Вернувшись с работы, Валя плотно ужинал, затем уютно устраивался на диване и сладко дремал, предварительно оповестив жену, что его нельзя беспокоить, поскольку он обдумывает будущие литературные шедевры. За время их совместной жизни Валентин ни разу не поинтересовался, как провела день Станислава, зато о собственных грандиозных планах говорил непрерывно. Он с жаром вещал, как напишет гениальное произведение, и на него золотым дождём посыплются гонорары, всенародное признание и любовь. Будущая знаменитость настолько зациклился на себе, что не заметил, как ореол его божественности начал угасать. Патетичные речи надоели Стасе хуже горькой редьки и стали раздражать, а чёрствость и безразличие — бесить. Ещё какое-то время она по инерции продолжала заботиться о муже, пока, наконец, не нашла в себе силы признать, что её драгоценный супруг — обычный пустомеля и лентяй. Кумир был повержен и отправлен под крылышко к любимой мамочке, а Стася, несмотря на его жаркие протесты и беспрестанное нытьё, подала на развод.
Неудачный брак напрочь отбил охоту заботиться о ком бы то ни было, и, став свободной, Станислава решила жить для себя. Нужно было лишь с чего-то начать. И она вспомнила о детской мечте — стать гадалкой. Не откладывая дела в долгий ящик, собрала все имеющиеся сбережения, сняла помещение и стала любовно обустраивать новое детище. Магический салон "Пифия" открылся в день двадцатишестилетия Станиславы и стал первым подарком, который она сделала себе любимой...
— Всего лишь бывший муж? Как ты можешь так говорить, любимая? — захныкал Валентин, поняв, что на Стасю не производит впечатления его трагическая поза. — Как ты можешь так поступать со мной? И что это за мужчина? Почему он вышел из нашей квартиры в девять часов утра?
— Я не обязана перед тобой отчитываться! — прошипела Станислава: — Тебя я, кстати, тоже не приглашала!
— Стасенька, солнышко моё, ну, что же такое ты говоришь? — всхлипнув, пробормотал Валентин. — Я же твой Валечка!
— Ты, Валечка, чей угодно, но не мой!
— Стасенька, но я без тебя не могу! Да и мамочка говорит, что мы зря развелись.
— Угомонись, Валя! Мы уже всё обговорили! И не раз! Прошу тебя, уйди! — Стася распахнула входную дверь и не глядя ткнула пальцем в сторону лифта. — Ой! — Палец упёрся во что-то твёрдое, и, подняв голову, женщина обомлела: на пороге возвышалась груда мышц, облачённая в дорогущий спортивный костюм.
Незнакомец, представший её взору, словно специально сошёл с обложки спортивного журнала, чтобы появиться у Стасиной двери. Широкие плечи. Узкая талия. Большие, сильные руки, способные завязать узлом лом или сжать в крепких, надёжных объятиях. Открытое мужественное лицо. Взгляд серых внимательных глаз — решителен и твёрд, на резко очерченных губах — непривычная для них улыбка.
Валечка покосился на неожиданного визитёра, побледнел и дрожащим голосом поинтересовался:
— А это? Это тоже к тебе?
Станислава смерила его презрительным взглядом и ничего не ответила. Тогда Валентин угрожающе сжал кулаки, резко развернулся к внезапному гостю и, собрав волю в кулак, зло спросил:
— Вы кто?
— Ричард, а Вы?
— Я — муж!
— Очень приятно, — в замешательстве кивнул "спортсмен", а Валечка вскинул голову и подбоченился:
— Что Вам надо?
Улыбка Ричарда из натянутой превратилась в искреннюю. Несколько секунд он смотрел, как маленький рыжий человечек, сердито поджав пухлые губки и состроив грозное лицо, наступает на него, а потом громко расхохотался.
— Почему Вы смеётесь? Извольте отвечать!
От переизбытка эмоций, Валя топнул ногой, и гость захохотал пуще прежнего.
— Вот умора, — сквозь смех произнёс он и, утирая выступившие на глазах слёзы, добавил: — Только не обижайтесь. Я всего лишь хотел поговорить со Станиславой Фёдоровой.
Имя жены подействовало на Валентина, как красная тряпка на быка. Он подпрыгнул и часто дыша завопил:
— Стасенька, солнышко, что это за тип? Я — твой муж, и желаю знать, что происходит в моём доме!
— Валечка, солнышко, ты упустил одну важную деталь: ты — бывший муж! И это — мой дом! Прошу тебя, уходи! — снисходительно ответила Стася и перевела взгляд на гостя: — Я — Станислава Фёдорова, чем обязана?
— Стасенька, как ты можешь? Я же люблю тебя! Ты не можешь меня выгнать! Мы с тобой даже не поговорили! Я умру без тебя, любимая!
Жалобно всхлипнув, Валентин шагнул к Станиславе, и в тот же миг чудовищно сильные руки подхватили его подмышки и оторвали от пола. Ричард бережно вынес рыжего человечка из квартиры, поставил лицом к лифту и дружелюбно похлопал по плечу, словно извиняясь за причинённые неудобства.
— Это произвол! — опомнившись, завопил Валентин, но, подняв глаза на атлета, стушевался и нажал на кнопку.
Двери с лязгом разъехались. Ричард легонько втолкнул веснушчатого смутьяна в кабину, отправил лифт на первый этаж и повернулся к хозяйке, которая нервно мяла ткань халата и думала о том, что завтра же отправится в магазин и купит себе роскошный домашний костюм, чтобы выглядеть привлекательной и обаятельной в любое время суток. Взгляды серых и изумрудных глаз встретились, и Стася, оставив в покое халат, с благодарностью произнесла:
— Спасибо Вам.
Валечка ей порядком надоел, и избавиться от него хоть ненадолго было великим счастьем.
— Ерунда, — смущённо пробасил гость и переступил с ноги на ногу, не совсем понимая, что делать дальше.
Застенчивость и нерешительность атлетически сложенного мужчины позабавили Станиславу. Внешность героя и манеры простодушного крестьянина не вязались между собой, и, пряча улыбку, она с немного наигранной горячностью заявила:
— Ничего не ерунда! Вы мне если не жизнь, то рассудок точно спасли. — Стася отступила в сторону и приглашающее взмахнула рукой. — Проходите, пожалуйста.
Ричард втиснулся в прихожую, снял кроссовки и попытался сунуть ноги в тапочки, но те оказались безнадёжно малы, и, вздохнув, гость отправился на кухню в носках. Бросив короткий взгляд на хлопочущую у плиты хозяйку, он с опаской опустился на табурет и замер, боясь пошевелиться: слишком хлипкими и ненадёжными выглядели ножки у произведения земного мебельного искусства.
Станислава поставила перед гостем чашку горячего чая, пододвинула корзиночку с печеньем и, устроившись напротив, стала задумчиво наблюдать, как очередной визитёр с суперсерьёзным видом поглощает печенье, испечённое по новому, недавно вычитанному в журнале рецепту. Ричард ел медленно и вдумчиво, словно каждый кусок, попадавший в рот, сообщал ему глубокую философскую мысль, над которой приходилось подолгу ломать голову. "Хороший рецепт, — между тем отметила Стася и усмехнулась. — Похоже, он даже забыл, зачем пришёл!" И когда гость дожевал пятое печеньице, спросила:
— Так Вы хотите поговорить или уже передумали?
— Хочу. — Ричард отставил чашку и поднял на Стасю стальной взгляд. — Мы должны поговорить о Вашем отце. Он жив, и я могу отвезти Вас к нему.
"И этот туда же!" — Станислава озадаченно вытаращилась на гостя, и тот заёрзал на хлипком табурете:
— Не мастак я говорить. Извините, если что не так.
"Что за ерунда? Кто эти люди и что им от меня надо? Бред какой-то!" Кое-как справившись с потрясением, Стася упёрлась ладонями в край столешницы и принужденно улыбнулась:
— Так вот сразу пойти с Вами? Я Вас впервые вижу.
— Наверно, я и впрямь поторопился, — окончательно смутился Ричард, — но мне казалось, что Вы с радостью согласитесь поехать к отцу.
— Кто Вы?
— Воин, то есть военный.
— Военный? Он что попал в плен?
— Кто?
— Мой отец.
— Нет, что Вы, он свободен. С ним всё в порядке.
— Тогда почему он не позвонит? — нахмурилась Стася.
— Он не может позвонить. Он очень далеко, но я могу отвезти Вас к нему.
"Ещё один провожатый! Что же это за место такое — ни адреса, ни телефона? Папа, где ты? Что происходит?" — с досадой подумала Станислава, а вслух сказала:
— Буду иметь в виду.
Гость отвёл глаза и, нервно вертя в руках чашку с остатками чая, произнёс:
— Мне понятны Ваши сомнения, но, поверьте, я говорю правду. Я действительно могу доставить Вас к отцу. Мы отправимся, как только Вы скажете.
Он замолчал, явно исчерпав запас слов. Но Стася не собиралась помогать незадачливому собеседнику и тоже молчала, терпеливо ожидая, что будет дальше. Ричард снова заёрзал на табурете, и на его лице отразилась мучительная борьба. Наконец, покраснев, как рак, он глубоко вздохнул и выпалил:
— Сходите со мной в бассейн!
На секунду Станислава опешила и ляпнула первое, что пришло в голову:
— А без меня Вы утонете?
— Я впервые в Москве, — промямлил Ричард и с затаённой мольбой посмотрел в изумрудные глаза хозяйки. — Не отказывайтесь, пожалуйста.
— Хорошо... — неуверенно протянула Стася. — Давайте, завтра утром.
— В десять. — Ричард облегчённо выдохнул, аккуратно выбрался из-за стола и попытался изобразить галантный поклон, но впечатавшись спиной в холодильник, передумал и ограничился словами: — Наверное, мне пора.
Спорить Стася не стала. Молча проводила гостя до дверей и вернулась на кухню, решив, наконец, "забить" на гостей и спокойно позавтракать. Достала из холодильника масло, колбасу, сыр, вытащила из хлебницы батон с отрубями и сделала бутерброды. Наполнив любимую чашку обжигающим крепким чаем, она опустила ложку в сахарницу и застонала, услышав оглушительное кукареканье звонка.
— Ну и денёк!
Бросив ложку на стол, Станислава раздражённо рыкнула, встала и с грозным видом отправилась в прихожую. Возле входной двери она остановилась, прикидывая, открыть или проигнорировать попытку нового вторжения, а потом накинула на крючок цепочку и отперла замок.
— Стасенька, милая Стасенька! Ты даже не хочешь пустить меня в квартиру?! Как это жестоко!
— Уходи, Валентин!
— Я не могу уйти! Ты знаешь: мой дом там, где ты! И предупреждаю, если не откроешь — брошусь под машину!
— Боже правый, как я жила с тобой?! — взорвалась Станислава. — Оставь, наконец, меня в покое! Иначе с ума сведёшь!
— Я? Как ты можешь говорить такое, солнышко? Я же...
— Добрый день, — раздался из-за спины Валечки приятный мужской голос.
Станислава резко вскинула голову, но гневные слова так и не сорвались с губ, потому что кричать на мечту — глупо и опрометчиво, она может исчезнуть, раствориться в суетной жизни, как чудесный, загадочно-прекрасный сон. И Стася молчала, опасаясь спугнуть внезапно воплотившиеся в реальность грёзы, лишь дыхание стало прерывистым и частым, а сердце пойманной птицей забилось в груди.
Валентин обернулся и побледнел так, что солнечные веснушки, сплошь покрывающие кожу, почти исчезли.
— Как?! Опять? Стасенька, как ты можешь? Сколько их у тебя?!!
Но Стася ничего не слышала. "Он пришёл", — снова и снова повторяла она и, приоткрыв рот, смотрела на гостя: темные, как безлунная ночь, волосы до плеч, правильные, чуть поджатые губы, пронзительные голубые глаза...
— Что происходит? — истерично завопил Валентин и осёкся, внезапно поняв, что бороться за жену дальше — бессмысленно. "Finita la comedia", — уныло подумал он и, закусив губу, зашагал вниз по лестнице.
Станислава невидящими глазами скользнула по спине удаляющегося мужа, скинула цепочку и настежь распахнула дверь:
— Вы ко мне?
— К Вам, — чуть улыбнулся гость, шагнул в прихожую и остановился перед Стасей.
Длинные рыжие волосы, доверчивые зелёные глаза, хрупкая изящная фигура... Он смотрел на неё, как на величайшую драгоценность мира, и годами возводимые в сознании барьеры рушились, один за другим. "Я знал, что не смогу..."
— Кто ты? — хрипло выдохнула Стася.
— Дмитрий.
— Сегодня я видела тебя во сне.
Девушка с трудом отвела взгляд от лица гостя и, словно сомнамбула, побрела на кухню. Дмитрий тенью следовал за ней. Опустился на табурет, где до него сидели сначала Артём, потом Ричард, и стал отрешённо наблюдать за Стасей, которая бессмысленно топталась по кухне, переставляя посуду с места на место. "Он не получит её! Не хочу!"
Фарфоровая чашка выскользнула из дрожащих пальцев, упала на пол и разлетелась на куски. Станислава с горечью уставилась на осколки, вдруг осознав, что с появлением Дмитрия её прежняя жизнь разбилась вдребезги, как эта чашка.
— Необратима только смерть, — твёрдо произнёс гость, вытянул руку, и осколки послушно слетелись в его ладонь. Едва уловимая глазу вспышка, и чашка снова выглядит, как новая.
Стася нервно сглотнула, ощутив, что стоит на пороге чего-то особенного, неизведанного и страшно манящего.
— Кто ты?
— Ученик мага.
— Мага?!
— Да.
— Зачем ты здесь?
— Я пришёл за тобой, но ты не должна идти со мной, — вертя в руках возрождённую чашку, тихо ответил Дмитрий.
Помимо воли Стася засмотрелась на его длинные тонкие пальцы с ухоженными ногтями. На среднем пальцем левой руки таинственно мерцал перстень. В глубине овального кораллового камня виднелась пурпурная буква "О". По спине Станиславы пробежали мурашки.
— Я не понимаю... — Не в силах больше стоять, она опустилась на табурет и потёрла виски. — Все говорят, что я должна отправиться к отцу...
— Не ходи.
— Почему?
— Ты не выживешь в Лайфгарме. Лучше останься на Земле.
— Что такое Лайфгарм? — прошептала Стася и замерла в ожидании ответа.
— Твой родной Мир. Ты родилась в Лайфгарме. Ты — Хранительница Источника. У тебя на шее Ключ от него.
Стася невольно приложила руку к груди, и перед глазами возникла картина: на пухлой детской ладошке загадочно переливается красный кристалл. Такой большой и тяжёлый, что она роняет его, и камень, как живой, прячется под кроватку. Потеря красивой игрушки ранит в самое сердце, вызывает горькие рыдания, но появляется отец и возвращает чудесный камушек...
— Да, это и есть Ключ — причина охоты на тебя, — кивнул Дмитрий. — Ты должна остаться на Земле.
— А отец? Где он? — жалобно спросила Стася.
— В Лайфгарме.
— Артём и Ричард обещали отвезти меня к нему...
— Едва ли они знают, где Фёдор...
— Фёдор?! — В глазах Станиславы засветилась надежда. — Слава Богу! Вы все ошиблись. Моего отца зовут Михей.
— Даже так?.. Впрочем, тебе при рождении тоже дали другое имя — Маргарет, принцесса Маргарет. — Дима вскинул голову, и женщина задрожала, ощутив на себе ласкающий нежный взгляд. — Ты бы хотела стать принцессой?
— Я? Принцессой? Бред какой-то... Лайфгарм, Фёдор, Хранительница... — Стася умоляюще сложила руки: — Что мне делать, Дима? Помоги!
Дмитрий отвёл глаза и вздохнул: "Она просит помощи... У меня! Она не понимает, у кого просит помощи".
— Не ходи в Лайфгарм, чтобы тебе не обещали.
— Почему?
Дмитрий медлил с ответом. Взгляд пронзительных голубых глаз задумчиво скользнул по столу, подоконнику и остановился на тёмном керамическом горшке, в котором буйно цвела герань. Но Станислава могла поручиться, что ученик мага не видит ни горшка, ни цветка. Мысли Димы сейчас были далеко от Земли.
— Я расскажу... — чуть хрипловатым голосом начал маг, не отрывая взгляда от гладкой матовой поверхности. — Лайфгарм небольшой мир, гораздо меньше Земли. Но он пропитан магией... В Южном море, посреди маленького острова, стоит Источник. Именно его воды делают наш мир волшебным. Больше всех магии достаётся Лирии, поэтому её земли чрезвычайно плодородны, и почти все лирийцы — маги. На севере лежит Инмар — страна воинов. Действие Источника там ослаблено, и в Инмаре редко рождаются маги. Однако инмарцы научились противостоять магии мечом и ставят военное искусство выше магического. На западе находится Годар, где живут и маги, и воины. — Дмитрий достал из воздуха дымящуюся сигарету и глубоко затянулся. — Лирией, Инмаром и Годаром правят монархи, но, кроме них, есть Совет высших магов... Он как бы не вмешивается во внутренние дела государств, но Лайфгарм — магический мир, и статус Совета очень высок. Правители Лирии и Инмара всегда следуют рекомендациям высших магов, потому что уважают их силу и мудрость. — Дима криво улыбнулся. — В нашем мире ничего не делается без ведома высших магов... Они опекают Хранительницу и следят за неприкосновенностью Источника, не допуская, чтобы кто-то напился из него и стал сильнее остальных.... Твой отец высший маг, Маргарет. Пожалуй, лучший из них.
