Ящер бегал по песку туда-сюда и его длиннющий хвост извивался как змея, а пальцы на конце сжимались и разжимались, как кулак у человека.
— Ага-а-а! — причина его беспокойства стала понятна. — Вы сами эту травку употребляете! Что бы людей понимать!!!
Он забегал ещё быстрее. Я угадала! Он остановился, и зелёные глаза начали покрываться сетью красных прожилок. Ящер молниеносно подскочил... Я даже не успела никак среагировать, как пальцы на хвосте сжали горло. Лёжа на песке, под тяжёлой нависшей тушей, я судорожно пыталась разжать железную хватку и хрипела... В глазах помутилось, но больно почему-то не было... Я чувствовала только, как холодный обруч сжимается всё сильнее...
— Ты знаеш-ш-шь наш-ш-у тайну... — шипел ангалин прямо в лицо. — Я долж-ж-ен убить тебя-я-я...
— Сделай... м-м-милость... Эта планета мне... до чёртиков... надоела... — всё, что я смогла выдавить.
Пальцы неожиданно разжались... Пока я кашляла и вдыхала спасительный кислород, ящер сидел рядом и сверлил меня красными глазами.
— Спасибо, что хоть накормил... перед тем как убивать... Змей... Горыныч... Что ж ты дело не закончил?.. — Кашель ещё душил, и я тёрла онемевшую шею.
— Из-з-здеваеш-ш-шься-я?
— Ну что ты... и в мыслях не было...
Придя немного в себя, я поднялась, залила костёр водой и отбросила ногой остатки трапезы:
— "Приятно" было познакомиться... Раз ты, вроде как, передумал, то изволь откланяться. Мне дальше двигать надо... Видно правду про вас говорят... А я, дура такая, пожалела... Даже восхищалась... тому, какой ты красивый... — продолжала я хрипло приговаривать, стаскивая лодку в воду. — Точно, дура!
Ангалин изображал из себя каменную статую. Пройдя тростниковые заросли, я залезла в пирогу, пытаясь удержать равновесие, и взялась за вёсла:
— Ну, будь здоров... Не кашляй...
Ящер остался на песке, провожая меня взглядом. Его глаза уже были просто зелёные, без красного оттенка.
"Да... А как хорошо всё начиналось... Опасная зверюга... А умный какой... Если бы не внешний вид, то по разговору человек, один в один. Жаль, что не додушил... Избавил бы одним махом от всего..." — я ожесточённо гребла, как будто лодка и вёсла были в чём-то виноваты.
На реку опускались сумерки. Далеко впереди виднелось парусное судно и несколько лодок причаливали к дальнему берегу. "Наверно, там посёлок...— подумала я. — Но туда не поплыву, лучше буду грести всю ночь. Чем быстрее окажусь в Банкоре, тем лучше". Где-то на середине я опять поймала поток мощного течения и, убрав вёсла, подвинулась на корму к небольшому рулю. Ладони были покрыты волдырями мозолей ещё с прошлой ночи, но было не больно, а просто неприятно: "Бедные мои ручки! Сколько вы уже перенесли: и шрамы, и мозоли... Эх... А когда-то без маникюра из дому не выходила... А теперь, всё равно... Мозг? Мозг, ты куда пропал, опять? Слышишь меня?" Но никто не отзывался на мысленный призыв: "Странно... Где его носит? Никак в дебрях моего разума шляется... А потом будет причитать, что я с ним мало общаюсь. Мозговой, ты где?! Алё! Приём!" Он не отвечал. "Ну, вот так всегда! Как он нужен, так нет его... Ну и чёрт с тобой! Захочешь, сам объявишься", — и в сердцах стукнула кулаком по борту.
Повеяло холодным ветерком. Я зябко поёжилась и, отпустив руль, подтянула мешок с одеждой. От неловкого движения лодка сильно качнулась. "Только перевернуться не хватало!" — Я замерла и вцепилась в борта, восстанавливая равновесие. В темноте берегов уже не было видно, но в небе, неоновыми лампочками, зажигались звёзды. "Ночь опять будет ясной, это хорошо... Только сегодня заметно холоднее... — подумала я, натягивая свитер и обувая новые угги, которые купила на ярмарке. — Лучше всё-таки грести, а не рулить, так теплее будет".
Эта ночь была такой же сказочно-космической, как и предыдущая, если не считать того, что через несколько часов, я чуть не врезалась в остров. Поначалу я не поняла, что за темнота растёт впереди. Она была далеко, а потом всё ближе и ближе, больше и больше. И только услышав шум ветра в тростнике, я догадалась, что это. Остров... Просто остров, но было, конечно, жутковато. Я налегла на вёсла и обогнула островок, а дальше река опять понесла меня в мерцающую даль.
К рассвету я продрогла и жутко проголодалась. И несколько раз пожалела, что не взяла остальные куски рыбы с собой. И плевать, что этот гад чешуйчатый её поймал для меня и помог огонь развести. Нечего так едой разбрасываться, в моей-то ситуации. Как бы эта рыбка сейчас пригодилась! От воспоминаний о горячей еде потекли слюни. То, что ящер чуть не задушил меня, почему-то особо не беспокоило. Я даже жалела немного, что он передумал. Возможно, это был бы лучший выход... Хотя, о чём я думаю... Жива и, слава богу... А ангалин, конечно, тварь неблагодарная, хоть и красивый, зараза...
Над рекой стелился утренний туман, и первые птицы звонко верещали в прибрежных зарослях. Рыба плескалась прямо возле лодки. Я опустила ловушку, так на всякий случай, и раскинула сеть, недалеко от очередного островка. А вдруг поймаю завтрак! Но рыба тоже не дура, ловиться не хотела. Я догребла до ближайшего острова, осмотрелась и на дневной привал решила остановиться здесь. Посёлков по берегам видно не было, как и лодок рыбаков. "Ладно, будь, что будет... Сутки без еды продержаться смогу, а потом придётся искать деревню...". Меня лихорадило, то ли от холода, то ли от усталости. Не хотелось ничего, просто лечь и лежать, а ещё лучше проспать до вечера. Когда спишь, голода не чувствуешь.
Протащив свой транспорт подальше в глубину островка, на небольшую полянку, я натянула на себя почти всю одежду, которая имелась, завернулась в одеяло и улеглась на дно. В голове шумели волны, и меня качало из стороны в сторону. Это, наверно, от долгого пребывания на воде, такая внутренняя качка. Я закрыла глаза. Шум прибоя в ушах усилился, но не раздражал, а, наоборот, успокаивал. Я представила, что я на берегу моря, иду по тёплому, почти горячему песку. Босые ноги слегка проваливаются и стопы чувствуют каждую песчинку. Кругом летают чайки, но почему-то не кричат, а шепчут: "Кари... Кари... Всё хорошо... Впереди вся жизнь... Нужно думать о будущем... Всё хорошо... Всё хорошо...". Я смотрю в небо на больших белых птиц, кружащих прямо над головой. Вдруг, одна из них вспыхивает ярким пламенем прямо на лету и камнем падает вниз. Я подбегаю и вижу: на песке лежит курица, курица-гриль, с золотистой корочкой и большими пучками зелени вокруг. От потрясающего аромата начинает кружиться голова, и я протягиваю руки к заветной мечте, но не тут-то было. Копчёная тушка вскакивает на костяные ножки и убегает прочь.
— Стой! Ты куда! Ты моя, курица! Ты жареная! Как смеешь убегать?! — И несусь следом за драпающим ужином. — Стоять, я сказала! Куры гриль не могут бегать! — я орала, что есть мочи, только голоса своего почти не слышала. Из горла вырывалось только какое-то карканье. Жареная птичка резко сменила направление и запрыгала прямо к морю — я за ней. Расправив куцые крылышки, она подпрыгнула и бухнулась в воду. Холодные капли брызнули на лицо, и я открыла глаза.
На меня смотрела тёмно-серая зеленоглазая морда.
— И снова, здравствуйте! — мой голос, действительно, был хриплым, и слова застревали на полпути. — Что? Соскучился?
Я привстала. Пахло жареным мясом.
— Есть будеш-ш-шь? — прошипел ангалин.
Второй раз повторять ему не пришлось. Я, мешком, вывалилась из лодки и на четвереньках быстренько поползла к небольшому костерку. На угольях запекалась рыба, а рядом на больших листьях, дымился, нанизанный на палочки шашлык! И хотя глотать было трудно, горло было перетянуто будто ремнями, с двумя порциями я разделалась за несколько минут. По вкусу это была какая-то птица, но точно не берусь утверждать. Горячее мясо! Вот, что главное! И вкусное-е-е...
Ангалин пристроился рядом и, держа в хвосторуке мой кинжал, выковыривал что-то из угольков. Я оглядела полянку. Мои мешки валялись на земле, полностью распотрошённые. "Вот, наглец! Даже в моих пожитках успел покопаться. Как бы золотишко не спёр...". Про падкость ангалинов до золота, я была уже наслышана. К ноге подкатилось несколько крупных обугленных шариков. Я оторвалась от трапезы. Это были местные корнеплоды, по вкусу очень похожие на картошку, только цвет у них внутри был ярко-оранжевый, как у тыквы. Местные называли их "ваттаха", что значило питательный корень. Но про себя я называла этот овощ "тыквокартошкой". Я глянула на ящера, он продолжал ковыряться в углях и на меня не смотрел.
Вскоре, сытым хомяком, я привалилась к ближайшему стволу. В желудке было тепло и уютно. Прикрыв глаза, я подставила лицо дневному свету. Я согрелась и блаженно расслабилась. Рядом послышался шорох. Я приоткрыла один глаз. Ангалин сидел рядом.
— Спасибо... Было очень вкусно... Не думала, что ангалины умеют разводить огонь и готовить человеческую еду.
Он наклонил голову так, как это иногда делают собаки, слушая хозяина и произнёс:
— Мы многое умеем... Только люди об этом не з-з-знают... Нам нуж-ж-жно поговорить... — мне показалось, что в его шипении промелькнули извиняющиеся нотки.
— Говори, я слушаю... — и судорожно сглотнула. В горле будто застряла куча камней... — А то мне пока трудновато...
Он глубоко вздохнул, светлая широкая грудь значительно расширилась, развернулся и пошёл к воде. Вскоре вернулся, держа в пасти яркие, красно-зелёные листья, которые принялся усиленно жевать. Потом он залез в один из моих мешков, достал старую потрёпанную рубаху, одну из тех, в которой я убегала из леса, и оторвал от неё длинный кусок. "Распоряжается, как будто это его... Хоть бы разрешения спросил, что ли?" Передними лапами и хвостом он расправил кусок ткани, выплюнул на неё пережёванную массу и сложил в две половинки, а потом протянул мне:
— Обмотай ш-ш-шею, это помож-ж-жет... С-с-синяки с-с-сойдут и говорить будет легч-ч-че...
Не говоря ни слова, я сделала так, как он сказал. Сначала было неприятно, когда пропитанная слизью тряпка коснулась кожи, но вскоре я почувствовала прохладу, как от мази с ментолом. И правда, полегчало... Ящер подобрался поближе и сказал:
— Я хотел с-с-сказать с-с-спасибо, за то, что ты с-с-сделала для меня... там, в Маргос-с-се... Никто бы так не поступил... Тем более женщ-щ-щина... Ты из-з-збавила меня не просто от с-с-смерти, а от величайш-ш-шего поз-з-зора, от каз-з-зни... Для ангалина нет хуже учас-с-сти, чем умереть от руки палача... — и опустил голову в низком поклоне. Я ничего не успела сказать в ответ, как он продолжил:
— Когда ты с-с-сказала, что тебе надоела эта планета, то ч-ч-что имела ввиду?
Его крупная продолговатая голова находилась напротив моего лица, изумительные зелёные глаза смотрели с любопытством и, как мне показалось, вся его поза выражала сильную заинтересованность.
— А то и имела... Я на Окатане уже больше шести месяцев... Хожу, брожу туда-сюда... Очень хочу вернуться домой, но не знаю, как это сделать и возможно ли, вообще...
Какой резон скрывать от ангалина правду? Он не человек и вряд ли кому-то из людей про меня расскажет. А поделиться с кем-то давно хотелось... Я всё надеялась, что расскажу всю правду о себе Дайку, но видно мы ещё не скоро свидимся, так почему бы не рассказать ангалину... Может, станет легче?
— А где твой дом? — последовал вопрос.
— Там где-то... — я показала пальцем в небо.
Ангалин задрал голову:
— Там небо...
— Ну да, небо... Только далеко-далеко, настолько, что и представить нельзя, есть звезда, которая называется Солнце и вокруг неё вращается планета, под названием Земля... Там и есть мой дом...
Ящер посмотрел на меня, потом вверх, потом опять на меня:
— Значит ты с неба с-с-свалилас-с-сь?
— Ну... Можно, наверно, и так сказать.
Он хмыкнул, ну совсем как человек, и улыбнулся одной половиной клыкастой пасти:
— Вреш-ш-шь...
— Твоё дело, верить или нет... Но ты первый, кому я говорю чистую правду... Понимаю, что поверить очень сложно, почти невозможно, но это так...
— А разве мир может вращ-щ-щаться вокруг звез-з-зды? Это звез-з-зды бегают по небу...
Теперь пришла моя очередь хмыкать:
— У тебя древнее и ненаучное представление об окружающем мире. Планеты вращаются вокруг звёзд, а не наоборот.
Он задумался:
— Ты говориш-ш-шь почти как мой прадед.
— Вот как?!
— Когда я был совс-с-сем маленьким он много расс-с-сказывал мне про з-з-звёзды. Я мало что помню, но что-то похожее точно было.
— Ну вот... Я не вру.
— А как именно ты с-с-сюда попала?
— Вот это и есть главная загадка... Я и сама толком не понимаю...
И как могла я рассказала про аварию, яму и про жизнь в лесу. Показала свои шрамы, которые ящер очень внимательно рассмотрел, качая чешуйчатой головой. Рассказала, что у меня нет родовой метки, в отличие от местного населения и показала лохмотья своей земной одежды. Также поведала о Дайке и про "золотую" банду, оказалось, что ангалин тоже о них слышал. Когда хрипя от напряжения, дошла до побега по чёрному туннелю, ящер взвился в прыжке:
— Это же проходы наш-ш-ших предков, Великих ангов! Они строили Храмы и такие туннели!
— Ну, наверно... Тебе лучше знать... — говорить я уже не могла, только хрипеть, и закашлялась.
Ящер подобрался совсем близко. Длинными, гибкими хвостовыми пальцами он приподнял мой подбородок и заглянул в глаза:
— Прос-с-сти меня... за вчераш-ш-шнее... Я очень сожалею, что не сдержалс-с-ся.
Глянув, в изумрудную зелень его глаз, я прошептала:
— Будем считать, что этот шикарный обед или ужин искупил твою вину.
— Хорош-ш-шо... Будем с-с-считать... Больше не говори ничего, ещё будет время... Но... — и он хитро улыбнулся, показав клыки, — я хочу уз-з-знать твою ис-с-сторию до конца. Я ведь тож-ж-же плыву в Банкор и могу сос-с-ставить тебе компанию.
Я утвердительно кивнула. Мы ещё немного посидели у костра, а так как дело уже близилось к вечеру, то я начала собираться. Ангалин достал верёвку, которая валялась в мешке и начал что-то из неё плести. Когда он закончил, стало понятно, что он задумал. Ящер собрался быть моей водяной лошадью... Что ж, прекрасно! Грести больше не придётся...
Я сложила свои пожитки и побросала в лодку. Оранжевый закат полыхал над рекой. Ночь обещала быть тёплой...
Следующие слова ангалина застали врасплох.
— Я знаю, что у тебя ес-с-сть з-з-золото...
— Допустим... — я вздрогнула и вперилась в него подозрительным взглядом. — Осталось несколько монет.
— Мне нужна одна... в долг.
— В долг?!
— Я верну...
— А зачем? Ты собрался что-то купить?
Он опустил голову и принялся ковырять когтем землю:
— Недалеко от Банкора у меня есть тайник. Там оруж-ж-жие и з-з-золото. Когда мы доберёмс-с-ся туда, я тебе отдам.
— Точно отдашь? Обещаешь?
— Обещ-щ-щаю...
— Ну так и быть, я дам монету. Только прежде, чем одалживать кому-то деньги, хотелось бы узнать имя своего должника.
Ангалин широко заулыбался:
