— Милая моя, я сам был горным королем и знаю силу короны. Разница в том, что я знаю, а он может только догадываться. А магию и твоих невидимых защитников все равно придется убрать, иначе мы его так и не найдем...
В это время в тронный зал поспешно вошло нечто. Быстро преклонив колено перед троном оно произнесло: — Мы обнаружили отряд чужаков, он смял охрану и пробился в запретную комнату...
— Что?!— от рева колдуна задрожали стены зала и сам дворец кажется вздрогнул. Обращаясь к Василисе, он, не снижая голоса, приказал: — Вызывай группу уничтожения, всех вызывай. Их надо немедленно выбить из комнаты, иначе здесь все рухнет. Черт с ним с вольным охотником, он специально отвлекал наше внимание, пока его люди шли к цели. Им ни в коем случае нельзя позволить разрушить черный круг....
Ай да Фрея, ай да молодец, она нашла что то такое, что так встревожило колдуна. Может быть истинный источник их силы и магии? — эти мысли молнией пронеслись в моей голове, а я уже распоряжался: — Все, уходим, здесь нам делать нечего. Все что мне надо, мы узнали, этот зал и троны — обманка, ловушка для простачков. Отряд Фреи действительно нашел что то важное и мы должны помочь ему. А помогать будем тем, что больше не будем прятаться, а будем атаковать любую нечисть, что попадется на нашем пути.
Тем же узким коридором мы вернулись к тому месту, откуда попали в потайную комнату. В этот раз мы намеренно не стали прятаться, а сразу же вышли в центральную залу и перегородили путь. Первый отряд нечисти не заставил себя долго ждать. Буквально через три минуты два десятка бегущих вампиров ворвались в помещение. (Вампиры относится к классу нежити. Кровь является для них источником силы. Они ненавидят солнечный свет. Святая вода жжет их плоть словно кислота; домашние животные приходят в ужас от одного их присутствия. Они необычайно сильны и быстры. Умеют оборачиваться летучими мышами. Зеркало не отражает их ликов. Их сердца не бьются, но они не мертвы. Их губы ярко-алого цвета, но лица безжизненно бледны...)
Мы выстроились клином,— на острие я, на полшага сзади с обеих сторон, мои воины. Вампиры сразу же набросились на нас. И здесь серебряный меч показал себя с самой лучшей стороны — даже малейшее его прикосновение к вампиру превращало его в горстку пепла, хотя нам и пришлось попотеть. Все таки два десятка тварей достаточно крупный отряд даже для пяти универсалов.
Не успели мы перевести дух, как в зал буквально влетели с десяток кер. ( Керы — духи смерти в греческой мифологии. Они — дети богини ночи Никты, приносящие людям страдания и смерть. Древние греки представляли кер крылатыми женскими существами, которые подлетали к умирающему человеку и похищали его душу.) Но с ними было проще, к этому времени мы уже подготовили луки и встретили их градом стрел, каждая из которых несла им смерть.
После этого нам пришлось покинуть это зал, правда перед этим мы собрали стрелы, и двинуться по коридорам вглубь дворца. Всю нечисть, что попадалась на нашем пути мы уничтожали. И вот настало время, когда путь нам преградили настоящие противники. Перед высокими резными воротами стояли две гиртаблили. (Гиртаблили — в шумерской мифологии — люди-скорпионы, обладавшие мощным ядовитым хвостом. Персонажи шумерских сказаний, которые охраняли небесные ворота, куда никому, кроме Солнца, не полагалось заходить.) Помимо своего ядовитого хвоста, они были ещё вооружены обоюдоострым копьем и были достаточно серьезной угрозой в первую очередь тем, что мы не знали, умеют ли они действовать и сражаться группой. Серебряный меч был здесь бессилен, хитиновый покров надежно прикрывал все тело этих тварей. Четверо универсалов атаковали левую гиртаблили, а я правую. Первые две пущенные из луков стрелы не пробили их защиту и в дело вступили мечи.
Я постоянно косился, как там дела у моих, и по этому не сразу расправился с этим монстром. Все -таки я одиночка и не привык заботиться и защищать кого — то ещё кроме себя. Изворачиваясь от ударов копьем и ядовитым хвостом, я сблизился с ней и перерубил сначала одну переднюю лапу, а потом и вторую. Отрубить голову потом уже не представляло труда. Но потеряли мы на этой схватке минут пятнадцать, двадцать. Один из моих охранников получил ранение, к счастью не ядовитым хвостом, а копьем. На его бедре был виден большой разрез, через который обильно сочилась кровь. Все попытки остановить её успехом не увенчались. Подхватив его под руки мы бросились дальше в глубь дворца, откуда уже доносился шум боя.
Напрямую мы не ломанулись, а попытались место боя обойти стороной. Сделать нам это не удалось, так как все коридоры вели именно к этой странной двери. Прислонившись к ней спиной стояли Борк и его универсалы, Фреи нигде не было видно. Вокруг было полно куч пепла, но лук был в руках только у одного. А это могло означать только то, что стрелы кончились и в дело пошли мечи. Из бокового прохода мы наблюдали как нечисть копилась для атаки, а за её спиной бесновался темный господин, который гнал своих слуг в атаку.
— Извини брат, — обратился я к раненому, — но с нами ты не пойдешь. Твоя задача следить, что бы через этот коридор на нас никто не смог напасть. Садись спиной к стене и используй лук. Как только здесь все закончится, я отправлю тебя наверх, а там твои раны быстро заживут....
Волна нечисти покатилась к двери и тут вмешались мы. Наши стрелы буквально выкосили первые ряды атакующих, а удар им во фланг посеял панику и обратил их в бегство. Не мешкая, и подбирая стрелы на ходу, мы присоединились к отряду Борка.
— Как дела? — Все в порядке милорд, держимся. Вам лучше самому взглянуть, на то что там за дверью. Фрея пытается что то сделать, но судя по всему у неё ничего не получается.
Немного приоткрыв дверь я проскользнул в полутемное помещение и несколько мгновений привыкал к ещё более сумеречному свету. Наконец, когда мои глаза привыкли, я заметил Фрею, которая без чувств лежала у стены. В центре комнаты, в темном круге ярким красным светом блистал рисунок портала, но он был уже частично поврежден. Меч Фреи, оплавленный и покореженный валялся рядом. Храбрая девочка, почти что без шансов на успех, но она все равно пыталась нарушить рисунок. Мой велигож легко проводил по багровому рисунку черточки и каждый раз, когда то одна то другая линия исчезали, раздавался громкий звон, словно кто то бил в набат. Наконец я нанес последнюю перечеркивающую линию и весь рисунок с громким хлопком исчез. Однако плита, на которой был нанесен рисунок оказалась крышкой какого то люка, и я прямо физически чувствовал, как оттуда несет мощью и силой. Фрея зашевелилась и даже попыталась сесть, прислонившись к стене, не сразу, но ей это удалось. Я только сейчас заметил, что вся одежда на ней посечена на тоненькие полоски, а доспехи порваны и сбиты в сторону, словно их пытались с неё сорвать.
Увидев, что я смотрю на неё, она попыталась прикрыть грудь, которая выглядывала через прорехи и проговорила: — Дверь охраняли две ишкус. Я с дуру сунулась к ним и еле уцелела, спасибо Борку. (Дсонакавы (Кали-ахт, Ишкус) — В мифах индейцев Северной Америки (квакиутль) жестокие великанши-людоедки с медными когтями. Дсоноквы свистом заманивают к себе детей, которых потом уносят в корзинах. Если сжечь дсонокаву, из ее пепла родятся москиты. Если же захватить великаншу врасплох, она может поделиться с человеком частью своих богатств. У племени сквомиш эти духи зовутся кали-ахт, у маках — ишкус.) Я знала, что они должны охранять какие то сокровища, а уж когда на нас набросились кучи нечисти я поняла, что здесь нечто более важное, чем простые сокровища. Только у меня ничего не получилось. Меня постоянно отбрасывало в сторону, пока я не потеряла сознание. Милорд, а у вас получилось? Вы разрушили это колдовство?
— Все в порядке Фрея, но мне понадобится твоя помощь. Встать сможешь? — Я попробую.
Подойдя к ней я помог ей встать и подвел к открывшему под рисунком люку: — Я чувствую там источник огромной магической силы силы, а что чувствуешь ты? Ты все таки более тонкая натура чем я.
Фрея прикрыла глаза, а я засмотрелся на её длинные ресницы. Симпатичная девчушка, отметил я ещё раз для себя. Она открыла глаза и наши взгляды встретились. Она густо покраснела, но не отвернулась: — Там, я чувствую, что то очень мощное, прекрасное и опасное. И оно спит или находится в покое. — Хорошо, а теперь отойди к стене, я собираюсь открыть этот люк.
— Милорд, Эндрю, а без этого ни как нельзя? Я боюсь, вдруг с тобой что-нибудь случится?
— Фрея, мы пришли в этот мир для того, что бы навсегда обезопасить себя, своих родных, близких, жителей обоих наших миров от любой угрозы, которая может исходить из темного мира. Именно по этому я и пойду туда, мне надо убедиться, что от этого прекрасного и опасного не исходит угроза для людей. Вот тебе мой лук и стрелы, ты останешься здесь и будешь охранять люк. Если ребята на входе все полягут, то ты последняя моя надежда и опора. И не смей плакать, ты же разведчик и в любых передрягах не должна давать волю своим эмоциям. Вот вернемся домой,— хоть залейся слезами, а здесь я тебе запрещаю.
Она всхлипнула и послушно вытерла слезы и даже попробовала улыбнуться.
Подойдя к люку, я попытался поддеть его кончиком меча, так как ни какого кольца или скобы я не обнаружил, однако у меня ничего не вышло. Тогда я встал ногами на люк и попробовал придавить его своим весом и даже несколько раз подпрыгнул на нем. У меня получилось. Раздалось громкое шипение, и я вместе с люком отъехал в сторону. Из открывшегося отверстия в верх ударил ослепительно белый столб света и вся комната стала яркой и праздничной. Приоткрылась входная дверь и появилась голова Борка: — Милорд, у нас какое то непонятное затишье. Или выдохлись, или готовятся к решающему штурму.
— Борк, оставь дверь открытой, пусть столб хоть немного осветит вашу мрачную комнату, да и для нечисти это буден не очень приятным сюрпризом. — А что это такое милорд? — Понятия не имею, но постараюсь выяснить. Как у вас там дела?
— Терпимо. Мы потеряли Луи,— он не смог уклониться от стрелы и Халк перестал отвечать из коридора, где вы его оставили на охрану. Стрелы собрали, так что держимся. Ну все милорд, гады зашевелились,— Борк исчез из дверного проема, а я прикрыв рукой глаза попытался заглянуть в отверстие. Ничего не видно кроме того, что вниз ведет лестница. Плотно зажмурив глаза, я на ощупь стал спускаться, нащупывая ногой ступеньки. Спускался я достаточно долго, у меня даже руки устали. Не знаю, показалось мне или нет, но свет немного померк, а вскоре я даже рискнул открыть глаза. До окончания лестницы осталось всего две ступеньки, но спускаться на пол я не торопился. Мое чувство безопасности говорило мне, что там меня ждет какая то опасность. Только вот какая?
Небольшая комната, куда я спустился, была пустой. Только постамент посредине, на котором скромно разместился небольшой белый шарик, который и испускал из себя этакий тоненький луч, который поднимаясь вверх постепенно превращался в мощный поток белого света. Тогда почему мое внутреннее чувство мне говорит, что опускаться дальше опасно и откуда исходит эта опасность?
Кончиком серебряного меча я дотронулся до столба света и металл расплавился, а потом и испарился. Я посмотрел на то, что осталось от моего меча, странно, а почему я не почувствовал жара, я вообще ничего не почувствовал. Засунув остатки клинка в ножны, я достал проверенный велигож, но прикасаться им к лучу света, естественно, не стал. Мне оставалось сделать всего два шага, что бы оказаться на полу и приблизиться к постаменту и я уже собирался спуститься по оставшимся ступенькам и вступить на пол, как меня бесцеремонно оттолкнули и прошипели: — Застыл как истукан, ладно было бы на что смотреть... Фрея обошла меня и сделала первый шаг к шару. Тут же из пола внезапно выросли четыре многоруких монстра, которые молча набросились на неё. От неожиданности она забыла все на свете, и о своем оружии и о том, чему её учили все эти долгие годы в Ньюкасле. Она так пронзительно завизжала, что у меня даже заложило уши. А стражи, я почему то был уверен, что это именно стражи этого шара, стали срывать с неё доспехи и одежду, рассекая их своими острыми когтями. Фрея не переставала визжать и пыталась отбиваться от них руками и ногами. Вот дуреха, придется вмешаться. Велигож отсек лапу, которая тянулась к горлу разведчика, а вторым ударом я вскрыл стражнику грудную клетку, он тут же упал на плитки пола и исчез. Про девчонку стражи тут же забыли и набросились на меня. Пришлось и повертеться и попотеть. Досталось и мне, а в большей степени моим доспехам. Один из ударов оставил у меня кровавую метку на щеке, и это переполнило чашу моего терпения. А ещё я обратил внимание, что эти шестирукие твари после небольшого отсутствия после того, как я их или порубил или проткнул насквозь, вновь появляются из пола, как ни в чем не бывало. Отступать было не в моих правилах, хотя в любом правиле есть свои исключения, но я чувствовал, что мне надо пробиваться к постаменту, что я и сделал. Как только я приблизился к нему достаточно близко, как стражи сначала остановились, их движения замедлились, а потом они и вовсе исчезли. Шар перестал светиться и, буквально скакнул мне в руку. Не горячий и не холодный, совсем не тяжелый и я машинально сунул его в поясную сумку.
Фрея стояла на лестнице и целилась в меня из лука. Одежды на ней до пояса не было вовсе никакой, даже лохмотьев.
— Грудь целится не мешает? — Что? — непонимающе спросила она.— Я говорю, сиськи целиться в меня не мешают? Тут только горячка боя отпустила её и она обнаружила, что целится в меня и мгновенно опустила лук. Потом она сообразила, что стоит передо мной по пояс голая, покраснела и вновь подняла руки, правда, уже не прицеливаясь, а стараясь прикрыться. А я смотрел на неё и думал: — Славная девчушка, немного бестолковая, взбалмошная и неприученная к дисциплине, а так — славная. На полу ничего не было, ни обрывков одежды, ни остатков доспехов. Я неспешно направился к лестнице.
— И что? Запасная рубаха хотя бы есть? Она отрицательно замотала головой, закусывая нижнюю губу, что бы не расплакаться. — Значит будешь ходить так? А что, так даже здорово. Нечисть будет засматриваться на твои прелести, а тут мы её раз,— и по её бестолковке. Мне пришлось немного повозиться, прежде чем я снял с себя доспехи. Снимая свою рубаху, я ворчал: — Что за жизнь пошла. Вместо того, что бы обдирать непомерными податями своих подданных, я вынужден отдавать им последнюю рубаху. И доспехи, падлюка, как будто из ледника только что достали — холодные.
Рубашка не первой свежести, но извини, другой нет. А может быть не будешь одевать? Уж больно груди у тебя красивые,— и я не удержался, и провел по ним рукой. Фрея даже не шелохнулась, а потом буквально выдернула у меня рубаху из рук и торопливо натянула её на себя. Я не удержался от улыбки, рубаха явно была ей великовата. Пришлось кинжалом обрезать немного рукава и подол. При этом, проделывая эти манипуляции, я нет, нет но и поглядывал в ворот рубашки: — Да, вырез тоже надо как то уменьшить, а то, что есть рубаха, что её нет, одинаково. Все видно. Хотя, — я повертел в руках отрезанный подол, — если это как то закрепить на шее под воротом, то можно все закрыть. Но девушка поступила по-своему. Она оставшуюся ткань одела как шарф на шею, его концы спрятала под вырез, а сам вырез закрепила одной из шпилек, что вытащила из своих волос.
