Сколько продолжалась эта истерика, не помню. Помню только, что в один момент, когда я переводила дыхание для следующего захода вселенских страданий, Нянь дал о себе знать. Дёрнув меня за рубаху, он поднял руку и, показывая на сияющую туманность, очень чётко произнёс:
— Ок-та-эн, — посмотрел на меня и повторил, — Ок-та-эн.
Я кивнула. Тогда он отошёл на несколько шагов, развёл руки в стороны, обернулся вокруг себя на триста шестьдесят градусов и так же чётко сказал:
— О-ка-тан! — и опять уставился на меня.
Окончательно опомнилась я только тогда, когда взволнованное лицо моего "няньки" появилось прямо перед носом. Парень тряс меня за плечи, что-то говорил, заглядывал в глаза. Рыдания не прекращались. Тогда он порывисто обнял меня, прижал к себе и начал что-то ласково и нежно шептать прямо в ухо. От звука его тихого голоса, крепких объятий и горячего дыхания истерический приступ начал отступать. Болевая точка внутри черепа стала меньше и просто стучала маленьким молоточком. Я обняла своего друга и уже всхлипывала, уткнувшись носом ему в шею.
Вот оно как получается! Я одна здесь... одна... совсем одна в этом мире. И кроме этого парня, который заботился обо мне, лечил, помогал всё это время, и которого я так обидела недавно, и этой банды жутких разбойников у меня здесь никого нет. "Белоснежка... и пять разбойников, — посетила мысль. — Смешно... если бы не было так грустно..."
Я была занята своими переживаниями и не заметила, что мы уже не стоим, а сидим у костра под накинутым одеялом. Мой друг, очень хотелось таковым его считать, обнимал меня за плечи, а я прижималась к его теплому боку: "Значит, всё-таки простил, не обижается..." Я смотрела на это фантастическое, сияющее всеми цветами спектра, ночное небо Окатана и понимала, что похоже задержусь здесь надолго, если не навсегда. Вот как распорядилась судьба! Но оставалась надежда, что раз я попала сюда, на неизвестно какой конец неизвестно какой галактики без всякого космического корабля, через какой-то проход, портал, "звездные врата" или червоточину в пространстве, значит, также можно и вернутся, нужно только выяснить как. А для этого нужна информация... обо всём. Нужно постараться узнать максимум об этой планете, её истории, условиях жизни, населении, социальном устройстве, в общем, про всё и обо всём, настолько насколько получиться. А значит нужно учить язык, ведь до сих пор я почти ничего не понимаю, так несколько слов и то не уверена в их значении. К горлу опять подкатил ком, но я сжала зубы: "Пусть на это уйдёт вся моя жизнь, пусть я так и не вернусь домой, но теперь у меня есть цель. Цель, ради которой я смогу выжить... выжить здесь, на Окатане!"
Заметив, что я уже немного успокоилась, Нянь пристально посмотрел мне в глаза, вытер пальцами остатки слёз с лица, очень тепло улыбнулся и махнул в сторону леса. Я послушно кивнула. Действительно, пора возвращаться, да и холодно уже. Добрались до хижины мы почти без приключений, не считая того, что пару раз я чуть не навернулась, зацепившись за коряги, но мой ангел хранитель был начеку и оба раза меня поймал. Я упала на свою солому, застеленную большим одеялом, и, не дожидаясь, пока Нянь поменяет прогулочный поводок на домашний, провалилась в сон.
А утром... случилось чудо!
Разбудили меня шорохи и глухие стоны. Слегка отодвинув край занавески, я увидела следующую картину. Возле очага, прямо на земляном полу спиной ко мне, сидел Мелкий, прикладываясь к плоской фляжке. Судя по запаху, то самое крепкое пойло, которое мне уже доводилось пробовать. Сбоку от него на перевёрнутом ведре сидел Нянь и зашивал тому рваную рану на лопатке.
— Чем это тебя? — спросил парень.
— Да, гад этот, торгаш, шипаткой зацепил, — прохрипел раненый и опять прихлебнул из фляги. — Ловко он с ней обращался, я поначалу даже испугался.
— Ты... испугался? Никогда не поверю!
— И правильно, не верь, — и он опять сделал глоток. — Теперь этот "горе-вояка" со своей ржавой железкой, на дне, вместе со всем обозом!
И заржал в голос.
— Тише, ты... — шикнул Нянь, кивнув в мою сторону, — спит ещё.
— А-а-а, ещё дрыхнет, "звёздочка" наша, поздновато что-то, — ответил Мелкий и хитро подмигнул. — Что, небось, всю ночь с ней развлекался, да? Смотри, парень... Карелл за неё тебе голову оторвёт.
— И никто не развлекался, ты же знаешь... — огрызнулся юноша. — Достала просто меня уже. Я как персональная нянька или служанка при ней, надоело. Да и сиди ты, не крутись, мешаешь.
Я тихонько лежала, слушая этот разговор и тут... начало доходить. Я ведь понимаю!!! Понимаю каждое сказанное слово!!! Как это возможно!?.. Ещё вчера я была "ни бум-бум", смутно улавливала только смысл нескольких слов и отрывочных фраз, а сегодня ... всё понимаю дословно. Вот это чудеса! Вот это скорость обучения! Такого просто не может быть!.. Хотя ... Учитывая, что со мной произошло и где я нахожусь, то верить можно во всё что угодно!
Я чуть не вскочила со своего ложа с воплями: "Ребята, я вас понимаю!" Однако, дёрнувшись, судорожно зажала руками рот: "Вот, дура! Курица, тупая! Чуть сама себя не выдала! Лежи тихо, идиотка!" В голове забегали мысли, испуганными тараканами, а сердце затрепетало как у убегающего от лисы зайца. "Да если, не дай бог, кто-нибудь догадается, что я понимаю их речь, то всё... мне каюк, крышка! — Тело покрылось холодным потом. — Пока мои бандюганы уверены в том, что я ничего не понимаю, я в безопасности и ничего мне не грозит, кроме вечерних ласк Атамана... оказывается, его Карелл зовут, но к этому я уже привыкла. Для них я — забава, а для главаря ещё и любимая живая кукла. Пока я молчу, ребята могут спать спокойно, зная, что я никак не могу им навредить". Все эти мысли вихрем пронеслись в голове, подселяя в каждую клеточку тела вирус страха.
В этот момент Нянь, как будто что-то почувствовал и резко повернулся в мою сторону. Наши глаза встретились. Мне оставалось, лишь глупо улыбнуться, тем самым показав, что "звёздочка" уже проснулась. А всё же хорошо Мелкий меня назвал, красиво... Главное, как в точку попал, я же реально свалилась на них с неба.
Весь день я подслушивала. Конечно, стараясь при этом вести себя как обычно. Нянь подозрительно косился, видимо прикидывал, каких сюрпризов ещё от меня ждать. Мелкому, о событиях вчерашнего дня и ночи он не обмолвился ни словом, да и разговаривали они мало. Но кое-что всё-таки удалось узнать.
Это действительно была банда разбойников, но не совсем обычная. Грабили они только те обозы и караваны, которые помимо всего остального, везли золото. Именно золото было нужно атаману. Оказывается и здесь, на Окатане, этот металл был таким же редким и ценным, как и на Земле. В трёх ближайших городах у Карелла были осведомители-наводчики, поставлявшие ему информацию о движении золотых потоков. А вот зачем и куда перевозили золото, было непонятно.
В последнем налёте, когда ранили Мелкого, взяли мало, того количества на которое рассчитывали, там не оказалось. Отправив раненого на базу, то есть к нам в лес, Карелл с остальными пошёл в Киф и ждать их нужно дня через три — четыре, не раньше. Оказывается, сидели мы не в такой уж и глуши. Недалеко были и селения, и в нескольких днях пути небольшие города, один из которых и назывался Киф.
Вечером, пока мы с Нянем ходили к водопаду, меня прямо подмывало как-то дать ему знать, что их разговоры уже не являются для меня тайной. С одной стороны, так хотелось поделиться своими чувствами, эмоциями, мыслями и открытиями, задать кучу вопросов, извиниться перед ним за своё поведение и поблагодарить за всё, что он для меня сделал. Но с другой — делать это было очень страшно, так как теперь мне начало казаться, что парень совсем не так прост, как кажется и, что он может оказаться совсем не таким "белым и пушистым", каким я его себе представляю. И вся его забота обо мне, помощь, нежные улыбки и знаки внимания, могут быть продиктованы совсем не искренними чувствами, а чем-то другим. Поэтому я упорно помалкивала, пытаясь не выдать себя раньше времени.
Остальные вернулись через трое суток, а до этого я продолжала свою гимнастику, а также снова ползала по скалам и рисовала. Но теперь уже рисовала не то, что видела вокруг, а свою прошлую жизнь: автомобили, самолёты, океанские лайнеры, парусные корабли и подводные лодки. Нянь с Мелким только диву давались. Они никак не могли взять в толк, зачем я это делаю и что рисую, хотя парусники узнали сразу. Одно только то, что я вообще умею рисовать, повергало их в состояние глубокого удивления.
— Странная она совсем, — как-то произнёс Мелкий, когда они с Нянем наблюдали за моими художествами. — Может у неё всё-таки с головой не хорошо, ты ведь помнишь, какая она была плохая? Сам ведь говорил, что совсем на "краю стояла".
— Я думаю, что с ней всё в порядке, — ответил парень. — Просто она поняла, что здесь чужая, вот и рисует, чтобы успокоиться.
— А откуда она взялась?
— Да я почём знаю! — усмехнулся Нянь. — Я знаю столько же, сколько и ты: только где, когда и в каком виде мы её нашли. Она же не говорит. Вернее, говорит, но язык-то неизвестный: не похож ни на северный, ни на язык древних или древнейших, и даже на язык ангалинов не похож.
— А ты слышал язык ангалинов?
— Я-то нет, не слышал, но и слышать не хочу. Но мне дед рассказывал, что в их языке очень много шипящих и свистящих звуков, а её речь совсем не такая. А то, что она нас не понимает, а мы её, так это даже хорошо, так спокойнее.
— Да, это верно.... И Карелл как доволен! Такой молчаливой и послушной бабы у него, наверно, никогда не было!
И они дружно захохотали. Я же продолжала усиленно чёркать, ловя каждое их слово. Мои уши уже, наверно, превратились в локаторы огромных размеров, от усиленного подслушивания. Я незаметно их потрогала: да нет, нормальные пока, но если так буду продолжать, точно стану чебурашкой.
Как же всё-таки интересно слушать, когда другие уверены, что ты их не понимаешь! Никогда раньше я не старалась подслушивать чужие разговоры и подглядывать в замочную скважину, всегда считала это чем-то унизительным и недостойным, но теперь всё кардинально изменилось. Я только и делала, что прислушивалась и следила за каждым движением моих лесных сожителей, и при этом не испытывала никаких отрицательных эмоций по этому поводу, а даже наоборот. От любой, даже самой короткой фразы, могла зависеть не только возможность вернутся домой, но и моя жизнь.
Когда же вернулись ещё трое из нашей "весёлой компании", стало ещё интереснее. Но мои уши-локаторы донесли, что надолго они не задержаться. Через несколько дней им нужно будет опять уходить на промысел, так как идёт большой караван с севера, среди основного груза которого, будет несколько мешков самородного золота, которое является платой Северного террхана Восточному, за свою новую молодую жену. Мешки будут в открытой повозке среди мешков с горным стеклом. Охрана обычная, чтобы не привлекать лишнего внимания, но среди охранников будет несколько сильнейших воинов северного террхана, то есть короля. Всё это я узнала, почти сразу, после того как прибыли атаман, Гоблин и Плешивый.
Было так интересно слушать, как Карелл разрабатывает план действий, что я даже сначала не поняла, что Нянь пытается обратить на себя моё внимание. Я вздрогнула: "Так и засыпаться не долго, развесила уши, про конспирацию совсем забыла, как-бы никто не догадался. Надо повнимательней быть, не слушать так явно, лучше что-то пропустить, чем дать себя в чём-то заподозрить".
А мой смотритель хотел сводить меня искупаться. "Ну да, начальник вернулся, надо бабу к ночи подготовить. Вот какой ты исполнительно-заботливый мальчик, прямо личный камердинер",— ехидно подумала я. Пока Нянь перематывал на себя мою привязь и искал по хижине чистую одежду, я доедала предложенный ужин из запечённой рыбы с какими-то кисловатыми плодами, похожими на сливы. И вдруг атаман перевёл разговор на меня.
— Дайк, ну как вы тут жили-поживали?
Парень еле заметно вздрогнул и обернулся. Так вот как тебя зовут, нянюшка моя дорогая! Дайк, значит. Ну, наконец-то, узнала! Хорошо, что в сторону Няня никто не смотрел, кроме меня, а то бы точно заметили, как тень промелькнула по его лицу.
— Да нормально жили, спокойно... — ответил он совершенно ровным голосом.
Всё это время Карелл не сводил с меня глаз. Я замерла, не успев проглотить последний кусок рыбы.
— Чем занимались? — протяжно продолжил бандитский "босс".
— Всё как всегда, я один раз на охоту ходил, но неудачно, а она... — он кивнул на меня, — совсем в свои художества ударилась, все камни вокруг изрисовала. И рисует что-то совсем не понятное, я только корабли да колёса и разглядел, а остальное...
И Дайк выразительно пожал плечами.
— Да... я видел, — атаман продолжал меня рассматривать, — а как её раны, как нога?
— Всё хорошо, ногу она сама отлично растянула, почти не хромает уже. Молодец, сообразила, что и как делать, я не помогал.
— А как с речью?
— Никак.
Карелл продолжал разглядывать меня в упор. Кое-как проглотив застрявший кусок и улыбнувшись своей "фирменной" глупой улыбкой, я вышла вслед за парнем.
Пока шли купаться, Нянь, он же Дайк, шёл рядом, постоянно пытаясь заглянуть мне в лицо. Я же отводила глаза или смотрела под ноги. Когда подошли к воде, Дайк, взяв мою руку, потащил меня в обход озерца, прямо к скале, из которой струился водопад. Пройдя по камням, мы подошли очень близко к падающему потоку. Усадив меня на валун, парень опустился на корточки и, положив свои руки на мои, сказал:
— А теперь, когда мы одни, скажи мне, пожалуйста, это очень важно для тебя и для меня... — он сделал паузу, — ты меня понимаешь?
Я зависла: "Догадался!.. Грош цена моей конспирации, не выйдет из меня Маты Хари. Что же делать— то?.. Надо, наверно, признаться ему... Раз он догадался, значит и остальные скоро меня раскусят, а Карелл тем более. Значит, всё-таки за мной очень пристально наблюдали, а я-то думала, что и внимания никто особо не обращает". Дайк смотрел на меня и успокоительно поглаживал мои руки:
— Я прошу тебя, скажи, не бойся... Я не для того выцарапывал тебя у Хранителя, чтобы потом увидеть как тебя убьют.
Я судорожно сжала его руку и кивнула.
— И как давно?
— После ночи над обрывом, — сдавленным голосом ответила я.
Наступила долгая пауза, я увидела, как Дайк о чём-то усиленно думает.
— Я не понял, повтори.
Я повторила. Он опять не понял.
— Ты... ты, точно меня понимаешь?
Я усиленно закивала. Странно! Понимаю всё, а говорю по-своему.
— Подними руки вверх.
Я подняла.
— А теперь опусти и погладь себя по голове.
Я выполнила. Стало смешно.
Сдёрнув с камня, Дайк порывисто прижал меня к себе.
— Значит получилось! Сработала травка, а я уже не надеялся... — он продолжал меня обнимать. — Пусть и не совсем так, как я ожидал, но всё равно хорошо. Главное, что мы можем теперь общаться, пусть и однобоко, правда?
В ответ я кивнула и улыбнулась.
— А теперь пошли, быстро окунайся и нужно возвращаться, мы не можем рисковать.
