Дурацкие игры магов. Книга первая.

КНИГА ПЕРВАЯ

Часть первая

Глава 1.

Встреча.

Чарующие звуки серенады ласкали слух. Восхитительный запах ночной фиалки будоражил душу, разливался тёплой волной по телу, наводя сладкую истому и пробуждая в сердце любовь. Черноволосый незнакомец с надеждой и страстью взирал на увитую плющом террасу, пытаясь разглядеть под вуалью прекрасное лицо возлюбленной. Длинные аристократические пальцы загадочно белели в свете полной луны, и, глядя на них, Станислава пыталась угадать, чьё же воображение она потрясла до такой степени. Однако, сколько ни всматривалась в ночной сумрак, кроме тёмных волос и бледных пальцев, ничего не могла разобрать.

Внезапно мелодия оборвалась, а таинственный незнакомец совершенно непостижимым образом превратился в чёрного петуха, взлетел на террасу, посмотрел на женщину злобным взглядом и громко закукарекал. Станислава испуганно отступила, споткнулась о порог и... очнулась в собственной постели. Черный петух исчез, но пронзительное кукареканье не смолкло.

Растерянно моргнув, Стася вскочила, накинула тонкий шёлковый халат, сунула ноги в шлёпанцы и во весь дух понеслась в прихожую, намереваясь прибить незваного гостя, который с завидной настойчивостью жал и жал на кнопку звонка. Но едва она ступила в гостиную, к истошному кукареканью добавилась резкая телефонная трель.

— Да, что ж такое?! Сговорились они, что ли?! — в сердцах воскликнула Станислава и метнулась обратно в спальню. Схватив с прикроватного столика трубку, нажала кнопку и бросилась в коридор. — Алло! — крикнула она на ходу, рывком распахнула входную дверь и, как громом поражённая, застыла на пороге.

Телефонная трубка вдруг показалась неимоверно тяжёлой. Рука сама поползла вниз, и из динамика, наполняя прихожую всхлипами и вздохами, заструился громкий плаксивый голос бывшего мужа — Валечки:

— Стасенька, милая Стасенька! Я не спал всю ночь! Я всю ночь думал! Нам обязательно нужно встретиться! Поговорить... Наш развод — вселенская катастрофа! Я же так люблю тебя, Стасенька! Я умру без тебя!

Но Станислава не слушала излияния Валентина. Затаив дыхание, она растерянно и изумлённо смотрела на высокого светловолосого мужчину. Голова шла кругом, горло точно сжала невидимая рука, а на глаза навернулись слёзы восторга и умиления, ибо нежданный гость был потрясающе, умопомрачительно красив. "Неужели, такие бывают?.." Стася машинально сбросила звонок, засунула трубку в карман халата и, кокетливо поправив волосы, покраснела, сообразив, что стоит перед красавцем-гостем в старом домашнем халате. "В сравнении с ним я выгляжу серой мышью!" — с досадой подумала женщина, с трудом подавляя желание броситься в комнату и натянуть на себя лучше вечернее платье. К тому же Стасе подумалось, что пока она будет переодеваться, незнакомец испариться, исчезнет, как призрачная дымка.

Пауза затягивалась, и, поняв, что хозяйка вряд ли в скором времени обретёт дар речи, гость решил действовать сам. Лучистые карие глаза цвета горького шоколада, обрамлённые невероятно пушистыми ресницами, засветились блаженством, безупречно правильные губы растянулись в счастливой улыбке и, мурлыкнув: "Здравствуйте", мужчина протянул Станиславе белую, ухоженную ладонь.

— Здравствуйте. — Стася осторожно ответила на рукопожатие. — Вы ко мне?

— Если Вы Станислава Фёдорова, то к Вам.

— Проходите, пожалуйста.

Хозяйка торопливо посторонилась, и молодой человек шагнул в крошечную прихожую. Окинув взглядом старинную дубовую вешалку, напольное зеркало в тяжёлой резной раме и деревянную тумбочку для обуви, он хмыкнул, почесал затылок, взлохматив густые пшеничные волосы, и с искренним недоумением воскликнул:

— Вы здесь живёте?! Не тесно?

Станислава любила свою квартиру, и хамоватый вопрос гостя, хоть и заданный с милой детской непосредственностью, вывел её из ступора:

— А Вы, конечно, живёте во дворце!

— Зачем мне дворец? Я люблю свободу! — бесхитростно сообщил красавец, продолжая разглядывать маленькую прихожую, как ребёнок новую игрушку. — Во дворце всё слишком значительно, мне нравится жить в лесу.

"Свободу он любит! Конечно! Денег, поди, куры не клюют!" Стася вздохнула и завистливым взглядом пробежалась по одежде гостя: шикарный жемчужно-белый пиджак, бежевая рубашка из натурального шёлка, дорогие коричневые джинсы и мягкие замшевые мокасины на тонкой подошве, о цене которых страшно было даже подумать.

— Вы так по лесу и ходите?

Недоумённо покосившись на хозяйку, мужчина шагнул к зеркалу и с придирчивым удовольствием оглядел себя с ног до головы:

— Мне нравится моя одежда — красивая! — Он провёл ладонью по мягкой белоснежной ткани, повёл плечами и беззаботно предложил: — Но, если Вы не довольны моим видом, сударыня, я могу переодеться. Прямо сейчас!

"Вот чёрт! Да он не в себе! Не хватало ещё, чтобы этот ненормальный стриптиз здесь устроил!" Стася покосилась на входную дверь и нервно улыбнулась:

— Не стоит. Переоденетесь к следующему визиту.

— Здорово! Значит, следующий визит состоится! — обрадовался гость и, развернувшись к зеркалу спиной, бесцеремонно поинтересовался: — Ну что, так и будем толкаться в этой клетушке или поговорим в более комфортной обстановке? У Вас же есть ещё комнаты?

Шоколадные глаза с таким неподдельным любопытством уставились на Станиславу, что она не выдержала и хихикнула. Неожиданный визитёр вызывал противоречивые чувства. С одной стороны, мальчишеская раскованность забавляла, с другой — настораживала: уж больно его простодушие походило на душевное расстройство. "Такой красивый, и псих... Жаль. — Станислава опустила руку в карман и стиснула в ладони телефон. — Впрочем, на буйного не похож. Ладно! В случае чего — неотложку вызову!"

— Что ж, пойдёмте в другую клетушку, кухня называется. Кстати, как Вас зовут, лесной житель?

— Артём.

Красавец больше не улыбался, шоколадные глаза были полны обиды и укора. И Стася почувствовала вину за свои нелестные мысли, словно произнесла их вслух. Спасаясь от пристального взгляда гостя, она отвернулась и быстрым шагом пошла на кухню.

"Сама такая!" — мысленно огрызнулся Артём, показал Стасиной спине язык и, сочтя себя отомщенным, гордо прошествовал по узкому коридору. На пороге кухни он на секунду остановился, повертел головой, рассматривая нехитрое убранство, и без приглашения уселся за стол.

— Ничего, уютно у Вас, — буркнул он и вредненьким голоском добавил: — Правда, тесно, развернуться негде.

Стараясь сохранять спокойствие, Стася аккуратно поставила чайник на плиту, повернулась к чудаковатому гостю и, скрестив руки на груди, преувеличенно серьёзно сказала:

— Вроде обычный, средних размеров, молодой человек. Не понимаю, почему Вам тесно?

— Я люблю простор! — с вызовом заявил Артём и замолчал — перед глазами возникло строгое лицо Корнея. Укоризненный взгляд и недовольно поджатые губы учителя напомнили, что пришёл он к Станиславе не за тем, чтобы ссорится. "Пора переходить к делу!" И, пинком отправив образ учителя в небытиё, очаровательно улыбнулся:

— Ваш отец, сударыня, тоже любил простор, и уж если решил обосноваться в Москве, мог бы подобрать жильё побольше!

— Отец... — срывающимся голосом прошептала Стася и уставилась на оранжево-синюю астру газовой горелки.

"Эх, неудачно начал..." — поморщился Артём, озабоченно почесал затылок, и из носика чайника с приглушённым шипением вырвалась струя пара.

Станислава вздрогнула, машинально выключила газ и сняла чайник с конфорки, собираясь заварить чай, но пальцы предательски дрогнули, и кипяток пролился на столешницу. Чайник со стуком вернулся на плиту, на горячую лужицу плюхнулась тряпка. Мучительно скривившись, Стася смотрела, как намокает мягкая ткань, и думала: "Он обманул меня! Обещал всегда быть рядом, а сам ушёл!" Воспоминания, словно острые льдинки вонзались в сознание, перед глазами, больно раня своей предательской идиллией, разворачивались картины прошлого, и женщина закрыла лицо руками, точно пытаясь защититься от внезапно проснувшейся памяти.

"Ну вот, распустила нюни!" Артём сердито зыркнул на сгорбившуюся хозяйку, закинул ногу на ногу и требовательно спросил:

— Так будем разговаривать или нет?

Стася дёрнулась, отвела руки от лица и настороженно посмотрела в шоколадные глаза гостя:

— Что Вам известно о моём отце?

— Он жив.

"Нашёл, чем удивить". Станислава глубоко вздохнула, приводя мысли в порядок, заварила чай, поставила на стол чашки, вытащила из шкафчика корзиночку с печеньем, села напротив гостя и только тогда проговорила:

— Я знаю.

— Откуда?

— Погадала.

— Ух, ты! А мне погадаете? Мне безумно интересно!

— Не сейчас, — натянуто улыбнулась Стася, взяла с подоконника визитку и положила перед молодым человеком. — Приходите в мой салон.

— У Вас есть салон? — Артём повертел визитку в руках и сунул в нагрудный карман пиджака. — Обязательно приду. Прямо завтра.

— Завтра воскресенье, выходной. Жду Вас в понедельник, в двенадцать.

— Договорились! — радостно закивал Артём, попробовал чай, печенье и пробормотав: "Вкусненько", сосредоточил своё внимание на еде, совершенно забыв о хозяйке.

Некоторое время Стася с немым удивлением наблюдала, как целеустремлённо гость поглощает печенье и чай. В какой-то момент даже показалось, что в личной вселенной этого странного молодого человека существуют только он, вазочка с печеньем и чашка с чаем, остальное — призраки и прочие не материальные и ничего не значащие вещи. Терять весомость, во всех смыслах этого слова, не хотелось и, нервно передёрнув плечами, Станислава напомнила о своём существовании:

— Вы хотели рассказать об отце!

— Ах, да, — спохватился Артём и, одним глотком опустошив чашку, деловито осведомился: — Хотите, я отведу Вас к нему?

От неожиданности Стася вскочила:

— Где он?

— Далеко. Но я Вас вмиг доставлю!

— Нет! Говорите адрес! Я поеду сама!

— Адрес? Я не знаю адреса... Но могу показать место. Поехали, а?

Артём с надеждой посмотрел на хозяйку и протянул ей руку. Враждебно взглянув на распахнутую ладонь, Станислава отодвинулась от стола и помотала головой:

— Никуда я с Вами не поеду!

— Почему? Вы мне не доверяете?

— Я Вас знать не знаю! — отрезала Станислава и раздражённо подумала: "Зачем я, вообще, впустила его в дом?"

— Так, может, познакомимся? Поближе?

Артём хитро прищурился и облизнулся, чем окончательно привёл Стасю в бешенство.

— И не надейтесь! Немедленно покиньте мой дом, и навсегда забудьте сюда дорогу!

Но гость не тронулся с места. Словно примерный ученик, он сложил руки на коленях, понуро опустил плечи и вздохнул. Уголки безупречно правильных губ поехали вниз, а взгляд шоколадных глаз стал потерянным и печальным.

— Я чем-то обидел Вас, да? Простите... Я не хотел...

Артём тихо всхлипнул, и женское сердце дрогнуло. "Злиться на него, всё равно, что щенка пинать", — подумала Стася, окинула взглядом замершую, трогательно несчастную фигуру, и сменила гнев на милость.

— Всё в порядке, Тёма, я не сержусь, — доброжелательно улыбнулась она и опустилась на стул. — Приходите в понедельник, я обязательно Вам погадаю.

— Спасибо! — Артём мигом расцвёл, вскочил с табурета и галантно поклонился, чудом не врезавшись в холодильник: — Буду ровно в двенадцать.

— Жду с нетерпением, — кивнула Стася, хотела что-то добавить, но тут в прихожей закукарекал звонок. — Извините.

Хозяйка поспешно выскользнула в коридор, а гость развернулся на каблуках и мстительно пнул холодильник:

— В другое время, я бы тебя...

Он не договорил — квартиру огласил истеричный визгливый вопль:

— Как ты могла?!

Артём вздрогнул и стремглав понёсся на крик: спасти хозяйку от распоясавшегося хулигана и тем самым завоевать её симпатию и доверие, хотелось неимоверно. В два прыжка преодолев узкий коридорчик, он влетел в прихожую, едва не сбив с ног Станиславу. Однако в дверях квартиры, вместо злобного и, без сомнения, опасного здоровяка, стоял невысокий рыжеволосый мужчина в мятом сером плаще и заляпанных грязью ботинках. "Из какого свинарника он вылез?" — возмущённо подумал Артём и брезгливо поморщился.

Рыжеволосый скользнул взглядом по неожиданно появившемуся в поле зрения объекту, моргнул, словно не веря глазам, и, видимо, решив, что незнакомец не представляет для него опасности, продолжил спектакль:

— Как ты могла?! — с надрывом повторил он, картинно схватился за голову и привалился лбом к дверному косяку.

— Валечка! Успокойся! — покосившись на гостя, укоризненно покачала головой Стася и хотела захлопнуть дверь, но не тут-то было: Валентин проворно развернулся и, в третий раз возопив: "Как ты могла!", ввалился в прихожую.

Поняв, что на этот раз от бывшего мужа отделаться не удастся, Станислава скрипнула зубами и повернулась к Артёму.

— Извините, ко мне пришли.

— Я могу Вам помочь.

— Нет-нет, — отмахнулась Стася. — Это всего лишь мой бывший муж.

— А... Понимаю. — Артём хмыкнул, осторожно обошёл Валентина и направился к лифту, бросив через плечо: — До встречи.

— Пока... — протянула Станислава, захлопнула дверь, с тоской посмотрела на помятого, растрёпанного Валентина и кисло подумала: "Карма..."

Станислава и Валентин учились на одном курсе в университете и наглядно знали друг друга, но даже в страшном сне девушке не могло привидеться, что этот рохля и маменькин сынок когда-нибудь станет её мужем. Но два года назад бывшие однокурсники столкнулись в редакции районной газеты, куда Станислава пришла, чтобы дать объявление о розыске отца. И Валентин, которому ещё в университете нравилась спокойная миниатюрная девушка с изумрудными глазами, поспешил воспользоваться предоставленным судьбой шансом. Он выказал горячее желание участвовать в поисках Михея Фёдорова и вместе с возлюбленной стал ходить по инстанциям, проявив себя неоценимым помощником. Рохля и маменькин сынок на деле оказался обаятельным пронырой и хитрюгой. Ему ничего не стоило войти в кабинет, в который Стася и постучаться боялась, и что удивительно, Валентина всегда выслушивали, обещали помочь и, что ещё более удивительно, помогали. Правда, его бурная деятельность результатов не дала — Михея Фёдорова так и не нашли, зато Стася успела привязаться к бывшему однокурснику и начала воспринимать его, как неотъемлемую часть жизни. И, когда Валя сделал ей предложение, оно прозвучало, как нечто само собой разумеющееся. У Стаси даже мысли не возникло ответить отказом, и молодые люди поженились, несмотря на протесты Розалии Степановны, матери Валентина.

Станислава и после свадьбы искала отца, но уже не столь рьяно, как прежде. Теперь, став замужней женщиной, она направила поток нерастраченной любви и тепла на своего благоверного. И, если раньше её вселенная крутилась вокруг Михея, который был для неё и отцом, и матерью, и другом, и подругой, то теперь место отца-матери-друга-подруги занял муж. Станислава мгновенно превратила их брак в культ Валечки. Она без устали холила-лелеяла драгоценного супруга, потакала малейшим прихотям и капризам, а тот милостиво позволял боготворить и ублажать себя любимого. В идеале, Валя хотел бы совсем бросить работу и осесть в личном домашнем храме, дабы в полной мере насладиться жизнью, но Розалия Степановна и слышать об этом не желала. И примерный сын не стал спорить с мамочкой — остался работать корреспондентом в районной газете, тем более что много там не требовали: большую часть рабочего дня можно было гонять чаи и чесать языком. За время своего брака он не написал ни строчки и нерадивого работника не уволили лишь потому, что Розалия Степановна много лет была лечащим врачом главного редактора...

Вернувшись с работы, Валя плотно ужинал, затем уютно устраивался на диване и сладко дремал, предварительно оповестив жену, что его нельзя беспокоить, поскольку он обдумывает будущие литературные шедевры. За время их совместной жизни Валентин ни разу не поинтересовался, как провела день Станислава, зато о собственных грандиозных планах говорил непрерывно. Он с жаром вещал, как напишет гениальное произведение, и на него золотым дождём посыплются гонорары, всенародное признание и любовь. Будущая знаменитость настолько зациклился на себе, что не заметил, как ореол его божественности начал угасать. Патетичные речи надоели Стасе хуже горькой редьки и стали раздражать, а чёрствость и безразличие — бесить. Ещё какое-то время она по инерции продолжала заботиться о муже, пока, наконец, не нашла в себе силы признать, что её драгоценный супруг — обычный пустомеля и лентяй. Кумир был повержен и отправлен под крылышко к любимой мамочке, а Стася, несмотря на его жаркие протесты и беспрестанное нытьё, подала на развод.

Неудачный брак напрочь отбил охоту заботиться о ком бы то ни было, и, став свободной, Станислава решила жить для себя. Нужно было лишь с чего-то начать. И она вспомнила о детской мечте — стать гадалкой. Не откладывая дела в долгий ящик, собрала все имеющиеся сбережения, сняла помещение и стала любовно обустраивать новое детище. Магический салон "Пифия" открылся в день двадцатишестилетия Станиславы и стал первым подарком, который она сделала себе любимой...

— Всего лишь бывший муж? Как ты можешь так говорить, любимая? — захныкал Валентин, поняв, что на Стасю не производит впечатления его трагическая поза. — Как ты можешь так поступать со мной? И что это за мужчина? Почему он вышел из нашей квартиры в девять часов утра?

— Я не обязана перед тобой отчитываться! — прошипела Станислава: — Тебя я, кстати, тоже не приглашала!

— Стасенька, солнышко моё, ну, что же такое ты говоришь? — всхлипнув, пробормотал Валентин. — Я же твой Валечка!

— Ты, Валечка, чей угодно, но не мой!

— Стасенька, но я без тебя не могу! Да и мамочка говорит, что мы зря развелись.

— Угомонись, Валя! Мы уже всё обговорили! И не раз! Прошу тебя, уйди! — Стася распахнула входную дверь и не глядя ткнула пальцем в сторону лифта. — Ой! — Палец упёрся во что-то твёрдое, и, подняв голову, женщина обомлела: на пороге возвышалась груда мышц, облачённая в дорогущий спортивный костюм.

Незнакомец, представший её взору, словно специально сошёл с обложки спортивного журнала, чтобы появиться у Стасиной двери. Широкие плечи. Узкая талия. Большие, сильные руки, способные завязать узлом лом или сжать в крепких, надёжных объятиях. Открытое мужественное лицо. Взгляд серых внимательных глаз — решителен и твёрд, на резко очерченных губах — непривычная для них улыбка.

Валечка покосился на неожиданного визитёра, побледнел и дрожащим голосом поинтересовался:

— А это? Это тоже к тебе?

Станислава смерила его презрительным взглядом и ничего не ответила. Тогда Валентин угрожающе сжал кулаки, резко развернулся к внезапному гостю и, собрав волю в кулак, зло спросил:

— Вы кто?

— Ричард, а Вы?

— Я — муж!

— Очень приятно, — в замешательстве кивнул "спортсмен", а Валечка вскинул голову и подбоченился:

— Что Вам надо?

Улыбка Ричарда из натянутой превратилась в искреннюю. Несколько секунд он смотрел, как маленький рыжий человечек, сердито поджав пухлые губки и состроив грозное лицо, наступает на него, а потом громко расхохотался.

— Почему Вы смеётесь? Извольте отвечать!

От переизбытка эмоций, Валя топнул ногой, и гость захохотал пуще прежнего.

— Вот умора, — сквозь смех произнёс он и, утирая выступившие на глазах слёзы, добавил: — Только не обижайтесь. Я всего лишь хотел поговорить со Станиславой Фёдоровой.

Имя жены подействовало на Валентина, как красная тряпка на быка. Он подпрыгнул и часто дыша завопил:

— Стасенька, солнышко, что это за тип? Я — твой муж, и желаю знать, что происходит в моём доме!

— Валечка, солнышко, ты упустил одну важную деталь: ты — бывший муж! И это — мой дом! Прошу тебя, уходи! — снисходительно ответила Стася и перевела взгляд на гостя: — Я — Станислава Фёдорова, чем обязана?

— Стасенька, как ты можешь? Я же люблю тебя! Ты не можешь меня выгнать! Мы с тобой даже не поговорили! Я умру без тебя, любимая!

Жалобно всхлипнув, Валентин шагнул к Станиславе, и в тот же миг чудовищно сильные руки подхватили его подмышки и оторвали от пола. Ричард бережно вынес рыжего человечка из квартиры, поставил лицом к лифту и дружелюбно похлопал по плечу, словно извиняясь за причинённые неудобства.

— Это произвол! — опомнившись, завопил Валентин, но, подняв глаза на атлета, стушевался и нажал на кнопку.

Двери с лязгом разъехались. Ричард легонько втолкнул веснушчатого смутьяна в кабину, отправил лифт на первый этаж и повернулся к хозяйке, которая нервно мяла ткань халата и думала о том, что завтра же отправится в магазин и купит себе роскошный домашний костюм, чтобы выглядеть привлекательной и обаятельной в любое время суток. Взгляды серых и изумрудных глаз встретились, и Стася, оставив в покое халат, с благодарностью произнесла:

— Спасибо Вам.

Валечка ей порядком надоел, и избавиться от него хоть ненадолго было великим счастьем.

— Ерунда, — смущённо пробасил гость и переступил с ноги на ногу, не совсем понимая, что делать дальше.

Застенчивость и нерешительность атлетически сложенного мужчины позабавили Станиславу. Внешность героя и манеры простодушного крестьянина не вязались между собой, и, пряча улыбку, она с немного наигранной горячностью заявила:

— Ничего не ерунда! Вы мне если не жизнь, то рассудок точно спасли. — Стася отступила в сторону и приглашающее взмахнула рукой. — Проходите, пожалуйста.

Ричард втиснулся в прихожую, снял кроссовки и попытался сунуть ноги в тапочки, но те оказались безнадёжно малы, и, вздохнув, гость отправился на кухню в носках. Бросив короткий взгляд на хлопочущую у плиты хозяйку, он с опаской опустился на табурет и замер, боясь пошевелиться: слишком хлипкими и ненадёжными выглядели ножки у произведения земного мебельного искусства.

Станислава поставила перед гостем чашку горячего чая, пододвинула корзиночку с печеньем и, устроившись напротив, стала задумчиво наблюдать, как очередной визитёр с суперсерьёзным видом поглощает печенье, испечённое по новому, недавно вычитанному в журнале рецепту. Ричард ел медленно и вдумчиво, словно каждый кусок, попадавший в рот, сообщал ему глубокую философскую мысль, над которой приходилось подолгу ломать голову. "Хороший рецепт, — между тем отметила Стася и усмехнулась. — Похоже, он даже забыл, зачем пришёл!" И когда гость дожевал пятое печеньице, спросила:

— Так Вы хотите поговорить или уже передумали?

— Хочу. — Ричард отставил чашку и поднял на Стасю стальной взгляд. — Мы должны поговорить о Вашем отце. Он жив, и я могу отвезти Вас к нему.

"И этот туда же!" — Станислава озадаченно вытаращилась на гостя, и тот заёрзал на хлипком табурете:

— Не мастак я говорить. Извините, если что не так.

"Что за ерунда? Кто эти люди и что им от меня надо? Бред какой-то!" Кое-как справившись с потрясением, Стася упёрлась ладонями в край столешницы и принужденно улыбнулась:

— Так вот сразу пойти с Вами? Я Вас впервые вижу.

— Наверно, я и впрямь поторопился, — окончательно смутился Ричард, — но мне казалось, что Вы с радостью согласитесь поехать к отцу.

— Кто Вы?

— Воин, то есть военный.

— Военный? Он что попал в плен?

— Кто?

— Мой отец.

— Нет, что Вы, он свободен. С ним всё в порядке.

— Тогда почему он не позвонит? — нахмурилась Стася.

— Он не может позвонить. Он очень далеко, но я могу отвезти Вас к нему.

"Ещё один провожатый! Что же это за место такое — ни адреса, ни телефона? Папа, где ты? Что происходит?" — с досадой подумала Станислава, а вслух сказала:

— Буду иметь в виду.

Гость отвёл глаза и, нервно вертя в руках чашку с остатками чая, произнёс:

— Мне понятны Ваши сомнения, но, поверьте, я говорю правду. Я действительно могу доставить Вас к отцу. Мы отправимся, как только Вы скажете.

Он замолчал, явно исчерпав запас слов. Но Стася не собиралась помогать незадачливому собеседнику и тоже молчала, терпеливо ожидая, что будет дальше. Ричард снова заёрзал на табурете, и на его лице отразилась мучительная борьба. Наконец, покраснев, как рак, он глубоко вздохнул и выпалил:

— Сходите со мной в бассейн!

На секунду Станислава опешила и ляпнула первое, что пришло в голову:

— А без меня Вы утонете?

— Я впервые в Москве, — промямлил Ричард и с затаённой мольбой посмотрел в изумрудные глаза хозяйки. — Не отказывайтесь, пожалуйста.

— Хорошо... — неуверенно протянула Стася. — Давайте, завтра утром.

— В десять. — Ричард облегчённо выдохнул, аккуратно выбрался из-за стола и попытался изобразить галантный поклон, но впечатавшись спиной в холодильник, передумал и ограничился словами: — Наверное, мне пора.

Спорить Стася не стала. Молча проводила гостя до дверей и вернулась на кухню, решив, наконец, "забить" на гостей и спокойно позавтракать. Достала из холодильника масло, колбасу, сыр, вытащила из хлебницы батон с отрубями и сделала бутерброды. Наполнив любимую чашку обжигающим крепким чаем, она опустила ложку в сахарницу и застонала, услышав оглушительное кукареканье звонка.

— Ну и денёк!

Бросив ложку на стол, Станислава раздражённо рыкнула, встала и с грозным видом отправилась в прихожую. Возле входной двери она остановилась, прикидывая, открыть или проигнорировать попытку нового вторжения, а потом накинула на крючок цепочку и отперла замок.

— Стасенька, милая Стасенька! Ты даже не хочешь пустить меня в квартиру?! Как это жестоко!

— Уходи, Валентин!

— Я не могу уйти! Ты знаешь: мой дом там, где ты! И предупреждаю, если не откроешь — брошусь под машину!

— Боже правый, как я жила с тобой?! — взорвалась Станислава. — Оставь, наконец, меня в покое! Иначе с ума сведёшь!

— Я? Как ты можешь говорить такое, солнышко? Я же...

— Добрый день, — раздался из-за спины Валечки приятный мужской голос.

Станислава резко вскинула голову, но гневные слова так и не сорвались с губ, потому что кричать на мечту — глупо и опрометчиво, она может исчезнуть, раствориться в суетной жизни, как чудесный, загадочно-прекрасный сон. И Стася молчала, опасаясь спугнуть внезапно воплотившиеся в реальность грёзы, лишь дыхание стало прерывистым и частым, а сердце пойманной птицей забилось в груди.

Валентин обернулся и побледнел так, что солнечные веснушки, сплошь покрывающие кожу, почти исчезли.

— Как?! Опять? Стасенька, как ты можешь? Сколько их у тебя?!!

Но Стася ничего не слышала. "Он пришёл", — снова и снова повторяла она и, приоткрыв рот, смотрела на гостя: темные, как безлунная ночь, волосы до плеч, правильные, чуть поджатые губы, пронзительные голубые глаза...

— Что происходит? — истерично завопил Валентин и осёкся, внезапно поняв, что бороться за жену дальше — бессмысленно. "Finita la comedia", — уныло подумал он и, закусив губу, зашагал вниз по лестнице.

Станислава невидящими глазами скользнула по спине удаляющегося мужа, скинула цепочку и настежь распахнула дверь:

— Вы ко мне?

— К Вам, — чуть улыбнулся гость, шагнул в прихожую и остановился перед Стасей.

Длинные рыжие волосы, доверчивые зелёные глаза, хрупкая изящная фигура... Он смотрел на неё, как на величайшую драгоценность мира, и годами возводимые в сознании барьеры рушились, один за другим. "Я знал, что не смогу..."

— Кто ты? — хрипло выдохнула Стася.

— Дмитрий.

— Сегодня я видела тебя во сне.

Девушка с трудом отвела взгляд от лица гостя и, словно сомнамбула, побрела на кухню. Дмитрий тенью следовал за ней. Опустился на табурет, где до него сидели сначала Артём, потом Ричард, и стал отрешённо наблюдать за Стасей, которая бессмысленно топталась по кухне, переставляя посуду с места на место. "Он не получит её! Не хочу!"

Фарфоровая чашка выскользнула из дрожащих пальцев, упала на пол и разлетелась на куски. Станислава с горечью уставилась на осколки, вдруг осознав, что с появлением Дмитрия её прежняя жизнь разбилась вдребезги, как эта чашка.

— Необратима только смерть, — твёрдо произнёс гость, вытянул руку, и осколки послушно слетелись в его ладонь. Едва уловимая глазу вспышка, и чашка снова выглядит, как новая.

Стася нервно сглотнула, ощутив, что стоит на пороге чего-то особенного, неизведанного и страшно манящего.

— Кто ты?

— Ученик мага.

— Мага?!

— Да.

— Зачем ты здесь?

— Я пришёл за тобой, но ты не должна идти со мной, — вертя в руках возрождённую чашку, тихо ответил Дмитрий.

Помимо воли Стася засмотрелась на его длинные тонкие пальцы с ухоженными ногтями. На среднем пальцем левой руки таинственно мерцал перстень. В глубине овального кораллового камня виднелась пурпурная буква "О". По спине Станиславы пробежали мурашки.

— Я не понимаю... — Не в силах больше стоять, она опустилась на табурет и потёрла виски. — Все говорят, что я должна отправиться к отцу...

— Не ходи.

— Почему?

— Ты не выживешь в Лайфгарме. Лучше останься на Земле.

— Что такое Лайфгарм? — прошептала Стася и замерла в ожидании ответа.

— Твой родной Мир. Ты родилась в Лайфгарме. Ты — Хранительница Источника. У тебя на шее Ключ от него.

Стася невольно приложила руку к груди, и перед глазами возникла картина: на пухлой детской ладошке загадочно переливается красный кристалл. Такой большой и тяжёлый, что она роняет его, и камень, как живой, прячется под кроватку. Потеря красивой игрушки ранит в самое сердце, вызывает горькие рыдания, но появляется отец и возвращает чудесный камушек...

— Да, это и есть Ключ — причина охоты на тебя, — кивнул Дмитрий. — Ты должна остаться на Земле.

— А отец? Где он? — жалобно спросила Стася.

— В Лайфгарме.

— Артём и Ричард обещали отвезти меня к нему...

— Едва ли они знают, где Фёдор...

— Фёдор?! — В глазах Станиславы засветилась надежда. — Слава Богу! Вы все ошиблись. Моего отца зовут Михей.

— Даже так?.. Впрочем, тебе при рождении тоже дали другое имя — Маргарет, принцесса Маргарет. — Дима вскинул голову, и женщина задрожала, ощутив на себе ласкающий нежный взгляд. — Ты бы хотела стать принцессой?

— Я? Принцессой? Бред какой-то... Лайфгарм, Фёдор, Хранительница... — Стася умоляюще сложила руки: — Что мне делать, Дима? Помоги!

Дмитрий отвёл глаза и вздохнул: "Она просит помощи... У меня! Она не понимает, у кого просит помощи".

— Не ходи в Лайфгарм, чтобы тебе не обещали.

— Почему?

Дмитрий медлил с ответом. Взгляд пронзительных голубых глаз задумчиво скользнул по столу, подоконнику и остановился на тёмном керамическом горшке, в котором буйно цвела герань. Но Станислава могла поручиться, что ученик мага не видит ни горшка, ни цветка. Мысли Димы сейчас были далеко от Земли.

— Я расскажу... — чуть хрипловатым голосом начал маг, не отрывая взгляда от гладкой матовой поверхности. — Лайфгарм небольшой мир, гораздо меньше Земли. Но он пропитан магией... В Южном море, посреди маленького острова, стоит Источник. Именно его воды делают наш мир волшебным. Больше всех магии достаётся Лирии, поэтому её земли чрезвычайно плодородны, и почти все лирийцы — маги. На севере лежит Инмар — страна воинов. Действие Источника там ослаблено, и в Инмаре редко рождаются маги. Однако инмарцы научились противостоять магии мечом и ставят военное искусство выше магического. На западе находится Годар, где живут и маги, и воины. — Дмитрий достал из воздуха дымящуюся сигарету и глубоко затянулся. — Лирией, Инмаром и Годаром правят монархи, но, кроме них, есть Совет высших магов... Он как бы не вмешивается во внутренние дела государств, но Лайфгарм — магический мир, и статус Совета очень высок. Правители Лирии и Инмара всегда следуют рекомендациям высших магов, потому что уважают их силу и мудрость. — Дима криво улыбнулся. — В нашем мире ничего не делается без ведома высших магов... Они опекают Хранительницу и следят за неприкосновенностью Источника, не допуская, чтобы кто-то напился из него и стал сильнее остальных.... Твой отец высший маг, Маргарет. Пожалуй, лучший из них.

Стася слушала, боясь пропустить хоть слово. То, что рассказывал маг, походило на сказку, но она верила ему.

— Почему мой отец покинул Лайфгарм?

— Фёдор хотел, чтобы Источник всегда оставался запечатанным, и поэтому спрятал тебя на Земле.

— Значит, кто-то хотел его открыть?

— Да, король Годара Олефир. Он маг-путешественник, и долгое время странствовал по мирам. Никто не думал, что Олефир вернётся в Лайфгарм, тем не менее, он вернулся и стал претендовать на звание высшего мага. По законам нашего мира, высших магов должно быть семь. Олефир же ухитрился стать восьмым. Закон был нарушен, и Фёдор объявил, что миру угрожает опасность. Он обвинил в этом Олефира, и тот вновь нарушил закон, вызвав его на поединок. Высшие маги не дерутся между собой, и, чтобы сохранить мир в Лайфгарме, Фёдор ушёл, забрав тебя и Ключ.

Дмитрий замолчал и с грустью взглянул на Стасю.

— То есть, мой отец перестал быть высшим магом?

— Нет. Фёдор по-прежнему высший маг. Два года назад он, вопреки логике, вернулся в Лайфгарм, и высших магов снова стало восемь. Мир замер в ожидании развязки. Никто не знает, что будет дальше.

— А Олефир? Он будет драться с моим отцом?

— Не знаю. Олефир очень хитёр и опасен. Высшие маги считают, что он и его прекрасная королева Алинор планируют стать единовластными правителями Лайфгарма. Сейчас Олефиру нужна ты. Может быть, он станет шантажировать твоей жизнью Фёдора, а может просто заставит тебя открыть Источник и напьётся из него. Тогда он станет самым сильным магом Лайфгарма, разгонит Совет, и мир утонет в крови. Несколько лет назад он уже спровоцировал войну между Лирией и Инмаром. Сначала Олефир со стороны наблюдал за ходом военных действий, делая вид, что соблюдает нейтралитет, а когда оба государства ослабли, нанёс удар... — Дмитрий запнулся, словно вспомнив о чём-то неприятном, потом встряхнул волосами и ровным тоном продолжил: — Проигравшим пришлось отдать Олефиру свои западные территории. Так, из маленького островного государства, Годар превратился в страну, по размерам сравнимую с Лирией и Инмаром. Совет был вынужден официально признать право короля Годара на завоёванные земли, ибо отказ привёл бы к новой войне, и Олефир мог бы захватить весь мир... И теперь высшие маги ждут Хранительницу, чтобы взвалить ответственность за события в Лайфгарме на её плечи. Именно поэтому ты не должна возвращаться. Едва ты появишься, Олефир захватит тебя и заставит делать то, что считает нужным. Пока же ты на Земле, он будет сидеть в Керонском замке, плести интриги и заниматься моим обучением. — Дима с сожалением посмотрел на перстень и обречёно закончил: — Я его ученик, Стася. Он послал меня за тобой.

Станислава подалась вперёд и крепко сжала руку мага:

— Ты не такой, как он...

Дмитрий вздрогнул: "И после всего, что я рассказал, она хочет пойти со мной? Почему? Это же самоубийство!" Он осторожно высвободил руку и поднялся:

— Мне пора, Станислава. Сделай, как я прошу: останься на Земле и никого не слушай.

— А что будет с тобой?

— Сделай, как я прошу.

— Мы больше не увидимся? — в отчаянии воскликнула Стася.

Дмитрий обернулся: в прекрасных изумрудных глазах хрустальной росой блестели слёзы. "Кого я обманываю? Она обречена..." — с грустью подумал маг, шагнул к Хранительнице и неуверенно произнёс:

— Я могу немного задержаться... Хочешь, поужинаем вместе?

Стася встрепенулась: слова Дмитрия вернули её к жизни.

— В котором часу?

"Мне придётся убить её собственными руками..." — холодея, подумал маг и, прошептав: "В половине восьмого", исчез.

— В половине восьмого, — эхом откликнулась Стася и ринулась в спальню.

Трясущимися руками она распахнула дверцу тумбочки, схватила с полки старую, потрёпанную колоду Таро и наугад вытянула карту.

— Пустая...

Будущее было сокрыто. "Что ж, — разочарованно вздохнула женщина, — подождём, пока я смогу узнать больше". Она убрала карты, кинула взгляд на своё отражение в зеркальной дверце платяного шкафа и отправилась в ванную, решив, что вечером будет выглядеть сногсшибательно.

Глава 2.

Дмитрий.

Ровно в семь тридцать раздалось призывное кукареканье, и Стася кинулась в прихожую. Возле двери в чёрном костюме и белой рубашке стоял Дмитрий. В его руках пламенел огромный букет пунцовых роз.

"Олефир убьёт нас обоих..." — отстранённо подумал он, широко улыбнулся и протянул цветы Хранительнице:

— Ты ослепительна!

Станислава счастливо улыбнулась. Она готовилась к встрече весь день и точно знала, что выглядит на пять с плюсом. Длинное изумрудно-зелёное платье вызывающе оголяло плечи и спину. Густые рыжие волосы были уложены в затейливую причёску, и лишь один игривый локон ниспадал на точёное плечико, подчёркивая белоснежность кожи. Золотые серьги с изумрудами оттеняли зелёные, блестящие от возбуждения глаза. "Ему понравилось!" — радостно подумала Стася, поднесла розы к лицу и вдохнула свежий аромат утреннего сада:

— Спасибо.

"Меня не должно быть здесь. Я провалил задание и продолжаю усугублять ситуацию всё больше и больше..." — лихорадочно думал маг и не мог заставить себя уйти. Любовь к Хранительнице, молнией поразившая его, боролась с преданностью хозяину, который двадцать лет назад сделал нищего мальчишку без рода и племени своим учеником. Стася ушла в гостиную, чтобы поставить цветы в вазу, а Дмитрий остался стоять на пороге, катая в пальцах незажжённую сигарету и вспоминая свою встречу с Олефиром...

В то тёплое майское утро, ничем не отличавшееся от прочих, перед убогой крестьянской лачугой, где жил Дима, возник богато одетый маг. Сердце мальчишки ёкнуло, когда нежданный гость подошёл к нему, чумазому пятилетнему малышу, присел на корточки и пристально посмотрел в глаза. Слова: "Я беру тебя в ученики", прозвучали как музыка. Затаив дыхание, Дима смотрел на мага. Он был готов идти за ним на край света, лишь бы выбраться из нищего крестьянского дома, где вечно не хватало еды, а игрушками служили отёсанные деревянные чурки.

Не боясь испачкать дорогие одежды, красавец-маг поднял его на руки, прижал к себе, а секунду спустя они уже стояли в огромной светлой комнате.

— Меня зовут Олефир, — сказал мужчина, поставил мальчика на мягкий пушистый ковёр и ласково улыбнулся.

Открытая, искренняя улыбка смутила Дмитрия. Он опустил глаза, но взгляд тотчас упал на грязные босые ноги, и стало ещё хуже: смущение обернулось жгучим стыдом, ибо пачкать красивый, светло бежевый ковёр показалось ему кощунством. Олефир взглянул на красного как рак ученика, ободряюще потрепал по волосам и хлопнул в ладоши. Неожиданно громкий звук заставил Диму вздрогнуть. Он вскинул голову и, приоткрыв рот, уставился на четырёх женщин в аккуратных тёмных платьях и белоснежных передниках, которые вошли в комнату, поклонились и остановились около двери. Испуганный их бесшумным появлением, Дима попятился к учителю, но тот шепнул: "Не бойся", и тихонько подтолкнул к служанкам. Одна из них тут же шагнула к мальчику, подхватила его на руки и вынесла из комнаты.

В просторной купальне, куда служанка принесла Диму, воображение крестьянского мальчика поразила громадная серебряная ванна. Пока женщины избавляли его от грязной, поношенной одежды, он неотрывно смотрел на блестящие, словно зеркало, бока, необычно голубую воду и вдыхал незнакомые, удивительно приятные ароматы. Когда же его посадили в тёплую воду и стали тереть мягкой мочалкой, мальчик и вовсе почувствовал себя на верху блаженства. Пока его мыли и аккуратно расчёсывали длинные спутанные волосы, Дима чуть ли не мурлыкал. А потом его нарядили в красивую одежду, пристегнули к поясу маленький кинжал, инкрустированный золотом, и повели в обеденный зал. Люди, встречавшиеся им на пути, заискивающе улыбались и кланялись пятилетнему мальчику, а он лишь хлопал глазами, не в силах поверить, что всё это происходит с ним наяву.

В обеденном зале Дима вновь увидел своего благодетеля. Олефир в сверкающей золотом мантии восседал во главе огромного стола, а на тёмно-русых волосах матово светилась янтарная корона. По левую руку от короля сидела необычайно красивая женщина с пышными рыжими волосами. Она ласково кивнула малышу, в смятении застывшему посреди зала, и поманила к себе. Дима несмело приблизился и остановился, не зная, что делать дальше. Губы красавицы дрогнули в понимающей улыбке, а ухоженная рука с ровными розовыми ногтями мягко коснулась чёрных, чуть вьющихся волос. "Прелестный мальчик", — раздался нежный приятный голос, мягкая ладонь скользнула по плечу, спине и настойчиво подтолкнула к мягкому бархатному стулу, появившемуся между ней и Олефиром. Дима послушно сел и закрутил головой, глядя то на мага, то на прекрасную женщину, но тут слуга поставил перед ним тарелку и, забыв обо всём, мальчик набросился на еду. Король и королева Годара переглянулись над его головой и стали с умилением наблюдать, как жадно он уплетает мясо...

В тот же вечер Олефир пришёл в покои ученика. Он усадил мальчика себе на колени и ласково погладил по голове:

— Я — король Годара и высший маг. А ты, отныне, мой ученик, и если не разочаруешь меня — будешь жить, как принц.

— Принц... — эхом повторил Дима и уткнулся в плечо короля.

Олефир прижал его к себе и тихо сказал:

— Ты станешь одним из лучших магов Лайфгарма. Когда-нибудь я буду гордиться тобой, малыш.

— Я буду очень стараться... — прошептал мальчишка и заплакал, не сумев справиться с бешеным восторгом и гордостью.

Высший маг удовлетворённо улыбнулся: "Ты ведёшь себя так, как я ожидал, мой светлый ангел. Уже сейчас ты готов стать тем, кем должен. Твоё великое будущее не за горами. — Он отечески потрепал Диму по волосам. — Жаль, что твоё плебейское происхождение не понравилось Алинор, впрочем, я этого ожидал. Но говорить она может, что угодно, а делать будет то, что я прикажу. Подрастай скорее, мой милый принц. Настанет день, когда ты заставишь высших магов склониться пред нами"...

С того дня король Годара почти не расставался со своим воспитанником. Он души не чаял в Диме, и придворные, видя отношение высшего мага к ученику, вели себя с крестьянским ребёнком, как с принцем. Они лебезили и заискивали перед ним, пытаясь всячески снискать его расположение, и вскоре мальчик привык к роскоши Керонского замка и всеобщему поклонению, научился держаться с аристократическим достоинством, приказывать, а также успешно освоил курс начальной магии...

— Я готова.

Голос Хранительницы вернул Диму к действительности.

— Прошу, — галантно произнёс он, открыл дверь и отступил в сторону, пропуская возлюбленную вперёд: "Мы умрём вместе..."

Станислава радостно улыбнулась ему, цокая каблучками, выпорхнула на лестничную клетку и протянула руку, чтобы нажать на кнопку, но не успела — маг требовательно посмотрел на металлические двери, и они разъехались в стороны, приглашая войти в кабину.

— Приятно иметь дело с волшебником, — возбуждённо хихикнула женщина и взяла Диму под руку. — Что ещё ты умеешь?

— Многое.

Лифт поехал вниз, и Стася, прикрыв глаза, прильнула к своему спутнику в надежде на поцелуй. Но Дима медлил: смотрел на коралловые, чуть приоткрытые губы и не решался прикоснуться к ним. Маг боялся, что, дав волю эмоциям, перестанет контролировать себя, и Олефир почувствует, что его ученик влюбился...

Кабина остановилась. Хранительница открыла глаза и разочарованно вздохнула: "Может, я слишком навязчива, и ему это не понравилось? Но я чувствую, что он тоже хочет меня!.." Она улыбнулась и, решительно взяв Диму за руку, потянула за собой.

У подъезда в лучах заходящего солнца блестел чёрный "Бентли". Он подмигнул фарами хозяину, Дима распахнул дверцу и помог спутнице устроиться на мягком кожаном сидении. В салоне пахло чем-то пьяняще сладким. Нотки лаванды и жасмина смешивались с неизвестными, загадочными запахами, создавая неповторимый букет ароматов, расслабляющий и умиротворяющий. Стася даже не заметила, как машина тронулась, и лишь когда они выехали на шумный проспект, очнулась и украдкой взглянула на Дмитрия: "Почему он осторожничает? Я же вижу, он хочет быть со мной". Станислава ежесекундно ожидала, что ученик мага заговорит с ней, но тот не отрываясь смотрел на дорогу и был бледен и подавлен, словно ехал не в ресторан, а на поминки. Однако спросить, в чём дело, Хранительница не решилась, чувствуя, что нить, связавшая их, пока тонка, как паутина, и любое неосторожное слово может разорвать её.

Поплутав по узким переулкам, "Бентли" плавно вкатился в уютный московский дворик. Здесь было так тихо, что казалось, будто из центра шумной столицы они перенеслись в сонный провинциальный городок. Дима обошёл машину, с галантным поклоном подал возлюбленной руку и чуть сжав мягкую ладонь, направился к ничем не примечательному подъезду. Обычная металлическая дверь без вывески привела Стасю в изумление:

— Куда ты меня привёз?

— Тебе понравится, — склонившись к её уху, шепнул Дима, и в тот же миг темная стальная дверь бесшумно отворилась.

Небрежным жестом маг сунул швейцару свёрнутую купюру, провёл возлюбленную через небольшой, по-домашнему уютный холл, и нырнул в полумрак зала, выдержанного в строгих классических тонах. Приглушенный свет хрустальных бра, десяток круглых столиков в нишах. На маленькой сцене, увитой гирляндами живых цветов, скрипичный квартет исполнял "Времена года" Вивальди. Словно из-под земли, перед Димой и Стасей вырос благообразный пожилой господин в смоляном фраке. Он церемонно склонил голову и, ни о чём не спрашивая, проводил к столику, расположенному в углу зала, рядом с оригинальным фонтачиком: в облицованную красным камнем стену были каскадом вмурованы деревянные чаши, по их резным стенкам с мелодичным журчанием текла хрустально-чистая вода.

Дима усадил Хранительницу за стол и сел напротив. Официант, выплывший из полумрака, положил на край стола бархатные папки с золотым теснением и отступил в ожидании заказа. Стася пробежала глазами по незнакомыми названиями, закрыла папку и подняла изумрудные глаза на возлюбленного:

— Я полностью доверяю выбор тебе.

Согласно кивнув, Дмитрий поманил официанта, что-то быстро сказал ему, а когда тот стрелой умчался выполнять заказ, вытащил из кармана пачку сигарет и закурил. Маг идеально вписывался в шикарную обстановку ресторана. По его манере держаться вальяжно и непринуждённо было понятно, что он привык жить в роскоши.

— Тебе здесь нравится? — с улыбкой спросил Дмитрий, выпуская длинную струйку дыма. "Я ничего не могу исправить..."

— Очень.

Кончиками пальцев Стася погладила край белоснежной скатерти и смущённо опустила глаза. Сидя в дорогом ресторане с богатым и красивым мужчиной, она должна была бы ощущать себя принцессой. Однако его поведение, смущало, настораживало и ни на секунду не давало расслабиться. Станислава подняла глаза, пристально вгляделась в красивое, улыбающееся лицо, и вдруг почувствовала, что видит не человека, а искусно вылепленную маску, за которой скрывается величайшее напряжение и... страх. Ошеломлённая этим неожиданным открытием она потянулась к возлюбленному, взяла его руку и потёрлась щекой о тёплую сильную ладонь:

— Почему ты нервничаешь?

Дима смял сигарету в пепельнице:

— Я всё делаю не так...

— Что такого в обычном ужине? — прошептала Станислава и поцеловала бледные аристократические пальцы.

— Это не обычный ужин.

Дмитрий решительно освободил руку из хрупкого плена ладоней и сплёл пальцы в замок, словно удерживая себя от безрассудных действий — противиться желанию Станиславы обладать им становилось всё труднее. "Я не имею права любить", — попытался внушить себе маг, но ласковый и проникновенный голос уничтожил попытку самовнушения на корню.

— Что я делаю не так, Дима? Скажи! Я чем-то обидела тебя?

— Ты не можешь обидеть меня.

"Ему больно... Откуда такая боль?"

Мысль получилась такой громкой, что Дима услышал её, и в мгновение ока выстроил защиту. "У девочки огромный магический потенциал!" — раздражённо подумал он и выдернул из пачки новую сигарету.

— Почему отец не учил тебя магии?

— Учил! Я гадаю и хорошо разбираюсь в травах, — похвасталась Стася, довольная тем, что её угрюмый и неразговорчивый спутник, проявил интерес хоть к чему-то.

— Оригинально...

"Издевался он что ли? Гадать научил! О чём он думал? Наложил простенькое заклятье и удрал. Она же беспомощна, как младенец. С ней даже Артём справится. Да, что Артём! Любой лириец! Её единственная защита — амулет".

— Ни при каких обстоятельствах не снимай Ключ, кто бы тебя об этом не просил, даже отец, даже я! — выпалил маг и осёкся.

Стася испуганно уставилась на него:

— Что ты не договариваешь?

— Лучше бы ты сейчас ужинала с Артёмом или Ричардом. Они достойные люди, — в сердцах произнёс Дмитрий и подумал: "Я сейчас же должен уйти!"

— Пожалуйста, не уходи...

Дима вздрогнул: щит был на месте, но Хранительница каким-то образом услышала его мысль. "Как она сделала это? Что она такое?"

— Я не хочу, чтобы ты уходил. Мне хорошо с тобой. Ты самый лучший! — пылко сказала Стася, накрыв его руку ладонью.

— Ты не знаешь, какой я, — прошептал ученик Олефира, убрал руку и поспешно закурил.

— Так расскажи!

"Нет!" — вскричал про себя Дмитрий и, проходящий мимо официант, споткнулся на ровном месте, взмахнул рукой, пытаясь сохранить равновесие, и грохнулся на пол, выпустив из рук уставленный тарелками поднос. Описав дугу, поднос приземлился точно на грудь мага, заляпав элегантный костюм деликатесами.

Стася ойкнула, схватила салфетку и бросилась к Диме:

— Не расстраивайся! Сейчас я всё вытру!

— Нам лучше уехать, — сказал маг, равнодушно наблюдая за её тщетными попытками спасти его костюм.

Тем временем к столику подбежали официанты во главе с благообразным пожилым метрдотелем, который, растеряв всю свою значительность, суетливо забубнил:

— Наш ресторан приносит Вам глубочайшие извинения! Мы можем компенсировать...

Дмитрий проигнорировал льстивое бормотание, взял из рук Стаси салфетку, бросил её на стол и поднялся. Непререкаемым жестом заставив метрдотеля замолчать, маг галантно подал спутнице руку, и они быстро покинули ресторан.

— Жаль, вечер испорчен, — вздохнула Хранительница, оказавшись на улице.

— Я отвезу Вас домой, — ровным голосом произнёс Дима и распахнул перед Станиславой дверцу автомобиля. "Я должен всё исправить!" — приказал он себе, машинально привёл одежду в порядок и сел за руль.

Стася с удивлением уставилась на его совершенно чистый костюм.

— Как здорово у тебя получилось! Что ж, раз твоя одежда почищена, мы можем отправиться ко мне и спокойно попить чаю.

Маг послушно кивнул и ужаснулся собственной покорности: "Что она со мной делает?" Он нервно сглотнул, повернул ключ, и "Бентли" плавно тронулся с места...

Несмотря на поздний вечер, на скамейке возле Стасиного подъезда сидели три подруги-пенсионерки. Подвергнув внимательному изучению чёрный блестящий автомобиль, дочку Михея в неприлично открытом вечернем платье, её красавца-кавалера в дорогом костюме, они многозначительно переглянулись и нестройным трио пропели:

— Здравствуйте, Станислава Михеевна.

Хранительница натянуто улыбнулась, кивнула и юркнула в подъезд.

— Они думают о тебе гадости, — холодно сообщил ей Дмитрий.

— Оставь! Они обо всех так думают. С этой триадой...

О том, что с троицей местных сплетниц не связывается никто, маг не узнал — слова Стаси заглушил пьяный вопль:

— Как ты могла?!

С лестницы кубарем скатился взъерошенный Валечка. Его серый плащ был грязен и помят, а глаза полыхали праведным гневом. Театрально воздев руки к не очень чистому потолку подъезда, Валентин закатил глаза и возопил:

— Ты падшая женщина, Станислава! Ты изменила мне! Мои одежды промокли от слёз в ожидании тебя! Ты алчешь моей смерти?! — Он похлопал ладонями по грязному плащу и обвёл руками подъезд: — Я здесь! Одинокий! В тёмном подъезде! Где каждый, да, каждый, жаждет оскорбить и обидеть меня!

От бывшего мужа разило водкой, и от этого он выглядел ещё более жалким.

— Ты пьян! — недовольно произнесла Хранительница, отодвигаясь от наступавшего на неё Валентина.

— Я пьян от любви к тебе! Я исполнен страсти! Я полыхаю, как олимпийский факел, Станислава, а ты не желаешь этого признать!

— Я желаю, чтобы ты ушел! — выпалила Стася, и вдруг глаза Дмитрия сверкнули холодным белым огнём:

— Вон! — ледяным голосом приказал он.

Валечка открыл рот, чтобы возразить, но железная дверь подъезда с грохотом распахнулась, внутрь ворвался яростный шквал ветра, подхватил влюблённого пьяницу, словно тот ничего не весил, и вышвырнул на улицу.

— С... с... спасибо, — пролепетала Станислава и, подумав: "Хорошо, что он не убил его..." — застыла, насторожено глядя на мага.

— Я испугал тебя? Прости... Хочешь, я уйду?

— Ни за что! — Хранительница вцепилась в его руку. — Мы идём пить чай!

"Почему я ещё здесь?" — тоскливо подумал Дима и вошёл в лифт.

В родной квартире Станислава почувствовала себя увереннее. С удовольствием скинула туфли на высоком каблуке и, сунув ноги в мягкие тапочки, заспешила на кухню. Схватив чайник, она метнулась к раковине, резко крутанула вентиль, и струя холодной воды ударила ей в грудь.

— Это не я, — замотал головой ученик мага.

— Сейчас соседей зальём! — запаниковала Стася и, вместо того чтобы перекрыть воду в стояке, ринулась в ванну за тряпкой.

Сначала Дмитрий растерянно наблюдал, как Хранительница мечется между ванной и кухней, а потом приказал:

— Брось тряпки! Я всё исправлю.

Станислава остановилась и с недоверием посмотрела на его холёные руки:

— А ты умеешь?

— Да.

Женщина бросила мокрую тряпку на пол, выбежала в коридор и вернулась с небольшим чемоданчиком.

— Что это?

— Как что? Инструменты!

— А-а... — рассеяно протянул маг и раскрыл чемоданчик. — Знаешь... ты иди, переоденься, я тут сам разберусь.

Стася с сомнением взглянула на кавалера, на бьющую фонтаном струю и вышла из кухни, а Дмитрий вытащил из груды инструментов разводной ключ, с недоумением осмотрел его, кинул обратно и поднял глаза на сломанный кран. Струя воды тотчас исчезла, пол высох, а кран, на секунду растворившись в воздухе, появился вновь, сверкая хромированными деталями. Маг удовлетворённо улыбнулся, захлопнул чемоданчик и сел за стол. Выудил из воздуха дымящуюся сигарету, поискал глазами пепельницу. "На нет и суда нет" — и, падая, сигаретный пепел стал просто исчезать в воздухе...

Станислава влетела на кухню и остолбенела: кран и раковина выглядели так, словно их только что принесли из магазина и установили, пол был сухим и чистым, а на плите закипал чайник. Задумчиво покосившись на Диму, Хранительница заварила чай, поставила на стол чашки и корзиночку с печеньем и нервно хихикнула:

— Ну его этот Лайфгарм. Оставайся со мной, будешь народу краны чинить.

— У меня другое предназначение.

— Какое?

Стася напряглась, надеясь, что сейчас он приподнимет завесу таинственности, но Дмитрий отвёл взгляд и уставился в окно...

В стремлении не разочаровать учителя, Дима готов был горы свернуть. Он так живо постигал магическое искусство, что Олефир в нарушение всех правил начал заниматься с семилетним мальчиком боевой магией. Объяснив, как обучают боевых магов, он вызвал у мальчика неподдельный испуг, но желание угодить благодетелю помогло преодолеть страх. И Олефир стал учить его терпеть боль, сутками обходиться без еды и сна, поддерживая себя с помощью магии. Изнурительные уроки Дима переносил с недетской стойкостью, тем самым распаляя учителя ещё больше. В пылу вдохновенного азарта Олефир придумывал для ученика всё более сложные задания, и порой ему приходилось сдерживать себя, чтобы не перегнуть палку, и не свести Диму с ума.

Время шло, и воспитанник короля Годара менялся. Комната его по-прежнему была заполнена игрушками, но рядом с Дмитрием они казались неуместными. Глаза мальчика больше не смотрели на мир с любопытством и радостью, став холодными и внимательными. Слуги невольно содрогались, когда худощавый мальчишка бросал на них цепкий, пронзительный взгляд. Им чудилось, что ученик мага видит их насквозь, и они были недалеки от истины: Олефир вовсю обучал сына работать с сознанием человека. На первом уроке он, как обычно, прочёл вступительную лекцию, из которой Дима узнал, что учитель читал, читает и будет читать все его мысли. Мальчику потребовалось время, чтобы свыкнуться с ощущением абсолютной открытости перед учителем, но он справился и с этим. А, едва освоив азы новой магии, стал компенсировать зависимость от Олефира экспериментами над слугами, поначалу выбирая тех, кто не обладал магическим даром. Дима неумело забирался в их сознание, и у подопытных вдруг начинала жутко болеть голова, они бледнели и даже падали в обморок. Но вскоре странные припадки у слуг прошли — юный маг научился лёгким ветерком бродить по извилистым дорогам человеческого сознания. И тогда настала очередь магов.

Дмитрий ужасно волновался, проникая в сознание повара-лирийца, и тот, почувствовав робкое вторжение, неожиданно оказал такое яростное сопротивление, что "экспериментатор" полчаса не мог справиться с дикой головной болью. Это был первый значительный промах ученика, и Олефир не замедлил появиться в его покоях. Он сидел в кресле и молча смотрел, как Дима лежит на полу, обхватив голову руками. Когда же ученику удалось справиться с болью, сердито произнёс:

— Ты разочаровываешь меня, сынок. Моему ученику непозволительно допускать столь грубые ошибки.

И мальчик на неделю угодил в холодный сырой карцер. Учитель запретил ему спать, есть и использовать магию. Но ни голод с бессонницей стали на этот раз самыми трудными испытаниями: Олефир впервые приставил к нему стражников. Так Дмитрий познакомился с Киром и Изотом. За три года, проведённые в Керонском замке, он ни разу не подвергался такому унижению: два простых гвардейца целую неделю провели с ним в одной камере. Они жрали, пили, играли в кости и карты, травили байки, по очереди спали на деревянном топчане, а мальчик сидел на холодном каменном полу, глотая слюну и силясь удержать глаза открытыми, потому что, стоило опустить веки, гвардейцы грубо встряхивали его и одаривали подзатыльниками. Дима надеялся, что, покинув карцер, больше никогда не увидит ни Кира, ни Изота, но напрасно. Ошибка с поваром-лирийцем была первой, но далеко не последней, и за годы учёбы ему не раз пришлось побывать в руках ненавистных гвардейцев. Со временем воспоминание о первом опыте общения с Киром и Изотом стало вызывать у Димы саркастическую улыбку и желание отомстить. Юный маг грезил о том дне, когда Олефир разрешит ему убить их, однако в присутствии придворных или слуг всегда был вежлив и корректен со своими мучителями. Благо выдержки и актёрского мастерства у него имелось в избытке, ведь, после того, как учитель вплотную занялся его обучением, Диме пришлось вести двойную жизнь. Олефир воспитывал боевого мага — жестокого, бессердечного убийцу, но для керонцев Дмитрий оставался тщеславным и гордым воспитанником короля. То, что Олефир учил его магии, вопросов не вызывало: большинство жителей Лайфгарма обладали магическими способностями и в детстве тоже обучались магии в школах или у частных преподавателей. Пожалуй, большую зависть вызывало светское образование Димы. Для обучения безродного мальчишки в Кероне собрались лучшие учителя мира — ни один из них не посмел отказать королю Годара. Дмитрий изучал историю и литературу, военное дело и дипломатию, этикет и танцы, фехтование и множество других дисциплин.

Почти все преподаватели приехали в Керон с мыслью, что им предстоит возиться с капризным и избалованным ребёнком, однако после первых же уроков, поняли, что обучают маленького взрослого. В отличие от сверстников, Дима никогда не шалил, знал слово "надо" и всегда делал то, что ему говорили. К тому же, он был любознательным и умным. Более благодарного ученика трудно было представить, и учителя души в нём не чаяли. Но если б они узнали, чем Дмитрий занимается под руководством короля Годара, то все как один, отвернулись бы от него...

Накануне десятилетия воспитанника, Олефир поднял его среди ночи и перенёс на север Инмара, в маленькую горную деревушку. Он подвёл Диму к крайнему дому, вскинул руку, и соломенная крыша вспыхнула. Раздались испуганные крики, на улицу выскочили двое мужчин и женщина. С руки высшего мага сорвались три багровых шара, крестьяне превратились в живые факелы и с дикими воплями заметались по двору. Диму затошнило. Он попытался отвернуться, но учитель приказал: "Смотри!", и мальчик покорно уставился на сгорающих заживо людей.

Деревня проснулась. К горящему дому бежали крестьяне с баграми и вёдрами. Олефир взглянул на бледное лицо ученика и усмехнулся:

— Довольно, на первый раз.

Дмитрий с облегчением вздохнул, когда они, наконец, оказались в его спальне, и едва король отпустил его руку, рухнул на стул и в смятении уставился на благодетеля:

— Зачем Вы убили их?

— Ради тебя. Ты — боевой маг. Твоё дело убивать! Люди для тебя лишь мишени!

— Я не смогу...

— Но ты же мечтаешь убить Кира и Изота?

— Это другое. Те крестьяне мне ничего плохого не сделали...

— Изот и Кир тоже действуют не по своей инициативе.

Олефир усмехнулся, едва уловимо шевельнул рукой, и Диму охватило багровое пламя. Дико завыв, он свалился со стула и стал кататься по полу, пытаясь затушить огонь, а учитель тем временем размеренно говорил:

— У нас с тобой множество врагов, мой мальчик. Совет высших магов спит и видит, как бы избавиться от нас. Ты должен научиться убивать, ибо я не всегда буду рядом, чтобы защитить тебя. — Маг убрал пламя, и Дима замер у его ног, боясь пошевелиться — лицо и тело покрывали страшные ожоги, и малейшее движение причиняло боль. — С сегодняшней ночи наши отношения вступают в новую фазу, сынок. — Олефир глубоко вздохнул и твёрдо сказал: — Пришло время расставить точки над "i"! Ты не человек, Дима! Ты страшное и опасное оружие! Забрав тебя в Керон, я спас тебя от смерти. Мне чудом удалось опередить высших магов. Ты дорог мне, мальчик, и моё сердце обливается кровью, в преддверии того, что я должен сделать с тобой. Но, поверь, иного выхода нет! Ты сам не знаешь, на что способен. А когда начнёшь убивать, твой дар проявится в полную силу. Но ты будешь не в состоянии контролировать его сам. Твой дар — твоё проклятье, Дима! Но не страшись, я буду рядом. Я по-прежнему буду оберегать тебя, сынок, потому что, скоро тебя возненавидят не только высшие маги. Весь мир будет требовать твоей крови! И только я буду твоей единственной защитой! И твоим единственным хозяином! Ты всё понял?

Дима медленно поднял голову и смиренно взглянул ему в глаза:

— Я понял, хозяин.

В руке Олефира появился массивный перстень с прозрачным овальным камнем. Присев на корточки, маг взял левую руку ученика, надел перстень на средний палец, и прозрачный камень вспыхнул, потемнел, и в коралловой глубине зажглась пурпурная буква "О".

— А теперь лечись и ложись спать, сынок.

Олефир потрепал его по волосам и исчез, а Дима с благоговением посмотрел на подарок учителя и уткнулся лицом в пол: "Он знает, что лучше для меня. Он всё делает правильно. Кем бы я был, если б не он?.. Я буду его верным оружием". Внезапно мальчика окатила волна необъяснимого отчаяния, и, обхватив голову руками, он горько заплакал. В последний раз. Больше Дима не плакал никогда...

— Меня учили убивать, — произнёс Дмитрий, и в его руке вновь задымилась сигарета.

— Ты весь вечер пугаешь меня. — Стася недоверчиво улыбнулась. — Зачем?

— Не хочу, чтобы ты попала в ловушку. Ты не должна возвращаться в Лайфгарм. Оставайся на Земле. Я приду... если смогу.

— Но я не хочу, чтобы ты уходил!

Дима вонзил взгляд в коралловую глубину перстня.

— Я попробую помочь тебе. Я мало что могу, но я всё равно попытаюсь, — хрипло произнёс он и внимательно посмотрел на заклинание Фёдора, окружающее Станиславу.

На вид это было простое защитное заклятье, однако, осторожно коснувшись его тонких тенет, Дмитрий понял, что перед ним "маячок", с помощью которого отец следит за дочерью. Ученик Олефира не стал трогать заклинание высшего мага, аккуратно наложив поверх заклинания Фёдора своё: теперь у Артёма и Ричарда не было шансов уговорить Хранительницу отправиться в Лайфгарм.

Станислава не почувствовала колдовства: мысли занимал печальный таинственный маг. Она буквально кожей ощущала, как стремительно тают минуты их свидания. Дима собирался уходить, а как остановить его Хранительница не знала. В горьком отчаянии она прижала руки к груди и тихо попросила:

— Возьми меня с собой.

— Нет! Ты не представляешь, что за место Керон! — Дмитрий резко поднялся. — Я должен идти!

— Останься... Пожалуйста...

Маг вздрогнул, почувствовав, как запульсировал Ключ на груди Хранительницы, и прошептал:

— Отпусти меня, прошу.

В его взгляде стояла такая безнадёжная тоска, что Стася невольно поёжилась.

— Иди, но... Я буду ждать тебя, — едва сдерживая слёзы, прошептала она и отвернулась.

Тихие быстрые шаги, хлопок входной двери, острая боль потери. На негнущихся ногах Станислава вышла в прихожую и почти не удивилась тому, что дверь заперта, а цепочка накинута. Чувствуя дикую усталость, она добрела до спальни и, не раздеваясь, упала на кровать.

— Дочка.

Стася с усилием открыла глаза — на краю постели сидел отец.

— Папа? Папа? Это, правда, ты?

— Я, дочка, — улыбнулся Михей-Фёдор. — Как же я соскучился, родная моя.

— Папочка, ты вернулся?

— Нет, девочка, я не надолго. Слишком далеко занесла меня судьба. Счастье, что свиделись.

— Мне так много нужно рассказать тебе, папа!

Станислава потянулась к отцу, но он жестом остановил её:

— У нас мало времени. Я с трудом дотянулся до тебя, милая. Я давно хотел рассказать тебе правду, но так и не решился. Я боялся за тебя, родная... — Он прерывисто вздохнул и продолжил: — Но обстоятельства сильнее меня. Просто послушай и поверь мне, дочка! Мы пришли из другого мира. — Маг говорил и внимательно рассматривал заклинание Димы. Он попытался развеять его, но не смог и разозлился. Но Стася этого не заметила, для неё голос отца остался мягким и задушевным. — Я был вынужден бежать, чтобы защитить тебя, доченька. Я сделал всё, чтобы этот мир стал тебе родным, но видно не судьба...

— Я уже всё знаю. Сегодня ко мне приходили трое молодых людей. Они сказали, что ты жив, и предложили отвезти меня в Лайфгарм.

— Быстро же тебя нашли! — невесело усмехнулся Фёдор. — Как их зовут?

— Ричард, Артём и Дмитрий.

— А... эти... — Высший маг удручённо покачал головой. — Так или иначе, ты должна выбрать одного из них! Тебе необходимо вернуться в Лайфгарм. Но будь осторожна, дочка! Только одному из них можно верить, а остальных гони прочь.

— Что это значит?

— У меня нет времени на объяснения. Тебе придётся разбираться самой. Не тяни с выбором. Прощай.

Маг махнул рукой, и Стася заснула. Фёдор же, склонившись над дочерью, вновь осмотрел заклятье Дмитрия. "Какой талантливый мальчик. Гаденыш! Даже я не могу разрушить его заклинание без подготовки. Он далеко пойдёт... если им правильно руководить".

Глава 3.

Ричард.

Стася стояла на опушке леса и в замешательстве смотрела на могучие, раскидистые ели густого янтарного цвета. Сквозь колючие лапы виднелась чёрная пористая кора, словно изъеденная огромными червями, которые долго и с удовольствием точили вековые стволы, а потом бросили увлекательное занятие и уползли, оставив деревья умирать. Еловый лес выглядел притягательным и жутким: Станиславе до умопомрачения хотелось войти под янтарные лесные своды, но и оказаться среди черноствольных елей было страшно до безумия. Так она и замерла, снедаемая противоречивыми чувствами и окутанная безжизненной, всепроникающей тишиной. Сил — двигаться, говорить, дышать — не было.

Внезапно между деревьями замелькала тень, и Стася, усилием воли сбросив оцепенение, подалась вперёд, до рези в глазах всматриваясь в неясный силуэт.

— Кто ты?

Незнакомец обернулся. Родные, любимые черты: тёмно-русые, зачёсанные назад волосы, внимательные голубые глаза...

— Папа!

Станислава бросилась к отцу, но медово-чёрные ели не пропустили её. Колючие ветви заключили Хранительницу в болезненные объятия, раздирая одежду и царапая кожу.

— Папа! Помоги!

Фёдор с печальной улыбкой посмотрел на дочь, отрицательно покачал головой и, повернувшись к ней спиной, зашагал прочь. И, точно получив одобрение мага, ветви накинулись на несчастную женщину с удвоенной силой.

— Пустите! — завизжала Хранительница, с ужасом ощущая, как острые иголки глубже и глубже вонзаются в кожу. — Дима!

Имя вырвалось само собой, Стася думать не думала о странном лайфгармце, с которым провела вчерашний вечер. Её крик подействовал как удар хлыста: ветви зашипели, отпрянули, а окровавленные иголки дождём осыпались на землю. Потеряв равновесие, Хранительница неловко взмахнула руками, покачнулась и... открыла глаза.

Мерно тикал будильник на прикроватной тумбочке, а сквозь узкую щель между плотными гардинами пробивались солнечные лучи, ложась на ковёр светлыми полосками.

— Сон... — облегчённо выдохнула Станислава, изумленно оглядела свое вечернее платье, села, свесив ноги с кровати, и потёрла виски: "Давненько я так не уставала. Пожалуй, с тех пор, как пропал отец".

Тогда тоже заканчивался апрель. Ясным солнечным утром Михей собрался за город. Ничего необычного в этом не было: он продавал травяные сборы и частенько скитался по подмосковным лесам, порой по несколько дней кряду. Надев потёртую кожаную куртку, отец закинул за спину рюкзак с термосом и бутербродами, поцеловал дочь в щёку и вышел из квартиры. Эта сцена до сих пор стояла перед глазами Станиславы. Больше отца она не видела, вплоть до сегодняшней ночи...

"Папа хочет, чтобы я вернулась в Лайфгарм. Он не говорит ни о каких опасностях, и я верю ему и обязательно вернусь!" Хранительница поймала себя на мысли, что думает о Лайфгарме так, словно всегда знала о его существовании. И тотчас в сознании, словно цветочные бутоны, расцвели воспоминания о детских радужных снах, в которых являлись картины удивительного мира. В те далёкие дни они казались отображением волшебных сказок, что на ночь читал отец. В необыкновенно ярких видениях Стася переносилась в неведомые земли, представлявшиеся настолько реальными, что, просыпаясь, она как бы возвращалась из увлекательной поездки, переполненная новыми впечатлениями, довольная и счастливая. Девочка с упоением пересказывала чудесные сны отцу, а тот недоверчиво качал головой и улыбался...

"Только Дима не хочет, чтобы я возвращалась в Лайфгарм. Он такой странный, такой красивый и такой несчастный... Хватит! — Станислава вскочила и распахнула шкаф в поисках купальника. — Вот-вот придёт Ричард, а я ещё не готова!" Она едва успела переодеться, умыться и покидать вещи в сумку, как в прихожей кукарекнул звонок.

Стася встретила гостя бодрым возгласом:

— Привет!

— Доброе утро.

Пышный хвост длинных рыжих волос, глаза — два дивных изумруда, белоснежная водолазка, облегающие тёмно-зелёные джинсы — Стася была столь очаровательна, что Ричард истуканом застыл на пороге и, казалось, забыл, зачем пришёл.

— Так и будем в дверях стоять? — невозмутимо поинтересовалась Хранительница и протянула ему спортивную сумку.

Заторможено кивнув, Ричард захлопнул рот, закинул сумку на плечо и молча развернулся к лифту. Пока кабина скользила на первый этаж, Станислава разглядывала на своего громадного, атлетически сложенного спутника и с весёлым ехидством прикидывала, какая машина выдержит эту гору мышц. "Камаз!" — наконец решила она и одарила "великана" обворожительной улыбкой.

Ричард смутился, покраснел и робко улыбнулся в ответ. Вкупе с атлантоподобной фигурой смотрелось это нелепо, но забавно, и Хранительница отвернулась, едва сдерживая смех. Великан вызывал у неё смешанные чувства: с одной стороны ей нравился атлетически сложенный мужчина с серьёзными серыми глазами, а с другой — его нерешительное поведение отталкивало, наводя на мысль о несоответствии формы содержанию. А таких мужчин Станислава сторонилась, считая их совершенно бесперспективными. Впрочем, матримониальных планов на Ричарда у неё не было, а вот вопросов — хоть отбавляй, поэтому Стася дала себе мысленного пинка и, выйдя из лифта, вновь благосклонно взглянула на спутника, с удовольствием отметив, как зажигается радостью красивое, немного резкое лицо. Ричард приосанился, поспешил к двери и галантно распахнул её перед Хранительницей. "Джентльменства у него не отнять", — одобрительно подумала женщина, шагнула на улицу и остановилась, с интересом рассматривая мощный тёмно-вишнёвый "Ленд Ровер", такой же высокий и громоздкий, как его хозяин.

Автомобиль полностью перегородил подступы к подъезду, и три говорливые как сороки пенсионерки, примостившись на узкой лавочке, громко обсуждали сей безобразный факт. Увидев Стасю с новым кавалером, они враз смолкли и с нескрываемым любопытством уставились на Ричарда. Возможно, будь его габариты поменьше, а лицо — не таким серьёзным, пенсионерки высказали бы своё "фу", а так ограничились укоризненными взглядами и поджатыми губами.

— Здравствуйте, — сдержанно поприветствовала соседок Стася и забралась на переднее сиденье джипа.

Ричард захлопнул дверцу, обошёл машину и сел за руль. Выглядел он ужасно гордым и одновременно растерянным, ибо очаровательная спутница совершенно неожиданно заняла в его сердце несколько больше места, чем планировалось. Вздохнув, Ричи завёл мотор, и "Ленд Ровер" с черепашьей скоростью двинулся к арке, миновал её и бодро помчался по проспекту, благо машин в утренний воскресный час оказалось немного.

Несколько минут Станислава украдкой наблюдала за своим кавалером, не рискуя спросить в лоб, кто же он такой, и, в конце концов, решила начать издалека:

— Вы много путешествуете, Ричард?

— С чего Вы решили?

— Похоже, я угадала.

— Ну... может быть.

— Что, значит, может быть? Вы путешествуете в бессознательном состоянии?

— Ну, я... Я, конечно, люблю путешествовать... Но и дома тоже хорошо.

— Одно удовольствие с Вами беседовать! — Стася рассмеялась, и её голос наполнился издёвкой: — Честно говоря, я никогда не выезжала дальше средней полосы России. Вы же производите впечатление человека бывалого, а мне было бы интересно послушать о дальних странах. Расскажите, к примеру, о своей Родине. Там, где Вы родились, очень красиво?

— Там горы.

— Где?

— В Сибири.

— О!.. Вы родились в Сибири?

— Нет, в тайге, — с досадой буркнул Ричард, отвернулся от хихикающей спутницы и сделал вид, что очень занят дорогой.

— Ладно, — смилостивилась Станислава, — если Вам не хочется говорить о Родине, расскажите о себе. Кто Вы? Чем занимаетесь? Давайте познакомимся поближе.

— Я же говорил, что военный! — Лицо Ричарда пошло красными пятнами, врать он явно не умел, но очень старался. — Бывший военный, а теперь бизнесмен. Продаю кедровые орехи на Запад.

— Замечательный бизнес! — прыснула Стася. — Собирать в горах кедровые орехи и продавать их на Запад! Как романтично! Вы их лично собираете?

— А что здесь такого? Работа, как работа.

"Тот, кто послал его — законченный идиот! Мог бы, по крайней мере, дать пару уроков земной географии и ботаники! А Ричард — тряпка, раз послушал этого кретина!" — с внезапно нахлынувшим раздражением подумала Стася и уставилась в окно. Беседовать расхотелось. Хранительница равнодушно смотрела на зданиями с крикливыми броскими вывесками и редких прохожих, а мысли, раз за разом, возвращались к ночному разговору с отцом. "Ну, почему я должна выбирать сама? Неужели он не понимает — я совсем их не знаю! Взять хотя бы Ричарда: то краснеет, то бледнеет, а вдруг это всего лишь маска? — Станислава стиснула пальцами колени и украдкой взглянула на сосредоточенного кавалера. — Нет, не может быть. Не похож он на лицемера".

— Приехали.

Мягкий басок заставил женщину вздрогнуть и бросить взгляд в окно: "Ленд Ровер" стоял на парковке перед громадным спортивным комплексом, дразнящим глаза жизнерадостным сочетанием стекла и бетона.

— Отлично, — улыбнулась Стася, и Ричард пулей выскочил из машины, радуясь, что к спутнице вернулось хорошее расположение духа. Выдернул с заднего сидения сумки, закинул их на плечо и, поставив машину на сигнализацию, последовал за Хранительницей, которая уверенно шагала к зданию бассейна...

Поведение атлета-иномирца, возле касс здорово позабавило Станиславу: когда у него попросили медицинскую справку, Ричард покраснел, рассеяно протянул: "Э-э...", а потом вздрогнул, сунул руку в карман и извлёк на свет свёрнутый вдвое листок. Развернул, с изумлением посмотрел на синие чернильные печати и неуверенно протянул бумажку даме в строгом лиловом костюме. "Значит, сам ты не маг, но кто-то тебя опекает. Забавно". Хранительница взяла у кассирши билет и, заявив: "Встретимся у бассейна", направилась в раздевалку.

А Ричард рассеяно смотрел ей вслед и гадал, кто же выручил его в затруднительной ситуации. До Роксаны и Михаила он не мог докричаться уже сутки и решил было, что высшие маги по какой-то причине не в состоянии пробиться на Землю — и на тебе!

— Вы купаться-то собираетесь? Время идёт!

— Да, спасибо.

Ричард благодарно кинул лиловой даме и отдался на волю невидимке-помощнику, усердно подталкивающего его в нужном направлении...

Станислава топталась у кромки бассейна и нетерпеливо поглядывала на круглые настенные часы. От начала сеанса прошло уже семь минут, а Ричарда всё не было. Потеряв терпение, Хранительница повернулась к скучающему на танкетке охраннику, чтобы попросить отыскать своего незадачливого кавалера, но в этот момент "пропажа" сама выплыла из раздевалки, на ходу приглаживая влажные волосы.

— Вот это да... — восхищённо протянула Стася.

В плавках Ричард выглядел как мистер Вселенная. Статный, внушительный, с литыми мышцами, завораживающе перекатывающимися под упругой, загорелой кожей. Волевое лицо исполнено решимости, словно атлет собирался в одиночку переплыть океан. Грациозной походкой хищного зверя он приблизится к Станиславе, и та впервые за всё время знакомства почувствовала, как опасен её постоянно смущающийся кавалер. "Ведь и в самом деле воин!" — машинально отметила женщина и ошарашено улыбнулась. Ричард улыбнулся в ответ. Он во все глаза смотрел на свою миниатюрную спутницу, не обращая внимания на восторженно любопытные взгляды окружающих, и грезил о поцелуе.

— Поплаваем? — собравшись с духом, предложила Стася.

Ричард тряхнул русыми волосами, покосился на красный кристалл, украшающий грудь Хранительницы, и, ни слова не говоря, нырнул в бассейн, а женщина так и осталась стоять на месте, с недоумением глядя, как, лихо рассекая воду огромными ручищами, уплывает её спутник. Домчавшись до противоположного бортика, он перекувырнулся, оттолкнулся ногами от кафельной стены и поплыл обратно. Стася приготовилась высказать всё, что думает о таком дружеском времяпрепровождении, но Ричард проделал головокружительный кульбит у её ног и вновь устремился прочь. Сердито передёрнув плечами, Хранительница неспешно спустилась по лесенке в воду и поплыла, наслаждаясь ласковой прохладной. "И почему Дима не пришёл первым? — рассеяно думала она. — Тогда бы я ни за что не ввязалась в эту дурацкую историю с бассейном. Зачем мне тупоголовый вояка? Он же двух слов связать не может!.."

Внезапно бассейн огласился громкими воплями, и, повернув голову, Станислава с ужасом обнаружила, что Ричард, вцепившись в волосы молодого парня, методично окунает его голову в воду. Парень орал благим матом, пытаясь вырваться, но атлет с лёгкостью пресекал эти жалкие попытки.

— Прекрати немедленно! — завопила Хранительница и бросилась на выручку "кедровому магнату", к которому уже спешили охранники.

Ричард не отреагировал на крик, продолжая топить несчастного. Охранники попрыгали в бассейн и навалилась на воина, пытаясь оттащить его от жертвы, но тот одним махом разбросал их в стороны и вновь отправил жертву под воду. У Стаси округлились глаза — такого она не видела даже в кино.

— Ричард! — опомнившись, во всю мощь лёгких рявкнула она и схватилась за амулет. — Немедленно прекрати!

Воин замер, точно игрушка, у которой кончился завод, разжал пальцы и недовольно выпалил:

— Но он — хам!

Парень нервно икнул и пулей понёсся к бортику, а охранники бочком прокрались мимо возмутителя спокойствия и подплыли к Станиславе.

— Утихомирьте, пожалуйста, Вашего мужа, — осторожно попросил один из них, явно не желая связываться с сумасшедшим качком.

— Я ей не муж!

Охранник с опаской покосился на разъярённого бугая и снова обратился к Стасе:

— В любом случае, вам лучше уйти...

— Хорошо. — Хранительница со сладкой улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, повернулась к Ричарду: — Пойдём, милый, отплавались.

— Я не сделал ничего дурного, — развёл своими огромными ручищами воин, но всё же послушно поплыл к лесенке, с досадой качая головой и что-то ворча себе под нос...

— Вы вели себя, как неандерталец! — выпалила Стася, когда они с Ричардом встретились в холле.

— А кто это? — растерялся тот.

— Дикарь!

— Но-но! Я получил отличное воспитание и образование! У меня были прекрасные учителя!

— Оно и заметно.

— Вы ничего не понимаете! Этот болван оскорбил меня! Он назвал меня слепым бегемотом! Честь не позволяет мне сносить подобные оскорбления!

Неожиданно для Ричарда Хранительница рассмеялась:

— Почему слепым бегемотом?

— Потому что, я, видите ли, должен был заметить его тощую задницу!

— Да... — насмешливо протянула Стася. — Вы действительно получили превосходное воспитание, только одного не могу понять: где? В тайге?

Ричард побледнел. Несколько секунд он таращился на Хранительницу, решая, рассказать правду или продолжить лгать, а потом безнадёжно махнул рукой и проворчал:

— Конечно, нет.

Станислава удовлетворённо кивнула:

— Так-то лучше. Врать Вы совершенно не умеете.

— Знаю.

— Что ж, раз с купанием у нас ничего не вышло, давайте хоть позавтракаем. Я хочу есть, а Вы?

— Я тоже, — согласно кивнул Ричард, и они направились к расположенному здесь же, в фойе, кафе. Сели за столик у окна, сделали заказ и испытывающе уставились друг на друга.

— Я Вас внимательно слушаю, — деловито произнесла Стася, и воин тяжко вздохнул:

— А что тут говорить...

— Сделаем так: Вы мне расскажете о себе, стараясь, как можно меньше врать...

— Я не вру! — оскорбился воин. — Я действительно родился в горах. И действительно военный. Правда, бизнесом я не занимаюсь, но всё остальное — правда!

— Тогда подведём итог. Вы родились в горах, но не в Сибири. Бизнесом не занимаетесь. Отсюда вопрос: чем Вы занимаетесь и зачем пришли ко мне с неправдоподобным сообщением об отце?

— Но он на самом деле жив! И я могу отвезти Вас к нему!

— С Вами разговаривать, как со стеной! Не пойму: то ли Вы идиот, то ли прикидываетесь?!

— Я не привык болтать зря!

— Вот и не болтайте! Просто расскажите всё, как есть, иначе, я сейчас встану и уйду.

Ричард жалобно посмотрел на Хранительницу:

— Вы не поверите.

— Не надо за меня решать! Говорите!

— Я принц... — выдохнул Ричард и замолчал. Станислава продолжала внимательно смотреть на него, и, не дождавшись никакой реакции, он продолжил: — Мой отец правит Инмаром. Я приехал, чтобы пригласить Вас погостить в нашем дворце.

— Почему именно меня?

— Вы Хранительница, а Хранительницы всегда жили в Инмаре. Мой отец будет рад принять Вас в Заре, и, поверьте, Ваше возвращение в Лайфгарм необходимо Вам так же, как и нам.

— А если я откажусь? Силой потащите?

— Разве я дал Вам повод так думать?

— Меня терзают смутные сомнения... — со злой иронией протянула Стася, ощущая, что её охватывает раздражение.

— Я принц, и никогда не замараю рук насилием!

— Ой, ли? — Перед глазами Стаси встало перекошенное от ужаса лицо парня, которого коронованная особа чуть не утопила в бассейне. — Я не верю тебе, принц, и никуда с тобой не пойду!

— Вы обрекаете мою страну на гибель!

— А это уже шантаж.

— Это констатация факта! — отрезал инмарец, и лицо его стало мрачным. — Вы ничего не понимаете, Стася, а я, к сожалению, не настолько красноречив, чтобы описать ситуацию внятно и доходчиво! Если бы Вы согласились поехать со мной, отец бы объяснил Вам... Сейчас могу сказать лишь одно: от Вас зависит судьба не только моей страны, но и всего Лайфгарма!

— Душа радуется! Вы предлагаете мне отправиться спасать некий мир, о существовании которого, я, до сегодняшнего дня, даже не подозревала.

Хранительница говорила и удивлялась себе. Она врала, как по писаному, словно кто-то подсказывал ей слова: заклятье Дмитрия действовало безотказно.

— Неужели отец ничего не рассказал Вам?

— Нет, — с досадой покачала головой Стася. Ей на самом деле было обидно, что до сегодняшней ночи отец молчал об истинном положении вещей и теперь приходится разбираться самой, гадая, где правда, где ложь, где друг, а где враг.

— А я-то считал, что Вы просто играете со мной...

— Нет. Я ничего не знаю о Лайфгарме и не собираюсь, сломя голову, бросаться в неизвестность! — резко сказала Станислава, а про себя подумала: "Отец говорил о выборе. Есть ещё Артём. Прежде чем принимать решение, нужно выслушать и его".

— Фёдор не мог так поступить.

— Кто такой Фёдор? — тут же спросила Стася, состроив удивлённое лицо.

— Ты и этого не знаешь? — окончательно растерялся инмарский принц.

— Так получилось, что я не знаю ничего. Поэтому, в очередной раз, прошу: расскажите, хоть что-нибудь.

— Вам всё расскажет мой отец, — вздохнул Ричард и отвёл взгляд: "Странно. Если она ничего не знает, почему не удивляется моему рассказу? Почему воспринимает его, как должное, вместо того, чтобы позвать лекаря? Неужели кто-то успел прийти раньше, и она водит меня за нос?" Но прикинуть, кто мог его опередить, инмарец не успел: Стася отодвинула чашку и недовольно скривилась:

— Доедайте завтрак и везите меня домой!

— Мы могли бы сходить ещё куда-нибудь, — неуверенно предложил Ричард.

— Не сегодня, Ваше высочество!

— Тогда завтра?

— К сожалению, я не принцесса, и мне нужно зарабатывать на жизнь. Сегодня у меня выходной, а завтра вновь начинаются трудовые будни.

— Мы могли бы поужинать вместе...

— Если Вам будет что рассказать!

Ричард скис и, поднявшись из-за стола, поплёлся к выходу. А ещё через полчаса тёмно-вишнёвый "Ленд Ровер" медленно вплыл в арку перед домом Стаси и замер у подъезда. Хранительница хотела распрощаться с кавалером у машины, но тот категорично заявил, что проводит её до дверей квартиры. Стася равнодушно пожала плечами, и первой вошла в подъезд. Ричард мрачной горой следовал за ней. В гробовом молчании они поднялись к лифту и, не глядя друг на друга, стали ждать, когда он освободится. Наконец, кабина остановилась на первом этаже, двери разъехались, и на площадку вывалился всклокоченный, раскрасневшийся Валентин. Он был пьян и смел, а в правой руке воинственно блестел длинный кухонный нож. Увидев жену и её предполагаемого любовника, Валя бешено сверкнул глазами и истерично взвыл:

— Я убью вас, развратники!

— Как он мне надоел! — в один голос воскликнули Ричард и Стася и удивлённо переглянулись.

— Отойди от моей жены, жирный гиппопотам! — проревел Валентин, которого винные пары делали героем. Он взмахнул ножом, но принц спокойно отвёл его руку, сделал шаг вперёд и вздёрнул "героя" за шиворот.

— Осторожно, Рыжик, порежешься, — добродушно пробасил он и аккуратно вынул острый предмет из рук баламута.

— Злостный похититель чужих жён! — заверещал Валечка, отчаянно болтая ногами в воздухе. — Поставьте меня на место!

— Не сейчас.

Ричард легонько сжал пальцами тонкую шею, и Валентин безжизненно обвис в его огромных руках.

— Ты его случайно не убил? — оглядываясь по сторонам, поинтересовалась Стася.

— Я его совершенно намерено не убил, — пожал плечами инмарец и улыбнулся: — Что такое гиппопотам?

— То же, что и бегемот.

— Эх, надо было надавить посильнее.

— В другой раз, а пока придётся отнести его в квартиру.

Ричард недоумённо выгнул бровь, но спорить не стал. Взял Валечку подмышку и вошёл в лифт. У дверей квартиры он остановился:

— А хотите, я отвезу его домой?

— Не надо. — Стася отперла дверь и сделала приглашающий жест: — Заходите.

Вступив в крохотную прихожую, Ричард огляделся и свалил ношу на коврик под вешалкой. Валечка мигом свернулся калачиком, подложил руки под голову и сладко засопел. "И чего развоевался?" — кисло подумала Стася, вздохнула, сходила в спальню за пледом, укрыла им бывшего мужа и благодушно посмотрела на инмарца:

— Идёмте пить чай, Ваше высочество.

— С удовольствием! — Ричард стянул кроссовки, аккуратно поставил их на обувную полку и с детским любопытством поинтересовался: — Так кто такие бегемоты?

— Очень симпатичные существа, — дружелюбно усмехнулась Стася. — Сейчас я тебе покажу!..

Инмарский принц и Хранительница прекрасно провели время: они пили чай, листали энциклопедию о животных и увлечённо болтали, не затрагивая скользкую тему иных миров. Ричард оказался на удивление остроумным и приятным собеседником. Он много шутил, задавал заковыристые вопросы и заразительно смеялся. Часы летели незаметно. Стася опомнилась лишь тогда, когда за окном стемнело, и немного сникла, когда инмарец стал прощаться. Было жаль, что приятный визит так быстро закончился, но, вспомнив о Диме, Станислава почувствовала вину и решительно проводила гостя до дверей.

— Всего доброго, принц, — мягко улыбнулась она на прощанье.

— До завтра, принцесса. — Ричард поцеловал изящную хрупкую руку Хранительницы и заговорщически подмигнул: — Мы ещё поговорим, Стася. Обязательно!

Глава 4.

Артём.

Утро понедельника выдалось на редкость хмурым и тоскливым. Солнце пряталось за сплошной пеленой серых, мрачных туч, плачущих холодным мелким дождём, и Стасе ужасно не хотелось вылезать из тёплой постели и тащиться на работу. Она, не шевелясь, лежала под одеялом, оценивая своё состояние и соображая, что бы такое придумать и на работу не ходить, но, к сожалению, идти было надо...

Из прихожей послышались шум и возня. Хранительница вздрогнула, а потом с облегчением вздохнула, вспомнив, что это Валечка. Накинув халат, она вышла в коридор и склонилась над сладко похрапывающим экс-мужем.

— Вставай! — Стася потрясла его за плечо. Валентин заворочался, открыл глаза и непонимающе уставился на неё. — Что ты на меня пялишься?!

Валечка отвернулся, и его мутный взгляд стал сиротливо блуждать по светло-серым обоям.

— М-м-м, мне так плохо, любимая.

— Плевать! Ты сейчас же перестанешь ныть, встанешь и покинешь мою квартиру. Желательно навсегда!

— Я умру под твоей дверью.

— Главное, с той стороны.

— Ты жестокая и распутная женщина, Станислава! — с трагизмом в голосе произнёс Валентин, медленно поднялся на ноги, открыл дверь и вывалился на площадку.

"Слава Богу! Избавилась!"

Хранительница дважды повернула в замке ключ и отправилась завтракать. За чашкой травяного чая она пыталась придумать, каким образом вытянуть из Артёма нужную информацию, но так ничего и не придумала. "Буду действовать по обстоятельствам!" — подытожила она и, дожевав бутерброд с сыром и наскоро вымыв посуду, пошла одеваться...

Старая бежевая шестёрка показалась Стасе дряхлой и убогой, она не шла ни в какое сравнение с шикарными автомобилями, на которых раскатывали её новые знакомые. "Ничего, ничего, мы их ещё переплюнем!" — успокоила себя женщина и нырнула на водительское сидение. Старушка натужно фыркнула, немного поворчала, но всё же соизволила завестись. Станислава включила магнитолу, сделала музыку погромче и покосилась на часы — она снова опаздывала.

— Вот чёрт!

Хранительница представила недовольное лицо своей секретарши и спешно направила машину к арке. Несмотря на непрекращающийся дождь, день сегодня был явно удачный. По дроге к "Пифии" Стася ни разу не попала в пробку, а во дворе дома, где располагался салон, нашлось удобное место для парковки, почти рядом со стеклянными хромированными дверями. Правда, особо удивляться времени не было: дорога до салона оказалась быстрой и беспроблемной, однако Хранительница по-прежнему нещадно опаздывала. Гордо вскинув голову, она состроила озабоченное лицо и с деловым видом вошла в салон. Тем не менее, укоризненного хмыканья избежать не удалось. Маруся приподняла бровь и демонстративно посмотрела на часы. Стася проследила за её взглядом — половина двенадцатого, и едва не начала извиняться, но вовремя вспомнив, что начальница здесь всё-таки она, лишь слегка кивнула и строгим тоном спросила:

— Что у нас на сегодня, Маша?

— Звонил мужчина, записался на двенадцать.

— И всё?

— Пока да, но день ведь только начинается, — привычно приободрила хозяйку Маруся и встала: — Сейчас я Вам кофе сварю.

— Спасибо.

Проводив девушку рассеянным взглядом, Станислава поправила на плече сумочку и прошла в кабинет, оформленный в соответствии с обывательскими представлениями о магических салонах. Здесь присутствовали и хрустальные шары, и свечи в массивных подсвечниках, и бархатная темно-бордовая скатерть, местами потёртая, дабы создать необходимый эффект древности. Хранительница повесила сумку на крючок, достала из деревянной шкатулки колоду Таро и положила её на стол: "Люди такие странные... Внешние атрибуты им важнее, чем моё квалифицированное гадание!" Ласково погладив тёмно-красные рубашки карт, Стася задёрнула плотные чёрные шторы и зажгла свечи, создавая мистический антураж, который предпочитали видеть большинство клиентов. К приёму посетителей всё было готово, и женщина со спокойной душой отправилась пить кофе.

Устроившись в жестковатом низком кресле, рядом с извечным другом офисов — фикусом, Станислава взяла в руки чашку и украдкой взглянула на секретаршу. Нельзя сказать, что они с Марусей дружили, скорее приятельствовали, но рассказать о наболевшем ужасно хотелось, тем более что кроме неё поделиться Хранительнице было не с кем.

— Знаешь, у меня выдались сумасшедшие выходные. Представь себе, в субботу утром ко мне заявились трое мужчин...

Стася замолчала. Только сейчас она сообразила, что вела себя в высшей степени беспечно. "Это ж надо так опростоволоситься! Впустила всех троих, даже не спросив, а что им собственно надо. А если б маньяки?"

— Сразу? И что хотели?

— Ах, да, — спохватилась Хранительница и, глотнув кофе, продолжила: — Они не вместе пришли, а по очереди. И каждый предложил отвести меня к отцу. Ну, кроме последнего.

— Ваш папа нашёлся?! Поздравляю!

— Пока не с чем. Он в Лайфгарме. В другом мире.

— Где?

Маруся недоверчиво прищурилась, и Станислава покраснела: перспектива — выглядеть идиоткой не прельщала, но как подтвердить свои слова она не знала. И вдруг вспомнила чудаковатого "лесного жителя".

— У меня доказательства есть! Один из них сейчас гадать придёт!

Недоверие в глазах секретарши сменилось растерянностью, а затем пониманием.

— Вот что я скажу, Станислава Михеевна. Если бы мне такое кто-то другой рассказал — пальцем у виска покрутила бы. Но Вы гадалка, хозяйка магического салона. С кем, как ни с Вами, чудесам случаться? — Маруся замолчала, что-то напряжённо обдумывая, и неожиданно попросила: — Возьмите меня с собой!

— Куда?

— В другой мир. Вы же пойдёте? Конечно, пойдёте! Я бы, на Вашем месте, точно пошла.

Станислава хотела возмутиться, сказать, что всё ещё вилами на воде писано, но тут часы на стене ожили и начали громко отбивать полдень. С первым ударом дверь салона распахнулась, и на пороге возник улыбающийся во весь рот Артём. Джинсы цвета хаки, мягкий, ручной вязки, светло-бежевый свитер и кожаные мокасины... Наряд шёл ему фантастически!

— Ой, — слабо пискнула Маруся, и Стася, впервые со дня их знакомства, увидела, как её серьёзная и невозмутимая секретарша теряется.

Лицо Маруси вытянулось, рот приоткрылся, а щёки покрылись красными пятнами. Она поднялась из-за стола и молча уставилась на гостя. Станислава ехидно хмыкнула: "Эко тебя пробрало. Что ж, бывает и на старуху проруха". Чувствуя себя королевой-победительницей, снизошедшей до верного подданного, женщина грациозно поднялась из кресла и слегка улыбнулась, ровно настолько, чтобы продемонстрировать своё расположение:

— Так это Вы у нас на двенадцать записались? Ну что ж, милости просим.

— Я ужасно боялся, что Вы обо мне забудете! — счастливым голосом произнёс Артём, шагнул к Хранительнице и галантно склонился к её руке.

Издав приглушённый вскрик, Маруся рухнула на стул и прижала ладони к щекам. Стася одарила её сочувственным взглядом, но говорить ничего не стала. Взяла Артёма под локоток и потянула к дверям кабинета:

— Идёмте.

Лайфгармец бросил насмешливый взгляд на ошарашенную секретаршу, хмыкнул и последовал за Хранительницей. В кабинете он, не дожидаясь приглашения, плюхнулся на стул, пощупал бархатную скатерть и потянулся к колоде, но Стася ловко перехватила его руку:

— Что Вы хотите узнать?

— Всё.

— Хорошо, — пожала плечами гадалка, перемешала карты и выложила на столе большой кельтский крест. Внимательно изучила расклад и, испытывающе взглянув на Артёма, заговорила: — У Вас нет прошлого в этом мире. На Земле Вы недавно, и у Вас важная миссия. О! От выполнения этой миссии зависит Ваша дальнейшая судьба...

Стася запнулась. Изумрудные глаза распахнулись до предела: она вдруг увидела, как к Артёму летит шаровая молния: Картинка исчезла также внезапно, как и появилась, и, прерывисто выдохнув, гадалка продолжила:

— Но Вы можете не вернуться домой, и Ваше бренное тело навсегда останется на нашей прекрасной Земле. Опасности подстерегают Вас на каждом шагу. Любая встреча может стать роковой...

Тут в голове Хранительницы что-то щёлкнуло, и перед внутренним взором предстала странная сцена: Дима в грязной, рваной рубашке с искажённым болью лицом прижимал к себе рыдающего Артёма, гладил его по спутанным пшеничным волосам и, склонившись к уху, шептал слова утешения. Сначала Стася растерялась, а потом её охватила ревность, и она плотно стиснула губы, не желая озвучивать увиденное.

— Я не боюсь опасностей, — меж тем улыбнулся Артём, решив, что сеанс гадания закончен. — Но Вы правы: я действительно гость в Вашем мире, и у меня есть миссия. Связанна она с одной прехорошенькой, но ужасно наивной женщиной.

— Не стоит недооценивать противника, тем более, если это — женщина! Мы — существа непредсказуемые...

— Да будет Вам. Мы не противники, Станислава.

— Но и не друзья!

— Ну, это дело времени. Пока мы просто не знаем друг друга, вот и всё. — Артём почесал кончик носа и неожиданно предложил: — Хотите, я тоже Вам погадаю?

— Бартер, — с удовлетворением произнесла Стася, откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. — Что ж, любопытно.

— Надеюсь, это будет достойный обмен. — Артём рассмеялся, взял в руки Таро и, перетасовав колоду, положил её перед собой. — Начнём, пожалуй.

Карты поднялись над столом, закружились в диком стремительном хороводе и рассыпались по бордовой скатерти замысловатым узором. Но маг даже не взглянул на них, он смотрел в глаза Хранительнице, и на его губах играла хитрющая улыбка.

— В отличие от меня, у Вас есть прошлое на Земле, а вот будущего — нет. Скоро, Стася, Вы будете жить в другом, прекрасном мире, имя которому Лайфгарм. Впрочем, это Ваша родина, поэтому, будем считать, что Вы вернётесь туда, где и должна была протекать Ваша жизнь. Ваш отец был не прав, забрав Вас из родного мира. Конечно, он пытался не допустить кровопролития, но зачем же ребёнка с собой тащить? Вот и получилось: с одной стороны, он спас Лайфгарм, а с другой — подготовил почву для его разрушения.

Артём оборвал пламенную речь, и улыбка сползла с выразительных правильных губ. Опустив голову, маг уставился на рассыпанные по столу карты, а его руки, словно действуя сами по себе, стали немилосердно теребить край скатерти. Стасю, не ожидавшую, что желанную информацию удастся получить так легко, молчание не устраивало, и она потребовала продолжения рассказа. Однако на Артёма строгий голос не произвёл впечатления. Он ещё немного помучил скатерть, поднял шоколадные глаза на Хранительницу и растерянно проговорил:

— Не могу поверить, что Фёдор никогда не рассказывал Вам о Лайфгарме. Интересно, чем он руководствовался. Наверное...

— ...просто не счёл нужным сообщить мне эту эксклюзивную информацию! — довольно резко закончила за него Станислава, но Артёма не смутил её тон:

— Очень жаль. Фёдор не должен был скрывать правду. Лайфгарм прекрасен, и Вы обязательно должны увидеть его собственными глазами.

— На данный момент, я не испытываю горячего желания отправляться в путешествие!

Хранительница гордо выпрямилась, а лицо её приобрело холодное, надменное выражение, словно она готовилась вступить в схватку с врагом. Молодой человек, сидящий напротив, был вызывающе красив, галантен, дорого и со вкусом одет — мечта любой женщины, но, из-за Диминого заклинания, глядя на него, Стася испытывала лишь злость и раздражение: "Не нравится он мне, и всё тут!"

— А я Вас никуда и не приглашал, — надулся Артём, которого до глубины души оскорбило демонстративное пренебрежение к собственной персоне.

— Вот и чудненько! Я Вам погадала, Вы мне погадали — наша встреча исчерпала себя! — со злой насмешкой заявила Станислава и поднялась, всем видом показывая, что дальнейшая беседа не имеет смысла.

Обида испарилась, как роса под палящим солнцем. Маг похлопал по-девичьи длинными ресницами, беспомощно посмотрел на усыпанный картами стол и воскликнул:

— Но почему? Разве Вам не хочется побольше узнать о своей Родине?

— Вы покинули Ваш благословенный мир с целью ликвидировать пробелы в моей биографии? Так вот, вынуждена Вас разочаровать — мне это не интересно!

— Вы — часть моего мира, Стася, как бы Вы не стремились от этого отмахнуться! Я мог бы рассказать Вам и о Лайфгарме, и о том, в чём состоит моя миссия, но Вы не хотите слушать!

И тут до Артёма, наконец, дошло, что с Хранительницей что-то не так. Он замолчал и, приглядевшись внимательнее, обнаружил, что Стасю окутывает флёр недавнего магического воздействия. "Не сама же она колдовала..." Маг озадаченно почесал затылок, прикрыл глаза, осторожно коснулся сознания женщины и резко отпрянул. Ощущение было такое, словно ему на голову вылили ковш горячей воды. Артём побледнел, качнулся и схватился руками за стол. "Два заклятья?! Зачем? И, если первое явно работа Фёдора, то кто сотворил второе? Неужели какая-то скотина прорвалась на Землю раньше меня? Вот гадство!"

— Вам плохо? — с тревогой спросила Стася, глядя на капельки пота, выступившие на лбу лайфгармца.

— Нет-нет. Мне пора.

Маг глубоко вздохнул, поднялся и, пошатываясь, вышел из комнаты. К этому времени Маруся уже оправилась от шока и встретила клиента обаятельной улыбкой.

— Вы довольны? Наш салон самый лучший в городе! — приветливо сказала она и, положив перед Артёмом рекламку "Пифии", затараторила: — Станислава Михеевна великолепный специалист! Мы всегда рады видеть Вас! Может быть, чаю? Или кофе?

— Нет, спасибо, — задумчиво произнёс Артём, делая вид, что рассматривает рекламку.

На самом деле он лихорадочно соображал, как поступить с заклятиями, наложенными на Стасю. "До её сознания мне не дотянуться. Нужно быть идиотом, чтобы трогать заклятье высшего мага. Зато второе заклятье я разрушу в два счёта! Только как?"

Увидев, что клиент не торопится покидать салон, Маруся кокетливо улыбнулась и хотела снова предложить ему кофе, но в этот момент Артём принял решение и заговорил первым:

— Если у Вас найдётся стакан минералки...

Девушка тут же выскочила из-за стола и юркнула в маленькую каморку, служившею кухней. Она вернулась с высоким бокалом, наполненным холодной минеральной водой и протянула его Артёму. Сделав маленький глоток, маг вернул бокал Марусе и жизнерадостно произнёс:

— Мы договорились с Вашей хозяйкой, что оплатой за сеанс будет вот это кольцо.

Он снял с мизинца золотой перстень с сияющим жёлтым камнем, положил его на стол, и секретарша зачарованно уставилась на дорогое украшение, а когда подняла глаза, клиента уже не было. "Ушёл..." Девушка облегчённо вздохнула и потянулась к кольцу, но жёлтый камень внезапно полыхнул золотым светом, и перстень, как живой, отпрыгнул в сторону. Марусе расхотелось брать его в руки, но магия Артёма уже начала действовать, и не в силах противиться ей, девушка бросилась ловить кольцо. Она нелепо скакала вокруг стола, в тщетных попытках поймать прыгающий, как лягушонок, перстень. Пробовала схватить его пальцами, накрыть ладошкой, подкрасться и прихлопнуть папкой — бесполезно. Кольцо ускользало. На пол полетели бумаги, ручки, папки... Ещё час назад Маруся убила бы человека, посмевшего нарушить безукоризненный порядок на её столе, но сейчас было не до этого — мысли занимала погоня за перстнем. В конце концов, девушка пустила в ход тяжёлую артиллерию: схватив толстый телефонный справочник, она со всего размаху хлопнула им по кольцу, вернее по тому месту, где секунду назад оно лежало. И тогда Маруся швырнула справочник в стену, откинула голову и исторгла из груди вопль отчаянья, достойный Тарзана.

На грохот и истошный крик из кабинета выскочила Стася и растерянно уставилась на взмыленную, растрёпанную секретаршу, оглашающую холл нецензурной бранью.

— Маруся?

Девушка обернулась и полубезумным взглядом уставилась на хозяйку салона:

— Оно живое! Оно прыгает!

Станислава подошла ближе и с удивлением взглянула на перстень:

— Ты о нём?

— Да, — закивала Маруся, пятясь назад.

— Ерунда какая-то, — фыркнула Стася и взяла кольцо в руки.

Секретарша открыла рот и, издав булькающий звук, осела на пол, а Хранительница натянула кольцо на палец и с удивлением уставилась на золотого дракончика, возникшего из ниоткуда. Он кружил под потолком, хлопал тонкими крылышками и мелодично курлыкал, сверкая круглыми шоколадными глазами.

— Кыш, пернатый! — машинально пробормотала Станислава и склонилась над Марусей.

Дракончик обиженно курлыкнул, осыпался на пол золотым дождём, и секретарша пришла в себя. Она с ужасом огляделась и слабым голосом спросила:

— На нас напали?

— Ты ничего не помнишь?

— Нет, то есть да. От Вас вышел клиент, тот красавец с пшеничными волосами, и попросил минеральной воды... Неужели это он натворил?

— Попросил минеральной воды. А дальше?

— Дальше — перстень. Он прыгал. Я ловила... Ой, мама!..

— Поезжай-ка ты, Маруся, домой, — пряча за спину руку с кольцом, предложила Стася. — Всё равно клиентов на сегодня не предвидится. Я сама здесь всё уберу и закрою.

Секретарша послушно кивнула, поднялась с пола и, схватив сумочку, пулей вылетела из салона. Хранительница кисло посмотрела ей вслед и стала собирать с пола карандаши, ручки и прочую канцелярскую дребедень. Она кучей свалила всё это на Марусином столе, вернулась в кабинет, затушила свечи и, взяв ключи, вышла на улицу. Заперев дверь, Станислава направилась было к старушке-шестёрке, но тут рядом с ней затормозил красный спортивный автомобиль с витой буквой "А" на капоте. Дверца распахнулась, и из машины вышел Артём, помахивая длинной коричневой сигаретой, зажатой между пальцами. Стася задохнулась от возмущения: маг вёл себя так, словно ничего не случилось, и его не попросили покинуть салон всего несколько минут назад. Обошёл машину, галантно поклонился и открыл дверь:

— Про...

— Что Вы сделали с Марусей? Бедняжка едва не умерла от страха!

Артём пропустил раздражённый вопль мимо ушей. Посмотрел на руку Хранительницы и радостно воскликнул:

— Вы всё-таки надели его! Замечательно!

На мгновение опешив, Стася бросила мимолётный взгляд на перстень, и неожиданно на неё снизошло спокойствие:

— Очень симпатичный перстенёк. Я бы даже сказала необычный... Подарок? — удивляясь самой себе, проворковала она и кокетливо поправила волосы. — Ах да, у нас же был бартер! И, кстати, Вы хотели подробнее рассказать о нашей Родине. Я готова Вас выслушать.

— Куда прикажете, мадам? — ликующе поинтересовался Артём, отбросив сигарету в сторону.

— Мадам желает домой!

— Домой, так домой. Прошу!

Маг подвёл Хранительницу к машине, и она с удовольствием опустилась на дорогое кожаное сидение...

Триада пенсионерок, как обычно, бдела на посту. Появление шикарного спортивного автомобиля вызвало у них живой интерес, а уж когда из машины выплыла дочка Михея, да ещё в сопровождении очередного кавалера, интерес возрос до небес. На вежливое Стасино "Здравствуйте", последовали три настороженных кивка, три кривые усмешки и злобный шепот:

— Опять нового хахаля повела!

— Вот бесстыжая!

— Видел бы Михей! Тьфу!

Станислава предпочла этого не услышать. Вздёрнув подбородок, она вошла в подъезд под руку с Артёмом и вызвала лифт.

— У тебя много поклонников? — с ноткой обиды в голосе поинтересовался маг, старательно не глядя на спутницу.

— Достаточно.

Стася вошла в кабину и скрестила руки на груди. Артём насупился, шумно выдохнул и, ткнув пальцем в кнопку с цифрой четыре, заявил:

— До меня всем твоим кавалерам как до луны!

— Конечно, — усмехнулась Хранительница, мысленно поразившись его безмерному самомнению.

Однако разозлиться на Артёма не смогла, слишком трогательным и непосредственным он был. Как ребёнок. "Милый и беззаботный. Удивительное сочетание для его возраста. Что ж, по крайней мере, он гораздо безопаснее Ричарда и... Димы. Но выбрать его — увольте!"

Стася отперла дверь квартиры, провела гостя на кухню и, усадив за стол, захлопотала возле плиты. Заварив свежий травяной чай, она поставила перед гостем тонкую фарфоровую чашку и села напротив. Маг благодарно кивнул, обхватил чашку руками и начал рассказ:

— Лайфгарм... — Он мечтательно вздохнул. — Вы обязательно должны увидеть его, Стася. Мне не хватит слов, чтобы описать красоту нашего мира. Оранжевое солнце озаряет его просторы, и это лучшее солнце на свете. Белолесье... Волшебные деревья слушают тебя, разговаривают с тобой, дают силы... Высокие инмарские горы, покрытые сияющими шапками снега... Благодатные лирийские земли: бескрайние зелёные равнины, ручьи, полные хрустальной воды, чудесные фруктовые сады... Иссиня-чёрные скалы Годара, один вид которых повергает в трепет... Всё это Лайфгарм... А где-то в Южном море, на маленьком каменистом острове, стоит Источник, что питает наш мир магией. Его охраняют семь высших магов — опора и защита Лайфгарма. Их цель не допустить разрушения мира. Древний закон гласит: высших магов должно быть семь, а Источник должен быть запечатан, дабы избыток магической энергии не разрушил реальность нашего мира. Магия — кровь Лайфгарма. Многие мои соотечественники обладают магическим даром, но тех, кто способен стать по-настоящему могущественным — единицы. Только они достойны учиться у высших магов! Сейчас таких учеников трое. И я — один из них! — гордо закончил Артём и с превосходством посмотрел на Стасю. — Мой учитель, Корней, отправил меня за Вами, ибо, помимо семи магов, в нашем мире должна быть Хранительница.

— А я-то здесь при чём? — с улыбкой поинтересовалась Станислава.

— Так Вы и есть Хранительница!

— Почему Вы так решили?

— Я чувствую силу, исходящую от Вас. Вы носите Ключ. — Стася невольно прижала руку к груди, и Артём, заметив её движение, укоризненно произнёс: — Насколько бы нам было легче, если б отец хоть как-то подготовил Вас к возвращению на Родину.

— Оставьте в покое моего отца!

— Ваш отец один из величайших магов, которые когда-либо жили в Лайфгарме. Его имя — легенда! Никто из нынешних магов не достиг тех высот, которые для него были просто холмами. Он — маг-экспериментатор! В вашем мире сказали бы "от Бога". Он может практически всё! Фёдор...

— Постойте, — поспешно перебила его Станислава. — Моего отца зовут Михей.

— Это не важно, — беспечно отмахнулся Артём. — Он сменил мир, значит, и имя мог сменить... Фёдор, я буду называть его так, величайший маг и безумно любит Лайфгарм. Короче, перехожу к сути: маг-путешественник Олефир вернулся домой и сказал, что хочет быть высшим магом. Ему отказали, но он стал угрожать. Представляешь, он говорил, что приведёт армию магов и разрушит Лайфгарм! Совет понял, что Олефир не шутит, и над нашим миром нависла угроза разрушения. Высшие маги посоветовались и приняли Олефира в Совет. Он стал восьмым, и над миром вновь нависла угроза разрушения. Тогда-то твой отец и ушёл в добровольное изгнание. Фёдор мог бы вызвать Олефира на поединок, но высшие маги не дерутся между собой, и он предпочёл уйти.

Артём облегчённо выдохнул, жадно выпил остывший чай, а когда поставил чашку на стол, глаза его потемнели, став стали угольно-чёрными. Он задумчиво посмотрел на Стасю и необычайно серьёзно произнёс:

— Вы удивительно похожи на свою мать.

— Моя мама умерла.

— Неправда! Она осталась в Лайфгарме. И что бы о ней не говорили, королева Алинор необыкновенная женщина!

Слова Артёма поразили Стасю: "Почему Дима не сказал, что королева Алинор — моя мать?.. Мама..." Хранительница покачнулась и задрожала: ей показалось, что стены кухни пошли рябью, и реальность раздвоилась. В одной, она по-прежнему сидела за столом, а в другой — стояла на крепостной стене величественного замка. Странное видение почти сразу пропало, а на смену ему пришли обида и раздражение: "Почему они так поступили со мной? — Станислава почувствовала себя бесконечно одинокой и несчастной. — Я одна, в чужом Мире. Вокруг суетятся странные, подозрительные типы, и чтобы вернуться домой, я должна выбрать одного из них..."

— Артём... — жалобно протянула она. — Ты... Вы... Ты... то есть Вы... мне...

Маг взял своими тёплыми нежными руками маленькую ладошку Стаси и, заглянув в блестящие изумрудные глаза, проникновенно сказал:

— Я помогу Вам, принцесса. — Он коснулся губами изящных пальчиков и чарующе улыбнулся: — Только прикажите, и я стану Вашим верным рыцарем, Маргарет. Возвращайтесь со мной в Лайфгарм, и я сумею Вас защитить.

— От кого?

— У Вас много врагов. Но сейчас речь идёт не о Вашей или моей жизни — на карту поставлено само существование моего, нет, нашего мира. Олефир — безумец! Он пойдёт до конца в своём стремлении завладеть Лайфгармом. А не получится — уничтожит наш прекрасный мир. Решайте, Стася, решайте быстрее...

Эмоциональная речь Артёма произвела на Хранительницу неожиданный эффект — она стала успокаиваться, и в голову закралось подозрение: "А можно ли верить его словам?!" Стася осторожно высвободила руку и вежливо, но твёрдо произнесла:

— Хорошо, я приму решение. А сейчас уходите.

Маг понимающе кивнул.

— Я приду завтра, — быстро произнёс он и исчез.

Станислава механически глотнула чая, поставила чашку на блюдечко и задумчиво провела пальцем по золотому ободку: события минувших дней, не столько удивили, сколько смутили её. Выслушав всех лайфгармцев, она по-прежнему не знала, кому верить и что предпринять. А ещё ей до боли захотелось увидеть Диму.

— Он самый лучший из них, — прошептала Стася, посмотрела в окно и ахнула: ученик Олефира быстрым шагом приближался к подъезду. "Он почувствовал, что я жду!" Хранительница метнулась к плите, поставила на огонь чайник и бросилась в прихожую. Дрожащими от волнения пальцами отперла замок и распахнула дверь, не дожидаясь звонка.

— Добрый день. Ты звала, и я пришёл. — Дима протянул ей большую коробку шоколадных конфет. — Это тебе, к чаю.

— Проходи, пожалуйста, — счастливо улыбнулась Стася, прижимая коробку к груди, и отступила в сторону, но маг не двинулся с места, его взгляд приковал к себе жёлтый перстень, блестевший на изящном пальце Хранительницы.

"Ах, Тёма, Тёма. Как не вовремя!" — раздосадовано подумал Дмитрий, выдавил улыбку и вошел наконец в прихожую. Повесил на вешалку лёгкий плащ, переобулся в тапочки и прошел на кухню, где уселся на табурет у окна и стал нервно крутить в пальцах незажжённую сигарету.

Стася не понимала, что расстроило долгожданного гостя, но расспрашивать ни о чём не стала, надеясь, что сам объяснит, а пока сняла закипевший чайник с огня, вновь заварила чай и наполнила фарфоровые чашки.

— Представляешь, сегодня ночью я видела отца, — сообщила она, устроившись напротив гостя. — Он звал меня в Лайфгарм, сказал, что я должна вернуться с одним из вас.

Дима побледнел: в голове не укладывалось, что Фёдор сам зовёт дочь в Лайфгарм.

— Ты уверена, что это был твой отец?

— Конечно.

Маг прикрыл глаза и прислушался к себе: за ними никто не наблюдал. Более того, на Земле, кроме Тёмы и Ричарда, других лайфгармцев не было, а сам Лайфгарм закрывал плотный, непроницаемый щит. "Тогда кто приходил к ней? И как? Олефир? Фёдор? Или высшие маги объединили усилия и создали иллюзию, чтобы заставить её вернуться? А если всё-таки Олефир?.. Тогда он знает, что я творю, и это конец..." Дима вперил взгляд в лицо Хранительницы:

— Что ещё он говорил?

— Ничего.

— Не понимаю. Фёдор не должен допустить, чтобы ты вернулась. Это не логично.

— Я вернусь в Лайфгарм!

— Не надо. Я уже говорил: это опасно. Оставайся на Земле. Не слушай никого, даже...

— Тебя?

Дмитрий дёрнулся, словно получил пощёчину, и опустил глаза на свой перстень. В глубине багрового камня мерцала белоснежная буква "О", знакомая и привычная, но сейчас она показалась удавкой на шее.

— Ты права. Я не имею права тебе указывать. — Голос мага сорвался на шепот: — Но я всё равно не хочу, чтобы ты возвращалась. Тебе угрожает опасность.

— Какая?

— Олефир и... я. Но я не возьму тебя в Лайфгарм! — Дима сжал кулаки и еле слышно добавил: — Это выше моих сил...

— Я запуталась. Все твердят одно, ты — другое. Что мне делать?

— Решай сама.

Маг ускользал. Он сидел напротив, но Хранительница всем своим существом чувствовала — ещё мгновение, и будет поздно. Не зная, что предпринять, как удержать Диму рядом, она подалась вперёд и, накрыв его руку ладонью, попросила:

— Расскажи мне об Алинор.

— Она твоя мать. Ты это хотела услышать?

— Какая она?

— Алинор... — Маг резко поднялся: — Мне пора.

— Ты же только пришёл?!

— Я не могу остаться. Это неправильно. Прости... — прошептал Дима и исчез.

Стася посмотрела на место, где он только что стоял, всхлипнула и разревелась, как маленькая:

— Он всё время уходит от меня! Почему? Я хочу, чтобы он был рядом!

Камень на груди раскалился, и, сжав его в кулаке, Хранительница вскочила и выглянула в окно. Ключ словно требовал, чтобы она посмотрела на то, что происходит у подъезда. И Стася не стала противиться...

А Дмитрий тем временем переместился на первый этаж, чтобы выйти из дома, как принято у обычных людей, но в последнюю секунду передумал. Остановился возле двери и закурил, упершись свободной рукой в стену. "Она не для меня, это ясно. Я должен перестать разыгрывать влюблённого идиота и выполнить приказ! Она готова пойти со мной, так почему я не забираю её? Что со мной творится?" Маг глубоко затянулся, рывком распахнул дверь и, не обращая внимания на недобрые взгляды местных бабулек, решительно зашагал к машине, припаркованной напротив подъезда. "Бентли" моргнул фарами, и ученик Олефира уже взялся за ручку двери, как на весь двор разнеслось:

— Дима!!!

Испытывая предательское желание сбежать ото всех и вся, маг медленно обернулся и увидел Артёма, который захлопнув дверь алого, как степные маки автомобиля, почти бежал к нему.

— Дима, — повторил временной маг, остановился перед старым знакомым и вгляделся в ясные голубые глаза...

В честь двенадцатилетия ученика Олефир устроил в Кероне пышный праздник с балом и фейерверком. Город гулял до глубокой ночи, а на рассвете король разбудил Диму и с довольной улыбкой сообщил:

— Нас приглашают на Совет. Пора тебе лично познакомиться с нашими врагами!

Миг, и вот уже темноволосый мальчик стоит рядом с учителем, будто это не он только что сонный лежал на кровати. Чистый, аккуратно причёсанный, в чёрных брюках и белой рубашке. Лицо серьёзное, а в голубых глазах — предвкушение и надежда заслужить одобрение.

Олефир улыбнулся, положил ладонь на плечо ученика, и они перенеслись в Белолесье, в дом провидицы Марфы. Просторная комната утопала в полумраке: магические светильники медленно гасли, уступая место ласковому свету восходящего оранжевого светила. Их рассеянный мягкий свет падал на белоснежные колонны вдоль стен, расписанных коричнево-зелёным орнаментом, в котором угадывались изогнутые ветви волшебных деревьев. Дима невольно замер. Ему показалось, что эта комната, дышит, что она такая же живая, как Белолесье и что в предрассветной тишине вот-вот зазвучит хвалебная песнь волшебному лесу.

Учитель чуть сжал пальцы, и боль в плече напомнила Диме, что он пришёл сюда не для того чтобы получать эстетическое наслаждение. Мысленно отругав себя за ротозейство, юный волшебник приосанился и с неприязнью взглянул на магов, сидевших за круглым столом: троих мужчин, двух женщин и пожилого гнома в широком балахоне с десятками карманов и карманчиков.

— Доброе утро! — поприветствовал коллег Олефир, но высшие маги даже кивком его не удостоили, лишь гном пробормотал что-то нечленораздельное и отвернулся к окну.

Дмитрий почувствовал ярость. В глазах закололо, но учитель сжал пальцы сильнее, и он заставил рвущийся из глазниц свет погаснуть, правда, не до конца: вокруг зрачка мелькали холодные белые искры. Мальчик знал об этом, но ему хотелось, чтобы гнусные маги, посмевшие оскорбить хозяина, видели их. Видели и боялись! Олефир усмехнулся, прочитав мысли ученика, потрепал его по волосам и посмотрел на коллег:

— Вы не меняетесь, господа! Пригласить пригласили, а стул, как обычно, не поставили. — Маг небрежным жестом сотворил себе кресло, удобно расположился в нём и закинул ногу на ногу: — Итак, я вас внимательно слушаю.

Но маги молчали, их взгляды приковал к себе Дима, а мысли занимал лишь один вопрос: как они могли допустить такое? Перед Советом стоял хорошо обученный боевой маг, на счету которого было не одно убийство. И эти белые искры... Ничего подобного высшие маги в своей жизни не видели. Однако сосредоточиться и обдумать природу света в глазах юного убийцы мешало его жгучее желание растерзать всех и каждого во славу учителя.

Пауза затягивалась, и Корней, спасая положение, громко спросил:

— Как ты посмел взять ученика без ведома Совета, Фира?

Олефир недоумённо взглянул на мага-учителя и, поняв, что тот ляпнул не подумав, расхохотался:

— Ещё скажи, что вам понадобилось семь лет, чтобы выяснить этот вопиющий факт!

— Не паясничай! — Роксана хлопнула кулаком по столу и тотчас замолчала, ощутив на себе холодный белый взгляд. Покраснев как рак, она подалась вперёд и прошипела: — Я тоже боевой маг, и не боюсь тебя, сосунок!

Дмитрий не ответил, он невозмутимо смотрел на магичку и терпеливо ждал приказа убить.

— Не сегодня, — тихо произнёс Олефир, и белые искры в глазах мальчика потухли.

Поняв, что путешественник полностью контролирует своего опасного ученика, высшие маги заметно приободрились. Корней набрал воздуха в грудь, чтобы продолжить обвинительную речь, но тут дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел растрёпанный светловолосый подросток. Не обращая внимания на членов Совета, он подбежал к провидице и капризно топнул ногой:

— Где мой завтрак, мама? — Тут он заметил Диму, и милое наивное лицо перекосилось от возмущения: — Значит, вот как? Ему можно, а мне нет?! Кто разрешил этому карапузу присутствовать на вашем секретном Совете?

— Выйди, Артём! — рявкнул Корней, но подросток и ухом не повёл.

— Ни за что! — заявил он, подбоченившись: — Я уйду только вместе с ним!

— Я не против, — елейно улыбнулся маг-путешественник. Марфа с тревогой посмотрела на сына, и Олефир преувеличенно строго добавил: — Не обижай мальчика, Дима. Ступайте, я накрыл для вас стол в саду.

Артём довольно взвизгнул, подскочил к Диме и, схватив его за руку, потащил за собой. Вслед им неслись встревоженные шепотки магов и заливистый смех короля Годара...

Оказавшись на улице, ученик Олефира отпихнул от себя назойливого подростка и зашагал в сад, не заботясь, следует тот за ним или нет.

— Откуда ты знаешь, куда идти? — нагнав гостя, поинтересовался Артём, но Дима не удостоил его ответом.

Он прошёл по дорожке в глубину сада, свернул на еле заметную тропинку, и через несколько шагов остановился. Под раскидистой яблоней стоял сервированный к завтраку стол.

— Ух, ты! — Артём схватил с тарелки кусок пирога и впился в него зубами, не спуская глаз со странного мальчика. — Как тебя зовут?

— Дмитрий.

— Просто Дмитрий?

Глаза юного мага округлились:

— Ты на самом деле не знаешь, кто я, или придуриваешься?

Артём с шумом отхлебнул чай и пренебрежительно фыркнул:

— Чтобы я, сын высших магов, интересовался каким-то занюханным мальчишкой?

— Я принц Годара!

— А... — протянул Артём и ехидно осведомился: — И давно в Годаре появились принцы?

Диме захотелось треснуть бестолкового подростка по голове, чтобы тот замолчал, или на худой конец уйти, но хозяин приказал не обижать сына провидицы, и, скрипнув зубами, он вежливо ответил:

— Я стал учеником Олефира семь лет назад.

— А... — снова протянул подросток, выковыривая из пирога изюм. — Значит, ты не настоящий принц.

— Почему?

— Ну, если бы ты был родным сыном Алинор и Олефира, тогда мог бы называться принцем, а так ты просто приживала. Кто твои настоящие родители?

— А тебе какое дело?!

В глазах Димы заплясали белые огоньки, и Артём с интересом уставился на них:

— Ух ты! Как здорово у тебя получается! Ты маг?

Огоньки пропали. Дмитрий на чём свет стоит ругал себя: он совсем забыл, что Артём блаженный, и разговаривал с ним, как с нормальным человеком. Нужно было срочно исправить ошибку, и мальчик, выдавив улыбку, насколько мог мягко произнёс:

— Да, Тёма, я маг.

Подросток скептически оглядел Диму, вытянул руку, и на его ладони появился пушистый полосатый котёнок, который тут же принялся умильно умываться, искоса поглядывая на своего создателя.

— Ты так умеешь, маг?

Дмитрий поморщился:

— Да.

— Ну и?!.. Где твой котёнок?

— Вот.

На плече годарца зашипел чёрный, как смоль, кот, и Артём скривился:

— Фу, какой злобный. Зачем тебе этот монстр?

— Ты просил.

— Дурак! Я просил котёнка!

Кот уменьшился в размерах, но шипеть не перестал.

— Убери!

— Но ты же хотел котёнка, — насмешливо заметил Дмитрий и растерянно замер: глаза Артёма наполнились слезами, губы задрожали, он бросил пирог на траву и побежал к дому. Представив искажённое гневом лицо учителя, Дима побледнел и переместился, загородив подростку дорогу:

— Не уходи!

— Отстань! — шмыгнул носом Артём и оттолкнул его.

— Прости, я не хотел тебя обидеть! Давай вернёмся к столу, и я сделаю для тебя целый кошачий выводок!

— Ты не умеешь!

— Умею!

— Врёшь! — выпалил сын провидицы и припустил к дому.

Дмитрий выругался и, забыв о магии, понёсся за ним. Ссора вышла настолько идиотской, что он не представлял, как будет оправдываться перед учителем. Между тем Артём пулей пронёсся по саду, ворвался в комнату, где заседал Совет, и истерично заорал:

— Он обидел меня!

— Что этот выродок с тобой сделал?!!

Марфа испуганно вскочила и бросилась к сыну, а остальные высшие маги уставились на дверной проём, где стоял взъерошенный Дима. Олефир взглянул на его вздыбленные волосы, сбившуюся одежду и расхохотался.

— Заткнись, Фира! — взревел Корней. — Твоего ученика ни на минуту нельзя оставлять без присмотра! Он опасен!

— Значит, вы всё-таки признаёте его моим учеником! — торжествующе произнёс маг-путешественник и встал: — Пойдём, Дима. Я научу тебя делать весёлых пушистых котят, чтобы в следующий раз ты смог угодить Тёмочке!

— Дима, подожди!!! — завопил Артём, но король Годара и его воспитанник пропали...

— Простите, учитель, я никогда не сталкивался с сумасшедшими, — покаянно произнёс мальчик, когда они оказались в кабинете. — Я старался подыгрывать ему, но никак не ожидал, что он обидится из-за такой ерунды.

Олефир опустился в любимое кресло с массивными резными подлокотниками и смерил ученика тяжёлым взглядом:

— Ты провинился дважды, Дима. Ты не выполнил приказ, а главное, не распознал в сыне провидицы потенциально сильного мага. — Дмитрий испуганно посмотрел на хозяина и облизал вмиг пересохшие губы. — Я расскажу об Артёме, чтобы тебе было о чём подумать в карцере. — Услышав, что его ждёт всего лишь карцер, мальчик облегчённо вздохнул, а Олефир неторопливо продолжил: — Лайфгармцы наивно полагают, что Тёма — блаженный. Они думают, что, оставив в живых ущербного сыночка Марфы, Совет проявил милосердие. Это не так! Тёма уникальный маг. Таких, как он, не то что в Лайфгарме, во всей Вселенной не сыщешь. — Дмитрий поднял голову, изумлённо уставился на учителя, и тот ответил на его невысказанный вопрос: — Артём — временной маг!.. Обычно, временных магов уничтожают, едва те появляются на свет. Однако Совет оставил Артёма в живых. Но не потому, что пожалел Марфу, а в противовес запретному сыну Хранительницы.

— Но сын Алинор умер! — не выдержал Дима.

— Да, — кивнул Олефир. — Я показал мёртворождённого мальчика Совету, и он засвидетельствовал его смерть. Но, даже уничтожив труп, высшие маги не избавились от страха и подозрительности. Поэтому временной маг до сих пор жив. И мы должны с этим считаться. — Король Годара помолчал, давая ученику возможность переварить услышанное, а затем продолжил: — Впрочем, пока Тёма не знает о своих временных способностях, он не опасен. А мои коллеги не расскажут ему правду без крайней необходимости. Они предпочитают видеть Артёма избалованным великовозрастным болваном. Поэтому наш добрый маг-учитель лично обучает его, пичкает бесполезными знаниями и внушает, что он прекрасный маг. Стараниями Совета опасный временной маг превратился в вечного ребёнка и должен навсегда остаться им. Он и в пятьдесят будет таким, как сейчас, если, конечно, случайно не коснётся Времени. Но тогда он умрёт, потому что ни один мир не потерпит присутствия временного мага, осознавшего свой дар. Так что, Тёма — ходячий труп. — Олефир поднялся, подошёл к низкому столику у окна и налил себе вина: — Есть ещё одна причина, по которой Тёма может узнать о своих неординарных способностях. Это мы, Дима! Высшие маги могут попытаться использовать его против нас, ведь даже будучи профаном, Артём способен убивать временем, тем более что учить его этому не надо. Так что, Тёма отнюдь не сумасшедший, зато ты — лопух. Отправляйся в карцер!

Дима перенёсся в подземелье замка, устроился в углу холодной тёмной каморки, прислонился затылком к влажной каменной стене и задумался. Он не понимал, что помешало ему распознать в Артёме сильного мага, и решил вновь взглянуть на него.

Дверь скрипнула, в камеру вошли гвардейцы и привычно устроились на широкой скамье напротив королевского воспитанника. Кир зажёг свечу, а Изот достал из кармана стаканчик с костями. Но юный маг не обратил на них внимания. Затаив дыхание, он наблюдал, как Артём самозабвенно ругается с матерью.

— Я уже взрослый! — орал и топал ногами временной маг. — Ты не имеешь права запрещать мне дружить с кем я хочу!

— Сколько раз тебе повторять? Он — убийца!

— Думаешь, я поверю?! Он никудышный маг! Даже нормального котёнка сделать не может!

— Зато запросто оторвёт тебе голову!

— Не ври! Вы просто не любите Олефира, а Дима его ученик!

— Дима боевой маг! Он уже не раз убивал...

— Не смеши меня, мама! Кого может убить этот худосочный цыплёнок?!

— Артём! — взревела Марфа. — Я запрещаю тебе приближаться к Диме!

— Хорошо.

Временной маг независимо передёрнул плечами, повернулся к матери спиной и пошёл к двери: "Он нравится мне, и я буду дружить с ним, даже если мне придётся перебить весь Совет! Мне никто не указ! Пусть только попробуют помешать мне, величайшему магу Лайфгарма!"

Провидица прочитала мысли сына и укоризненно покачала головой:

— Как ты можешь, Тёма...

— Могу! — прошипел тот и хлопнул дверью.

Дмитрий задумался. Он тоже прочитал мысли временного мага, но если Марфа посчитала их очередным капризом сына, то Дима воспринял их всерьёз, потому что видел: в эту минуту Артём на самом деле был готов убить любого, кто будет возражать против его дружбы с ним. "Учитель совершенно верно назвал Совет скопищем идиотов! Эти самоуверенные глупцы думают, что, воспитав Тёму клоуном, полностью контролируют его! Как бы не так! Он ещё покажет им, где раки зимуют!" — злорадно подумал Дмитрий и расхохотался, повергнув гвардейцев в недоумение: мальчик заливался весёлым беспричинным смехом, а голубые глаза искрились счастьем. Таким радостным Кир и Изот не видели его никогда. Дима же всё смотрел на Артёма. Временной маг шагал по Белолесью, представляя, как, одного за другим, убивает высших магов, потом является в Керон и вызывает на поединок Олефира...

Улыбка сползла с лица мальчика: "Ну, это ты увлёкся, Тёма. Хозяина я в обиду не дам!"

Внезапно временной маг замедлил шаг, прислушался и резко свернул с тропинки в лес. Он подбежал к зарослям малины и, опустившись на колени, бережно поднял с земли белокрылого птенца с чёрным, изогнутым крючком клювом. Поднявшись на ноги, Артём осторожно посадил птенца в моховое гнездышко и нравоучительно произнёс:

— Сиди и жди маму! Сейчас она принесёт тебе червячка. — На плечо подростка упала чёрная птица с острыми белыми крыльями. В её крючковатом клюве болтался длинный жирный червяк. — Я же говорил! — воскликнул Артём и погладил птицу по смоляной спинке: — Всё в порядке, дорогая. У тебя замечательный малыш, только очень голодный. Корми его скорей!

Птица перелетела на край гнезда и стала рвать червяка на части. Птенец жадно глотал куски мяса, и в животе у временного мага заурчало. Вспомнив, что толком не позавтракал, он развернулся и помчался к дому. Взлетел на крыльцо, распахнул дверь и заорал:

— Мама! Где мой завтрак?!

Дима с удивлением обнаружил, что временной маг больше не думает ни о нём, ни о расправе с Советом, и расстроился: "Неужели он уже забыл обо мне?" Глаза мальчика полыхнули белым огнём. Он глубже проник в разум Артёма и вновь рассмеялся — его нежданный приятель ничего не забыл: он любовно спрятал свои мысли в потаённый уголок сознания, недоступный взору высших магов. "Вот тебе и неумёха!" — с мстительной радостью подумал Дмитрий. И, хотя временной маг закрывал свои мысли интуитивно, это подтверждало слова Олефира о том, что он потенциально сильный и опасный маг.

Оставив Тёму на открытой веранде, наслаждаться оладьями и тёплым молоком, ученик Олефира внимательно посмотрел на Кира и Изота. Гвардейцы с подозрением разглядывали его, обдумывая, когда доложить о странном поведении подопечного — сейчас или когда король вызовет их. "Никогда!" — холодно решил Дима, и в его глазах заплясали белые огоньки. Стражники одновременно моргнули и продолжили играть в кости, напрочь забыв о неуместном веселье юного мага. А Дмитрий вновь прислонился затылком к каменной стене. Впервые за семь лет, он сознательно нарушил приказ, запрещающий ему колдовать в карцере, но не раскаивался ни на йоту. "Олефир утверждал, что я обречён на одиночество, но это не так! Тёма мог бы стать моим другом, если бы не... — Мальчик оборвал мысль и закусил губу. Он понимал, что учитель узнает о самовольной выходке и не только жестоко накажет его, но и усилит контроль над мыслями. — И наверняка запретит наблюдать за Тёмой. А я хочу видеть, как живёт временной маг! — Дмитрий посмотрел на перстень. Буква "О" в коралловой глубине камня тихо подрагивала, словно осуждала его. На щеках мага заходили желваки. — Мы будем вместе, Тёма, но никто и никогда не узнает об этом! Я никогда не убью тебя, друг! Клянусь! Когда-нибудь я уничтожу Совет, и ты станешь по-настоящему свободным! Обещаю!" — с железной решимостью подумал Дима и начал выстраивать зеркальный щит, чтобы отвести взгляд учителя от своих крамольных мыслей. И чем прочнее становился щит, тем ярче пылала багровая "О" в коралловой глубине камня...

На следующее утро Дмитрий предстал перед Олефиром, демонстративно коря себя за вчерашние ошибки и с ужасом ожидая, что хозяин заметит его щит. Но тот не заметил. "Или сделал вид, что не заметил", — с содроганием думал мальчик, идя на урок фехтования.

Однако проходили дни, но учитель ни словом не обмолвился о зеркальном щите. И Дима успокоился. Он выбирал моменты, когда не чувствовал хозяина в своём разуме, и наблюдал за временным магом, который всё больше и больше нравился ему...

— Гляди-ка, гляди, сошлись, касатики! — радостно прошипела одна из сидящих на скамейке бабулек.

— Неужто подерутся? — с надеждой прошептала её приятельница.

— А что, Стаська у нас девка видная. За неё и подраться не грех! — толкнув соседку в бок, громко заявила третья.

Между тем маги пристально смотрели друг на друга и молчали. Дмитрий ждал, как поведёт себя Артём, а временной маг с недоумением взирал на него, соображая, что предпринять — встреча с учеником Олефира на Земле стала для него полной неожиданностью.

— Она тебе не поверит! — пылко воскликнул он. — Достаточно взглянуть в твои лживые глаза, чтобы понять, кто ты есть!

Дмитрий бросил мимолётный взгляд на триаду пенсионерок, и те перестали понимать их речь.

— Зато ты у нас — воплощение добродетели, Тёма!

— Бесстыжий потаскун! Не смей прикасаться к Хранительнице, слышишь?!

— Завидно?

— Она слишком наивна, и не знает, на что ты способен!

— Узнает! Я действительно способен на многое, и горжусь этим! В отличие от тебя, я никогда не изображал праведника!

— Да уж, вы с Олефиром, ради собственной прихоти, готовы разрушить целый мир! Вы-то смоетесь, а сколько людей погибнет просто так!

— Похоже, ты осведомлён о наших планах лучше, чем мы!

Бабульки отчаянно прислушивались к разговору, но не могли понять ни слова. Магия превращала слова Стасиных кавалеров в непонятное бормотание, которое старушки приняли за иностранную речь, а буйное воображение дорисовало нужные картины.

— Да они не русские! — всплеснула руками одна из триады.

— Чеченцы, как пить дать! Ох, и здорова наша Стаська!

— Чечены богатые! Не то, что её бывший Валька — голытьба учёная!

— Да уж... — протянула третья, завистливо покосившись на роскошные машины. — У них денег куры не клюют. Гляньте, на каких разъезжают!

— Небось, оружием торгуют. Басурмане!

Тем временем напряжение между Артёмом и Дмитрием нарастало.

— Убирайся, керонский прихвостень! Я не отдам тебе Хранительницу! Не надейся!

— Да кто тебя спрашивать будет?!

— Заткнись, гнида! Не уйдёшь по-хорошему, я вышвырну тебя отсюда!

— Попробуй! Давно хочу взглянуть, на что ты способен, недоучка!

— Я лучше тебя! Я старше тебя! Я лучший маг Лайфгарма!

— Да, ты старше на целых три года, но при чём здесь магия? Ты самый бездарный маг Лайфгарма, Тёма! Ты умеешь массу бесполезных вещей, и только!

— Неправда! — капризно топнул ногой Артём. — Сейчас убью тебя и докажу, что я лучше!

— Начинай, хвастун! Продемонстрируй, наконец, что-нибудь дельное!

На самом деле злился Дима скорее на себя, чем на Тёму, и дразнил его, чтобы хоть как-то сбросить напряжение, точно зная, что драки не будет. С некоторых пор их редкие встречи заканчивались одинаково: маги до хрипоты ругались, размахивали руками и мирно расходились. Правда, сегодня сын провидицы распалился не на шутку. Воздух между магами сгустился и завибрировал. Артём поднял руку, и Дима, вздохнув, приготовился отразить удар, но тут раздался громкий визг тормозов и резкий гудок автомобиля. Обернувшись на звук, маги с удивлением уставились на Ричарда: мрачный, как грозовая туча, инмарский принц выбрался из "Ленд Ровера" и не спеша направился к ним.

Триада наблюдательниц мгновенно сориентировалась и с неподдельным восторгом уставилась на очередного "богатого чеченца".

— Смотри-ка, вот и третий пожаловал! Сейчас начнётся! — экзальтированно воскликнула одна из пенсионерок, потирая руки.

А Ричард подошёл к соотечественникам и смерил их сердитым взглядом:

— Совсем очумели? Забыли, где находитесь?

— Откуда ты взялся? — изумлённо осведомился Артём.

— Из Лайфгарма, придурок!

— Я не придурок!

— А кто, если посреди улицы драку затеваешь? Вот я тебе уши-то надеру!

— Не смей трогать, Артёма!

Дмитрий шагнул вперёд и загородил собой временного мага.

— И что ты сделаешь? Убьёшь меня без приказа? Фира не заругает?

— Спасибо за заботу, но на твоём месте, я бы подумал о себе, бедный, всеми брошенный принц!

— Ах, ты!..

Ричард осёкся, набычился, и они с Димой исподлобья уставились друг на друга. Артём испуганно икнул и хотел спрятаться в подъезде, подальше от назревающей битвы, но тут в тишине прозвучал громкий голос пенсионерки:

— Всё! Это их старший приехал! Сейчас он им задаст!

— Как бы стрелять не начали! — с опаской заметила её приятельница. — Вот Стаська закуролесила! Сама-то, глянь-ка, стоит у окна да ждёт, кто кого...

Слова пенсионерки подействовали на лайфгармцев, словно ушат холодной воды. Они отпрянули друг от друга и, обменявшись напоследок многообещающими взглядами, кинулись к своим машинам.

Глава 5.

Дача.

Остаток дня Хранительница бродила по квартире как потерянная. Всё валилось из рук, а голова пухла от гнетущих, мучительных мыслей. Кое-как дотянув до вечера, выпила снотворное, легла в постель и почти сразу провалилась в тревожный гнетущий сон. Она куда-то шла, ехала, опять шла... Серые мрачные пейзажи расплывались, одна туманная картина сменялась другой, ещё более тусклой и невнятной. Время от времени где-то вдали мелькали разноцветные огни. Стася устремлялась к ним, но огни пропадали, и она опять брела и брела по бескрайним унылым просторам незнакомого мира. Туман сгущался, идти становилось всё труднее... И вот уже не туман, а какая-то липкая серая масса окутывает тело, лезет в рот, нос. Хранительница захлёбывается и тонет в жутком тягучем месиве. Кажется, что спасения нет, но вдруг перед глазами возникает чудесное озеро с прозрачной небесно-голубой водой. По зыбкой безмятежной глади плавают глянцевые ярко-зеленые листья, а на жёлтом песчаном берегу стоит диковинное животное, похожее на оленя, с чёрными, блестящими, будто покрытыми лаком, рогами и шкурой цвета выдержанного вина. "Олень" царственно поворачивает голову и смотрит Стасе в глаза. Из последних сил она рвётся к нему... и просыпается.

Сев в постели, Станислава машинально взглянула на светящийся циферблат. Три часа. "Всего лишь кошмар", — и, откинувшись на подушку, она снова погрузилась в беспокойный, тягостный сон.

В восемь, как обычно, прозвенел будильник. Хранительница приложила руку ко лбу и застонала. Голова раскалывалась, а единственным желанием было опять закрыть глаза и спать, спать, спать... "Надо идти на работу", — отстранено подумала она и, пересилив себя, встала и поплелась на кухню. Есть не хотелось. Стася наполнила стакан холодным апельсиновым соком, поднесла его к губам, и вздрогнула, услышав требовательное кукареканье звонка.

— Достали!..

Станислава сжала в руке стакан, вышла в прихожую и нервным движением повернула в замке ключ.

На пороге стоял Ричард.

— Нам нужно поговорить! — решительно заявил он и шагнул в квартиру.

Безразлично кивнув, Стася развернулась и направилась в гостиную. Села в кресло, поставила стакан на журнальный столик и ленивым жестом указала гостю на диван.

— Вы ведь всё знаете, — не то спрашивая, не то утверждая, произнёс инмарец.

— Всё — это громко сказано. Я знаю то, что рассказали мне Артём и Дмитрий. Но у меня нет уверенности в том, что они говорили правду. Ты, как я понимаю, поведаешь свою часть истории.

Станислава сделала глоток сока и выжидающе уставилась на гостя.

— Надеюсь, теперь для тебя не секрет, что мы родственники. Правда, очень дальние, но всё же. Я прибыл на Землю с одной целью: вернуть Инмару потерянную принцессу. Имя Станислава, конечно, красивое, но в нашем мире, тебя зовут Маргарет.

— Маргарет... — отстранённо повторила Стася и с неожиданной резкостью добавила: — Я не верю тебе! Тащиться в другой мир только для того, чтобы вернуть потерянную, Бог знает когда, родственницу — глупо, тем более, наследник престола у вас имеется, не так ли?

— Речь не о престоле! Обычную принцессу, затерявшуюся в иных мирах, возможно, никто и не стал бы искать. Но ты — Хранительница! Ключ всегда находился в Инмаре. Это наша привилегия!

Стася презрительно фыркнула, сняла с шеи кулон и протянула принцу:

— Возьми и отправляйся домой. И остальных забери! Надоели, хуже горькой редьки!

Почти минуту Ричард заворожено смотрел на красный кристалл, а потом протестующе замахал руками:

— Убери! Я не имею права. Никто, кроме тебя, не может владеть им. Так было всегда! Ты — Хранительница! Королева Алинор передала Ключ тебе. А ты отдашь его своей дочери. Хранительницей может быть только женщина, и только из нашего рода!

Равнодушно пожав плечами, Станислава повесила амулет на шею и взяла в руки стакан:

— Тогда расскажи о моей матери. Она ведь и твоя родственница.

— Да, — сдержанно кивнул Ричард. — Троюродная сестра моего отца. Алинор — незаурядная личность. Она взошла на инмарский престол в шестнадцать лет, и во время её недолгого правления Инмар не знал ни войн, ни междоусобиц. Алинор мудра, как змея, прекрасна, как утренний рассвет, грациозна и легка, как горная лань. Многие знатные инмарцы добивались её руки, но королева полюбила высшего мага, который прибыл в Зару с дипломатической миссией. Твой отец в то время жил в Литте, столице Лирии, и царь Геласий обратился к нему с просьбой возглавить посольство в Инмар, чтобы решить сложный и болезненный вопрос о спорных территориях. Вопрос был успешно урегулирован, но Фёдор не вернулся в Лирию. Он тоже полюбил Алинор, глубоко и безоглядно. Однако между влюблёнными стоял инмарский престол. Фёдор как высший маг не мог занять трон, поскольку в те дни ещё соблюдался закон, запрещающий магам править людьми. А стать принцем-консортом было ниже его достоинства. И тогда Алинор пошла на беспрецедентный шаг: она отреклась от престола в пользу своего троюродного брата. Так мой отец стал королём Инмара, а Алинор — женой высшего мага Фёдора.

Принц замолчал, и Стася, забыв о головной боли, воскликнула:

— А дальше?

— Твои родители поселились на Острове Синих Скал. Этот красивейший кусочек суши в Зеркальном проливе был, что называется, бесхозным. Скалы, окружавшие остров, не позволяли приблизиться к его берегам ни торговым судам, ни рыбацким лодкам, и миновать их круговую оборону можно было лишь магическим способом, перемещением или порталом. Но Фёдор не зря был магом-экспериментатором! Он заставил скалы потесниться, и у берегов острова образовалось несколько удобных бухт. Так началось освоение Острова Синих Скал, новой вотчины твоей матери, ибо с благословления Совета и по взаимному соглашению Лирии и Инмара Остров стал свадебным подарком для Алинор и Фёдора.

Маг-экспериментатор построил для любимой жены чудесный дворец, вокруг которого со временем возник целый город, где мирно сосуществовали лирийцы и инмарцы. Остров процветал, супруги жили в любви и согласии. Спустя несколько лет у них родилась дочь Маргарет, которую Инмар признал своей принцессой. Она должна была стать следующей Хранительницей, но через год после её рождения в Лайфгарм вернулся Олефир. Его возвращение изменило мир.

— Об этом меня проинформировали, — кисло заметила Станислава.

— Олефир и Фёдор разругались в пух и прах, — словно не услышав её слов, продолжил Ричард. — Дело почти дошло до поединка, и тогда Фёдор ушёл, забрав тебя и Ключ. К удивлению лайфгармцев, Алинор не последовала за мужем. Она осталась на Острове с Олефиром, чем вызвала бурю негодования среди жителей Лайфгарма. Маг-путешественник объявил Остров Синих Скал независимым государством — Годар, а себя его королём. Он нарушил закон, по которому высший маг не может править людьми. Более того, чтобы расширить границы своей страны, он развязал мировую войну, которая длилась больше десяти лет. В результате, Годару отошли все окрестные острова и часть территорий Инмара и Лирии. Но этого ему мало. Олефир, обуреваемый имперскими амбициями, замахнулся на абсолютную власть. Пока, к счастью, он не настолько силён, чтобы открыто выступить против высших магов. Но если захватит тебя, Хранительница, и ты откроешь для него Источник, тогда его не остановить! Испив волшебной воды, он станет самым сильным магом в мире, уничтожит Совет и получит Лайфгарм. Он готовился к этому двадцать пять лет, и сейчас ему не хватает только тебя!

— С чего ты решил, что я открою ему Источник? — нахмурилась Станислава. — Меня защищает Ключ!

— Олефир искусный маг, и заставит тебя сделать то, что пожелает. К тому же, как мне рассказывали, тебя защищает не Ключ, а заклятье Фёдора. Ни Артёму, ни Диме, ни мне снять его не под силу, но...

— Какое к чёрту заклятье?

— То, что наложил на тебя Фёдор. Не будь его — ты давно была бы в Лайфгарме. Как думаешь, почему мы ходим вокруг тебя, как коты вокруг тарелки с горячей кашей? Трогать заклятье Фёдора — дураков нет!

— В таком случае, для меня безопаснее оставаться на Земле! — сделала вывод Хранительница и, не удержавшись, съехидничала: — Поздравляю, принц! Ты должен был уговорить меня вернуться в Лайфгарм, а на деле убедил остаться на Земле. — Она вопросительно посмотрела на Ричарда, и тот скрипнул зубами:

— Я рассказал всё, как есть, потому что не хочу, чтобы ты попала в лапы Олефира. Если бы на Землю пришёл один Артём, я бы молчал, но здесь Дмитрий. Он хитёр и опасен. Он найдёт способ доставить тебя в Лайфгарм.

Стася подалась вперёд, словно лиса, почуявшая добычу:

— Расскажи мне о нём!

— Он — палач Олефира...

— Врёшь! Он не такой! Я знаю! — Ричард застыл в ужасе: лицо принцессы покраснело от гнева, а с губ полетели хлёсткие слова: — Как у тебя язык повернулся сказать о нём гадость?! Дима назвал тебя порядочным человеком, а ты... Негодяй! Я не верю ни единому твоему слову! Убирайся из моего дома!

Инмарец без возражений поднялся и пошёл к двери: "Лайфгарму конец. Она влюбилась в Смерть и уйдёт с ним. Она такая же, как Алинор". На пороге он обернулся и мрачно произнёс:

— Ты пожалеешь, но будет поздно.

— Убирайся! — зло повторила Хранительница и залпом допила сок.

Ричард, как ошпаренный, вылетел из квартиры, сбежал по лестнице, выскочил на улицу и увидел Артёма. Насвистывая бодрый мотивчик, сын провидицы, шёл к Стасиному подъезду.

— Это вы всё испортили! — заорал инмарец, преградив ему дорогу и потрясая кулаком перед носом. — Лайфгарм погибнет по вашей вине!

— Постой, — опешил временной маг. — Мы же договорились не предпринимать пока решительных действий.

— Однако я вижу, мы снова собрались вместе в том же месте, — раздался весёлый голос Дмитрия. Он возник рядом с Ричардом и Артёмом и отвесил им насмешливый поклон. — Заговор плетёте или драться собираетесь? Впрочем, и то, и другое — глупость несусветная.

Словно почувствовав назревающий скандал, из подъезда выплыли три пенсионерки и уселись на скамейку с таким видом, будто пришли в театр. Глаза их светились восторгом и любопытством: дом, где жила Стася, считался тихим и благополучным. Местные сплетницы давным-давно обсудили всех его обитателей, и теперь с наслаждением наблюдали за разворачивающейся битвой чеченских мафиози за руку распутницы Стаси. В глубине души триада надеялась, что трое чужаков выхватят из карманов большие чёрные пистолеты и начнут палить друг в друга, как в кино. При этом бабульки были уверены, что они-то уж точно в перестрелке не пострадают.

А "спектакль" тем временем продолжался. Ричард и Артём выжидающе смотрели на ученика Олефира, и Дмитрий, лучезарно улыбнувшись старушкам и, одновременно, лишив их возможности подслушивать, заговорил, серьёзно и жёстко:

— Ну что, господа-радетели за судьбы мира, девчонка вам не поверила? А чего вы ждали? Что ты можешь ей предложить, Тёма? Борьбу за светлое будущее Лайфгарма? Как романтично! Только ты забыл поинтересоваться, а нужно ли ей это? А ты, Ричи? Решил осчастливить девочку титулом принцессы, надеясь, что она со всех ног побежит в Инмар, пополнять ряды его аристократии? Потрясающая перспектива! Лучше бы вы хоть раз включили мозги, господа, чем бездумно скакать под дудку Совета!

Дима оттолкнул Артёма и Ричарда и шагнул к подъезду.

— Стоять! — гаркнул инмарец, встав у него на пути. — Ещё шаг, и я разотру тебя в порошок!

— Ты собираешься меня остановить? — с удивлением взглянув на принца, язвительно поинтересовался Дмитрий.

— Я ему помогу! — запальчиво воскликнул Артём.

— Двое на одного?! Какие вы, однако, смелые!

Дмитрий вызывающе расхохотался, и Ричард, стиснув кулаки, начал нерешительно поднимать руку.

Старушки радостно напряглись в ожидании парочки свеженьких трупов и съёмочной группы "Дорожного патруля", и одна из них с придыханием прошептала:

— Сейчас...

И тут представление оборвалось: над головами участников и зрителей шоу раздался скрип оконной рамы и звонкий голос Стаси:

— Немедленно прекратите и убирайтесь! И что б я вас больше не видела! Всех!

Окно с шумом захлопнулось, и воцарилась пауза, достойная Станиславского.

— Желание дамы — закон, — развёл руками Дмитрий и пронзительно посмотрел в глаза инмарскому принцу: — Она должна оставаться здесь, Ричи! На Земле её легче защитить от Олефира... и от меня. Я скоро уйду в Годар, но я могу вернуться... совсем другим. Ты же понимаешь... — Он ободряюще улыбнулся бледному, как мел, Тёме, повернулся к принцу спиной и спокойно пошёл к "Бентли".

Артём и Ричард стояли, растерянно глядя ему вслед, но не один из них так и не решился заговорить. Наконец, лайфгармцы сдержанно кивнули друг другу и направились к своим автомобилям.

Лица пенсионерок разочарованно вытянулись, и одна из них с грустью проронила:

— Надо же, как она их приручила...

А Стася металась по квартире, не зная на ком сорвать злость. Происходящее нравилось ей всё меньше и меньше. За три дня жизнь превратилась в смесь абсурдных и, тем не менее, реальных событий. "Что же делать?" — раздумывала она, автоматически готовя себе завтрак. Сварила кофе, сделала бутерброды и села за стол. Сыр и хлеб показались безвкусными, кофе — горьким, как микстура, и Хранительница тоскливо посмотрела в окно. "Отец хотел, чтобы я сделала выбор, и я его сделала. Но единственный маг, за которым я бы даже в ад пошла, старательно отталкивает меня, а идти в Лайфгарм с кем-то другим... Нет! Пусть Дима не верит в меня, но я не сдамся! Я пойду одна, только надо понять — как? Мне бы немного тишины и покоя, чтобы всё обдумать, но со всеми этими визитами...Да уж..." Станислава отодвинула пустую тарелку и снова взглянула в окно: у подъезда грузный сосед с восьмого этажа укладывал в багажник "Мазды" сумки и коробки с рассадой, а его пышная суетливая жена устраивала на заднем сидении сыновей-близнецов и маленькую лохматую собачонку.

"Точно! Уехать". — Хранительница одним глотком допила кофе и бросилась в спальню. Стянув со шкафа спортивную сумку, она принялась нервно запихивать в неё вещи. Подарок Артёма постоянно за что-то цеплялся и ужасно раздражал. Станислава сорвала желтоглазый перстень и, не глядя, отбросила в сторону: "Ничего мне от вас не нужно! Оставьте меня в покое! Все вы лгуны!"

— Я не лгал тебе.

Стася замерла от неожиданности, а потом обернулась и хищно взглянула на Дмитрия:

— Явился? Решил-таки выполнить приказ? Что ж, я готова! Я пойду с тобой и разберусь, что у вас там творится!

— Я не буду забирать тебя! Ты останешься здесь!

— Ни за что! И не смей мной распоряжаться! Я сама решу, что делать! Не допущу, чтобы ты пострадал из-за меня! Ты заберёшь меня с собой! Слышишь?!

"Я всё испортил. Не нужно было разговаривать с ней. Хранительница хочет в Лайфгарм, и амулет выполнит её желание, так или иначе. Она погибнет, и виноват буду я", — с отчаянием подумал маг и покачнулся, словно его толкнули в грудь.

— Почему ты молчишь, Дима? Сделай хоть что-нибудь! Останься или уйди! Я не могу так! Я вижу, что ты страдаешь! Почему ты не позволяешь мне помочь?!

— Хорошо, я уйду...

— Нет! — Стася в отчаянии вцепилась в его руку. — Зачем уходить? Я же нравлюсь тебе! Ты тоже нравишься мне! Почему мы не можем быть вместе?

— Ты гонишь меня и просишь остаться. Что ты хочешь от меня? — вымучено спросил Дмитрий, и Хранительница с надеждой взглянула ему в лицо:

— А сам не понимаешь?

— Я не хочу уходить и не могу остаться. Я должен вернуться в Лайфгарм. Отпусти меня.

— Пойдём вместе! Я люблю тебя, разве не видишь? Возьми меня с собой!

"Я тоже люблю тебя, но мы не можем быть вместе. Я вернусь к Олефиру, он убьёт меня, и всё закончится!" — отрешённо подумал маг и попытался высвободить руку, но Стася прижалась к нему всем телом и горячо прошептала:

— Давай уйдём вместе!

— Я уйду один.

Но вопреки здравым словам, Дима сжал Хранительницу в объятьях и впился в её губы безнадёжным жадным поцелуем. "Он мой!" — счастливая мысль затопила сознание женщины. По щекам потекли слёзы блаженства и радости, тело изогнулась в предвкушении страстных ласк, и вдруг поцелуй закончился. Дмитрий отступил, и, задрожав, точно в ознобе, Стася испуганно взглянула в его потухшие глаза:

— Останься.

— Не ищи меня... — прошелестело в воздухе, и раненное сердце Хранительницы сдавило одиночество. Она упала на кровать и, комкая тонкое покрывало, взвыла, словно раненая волчица:

— Ты мой! Я найду тебя! Я приду в Лайфгарм! Сама! Вы получите Хранительницу, принцессу — да кого хотите! Я сделаю всё, лишь бы ты был рядом!

Накатившаяся с дикой силой злость на вселенскую несправедливость высушила слёзы и заставила сердце биться спокойно, а мозг работать чётко и ясно. "Для начала нужно убраться из города и хорошенько всё взвесить. Главное, что с папочкиным заклинанием балом правлю я!" Стася свирепо ухмыльнулась, подхватила сумку и ринулась вон из квартиры.

На скамейке у подъезда бабульки всё ещё взволнованно обсуждали несостоявшееся побоище. Увидев Стасю с дорожной сумкой в руках, они замолчали, и одна из них с фальшивой улыбкой проворковала:

— Устала, Стасенька, в отпуск собралась? Совсем тебя кавалеры замучили!

— Да какой отпуск, так, на пару дней за город, свежим воздухом подышать, — нелюбезно протараторила Хранительница, забросила сумку на плечо и, яростно ругая себя за то, что бросила родную шестёрку у дверей салона, соблазнившись шикарной иномаркой Артёма, быстрым шагом покинула двор.

На проспекте она поймала такси и поехала на вокзал. Всю дорогу Стася недовольно хмурилась: ей предстояло два часа трястись в электричке и почти час шлёпать до деревни, где у них с отцом был небольшой дом. На счастье дачницы, народу на обычно многолюдном вокзале было немного, во всяком случае, в зале пригородных касс царили нехарактерные для него тишина и покой. Станислава направилась к расписанию, но тут приятный женский голос отчётливо объявил о том, что нужная ей электричка отправляется через пятнадцать минут. "Вот и славно!" — обрадовалась Стася, купила билет и уже хотела выйти на перрон, и тут её осенило, что за утро она ни разу не вспомнила о том, что надо идти на работу. "Маруся, наверное, уже обзвонилась!" — с досадой подумала Хранительница и завертела головой в поисках таксофона. Набирая номер, владелица "Пифии" волновалась так, словно ей предстоял неприятный разговор со строгим боссом. "И почему мне всё время приходится напоминать себе, кто у нас главный? — слушая короткие гудки, размышляла она. — Этой девчонке всегда удаётся поставить меня на место, невзирая на своё подчинённое положение! А ведь, по сути, ничего особенного из себя не представляет: красавицей не назовёшь, образования никакого, а всего-то и достоинств — скромность и исполнительность. Прямо как у Молчалина — умеренность и аккуратность!"

Сравнив свою секретаршу с отнюдь не положительным героем, Станислава мгновенно пришла в прекрасное, и когда, после очередного набора номера услышала длинный гудок, щелчок и вежливый приятный голос: "Салон "Пифия", Слушаю Вас", ехидно улыбнулась и без обиняков заявила, что уезжает на неделю по личным делам. Секретарша пыталась что-то возражать, но хозяйка слушать не стала — повесила трубку и направилась к платформе, где уже стояла электричка. Пассажиров в вагоне было — раз-два и обчёлся. Хранительница устроилась у окна, поставила сумку рядом и вскоре задремала под мерный стук колёс...

Нечем дышать... Рывок... Ещё рывок... Нет сил... Надо... Жить... Вырвалась... Серое месиво отпустило. Стася вдохнула полной грудью и бросилась на шею "оленю". Пальцы погрузились в мягкую шелковистую шерсть, и она почувствовала облегчение... "Олень" повернул голову, потёрся влажным носом о её плечо и механическим женским голосом сообщил:

— Сто десятый километр.

Станислава вскрикнула и вскочила — электричка стояла у знакомой платформы.

— Чёрт! — выругалась она, бросилась к дверям и в последний момент выскочила на перрон.

Отдышавшись, спустилась по разбитым ступеням с платформы и неторопливо пошла по грунтовой дороге, с наслаждением вдыхая свежий запах земли, прелых листьев и набухших почек. Напряжение последних дней постепенно таяло, и к своему деревенскому дому Стася подошла в благостном и спокойном расположении духа. На участке ещё лежал снег, но на клумбе возле крыльца уже расцвели первые весенние крокусы. "Вот настоящее чудо, без всякой магии", — с умилением подумала женщина и вошла в дом, встретивший её холодом и сыростью.

Стася оставила сумку у двери, повесила кутку на старый медный крючок и затопила печь, а когда дрова занялись весёлым жёлтым пламенем, принесла из колодца воды и взялась за уборку. Понемногу дом наполнялся теплом и уютом. К вечеру, уставшая, но довольная собой хозяйка с чашкой горячего чая расположилась в кресле у камина, когда-то любовно сложенного отцом, и, пристально глядя на оранжевые языки пламени, тихо произнесла:

— Что же ты наделал, папа?

— Прости, доченька, я хотел как лучше...

— А получилось, как всегда, — машинально продолжила Стася и осеклась: в соседнем кресле сидел отец и печально смотрел на неё. Сердце Хранительницы болезненно сжалось: — Почему ты всю жизнь молчал, папа? Почему ничему не учил меня? Я не знаю, что делать! Кто я? Кто ты, в конце концов?

— Я расскажу тебе всё, что ты хочешь. — Фёдор внимательно разглядывал дочь: заклятия Дмитрия не было. "Любопытно. Почему он снял его? Всё-таки решил выполнить приказ? Тогда почему она до сих пор здесь? Неужели мой маленький убийца влюбился? Забавно..."

— Вокруг меня бродят непонятные личности, которые только и делают, что рассказывают страшные сказки! Принцесса! Хранительница! Для меня это пустые слова. Как мне защититься, папа? Мне сказали, что ты наложил на меня заклятье, но от всего ли оно убережёт? Я беспомощна! Ты ничему меня не научил! Ты, великий маг и волшебник, легенда Лайфгарма!

— Я считал, что ты имеешь право на спокойное детство и юность. Ты жила в этом Мире, он был для тебя родным. И всё-таки, я учил тебя. Ты умеешь гадать, разбираешься в травах. А сумеешь ли ты овладеть искусством высшей магии, зависит только от тебя.

— Что я должна делать?

— Найди в погребе книгу, прочти её и поэкспериментируй. У тебя получится, ты же моя дочь.

— Хорошо, я попробую, — кивнула Станислава и тихо попросила: — Расскажи об Алинор.

— Алинор... — Лицо экспериментатора исказила боль. — Алинор... — опять начал он и через силу закончил: — твоя мать.

— Ты говорил, что мама умерла.

— Она влюбилась в Олефира... И предала меня... — едва слышно произнес маг. — Я должен был спасти тебя... и Лайфгарм.

На Станиславу хлынули эмоции отца, она ощутила ту глубокую затаённую скорбь, что долгие годы терзала его и всхлипнула:

— Я не знала, прости...

Фёдор невидящим взглядом смотрел перед собой. Мысли его, должно быть, унеслись в те счастливые времена, когда они с Алинор были вместе. Вдруг Стася заметила, что стройная фигура отца медленно растворяется в воздухе, и замерла, не в силах произнести ни слова. Но когда силуэт мага стал почти прозрачным, в отчаянии закричала:

— Папа! Куда ты?!

Фёдор посмотрел на дочь и грустно улыбнулся:

— Ты до сих пор не поняла? Я жду тебя дома.

Глава 6.

Уроки магии.

Стася в растерянности посмотрела на пустое кресло, вскочила и бросилась на кухню. Щёлкнула выключателем, откинула половик, подняла тяжёлую деревянную крышку и по шаткой лесенке спустилась вниз. Подпол с детства казался Хранительнице местом таинственным и мрачным. Без надобности, она старалась туда не ходить, но сегодня страха не было. Очутившись среди дощатых полок и ненужных вещей, женщина внимательно огляделась и, повинуясь беззвучному зову, направилась в самый дальний и тёмный угол. На стене, между поношенной телогрейкой и синим дождевиком, висел старый отцовский рюкзак. Прислушавшись к внутренним ощущениям, она вытянула руки, и рюкзак сам прыгнул в ладони. Прижав его к груди, словно величайшую драгоценность, Хранительница ринулась наверх, рискуя свернуть шею на лестнице. Но обошлось. Стася ворвалась в комнату, плюхнулась на ковёр возле камина и стала торопливо распутывать верёвки, ломая ногти и чертыхаясь. Наконец узлы поддались, и на свет появился вожделенный источник знаний. Станислава ожидала увидеть нечто древнее, в сафьяновом переплёте с золотым теснением и потрёпанными, пожелтевшими от времени страницами, а на дне рюкзака вместе с пучком сухой травы лежал обычный блокнот-ежедневник в дерматиновой обложке.

— И всё?

С недоумением покачав головой, Стася вытащила пучок травы, машинально растёрла пальцами сухие листья, и в ноздри ударил незнакомый одуряющий аромат. Веки мгновенно налились свинцом, рюкзак выпал из безвольных рук, и женщина провалилась в глубокий безмятежный сон...

Яркие солнечные лучи пробежали по комнате и коснулись лица. Прикрывшись ладонью от их назойливого света, Хранительница открыла глаза и глубоко вздохнула. В воздухе ещё витал запах неизвестной травы, но уже лёгкий и смутный, как утренняя дымка. Стася села, обвела сонным взглядом комнату, вытащила из рюкзака ежедневник, и, едва рука коснулась обложки, сонливость бесследно испарилась. Позабыв про утренний туалет, завтрак и прочие мелочи жизни, она уткнулась в ровные, от руки написанные строчки. Понятными были только названия заклинаний, остальное — бессмысленная тарабарщина, записанная русскими буквами, но оторваться от неё Хранительница не могла, словно кто-то настойчиво и категорично требовал дочитать блокнот до конца. И магичка послушно читала, сначала про себя, а затем увлеклась, и произнесла одну фразу вслух. Раздался грохот, и ходики, много лет провисевшие на стене, упали на пол. Из-под обломков проворно выбралась огромная пёстрая кукушка и, недовольно кукукнув, сердито посмотрела на ошеломленную женщину.

— Кыш! — испуганно махнула рукой Стася.

Кукушка мигнула чёрным глазом-бусинкой, взмахнула крапчатыми крыльями, выпорхнула в открытую форточку, и Хранительница почувствовала себя полноценным магом. Она приосанилась и зачитала вслух следующий абзац, однако ничего не произошло.

— Почему?

Станислава разочарованно огляделась и прочитала заклинание снова, громко и отчётливо выговаривая слова. На этот раз результат превзошёл все мыслимые ожидания: стены дома завибрировали и раздвинулись. Новоявленная волшебница, не мигая, наблюдала, как на образовавшемся свободном пространстве, рядом с потухшим камином, складывается его брат-близнец. Правда, определиться в своём отношении к происходящему она не успела — стены сделали ещё шаг в стороны, и дом обзавелся третьим камином. "Зачем мне три камина? Дров не хватит", — рассеяно подумала горе-магичка и снова уткнулась в книжку, надеясь вернуть комнате прежний вид. Пролистав несколько страниц, обнаружила заклинание, которое, судя по названию "Убрать лишнее", обещало всё уладить, и начала колдовать. Непокорная чёлка свисала на глаза, и, проговаривая слова заклинания, Стася то и дело откидывала её назад, а закончив чтение, положила блокнот на колени и стала ждать исчезновения лишних каминов, но те твёрдо стояли на местах.

Из открытой форточки потянуло холодом, и Хранительница почувствовала себя неуютно. "Со мной что-то не так". Она повернулась к зеркалу, и крик застрял в горле: вместо роскошной рыжей шевелюры на голове красовалась не менее роскошная, гладкая и блестящая лысина. Нервно сглотнув, женщина бросилась к шкафу и, схватив с полки шаль, обмотала голову, соорудив некое подобие тюрбана, а затем, принципиально усевшись к зеркалу спиной, с ещё большим рвением взялась за изучение ежедневника. Слова текли из её уст рекой, но, видимо, день для экспериментов был выбран неудачный: из кухни прискакал самовар и, будто верная собака, начал ластиться к ногам; следом появился взвод мышей, который, маршируя на задних лапках, прошёл мимо Стаси и, дружно отсалютовав, удалился в соседнюю комнату. Последний мышонок ещё не скрылся за порогом, как дверцы шкафов, полок и тумбочек начали выбивать весёлый марш, а старенький торшер, приподнявшись над полом, взвыл будто медная труба. Под звуки бравурного марша в комнату, со старой супницей во главе, влетел клин чашек, тарелок и блюдец и резво направился к окну. "Этого ещё не хватало!" — встрепенулась Хранительница и бросилась закрывать форточку. Наткнувшись на препятствие, клин на мгновение замер, потом слегка качнулся в воздухе и полетел обратно на кухню. "Петелькино, конечно, место глухое, но и здесь люди живут. Свидетели мне точно не нужны!" — подумала Стася, провожая посуду досадливым взглядом, и, словно в насмешку над её словами, входная дверь хлопнула, и спустя несколько секунд на пороге возник Валентин. Простирая руки к бывшей жене, он шагнул в комнату и, не замечая ничего вокруг, завопил:

— Стасенька, родная моя! Я простил тебя и вернулся!

Он кинулся к ошарашенной женщине, намереваясь осчастливить своими объятиями, но наперерез ему бросился самовар. Валечка споткнулся, неловко взмахнул руками и, как подкошенный, рухнул на пол.

— На место! — шикнула на "защитника" Хранительница, и тот, обиженно фыркнув, засеменил в угол, легко передвигаясь на коротеньких железных ножках.

— Что это было? — истерично осведомился Валечка, поднимаясь и с опаской оглядываясь по сторонам. — Ты завела собаку? И когда ты успела перестроить дом, Станислава? Зачем тебе три камина? И, вообще, почему у тебя такой беспорядок? А это что? — Он в ужасе указал на мышиный взвод, вступающий в комнату.

Серые солдаты гордо шагали по дощатому полу, цокая коготками и отдавая честь Стасе. Валечка замер с вытянутой рукой, а когда строй приблизился к нему, завизжал и метнулся на кухню. Однако не тут-то было: в дверном проёме беглеца ждала боевая посудная эскадрилья, ведомая старой супницей. С глухим стуком тусклый фарфоровый бок и рыжеволосая голова встретились.

— А-р, — крякнул Валечка и кулем повалился на пол.

Описав над поверженным врагом круг почёта, супница приземлилась на средний камин, а Стася бросилась к распростёртому на полу экс-мужу, попыталась нащупать пульс, но за жизнерадостными звуками марша было ничего не слышно.

— Да замолчите же!

Музыка не прекратилась, но стала значительно тише, словно кто-то приглушил звук, и магичка, ощутив под пальцами слабое биение, с облегчением выдохнула:

— Жив!

Оставив Валентина лежать на полу, она села в кресло и вновь раскрыла блокнот. Прекратить творящуюся в доме чертовщину стало жизненно необходимым делом: "Валя Валей, но если узнает Розалия Степановна!.." Хранительница лихорадочно листала страницы, пока взгляд не наткнулся на жирные красные буквы: "Обратная трансформация материи".

— Эх, была не была!

Станислава старательно откашлялась и начала колдовать. Заклинание оказалось длинным и непонятным, но она упрямо произносила слова, время от времени поглядывая на Валечку, и в какой-то момент, с раздражением подумала: "Принесла осла нелёгкая!" Наконец, тарабарщина подошла к концу и, захлопнув блокнот, магичка уставилась на камины, в ожидании обещанной трансформации. И трансформация действительно произошла, правда, увы, не с каминами. Сбоку послышались странные звуки, оханье и кряхтенье. Хранительница повернула голову и застыла с выпученными глазами: с пола поднимался её бывший муж, но — Боже мой! — в каком он был виде! Валечкин вполне человеческий торс покоился на мускулистом, то ли ослином, то ли лошадином крупе, словно попоной, покрытом серым плащом. Хвост с пушистой кисточкой на конце позволял предположить, что круп бедолаге достался всё-таки ослиный.

— Я козёл!!! — взревел Валентин, в ужасе глядя на свои передние ноги.

— Ты осёл!

— Спасите!!!

Валя попытался подойти к Станиславе, но с непривычки запутался в четырёх ногах и остановился, раскачиваясь как пьяный.

— Успокойся, дорогой! Стоит ли переживать из-за того, что теперь твоя нижняя часть полностью соответствует твоей сути! И, в конце концов, ты осёл лишь наполовину! — приободрила его Хранительница, а про себя лихорадочно подумала: "Надо что-то делать, иначе Розалия меня на клочки порвёт!"

От наглых, безжалостных слов Валечка остолбенел, и только его хвост с очаровательной кисточкой продолжал жить своей непостижимой жизнью, виляя в такт тихому маршу. А Стася, стараясь держаться непринуждённо, мило улыбнулась и, как ни в чём не бывало, предложила:

— Может, чайку попьём? — И, пока ослочеловек беззвучно открывал и закрывал рот, быстренько сбежала на кухню. Включила электрический чайник, который, к счастью, оказался не задействованным во всеобщем веселье, достала из буфета пакетики чая, примерилась, ловко выхватила из парящего над столом клина две чашки и обернулась к стоящему в дверях Валентину: — Садись, что застыл?

Ослочеловек крадучись приковылял к столу и попытался пристроить на табуретку филейную часть. Он примеривался и так, и этак, но ничего не получалось. Разозлившись, Валентин лягнул непокорную мебель копытом. Табуретка с грохотом развалилась на части, а ослочеловек с победным видом опустил филейную часть на пол и положил руки на краешек стола.

— Тебе сколько сахара?

— Два куска, пожалуйста, — вежливо ответил Валентин и, потупив взгляд, скорбно вздохнул.

Изо всех сил сдерживая смех, Станислава поставила перед ним чашку, заботливо размешала сахар и пододвинула вазочку с печеньем и зефиром. Валя отхлебнул чая и, с опаской покосившись на зависшую в воздухе посуду, потянулся к сладостям. Хранительница присела рядом. О чём говорить она не знала, поэтому решила завести обычную светскую беседу.

— Как приятно оказаться в тишине, вдали от городского шума, в объятьях, так сказать, природы.

— Да уж...

— Тебе нужно отдохнуть, Валя, отвлечься. — Бывший муж всхлипнул и надкусил зефирину. — Последнее время, ты какой-то бледный, — сочувственно заметила Стася. — Может, тебе на юг съездить, на солнышке погреться, в тёплом море понежиться?

Тоскливо взглянув на хвост, ослочеловек снова горестно вздохнул, всем видом демонстрируя покорность злодейке-судьбе, и Хранительница поняла, что разговора не получится.

Какое-то время бывшие супруги пили чай, думая каждый о своём. Тишину деревенской кухни нарушали лишь тихое позвякивание парящей под потолком посуды да унылые вздохи Валентина. Псевдоидиллию разрушил хриплый лай самовара и громкое чертыханье. В сенях раздался бряцающий удар, обиженный визг, и на пороге кухни появился Артём — ожившая картинка из журнала мужской моды. Белоснежный вязаный кардиган, светло-бежевые льняные брюки, нежно-коричневые короткие сапоги. Этакий денди, более уместный в роскошном холле загородного особняка, чем на маленькой кухне заурядного деревенского дома. По пятам за гостем-пижоном семенил самовар: несмотря на поражение в сенях, он так и норовил тяпнуть врага за штанину.

— Что тут происходит? — с любопытством спросил временной маг и увидел ослочеловека. От неожиданности он остановился, и самовар, воспользовавшись моментом, попытался зажевать модную брючину. Артём недовольно поморщился и дёрнул ногой.

— Можно я его уберу, принцесса?

— Валечку?

— Нет, самовар.

— Ну, уберите, если он вам так мешает, — с наигранным равнодушием сказала Стася и стала рьяно помешивать остывший чай, искоса поглядывая на мага.

К её удивлению, Артём не стал читать заклинаний, а сделал рукой едва уловимый жест, и самовар замер в углу, больше не подавая признаков жизни. Во взгляде Хранительницы проскользнула зависть, но она задавила её на корню и дружелюбно кивнула гостю:

— Садитесь, берите чашку, наливайте чай, в общем, присоединяйтесь к нашей милой компании.

"Спокойствие и вежливость. Он сам всё поймет и исправит", — убеждала себя Стася. С помощью Артёма она надеялась привести дом в порядок, но просить об этом прямо, расписавшись тем самым в собственной беспомощности, не желала. Временной маг понимающе улыбнулся и шагнул к столу. Выхватил чашку из парящего над ним клина, грозно зыркнул на остальную посуду, и чашки, блюдца и тарелки, жалобно звякнув, приземлились на полки буфета. Артём закрыл стеклянные дверцы и протянул руку к обломкам табуретки, которая вмиг собралась, как детский конструктор, и, радуясь возрождению, довольно скрипнула.

— Вижу, Вы постигаете азы, принцесса.

— Да так, развлекаюсь, — невозмутимо ответила Стася и налила ему чая.

— У Вас неплохо получается.

— Старюсь.

— Для новичка выглядит впечатляюще.

— Рада, что Вам понравилось.

— Но, похоже, у Вас всё-таки возникли кое-какие проблемы.

— Ну, разве что кое-какие.

— Я могу помочь.

— Чем?

— Исправить огрехи, — осторожно предложил Артём, кивнув на Валечку.

— По-моему, он и так замечательно выглядит.

— Вам совсем не жаль его?

— Что ж, проявите мужскую солидарность и верните несчастному прежний вид, — ехидно предложила Стася.

— А может, Вы сами это сделаете, а я подправлю? — в тон ей сказал Артём, и, встрепенувшись, Валечка с ужасом посмотрел на беседующих магов:

— Я не позволю! Не хочу превратиться в кого-нибудь ещё! Я вам не подопытный кролик!

— Молчи! — зашипела на него Стася и с улыбкой обратилась к гостю: — Так будете проявлять благородство или нет?

Артём рассмеялся и дружески хлопнул ослочеловека по плечу, одновременно что-то пробормотав. Валентин нервно моргнул и вдруг обнаружил себя сидящим на полу с пустой чашкой в руках. Проворно поднявшись на ноги, он одёрнул плащ и, не иже сомневаясь, напустился на своего спасителя:

— Это всё из-за Вас! Вы меня уронили! Как Вам не стыдно!

От удивления временной маг потерял дар речи, зато Стася развеселилась:

— Молодец, Валя, так его! Ату! Будет знать, как незнакомым людям помогать!

— Разве я не прав?! — продолжил своё выступление Валентин. — Он вломился в дом, уронил меня на пол и сидит себе спокойненько, чаёк попивает! Негодяй!

— Я, между прочим, вернул Вам прежний вид... — попытался вставить Артём, но землянин был неумолим:

— Вы увиваетесь за моей женой, мерзавец, и помощи от Вас я не приму!

Временной маг похлопал ресницами, переваривая шокирующее заявление, перевёл взгляд на Стасю и сочувственно качнул головой:

— Это действительно Ваш бывший муж?

— Никто не застрахован от ошибок, — философски заметила Хранительница.

— Примите мои соболезнования.

— Он ещё не умер.

— А надо, что б умер?

— Думаю, это слишком. Пусть живёт. В принципе, он не плохой человек.

— Только вести себя не умеет, — с обидой проворчал Артём, и Валентин взорвался:

— Стасенька, солнышко моё, кого ты пускаешь на порог?! Слышишь, как он говорит о твоём муже?! Боже мой, какие знакомства ты водишь, душа моя! Он же бандит! Ты видела его машину? Порядочные люди на таких не ездят! Его нужно немедленно выгнать, пока он нас не прирезал!

— Так выгони, — спокойно сказала Станислава и иронично добавила: — Ты же у нас мужчина.

Валя со страхом покосился на Артёма.

— Он же маньяк! У него на лице написано! Стася, ты его задержи, а я побегу за милицией! — предложил он и быстро попятился к двери.

Появление какой-то там милиции в планы временного мага не входило, и он пресёк попытку к бегству лёгким взмахом руки. Оказавшись на табурете, в непосредственной близости от "маньяка", Валентин замахал руками и дико завопил:

— Спасите!!!

— Заткнись! — не выдержала Стася.

— Как пожелаете, принцесса, — подобострастно склонил голову Артём, и землянин умолк.

Он ещё некоторое время пытался вскочить и выплеснуть на обидчика поток ругани, но тщетно: Валя прирос к табурету и вдобавок онемел.

— Это надолго?

— К сожалению, нет, но, если хотите, он замолчит навсегда.

Валентин умоляюще посмотрел на бывшую супругу, а та с садистским наслаждением выдерживала паузу. "Это тебе за мои покалеченные нервы, дорогой!" — злорадно подумала магичка, но, увидев, что экс-муж готов шлёпнуться в обморок, смилостивилась:

— Ладно, пусть пока просто помолчит, а там решим.

— Не думал, что Вы так жестоки, принцесса.

Артём неодобрительно покачал головой, и Хранительница раздражённо огрызнулась:

— Какая есть! Кстати, как Вы меня нашли?

— Почувствовал сильный всплеск магии и решил проверить, в чём дело. Похоже, я прибыл весьма кстати.

Стася вспомнила о трёх каминах, марширующих мышах и, что самое неприятное, о лысине и моментально сменила гнев на милость.

— Вы правы, — сказала она с кокетливой улыбкой, — у меня возникли некоторые проблемы.

— С удовольствием помогу Вам от них избавиться. С чего начнём?

Больше всего начать хотелось с волос, однако признаться в том, что под затейливым тюрбаном — вызывающе блестящая лысина, было выше человеческих сил. Поднявшись, Стася молча поманила гостя за собой, но, едва они переступили порог комнаты с тремя каминами, в воздух взвилась старая супница и с рёвом пикирующего бомбардировщика ринулась к магу. Реакция Артёма была выше всяких похвал. Он цыкнул на зарвавшуюся посудину, и та рассыпалась на мелкие осколки.

— Хорошая была супница, заслуженная, можно сказать, ветеран среди супниц, — нервно хихикнув, прокомментировала Стася.

— Если хотите, я её соберу.

— Да Бог с ней, это я так, к слову пришлось.

Ученик мага посмотрел на три камина и с недоверием поинтересовался:

— Тоже Ваша работа?

— Да, — покраснела Стася.

— Не тушуйтесь, принцесса. Немногие маги способны натворить столько за один день, — с уважительной иронией промолвил Артём и одним махом вернул комнате прежний вид.

Затем, не спрашивая хозяйку, он заставил замолчать дверцы, торшер и потянулся к обломкам ходиков.

— Не надо, — остановила его Хранительница. — Пусть летает, раз на волю вырвалась.

Артём удивлённо распахнул глаза. "Может, я поспешил назвать её жестокой?" — подумал он и, оставив часы, обратил взор на устало марширующий взвод мышей. Хмыкнув, маг поднял руки и громко хлопнул в ладоши. Строй тотчас распался, и серые солдаты бросились врассыпную.

— Знаете, — поделилась наболевшим магичка, — мышек было особенно жалко. В сущности, они миленькие зверушки. Да и кошки мне тоже нравятся, — пробубнила она, стараясь не смотреть Артёму в глаза. Пришла очередь лысины, но признаться в этом — ни за какие коврижки!

Между тем временной маг задумчиво оглядывался вокруг, чувствуя, что в комнате всё ещё витает дух Стасиных заклинаний. Услышав последние слова, он обернулся и участливо спросил:

— Где-то здесь затерялась Ваша кошечка? — Лицо женщины стало пунцовым, но Артём воспринял это по-своему: — Не волнуйтесь, я постараюсь помочь бедняжке, только скажите, во что она превратилась?

Станислава потерянно молчала. Она представить себе не могла, как сказать этому типу об отсутствии волос. Артём же, зная, что на Хранительницу наложено заклятье, не смотрел на неё. Он тщательно исследовал комнату в поисках несчастного животного. Однако кошки в комнате не было ни в каком виде. И до мага, наконец-то, дошло. Внимательно посмотрев на Стасю, он едва не расхохотался, догадавшись, зачем она соорудила такой вычурный головной убор. "Ну, ты и болван, Тёма! Она же женщина!" Представив красавицу-Хранительницу лысой, Артём ехидно хмыкнул, состроил преувеличенно заботливое лицо и гаденьким голосом предложил:

— А, может, ну её — магию, оставим всё, как есть. Тюрбан Вам очень даже идёт.

Стася представила свою дальнейшую лысую жизнь и, забыв обо всём, заорала:

— Не-ет!

"Быстро же она сдалась. Жаль..." Артём отвернулся, скрывая разочарованную улыбку, пробормотал заклинание и бросил через плечо:

— Всё в порядке.

Хранительница проворно стянула шаль и посмотрелась в зеркало — её шикарные рыжие волосы снова были на месте. Услышав облегчённый вздох, временной маг повернул голову и оторопел: счастливая улыбка и радостный блеск в глазах сделали принцессу не просто красивой, а прекрасной, словно вечная, недостижимая мечта. "Ух ты!" — только и смог подумать Артём и, не в силах молчать, воскликнул:

— Вы самая очаровательная принцесса на свете!

— Спасибо, — от всей души поблагодарила его Станислава, подняла с кресла блокнот Фёдора и прижала его к груди: — Идёмте, мой рыцарь, я напою Вас травяным чаем.

Артём кивнул, но не тронулся с места. Он смотрел на Хранительницу, подбирая нужные слова, но сказал совсем не то, что хотел:

— Вы очень талантливы, Маргарет. Вы не только великолепная Хранительница, Вы станете одной из лучших волшебниц Лайфгарма.

Маг бережно взял изящную руку принцессы и, склонившись, нежно коснулся её губами...

— Отойди!

Артём и Стася обернулись: на пороге стоял Дмитрий. Глаза его пылали бешенством, а руки были сжаты в кулаки так, что костяшки пальцев побелели. "Что ж ты сам не помог?!" — возмущённо подумала Хранительница, бросила на возлюбленного вызывающе гордый взгляд и, выдернув руку из ладони Артёма, плюхнулась в кресло. Демонстративно раскрыла блокнот и вперила взгляд в ровные чернильные строчки, предоставив мужчинам разбираться самостоятельно. Без неё.

Глава 7.

Дуэль.

— Не смей мне указывать! — в запале воскликнул Артём.

Лицо его стало суровым, а глаза потемнели, наполнившись ненавистью и презрением. Конечно, выступать против палача Олефира было страшновато, но временной маг напомнил себе, что он тоже не лыком шит. "Не зря же Корней считает меня лучшим учеником, не зря. Пришло время это доказать!" И пользуясь тем, что рядом нет ни высших магов, ни Ричарда, Артём надменно вскинул голову и решительно взглянул в голубые глаза годарца:

— Я говорил, чтобы ты не приближался к ней, сволочь!

— Я говорил тебе то же самое, Тёма, однако ты вьешься над ней, как муха над... вареньем!

Основной цели Дмитрий достиг: пресёк ухаживания временного мага за Хранительницей. Станислава воспринимала Артёма как милого, потешного мальчика, нуждающегося скорее в материнской заботе, чем любовной ласке, и зайди он чуть дальше положенного, могла прямо заявить об этом, до глубины души обидев, и главное, разозлив неудачливого кавалера. А поскольку Тёме никто и никогда ни в чём не отказывал, он затеял бы ссору, которая обязательно бы переросла в поединок магов-неумёх, опасный для обоих дорогих Диме людей... Однако устранив одну опасность, он собственноручно породил другую: временной маг явно нарывался на драку. Нужно было срочно помочь ему выпустить пар, а умных мыслей на этот счёт как назло не приходило. "Ладно, может, как всегда, покричит и успокоится...", — подумал Дмитрий и сосредоточился на Артёме, продолжавшем орать на весь дом:

— Я посланец Совета! Я действую во благо нашего мира, и не пытаюсь заманить Хранительницу в ловушку!

— Именно этим ты и занимаешься, благородный рыцарь! Да пойми же, наконец: Станиславе нельзя появляться в Лайфгарме!

— Не ври! Ты сам пришёл за ней по приказу Олефира! Что будет, если она попадёт в руки твоего хозяина, Смерть?!

Дима поморщился: слышать своё прозвище из уст Тёмы было неприятно. И больно.

— И что же будет, о, мудрейший и гениальнейший?

— Мы все погибнем!

— Правильно, и, чтобы никто не пострадал, Хранительница должна остаться на Земле! — Дмитрий умоляюще посмотрел на возлюбленную: — Ты понимаешь это, Стася?

— Катитесь к дьяволу! Оба! — огрызнулась магичка, быстро листая блокнот.

— Видишь, чего ты добился, Дима?! Она никому не верит! Ты погубишь всех нас!

— И меня? Я-то здесь при чём?! Я вообще пострадавший! — На пороге кухни возник Валечка с выражением полного отчаянья на веснушчатом лице. — Вы соблазнили мою жену! — напустился он на Дмитрия, памятуя о том, что с Артёмом лучше не связываться. Маги дружно уставились на него и, почувствовав интерес аудитории, землянин приосанился и, театрально взмахнув рукой, возопил: — Прелюбодеи! Низкие падшие людишки! Вам не понять страданий моей чистой, нежной души! Ибо вам незнакомо чувство высокой, всепоглощающей любви! Посмотри на них, Станислава! Что ты нашла в этих убогих, без мысли в глазах, самцах?! Они коварны, беспринципны и, в конце концов, злы! Только я искренне люблю тебя, и готов на всё! — патетически закончил Валентин и с превосходством посмотрел на оторопевших магов.

— Твой бывший, он что — блаженный? — повернувшись к Хранительнице, осторожно поинтересовался Дима.

Стася не ответила, а Валентин важно прошествовал между Артёмом и Дмитрием, уселся в кресло и гордо скрестил руки на груди. Это стало его роковой ошибкой. Маги немедленно переключились друг на друга, и от их напряжённых взглядов воздух в комнате заискрился. Испугавшись пожара, Станислава захлопнула блокнот, прижала его к груди и робко предложила:

— А давайте чаю попьём.

Красивое лицо Артёма исказила брезгливая гримаса.

— Мне, сыну великих чародеев, сидеть за одним столом с этим плебеем?! — проревел он и, не глядя, ткнул пальцем в сторону врага.

У Димы и в мыслях не было причинить Артёму вред, но многолетние тренировки сыграли с ним злую шутку: он автомате выбросил руку вперёд, с ладони сорвался ядовито-жёлтый шар, и маг понял, что сейчас лишится друга...

Дмитрий почти каждый день наблюдал за тайным другом, с нетерпением ждал встречи с ним, но такая возможность представилась лишь спустя два года. Олефир отправился на заседание Совета и взял ученика с собой. Военные действия между Лирией и Инмаром к тому времени продолжались уже шесть лет, и высшие маги в очередной раз предпринял попытку примирить враждующие стороны. Для этого в Белолесье пригласили военных министров обоих стран.

Дима стоял за спиной Олефира, краем уха слушал беседу высших магов с министрами и украдкой следил за Артёмом, который как неприкаянный слонялся вокруг дома, придумывая вескую причину для появления на Совете. Причина придумываться не желала, и временной маг не выдержал: вошёл в дом, переместился к дверям зала, где проходил Совет, и распахнул их ногой, не заметив, что одним махом разрушил кучу охранных заклинаний.

— Мне скучно! — капризно заявил он и сложил губы бантиком, всем своим видом показывая, что если его не начнут развлекать сию же секунду, заплачет горькими слезами.

Дмитрий с трудом сдержал улыбку: лица министров и магов вытянулись, в глазах застыло немое изумление, рты приоткрылись, и сильнейшие и влиятельнейшие особы Лайфгарма сделались похожими на деревенских недотёп.

— Мы не обязаны тебя развлекать! — оправившись от шока, рявкнул маг-миротворец Михаил. — Выйди вон! Мы решаем судьбу Лайфгарма!

— Ну и решайте. — Временной маг состроил недоумённое лицо, передёрнул плечами и обратился к ученику Олефира: — Дима, тебе не надоело слушать их бред? Пойдём, погуляем!

Марфа побледнела и приложила руку к груди, а король Годара мрачно посмотрел на временного мага:

— Дима останется здесь! Он тоже не обязан тебя развлекать.

— Чушь! — отмахнулся Артём. — Я чувствую, что он хочет пойти со мной, просто Вас боится!

Олефир обернулся и пристально посмотрел на ученика. Постаравшись расслабиться, Дмитрий громко подумал о том, что этот настырный временной маг добьется своего. И придётся куда-то тащиться и слушать дурацкие истории, не имея возможности раз и навсегда заткнуть его болтливый рот.

Маг-путешественник удовлетворённо хмыкнул:

— Ладно, иди, малыш, иначе Тёма превратит наш Совет в балаган.

Дима поклонился учителю и, тщательно скрывая охватившую его радость, вслед за Артёмом вышел из зала. На крыльце юноши остановились и с любопытством уставились друг на друга.

— Чем займёмся? — весело спросил временной маг. — Хочешь, я покажу тебе Белолесье?

Дмитрий согласно кивнул, и Артём понёсся по тропинке к краю поляны. Добежав до деревьев, он обернулся:

— Что ты еле тащишься?! Пойдём быстрее, иначе я ничего не успею показать.

Дима мгновенно очутился рядом с ним.

— Перемещение? Прекрасная мысль!

Артём схватил его за руку, и юноши оказались на живописной лесной поляне. Жарко припекало летнее солнышко. Между волшебными деревьями стелился зелёный ковёр мягкой травы, а маленькое озеро, как драгоценный камень в аметистовой оправе лиловых ирисов, манило и звало, обещая подарить прохладу.

— Купаться потом будем! — заявил временной маг, подошёл к изогнутой раскидистой иве, и по локоть засунул руки в дупло. Покряхтел, поморщился и вытащил хрустальные бокалы и бутылку вина, запечатанную красным сургучом: — Я припас её специально для нас. Мы стали друзьями и должны выпить за это!

Дмитрий счастливо улыбнулся, осознав, что Тёма не меньше чем он сам ждал их встречи, и даже готовился к ней, но... Улыбка нехотя сползла с губ воспитанника Олефира, и он, костеря себя последними словами за то, что сейчас обидит своего единственного друга, тихо, но твёрдо произнёс:

— Я не буду.

— Почему?

— Я боевой маг, и всегда должен быть готов к бою, а вино затуманивает рассудок, — точно по писаному отчеканил Дима.

— Брось выделываться, — откупоривая бутылку, сказал временной маг. — В Белолесье тебе ничего не угрожает.

— Откуда ты знаешь?

— Это мой лес! — хозяйским тоном сообщил Артём и протянул Диме наполненный до краёв бокал: — Попробуй, я стащил это вино из погреба Корнея, а его коллекция — лучшая в Лирии.

— Не буду!

— Хочешь меня обидеть?! — Временной маг скривил губы, собираясь заплакать, и, чертыхнувшись, Дмитрий схватил бокал и сделал маленький глоток. — И всё?! Пей до дна!

Перед глазами годарца мелькнули тёмные стены карцера, слабо освещённые чадящим факелом, Кир и Изот, с азартом мечущие кости, и бокал в руке дрогнул. "Я знал, что за нашу дружбу придётся платить. И я готов!" — отстранённо подумал он, мельком взглянул на Олефира, который отчаянно спорил с коллегами, и залпом выпил вино. В голове приятно зашумело, и неожиданно для себя Дмитрий улыбнулся, уселся на траву и сияющими от счастья глазами посмотрел на временного мага.

— Ты классный! — Артём плюхнулся рядом и обнял друга за плечи: — А, правда, что ты убивал?

— Да.

Временной маг снова наполнил Димин бокал, дождался, пока он выпьет, и ободряюще произнёс:

— Не расстраивайся, ты убивал, потому что ты — боевой маг!

— И ты совсем меня не боишься?

— Но ты же не собираешься меня убивать. Ты мой друг!

— Меня все боятся, — пьяно мотнул головой ученик Олефира и отправил в рот третью порцию вина.

— Ну и дураки! — Артём склонился к его уху и, обжигая горячим дыханием, зашептал: — Слушай, Дима, я много думал и решил, что вполне гожусь в боевые маги. Только учить меня никто не хочет. Но ты же мой друг, так?

— Да.

— Научишь меня убивать?

— У тебя не получится.

— Почему это?

— Потому что ты самый бестолковый и безалаберный маг Лайфгарма!

— Я?! — задохнулся от возмущения Артём. Он оттолкнул друга, вскочил на ноги и стал размахивать руками, словно баба на пожаре: — Да что ты понимаешь в магии, олух?! Только и умеешь, напускать на себя грозный вид! На самом деле, ты ни на что не годен!

— Ещё как годен! — с пьяной бравадой заявил Дмитрий и вскинул руку. — Смотри!

Багровая молния со свистом пронеслась через поляну и врезалась в белоснежный ствол волшебного дерева. Мраморная кора вспыхнула, как бумага, почернела, и дерево со стоном рухнуло в озеро. На секунду воцарилась оглушительная тишина, а потом лес взвыл от негодования и боли.

— Не надо! — Артём в панике раскинул руки и упал на Диму, прижимая его к земле. — Идиот! Что ты наделал?!

Вода в озере потемнела, вздыбилась и смертоносным водопадом обрушилась на юношей.

— Не убивай его, лес! Я запрещаю! — снова заорал временной маг, но его крик потонул в рёве взбесившегося леса.

Ещё несколько минут Белолесье бушевало, а когда успокоилось, и гладь озера вновь стала безмятежной, на поляне появились высшие маги. Дима поднял голову и встретился взглядом с хозяином. Никогда ещё он не видел Олефира в такой ярости. Внутренне похолодев, юный маг спихнул с себя Артёма, поднялся на ноги и склонил голову, молча прося прощения и наказания за глупость.

Олефир шумно втянул ноздрями воздух, схватил ученика за волосы и рывком оторвал от земли:

— Как ты посмел, идиот! О чём ты думал?!

Дима сжал зубы, закрыл глаза и мысленно попросил прощения у волшебного леса.

— По закону Лайфгарма, он должен быть немедленно казнён! — торжественно объявил миротворец и оскалился в довольной улыбке.

Грозно рыкнув, Олефир швырнул Диму на траву и повернулся к Михаилу:

— Только попробуй приблизиться к моему ученику!

— Ты член Совета и обязан соблюдать закон!

— Ты должен немедленно передать своего ученика в руки Совета! — поддержала коллегу Роксана.

Высшие маги сплотились и стали медленно надвигаться на Олефира, и Артём, всё это время сидевший на траве и растерянно пялившийся на магов, вскочил. Он загородил друга собой и топнул ногой:

— Белолесье простило Диму! Вы не вправе убивать его! Я не позволю! — Он повернулся к путешественнику и голосом, нетерпящим возражений, приказал: — Уходите!

Члены Совета с удивлением уставились на временного мага. В глазах мокрого, грязного юноши была непоколебимая уверенность в собственных силах.

"Артём мой любимец, — зашумел волшебный лес. — Никому не дам обидеть его".

Олефир одобрительно улыбнулся Тёме и исчез вместе с Димой, а высшие маги тревожно переглянулись.

— Каникулы закончились, мальчик! Завтра ты возвращаешься в УЛИТ, — сухо сказал Корней, и временной маг остался один.

Он уселся на землю, скрестил ноги и протянул ладони к озеру. По безмятежной глади пробежала рябь, и из-под толщи воды показался обугленный ствол дерева. Поднявшись в воздух, ствол опустился на то место, где стоял много веков, и Артём прижался к нему лбом. Кора дерева побелела, на ветвях набухли почки, и вскоре изумрудные листья благодарно зашелестели на ветру...

Оказавшись в своём кабинете, Олефир выпустил руку Димы и проревел:

— Ты разочаровал меня!

Плечи ученика поникли, и он уставился в пол, равнодушно наблюдая, как с одежды на дорогой инмарский ковёр падают грязные капли.

— Я ошибся! Ты никогда не станешь одним из лучших магов Лайфгарма. Мне всю жизнь придётся возиться с тобой! Я не отдал тебя на растерзание Совету только потому, что люблю как сына! Хотя ты этого не заслуживаешь! Я надеялся, что когда-нибудь ты станешь таким же замечательным магом как я, и мы сможем общаться на равных. Но этого не случится. Ты всегда будешь моим учеником, Дима, потому что если я отпущу тебя, ты погибнешь — или от руки Совета, или, что более вероятно, по собственной глупости! — Олефир закусил губу, и в его глазах блеснули слёзы. — Ты вынуждаешь меня быть жестоким. Но другого выхода нет. Запомни раз и навсегда: ты моё оружие, и не имеешь права на личную жизнь. Ты, целиком и полностью, принадлежишь мне! А теперь отправляйся к себе и ложись спать!

Дима вскинул голову и с содроганием увидел горечь на лице учителя.

— Иди, — глухо повторил Олефир.

С трудом подавив рвущееся из горла рыдание, Дмитрий переместился в свои покои, а маг-путешественник вытер слёзы, налил себе вина и, подняв бокал, чокнулся с невидимым собеседником:

— Спасибо, Тёма! За тебя!

Дима рухнул на кровать, уткнулся лицом в подушку и стиснул пальцами шёлковое покрывало.

"Я докажу учителю, что он не ошибся во мне! Он признает во мне равного! — Юноша сжал зубы и взглянул на Тёму. Временной маг сидел возле возрождённого дерева и плакал: прощаясь со своим единственным другом и Белолесьем. У Димы защемило сердце, и он отвернулся: — Это я во всём виноват! Тёма страдает из-за меня! Учитель прав: у меня не должно быть личной жизни. Я способен лишь разрушать и приносить боль!"

— Я больше никогда не буду смотреть на тебя, Тёма, — прошептал Дмитрий и посмотрел на временного мага...

Краем глаза, Артём заметил, как Дима взмахнул рукой, развернулся и, выставив ладони перед собой, неловко отразил удар. Шар врезался в стену и рассыпался миллионами искр, оставив на обоях уродливое пятно. Дмитрий облегчённо выдохнул и опустил руку, а Валечка, жалобно взвизгнув, юркнул за кресло:

— Я так и знал — добром это не кончится! Убийцы! Маньяки!

— Только такой урод, как ты, мог ударить в спину! — зло процедил Артём, и над Дмитрием засияла многоцветная радуга.

Стася испуганно ахнула, подалась вперёд, но ученик Олефира чуть качнул головой, и радуга опала к его ногам кучкой чёрного пепла.

— Может, поднапряжёшься, Тёма? Пока твоё колдовство выглядит не слишком убедительно.

— Ты ещё не всё видел! — надменно заявил временной маг и почесал затылок, прикидывая, что ещё из своего многочисленного арсенала стоит продемонстрировать.

Однако заклинания, коими его вдосталь пичкал Корней, носили мирный характер и на боевую магию не тянули совершенно. "Ох и опозорюсь я... — с досадой подумал Артём и уже собрался засыпать противника конфетами и лягушками, как вдруг его голову посетила гениальная идея: — Нужно повторить Димино заклинание!" Наморщив лоб, временной маг вытянул руку, старательно скопировал движения противника и восторженно распахнул глаза, глядя как от пальцев отделяется кособокий ярко-жёлтый шар.

Дмитрий улыбнулся уголками губ, и первый в жизни Артёма боевой снаряд встретился с оранжевой молнией Смерти. Ученик Корнея облизнул пересохшие губы, напряжённо посмотрел на свою руку, и из-под его ногтей вылетела алая, мерцающая молния.

— Молодец.

Дима довольно кивнул, и в тот же миг пронзительно синий диск столкнулся с молнией Артёма, поглотил её и врезался в потолок, пробил крышу и растворился в весеннем небе. Люстра "Каскад", оправдывая своё название, рухнула на пол стеклянным водопадом, а Стася, увидев кусочек небесной голубизны, пронзительно взвизгнула и вжалась в кресло. Однако её вопли никого не тронули. Валя даже носа из-за кресла не высунул, а маги лишь скользнули по лицу Хранительницы отсутствующими взглядами и продолжили поединок. Они метали ослепительные молнии, швыряли огненные шары и диски, украшая стены чёрными пятнами и дырами. В доме стоял страшный грохот и треск, сквозь который доносились визгливые писки Валечки да магические заклинания, перемежающиеся крепкими ругательствами. На полу валялись книжные полки, на окне болтались обуглившиеся остатки гардин, в воздухе витал запах гари и озона.

Станислава в немом ошеломлении смотрела на гибель своей дачи, пока её не отрезвил оглушительный хлопок. Старенький "Grundig" взорвался, словно нагретая консервная банка. Пластиковые осколки разлетелись во все стороны, а на покосившейся тумбочке остался лежать расколотый надвое кинескоп. Женщина взглянула на останки телевизора и всхлипнула: ей стало нестерпимо жалко и дом, и мебель, и ни в чём не повинный "Grundig", и так доживавший последние дни, и свою налаженную жизнь, неожиданно покатившуюся под откос из-за каких-то проходимцев. Наплевав на царящий вокруг хаос, она вскочила с кресла и заорала:

— Прекратите! Немедленно! Идиоты! Придурки!

Но маги не остановились.

— Ну, погодите! — выпалила Стася и раскрыла блокнот.

Остервенело листая страницы, она читала вслух все заклинания подряд, и пропитанная магией комната постепенно наполнялась диковинными созданиями. Над головой Хранительницы, неистово махая ушами, закружилась троица маленьких розовых слонят, а под ногами закопошились непонятные существа разных цветов, видов и размеров. Среди них шебаршился испуганный Валечка, которого один из последних шаров Артёма лишил надёжного убежища в виде кресла:

— Я, ик... я... ик... боюсь... ик...

— Не до тебя, — буркнула Станислава, перевернула страницу, и её взгляд упёрся в особняком стоящее заклинание. "Портал", — прочитала она и возликовала: — То, что нужно!

Ни секунды не сомневаясь, Хранительница громко и чётко произнесла волшебные слова. Воздух перед ней сгустился и засветился, принимая очертания дверного проёма. Сначала он выглядел нечётким и расплывчатым, но постепенно темнел и, в конце концов, стал бездонной антрацитовой пустотой. Стася неотрывно смотрела на портал, чувствуя, как все мысли и желания трансформируются в одно — войти.

— Войти, — прошептала она, зажмурилась и, прижав ежедневник отца к груди, шагнула в никуда...

— Стася! Нет! — Дмитрий метнулся к порталу, но не успел: проём схлопнулся в тонкую линию и исчез, словно его и не было. — Зачем? — безнадёжно произнёс маг и вскрикнул, почувствовав обжигающую боль: Артём не сумел загасить зародившуюся на пальцах молнию, и она врезалась в спину Димы.

— Я не хотел! — испуганно вскричал временной маг, подскочил к рухнувшему на пол другу и потряс его за плечо: — Вставай, пожалуйста!

Не дождавшись отклика, он ощупал пострадавшего, с удивлением отмечая, что на нём нет и царапины, осторожно перевернул на спину и вгляделся в неестественно бледное лицо.

— Эй, ты меня слышишь?

Дима не ответил, и временной маг запаниковал: "Мамочка моя! Что же я натворил? Неужели убил?" Жалобно шмыгнув носом, Артём вцепился в плечи друга и хорошенько встряхнул:

— Ну, давай же, открой глаза!

— Пусти.

Сильные руки отодвинули временного мага в сторону. Он попытался протестовать, но так и замер с открытым ртом, глядя на склонившегося над Димой Ричарда. Инмарец с непроницаемым лицом держал руку мага и к чему-то прислушивался.

— Жить будет, — наконец, сообщил он, и Артём с облегчением улыбнулся:

— Спасибо!

— Мне-то за что?

Ричард усмехнулся, выпрямился и оглядел "поле боя". В комнате было разломано всё, что можно разломать, а стены, потолок и пол пестрели разнокалиберными дырами. Под ногами хрустело битое стекло и суетились странные существа, творения явно больного на голову мага. С подозрением покосившись на Артёма, который так и остался сидеть возле бесчувственного Дмитрия, Ричард опустился в чудом уцелевшее кресло, и на его колени тут же приземлились розовые слоники, ласкаясь и урча не хуже кошек.

— Вот чёрт, — хмыкнул принц, машинально поглаживая мягкую плюшевую шерстку. — Что вы здесь устроили?

— Так вышло, — виновато ответил Артём и покраснел, вспоминая недавний поединок, больше похожий на урок боевой магии.

— Да уж, на славу постарались. Впрочем, чего ожидать от капризных, сумасбродных ученичков.

Временной маг покраснел ещё больше. Нужно было срочно сменить тему, чтобы не нарваться на драку с одним из лучших инмарских воинов, и он ляпнул первое, что пришло в голову и что наверняка должно было заинтересовать Ричарда.

— А где Хранительница?

— Вам лучше знать. Я, видите ли, только что прибыл.

— Кстати, как?

— Роксана помогла. Сказала, что щит вокруг Лайфгарма исчез, и попросила проверить, как вы тут поживаете.

— А был щит? — Артём озадаченно почесал нос, и Ричард закатил глаза к потолку:

— И как тебя Корней в УЛИТе терпит? Ты же тупой, как пробка!

— Сам такой! А ну, вали отсюда, пока я тебе трёпку не устроил! Вот сейчас...

— Ладно, извини. — Инмарец примирительно поднял руки. — Беру свои слова назад. Лучше скажи: что с Хранительницей?

Артём обиженно поджал губы, но продолжать склоку не стал. Обвёл глазами комнату, перевёл взгляд на Диму и буркнул:

— Похоже, ушла наша Хранительница. В Лайфгарм.

— Сама?! О чём вы думали, кретины?! Вы со своей магией совсем разум потеряли! Ты представляешь, чем нам это грозит? Олух! Она же Солнечного Друга выбрать должна! А теперь?

— В Лайфгарме наёдёт. Куда она от пророчества денется.

— А если она к Олефиру попала?

— Навряд ли! — беспечно отмахнулся Артём. — Книжку, что она так усердно читала, наверняка Фёдор писал. А зачем ему дочь в Керон посылать? Лучше скажи: что будем делать дальше?

— Понятия не имею. Ситуация совсем из-под контроля вышла. А всё почему? Нечего было высшим магам мудрить! Вернулась бы принцесса в Инмар, где ей и положено находиться! Так нет же, они никого слушать не желали! — раздражённо сказал Ричард и встал, спихнув с коленей слоников. Зверушки обиженно затрясли ушами и взмыли в воздух, а инмарец враждебно посмотрел на Артёма. — Тебя послали, воду мутить! И вот результат: ни принцессы, ни Ключа!

— Она маг и должна жить среди магов, которые научат её пользоваться даром, а не сидеть высокородной заложницей среди ваших мрачных гор! Что вы можете противопоставить Олефиру?

— То же, что и вам! Порой меч лучше всяких заклинаний!

— Да что ты говоришь?!

— Что знаю, то и говорю! Отбери у вас магию, и хана!

Лайфгармцы замолчали, не желая продолжать застарелый спор между инмарскими воинами и лирийскими магами. Спор, который не прекращался никогда. В Инмаре боевые искусства ценились выше магических. В Лирии же, наоборот, всячески привечали и поддерживали волшебников...

— Пока мы здесь препираемся, Олефир заберёт Хранительницу в Керон! — не выдержав повисшей тишины, заявил Артём.

— Ты можешь её найти?

— Если она начнёт колдовать.

— Тогда нам нужно торопиться.

— Нам? — удивился Артём.

— Да, нам! — твёрдо сказал Ричард. — Возможно, мы и поодиночке найдём Хранительницу, но вдвоём больше шансов её защитить.

— А как же Инмарские горы и фамильный замок?

— С ними я разберусь позже.

— Так мы теперь партнёры? — дружелюбно усмехнулся временной маг, и, хмыкнув, Ричард легонько хлопнул его по плечу:

— Пока да, а там посмотрим. Ладно, партнёр, давай, переноси нас в Лайфгарм.

— Полегче, приятель, не то наше партнёрство разрушится, не успев начаться... — Артём потёр плечо и кивнул на Дмитрия: — А с ним что?

Ричард посмотрел на бездыханного мага и нахмурился. Со дня их знакомства прошло больше семи лет, а он до сих пор не мог разобраться в своём отношении к необыкновенному воспитаннику Олефира...

Принц познакомился с Дмитрием, когда по воле отца, Леонида Степенного, прибыл в Годар с дипломатической миссией. Война между Инмаром и Лирией шла уже одиннадцатый год, и основательно вымотала оба государства. Но если Лирия ещё держалась за счёт магических способностей граждан, то Инмар почти истощил ресурсы и был на грани поражения. Лирийцы отчаянно наступали, стремясь раздавить противника, и Леонид Степенный пришёл к выводу, что на этот раз без магии стране не выстоять. И он обратился за помощью к высшим магам. Совет рассмотрел его просьбу и порекомендовал Инмару добровольно сложить оружие. Это предложение было неприемлемым, и Леонид с негодованием отверг его. "Мой народ не поймёт меня! Мы — воины, наш девиз — победа или смерть!" "В таком случае, мы ничем не можем тебе помочь, — развёл руками Корней. — Высшие маги не вмешиваются в дела людей!" "Тогда я заключу союз с Годаром!" — Леонид Степенный посмотрел на Олефира, и тот благожелательно улыбнулся ему. "Мы запрещаем вам заключать договор против Лирии!" — заорал Михаил, но Леонид лишь криво усмехнулся: "Высшие маги не вмешиваются в дела людей, и я поступлю так, как сочту нужным!" Закон был на стороне короля Инмара, и Совету пришлось смириться с его решением.

Вечером того же дня в покоях Леонида Степенного появился Олефир. "Я пришёл к тебе не как высший маг, а как король Годара, — заявил он. — Я готов вести с тобой переговоры, но с одним условием: в Керон ты отправишь Ричарда! И он должен быть один! Только так ты докажешь мне, что союз с Годаром тебе жизненно необходим!" Леонид побледнел. Он боялся отправлять сына в Керонский замок, к тому же Ричард был отвратительным дипломатом и мог загубить переговоры на корню, но Олефир заявил, что будет разговаривать только с принцем, и король уступил. Весь следующий день Леонид объяснял сыну, что ему нужно говорить и как вести себя с магом-путешественником, а принц старательно слушал отца и кивал, думая о том, что дипломатия — удел красноречивых пустобрёхов, а лучший способ решения всех проблем — поединок. Он был категорически против союза с Годаром, но волю отца и короля нарушить не смел. Утром следующего дня весь зарийский двор собрался в тронном зале, чтобы проводить своего принца. Инмарцы ждали Олефира, но вместо него появился Дмитрий. Михаил и Роксана, присутствовавшие в зале в качестве наблюдателей, тревожно переглянулись: до сего дня путешественник никогда не отпускал от себя ученика. "Значит, считает, что мы не справимся с ним... Неужто он настолько хорош?" — одновременно подумали маги, и их горящие ненавистью взгляды впились в лицо Дмитрия.

Ученик Олефира не удостоил высших магов вниманием. Он церемонно поклонился Леониду Степенному и вопросительно посмотрел на Ричарда.

— Я готов! — холодно произнёс принц Инмара и в ту же секунду оказался в тронном зале Керонского замка.

Годарская знать встретила его восторженными криками, а Олефир — царственным кивком. Кричащая роскошь нарядов придворных и вычурное убранство зала ослепили Ричарда. Яркие шелка, гроздья драгоценных камней, затканные золотом гобелены, золотые люстры и канделябры. Зарийский дворец по сравнению с Керонским замком выглядел убогой крестьянской избой. Война истощила казну Инмара настолько, что Леонид Степенный вынужден был распродать всё мало-мальски ценное, чтобы поддержать боеспособность армии и не допустить голодных бунтов, и при виде сытых и довольных годарцев, у принца непроизвольно сжались кулаки. Дмитрий бросил на него неодобрительный взгляд, поклонился Олефиру и, легко взбежав по ступенькам, встал справа от трона. Ричард расправил плечи и гордо взглянул в лицо королю, ожидая, что тот заговорит с ним, но Олефир молчал, словно знать не знал, зачем инмарский принц пожаловал в Керонский замок. Проклиная в уме глупые формальности, Ричард важно кашлянул и начал слово в слово пересказывать речь, подготовленную отцом. Король Годара внимательно выслушал его и обратился к ученику:

— Займи нашего гостя, Дима. Я должен обдумать просьбу Леонида Степенного.

Лицо Ричарда сделалось пунцовым. Он едва не рычал от гнева, и Дмитрий, поклонившись учителю, поспешил увести кипящего негодованием принца. Он проводил гостя в приготовленные для него покои, прикрыл за собой двери и церемонно поинтересовался:

— Не желает ли Ваше высочество после завтрака отправиться на охоту?

Ричард исподлобья разглядывал стройную, худощавую фигуру мага. Он не знал, как вести себя с воспитанником Олефира. В Лайфгарме о Дмитрии ходили весьма противоречивые слухи: одни считали его крестьянским мальчиком, дорвавшимся до власти, другие — иноземным магом, которого Олефир притащил из своих путешествий, а третьи — незаконнорожденным сыном самого короля. Но все сходились на том, что положение Димы в Годаре неясно. Олефир не пожаловал ученику какого-либо титула, хотя в Кероне к нему обращались не иначе, как Ваше высочество. Несмотря на молодость, Дмитрий занимался всеми текущими делами Годара, однако на официальных встречах держался в тени, словно подчёркивая двусмысленность своего положения. Ричард стал первым гостем Керона, которого Олефир поручил заботам ученика. "Ну и как это понимать? — хмуро размышлял принц. — Он оказал мне честь или унизил? И как прикажете к нему обращаться? — Инмарец посмотрел на холёные руки Димы и поморщился: — Неженка! Сразу видно, тяжелее вилки, ничего в руках не держал! Тоже мне боевой маг! Тресни его кулаком, и дух вон! И никакие заклинания не помогут!" Ричард улыбнулся своим мыслям и, чувствуя, как отступает злоба, вежливо сказал:

— Я всегда мечтал поохотиться на островных кабанов. — Он из принципа решил общаться с Димой в безличной форме.

— Сегодня Ваша мечта сбудется, Ваше высочество.

Дмитрий слегка поклонился гостю и перенёсся в кабинет Олефира.

— Охота — это прекрасно, — хмыкнул маг-путешественник, потягивая молодое лирийское вино. — Сегодня поохотитесь, завтра устроим скромный приём в честь инмарского принца, а послезавтра отметим твоё совершеннолетие. В Инмаре не принимают поспешных решений, а мы чем хуже? — Олефир благодушно усмехнулся. — В конце концов, союз нужен Леониду. И, ой, как нужен, раз сына без вопросов прислал. Я всё верно рассчитал, Дима! Скоро мы будем пожинать плоды моих трудов. А пока развлекай нашего гостя и не спускай с него глаз...

Дмитрий покинул кабинет и, приказав придворным собираться на охоту, не спеша, направился в покои инмарского гостя. Он отворил дверь в гостиную как раз в тот момент, когда слуга положил на стол последнюю салфетку и отступил в сторону.

— Вы не против моей компании, принц?

Ричард посмотрел на два серебряных прибора и буркнул:

— Конечно, нет.

Дима жестом отпустил слугу, сел за стол и выжидающе посмотрел на инмарца, который топтался у окна:

— Что-то не так, Ваше высочество?

— Всё не так, — проворчал Ричард и плюхнулся на стул. — Ну, и чем тут у вас кормят?

— Вы хотите что-то особенное? — вежливо поинтересовался Дмитрий, в душе хохоча, как бешенный: среди изящной мебели, мягких светлых ковров и стен, обитых нежным шёлком, громадный инмарский принц, затянутый в чёрный кожаный костюм, выглядел, как медведь в розарии.

— Буду есть то, что дают, — вздохнул Ричард. — В гостях гостить, не свою волю творить. — Он налил кофе в тонкую фарфоровую чашку и осторожно поднёс её к губам.

Дмитрий картинно развёл руками:

— Ваше положение обязывает соблюдать этикет, Ваше высочество.

— Но зачем? Нас же никто не видит!

— И тем не менее.

Дима серебряными щипчиками положил в чашку кусочек сахара, бесшумно размешал его ложечкой, и Ричард скрипнул зубами:

— Я не хочу есть!

— Вы обманываете меня, Ваше высочество. Почему бы Вам ни отведать паштета из чёрной утки? Это редкое лакомство.

Маг тонким слоем намазал паштет на треугольный кусочек белого хлеба, положил его на тарелку инмарца, и, скривившись, Ричард сунул миниатюрный бутерброд в рот целиком:

— Ничего особенного. Паштет, как паштет.

— Тогда немного салата "Годарская ночь". — Дима наполнил тарелку гостя тёмными листьями с кусочками белого мяса и полил их бесцветным соусом. — Угощайтесь, Ваше высочество.

Кипя от раздражения, Ричард в два счёта смёл салат и хмуро поинтересовался:

— Может, достаточно?

— Вполне. — Дмитрий допил кофе и поднялся: — Не угодно ли Вам последовать за мной, принц. Лошади уже оседланы, а островные кабаны сгорают от желания встретиться с Вашим клинком.

Ричард с трудом подавил желание грязно выругаться, пристегнул меч и, сжав губы в тонкую полоску, зашагал за учеником Олефира. Его мнение о Диме теперь выражалось тремя словами: неженка, зануда, позёр.

Оказавшись во дворе, принц едва не застонал от досады, увидев разряженную свиту, половину которой составляли дамы в узких открытых платьях, весьма отдалённо напоминающих охотничьи костюмы. "Тьфу! За что мне всё это? Не охота, а издевательство!" — недовольно подумал он и вскочил на коня. Воспитанник годарского короля махнул рукой, и кавалькада медленно выехала из замка. Годарские дамы кокетливо улыбались, бросали сладострастные взгляды на Ричарда и Диму и без умолку трещали. Инмарцу ужасно хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать их назойливого щебета, зато воспитанник Олефира чувствовал себя, как рыба в воде. Он обворожительно улыбался дамам, озорно подмигивал им и щедро осыпал комплиментами. И Ричард пополнил его характеристику ещё двумя словами — бабник и пустозвон. Инмарец почти смирился с тем, что вместо охоты их ждёт "весёлый" пикник, но на краю леса Дмитрий неожиданно приказал свите остановиться. Приподнялся в седле, внимательно огляделся и, скомандовав: "За мной!", понёсся вглубь чащи.

Изумлению Ричарда не было предела: все дамы и большинство расфуфыренных кавалеров остались на опушке. В лес за Дмитрием поскакали лишь шестеро одетых в настоящие охотничьи костюмы аристократов, которые, неожиданно, как чёртики из табакерки, вынырнули из пёстрой толпы. В сердце затеплилась надежда, и инмарец, догнав Диму, поскакал рядом с ним.

Охотники пересекли ольховую рощу, промчались по заснеженному вересковому полю и остановились на краю камышового болота. Ричард прислушался: ни собачьего лая, ни голосов егерей. Он вопросительно взглянул на ученика Олефира, и тот улыбнулся:

— Минуту терпения, Ваше высочество.

Принц нахмурился, поняв, что нормальной охоты всё-таки не будет. "Этот напыщенный кривляка издевается надо мной!" Кровь ударила в голову, но Ричард не успел взорваться — раздался тяжелый топот, хруст ломающихся камышей, и из густых зарослей выскочил огромный чёрный кабан. Он бешеным взглядом зыркнул по сторонам и разъярённым вихрем понёсся на охотников. Дмитрий вновь улыбнулся гостю, спешился и сделал приглашающий жест. Выругавшись себе под нос, инмарец выхватил из-за пояса длинный охотничий нож и спрыгнул с коня навстречу зверю. Чувствуя себя обманутым, он вонзил кинжал в шею кабана, вложив в удар весь свой гнев и раздражение. Кабан по инерции пробежал ещё несколько шагов и рухнул к Диминым ногам. Ученик Олефира взглянул на кровавую лужу у своих сапог, и его глаза на мгновенье полыхнули холодным белым светом. Ричард обомлел: в Лайфгарме давно ходили слухи о таинственном свете, появляющемся в глазах боевого мага Олефира, но он считал эти рассказы байками. Сейчас же принц воочию увидел этот свет, полыхнувший в Диминых глазах, и ему стало не по себе. Однако он не дал страху разрастись. "Магический фокус! Меня этим не запугаешь!"

Дмитрий поднял на Ричарда голубые, как летнее небо глаза, манерно стянул перчатки и зааплодировал. Остальные охотники присоединилась к нему, и в адрес гостя полетели восхищённые возгласы:

— Мастерский удар, Ваше высочество!

— Вы лучший охотник Инмара!

А Ричард всё не мог отвести взгляда от лица Дмитрия, пытаясь понять, кто скрывается под личиной надменного щёголя и неженки.

— Домой! — неожиданно приказал ученик Олефира, вскочил на коня и понёсся к замку.

Принц выдернул кинжал из туши, с сожалением посмотрел на брошенную просто так добычу, которая могла спасти от голода целую инмарскую деревушку, и поскакал за Димой. На опушке леса к ним присоединилась свита. Кавалеры наперебой поздравляли гостя с удачной охотой, дамы зазывно улыбались, и Ричарда скрутил очередной приступ раздражения. Не в силах сдерживаться, он демонстративно отвернулся от разряженных аристократов и резким тоном заявил:

— Годарская охота поставлена отвратительно!

— Почему же?

Дима состроил недоумённое лицо.

— Зверя сначала нужно выследить, загнать, и только потом сразиться с ним — один на один!

— Вы и так сразились один на один, Ваше высочество.

— Существуют традиции...

— А я предпочитаю не измываться над жертвой!

— Но, по крайней мере, тушу мы могли бы забрать.

Ученик мага насмешливо посмотрел на гостя:

— К обеду нам подадут мясо убитого Вами кабана. — Ричард поморщился, и Дима добавил: — Это магия, принц. Она облегчает жизнь.

— Магия развращает! — уверенно возразил инмарец. — Размахивать руками и бормотать глупые заклинания легче, чем делать что-то самому!

— Что именно?

— Да всё!

— То есть, если я вернулся домой голодным, мне нельзя наколдовать себе тарелку супа. Я должен терпеливо развести огонь и...

— Да! Потому что магия расхолаживает, отупляет и развращает!

— То есть маги, по-вашему, глупые, отсталые существа. Но тогда почему Инмар проигрывает войну?

— Не смей! — рявкнул Ричард и выхватил меч.

Дима остановил коня, выпрямился и раздельно произнёс:

— Вы наш гость, и поединок между нами невозможен.

— Ты просто боишься! Трус! Слезай с коня и дерись!

Маг спрыгнул на землю, и в его руке появился меч:

— Что ж, желание гостя — закон.

Инмарец с удивлением посмотрел на узкое лезвие, сверкающее в ярких лучах полуденного солнца, и оторопело спросил:

— А как же магия?

— Мы будем сражаться на равных, Ваше высочество. Поверьте, мне приходилось держать в руках оружие.

— Поединок продолжится до первой крови! — спешившись, провозгласил Ричард.

— Согласен, — кивнул Дима, и мечи скрестились.

Принц ожидал лёгкой победы над магом, но, обменявшись с ним несколькими ударами, понял, что имеет дело с профессионалом, и с головой окунулся в схватку.

Звенела сталь. На губах противников играли азартные полуулыбки, а устремлённые друг на друга глаза ликующе сияли. Поединок захватил Диму и Ричарда без остатка, соединил в одно целое, и окружающие их всадники словно растворились в прохладном зимнем воздухе. И было уже не важно, кто одержит верх. Противникам не хотелось заканчивать схватку, от которой оба получали колоссальное удовольствие.

Время шло, свита заскучала, а маг и воин с упоением продолжали сражаться.

"Пора домой!" — раздался в голове Дмитрия властный голос Олефира, и он поднял руку, призывая Ричарда прекратить поединок.

Инмарец с сожалением опустил меч и улыбнулся:

— Вынужден признать, что и среди магов встречаются отличные воины.

— Вы ошибаетесь, Ваше высочество. Среди магов нет хороших фехтовальщиков, им это ни к чему. Я — исключение.

— Не нужно церемоний, Дима. Этот поединок положил начало нашей дружбе.

— Как скажешь, Ричи, — не стал возражать ученик Олефира и крепко пожал протянутую руку.

Продолжая улыбаться, они вскочили на коней и понеслись к замку. Ричард поглядывал на Дмитрия, недоумевая, как в одном человеке могут сочетаться взаимоисключающие качества: утончённость манер придворного кавалера и холодная решимость воина; юношеская стройность и стальная крепость мускулов. Словно в Диме жили не один, а два человека. Эта мысль взволновала и испугала инмарца. Он почувствовал, что вплотную подобрался к тайне ученика Олефира, и перестал думать о нём: инмарскому принцу почему-то расхотелось знать правду.

В обеденном зале их ждал Олефир. Придворные на обеде не присутствовали, но король Годара восседал во главе стола в горностаевой мантии и янтарной короне, точно предстоящая трапеза была официальной церемонией.

— Вижу, вы подружились, — лукаво улыбнулся он, приглашая молодых людей к столу, где уже сидели Алинор и маг-миротворец Михаил.

— Жаль, что я раньше не познакомился с Вашим учеником, — воодушевлённо сказал Ричард.

Лицо Михаила дёрнулось, и он с нескрываемой ненавистью посмотрел на Диму. Ехидно улыбнувшись коллеге, Олефир усадил Ричарда рядом с собой и наполнил его кубок вином. Михаил насупился, как обиженная девица, а принц, не обращая внимания на недовольство высшего мага, продолжил:

— Надеюсь, наша дружба укрепит добрососедские отношения между Инмаром и Годаром.

— Безусловно, — кивнул король, хлопнул в ладоши, и слуги внесли в зал огромный поднос с жареным кабаном. — Отведаем Вашей добычи, принц.

Ричард хотел заговорить с Димой, но его вниманием завладела Алинор. Бывшая королева Инмара дотошно расспрашивала о Заре, о Леониде и его жене, королеве Прасковье, о знакомых придворных. Инмарский принц подробно и терпеливо отвечал на вопросы, искоса поглядывая на Диму, который вежливо беседовал с королём и магом-миротворцем. В репликах Михаила сквозили неприкрытая ненависть и презрение к ученику Олефира, и Ричард поразился Диминой выдержке. Сам он, наплевав на последствия, давно бы треснул миротворца по морде, а Дима продолжал спокойно вести светскую беседу, будто не замечая агрессии высшего мага. И принц решил, что обязательно извиниться перед другом за поведение советника отца, но когда обед закончился, воспитанник короля исчез, а его поманил к себе Михаил:

— Надо поговорить. — И, не дожидаясь согласия принца, миротворец перенёс его в парк, где добрых полчаса объяснял, почему он не должен дружить с учеником Олефира.

С каменным лицом выслушав речь высшего мага, в которой тот называл Диму не иначе, как керонский выродок, Ричард вернулся в свои покои, взял со стола бутылку вина и приказал слуге отвести его к Дмитрию. Слуга услужливо проводил его до белых дверей с золотыми арабесками, постучался и, получив разрешение войти, торжественно доложил:

— Его высочество, принц Инмара Ричард!

Едва дождавшись окончания фразы, Ричард могучим плечом отодвинул керонца и шагнул в гостиную. Дима курил, стоя у распахнутого настежь окна. Увидев в его руке, вместо привычной трубки, дымящуюся белую палочку, инмарец забыл все слова, что собирался сказать, и с любопытством поинтересовался:

— Что это?

Дмитрий повернулся, проследил за его взглядом и пожал плечами:

— Сигарета. Гораздо практичнее трубки. Я увидел сигареты в одном из миров и с тех пор курю только их.

— А я вот не курю... — протянул Ричард и поставил бутылку на стол: — Выпьем за наше знакомство.

— С удовольствием. — Дима выбросил окурок в окно, подошёл к столу, и в его руке появились бокалы.

Инмарский принц лихо откупорил бутылку и разлил вино:

— Честное слово, ты перевернул моё представление о магах.

— Приятно слышать.

Дима поднёс бокал к губам и сделал глоток. Ричард тоже хлебнул вина:

— Всегда считал магов лентяями или идиотами, вроде сына провидицы.

— Артём не идиот! — покачал головой маг и поставил бокал на стол.

— Да ну, — отмахнулся принц. — Ему больше двадцати, а ведёт себя, как пятилетний ребёнок!

— Согласен, — скупо кивнул Дмитрий, — но это потому, что магия Тёмы чистая и светлая. Она ласкает взгляд и греет душу.

Он задумчиво посмотрел на свой перстень с огненной буквой "О" в антрацитовой глубине камня. Олефир не следил за ними, и Дима рискнул продолжить. Ему хотелось, чтобы благородный Ричард перестал видеть Артёма великовозрастным дурачком.

— Я отлично владею мечом и прочим холодным оружием, знаю сотни сложных боевых заклинаний, но колдовать, как Тёма, не умею... Я пробовал копировать его фокусы... Я могу создавать котят, щенят, конфеты, шарики и прочую ерунду... Но с ними что-то не так... — Маг выудил из воздуха дымящуюся сигарету и жадно затянулся. Он дрожал и был бледен, как мел, но всё равно продолжал говорить, словно не в силах остановиться: — Тёма лёгкий и воздушный. Он живёт сегодняшним днём... Каждый миг жизни для него праздник. Лирийцы его обожают. Где бы он ни появился, люди начинают улыбаться и радоваться жизни вместе с ним. Я бы хотел быть таким, как он! — Дима схватил со стола бокал и залпом выпил вино. — И он не сумасшедший. Высшие маги избаловали его сверх меры с тем, чтобы он почитал их и подчинялся их воле, но уже сейчас Тёма ни во что не ставит мнение Совета. Он подчиняется скорее в силу привычки, чем по велению разума. Наступит день, и Тёма вырвется на свободу... — Дима замолчал, поднёс сигарету к губам и уставился в окно.

Ричард почти не дышал: полчаса назад Михаил, с пеной у рта, доказывал ему, что керонский выродок — бездушный холодный убийца, лишённый всего человеческого, а он видел перед собой чувствующего и глубоко переживающего человека. Дмитрий говорил о Тёме так, словно они были близкими друзьями. Но больше всего принца поразило то, что идеалом воина и боевого мага оказался безалаберный капризный мальчишка, над которым потешался весь Лайфгарм.

А Дима вертел в руке пустой бокал и безмятежно улыбался, глядя в окно, будто видел там Артёма. Ричард почувствовал себя неловко, точно по ошибке прочёл чужое письмо. Он нервно кашлянул и неуверенно спросил:

— Артём твой друг?

— У меня не может быть друзей!

Улыбка бесследно исчезла. Дима поставил бокал на стол и затушил окурок в возникшей перед ним пепельнице.

— Почему?

Маг хмуро посмотрел на инмарца:

— Не всё ли Вам равно, принц? Уже поздно. Завтра в Кероне праздник в Вашу честь. Вам нужно отдохнуть.

— Давай поговорим!

— Я и без того наговорил лишнего.

— Я не болтун.

— Но Вам всё равно придётся забыть о нашем разговоре. Никто не должен знать, как я отношусь к Артёму.

Дима смотрел в глаза Ричарду и никак не мог решиться стереть ему память. Что-то удерживало его от колдовства. Наконец, он отвёл глаза и задумчиво произнёс:

— Вы странный человек, Ричард.

— Разве? Я обычный инмарец.

— Возможно. — Дмитрий снова посмотрел ему в глаза. — Я не могу отпустить Вас с опасными для Тёмы воспоминаниями. Если высшие маги узнают, что Тёма их ни во что не ставит, то убьют его!

— Да кому нужен этот...

Ричард осёкся, увидев в глазах Димы белые искорки.

— Вы будущий король Инмара, Ваше высочество, и Вам нужно пристальнее следить за тем, что происходит в Лайфгарме. А теперь помолчите! Я всё же позабочусь, чтобы наш разговор остался тайной. — Маг проник в сознание инмарца и выстроил зеркальный щит, такой же, каким защищал сокровенные мысли от Олефира. — Теперь Вы без опаски можете думать обо мне и Тёме всё, что хотите, принц. Эти мысли не прочтёт никто. — Он помолчал и задумчиво добавил: — Не знаю, зачем я сделал это...

— Мы же друзья, — улыбнулся Ричард, но Дима грустно покачал головой:

— Ненадолго. Уходите, принц!

Он отвернулся, подошёл к окну, и в его руке задымилась сигарета. Ричард застыл, в смятении глядя на мага: предчувствие неотвратимой беды пригвоздило его к месту. Он вдруг понял, что для Инмара лучше было бы проиграть войну, чем просить помощи у Олефира. "Вряд ли отцу понравится моё мнение... Если он вообще соизволит выслушать меня", — кисло подумал принц и, выдавив: "До свидания", на негнущихся ногах вышел в коридор.

Вернувшись в свои покои, он до самого ужина бродил из угла в угол, размышляя о разговоре с Димой. Инмарец не мог понять, что это был за разговор, почему он вообще состоялся, и что за странные отношения сложились у него с учеником Олефира. "Почему я позволил ему наложить на меня заклятье? Будь на его месте любой другой маг, я бы, не колеблясь, дал ему в морду! А с Димой у меня и мысли об этом не возникло! И Тёма... Что не так с этим... Кхм... Кто он такой? Что скрывает Совет?"

В небе зажглись первые звёзды, и слуга пригласил Ричарда на ужин. Повинуясь этикету, инмарский принц покорно поплёлся в трапезный зал, где его встретили Олефир, Алинор и Дмитрий. Принца усадили на почётное место рядом с королём, и он был вынужден несколько часов кряду вести светскую беседу. Ричард вымотался так, словно целый день сражался на мечах с Роксаной, и когда, в полночь, он, наконец, оказался в спальне, то сразу же рухнул на кровать и заснул мёртвым сном.

А весь следующий день в замке и за его стенами годарцы пировали, прославляя инмарского гостя. Разъезжая по городу вместе с Олефиром и Димой, Ричард с удивлением обнаружил, что подданные искренне любят своего повелителя, хотя в Лирии и Инмаре путешественника называли узурпатором и тираном и считали, что годарцы стонут под игом самопровозглашённого короля. "Мы зря безоговорочно верили словам высших магов, и не слушали годарцев, — мрачно думал принц. — Остров Синих Скал процветает. Годарцам есть за что любить Олефира! В Лайфгарме бушует война, а здесь царят мир и покой! Ига нет, и никогда не было!" Ричард вглядывался в счастливые лица горожан, смотрел на их добротную одежду, розовощёких детей, и его сердце сжималось от боли за свою разорённую войной страну...

Праздник в честь инмарского принца продолжался до глубокой ночи, а утром разгорелся с новой силой — теперь Годар чествовал королевского воспитанника. На городских площадях накрыли столы, из подвалов замка выкатили десятки бочек лучших лайфгармских вин. Множество шутов, жонглёров и плясунов веселило народ, а когда стемнело, в небе над Кероном взорвался грандиозный фейерверк — маг-путешественник с размахом отмечал восемнадцатилетие ученика.

Праздник закончился под утро, а в полдень в покои Ричарда постучался гвардеец и сообщил, что король приглашает его на аудиенцию. Инмарец вскочил с постели, в мановение ока оделся, пристегнул меч, и гвардеец проводил его в малый тронный зал, где кроме Олефира и его ученика никого не было. В душе затеплилась надежда, что сейчас Инмару откажут в помощи, но, прочитав сочувствие на лице Димы, принц понял, что дела обстоят с точностью до наоборот.

— Я согласен оказать помощь Инмару! — торжественно заявил король Годара. — Но я не стану жертвовать своими подданными.

— Тогда как вы нам поможете? — растерялся Ричард.

— Увидишь.

Олефир сладко улыбнулся, повелительно кивнул Диме, и тот коротко поклонился.

— Что Вы собираетесь... — начал инмарец и замер с открытым ртом.

Он стоял в углу большого шатра. Вокруг овального стола, заваленного картами, совещались люди в военной форме. "Лирийцы", — ужаснулся принц и схватился за меч, решив, что Олефир предал его. Но в ту же секунду карты вспыхнули, заставив офицеров отпрянуть, и на сером от пепла столе возник Дмитрий. Он обвёл лирийцев холодными белыми глазами, улыбнулся, и шатёр огласился испуганными криками. И крики стали ещё пронзительнее, когда с пальцев мага сорвались огненные молнии, и троих человек разорвало на части. Оставшиеся в живых офицеры в панике ринулись к выходу, но невидимый щит преградил им дорогу, и лирийцы беспомощно заметались по шатру.

Не в силах даже вздохнуть, Ричард с ужасом наблюдал, как огненные снаряды Димы настигают магов одного за другим, превращая их в бесформенные куски мяса. Стены и пол шатра залила кровь. Повсюду валялись куски человеческих тел, а в воздухе витал едкий запах палёного мяса и дыма. Принца замутило. Расправа над командным составом Лирийской армии продолжалась несколько минут, но они показались ему вечностью. Ричард участвовал в боях и не раз видел и изуродованные трупы, и страшные раны, но то, что творилось на его глазах сейчас, было не сражением, а визитом голодного волка в овчарню.

Окутанный холодным белым светом, Дмитрий возвышался над кровавым месивом тел и жадно втягивал ноздрями воздух. По спине принца пробежали мурашки: в живых остался только он и он был следующей жертвой. Сияющие белые глаза нашли его. Дима медленно поднял руку, и Ричард потянулся к мечу, понимая, что не успеет достать его из ножен, но маг не ударил. Он вгляделся в лицо инмарца, опустил руку и, спрыгнув со стола, скользящим шагом покинул шатёр.

На улице его встретили лирийские боевые маги. В Диму полетели чёрные диски и шары, но он лишь расхохотался, и снаряды бумерангами вернулись к своим создателям, принеся им жуткую, но быструю смерть. Уцелевшие кинулись прочь, и ученик Олефира не спеша двинулся за ними. С блаженной улыбкой он посылал вслед магам смертоносные снаряды, и истошные крики возвещали о том, что все они точно попадают в цель.

А Ричард стоял у полога шатра, наблюдая, как гибнет элитная гвардия царя Лирии, и проклинал тот день, когда Инмар решил обратиться за помощью к королю Годара.

Внезапно Дмитрий остановился и прислушался — хозяин звал его. Он попытался унять свет в глазах, однако запах крови и вид растерзанных тел опьянили его. И вместо того, чтобы погаснуть, глаза мага разгорелись с новой силой. Повинуясь безотчётному порыву, он провёл рукой по своей забрызганной кровью одежде, лизнул ладонь и счастливо улыбнулся.

— Ещё... — прошептал он и... вместе с Ричардом оказался в кабинете короля Годара.

— Я приказал тебе уничтожить только штаб! — взревел Олефир и залепил ученику пощёчину.

— Простите, хозяин.

— Приди в себя!

Ричард со смесью злобы и восхищения смотрел на короля: "Он не боится его! Но как он справится с ним? Дима невменяем!" Между тем огонь в глазах Дмитрия притух, но не исчез, и это привело Олефира в бешенство. Он сбил ученика с ног, склонился над ним и накрыл ладонью сверкающие белизной глаза. Дима заорал благим матом и забился в судорогах, а по его щекам потекли струйки крови.

— Ты ослепнешь, если не успокоишься, мальчик.

Дмитрий последний раз дёрнулся и потерял сознание. Король Годара выждал ещё несколько секунд, отнял ладонь от его лица, и Ричард содрогнулся, увидев на месте белых глаз зияющие кровавые раны.

— Он ослеп?!

Олефир резко обернулся:

— Ты ещё здесь?! Отправляйся в Зару и расскажи отцу о том, что видел в Маре! Я буду в Инмаре завтра утром! — Ричард исчез, а маг-путешественник вновь склонился над Димой и приказал: — Вставай!..

Через день война между Лирией и Инмаром закончилась полной и безоговорочной победой Годара...

— Что ты застыл? — Артём ткнул Ричарда в бок: — Что с Димой делать будем?

Инмарец взглянул на ослепительно-белую букву "О" в рубиновой глубине камня, перевёл взгляд на бледное лицо мага и пожал плечами:

— Ничего. Отлежится и вернётся в Керон.

Артём почесал затылок: оставлять Диму, не сказав ему даже спасибо за урок не хотелось, но и признаваться Ричарду в своей симпатии к Смерти было чревато... "А ещё сбежавшая Хранительница..." Временной маг переступил с ноги на ногу, вздохнул и вместе с принцем перенёсся в Лайфгарм.

В опустевшей комнате стало тихо, и Стасины создания осмелели. Сначала они расползлись по комнате, с интересом изучая обломки мебели, клочки обоев и осколки посуды, а потом сгрудились вокруг бездыханного мага, принюхиваясь к его дару. Появление Фёдора напугало зверушек до полусмерти. Учуяв опасность, они рванули прочь, попытались забиться в щели и под уцелевшее кресло, но спастись им было не суждено: огненные нити гигантской паутиной оплели комнату и уничтожили плоды Стасиных экспериментов. Когда же истошные визги и писки стихли, Фёдор скрестил руки на груди и стал рассматривать Диму, точно прикидывая, что с ним делать. Наконец он улыбнулся, обнаружив то, на что рассчитывал, произнёс заклинание, и ученик Олефира открыл глаза. Увидев рядом с собой высшего мага, Дмитрий вздрогнул и внутренне собрался, готовясь отразить атаку.

— Не трусь, малыш, я не обижу тебя. Ты нужен мне живым.

Стараясь двигаться медленно и осторожно, Дима сел и напряжённо вгляделся в лицо Фёдора. Именно он был повинен в безумии мага-экспериментатора, которое больше двух лет не могли излечить лучшие маги Лайфгарма, но сейчас признаков сумасшествия не было. И Дмитрий почувствовал себя так, словно твёрдый пол под ним превратился в хлипкие болотные кочки: "Давно ли он исцелился? Да и был ли безумен? И что такое его пророчество? Если Фёдор затеял свою игру, какую роль он отвёл Хранительнице? Неужели он не понимает, что Стася не готова к борьбе, что она ничего не знает о магии!"

— Почему ты не учил её?

Маг-экспериментатор надменно вскинул голову:

— Не твоего ума дело! Моя дочь в Лайфгарме и теперь Олефиру конец!

— Даже так? — опешил Дима. — А что потом?

— Не суйся в дела высших магов, мальчик! Ты юн и неопытен. Тебя чуть не убил недоучка. Кажется, так ты называешь Тёму? Тебе не стыдно? — насмешливо пожурил его Фёдор и сурово спросил: — Почему ты не убил его?

— Что за радость прибить недоучку? — Не отрывая взгляда от лица врага, Дмитрий медленно поднялся с пола и привёл в порядок одежду. — Артём великовозрастный ребёнок и драться с ним ниже моего достоинства.

— Ребёнок?! Да уж... Слухи о тебе сильно преувеличены, Смерть. Думаю, тебе надо больше практиковаться. Ты убийца, тебе должно быть безразлично, кто перед тобой! С какой стати ты вдруг стал заботиться о детях и бабах?!

Дима с ненавистью посмотрел на высшего мага: "Надо же, как он любит дочь. Баба..." — И начал медленно поднимать руку.

— Уймись, — расхохотался Фёдор. — Тебе нужно спешить. Хранительница вот-вот прибудет в Керон!

Дмитрий побледнел и опустил руку.

— Так-то лучше! Тебе ещё учиться и учиться, сопляк. Возьми у Маргарет блокнот и полистай на досуге. Мой опус отучит тебя отвлекаться по пустякам.

— Не знаю, что ты задумал, но я буду защищать её даже от тебя!

— Да, кто тебе позволит, щенок? Будешь делать, что прикажут! Пошёл вон!

Дима вздрогнул, как от пощечины, и в его глазах сверкнул холодный белый свет. Но напасть на высшего мага без приказа он не решился. "Я и так подвёл хозяина, а если ввяжусь в схватку, то никогда не смогу оправдаться перед ним", — подумал Смерть, сияющими глазами взглянул на Фёдора и недобро оскалился:

— Я убью тебя чуть позже. Обещаю!

Ученик Олефира исчез, а маг-экспериментатор довольно улыбнулся, огляделся и покачал головой:

— Вот, молодёжь, ничего за собой не убрали. Придётся, как всегда, мне...

Когда, пару часов спустя, в Петелькино нагрянули представители правоохранительных органов, вызванные бдительными соседями Станиславы, пред ними предстал совершенно обыкновенный деревенский дом, причём каких-либо следов пребывания в нём людей не наблюдалось. Лишь на коньке крыши с гордым видом восседала необычайно большая пёстрая кукушка и раз в полчаса издавала пронзительное "ку-ку". К сожалению, среди стражей порядка не было орнитолога, и странная птица не произвела должного впечатления. Побродив вокруг дома и покрыв отборным матом любителей ложных вызовов, милиционеры погрузились в заляпанный грязью газик и отбыли восвояси.

Глава 8.

Пророчество.

Огромное оранжевое солнце медленно опускалось за горизонт, бросая прощальные лучи на радужный простор Золотых степей. Ни дома, ни деревца, лишь бесконечные, шелковисто-пуховые струи ярко жёлтого цвета разбегались во все стороны под мягким прикосновением игривого ветерка. Над бескрайним золотым ковром беззаботно порхали сотни разноцветных бабочек, их прекрасный танец то быстрый, то не торопливый приковывал взгляд, заставлял отринуть ненужные мысли и полной грудью вдыхать сказочное благоухание трав.

"Я дома!" — подумала Хранительница и весло рассмеялась.

— Чему ты радуешься? — раздался за её спиной недовольный голос.

Стася обернулась и с изумлением уставилась на бывшего мужа:

— А ты что здесь делаешь?

— Я?! — Валентин захлебнулся негодованием. — Я?! Я пытался спасти тебя от этих головорезов, а ты затащила нас куда-то под Караганду!

— Не мели ерунды! Ты же прекрасно видишь, это — не Казахстан.

— Значит, Африка... — расстроено выдал землянин и хлюпнул носом. — Моя мамочка сойдёт с ума... Немедленно возвращай нас обратно!

Он вскинул голову и со злостью топнул ногой.

— Боюсь, из этой Африки я тебя вытащить не смогу.

— Как не сможешь? Почему? Моя мама будет очень недовольна! Бедная мамочка! Верно она говорила: с тобой я пропаду!

— Похоже, на этот раз, твоя дорогая мамочка не ошиблась. Ты не понял? Мы не на Земле!

Валентин опустил глаза и некоторое время напряжённо размышлял, разглядывая мыски ботинок, а потом бочком приблизился к Стасе и приторно-ласково произнёс:

— Ради Бога, не волнуйся. Скоро мы найдём местных жителей и узнаем, где наше посольство. Всё будет хорошо, лапушка.

— Идиот! Мы в Лайфгарме, на моей родине!

Валечка с подозрением прищурился:

— Ты родилась в Москве, сама говорила.

— Теперь я знаю, что это не так.

— Стасенька, только не говори, что ты инопланетянка, это плохой признак, — умоляюще произнёс Валентин и с сочувствием погладил её по плечу.

— Значит, по-твоему, я свихнулась? Хорошо же ты обо мне думаешь!

Хранительница с досадой покачала головой и зашагала вперёд.

"Господи, помоги мне найти врача, и как можно скорее!" — мысленно воззвал Валечка и засеменил за Стасей, раз за разом, повторяя себе, что ничего страшного не произошло, что он просто путешествует по Африке в компании бедной сумасшедшей женщины.

Через некоторое время путники наткнулись на узкую тропинку, лёгкой змейкой вьющуюся по травяному морю. Стася скинула тапочки, босыми ногами ступила на тёплую светло-коричневую землю и бодро пошла дальше, чувствуя себя необычайно лёгкой, почти воздушной, и бесконечно счастливой. Восторг и ликование переполняли её, и Хранительнице захотелось поделиться своим счастьем с каждой травинкой и бабочкой, с пылающим апельсиновым солнцем и пронзительно синим небом. "Я — Стася! Я — Хранительница! Я — принцесса! И я — дома!" — повторяла она про себя и широко улыбалась незнакомому, но щемяще родному миру.

— Я Стася, — тихо пропела Хранительница, и её имя прозвучало волнующей мелодией. По золотому ковру пробежала рябь, над головой закружилось радужное облако бабочек — степь с любопытством ждала продолжения мелодии. "Ещё, ещё, смелее", — казалось, просили травы, и оранжевое солнце вторило им. Стася не посмела обмануть их ожиданий, встряхнула рыжими волосами и запела. Апельсиновый круг вспыхнул как шаровая молния, а золотое море замерло, впитывая завораживающую мелодию. Воздушной походкой Хранительница скользила по узкой тропинке и пела, пела, пела.... Когда же она замолчала, оранжевое солнце померкло и заскользило к горизонту. Разноцветное облако бабочек салютом взвилось в поднебесье, а степные травы тихонько зашелестели, благодаря за доставленное наслаждение. Стася счастливо улыбнулась и запела вновь, не обращая внимания на косые взгляды бывшего мужа.

Валечка понуро брёл по тропе. "Без еды, без денег, без крыши над головой, в чистом поле, в неизвестной стране, — причитал он, не поднимая глаз и не замечая окружающего великолепия. — Угораздило же меня! Говорила мне мамочка, предупреждала... И чего я в ней нашёл: тощая, как селёдка, мелкая, как килька... Чёрт, как есть хочется!" Валентин сердито поморщился, посмотрел в спину Стаси, но выразить недовольство вслух не решился. Мамочка рассказывала ему, как опасны психически неуравновешенные люди, а уж в периоды обострения от них можно ждать всего, что угодно. "Вернусь в Москву, на пушечный выстрел к ней не подойду!" — поклялся Валентин и ускорил шаг, чтобы не отстать от бывшей жены.

Солнце скрылось за горизонтом, небо потемнело. Травяной ковёр приобрёл оттенок спелого мёда, а Станислава и Валентин всё шли и шли, сами не зная куда. Хранительница больше не пела. Она всматривалась вдаль, будто что-то ища, и вдруг обернулась:

— Смотри, кажется, там костёр.

Она указала на мерцающую впереди красную точку, и Валентин устало проворчал:

— Неприятности не заставили себя ждать.

— Какой ты, Валя, пессимист, — укоризненно покачала головой Стася и решительно пошла на далёкий отблеск огня: несмотря на мрачные прогнозы Димы, она была уверена, что в Лайфгарме с ней не случится ничего плохого.

— Я никуда не пойду, это — бандиты!

— Как хочешь, — безразлично отозвалась Стася и зашагала быстрее.

— Ты меня бросаешь?! — возмутился Валечка, но не получив ответа, скис и припустил за бывшей женой: остаться в ночной степи одному показалось ему страшнее, чем общаться с разбойниками. "Господи, сколько маньяков свалилось на мою несчастную голову! И выпить нечего!" — с горечью подумал он и мысленно попросил прощения у мамочки.

Чем ближе путники подходили к костру, тем спокойнее становилась Станислава и мрачнее Валентин. Вскоре глазам предстали расставленные кругом повозки, над которыми пёстрыми башнями возвышались пять больших шатров. В центре лагеря горел огромный костёр, а возле него с жаром спорили несколько подростков. "Дети? Одни? Ночью?" Но тут огонь полыхнул особенно ярко, и Стася чуть не вскрикнула: лица "детей" украшали роскошные длинные бороды. "Гномы!" — почему-то обрадовалась она и устремилась к костру.

— Стой! Кто идёт?!

— Друзья, — быстро ответила Хранительница и остановилась.

Из-за крытой повозки выступил коренастый гном в сверкающем рогатом шлеме, серебристой кольчуге и с увесистым молотом наперевес. Закинув оружие на плечо, он недоверчиво посмотрел на незваных гостей:

— Чьи вы друзья?

— Ваши.

Гном всмотрелся в Стасино лицо, окинул цепким взглядом Валечку, и недоверие на его бородатой физиономии сменилось восхищением.

— Свершилось! — что есть мочи заорал он, привлекая внимание товарищей.

Хранительница испуганно отшатнулась:

— Что свершилось?

Но гном, в порыве восторга, уже тащил её за собой. Стася не вырывалась — ей было крайне интересно. Валечка семенил рядом и вздыхал так, словно его вели на эшафот. Он мысленно прощался с мамочкой и жизнью.

Когда Хранительница оказалась возле костра, гномы в благоговейном молчании воззрились на её блестящие рыжие локоны, а самый представительный и богато одетый из них с золотым молотом на поясе шагнул вперёд и с почтительным поклоном произнёс:

— Доброй ночи, принцесса Маргарет! Мы рады приветствовать Вас в Золотых степях Лайфгарма! Я Вин ван Гоген — посол Содружества Гномов ко двору инмарского короля Леонида Степенного! — Неожиданно для Стаси, гном повернулся к Валечке и отвесил ему не менее церемонный поклон: — Мы рады приветствовать и тебя, Солнечный Друг Хранительницы! Мы с нетерпением ждали вас обоих!

Поняв, что убивать и грабить его никто не собирается, Валечка приосанился, важно кивнул Вин ван Гогену и с достоинством вымолвил:

— Я тоже рад приветствовать вас, господа. Надеюсь, завтра вы доставите нас в российское посольство.

— Конечно, Солнечный Друг, мы доставим Вас туда, куда прикажет Хранительница, — поглаживая роскошную бороду, степенно ответил гном.

— Отлично! — Валентин приблизился к ван Гогену и дружески хлопнул его по плечу: — Раз с формальностями покончено, давайте ужинать! С утра маковой росинки во рту не было, а как говорит мамочка: "Регулярное питание — шаг в сторону от гастрита!"

Вин ван Гоген усмехнулся и широким жестом пригласил дорогих гостей в шатёр. На застланной коврами земле были расставлены разнообразные кушанья. Гномы и их гости расселись на мягких пуховых подушках и без церемоний приступили к позднему ужину. Стася и Валечка с удовольствием отведали простые, но сытные блюда местной кухни: паштет из печени высокогорной толсторылой утки; пирог с кашей из инмарского пупырчатого гороха; колбасу из мяса пещерного двухголового крольчака. Гномьи кушанья имели аппетитный вид и приятный, изысканный вкус, а молодое лирийское вино из садовой бедуники, которым Хранительница и Солнечный Друг запивали необычную для землян еду, и вовсе было выше всяких похвал.

Когда же гости насытились, Вин ван Гоген отвёл их к костру, усадил на мягкий, толстый ковёр и вручил кубки с терпким инмарским вином. Гномы взяли в руки маленькие расписные гитары, и первый тягучий аккорд разрушил тишину ночи, улетел, развеялся, потерялся, а за ним, будто в поисках пропавших звуков, потянулась протяжная песнь:

Глубокие пещеры и тайные ходы,

Затерянные клады и залежи руды,

Здесь нет ни дня, ни ночи, ни солнца, ни луны,

Над нашими главами тяжёлые холмы.

Рубиновые звёзды нам освещают путь,

И сладкий звон металла нам не даёт уснуть.

Мы ищем и находим, а прячем — не найдёшь,

Чужак! Иди отсюда, иначе смерть найдёшь.

Мы не стремимся к войнам, хоть всяк имеет меч,

За наше достоянье готовы в землю лечь...

Стася внимала низким хриплым голосам гномов и удивлялась: "Как здорово у них получается! Я бы с таким голосом в жизни рта не раскрыла, а они выводят так стройно и ладно — заслушаешься". Но вот песня закончилась. Последние аккорды словно растворились в пламени костра, и над лагерем воцарилось безмятежное молчание.

Хранительница задумчиво смотрела на огонь, а Валечка смаковал душистое, густое вино и представлял, как завтра, в крайнем случае, послезавтра обнимет мамочку и расскажет ей о своих африканских приключениях. "Она не поверит, — хихикнул про себя землянин. — Может, сувенир ей какой-нибудь купить? Жаль, фотоаппарата нет". Он обвёл глазами рогатые шлемы и серебристые кольчуги гномов, их широкие бородатые лица, пытаясь сохранить в памяти каждую деталь, каждую чёрточку, чтобы его будущий рассказ был всеобъемлющим и колоритным.

Гномы не обращали внимания на изучающие взгляды землянина. Все их мысли занимало чудесное появление Хранительницы и Солнечного Друга. Они во все глаза смотрели на рыжие кудри Станиславы, и Валечка задумчиво сморщил лоб: "Рыжих они что ли не видели? Или рыжий цвет означает здесь что-то особенное?" Он провёл ладонью по своим коротким рыжеватым волосам и опасливо покосился на бывшую жену. Станислава смотрела на пляшущие языки пламени и мечтательно улыбалась. "О маньяках думает", — решил Валентин, допил вино и, причмокнув, умиротворённо произнёс:

— Эх, хороша у вас, кочевников, жизнь! Броди себе по степи туда...обратно... Дыши свежим воздухом. Ни забот тебе особых, ни хлопот. Живи и радуйся! — Он приобнял Вин ван Гогена и, склонив голову ему на плечо, попытался излить душу: — Мы же, жители мегаполисов...

— Только твоих пьяных соплей здесь не хватало! Дать бы тебе по голове чем-нибудь тяжёлым!

Стася раздражённо ткнула Валечку в бок и извиняюще посмотрела на Вин ван Гогена.

— Желание Хранительницы — закон, — с лёгким недоумением в голосе произнёс гном, снял с пояса золотой молот и выверенным ударом отправил землянина в нокаут.

"Пожалуй, в следующий раз, нужно быть осмотрительнее в словах", — подумала Хранительница и, покосившись на распластанное на ковре тело бывшего мужа, как ни в чём не бывало продолжила:

— Как Вы узнали меня, уважаемый ван Гоген?

— Это было нетрудно, Маргарет. Пророчество о Вас обошло весь Лайфгарм.

— Пророчество?

— Именно, принцесса, — степенно ответил гном, встал и, выбросив руку вперёд, торжественно продекламировал: — Внимайте, жители Лайфгарма! Минет две весны, и на стыке Золотые степи Годара примут первый шаг величайшей из Хранительниц. Закатное солнце осенит её путь, и у костра гномов проведёт она первую ночь на родной земле. Утро подарит ей Встречу... — Он умолк и задумался.

— И всё? — нетерпеливо спросила "величайшая из Хранительниц".

— Простите, принцесса. — Гном приложил руку к груди. — Я вновь переживаю судьбоносный момент нашей предсказанной, но, тем не менее, волнительной встречи. — Он опять принял вдохновенную позу и продолжил: — Они придут вместе: Солнечный Друг и Хранительница, ибо судьбы их сплетены воедино. Вечный спутник помогает, мешая. Но придёт время, и он встанет за спиной Хранительницы, как опора её и защита. И под эгидой Солнечного Друга будет она вершить судьбу Лайфгарма. Порядок и Хаос, Мир и Война — всё в хрупких руках Хранительницы. Склоните же головы перед величайшей из Хранительниц, ибо не признавших её власть ждёт смерть.

Вин ван Гоген замолчал, и глаза его наполнились слезами благоговения. Он смотрел в землю и благодарил Судьбу за оказанную ему честь — первым встретить легендарную Хранительницу и её Солнечного Друга, положив тем самым начало исполнению пророчества.

Стася испуганно таращилась на гнома: "Так вот почему отец говорил о выборе! Я должна была выбрать себе Солнечного Друга! Нужно было идти с Димой! — Она посмотрела на Валечку и скривилась. — Вот прицепился, зараза!"

— Уберите его с глаз моих! — зло выпалила Хранительница и отвернулась.

В мгновение ока гномы завернули Валентина в одеяло и перенесли в шатёр, а Стася глубоко вздохнула, повернулась к Вин ван Гогену и попросила:

— Расскажите, пожалуйста, о своём народе.

Гном польщёно улыбнулся:

— А ведь, Вы, принцесса, никогда не встречали таких, как мы. Видимо, мир, где Вы жили, сильно отличает от Лайфгарма.

— Вы правы, Вин.

— Что же Вам рассказать?.. — задумчиво протянул ван Гоген и, погладив густую бороду, начал: — История гномов насчитывает века. Когда-то мы жили по всему Лайфгарму. Наши предки селились не только в горах, но и в долинах, лесах, возле озёр. Там и сейчас сохранились отдельные селения, но, в основном, мы живём на севере, в горах Инмара. Наш народ издревле славился своими кузнецами, рудокопами и ювелирами. У нас нет отдельного государства, но существует Содружество Гномов, живущее по неписаным законам предков. Оно объединяет всех гномов Лайфгарма, невзирая на их местожительство. Раз в сто лет мы избираем главного гнома, который представляет интересы Содружества в Инмаре, Лирии и Годаре. Десять лет назад этой чести удостоился я. — Ван Гоген любовно погладил золотой молот, а лицо его преисполнилось гордости. — Мы — мирный народ, принцесса, но не все это понимают. Многие считают нас воинственными из-за древнего обычая всегда носить при себе оружие. Для нас же это своеобразный знак принадлежности к тому или иному клану, той или иной социальной группе. Хотя, все мы, даже женщины, умеем сражаться. А сейчас это особенно важно, поскольку последнюю четверть века в воздухе витают завиральные идеи о превосходстве людей над другими расами. Долгое время мы считали это происками Олефира, но, вступив с ним в переговоры, выяснили, что он на нашей стороне. Более того, король Годара ратует за создание отдельного государства гномов, где никто не посмеет посягнуть на наши права и достояние. Наше посольство направляется в Инмар с ультиматумом королю Леониду. Мы потребуем отделения северных земель Инмара и передачу их гномам.

— Но это же война!

— Пусть! — Вин ван Гоген твёрдо посмотрел в растерянные изумрудные глаза: — А на чьей стороне Вы, Маргарет?

Хранительница выдержала его взгляд и спокойно произнесла:

— Не прошло и суток, как я появилась в Лайфгарме, а Вы уже требуете от меня принять чью-то сторону.

— Завтра.

— Что завтра?

— Завтра произойдёт Встреча, — прошептал гном и, вежливо пожелав гостье спокойной ночи, направился к шатру.

Хранительница осталась сидеть у костра. Она достала из заднего кармана джинсов блокнот отца и, вяло полистав его, положила рядом с собой. Обхватив колени руками, Стася отрешенно посмотрела на умирающий огонь и прошептала:

— Я здесь, любимый, и мы скоро встретимся...

"Ты здесь, и мы скоро встретимся... Но достоин ли я твоей любви?" — думал Дмитрий, стоя перед Олефиром.

Он пытался адекватно оценить своё поведение на Земле, чтобы хоть как-то оправдаться, но при воспоминании о Хранительнице, мысли путались и расползались, как гнилое полотно, а перед глазами вставало милое растерянное лицо, обрамлённое рыжими вьющимися волосами. Дима пробовал воззвать к здравому смыслу, напомнить себе, что он всем обязан учителю, что Олефир повелитель Смерти, а Смерть не должен оставаться без хозяина — тщетно! Один взмах пушистых ресниц, и самоконтроль рушился, как карточный домик. "Только бы он не убил меня. Мёртвым я не смогу ей помочь", — подумал маг и украдкой посмотрел на учителя, который вот уже полчаса стоял возле окна и задумчиво теребил густую бахрому тёмно-красной шторы.

Почувствовав на себе взгляд, Олефир обернулся.

— Предатель! — Он стремительно шагнул к ученику и, замахнувшись, рявкнул ему в лицо: — Я столько лет возился с тобой, а ты променял меня на смазливую девчонку!

Пощёчина, усиленная магией, не только оставила на щеке Димы кровоточащую рану, но и пронзила тело жгучей болью. Маг пошатнулся, с трудом сдержав крик: если бы он закричал, Олефир усилил бы боль, а потом без конца припоминал бы ему проявление слабости. Прошло несколько долгих минут, прежде чем заклятье развеялось. Но боль ушла так резко, что Дима чуть не упал.

— Простите... — прошептал он, едва шевеля онемевшими губами.

— Значит, ты сознаёшься в предательстве?!

Дмитрий сглотнул горький сухой комок и с усилием выдавил:

— Я не предавал Вас, хозяин.

Олефир вцепился пальцами в его подбородок, заставил поднять голову и пронзительно посмотрел в испуганные и растерянные голубые глаза:

— Кого ты пытаешься обмануть? Я знаю тебя лучше, чем ты сам. Я вижу тебя насквозь. Ты предал меня, Дима!

— Простите... — пролепетал ученик, не смея отвести взгляд от бесконечно яростных и невыносимо разочарованных глаз хозяина.

"Как я посмел обмануть моего благодетеля?" — подумал он, и, когда Олефир ворвался в его сознание, с готовностью показал всё, что происходило на Земле. Дима молился лишь об одном: сохранить в секрете зеркальный щит, скрывающий мысли о Тёме. Ирреальная дружба с временным магом была единственной тайной, единственной слабостью боевого мага, о которой не следовало знать никому, даже хозяину...

К счастью, Олефир не увидел зеркального щита, но и того, что открылось, было больше чем достаточно. Желание обладать Хранительницей занимало все мысли Димы. И это были не похотливые мысли некоронованного годарского принца, а нормальное людское стремление обрести семью. Он влюбился, и человеческие чувства, казалось бы, давно и бесповоротно загнанные в глубины сознания, стали всплывать на поверхность. "Жаль, что нельзя сделать так, что бы твои глаза всегда оставались белыми", — с досадой подумал Олефир и оттолкнул ученика:

— Предатель...

Дима рухнул на колени:

— Я Ваш навеки, хозяин. Я Ваше оружие, и буду верно служить Вам. Я больше никогда не предам Вас, хозяин.

Маг отвернулся от ученика и подошёл к окну. Отодвинув тяжёлую штору, он уставился на город, расстилающийся у подножья замка, и тихо произнёс:

— Ты ранил меня в самое сердце, Дима. Двадцать лет я воспитывал тебя как родного сына. Я дал тебе образование, положение в обществе, богатство. Я всей душой надеялся, что настанет час и твоё ученичество закончится. Ты станешь таким же хорошим магом, как я, и мы, наконец, сможем говорить на равных. До сегодняшнего дня я верил в тебя, мальчик мой...

Голос Олефира сорвался. Маг отвернулся от окна, подошел к низкому столику, на котором стоял кувшин с вином и серебряный бокал. Он наполнил бокал до краёв, залпом осушил его и, словно обретя силу, твёрдым и бесстрастным голосом продолжил:

— Как только Артём и Ричард ушли, Лайфгарм закрылся. Ни я, ни другие высшие маги не видели, что происходит на Земле. Однако, в отличие от прочих членов Совета, я был совершенно спокоен. Я был уверен, что ты обольстишь Хранительницу, станешь её Солнечным другом, и, вместо Золотых степей, приведёшь в Керон. Тогда бы пророчество начало рассыпаться, я воспользовался бы этим и оставил Фёдора с носом. Но, увы... — Маг тяжело вздохнул и опустился в кресло. — Твоя предательская любовь погубила мой план. Если бы я наблюдал за тобой, то вернул бы тебя в Лайфгарм после первой же встречи с Хранительницей. — Олефир скрипнул зубами и сжал в руке пустой бокал. — Твоя любовь лишила тебя разума, Дима! Ты вёл себя, как неразумный юнец. Всё, чему я учил тебя столько лет, вылетело из твоей головы за минуту. Ты не почувствовал опасности. Ты ни разу не взглянул на Лайфгарм, а ведь мир закрылся не просто так. Но тебе было не до родного мира! Ты спасал Хранительницу! От чего или от кого, позволь тебя спросить? Отвечай!

— Я не хотел, чтобы она страдала... — еле слышно произнёс Дима, и Олефир горько усмехнулся:

— А чего ты хотел? Чтобы она вышла за тебя замуж, нарожала детишек, и вы долго и счастливо жили бы в её убогой квартирке. Утопия! Будь у меня время, я бы умышленно позволил тебе так поступить, потому что через пару месяцев ты, так же как сейчас, ползал бы у меня в ногах, вымаливая прощение. Но времени на уроки нет, и ты прекрасно это понимаешь. Пророчество экспериментатора запущено! И пока всё идёт по его плану, а значит, во вред нашему. К тому же, теперь я сильно сомневаюсь, что Федя произнёс пророчество, будучи безумным. Да и был ли он безумным? Может, день-другой! Понимаешь, что это значит, Дима? Говори!

Чуть приподняв голову, Дмитрий с благоговейным трепетом посмотрел на учителя. Олефир ждал от него ответа. И ответ был очевиден. "Почему я раньше не подумал об этом?"

— Вот именно, почему? Почему ты вдруг разучился думать, анализировать? Почему тебе не пришло в голову сесть и поразмыслить о столь внезапно охватившем тебя чувстве?

— Я... — Дима до боли закусил губу. — Я...

— Не мямли! — рявкнул Олефир, и, глубоко вздохнув, ученик заговорил ровным бесстрастным тоном:

— Фёдор создал заклятие, а не пророчество. Но, благодаря искренней вере лайфгармцев в мага-экспериментатора, его заклятие обрело силу пророчества и теперь влияет на мир, подстраивая наши деяния под себя. И... — Дмитрий на миг запнулся, но потом твёрдо закончил: — Возможно, моя любовь к Хранительнице, тоже результат действия заклятья-пророчества.

— Скорее всего. — Олефир ободряюще улыбнулся ученику, но почти сразу лицо его потемнело, а голос стал суровым: — Однако это не оправдывает твоего предательства, Дима. На мой взгляд, ты зашёл слишком далеко. Как ты посмел заговорить с высшим магом? И кто дал тебе право спорить с ним и угрожать? А твоя схватка с временным магом? Это же надо было додуматься обучать разгильдяя и недоросля боевым заклинаниям! А если он Корнея, к примеру, убьёт? Думаешь, высшие маги не поймут, откуда ноги растут? Знаешь, какой визг поднимется?

— Я сумею защитить Вас от Совета!

— А мне это надо? Я вообще не собирался затевать разборки с коллегами! Но тебе плевать на мои планы! А может, у тебя собственных полно? А что, убьёшь учителя, потом высших магов, посадишь Хранительницу на престол, устланный кожей своего благодетеля, и будешь с умилением смотреть, как временной маг шалит со смертоносными заклинаниями! — Олефир отшвырнул бокал и навис над учеником, бешено сверкая глазами. — И что дальше, Смерть? Зальёшь Лайфгарм кровью и сдохнешь сам? Кто, кроме меня, может остановить тебя? Отвечай!

Лицо Димы стало мертвенно бледным, а глаза словно припорошило снегом.

— Никто, хозяин, — выдавил он и уткнулся лицом в мягкие замшевые сапоги.

— Дошло, наконец, — проворчал высший маг, досадливо глядя на дрожащего ученика.

Смерть снова был в его власти, но, возвращая своё оружие, Олефир играл на его чувствах и ещё больше разбудил в ученике человека. Дмитрий буквально утопал в эмоциях: его раздирали раскаяние и сожаление, презрение к себе и жажда искупить вину. И всё это из любви к хозяину. Сейчас он как никогда был предан ему. У Олефира даже мелькнула мысль, отправить Смерть убить Хранительницу, но он подавил искушение. Нагнулся, по-хозяйски потрепал ученика по волосам и залечил кровавую рану на его щеке:

— Хочется верить, что когда-нибудь я снова смогу доверять тебе, мальчик.

Дмитрий потёрся здоровой щекой о его сапог, робко поднял голову и с жаром произнёс:

— Клянусь, я больше никогда не разочарую Вас!

— Встань! — приказал маг, и Дима вмиг оказался на ногах. — Я дам тебе шанс вернуть моё расположение, мальчик мой. Ты...

— Вернулся, наконец! — раздался с порога гневный голос королевы Алинор. Пылающим взглядом изумрудных глаз она обвела кабинет мужа и нахмурилась. — А где Хранительница?

— В Золотых степях, — раздражённо ответил Олефир. Он обожал жену, но сейчас её появление было некстати.

Алинор бросила на Диму высокомерный взгляд, приблизилась к мужу и заговорила страстно и твёрдо:

— Ты слишком полагаешься на эту безродную тварь, мой король! Ты — великий маг! И только тебе под силу обуздать Хранительницу! А лучше — убить её! Я верну себе Ключ и открою для тебя Источник! Ты напьёшься волшебной воды и станешь повелителем мира!

Слова королевы ошеломили Дмитрия. Из глубины сознания всплыл образ возлюбленной: трогательные, наивные глаза, рыжий ореол волос и приоткрытые в ожидании его поцелуя губы... Кровь застучала в висках и, забыв о только что данной клятве, Смерть поднял холодные белые глаза на Алинор: "Я не позволю убить Стасю! Лучше я убью тебя!"

Олефир прочёл его мысли, выбросил руку вперёд, и воздушная волна впечатала Смерть в стену.

— Даже так... Хуже, чем я думал... — угрюмо прошептал он, ослабил заклинание, и Дима сполз на пол. Высший маг смотрел в распахнутые голубые глаза и скрипел зубами от бессилия. — Ничтожество. Грош цена твоим клятвам!

Превозмогая боль, Дима поднялся. Удар о стену отрезвил его. Стасин образ растаял, и мага охватило отчаяние. Он вновь был готов поклясться учителю в любви и верности, но знал, что Олефир больше не поверит ему. Плечи поникли, руки безвольно повисли, взгляд упёрся в пол — Дмитрий ждал боли, он хотел, чтобы хозяин избил его, облегчив тем самым душевные муки, но тот лишь смерил ученика скорбным взглядом и повернулся к жене:

— Я счастлив, что ты пришла, любимая, — ласково произнёс он, и восхищённая улыбка заиграла на тонких правильных губах.

Алинор грациозно опустилась в кресло и с превосходством посмотрела на Дмитрия:

— Расскажи о Маргарет!

Дима вздрогнул: перед глазами вновь, как живая, встала Хранительница. Маг гнал её образ, но Стася продолжала стоять перед ним и призывно улыбаться. Чувствуя, как по лицу разливается краска стыда, Дмитрий опустил голову ещё ниже, позволив волосам упасть на лицо, словно они могли защитить его от хозяина и, с трудом подбирая слова, заговорил:

— Она обыкновенная... А её попытки заняться магией выглядят жалкими... Она не умеет использовать силу Ключа...

— Кретин! — зло прошипела Алинор и обратилась к мужу: — Ты не находишь, дорогой, что твой ученик туповат и косноязычен? Сколько он пробыл на Земле? День? Два? Он отсутствовал почти неделю! И что я слышу? Она обыкновенная. Браво! Милый, тебе не надоело держать рядом с собой идиота?!

Олефир бросил скептический взгляд на белого, как мел, Диму, подошёл к жене и как бы в задумчивости произнёс:

— Встреча...

Несколько секунд супруги пристально смотрели друг на друга, и в их взглядах были и молчаливая просьба, и ответное согласие, словом, полное взаимопонимание. Потом королева поднялась и шагнула к мужу.

— Спасибо, любовь моя, — прошептал маг и запечатлел благодарный поцелуй на её запястье: "Как удачно я околдовал тебя, милая. Твои любовь и преданность безграничны!"

— Прежде чем я уйду, любимый, хочу сообщить тебе то, зачем я, собственно, и пришла. — Алинор мягко улыбнулась, нежно коснулась ладонью щеки Олефира и тихо сказала: — Слухи о Марианне подтвердились. Ты был абсолютно прав, дорогой. Она действительно шпионка Геласия и его любовница, между прочим.

— Вот наглая дрянь. Я же предупреждал её, что врать высшему магу опасно.

Олефир вновь склонился к запястью Алинор и приник губами к благоухающей гладкой коже. Королева затрепетала от вожделения и вплотную придвинулась к мужу:

— Я хочу увидеть, как она умрёт.

— Само собой, — кивнул маг, обнимая жену, и приказал: — Тащи сюда Марианну, Дима.

Это был шанс услужить хозяину, и Дмитрий молниеносно выполнил приказ. Он вырвал фрейлину из рук служанок, которые переодевали её к ужину, и поставил перед Олефиром. Алинор хищно взглянула на полуодетую женщину, надменным жестом поправила сползшее с её плеча платье и, выскользнув из объятий мужа, удобно устроилась в кресле.

Марианна окинула тревожным взглядом королевскую чету, кокетливо улыбнулась Дмитрию и присела в глубоком реверансе, зная, что даже в неприбранном виде выглядит соблазнительно прекрасной.

— Ты действительно прекрасна, Мари.

Олефир сжал плечи девушки, поднял её и стал бесцеремонно рассматривать тонкую полногрудую фигуру. Откинув длинные пшеничные волосы, он пробежался пальцами по высокой шее, бархатной щёчке, обрисовал контур пухлых, нежно розовых губ и с сожалением посмотрел в тёмно-голубые глаза:

— Нам с Геласием будет не хватать тебя, детка.

Марианна покосилась на улыбающуюся Алинор и задрожала, поняв, что живой из кабинета не выйдет. Собрав остатки мужества, она выпрямилась и гордо вздёрнула подбородок:

— Я свободная женщина и приглашаю на своё ложе, кого захочу! Разве это преступление?

— Что ты, детка! — оскалился Олефир и крепко прижал к себе фрейлину. — Но ты обманула меня, дорогая, и я должен тебя наказать. — Он развернул Марианну лицом к Дмитрию. — Мой воспитанник давно положил на тебя глаз, но не решался перебежать мне дорожку. Теперь же, когда между нами всё кончено, ничто не мешает ему насладиться твоими прелестями.

Глаза фрейлины удивлённо распахнулись. Наказание слишком уж походило на награду: керонские дамы, удостоившиеся внимания Его высочества, с придыханием рассказывали о часах, проведённых в постели с ним.

Олефир легонько подтолкнул её в спину, и Марианна пошла к Дмитрию, заворожено глядя в его притягательно красивое лицо. Дима развёл руки, и фрейлина упала в его объятья, подставляя приоткрый рот для поцелуев. Краем сознания она ощущала презрение Алинор и непонятную сосредоточенность Олефира, но едва руки Димы заскользили по телу, освобождая его от одежды, девушке стало плевать, что за ней наблюдают. Она закрыла глаза и отдалась на волю неожиданного любовника, тая и растекаясь, как льдинка под лучами весеннего солнца. Кожа покрылась тёплым, липким потом, в ушах зазвенело, но Марианна продолжала извиваться в руках мага, истово отвечая на его ласки.

Алинор чувственно вздохнула. Олефир бросил быстрый взгляд на жену и вернулся к созерцанию казни: длинные аристократические пальцы Смерти медленно и тщательно размазывали кровь по изнывающему от желания телу девушки, и холодный белый свет в его глазах разгорался всё ярче. "Пусть почувствует боль", — мысленно приказал Олефир, и Марианна дико закричала.

Фрейлина распахнула глаза, и крик перерос в звериный вой: то, что она принимала за пот, оказалось её собственной кровью. Но стоило девушке взглянуть на Дмитрия, вой оборвался. У воспитанника короля не было лица, на его месте пылало холодное белое солнце. Это стало последним, что увидела Марианна. Холодное солнце выжгло ей глаза, и несчастная визгливо заскулила, моля палача прервать её муки. Смерть поднял голову и вопросительно посмотрел на хозяина.

— Продолжай.

Смерть поклонился и швырнул девушку на пол. Олефир с каменным лицом пронаблюдал, как его ученик извращённо и грубо изнасиловал полуживую фрейлину, а потом разрезал её на куски, тщательно следя за тем, чтобы она до последнего чувствовала боль. То, что осталось от девушки испустило последний вздох, и Смерть вытянулся перед хозяином. По его губам блуждала пьяная улыбка, а благодарные глаза сияли ярче прожекторов.

Олефир мысленно скривился: "Жаль, что ты не можешь остаться в таком состоянии навсегда. Твоя человеческая часть — твои оковы, Смерть". Высший маг позволил себе немного полюбоваться идеальным оружием, преданным ему до мозга костей, а потом тихо приказал:

— Прибери за собой, Дима.

Белый свет мгновенно погас, и взгляд холодных голубых глаз замер на кровоточащих кусках плоти. Дмитрий не испытывал ни сожаления, ни раскаяния в убийстве — в этом заключалась его служба, но при мысли о том, что Стася может увидеть Смерть за работой, мага прошиб ледяной пот: "Не хочу! Она не поймёт. Она возненавидит меня..."

"Если бы. Эта девчонка так же упряма, как её мать!" — раздражённо усмехнулся Олефир, подал руку жене, помогая подняться из кресла, и когда они оказались лицом к лицу, пристально взглянул ей в глаза. Алинор понимающе кивнула и сжала ладонь мужа.

А Дмитрий тем временем уничтожил останки фрейлины и с тихой завистью посмотрел на королевскую чету. Алинор и Олефир виделись ему единым целым. Казалось, супруги существуют один в другом, и никто не в силах разрушить их союз. Маг ощутил себя лишним, ибо в этой всепоглощающей любви не было места никому: люди, маги, гномы служили им лишь инструментами для достижения целей. "Стасе повезло, что она не жила с матерью, — тоскливо подумал он и опустил голову: — Стася..." На душе потеплело. Дмитрий вспомнил растерянное и, одновременно, восхищённое лицо возлюбленной, её изумрудные, полыхающие то гневом, то радостью глаза, сладкие губы...

— Хватит мечтать, болван!

Резкий окрик Алинор развеял восхитительно нежный образ. Дмитрий виновато покосился на хозяина и уткнулся взглядом в пол. Просить прощения не имело смысла...

Олефир посмотрел на ученика и прищурился, размышляя, можно ли заставить его забыть о любви или, что ещё лучше, превратить любовь в ненависть и каковы будут последствия вражды Хранительницы и Смерти, а Алинор сверлила Диму глазами, мечтая об одном — свернуть ему шею. "Если б только Фира не защищал тебя, ублюдок, я бы... Я бы..." Сгорая от жгучей ненависти, королева выхватила из рукава белоснежный платок и швырнула его в лицо воспитанника:

— Утри сопли, щенок! И запомни: Хранительница не для тебя! Она благородных кровей, а ты жалкий, ущербный приживала!

Тонкий батист скользнул по щеке и тихо опустился на пол. Дмитрий стоял, как вкопанный, а в его голове, как птица в силках, билась единственная мысль: "Убить!" Смерть требовал выпустить его наружу, и маг едва сдерживал холодный белый свет, рвущийся из глаз.

Олефир же по-прежнему молчал. Он был уверен, что сумеет остановить Смерть, прежде чем тот вырвет сердце у его жены. К тому же, магу было любопытно, сможет ли влюблённый Дима обуздать свою нечеловеческую половину.

Взгляд Алинор стал тяжёлым, и она ледяным голосом, почти по слогам, отчеканила:

— Подними платок, тварь!

Мысленно скрипнув зубами, Дмитрий покорно поднял платок и протянул его королеве. Его рука чуть дрогнула от дикого напряжения, но королева приняла эту дрожь за слабость и торжествующе воскликнула:

— Оставь себе, трусливый щенок! — Она гордо вскинула голову и, довольная собой, удалилась, а Дима сжал в руке платок, отчаянным усилием загнал Смерть в глубины сознания и замер, безропотно ожидая наказания.

Олефир скрестил руки на груди: "Наказать тебя болью слишком просто. Я хочу, чтобы ты каждой клеточкой мозга прочувствовал своё предательство. Твоё раскаяние должно быть полным и безоговорочным!" — Он отвернулся от ученика, сотворил бокал вина и сдержанно произнёс:

— Я не буду наказывать тебя, мальчик, потому что частично сам виноват в твоём провале. Алинор права: мне следовало лично пойти на Землю и забрать Хранительницу в Керон.

Лицо Дмитрия вытянулось. Он ждал жестоких пыток и даже смерти, и теперь не верил своим ушам — хозяин простил его. "Не понимаю... — растерянно подумал маг. — Я же предал его..." Он столбом стоял перед Олефиром, не зная, как вести себя. Но учитель не собирался облегчать ему жизнь и терпеливо ждал реакции ученика. Наконец, Дима взял себя в руки и хрипло выдавил:

— Я не заслуживаю Вашего снисхождения, хозяин.

Он поднял голову и со щенячьей преданностью взглянул в глаза Олефиру.

"Какая патетика, — улыбнулся про себя высший маг и глотнул вина. — И, самое смешное, ты искренен, мой мальчик. Но служить нам обоим не получится, на двух стульях не усидеть!" Он поставил бокал, присел на стол и буднично произнёс:

— За время твоего отсутствия, Дима, в Годаре накопилось множество дел, так что займись ими после ужина. — Маг резко выпрямился и скомандовал: — Пошли!

Дмитрий беззвучно щёлкнул пальцами, и вместо заляпанного кровью костюма на нём появились высокие ботфорты с золотыми пряжками, узкие чёрные брюки, белая шёлковая рубашка и иссиня-чёрный, как скалы Годара, плащ.

— Вот теперь ты похож на самого себя. С возвращением, мальчик, — усмехнулся Олефир, взмахом руки распахнул двери и вышел в коридор.

Стоящие на посту гвардейцы вытянулись в струну и отсалютовали королю Годара и его воспитаннику.

— Изот, сообщи министрам, что Дмитрий примет их в своём кабинете сразу после ужина.

Гвардеец поклонился и бросился выполнять приказ, а Олефир и Дима направились в обеденный зал. Придворные и слуги склонялись перед царственными особами почти до земли, но маги не обращали на них внимания. Воспользовавшись паузой, Олефир решил посветить ученика в текущие дела.

— Пока тебя не было, мальчик мой, Керон посетил Вин ван Гоген. Мы договорились, что Годар поддержит требование гномов о создании отдельного государства со столицей в Герминдаме.

— Король Инмара не отдаст Северные земли, — невозмутимо заметил Дмитрий.

— Знаю, поэтому я пообещал гномам военную помощь.

— Я поставлю маршала Виннера в известность, Ваше величество. Но нам придётся воевать на два фронта. В данном вопросе Лирия несомненно поддержит Инмар.

— Нам к этому не привыкать, — пожал плечами король и остановился, ожидая, когда слуги распахнут высокие тяжёлые двери обеденного зала.

Алинор расцвела, увидев мужа и его ученика, и, словно юная девушка, легко и грациозно вспорхнула со стула.

— Рада видеть тебя, мой дорогой мальчик, — прощебетала она и поцеловала Дмитрия в щёку. — Надеюсь, твоя поездка прошла удачно?

Маг широко улыбнулся королеве и склонился к её руке:

— Я скучал в разлуке с Вами, матушка.

Алинор усадила воспитанника рядом с собой и наполнила его бокал вином. Дима благодарно взглянул на неё, сделал глоток и счастливо вздохнул:

— Как хорошо вновь оказаться дома.

Олефир с отеческой улыбкой посмотрел на жену и ученика и приказал подавать ужин. Зазвучала тихая приятная музыка, двери зала открылись, и к столу потянулась вереница поварят. Огромные блюда со всевозможными кушаньями заполнили стол, и слуги в золотых ливреях заскользили вокруг королевского семейства, наполняя тарелки и бокалы.

Алинор прожевала кусочек оленины и ласково взглянула на Диму:

— Тебе уже двадцать пять, мой мальчик, пора подумать о семье. Пока тебя не было, я взяла на себя смелость присмотреть тебе невесту. — Она нежно коснулась руки воспитанника и загадочно улыбнулась: — Помнишь младшую дочь герцога Лорнийского Дарину? В следующем месяце ей исполниться шестнадцать. Она ещё ни разу не выезжала в свет. Мы могли бы отметить её шестнадцатилетие здесь, в Кероне.

Мысленно содрогнувшись, Дмитрий благодарно взглянул на королеву:

— Спасибо, матушка. Я и сам подумывал о женитьбе.

— В таком случае, Дарина приедет в Керон через две недели. На её дне рождения вы обручитесь, а через месяц сыграем свадьбу.

— Как будет угодно, моей королеве, — согласно улыбнулся маг и склонил голову, пряча от слуг белеющий взгляд.

А король Годара неторопливо ел и слушал мирную беседу Алинор и Димы. Его жена и ученик были великолепными актёрами, глядя на них, никому в голову не пришло бы, что ещё час назад они жаждали растерзать друг друга. "А что касается Дарины Лорнийской... — Олефир криво усмехнулся: — Она действительно хорошенькая!"

— Конечно, Дарина всего лишь герцогиня, — продолжала тем временем Алинор, — и ты, сынок, мог бы претендовать на большее, но судьба лирийской принцессы ещё не решена. Возможно, Вереника всё-таки станет высшим магом.

— Зачем нашему семейству ещё один высший маг? — хохотнул Олефир и серьёзно добавил: — Впрочем, если Дарина тебе не понравится, Дима, можешь не жениться, найдём другую. Но и тянуть не стоит, а то останешься, как Ричард, вечным холостяком.

— Прасковья за своими пирогами прозевала сына, — фыркнула королева. — Ричард — упёртый баран, никого не желает слушать. Он думает только о себе!

— Ну и пусть. Инмар останется без наследника, а, значит, рано или поздно, мы приберём его к рукам, — вскользь заметил Дима, и Олефир одобрительно хмыкнул:

— Геласий и Леонид недолго продержатся у власти. Скоро Лайфгарм будет наш.

— Выпьем за это! — улыбнулась мужу Алинор и подняла бокал.

Выпив вино, Дмитрий поднялся:

— С вашего разрешения, я займусь текущими делами.

— Конечно, мой мальчик. Завтра прибудет Хранительница, мы должны встретить её, как подобает, — мягко сказал Олефир, жестом подзывая к себе слугу, чтобы тот наполнил его бокал.

— Я распоряжусь, Ваше величество.

— Не засиживайся допоздна, сынок, — сладко проворковала Алинор, и, низко поклонившись королевской чете, Дима перенёсся в свой кабинет.

Свысока кивнул министрам, сел за стол и сплёл пальцы перед собой:

— Докладывайте!

Министры взволнованно переглянулись, чувствуя, что принц не в настроении, и маршал Виннер отрапортовал:

— Я отдал приказ о дополнительной мобилизации. Завтра утром, я отправляюсь с инспекцией по гарнизонам, а вечером буду у Вас с докладом, Ваше высочество.

— Следующий! — холодно произнёс маг, и к столу приблизился министр финансов.

Трясущимися от страха руками, он положил перед королевским воспитанником папку с бумагами и громко доложил:

— После Вашего отъезда лирийцы повысили цены на пшеницу, Ваше высочество.

— Мы не будем платить больше, чем было оговорено ранее! Мы и так делаем лирийцам одолжение, покупая их хлеб. — Он откинулся на спинку кресла, и в его руке задымилась сигарета.

Министры, один за другим, подходили к столу, и королевский воспитанник внимательно выслушивал их, изредка роняя комментарии или отдавая распоряжения. Когда же последний министр закончил доклад, Дмитрий встал:

— Завтра в Керон прибывает принцесса Маргарет. К полудню тронный зал должен сиять. Уведомите элиту Годара о торжественном событии и распорядитесь приготовить для Хранительницы покои. Свободны!

Он проводил министров глазами, а когда двери за ними сомкнулись, сел, подпёр голову руками и уставился в окно: "Стася... Керонские игры тебе не по зубам, моя трогательная и простодушная девочка. Я не хочу смотреть, как они будут приручать тебя. И участвовать в этом не хочу! — Маг встряхнул волосами, перенёсся в коридор и отправился в свои покои пешком. Он медленно шёл по мрачным залам и галереям Керонского замка, вспоминал короткое путешествие на Землю, и сердце его разрывалось боли. — Зачем она пришла? Я не смогу защитить её... Как бы я ни любил тебя, Стася, я больше ни за что не предам хозяина! Я обязан ему всем!"

Дмитрий ногой распахнул двери своих покоев и громогласным рыком позвал слуг.

Глава 9.

Белолесье.

— Добро пожаловать в Белолесье, партнёр, — весело сказал Артём, вдохнул свежий, бодрящий воздух и с озорным интересом уставился на Ричарда, который, затаив дыхание, разглядывал волшебные деревья.

Их идеально прямые, покрытые снежно-белой корой стволы казались вытесанными из мрамора колоннами, расставленными в хаотичном, ведомом лишь архитектору порядке. Тонкие ветви, усыпанные мелкими малахитовыми листьями, мохнатыми плетями свисали до самой земли. В сочной, густой траве пестрели ослепительно яркие цветы, а уходящая в чащу тропа напоминала мягкую бархатную ленту густого коричневого цвета.

Рассказы путешественников о дивном, полном магии лесе не передавали и сотой доли его красоты и величия, и Ричард стоял, как вкопанный, боясь неловким движением потревожить безмятежный покой Белолесья.

— Так и будешь столб изображать? — насмешливо поинтересовался Артём, довольный произведённым эффектом. Для него Белолесье было родным, он вырос здесь и знал каждый уголок волшебного леса.

— Что? — рассеянно откликнулся Ричард, с трудом оторвав взгляд от чудесных деревьев.

— Собираешься торчать здесь до ночи?

Инмарец снова посмотрел на деревья, перевёл глаза на свой дорогой спортивный костюм и, досадливо кривясь, произнёс:

— Как же мне надоел этот клоунский наряд!

— Ну, это не проблема!

Временной маг подмигнул партнёру, прошептал заклинание, и земная одежда принца преобразилась в чёрный кожаный костюм. Ричард размашисто потянулся, вслушиваясь в привычный скрип кожи, и громко крякнул: он, наконец, почувствовал себя дома. Однако вскинув руку, чтобы проверить, легко ли меч выходит из ножен, инмарец недовольно хмыкнул и взглядом, полным укоризны, посмотрел на партнёра. Но Артём не обратил внимания на его недовольное лицо: он с восхищением рассматривал внушительную фигуру воина, затянутую в чёрную блестящую кожу.

— Красиво... — протянул он, и Ричард не выдержал.

— Тёма!

— А?! — От неожиданности временной маг подпрыгнул и заморгал глазами: — Что ты орёшь?

— Меч!

— Точно!

Сын провидицы хлопнул себя по лбу и зашептал заклинание. За спиной инмарца появился меч, на поясе — кинжал в инкрустированных золотом ножнах.

— Вот теперь я выгляжу как положено, — проговорил Ричард, а Артём самодовольно улыбнулся и, притопнув мокасинами, заявил:

— А мне нравится моя одежда! Она чем-то похожа на лирийскую. И всё-таки дома лучше. На Земле я всё время чувствовал себя чужим. Какие они все серьёзные... Это что-то! — Он звонко рассмеялся и дружелюбно хлопнул Ричарда по спине. — Пошли, партнёр! Мама ждёт нас и, наверное, уже волнуется!

— Не так быстро, мальчики! — разорвал тишину леса требовательный голос Роксаны. — Ричард, мне нужно с тобой поговорить!

Принц обернулся и встретился глазами с высокой светловолосой женщиной в инмарском военном костюме. Её пронзительные глаза цвета стали, не мигая, смотрели на него, а резко очерченные губы были сложены в едва уловимую улыбку, смягчающую крупные черты выразительного лица. Воительница держала за руку ангельски красивую девочку лет восьми, тоже одетую в кожаный костюм, но не чёрного, а светло-серого цвета. На поясе девочки красовался изящный кинжал в серебряных ножнах.

— Тёма! — воскликнула она и бросилась на шею магу.

— Ника!

Артём подхватил визжащую от счастья девочку на руки и, смеясь, закружил по поляне. Белокурые волосы Вереники рассыпались по плечам. Она верещала от восторга, а небесно-голубые глаза сияли искренним детским счастьем.

— Тёма! Тёма! — радостно повторяла Ника, глядя в шоколадные глаза приятеля. — Как здорово, что мы снова вместе!

— Вереника! — одёрнула ученицу Роксана. — Принцессе не подобает так себя вести! Ты будущая королева Лирии. Артём! Оставь Нику в покое! Ты уже взрослый мальчик и должен помнить о субординации. Вереника — особа королевских кровей, а ты всего лишь ученик мага.

Временной маг остановился, с сожалением поставил девочку на землю и неуклюже поклонился:

— Извините меня, Ваше высочество.

Глаза Вереники вспыхнули негодованием:

— Я не буду королевой, Роксана! Я буду высшим магом!

— Прекрати! Твою судьбу решит Совет. А до совершеннолетия — ты моя ученица, так что, так или иначе, веди себя прилично! — строго сказала воительница и переключила внимание на Ричарда.

Вереника обиженно поджала губки.

— Не бери в голову, — шепнул ей Артём и вытащил из кармана большую конфету с симпатичными медвежатами на обёртке. — Из другого мира, специально для тебя.

— Я люблю тебя, Тёма! — с восхищением глядя на лакомство, воскликнула Вереника и зажала рот ладошкой.

— Я тебя тоже, но это наш секрет, — тихонько хихикнул временной маг и чмокнул принцессу в нос.

— Ага. — Девочка развернула фантик и захрустела конфетой, мгновенно перепачкав лицо и руки шоколадом. — Вкусно! — умильно сообщила она и подарила другу сладкий поцелуй — теперь в шоколаде были оба.

— Нам сейчас попадёт, — выуживая из кармана ещё одну конфету, весело прошептал Артём.

— Не бери в голову, — отмахнулась Вереника, покосилась на воительницу и быстро развернула фантик...

Но Роксане было не до сладкой парочки. Она сердито смотрела в глаза Ричарду:

— Почему ты не позвал меня, когда собрался покинуть Землю? И что ты делаешь в Белолесье, когда отец ждёт тебя в Заре?!

— Я достаточно взрослый, чтобы самостоятельно решать, куда и с кем идти и что делать!

Воительница проигнорировала гнев в его словах.

— О твоём вызывающем поведении мы поговорим позже, Ричард, а сейчас ответь: почему ты не убил керонского выродка?

— А почему этого не сделала ты? — нагло ухмыльнулся принц, сверля воительницу ироничным взглядом. — Это же твоя обязанность — очищать Лайфгарм от скверны.

Роксана поджала губы:

— Ты мог избавить наш мир от потенциальной угрозы! Керонский выродок трупом лежал у твоих ног. Достаточно было одного удара, чтобы...

— Я воин, а не убийца! Не в моих правилах убивать беззащитного человека!

— Он не человек! Он — Смерть! Он убивал, и будет убивать дальше, потому что... — Роксана резко замолчала.

— Продолжай! Расскажи мне о нём всё, что знаешь! Кто он такой?

— Не прикидывайся! Все, и ты в том числе, знают, что он — палач Олефира, боевой маг, взращенный им вопреки воле Совета!

— Обычный боевой маг? — язвительно уточнил Ричард. — Кому ты врёшь, Роксана? Я видел его в Маре! Он кто угодно, только не обычный боевой маг. И я уверен, Совет знает, что он такое!

Лицо воительницы перекосилось от гнева. Она открыла рот, чтобы отчитать принца за дерзость, но неожиданно в их разговор встрял Артём.

— Хватит, Ричи! — миролюбиво произнёс он и бросил извиняющийся взгляд на высшего мага. — Всё и так понятно. Я много раз видел Диму. Олефир всегда таскает его с собой на встречи в Белолесье. Он жуткий, занудный тип! И магия у него не правильная! Видел бы ты его злобных кошек! Они...

— Тебя я выслушаю позже! — рыкнул инмарец. — Дай мне послушать высшего мага, Тёма!

Артём фыркнул и повернулся к Веренике, а инмарский принц выжидающе уставился на воительницу.

— Я не собираюсь отчитываться перед тобой, Ричи, — пожала плечами Роксана и холодно добавила: — Возвращайся в Инмар!

— Нет! Я хочу разобраться.

— В чём?

— В том, что происходит в нашем мире!

— Это дело Совета!

— Ну и занимайтесь своим делом, а я займусь своим.

— Это возмутительно! С каких пор инмарский принц перестал прислушиваться к словам высшего мага?! — негодующе воскликнула Роксана и хотела перенести Ричарда в Зару, но её остановил капризный голос временного мага:

— Не смей! Мы с Ричи — партнёры! Куда он, туда и я! А мне в Зару никак нельзя. Меня мама к ужину ждёт!

Ричард с благодарностью посмотрел на Артёма, перевёл взгляд на Роксану и преувеличено вежливо поинтересовался:

— Не возражаешь, если я поужинаю в гостях?

— Ника! Нам пора! — скомандовала воительница вместо ответа, и они с Вереникой исчезли.

— Ну вот, зачем на девочку-то кричать? — вздохнул Артём, с грустью глядя на фантики возле ног. — Не понимаю я высших магов, Ричи, хотя с детства живу среди них. Всё они делают не по-человечески... Ладно, партнёр, идём. — Он уничтожил конфетные обёртки и уверенно зашагал вглубь леса.

Принц молча последовал за ним. Сначала инмарец был задумчив и мрачен, но вскоре волшебный лес вновь заворожил его красотой. Полной грудью Ричард вдыхал живительный воздух Белолесья и вертел головой, с любопытством разглядывая его удивительных обитателей. Он улыбнулся, когда на тропинку выскочило существо, похожее на инмарского зайца, но в яркой голубой шубке и с длинным, как у мыши, хвостом. Потом над ними долго кружила пёстрая птица с чёрным брюшком и фиолетовым хохолком на маленькой головке. Она издавала длинные, мелодичные трели, от которых сердце наполнялось теплом. Возле раскидистого белого куста, покрытого пушистой хвоей, птица опустилась на землю и, качнув головкой с тонким серым клювом, исчезла среди корней...

Артём же с хитрой улыбкой посматривал на ошеломлённого инмарца и нарочно кружил вокруг дома матери, наслаждаясь по-детски счастливым выражением на лице солидного опытного воина.

Оранжевое солнце клонилось к макушкам деревьев, тёплый день плавно перетекал в прохладный вечер. И, вдоволь натешившись, временной маг, наконец, вывел Ричарда на огромную поляну, где в окружении дивного, благоухающего цветами сада возвышалась двухэтажная белоснежная вилла. Инмарец остановился и вытаращился на витые каменные колонны под широкими балконами, высокие арки окон с цветными витражами, полукруглую крышу, отливающую лунным серебром. Артём же вихрем пронёсся по гравиевой дорожке, взбежал по мраморным ступенькам крыльца и, приглашающе махнув спутнику рукой, громко заорал:

— Мама! Мы пришли!

Двери виллы широко распахнулись, и на крыльце возникла провидица. Она одарила сына укоризненным взглядом, поманила к себе инмарского принца и, когда тот приблизился, церемонно произнесла:

— Добрый вечер, Ваше высочество. Рада приветствовать Вас в Белолесье.

Ричард не ожидал столь официального приёма. Последний раз он встречался с Марфой в Литте, столице Лирии, на празднике в честь пятилетия наследницы престола. А так как рождение принцессы пришлось на годы войны и не отмечалось, как полагается, её пятилетие справляли с особым размахом. Но даже тогда провидица не выглядела такой величественной, как сейчас. Красивая златокудрая женщина с синими, как сапфиры, глазами была облачена в роскошное чёрное платье из вирэльского мерцающего шёлка. На оголённых плечах лежала серебристо-синяя накидка из меха северной горной лисы, обитавшей только в окрестностях Герминдама, а забранные в высокую причёску волосы украшала бриллиантовая диадема, загадочно искрящаяся в лучах закатного солнца.

Совладав с ошеломлением, Ричард расправил плечи и почтительно поклонился:

— Для меня честь быть Вашим гостем, провидица.

— Следуйте за мной, Ваше высочество, — торжественно кивнула Марфа, и Артём скривился, как от зубной боли:

— Я так спешил домой, мама! И на тебе!

Он безнадёжно махнул рукой и, обойдя мать, первым вошёл в дом.

— Артём! У нас в гостях принц!

— Для кого-то — принц, а для кого-то — партнёр! У нас дела в Кероне! — бросил через плечо временной маг и сломя голову понёсся по широкому коридору.

— Где?!! — Марфа вздрогнула и, забыв о хороших манерах, кинулась за сыном: — Не смей приближаться к Острову Синих Скал!

— Ну и семейка... — буркнул Ричард, осуждающе покачал головой и побежал следом за магами.

Артём ворвался в столовую, уселся за накрытый к ужину стол и схватил с блюда кусок мясного рулета.

— У нас гости, мама, — ехидно передразнил он провидицу, которая, уперев руки в бока, с негодованием смотрела на него.

— Не паясничай! — прошипела Марфа, и ладонь мага опустела: — Это не шутки!

Артём с неподдельным трагизмом посмотрел на руку, где секунду назад был поджаристый кусок рулета, и взвыл:

— Дожил! В родном доме кусок изо рта вырывают! — Он цапнул с блюда новый кусок, запихнул его в рот целиком и с мучительным упреком уставился на мать.

Ричард не удержался и прыснул. Марфа обернулась к гостю, попыталась выдавить улыбку, но лишь устало махнула рукой и опустилась на стул:

— Какие тут церемонии, принц, садитесь. — Она умоляюще посмотрела на сына: — Опомнись, Тёма, речь идёт о твоей жизни. Ты не справишься с Олефиром, а тем более с его бойцовым псом!

— Ерунда! — с набитым ртом отозвался временной маг. — Сегодня утром я чуть не убил его!

— Что?!! Но как?!!

— Я победил Смерть его же приёмами! — пренебрежительно сообщил Артём и наполнил чашку молоком. — Ты бы видела, как я расправился с этим неумёхой! Бамц! Бамц! И он лежит!

Марфа вопросительно взглянула на Ричарда, но тот лишь пожал плечами.

— Я не видел схватки. Когда я пришёл, Дмитрий уже лежал на полу, а Тёма...

— Я торжествовал!

— Что-то я этого не заметил, — хмыкнул инмарец. — Зато хорошо слышал, как ты убивался, испугавшись, что нечаянно прикончил Смерть.

Артём швырнул на тарелку подцепленный пирожок и обиженно надулся:

— Предатель...

Марфа с ужасом посмотрела на сына.

— Почему ты не убил его? — невольно вырвалось у неё, и временной маг недоумённо вздёрнул брови:

— Зачем? Потом бы пришлось разбираться с Олефиром. Сплошная морока!

— А ты, принц?

— Я не собирался убивать его.

— Почему?

— Хочу разобраться.

— В чём? — Марфа схватилась за голову. — Только за одну Мару его нужно разорвать на клочки!

— Я был тогда в Маре, не забыла? И я всегда хотел спросить: почему там не было высших магов?

— А я хотела бы понять: почему ты не остановил его?

— Я? — Инмарец нервно хохотнул. — Да я бы меч вынуть не успел!

— Ты и не пытался!

— Думай, что хочешь! Я не обязан отчитываться перед высшими магами, тем более что вы тоже не горите желанием рассказывать мне правду!

— Какую правду?

— Кто такой Дима?

— Убийца!

— И только? Я видел белый огонь в его глазах! Что это такое?

— Дмитрий обычный убийца! — отчеканила Марфа, и Ричард презрительно скривился:

— Пусть так. Но как мог Совет двадцать лет наблюдать, как Олефир воспитывает убийцу? Почему вы не вмешались? Почему вы не вмешиваетесь сейчас? Воительница смотрела на бездыханного Диму и не убила его! Почему? Неужели струсила?! — Принц разгорячился и уже не мог остановиться: — И почему вы внушаете лайфгармцам, что Дима — тупое, бездушное животное, слепо повинующееся Олефиру? Он не такой! Он думает и чувствует! — Ричард треснул кулаком по столу и пронзительно посмотрел в глаза провидице: — Так кто такой Дима?

— Успокойся и ешь, принц, — с трудом сохраняя спокойствие, отрезала Марфа.

— Спасибо, я сыт. — Инмарец встал из-за стола и посмотрел на Артёма: — Если ты наелся, мы можем отправляться в Керон.

— Пошли, — вскочил временной маг.

— Сидеть! — рявкнула Марфа. — Вы останетесь в Белолесье! Я не позволю вам совершить самоубийство!

— Я всё равно уйду! — топнул ногой Артём.

— Без магии?

Провидица взмахнула рукой, и на секунду её сына окутало тёмное облако. Временной маг взвыл, словно ужаленный, и закрутился на месте:

— Не надо! Верни мне магию, мама!

— Если уж ты собрался в Керон, то пойдёшь туда пешком!

— И пойду! — упрямо воскликнул Артём и кинулся к дверям.

— Спасибо за радушный приём, сударыня, — сухо бросил Ричард и, одарив провидицу негодующим взглядом, вышел из столовой.

— Теперь мы не успеем! — причитал временной маг, стремительно шагая по коридору. — Неужели она не понимает, что в Кероне Стася может погибнуть? Сколько мы будем добираться пешком? Месяц?

— Если будем двигаться быстро, с короткими привалами — дней десять.

— Жуть! — Артём выскочил на крыльцо и посмотрел на небо, где таинственным серебряным светом мерцала полная луна. — Моя магия... — И вдруг в шоколадных глазах затеплилась надежда. — Подожди здесь! — бросил он партнёру и припустил к белеющим вдалеке деревьям.

Инмарец уселся на мраморные ступени и вздохнул: компания Тёмы становилась обременительной, но и бросить его было нечестно. "К тому же, Артём наверняка потащится в Керон, и что будет, если он заявится туда один? Не хочу, чтобы его прихлопнули, как муху, — думал Ричард, наблюдая, как маг то обнимается с деревьями, то, размахивая руками, бегает между ними. — И уж если выбирать между Тёмой и Стасей... — Принц озабоченно почесал подбородок. — Дима поможет ей. Поможет..." — повторил он и поднялся навстречу приближающемуся Артёму:

— Напрыгался?

— Лес обидел меня! — подбитой птицей простонал временной маг. — Он, как и мама, твердит, что в Кероне я погибну! Сговорились они, что ли?!

— Пошли, партнёр. — Ричард хлопнул его по плечу.

— Ой! — Артём присел. — Ты меня покалечишь когда-нибудь, — простонал он и поплёлся по гравиевой дорожке, ворча: — Никогда не вернусь в Белолесье! Не прощу предателя! Я так любил тебя, волшебный лес, а ты!.. — Малахитовая листва зашумели. Щёку лизнул прохладный ветерок, но временной маг отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и мстительно добавил: — Не прощу, и не надейся!

— Смотри! — внезапно воскликнул инмарец и указал на вороных коней, мирно пасущихся на небольшой, окутанной сумраком полянке.

— Не подлизывайся, лес, — буркнул Артём и демонстративно отвернулся от лошадей.

— Дуться будешь потом. Поехали!

Инмарец схватил партнёра за шиворот, подтащил к коню и закинул в седло.

— Моя магия... — последний раз всхлипнул временной маг и послушно поскакал за принцем.

Два всадника, как две стрелы, вонзились в темноту лесной чащи. Они неслись по каменистой тропе, и искры летели из-под копыт волшебных коней. А Марфа стояла на балконе и с грустью смотрела им вслед.

"Не тревожься, — услышала она голос Арсения. — С нашим мальчиком всё будет в порядке. Я встречу его в Гарде и присмотрю за ним".

"Мне не по себе", — вздохнула провидица, проклиная свой дар предвидения, ибо сейчас он предательски молчал.

"Успокойся, родная, наш сын просто взрослеет".

"Он так похож на тебя, Сеня".

Лицо провидицы осветила улыбка, такая же тёплая и счастливая, как в тот далёкий день, когда они с Арсением стали любовниками...

Стоял тёплый летний вечер. Над Зеркальным проливом ещё кричали и резвились чайки, но в воздухе уже ощущался тревожный запах шторма. Вскоре на горизонте появилась тёмная полоска. Она неумолимо надвигалась на мирную рыбацкую деревушку с воинственным названием Гарда, превращаясь в жирную чёрную тучу. Блеснула первая молния, и вместе с раскатом грома у дома Арсения появилась Марфа. Она, тогда ещё ученица Михаила, совершала своё первое самостоятельное путешествие по Лайфгарму. Буря застала её на побережье, недалеко от Гарды, и девушка решила переждать ненастье в доме высшего мага-наблюдателя.

В камине ярко пылали дрова, за окном свирепствовал шторм, какого не помнили даже старики, а Марфа и Арсений тихо разговаривали. Внезапно их глаза встретились, и, забыв о последствиях, они, как безумные, бросились в объятья друг к другу...

Наутро девушка покинула дом наблюдателя, но связь между ними не оборвалась. Они не расстались, даже когда Марфа стала высшим магом. Любовники пренебрегли запретом на интимные связи между членами Совета и тайком встречались в Белолесье. Их отношения выплыли наружу лишь спустя три года после рождения сына. И виноват в этом был сам Артём: трёхлетний временной маг, в поисках мамы, явился в зал, где заседал Совет. Мальчик прошёл сквозь магические щиты, словно их не существовало, забрался на колени провидицы и капризно потребовал: "Кушать!"

Высшие маги опешили, и только Олефир невозмутимо улыбнулся и, поздравив Марфу и Арсения с рождением сына, удалился, сочтя участие в разгорающемся скандале ниже своего достоинства. Провидица прижимала к себе сына, с ужасом ожидая нападения коллег, но драки не случилось. Поняв, что мать будет до последнего вздоха защищать своё дитя, высшие маги предпочли решить дело миром, тем более что у них был один общий враг — Олефир. Арсений заявил, что, оставив временного мага в живых, они получат оружие против путешественника, и, обдумав его предложение, Совет согласился. Однако высшие маги категорично не хотели воспитывать Артёма боевым магом, полагая, что ему хватит временных способностей, чтобы разделаться и с Олефиром, и с армией, которую тот грозился привести из другого мира.

Марфе позволили оставить сына при себе ещё на два года, а потом Корней забрал его в Литту и стал обучать азам лайфгармской магии. С благословления коллег, он потакал ученику во всём, изучал с ним лишь простейшие заклинания, так что за десять лет Артём с трудом одолел курс начальной магии, чем бесконечно порадовал Совет. Высшие маги без устали нахваливали его игривую, шутовскую магию и из кожи вон лезли, потакая стремлению оставаться ребёнком. Артём пользовался исключительной для ученика свободой и делал только то, что хотел и когда хотел. Он обожал своих опекунов и относился к ним, как к ласковым, добрым дядюшкам и тётушкам.

Совет ликовал, наслаждаясь видом прирученного временного мага, пока не обнаружил, что Олефир тоже не сидел сложа руки: на очередное заседание он явился в сопровождении двенадцатилетнего боевого мага, показав тем самым, что прекрасно осведомлён о планах коллег и готов дать им отпор.

Теперь у Тёмы было две цели — Олефир и Дима. Высшие маги были уверенны, что когда придёт время, их подопечный без колебаний выполнит приказ — убить мага-путешественника и его выродка. А пока позволяли ему дурачиться, резвиться и с упоением играть в магию...

Несмотря на бесконечные капризы и несносное поведение, Марфа была относительно спокойна за сына. До тех пор, пока высшие маги не решили послать его на Землю. Но когда Лайфгарм закрылся, лишив магов возможности наблюдать за посланниками, провидица потеряла покой. Сын вернулся, но Марфа не успокоилась: она чувствовала, что роковой час, когда Совет отдаст Артёму приказ убить Олефира и Дмитрия, неотвратимо приближается.

"Тёма коснётся Времени... и погибнет. Они никогда не позволят временному магу, осознавшему себя, жить! Тёма..."

Марфа вздрогнула, чувствуя, как просыпается дар, вцепилась в перила и замерла, пронзая даль невидящими глазами, а когда видение ушло, обхватила плечи руками и зарыдала, горько и безнадёжно.

Глава 10.

Керонский замок.

Занимался рассвет. Лучи оранжевого солнца вырвались из-за горизонта и разбудили Золотые степи. Травы вспыхнули янтарным светом, тысячи бабочек взмыли в воздух, чтобы начать свой бесконечный, прекрасный танец. Оранжевые лучи подползли к гномьим шатрам, пробежали по тёмному кругу кострища, ласково коснулись щеки Хранительницы и устремились дальше, будить мир к новой жизни.

Станислава проснулась, но глаза открывать не спешила. Всю ночь ей снился Дима, и даже сейчас, когда сон растаял, мучительно красивое лицо возлюбленного не покинуло её мысленного взора. "Мы встретимся, и я разрушу все преграды, стоящие между нами", — прошептала Хранительница, и тут в небе раздалось призывное ржание. Мохноногие лошадки ответили на зов, и лагерь ожил. Гномы высыпали из шатров и устремили взгляды в небо: над стоянкой кружила золотая колесница, запряжённая огненно-рыжим крылатым скакуном.

— Королева Алинор! — зазвучали восторженные голоса, и возле потухшего костра приземлилась владычица Острова Синих Скал.

Алинор гордо держала поводья и царственным взглядом осматривала лагерь. Длинные рыжие волосы ниспадали на спину пышной волной, на лбу, таинственной звездой, сверкал обруч с огромным изумрудом. Правильные губы, сложенные в высокомерную улыбку, выражали отношение королевы к происходящему и к миру вообще. Надменный взгляд остановился на Стасе. Алинор небрежно бросила поводья и величественной походкой направилась к дочери. Поднявшись на ноги, Хранительница заворожено смотрела на приближающуюся к ней женщину, не в силах поверить, что это её мать.

Немного помешкав, женщины обнялись, и Вин ван Гогену с сожалением отметил, что они похожи не на мать с дочерью, а на врагов, заключивших временное перемирие. Алинор разомкнула объятья, пристально посмотрела в глаза Стасе и торжественно изрекла:

— Приветствую тебя на родной земле, Маргарет.

— Свершилось! — прошептал главный гном и склонился перед ними так низко, что седая борода коснулась земли.

— Рада видеть тебя, посол, — равнодушно проронила королева и повернулась к нему спиной.

Возникла неловкая пауза. Гномы подобрались, их руки легли на рукояти топоров, но Алинор словно не заметила проявления враждебности. Она смотрела на дочь, и глаза её блестели.

— Ты поедешь со мной, Маргарет, — то ли вопросительно, то ли утвердительно произнесла она.

— Куда? — робко спросила Станислава, разглядывая мать: этой гордой и властной женщиной можно было восхищаться или преклоняться перед ней, но на роль мамы она никак не годилась.

— Домой. Туда, где тебе надлежало пребывать согласно твоему положению, принцесса. Фёдор поступил, как последний мерзавец, лишив тебя законного статуса!

Слова матери резанули слух. Стася вспомнила боль в глазах отца, когда тот говорил об Алинор, и у неё возникло желание послать мать куда подальше. Но в Кероне ждал Дима...

— Я поеду с тобой... — Хранительница помедлила и добавила: — мама.

Королева удовлетворённо кивнула и прошествовала к колеснице. Стася пошла было за ней, но вдруг остановилась и тепло улыбнулась Вин ван Гогену:

— Спасибо вам, гномы, я всегда буду помнить, что вы были первыми, кто встретил меня в Лайфгарме.

Алинор обернулась, и в её взгляде мелькнул интерес: "У девочки есть потенциал. Впрочем, неудивительно. Она же моя дочь!"

Когда колесница поднялась в воздух и стала быстро удаляться от лагеря гномов, из шатра выскочил всклокоченный Валечка и, простирая руки к небу, завопил:

— Стасенька! Куда же ты? А я?

Но колесница уже превратилась в маленькую точку на горизонте.

Алинор уверенно правила крылатым конём, не глядя на дочь. Стася тоже не смотрела на мать, её взгляд был прикован к бирюзовой полоске на горизонте: где-то там, посреди моря, лежал Остров Синих Скал...

В лицо хлестал свежий утренний ветер. Он гулял под просторной отцовской рубашкой, забирался в прорехи потёртых джинсов. Хранительница поёжилась и с завистью покосилась на Алинор: королева в плотном шерстяном платье, отороченном широкими полосами пушистого серого меха, чувствовала себя превосходно. Ощутив взгляд дочери, Алинор обернулась к ней и приободрила:

— Потерпи чуть-чуть. Скоро мы будем на месте и подберём наряд, соответствующий твоему титулу.

Стася неопределённо пожала плечами и посмотрела вниз. Над степью хаотично перемещались радужные тучи бабочек, а среди жёлтой травы чернели редкие низкорослые деревья. Солнце, встающее позади колесницы, медленно превращалось в огромный оранжевый шар. Воздух постепенно наполнялся трелями птиц и солёным ароматом моря. Внизу промелькнула арахисовая полоска пляжа с одинокой рыбацкой лодкой, возле которой стоял человек. Хранительнице почудилось, что он помахал им рукой, и она улыбнулась в ответ, словно незнакомец мог увидеть её улыбку...

— Это Зеркальный пролив, — сухо сообщила Алинор, и Станислава перевела взгляд на бирюзовую, гладкую, как стекло, поверхность.

В прозрачной воде резвились огромные белые рыбы, похожие на земных дельфинов. Они высоко выпрыгивали из воды и падали, обдавая друг друга фонтанами бирюзовых брызг, потом устремлялись в глубину и замирали, будто играя в прятки...

Наконец, на горизонте показался остров, и, когда колесница подлетела ближе, Стася поняла, почему его называют Островом Синих Скал. Из бирюзовой воды, точно армия иссиня-чёрных великанов, на берег наступали скалы. Мрачным, грозным кольцом они окружали остров, точно взяв его в вечную осаду.

— Добро пожаловать в Годар! — восторженно воскликнула Алинор, и колесница начала снижаться.

С по-детски открытой улыбкой Стася залюбовалась дикими каменистыми пляжами, густыми лесами, неровными квадратами вспаханной земли, одинокими усадьбами, вычурными замками, маленькими и большими деревнями, и, украдкой взглянув на неё, Алинор подумала: "Какая же она на самом деле, моя дочь?"

Обычно королева с первого взгляда определяла, что представляет собой тот или иной человек. Но Станислава поставила её в тупик: девушка выглядела доверчивой и бесхитростной, но поверить в то, что их с Фёдором дочь — простушка, Алинор не могла. "Неужели она настолько сильна, настолько уверена в себе и настолько хорошо владеет собой, что даже я не чувствую фальши? — спросила себя королева и не нашла ответа. — Привезти её прямо во дворец — безумие! Я должна понять. — И она направила колесницу на побережье, к своему загородному дому. — Там, по крайней мере, я смогу поговорить с ней без свидетелей".

Колесница опустилась на уютную лужайку перед одноэтажным особняком из бело-розового мрамора. Алинор не глядя бросила поводья запыхавшемуся слуге, сошла на траву и, взяв дочь за руку, повела в дом. Своим неожиданным появлением правительница Годара подняла жуткий переполох, и челядь носилась, как угорелая, исполняя сыпавшиеся из её уст распоряжения. Королева быстро прошла по светлым, ослепительно красивым коридорам и галереям и вступила в услужливо распахнутые двери своих покоев. Стася надеялась, что теперь суета закончится и она останется наедине с матерью, но надежды не оправдались: в покоях матери она угодила в заботливые руки горничных. Хранительницу подхватили под руки, отвели в ванную комнату, раздели и усадили в тёплую мыльную воду. Чья-то рука потянулась к амулету, но Стася крикнула: "Нет!", и рука отдёрнулась.

Служанки принялись тёреть принцессу мягкими мочалками, смывая дорожную грязь, и постепенно Станислава расслабилась, закрыла глаза и стала думать о Диме...

Алинор же наблюдала за дочерью, всё больше запутываясь в собственных мыслях: "Она ведёт себя так, словно и не жила среди плебеев! Она чувствует себя принцессой! Откуда что взялось?!" Слуги тем временем втащили в ванную комнату кресло, и королева, удобно расположившись в нём, взяла с подноса бокал вина. Она настороженно проследила, как служанки, закончив купать Станиславу, облачили её в роскошное тёмно-зелёное платье с длинной пышной юбкой, подвели к большому напольному зеркалу и усадили на мягкий пуфик. Дочь выглядела расслабленной и умиротворённой, и как только парикмахер занялся укладкой её волос, королева решилась начать допрос.

— Тебе было хорошо с отцом? — спросила она, внимательно наблюдая за выражением лица дочери.

— Папа заботился обо мне.

— Он учил тебя магии?

— Магии? Конечно, нет. Там, где мы жили, магию не изучают. Папа научил меня гадать и разбираться в травах.

— Странно... — протянула Алинор и забарабанила пальцами по подлокотнику кресла. — Он маг.

— Я не знала, что он маг.

— Это немыслимо! Фёдор не мог молчать об этом. Он всегда любил славу!

— На Земле он был скромным травником.

— Травником?! — презрительно скривилась королева, и Стася сжала губы, не позволив грубым словам вырваться наружу. — А чем занималась на Земле ты? — невозмутимо продолжила Алинор, словно не замечая метаморфоз, происходящих с лицом дочери.

— Я работала переводчицей, а потом организовала магический салон.

— Работала? Какой ужас! Но не волнуйся, Маргарет, здесь, в Лайфгарме, тебе не придётся работать. Мы найдём тебе достойного супруга и...

— Нет уж! Такого счастья мне не надо! Я была замужем. Хватит!

— Неужели Фёдор позволил... — вспыхнула Алинор, но осеклась и напряжённо поинтересовалась: — У тебя есть дети?

— Нет.

Королева облегчённо выдохнула и поспешила сменить тему:

— Почему ты не отправилась в Лайфгарм с Димой?

— Я решила вернуться самостоятельно, чтобы ни от кого не зависеть, — резко ответила Станислава и с досадой вспомнила, что забыла Валечку в лагере гномов. "А... Не пропадёт!"

— А тебе не кажется, что Дмитрий очень милый мальчик, — с лукавой улыбкой проронила Алинор, не отводя взгляда от лица дочери. — Разве он не понравился тебе? Керонские дамы утверждают, что в постели он великолепен.

— Мой бывший муж тоже был очень милым мальчиком и в постели хорош, однако для замужества этого мало!

— Дима сделал тебе предложение?

— Нет, но...

Стася замолчала, подбирая слова, и Алинор участливо спросила:

— Вы были близки? Не стесняйся, девочка. Я твоя мама, и ты можешь быть откровенной со мной.

— Нет, конечно! Мы знакомы всего четыре дня. Это слишком мало, чтобы...

— Что ж, я рада. Ты разумная девочка. И, сказать честно, Дима тебе не пара. Ты принцесса, а он — плебей, выбившийся в люди благодаря моему мужу, — беззаботно проворковала королева и неожиданно спросила: — Если ты не собираешься замуж, значит, у тебя какие-то другие планы, Марго?

— Я хочу найти отца.

— Зачем?

— Он мой отец, и я люблю его.

Услышав признание дочери, Алинор с трудом подавила гневный крик.

— Тебе не следует искать его, дочка! — строго и властно сказала она. — Ты только что пришла в наш мир, и много не понимаешь. Отец, которого ты знала, остался в твоём детстве. Здесь, в Лайфгарме, нет твоего доброго папочки. Есть грозный и опасный маг Фёдор. Он любит только себя, власть и славу! Поверь, я знаю, что говорю! Фёдор обманом заставил меня передать тебе Ключ и сбежал, оставив меня в замке, захваченном врагом! К счастью, Олефир оказался куда более порядочным и добрым человеком, чем твой отец. Он помог мне пережить потерю ребёнка. Ведь Фёдор бросил меня беременной!

Стася оттолкнула парикмахера, вскочила и полными ярости глазами впилась в лицо матери:

— Ложь!

— Ложь? — Алинор нервно расхохоталась. — Спроси Олефира, и он расскажет тебе, как я страдала! Я едва не умерла при родах! Ребёнок родился мёртвым, а меня Фира спас чудом! Фёдор — убийца! Это он убил моего ребёнка!

Станислава почувствовала, как пол уходит у неё из-под ног.

— Ты врёшь... — еле слышно произнесла она и опустилась на услужливо пододвинутый пуфик.

— Ты маг, и знаешь, что я говорю правду, Марго, а уж принимать её или нет — дело твоё! Жду тебя в карете!

Алинор встала и стремительно покинула комнату, а Хранительница застыла, словно статуя, не обращая внимания на суетящихся вокруг людей. Парикмахер что-то делал с волосами, служанки поправляли платье и щёлкали замочками украшений, но ей было всё равно. Стася считала отца олицетворением доброты и порядочности, и сейчас пыталась убедить себя в том, что мать солгала, но сердце подсказывало, что она говорила правду...

Горничные проводили расстроенную, безразличную ко всему принцессу до кареты, усадили на мягкий бархатный диван, и Алинор как ни в чём не бывало поинтересовалась:

— Тебе нравится платье?

Гордая и выдержанная королева сорвалась и теперь злилась на всех: на Дмитрия, который оказался прав, назвав Стасю обыкновенной; на новоявленную принцессу, так горячо любящую Фёдора; на себя, за то, что искала в дочери то, чего в ней нет; на проклятое пророчество, карликов, слуг и прочее, прочее, прочее... Но Алинор ни на миг не забывала о том, что она королева, и не позволила себе выказать слабость. С абсолютно прямой спиной она восседала на диване, излучая радость и счастье от долгожданной встречи с дочерью.

— Я никогда не носила таких платьев, — выдавила Хранительница и опустила глаза: ей было стыдно за отца...

Алинор кивнула, заодно отметив, что Станислава абсолютно не умеет держать себя в руках и все её эмоции крупными буквами написаны на лице. "Происхождение — царское, манеры плебейские", — подвела итог королева и устремила взгляд в окно: мнение о дочери сложилось, а значит, продолжать с ней беседу не было нужды да, впрочем, и не хотелось. Стася тоже не горела желанием разговаривать с женщиной, чьи слова заляпали светлый лик человека, которого она любила, почти обожествляла, и доверяла ему, как никому другому.

Имение королевы Годара располагалось в трёх часах пути от столицы, но за всё это время мать и дочь больше не обмолвились ни словом. Алинор обдумывала свои дальнейшие действия, а Стася вспоминала счастливое детство с отцом, беззаботную юность, прошедшую под его мудрым руководством, и старательно убеждала себя в том, что столь замечательный и добрый человек не мог быть таким, каким описывала его мать. "Обязательно найду его и всё выясню", — решила Станислава, подняла голову и отодвинула занавеску на окне кареты. И, как выяснилось, сделала это совершенно не вовремя: королевский экипаж въехал в Керон. Приветственные крики собравшихся у городских ворот людей оглушили и испугали новоявленную принцессу. Под тысячами взглядов она почувствовала себя то ли выставленным на всеобщее обозрение экспонатом, то ли преступником, которого везут к месту казни. Последняя ассоциация особенно не понравилась ей и, покраснев как рак, Стася задёрнула занавеску и вжалась в мягкую спинку дивана. Сквозь маленькую щёлочку между занавесками она смотрела, как горожане осыпают карету цветами, бросают их под ноги лошадям, а от громких приветственных криков, едва ли уши не закладывало. Умом Стася понимала, что должна последовать примеру королевы — Алинор, полностью раздвинув занавески, с материнской улыбкой взирала на подданных и приветливо махала им рукой — но как она ни уговаривала себя, показаться на глаза ликующей толпе так и не смогла.

Алинор же, не переставая улыбаться керонцам, с горечью думала: "И всё-таки она простушка... От неё так и несёт подворотней! Чтобы превратить девчонку в принцессу, нужно потратить массу сил и времени. И, если Фира думает, что я буду заниматься её воспитанием, он глубоко ошибается!"

Карета прокатилась по подвесному мосту, миновала приветливо распахнутые ворота и остановилась возле парадного входа. Слуги распахнули дверцы, и сердце Стаси едва не выпрыгнуло из груди — на нижней ступени широкой каменной лестницы в окружении толпы разряженных женщин и мужчин стоял Дима. Он выглядел ещё прекраснее, чем на Земле. Высокие кожаные сапоги с карминовыми отворотами, узкие чёрные брюки, белая шёлковая рубашка с пышными воротником и манжетами, длинный чёрный плащ с тёмно-красным подбоем. Своим присутствием Дмитрий словно прогнал страхи, и, не обращая внимания на предупреждающий окрик Алинор и пристальные взгляды керонской знати, Стася выскочила из кареты и бросилась ему на шею:

— Дима!

Чувства возлюбленной захлестнули мага. Он прижал к себе хрупкую и нежную Хранительницу, и все его клятвы растворились в волнующем трепете её тела: он любил эту женщину больше жизни и готов был заплатить за свою любовь любую цену.

— Я пришла к тебе, Дима, — прошептала Стася и доверчиво посмотрела в ярко-голубые глаза.

— Мы поговорим позже, — тихо отозвался маг, неимоверным усилием воли взял себя в руки и, бережно отстранив Хранительницу, церемонно произнёс: — Добро пожаловать домой, Маргарет.

— Спасибо, — хрипло сказала Станислава и мысленно добавила: "Я с тобой!"

Дима порывисто сжал её ладонь и поднёс к губам: "Мы будем вместе, во что бы то ни стало!"

— Димочка, мальчик мой, я понимаю, что Марго поразила твоё воображение, но может быть, ты поможешь мне?

Хрустальный голос грозовым раскатом пронёсся над толпой притихших керонцев, и маг очнулся. Он выпустил пальцы принцессы, шагнул к карете и с поклоном подал руку Алинор:

— Всегда к Вашим услугам, повелительница.

Королева ступила на каменные плиты двора, выверенным движением расправила юбки и, окинув придворных благожелательным взглядом, проворковала:

— Знаю, что вам хочется поболтать, дети мои, однако нас ждёт король. Но не огорчайтесь! Теперь, когда Маргарет вернулась домой, у вас будет много времени для бесед.

Она похлопала Диму по плечу, взяла Стасю под руку и повела в замок. Королева не умолкала ни на минуту. Перескакивая с одного на другое, она рассказывала о залах и галереях, через которые они проходили, попутно обещала свозить дочь то в Илис, где ткали лучшие в Лайфгарме ковры, то в Герминдам, самый необычный город мира, то в Рогул, где добывали самые большие и чистые изумруды. За Алинор и Стасей следовала молчаливая толпа придворных, во главе которой шагал мрачный, как осенняя туча, Дмитрий. Керонцы не смели даже перешёптываться: в королевском семействе назревал скандал, и они боялись попасть под горячую руку власть имущих. Воспитанник короля и принцесса Маргарет явно симпатизировали друг другу, и даже больше — в их взглядах пылала любовь. Но весь замок знал, что Алинор выбрала в жёны Дмитрию Дарину Лорнийскую, показав тем самым, что не желает отдавать дочь безродному ученику мужа, и керонцы гадали, чью сторону в назревающем конфликте примет Олефир. В отличие от придворных, Дима не сомневался в его выборе: хозяин обожал жену и потакал всем её капризам.

Стася громко рассмеялась, и Алинор ласково погладила её по щеке:

— Какая же ты у меня красавица! Я рада, что ты вернулась, Марго. Мне так не хватало тебя! Теперь нас никто не разлучит, доченька.

Дима зло посмотрел на королеву: "Что ты задумала, стерва? Решила, что нашла себе новую игрушку? Не позволю!" Сгорая от ярости, маг вошёл в тронный зал вслед за дамами и занял обычное место — слева и чуть позади хозяина. "Притухни! — прозвучал в его голове сердитый голос Олефира. — Ты зарвался! После приёма будешь сопровождать Алинор, и только попробуй выказать ей непочтение. А когда я закончу дела, мы поговорим".

Король Годара по-отечески обнял Хранительницу, усадил в кресло рядом с собой, и толпа высокородных гостей и придворных разразилась ликующими криками. Дождавшись тишины, Олефир ударил резным посохом об пол, торжественно объявил Маргарет принцессой Инмара и Годара, и длинная очередь аристократов потянулась к принцессе, дабы засвидетельствовать ей своё почтение.

Пышный приём, бесконечная череда склоняющихся перед ней людей, огромный зал, утопающий в роскоши смутили Стасю, не меньше чем ликующие толпы керонцев. К тому же здесь нельзя было задёрнуть шторки и спрятаться в спасительном полумраке кареты. Щёки Хранительницы порозовели, глаза расширились и лихорадочно заблестели. Она сидела в кресле с напряжённо прямой спиной и несмело улыбалась, принимая поклоны годарской знати.

"Бедная моя девочка... Такая растерянная и трогательно красивая, — подумал Дмитрий и скрипнул зубами. — Тебе предстоит многому научиться, чтобы выжить в Керонском замке".

К принцессе подходили всё новые и новые люди, и, вскоре, у неё закружилась голова от количества имён, титулов и званий. Лица мужчин и женщин сливались, и Стася тоскливо смотрела на них, чувствуя, что силы покидают её. Алинор покосилась на дочь и что-то тихо шепнула мужу. "Наконец-то, сообразила, что бедняжка вот-вот упадёт в обморок", — мысленно выругался Дмитрий, из последних сил сохраняя спокойствие.

"Уймись, щенок!" — одёрнул его Олефир, встал и ударил посохом об пол:

— Церемония окончена!

Придворные и гости моментально покинули тронный зал, и Стася, с облегчением вздохнув, обернулась к Диме:

— Теперь мы можем поговорить?

— Позже! — отрезал король, схватил её за руку и перенёс в свой кабинет.

Едва они исчезли, улыбка сползла с лица Алинор. Медленно, словно просыпающийся вулкан, она поднялась с трона, повернулась к Дмитрию, и клокочущий бешенством взгляд вонзился в ненавистные голубые глаза.

— Метишь на престол, ублюдок?! Думаешь: "Охмурю неразумную девочку, и дело в шляпе"? Ошибаешься! Я напомню, где твоё место, плебей! Следуй за мной!

"Началось", — мрачно констатировал Дмитрий и поплёлся за королевой.

Кабинет Олефира был прост и изыскан. Одну стену целиком занимали книжные полки, у другой возвышался громадный шкаф, сквозь стеклянные дверцы которого виднелись аккуратно сложенные старинные свитки. Возле окна, занавешенного тяжёлыми, бордово-красными шторами, стоял массивный стол из полированного чёрного дерева, рядом — два больших кожаных кресла. Не дожидаясь приглашения, Стася уселась в одно из них и уныло подумала: "Хоть бы поесть предложили, с утра маковой росинки во рту не было. Еще чуть-чуть, и со мной голодный обморок случится".

Прочитав её мысли, Олефир расплылся в радушной улыбке:

— Пока мы беседуем, в твоих покоях накрывают стол.

— Спасибо, — вежливо кивнула Хранительница и замолчала, рассматривая Диминого учителя.

На вид ему было не больше сорока, но в пронзительных голубых глазах светились опыт и мудрость веков. "Сколько же тебе на самом деле?" — оторопело подумала Стася, и маг усмехнулся.

— Наконец-то ты заняла место, предназначенное тебе по праву, принцесса, — тоном доброго дядюшки произнёс он. — Сейчас ты растерянна и утомлена, но со временем, ты привыкнешь к своему новому положению и по достоинству оценишь его. Керонский замок станет тебе родным домом.

— Я в этом не уверена, — осторожно возразила Хранительница.

— Ты просто устала, детка. Скоро ты поймёшь: мы — одна большая, дружная семья, мы любим тебя, и готовы оберегать и защищать от любой напасти.

"Все хотят меня защищать. От кого? Друг от друга?.. Никому нельзя верить!" — раздражённо подумала Стася, и Олефир улыбнулся ещё шире.

"Думай о собственной значимости, сколько влезет, дорогая. Маг ты никакой, а как женщина наивна до предела. Ни амбиций, ни чётких целей. Тебе никогда не стать величайшей из Хранительниц, как кричит на всех углах твой разлюбезный папаша. Обывательница-магичка — не более того! Но раз уж ты здесь, поиграем". Олефир встал, подошёл к принцессе и галантно подал руку.

— Мы побеседуем завтра, красавица моя, — многозначительно произнёс он и, склонившись к её запястью, чуть коснулся губами бархатной нежной кожи.

Тёплая волна пробежала по спине, ногам, и Стася густо покраснела, польщённая вниманием короля-мага. Олефир лукаво подмигнул Хранительнице, взял со стола серебряный колокольчик, и в воздухе разлился приятный мелодичный звон. Дверь тотчас приоткрылась, в кабинет проскользнул худощавый невысокий юноша и с глубоким поклоном склонился перед повелителем.

— Проводи принцессу в её покои, Матвей, — приказал маг и, проводив гостью "ласковым" взором, подытожил: "Рыжая, похотливая дрянь!" Он уселся в кресло, сотворил бокал вина и стал хмуро наблюдать за своей новообретённой родственницей, которая следом за слугой шла по запутанным коридорам Керонского замка.

Едва Хранительница оказалась вне досягаемости завораживающего взгляда короля-мага, мысли прояснились, и она вспомнила, зачем пришла в Лайфгарм. "Интересно, где сейчас Дима? Мы ведь даже не поговорили! Как же я хочу его видеть!" Ключ на груди потеплел, и Стася остановилась, словно натолкнувшись на невидимый барьер. Она повернула голову, и взгляд наткнулся на высокие белоснежные двери.

— Это покои королевы, Ваше высочество! — почтительно сообщил слуга.

— Значит, мне туда.

Стася взялась за кручёную золотую ручку и потянула дверь на себя.

— Остановитесь... — испуганно прошептал керонец, но Хранительница лишь отмахнулась и вошла в покои матери.

Слуга клацнул зубами, затравленно огляделся по сторонам и со всех ног помчался в кабинет короля.

— Меня не проведёшь! Паинькой прикидываешься?! Смотри мне в глаза! — Грозный голос Алинор пригвоздил Стасю к месту. — Олефир слеп! Он вырастил в своём доме бешеного пса! Но я вырву твои клыки!

Нервно сглотнув, Хранительница на цыпочках пересекла холл, приоткрыла дверь, из-за которой раздавался голос матери, и увидела Дмитрия. Лицо возлюбленного было мертвенно-бледным, а поза настолько жалкой, что Стася содрогнулась.

— Смотри мне в глаза, падаль! — взвизгнула королева.

Дима поднял голову, его равнодушный взгляд наткнулся на испуганное лицо Хранительницы, и в бледно-голубых глазах промелькнула беспомощность: "Зачем ты здесь? Ты не должна этого видеть..."

— Так-то лучше, ублюдок! — усмехнулась Алинор и ударила его по щеке.

В глазах Димы вспыхнул холодный белый свет.

— Твоя гнусная сущность так и лезет наружу! Ты ненавидишь людей, которые вытащили тебя из грязи! Крестьянский выродок! — Она снова влепила ему пощёчину. Дима дернулся, но ни словом, ни жестом не остановил королеву. — Я вышвырну тебя на помойку! Там твоё место, подонок!

— Не смей! — не своим голосом заорала Станислава, подскочила к матери и вцепилась в её запястье. — Не смей!

"Опять эта дура!" — зло подумала Алинор. Осыпая Диму пощёчинами, она почти успокоилась, но глупая дочь помешала ей окончательно прийти в себя. И всё же королева сумела справиться с гневом: дикая злоба на лице волшебным образом сменилась мягкостью и добродушием, губы растянулись в улыбке, а взгляд стал всепонимающим и сладким, как патока:

— В чём дело, Марго? Зачем ты здесь? Иди, отдыхай. Поговорим завтра.

— Поговорим сейчас! — Хранительница сильнее сжала запястье матери. — Я не буду молча смотреть, как ты унижаешь Диму, и не уйду, пока ты не объяснишь, что здесь происходит!

— Не вмешивайся, Марго. Дима получил по заслугам. Я люблю его всей душой, но он совершил проступок, который требует наказания, — попыталась отговориться королева, но Стася отрицательно замотала головой:

— Он не мог сделать ничего плохого!

Алинор глубоко вздохнула и перешла на официальный тон:

— Я правительница Годара, Маргарет, и в курсе всего, что происходит в моём замке. Я не допущу, чтобы репутация королевской семьи была запятнана!

— И чем же Дима запятнал репутацию семьи?

— Это не стоит твоего внимания, принцесса! Я сама разберусь с ним! Уходи!

— Ни за что! Я не позволю бить его! Отец учил меня, что каждый человек достоин уважения! Нельзя издеваться над людьми, мама!

— Да что ты знаешь о нём? Фёдор — подлец и убийца!

— Ложь! Он любил тебя, а ты...

— Любил? Он не умеет любить! Он умеет только разрушать!

— Он добрый! Он лечил, а не убивал! Не пытайся оболгать его, мама! Я верю ему, а не тебе! Ты лицемерка! Ты всё время врёшь! Ты любишь только себя!

Алинор побледнела и закусила губу, едва сдерживаясь, чтобы не залепить дочери пощёчину.

— Не надо, Стася, остановись! — громко и отчётливо произнёс Дима и заслонил собой возлюбленную.

— Это всё ты! — с наслаждением простонала королева, получив объект, который можно безнаказанно пинать. — Это всё ты! — с придыханием повторила она и с размаха ударила воспитанника по лицу.

Холодным белым взглядом Дмитрий смотрел на разъярённую Алинор, а та в ярости хлестала его по лицу, не замечая ни полыхающих глаз, ни тонкой струйки крови, стекающей по подбородку. Станислава на миг опешила, а потом выскочила из-за спины мага и изо всех сил толкнула мать в грудь. Алинор пошатнулась, наступила на край своего роскошного платья и, нелепо взмахнув руками, рухнула на ковёр.

— Мне не нужна такая мать! — рявкнула Стася, схватила Диму за руку и потащила его к двери.

Алинор же лежала на полу и безумным взглядом смотрела им вслед. Отныне, у неё было два врага — нахальный безродный щенок и наглая распутная дочь. "Вы сдохнете! Оба! Клянусь!" — мысленно прокричала она и, вскочив на ноги, кинулась к мужу...

Станислава неслась по коридору, крепко держа Диму за руку, и слуги шарахались в стороны, бросая испуганные взгляды на окровавленное лицо принца.

— Куда теперь?

Хранительница неожиданно остановилась, и маг едва не налетел на неё.

— Прямо, твои покои в конце коридора, — сухо произнёс он и попытался выдернуть руку, но Стася не отпустила.

— Господи, да ты весь в крови! — ахнула она и, не дав возлюбленному опомниться, вновь потянула за собой. Распахнув дверь, ураганом ворвалась в свои покои и обнаружила служанок, которые заканчивали накрывать на стол. — Прочь! — рявкнула принцесса, и девушки, сломя голову, бросились вон.

Станислава усадила Диму в кресло, схватила со стола салфетку, чтобы стереть кровь с его лица, но маг перехватил её руку и резко произнёс:

— Не надо! Ничего не надо!

— Надо! — упрямо сказала Хранительница и потянулась к разбитым губам.

Дмитрий разжал пальцы и нахмурился. Он позволил возлюбленной стереть кровь, а затем осторожно провёл рукой по губам, и от ссадины не осталось следа. Стася замерла: "Господи, что они с ним творят? Она бьёт его, он лечит себя, и она снова бьёт его?! Почему он не уходит?"

— Спасибо, — мрачно выдавил Дима, старательно избегая взгляда возлюбленной.

— За что тебя так? — осторожно спросила Стася, присела на корточки и внимательно посмотрела в его лицо.

— Тебе мало своих проблем?

— Я хочу понять.

На секунду их взгляды встретились, и Дмитрий поспешно отвернулся:

— Ты слаба и беззащитна. Не вмешивайся в то, что здесь творится. Сегодня нам повезло, но Алинор не простит.

— Я не боюсь ни Алинор, ни Олефира! Ричард сказал, что я надёжно защищена заклятьем отца!

Маг с тоской посмотрел на неё и покачал головой:

— На тебе нет никакого заклятья.

— Но оно было...

— Было. Но теперь его нет.

В изумрудных глазах заметался испуг:

— Как же так... Что же теперь...

— Так вот откуда эта смелость, моя маленькая воительница, — с нежностью глядя на возлюбленную, прошептал Дима. — Ты должна быть очень осторожна, Стася. Тебе не под силу справится ни с Алинор, ни, тем более, с Олефиром.

— А как же ты?

— Я... Я прошу тебя, не вмешивайся. Не надо меня защищать. Неужели ты думаешь, что я не могу противостоять королеве? Но сейчас положение таково, что я вынужден участвовать в её дурацких играх.

Стася отпрянула:

— Играх?! Ты называешь это игрой?!

— Да. Есть вещи куда серьёзнее. Придя в Лайфгарм, ты ввязалась в борьбу за императорский престол, — холодно сказал Дмитрий. Он помолчал, внимательно разглядывая Станиславу, а потом тихо, словно сомневаясь, надо ли это говорить, спросил: — Ты хочешь власти, принцесса?

— Я хочу быть с тобой.

Маг опустил голову и уставился на полыхающую в перстне "О":

— А я хочу, чтобы ты жила. И чем дальше ты будешь от Керонского замка, тем больше шансов у тебя выжить. Тебе вообще не нужно было приходить в Лайфгарм. Я не могу защитить тебя здесь. Я не свободен. Я слишком многим обязан учителю, чтобы снова предать его. Обещай, что при первой же возможности ты уйдёшь из Керона.

— С тобой я готова уйти хоть сейчас.

Станислава уселась на колени к возлюбленному и обняла его за плечи.

— Это невозможно!

— Ну, пожалуйста, — умоляюще произнесла Хранительница, заглянула в лицо Дмитрия, и её окатило волной чужого сочувствия: маг смотрел на неё, как на глупое, неразумное дитя, играющее с боевой гранатой. Станислава обиженно поджала губы, отбросила салфетку и встала: — Раз ты не хочешь идти со мной, я остаюсь! Я разберусь в том, что здесь творится! И я не стану игрушкой Алинор и Олефира! Мне плевать на Лайфгарм! Мне нужен ты! Слышишь, Дима?!

— Я просил тебя оставаться на Земле, но ты пришла в Лайфгарм. Я прошу тебя покинуть Керон, но ты остаёшься. Я хочу спасти тебя, но ты упрямо рвёшься к смерти, — мёртвым голосом произнёс маг и накрыл ладонью перстень, чтобы не видеть размытой и потускневшей буквы.

— Значит, я умру.

Дрожащей рукой Стася налила себе вина, но пить не стала. Дмитрий с сочувствием смотрел на возлюбленную: "Совсем запуталась, бедняжка..." И, словно в ответ на его мысли, Хранительница закрыла лицо ладонями и жалобно всхлипнула. Маг на секунду обречённо прикрыл глаза, а потом резко поднялся из кресла и нежно провёл рукой по рыжим шелковистым волосам. Стася отстранилась.

— Меня все бросили, — вымолвила она и горько заплакала.

Дима притянул её к себе:

— Слёзы не помогут.

— Не желаешь уходить, останемся вместе в Кероне.

Станислава хотела погладить возлюбленного по щеке, но Дима перехватил её руку. Он вскользь поцеловал изящные пальчики и, отступив, церемонно поклонился:

— Мне жаль, что я доставил Вам столько хлопот, принцесса. Вам нужно отдохнуть. Позвольте мне удалиться.

— Останься! — воскликнула Стася, чувствуя, что возлюбленный вновь ускользает от неё.

— Как прикажете, Ваше высочество.

Маг опустил голову, руки его безвольно повисли вдоль тела, и Хранительница в ужасе закрыла ладонью рот: в одно мгновение Дима поставил её на одну ступень с Алинор и был готов потворствовать любым капризам. К горлу подкатил комок, сердце сжалось.

— Уходи, пожалуйста, уходи, — выдохнула Стася и отвернулась.

Дмитрий поднял голову.

— Никому не верь... даже мне, — чуть слышно произнёс он и исчез...

Хранительница шагнула к столу, отломила кусочек хлеба, подержала в руке и выронила. Её трясло, как в лихорадке. Станислава отвернулась от стола и побрела в спальню. Стащив с кровати покрывало, она закуталась в него с головой, но озноб не отступал. "Сколько у тебя лиц? Что с тобой сделали, любимый?.." Стася забралась на кровать, сгребла на себя одеяла и зарылась в них с головой, мечтая об одном — забыться и ни о чём не думать.

Дмитрий стремительно шёл по коридору, и каждый шаг изгонял тоску из его сердца, освобождая место ярости. Он ворвался в свои покои и в бешенстве начал громить мебель. Без магии: кулаками, ногами и всем, что попадалось под руку. А когда остановился, комната выглядела так, словно по ней пронёсся ураган.

— Ко мне! — гаркнул воспитанник короля, и на пороге появился испуганные слуги. — Уберитесь здесь!

Слуги кинулись наводить порядок, а Дима, бросив на них безразличный взгляд, развалился на кровати, ухнув сапоги на белоснежное покрывало. Лёгким движением, он выудил из воздуха дымящуюся сигарету и стал с наслаждением курить, стряхивая пепел на пушистый лирийский ковёр. Эта сигарета была последним желанием смертника.

Глава 11.

Совет высших магов.

Картины видения, пронёсшиеся перед глазами, словно дикие горячие лошади, давно растворились в тихом сумраке ночи, а Марфа всё никак не могла успокоиться. Сидя на каменных плитах балкона, она захлёбывалась рыданиями, размазывала слёзы по бледным, осунувшимся щекам и мысленно повторяла: "Тёма, мой мальчик, прости меня, Тёмочка". Годами подавляемое чувство вины вырвалось на свободу, раскалённым прутом пронзило сознание, и провидица закричала, как тигрица, потерявшая свой выводок. Мысль о том, что своим бездействием она подтолкнула сына к пропасти, была не выносима. "Почему я послушала их? Почему мнение коллег оказалось важнее жизни Тёмы? Я должна была драться, или бежать в другой мир, как Фёдор! А я позволила разлучить нас"

Марфа подняла голову и с тоской уставилась на сонное Белолесье. В лучах восходящего солнца изумрудная листва приобрела загадочный серебристый оттенок, а белоснежные стволы, окутанные мягкой молочной дымкой, казались размытыми и нереальными. "Красивый и холодный..." Провидица вздрогнула, опустила голову, а потом и вовсе улеглась на каменные плиты, подтянув ноги к груди и обхватив их руками. Хотелось заснуть и не просыпаться. Но это было бы ещё большей трусостью. И Марфа, вздрагивая и шмыгая носом, точно маленькая девочка, закрыла глаза и усилием воли заставила себя вспомнить видение. От и до, от первой до последней картины. Она знала: Арсений обязательно поймёт, что ей открылось будущее, и не станет молчать. С его подачи Совет потребует рассказать об увиденном, и нужно было решить, какую часть правды можно открыть коллегам, ибо изложить видение целиком означало подписать Артёму смертный приговор.

Солнце вынырнуло из-за горизонта, достигло зенита и вновь скрылось за макушками деревьев, а провидица всё лежала, не меняя позы и не размыкая век. Она не следила ни за встречей Стаси и Алинор, ни за событиями в Кероне, ни за сыном, который вместе с инмарским принцем мчался по Золотым степям Годара. Песчинка к песчинке Марфа складывала вырванные из видения сцены, урезала лишнее и добавляла собственные мысли, чтобы слепить новое, безопасное для сына толкование. Разумеется, насколько это было возможным.

"Как ты, любимая?" — прозвучал в голове голос Арсения, и провидица поняла, что тянуть больше нельзя.

"Всё хорошо, Сеня", — отозвалась она, поднялась на ноги и устремила взгляд в небо, посылая зов всем членам Совета.

— Что происходит?

Арсений мигом перенёсся в Белолесье и с тревогой оглядел всклокоченные волосы и мятое платье любимой женщины. Не дожидаясь вопросов, Марфа привела одежду и волосы в порядок и со спокойной уверенностью посмотрела в глаза наблюдателя:

— У меня было видение.

— Так рассказывай же! — Арсений схватил провидицу за руку. — О твоих видениях я всегда узнавал первым!

— На этот раз я буду говорить сразу со всеми.

Марфа вымученно улыбнулась, выдернула руку из ладони наблюдателя и вошла в комнату, оставив его в полной растерянности. "Что же она увидела? Неужели..." Арсений вздрогнул и ринулся в дом. Он нагнал провидицу возле зала заседаний, правда, спросить ни о чём не успел: распахнув двери взмахом руки, Марфа прошествовала к столу, где уже сидели Корней, Михаил, Витус и Роксана. Наблюдатель поспешил занять своё место, но едва опустился на стул, в зале прозвучал знакомый и весьма самодовольный голос:

— Здравствуйте, коллеги!

Высшие маги переглянулись и с глубочайшим недоумением уставились на экспериментатора.

— Какого чёрта ты притворялся безумным? — сердито выпалил Корней.

Фёдор опустился на стул между Роксаной и Витусом, вольготно откинулся на спинку и обвёл коллег лукавыми, прищуренными глазами.

— Понимаю Ваше возмущение, господа, и приношу свои извинения, за то, что заставил вас поволноваться, но так было нужно для дела. Я хочу остановить Олефира и сохранить мир в Лайфгарме.

— У тебя есть план? — живо поинтересовался Корней.

— Конечно, и я уже приступил к его осуществлению. Пророчество набирает силу.

— Зачем оно вообще понадобилось? — рявкнул Михаил. — Мы думали, что ты безумен, и твоё пророчество — слова блаженного, а ты, оказывается, создал его в здравом уме! Это пророчество-заклинание! Ты ввязал нас в опасную игру, Фёдор, и мне не нравится, что ты моделируешь будущее Лайфгарма по своему усмотрению!

— Пусть тебя это не волнует, миротворец. Будущее Лайфгарма будет прекрасным! — Экспериментатор повернулся к провидице и испытывающе посмотрел ей в лицо. — Зачем ты созвала Совет?

— У меня было видение.

— Расскажи!

— Мне очень жаль, Фёдор, но Хранительница нарушит пророчество. Она уже рассталась с Солнечным Другом, а дальше будет ещё хуже.

— Но ведь это не всё, не так ли?

— Да, — кивнула Марфа и, тщательно подбирая слова, продолжила: — Маргарет первая из Хранительниц, что владеет магическим даром. Благодаря ей антагонисты объединятся, но главной будет не она.

— Кто? — взволнованно спросил Арсений, уже зная ответ.

Но провидица молчала. Она смотрела в глаза Фёдору и ждала хоть какой-то реакции, но маг остался равнодушен к её словам.

— Почему ты молчишь? — не выдержала Марфа, и экспериментатор безразлично пожал плечами:

— Пусть объединяются. Дружной команды всё равно не получится. Они не сумеют договориться. Перессорятся и перебьют друг друга! И вообще, моя дочь вернулась в Лайфгарм не за тем, чтобы объединять антагонистов. Её цель — уничтожить Олефира. И она выполнит свою задачу!

— Тогда почему ты её не учил? — удивилась Роксана. — Она попала в Керон совершенно беспомощной!

— В этом-то и заключается мой план. Явись к Олефиру сильный маг, он натравил бы на него Смерть, а моя девочка выглядит ангелочком. Однако у неё мои мозги! И она не так беспомощна, как вам кажется! Маргарет держит на коротком поводке Смерть.

— Они объединятся, Фёдор, и мы не сможем их остановить! — предостерегающе сказала провидица, а про себя подумала, что пренебрежительное отношение экспериментатора к видению ей только на руку: пересказывать опасное для сына будущее и отвечать на вопросы коллег не придётся...

— А зачем останавливать? Даже если случится чудо, и детишки не подерутся, ничего путного у них не выйдет. Поверь, я знаю, что говорю. Твои видения, скорее всего, ложные. Не забывай, по Лайфгарму свободно разгуливает временной маг, внося сумятицу в спокойное течение Времени.

— Артёма не учили играть со Временем!

— Ты в своём уме, Марфа?! Временных магов не обучают! Они просто используют свою власть над Временем, когда им это нужно! Жаль, что меня не было в Лайфгарме, когда Совет решил оставить в живых вашего сына, я убил бы его, ничего не обсуждая! Ваша связь должна была быть бесплодной. И тебе, и Арсению в какой-то мере подвластно Время. Вы знали об этом и всё-таки сохранили ребёнка. А Совет отнёсся к его рождению спустя рукава — и вот результат!

— Ты говоришь о моём сыне! — взорвался Арсений.

— Я говорю о временном маге! Так что, заткнись и держи своего сопляка в узде. Пусть продолжает шутить и развлекаться, иначе...

Фёдор замолчал и красноречиво посмотрел на бывшего учителя и друга.

— Я буду защищать Артёма! Я не откажусь от него, каким бы он ни был! Он мой сын!

— Прекратите! — раздражённо воскликнул Корнея. — Пока твоему Тёме ничего не угрожает, Арсений! Мы не говорили ему, кто он на самом деле! Пусть всё остаётся, как есть! Давайте послушаем Фёдора. Я хочу знать, что он придумал!

Экспериментатор улыбнулся, свысока посмотрел на наблюдателя и обратился к коллегам:

— Повторяю: видения Марфы, скорее всего, ложные. Я постараюсь не допустить, чтобы детки объединились, но если это произойдёт, их возглавит моя дочь. Вот тогда в игру вступите вы и будете передавать их с рук на руки. Пусть мечутся по Лайфгарму от одного высшего мага к другому, пока (на благо нашего Мира!) Хранительница не убедит их уничтожить Олефира! А когда путешественник умрёт, Совет решит судьбу каждого из них!

— Первым должен умереть не Олефир! — замотал головой миротворец. — Он не так опасен, как его ученик! Мы сами виноваты в том, что этот выродок стал Смертью! Мы должны были прикончить его до того, как он стал убийцей! Мы уже получили Мару! Кто знает, на что ещё он способен?!

— И что ты предлагаешь?

— Убить его сейчас, раз мы не сделали этого раньше! — выпалил Михаил и чуть спокойнее добавил: — Почему бы Легенде Лайфгарма не заняться этой проблемой?

— Хорошо, — кивнул Фёдор. — Я убью его, но всё-таки он будет вторым. Источник собирается открыть не керонский выродок, а его хозяин. Сначала умрёт хозяин, потом — слуга!

— А что с Алинор? — резко спросила Роксана.

Фёдор посмотрел на воительницу и холодно улыбнулся:

— Она не опасна. Когда Олефир умрёт, участь королевы Годара решит Совет.

— И всё же, я настаиваю, чтобы первым сдох бешеный пёс Олефира! Я чувствую, он опасен! — нервно воскликнул Михаил, и в тот же миг комнату озарила вспышка белого пламени.

На мгновение маги зажмурились, а когда открыли глаза, у стола стояли Олефир и Дмитрий.

— Не спится, друзья мои? Решили пообщаться? А меня пригласить забыли? — весело сказал путешественник, оглядывая кислые лица коллег. — Ничего, я не гордый, сам пришёл. Очень уж хотелось послушать вашу беседу. Кстати, простите моего мальчика, он ваш щит случайно разрушил.

Маг сотворил большое кресло, уселся в него, закинув ногу на ногу, а Дима встал позади учителя и, скрестив руки на груди, исподлобья уставился на высших магов.

— Продолжайте, — милостиво кивнул Олефир, и Фёдор усмехнулся:

— Может, нам что-нибудь расскажешь ты?

— Хочешь узнать, как поживает дочь? С ней всё в порядке! Сейчас, например, она сладко спит. Маргарет очень похожа на мать, только моложе и привлекательней. Я решил подарить её своему ученику, надеюсь, ты не против, Федя?

Дима, не мигая, смотрел на экспериментатора, а тот, в свою очередь, пристально вглядывался в лицо Смерти.

— Да ради Бога, главное, что б детям было хорошо.

Легенда Лайфгарма натужно рассмеялся.

— Приятно получить благословение отца, — ехидно произнёс Олефир. — Теперь моя душа спокойна. Правда, я решил использовать несколько подзабытое право первой ночи, но Дима не обидится. Он чтит законы Годара и не откажет своему учителю в такой малости.

— На свадьбу не забудь пригласить!

— А как же! Все вы будете почётными гостями.

Олефир и Фёдор скрестили взгляды, и в комнате воцарилась тишина. Высшие маги напряжённо следили за безмолвным поединком.

"Дима, — внезапно прозвучал в голове Смерти голос наблюдателя. — Ты давно превзошёл учителя. Забирай Хранительницу и уходи из Керона. Ты можешь!"

— Какая наглость, Сеня! Подстрекаешь моего ученика к бунту?! — ощерился путешественник, резко поднялся и ударил воспитанника кулаком в лицо.

Дмитрий упал на спину, и высшие маги растерянно замерли, глядя на его окровавленное лицо.

— Как ты смеешь слушать кого-то, кроме меня? — выдержав паузу, холодно спросил Олефир и пнул ученика ногой в живот.

— Простите... — прошептал Дима, не позволяя себе застонать.

— Прекрати!

Арсений вскочил.

— Почему? Это мой ученик, что хочу, то и делаю. Хочешь, я прикажу ему убить тебя? — усмехнулся путешественник и по-хозяйски поставил ногу на шею воспитанника.

Наблюдатель окаменел, а Фёдор зааплодировал:

— Изумительно! Ты отличный педагог, Фира!

— Могу взять в ученицы и твою дочь.

— Заманчивая перспектива, — скривился в улыбке экспериментатор. — Я подумаю.

— Думай, но не долго. На днях я собираюсь посетить Источник, а потом займусь разведением магов. Ребёнок Хранительницы и Смерти будет обладать уникальным даром! — мечтательно закатил глаза Олефир и, убрав ногу, скомандовал: — Вставай, мы уходим. — Дима вскочил и склонил голову, не обращая на текущую из носа и разбитых губ кровь. — Пошевеливайся! И верни щит на место. Совет не любит, когда его подслушивают.

Король Годара и его воспитанник исчезли, и высшие маги почувствовали, что щит восстановлен.

— И всё же я не понимаю, зачем ты создал пророчество и отправил Хранительницу в Керон! — разорвал тишину низкий голос Роксаны. — Я не вижу логики в твоих действиях.

— В этом и состоит мой план.

— Странный у тебя план, Фёдор, — проворчал молчавший всё это время Витус. — Сдаётся мне, что ты не договариваешь чего-то очень важного.

— Я ничего не буду объяснять! Нас могут услышать. Вы видели — наша защита не безупречна!

— Нужно убить керонского выродка! Немедленно! — опомнившись, взвизгнул Михаил. — Ты единственный, кому это по плечу, Фёдор!

— Хватит, Миша! Мы уже всё обсудили! И теперь я хочу знать, поможет ли мне Совет или мне рассчитывать только на себя?!

— Мы поможем тебе, экспериментатор, не сомневайся, — за всех ответил Корней, и Фёдор удовлетворённо кивнул:

— Ждите. Я приду к каждому из вас и расскажу, что делать, — бросил он и исчез...

Олефир сидел в кресле, смотрел на неподвижно стоящего перед ним ученика и, вертя в руках бокал, размышлял о смелом эксперименте Фёдора: "Гениальный мерзавец! Рискнуть создать пророчество-заклятье. Для этого нудно быть либо слишком наглым, либо отчаянно глупым! К счастью для всех нас, ты не провидец, Федя. У тебя не хватило данных. Теперь я понимаю, зачем ты придумал Солнечного Друга! Конструируя будущее, ты интуитивно чувствовал, что в нём будет присутствовать некий фактор X, и попытался заставить его работать на себя. Но, увы. Ты рассчитывал, что Солнечным Другом станет кто-то из лайфгармцев, но создавал-то ты заклятие на Земле! Вот она и подсунула тебе подарочек! Я рад, Федя, что ты не сумел найти правильное место для Солнечного Друга! — Маг злорадно усмехнулся, но, взглянув на ученика, сник. — Однако первая часть заклятья удалась тебе на славу. Идея с безумием великолепна. Наступить на горло собственной гордости и бродить по Лайфгарму, оплетая его своим заклятьем... Впрочем, ты всегда действовал исподтишка. Трус!.. — Олефир залпом выпил вино, снова наполнил бокал и, посмотрев на ученика, который усердно изображал раскаяние, с горечью покачал головой: — Катастрофа...Меньше чем за неделю ты забыл всё, чему я учил тебя двадцать лет! Ты хочешь уйти с Хранительницей, но пока боишься признаться себе в этом. Тебя удерживает лишь долг. Только он противостоит вашей похоти! Но как долго продлиться этот поединок? День? Два? Неделю? Хранительница упорно лезет тебе в штаны, да ещё Алинор со своей дурацкой местью подливает масла в огонь! Всё против меня..."

Дмитрий уныло смотрел в пол. Ему смертельно хотелось спать — слишком нервным выдался день: скучная длинная церемония представления Хранительницы, истерика Алинор, тяжёлый разговор со Стасей. А когда маг собрался лечь спать, явился Олефир и потащил его на Совет. Пришлось снимать и вновь выстраивать щит высших магов, одновременно перемещая себя и учителя в Белолесье и обратно в Керон. От усталости Дима едва держался на ногах, а хозяин, как назло, всё не отпускал и не отпускал его.

— Собираешься сделать так, как сказал Арсений?

— Я никогда не предам Вас, хозяин.

— Может быть, я плохо обращаюсь с тобой? Отвечай!

Дмитрий собрал последние силы, и Олефир услышал:

— Вы лучший из учителей. Я восхищаюсь Вами. Вы для меня больше, чем отец.

— Однако ты впустил наблюдателя в своё сознание. А если бы он захотел убить тебя?

— Он бы не успел.

— Значит, ты убил бы высшего мага без моего приказа?

Дима попытался понять, куда клонит хозяин, но мысли путались.

— Простите...

— Ты соображаешь, что говоришь? — разозлился Олефир.

Дмитрий поднял голову, виновато посмотрел на него и честно ответил:

— Нет.

— Ты только что заявил, что отказываешься подчиняться мне!

— Я?.. Я не мог такого сказать!

Маг-путешественник вскочил и с размаху врезал ученику по губам:

— Может, боль заставит тебя собраться?! Пора понять — ты околдован!

— Нет, — сглотнув солоноватую кровь, замотал головой Дмитрий. — Я в порядке.

— Сомневаешься в моих словах?! Да очнись же, наконец! Твоя любовь больше похожа на сумасшествие! Неужели, ты не чувствуешь? Ты перестал думать как боевой маг! Ты забыл о своих обязанностях! Твои мысли целиком заняты Хранительницей! Ты озабочен её безопасностью, а ведь ей ничего не угрожает! Кому нужна эта никчёмная дура?! Разве ты не понимаешь, Фёдор использовал её, чтобы вывести тебя из строя! И, как ни печально это признавать, у него получилось!

— Фёдор здесь ни при чём, — устало пробормотал Дмитрий. — Мы со Стасей любим друг друга...

— Если ты не возьмёшь себя в руки, мне придётся забыть о том, что ты мой сын! Не вынуждай меня быть жестоким с тобой! Приди в себя! — заорал Олефир, но ученик лишь безучастно кивнул:

— Я постараюсь, хозяин.

— Постараешься?! Всего лишь постараешься?! Но если ты не околдован, тогда что ты нашёл в этой похотливой твари? Она губит тебя! Я дал тебе власть и силу, а ты отказываешься от них?! Ради кого? Она не стоит твоих жертв! Она не оценит их своим убогим умишком! Несмотря на все свои титулы, магический дар и Ключ на шее, она обычная глупая баба, мечтающая об уютном домике, куче ребятишек и муже-подкаблучнике! Но ты-то не человек, Дима! От такой жизни ты взвоешь, и возненавидишь и себя, и жену! Ты будешь корить себя за то, что не послушал меня, но будет поздно! Понимаешь ты это?

— Она не такая...

— Такая! Она свела тебя с ума, мой мальчик! Ты сам не свой... — Олефир потёр виски, сел в кресло и залпом допил вино: — Что мне с тобой делать, Дима?

— Что хотите, хозяин...

Маг-путешественник безнадёжно фыркнул и со злым ехидством спросил:

— Как тебя называют в Лирии?

— Смерть, — одними губами вымолвил Дмитрий.

— Забудь! Смерти больше нет! Есть тряпка, о которую Хранительница вытирает ноги!

Ученик опустил голову и уставился в пол.

— Значит, мой сын умер вместе со Смертью... — Олефир помолчал и решительно произнёс: — Пятнадцать лет назад я назвал себя твоим хозяином, мальчик, но это были пустые слова! Я продолжал обращаться с тобой как с сыном, потому что ты любил и почитал меня. Ты был предан мне до мозга костей, и я никогда не думал, что однажды мне придётся вернуться к этому разговору. Но ты не оставил мне выбора! Ты променял меня на Хранительницу, Дима! Но я не отдам тебя без боя!

— Да, хозяин, — тихо ответил Дмитрий и, перестав бороться с усталостью, закрыл глаза и рухнул к ногам учителя.

— Как же ты жалок! Смотреть на это выше моих сил, — горестно вздохнул Олефир и исчез...

Дмитрий очнулся на рассвете. Тело ломило, голова гудела, как колокол, а на губах запеклась кровь. Маг поднялся, привёл себя в порядок и направился в свои покои. Он шёл по сонным коридорам Керонского замка и размышлял: "Забрать Хранительницу и уйти! Куда?.. Совет хочет разъединить нас с учителем и убить поодиночке! Не дождётесь!.. Я буду защищать их здесь!.." — Дима остановился посреди коридора, растерянно глядя перед собой: мысли скакали, как ополоумевшие зайцы, и он никак не мог поймать их.

Слуги на цыпочках обходили воспитанника короля, боясь неловким движением или громким вздохом нарушить его сосредоточенность, но Дмитрий никого не видел и не слышал. Он метался в ловушке своих привязанностей: преданность отцу и любовь к Хранительнице рвали его на части. И у него не было сил пожертвовать ни тем, ни другим...

Глава 12.

Арсений.

Кони, подаренные Белолесьем, оказались удивительными созданиями: не требовали еды, воды, не капризничали и... не желали останавливаться. Ещё вечером, на лесной поляне взяли ровный темп и с тех пор неслись со скоростью тридцать-сорок километров в час. На рассвете всадники вылетели из волшебного леса и понеслись по Золотым степям. Конечно, в сравнении с земными автомобилями создания волшебного леса явно проигрывали, но Ричард всё равно наслаждался ездой на более привычном для него транспорте. А после проведённой в седле ночи стал подумывать о том, чтобы попросить Тёму быть посредником в переговорах с Белолесьем на предмет поставки в Зару сих быстроногих и выносливых созданий. Принц повернул голову к партнёру, скачущему с ним бок о бок, и слова готовые сорваться с губ, умерли, не успев родиться: Артём был мрачен, как древняя скала. В шоколадных глазах стояла безнадёжная, непонятная тоска, губы шевелились, то приоткрываясь, то поджимаясь, и с них слетало что-то нечленораздельное, но, безусловно, бранное. Выяснять причину столь паршивого настроения сыны провидицы Ричард не стал, опасаясь за собственное душевное здоровье. Но Артём не был бы самим собой, если б не озвучил причину сам.

— Я есть хочу! — внезапно воскликнул он и требовательно уставился на инмарца, словно в их тандеме тот отвечал за продовольствие.

Ричард с недоумением пожал плечами. По правде говоря, он тоже был бы не прочь перекусить, но еды в седельных сумках не было, впрочем, как и самих седельных сумок. Сначала принц хотел отшутиться, но выражение лица Артёма не располагало к шуткам — он с трудом сдерживал слёзы, а рука нервно сжимала повод.

— Что ты предлагаешь, Тёма? — как можно более мягко спросил Ричард.

— У меня нет магии, а ты воин. Я слыхал, что инмарцев учат выживать в разных условиях, так что, примени свои знания на практике!

Принц поднял руку и широким жестом обвёл степь. Оранжевое солнце наполовину выбралось из-за горизонта и ярко сияло, обещая жаркий и погожий денёк, и радужные бабочки, вечные жительницы степи, неистово радовались тёплой погоде: сбивались в огромные тучи, напоминающие круги, треугольники и ромбы, взмывали в голубое безоблачное небо и кружились, кружились, кружились, словно пытаясь загипнотизировать путников.

— Разве ты видишь здесь лес, чтобы поохотиться, или реку, чтобы рыбу поймать?

— Ну и что?

— А то, что каждому лайфгармцу известно: в Золотых степях, кроме бабочек, ничего нет. Поймать тебе пару штук?

— Дурак, — обиженно буркнул временной маг и отвернулся.

Какое-то время партнёры скакали молча. Ричард любовался степью и медленно скользящим по небосводу светилом, а Артём угрюмо разглядывал холку коня и тяжело вздыхал.

— Давай, хотя бы привал сделаем! — наконец, не выдержал он. — Мы невесть сколько в седле. У меня спина болит!

— А как же Хранительница?

— Продержится как-нибудь лишних полчаса.

— Ну, ты и фрукт, Тёма, — проворчал инмарец, осуждающе покачал головой, но, взглянув в умоляющие шоколадные глаза, сдался: — Ладно, давай остановимся, если ты знаешь как.

— Тпру! — Артём дёрнул повод, но его конь даже с шага не сбился. — Вот засада! Он что, так и будет нестись до самого Зеркально пролива?

— Это ты у нас маг, вот и скажи.

— Да откуда я знаю? Я этих коней в первый раз вижу!

— А если подумать?

— О чём?

— О магии. Ты же жил в Белолесье и знаешь его, как никто.

Временной маг с неприязнью взглянул на своего коня и капризно скривился:

— Думал, что знаю, а оказывается...

— Хватит бурчать. Думай!

— А я, по-твоему, что делаю?

— Ноешь!

— Ах ты... — Артём осёкся, демонстративно отвернулся от инмарца и громко заявил: — Да и фиг с тобой, мучайся без привала!

На секунду стальные глаза округлились от недоумения, а потом Ричард расхохотался, тыльной стороной ладони утирая выступившие слёзы. Временной маг обернулся и, поняв, что партнёр смеётся над ним, отчаянно замолотил пятками по бокам коня, но тщетно — лошади, сотворённые Белолесьем, как шли ноздря в ноздрю, так и продолжали идти. Артём зажмурился, шумно выдохнул и вдруг разревелся, горько и безнадёжно. От неожиданности принц вытаращился на него, не зная, что сказать. По щекам мага катились крупные слёзы, плечи вздрагивали, и выглядел он самым несчастным существом на свете.

— Эй, ты чего?

— Почему все считают меня болваном?

Ричард озадаченно потёр щёку и неуверенно произнёс:

— Не надо так говорить, Тёма. Ты совсем не болван, даже наоборот — вполне отличный малый.

— И поэтому ты надо мной смеялся?

— Извини.

— Ни за что! Я думал, мы партнёры, а ты меня в грош ни ставишь! Вот доберёмся до Гарды, и катись на все четыре стороны! Я сам отправлюсь в Керон, спасу Хранительницу и докажу...

— Смотри! — неожиданно перебил его инмарец и указал на пыльное облако, вьющееся над горизонтом.

Одарив напарника возмущённым взглядом, Артём оборвал речь, но поворачивать голову в указанном направлении не спешил.

— По-моему, кто-то едет, — продолжил принц, стараясь не обращать внимания на сложенные бантиком губы Тёмы. — И, судя по количеству пыли, это обоз. А обоз, в восьмидесяти случаях из ста, принадлежит гномам, которые являются подданными Инмара.

— Да и фиг с ним. Главное, у них есть еда! — Сын провидицы соизволил наконец посмотреть на дорогу, а потом вцепился в гриву коня и требовательно завопил: — А ну разворачивайся, упрямая кляча! Предупреждаю: останусь голодным — ноги моей в Белолесье не будет!

Ричард аж присвистнул от удивления: равнодушные ко всему животные замедлили бег, остановились и дружно повернули головы к магу.

— Я не шучу! — злорадно заверил их Артём. — Буду жить в Литте или Гарде, а о всяких там лесах забуду!

— Ну ты даёшь, Тёма, — только и смог выдавить инмарец, когда волшебные лошади развернулись и неспешной рысцой потрусили в сторону обоза.

— Терпеть не могу, когда кто-то решает за меня!

Временной маг приосанился, пригладил растрёпанные волосы и, лукаво подмигнув партнёру, посмотрел на уже различимые фургоны. Усмехнувшись в кулак, Ричард подумал, что, несмотря на отсутствие магического дара, точно знает, о чём размышляет партнёр, и был абсолютно прав: Артём прикидывал, как обойти любимые гномами церемонии и поскорее запустить руку в их запасы.

До обоза оставалось меньше сотни метров, когда от него отделился всадник в чёрном костюме с золотым молотом на поясе и быстро поскакал им навстречу. Ричард без труда узнал главного гнома и расправил плечи, постаравшись придать себе величественную и царственную позу, как у отца. Он уже открыл рот, чтобы поприветствовать Вин ван Гогена, как полагается, но Артём его опередил:

— Привет, Вин!

— Доброй дороги, господин ван Гоген, — торжественно изрёк принц, пытаясь вернуть разговор в нужное русло, но Артём только пальцем у виска покрутил:

— Ты что сбрендил? Брось церемонии, Ричи, это же Вин, он классный!

Инмарский принц виновато посмотрел на главного гнома, но, к его изумлению, ван Гоген не обиделся на панибратский возглас Артёма. Более того, гном улыбнулся ему, а вот на самого Ричарда бросил весьма прохладный взгляд.

— Доброй дороги и Вам, принц. Куда держите путь и не нужна ли вам помощь? — с арктическим холодом в голосе поинтересовался он и, словно подчёркивая разницу в отношении к путникам, тепло взглянул на Артёма.

— Мы ищем Хранительницу, — выпалил временной маг, и ван Гоген понимающе кивнул:

— Что ж, вы будете первыми, до кого я донесу великую весть! Вчера, когда звёзды зажглись на небосклоне, Хранительница пришла к нашему костру. Мы оказали Маргарет надлежащие почести и продемонстрировали наше гостеприимство. Она пробыла у нас до утра, а на рассвете произошла Встреча. Королева Алинор увезла дочь на Остров Синих Скал. Но Маргарет обещала всегда помнить нас — её первых друзей в Лайфгарме. Она оставила нам Солнечного Друга и Волшебную Книгу. — Гном с гордостью посмотрел на Артёма и Ричарда и любовно погладил рукоять золотого молота. — Думаю, уже сегодня Олефир объявит Хранительницу принцессой Инмара и Годара.

Партнёры переглянулись.

— Мы не успели, — пробасил Ричард.

— Ерунда! — отмахнулся Артём, посмотрел на ван Гогена и дружелюбно осведомился: — Не могли бы мы лицезреть Солнечного Друга, Вин?

— Конечно, — охотно согласился гном. — Каждый лайфгармец должен взглянуть на него.

Ван Гоген развернул лошадь и вместе с гостями направился к фургонам. "Вот чего было выпендриваться? — угрюмо думал Ричард, исподлобья поглядывая на главного гнома. — Да, между Инмаром и Содружеством есть разногласия, но я-то здесь неофициально. Зачем тыкать мне в лицо..."

— О, маньяки! Какими судьбами?!

Ричард поднял голову и оторопел: на груде цветных подушек, с блаженным видом и полным бокалом, восседал рыжеволосый экс-муж Станиславы. Он взмахнул рукой, приветствуя лайфгармцев, опрокинув при этом добрую половину бокала на сидящего рядом возницу. Пострадавший от экспрессивного Валечкиного приветствия гном лишь тяжко вздохнул, а инмарец беспомощно посмотрел на Артёма:

— Это Солнечный Друг?! Катастрофа!

Временной маг неопределённо пожал плечами и вновь посмотрел на Валентина, который продолжал голосить:

— Выпьем за встречу, други мои! Всё-таки у нас много общего, например, моя жена! Кстати, вы знаете, она улетела! Села на крылатую лошадь и тю-тю! Ну, и чёрт с ней! Пусть летает! — Землянин пьяно икнул и встал. Выглядел он дико: мятый костюм, сбившийся набок галстук, стоящие дыбом рыжие волосы. Под мышкой — бурдюк, в руке — бокал. — Да здравствуют гномы! — взмахнув руками, заорал он, роняя драгоценную ношу и расплёскивая вино. — Я верю в сказки, господа!

Ричард склонился к Артёму и тихо произнёс:

— Из него сейчас слова не вытянешь. Пьян, как сапожник.

— Значит, придётся забрать его с собой, — кисло ответил временной маг.

— Ты в своём уме? Предлагаешь тащить его через весь Годар?

— А что делать? Не присоединяться же к обозу! Так мы будем год до Керона добираться.

— Ребята! Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! — не унимался Валентин. — Кстати, а где ваш третий друг? Хотя, чёрт с ним, сообразим на троих! Чётвёртый лишний! — Он хихикнул он, отправил в рот остатки вина и блаженно зажмурился.

Воспользовавшись паузой, временной маг обратиться к ван Гогену:

— Позвольте нам забрать Солнечного Друга, его место рядом с Хранительницей! Мы как раз направляемся в Керон, так что...

— С удовольствием! — перебил его главный гном, и лицо его озарилось радостной улыбкой.

— В жизнь не покину любимых гномов! Они мои друзья! Мы так здорово пели вместе! — завопил Валечка и толкнул в плечо возницу: — Не отдавай меня маньякам, приятель! Они опасны! Лучше вызовем милицию и сдадим их в Бутырку!

Возчик испуганно взглянул на Солнечного Друга, бросил поводья и проворно спрыгнул с телеги.

— Куда ты? Давай выпьем! — Землянин шлёпнулся на подушки, обнял полупустой бурдюк и ни с того, ни с сего затянул: — Ой, мороз, мороз...

— Ты точно рехнулся, Тёма! Мы не можем тащить его с собой!

— А забирайте его как есть, с телегой, — тут же предложил Вин ван Гоген, и в его глазах инмарец прочёл мольбу и надежду.

"Как же он их достал, и это всего за сутки!"

— Тёма!

— Не паникуй, партнёр, справимся!

Временной маг подъехал к повозке и насмешливо улыбнулся:

— Эй, Солнечный Друг, не хочешь навестить свою жену?

— А на кой она мне? — хмыкнул тот. — Ты мне русалку предложи или принцессу какую, на крайний случай. Зачем мне эта бешеная?!

— Будет тебе и русалка, и принцесса.

— Правда? — Валечка резво поднялся на ноги. — Тогда вперёд! — гаркнул он и снова рухнул на подушки. — В номера! Даёшь русалок!

Артём рассмеялся и, повернувшись к главному гному, заявил:

— Нам понадобится Ваша помощь. Нужно усадить его на лошадь и привязать покрепче.

— Всё, что хотите! — с энтузиазмом воскликнул Вин ван Гоген и сделал знак родичам.

Гномы посыпались с повозок как большие и очень деятельные градины. Они мигом стащили Солнечного Друга с груды подушек, усадили на мохноногого пони и накрепко привязали к седлу. И всё это время землянин продолжал истошно вопить:

— Поедем, русалка, кататься! Давно я тебя поджидал!

Ричард тоскливо взглянул на раскачивающегося в седле Валентина и в красках представил их совместное путешествие. "А всё потому, что Артём не слышит голос разума! Он ещё десять раз пожалеет о том, что связался с пьяным недоумком. Одна надежда, что скоро он осознает свою ошибку, и мы оставим Солнечного придурка на каком-нибудь постоялом дворе".

Тем временем счастливый до неприличия ван Гоген почтительно поклонился Артёму и протянул ему блокнот Фёдора:

— Примите эту Волшебную Книгу, маг, ибо она принадлежит Хранительнице и должна быть с ней. Мы нашли её у костра и сохранили, в надежде передать принцессе.

— Спасибо.

Временной маг небрежно сунул блокнот за пазуху, взял поводья Валечкиного пони и, под радостные возгласы гномов, маленький отряд свернул с дороги. На прощание помахав Тёме и его спутникам рукой, главный гном отдал короткий приказ, и обоз удивительно быстро покатился вперёд. Когда же он скрылся с глаз, Ричард посмотрел на мохноногую лошадку землянина и скептически заметил:

— Пони не угонится за нашими лошадьми.

— Чепуха!

Артём соскочил с коня и подошёл к Валечке. Он что-то еле слышно прошептал на ухо пони, и тот послушно закивал, словно поняв, что от него требуется. Потрепав лошадку по холке, маг вновь запрыгнул в седло и с важным видом скрестил руки на груди.

— Ну и что?

— Смотри и запоминай! Вот колдовство высшей категории! — хвастливо заявил Артём и приосанился.

В ту же секунду маленький пони громко фыркнул и стал увеличиваться в размерах, одновременно приобретая тёмно-фиолетовый окрас.

— Ого! Летим! — радостно вскричал Валечка и запел: — Летят перелётные птицы...

— Что это за уродина?

Ричард ткнул пальцем в длинноногую фиолетовую лошадь.

— Правда, красиво? — умилился Артём и пришпорил коня: — Вперёд! Нас ждёт Керон!

Лошадь Валечки послушно поскакала за временным магом. Землянин раскачивался в седле и самозабвенно пел, обогащая репертуар лайфгармцев популярными застольными песнями родного мира, и Ричард морщился, поглядывая на него: "И как меня угораздило связаться с законченным пьяницей и большим ребёнком?!.."

Артёма же компания землянина не смущала. Он хихикал, слушая его заливистые рулады, а иногда подтягивал отдельные слова, фразы и припевы, демонстрируя полное отсутствие музыкального слуха. В особо выразительные моменты, когда землянин и временной маг выли как ошалевшие мартовские коты, принц затыкал уши и вздевал глаза к оранжевому светилу, умоляя послать на головы горе-певцов тепловой удар.

При этом Ричард предпочитал мучить свои уши именно таким образом, памятуя о том, что великовозрастный мальчик Тёма, не умея петь, обладает редким талантом ездить по ушам другим, гораздо худшим способом — нытьём и горестным рёвом. Поэтому принц ехал позади разудалой парочки, упорно держа рот на замке. До тех пор, пока Артём не потянулся к бурдюку Валентина.

— А ну, не сметь! — рыкнул он, пришпорил коня и выхватил бурдюк из рук мага. — Хватит с нас одного алкоголика!

— Это кто это здесь алкоголик? — Землянин грозно вытаращил глаза и потряс кулаками. — Дуэль! Только кровь смоет оскорбление!

— Подожди, Валя, — вмешался Артём. Он повернулся к инмарцу и враждебно оскалился. — Что-то не припомню, чтобы я тебя нянькой нанимал! Или в мои старшие братья метишь? Давай, возвращай вино! Хочу пить и буду!

Вместо ответа принц выхватил из ножен кинжал и один взмахом рассёк бурдюк надвое.

— А-а-а!!!

Валентин с видом вселенского мученика схватился за сердце и закатил глаза, а временной маг, глядя на последние капли вина, стекающие по рваному кожаному боку, поджал губы и громко шмыгнул носом.

"Ну блин, попал..." — только и успел подумать принц, как над степью разнёсся голос Артёма, да такой визгливый и капризный, что даже Валентин перестал орать.

— Я голодаю уже сутки! У меня болит спина! Я глотка воды со вчерашней ночи не сделал, но стоило мне протянуть руку, чтобы утолить жажду — ты лишил меня вина! Смерти моей хочешь, да?

— Без воды люди живут...

— Мне плевать на людей! Я есть хочу!

— Так наколдуй.

— Издеваешься? Ты же сам видел, как моя мать коварно отняла у меня магию!

— Однако это не помешало тебе сотворить фиолетовую кобылу.

— Что? — Артём вытаращился на принца, как на мессию, донёсшего до него откровения небес, а потом подпрыгнул в седле, и в его ладони появилась большая шоколадка. — Ура!!!

Сорвав обёртку, маг откусил почти половину плитки и стал жадно жевать, не обращая внимания на оторопелые взгляды спутников.

— Лучше бы ты мяса наколдовал, — обретя дар речи, заметил инмарец, но Артём отмахнулся:

— Не умею. — Он слопал шоколад, облизал губы и воодушевлённо посмотрел на Ричарда: — Зато я знаю, кто нас накормит и пива нальёт! Да и до Керона теперь доберёмся в два счёта!

И не дав спутникам опомниться, маг взмахнул рукой, перенеся их на пустой песчаный пляж. Бледно-голубые волны лениво накатывали на берег, почти не тревожа белоснежный, как сахар, песок. Одинокая чайка парила высоко в небе, внимательно вглядываясь в толщу воды, но день был слишком жарким, и вся рыба ушла на глубину. Птица сообщала об этом громкими пронзительными криками.

Артём приподнялся в седле, посмотрел по сторонам и удовлетворённо произнёс:

— Добрались!

— Куда? — нахмурился Ричард.

— В гости к наблюдателю.

Инмарец скривился, словно проглотил что-то кислое:

— Может, обойдёмся своими силами? Не доверяю я высшим магам, особенно в последнее время.

— Не бухти, — хихикнул Артём, пришпорил коня и поскакал в сторону Гарды.

Хмурый и злой Ричард перехватил повод лошади землянина и молча последовал за ним, мысленно костеря и напарника, и весь Совет скопом. Валечке же было безразлично, куда ехать. Утомлённый дорогой и собственным пением, он тихо дремал, покачиваясь в седле фиолетовой лошади.

На самом деле только считалось, что маг-наблюдатель живёт в Гарде. Арсений, как и остальные его коллеги, за исключением Корнея и Михаила, избирал уединённый образ жизни, поэтому воздвиг свой дом в нескольких километрах от рыбацкой деревушки и почти не общался с местными жителями, предпочитая проводить время на маленьком личном пляже, где, сидя на тёплом песке, наблюдал за жизнью мира.

Вот и сейчас Арсений сидел у кромки воды и, прикрыв глаза, пытался проникнуть в Керонский замок, чтобы посмотреть, чем занимается Олефир. Однако щиты, окружающие жилище путешественника, раз за разом отталкивали его. Возможно, маг не оставил бы попыток взглянуть на своего врага, и, возможно, нашел бы способ пробраться в замок, но тут на берегу Зеркального пролива появился Артём. Недовольно скривив губы, наблюдатель поднялся и торопливо зашагал к дому. Он как раз достиг крыльца, когда на краю пляжа показались трое всадников. Спустя несколько минут молодые люди подъехали к наблюдателю и спешились. Артём тотчас бросился к отцу, а Ричард взял за повод лошадей, чтобы отвести их на конюшню, но в тот миг, когда высший маг обнял сына, создания волшебного леса бесследно исчезли. Инмарец разочарованно вздохнул и переключил внимание на Арсения, который, похлопав Тёму по спине, приветливо произнёс:

— Добрый день, или скорее вечер! — Высший маг доброжелательно улыбнулся и с интересом уставился на рыжеволосого незнакомца: — Это и есть знаменитый Солнечный Друг? Как его зовут?

Валечка поднял голову и окинул мага мутным взглядом. Выглядел незнакомец солидно, и землянину захотелось произвести на него положительное впечатление. Он попробовал гордо выпрямиться в седле, но попытка окончилась провалом. Тем не менее, прежде чем уткнуться носом в гриву коня, он успел внятно произнести: "Валентин".

— Очень приятно, — рассмеялся Арсений и обратился к Артёму: — Нужно перенести его в кровать.

Временной маг выдернул из ножен инмарца кинжал, быстро перерезал верёвки, удерживающие Валентина в седле, и, покачнувшись, землянин кулем полетел на землю. И обязательно бы расшибся, если б вовремя подоспевший Ричард не подхватил его на руки.

Арсений отобрал у сына оружие и неодобрительно покачал головой:

— Ты чуть не угробил человека, Тёма!

— Но не убил же.

— Всё, что ты делаешь, ты делаешь кое-как! Кстати, в нашем мире нет фиолетовых коней, или ты не знал?

— Зато смотрится красиво!

Наблюдатель тяжело вздохнул:

— Пусть так. А почему ты не переместился в Гарду сразу, как вернулась магия?

— Я не почувствовал... — Артём осёкся и, вскинув голову, гордо заявил: — Нам с Ричи захотелось проехаться по Золотым степям верхом!

— Ты не меняешься, — со вздохом произнёс высший маг и посмотрел на Ричарда: — Добро пожаловать в мой дом, Ваше высочество.

Его высочество молча кивнуло и, взвалив на плечи бесчувственного Валечку, взошло на крыльцо.

— Пожалуйте сюда, принц, — едва сдерживая смех, наблюдатель проводил инмарца в гостевую спальню.

Совместными усилиями, они уложили Солнечного Друга в постель, и Арсений весело поинтересовался:

— Вы отужинаете с нами, принц?

Ричард взглянул на улыбчивого светловолосого мага с лучистыми карими глазами, и губы сами собой сложились в ответную улыбку. Принц не был близко знаком с наблюдателем, но ему всегда нравился этот спокойный и приветливый маг.

— Ты тоже всегда нравился мне, Ричи. — Арсений похлопал его по плечу. — Идём, иначе Тёма слопает весь ужин.

Маг взял принца под руку, и они перенеслись на просторную светлую веранду. Артём уже сидел за круглым, покрытым кружевной скатертью столом и, светясь от счастья, поедал жирные креветки и запивал их густым домашним пивом.

— Прошу к столу, Ваше высочество, — дружелюбно сказал Арсений, уселся рядом с сыном и с аппетитом принялся за ужин.

— Спасибо.

Ричард присоединился к компании и, радуясь, что церемонии в доме наблюдателя не больше чем повод для смеха, налил себе пива.

Некоторое время все трое с энтузиазмом лакомились знаменитыми гардийскими креветками, перебрасываясь короткими взглядами и ничего не значащими фразами. И вдруг Арсений спросил:

— Как поживает мама, Тёма?

— Хорошо. Она передавала тебе привет.

— Да что ты говоришь? — ухмыльнулся наблюдатель. — А я видел, как ты нахамил ей и сбежал. Тебе не терпится встретиться с любимой?

— Никакая она мне не любимая!

— И правильно. Какая тут любовь? Ты легкомысленный и безалаберный маг, не готовый к серьёзным отношениям.

— Почему это? — прошипел временной маг, отодвинул кружку и сердито уставился на отца.

— Ни один порядочный маг не сотворит фиолетового коня ради удовольствия, Тёма.

— Дался тебе этот конь! Видел бы ты творения Хранительницы! Вот принц видел!

— А что, — степенно заметил Ричард, — симпатичные были слоники, как игрушки.

— Слышал, папа?!

Инмарец открыл рот, с удивлением переводя взгляд с Арсения на Артёма.

— Ой, я забыл! Это же тайна... — почесал в затылке временной маг и виновато посмотрел на отца.

— А ты говоришь, жениться, — рассмеялся наблюдатель и подмигнул гостю: — Я действительно отец этого недотёпы!

Очнувшись от замешательства, Ричард машинально кивнул и огорошено выдавил:

— Очень приятно познакомиться, я принц Инмара, Ричард.

— Похоже, и ты поглупел, пообщавшись с моим дитятей, — сочувственно заметил Арсений, и Артём взорвался:

— Хватит, папа! Мы, между прочим, приехали по делу!

— Ты и к матери по делу приехал, пропустил её совет мимо ушей и удрал!

— Да, ладно, пап, мы же здесь.

— А куда б вы делись?

Арсений расхохотался так, что слёзы выступили на его добрых карих глазах, и у Ричарда похолодела спина. Он вдруг почувствовал себя загнанным зверем: "Похоже, Совет предвидит каждый наш шаг..." Оборвав смех, наблюдатель встревожено покосился на принца, и лицо его стало серьёзным:

— Вы, в самом деле, собрались на Остров?

— Конечно, куда же ещё. Ты поможешь нам, папа?

— Моя лодка прохудилась, — отхлебнув пива, проронил Арсений.

— При чём здесь лодка? Я починю её, когда вернусь из Керона!

Артём начал подниматься из-за стола, но резкий окрик отца заставил его замереть.

— Сядь, Тёма!

— Зачем?

— Хочу сказать, что моя лодка требует немедленного ремонта.

— Тогда возись с ней сам!

— Нет! Вы с Ричардом будете чинить лодку, я же займусь подготовкой вашего визита в Керон. И как только вы закончите, я переправлю вас на Остров.

Инмарский принц кивнул, одним глотком допил пиво и встал:

— Где инструменты?

Артём посмотрел на него, как на умалишённого:

— Ты на полном серьёзе собираешься чинить её?

— А что тут такого?

— Тёма!

Временной маг зыркнул на отца и упрямо продолжил:

— С помощью магии лодку можно починить за пару минут, а тебе придётся возиться целый день!

— Тогда я начну прямо сейчас, — невозмутимо произнёс инмарец.

— Инструменты в сарае, — сообщил Арсений и язвительно взглянул на сына.

— Да что вы творите?! — Артём топнул ногой. — Сначала мама не отпускает нас, теперь ты помогать не хочешь!..

— Иди по воде. В принципе, это не сложно, правда, учиться этому ты не захотел.

Временной маг покраснел, как рак, и пулей вылетел из дома, а наблюдатель спокойно допил пиво и повёл Ричарда к лодке. Через несколько минут инмарский принц, разложив инструменты на песке, приступил к работе. Арсений же уселся на камень неподалёку и стал наблюдать за сыном, который бродил по берегу, раздражённо пиная кучки сухих водорослей. Внезапно, Артём тряхнул головой и в мановение ока оказался рядом с Ричардом.

— Брось! — решительно сказал он.

Инмарец с недоверием взглянул на него.

— Брось! — повторил Артём. — Всё равно ничего не выйдет. Совет решил нас задержать. Ты будешь чинить лодку столько, сколько им нужно, поэтому незачем тратить силы напрасно. Пойдём в дом! Раз отец сказал, что мы должны начать завтра, так тому и быть.

— Но почему он не сказал этого прямо? — возмутился было Ричард, а потом махнул рукой и стал складывать инструменты в ящик.

— Дождёшься от него, как же!

Временной маг раздражённо фыркнул, развернулся и побрёл к дому.

У крыльца к ним присоединился Арсений. Хозяин и гости вернулись на веранду и снова уселись за стол. Ричард задумчиво вертел в руках пустую кружку, а Артём, демонстративно повернувшись к отцу спиной, оживил креветку и заставил её ползать по столу. Какое-то время высший маг наблюдал за молодыми людьми, потом отобрал у принца кружку и наполнил её пивом.

Артём тотчас уничтожил креветку и с недовольной миной взглянул на отца:

— Что дальше?

— Вы помните пророчество?

— Конечно.

— Можешь повторить его, Тёма?

— Стася должна была прийти в Лайфгарм, встретить гномов и отправиться к Олефиру!

— Какая вольная трактовка. Прекрати дурачиться, Тёма! Складывается впечатление, что тебе не двадцать восемь, а восемь!

— Вам с мамой гораздо больше, а вы закатываете такие концерты, по сравнению с которыми моя фиолетовая лошадь — цветочки!

— В отличие от тебя, мы делаем это в нужное время и в нужном месте, а ты — постоянно и большей частью не к месту!

— Твой отец прав, Артём. Хватит развлекаться! — Потеряв терпение, Ричард так хлопнул ладонью по столу, что посуда дружно подпрыгнула и опустилась на место, трепеща перед его силой. — Давай, наконец, послушаем мудрого человека! — смущённый своим порывом инмарец приложил руку к груди и церемонно произнёс: — Извините, Арсений.

— Учись хорошим манерам, Тёма!

Артём нахохлился, словно молодой воробушек под проливным дождём, а Арсений продолжил:

— Пророчество нарушено. Солнечный Друг должен был оказаться в Кероне вместе с Хранительницей, но они расстались.

— Ну, и что? Может это и к лучшему. Сумасшедший бродяга наболтал чепухи, а мы поверили!

— Он не настолько безумен, как кажется, Тёма... Но дело не в этом. Пророчество нарушено, и мы ждём, что будет дальше. Вы тоже будете ждать, и ступите на Остров Синих Скал только тогда, когда Хранительница будет готова его покинуть.

— Как вы можете? — Артём с упрёком взглянул на отца. — Вы, умные и предусмотрительные высшие маги, бросили человека, который ничего не знает и не умеет, в гущу событий и спокойненько наблюдаете: выплывет или нет?!

— О ней позаботятся.

— Кто? Чокнутый Олефир или его бездушная королева? А может, их высокомерный выродок? Кто?

— Замолчи! — гаркнул Арсений и взмахнул рукой.

Артём открывал и закрывал рот, силясь выдавить хотя бы звук, но его отец не зря был высшим магом.

— Ну, наконец-то! Толика тишины нам лишь на пользу! — Наблюдатель с укором посмотрел на сына. — Тебе, мой мальчик, предстоит защищать Хранительницу. Постарайся стать хоть чуточку серьёзнее. — Он перевёл взгляд на Ричарда и по-деловому спросил: — У вас есть план?

— Путешествуя с Солнечным Другом сложно строить планы.

— Теперь вы можете от него отдохнуть. Я присмотрю за землянином. Раз он не попал в Керон с Хранительницей, лучше ему там и не бывать. Не будем искушать судьбу. Пусть ждёт принцессу здесь.

— Отец! — внезапно прорвало Артёма. — Зачем ты это сделал?

Арсений взглянул на стенные часы и качнул головой.

— Долго же ты возился, — насмешливо заметил он и строго добавил: — Отдыхайте! Утром вам предстоит чинить лодку!

Глава 13.

Прозрение.

Тихая, безмятежная гладь озера переливалась и искрилась, хотя небо целиком и полностью находилось во власти туч. Тишина, ни единой живой души вокруг.

— Ну, где же ты, олень? — в отчаянии позвала Хранительница, но ответом было молчание.

Минуты то тянулись, как патока, то летели со скоростью света, а женщина всё стояла у самой воды и ждала, толком не представляя, чего именно.

Неожиданно откуда-то сбоку послышался шорох. Стася резко обернулась, открыла глаза и с недоумением вытаращилась на миловидную девушку в тёмном платье и белоснежном накрахмаленном переднике. Короткие светлые волосы, открытое простецкое лицо, россыпи веснушек на пухлых щеках. Девушка заискивающе улыбнулась и присела в лёгком реверансе:

— Доброе утро, Ваше высочество.

— Доброе, — пробормотала Хранительница, откинула одеяло и с удивлением обнаружила, что облачена в тончайшую шелковую рубашку, хотя она отчётливо помнила, что уснула не раздеваясь. "Узнаю, кто меня трогал — руки поотрываю!"

— Мы к Вашим услугам, принцесса.

Горничная вновь присела в реверансе, на этот раз более глубоком и церемонном, и только теперь Стася сообразила, что в спальне полно народу: две служанки держали в руках роскошное бледно-зелёное платье, ещё одна стояла у туалетного столика с расчёской наготове, а возле дверей топтались четыре пожилых дамы в пышных нарядах, которые, казалось, полностью состояли из рюшечек, кружев и оборок.

Хранительнице стало не по себе от пристальных и подобострастных взглядов. "Как в кино. Вот бы ещё припомнить, как положено вести себя принцессе? Интересно, если я их сейчас прогоню, они уйдут? — рассеяно подумала она, но проверить на практике своё предположение не решилась. — Эх, в кои веки выпало стать принцессой. Была не была!" — И Стася слезла с кровати.

Едва её ноги коснулись пола, в спальне поднялась суета. В мгновение ока со Станиславы стянули ночную рубашку, отёрли тело и лицо мокрыми полотенцами, облачили в платье и усадили на мягкий пуфик перед огромным зеркалом. Четыре пожилые дамы подобрались поближе и, заявив, что король назначил их фрейлинами принцессы, принялись сыпать комплименты, превознося её красоту, ум и грацию. "Стукнуть бы их чем-нибудь тяжёлым!" — в сердцах подумала Хранительница и даже поискала глазами что-нибудь увесистое, но, к своему глубокому сожалению, ничего не нашла.

Тем временем горничная заплела длинные рыжие волосы в косу и возложила на голову принцессы серебряный обруч с изумрудом. "Как у Алинор", — подумала та и поморщилась: перед глазами возникло искажённое злобой лицо матери...

— Король ожидает Вас к завтраку, — раздался звонкий голос горничной, и Стася вздрогнула.

— Извините, что Вы сказали?

Глаза служанки распахнулись от ужаса, по опыту она знала: чем ласковее обращение, тем суровее наказание.

— Король ожидает Вас к завтраку, — дрожа, как осиновый лист, повторила она и низко поклонилась.

— Спасибо, — улыбнулась Стася, и служанка в полуобморочном состоянии попятилась к стене.

Горничные, присутствующие на церемонии утреннего туалета принцессы Инмара и Годара, с нескрываемым сочувствием посмотрели на несчастную. Однако взрыва не случилось. Как ни в чём не бывало, Хранительница поднялась и вопросительно посмотрела на фрейлин, но те благоразумно молчали. Немного помешкав, Стася поняла, что от неё чего-то ждут, и, состроив исполненную достоинства физиономию, громко сказала:

— Моё высочество хочет есть. Где столовая?

Дамы недоумённо переглянулись и поспешили распахнуть двери. Беспрерывно щебеча и улыбаясь, они повели принцессу по полутёмным и почти пустым коридорам замка. Станислава недовольно морщилась, глядя на радостно-подобострастные лица фрейлин, а те, словно не замечая её раздражения, продолжали угодливо лопотать комплименты. Перед резными дубовыми дверями трапезного зала дамы присели в низких реверансах и, к великому облегчению Хранительницы, удалились. Так что в зал она вошла в гордом одиночестве.

Сквозь тяжёлые, неплотно задёрнутые шторы пробивались лучи яркого утреннего солнца. Они падали на каменные стены, ласкали дорогую мебель и плясали на громадном столе, уставленном невероятным количеством еды. Обычно Стасин завтрак состоял из стакана сока или чашки кофе с бутербродом, и при виде такого обилия блюд, ей тут же расхотелось есть. Оторвав взгляд от подноса с сиреневатой птицей, чьё оперение отдалённо напоминало павлинье, и мельком взглянув на Диму, Хранительница во все глаза уставилась на короля. Сегодня Олефир был одет по-домашнему: простая батистовая рубашка и тёмная накидка без рукавов. Ни мантии, ни янтарной короны. "Завтрак в кругу семьи", — мысленно улыбнулась принцесса и плавной походкой приблизилась к столу.

— Доброе утро, дитя моё, — мягко произнёс Олефир и, поднявшись, поцеловал её руку.

Стася зарделась, покосилась на Дмитрия и вежливо ответила:

— Доброе утро, Ваше величество.

Король благосклонно кивнул и усадил принцессу напротив воспитанника.

— Здравствуй, Дима.

Молодой маг молча приложил руку к груди и церемонно склонил голову, приведя Станиславу в замешательство. Она не поняла, чем вызвана его холодность, а спросить ничего не успела, поскольку к ней обратился король:

— Ты хорошо спала, Марго?

— Да, спасибо, — пробормотала принцесса, продолжая смотреть на Диму, который сегодня выглядел ещё более мрачным, чем накануне.

— Надеюсь, нам удалось угодить тебе, принцесса. Если что-то не так, скажи мне.

Слова Олефира сочились мёдом. И, возможно, Стася приняла бы их за чистую монету, если б не вчерашняя стычка с Алинор и разговор с Димой. Теперь она не испытывала иллюзий — Керонский замок был насквозь пропитан ложью.

— Спасибо, я всем довольна.

Стася скромно улыбнулась королю и вздохнула: на самом деле, ей хотелось вместе с Димой перенестись в Москву, в свою маленькую уютную квартиру, где они могли бы быть счастливы... Но возлюбленный не хотел уходить из Керона. "Ничего, я подожду! Он обязательно поймёт, что со мной ему будет лучше! И тогда мы уйдём!"

"Вот нахалка!" — зло подумал Олефир, внимательно наблюдая за Хранительницей.

Маг-путешественник привык контролировать ситуацию. В любое время. При любых обстоятельствах. Но рыжая пигалица, ничего толком не предприняв, сумела расстроить его далекоидущие планы. И особенно скверным было то, что маг не мог остановить катастрофический процесс распада семьи. Дмитрий и Алинор словно обезумели. Один от любви, другая — от нестерпимой жажды мести. Вчера, после стычки с дочерью, Алинор, аристократка до кончиков ногтей, в бешенстве ворвалась в его кабинет и закатила тошнотворную плебейскую истерику, а всегда сдержанный Дима, пообщавшись со Стасей, устроил в своих покоях погром. И ни одному из них так и не удалось до конца взять себя в руки. От королевы Олефир избавился, спровадив в Инмар с длительной дипломатической миссией, а вот с воспитанником надо было что-то решать, и решать быстро...

Маг-путешественник смотрел на Хранительницу, которая не сводила глаз с Димы, и думал о том, что самый простой выход из ситуации — убить мерзавку — совершенно не подходит ему. Дима ни за что не простит смерти возлюбленной и всю оставшуюся жизнь будет думать, что хозяин разбил его счастье. "Нужно чтобы он сам отказался от неё, — продолжая елейно улыбаться, думал Олефир. — Он должен понять, что его драгоценная возлюбленная вовсе не так хороша, как кажется. А для начала нужно снять с неё Ключ! Посмотрим, способна ли она сделать хоть что-то не хватаясь за спасительный кристалл. Глядишь, и у Димы в голове проясниться! Тогда-то, оказавшись целиком и полностью в моей власти, она расплатится сполна! Мерзавка!" — мысленно прорычал Олефир и состроил участливое лицо:

— Я понимаю, что сейчас огорчу тебя, дочка. Только вчера ты обрела маму, а сегодня она вновь вдали от тебя. Прости, но дела королевства не могут ждать. В Инмаре требуется присутствие Алинор. От имени Годара она будет поддерживать притязания гномов. Этот гордый народ должен иметь собственное государство.

— Алинор уехала? — удивилась Стася и подумала: "Как быстро здесь всё происходит!"

Она бросила взгляд на Дмитрия, не понимая, почему возлюбленный расстроен и подавлен, если его мучительницы нет в замке, и вновь посмотрела на короля: "Или Алинор не единственная, кто обижает тебя?"

— Королева покинула Керон на рассвете. Ты должна знать, принцесса: правителю приходится жертвовать личными чувствами, во имя благополучия родной страны.

— Я понимаю, — быстро вставила Стася. Разговор о матери был ей неприятен.

— Но не расстраивайся, Марго, мама скоро вернётся. К тому же, сейчас ты не одна. Дима — мой приёмный сын, ты — приёмная дочь, значит, вы — брат и сестра, и должны заботиться друг о друге.

Лицо Дмитрия приобрело землистый оттенок. Он стиснул зубы и уткнулся в тарелку, а Стася недоверчиво посмотрела на Олефира.

— Да, да, дитя моё, именно так. Не знаю, что наговорили тебе Артём и Ричард, но Дмитрий — мой любимый сын и ученик. Моя надежда и опора. Когда я увидел его среди грязных и оборванных крестьянских детей, моё сердце едва не разорвалось от боли. Я узрел в нём яркую искру магического таланта и взял в Керон. Я сделал всё, чтобы он забыл о своём несчастном детстве и стал истинным наследником годарского престола.

Король тепло посмотрел на воспитанника, и тот сжался под его взглядом. Сокрушённо качнув головой, Олефир положил руку на его плечо и виновато добавил:

— Прости, что напоминаю тебе о прошлом, мой мальчик.

Стася нахмурилась: чем ласковее был король, тем хуже становилось его наследнику. Она чувствовала, что Дима готов вскочить и убежать. "Господи, ну, что его удерживает?"

"Долг, моя дорогая, но тебе этого не понять!" Олефир оставил ученика в покое и обратился к Хранительнице:

— Почему ты ничего не ешь, детка? А, понимаю, ты пока не привыкла к нашей еде. — Он улыбнулся, и перед Стасей появился бокал сока и бутерброд с сыром: — Приятного аппетита.

— Спасибо.

Хранительница пригубила сок, надеясь, что этого будет достаточно, но под неотрывным взглядом Олефира стушевалась и была вынуждена до капли выпить сок и съесть бутерброд. Как только тарелка принцессы опустела, король поднялся из-за стола:

— Молодой девушке не пристало сидеть в четырёх стенах. Пойдём, я покажу тебе парк.

Идти куда бы то ни было Стасе не хотелось, но король стоял над ней с протянутой рукой и, бросив на возлюбленного беспомощный взгляд, она вложила пальцы в его ладонь...

Дмитрий остался один. Он смотрел в тарелку, яростно сжимая в руке хрустальный бокал, и думал: "Олефир загнал меня в угол! Он ненавидит мою девочку! Он надругается над ней, а потом заставит меня медленно убивать её". Раздался хруст. Маг разжал кулак и уставился на осколки бокала и многочисленные порезы на ладони. Не чувствуя боли, он отстранёно наблюдал, как на белоснежную скатерть падают капли крови, а в голубых глазах разгоралось холодное белое пламя...

Тем временем Олефир вёл Стасю по тенистой аллее парка. Под ногами тихо шуршал гравий. По обеим сторонам дорожки топорщилась низкая жесткая трава. Её сочный зелёный цвет красиво оттенял тёмно-коричневые, почти чёрные стволы стройных лип с густыми ветвями, усыпанными мелкими пушистыми шариками на ножках. Ветви тянулись друг к другу, создавая над дорожкой тенистые арки и наполняя воздух сладким ароматом, от которого слегка кружилась голова. Путешественник с затаённой ухмылкой поглядывал на Хранительницу и вспоминал, каким был Керон четверть века назад, когда здесь жил Легенда Лайфгарма.

На Острове Синих Скал Фёдор выстроил дворец для любимой женщины. Он создал величественную, устремлённую ввысь обитель страсти, над которой витал волшебный дух любви. Белые каменные стены, островерхие золотые башни, большие окна с лёгкими ажурными решётками и замысловатыми витражами. Огромный живописный сад с диковинными деревьями, зелёными лужайками, мраморными статуями и бесчисленным количеством изящных фонтанчиков. Керонский художественный ансамбль был общепризнанным архитектурным шедевром Лайфгарма.

Воцарившись в Кероне, Олефир в пику своему предшественнику превратил дворец в замок. Появились мрачные крепостные стены и глубокий ров, наполненный тёмной водой. Золотые башни приобрели багровый оттенок. Цветные витражи исчезли, а изящные решётки преобразились в тяжёлые ставни. Сад потерял своё очарование, лишившись прекрасных статуй и забавных фонтанчиков, и стал строгим, хорошо ухоженным парком с аккуратно подстриженными газонами... И лишь одна деталь осталась неизменной — в воздухе по-прежнему витал аромат любви. Олефир сохранил его для Алинор, а сейчас, прохаживаясь под руку с её дочерью, с удовлетворением наблюдал тлетворно-сладкое влияние волшебного запаха. С начала прогулки прошло всего несколько минут, а Стася уже "поплыла". Зелёные глаза затуманились, рот приоткрылся в блаженно-мечтательной улыбке, на щеках появился нежный розовый румянец. Ощутив расслабленное состояние Хранительницы, Олефир приобнял её за плечи и заговорил низким, елейно-сладким голосом:

— Ты красавица, Маргарет. Ты прекраснее и умнее матери, а твоя скромность достойна восхищения.

Он медленно и осторожно оплетал женщину заклинанием покорности, но когда ему оставалось лишь стянуть в узел многочисленные нити магических слов, заклятье рассыпалось. А ведь Стася не сделала ни единой попытки противостоять его магии. Она вообще не понимала, что происходит, однако заклинание растаяло, как дым. Олефир сосредоточился и почувствовал мысленное присутствие Дмитрия. "Подглядываешь, щенок? А ну, отвернись!" И, списав неудачу на вмешательство ученика, вновь стал накладывать чары. Но ситуация повторилась — волшебство не сработало. "Ключ! Подсознательно она всё же использует его силу!" Олефир чертыхнулся и вкрадчиво произнёс:

— Какое интересное украшение. Сними его, дитя, я хочу получше рассмотреть твоё сокровище.

Дима смотрел на возлюбленную, затаив дыхание: Хранительница медленно потянулась к Ключу, собираясь снять его...

— Нет! Не снимай!

Стася услышала его крик и, встряхнув волосами, взяла амулет в руку. Тёплый родной камушек моментально прогнал сонливость и вернул мыслям ясность. Не снимая Ключ с шеи, она поднесла его к лицу Олефира. Глаза мага метали молнии, лицо искажала злоба: если бы не вмешательство ученика, Ключ уже был бы у него в руках.

— Что со мной случилось? — спросила Хранительница и с подозрением взглянула на короля.

С трудом подавив ярость, Олефир улыбнулся и картинно вздохнул:

— Как же ты испугала меня, милая: внезапно побледнела и едва не упала в обморок. Пожалуй, нам следует прервать прогулку.

И, дождавшись кивка, маг перенёс принцессу в её покои и оставил на попечение пожилых фрейлин.

Дамы усадили Станиславу в мягкое кресло, сунули в руки изящные серебряные пяльцы, а на колени поставили корзиночку с разноцветными клубками. Одна из фрейлин опустилась на подушку у ног принцессы и ноющим голосом принялась читать нудный слезливый роман о любви бедного инмарского рыцаря к лирийской пастушке. Стася пришла в ужас. Она держала в руках пяльцы, не зная, что с ними делать, а от возвышенных причитаний керонки самой захотелось завыть. "Не могу!" Хранительница резко встала, и клубки рассыпались по полу.

— Во-он!!!

Дамы в панике бросились прочь, а принцесса бессильно упала в кресло и закрыла пылающее лицо руками. Она не понимала, что происходит, но жгучий, изматывающий страх помимо воли расползался по телу...

Дверь в кабинет тихо отворилась. Дмитрий сделал несколько шагов к столу и замер, не смея поднять взгляд на учителя.

— Кретин!

Олефир мгновенно оказался перед ним, наотмашь ударил по лицу, и воспитанник рухнул, как подкошенный.

— Ты пропустил мимо ушей всё, что я сказал тебе вчера! Чего ты добиваешься? Ничего я с твоей Хранительницей не сделаю! Она мне даром не нужна! Мне нужен Ключ! Я не могу позволить, чтобы этот могущественный артефакт оставался в руках бездарного глупого мага! Прошу тебя, не вмешивайся! Моё терпение не беспредельно! Ещё одна подобная выходка, и мне придётся заставить тебя рыдать кровавыми слезами!

Дмитрий неподвижно лежал на полу, и Олефира взбесило отсутствие хоть какой-то реакции на его слова. Он пнул ученика ногой и прорычал:

— Повторяю последний раз: не вмешивайся! А теперь вставай и отправляйся изображать счастливого наследника престола! И чтоб я больше не видел тебя с такой рожей, как за завтраком.

Маг вскочил и пулей вылетел из кабинета. "Он врёт! Он сам говорил о праве первой ночи! Я заставлю её уйти, иначе Олефир изнасилует её! Я не хочу, чтобы он прикасался к ней!" Дима ворвался в гостевые покои и нервно огляделся — Стася была одна.

— Ты должна бежать! Прямо сейчас! Я перенесу тебя!

Хранительница испуганно взглянула на искажённое отчаянием лицо возлюбленного:

— Что случилось?

— Олефир хочет тебя!

— Бред! Я не буду спать с Олефиром!

— Думаешь, он будет испрашивать твоего согласия? Да ты и не заметишь, как окажешься в его постели! Он — высший маг!

— И что мне делать? — растерялась Хранительница.

— Бежать! — настойчиво повторил Дмитрий. — Я отправлю тебя к Ричарду и Артёму. Они помогут.

— Без тебя я не уйду!

— Ты должна уйти одна!

— Уйдём вместе. Ты нужен мне!

— Нет! Я не могу покинуть замок.

— Почему?

— Я Смерть! Олефир мой хозяин!

Стася в ужасе посмотрела на возлюбленного и, хотя внутри у неё всё сжималось от страха, твёрдо повторила:

— Без тебя я не уйду!

— Ты сошла с ума! Ты обрекаешь себя на гибель! Соглашайся, и Ключ позволит перенести тебя на материк! Уходи! Пожалуйста, уходи!

Двери с шумом распахнулись, и в комнату влетел запыхавшийся слуга:

— Мой господин! Его величество желает видеть Вас! Немедленно!

— Ты должна уйти! Решайся! — не обращая внимания на вопли посланца, продолжал молить Дмитрий.

— Нет!

Ответ Стаси прозвучал, как приговор. Дима отшатнулся, его взгляд потух, а голос стал безжизненным:

— Пусть будет так, как ты хочешь...

— Я хочу, чтобы ты сказал Олефиру, что мы решили быть вместе! Попроси его отпустить нас!

— Как прикажете, принцесса.

Дмитрий церемонно поклонился и быстрым шагом покинул покои. Сообразив, что сделала что-то не то, Стася в замешательстве посмотрела вслед возлюбленному, попыталась понять, где совершила ошибку, но не смогла. С её точки зрения она поступила правильно: любящие друг друга люди должны быть вместе и никто не вправе мешать их счастью!

— Ни короли, ни маги, никто! — твёрдо произнесла она и бросилась следом за Димой, но двери захлопнулись перед её носом — ученик Олефира не желал, чтобы возлюбленная видела, как расправится с ним хозяин.

Он вошёл в кабинет и, не дожидаясь разрешения, заговорил:

— Мы любим друг друга и хотим быть вместе, господин. Отпустите нас!

— Ты уже поступил на службу к Хранительнице? — сквозь зубы процедил Олефир, до белизны в костяшках стискивая пальцами подлокотники кресла.

— Я люблю её, хозяин, и хочу, чтобы она была только моей. Я не буду делиться ею ни с кем, даже с Вами! Я никогда ничего не просил у Вас. Я помню, что обязан Вам всем. Вы для меня больше, чем отец. Отпустите нас, и я буду предан Вам вовеки!

— А если я не соглашусь, ты убьёшь меня?

Маг нервно рассмеялся, а Дима стал белее мела:

— Я предан Вам, хозяин. Я готов отдать за Вас жизнь. Но и Стася значит для меня слишком много. Я помню, что я Смерть, и у меня не должно быть привязанностей, но сделайте для неё исключение. Подарите её мне. Вы же великий маг и можете всё! Отпустите нас!

— Ты окончательно свихнулся! Зациклился на этой девке и перестал соображать! От боевого мага, на которого я возлагал столько надежд, остался пшик! — Плечи ученика поникли, руки безвольно повисли, а взгляд уткнулся в пол. — Клянусь, мальчик мой, я не хотел идти на крайние меры, но ты не оставляешь мне другого выхода!

— Тогда она не достанется никому... — прошептал Дмитрий и поднял голову — его глаза сияли холодным белым светом.

— Хорошо. Я скажу, когда убить Хранительницу.

— Сейчас!

— Ты будешь мне указывать?

— Да!

— Гадёныш! — прошипел Олефир и вскинул руку.

Воздушная волна приподняла Смерть, впечатала его в стену, и холодный белый свет в глазах потух. Дима судорожно пытался выдохнуть, но из горла вырывался лишь свистящий хрип. Лицо его посинело, и Олефир ослабил хватку. Ученик рухнул на пол, перевалился на бок и закашлялся, жадно глотая воздух: "Сейчас он убьёт меня, и я больше не смогу защищать её".

Маг-путешественник горько усмехнулся:

— Я не собираюсь убивать тебя, мальчик! Ты получишь заслуженное наказание и продолжишь жить так, как я велю.

Диме было всё равно, что с ним будет: лёжа на полу, он представлял, как хозяин развлекается со Стасей. Перед его глазами плыли гнусные, непристойные картины. Маг гнал их прочь, но картины становились лишь живописнее. Понимая, что Олефир тоже видит их, Дмитрий обхватил голову руками и умоляюще посмотрел на него:

— Простите. Простите меня, хозяин. Это сильнее меня...

— Не скули! Я прощаю тебя, но наказания ты не избежишь.

Маг-путешественник присел на корточки, и в его руках матово блеснула белая полоска. Дима затрясся от ужаса:

— Не надо, хозяин! — В безотчётном порыве бежать, он дёрнулся, но на шее уже щёлкнул замок. Ошейник из ларнита блокировал магическую силу, и ученик тихо простонал: — Лучше бы Вы убили меня...

Вцепившись в тёмные волосы, Олефир заставил воспитанника смотреть себе в глаза.

— Ты сам виноват, мальчик. Стража!

Двери тотчас распахнулись, и в кабинет вбежали Кир и Изот.

— Друзья мои! — продолжая смотреть в глаза Диме, весело и злобно воскликнул король: — У меня есть для вас приятная работа. Сделайте её профессионально, но учтите, мой сынок должен остаться живым.

Маг рывком поставил Дмитрия на ноги.

— Это пойдёт тебе на пользу! — холодно бросил он и толкнул ученика в руки палачей.

Стася металась по комнате, не в силах остановиться, и ругала себя на чём свет стоит. "Нужно было говорить с ним помягче! Ему и так приходится несладко... И отпускать одного к королю не стоило. Нужно было идти вместе!". Внезапно тело пронзила дикая боль и, вскрикнув, Хранительница упала в кресло. Дыхание перехватило, на лбу выступили капельки пота: "Что со мной? Олефир? Нет!" Минута, и тяжесть ушла. Станислава вдохнула полной грудью и вздрогнула, услышав пронзительный крик. Испуганно посмотрела по сторонам, но в комнате никого не было. И подскочила: двери с громким хлопком распахнулись, открывая утопающий в загадочном полумраке коридор.

— Что происходит? — жалобно всхлипнула она, и новая волна боли захлестнула разум, а перед глазами возникло окровавленное лицо возлюбленного. — Боже... — прошептала Хранительница и, превозмогая боль, встала.

Стиснув пальцами амулет, она сделала первый, самый трудный шаг. Следующий дался чуть легче. Стася добрела до двери.

— Дима... — выдохнула она и, словно разрушив невидимую преграду, побежала, не зная, куда и зачем.

Коридор был пуст: едва услышав, что воспитанник короля впал в немилость, слуги и придворные благоразумно попрятались. Принцессе было очень страшно, но она продолжала бежать вперёд, пока не услышала гулкие, тяжёлые шаги. Из темноты показалась странная процессия, и, затравленно оглядевшись, Станислава нырнула за портьеру. Шаги прозвучали совсем рядом и стали удаляться. Почти не дыша, женщина выглянула из укрытия и едва не закричала: двое солдат волокли бесчувственного Диму.

— Тяжёлый, зараза, — пожаловался один, поудобнее перехватывая ношу.

— Ага, — согласился другой и добавил: — Что-то сегодня он дольше обычного держался.

— Ну, и дурак!

— Точно дурак. Притворился б, что отрубился, целей бы был.

Испуганный взгляд зацепился за скользящий по ковровой дорожке чёрный, отлично сшитый кожаный сапог. И, как под гипнозом, Стася выбралась из-за портьеры и пошла за процессией. Проследив, в какую из комнат затащили Дмитрия, она снова спряталась за портьерой. Солдаты вышли почти сразу и, прикрыв двери, зашагали прочь. Хранительница дождалась, пока они скроются за поворотом, и бросилась к возлюбленному.

Дмитрий лежал на кровати лицом вниз, и в первую минуту Станислава подумала, что он мёртв.

— Дима, — тихо позвала она, но возлюбленный не шелохнулся.

Прикрыв дверь, Стася на цыпочках подошла к постели и дрожащей рукой коснулась его плеча:

— Дима.

Маг шевельнулся.

"Слава Богу, жив!" Путаясь в складках роскошного платья, Хранительница взобралась на кровать, перевернула возлюбленного на спину и испуганно вскрикнула.

— Тише, — запёкшимися губами выдохнул Дмитрий.

— Сволочи! — прошипела Стася, не в силах оторвать взгляд от разбитого, окровавленного лица.

Маг застонал, и его стон вывел Хранительницу из ступора. Она вскочила, выхватила из-за корсажа платок и, смочив водой из серебряного кувшина, осторожно приложила ко лбу возлюбленного.

— Не надо... Уходи... Прошу...

— Я не оставлю тебя!

— Не снимай... амулет... Иди к себе... Прошу...

Дима попытался отыскать её руку, и Стася сама сжала его ладонь. Маг попробовал открыть глаза, чтобы увидеть любимую, но не смог. Мысли путались, боль становилась невыносимой, сознание утекало, как песок сквозь пальцы, но он всё-таки успел сказать то, что окончательно понял в тот миг, когда кованый сапог опустился на его лицо:

— Ты всё... для меня...

Склонившись над возлюбленным, Стася осторожно коснулась губами его виска и с тяжёлым сердцем покинула комнату. Она брела по тёмным коридорам Керонского замка, захлёбываясь от ненависти к его владельцу. "Хочешь войны, Олефир? Ты её получишь!" Хранительница сжала Ключ в кулаке и, гордо вскинув голову, зашагала к своим покоям.

Глава 14.

Побег.

Стася проснулась, удобно устроилась в постели и обвела служанок злобным взглядом: вчера она поняла, как должна вести себя принцесса, живущая в Керонском замке. Хранительница никогда не позволяла себе грубить людям, но здесь от неё ждали именно этого.

— Пошли вон! — ледяным тоном приказала она, и комната мгновенно опустела.

Станислава спрыгнула с кровати, умылась и отправилась в гардеробную, где обнаружила множество платьев, разных цветов и фасонов. "Ого! Хорошо живут принцессы! Ну, дядечка Олефир и расстарался!" Чтобы не обращаться за помощью к горничным, она выбрала простое цельнокроеное платье, натянула его и подошла к зеркалу. Резным деревянным гребнем расчесала волосы, скептически посмотрела на изысканные украшения, разложенные на туалетном столике, и резким движением смахнула их на пол. На столе остался лишь серебряный обруч с бледно-зелёным топазом. "Хотите принцессу? Вторую Алинор? Получайте!" Стася водрузила обруч на голову и покинула свои покои, с твёрдым намерением доказать Олефиру, что она не кукла, а человек, с которым нужно считаться. Хранительница планировала бросить в лицо королю обвинения в издевательствах над приёмным сыном, но когда она величественно и гордо вступила в обеденный зал, желание скандалить пропало — за столом сидели любящий отец и почтительный сын.

Олефир что-то весело говорил Диме, а тот согласно кивал и улыбался. На лице принца не было ни единого следа вчерашних побоев. Стася оторопело смотрела на новоприобретённых родственников, и злость переполняла её. "Лицемеры! Кого вы пытаетесь обмануть?! Ненавижу притворство!"

Дима почувствовал агрессию возлюбленной и, забыв о полоске ларнита, стягивающей шею, шевельнул пальцами. Взгляд изумрудных глаз тотчас метнулся к изумительному серебряному перстню с тёмно-красным самоцветом. Багряная буква "О", светящаяся внутри камня заворожила и успокоила — Стася сама не заметила, как лицо её разгладилось, а раздражение исчезло, словно тень зари.

— Присоединяйся к нам, дочка.

Хранительница оторвала взгляд от мерцающей загадочным светом буквы и посмотрела короля, который широко и открыто улыбался ей и почти жмурился от удовольствия лицезреть приёмную дочь.

— Доброе утро, Ваше величество, — ангельским голоском произнесла Стася и слегка присела.

"Девочка согласна поиграть? Что ж, поиграем", — язвительно хмыкнул высший маг и с придыханием произнёс:

— Сегодня ты очаровательна, как майская роза, Маргарет.

Изобразив смущение, Станислава скромно потупилась, опустилась на стул, с трепетом взглянула на возлюбленного, и крик горечи и отчаяния замер на её губах. Приветствуя "сестру" Дмитрий повернул к ней голову, и Хранительница наткнулась на взгляд голубых, как весеннее небо, и безжизненных, как покинутый дом, глаз. "Не снимай амулет!" — пронеслась в её голове чужая мысль, и женщина невольно подалась вперёд, но Дима уже отвернулся, внимая учителю:

— Представь себе, Марго, вчера у нас вышла ужасная история. Мы проводили магический опыт, и Дима, мой дорогой сын, едва не погиб, — картинно-трагическим голосом произнёс король и похлопал воспитанника по плечу. — Сколько раз я говорил ему, что нужно использовать магический щит, но он чересчур самоуверен...

— Простите, учитель.

Дима покаянно опустил голову, и Стасе стало противно: вновь захотелось заорать, что всё это мерзкая, наглая ложь, но какая-то сила заставляла её молчать. "Дима! Уйдём отсюда! Я помогу тебе!" — мысленно взмолилась Хранительница, схватила бокал и пригубила сок, чтобы хоть немного оросить пересохшее от волнения горло.

Её мольбу услышали оба мага. Дима поднял голову и бросил на возлюбленную тоскливый взгляд — как он и предполагал, керонские игры оказались его девочке не по зубам... Хищно усмехнувшись, Олефир отодвинул тарелку и встал, давая понять, что завтрак окончен.

— Прогуляемся по парку, дорогая.

Стася едва не послала его, куда подальше, но, вспомнив, что она как-никак царственная особа, постаралась успокоиться и действовать иным способом: надула губы и капризно повела плечами:

— Мне не хочется гулять, мне хочется читать. Я хочу, чтобы Дима мне почитал.

"Маленькая шлюшка! Диму тебе захотелось? Перебьёшься!" Олефир сочувственно посмотрел на принцессу и покачал головой:

— Мне очень жаль, дорогая, но Дима должен закончить прерванный опыт.

— Пусть займётся этим завтра. Мне скучно! Я хочу, чтобы мой названный брат был рядом.

— В таком случае, дитя моё, мы отправимся на прогулку все вместе! С нами обоими тебе точно скучать не придётся! — Маг ехидно посмотрел на ученика: — Ты пойдёшь с нами!

Король подал руку Хранительнице, и они оказалось на тенистой аллее замкового парка.

— Как здорово! Я бы тоже хотела научиться перемещаться.

— Хочешь стать моей ученицей, детка?

— Я подумаю.

Станислава вдохнула волшебный аромат любви, и её сияющие глаза намертво впились в лицо возлюбленного: "Ты самый лучший!.."

Олефир поморщился и потянул Хранительницу за собой, разрывая её зрительный контакт с учеником. Стася послушалась. Она честно попыталась любоваться окрестностями, но мысли беспрестанно возвращались к красивому лицу, ясным голубым глазам и сладким, как первородный грех, губам. И она не выдержала:

— Иди сюда, Дима!

Дмитрий остановился, посмотрел на Олефира, но тот молчал, с любопытством наблюдая за учеником.

— Иди сюда! — повторила Хранительница, но видя, что возлюбленный не двигается с места, сама подошла к нему и взяла за руку: — Пойдём! Я хочу, чтобы ты рассказал мне о Кероне.

Однако Дима молчал, а его виноватый взгляд был устремлён на Олефира.

— Я чем-то обидела тебя? — Стася сжала ладонь возлюбленного, привлекая его внимание. — Почему ты не разговариваешь со мной?

От аромата любви кружилась голова, а сердце требовало поцелуя. "Я знаю, какой ты. Я помню, как ты обнимал меня. Поговори со мной. Я люблю тебя!" — думала она, надеясь, что Дима услышит.

И вновь её услышали оба мага. Глаза Олефира засияли восторгом, на тонких губах появилась загадочная улыбка. "Сними с неё Ключ и я верну тебе магию!" — предложил он, и, вздрогнув, Дмитрий нервно коснулся высокого ворота рубашки: тонкая, лёгкая полоска из ларнита казалась ему каменным жерновом, медленно сужающейся петлёй, строгим ошейником с острыми шипами, что впивались не только в шею, но пронизывали всё его существо: тело, душу и разум. В ларните маг чувствовал себя калекой, никчёмным и бесполезным инвалидом, обречённым на скорую гибель. Как слепой, что мечтает увидеть солнце и насладиться недоступными ему красками мира, он жаждал избавиться от ошейника, но цена, которую предлагал учитель, была неприемлемой. Дима не мог допустить, чтобы его наивная, неискушенная в интригах девочка осталась без своей единственной защиты. И вместо того чтобы снять с Хранительницы Ключ, заговорил:

— Прости, Стася, я задумался.

— О чём ты думал?

— Я люблю тебя, — вдыхая чарующий аромат, тихо ответил Дима, и Олефира перекосило от злости:

— Выполняй приказ, щенок!

— Не могу.

Яростно сверкнув глазами, высший маг шагнул к ученику и наотмашь ударил по лицу:

— Тряпка!

— Не бей его, мразь!

Стася львицей бросилась на короля, но тот ловко поймал её в объятья и ухмыльнулся:

— Отправляйся в свои покои, детка, и жди. Я сейчас приду.

Он оттолкнул Хранительницу, и она исчезла, а Дима закусил губу, подавляя желание уткнуться взглядом в землю.

— Знаешь, мальчик, я даже не буду тебя бить. Ты упал в моих глазах ниже некуда. А от твоей дебильно-трагической рожи — тошнит! Хочешь Хранительницу? Пошли! Возьми её и успокойся!

Маг протянул Диме руку, но тот отступил и замотал головой:

— Я не буду её унижать.

— Значит, будешь преклоняться перед ней? Бред! Вспомни: ты всегда просто брал себе женщину, которую хотел, не спрашивая её согласия. И тебе было плевать, смотрю я на тебя или нет. Тебя не волновали общепринятые моральные нормы. Ты — любимый сын короля Годара, ты — всегда делал то, что хотел!

— Я люблю Стасю.

— Так возьми её!

Дима опустил голову:

— То, что Вы предлагаете — насилие.

— Приехали, — пробормотал Олефир, уныло разглядывая макушку ученика. — И, что же мне с тобой делать, Дима? Подарить десяток носовых платков, сопли и слюни вытирать?.. Ладно, стой пока здесь и наслаждайся ароматом любви! — приказал он и переместился в покои принцессы.

Стася встретила его взглядом, полным ненависти:

— Где Дима?

— Гуляет в парке, — криво усмехнулся Олефир и, скрестив руки на груди, поинтересовался: — Насколько он дорог тебе, Хранительница?

— Чего ты хочешь?

— Поговорить. Ты мечтаешь о Диме, а я — чтобы ты ушла из моего замка одна. Мы договоримся.

— Ни за что! Делай со мной, что хочешь, но без Димы я не уйду!

Маг взглянул в её горящие глаза и недовольно поморщился:

— Сначала послушай, что я тебе скажу, милочка. Дима мой, и ты не можешь этого изменить!

— Отпусти нас, и я открою тебе Источник!

— Источник... — словно раздумывая, произнёс Олефир и хмыкнул: — Источник подождёт! Сейчас мне нужно от тебя нечто другое!

Стася испуганно попятилась:

— Не смей прикасаться ко мне! Мразь!

— Дура! Мне нужен Дима! Скажи ему, что ты никогда не любила его, и убирайся на Землю!

— Ни за что! Я люблю Диму и буду бороться за него!

— Даю тебе сутки! Если завтра утром ты не сделаешь, как я сказал, я отдам тебя на поругание солдатам! И тогда ты точно забудешь о любви!

Стася схватилась за Ключ:

— Дима не позволит!

— Продолжай в это верить!

— Мразь! — выкрикнула Станислава, но король уже переместился в парк:

— Завтра утром Хранительница покинет Керон, — сообщил он ученику. — Она решила вернуться на Землю. Видимо, ты не так уж ей дорог, мой мальчик. Она вняла голосу разума, и согласилась с моими доводами. Так что, иди к себе и хорошенько подумай о своём будущем. Тебе решать, каким оно будет!

Олефир исчез, а Дима побрёл к замку. Он безразлично смотрел по сторонам, ничего не чувствуя и ни о чём не думая. Ему казалось, что он умер...

Вот уже второй день Ричард чинил лодку. Дело шло из рук вон плохо: доски ложились вкривь и вкось, гвозди выскакивали из рук, как живые, инструменты терялись. Но, стиснув зубы, принц сражался с неприятностями, медленно продвигаясь вперёд. Артём же слонялся вокруг, время от времени предлагая партнёру прекратить бессмысленное занятие, однако тот упорно продолжал ремонтировать судно.

— Оставь! Всё равно ничего не получится, — в очередной раз произнёс временной маг, и Ричард, которому эта фраза надоела хуже горькой редьки, взорвался:

— Отстань! Я не могу просто так сидеть и ждать! Я должен чем-то заниматься!

Артём хмыкнул, сел на камень и с раздражением посмотрел на Солнечного Друга. Вот кого ожидание не волновало. Землянин то плескался в тёплом море, то валялся на пляже под ласковыми лучами солнца, то отправлялся в тень и с удовольствием прикладывался к огромной кружке с тёмным пенистым пивом. Он был абсолютно счастлив, отдыхая словно беззаботный курортник и, казалось, совершенно забыл, что находится не просто в чужой стране, а в чужом мире...

К вечеру в Гарду вернулся Арсений. Он появился рядом с лежащей на боку лодкой, мельком взглянул на залатанную наполовину дыру и объявил:

— Время пришло!

— Наконец-то! — облегчённо выдохнул Артём. — Я уж думал, ты нас уморить хочешь.

— Ты пойдёшь один, Тёма.

— А я? — нахмурился Ричард.

— Вы с Солнечным Другом останетесь здесь. — Высший маг говорил так уверено, что инмарский принц и не подумал возразить ему. — Идём, сынок, нам надо поговорить.

Временной маг посмотрел на партнёра, пожал плечами и зашагал к дому. На веранде он беззаботно плюхнулся за стол, взял кружку с пивом и, сделав глоток, выжидающе уставился на отца:

— Я готов.

— Подожди.

Наблюдатель сосредоточился и выстроил вокруг дома щит.

— Зачем? — удивился Артём.

— Не хочу, чтобы нас услышали.

— Что происходит, папа? Кого ты боишься?

— Молчи и слушай! Я должен воспользоваться шансом — спасти тебя, Тёма. Мне больно это говорить, но всю свою жизнь ты жил иллюзиями. Тебя никогда и ничему не учили!..

— Что ты несёшь, папа? Корней научил меня всему, что знал. Он всегда хвалил меня и был доволен моими успехами!

— Совет постарался, чтобы именно так ты и думал. На деле, ты не знаешь и сотой доли того, что положено знать ученику высшего мага. Корней набил твою голову простенькими и, по большей части, бесполезными заклинаниям, в надежде на то, что ты не пойдёшь дальше. Твои успехи — миф! Твои знания — знания рядового лирийца, а учеником высшего мага ты числишься только затем, чтобы Совет имел возможность держать тебя на коротком поводке.

— Зачем им это?

В глазах Артёма стояли слёзы.

— Потому что ты — временной маг.

— Кто?

— Временной маг.

— Что это значит?

— Такого мага, как ты, никогда не рождалось в Лайфгарме. Ты — уникален, Тёма. Тебе подвластно Время. И тебе не надо учиться использовать дар. Когда высшие маги узнали о тебе, то потребовали твоей немедленной смерти. Нам с мамой стоило больших усилий убедить их оставить тебя в живых. Они согласились, при условии, что ты будешь расти вечным ребёнком. И если ты перестанешь играть в магию, то умрёшь!

— Меня убьют за то, что я — маг? — В голосе Артёма слышались истеричные нотки и глубочайшее недоумение.

— Временной маг, — поправил его наблюдатель, стараясь донести до сына страшную, но необходимую правду. — Ты самое опасное существо во Вселенной. Таких, как ты, истребляют при рождении. Я боюсь за тебя, сынок. В мире неспокойно и высшие маги поговаривают о том, что в этом виноват ты.

— Я?!

Удивление Артёма достигло наивысшей точки, заслонив собой и страх, и обиду. Шоколадные глаза высохли и с таким изумлением уставились на отца, что не будь ситуация столь критичной, Арсений расхохотался бы.

— Да, — кивнул он, пряча улыбку. — Совет считает, что именно из-за тебя пророчество нарушилось.

— Они собираются убить меня?

— Не сейчас, но, рано или поздно, они попытаются сделать это. Ты должен осознать свой временной дар и, при необходимости, воспользоваться им.

— Почему ты не рассказал этого раньше? — чуть не плача прошептал Артём, и шоколадные глаза снова заблестели.

— Я хотел, чтобы ты жил! — с горячностью, на которую только был способен, воскликнул Арсений. — Я жалею, что не ушёл с тобой в другой мир, как Фёдор, а отдал в руки Совета. Я люблю тебя, Тёма, и хочу, чтобы ты выжил, поэтому сейчас рассказал тебе правду.

— И что мне делать с твоей правдой?

Артём капризно надул губы, всхлипнул и тыльной стороной ладони потёр нос.

— Высшие маги не должны догадаться, что ты узнал о своём даре. Внешне, ты должен остаться таким же беззаботным, как раньше. Но только внешне, Тёма! Внутренне — будь готов к отпору! Поверь, ты способен справиться с Советом!

— Я постараюсь, папа, — пролепетал временной маг и шмыгнул носом.

— Прости, что тянул так долго, но у меня не было возможности поговорить с тобой без свидетелей. За каждым твоим шагом пристально следили, и только теперь, когда взгляды высших магов прикованы к Керону, я смог открыть тебе истинное положение вещей. — Чтобы успокоить сына Арсений погладил его по растрёпанным пшеничным волосам, а потом мягко приказал: — А теперь отправляйся в Керон и забери Хранительницу!..

Стася сидела в кресле, затравленно смотрела на закрытые двери и мысленно звала возлюбленного. Хранительница была уверена, что маг слышит зов, но он почему-то не приходил. "Что-то случилось. Что-то очень плохое! Дима, где ты?" — повторяла и повторяла она, а перед глазами то и дело всплывало измученное окровавленное лицо.

День клонился к вечеру, а Станислава всё смотрела на заколдованные Олефиром двери, ожидая, что в комнату войдёт Дмитрий и положит конец томительному кошмару. Однако время шло, а маг не приходил. "Это Олефир не пускает его ко мне! Как же они подходят друг другу: моя мать — стерва и её муж — мерзавец. Сволочи! Бедный Дима! С этими скотами он прожил всю свою жизнь!"

Наконец Стася не выдержала. Поднявшись из кресла, она подошла к дверям, с ненавистью пнула их ногой и принялась ходить из угла в угол, задыхаясь от бессилия.

— Хочу видеть Диму!!!

В тот же миг камень на груди нагрелся, засветился, и двери со скрипом распахнулись. Взвизгнув от радости, Хранительница выскочила из комнаты и ринулась было к покоям принца, но внезапно наткнулась на какое-то препятствие и не упала только потому, что её подхватили невидимые ласковые руки. Стася дёрнулась, пытаясь вырваться, и замерла, услышав знакомый беззаботный голос:

— Привет.

— Артём?!

— Ага. Как здорово, что ты узнала меня!

— Какого чёрта ты здесь делаешь?

— Тебя спасаю, — таинственно проговорил временной маг. — Идём в твои покои, а то слуги решат, что ты свихнулась.

— Не умничай!

— Не... — начал было Артём и вдруг отпрянул: за спиной Хранительницы появился Олефир.

— Куда бежишь, детка? — язвительно поинтересовался он и приобнял принцессу за плечи: — Хочешь уйти прямо сейчас? Утра дожидаться не будем? Тогда давай сообщим эту приятную новость Диме!

— Нет. Я не могу ему врать!

— Очень трогательно! — фыркнул Олефир и перенёс Станиславу обратно в её покои. — Подождём до утра! Кстати, с кем ты разговаривала?

— Сама с собой.

— С моим щитом ты тоже справилась сама? — Высший маг больно сжал её руку и прорычал: — Кто тебе помог?

— Я не поняла, что произошло, — сквозь слёзы, пролепетала Станислава. — Я хотела увидеть Диму, и двери открылись.

— На первый раз, прощаю, — милостиво произнёс Олефир, поняв, что она неосознанно воспользовалась силой Ключа. — Но в следующий — пощады не будет! Сиди тихо и готовь прощальную речь для Димы! — Маг презрительно хмыкнул и исчез.

Щит вернулся на место, а Стася упала в кресло и разрыдалась. Артём снял покров невидимости, посмотрел на плачущую женщину, брезгливо скривился и отправился изучать покои. Заглянул в спальню, поводил носом в ванной, скептически изучил содержимое гардеробной и, вернувшись в гостиную, завалился на диван. Временной маг был ужасно горд собой. Ещё бы! Высший маг не почувствовал его присутствия. Закинув руки за голову, Артём уставился на расписной потолок и стал представлять, как невидимкой подкрадётся к членам Совета и прихлопнет их, одного за другим. И, когда почти все ненавистные маги были повержены, сквозь пелену наступающего триумфа донеслись громкие всхлипы. "Чёрт! Да у меня ж принцесса до сих пор рыдает! Вот гадство!"

Маг пулей слетел с дивана и, подскочив к Станиславе, потряс её плечо.

— Нужно уходить!

— Куда? — сквозь слёзы спросила Хранительница и с грустью посмотрела в беспечное лицо Артёма.

— Как куда? На свободу! Я же говорил, что пришёл тебя спасать!

— Ты можешь вывести нас из дворца?

Стася подскочила к "спасателю" и вцепилась в его руку.

— Не только из дворца, но и с Острова! Мы отправимся в Лирию! Высшие маги защитят тебя, и всё такое.

— Хорошо, забираем Диму и уходим!

— Что?! Да ни за что!

Станислава выпустила его руку и, отвернувшись, безразлично произнесла:

— Тогда иди один. Я останусь с ним.

— Зачем тебе Дима? Он служит Олефиру! От тебя все отвернуться, если узнают... Зачем тебе проблемы?

Хранительница молчала, глядя куда-то в стену, и временной маг махнул рукой, признавая своё поражение.

— Хорошо, будь по-твоему. Сама потом пожалеешь!

— Идём! — тотчас оживилась Стася, но Артём покачал головой:

— Не спеши.

Он вытащил из кармана цепочку из серебристого металла, на которой болталась подвеска в виде прозрачной капли, и бережно положил её на пол.

— Что это?

— Эта милая штука, вовсе не так бесполезна, как говорят. Она позволит нам уйти незамеченными. — Временной маг подошёл к Хранительнице и взял её за руку: — Закрой глаза и думай о нём...

Дмитрий стоял у окна и отрешённо смотрел на заходящее солнце. "Рано или поздно, Олефир простит меня и снимет ошейник. Но Стася обречена. А я не хочу, чтобы она погибла! — тоскливо думал он, раз за разом поднося к губам сигарету. — Это из-за меня она пришла в Лайфгарм. Я не должен был ухаживать за ней. Лучше бы я запугал её и заставил возненавидеть себя! Тогда бы мне не пришлось выбирать между любимой и учителем".

— Ну, предатель, собирайся! — прозвучал над его ухом звонкий голос. — Надоело у Олефирушки служить, когти рвёшь?!

Дмитрий болезненно поморщился, обернулся и встретился с весёлыми шоколадными глазами временного мага.

— Артём отведёт нас в Лирию, и высшие маги защитят нас, — с надеждой произнесла Стася, взяв возлюбленного за руку. — Идём со мной! Я люблю тебя!

Дмитрий перевёл взгляд на счастливую Хранительницу: "Хозяин солгал", — с горечью подумал он и вновь уставился в окно.

— Что это с ним? — недоумённо спросил Артём. — По голове, что ли, стукнули?

— Я тебя сама стукну, если не угомонишься!

— Дёрганные все какие-то. Я, между прочим, ничего такого не сказал. Он выглядит пришибленным, разве я не прав?

— Заткнись! — Хранительница положила руку на плечо Димы. — Пойдём со мной. Ты нужен мне! — Ученик Олефира повернулся и обречёно посмотрел в блестящие изумрудные глаза. — Ты обещал помочь мне.

Вместо ответа маг поднял руку, рванул ворот рубашки, и Артём в ужасе отпрянул:

— Кошмар магов! Какая сволочь это сделала?!

— Что с ним?

— Я тебе не защитник, — глухо произнёс Дмитрий, а временной маг, с трудом оторвав взгляд от белого ошейника, пролепетал:

— Кошмар магов... — Он вцепился в руку Хранительницы и проскулил жалобно и трусливо, словно ребёнок, оказавшийся в темноте: — Я слышал о нём, но никогда не видел. Ларнит полностью заблокировал дар, и Дима беспомощен, как младенец.

— Он всё равно пойдёт с нами! Я не отдам его Олефиру!

Артём снова взглянул на ученика Олефира и нервно сглотнул:

— Отец поможет, обязательно поможет... Идём Дима, он ждёт...

Арсений стоял на берегу и неотрывно смотрел на изумрудно-зелёную гладь Зеркального залива. Маг надеялся, что идиллическая картина поможет ему успокоиться, но он слишком хорошо знал своего взбалмошного, неуравновешенного сына, и расслабиться никак не получалось.

— Тёма, хоть и ветреный, но неглупый. Он всё сделает правильно.

Наблюдатель обернулся и с удивлением взглянул на инмарского принца:

— А ты знаешь, как надо?

— Догадываюсь. Дмитрий ещё на Земле говорил, что Стасе нельзя возвращаться в Лайфгарм и просил защитить её. Ты ждёшь Смерть, потому что он должен стать нашим спутником, — ответил Ричард и с надеждой посмотрел на заходящее солнце.

"Как мало я знаю об инмарском принце", — с досадой подумал Арсений и заговорил, тщательно подбирая слова:

— Вам будет трудно вместе. Вы все очень разные. Тебе придётся защищать их. Магия не всегда лучшее оружие, ты знаешь.

— Знаю, — согласился инмарец, и они замолчали.

Солнце почти зашло за горизонт, когда на берегу возникли три фигуры. Арсений облегчённо вздохнул, провёл рукой по шее, словно она затекла, и направился к гостям.

— Привет, па, мы вернулись!

Артём повис на отце, и, широко улыбнувшись, наблюдатель потрепал его по волосам:

— Молодчина!

Между тем Стася придвинулась ближе к Диме и вцепилась в его руку, с опаской глядя на человека, который лет пять назад, приходил к её отцу.

— Вижу, Вы узнали меня, принцесса. Что ж, настало время познакомиться. Меня зовут Арсений. Я — высший маг-наблюдатель и, по совместительству, отец этого взбалмошного молодого человека. — Он хлопнул Артёма по спине и пристально посмотрел на Дмитрия: — Рад, что ты вырвался на свободу, мальчик!

Ученик Олефира остался безучастным к словам мага. Казалось, покинув Керон, он ушёл в себя и происходящее его совсем не волнует. Но Дима лишь притворялся равнодушным. "Посмотрим, что вы задумали. Никогда не поверю в добросердечие высших магов", — думал он, с отрешённым лицом рассматривая возвышающийся вдалеке двухэтажный дом.

— Пойдёмте.

Арсений оторвал взгляд от Фириного воспитанника, нахмурился и зашагал к крыльцу. На пороге он остановился, пропуская гостей вперёд, а когда с ним поравнялся Дмитрий, резко сдёрнул с его шеи белую металлическую полоску.

— Ты боевой маг и не должен носить ошейник! — патетично заявил он, повертел в руках "кошмар магов" и сунул его в карман.

Наблюдатель надеялся услышать хотя бы "спасибо", но Дима не проронил ни слова, лишь глаза его блеснули холодным белым светом...

За столом на веранде вольготно расположился Валечка. Он потягивал холодное пиво, лениво отщипывал кусочки от жирной копчёной рыбины и безостановочно мурлыкал под нос какую-то простенькую, неприхотливую мелодию, которая прилипла к нему, как эпидемия гриппа к мегаполису — всерьёз и надолго. При виде честной компании, землянин встрепенулся, издал оглушительный восторженный вопль и, лихо перемахнув через скамейку, подбежал к бывшей жене:

— Привет, возмутительница спокойствия! Рад, что ты жива и здорова! А теперь рассказывай, почему ты меня бросила?!

— Здравствуй, Валентин, — сковано улыбнулась Хранительница.

Она смотрела на знакомое родное лицо, и напряжение последних дней отступало. Как ни странно, баламут-Валечка, последние дни изводивший Станиславу на Земле, показался сейчас спасительным маяком, что указывает путь в обход скал и обязательно приводит в тихую безветренную гавань. И, поддавшись порыву, Хранительница выпустила руку возлюбленного и крепко обняла своего Солнечного Друга, который, по словам главного гнома, должен был стать её союзником и опорой. "И это правильно. Мы выросли в одном мире и понимаем друг друга, как никто".

Валечка же, хоть и был пьян, но не настолько, чтобы забыть о своём зароке — на пушечный выстрел к бывшей жене не подходить, быстро чмокнул её в щёку и сосредоточил внимание на новом действующем лице, отрешённом и явно не расположенном к беседе.

— Привет, главный маньяк! — радостно воскликнул землянин и хлопнул в ладоши. — Есть повод выпить...

— Ты и без повода целый день к кружке прикладывался! — беззлобно огрызнулся Артём.

— То прикладывался, а теперь — выпью! Жадина! — Валентин демонстративно отвернулся от сына провидицы и провозгласил: — У меня есть тост, господа! Ричард, наполняй стаканы! Мы будем пить, петь и наслаждаться жизнью!

— Нам некогда пить! — не унимался Артем. — Мы не для того устраивали побег, чтобы торчать под носом у Олефира!

— Выпить всегда есть время, Тёма! Садитесь, господа, что вы застыли? Ричи, наливай!

— Как быстро ты освоился в Лайфгарме, — благодушно рассмеялась Стася.

— А то! — хихикнул Валечка и обвёл взглядом собравшихся: Димы за столом не было.

"Пропажа" обнаружилась в углу веранды. Ученик Олефира потеряно сидел на краешке стула и внимательно рассматривал свой перстень.

— Так не пойдёт! — Землянин метнулся к "главному маньяку" и, панибратски приобняв его за плечи, заявил: — Нечего отбиваться от коллектива! Напьёмся и к утру тоску, как рукой снимет!

Он вцепился в руку мага и потащил его к столу. Дима не сопротивлялся, но Стася чувствовала: возлюбленный напряжен, точно натянутая струна, и в любую минуту может сорваться. И, опасаясь, что неразумный Валечка может пострадать, она вскочила:

— Оставь его, Валя!

— Не вмешивайся!

Арсений схватил Хранительницу за рукав и усадил на место. Станислава с удивлением взглянула на высшего мага, и тот многозначительно покачал головой, подтверждая свои слова, а Валечка тем временем усадил Диму рядом с собой и сунул в руки кружку.

— Эх, ребята, как я счастлив! На Земле я думал, что вы — маньяки, а вы просто иностранцы! — торжественно сообщил он, продолжая обнимать Дмитрия. — Вы такие... такие... Эх, ребята!

— Всё! В дым напился! И когда успел?! — с досадой воскликнул Артём. — Ну, и муженька ты себе отхватила, Стася, смех один!

— Сам шут гороховый! Кто заставил меня ехать на фиолетовой кобыле? Испортил такого симпатичного пони!

Высший маг добродушно рассмеялся. Артём и Ричард с удивлением посмотрели на него, а Стася шикнула:

— Валентин! Ты в гостях!

— Да пусть болтает, — отмахнулся Арсений. — Его стоит послушать.

— Съела?! Слушай умного человека! Итак, выпьем, други мои! А ты чего отстаёшь? — Валя ласково ткнул Дмитрия локтём в бок. — In vino veritas!

— Пьяница! — фыркнул временной маг.

— Недотёпа! — не остался в долгу землянин, и между ними завязалась шумная перебранка.

Стася с недоумением вытаращилась на склочников, Арсений захихикал, а Дмитрий меланхолично уставился на кружку с пивом.

— Нам нужно уходить! — неожиданно произнёс Ричард, и, оборвав смех, высший маг повернулся к нему:

— Отправитесь утром.

— Нам нужно в Инмар. Там мы будем в безопасности!

Глаза Арсения стали серьёзными:

— Вы отправитесь в Лирию! Там вас ждут.

Принц неохотно кивнул и сжал в руках пивную кружку: отправляться в Лирию не хотелось, но наблюдатель говорил так убедительно...

— Новые места — это здорово! — устав препираться с Артёмом, воскликнул Валентин и хлопнул Диму по плечу. — Правда, я бы предпочёл увидеть другие миры. Мне понравилось путешествовать! А что, Стася, давай прошвырнёмся по Вселенной! Зачем нам какая-то Лирия? — Он расслабленно привалился к ученику Олефира и мечтательно уставился в потолок. — Меня неодолимо манит свет далёких звёзд!

— Балабол! — прикрикнул на него Артём.

— Зануда! — буркнул Валентин.

— Трепло!

— Любитель фиолетовых кобыл!

— Пьяница!

— Лох!

— Оба хороши! — не выдержал Ричард и хрястнул кружкой по столу.

— Да я... — хором начали Валечка и Артём.

— Хватит пререкаться! Идите спать!

Громкий голос Арсения прозвучал, как свист бича. Хранительница и инмарец вздрогнули, временной маг вжал голову в плечи, а Дмитрий вскочил, лишив Валечку опоры. Землянин покачнулся, с шумом свалился со стула и, пробурчав что-то вроде: "Уронили хорошего человека", затих.

— Дима, ты что? — растерянно пролепетала Стася, но Артём махнул рукой, и она замолчала.

— Слушай, дружище, думаю, тебе не мешает отдохнуть. Денёк выдался нервный и всё такое. — Временной маг подошёл к ученику Олефира и положил руку на его плечо. — Выбирай любую спальню на втором этаже.

Дима внимательно посмотрел в шоколадные глаза, приоткрыл рот, будто собираясь что-то сказать, но передумал. Кивнул и исчез, даже не взглянув на возлюбленную. Стася разочарованно вздохнула, и Артём, стремясь сгладить неловкую ситуацию, подскочил к ней:

— Пойдём, я провожу тебя.

Хранительница отрицательно покачала головой и обратилась к высшему магу:

— Зачем Вы приходили к отцу?

— Фёдор мой друг. Я хотел убедиться, что с ним всё в порядке.

— В этом мире ничего не делается просто так! Что Вы не договариваете?

— Вам нужно отдохнуть, принцесса, — невозмутимо произнёс Арсений.

— Ну да, — сухо кивнула Хранительница, поняв, что ответа не будет, и подала руку Артёму.

Временной маг повёл гостью на второй этаж, а Ричард и Арсений выудили из-под стола в стельку пьяного Валечку, отнесли его в ближайшую комнату и сгрузили на постель. Инмарец бережно укрыл землянина одеялом.

— Спи, герой. Не такой уж ты идиот, как мне вначале казалось, — добродушно усмехнулся он и подмигнул наблюдателю...

Волны тихо накатывались на берег, убаюкивая дом Арсения и его обитателей. Крикливые чайки, весь день носившиеся над водой, умолкли, и лишь мерный шум моря нарушал безмятежную тишину ночи. Похрапывал Валечка. Спокойно почивал Ричард. Разметавшись на постели, сладко спал Артём. Свернувшись калачиком, уснула Стася. И лишь Дмитрий с открытыми глазами лежал на кровати, курил и слушал мысленный разговор Арсения и Корнея.

"Утром я отправлю их в Литту", — сообщил наблюдатель.

"Хорошо. Я поболтаю с ними и переправлю в Инмар, к Роксане", — ответил маг-учитель.

"Смерть растерян. Он не знает, что делать с обрушившейся на него свободой. Если мы сумеем завоевать его доверие, он убьёт Олефира".

"А может, лучше убить его? А на Фиру натравим Артёма!"

"Не будем искушать судьбу, Корней. Не стоит рассказывать Тёме, кто он. К тому же, Олефир хорошо воспитал ученика. Дима готов подчиняться. Нужно лишь найти подход".

"Что предлагаешь?"

"Мы приласкаем его, подложим под него Хранительницу, и он будет есть из наших рук".

"Заманчиво..."

"Я помогу ему справиться с потрясением, а ты научишь пользоваться ларнитом. Уверяю, он благодарное существо и оценит наши подачки".

"Где я возьму ларнит?"

"Я передам его тебе с Ричардом".

"Откуда у тебя "кошмар магов"?"

"Снял с шеи Дмитрия".

"Лучше б ты убил его!"

"А кто будет убивать Олефира? Ты? Высшие маги не дерутся между собой! А использовать временного мага — опасно!"

"Ладно, Сеня, — проворчал учитель, — я сделаю, как ты просишь. Пока!"

Высшие маги разорвали мысленный контакт, но Дима не ослабил внимания. Он продолжать следить за Арсением, прикидывая, как лучше разыграть партию. Тем временем маг-наблюдатель поднялся на второй этаж и вошёл в комнату Ричарда. Едва он переступил порог, инмарец вскочил с постели, и в его руке блеснул меч.

— Что случилось?

— Нам надо поговорить, принц.

— Слушаю.

— Я собираюсь побеседовать с Димой.

— И?

Арсений улыбнулся:

— Нужно вывести его из заторможенного состояния.

— Что требуется от меня?

— Не вмешиваться, чтобы не случилось! И не вини его, если я погибну! — торжественно проговорил Арсений и вышел, оставив инмарца в недоумении.

"Подстраховался, значит. Думаешь, воин сумеет обуздать Смерть? Или хочешь принести его в жертву? Не дождёшься!" Дмитрий переместился на берег моря, чтобы их разговор с наблюдателем не потревожил сон Артёма и Стаси, сел на песок и, обхватив колени руками, с тоской уставился на светлеющий горизонт. Где-то там, за тёмными спокойными водами Зеркального залива, лежал Остров Синих Скал. Где-то там возвышался Керонский замок — его дом. Дом, где он вырос, где остались его победы и поражения, высокое положение и тугой поводок хозяина... Дима заворожено смотрел вдаль, вспоминая события последних дней, и ужасался тому, что творил: "Я вёл себя, как последний идиот! Неужели, хозяин прав, и на мне наложено заклятье? Тогда почему я не вижу его?.. Высшим магам очень хотелось, чтобы я ушёл из Керона! Но кто из них рискнул тронуть Смерть? Фёдор? Роксана? Арсений?.. Или нет никакого заклятья? Тогда что это?.." Диму нестерпимо тянуло домой. Но он понимал, что здесь он нужнее, чем в Кероне, тем более что единственной угрозой Олефиру был временной маг, а за ним он присматривал. Дмитрий изо всех сил убеждал себя, что остался верен хозяину, даже покинув его. "А высших магов я, рано или поздно, убью", — хищно усмехнулся он и, почувствовав Арсения, закрыл лицо руками.

Наблюдатель сотворил вокруг дома защитное поле и, неслышно ступая по влажному песку, приблизился к молодому магу. На секунду он замер, собираясь с духом, а потом осторожно протянул руку и, вложив в свой жест максимальную мягкость, погладил ученика Олефира по волосам, чего тот на дух не переносил. Мысленно обругав наблюдателя последними словами, Дима вскочил, резко отпрыгнул в сторону и изобразил испуг. Арсений удовлетворённо кивнул, приосанился и жестко взглянул ему в лицо.

— Я пришёл к тебе как высший маг! — важно изрёк он, наблюдая, как испуг на лице Дмитрия перерастает в ужас. — Это значит, что я пришёл к тебе, как к равному, мальчик! Ты — один из лучших магов Лайфгарма!

Лицо ученика Олефира недоверчиво вытянулось.

— Тебе и твоим спутникам предстоит долгий и трудный путь. Вы должны стать единой командой и научиться доверять друг другу. Стася беззащитна. Ричард — прекрасный воин, но не маг, а моего сына вырастили клоуном. Что касается Солнечного Друга... Он совершенно бесполезен. Только ты одинаково хорошо владеешь и мечом, и магией. Только ты можешь стать их лидером! Только ты можешь защитить их! Но для этого ты должен осознать себя свободным!

Арсений вглядывался в лицо Димы, ища малейшие признаки заинтересованности, но его бледное лицо и бело-голубые глаза оставались настороженными и недоверчивыми.

— Я рад, что ты ушёл от Олефира. Ты — превосходный маг! Растерянность пройдёт, ты скоро привыкнешь к свободе и начнёшь действовать самостоятельно. Помни: ты нужен Хранительнице! Без тебя она погибнет.

Дмитрий решил, что пора отреагировать на слова наблюдателя и, прикрыв глаза, прошептал:

— Стася...Она всё для меня...

Арсений просиял.

— Правильно. И, чтобы помочь Хранительнице, ты должен выдавить из себя раба! Нельзя жить прошлым. Это тупик. Отринь хозяина или Стася погибнет! Но и просто быть рядом с ней — мало. Она помогла тебе вырваться из Керона, а ты должен помочь ей выжить в Лайфгарме!

Ученик Олефира неуверенно расправил плечи, в глазах его мелькнул интерес, и высший маг победно закончил:

— Но до тех пор, пока жив твой хозяин, Хранительница в опасности!

Дима опустил глаза и еле слышно прошептал:

— Я больше не хочу убивать... Никого...

— Что ты сказал?

"Что слышал, баран", — зло подумал Дима, а вслух произнёс:

— Олефир заставлял меня насиловать и убивать, но мне никогда не нравилось причинять людям боль. Теперь я свободен и хочу жить как все. Мы со Стасей уйдём на Землю, поженимся...

— Да ты с ума сошёл! — выпалил высший маг, осёкся и замер, открывая и закрывая рот.

— Почему? — искренне удивился Дмитрий. — Я люблю её и...

— А как же Олефир?

— А что Олефир? Он вырастил меня и научил всему, что я знаю. Было бы чёрной неблагодарностью убить его.

— Но он угрожает Хранительнице!

— Ей ничего не угрожает, пока я рядом.

— Но Олефир не оставит вас в покое!

— И что же делать?..

— Убить его!

— Нет, — замотал головой Дмитрий. — Я не могу.

— Но высшие маги не будут вечно прикрывать тебя от хозяина. Рано или поздно, он доберётся до вас. Ты готов смотреть, как Олефир издевается над Хранительницей? Его методы ты знаешь. Как думаешь, надолго её хватит?

В глазах Димы замерцали холодные белые искры:

— Я не позволю!

— Значит, ты убьёшь Олефира?

— Не знаю! — Холодные белые искры разгорались всё ярче. — Я должен подумать!

— Думай, но не долго, иначе на твоей шее снова окажется ошейник.

В руке наблюдателя матово блеснула белая полоска.

"Решил устроить спектакль? Что ж, я забираю себе главную роль!" — раздражённо подумал Дмитрий, и его лицо исказил прямо-таки животный ужас.

— Нет!

Маг попятился, метнул ослепительно-белый, но не слишком смертельный шар, и наблюдатель рухнул на песок. Сияющий, как комета, шар врезался в воду, осветив предрассветное небо миллионами искр, а высший маг приподнял голову и ахнул: глаза Смерти светились, словно две убийственно-белые звезды. И он запаниковал: вскочил и понёсся вдоль берега. Смерть медленно двинулся за ним.

— Не надо! Остановись!

Но Дима делал вид, что не слышит. Его руки привычно метали смертельные шары, правда, ни один из них не попадал в цель — убивать высших магов было ещё рано.

— Остановись! — выл Арсений, а в ответ звучало: "Убить!" — и это была единственная мысль, которую Смерть позволял ему слышать.

"Убить!" — громом прозвучало в голове Стаси. Она пронзительно закричала и села, закрывая уши руками. Дима не ожидал, что возлюбленная так хорошо чувствует его, и слегка растерялся. Он хотел закончить представление "победой" высшего мага, но возможное вмешательство Станиславы и прочих отбило у него охоту рыдать на груди наблюдателя. И маг продолжил гнать Арсения по берегу, лихорадочно обдумывая достойный выход из ситуации...

Крик Хранительницы разбудил Артёма. Скатившись с постели, он выглянул в окно и с воплем: "Папа!" — бросился вон из комнаты. Вылетев на крыльцо, он на полном ходу врезался в защитное поле, ойкнул и схватился за разбитый нос, но, взглянув на отца и Смерть, забыл о боли и ринулся вперёд. Щит разлетелся вдребезги. Артём вскинул руку и запустил в Дмитрия светящийся алый диск.

Смерть походя уничтожил диск и еле слышно чертыхнулся: его не прельщала перспектива драться со своими будущими спутниками, но и остановиться без причины он не мог — Арсений сразу бы раскусил его игру. Ещё раз чертыхнувшись, Смерть мотнул головой, и временной маг упал лицом в песок. Дмитрий мысленно извинился перед ним и продолжил наступать на высшего мага.

— Дима! Нет!

Стася босиком бежала по берегу, не замечая острых камней и ослепительных вспышек.

"Вот и решение проблемы", — обрадовался маг, и когда Хранительница прыгнула на него и повалила на землю, закрыл глаза и сделал вид, что потерял сознание.

Арсений вытер пот со лба, опасливо покосился на Дмитрия и, тяжело ступая, подошёл к сыну, чтобы помочь ему подняться.

— Сволочь! Какая же он сволочь! Прости, папа, мне нужно было оставить его в Кероне! — держась рукой за голову, простонал временной маг.

— Ты всё сделал правильно, мальчик, ты молодец! Ты разрушил мой щит, а это дорогого стоит! — потрепав сына по волосам, устало улыбнулся наблюдатель.

— Он же чуть не убил тебя? — возмутился Артём и испуганно замолчал. Только теперь он понял: на Стасиной даче Дмитрий мог убить его, не прилагая особых усилий...

— Я должен был... — начал Арсений, но тут раздался звонкий голос Хранительницы:

— Помогите! Он умирает!

— Туда ему и дорога, — пробурчал временной маг и вслед за отцом подбежал к Дмитрию.

Высший маг склонился над учеником Олефира и прошептал заклинание. Стася с тревогой смотрела на возлюбленного, но тот не спешил приходить в себя, надеясь, услышать что-нибудь полезное. Однако затянуть "обморок" не удалось.

— Вы убили его! — закричала Хранительница, с ненавистью глядя на Арсения. Она готова была броситься на высшего мага, и Диме пришлось вмешаться:

— Стася... — простонал он и открыл глаза.

Забыв обо всём, Хранительница опустилась на колени и прижалась к его груди:

— Я здесь. Как же ты напугал меня, любимый.

— Всё хорошо, девочка, — шепнул маг, бережно гладя её по волосам, и посмотрел в глаза Арсению: — Простите...

— Всё в порядке, сынок. Я понимаю, каково тебе, — проникновенно сказал высший маг.

Артём хотел было возмутиться, но ему на плечо легла тяжёлая рука Ричарда.

— Закрой рот, партнёр!

Инмарец оценивающе посмотрел на Дмитрия и обратился к наблюдателю:

— Раз вы поговорили, мы можем идти, не так ли, Арсений?

— А ты не прост, инмарец, ой как не прост! — Высший маг рассмеялся и дружески хлопнул его по спине: — Собирайтесь в дорогу!

Дима помог Стасе подняться, обнял её и увёл в дом. Артём последовал за ними. А наблюдатель вытащил из кармана "кошмар магов" и протянул его Ричарду:

— Передай Корнею. Он научит Диму пользоваться ларнитом. Запомни: от этого зависит его жизнь.

Инмарский принц задумчиво повертел ошейник в руке и сунул в карман.

Глава 15.

Лирия.

С тихим плеском на берег набегали изумрудно-зелёные волны, словно лаская искрящийся, белоснежный песок. Шустрые лучи восходящего солнца прыгали с волны на волну, пробегались по одиноким деревцам, растущим на краю пляжа, а потом собирались вместе и затевали стремительный хоровод, от которого начинали слезиться глаза. Маг смахивал слезинки рукавом, но взгляда не отводил. Он смотрел, как занимается новый день, и думал о том, что его сговорчивый и беззаботный сын вернётся из путешествия другим. "Каким? — вопрошал себя наблюдатель и не находил ответа. — Но друзьями они станут. Фёдор ошибается, из них получится отличная команда".

Внезапно воздух задрожал, и у крыльца появился разъярённый король Годара. Арсений тотчас подобрался, готовясь к броску, однако взгляд его, напротив, стал ясным и безмятежным. Как и голос.

— Долго же ты собирался, Фира.

— Где мой Дима? — проревел Олефир и швырнул под ноги коллеге прозрачный кулон.

— Он ушёл, — насмешливо глядя ему в глаза, ответил наблюдатель.

— Вздумал играть со мной, Сеня?

— Почему бы нет?

— У меня нет времени на игры! Отвечай, где он?

— Ты всерьёз думаешь, что я скажу? — рассмеялся Арсений, и Олефир злобно сузил глаза:

— Тем хуже для тебя. Я найду его сам, и ты захлебнёшься своим смехом!

— Ты потерял власть над ним!

— Это мы ещё посмотрим! Я хорошо воспитал моего мальчика!

— Плохо, раз он ушёл от тебя!

— Он мой, Сеня! И этого вам не изменить!

— Мы уже изменили это! Теперь Дмитрий принадлежит Совету!

— Чушь! Он всегда будет только моим!

— Ошибаешься! Ещё день-другой, и Смерть будет делать то, что мы прикажем!

— Хотите сделать из него такого же клоуна, как Тёма? Не выйдет!

— Выйдет! Дима больше не твой ученик! Забудь о нём!

— Это не входит в мои планы! Он умоется собственной кровью, когда я доберусь до него! Он ответит за предательство! Я надену на него ошейник, отдам гвардейцам, и с удовольствием буду наблюдать за его мучениями!

Наблюдатель нервно расхохотался.

— Смейся, смейся! Я посмотрю на твоё лицо, когда ты будешь держать в руках поднос с головой временного мага! И этот поднос принесёт тебе мой Дима!

— Ты знаешь, кто он такой! — оборвав смех, ледяным тоном произнёс Арсений. — И зная это, ты сделал из него кровожадное животное! Он не простит!

— Я сделал его Смертью! — гордо ответил Олефир и скрестил руки на груди. — Дима вернётся, потому что знает, кто его хозяин!

— Вон! Убирайся в Керон и приготовься! Дима не пощадит ни тебя, ни твою бездушную королеву!

— Думаешь?

Путешественник презрительно хохотнул и растворился в воздухе...

Туман рассеялся, и глазам беглецов предстала светлая, просторная комната с видом на фруктовый сад. Ветви раскидистых высоких деревьев были усыпаны нежно-розовыми цветами, наполняющими воздух дивным, бодрящим ароматом. Весело щебетали птицы. Звенели чистые детские голоса. На ослепительно-голубом небе — ни облачка. Тёплое оранжевое солнце ласкало своими лучами прекрасную и величественную Литту — столицу Лирии.

— Добро пожаловать в моё уютное жилище! — радостно воскликнул Артём.

— А где завтрак? — засуетился Валечка. — Да и выпить уже не мешает!

— Тебе лишь бы есть да пить!

— А ты, можно подумать, не ешь и не пьёшь! Тоже мне аскет! — огрызнулся Валентин и громко заявил: — Есть хочу!

— Будет тебе еда. Подожди минутку, сейчас найду учителя и вернусь.

Временной маг выскочил из комнаты и понёсся по коридору.

— Вот шальной, — покачал головой Ричард.

— Мальчишка, — тихо отозвался Дмитрий, размышляя, какую маску выбрать для встречи с Корнеем.

Между тем Валечка с хозяйским видом прошёлся по комнате и остановился перед массивным буфетом. Довольно потерев руки, он раскрыл резные дверцы, достал графин из синего стекла, торжественно водрузил на стол, и его жадный взгляд заметался по полкам в поисках стаканов. Стася неодобрительно фыркнула, вытянула губы в тонкую полоску, недвусмысленно выражая отношение к распитию спиртного в столь ранний час, и отвернулась.

— Интересно, зачем мы здесь? — задумчиво спросила она и уселась в кресло возле приоткрытого окна.

— В Лирии много магов. Олефир не сунется сюда без подготовки, — еле слышно ответил Дмитрий. — Благословенное влияние Источника сказывается почти на всех местных жителях. Большинство из них неплохие волшебники. Правда, они редко идут дальше домашней магии, которой обучаются здесь, в УЛИТе...

Его слова становились всё тише и тише.

— Что такое УЛИТ?

— Универсальный Лицей Истинных Творцов.

Дима тяжело опустился в кресло и с безнадёжной тоской посмотрел на кровать. Как же ему хотелось поспать хотя бы пару часов, чтобы обрести ясность мышления.

— Тебе плохо? — заволновалась Стася.

— Я немного устал, — честно признался маг и, придав голосу бодрости, продолжил: — Сила Источника даёт лирийцам возможность жить в гармонии с окружающим миром. Они великолепные целители и лучшие в Лайфгарме скотоводы, а их сады и виноградники плодородны и прекрасны...

Дмитрий замолчал и прикрыл веки.

— Тебе надо поспать, — негромко произнёс Ричард и посмотрел на перстень мага: в глубине чёрного камня по-прежнему светилась огненная "О". "Ничего, ничего, — успокоил себя инмарец, — ему просто нужно немного времени..."

— Я в порядке, — эхом отозвался маг и сделал вид, что уснул — ему необходимо было подумать.

Тем временем Валечка обнаружил бокалы и разлил вино.

— Выпьем за... За дружбу! — решительно закончил он и ликующе поглядел на бывшую жену.

Стася скривилась, мысленно кляня беспутного сына Розалии, а вот Ричард наоборот развеселился: рыжеволосый землянин был прост в общении и удивительно потешен.

— Выпьем! — Принц взял бокал и подмигнул Хранительнице: — Может, сделаешь глоток? Тебе не повредит немного расслабиться.

— Мы уже на ты?

Злость на бывшего мужа сделала Стасин голос язвительно резким, и Ричард смутился:

— Прости, я подумал что, раз мы теперь в одной лодке...

— Ты прав, Ричи, — опомнилась Станислава, вздохнула и взяла услужливо наполненный Валей бокал. — За дружбу!

Дмитрий с трудом сдержал облегчённую улыбку: "просыпаться" и разнимать Хранительницу и принца ужасно не хотелось. "Хорошо, что сами поладили, путешествовать будет легче. Только куда?.. Ладно, сейчас Артём приведёт Корнея, мы выслушаем его предложения, а там посмотрим... Хорошо бы ещё понять, всем ли в нашей компании можно доверять..."

Артём, сломя голову, нёсся по коридору, лавируя между играющими учениками. "Главное, чтобы Корней был у себя. А вдруг его во дворец вызвали? Ну, ничего, тогда я Нику подключу. Уж она-то сумеет прорваться к Геласию, любимая дочь как-никак!" Маг свернул за угол и нос к носу столкнулся с тощим темноволосым мальчишкой в узких коричневых брючках и белой рубашке с короткими рукавами. Артём попытался обогнуть препятствие, но всё равно задел лирийца плечом, и тот полетел на пол. С громким криком ребёнок приземлился на пятую точку и заревел, как белуга.

— Ой, прости, — расстроился временной маг, поставил малыша на ноги и мгновенно сотворил маленького лохматого пони.

Плач оборвался. Мальчишка неверящими глазами вытаращился на мохноногую лошадку, а потом расплылся в счастливой улыбке и завопил:

— Она настоящая! Как у гномов!

В тот же миг прозвенел звонок, но юные лирийцы, забыв об учёбе, столпились вокруг пони. Они гладили блестящую густую шёрстку, протягивали ладошки с кусочками сахара и моркови, которые сами же творили, и, поглядывая на ученика Корнея, восклицали:

— Как же здорово, что ты вернулся, Тёма!

Временной маг счастливо рассмеялся, и в воздухе, среди тучек из воздушных шариков, закружились розовые слоники, махая огромными ушами, как крыльями. Артём хлопнул в ладоши, и на учеников пролился дождь из конфет и леденцов на палочках. Дети хватали сладости, протыкали шарики и радостно хихикали. Пони заливисто ржал, слоники забавно курлыкали...

— Всё ясно! К моим маленьким разбойникам вернулся их предводитель! Заходи, радость моя! — Ласковой музыкой прозвучал в коридоре голос Корнея. Он лёгким, почти неуловимым движением уничтожил шарики и фантики, уменьшил слоников и пони до размеров булавочной головки и, сунув их в карман, строго сказал: — На занятия! Быстро! Игры оставим до следующей перемены!

Дети нехотя разошлись по классам, а Артём вошёл в комнату учителя, пригладил взлохмаченные волосы и возвестил:

— Мы прибыли!

Как только в поле зрения временного мага появился Корней, ему стало не до веселья, но он помнил слова отца и спасал свою жизнь, старательно изображая беспечного юнца. Учитель знал его лучше других высших магов, и Артём понимал: если он удержится в рамках привычного образа, не вызвав у него подозрений, то и остальных членов Совета провести не составит труда.

— Я заметил, — усмехнулся Корней. — Постой, а где остальные?

— У меня, где ж ещё?

— Что?! Забыл, кто с тобой пришёл? Лирийцы никогда не простят ему Мару! — сердито заявил высший маг, но, вспомнив, с кем имеет дело, махнул рукой и быстрым шагом направился в комнату ученика.

"Ну вот... Можно сказать, что премьера прошла успешно. Теперь главное не расслабляться", — приободрил себя временной маг и поспешил следом за учителем.

Едва Корней распахнул дверь, Дима открыл глаза и настороженно уставился на него.

— Здравствуйте! — громко произнёс высший маг, нервно косясь на Смерть: если б не разговор с Арсением, он бы ни на секунду не задержался здесь.

Корней боялся Дмитрия. К тому же сейчас тот был один, без Олефира — единственного мага, который мог держать Смерть в узде. Дабы подавить нарастающую панику, учитель напомнил себе, что в любой момент может скрыться, и состроил приветливое лицо:

— Рад видеть тебя свободным, Дима.

— Я никому не причиню вреда.

Корней кивнул и учтиво раскланялся с остальными гостями:

— Приветствую Вас, Ричард, и Вас, Маргарет...

— И мы приветствуем тебя, о, мудрейший! — высокопарно произнёс Валечка, салютуя магу бокалом.

— Здравствуй, Солнечный Друг, — поклонился ему Корней, и землянин, засветившись от гордости, залпом осушил бокал.

— Точно сопьётся, — кисло произнёс Артём, глядя, как Валя лихо расправляется с десятилетним лирийским вином, припрятанным для особо торжественного случая.

— Я подарю тебе ещё бутылку этого замечательного вина, — проследив за недовольным взглядом ученика, благодушно произнёс высший маг, и атмосфера в комнате потеплела.

Стася с улыбкой смотрела на учителя Артёма. Корней напомнил ей университетского преподавателя новейшей истории, правда, тот ходил в строгом костюме и галстуке, а маг-учитель щеголял в светлых льняных штанах, белой рубашке с расшитым разноцветной гладью воротом и кожаном жилете. В уголках его губ притаилась лукавая усмешка, глаза светились добротой и пониманием. Этому человеку хотелось доверить сокровенные мысли и попросить совета. "Он мне нравится!" Хранительница встала и протянула ему руку.

— Здравствуйте!

Корней ответил крепким рукопожатием:

— Добро пожаловать домой, Стася.

Принцесса звонко рассмеялась, а высший маг повернулся к Артёму и снисходительно поинтересовался:

— Как ты представляешь себе ваше дальнейшее пребывание в Лирии?

— Нормально, — беззаботно пожал плечами временной маг. — Сейчас мы позавтракаем и пойдём гулять по Литте. Я хочу, чтобы Стася увидела нашу восхитительную столицу.

Корней с сочувствием посмотрел на ученика:

— Ты уже испросил аудиенции у Геласия?

Артём понял, что ему удалось обмануть учителя и, чтобы закрепить успех, радостно воскликнул:

— Забыл... Сейчас же отправляюсь во дворец!

Взгляд высшего мага наполнился укором, и Артём, наконец, перестал изображать веселье и продемонстрировал уважение. Он виновато посмотрел на учителя и почтительно спросил:

— Я делаю что-то не так?

— Немедленно перенеси гостей в мой загородный дом. Завтракайте, а я быстро закончу дела в УЛИТе и присоединюсь к вам. Только, прошу, Тёма, не устраивай в моём доме цирк! Постарайся вести себя серьёзней.

— А разве я не серьёзный? — Временной маг хитро улыбнулся. — Я очень ответственный, Вы же знаете.

— Конечно, мой мальчик, — улыбнулся Корней и погладил ученика по голове. — Ты мой самый способный, самый лучший ученик.

Дмитрий опустил голову, чтобы высший маг не заметил холодного белого света в его глазах. Ему хотелось прибить учителя за то, что он, с благословения Совета, сделал с Артёмом. "Ещё не время, — напомнил себе Смерть, и свет в его глазах потух. — Они заплатят позже".

Живой и здоровый Корней покинул комнату, а временной маг собрал спутников в круг и зашептал заклинание. Лёгкий ветерок лизнул лица, и компания оказалась в большом, овальном зале, буквально утопающей в цветах: гортензии, анемоны, рододендроны, фиалки, розы — чего здесь только не было. В кашпо и кадках, в изящных керамических вазах и почти плоских фаянсовых тарелках.

Стася задохнулась от восхищения и сразу же представила Корнея в длинной рабочей рубахе с лейкой в руках. Хихикнула и устремилась вперёд — трогать, нюхать, рассматривать. Мужчины на цветы не смотрели, их внимание сосредоточилось на длинном столе, щедро уставленном блюдами. Салатами и закусками, целыми рыбинами в разноцветных соусах, пирогами, хлебами, рулетами и кулебяками. И даже — Артём с вожделением облизнулся — запечённой свиной ногой.

Землянин опомнился первым.

— Изверги! Хотели меня голодом уморить? Не вышло! — Он метнулся к столу, отломил гигантский кусок хлеба, водрузил на него толстый ломоть ветчины и жадно откусил, с торжеством глядя на Артёма.

— Приятного аппетита, — хихикнул тот, жестом пригласил спутников к столу и начал резать хлеб большими кусками.

Временной маг чувствовал, что Корней наблюдает за ними, и продолжал веселиться. Ричард и Стася воспринимали его веселье за чистую монету, но Дмитрия, выросшего в Керонском замке, где притворство было органично вплетено в обыденную жизнь, не обманули ужимки Артёма. Он видел в шоколадных глазах глубоко запрятанный страх: кто-то открыл ему правду об уникальном и опасном даре, и временной маг изо всех сил старался выжить...

Когда все расселись за столом, Валечка наполнил бокал вином, но вместо того, чтобы произнести тост, неожиданно обратился к ученику Олефира:

— Давно хотел сказать тебе, Дима, что одеваешься ты кошмарно.

— Разве? — Дмитрий недоумённо оглядел свой безукоризненный чёрно-белый наряд и пожал плечами: — Мне нравится.

— Может, стоит попробовать другие цвета? Например, синий?

Артём хихикнул, и Дима почувствовал лёгкое прикосновение магии. Он опустил голову и едва не задохнулся от возмущения, обнаружив, что одет в ядовито-синюю кофту с аляповатыми зелёными цветами и широкие крестьянские штаны почему-то бледно-розового цвета. Ругательства застряли в горле. Маг вытаращился на Артёма, в который раз удивляясь его легкомысленному обращению с магическим искусством.

— Правда, здорово, Ричи?

Временной маг толкнул инмарца в бок, и, не зная, что сказать, чтобы не задеть обидчивого партнёра, принц смущённо протянул:

— Ну...

— А, по-моему, классно! Тебе идёт! Какой типаж! — завопил Валечка и, хлопнув принаряженного Диму по плечу, стал с любопытством ощупывать его новый костюм.

— Прекрати ржать, как осёл!

Ученик Олефира силой усадил землянина на место, хищно взглянул на Артёма и щёлкнул пальцами. Ричард, Валечка и Стася закатились от смеха, и временной маг растерялся. Ему понадобилась целая минута, чтобы сообразить, что он сидит за столом в точно таком же платье, как у Стаси.

— Ты чего? — обиженно упрекнул он друга. — Если тебе не понравился мой наряд, мог бы просто сказать!

— А, по-моему, платье тебе к лицу! — огрызнулся Дмитрий и вернул себе прежний вид.

Артём сердито рубанул рукой, намереваясь сказать что-нибудь обидное и резкое, но передумал.

— Ну и ладно! — буркнул он и, соорудив себе лирийский костюм, повернулся к Валечке: — Смерти не угодишь, а вот ты, мой дорогой Солнечный Друг, достоин лучшего!

Землянин оглядел себя и довольно крякнул: вместо пиджака на нём красовался широкий чёрный балахон, расшитый маленькими золотыми солнышками.

— Прекрати маскарад, Тёма! — раздражённо воскликнул Дмитрий.

Временной маг дёрнулся, вжал голову в плечи, и Валечка бросился на его защиту.

— Не слушай никого! Ты сотворил прекрасный наряд, дружище! — Он обнял Артёма и взлохматил его пшеничные волосы. — В Москве ты стал бы самым модным кутюрье! А этот товарищ просто одичал! Стиль "домино" нынче не в моде, Дима! Кстати, Стасенька, ты не хочешь приобрести наряд от Тёмы? Его бы это порадовало!

— Почему нет? Если честно, мне надоело ходить, как на приёме. Хотелось бы чего-то свободного, не сковывающего движений.

Артём встрепенулся, вскочил и с восторгом воскликнул:

— Говори, чего ты хочешь, принцесса? Как это должно выглядеть?

Дмитрий замер: благосклонность Артёма к Стасе была ему не приятна. В его глазах появилась угроза, но временной маг ничего не заметил. Зато Ричард, как бы между делом, придвинулся ближе к Диме. "Ревность Смерти — это похуже Мары будет", — подумал он и положил ладонь на рукоять кинжала.

— Я хочу, чтобы ты сделал одежду моего мира: джинсы и рубашку.

— В Лайфгарме женщины не носят брюк, разве что некоторые инмарки, — возразил Артём. — А я хочу, чтобы ты была красивой!

— Делай, как она говорит! — рыкнул Дмитрий.

Временной маг обернулся, взглянул в холодные голубые глаза, и веселье улетучилось, будто его и не было.

— Зануда, — обижено проворчал он и небрежно махнул рукой.

— Спасибо, Тёма, — ласково поблагодарила его Стася, оказавшись в привычной одежде. — У тебя получилось восхитительно, — добавила она и укоризненно взглянула на возлюбленного, но тот с непроницаемым видом смотрел на свои руки, и Хранительница извинилась за него: — Прости, Артём, Дима не хотел тебя обидеть.

Временной маг почувствовал себя неловко.

— Да ладно, чего уж там, — пробормотал он и уткнулся в свою тарелку.

— Вот и славно, все одеты, — попытался разрядить обстановку Ричард. — Может, выпьем за обновки?

Инмарец взял бокал и всучил его Дмитрию, заслужив недоумённый и подозрительный взгляд.

— Вижу, вы подружились, — раздался с порога ехидный голос Корнея.

Всё это время он наблюдал за опасными гостями и, увидев, как ученик Олефира рычит на временного мага, порадовался правоте Фёдора — у этой компании не было будущего.

— Идём, Дима, нам нужно поговорить!

Дмитрий покладисто кивнул и направился к дверям, а высший маг пристально посмотрел на Ричарда. Инмарский принц вытащил из кармана ларнитовый ошейник, передал его магу-учителю. и Стасино сердце тревожно сжалось. Подавшись вперёд, она ледяным тоном спросила:

— Что Вы собираетесь делать?

— Я объясню Дмитрию, как обращаться с "кошмаром магов", чтобы никто и никогда не смог надеть на него ошейник, — услужливо объяснил ей Корней.

Хранительница поджала губы, бросила взгляд на стоящего в дверях возлюбленного и, удивляясь собственной наглости, выпалила:

— Если с Димой что-нибудь случится, я убью Вас!

— Надеюсь, этого не произойдёт.

Корней кисло улыбнулся, слегка поклонился гостям и с гордо поднятой головой покинул комнату...

— Присаживайся, — деловито произнёс учитель, когда они вошли в библиотеку.

Ученик Олефира сел за ближайший стол и уставился на высшего мага, готовясь продемонстрировать всё, что тот захочет увидеть. Но Корней молчал, нервно теребя в кармане ларнит: оказавшись тет-а-тет со Смертью, он никак не мог обрести привычного спокойствия. "Что б тебе, Фёдор, ни дна, ни покрышки!" — мысленно выругался маг, резким движением выложил на столешницу ошейник и отдёрнул руку.

Дима вскочил, роняя стул. Глаза его наполнились безумием.

— Он безвреден! — закричал маг-учитель, с трудом подавляя желание сбежать куда подальше. — Более того, ларнит может стать твоим оружием, если ты научишься пользоваться им.

Дмитрий испуганно смотрел то на мага, то на белую полоску ларнита. Корней выдержал паузу, давая ему успокоиться, и скомандовал:

— Возьми ошейник!

Ученик Олефира нервно сглотнул, двумя пальцами приподнял "кошмар магов" и посмотрел на Корнея, старательно сохраняя испуганное выражение глаз.

— Опасен не ошейник, а тот, кто хочет одеть его на тебя. Ты боишься не вещи, а её хозяина. Боишься потерять обретённую свободу и Хранительницу! — менторским тоном проговорил учитель, с удовлетворением глядя на дрожащую руку молодого мага.

А ученик Олефира, почтительно внимая его словам, мысленно жалел бедолагу Корнея, который принимал всё за чистую монету. Впрочем, откуда он мог знать, насколько легко Дима становится таким, каким его хотят видеть, причём не только внешне, но и в мыслях.

— Отлично. Осталась сущая ерунда — научиться пользоваться ларнитом, — с самодовольной улыбкой произнёс Корней, быстро и доходчиво объяснил Диме принцип работы "кошмара магов" и скомандовал: — А теперь — эксперимент! Надень на меня ошейник!

"Глупо и топорно! — хмыкнул про себя ученик Олефира. — Интересно, он действительно решил, что я идиот и куплюсь на очевидную подставу? Или просто от страха спятил?" И, не иже сомневаясь, он прикрыл глаза и стал читать мысли мага-учителя. Оказалось, что Корней действительно ждёт, что Смерть попытается нацепить ларнит на высшего мага. С какой радостью он тут же прыгнул бы в Белолесье, созвал Совет и потребовал немедленной казни керонского выродка.

"Очень наивно для такого строгого и, казалось бы, мудрого мага!" И в ответ на примитивную ловушку, Дмитрий продемонстрировал высший пилотаж: рука, державшая ошейник, безвольно повисла, губы задрожали, а по щекам покатились слёзы благодарности за оказанное доверие. Покаянные мысли дождём хлынули на Корнея, а перед глазами замелькали испуганные лица лирийских офицеров. Он смотрел, как Смерть, сверкая холодными белыми глазами, уничтожает высший командный состав Лирийской армии, и чувствовал, что Дима не хочет убивать, однако не смеет ослушаться приказа хозяина. Корней с ужасом наблюдал, как боевые лирийские маги пытаются остановить палача, но оказываются бессильными против восемнадцатилетнего юноши. Он видел, как Смерть постепенно берёт вверх над Димой, и монстр с горящими белыми глазами начинает убивать с наслаждением...

Опомнившись, высший маг попытался закрыться от ужасающих картин, но ученик Олефира заставил его досмотреть "кино" до конца и уверовать в то, что он жаждет получить прощение за кровь, пролитую в Маре. И дабы возвысить Совет в глазах Смерти и сделать его авторитет непререкаемым, высший маг решил даровать Диме помилование. Почувствовав, что Корней заглотил наживку, ученик Олефира дёрнул удочку: он отшвырнул ларнитовый ошейник, закрыл лицо руками и беззвучно зарыдал. Высший маг опасливо обнял Смерть, и тот уткнулся в его плечо, принимая дар Совета.

— Будь самим собой, и такое больше не повториться, — проникновенно сказал учитель, с трудом подавляя желание, оттолкнуть керонского выродка.

— Я больше никогда не буду убивать! — с надрывом воскликнул Дмитрий и отступил, вытирая слёзы. — Никогда!

Корней понял, что перестарался, но было поздно. Дима с восторгом смотрел на него, и предлагать ему убить Олефира сейчас, было неуместно. "Ладно, Федя разберётся", — успокоил себя учитель и поднял с пола ошейник:

— Я рад, что ты перешёл на сторону Совета!

— Спасибо Вам... — благоговейно прошептал ученик Олефира, принял из его рук полоску ларнита, и позволил высшему магу перенести себя в столовую, где тотчас сел рядом с Хранительницей.

Корней же остался стоять перед столом. Внутренне усмехаясь, он проследил, как влюблённые с нежностью смотрят друг на друга, как керонский выродок склоняет голову и с трепетом целует запястье принцессы, и злорадно подумал: "Спи с кем хочешь, ублюдок, лишь бы Олефир отправился к праотцам! Совет всё равно не оставит тебя в живых". Он обвёл отеческим взглядом ненавистных гостей и раскинул руки:

— Будьте, как дома, друзья.

— Спасибо! — с искренней признательностью в голосе сказала Станислава. — Нам как раз нужна передышка, чтобы решить, что делать дальше!

— Дальше? — наигранно удивился Корней.

— Я хочу найти отца! Вы знаете, где он?

Маг-учитель едва не рассмеялся. Глупая девчонка облегчила ему задачу, и теперь не нужно было изобретать предлог, чтобы послать детей в Инмар. Более того, Хранительница сама поставила перед спутниками утопическую цель: найти высшего мага, который не желает, чтобы его нашли. "Вы будете бесконечно плутать по Лайфгарму!" — мысленно возликовал Корней. Ему оставалось произнести одну фразу, чтобы этот бессмысленный путь начался, но он медлил, не зная, как отреагирует на его слова Смерть.

— Последний раз Фёдора видели в Инмаре, — осторожно произнёс высший маг и покосился на ученика Олефира.

Дмитрий не отреагировал на его слова. Он смотрел на свой перстень и размышлял: "Они собрали нас вместе, чтобы уничтожить. Хранительница — приманка... Она никому не нужна... Артёму кто-то сказал, что он временной маг, и, как только высшие маги догадаются об этом, он умрёт... Ричарда уберут за нелояльность Совету, а Валентина — до кучи... Все они — смертники. Я их единственная защита..."

— Значит, мы отправляемся в Инмар! — категорично заявила Стася. — Я хочу найти отца. Он поможет нам, я знаю!

Корней вновь взглянул на Диму, но тот продолжал рассматривать перстень. "Молчишь? Бережёшь покой своей шлюшки? — хихикнул про себя учитель. — Что ж, продолжай в том же духе, нам это только на руку". Он расслабил напряжённые плечи и доброжелательно улыбнулся:

— Артём перенесёт вас в Зару, а Роксана подскажет, где искать твоего отца, Марго.

Временной маг тут же вскочил, подмигнул Валечке и весело пропел:

— Встаньте, дети, встаньте в круг!

Корней добродушно рассмеялся:

— Ты мой лучший ученик, Тёма, самый лучший, и я никогда не устану это повторять!

— Спасибо, учитель, — улыбнулся Артём, от души радуясь, что игра в беззаботного идиота подходит к концу.

Стася, Ричард и Валечка подошли к временному магу, а Дмитрий всё сидел за столом, глядя на свой перстень. Он чувствовал, что в Заре их подстерегает опасность.

— Дима! — громко позвала Хранительница, и маг заставил себя подняться: "Простите, хозяин, но я должен быть с ними!"

Глава 16.

Инмар.

— Я должен подумать, — упрямо повторил король Леонид.

— Сколько можно думать?! — возмутилась Алинор. — Пора принимать решение! Да или нет?

Вин ван Гоген и маг-миротворец Михаил молчали. Они уже высказали своё мнение по поводу создания государства гномов и теперь ждали, до чего договорятся монархи.

— Нельзя решать серьёзные дела поспешно, — возразил Леонид Степенный, поёжившись под гневным взглядом владычицы Годара.

— Поспешно? — раздражённо усмехнулась Алинор. — Три дня — достаточный срок, чтобы принять решение!

— Возможно, в Годаре принято вершить дела быстро...

— Мне нужен ответ! Либо вы соглашаетесь с притязаниями Содружества Гномов, либо Годар разрывает дипломатические отношения с Инмаром.

— Но это означает войну! Мы не хотим воевать!

— Значит, вы согласны, — восторжествовала Алинор.

Леонид Степенный не успел ответить: в тронном зале появился Ричард в окружении странных, необычных людей. И один из них был Смерть! Лицо короля побледнело, вытянулось, и Алинор резко обернулась. Появление Дмитрия в Заре стало неожиданностью и для неё, но, в отличие от остальных, владычица Годара не растерялась. Она вперила строгий взгляд в приёмного сына и требовательно спросила:

— Зачем ты пришёл?

— Дима ушёл от Олефира, чтобы быть со мной! — гордо заявила Станислава, и глаза Алинор сузились от ярости:

— Как ты посмел предать своего благодетеля, щенок?! Немедленно отправляйся в Керон и на коленях моли его о прощении!

Маг не шелохнулся. Сейчас за ним наблюдали все члены Совета, и Дмитрий прислушался к мыслям хозяина — Олефир думал об Алинор: "С каждым днём ты разочаровываешь меня всё сильнее, любимая. С годами ты всё больше начинаешь напоминать скудоумную базарную торговку. Пора тебе на покой, иначе мне покоя не будет! Чего ты ждёшь, Смерть, убей её!" Рука Димы привычно дёрнулась, но он вовремя вспомнил, что не может выполнить приказ хозяина после того, как убедил Совет в том, что больше никогда не будет убивать. "Если я прикончу Алинор, они потребуют, чтобы следующим был Олефир!" — подумал маг и опустил голову.

Тем временем разъярённая королева приблизилась к дочери и, тыча пальцем ей в грудь, заорала:

— Жалкая шлюшка! Как ты смеешь распоряжаться рабом моего мужа?! Ненавижу!

Алинор занесла руку, чтобы ударить дочь, и у Димы появился повод вмешаться. Он собирался лишь немного утихомирить королеву, но Валечка неправильно истолковал его жест.

— Нет! — завопил он, повис на Димином запястье, и королева беспрепятственно ударила дочь по лицу.

Стася вскрикнула от боли, и крик возлюбленной привёл мага в бешенство. Голубые глаза вспыхнули холодным белым светом, землянин шлёпнулся на пол, словно перезрелое яблоко, а в Алинор полетел огненный шар. Платье владычицы Годара вспыхнуло, точно было бумажным, и несчастная с диким воем покатилась по полу тронного зала. Вопль ужаса отрезвил Диму. Спасая положение, он погасил магическое пламя, сжиравшее Алинор, и с иступлённым отчаянием уставился на свои руки — высшие маги должны были видеть, что он глубоко и искренне раскаивается в содеянном.

— Он убил её! — в страхе вскричал Вин ван Гоген.

— Стража! — гаркнул король Инмара.

А Дмитрий каменной статуей стоял рядом со Стасей и, не мигая, смотрел на свой перстень. Краем глаза он видел, как к нему бегут стражники с пиками наперевес и готовился к тому, что сейчас его повалят на пол, изобьют и поволокут в тюрьму. Но внезапно крепкая, сильная рука сжала его плечо, и зычный голос Ричарда громом разнёсся под сводами зарийского тронного зала:

— Он мой брат!

Воцарилась мёртвая тишина: по древнему обычаю Инмара, объявляя Дмитрия братом, Ричард приравнивал его к себе и давал клятву защищать побратима, даже ценой собственной жизни. Ученик Олефира вздрогнул, оторвал взгляд от перстня и с изумлением посмотрел на инмарца, а стражники почтительно отсалютовали принцу и вопросительно уставились на короля.

— Свободны! — после длительной паузы произнёс Леонид и крикнул: — Лекаря!

Стражники бросились прочь, спеша разнести по дворцу из ряда вон выходящую новость и обсудить её с сослуживцами и знакомыми, а временной маг подошёл к королеве Годара, заглянул в её обожжённое лицо и равнодушно сообщил:

— Жива.

Появившийся через секунду лекарь подтвердил слова Артёма и велел перенести пострадавшую в её покои. Следом за раненой королевой зал покинул главный гном, а Михаил выступил из-за трона и приосанился, всем своим видом показывая, что намерен присутствовать при разговоре отца с сыном. Леонид хмуро покосился на него, но возражать не стал: миротворец имел право знать об угрозе военного конфликта между государствами.

— Ты втянул нас в войну, сын мой, — произнёс король Инмара, мрачно глядя на сына.

— Пусть! Мы не будем дружить с Олефиром!

Король Инмара приподнял брови:

— Ты соображаешь, что говоришь, Ричи? Хочешь, чтобы мы сражались с Годаром? Это же...

— Нам нужно поесть и отдохнуть. Все разговоры — утром, — перебил отца Ричард, и Леонид в ярости треснул кулаком по подлокотнику трона:

— Ты много себе позволяешь!

— Я знаю, что говорю!

Отец и сын с жаром заспорили, но стоящий подле трона маг-миротворец не стал вникать в суть их спора. Его внимание было приковано к спокойному, как камень, Смерти: несмотря на заверения Фёдора, Арсения и Корнея, что Дима теперь на стороне Совета, Михаил испытывал перед ним животный страх. "Керонский выродок здесь! Один, без Фиры! Катастрофа! Он убьёт всех нас!" Дмитрий казался ему диким зверем в обличии человека.

— А что скажешь ты, миротворец? — сквозь пелену ужаса, услышал он голос короля и, очнувшись, завопил:

— Война с Годаром неизбежна! Твой сын объявил побратимом опального керонского выродка! Преступника, ранившего королеву Алинор!

— Нам нужно поесть и отдохнуть! — настойчиво повторил Ричард, проигнорировав слова высшего мага.

— Хорошо, — сдался Леонид. — Идите.

Михаил проводил Дмитрия напряжённым взглядом, а, когда двери за ним захлопнулись, повернулся к королю и истерично вскрикнул:

— Он должен немедленно покинуть Зару!

— Это невозможно. Я не могу выставить сына вон! — возразил Леонид и насупился.

— Он несёт в себе опасность, по сравнению с которой притязания гномов и война с Годаром и Содружеством одновременно — пустяк!

— Тебе что-то известно о моём сыне?

— При чём здесь Ричард? Я говорю об ученике Олефира! — рассердился высший маг. — Он — хладнокровный и безжалостный убийца! Он не пощадит никого! Вы впустили в дом Смерть!

Леонид Степенный встал и грозно посмотрел на миротворца:

— Ты забываешься! Ты разговариваешь с королём! А с Ричардом и его побратимом я разберусь сам! Они останутся в Заре столько, сколько потребуется! Я не хочу потерять уважение сына и собственного народа! Слово короля — закон!

Михаил отступил. Как правило, Леонид прислушивался к советам миротворца, но если их мнения расходились, правитель Инмара поступал так, как считал нужным, и никто не мог переубедить его. "Как не к месту ты решил проявить королевскую волю", — со злостью подумал высший маг, поклонился и стремительно вышел из зала.

С трудом дождавшись ночи, он переместился в Вирэль, где обосновался маг-экспериментатор, и, едва переступив порог его лаборатории, заорал:

— Всё, что ты затеял — безумие! Этот ублюдок опасен! Я чувствую его силу!..

— Прекрати истерику! Смерть в наших руках!

— Тогда чего мы ждём? Пусть убьёт Олефира, а потом убей его!

— Ещё не время! Я понаблюдал за ним и понял: мы выбрали неверную тактику. Без Олефира ублюдок раскис. Нужно вернуть его в Керон и заставить Фиру издеваться над Хранительницей. Дима влюблён, и как только Олефир коснётся моей дочери, Смерть прикончит его!

— Ты уверен?

— Абсолютно!

— Так отправь их к Олефиру! Сейчас же!

— Вот об этом мы и поговорим, — улыбнулся Фёдор и усадил гостя на стул...

Стася долго не могла уснуть. Она ворочалась в постели и размышляла о странном спокойствии Ричарда и его способности принимать всё, как есть; о тревожном состоянии Димы, когда глубокая задумчивость молниеносно сменялась агрессией; о неуместном и картинном веселье Артёма в присутствии Корнея — всё это расстраивало и пугало. Хранительница очень старалась понять, что за люди её окружают, но смысл их действий ускользал, словно мокрый кусочек мыла из рук. "Я хочу найти отца. Чего хотят остальные?" — думала она, кутаясь в мягкое шерстяное одеяло.

События последних дней калейдоскопом мелькали перед глазами, никак не складываясь в единое целое. Казалось, что всё случается как-то чересчур вовремя, словно кто-то невидимый ловко направляет их по определённому пути. "Почему отец сам не найдёт меня? Он высший маг и хотел, чтобы я вернулась в Лайфгарм. Зачем?" Стася до предела измотала себя размышлениями и, чувствуя неимоверную усталость, привычно сжала в руке амулет. Спасительный сон не заставил себя ждать...

Утро началось с осторожного стука в дверь. Стася выбралась из постели, накинула длинный шёлковый халат, мельком взглянула в зеркало и вышла в гостиную. Усевшись на мягкий плюшевый диван, она зевнула и вежливо произнесла:

— Входите, пожалуйста.

Из-за двери выглянуло смущённое лицо Михаила:

— Извините, Маргарет. Я могу с Вами поговорить?

— Конечно, проходите, пожалуйста.

Высший маг переступил порог, сделал несколько торопливых шагов и застыл напротив Хранительницы. Несколько секунд он молчал, словно собираясь с мыслями, а Стася, воспользовавшись моментом, с любопытством разглядывала его: перед ней стоял Карл Маркс и Фидель Кастро в одном флаконе. Богато отделанный золотом тёмно-коричневый кафтан, чем-то походил на китель кубинского команданте, а густая окладистая борода с вкраплениями проседи, умное лицо с широким носом и серьёзными глазами казались списанными с портрета Маркса.

— Я — Михаил, высший маг. Миротворец и судья.

— Очень приятно.

— Мне нужно кое-что сказать Вам, принцесса.

— Слушаю Вас, господин маг, — слегка улыбнулась Стася и предложила гостю сесть.

Михаил опустился в кресло, смерил Хранительницу цепким взглядом и величественно заговорил:

— Я много лет живу в Заре. Лирия и Инмар постоянно находятся на грани войны, и я прилагаю титанические усилия, чтобы не допустить жестокой и бессмысленной бойни. Одна нечаянная искра — и разгорится пожар! Мне неприятно это говорить, но я должен: Вы можете стать этой искрой, Маргарет. Вы и Ваши спутники. А ведь Вы — Хранительница, на Вас лежит ответственность за судьбу Лайфгарма. Вы обязаны думать о каждом своём шаге, о каждом слове, дабы не нанести непоправимый ущерб нашему миру. Вам нужно научиться разбираться в людях, которые Вас окружают.

— К чему Вы клоните?

— Вы неразрывно связаны с Источником, дарующим магию нашему миру. Вы носите на шее Ключ, открывающий доступ к его водам. Это тяжёлая ноша, но она благословлена Лайфгармом. Ключ потакает Вашим желаниям, защищает Вас. Когда Вы говорите "нет", с Вами никто ничего не может сделать. Когда Вы говорите "да", происходит так, как Вы хотите. — Михаил так увлёкся рассказом, что не заметил, как перешёл на ты. — Если ты выберешь неправильного спутника и он попросит тебя сорвать печать с Источника, а ты решишь выполнить его просьбу — случиться катастрофа! В Мире воцарится смута! — Маг замолчал, нервно теребя пояс своих роскошных одежд. — У вас подобралась прекрасная команда. Вы очень разные, но, в тоже время, вы похожи. — Он снова замолчал и, вздохнув, перешёл к главному: — Но не всё так радужно, как хотелось бы. Среди вас есть человек, способный затоптать те добрые ростки, которые несёт ваша миссия. Он прикидывается униженным и оскорблённым, а на деле — это гнусный убийца, хладнокровно уничтоживший в Маре элиту Лирийской армии, и не только их. На его счету не одна сотня ни в чём не повинных жертв! Откажись от Дмитрия и ты спасёшь себя и Лайфгарм!

— Я не верю Вам! — Стася угрожающе взглянула на высшего мага. — Вы пытаетесь его оболгать, но я знаю, какой он!

Михаил побледнел. "Она в его власти! Эта дура откроет Источник и никто не остановит ублюдка! Никто!" Маг вскочил и, забыв о наставлениях экспериментатора, заорал:

— Ты слепа! Ты не видишь ничего вокруг! Ты чужая! Тебе наплевать на Лайфгарм! На всех нас! Копия матери! Ты влюбилась, как кошка, и тебе наплевать, что Фёдор, лучший из нас, два года бродил по миру в безумии, насланном твоим любовником!

— Вон! — вскочив, проревела Станислава. — Вон!

В тот же миг двери распахнулись, и в комнату ворвался Дмитрий. На его пальцах дрожала молния, а глаза полыхали смертоносным белым огнём. Михаил замер, затравленно переводя взгляд с Хранительницы на Смерть.

— Вон! — визжала Стася, надвигаясь на высшего мага.

Дима втянул молнию в пальцы и кинулся к возлюбленной. Он сгрёб её в охапку, оттащил от миротворца и холодно бросил:

— Уходите!

— Вы поплатитесь! Оба! — прошипел Михаил и опрометью выскочил из комнаты.

— Нет! Пусть вернётся! Я убью его! — в истерике кричала Станислава. — Он врёт! Я запихну эту гадкую ложь в его проклятую глотку! Пусть подавиться!..

— Перестань, он ушёл, — попытался успокоить её маг, но Хранительница не унималась:

— Это не правда! Я не хочу! — Её голос становился тише, в нём проступали рыдающие нотки: — Ты не мог! Ты не мог так... — Стася не договорила, захлебнувшись слёзами.

Дмитрий гладил возлюбленную по волосам и беспомощно смотрел на Ричарда и Артёма, топчущихся на пороге.

Станислава последний раз всхлипнула и оттолкнула мага.

— Скажи, что это не правда. Скажи, что ты не убивал. Скажи, что ты не делал безумным моего отца! — с надрывом прошептала она, умоляюще глядя на возлюбленного.

Дмитрий опустил голову, ему нечего было ответить.

— Убирайся! Не хочу тебя видеть!

Ученик Олефира покорно кивнул и направился к двери, но на его пути встал Ричард:

— Стой!

— Ты ничего не понимаешь! — Артём бросился к Стасе и вцепился в её руку: — Он выполнял приказы! Ты знаешь, кем он был! Нельзя же так!

— Мы вместе и не важно, что было в прошлом! — твёрдо сказал инмарец. — Ты должна извиниться перед ним, Стася!

"Наверное, я предвидел именно это, оставляя ему воспоминания о нас с Тёмой, — с растерянностью думал Дмитрий, слушая, как принц защищает его. — А ведь он был в Маре... И всё же искренне хочет помочь".

— Стася! — теребил принцессу Артём. — Очнись же, Стася! Прости его! Он делал это не по своей воле!

— Ты не можешь прогнать его! — вторил партнёру Ричард. — Ты вытащила его из дерьма и бросать обратно не имеешь права!

Станислава с тоской посмотрела на Дмитрия. "А чего я ждала? Ещё на Земле он говорил, чему его учили, а я всё пропустила мимо ушей! Он любит меня. Я знаю, какой он! Так какая мне разница, что говорят другие?"

— Прости...

Дмитрий поднял голову и потерянно посмотрел на возлюбленную: "Её коробит моё прошлое. Сможет ли она смириться с ним? И что будет, когда, защищая их, мне придётся убивать у неё на глазах?.."

— Прости, — повторила Стася.

Дима попытался улыбнуться, но его губы дрогнули, и он ринулся вон из комнаты.

— Постой! — крикнула Хранительница, но Артём удержал её:

— Не надо! Пусть успокоиться!

Станислава опустилась в кресло. День только начинался, а она уже чувствовала себя усталой и разбитой.

— Расскажите мне о Маре.

— Зачем? — почти хором воскликнули Артём и Ричард.

— Я должна знать! Я хочу разобраться, где правда, где ложь! Он не мог убить сотни людей!

— Сотни? — притворно удивился временной маг. — Чушь какая! Так, пара десятков!

— Что ты несёшь?! — прикрикнул на него принц и обернулся к Стасе: — Я был там. Я расскажу тебе о Маре... — И замолчал, подбирая слова.

Глаза Артёма загорелись предвкушением кровавого рассказа, но к его разочарованию, Ричард ограничился несколькими общими фразами.

— Бойня в Маре произошла по вине Инмара. Это мы попросили помощи у Олефира, и он послал в Мару ученика. Дима уничтожил главный штаб Лирийской армии, но он был лишь слепым орудием. Вина за смерть лирийцев целиком и полностью лежит на нас! Но всё это в прошлом, Стася! Теперь, когда у Димы есть ты, он изменился! Если ты будешь рядом, он сможет начать новую жизнь! Но если ты сейчас бросишь его, он снова окажется в руках Олефира, и тогда...

Инмарец многозначительно посмотрел на Стасю, и та послушно кивнула:

— Ты прав, я спасу его!

Поднявшись из кресла, Хранительница потуже запахнула полы халата и решительно направилась к дверям.

Дмитрий лежал на кровати и курил, уставившись в потолок. "Она всё для меня. Даже если хозяин прав, и она окажется такой, как он говорил, я не перестану любить её! Я буду любить её, даже если, поняв, кто я на самом деле, она откажется от меня... А она откажется, потому что не сможет простить мне безумия любимого папеньки..." Маг закрыл глаза: вспоминать не хотелось, но картины прошлого всё равно всплывали в сознании, принося боль и мучительное ощущение собственной никчемности.

Тот день не отличался ничем особенным. Обычный день в Керонском замке. Ещё утром Олефир задал ученику сложную магическую задачу, и вот уже несколько часов Дима бился над её решением. Он так увлёкся, что даже вздрогнул, когда в комнате внезапно появился хозяин.

— От меня только что вышел человек. Догонишь и убьёшь его! — прозвучал приказ, и Дмитрий кинулся его выполнять.

Он нагнал незнакомца у ворот замка. Капюшон скрывал лицо гостя, но палачу Олефира было безразлично, кто перед ним. И он атаковал. Маг рассчитывал быстренько покончить с жертвой и вернуться к прерванному эксперименту, но не тут-то было! В незнакомца одно за другим летели различные боевые заклинания, и все они тонули в его защите. Поняв, что не в силах выполнить волю хозяина, Дмитрий запаниковал и, не думая о последствиях, обратил защиту противника против него самого. Маг не выдержал колоссального напряжения и сошёл с ума. Брызжа слюной и дико хохоча, он исчез из Керона, а Дима отправился с докладом к хозяину.

Когда Олефир узнал, что гость покинул замок безумным, но живым, то пришёл в ярость. Он бросил ученика в подземелье, запретив использовать магию, и три недели Дмитрий провёл в грязной сырой камере. О нём словно забыли. Никто не принёс даже плесневелого сухаря, а жажду маг утолял, слизывая капли с шершавых каменных стен. Устав от безделья и неизвестности, он стал украдкой посматривать на временного мага, и Артём, сам того не зная, спас его от безумия.

А спустя три недели в камере появились Кир и Изот. Они подхватили полуживого от голода Дмитрия под руки и отволокли к Олефиру. Дима рассчитывал, что за время его длительного заточения, хозяин остыл, но увы! Он по-прежнему пребывал в бешенстве: оказалось, что таинственным гостем, с которым сражался Дмитрий, был сам маг-экспериментатор, и теперь обезумевший Фёдор бродил по дорогам Лайфгарма, изрыгая пророчество, сулящее миру хаос.

— Всё это случилось из-за тебя, Дима! Ты не сумел убить эту тварь и подверг опасности само существование Лайфгарма! Ты вновь разочаровал меня!..

Из цепких объятий прошлого мага вырвал тихий скрип двери. Скомкав в руках сигарету, Дима сел на кровати и настороженно взглянул на Хранительницу, внутренне готовясь к новой порции боли.

— Я пришла ещё раз извиниться перед тобой.

— Не нужно, Стася. — Маг спрыгнул с кровати. — Я всё понимаю. Нам обоим нелегко.

— Мы справимся, — улыбнулась Хранительница и робко прижалась к его груди. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя. — Дмитрий накрыл комнату щитом, с наслаждением припал к губам возлюбленной, а когда воздуха в лёгких не осталось и пришлось отстраниться, прошептал: — Мы будем вместе.

— Всегда... — простонала Станислава и сбросила на пол шёлковый халат...

Дима и Стася вышли к обеду последними. Взглянув на их счастливые лица, Ричард вздохнул, Артём смущённо потупился, а Валечка хихикнул. Но влюблённые не обратили внимания на смешки и ужимки друзей. Уселись за стол, придвинув стулья поближе друг к другу, и Хранительница стала с интересом рассматривать королевскую чету. Леонид Степенный был одет исключительно просто — свободная домотканая рубашка без ворота и серые холстяные штаны, да и Прасковья выглядела совсем не по-королевски: крупную величественную фигуру облегало строгое платье из плотного тёмно-коричневого шёлка, длинные русые волосы, тщательно сплетённые в косу, венком обвивались вокруг головы. Ни косметики, ни украшений.

Прасковья ласково кивнула Стасе и Диме и посмотрела на сына:

— У тебя странные друзья, Ричи, но мне они нравятся. — Она встала и положила на его тарелку сочный кусок мяса. — Кушай, моя радость.

Принц смутился и покраснел: выглядеть маменькиным сыночком ему не хотелось.

— Как ты похудел, Ричи, — вздохнула королева и подложила сыну ещё кусок мяса. — А что же ты ничего не ешь, принцесса? — обратилась она к Хранительнице. — Смотри, какая худющая.

На тарелку лёг румяный пирог, Стася хотела поблагодарить радушную хозяйку, но та уже с умилением смотрела на Артёма.

— А тебя, лапушка, похоже, совсем не кормят. Всё скачешь, да скачешь.

— Ага! — Временной маг с энтузиазмом закивал, ни на секунду не прекращая жевать. Он с восхищением и любовью смотрел на королеву Инмара и чувствовал себя превосходно.

— Выпьем за Инмар! — неожиданно провозгласил Валечка, до краёв наполнив огромную чашу, и Артём хитро посмотрел на Станиславу:

— Ты уж следи за ним, принцесса. Наш Солнечный Дружок повысил градус! Предупреждаю: местная брага может запросто свалить с ног дюжего воина, а Валя такой хлипкий. Боюсь, мы его потеряем.

— Никогда! — поднимая чашу, высокопарно изрёк землянин, и тут же весело подмигнул временному магу: — Тёма, ты не прав!

— За Инмар! — пресекая зарождающуюся склоку, провозгласил Леонид и, к Валиной радости, все дружно сдвинули чаши.

— Какой у вас замечательный Солнечный Друг, Ричи, — с умилением заметила Прасковья. — Берегите его, не обижайте, он и впрямь такой хлипкий.

— Мама, прошу тебя!

Королева лучисто улыбнулась сыну и потрепала его по волосам:

— Ты стал совсем взрослым...

— Ладно, мать, угомонись. Он действительно взрослый. Мужчина.

Леонид со значением посмотрел на свою королеву.

— Да, знаю я, знаю, — добродушно отмахнулась Прасковья и, вздохнув, переключилась на Дмитрия: — А Вы почему не едите, Ваше высочество? Кушайте, не стесняйтесь. Теперь это и Ваш дом.

Ученик Олефира сдержано улыбнулся, положил на тарелку пирог с капустой и почувствовал, как рука возлюбленной ободряюще сжимает его колено. "Неужели я выгляжу таким слабым?" — ужаснулся маг и вздрогнул от громкого голоса Ричарда.

— Давай поговорим о делах, отец. Я хочу как можно скорее встретиться с Роксаной.

— Роксана с Вереникой уехали на север. Наши мастера изобрели новое оружие, и твоя наставница собирается протестировать его.

— Как далеко они от Зары?

— Два дня на хороших лошадях. Если хочешь, я распоряжусь, и вы отправитесь сразу после обеда.

— Отлично, — кивнул Ричард. — Так и сделаем.

— А как там наша Мегера Змеинична? — пьяно икнув, поинтересовался Валечка. — Кости целы?

— О ком это он? — опешил Леонид.

— Об Алинор, — кисло пояснила Стася.

— А... Она так и не пришла в сознание, но лекарь не теряет надежды...

— Выживет, — отмахнулся Артём, и король укоризненно покачал головой:

— Ох, молодой человек, легко Вам говорить, расхлёбывать-то нам придётся...

Ричард покосился на Дмитрия и решительно прервал разговор:

— Хватит о ней! Алинор получила по заслугам!

И тут рядом со столом, точно джинн из бутылки, возник маг-миротворец.

— Я слышал, вы уезжаете, — с лёгким поклоном обратился он к инмарскому принцу. — Мне хотелось бы переговорить со всеми вами, прежде чем вы покинете Зару.

— Хорошо, мы зайдём перед отъездом, — пообещал Ричард, стремясь побыстрее отвязаться от высшего мага, но Михаил, к его удивлению, не стал продолжать разговор.

— Буду ждать, мой принц, — подобострастно произнёс он и, одарив наследника смиреной улыбкой, исчез.

— Не нравится он мне. Взгляд какой-то недобрый, — проворчал Валечка и хлебнул браги.

Артём тоже приложился к чаше: "Не хочу встречаться с высшими магами. Лучше бы держаться от них подальше!"

"Совету сейчас не до тебя", — раздался в его голове голос Дмитрия. Временной маг вскинул голову, но друг с удовольствием ел пироги и беседовал с Прасковьей.

— Ладно, выслушаем Михаила, и в путь. Скажет что-то дельное — хорошо, а нет... — Ричард пожал плечами и встал: — Пора!..

Сборы не заняли много времени, и вскоре инмарский принц вёл спутников во флигель, где жил миротворец.

Высший маг встретил их любезной суетливой улыбкой:

— Проходите, пожалуйста, рассаживайтесь. Я не отниму у вас много времени.

Друзья расселись в расставленные полукругом кресла и приготовились слушать, но, вместо того, чтобы заговорить, Михаил подбежал к двери, запер её и сунул ключ в карман. Артём и Дима взволнованно переглянулись, чувствуя, как комнату окутывает мощный магический щит, а высший маг удовлетворённо хмыкнул (Фёдор не подвёл!), и его лицо потеряло приветливость.

— Итак, начнём! — ликующе провозгласил он. — Я позаботился, чтобы никто не увидел того, что здесь произойдёт!

— Я же говорил, — пьяно пробормотал Валечка. — Взгляд у него недобрый.

— Мы уйдём. Я приложу все силы, чтобы убить его, — громко сказал Дмитрий, и в его зрачках заплясали холодные белые точки.

Миротворец истерично расхохотался:

— Я знал, что ты притворяешься! Посмотри в его глаза, Хранительница? Это — Смерть! Убивать — смысл его жизни! Он и тебя убьёт, не моргнув глазом!

— Ты забываешься! — рявкнул Ричард, потянулся к мечу, и дикая злоба исказила лицо Михаила:

— Это вы забыли, с кем имеете дело! Я — миротворец! Я вижу, к чему всё идёт! Ты, Хранительница, вытащила ядовитую змею из норы и поставила под удар весь Лайфгарм! Керонский выродок напьётся из Источника и тогда его не остановить! Я пытался объяснить тебе, но ты не вняла моим словам! Ты слепа! Ты не видишь очевидного! Он — Смерть! Смерть Лайфгарма и всех нас! — Внезапно маг благодушно улыбнулся и ехидно ласково закончил: — Но я исправлю твою ошибку, девочка. Я верну керонского выродка туда, откуда он не должен был уходить!

И в подтверждение его слов, воздух в комнате задрожал, успокоился, и друзья растерянно уставились на грозного, как штормовая туча, Олефира.

Глава 17.

Сумерки.

— Иди сюда, герой! — надменно скомандовал Олефир, тяжёлым, суровым взглядом рассматривая ученика.

— Нет! — холодно отчеканил Смерть.

— Нет?!

Маг-путешественник иронично поднял брови

— Я не вернусь в Керон!

— И куда же ты денешься? Кому ты нужен, убийца?

Неожиданно Смерть улыбнулся:

— Давай, временной маг, покажи, на что способен!

Олефир побагровел от растерянности и гнева, Михаил испуганно замер, а Артём схватил Валечку за руку и истошно завопил:

— Круг!

— Просто прыгни на пару лет назад, Тёма, — продолжая улыбаться, сказал Смерть.

— Кто рассказал ему?! — прошипел путешественник, а миротворец начал бочком продвигаться к двери.

— Дима! — позвал временной маг, когда друзья выстроились в круг, но Смерть продолжал смотреть на хозяина: "Я уйду, и Высшие маги убьют его!" Видя, что побратим не двигается, Ричард рванулся к нему, схватил за руку и подтащил к остальным. Стася вцепилась в Диму и Валечку, временной маг ухватился за Ричарда, и круг замкнулся.

— Они уходят! Лайфгарм! — взревел Олефир и метнул в Артёма кроваво-красный диск.

Смерть выстроил щит, но Время уже перестало быть постоянной величиной, и защита получилась зыбкой и дырявой. Беглецы почти растворились в воздухе, когда диск пробил хлипкий щит и, задев голову Артёма, врезался в стену флигеля. Друзей окатила волна боли, и комната пропала...

Артём рухнул на руки Ричарда.

— Время... — слетело с губ, и он потерял сознание.

Дмитрий склонился над временным магом, с беспокойством осматривая его рану.

— Ерунда, царапина, — небрежно произнёс он, хотя и чувствовал, что с Артёмом что-то не так. Однако не стал пугать спутников заранее.

— Где мы? — беспокойно озираясь, поинтересовался Валечка. Он был пьян, и появление Олефира не вызвало у него столь бурных эмоций, как у остальных: — Кто-нибудь скажет, наконец, где мы?

Беглецы огляделись. Сумерки. Низкое серое небо. Тёмно-серая трава. Вокруг серая, почти чёрная стена леса. Тишина. Ни крика птиц, ни шелеста травы, ни ветерка. Мир, наполненный всеми оттенками серого — от грязно-белого до серо-чёрного — казался мёртвым.

— Что это за место? — испуганно прошептала Стася.

— Жуть! — поёжился Валечка. — Надо сматываться!

Дмитрий кивнул и попытался переместить друзей в Лайфгарм, но ничего не вышло.

— В чём дело? — встревожено спросил Ричард.

— Не знаю.

Дима снова попробовал переместиться, но тщетно: магия рассеивалась в сером сумраке странного мира.

— Что-то не так, — задумчиво произнёс он. — Я не могу воспользоваться даром. Похоже, мы в ловушке.

— Так я и знал! Вечно у вас всё не так! И наш главный специалист в отключке! Он бы разобрался! — проворчал Солнечный Друг и посмотрел на Артёма.

— Время... — пробормотал тот, дёрнулся в руках Ричарда и снова затих.

Беглецы удивлённо посмотрели на Валечку, и он, смущённый всеобщим вниманием, сел на траву и буркнул:

— Займитесь Тёмкой. Помрёт ведь.

— Нужно найти воду и промыть рану, — уверено сказал Ричард и зашагал вперёд.

Друзья двинулись следом. Но как только они вступили в лес, ветка ближайшего дерева ожила и хлестнула Артёма по лицу, оставив на коже багровую полосу. Временной маг дико закричал, и Дима, выхватив из-за спины инмарца меч, срезал хищный сук. Мир взвыл от боли, и серые ветви деревьев с удвоенной силой устремились к желанной добыче. Однако маг, виртуозно орудуя мечом, не позволил им коснуться друга. Под вой и треск хищного леса путешественники прорвались на большую поляну, к тускло блестевшему озеру. Гладкие серо-зелёные воды были мертвенно неподвижны, создавалось впечатление, что в траве лежит старое мутное зеркало.

Ричард уложил Артёма на землю, но трава зашипела и зазмеилась, стремясь оплести бездыханного мага, и он вновь подхватил друга на руки:

— Плохо, совсем плохо. Этот мир ополчился против Артёма. По какой-то причине он хочет убить его. И ещё я не понимаю, почему Тёма до сих пор без сознания. Никогда не видел, чтобы из-за пустяковой ранки кто-то так долго не приходил в себя!

Дмитрий положил руку на пылающий лоб Артёма, и в его глазах мелькнул испуг:

— Он умирает.

— Ты можешь ему помочь? — тихо спросил инмарец, но вместо ответа маг снова закрыл глаза.

Почти минуту он стоял неподвижно, а потом отшатнулся и полубезумным взглядом уставился на принца:

— Проклятый мир...

— Что не так?

— Это мир без Времени. И он до дрожи боится временного мага. Воспользовавшись беспомощностью Тёмы, он убивает его, высасывая силу, — нервно проговорил Дмитрий и замолчал: он знал, как спасти друга, но медлил, понимая, что тогда оставит без защиты Стасю, Ричарда и Валечку.

Инмарец же понял одно: Артём в любую секунду может умереть, и пришёл в ужас. Он сам не ожидал, что настолько привязался к взбалмошному великовозрастному мальчишке. И принц умоляюще посмотрел на Диму:

— Ты должен что-то придумать. Ты — маг! Ты можешь! Ты лучший маг Лайфгарма! Тёма должен жить! Слышишь? Жить!

Дима вздрогнул и вгляделся в серое лицо Артёма: "Странный у нас друг, Тёма. Он просит меня о том, что я и так сделаю. Потому что, пока я жив, никто не причинит тебе зла!" Маг виновато покосился на Стасю и с неколебимой решительностью произнёс:

— Тёма не умрёт, клянусь!

Голубые глаза тотчас вспыхнули ослепительным белым светом. Ученик Олефира взял Артёма за руку и из собственной магической силы выстроил вокруг него защитное поле. Мир взревел от бешенства и стал рвать его щит, но маг не позволил Безвременью дотянуться до друга. Он подпитывал щит своей жизненной силой, стараясь не расходовать её слишком быстро и предпочитая не думать о том, что будет, если сила закончится раньше, чем очнётся Артём — только временной маг мог вытащить их из ловушки.

Взгляд Ричарда упал на перстень мага, и инмарец не поверил глазам: в глубине ослепительно белого камня вызывающе полыхала алая буква "А". "Всё не так... Когда имеешь дело с магами, нельзя верить ни собственному зрению, ни их словам... Михаил говорил, что Димин перстень — клеймо, а выходит это — показатель верности хозяину. Очень удобно! Ты ещё большая сволочь, чем я думал, Олефир! Ты внушил ему, что он не может жить без хозяина! — с горечью подумал принц и вздохнул: — И всё же "А" лучше, чем "О"..."

А Стася с Валечкой ошарашено таращились на пылающие глаза Дмитрия, понимая, происходит что-то важное и страшное, но ни один из них не решался задать вопрос.

— Нужно искать людей, — нарушил молчание инмарец. — Мы не знаем, как надолго застряли здесь, а нам необходимы кров и еда.

— Что с Тёмой? — не выдержала Хранительница.

— Дима позаботиться о нём.

Ричард взвалил временного мага на плечо и зашагал вперёд. Смерть, не выпуская руки Артёма, пошёл рядом с ним. Стася с ужасом наблюдала за этой странной, дикой процессией, больше ни о чём не спрашивая. Она боялась услышать ответ.

Путешественники вступили под мрачные своды деревьев, и со всех сторон раздалось шипение. Крючковатые ветви потянулись к временному магу, но, наткнувшись на магию Смерти, рассыпались в прах. Однако мир не отступил: серые деревья упрямо рвались в атаку, и путники продирались сквозь лес, оставляя за собой серую дорожку пепла.

Наконец они выбрались на обочину широкого тракта.

— Если есть дороги, — приободрил спутников Ричард, — значит, и люди найдутся.

— Будем надеяться, — вздохнула Стася, и друзья побрели по пустынной пыльной дороге.

Бесконечные серые поля сменялись редкими хмурыми перелесками. Воздух был тяжёлым и влажным, словно перед грозой. Путники напряжённо оглядывались по сторонам, чувствуя приближение беды, но ничего не происходило — мир захлёбывался в гнетущей тишине.

Цокот копыт прозвучал, как пулемётная очередь. Друзья остановились. Смерть взял Артёма на руки, Ричард вытащил меч.

— Посмотрим на местных жителей, — почти весело сказал принц и подмигнул Хранительнице, но та не улыбнулась. Она насторожено смотрела на дорогу и обнимала себя руками, словно ужасно замёрзла.

И вот вдали показались всадники. Два красно-белых пятна на фоне бесконечно серой местности. Сияющие, как снег, лошади. Переливающиеся всеми оттенками красного наряды. Мужчина и женщина. Оба — олицетворение совершенства. Оба — неуместно яркие на фоне однообразного, тусклого пейзажа. Кони остановились. Прекрасная всадница взглянула на путников большими тёмно-карими, почти чёрными, глазами и улыбнулась, обнажив идеальные белые зубы.

— Здравствуйте, — поддавшись очарованию незнакомки, дружелюбно сказала Стася.

Соболиные брови дрогнули и поползли вверх. На прекрасном лице появился интерес. Полные алые губы растянулись в хищном оскале.

— Добрый день, дитя моё, — пропела незнакомка, и голос её прозвучал, как хрустальный колокольчик.

— Привет, вампиры! — за всех ответил Валечка.

Стася толкнула его в бок и снова посмотрела на всадницу:

— Извините, он устал.

— Пустяки, — прощебетала дама и ловко спрыгнула с лошади. — Как тебя зовут, дитя?

— Станислава.

— Как мило. А я — Стилла Ам. — Красавица указала рукой на своего спутника: — Мой кузен — Корин Ор.

— Очень приятно, — сказала Хранительница и слегка присела.

— Какая воспитанная девочка, — расцвела мечтательной улыбкой Стилла. — Просто прелесть. Какая белая кожа, какие дивные волосы, какие доверчивые глаза. Она — чудо, Кор!

— Ты права.

Корин довольно кивнул, облизнулся, спрыгнул на землю и стал внимательно разглядывать Стасю, не обращая внимания на остальных путников.

Ричарду не понравился его плотоядный взгляд, и он заслонил собой Хранительницу.

— Мы путешественники, и хотели бы знать, где оказались! — сжимая в руке меч, сурово произнёс принц, но оружие не произвело впечатления на нарядного молодого мужчину.

Он обошёл инмарца и снова уставился на Станиславу. Зато Стилла охотно вступила в беседу.

— Путешественники? Как мило! И откуда же вы?

— Из Лайфгарма.

— Лайфгарм? Никогда не слышала... — разочаровано протянула красавица. — Впрочем, не важно. Главное, сейчас вы в Вилине, лучшем из миров.

— Вилин? — произнесла Стася и вопросительно взглянула на Диму, но тот, склонившись над Артёмом, что-то шептал ему на ухо.

— Вилин... — восторженно выдохнула Стилла. — Наш мир прекрасен. Мы живём в любви и согласии. Мы не знаем ни войн, ни болезней. Мы любим друг друга и полюбим вас.

Красавица-вилина смотрела на Стасю и говорила, говорила, говорила... Хранительница почувствовала лёгкое головокружение. Ключ на груди раскалился, обжигая кожу, но боль была не важна, упоительно волшебный голос хотелось слушать вечно...

— Она готова! — неожиданно громко заявил Корин и, схватив Станиславу за руку, потащил к лошади. — Займись остальными, Стилла! Сегодня у нас праздник!

— Стоять! — проревел Ричард. — Оставь её!

— Да, пожалуйста, — фыркнул Корин и с силой толкнул женщину под ноги инмарцу.

Стася упала, больно ударившись о землю, но улыбаться не перестала. Ричард прыжком перемахнул через неё и вонзил меч в грудь вилина.

— Забавно, — усмехнулся тот и, раскинув руки, упал на серую землю.

— Как мило! — расхохоталась Стилла, шагнула к принцу и хлопнула его по груди: — Ты всегда такой грозный?

— Всегда!

Ричард, не мигая, смотрел в тёмные, как безлунная ночь, глаза.

— Я оставлю тебя себе!

Вилина кокетливо поправила локон, и, ощерившись, принц воткнул меч ей в живот. Красавица томно улыбнулась, закатила глаза и грациозно осела на землю.

— Как мило, — прошептала она и умерла.

— Здесь что-то не так. — Ричард напряжённо смотрел на трупы вилинов. — Они не боялись. Они радовались. Не понимаю... — Он толкнул ногой тело Корина и обернулся к Дмитрию: — Всё не так.

— Поехали, — тихо сказал маг.

Ричард помог ему усадить Артёма в седло и обернулся к Хранительнице:

— Залезайте на лошадь!

Стася сидела на земле и безумными глазами таращилась на трупы вилинов:

— Ты убил их! Зачем?

— Иначе, они убили бы нас!

Ричард легко подхватил Хранительницу и усадил в седло. Валентин молча взял её лошадь за повод, и друзья двинулись по пыльной дороге. Временной маг, откинувшись на плечо Смерти, тяжело дышал и шептал:

— Время... Время...

— Тише... — уговаривал его друг, но Артём не слышал.

— Время... Время... — всё повторял и повторял он.

— Время, — пробурчал Валентин, поглаживая лошадь. — Мы здесь часов пять, а всё не вечер, не утро, не ночь. Вечные сумерки...

Унылая дорога серой змеёй вилась среди мрачных полей и перелесков. Вдалеке показались островерхие крыши огромного дома. Вытащив меч, Ричард обернулся к друзьям:

— Я пойду на разведку. Ждите здесь! — И решительно направился к усадьбе.

Возле массивных деревянных ворот суетилось несколько человек в грязно-серых робах.

— Здравствуйте, — громко поприветствовал их принц.

Люди испуганно взглянули на него и бросились врассыпную. Ричард пожал плечами, вошёл в ворота и оказался перед каменным двухэтажным домом, окружённым просторным чистым двором. Тёмно-серое покрытие блестело, словно вымытое. Вокруг хозяйственных пристроек, как муравьи, копошились люди, одетые в одинаковые грязно-серые хламиды. Никто не обратил внимания на гостя. Никто не повернул головы. Ричард недоумённо огляделся и направился к конюшне. Легко перепрыгнул через низкий заборчик и вошёл внутрь. В денниках стояли ухоженные мощные кони, все, как один, молочно-белого цвета. Угрюмые конюхи в серых робах засыпали в ясли овёс, не обращая внимания на незнакомца. Уже ничему не удивляясь, инмарец подошёл к ближайшей лошади, оседлал её и выехал во двор.

— Что ты здесь делаешь? — раздался с крыльца удивлённый голос.

Ричард обернулся, хмуро взглянул на высокого стройного человека в роскошном алом костюме для верховой езды и выхватил меч.

— Я забираю эту лошадь!

— Зачем?

— Чтобы ездить!

— Но это моя лошадь.

— Ну и что? — равнодушно пожал плечами принц и направил коня к воротам.

— Стой! — завизжал вилин. — Давай поговорим!

— В другой раз!

— Да забери хоть всю конюшню, только не уходи! Ты такой забавный! Такой сердитый! Ты чудо! — завопил хозяин, устремляясь за Ричардом.

— Зато ты полный идиот, — сквозь зубы процедил инмарец и пришпорил коня.

Поняв, что "чудо" уходит, красавец капризно затопал ногами:

— Держите! Ловите! Не выпускайте за ворота! — И серые людишки, до этого мирно занимавшиеся своими делами, со всех сторон кинулись к чужаку. — Ату! Ату его!

— Прочь!

Инмарец угрожающе взмахнул мечом, но люди не отступили. Их становилось всё больше и больше. Они, как тараканы, выползали из всех щелей и сплошной серой массой надвигались на принца. Ни один из них не мог похвастаться даже намёком на мысль в глазах. Морщинистые, неподвижные лица походили на грубо вырезанные маски. Люди тянули к всаднику тощие руки, их узловатые пальцы сжимались и разжимались, загребая воздух. Медлить было нельзя, и Ричард рубанул наотмашь. На идеально чистые плиты двора хлынула кровь, и вилин радостно захлопал в ладоши:

— Как славно! — Он скинул широкополую шляпу и забрался на большую бочку, чтобы видеть резню во всех деталях.

Безответные серые люди гибли от меча, но на их место тут же вставали новые. Принц увяз в серой толпе. А ворота тем временем медленно закрывались. И Ричард понял, что не успеет. Последний раз взмахнув мечом, он вонзил шпоры в белоснежные бока, и, круша ряды безмолвных людишек, рванулся к серому куску неба меж створами. Вилин издал вопль досады, спрыгнул с бочки и бросился к воротам:

— Не уходи!..

Но было поздно: Ричард послал коня в долгий прыжок и вырвался на свободу. Ворота за спиной с треском захлопнулись. Инмарец пришпорил коня, стрелой помчался по серой дороге, а когда подъехал к друзьям, Стася испуганно вскрикнула: белую шкуру лошади покрывали бурые пятна, а чёрный кожаный костюм был мокрым от крови.

— Это не моя кровь.

— Господи...

Хранительница закрыла лицо руками и жалобно всхлипнула, а Ричард посмотрел в глаза побратиму: "Теперь я знаю, каково это..." Дима кивнул, и они одновременно отвернулись. Маг вновь склонился над Артёмом и что-то тихо зашептал ему, принц же молча протянул руку Солнечному Другу. Валечка с сожалением скинул чёрный балахон с солнышками, запрыгнул на лошадь позади инмарца, и они поскакали прочь от усадьбы. Смерть, прижимая к себе временного мага, помчался за ними. Последней, вцепившись в гриву коня, ехала Станислава. Она как тряпичная кукла болталась в седле, всеми силами стараясь сохранить равновесие, и кусала губы от бессилия...

Всадники пронеслись сквозь редкую серую рощу, проскакали по грязно-зелёному лугу и выехали на берег мутного зеркального озера.

— Здесь мы заночуем!

Ричард остановил коня, спешился и помог побратиму снять Артёма с лошади. Смерть бережно уложил голову временного мага себе на колени и, привалившись спиной к дереву, устало прикрыл глаза. К магам потянулись крючковатые ветки и плети чахлой травы, а кора дерева зашипела, словно живая. Но Смерть ничего не видел и не слышал. Он успокаивающе гладил Артёма по голове, и его сухие губы медленно шевелились, что-то безмолвно повторяя.

Валечка спрыгнул на землю и стал деловито рыться в сумке, притороченной к седлу Диминой лошади. Стася равнодушно посмотрела на него и побрела к воде. Она встала на колени, опустила руки в тёплую воду и сейчас же выдернула их: потревоженное озеро дохнуло болотной тиной и тухлой рыбой. Хранительница поспешно отошла от воды и прошептала:

— Какая гадость.

Ричард оглядел свою одежду, заляпанные кровью бока коня и, запрыгнув в седло, без колебаний въехал в озеро. По безжизненной глади поплыли маслянистые пятна...

— Да... досталось ему, — заметил Солнечный Друг, отвернулся и тяжело вздохнул: — В сумках еды нет. Нужно хотя бы развести костёр.

Стася неопределённо кивнула и примостилась рядом с Димой. Её возлюбленный спал, но даже во сне продолжал что-то бормотать, крепко сжимая руку временного мага. И Хранительница едва не заплакала от обиды: ей хотелось, чтобы о ней заботились, как об Артёме. Она же ощущала себя покинутой и никому не нужной.

Меж тем Ричард выехал на берег, стреножил коня и подошёл к друзьям. Валечка кисло улыбнулся ему и выудил из-за пазухи свёрнутую кульком полотняную салфетку с гербом Инмара.

— Эх, хорошо было в Заре, а здесь и выпить нечего, и еды кот наплакал.

— Что это? — равнодушно спросила Стася.

— Прасковьины пироги. Знал бы, прихватил побольше.

Хранительница взяла пирог и потрясла Диму за плечо:

— Просыпайся, надо поесть.

Маг приоткрыл сияющие глаза и попытался понять, что от него хотят.

— Поешь, — с нажимом повторила Стася, но Смерть отрицательно покачал головой и смежил веки.

Уныло вздохнув, инмарец взял у Валечки пирог, машинально надкусил его и опустился на землю.

— Что происходит, Ричи? — простонала Хранительница, глядя в его осунувшееся, напряжённое лицо.

Принц поднял на неё невидящий взгляд и отстранённо произнёс:

— Мой отец — троюродный брат Алинор, но, несмотря на принадлежность к королевскому роду, он никогда не помышлял о престоле. Он любил свою усадьбу и был доволен положением рядового помещика... Однако от судьбы не уйдёшь!.. Мне было три года, но я помню тот день, как сейчас. В наш двор въехала воительница и объявила отцу, что он стал королём Инмара. Вижу, как наяву: отец стоит перед Роксаной в простой полотняной одежде и печально смотрит на неё. "Я говорила тебе", — доносится голос моей матери. Отец удручённо вздыхает и уходит в дом... На следующее утро я проснулся во дворце... Я должен был стать фермером, а стал принцем! — Ричард сжал в руке пирог, превращая его в мелкое крошево. — Родители Алинор рано умерли, остальных родственников извели подковёрные интриги, и мой отец остался единственным человеком, кто мог занять престол, не ввергая страну в пучину гражданской войны. Мои родители были счастливы, живя в скромной сельской усадьбе, но им, по решению Совета, пришлось взвалить на себя тяжкий груз власти и ответственности за судьбу Инмара. Они не хотели власти, но стали хорошими правителями и честно выполняют долг перед Родиной... Я тоже человек чести!.. Роксана научила меня сражаться. Она — воительница, я — воин... Ваш защитник... — Последние фразы Ричард произнёс, поднимаясь на ноги и медленно вытягивая из ножен меч. Взгляд решительных стальных глаз был устремлён вдаль. — К лошадям, — проронил принц и шагнул к деревьям.

Стася и Валечка обернулись и на мгновение застыли, увидев, как из серо-зелёной пелены леса выступают безмолвные ряды грязно-серых рубах.

— К лошадям! — тяжело выдавил Смерть, поднял Артёма на руки, посадил в седло и, не выпуская его руки, неловко взобрался сам.

— Время... — прошептал временной маг и затих, уткнувшись в плечо друга.

Валечка запрыгнул на коня и протянул Стасе руку:

— Поехали!

Хранительница не шелохнулась. Она смотрела, как Ричард уверенно идёт на врагов, гордо подняв меч, как врезается в безгласную серую толпу, орудуя клинком, словно косой. Принц косил врагов, как траву, и улыбался, будто его сокровенная мечта сбылась и он пожинает урожай на собственном поле. Меч потемнел от крови. Серые люди цеплялись за одежду, хватали за руки, а Ричард всё кромсал и кромсал безликую серую массу. Тягучее безмолвие серых беспросветных сумерек нарушалось лишь мерным свистом инмарского меча.

— Поехали! — раздражённо крикнул Валечка, но Стася никак не могла отвести глаз от ужасной немой бойни. Порой ей казалось, что принц вот-вот захлебнётся в багрово-сером месиве. Но он стоял чёрной нерушимой скалой, а безликие люди, волна за волной, накатывались на него и разбивались в кровавые брызги.

Вдруг Ричард упал, и серая масса накрыла его с головой. Хранительница вскрикнула, прижала ладони к щекам и в панике посмотрела на Диму:

— Он погибнет! Помоги! — Но возлюбленный смотрел сквозь неё и что-то размерено шептал, сжимая бледными пальцами руку Артёма. — Чего ты ждёшь? Он погибнет!

— Оставь его! Я сам! — Голос принца громовым раскатом пронёсся над поляной. — Уезжайте!

Стася обернулась: инмарец стоял на горе трупов, как на пьедестале, и его меч снова топил сумеречный мир в крови...

— Поехали, — умоляюще повторил Валечка, и Хранительница сдалась.

Солнечный Друг затащил её на коня, дёрнул повод и помчался прочь от кровавой бойни. Лошадь Смерти скакала за ним как привязанная.

А вечные сумерки Безвременья тусклым маятником рассекал меч инмарца. Краем глаза Ричард проследил за отступлением друзей и, когда те скрылись из виду, рванулся к озеру. Перерубил верёвки, спутывающие ноги коня, и птицей взлетел в седло.

Исчезновение противника привело серую армию в замешательство, однако, понукаемая криками вилинов, она быстро сориентировалась и опять двинулась на принца. Но Ричард не принял бой: бросив злой взгляд на мелькающие среди тёмно-серых деревьев снежно-алые пятна, он сунул меч в ножны и пришпорил коня...

Инмарец догнал друзей, и они понеслись, не разбирая дороги. Вилины с ликующими воплями бросились в погоню, а впереди, словно свора борзых, неслась серая стая их слуг. Беглецы почти физически ощущали дыхание преследователей и каждую минуту ждали нападения, но его так и не последовало: до изнеможения загнав "дичь", вилины остановились и отозвали слуг.

Бешеная скачка прекратилась посреди широкого серого поля, поросшего жёсткой бледно-серой травой. Стася сползла с коня и нервно вскричала:

— Я хочу знать! Я хочу знать, о чём вы все молчите?! Я не двинусь с места, пока вы не скажете мне, что происходит!

— Тёма умирает, — отрешённо произнёс Ричард. — Вилин пожирает его. Дима делает всё возможное, чтобы его спасти. — Принц посмотрел на тёмные круги вокруг сияющих глаз мага и тихо добавил: — Он отдаёт Артёму свою жизненную силу.

Стася испуганно всхлипнула:

— А что будет с Димой?

— Нам надо отдохнуть.

Инмарец повернулся к Хранительнице спиной, у него не было сил утешать её. Вместе с Солнечным Другом он помог побратиму спешиться и уложить Артёма на землю. Лицо временного мага чуть порозовело, однако он по-прежнему находился в беспамятстве. Смерть лёг рядом с другом, и тот, уткнувшись ему в плечо, что-то бессвязно забормотал. Не открывая глаз, Смерть прогладил спутанные пшеничные волосы, и временной маг затих.

"Мы все умрём", — глядя на обессиленных магов, безразлично подумала Стася, взяла у Валечки свёрток и поделила остатки пирогов поровну. Порция Димы так и осталась лежать на траве...

Отдых оказался недолгим. Не прошло и часа, как барабанная дробь копыт зазвучала вновь.

— Они играют с нами, — жалобно проскулил Валечка.

Беглецы вскочили на лошадей, и неистовая скачка продолжилась. Вилины гнали их, как диких зверей, изредка давая короткие передышки, чтобы охота не закончилась слишком быстро...

Во время очередной остановки, когда маги просто свалились с лошади, Ричард взорвался.

— Мы не можем убегать вечно! — заявил он друзьям и зашагал в лес.

Оставшись без защитника, Хранительница и Солнечный Друг сели по обе стороны от бесчувственных магов и стали с содроганием всматриваться в зловещую глубину чащи, каждую секунду ожидая нападения безмолвного стада. Им показалось, что Ричард отсутствовал вечность. Наконец, он вернулся, неся на плече тело вилина. Инмарец свалил ношу на траву, и Стася с Валентином узнали Корина Ора. Склонившись над пленником, принц выдернул из его рта кляп и прорычал:

— Отвечай, что творится в вашем паскудном мире?

— Какой ты всё-таки забавный.

— Я убью тебя, если ты не ответишь!

— В самом деле? — обрадовался Корин, и его язык пробежался по правильным красным губам. — Прошлый раз у тебя вышло восхитительно! — Он мечтательно закатил глаза, и Ричард зло ухмыльнулся:

— Тогда я не убью тебя, до тех пор, пока ты не расскажешь мне всё о вашем гнусном мире!

— Конечно, мой милый, конечно, расскажу, — радостно заулыбался Ор. — Вилин — лучший из миров. Он прекрасен и...

— Короче!

— Как скажешь, дорогой, — опять облизнулся вилин, с любовью глядя на принца. — Мы — вечные хозяева Вилина. Мы бессмертны и нам скучно. Мы видели и испытали всё, даже то, что ты не в силах себе представить. Мы победили само Время. Мы — вилины!

— А люди?

— Люди? — Корин плотоядно оскалился. — Мы любим людей. Они покорны и исполнительны. Их кровь пьянит наши бессмертные души и вселяет тепло в наши холодные сердца.

— Вы их едите? — ужаснулась Стася.

— Нет, дитя моё, зачем? Мы не нуждаемся в пище. Мы любим кровь.... Тёплую, сладкую, живительную...

— Хватит лирики! — пресёк его восторженную речь инмарец.

— Хорошо, — послушно кивнул Корин, оценивающе разглядывая принца. — Чтобы тебе такого рассказать?.. Вы появились, как нельзя кстати. Мы полюбили вас всех. Кроме него! — Он ткнул пальцем в Артёма. — В нём есть Время, и мы убьём его. А остальных будем гнать... вечно!

Топот копыт разорвал безжизненную тишину сумерек, и беглецы бросились к лошадям, оставив вилина лежать на траве.

— А как же я? Вы обещали убить меня!

— Катись к чёрту, мразь! — бросила Стася и ударила коня пятками...

Следующая передышка подарила беглецам надежду — Артём открыл глаза.

— Наконец-то! — радостно воскликнул Валечка.

Веки временного мага дрожали, но он изо всех сил старался держать глаза открытыми:

— Пить...

Друзья растеряно переглянулись. Воды у них не было, еды, впрочем, тоже. Артём взглянул на их осунувшиеся лица и прошептал:

— Плохо... Уходим...

— Мы не можем уйти. Здесь не работает магия, — склонившись над ним, раздельно произнёс инмарец.

Не выпуская руки бездыханного Димы, Артём пытался сесть, и принц помог ему.

— Мы уйдём, — качаясь, как пьяный, вымучил временной маг. — Круг!

— Ты ещё слаб. Мы и так по колено в крови, только ваших трупов нам не хватает.

— Помоги мне подняться...

— И не подумаю! — отрезал Ричард. — Ты не в состоянии колдовать!

— Посмотри, в нём почти не осталось жизни. — Артём слабо шевельнул головой в сторону трупом лежащего Дмитрия, и по его щекам потекли слёзы. — Если я отпущу его руку, мы оба умрём, если нет — первым умрёт он...

Хранительница опустилась на колени и прижалась к возлюбленному. Душа её разрывалась от горя, но Стася так устала, что не могла даже плакать.

Воздух наполнился топотом копыт, за деревьями замелькали красно-белые пятна, и вдруг воцарилась тишина.

— Уходим! К лошадям! — привычно скомандовал Ричард.

— Нет! Круг! — сквозь слёзы выкрикнул Артём. — Это последний шанс! Пожалуйста!

Инмарец огляделся: со всех сторон на поляну вступали вилины. Хозяева Безвременья скользили по жёсткой траве, как по паркету бального зала. Кавалеры галантно поддерживали дам, а те длинными изящными пальцами царственно приподнимали края пышных алых платьев. Чёрные, как смоль, волосы. На бледных фарфоровых лицах светящиеся угли глаз. Сочные рубиновые губы растянуты в бездушных улыбках.

В хищном причудливом полонезе вилины грациозно сжимали круг...

— Круг, — прохрипел Артём, умоляюще посмотрел на принца и... отпустил пальцы Дмитрия.

— Нет! — истерично заорала Стася и схватила магов за руки, словно могла восстановить связь между ними.

Валечка вцепился в руку Тёмы, и Ричард замкнул кольцо.

— Мы любим вас... — прошелестели им вслед чарующие голоса вилинов.

Глава 18.

Возвращение.

Лёгкий ветерок, как пощёчина, хлестнул по лицам. Шелест листвы и птичий гомон пулемётными очередями врезались в барабанные перепонки. Жгуче-яркие краски ослепили, а травяной аромат накрыл тяжёлой волной, пробирая до мозга костей.

— Лайфгарм, — прошептал Ричард.

— Белолесье, — эхом отозвался Артём.

— Наконец-то, поедим, выспимся. — Лицо Валечки озарилось радостной улыбкой. — И выпьем...

Временной маг жадно вдыхал целебный воздух Белолесья, оживая на глазах, и вскоре полностью пришёл в себя. Только осунувшееся лицо и серые круги под глазами напоминали о пережитом в Вилине. Зато с Дмитрием не происходило никаких перемен: он трупом лежал на изумрудной траве и почти не дышал.

Инмарец скрипнул зубами и подхватил побратима на руки:

— Где твой дом, Тёма?

— Там, за деревьями.

Артём пошёл вперёд, Ричард — за ним. Стася и Валечка шли последними. Неожиданно воздух прорезал короткий свист, и над головами друзей полыхнула синяя молния. Принц мгновенно рухнул на землю, закрывая собой побратима, а временной маг охнул и нескладно взмахнул руками...

Лёгкий ветерок. Шелест листвы. Щебет птиц. Яркие краски. Аромат трав.

— Лайфгарм, — прошептал Ричард.

— Белолесье, — эхом отозвался Артём.

— Это уже было, — растеряно пролепетал Валечка. — Что случилось?

Временной маг почесал затылок:

— Я испугался.

— На нас напали! — вспомнил Ричард.

— Кто? — испуганно спросила Хранительница.

— Не знаю. Я не успел рассмотреть.

— Это была моя мать, — тихо произнёс Артём, — но я не понимаю...

— В Лайфгарме что-то произошло, пока нас не было, — проворчал инмарец, — и мне это не нравится.

— Отойдите от него! — раздался за их спинами грозный голос.

— Мама?!

Артём обернулся, но, увидев разъярённое лицо матери, торопливо придвинулся к друзьям.

— Я сказала: отойдите! — прошипела Марфа, надвигаясь на них. — Керонский выродок мой! Я убью его!

В ответ на её слова Ричард, Артём, Стася и Валечка сплотились вокруг Дмитрия. Руки провидицы крыльями взметнулись вверх.

— Мама! Нет!

— Отойди, Тёма!

— Ни за что! Он спас меня, мама! Убей меня, если тебе нужен он!

Марфа замерла, будто птица, раздумывающая взлетать или не взлетать. Она прикрыла глаза, глубоко вдохнула и отступила. Внезапно по телу Димы побежали судороги, и Ричард прижал побратима к себе, но удержать не смог и поспешно опустил его на траву. Пронзительно вскрикнув, Артём упал на колени:

— Не смей! Слышишь, Дима?! Не смей умирать! — Он обернулся к матери, и шоколадные глаза полыхнули бесконечной злобой: — Ты убила его! За что? — Временной маг вскочил и стал надвигаться на мать. С его пальцев сыпались разноцветные искры. — Он спас меня! Он отдал мне свою жизнь! Я бы умер, если б не он! Мы бы все погибли!

Провидица с недоумением и страхом смотрела на сына:

— Я ничего не сделала! Я не успела!

— Ты убила его! — взревел Артём и бросился на мать.

— Арсений! — испуганно заорала Марфа, и рядом с ней появился наблюдатель.

Он схватил сына за шиворот, оттащил от матери и, бросив хмурый взгляд на Стасю, Ричарда и Валечку, суетящихся вокруг Дмитрия, яростно закричал:

— Как ты можешь?! Зачем ты приволок этого выродка в Белолесье?!

— Что ты несёшь?! Он спас нас! Он вылечил меня! Я бы умер, если б не он! А теперь он мёртв! Мама убила его!

— Собаке собачья смерть!

— Заткнись!

Артём с ненавистью взглянул на отца, и тот отшатнулся, увидев в глазах сына свою смерть.

— Я твой отец...

— И что?! Если Дима умрёт, я уничтожу Лайфгарм!

Разжав пальцы, наблюдатель испуганно взглянул на бьющегося в агонии Дмитрия, шагнул к нему, но его остановил меч Ричарда.

— Не подходи! — прорычал принц, уперев клинок в грудь высшего мага. — Не подходи, ибо клянусь, я убью тебя! И магия меня не остановит!

Арсений и Марфа тревожно переглянулись.

— Не понимаю, — растеряно произнесла провидица.

— Нас обманули, — одновременно с ней сказал наблюдатель и взглянул в глаза инмарского принца: — Я видел, как вы вошли в комнату Михаила и пропали. Потом миротворец сказал, что Дима увёл вас, чтобы убить. Прости, но мы поверили... Все высшие маги поверили... Но теперь я вижу, что это не так! Позволь мне помочь Дмитрию!

Немного помедлив, Ричард шагнул в сторону:

— Но учти, если ты сделаешь что-то не так, клянусь, ты — умрёшь!

Арсений кивнул и, склонившись над учеником Олефира, зашептал заклинание. Почти сразу агония прекратилась, и Дима замер.

— Он умер?! — истошно завопила Стася.

— Нет! — рявкнул высший маг и чуть спокойнее добавил: — Но он очень плох. Нужно срочно переправить его в дом и позвать целителя. Тебе придётся нести его на руках, Ричи. Перемещение потушит искру жизни, что ещё теплится в нём.

Ричард убрал меч в ножны и подхватил побратима на руки. Артём, Валечка и Стася окружили их и в скорбном молчании двинулись к дому провидицы. Арсений же приблизился к Марфе и едва слышно шепнул:

— Фёдор ошибся. Они сумели сплотиться. Хотел бы я знать, где они были и что пережили...

— Я тоже, — кивнула провидица, не сводя потерянных глаз с сына...

Ричард внёс Дмитрия в дом, уложил на диван в холле и встал в изголовье, держа меч наготове.

— Мы не враги, — покачал головой высший маг, но принц лишь крепче стиснул рукоять меча, всем своим видом показывая, что до последнего будет верен братской клятве.

— Витус! — крикнула Марфа, и в дверном проёме возник пожилой гном в просторном чёрном балахоне с множеством карманов. Он с интересом обвёл глазами присутствующих, остановил взгляд на Дмитрии и бесстрастно поинтересовался:

— Предлагаешь вылечить его, Сеня? А жалеть не будешь? Смотри, он почти не дышит. Лёгкое движение пальцами, и...

Гном широко улыбнулся наблюдателю, и Валечка взорвался:

— Вы что, рехнулись? Вампиры нас чуть не убили, и вы туда же?! Я — против! Не буду умирать на голодный желудок и трезвую голову! Несите чарку! И бутерброд! Выпьем, а уж потом будем стреляться! И вообще, что за мания — изводить путешественников! — ляпнул он и нервно расхохотался.

Через секунду ему вторили Стася, Артём и Ричард. Они хохотали над полумёртвым Димой и не могли остановиться. Выглядело это страшно и дико.

— Что ж, смех лучшее лекарство, — невозмутимо заметил Витус, похлопал Валечку по плечу и, подойдя к дивану, склонился над Дмитрием: — Увы, мои зелья здесь не помогут.

"Придумай что-нибудь!" — раздался в его голове сердитый голос Фёдора.

"А может, ты сам?"

"Вылечи его! Он должен убить Олефира!"

"Как скажешь, экспериментатор", — пожал плечами Витус и скомандовал:

— Арсений, Марфа, идите сюда! Нужно вдохнуть в него жизнь.

Высшие маги согласно кивнули, а гном отодвинул Артёма в сторону и поманил к себе Стасю:

— Нам понадобится твоя помощь, Хранительница.

Он расставил магов по углам дивана и зашептал заклинание. Сначала Стася ничего не чувствовала, разве что лёгкий дискомфорт мерцал на краю сознания, как вдруг по телу прокатилась обжигающая волна боли, и, вскрикнув, женщина начала оседать на пол.

— Достаточно! — Витус подхватил Станиславу под руки, усадил на край дивана и вновь склонился над Дмитрием. Тёмные круги вокруг глаз потускнели, на щеках проступили бледно-розовые пятна. Гном удовлетворённо улыбнулся: — Теперь он будет спать. Не будите его.

— А дальше? — требовательно спросил Артём. — Он был сильным магом и...

— И будет им! — резко перебил его Витус. — Проснется и сам восстановит силы.

Целитель коротко поклонился, шагнул к дверям и пропал.

— Это я виноват.

Временной маг шмыгнул носом, плюхнулся на колени рядом с диваном и вцепился в Димину руки.

— Не ты, а Олефир! Это он ранил тебя! — раздражённо заметил Валечка и потребовал: — Дайте нам, наконец, выпить и поесть!

— То есть как? — насторожился Арсений.

— Что как?

— Кто ранил Артёма?

— Меня ранил Олефир. Он явился к Михаилу, чтобы забрать Диму в Керон, я попытался уйти по Времени, но Олефир запустил в меня молнию, и мы попали в Безвременье. Потом я помню только скачку и серебряное облако, окутывающее меня. И слова: "Держись, я рядом". Я чувствовал, как в меня вливается сила, а Дима слабеет.

Временной маг всхлипнул, и по его щекам покатились крупные частые слёзы. Боль в глазах сына острой иглой кольнула сердце провидицы, и она опустила голову. Зато Арсения слёзы сына от расспросов не удержали.

— Дима поддерживал тебя три месяца?

— Три месяца? — опешил Артём.

— Вас не было три месяца и десять дней. На Совете миротворец заявил, что Дмитрий, выполняя приказ хозяина, утащил вас в другой мир, чтобы убить. Олефир промолчал. И я поверил Михаилу! Все поверили! Да и Марфа не видела вас в будущем.

— Миротворец сам вызвал Олефира, чтобы тот забрал Диму, — сухо произнёс Ричард. — Он сказал, что для Лайфгарма будет лучше, если Смерть останется в Кероне, во власти своего хозяина.

— Простите нас, — поклонился наблюдатель. — Мы не должны были...

— Ладно, давайте наконец выпьем за то, что всё хорошо, что хорошо кончается! — встрял Валечка. — Представь себе, Арсений, в этой чёртовой жути даже поганок не было! Мы голодали! А вилины пили только кровь! Никакого разнообразия!

Высший маг с ужасом посмотрел на Солнечного Друга:

— Они пили кровь?

— Ну да! Расфуфыренные, как куклы, говорят так, будто хотят в горло впиться, — темпераментно рассказывал землянин, — и всё время облизываются! Уроды!

— Вижу, тебе не пришлось по душе общение с вилинами.

— Общение? Они не умеют общаться! Они охотники! А нас сделали дичью! Видел бы ты, как Ричард крошил их слуг! Ведь вместо гончих вилины использовали людей!

— Хватит! — вскрикнула Марфа. — Не надо подробностей! Ты хотел выпить, Солнечный Дружок, идём, я налью тебе вина.

— Добрая женщина! Ты спасаешь мне жизнь! — Валечка простёр к ней руки. — Меня пытались уморить голодом, но у них кишка тонка! Справедливость восторжествовала!

— Я накрою стол на веранде. Вам всем не мешает подкрепиться, — быстро сказала провидица, подхватила землянина под руку и повела за собой.

Арсений же с состраданием посмотрел на сына. Он хотел что-то сказать, но Артём протестующе замотал головой:

— Не надо, папа, всё уже позади. Мы живы, а это главное!

Дмитрий спал третьи сутки, и его друзья уже начали беспокоиться, не обманул ли их Витус. Однако в полдень третьего дня, маг неожиданно вскрикнул, открыл глаза и сел. Стася, в этот момент дежурившая у постели возлюбленного, вскочила с кресла и схватила его за руку:

— Дима!

Но маг оттолкнул Хранительницу, откинулся на подушки и закрыл глаза. Сначала он лежал неподвижно и, казалось, вглядывался куда-то вдаль, хотя глаза его оставались закрытыми. Сухие, потрескавшиеся губы что-то шептали, но Стася не могла разобрать ни слова. Прошёл час, и Дмитрия пробил озноб. Хранительница решила, что ему холодно, попыталась укутать одеялом, но маг вновь оттолкнул её, скинул одеяло на пол и сел. Глаза его по-прежнему были закрыты, на лбу блестели капельки пота. Диму трясло, но его голос звучал громко и внятно:

— Хозяин?

"Возвращайся домой, Дима. Хватит дурить! Ты едва не погиб".

— Я не вернусь в Керон!

— Успокойся, мы в Белолесье. Тебе ничего не угрожает, — мягко сказала Стася и погладила возлюбленного по щеке.

"Возвращайся, и я не трону Хранительницу. Она будет твоей".

— А остальные?

"Пусть это тебя не волнует! Солнечный Друг отправится на Землю, Ричард — в Инмар, Артём — в УЛИТ".

— Но я не хочу расставаться с ними! — воскликнул Дмитрий, и тут Стася сообразила, что он не бредит, а разговаривает с Олефиром.

— Не говори с ним! Не надо!

Но маг не слышал её.

"Не артачься! Я люблю тебя, как сына, и не хочу, чтобы ты погиб! Твои приятели недостойны тебя! Ты — Смерть, а они заурядные люди!"

— А Тёма? Он временной маг! Он пропадёт без меня!

"Тогда забирай его в Керон и дело с концом!"

— И что с ним будет?

"Станет моим учеником".

— Нет! Я не позволю сделать Артёма Смертью! Его магия чистая и светлая! Она ласкает взгляд и греет душу! Он рождён, чтобы нести людям радость!

"Идиот! Твой любимый Тёмочка — временной маг! Разрушитель Судеб и Миров! Он такой же, как ты! Ему просто не позволили это понять!"

— Неправда! Я больше не верю Вам! Вы сказали, что Стася хочет уйти от меня, и это была ложь! Что Вам стоит оболгать Тёму, чтобы вернуть оружие, которое Вы потеряли?! Я не вернусь к Вам! Я останусь с Тёмой! И с друзьями!

"Ещё скажи, что убьёшь меня, на радость высшим магам! — зло рассмеялся Олефир. — В общем, так: либо ты сейчас же возвращаешься домой, либо твои друзья — покойники! И первой будет Хранительница!"

— Вы не посмеете...

Стася увидела, как из-под сомкнутых век возлюбленного пробиваются белые лучики, и хотела заорать: "Помогите!", но из горла вырвался лишь прерывистый хрип.

— Я не вернусь в Керон!

"Вернёшься! Жаль, что не по-хорошему. До скорой встречи, сынок!"

Олефир усмехнулся, и голову Димы пронзила адская боль.

— Нет... Не надо... — прохрипел он, рухнул на подушки и потерял сознание.

Стася, беззвучно рыдая, упала на грудь возлюбленного, но тот уже спал, словно ничего не случилось. Дрожащей рукой она погладила Диму по волосам и встала — неумолимая сила тянула её прочь из дома. Хранительница медленно пересекла комнату, вышла в коридор и на цыпочках двинулась к выходу.

Украдкой покинув дом провидицы, Станислава брела по Белолесью, не замечая его красот: "Что со мной? Я не хочу уходить от него! Папа, помоги!.."

Дима издал пронзительный крик и заметался на кровати, порываясь встать.

— Пустите меня! — кричал он и рвался так, что Ричарду и Артёму, примчавшимся на крик друга, пришлось навалиться на него, чтобы удержать в постели.

А Стася, будто во сне, шла по волшебному лесу, и сердце её, предчувствуя беду, трепетало, как пойманная в силки птица.

— Дочка, — прозвучало совсем рядом.

Станислава обернулась и, не раздумывая, бросилась в объятья отцу. Фёдор прижал к себе дочь, поцеловал её в щёку и ласково прошептал:

— Я вернулся, милая. Я помогу тебе.

И, чувствуя несказанное облегчение, Хранительница разрыдалась у него на груди.

Дмитрий на секунду затих, а потом изогнулся дугой, словно ему в спину вонзили нож, и простонал:

— Оставь её... Пожалуйста...

— Что с ним? — испуганно спросил Артём.

— Бредит, похоже, — ответил Ричард и крепче ухватил побратима за руки.

Стася плакала от счастья: отец услышал её и пришёл.

— Ты столько страдала, дочка. Я виноват перед тобой, но мы снова вместе, и всё будет по-прежнему, — тихо говорил Фёдор, осторожно снимая с её шеи Ключ.

— Я люблю тебя, папа...

Дмитрий оттолкнул друзей и пронзительно закричал:

— Не отдавай ему Ключ!

Хранительница услышала его и вздрогнула, но было поздно — Ключ опустился в карман Фёдора.

— Пойдём, девочка моя, я расскажу тебе, как помочь Диме.

— Да, папа.

Стася покорно склонила голову на плечо отцу, и они исчезли.

— Нет! Стася! Нет! — срывающимся голосом крикнул маг и очнулся. Он сел, усталыми, обречёнными глазами посмотрел на друзей и прошептал: — Он забрал её.

— Кто? — опешил Артём.

— Олефир, — хрипло ответил Дима, поднявшись с кровати. — Мне надо идти!

Он сделал шаг, покачнулся и рухнул на пол, как подрубленное дерево.

Глава 19.

Иллюзии.

На душе было легко и спокойно, ощущение беспричинной радости и неимоверного счастья теснило грудь. Улыбнувшись, Стася открыла глаза и растерянно уставилась на изысканный кружевной балдахин, расшитый сказочными жар-птицами.

— Доброе утро, принцесса, — донёсся сбоку приветливый голос, и Хранительница рывком села в постели, с удивлением разглядывая незнакомую, богато обставленную комнату, полную народа. У её роскошного ложа, почтительно склонив головы, стояли девушки в тёмных платьях и белых накрахмаленных передниках. В руках они держали тонкую шёлковую рубашку, красивое бледно-зелёное платье, изящные атласные туфельки и тонкие, как паутина, чулки. Возле стены в полупоклоне застыли горничные с кувшинами и полотенцами. А около дверей присели в реверансе четыре пышно одетые пожилые дамы.

— Где я?

— В Керонском замке, принцесса, — ответила одна из служанок и поклонилась почти до пола.

— В замке? Что я тут делаю?

— Вы здесь живёте...

— С каких это пор?

— Король ожидает Вас к завтраку, Ваше высочество, — хором пропели фрейлины, пресекая дальнейшие расспросы.

— Бред какой-то.

Станислава откинула одеяло, босые ноги коснулись мягкого ворса, но насладиться теплом и удивительной шелковистостью ковра, не удалось. Вокруг засуетились служанки. Сначала Хранительница не могла понять, чего они хотят, а когда девушки перешли к более решительным действиям и попытались стянуть с неё ночную рубашку, возмутилась:

— Что вы делаете? Не трогайте! Я сама!

Девушки испуганно отступили, и, с облегчением вздохнув, Стася взяла из рук горничной кувшин, налила воды в серебряный тазик и умылась. Потом, под гробовое молчание прислуги, она промокнула лицо полотенцем, оделась и заплела волосы в косу.

— Вы очаровательны, Ваше высочество, — нарушила молчание фрейлина в голубом кружевном чепце. — Никогда ещё Лайфгарм не видел принцессы прекрасней!

— Спасибо, конечно, но это как-то чересчур, — хихикнула Стася: — Так где король?

Лица фрейлин и служанок перекосило от бесцеремонного вопроса, и в комнате вновь повисло молчание. Хранительница с недоумением оглядела вытянутые лица женщин и повторила:

— Где король?

— Я провожу Вас, принцесса, — выдавила фрейлина в маленькой шляпке-таблетке с длинным радужным пером и пулей метнулась к дверям.

— Отлично! Пошли скорее! Есть хочется — жуть!

И, путаясь в складках пышного платья, Станислава зашагала за фрейлиной. "Не жизнь — сказка! — думала она, с любопытством разглядывая мрачно величественные коридоры замка. — Сначала трое странных молодых людей в гости пожаловали, теперь замок средневековый нарисовался... Интересно, кто из этих троих король?" Представив Артёма в джинсах, свитере, горностаевой мантии и золотой короне, Стася рассмеялась. Фрейлины осуждающе покосились на неё, и Хранительница, едва сдержавшись, чтобы не показать им язык, состроила гордое, надменное лицо и вступила в огромный трапезный зал.

Во главе длинного широкого стола сидел мужчина лет сорока. Его внешность полностью соответствовал Стасиным представлениям об идеальном облике короля. Умное, мужественное лицо. Янтарная корона. Горностаевая мантия... Словом, это был самый настоящий король!

Хранительница по инерции сделала несколько шагов и остановилась, натолкнувшись на внимательный взгляд пронзительно-голубых глаз.

— Доброе утро, Ваше высочество, — ласково поздоровался Олефир, и принцесса покраснела от удовольствия: внимание монаршей особы оказалось удивительно приятной штукой и ужасно льстило её самолюбию.

— Доброе утро, Ваше величество, — проворковала Стася, опустилась на услужливо отодвинутый слугой стул и положила ладони на край стола. "Как же здесь интересно!"

— Как ты спала, Маргарет?

Хранительница не сразу поняла, что король обращается к ней.

— Простите, но меня зовут Станислава.

— Полно, дитя моё. В Лайфгарме ты — Маргарет, законная принцесса Инмара и Годара.

— Вы шутите?

— Отнюдь.

"Она почти ничего не помнит. Забавно!" — хохотнул про себя Олефир и медовым голосом произнёс: — Кушай, дорогая, а я, тем временем, кое-что расскажу тебе.

На тонких губах заиграла злорадная улыбка, и Стася насторожилась. Она механически пригубила сок, положила в рот кусочек сыра и застыла, услышав:

— Прямо не знаю, с чего начать. Был бы здесь Дима...

— Дима... — прошептала Хранительница, и воспоминания яростным потоком обрушились на неё: Москва, Петелькино, Золотые степи, Керон, Лирия, Инмар, Безвременье, Белолесье... Стася схватилась за шею — Ключа не было.

— Вижу, мой рассказ тебе больше не требуется! — зло ухмыльнулся Олефир. — Что ж, перейдём к делу. Я давал тебе выбор, принцесса. Ты могла уйти на Землю и спокойно доживать свой век в своей убогой квартирке, но ты отказалась. Ты выбрала Диму, а значит, пришло время расплаты. Видишь ли, дорогуша, я всегда держу слово. Надеюсь, ты помнишь, что я обещал, если ты не оставишь в покое моего ученика?

— Я убью тебя, мразь!

— Тише, маленькая шлюшка! Не забывай, кто перед тобой!

— Я помню, подонок! — выпалила Хранительница и, вскочив, плюнула Олефиру в лицо.

Маг вытер щёку и, презрительно глядя Стасе в глаза, наотмашь ударил её по губам. Женщина отлетела в сторону, упала на пол и потеряла сознание.

— Так не пойдёт, милочка! — раздражённо покачал головой король и небрежно выплеснул ей в лицо бокал вина. — Вставай!

Хранительница открыла глаза и неуверенно поднялась на ноги.

— Ляжешь, когда я прикажу! А я не заставлю тебя долго ждать, потаскушка!

Стася почувствовала, как из глубины её существа выползает липкий мучительный страх. Без Ключа она была абсолютно беспомощна перед магией Олефира, и он мог сделать с ней всё, что угодно.

— Ненавижу тебя! — воскликнула Хранительница, схватила со стола тарелку и запустила в мага.

Олефир остановил "снаряд" в воздухе и глумливо рассмеялся:

— Какой темперамент!

— Ты не посмеешь...

— Легко!

— Нет!

Стася кинулась к дверям, и вслед ей полетел громовой голос Олефира:

— Стража!

Гвардейцы, стоявшие у дверей, перехватили Хранительницу и поволокли назад к королю. Стася дико завизжала и забилась в железных руках солдат, а Олефир сдёрнул скатерть со стола, так что посуда с грохотом рассыпалась по полу, и мягко хлопнул ладонью по тёмной столешнице:

— Давайте, ребята, позабавьте своего короля!

Принцессу швырнули на стол. Жёсткие, мозолистые руки содрали роскошное шёлковое платье и стали жадно мять упругое нежное тело. Станислава попыталась вырваться, но сопротивление лишь распалило гвардейцев. Один из них запрыгнул на стол и придавил её руки к столешнице, а другой грубо раздвинул ноги.

— Дима!!! — взвыла Стася и зарыдала в голос. — Дима!!!..

Дима распахнул глаза и горящим взглядом уставился на Арсения:

— Больно...

Наблюдатель положил руку на его ледяной лоб:

— Я уберу боль.

— Не надо. Это её боль. Стасе больно, — прошептал маг, и его лицо исказила дикая ярость. — Нет! Оставьте её! Не надо!

Дмитрий слетел с кровати и ринулся на невидимого врага. Глаза вспыхнули холодным белым светом, а с пальцев полетели молнии.

— Остановись! — крикнул Арсений и набросил на Смерть магическую сеть.

Маг смёл её одним ударом, но на это ушли последние силы. Белый свет померк, Дима рухнул на пол и отчаянно замолотил по нему кулаками:

— Не смей! Не смей!

Его крик становился всё тише, и, в конце концов, перешёл в шепот. Когда же в комнату ворвались Ричард и Артём, Дмитрий, скрючившись, лежал на полу и еле слышно повторял:

— Стася... Стася...

А по его впалым щекам текли безнадежные, горькие слёзы...

Хранительница очнулась под вечер. Чувствуя боль в каждой клеточке истерзанного тела, она сползла с кровати, добрела до стола и вылила на себя полный кувшин воды. Кожа покрылась мурашками, и Стася зябко поёжилась. "Надо одеться", — отстранено подумала она и вошла в гардеробную. Но едва протянула руку к одежде, за спиной прозвучал вкрадчивый голос:

— Хочешь ещё, детка? Тебе понравилось?!

Руки короля легли на обнажённые плечи, и Стася всхлипнула, не смея пошевелиться:

— Не надо, пожалуйста, не надо.

На губах Олефира засияла торжествующая улыбка:

— Ну, что ты, дитя моё. Разве я могу тебя обидеть?

Он бережно развернул Хранительницу к себе, и она инстинктивно попыталась прикрыться, но Олефир развёл её руки в стороны.

— Ты очень красивая. Мне нравится разглядывать тебя. Посмотри мне в глаза, детка. — Олефир запустил пальцы в рыжие густые кудри и заставил Стасю смотреть себе в лицо: — У нас был договор. Ты должна была сказать Диме, что не любишь его. Но ты не захотела уладить дело миром, и я выполнил свою угрозу. Тебе не на что жаловаться, дорогуша, — язвительно заявил он. — И раз ты пришла в себя, продолжим! Мои солдаты будут развлекаться с тобой, пока ты не сдохнешь! А жить ты будешь долго, детка. Обещаю! Стража!

Хранительница вырвалась из объятий, в панике метнулась в угол, сжалась в комок и умоляюще простонала:

— Не надо... Я сделаю всё, что Вы хотите... Только не позволяйте им...

— Слишком поздно ты спохватилась, дорогуша. Мне уже ничего не нужно от тебя, — ухмыльнулся Олефир и махнул рукой гвардейцам: — Прошу, господа!..

В следующий раз Дмитрий очнулся через двое суток. С трудом разлепив казавшиеся свинцовыми веки, он посмотрел по сторонам, силясь понять, где находится, и натолкнулся на встревоженный взгляд шоколадных глаз. Артём сидел в кресле, вплотную придвинутом к кровати, и робко улыбался.

— С возвращением, Дима. И спасибо, что спас меня.

— Сколько я спал? — хрипло спросил маг, накрывая комнату щитом.

— Долго.

— Когда пропала Стася?

— Два дня назад.

Дмитрий закусил губу, попробовал сесть и без сил повалился на подушки.

— Помоги мне встать, Тёма.

— У тебя был припадок. Витус сказал, что ты должен лежать.

— Я здоров!

Дима упёрся ладонями о кровать и с рыком сел. Голова противно закружилась, перед глазами заплясали черти, но маг постарался не думать об этом и сосредоточился на немного расплывающейся фигуре временного мага:

— Привет, Тёма.

— Ляг, пожалуйста, ты ещё слаб, я вижу.

— Ерунда. Я быстро восстанавливаюсь. Меня этому учили. — Дмитрий опустил ноги на пол и внимательно посмотрел на друга: — А ты начал учиться?

— Чему?

— Хочешь сказать, что потратил столько дней впустую? Как ты собираешься защищаться от Совета?

— Ну... Не знаю... Я думал, ты...

— Сколько можно оставаться ребёнком?! — возмутился Дима и, помолчав, обречённо добавил: — Хорошо. Я сам буду обучать тебя, но позже, когда закончу дела в Кероне.

— Не бросай меня! Я боюсь.

Артём вцепился в запястье друга и умоляюще посмотрел ему в лицо.

— Ты временной маг, и один стоишь всего Совета! А боевой магии я научу тебя, как только вернусь.

— Но отец говорил, что временному магу не надо учиться!

— Ты не можешь непрерывно использовать временной дар, Тёма. Рано или поздно ты устанешь и остановишься. И тогда — умрёшь! Ты должен научиться защищаться, а если понадобиться — убивать!

Артём отрицательно замотал головой:

— Я не смогу!

— Тогда убьют тебя, — пожал плечами Дмитрий и встал.

Временной маг не верил собственным глазам: ещё две минуты назад друг пластом лежал на кровати, а сейчас он выглядел, как обычно — сильным и уверенным в себе магом.

— Как это у тебя получилось?

— Я говорил: меня учили. Но тебе лучше не знать, как, — бесстрастно ответил Дима. — Кстати, где остальные?

— Завтракают.

— Замечательно. Мне тоже надо поесть, — кивнул ученик Олефира и направился к дверям.

Гости и хозяева сидели на веранде и пили душистый чай с мягкими сдобными булочками. Стояло чудесное солнечное утро. Лучи оранжевого солнца играли на тонких фарфоровых чашках, лёгкий ветерок лениво перебирал листья белоствольных деревьев, но в воздухе незримой дымкой витало ощущение надвигающейся беды.

— Я ухожу, — неожиданно прозвучал твёрдый голос Дмитрия, заставив вздрогнуть всех сидевших за столом.

Лишь Валечка, нежно сжимавший ладонями кружку, в которой вместо чая плескался коньяк, наколдованный временным магом, остался невозмутим. Уже в то мгновение, когда неожиданно выздоровевший Смерть появился на веранде, он понял, к чему всё идёт, а любимый алкогольный напиток помог смириться с неизбежным.

Тем временем Дима поднялся и, не колеблясь, снял с безымянного пальца перстень. Он понимал, что рискует, отправляясь в Керонский замок без метки хозяина, но светящаяся буква "А" в глубине камня выдавала его с головой. Маг положил кольцо перед наблюдателем и тихо попросил:

— Сохраните его для меня.

Арсений нахмурился:

— Ты ещё не готов! Ты не справишься с Олефиром!

— Я ухожу, — спокойно повторил Дмитрий и взглянул на оранжевое солнце: он ещё стоял на веранде дома провидицы, но мыслями был уже в родном замке.

Высший маг понимал, что не может остановить Смерть, но всё же попытался:

— Останься! Мы придумаем, как вытащить её!

— Я не буду ждать! Не хочу, чтобы пострадал кто-то ещё!

— Мы пойдём вместе! — категорично заявил Ричард, а Валечка жалобно пискнул:

— Это безумие! Я боюсь!

— Бояться нечего. Вы останетесь здесь! — отрезал Дима. — Это моя война!

— Мы должны держаться вместе! — Артём выскочил из-за стола. — Я не отпущу тебя одного! Там Олефир! Там Алинор! Они убьют тебя! Ты не должен идти! Это глупо!

— Вам суждено идти в Керон вместе, — тихо произнесла Марфа, и Дмитрий холодно взглянул ей в лицо:

— Они останутся здесь!

— Ты ничего не изменишь.

— Изменю.

Дима вгляделся в глаза провидицы, где царили боль и тоска по ещё не свершившейся потере, скрипнул зубами и исчез.

— А мы? — пропищал Валечка, растерянно глядя на то место, где секунду назад стоял маг, и схватил Артёма за руку: — Что будем делать мы?

— Пойдём за ним! — Временной маг упрямо мотнул головой и посмотрел на Ричарда. — Без нас он не справиться!

— Стойте! — заорал Арсений. — Остановитесь! Вы погибните!

— Это будет хорошая смерть... — проронил инмарец, и друзья исчезли.

— Мы потеряем Артёма... Я видела...

Марфа судорожно вздохнула и заплакала.

— Я не верю... — сквозь зубы процедил Арсений, сжал в кулаке Димин перстень и вонзил озлобленный взгляд в оранжевое солнце Лайфгарма.

— Я ждал тебя! — услышал маг жёсткий голос хозяина.

Олефир сидел на диване в покоях Хранительницы и смотрел на него с хищной, беспощадной улыбкой. Глаза Дмитрия угрожающе блеснули:

— Где Стася?

— Я позаботился о том, чтобы она не досталась тебе раньше времени!

— Она рядом, я чувствую.

— Это иллюзия!

— Тогда где она?

— Ты забыл? Я — путешественник. Мне ведомы самые укромные уголки Вселенной, тайные тропы между мирами и места, о которых ты понятия не имеешь. Ты увлёкся, щенок! Забыл, что твой хозяин — маг, которому ты в подмётки не годишься!

— Где Стася?

— Твоя принцесса идёт по одной из потаённых троп, и, как долго будет длиться её прогулка, зависит от тебя. Бедняжка! Она бредёт неизвестно куда и будет брести вечно, если, конечно, я не заберу её.

Олефир притворно тяжело вздохнул и с деланным сочувствием посмотрел на ученика. Дима опустил голову. Перед тем как отправиться на Остров Синих Скал, он мысленно побывал в Керонском замке и видел Стасю в её покоях. Он недооценил хозяина...

— Чего Вы хотите?

— Тебя! — сухо ответил Олефир и вдруг лучезарно улыбнулся: — О! У нас гости! Смотри!

Дмитрий побледнел: он увидел, как в коридоре его друзья сражаются с гвардейцами. Вопреки здравому смыслу, маг-недоучка Артём, трепещущий перед Советом, блаженный пьяница-землянин Валечка и рассудительный воин Ричард явились спасать его от Олефира. "Зачем? — с тоской подумал маг. — Это не правильно. Так не должно было случиться! — У него возникло предательское желание сбежать с друзьями, но... — Стася! Чтобы не случилось, они все должны выжить! Все!"

Двери с грохотом распахнулись, и в покои принцессы ворвались Артём и Ричард. Меч инмарского принца был в крови, а с пальцев временного мага сыпались разноцветные искры.

— Дима! Мы здесь!

К горлу Дмитрия подступил комок. Немыслимым усилием воли он заставил себя обернуться и бесстрастно посмотреть на друзей:

— Я просил вас остаться в Белолесье! Но вы сделали иной выбор!

— Мы не могли иначе. Ты знаешь... ик... — с пьяной бравадой сообщил Валечка, ввалился в комнату и замер, переводя растерянный взгляд с одного друга на другого.

— Зачем? — отрешённо произнёс Дима. — Я же говорил: это моя война.

— Это наша война! Мы друзья! — выпалил Артём, и маг понял, что сейчас он нападёт на Олефира, не имея не единого шанса на успех.

Выбора не было. Дмитрий выразительно посмотрел в глаза Ричарду и накинул на временного мага сеть.

— Дима! Зачем? — завопил тот, отчаянно пытаясь освободиться.

Олефир усмехнулся и затянул сеть потуже.

— Ничего не можешь сделать как следует! — презрительно бросил он ученику и оскалился в улыбке: — Добро пожаловать, ребята! Вы желанные гости в Кероне!

Дима отвёл взгляд от ошарашенного лица Артёма и покаянно склонил голову:

— Я вернулся, чтобы служить Вам, хозяин.

Временной маг вздрогнул, словно получил пощёчину, и сквозь зубы процедил:

— Предатель...

— Стража! — крикнул Олефир, и из потайного хода выбежали Кир и Изот. — Нашим дорогим гостям требуется почётный караул. Не спускайте с них глаз. — Гвардейцы встали рядом с Артёмом и Ричардом, а маг-путешественник скрестил руки на груди и ухмыльнулся: — Сегодня определённо удачный денёк. Вся компания в сборе! Что ж, побеседуем. — Он развернулся к ученику и выжидающе посмотрел на него.

— Простите, хозяин. Я ошибался. Я виноват. Позвольте мне загладить вину. Я не должен был уходить. — Маг замолчал, его руки безвольно повисли, плечи поникли.

Олефир удовлетворённо кивнул и наотмашь ударил ученика по лицу:

— С возвращением, щенок.

— Я Ваш покорное оружие, хозяин.

— Заткнись! Я больше не верю твоим словам! Продажная тварь! Я вырастил тебя! Я сделал тебя магом! Почти принцем! Ты был мне, как сын! И ты предал меня!

— Я искуплю, хозяин...

— На колени!

Чувствовать на себе осуждающие взгляды друзей было обидно и тошно, но от его покорности зависели жизни дорогих людей, и Дмитрий плавно опустился на колени и замер, не смея поднять глаза на учителя.

— Нет! — закричал Валечка и метнулся к магу: — Вставай! Не надо унижаться! Пожалуйста, вставай!

Он вцепился в его плечи и стал трясти, но Дима остался безучастным. Тогда Валечка отпустил друга и бросился на Олефира:

— Ты — маньяк! — в бессилье заорал он, размахивал перед его носом маленьким кулаком. — Ты — гад! Деспот и тиран! Сатрап! Немедленно освободи нас всех!

— Вот, умора! Знаешь, ты только что заработал себе помилование, Солнечный Дружок! Будешь моим шутом!

Олефир благосклонно потрепал оторопевшего Валечку по щеке, сгрёб его за шкирку, отволок в дальний угол гостиной и усадил на стул:

— Сиди тихонько-тихонько. Подвернёшься под горячую руку — покалечу, — ласково предупредил он, и Валя сжался в комок. — Что ж, продолжим, — по-деловому сказал высший маг, подошёл к ученику и достал из его кармана "кошмар магов". — Хорошо, что ты захватил эту безделушку с собой. Редкая вещица, и очень полезная.

— Дмитрий вздрогнул, но просить о милосердии не посмел. Олефир защёлкнул ошейник на его шее и наставительно произнёс:

— Ты сам одел его на себя, мальчик! Твоё предательство — причина всех твоих бед и бед твоих приятелей. Хранительница уже расплачивается за любовь к тебе. А скоро настанет очередь Артёма и Ричарда.

Схватив ученика за волосы, высший маг резким движением развернул его к друзьям, и, потеряв равновесие, Дмитрий упёрся руками в пол.

— Так и стой, тварь! Впрочем, даже тварь для тебя комплимент. Ты станешь бездушным, холодным клинком в моей руке! Я ошибся, позволив тебе расти человеком. Я должен был вырастить тебя рабом. Тогда бы ты не посмел утаить от меня ни одной мысли. Теперь я знаю о тебе всё и больше не испытываю иллюзий на твой счёт!

Дима умоляюще взглянул в глаза хозяину:

— Тёма ничего не знал.

— Тёма... — презрительно скривился Олефир и посмотрел на временного мага.

Артём не слышал Диминых слов: он был слишком занят собой. Бесясь от собственной слабости, он как безумный, рвался из магической сети. Впервые в жизни сын провидицы пожалел, что учился спустя рукава, и на чём свет стоит ругал себя за легкомысленное отношение к магии. Он наконец прозрел, и за своё прозрение должен был благодарить человека, стоящего перед ним на коленях. Предателя, заманившего их в ловушку! Артём взглянул на Диму и ярость захлестнула его: "Он спас меня, чтобы отдать на растерзание Олефиру!" Гнев не позволил Тёме понять, что даже с "кошмаром магов" на шее, друг пытается защитить его.

— Твой обожаемый Тёма — самовлюблённый ублюдок! — припечатал Олефир. — И ради него ты готов умыться собственной кровью?! Ты рехнулся, Дима!

— Отпустите его... Отпустите их всех, и я больше никогда не разочарую Вас, хозяин.

— А если завтра мне понадобиться убить кого-то из них? Что ты будешь делать?

Дмитрий стал белее мела. Он понял, к чему ведёт хозяин, и стал лихорадочно искать способ предотвратить катастрофу. И, словно в насмешку, Олефир дал ему время подумать, а когда ученик зашёл в тупик, саркастически усмехнулся:

— Не вышло? И не могло выйти!

— Прекрати издеваться над ним, путешественник! — гневно воскликнул Ричард. — Хочешь убить нас — убей! Но имей мужество сделать это сам!

Олефир обернулся и с любопытством взглянул на инмарского принца:

— Может, на дуэль меня вызовешь?

Ричард серьёзно кивнул и вытащил из ножен меч:

— Я вызываю тебя на дуэль, маг!

— Глупец! — расхохотался Олефир. — Хочешь подраться с магом? Получай! — Он сорвал с ученика ошейник и рявкнул: — Поиграй с ним, щенок, но пока не убивай.

Дима медленно поднялся на ноги: "Если я не ударю, хозяин сам убьёт его... Значит, буду бить!" И, подняв руку, он метнул в побратима светящийся шар. Ричард отразил удар мечом, и шар врезался в массивный бархатный диван, разломив его пополам. Дмитрий сосредоточенно кивнул, и с его пальцев слетела молния...

Олефир хотел увидеть поединок воина и мага, и "противники" постарались на славу, продемонстрировав ему виртуозный боевой танец, где силы клинка и магии были равны.

— Достаточно! — остановил их высший маг, когда гостиная принцессы Маргарет стала напоминать обгорелые руины, и Артём разочарованно вздохнул: он был готов наблюдать за схваткой бесконечно.

— Красиво!..

В ответ на возглас временного мага Олефир фыркнул и обратился к инмарцу:

— Молодец, принц. Жаль, что ты не служишь мне. — Он перевёл глаза на ученика и скривился: — С какой стати ты пожалел его? На нём ни царапины! — Олефир ударил его кулаком в лицо, и Дмитрий рухнул на ковёр, обливаясь кровью. — Вставай! Поиграли, и хватит! Убей их!

— Я устал, — прошептал Дима. Он знал, что его неповиновение лишь распалит гнев хозяина, и искренне желал, чтобы этот гнев пролился на него и отвлёк Олефира от друзей.

— Какие мы стали нежные, — фыркнул высший маг и пнул его ногой в бок: — Вставай!

— Я, правда, устал. Мы были в Безвременье. Я едва не погиб. Я очнулся только сегодня утром.

— Не прикидывайся! Кто-кто, а уж я знаю, как быстро ты восстанавливаешь силы. Вставай! Если устал, можешь воспользоваться мечом принца! Думаю, он не станет возражать! Он же твой побратим! — язвительно произнёс Олефир, и Дима понял, что ни увильнуть, ни потянуть время не удастся.

— Хорошо. Я убью их, хозяин.

Маг неторопливо поднялся на ноги, расправил плечи, и из его глаз хлынул холодный ослепительно-белый свет, мгновенно затопивший огромную комнату.

Несколько секунд ничего не было видно, а когда свет рассеялся, высший маг увидел, что Смерть трупом лежит на ковре, а вместо Артёма и Ричарда на полу чернеют кучки пепла. Валечка тоже взглянул на то, что осталось от его друзей и, закрыв лицо руками, горько зарыдал, а стражники недоумённо переглянулись — они не могли поверить, что выжили в этом аду.

Глава 20.

Безумие.

— Вставай! — скомандовал Олефир.

Дмитрий честно попробовал подняться, но руки и ноги расползались и подгибались так, словно их разом лишили всех костей. Осознав тщетность усилий, он прекратил попытки выполнить приказ, распластался на полу и закрыл глаза.

— Поднимите его!

Стражники подхватили Диму и, встряхнув, поставили на ноги.

— Молодец. Я рад, что ты убил этих недотёп, — сухо сказал Олефир и защёлкнул на шее ученика ларнит. — Смотри на меня! — Дмитрий послушно взглянул на хозяина. — Так-то лучше. Кстати, мог бы обойтись без внешних эффектов. Или ты понабрался дурацких замашек у Тёмы? А, может, решил потрясти меня своими возможностями? — Глаза путешественника яростно сверкнули. — Возомнил себя сверхмагом?! Забыл своё место?! — И он наотмашь ударил ученика по лицу. — Где твой перстень?

Если бы не гвардейцы, Дмитрий упал. Он почти не чувствовал тела, а сознание плыло и трепетало, как утлое судёнышко в штормовом море.

— Простите, хозяин, я потерял его в Вилине

— Лжец! — раздражённо бросил Олефир и вновь ударил ученика.

— Простите, хозяин, — сплюнув кровь, повторил Дима и постарался собраться, чтобы не упустить нить разговора.

— Продолжаешь издеваться? Я отучу тебя врать, щенок! — Высший маг оскалился, смерил воспитанника цепким, внимательным взглядом и деловым тоном продолжил: — Моим учителем, как ты знаешь, был Витус. А кому как не целителю положено знать о боли больше, чем кому-либо? Он щедро делился со мной знаниями, и я тоже не буду скуп. Я покажу тебе, как доставить человеку максимум страданий и, заметь, без магии! — Он рванул рубашку ученика и стал внимательно рассматривать его грудь. — Я приказал тебе убить Алинор, ты же заставил её страдать. Ей было больно. Вот так!

Маг выбрал точку и медленно надавил на неё пальцем. Раздался тошнотворный треск кожи, по Диминому животу потекла кровь, а потом пришла боль. Ученик дёрнулся, попытался сдержать крик, как всегда требовал Олефир, но не вышло. Чудовищная боль затуманила разум, и Дмитрий истошно заорал. С минуту король Годара слушал надсадные вопли, а затем ослабил давление.

— Так мучилась Алинор, когда ты ранил её. А так страдал я, когда узнал о твоём предательстве!

Олефир слегка повернул палец, и Дима зашёлся в крике, уже не соображая, где и с кем находится.

— Заткнись!

Свободной рукой высший маг ударил воспитанника по губам, но крик не смолк — боль была нечеловеческой. Пытаясь отгородиться от неё, Дима хотел потерять сознание, однако хозяин не позволил ему отключиться. Он заставил ученика мучиться ещё несколько бесконечно долгих минут, прежде чем резко вытащил палец из его тела. Крик оборвался. Дмитрий с великим трудом заставил себя поднять голову и мутными глазами уставился на хозяина.

— Я не доволен, Смерть. Я приказал тебе молчать, а ты орал, как роженица! Придётся повторить урок с начала. Ты должен научиться терпеть эту боль, потому что теперь она будет твоей вечной спутницей. Как и та боль, что испытываю я, думая о твоём предательстве!

— Я научусь терпеть, хозяин...

Олефир согласно кивнул и продолжил пытку. Он вновь и вновь вонзал палец в тело ученика, и каждая новая порция боли была не похожа на предыдущую. Казалось, она дробит и дробит кости, кромсает внутренности, медленно сдирает кожу. Дима орал во всё горло, а в голубых глазах беспрестанно плясали холодные белые искры. Разум то окунался в беспамятство, то выныривал, обретая ясность. Постепенно периоды ясности становились всё длиннее, и неожиданно Дмитрий до крови закусил губу и замолчал. Олефир не смог сдержать восторженной улыбки: его воспитанник опроверг утверждение Витуса, который считал, что никто не в силах терпеть эту пытку молча. "Жаль, что ты этого не видишь, целитель!" — подумал маг, выдернул палец из истерзанного тела и язвительно поинтересовался:

— Тебе понравилось, щенок?

— Нет.

— У меня плохо получилось? — Олефир озабоченно почесал подбородок. — Тогда продолжим. Теперь я хочу, чтобы ты научился наслаждаться болью.

— Как прикажете, хозяин, — безнадёжно произнёс Дмитрий, чувствуя, как дрожат руки поддерживающих его стражников.

Олефир вогнал палец под кожу ученика, потянул на себя и насмешливо поинтересовался:

— Наслаждаешься?

— Да, хозяин, — выдавил Дима и вымученно улыбнулся.

— Опять врёшь! — медовым голосом произнёс высший маг и приказал: — Отпустите его!

Лишившись поддержки, воспитанник рухнул на пол, а Олефир вытащил из кармана платок, тщательно вытер окровавленные пальцы и кивнул гвардейцам:

— Приступайте.

Услышав приказ хозяина, Дмитрий привычно перекатился на бок, поджал ноги и прикрыл голову руками. Но гвардейцы медлили.

— Чего вы ждёте?

— Как бы не помер, — проворчал Кир.

— Его здоровье не ваша забота! Вперёд!

Гвардейцы неторопливо подошли к воспитаннику короля и стали избивать его. Удары кованых сапог резкой болью отзывались в теле, но они были ничто, по сравнению с болью от пытки Витуса. "Неужели хозяин пожалел меня?" — мелькнула на краю сознания нелепая мысль, но маг не рискнул развить её, опасаясь, что Олефир сменит милость на гнев. Очистив разум, он сосредоточился на боли от ударов гвардейцев. Дима мог бы терпеть её часами, но слишком устал, чтобы играть в эти игры. Чуть раздвинув руки, он с молчаливой просьбой посмотрел на Кира, и гвардеец, зажмурившись, ударил его сапогом в лицо. Острая вспышка боли, и маг наконец потерял сознание.

Олефир смерил Кира испытывающим взглядом и недовольно проворчал:

— Чёрте что! Все сегодня какие-то вялые! Вы еле ползаете, а этот, точно баба, всё время норовит в обморок свалиться! — Он пнул бесчувственное тело ногой — Никакого удовольствия... Ладно, пора обедать. Щенок идёт с нами!

Гвардейцы подхватили Диму под руки и потащили к дверям, а высший маг обернулся и посмотрел на Валечку:

— И ты тоже, шут! Пора приступать к своим обязанностям!

Солнечный Друг послушно поднялся и на негнущихся ногах поплёлся за работодателем.

Над Островом Синих Скал господствовал ясный солнечный день, но над трапезным залом Керонского замка он был не властен. Тяжёлые плотные занавеси преграждали живительным лучам путь в царство магических люстр, свечей и фонарей, чей матовый свет таинственными бликами ложился на парадные ливреи многочисленных слуг, золотую посуду, хрустальные графины и выгодно оттенял лицо годарской королевы, делая его моложе и прекрасней. Алинор с гордым, неприступным видом восседала во главе огромного стола и терпеливо ждала мужа, обещавшего ей сюрприз. И вот обшитые золотыми пластинами двери распахнулись, и вместе с ними широко распахнулись прекрасные изумрудные глаза. Крылья правильного носа дрогнули в предвкушении мести, и Алинор царственно поднялась навстречу мужу.

Над залом пронёсся испуганный вздох слуг, и они подались к стенам, инстинктивно стремясь оказаться подальше от разгневанного короля. Опытных керонцев не обманула лучезарная улыбка — Олефир был в бешенстве.

Меж тем высший маг приблизился к жене, взял её руку и нежно приник к тонкому запястью.

— Вижу, ты развлекаешься, — лукаво улыбнулась Алинор, не сводя хищных глаз с Дмитрия, безвольно висящего в руках гвардейцев. — Продолжай, я с удовольствием посмотрю!

— Я уже развлёкся, дорогая. Теперь твоя очередь.

Олефир ухмыльнулся, сел за стол, и бледный от ужаса слуга наполнил его кубок вином. Королева Годара оторвала пышущий злорадством взгляд от воспитанника и с благодарностью посмотрела на мужа:

— Обожаю тебя! Только ты способен дать мне то, чего я хочу.

— Я счастлив, что ты довольна, любовь моя. Я знал, что он станет хорошим подарком для тебя.

Олефир с досадой посмотрел на Диму: "Сам виноват. Я предлагал убить её, но ты оказался. Вот и расхлёбывай! Ты упорно продолжаешь играть против меня, да и против себя тоже. С этим надо кончать!" Король махнул гвардейцам рукой, и они, бросив бездыханного Дмитрия возле обеденного стола, отошли к дверям.

— Начнёшь прямо сейчас, любовь моя, или сначала поедим?

— Я не голодна, — очаровательно улыбнулась Алинор.

— Хорошо.

Высший маг прошептал заклинание, и ученик очнулся. Он поднял голову, увидел королеву, и в голубых глазах загорелся холодный белый свет. Дима поспешно уткнулся лицом в пол.

— Встань!

Мысленно чертыхнувшись, Дмитрий поднялся и белыми искрящимися глазами укоризненно посмотрел на хозяина. Олефир насмешливо отсалютовал ему кубком: "Ты больше не любимый королевский воспитанник! И весь Годар должен узнать об этом!" Дима сжал губы и склонил голову: он хотел быть покорным ради Стаси, ради друзей, но холодный белый свет в его глазах помимо воли разгорался всё ярче: маг предпочёл бы многочасовую пытку Витуса за закрытыми дверями, чем публичное унижение.

Алинор медленно обошла жертву и вопросительно посмотрела на мужа — свет Смерти смущал её. Олефир выразительно постучал пальцем по своей шее, и королева радостно улыбнулась. Она вновь обошла вокруг Димы, глумливо взглянула на тонкую, заляпанную кровью полоску ларнита на его шее и едко поинтересовалась:

— Неужели он продолжает любить Хранительницу даже после того, как её поимела вся наша гвардия? Впрочем, чему удивляться?! Он плебей и привык иметь дело с грязью. Это у него в крови! Как ты ни старался, дорогой, тебе не удалось привить ему хороший вкус!

Королева протянула руку и пальцем подняла опущенную голову воспитанника. Их взгляды скрестились.

— Ты предал своего благодетеля, выродок!

— Да, моя королева, — устало согласился Дима, и Алинор побледнела.

— У тебя хватает наглости признаваться в этом?! Ты ещё больший мерзавец, чем я думала! — прошипела она, залепила приёмному сыну пощёчину и отступила, словно любуясь на дело рук своих.

Глаза Смерти полыхнули белым пламенем, и, забыв о ларните, он начал поднимать руку.

— Уймись! — Олефир мгновенно оказался рядом с учеником, сбил его с ног и придавил сапогом шею. — Ты снова поднял руку на мою королеву?! Ещё одна подобная выходка, и Хранительница умрёт! Ясно?

— Да... — хрипло выдохнул Дима, и король убрал ногу:

— Прошу, дорогая, теперь он будет послушным.

Королева глухо рыкнула и обрушила на воспитанника град ударов, стараясь метить роскошной туфелькой по разбитому лицу. Затейливая причёска растрепалась, царственное лицо покраснело и покрылось бисеринками пота, а с правильных аристократических губ посыпалась площадная брань — гордая и высокомерная королева Годара с каждой минутой всё больше напоминала спятившую базарную бабу.

А гвардейцы и слуги непонимающе смотрели на короля: Олефир в расслабленной позе восседал за столом и спокойно потягивал вино, словно не замечая ужасающих перемен в жене. Керонцы не понимали, что происходит, и на всякий случай вперили взгляды в пол, мысленно желая оказаться подальше от замка, лучше всего на другом краю мира.

Высший маг допил вино, обвёл глазами зал и с удивлением обнаружил, что истеричный землянин, как и стоящие рядом с ним Кир и Изот, внимательно наблюдает за беснующейся Алинор. "А у тебя потрясающая выдержка, Солнечный Дружок!", — усмехнулся про себя король и перевёл взгляд на жену, которая исступлённо воя топтала и топтала Диму, как будто собираясь превратить его в кровавое месиво. Зарвавшийся ученик был чуть жив, и Олефир встал.

— Ты устала, любовь моя! — громко произнёс он, но королева не услышала. Маг чертыхнулся, переместился к жене и, схватив её в охапку, оттащил от Димы. Алинор била крупная дрожь, и Олефир прижал её к себе: — Не торопись, дорогая. Он никуда не денется. Мы пообедаем, а потом ты продолжишь.

Всё ещё дрожа, королева села за стол, а маг-путешественник оценивающе посмотрел на ученика и исцелил его внутренние повреждения. Внешне же Дима выглядел ужасно: рваная окровавленная одежда едва прикрывала изуродованное тело, а лицо походило на один сплошной кровоподтёк.

— На колени! — громко произнёс Олефир. Дмитрий повиновался. — Стой прямо и не шевелись! Я хочу, чтобы ты всё время смотрел на меня! — Маг сел рядом с Алинор и поманил к себе Валечку: — Иди сюда, коротышка! Будешь обедать с нами!

Солнечный Друг приблизился к столу, сел на услужливо отодвинутый слугой стул и с опаской посмотрел на Олефира. Король весело подмигнул ему и обратился к жене:

— Познакомься, дорогая, это очень важная в Лайфгарме персона — Солнечный Друг Хранительницы. Я пожаловал ему титул шута.

Перед Валентином появилась тарелка с жареной птицей и кувшин вина, но он не притронулся к еде. Землянин смотрел на Диму, и в душе боролись ненависть и сострадание. С одной стороны, Дмитрий убил его друзей, но то, что Олефир и Алинор делали с ним самим, не укладывалось в голове. За всю жизнь Валечка не видел столько крови, сколько пролилось в Керонском замке за несколько часов.

Олефир проследил за его взглядом и ехидно поинтересовался:

— Тоже хочешь развлечься с ним, шут?

— Я бы с ним выпил! — неожиданно для себя выпалил Валентин. — Он стойкий парень!

— Слышишь, щенок? Шут удостоил тебя чести разделить с ним бокал вина.

Схватив кувшин, Валечка выскочил из-за стола и бросился к другу. Он загородил Диму собой, осторожно поднёс кувшин к его окровавленным губам и заставил глотнуть. Маг застонал, а потом обхватил кувшин ладонями и стал жадно пить. Валентин с сочувствием смотрел на него и вдруг поймал себя на мысли, что завидует Тёме и Ричи. Друзья умерли мгновенно, а их с Димой ожидало долгое и мучительное путешествие к последней черте...

— Хватит! — резко выкрикнула Алинор. — Нечего переводить на ублюдка наше лучшее вино!

Дмитрий приподнял распухшие веки, с благодарностью взглянул на Солнечного Друга, и, моргнув в ответ, Валя повернулся к королю:

— Я доволен! — Олефир расхохотался, и землянин отсалютовал ему кувшином. — Да здравствует король Годара, самый гуманный из королей Вселенной!

Он залпом допил вино, вернулся за стол и, оторвав ножку птицы, вгрызся в сочное мясо. По подбородку потёк жир, Валя вытер его рукавом рубашки, опустошил заботливо наполненный слугой бокал и потребовал:

— Ещё вина!

Король кивнул, и слуга вновь наполнил бокал. Валечка с удовольствием ел и пил, и больше пил, чем ел, а высший маг с интересом наблюдал за ним, ожидая, что шут вот-вот свалится под стол, но ещё в золотые студенческие годы Валентин понял, что его организм перерабатывает алкоголь каким-то особым образом. Субтильный на вид малый мог с лёгкостью перепить крепкого мужика. Олефир лишь диву давался: его новый слуга опустошал бокал за бокалом, весело рассказывал королевской чете истории из своей жизни, а когда ему надоело, прервал очередную байку на полуслове и, развалившись на стуле, затянул:

— В пещере каменной нашли напёрсток водки...

На середине третьего куплета, Дима неожиданно громко икнул и завалился на бок. Шут оборвал пение, схватил кувшин и ринулся ему на помощь.

— Говорил же, закусывать надо! — Он поставил кувшин на пол, помог пьяному другу встать на колени и потянулся за выпивкой. Дмитрий снова начал валиться на бок, и Валентин вновь вцепился в него, помогая удержать равновесие.

— Спасибо, — мотнул головой маг.

— Не за что. Давай выпьем! — громко предложил шут и вновь потянулся к вину. Дима опять стал падать, но на этот раз Валечка ухитрился и друга поддержать, и кувшин подхватить. — За нас! — торжествующе провозгласил он и вручил кувшин магу.

Ученик Олефира сделал большой глоток, рыгнул и вернул кувшин Солнечному Другу.

— За нас! — повторил Валечка и приложился к вину...

А Олефир задумчиво смотрел, как его воспитанник и шут, обнявшись, стоят на коленях посреди трапезного зала и пьют вино, но останавливать их почему-то не спешил.

— Мне нравится Лайфгарм, — хмельно улыбаясь, говорил Валечка. — Это первый мир, который я удостоил своим посещением!

— Ты собираешься путешествовать дальше?

— А как же! Надеюсь, ты присоединишься ко мне? — Землянин смешно сморщил нос и помахал пальцем перед лицом друга. — Но в Вилин больше ни ногой! Вампиры мне не понравились!

— Как скажешь, — мотнул головой Дима и хлебнул вина. — И, правда, зачем нам вампиры?

— И я о том же!— обрадовался Валентин и задушевно предложил: — Поехали к русалкам!

— А кто это?

— Это такое... такое... Я тебе расскажу! Они зелёные, грудастые, хвостастые!

— Кошмар! Не хочу к русалкам.

— Ты ничего не понимаешь в женщинах, Дима! Они мокрые и с чешуёй! А как поют! Давай споём!

— Давай. А что петь будем?

— Ничего!

Олефир взмахнул рукой, и собутыльники протрезвели. Обнаружив себя посредине обеденного зала, в обнимку с кувшином и Валечкой, Дмитрий похолодел. Он вспомнил угрозу хозяина, выронил кувшин и умоляюще прошептал:

— Простите...

— Ну, ничего себе? — возмутился землянин. — Прервали на самом интересном месте! — Он с сожалением посмотрел на пролитое вино и шумно вздохнул: — Такой продукт зря перевели!

— Сядь за стол, шут! — рявкнул король, и Солнечный Друг, пожав плечами, вернулся на своё место.

Дима же, не мигая, смотрел на хозяина и мысленно умолял его пощадить Хранительницу. Безмолвное нытьё привело Олефира в бешенство:

— Ты нарушаешь приказ за приказом! Я устал от твоих ошибок!

— Убей его! — Алинор с ненавистью смотрела на воспитанника. — Он твой главный враг!

— Ерунда! Сейчас он перестанет быть врагом и превратиться в верного друга. Ты ведь хочешь получить Хранительницу, щенок? Отвечай!

— Да, хозяин.

— Тогда меняю твоё сознание на Станиславу! Стася станет свободной, а Дима исчезнет навсегда. Останется только Смерть, покорный моей воле.

Дмитрий побледнел, но не отвёл взгляда от лица хозяина.

— Вы обещаете вернуть Стасю в Керон?

— Клянусь!

— Я согласен!

— Что ж, начнём.

Олефир встал и неспешно направился к ученику. Нервно сглотнув, Дима напряжённо уставился на него: он не мог позволить хозяину копаться в своих мыслях: "Вы не узнаете моих тайн, как бы Вам этого не хотелось!" Услышав его мысль, высший маг едва заметно улыбнулся: "Тогда колдуй сам!" И Дима начал колдовать, не обращая внимания на ошейник из ларнита. Он аккуратно разделил сознание на две половины и, превозмогая страх, произнёс заклятье, расщепив ипостась Димы на мельчайшие частицы и распылив её в ипостаси Смерти.

"Молодец, мальчик мой", — усмехнулся Олефир и заглянул в услужливо распахнутое сознание. В нём не было ничего, кроме магических знаний и беззаветной преданности хозяину.

— Ты превзошёл себя. Никто не сможет заставить тебя вернуть Диму. Ты сделал мне царский подарок, сынок! Снимай ошейник, он больше не нужен!

Смерть послушно расстегнул "кошмар магов" и отдал его хозяину.

— Ты плохо выглядишь, — вскользь заметил Олефир, и следы побоев исчезли, а вместо разорванной одежды появились классические чёрные брюки и ослепительно белая шёлковая рубашка с открытым воротом. — Отличный выбор. Как раз под цвет глаз.

— Это удобная одежда.

— Садись обедать!

Смерть мгновенно оказался за столом. Испуганный слуга дрожащими руками наполнил его тарелку, налил в бокал вина, и маг начал есть.

— Я выполню своё обещание, мальчик, хотя тебе уже всё равно. — Олефир улыбнулся, не в силах отвести глаз от совершенного оружия, а потом взмахнул рукой, и в зале появилась Хранительница. — Смотри! Стася здесь!

Смерть повернул голову, бросил безразличный взгляд на принцессу и продолжил есть.

— Дима, это же Стася! — воскликнул Валечка.

— Стася, — бесстрастно повторил маг. — Я запомню. — Он посмотрел на хозяина и доложил: — Эта сумасшедшая не представляет для Вас опасности.

А Хранительница, глупо улыбаясь, разглядывала королевскую чету.

— Я вас помню! Привет, папа и мама! — Она на одной ноге допрыгала до стола и схватила с блюда пирожное: — Кушать хочется! — И, хихикнув, целиком запихнула лакомство в рот.

— Иди сюда, дочка, — позвал её Олефир.

Громко чавкая, Стася прожевала пирожное, подбежала к королю и забралась к нему на колени. Лицо Алинор ошеломлённо вытянулось, но принцесса ничего не заметила. Она чмокнула мага в щёку и, надув губки, заявила:

— Я скучала. Куда ты делся, папа?

Олефир возложил руки на голову принцессы и попытался вернуть ей рассудок, но оказалось, что безумие целиком поглотило его. Высшего мага не прельщала перспектива держать в замке сумасшедшую Хранительницу, и он требовательно взглянул на ученика:

— Вылечи её!

Смерть поднялся, тщательно вытер руки салфеткой, подошёл к принцессе и пристально посмотрел в наивные изумрудные глаза.

— Можете наказать меня, но я не могу вылечить этот вид безумия. Там, где она побывала, время шло вспять, и женщина впала в детство. Возможно, постепенно она будет взрослеть, если, конечно, захочет. А сейчас ей хорошо, — бесцветным голосом произнёс маг и сел на своё место.

— Зачем меня лечить? — капризно спросила Стася. — У меня ничего не болит! Можно мне конфету?

— Конечно, дитя моё, — благодушно кивнул Олефир, протянул ей леденец и раздражённо подумал: "В моём замке появилась ещё одна сумасшедшая баба!"

Хранительница сунула конфету за щёку, с любовью посмотрела на "папу", и Алинор захлестнула ревность. Она поджала губы и строго произнесла:

— Сядь за стол, как положено воспитанной принцессе!

Стася послушно сползла с колен короля, уселась рядом со Смертью и игриво толкнула его в бок:

— Привет. Ты кто?

Маг посмотрел на Олефира:

"Что я должен ответить?"

"Скажи, что ты её брат".

— Я твой брат, — безликим голосом произнёс Смерть.

— Здорово! — обрадовалась Хранительница, перебралась к нему на колени и погладила по щеке. — Как здорово, что у меня есть брат! Будешь со мной играть?!

Смерть осторожно пересадил принцессу на стул и вновь посмотрел на хозяина:

"Я должен играть с ней?"

"Конечно, она же твоя сестра".

— Я буду играть с тобой, сестра.

— Тогда догоняй!

Стася вскочила, бросилась к дверям, и Смерть мгновенно возник перед ней. Гневно взглянув в холодные белые глаза, Хранительница топнула ногой:

— Так не честно! Ты должен бежать за мной! — И она со всех ног понеслась через зал, однако брат вновь появился на её пути. — Жулик! Почему ты не бежишь за мной?!

— Зачем? Я выбрал оптимальное решение.

— При чём здесь какое-то решение? Мы играем!

— Не понимаю. Чего ты хочешь, сестра?

— Играть.

— Я играю.

— Нет! Ты должен бежать за мной!

— Зачем бежать, если можно переместиться?

Не в силах объяснить брату, что от него требуется, Стася разрыдалась и бросилась на шею Алинор:

— Мама! Он противный! Он обидел меня!

Смерть посмотрел на Олефира:

"Что я сделал не так?"

"Забудь!".

Маг переместился за стол, а королева обняла дочь и поцеловала в щёку:

— Не плачь, дитя. Пойдём со мной. Будем шить тебе платье.

— Платье! — восторженно воскликнула Хранительница, и слёзы моментально высохли. — Ура! У меня будет новое платье! Папа, ты слышал?

— Идите, девочки, — махнул рукой Олефир и, красноречиво глядя в глаза жене, добавил: — Надеюсь, тебе понравится новая игрушка, любовь моя.

— У тебя есть игрушка? Где? — встрепенулась Стася.

— Вот, — усмехнулся король и протянул ей большую плюшевую обезьяну.

— Мама! Посмотри, что дал папа!

Хранительница запрыгала от восторга, прижимая к груди мохнатое "чудовище".

— Пойдём. Ты не забыла о платье?

Алинор взяла Стасю за руку и повела к дверям. Валечка мрачно смотрел им вслед, прихлёбывая вино: "Буду пить, пока не упаду!" Он покосился на друга, который как ни в чём не бывало пил кофе, и ему захотелось бежать, забиться в тёмный уголок и сидеть там, пока не утихнет снедающая душу боль. Но осуществить своё желание Вале было непросто, ведь теперь он стал человеком подневольным и дразнить судьбу, пытаясь смыться от работодателя-мага, никоим образом не желал.

Тем временем Смерть допил кофе, посмотрел на Олефира и невозмутимо осведомился:

— Почему сестра осталась недовольна?

— Ты должен был сделать так, как она просила. И довольно вопросов! Иди, отдыхай!

— Я запомню, — кивнул маг, поклонился хозяину и исчез.

— Ну вот, теперь моя очередь, — нервно хмыкнул Солнечный Друг. — В мозги полезете или в жабу превратите?

— Не льсти себе, шут! В голове у тебя одна извилина, да и та проспиртована, а слушать твоё кваканье — увольте! Как человек ты лопочешь гораздо занятнее.

— Так что со мной будет, Ваше величество?

— Ничего. Гуляй себе по замку сколько влезет, но удирать не смей. Поймаю — шкуру спущу! И, чтобы во время трапезы всегда под рукой был, люблю послушать что-нибудь весёлое, когда ем.

— Как будет угодно Вашему блистательному величеству!

Валя отсалютовал магу полным бокалом и отправил вино в рот.

— Матвей! — окликнул слугу Олефир. — Найди для шута комнату и проследи, чтобы она была неподалёку от моих покоев.

С этими словами король поднялся из-за стола и покинул трапезный зал, сделав знак Киру и Изоту следовать за ним. Он неторопливо прошествовал по коридору, поднялся по лестнице на следующий этаж и толкнул двери кабинета:

— Заходите!

Гвардейцы недоумённо переглянулись, но послушно вошли в кабинет и остановились перед массивным дубовым столом, а король, больше не сказав ни слова, уселся в кресло и раскрыл папку с бумагами...

До самого вечера Кир и Изот навытяжку стояли перед Олефиром, а тот скрупулёзно разбирал документы. У гвардейцев затекли плечи, заныла поясницы, но они не роптали, догадываясь, что король и так поступает достаточно мягко, поскольку за не проявленное рвение можно было поплатиться гораздо серьёзнее. И всё же оба вздохнули с облегчением, когда на закате Олефир знаком позволил им удалиться.

Гвардейцы поспешно покинули кабинет и, прикрыв за собой двери, огляделись.

— Пойдём, поищем, где мы живём, — сказал один.

— Я стал ниже ростом, — недовольно проворчал другой.

— Тебя должно больше заботить, как тебя зовут!

— Как меня зовут, я помню!

— Я тоже, а толку?

— Ты же воин, придумай что-нибудь!

— А ты — маг! Может, поколдуешь?

Артём тяжело вздохнул:

— Я больше не маг. Дима лишил меня возможности использовать магию.

— Отлично! Поживёшь, как нормальный человек.

— Не глупи, Ричи! Нормальной жизни у нас в любом случае не будет. А если Олефир снова заставит меня бить Диму... Я... я...

— Прекрати ныть! — оборвал его Ричард. Он и сам с содроганием вспоминал сегодняшнее утро, а уж говорить об этом не желал вовсе и поэтому быстро перевел разговор на другую, более насущную тему: — Давай-ка, Тёма, разбираться, что к чему. Для начала отыщем казарму, авось, нас кто-нибудь узнает. По крайней мере, выясним наши новые имена и график дежурств.

Ричард хлопнул партнёра по плечу и решительно зашагал по коридору. Тяжко вздыхая и шмыгая носом, Артём поплёлся за ним. Друзьям повезло. Они почти сразу нашли выход во двор, а намётанный глаз инмарца безошибочно определил, какое из многочисленных строений — казарма. Принц подтолкнул временного мага в спину, и они бодро зашагали к высокому трёхэтажному дому из жёлтого кирпича.

На скамейке у дверей сидели трое гвардейцев. Увидев сослуживцев, один из них, высокий и остроносый, вскочил:

— Изот! Кир! Идите к нам! Расскажите, что произошло. По замку ходят странные слухи. Говорят, король пытал своего воспитанника, а потом и вовсе заколдовал его.

Ричард вразвалку подошёл к "товарищам".

— Верно говорят. Ну и кровищи было, я вам доложу. — Он с важным видом покачал головой и уселся на скамью. — Но Дима сам виноват, нечего от благодетеля бегать.

— Это да, и чего ему в замке не сиделось? — сердито пробурчал пожилой гвардеец с пышными усами и с затаённой завистью посмотрел на Ричарда: — Хороша была принцесса?

— Баба, она и есть баба, — отмахнулся инмарец, с трудом подавляя гнев.

— Да, ладно тебе, я видел её — красавица, — заметил симпатичный солдат с чёрными, как смоль, волосами.

— Хранительница сошла с ума! — встрял Артём.

— Да ты что? — оживились гвардейцы. — Расскажите!

— А что рассказывать? — ухмыльнулся Ричард. — Бегает по замку, играет с Димой в салочки да конфеты жрёт.

— Вот те на! Она ж Хранительница! Что теперь с Источником будет?

— Не наше это дело, ребята. Олефир найдёт способ, как с ней разобраться и Источник открыть, — сказал инмарец и мечтательно потянулся: — Эх, выпить бы сейчас да поспать.

— Тебе ли на отсутствие выпивки грешить? — ехидно заметил черноволосый. — Я видел, у вас в комнате, под кроватью, бурдючок припрятан. Небось, король за особые заслуги подарил?

— Ага! — кивнул остроносый. — Они с Изотом втихаря винцо попивают, а друзей не угощают! Жадюги!

Ричард и Артём переглянулись.

— А ну-ка, пойдём, посмотрим, какой-такой бурдючок! — делано оскорбился инмарец, и черноволосый мигом вскочил на ноги:

— Пойдём!

— Вперёд! Найдёшь, так и быть, налью стаканчик. Хотя, сдаётся мне, что ты — врун!

— Я врун?! А ну, пошли! — рявкнул гвардеец и понёсся в казарму.

Артём и Ричард припустили следом. "Проводник" стрелой взлетел на второй этаж, распахнул дверь одной из комнат и рыбкой нырнул под ближайшую кровать. Удовлетворённо хмыкнув, он выудил увесистый бурдюк и, потрясая им в воздухе, торжествующе посмотрел на Ричарда:

— Ну что, Кир? Вру я или нет?

— Ладно, поймал, — благодушно пробурчал инмарец и с укором посмотрел на Артёма: — А ты, Изот, мог бы винцо понадёжней припрятать! Теперь делиться придётся.

Ричард обвёл комнату взглядом в поисках бокалов. Временной маг хмыкнул, открыл узкий буфет и извлёк три стакана.

— Наливай!

Черноволосый выпил с "приятелями" и отправился восвояси, а принц стянул тяжёлые кованые сапоги и растянулся на кровати. Артём, помешкав, последовал его примеру.

— Жестковато, — брюзгливо заметил он, так и сяк ворочаясь на узкой, дощатой койке.

— Скажи спасибо, что жив остался. Мне лично очень не понравились те горстки пепла, что остались от Кира и Изота. Кстати, как так получилось?

— Не знаю. Меня такому не учили. Меня вообще ничему не учили. Недоучку легче убить.

Ричард приподнялся на локте:

— Дима говорил мне что-то такое ещё несколько лет назад, но я так ничего и не понял. Чем ты не угодил Совету?

— Меня должны были убить, как только я родился, — сверля потолок тоскливым взглядом, ответил Артём. — Я — временной маг.

— Ну и что?

— Совет считает, что я умею обращаться с Временем, но это не так! Я ничего не умею! Дима обещал научить меня боевой магии, но теперь...

— Нам нужно выбраться из Керона и добраться до Гарды. Твой отец наверняка поможет!

— Никто не поможет. На мне три заклинания. Никто не сможет снять их, кроме Димы. А если высшие маги узнают, что я жив и лишён магии, они немедленно расправятся со мной.

— Три заклинания?

— Да. Дима и Олефир набросили на меня магическую сеть, потом Дима, не знаю, как ему удалось, без всякого ларнита блокировал мою магию да ещё личина...

— Откуда ты всё это знаешь, раз у тебя нет магии?

— Внутри меня по-прежнему живёт дар. Я вижу все три заклинания, но ничего не могу сделать. — Артём угрюмо взглянул на принца: — Уходи из Керона один. Тебе-то отец уж точно поможет. Он снимет личину, и ты вернёшься в Инмар. Я плохой спутник, Ричард. Меня убьют в любом случае! Здесь или там — я труп!

— Ну уж нет! Я тебя не оставлю! В конце концов, жизнь королевских гвардейцев не так плоха, Тёма. Уверен, когда-нибудь Дима найдёт способ вырваться от Олефира. Он снимет с тебя заклятия и обучит боевой магии.

— Снимет, если я доживу до этого дня. Я не воин, Ричи. Я не владею мечом и прочими боевыми навыками. Сегодня мне повезло, но что будет завтра? Кто будет держать в гвардии неумёху? Я ничего не могу, ничего не умею!

Временной маг всхлипнул и горько заплакал, уткнувшись в подушку. Спрыгнув с кровати, принц присел перед другом на корточки и легонько сдавил его плечо:

— Магия — не главное в жизни, Тёма. Я помогу тебе. Научу тебя защищаться без магии. Прекрати стенать и постарайся стать солдатом, как того требуют обстоятельства. Посмотри на себя, ты вполне крепкий молодой человек, так почему бы немного не потренироваться? Кстати, Дмитрий отлично владеет мечом, хотя он — маг.

Артём встрепенулся:

— Дима владеет мечом? Зачем ему?..

— Ой, — вздохнул принц и потрепал друга по волосам. — Взрослей-ка ты быстрее, Тёма.

— Думаешь, у меня получится... Ну, с мечом?

— Конечно! Давай поспим и попробуем. И ничего не бойся, Тёма, я с тобой!

Глава 21.

Театр.

Смерть проснулся ровно через восемь часов. Взмахом руки он зажёг светильники и стал рассматривать спальню. Кровать, пара стульев, малахитовый столик со стопкой книг, напольное зеркало. Просто и рационально, как и требовалось боевому магу. И всё же, глядя на знакомые предметы, Смерть почему-то ощущал себя так, словно был здесь гостем.

— Что со мной происходит?

Маг сел и машинально достал из воздуха сигарету. Повертел в руке, уничтожил и откинулся на подушки.

— Моя спальня, — громко сказал он, но что-то в глубине сознания воспротивилось его словам. — Моя спальня! — настойчиво повторил Смерть и прислушался к себе.

Возражений не последовало, но и ощущения правильности происходящего не возникло. С ним по-прежнему было что-то не так. Маг откинул одеяло, подошёл к зеркалу и сел перед ним на стул. Холодными белыми глазами он сантиметр за сантиметром рассматривал своё отражение, пока не сообразил: "Глаза. Раньше у меня были другие глаза". Неожиданно в глубине зрачков мелькнули и пропали крохотные голубые искры.

— Что это? — Смерть приблизил лицо к зеркалу. — Искры. Я хочу понять вашу природу. — Но искры больше не появились. — Хорошо. Я подожду.

Маг выпрямился и застыл, вперив цепкий взгляд в собственное отражение. Он просидел перед зеркалом до рассвета, но голубые искры так и не появились. Смерть умылся, оделся и снова уселся перед зеркалом. Около девяти утра он почувствовал, что хозяин проснулся, и напрягся в ожидании приказа, но Олефир не спешил вылезать из постели. Растолкав спящих рядом молоденьких фрейлин, он откинул одеяло, и девушки, спрятав почтительный страх за очаровательными улыбками, стали рьяно ласкать своего повелителя.

— У меня есть сорок минут, — сказал себе Смерть и, оставив хозяина развлекаться с любовницами, вновь сосредоточился на своём отражении.

На этот раз маг сменил тактику: вместо того, чтобы ждать, он раскинул в сознании сеть и стал вылавливать искры, как рыбак мелкую рыбу. Улов превзошёл все ожидания: крохотных голубых искр набралось более миллиона, но едва маг собрался проанализировать их природу, за спиной прозвучал хлопок двери и в благословенной тишине спальни зазвучал звонкий голос Хранительницы.

— Привет, братишка! — Стася подбежала к магу и доверительно сообщила: — Я пришла сказать, что уже не сержусь на тебя! Поиграем?

Смерть повернул голову и бесстрастно оглядел молодую женщину: короткое розовое платье с рюшами, белые кружевные панталоны, красные лакированные туфельки. В рыжих роскошных волосах диковинной бабочкой переливался огромный ярко-красный бант.

— Женщина твоего возраста не должна одеваться как маленькая девочка, — безапелляционно заявил он, и принцесса надулась:

— Не будь букой! Мне нравится моё платье! Это мама мне подарила! Давай играть!

— Хорошо. Что я должен делать?

— Искать меня. Только сначала досчитай до ста! — протараторила Стася и выскочила в коридор.

— Один, два, три... — ровным голосом начал Смерть. Он не спеша досчитал до ста и осмотрел замок: Хранительница пряталась за шкафом в оружейной комнате. Маг поднялся со стула и шагнул к ней: — Я нашёл тебя.

— Ну, вот... Так быстро? — разочарованно протянула Станислава, и на её глазах заблестели слёзы.

Смерть непонимающе уставился на расстроенную женщину:

— Что я сделал неправильно?

— Ты нашёл меня слишком быстро!

— Ты сама сказала: считай до ста. Я сосчитал и пришёл к тебе. Ты же хотела именно этого.

— Бестолочь! — хихикнула Стася, вытирая слёзы рукавом платья. — Ты должен был ходить по коридорам, заглядывать в комнаты, за портьеры и в другие укромные места.

— Зачем? Я знал, где ты.

— Ты подглядывал за мной?

— Да.

— Это нечестно! Нельзя подглядывать. Оставайся здесь и считай до ста! И смотри, не подглядывай!

Стася погрозила брату кулаком и пулей вылетела из оружейной.

— Один, два, три...

"Чем занимаешься?" — благодушно поинтересовался Олефир.

"Играю".

"И как? Нравится?"

"Принцесса попросила меня сосчитать до ста, а потом найти её", — доложил Смерть.

"И как успехи?"

"Один раз я справился. Она захотела ещё".

"Продолжай играть. В одиннадцать — жду вас обоих к завтраку".

— Четыре, пять, шесть...

Маг досчитал до ста, вышел в коридор и неторопливо пошёл по замку, тщательно осматривая комнаты, раздвигая портьеры, заглядывая в ниши. Слуги кланялись ему и провожали удивлёнными взглядами, но Смерть не замечал керонцев. Он кропотливо обследовал замок, пока в одной из галерей не столкнулся с Солнечным Другом.

— Здорово, дружище! Куда путь держишь? — поинтересовался Валечка, окинув друга мутным нетрезвым взглядом.

— Я ищу Стасю.

— Флаг тебе в руки! Кстати, я видел её на кухне.

— Спасибо, — безразлично кивнул маг и зашагал дальше.

Раздался бой башенных часов. С первым ударом Смерть переместился к Хранительнице, взял её за руку, а со вторым ударом они уже стояли в трапезном зале.

— Ты опять всё испортил, Дима! — Стася кинулась на брата с кулаками: — Ты опять подглядывал!

— Нет. — Смерть перехватил её руки и бесстрастно сообщил: — Я не подглядывал. Мне сказал шут.

— Не смотри на меня так!

— Как?

— Мне страшно!

— Почему? Я не получал приказа убивать тебя.

— Твои глаза неживые!

— Оставь её! — Валечка ввалился в зал и бросился на защиту бывшей жены: — Как ты можешь? Ты же любил её? — кричал он, наступая на Смерть. — Ты всегда защищал её!

— Я не получал приказа убивать сестру, — повторил маг, разжал пальцы, и принцесса кинулась в объятья шута.

Валечка одной рукой обнял её, а другой показал Смерти кулак:

— Тронешь — убью!

— Нет, — качнул головой маг. — Ты не можешь убить меня.

— Ещё как могу! — с пьяной бравадой заявил Валентин. — И повод у меня есть! Ты убил Тё...

— Молчать! — рявкнул Олефир. — Все за стол! Ешьте!

Солнечный Друг и Хранительница бегом бросились на свои места. Смерть тоже перенёсся за стол, положил в рот печенье и вопросительно посмотрел на хозяина.

— Чего тебе?

— Вы недовольны мной. Объясните, что делать, и тогда у Вас не будет причин для недовольства, хозяин.

— Поговорим после завтрака!

Смерть кивнул и продолжил есть...

Встав вместе с оранжевым ясным солнцем, Ричард прогулялся по казарме, осторожно выяснил местные порядки, познакомился с сослуживцами и капитаном гвардейцев. Артём же, хоть и проснулся одновременно с другом, вставать не пожелал, так и валялся всё утро в постели, проклиная судьбу.

Инмарец вернулся довольным и удивлённым:

— Тебе повезло, Тёма. Служба годарского гвардейца проста и приятна. Это тебе не Зара! Там бы ты точно пропал, а здесь гвардейцы несут почётный караул возле Олефира, а в остальное время занимаются своими делами. Потрясающе! Видимо, король Годара целиком и полностью полагается на магию. Его армия — дань традициям. Она небоеспособна. Ладно, это не наши проблемы. — Принц уселся на кровать рядом с временным магом и хлопнул его по плечу: — Не кисни, Тёма. Всё в порядке, тем более что Кир и Изот в Керонском замке на особом положении. Они напрямую подчиняются Олефиру. Так что, когда мы ему понадобимся, он позовёт нас. А в остальное время, мы предоставлены сами себе. — Он снова хлопнул Артёма по плечу: — Ситуация складывается идеально! У нас полно времени, чтобы научить тебя сражаться. Станешь настоящим гвардейцем! — хохотнул инмарец и взъерошил ёжик тёмных жёстких волос. — Вставай, лежебока! Мы отправляемся к морю!

Временной маг нехотя откинул одеяло:

— К морю, так к морю...

Друзья взяли на конюшне лошадей и, беспрепятственно покинув город, поскакали к побережью. Артём вдыхал свежий осенний воздух, смотрел на круглые бело-серые холмы, золотисто-красные в свете утреннего солнышка сосны, и вскоре на его лицо вернулась беспечная мальчишеская улыбка, увидев которую Ричард с добродушным ехидством подумал: "Фиг, ты у меня забалуешь! Не позволю превратить учёбу в балаган! Станешь солдатом, как миленький!"

Среди редкого леса замелькали иссиня-чёрные скалы, и, пришпорив коней, друзья выехали на побережье Зеркального пролива. Артём вопросительно посмотрел на инмарца, но тот отвернулся и пустил коня вдоль берега. Временной маг фыркнул и поехал следом, любуясь прозрачно-бирюзовой гладью и бредущими по ней скалами-великанами. Принц остановил коня на маленьком пляже, скрытом от любопытных глаз полукруглой иссиня-чёрной грядой и зарослями орешника, спешился и, язвительно глядя на умиротворённое лицо партнёра, потёр руки:

— Приехали! Слезай и бери в руки меч!

Артём лениво потянулся:

— Брось, Ричи. Зачем мне махать мечом? Ты же сам сказал, что служба годарских гвардейцев легка и приятна. Я уже чувствую это...

Ни слова не говоря, Ричард сдернул друга с лошади, поставил на песок и вручил меч.

— Чуешь, чем пахнет?

Инмарец приставил к носу мага свой здоровенный кулак.

— Ты что, бить меня собрался?

— Ещё как!

— Ну, если тебе так необходимо поиздеваться надо мной...

— Тёма!

Временной маг отпрыгнул, выставил перед собой меч и зло произнёс:

— Ну, давай, бей!

Ричард ухмыльнулся, сделал обманный выпад, и через секунду Артём лежал, уткнувшись лицом в песок. Инмарец поставил ногу ему на спину и наставительно сообщил:

— Может, служба годарского гвардейца легка и приятна, но твоя служба, Тёма, будет тяжёлой и трудной!

Он убрал ногу, и Артём, отплёвываясь и чертыхаясь, поднялся на ноги:

— Сволочь! Пользуешься моей беспомощностью!

— Ты мне ещё спасибо скажешь!

Артём подхватил с песка меч и, бестолково размахивая им, ринулся на инмарца.

— Сейчас я тебе покажу! — в бешенстве крикнул он и снова оказался на песке.

— Обязательно покажешь, Тёма, но явно не сегодня! — Ричард подтолкнул к Артёму меч: — Продолжим!..

Смерть стоял посреди кабинета, словно выставленный напоказ экспонат, и смотрел в глаза хозяину. То, что Олефир копается в его сознании, мага не волновало: владельцу положено осматривать своё оружие, а, значит, всё шло правильно и естественно. И Смерть был спокоен и расслаблен, в отличие от путешественника, которого потрясли изменения в сознании ученика. Раньше, когда Дима становился Смертью, в его сознании мерцало множество белых пятен, а сейчас, когда личность Димы исчезла, сознание полыхало холодным белым огнём, в котором, то там, то тут, вспыхивали крошечные голубые искры. "Глупый мальчик... Как же ты собираешься вернуться? Неужели ты не понимаешь, какому искушению подвергаешь меня? Я могу приказать Смерти собрать искры воедино, и мой строптивый Дима вернётся, а могу заставить уничтожить их, и я получу идеальную машину смерти. — Олефир поморщился: — Но такая преданность мне не нужна! Ты перестал быть собой! А мне нужен мой Дима!.. Но и помогать тебе я не буду! Выберешься сам!.. Интересно, сколько времени это займёт?" Маг оторвал взгляд от сознания Смерти и укоризненно произнёс:

— Ты задаёшь чересчур много вопросов.

— Мне нужна информация, чтобы безукоризненно исполнять Ваши приказы.

— И что тебя волнует больше всего?

— Зачем я здесь?

— Чтобы служить мне.

— Хорошо. Что я должен делать?

— Для начала определимся с твоим статусом. — Олефир сел за стол и подпёр голову рукой: — Я объявлю тебя своим официальным наследником, принцем Годара, и ты будешь называть меня "папа".

— Хорошо, папа, — равнодушно кивнул Смерть.

— Теперь главное: ты должен выполнять приказы, не задавая вопросов и не раздумывая.

— Если я перестану думать, я не смогу действовать правильно.

— Значит, я буду отдавать такие приказы, что думать тебе не придётся!

— Я понял, папа.

— У тебя есть ещё вопросы?

— Вы запретили задавать вопросы, папа.

— Молодец. Вижу, ты действительно всё понял. Иди, навести сестру, — скучным голосом приказал Олефир. — Поиграйте. У вас здорово получается.

Смерть поклонился и перенёсся в покои Стаси. Хранительница тут же вскочила с пола, отбросив в сторону цветные карандаши и альбомный листок, и кинулась к брату:

— Привет! Ты пришёл поиграть?

Маг оглядел большую кровать под балдахином, украшенным бантиками и смешными зверушками, разбросанные на ковре игрушки, вазочки с конфетами. Его взгляд остановился на качающейся посреди комнаты деревянной лошадке.

— Комната молодой женщины должна выглядеть иначе.

— Ну, почему ты вечно всем недоволен?

— Здесь всё не так, как надо.

— А мне нравится!

— Ты взрослая женщина...

— А мама сказала, что я ещё ребёнок и должна играть, ни о чём не думая.

— Если ты перестанешь думать, ты не сможешь поступать правильно.

— О чём мне думать? Мне и так хорошо! Давай лучше играть!

— Я готов. Приказывай.

От удивления брови Хранительницы поползли вверх:

— Не хочу приказывать! Хочу играть!

— Игра — это приказ.

— Ты противный! Ты играешь по приказу! — капризно топнула ножкой принцесса. — А что ты сам любишь делать?

— Я делаю то, что мне приказывают.

— Тебе должно нравиться, то, что ты делаешь! Давай поиграем, как хочешь ты!

— Хорошо.

Смерть медленно повернул голову, и под его пристальным взглядом комната начала терять вызывающе-яркие краски, преображаясь в изысканно-строгий будуар. Стася, открыв рот, следила за творящимся на её глазах волшебством. Закончив с интерьером, маг посмотрел на сестру, и на ней появилось бледно-зелёное платье из тончайшего муслина с подхватом под грудью. В распущенных рыжих волосах засверкал серебряный обруч с изумрудом, а точёную шею украсило изумрудное колье тончайшей гномьей работы. Стася провела ладонью по струящейся материи, подбежала к зеркалу и счастливо взвизгнула:

— Здорово! Я похожа на маму! Я такая же красивая, как она!

— Теперь ты выглядишь правильно, как положено взрослой принцессе, — холодно произнёс Смерть, сел на диван, и в его руках появилась книга. — Мы будем читать. Это подобающее занятие для принцесс.

Стася послушно кивнула, устроилась рядом с ним и сложила руки на коленях. Смерть монотонно читал душещипательный роман о любви лирийской придворной дамы к бедному инмарскому воину, и принцесса заворожено внимала его бесцветному голосу. Но вскоре глаза её стали слипаться, а голова клониться к плечу. Бороться со сном не хотелось, и Хранительница свернулась калачиком, положила ладонь под щёку и, пробормотав: "Ты читай, братик, читай", уснула.

Смерть отложил книгу, аккуратно перенёс принцессу на кровать, укрыл одеялом и отправился в свою комнату. Он сел перед зеркалом, уставился на своё отражение и приказал:

— Искры.

В глубине белоснежных зрачков зажглись крохотные голубые точки. Смерть сосредоточился было на них, но тут в комнату ворвалась разъярённая королева. Подскочив к воспитаннику, Алинор глухо рыкнула и залепила ему пощёчину:

— Безмозглая тварь! Что ты сделал с моей дочерью?

— Я поступил согласно приказу. Хозяин хотел, чтобы я вылечил её, и я начал лечение, как только Хранительница перестала сопротивляться, — бесцветным голосом произнёс Смерть.

— Идиот! — завопила Алинор и снова ударила его по лицу: — Она должна оставаться ребёнком! Не смей вмешиваться, щенок!

— Я не могу выполнять два, взаимоисключающих друг друга приказа, — спокойно сказал маг. — И согласно приоритету буду выполнять приказ короля.

— Оставь его, любовь моя!

Алинор резко обернулась и с обидой взглянула на мужа:

— Ты отдал её мне, Фира, и только я должна решать, как ей выглядеть!

— Пойдём, дорогая, я всё тебе объясню.

Олефир обнял жену, и они исчезли, а Смерть повернулся к зеркалу и вновь уставился на своё отражение.

— Искры, — произнёс он, и голубые точки послушно засияли в белых зрачках. Маг сосредоточился на них, изгнав из сознания все мысли, поскольку хозяин запретил ему думать, и скоро перед глазами поплыли мутные расплывчатые картины, словно он впустил в своё сознание чужой разум. Силуэты людей, незнакомые пейзажи, здания. В голове Смерти зазвучали глухие далёкие голоса, но он не смог ни понять, ни узнать их. И вдруг сердце сжалось от боли. Но это была не физическая боль!

— Хватит!

Смерть повернулся к зеркалу спиной. "Что это было? — растерянно подумал он, и в старательно очищенный разум хлынули мысли. — Почему хозяин молчит о синих точках? Моё сознание распахнуто для него, и он видит всё, что со мной происходит. Он видит, что со мной что-то не так, и молчит. Почему?.. Чего он добивается? Почему он прямо не скажет мне об этом? Он запретил мне задавать вопросы. А я не могу искать ответы, не задавая вопросов. Он запретил мне думать. А я уже думаю. Почему он не останавливает меня? Я же нарушаю его приказ".

Смерть опустил голову и стал разглядывать свои руки: с ними тоже было что-то не так...

После завтрака, прихватив бутылку вина, Валечка отправился бродить по замку. Вчера он ухитрился перезнакомиться с огромным количеством придворных и слуг, и почти с каждым пропустил по рюмочке. Сегодня он планировал продолжить "общение" с народом, но стычка со Смертью выбила его из колеи. Валечке хотелось взять Диму за шкирку, потрясти его и прокричать в ухо: "Проснись, идиот! Тебя уже заставили убить Тёму и Ричарда! Что дальше? Так и будешь служишь их убийце?!" Но Олефир ясно дал понять, что не потерпит его разговоров со Смертью. А Валечка не хотел умирать. Он верил, что Дима очнётся и всё исправит. "Хотя вряд ли он воскресит Тёму и Ричи... Хотя... — Землянин вспомнил историю Лазаря, хлебнул вина и задумчиво почесал затылок. — Не знаю, на что способен этот странный субъект... А было бы здорово..." Солнечный Друг представил себе улыбающегося Артёма, серьёзного Ричарда, и боль утраты ножом полоснула по сердцу. Землянин снова глотнул вина и вывалился во двор. С ненавистью взглянув на мрачные стены замка, он аккуратно закупорил бутылку и отправился на конюшню. Валя решил рискнуть и пропустить обед: ему было больно смотреть в холодные глаза Смерти и наблюдать, как резвится девочка Стася. "Мне необходим тайм-аут, прежде чем я снова появлюсь перед светлыми очами Олефира! Если уж я не могу уйти совсем, хотя бы проедусь по окрестностям. Не убьют же меня за это, в самом деле! Я же не бегу!"

Договориться с конюхом стало делом нескольких минут. Работяга получил початую бутылку вина из личных запасов короля, а шут — спокойную гнедую кобылу по кличке Муха. Взобравшись в седло, Валя приветливо помахал караульным гвардейцам, выехал за ворота замка и отпустил поводья, предоставив лошади самой выбирать путь. Муха чинно прошла по мощёным улицам Керона, вышла за городские ворота, свернула с дороги и по еле видной тропинке направилась в лес. Валечка меланхолично смотрел по сторонам. Керон напомнил ему старый Вильнюс, а его окрестности — северную Европу: разлапистые сосны, круглые холмы, поросшие бело-серым пушистым мхом и низкорослым кустарником. Копыта лошади мягко ступали по жесткой густой траве, подёрнутой осенней желтизной, и полупьяный землянин начал клевать носом...

Разбудило его тихое ржание. Валя потёр глаза и с удивлением огляделся: Муха привезла его на побережье Зеркального пролива. Солнечный Друг обвёл глазами глубокую бухту с высокими крутыми берегами, острые иссиня-чёрные рифы, выступающие из зеленовато-голубой воды, и с наслаждением вдохнул бодрящий аромат моря.

— Сон алкоголика крепок, но краток! — ухмыльнулся он и вдруг услышал далёкий прерывистый звон.

Валечка задумчиво потёр нос, легонько дёрнул поводья и направил лошадь на любопытный, нехарактерный для лесной глуши звук. Петляя между утёсами, он почти вплотную подъехал к месту, откуда раздавался лязг мечей и мужские голоса, спешился и осторожно выглянул из-за скалы. Глазам предстала весьма занятная картина: на маленьком песчаном пляже сражались двое королевских гвардейцев, причём один из них явно превосходил в мастерстве другого. Более опытный товарищ то и дело останавливал поединок и что-то объяснял своему противнику, а тот виновато кивал, чесал затылок и с ненавистью косился на свой меч. "Как в королевскую гвардию попал недоучка? — озадаченно подумал Валечка и вгляделся в лица гвардейцев. — Да это же Кир и Изот!.."

Солнечный Друг вскочил на лошадь, выехал из-за скалы и широко улыбнулся:

— Добрый день, господа!

"Гвардейцы" тотчас опустили мечи и насторожено уставились на землянина.

— Привет. Как получилось, что любимый шут короля оказался столь далеко от замка? — настороженно усмехнулся Ричард. Он был чертовски рад видеть друга, но как вести себя с ним не знал.

— Да вот, решил получше узнать страну, в которую занесла меня судьба, — беззаботно ответил Валентин и в свою очередь спросил: — А что здесь делают лучшие гвардейцы Олефира? Неужели во всём замке не нашлось места, где можно помахать мечами?

— Нам нравится морской воздух.

Солнечный Друг хмыкнул, состроил удивлённое лицо и кивком указал на "Изота":

— Твой товарищ не владеет мечом. Интересно, зачем король держит его на службе?

"Этот пропойца выдаст нас! Всему замку по пьяни разболтает!" — мысленно выругался Ричард и посмотрел на Артёма, который, понурив голову, нервно возил мечом по песку. Почувствовав, что временной маг вот-вот сорвётся и впадёт в истерику, принц напустился на Валентина:

— А ну вали отсюда, шут! Твоё дело веселить короля, а не шпионить за его верными слугами!

Землянин не ожидал такого ответа. Лицо его вытянулось, а глаза мстительно сузились:

— Верные слуги, значит? Конечно! Вернее не бывает!.. А что касается владения мечом, так оно вам без надобности! Когда пинаешь ногами беспомощного человека, меч только мешает!

— Замолчи! — взорвался Артём. — Ты ничего не знаешь!

Он выронил меч, плюхнулся на песок и, закрыв лицо руками, разрыдался. Валентин виновато поморщился, спрыгнул с коня и сел рядом с другом:

— Прости, пожалуйста. Я сам весь на нервах. Мои друзья погибли. Моя бывшая жена сошла с ума, а единственный человек, который может вытащить нас из этого дерьма, ухитрился наложить на себя какое-то сложное заклятие... Я не знаю, как помочь ему. Я не маг и не воин. Я просто пытаюсь выжить... Как и ты, Тёма.

— Ты погубишь нас! — Временной маг в ужасе вскочил. — Нас-то Дима прикрыл, а ты... ты... Олефир прочтёт твои мысли и нам конец!

Ричард обнял Артёма и прижал к себе. Уткнувшись в его широкую грудь, временной маг плакал, как ребёнок, а инмарец успокаивающе гладил его по голове и исподлобья рассматривал землянина. Он был согласен с Артёмом: Валя представлял для них смертельную опасность. Принц с горечью посмотрел на свой меч, и, проследив за его взглядом, Валентин осуждающе покачал головой:

— Не стоит, Ричи. Меня никто не воспринимает всерьёз. Олефиру в голову не придёт читать мои мысли. Он, как и ты, считает меня балаболом и пьяницей. — Солнечный Друг кисло улыбнулся. — Я уже пил с половиной замка: и со слугами, и с придворными, и с гвардейцами. Фира ничего не заподозрит, если на почве пьянства я сойдусь и с вами. Кстати, кто из вас кто, друзья мои?

— Я — Кир, — сухо ответил Ричард. — Он — Изот.

— Да уж... Изот. Ну и имечко тебе досталось, Тёма.

Артём вытер слёзы, сел на песок и недоверчиво взглянул на Солнечного Друга:

— Ты уверен, что мы можем вернуться в замок?

— Да, Изот. Ты можешь спокойно нести свою службу. Рад был познакомиться с тобой, — улыбнулся ему землянин.

— А ты не прост, Валентин, — покачал головой принц. — Мы совсем не знаем тебя. Кто ты?

— Я шут короля Олефира!

Солнечный Друг скорчил забавную рожу и лукаво посмотрел на инмарца.

— Почту за честь дружить с тобой, шут, — слегка поклонился Ричард, а Валечка встал, отряхнулся и торжественно объявил:

— Господа! Приглашаю вас после ужина разделить со мной чашу годарского вина! А теперь прошу извинить: король ждёт меня к обеду!

Он витиевато взмахнул рукой, вскочил на Муху и, не оглядываясь, поскакал в Керон.

— Интересно, где наш пьянчужка научился так хорошо ездить верхом? — глядя ему вслед, задумчиво пробормотал Ричард и вздохнул: — Вставай. Тёма, времени не так много, пора продолжить урок...

Хранительница с нетерпением ждала обеда. Роман о любви инмарского воина и лирийской дамы, что читал ей Смерть, заставил Стасю почувствовать себя юной девушкой, и теперь она грезила о чистой, высокой любви. Обнаружив в оставленной братом книге портрет возлюбленной инмарского воина, Станислава тот час вызвала парикмахера, сунула под нос гравюру и потребовала соорудить ей точно такую же причёску. Парикмахер и горничные два часа возились с густыми рыжими волосами, и всё это время принцесса капризничала и ругалась. Теперь же, когда волосы были уложены и украшены серебряной стефаной, усыпанной мелкими изумрудами, Стася с абсолютно прямой спиной сидела на бархатном пуфике перед зеркалом и придирчиво рассматривала своё отражение. Бледно-зелёное платье, сотворённое Смертью, выглядело идеально, а вот причёска, сделанная парикмахером королевы, заставляла нервничать. "Так ли она хороша, как платье?" — рассуждала Стася, тщательно сравнивая рыжую волосяную башню с чёрной башней лирийской дамы. Наконец, она признала сходство полным и самодовольно произнесла:

— Ну, всё! Теперь Дима обязательно влюбится в меня! Как тот инмарский воин!

Хранительница осторожно поднялась и, стараясь не шевелить головой, поплыла в трапезный зал. Она шла по коридорам и галереям Керонского замка, с удовлетворением посматривая на вытянутые лица придворных и слуг. "Точно влюбится!" Мысленно потирая руки, принцесса царственно вплыла в трапезный зал и остановилась в двух шагах от стола, позволяя брату оценить свой безупречный облик. Но Смерть лишь скользнул равнодушным взглядом по лицу сестры и вновь уставился в тарелку.

Стася растерялась — возлюбленный не оценил её красоты. Изумрудные глаза наполнились слезами, и, предупреждая надвигающуюся истерику, Валечка выскочил из-за стола.

— Вы ослепительны, Маргарет! — восторженно воскликнул он и галантно подал принцессе руку.

— Благодарю тебя, шут, — жеманно улыбнулась Стася, бросила обиженный взгляд на брата и вложила пальцы в ладонь шута.

Солнечный Друг подвёл Хранительницу к столу, усадил рядом с собой и стал демонстративно флиртовать с ней. Станислава с милой улыбкой принимала ухаживания, искоса поглядывая на брата: теперь она жаждала вызвать у него ревность. Олефир улыбался во весь рот, наблюдая за тщетными стараниями обольстить Смерть, а Алинор снисходительно смотрела на дочь, радуясь, что эта безумная любовь обращена не на её мужа.

Но брат по-прежнему оставался равнодушным, и Стася не выдержала: она аккуратно расправила платье, грациозно повела плечами и кокетливо взглянула на Диму. Однако тот не заметил её ужимок. Он ел, тщательно пережёвывая пищу. Хранительница обиженно поджала губы, и на её глазах вновь заблестели слёзы.

Олефир нахмурился, и, оттягивая внимание на себя, Валечка сейчас же поднял бокал:

— Выпьем за величайшего из королей Годара, за лучшего мага Лайфгарма и прочее, прочее, прочее! — Он выпил вино, опустился на стул и громко обратился к принцессе: — Ну вот, формальности улажены, и мы можем болтать дальше. Кстати, меня зовут Валентин. Тебе нравится моё имя?

— Нет, — капризно ответила Станислава и во весь голос заявила: — Мне нравится имя Дмитрий!

— Это для меня не новость. Ему тоже нравится имя Стася.

— В самом деле? — оживилась принцесса, и слёзы на её глазах высохли.

— Да, — важно кивнул Солнечный Друг и зычным таинственным шепотом добавил: — Только он усердно скрывает это.

Просияв от счастья, Стася вцепилась в руку Смерти:

— Это правда, Дима?

Маг перестал жевать, оторвал глаза от тарелки, бесстрастно посмотрел на Хранительницу и перевёл взгляд на Олефира.

"Скажи, что ты в восторге от её имени".

— Я в восторге от твоего имени, — послушно повторил Смерть.

От радости принцесса едва не свалилась со стула. Она решила, что старания всё-таки достигли цели, и Дима влюблён в неё без памяти. Безумную женщину ничуть не смутил безразличный взгляд возлюбленного и, закрепляя свой успех, она проворковала:

— А моя причёска тебе нравится?

— Такие причёски были в моде у лирийских дам двести лет назад, — безразлично сообщил Смерть и продолжил трапезу.

Стася охнула, прижала ладони к щекам, словно брат залепил ей пощёчину, и разревелась. Валечка тяжело вздохнул и ласково погладил её по плечу:

— Не печальтесь, Маргарет. Рано или поздно Дима поймёт, что Вы самая красивая принцесса на свете!

— Правда? — всхлипнула Хранительница и утёрла слёзы.

— Я никогда не вру! — приложив руку к груди, ответил Солнечный Друг. — Особенно Вам, моя принцесса.

— Ты добрый, шут. Хочешь, я буду дружить с тобой? Ты будешь читать мне книжки, как Дима!

— Без проблем! Когда начнём?

— Завтра утром.

— Как прикажете, моя принцесса.

— Утром не получится, — вмешался Олефир. — Вы все будете заняты на церемонии, так что чтение придётся отложить до вечера.

— Вечером, так вечером, — покладисто согласился землянин. — Мне без разницы! Я готов развлекать честной народ в любое время дня и ночи!

— Молодец, шут! Я не ошибся. Ты хорошее приобретение.

Не выпуская из рук бокала, Валечка мигом вскочил на стул и дурным голосом заголосил:

— Боже, царя храни! Многая лета, многая лета!..

А Олефир смотрел на него и благосклонно улыбался...

Глава 22.

Пробуждение.

Керонцы, в отличие от своего кровожадного правителя, оказались добрыми, отзывчивыми и сердобольными людьми. А самое главное — щедрыми. Проникнувшись к приветливому рыжеволосому иномирцу, который "волей судеб оказался в другом мире, вдали от любимой мамочки", они негласно взяли над ним шефство. И уже к вечеру комната землянина обрела домашний уют: горничная Кларисса повесила новые шторы, приятного нежно-зелёного цвета; фрейлина Анжелика подарила десяток разноцветных подушек, которые причудливой горкой легли на плюшевое светло-коричневое покрывало, спонсированное её подругой Агафьей. Пожилой камердинер королевы Степан вручил Валентину два магических канделябра с вечными свечами, а прачка Стефана одарила душистым мылом, полотенцами, расшитыми фиалками и ромашками, и ещё кучей разных мелочей: расчёсками, фарфоровой статуэткой Источника, заварочным чайником в форме гриба и многим другим.

Когда же шут заявился на кухню и, скромно потупившись, сообщил, что у него намечается небольшая вечеринка, повар-лириец Евсей тут же собрал большую корзину еды: мясной пирог, копчёная рыба, парочка жаренных птичьих тушек и толстый круг телячьей колбасы. А виночерпий Игнат, сверкая крупными широкими зубами, вручил десять пузатых бутылок креплёного вина и флягу приготовленного лично им самогона из сосновых шишек.

Самогон Валя припрятал, а еду и вино расставил на столе: в центре красовалась батарея тёмных бутылок, а вокруг, на красивых ребристых тарелках с синими ободками, расположилась закуска. Получилось неплохо и, усевшись на стул, землянин стал ждать друзей.

Ровно в десять вечера Артём и Ричард вошли в комнату шута, неся подмышками увесистые бурдюки. При виде накрытого стола с обилием выпивки "гвардейцы" замерли, посмотрели на бурдюки, потом на землянина и расхохотались.

— Знаешь, Валя, мы столько не осилим! — весело сообщил Ричард. — Здесь на всю нашу роту хватит!

— В следующий раз допьём. Какие наши годы! Садитесь, ребята, выпьем по-человечески! Официальные обеды, это совсем не то.

— А что с ними не так? — усаживаясь за стол, поинтересовался Артём.

— Какой же ты бестолковый, Изот. Там, я на работе, а здесь — отдыхаю! — Солнечный Друг показал магу язык и подмигнул инмарцу. — Давайте же выпьем за нашу случайную встречу!

Друзья сдвинули чаши, расплёскивая вино. Ричард и Валечка осушили их до дна, а Артём, едва пригубив, поставил чашу на стол, и потянулся к мясному пирогу.

— А ты хорошо устроился, шут, — оглядев просторную комнату, лукаво заметил инмарец.

— Да. С вашими клетушками в казармах, не сравнить!

— Повезло некоторым, — проворчал временной маг, вспомнив о своей жёсткой койке, и Валечка ехидно предложил:

— Хочешь, составлю тебе протекцию, Изот? Будем смешить Олефира вместе.

— Нет, спасибо, я лучше на посту постою, там безопаснее.

— Как хочешь, а то смотри, обращайся в случае чего. Я в замке второй человек, после короля. Вы бы видели, как стелятся передо мной слуги, да и придворные тоже, — весело сказал Солнечный Друг и наполнил чаши: — Выпьем за меня — серого кардинала королевства Годар!

Гости и хозяин выпили и вновь наполнили чаши.

— Закусывай, Изот, закусывай. Я тебя таскать по замку не собираюсь.

Ричард погрозил ему пальцем, и Артём вонзил зубы в ароматную сдобу, пропитанную мясным соком.

— А ты оставь напарника здесь, — хихикнул шут. — У меня большой опыт борьбы с похмельем.

— Нам утром на службу. Не стоит забывать о своих обязанностях и долге перед королём Годара.

— Ну, это само собой! — Валечка встал и торжественно произнёс: — Мы все помним о священном долге перед королём Годара! За короля!

Артём и Ричард поднялись, и друзья не чокаясь выпили вино. Чаши едва опустели, когда дверь неожиданно приоткрылась, и в комнату заглянула Хранительница.

— Как у вас весело, — прощебетала она. — Можно я посижу тут? А то мне очень-очень скучно. Все меня взяли и бросили. Папа с мамой занялись государственными делами и забрали Диму, а я так хотела, чтобы он почитал мне. Это подобающее занятие для принцесс!

Валя напустил на себя важный вид и широким жестом обвёл комнату:

— Проходите, Маргарет. Гвардейцы, конечно, не самая лучшая компания для высокородной особы, но они замечательные друзья!

Ричард и Артём поклонились. Стася доброжелательно кивнула им, впорхнула в комнату и села за стол, а землянин вытащил из буфета бокал и наполнил его вином.

— За принцессу Инмара и Годара! Прекраснейшую из принцесс!

Стася покраснела, польщённая словами шута, и пригубила вино.

— Очень вкусно! — радостно сказала она и обратила взор на гвардейцев: — Что вы стоите? Садитесь.

Не сводя глаз с безумной Хранительницы, Ричард и Артём послушно опустились на стулья.

— Давайте знакомиться. Я — принцесса Маргарет.

— Кир, — поклонился Ричард.

— Изот, — едва слышно прошептал Артём.

Стася смущённо разглядывала высоких и статных гвардейцев, которые казались ей сказочными рыцарями — сильными и благородными. Они, как никто, подходили на роль возлюбленных придворной лирийской дамы, и Хранительница томно вздохнула.

— Я тоже от них без ума, Марго, — со сверх серьёзным видом заявил шут. — Кир и Изот отличные ребята. Они добрые и они мои друзья.

— И я хочу иметь друзей. У меня было много игрушек, я дружила с ними, но Дима сказал, что принцесса должна жить иначе. Он уничтожил мои игрушки, а сам ушёл.

На глазах Хранительницы заблестели слёзы, и, взглянув в её милое, по-детски наивное лицо, Ричард вздохнул:

— Хочешь, мы будем твоими друзьями?

— Хочу, если папа и Дима мне разрешат.

— Тогда вряд ли мы станем друзьями, — развёл руками инмарец. — Не думаю, что король позволит принцессе дружить с солдатами.

— Разве это плохо?

— Спроси у папы. Он объяснит тебе.

— А... — начала было Стася, но Солнечный Друг перебил её:

— Не бери в голову, принцесса. Лучше выпьем!

Он лихо налил вина, и друзья сдвинули чаши.

— И всё-таки я не понимаю! Вы такие замечательные, добрые. Я вижу.

Ричард и Артём замерли, испугавшись, что безумная женщина разоблачит их, а та продолжала весело щебетать:

— Как здорово, что я познакомилась с вами! Вы не такие зануды, как фрейлины, которые меня сторожат. Еле-еле удрала от них. Наверное, сейчас они бродят по замку в поисках своей принцессы. Ну и пусть бродят! — Стася захлопала в ладоши. — Вы нравитесь мне! И, знаете что, я познакомлю вас с моим братом! Дима!

Друзья и глазом не успели моргнуть, а возле стола уже стоял Смерть.

— Я здесь, сестра.

— Дима! — Стася вскочила и схватила его за руку: — Ты сбежал от папы?

— Ты позвала, и я пришёл.

— Я хочу познакомить тебя с моими новыми друзьями. Это Кир, — ткнула она пальцем в Ричарда. — А это — Изот, — указала она на Артёма.

— Я запомню.

— Садись за стол, Дима, выпей с нами!

Смерть сел рядом с сестрой, и в его руках появился бокал с вином.

— Хорошо иметь дело с магом! — нервно хихикнул шут и, заглушая нарастающую тревогу, воскликнул: — Выпьем за встречу, друзья!

Не переставая смотреть в белые глаза Смерти, Артём и Ричард машинально поднесли чаши к губам, сделали по глотку вина и переглянулись. По их спинам тёк холодный пот, "гвардейцы" понимали: приятельская пирушка с шутом может стать последней в их жизни. Временного мага захлестнуло отчаяние, рука его дрогнула, и вино выплеснулось на белоснежную скатерть. Смерть посмотрел на неуклюжего гвардейца, и под сияющим белым взглядом Артём сжался в комок: "Вот и всё, сейчас он меня убьёт!"

— Я не собираюсь убивать тебя, Изот, — бесстрастно произнёс маг и вопросительно посмотрел на сестру.

— Изот и Кир сказали, что я не могу дружить с ними. Почему? Они же хорошие!

— Ты можешь делать всё, что пожелаешь, принцесса. — Смерть безучастно пожал плечами. — Они не опасны для тебя.

— Значит, я могу дружить с ними?! Здорово! А ты? Ты будешь дружить с ними?

Смерть представил регулярные встречи с Изотом и Киром в неформальной обстановке и попытался понять, нужно ли ему это. Бессмысленная болтовня и неумеренное потребление алкоголя с целью убить время представлялись ему несусветной глупостью. "Зачем люди занимаются этим?" — подумал маг и вдруг осознал, что не совсем понимает значение слова "дружить". И, не иже сомневаясь, обратился за разъяснениями к хозяину. Он не получил ответа мысленно — Олефир явился лично.

Ричард и Артём склонили головы в почтительном поклоне, а шут недовольно скривился.

— Что здесь происходит? — хмуро спросил король Годара, глядя в глаза Смерти.

— Принцесса хочет, чтобы я дружил с этими гвардейцами, папа.

— Не сердись, папочка! Я познакомилась с Киром и Изотом. Они замечательные! Можно, я буду дружить с ними? Дима не против, а ты?

Олефир обвёл глазами напряжённые лица шута и гвардейцев и неожиданно расхохотался.

— Ну, раз Дима разрешил! Конечно, дружи, дитя моё. Они и впрямь замечательные!

— Это честь для нас, — почтительно произнёс инмарский принц, толкнул испуганного Артёма в бок, и тот закивал, как китайский болванчик.

Олефир расхохотался пуще прежнего. Отсмеявшись, он уселся во главе стола, сотворил золотую чашу и протянул её Валечке:

— Налей своему королю, шут!

— С превеликим удовольствием, сир! — воскликнул Солнечный Друг, хватая бутылку. — Если бы я знал, что Вы почтите присутствием нашу скромную пирушку, я бы договорился с виночерпием, и он прислал бы лучшего вина из наших погребов!

— Вижу, ты уже освоился в нашем замке! — добродушно хмыкнул Олефир и провозгласил тост: — За вашего радушного хозяина!

А когда чаши опустели, король откинулся на спинку стула и требовательно взглянул на Смерть:

— Что пошло не так?

— Дружба. Я не совсем понимаю, зачем она нужна.

— Вот как? — Олефир лукаво посмотрел на шута: — А поведай-ка нам, Солнечный Дружок, что такое дружба.

Покосившись на Смерть, землянин задумчиво поскрёб щёку:

— Так сразу и не ответишь, мой король. Это ведь целая философия. Но если сказать кратко, дружба — это взаимопонимание равных, в её основе лежит бескорыстная любовь, уважение и доверие. Друзей защищают, даже ценой собственной жизни! Вот ты, Дима...

— Достаточно, философ! — оборвал его Олефир, а Смерть мёртвым голосом сообщил:

— Я запомню.

— Тебе это не понадобится! Ты — оружие! А оружие не может дружить, тем более со своими потенциальными жертвами! Твоей жертвой может стать любой, кроме меня! Ибо я — твой хозяин, Смерть!

— Я понял, хозяин.

— Но папочка... — заканючила Стася. — Сделай для них исключение! Пусть Дима дружит с Киром и Изотом! Пожалуйста, разреши ему!

— Нет! Дима не только Смерть, но и наследник престола, ему не пристало якшаться с гвардейцами!

— Всё равно я не понимаю, папочка! В чём разница между нами? Я — принцесса, он — принц. Почему мне можно дружить с ними, а ему — нет?

Ричард и Артём уткнулись в чаши, боясь шевельнуться: они стали нежелательными свидетелями ссоры в королевском семействе, и их жизни висели на волоске. Валечка облизнул сухие губы, собираясь что-то сказать, но не успел — Олефир залепил Хранительнице пощёчину:

— Заткнись!

Стася прижала руку к пылающей щеке, и внезапно взгляд изумрудных глаз стал осмысленным. Принцесса затравленно посмотрела на Олефира, на гвардейцев и задрожала, как в лихорадке.

— Не надо! Пожалуйста, не надо! — прошептала она, вскочила и попятилась к двери.

Смерть хладнокровно взглянул на сестру, потом на гвардейцев и остановил белые глаза на лице хозяина. Олефир поморщился.

— Как некстати тебя прорвало, маленькая шлюшка! — буркнул он себе под нос и приказал: — Верни ей безумие, Дима, и что б разговоров о дружбе больше не возникало!

Смерть встал, подошёл к принцессе, резко повернул её к себе и заглянул в глаза.

— Дима... — заворожено протянула Станислава и, чувствуя, как возвращается спасительное забытьё, благодарно улыбнулась: — Я люблю тебя, Дима. Ты всё, что у меня есть...

Маг отпустил сестру и спокойно вернулся за стол, а принцесса зевнула, потянулась и удивлённо спросила:

— Что случилось? Почему вы такие мрачные?

— Всё в порядке, дочка, — улыбнулся Олефир. — Пойдём. — Он встал и взял Стасю за руку. — Принцу и принцессе не престало водить дружбу с солдатами. Запомните это, дети. — Маг посмотрел на гвардейцев: — Продолжайте пировать! Ничего особенного не случилось. Вы ведь хорошо знакомы с моими детками и знаете, как часто приходится их наказывать. Вы умелые палачи, за что и ценю.

Олефир лукаво подмигнул шуту и пропал, забрав с собой Стасю и Диму, а Ричард и Артём потерянно уставились друг на друга: прямолинейная похвала высшего мага заставила их, наконец, признаться себе, что за особое положение занимают Кир и Изот в замке.

— Я не смогу снова... — прошептал временной маг.

— Сможешь! — твёрдо сказал принц и посмотрел на Солнечного Друга: — И ты сможешь, если придётся!

Валечка мотнул головой, наполнил чаши, и друзья молча выпили.

По приказу хозяина Смерть отправил принцессу в её покои и перенёсся к себе. Несколько минут он бездумно стоял посреди спальни, а потом посмотрел на Олефира: маг входил в спальню жены, намереваясь остаться там до утра. "Я опять предоставлен самому себе. Это неправильно!" Смерть опустился на стул и посмотрел на голубые искры, мгновенно вспыхнувшие в белых зрачках. Мерцающие точки магнитом притягивали мага, если б не служба, он смотрел бы на них постоянно. "Со мной что-то не так". Смерть решительно прогнал эту мысль и продолжил созерцать голубые искры, словно со стороны наблюдая, как они становятся ярче и разрастаются...

— Кто ты? — прошептал Смерть, забыв о том, что ему запрещено задавать вопросы.

"Я это ты", — услышал он знакомый голос и отшатнулся от зеркала.

Глаза вновь заполонил холодный белый свет, но слабое ощущение чужого присутствия осталось. "Со мной что-то не так, — снова подумал Смерть. На этот раз он не стал прогонять эту мысль. — Нужно понять, что не так, иначе я перестану быть совершенным оружием. Я должен устранить дефект. — Маг вновь приблизил лицо к зеркалу, позволил голубым точкам появиться, но не дал им разрастись. — Почему хозяин не бьёт тревогу? Почему он делает вид, что ничего не происходит? Нужно лечить меня, а не сумасшедшую женщину, которая не хочет выздоравливать! Целесообразнее убить её и избавить от страданий! И эти разговоры о дружбе... Зачем мне знать, что такое дружба, если я не должен дружить? Хозяин нелогичен. Он неправильно распоряжается своим оружием..." Внезапно Смерть почувствовал, что в Лайфгарме что-то происходит. Он прогнал голубые точки и обратил холодный взор на дом Фёдора в Вирэли — там собрались высшие маги.

— Рад, что вы откликнулись на приглашение, — важно произнёс экспериментатор, когда маги расселись за круглым столом. — Нам следует обсудить создавшееся положение. Лайфгарм в опасности. Олефир может в любую минуту натравить на нас своего пса!..

За спиной Смерти появился Олефир.

— Вот прохвосты! Не спится им! — с чувством произнёс он и весело приказал: — Буди Хранительницу, сынок! Что за Совет без хозяина мира!..

— Ты сам виноват в том, что произошло, Фёдя! — сердито воскликнул Корней. — Ты твердил, что ситуация под контролем, а в результате мы лишились временного мага! Теперь Совету нечего противопоставить отродью Олефира! Кто остановит Смерть?!

— Ещё рано говорить о ликвидации Смерти! Он нужен нам! — упрямо возразил экспериментатор.

— Зачем? Почему ты не убил его, когда вернулся в Лайфгарм? Почему ты позволил Витусу вылечить его в Белолесье? — Корней перевёл взгляд на провидицу и ехидно скривился: — А ты что молчала? Ты своими руками убила сына!

Марфа закусила губу и опустила голову.

— Смерть должен избавить Лайфгарм от Олефира! — невозмутимо заявил Фёдор.

— Опять?! — всплеснул руками Михаил. — Твой план провалился. Придумай что-нибудь новенькое! А лучше, сам убей обоих!

— Правильно! — поддержал миротворца Корней. — Было ошибкой возвращать Олефиру его ублюдка! Он был в наших руках! Зачем мы отпустили его?! Надо было раздавить эту гадину!

— Успеется. Сначала посмотрим на новый облик керонского выродка, — усмехнулся Фёдор. — А вот, кстати, и он!

Экспериментатор взмахнул рукой, и, словно по его желанию, в комнате появился Олефир в сопровождении Смерти и глупо улыбающейся Хранительницы.

— Всё, как обычно, — фыркнул он и сотворил себе кресло. — Какие вы невоспитанные, господа!

— Убийца! — закричала Марфа, и на ученика Олефира хлынул огненный дождь.

Но огонь не причинил ему вреда: горящие струи красно-оранжевыми нитями обвили стройную фигуру, а маг спокойно стоял в центре костра и бесстрастно взирал на перекошенное ненавистью лицо провидицы.

— Красиво, — восторженно сказала Стася, любуясь огненной мантией брата.

— Всё равно я убью тебя!

Марфа, рванулась к Смерти, но Фёдор и Арсений схватили её под руки и усадили на стул.

— Это самоубийство! — настойчиво произнёс наблюдатель. — Я не хочу потерять тебя, родная! Прошу, успокойся!

Провидица с ненавистью посмотрела на Смерть и, закрыв лицо руками, беззвучно заплакала.

— Почему она ненавидит тебя, Дима? — простодушно спросила Стася.

Брат не ответил, а Олефир хитро прищурился и жестом заправского фокусника вытащил из-под плаща большую книгу.

— Ап! А что у меня есть?

— Книжка! — захлопала в ладоши принцесса. — Дима почитает мне?

— Нет, дитя моё, Дима занят. Посмотри пока картинки.

Стася схватила книжку, уселась на пол возле кресла "отца" и стала с интересом листать страницы.

— Ты моя умница. — Олефир погладил принцессу по волосам и насмешливо взглянул на экспериментатора: — Ты рад видеть дочь, Федя?

— Я рад видеть всех вас, Фира, — в тон ему ответил Легенда Лайфгарма и широко улыбнулся. — Ты отлично вжился в роль папаши.

— Всегда готов пригреть несчастных, брошенных деток. Кстати, я зашёл сообщить, что мои планы остаются в силе. Я собираюсь открыть Источник через недельку-другую. Пакуйте чемоданы, господа! На моём Лайфгарме вам места нет!

— Что ты себе позволяешь?! — взвился Корней. — Ты на Совете высших магов! Не забывайся!

— А что вы сделаете? — Олефир удивлённо приподнял брови: — Неужели убьёте? Дима, сынок, ты слышишь? Они хотят убить твоего папу!

— Я знаю, — бесцветным голосом произнёс Смерть, — но они боятся. Они не опасны для тебя, папа.

— Спасибо, сынок, утешил. — Маг-путешественник картинно утёр несуществующую слезу. — Ты — моя надежда и опора, Дима. Ты защитишь своего папу, если эти злые маги захотят обидеть его.

— Да, папа.

— Садись, почитай сестричке, что-то она заскучала, — ласково приказал король, и Смерть послушно опустился на пол рядом с принцессой.

Стася прижалась к брату, положила книгу ему на колени, и, обняв сестру, Смерть стал медленно переворачивать страницы, что-то тихо объясняя.

— Я люблю их обоих. Мои дети самое дорогое, что у меня есть, — сложив руки на животе, проворковал Олефир, но вдруг резко подался вперёд, и глаза его свернули: — Не обольщайтесь! Он всё видит и слышит! Он убьёт вас, не переставая читать ей! — Маг-путешественник расслабленно откинулся на спинку кресла и благодушно добавил: — А вообще-то Дима беспроблемный ребёнок, впрочем, как и Марго. Да вы сами видите.

— Хватит паясничать! — взорвалась Марфа. — Ты, любитель детей, приказал убить моего мальчика! Чем помешал тебе Тёма?

— Он был временным магом. Туда ему и дорога! — фыркнул Олефир и, подмигнув Арсению, добавил: — Мой сын сделал Совету хороший подарок! Он избавил вас от необходимости лично убивать ни на что не годного сопляка, правда, Сеня?

Наблюдатель в бессильной ярости скрипнул зубами, а Фёдор сардонически улыбнулся:

— Правда, Фира. После того, как Тёма узнал о своих способностях, ему в любом случае недолго оставалось коптить небо. Хотя... Дружба временного мага с инмарским солдафоном и твоим выродком выглядела весьма забавно. Как трогательно они защищали друг друга!

— Как тебе не стыдно! — рявкнул Арсений. — Марфа только что потеряла сына!

— Она — провидица и всё знала!

— Это не даёт тебе права унижать её!

— Унижать? Я констатирую факт! Керонский выродок убил временного мага! Кроме вас, все довольны!

— Дима был хорошим другом моему сыну! — твёрдо сказал Арсений. — Он лучший маг Лайфгарма. Не знаю, как Фире удалось сделать из него безмозглое существо, читающее книжки сумасшедшей Хранительнице, но это случилось. Вам наплевать, что Артём погиб, Стася сошла с ума, а Дима стал Смертью. Развлекайтесь дальше! Я оказываюсь смотреть на этот кошмар!

Выкрикнув это, наблюдатель схватил Марфу за руку, и они исчезли.

— Арсений пускает сопли по любому поводу, — едко заметил Олефир. — Как он вообще стал высшим магом? Ума не приложу!

— Он больше не высший маг! — категорично заявил Корней. — Он только что отказался быть наблюдателем!

— Что ж, правильно. Магов в Совете должно быть семь, — кивнул миротворец.

— На том и порешили, — усмехнулся Фёдор. — Поздравляю, Фира, у тебя появился собственный стул!

— Я счастлив, — глумливо скривился путешественник. — Кстати, после того, как я открою Источник, ты можешь забрать Хранительницу. Эта безумная мне до смерти надоела — шума от неё много.

— Папа! Я же твоя дочка! Как ты можешь отдавать меня чужому дяде?

Стася всхлипнула и уткнулась в грудь брата. Смерть успокаивающе погладил её по волосам, а Олефир нарочито ласково произнёс:

— Не плачь, дитя моё. Я пошутил. Конечно же, я не отдам тебя чужому дяде. Ты понял, Федя?

— Я понял больше, чем ты думаешь, Фира.

— Дима! Уйдём отсюда! Мне страшно! — обнимая Смерть, взмолилась принцесса. — Они злые. Они кричат и ругаются. А этот, — она, рыдая, указала на Фёдора, — хочет меня убить! Я боюсь!

— Успокой её, наконец!

Рука Смерти, повинуясь желанию хозяина, замерла на рыжей макушке, и Хранительница тотчас уснула.

— Впечатляет, — рассмеялся Фёдор, — но, на твоём месте, я бы избавился от неё.

— На своём месте ты уже избавился от неё! Ты сам отдал мне дочь. Она зовёт отцом меня, и я буду решать, что с ней делать! Надо будет — убью. А пока пусть живёт. — Король Годара встал. — Мне пора. Надоели ваши гнусные рожи! Пакуйте чемоданы, господа! Дима, уходим!

Смерть поднялся, бережно держа принцессу на руках, и они оказались в тронном зале Керонского замка.

— Как же они меня достали! — Олефир поморщился и присел на трон. — Иди, Дима, уложи сестру и сам отправляйся спать!

Смерть поклонился, перенёсся в спальню Хранительницы, и фрейлины со служанками, ожидавшие принцессу для вечернего туалета, не сговариваясь, бросились вон. Проводив их безразличным взглядом, маг уложил сестру в постель, накрыл одеялом и переместился в свои покои. Он получил ответы на некоторые вопросы и окончательно запутался: "Высшие маги говорят о Диме, имея в виду Смерть, то есть меня. Дима дружил с временным магом и инмарским принцем, а потом убил их. Шут говорил, что друзья защищают друг друга, даже ценой собственной жизни. Следовательно, Дима умер вместе с временным магом и инмарским принцем. От кого он защищал их? От Смерти? От Олефира? От высших магов?.. А я? Я заменил Диму после его смерти? Но я помню, что существовал и раньше. Я убивал людей и пытал их в подземельях Керонского замка. Я помню Мару... Значит, я и Дима — одно и тоже. Мы жили в одном теле. — Смерть вздрогнул, повернулся к зеркалу и посмотрел в свои бело-голубые глаза. — Я это ты. Ты это я... Дима жив. Где он прячется?.. Кто ответит на этот вопрос?.. Мне нужна помощь! Мне нужен человек, который знал Диму раньше! И я знаю такого человека!"

И Смерть без колебаний шагнул в комнату шута. Валечка, свернувшись калачиком, спал на широкой мягкой постели. Окутав комнату защитным полем, маг подошёл к кровати и зажал его рот ладонью. Землянин вздрогнул, открыл глаза и едва не заорал — прямо над ним светились два бело-голубых огонька.

— Не бойся. Я не убью тебя, — тихо сказал Смерть и убрал руку.

Валентин сел, поджав ноги, и испуганно спросил:

— Что ты здесь делаешь?

— Пришёл получить ответы.

— Какие ответы?

— Твои. Расскажи о Диме.

— Что конкретно тебя интересует?

— Друзья. Дима дружил с временным магом и инмарским принцем.

— И со мной.

— Значит, я не ошибся. Говори, у нас мало времени.

— Олефир захватил Хранительницу, — затараторил Валентин, — и ты отправился в Керон — спасать её. Ричард, Артём и я пришли следом и всё испортили. Олефир приказал тебе убить Тёму и Ричи. Сначала, я думал, что ты убил их, но, встретившись с Киром и Изотом, понял, что это Ричард и Артём.

— Но ты не маг. Даже я не сразу сообразил, что на них личины.

— А я понял! Потому что я — Солнечный Друг! — авторитетно заявил Валечка и стукнул себя кулаком в грудь.

— Пусть так. Продолжай.

— Олефир закинул Хранительницу в дыру между мирами, и ты не мог вытащить её. Тебе пришлось согласиться служить ему в обмен на жизнь Стаси.

— Я поступил глупо. Это был неравноценный обмен.

— Ты любил её!

— Дальше.

— Ты наложил на себя какое-то необыкновенное заклятье! Олефир пришёл в восторг, увидев его! Он сказал, что никто не сможет заставить тебя вернуть Диму.

— Значит, его можно вернуть, — удовлетворённо кивнул Смерть. — Теперь я буду говорить, ты — слушать и исправлять. Дима был вашей защитой от высших магов. Они хотели, чтобы он убил Олефира, чтобы потом убить всех вас. Дима собирался... Не так. Дима... — Он остановился, пытаясь подобрать слова.

— Ты единственный, кто может спасти нас, но для этого ты должен стать прежним.

— Прежним... — повторил Смерть и встал: — Я не помню, каким был Дима. Спокойной ночи, Валентин.

— Подожди, мы же ничего не решили! Ты можешь вернуть Диму?

— Да.

— Тогда почему ты этого не делаешь?

— Я не уверен, что это правильное решение. Я должен подумать.

Валечка разочарованно вздохнул:

— Дима был решительнее Смерти!

— Я не могу вернуть Диму, не поставив хозяина в известность.

Солнечный Друг озадаченно потёр нос.

— Хорошо, иди к Олефиру, — беззаботно произнёс он. — Но, может, прежде чем отправиться к нему, выпьешь со старым приятелем? Я ведь помог тебе, не так ли?

— Помог, — согласился Смерть, и в его руках появились бокалы с вином.

Валечка принял бокал, но пить не спешил:

— Когда мы дружили, у тебя были голубые глаза.

— Знаю.

— А не мог бы ты вернуть их минут на пять? Мне было бы приятно выпить с Димой.

— Ты хитришь, шут.

— Есть немного. Но чего не сделаешь, чтобы выпить со старым приятелем!

— У вас будет пять минут.

Смерть посмотрел на спящего хозяина, закрыл глаза и стал аккуратно собирать голубые крупицы воедино. Ладони Валечки вспотели от напряжения. Ему показалось, что маг сидел с закрытыми глазами целую вечность, а когда он открыл их, землянин аж взвизгнул от радости:

— Дима! Дружище! Я счастлив, что ты вернулся!

Ученик Олефира с грустной улыбкой взглянул на Валентина:

— Прохвост!

— А как же! Твоё здоровье, дружище! — Солнечный Друг залпом опустошил бокал и разбил его об пол. — На счастье!

— Чему ты радуешься? Нам всё равно некуда идти.

— Чтобы ты, да не выкрутился? Не верю!

— Прибить бы тебя... Ты хоть понимаешь, что натворил?

— Я спас нас!

Дима выпил вино, уничтожил бокал и встал.

— Свалился ты на мою голову, — проворчал он и исчез, а довольный собой Валечка укутался в одеяло и потёрся щекой об атласную подушку.

— Какой я молодец! — восхищённо произнёс он и со спокойной душой уснул: отныне спасение "утопающих" стало не его проблемой.

Дмитрий переместился в спальню, сел перед зеркалом и с сожалением посмотрел в свои голубые глаза.

— Как не вовремя ты вмешался, Валя... — прошептал он, и глаза затопил холодный белый свет.

Вернувшись в Белолесье, Арсений усадил Марфу в кресло и взял её за руку.

— Теперь, когда Совет увидел, как ты ненавидишь Диму, я расскажу тебе правду, — проникновенно сказал он. — Но сначала... — Наблюдатель перенёсся на крыльцо и крикнул: — Волшебный лес! Ты поможешь мне ради Тёмы?

"Да", — прошелестело Белолесье, и маг почувствовал, как лес накрывает себя магическим куполом.

— Спасибо, — низко поклонился Арсений и вернулся в дом.

— О чём ты хотел поговорить? — взволнованно спросила Марфа.

— Артём жив!

— Не может быть! — покачала головой провидица. — Я видела, как Дима убил его!

— Наш сын в Кероне. Они с Ричардом служат Олефиру в обличие гвардейцев.

Но вместо того, чтобы успокоиться, как надеялся наблюдатель, Марфа разволновалась пуще прежнего.

— Мы должны забрать его! Олефир убьёт нашего мальчика, если догадается, что он жив! Дима ему не защитник! Ты сам видел, что с ним стало!

— Артём в безопасности. Даже я с трудом разглядел его под личиной гвардейца. Пусть остаётся в Кероне!

— Тогда я сама заберу его!

— Ты останешься в Белолесье!

— Нет!

— Успокойся и попытайся мыслить здраво! Магия Артёма блокирована! Ты не снимешь заклятье, наложенное Димой! Или ты хочешь, чтобы наш сын погиб?

Провидица скорбно вздохнула:

— Значит, снова ждать...

Арсений поцеловал её в щёку и ласково произнёс:

— Всё будет хорошо, любимая. Идём спать.

— Иди, я скоро.

Наблюдатель кивнул и исчез, а Марфа посмотрела в камин. Повинуясь её желанию, дрова вспыхнули, и по комнате поплыл терпкий смоляной запах. Провидица сосредоточенно наблюдала, как алое пламя терзает чёрно-белую кору поленьев, слушала треск сгорающего дерева и всматривалась в тёмное чрево камина, время от времени освещаемое алчными огненными языками: события шли своим чередом, и она ничего не могла изменить...

Глава 23.

Шут короля Годара.

Валя был зол как сто чертей. Мало того, что его подняли ни свет, ни заря, так ещё обрядили в дурацкий сине-жёлтый костюм с двурогим колпаком, украшенным большими, как у блудливой коровы, бубенцами, и посадили на всеобщее обозрение. Против внимания толпы Валентин не возражал, но не на сухую же! "Хоть бы стопку поднесли или бокал вина, на худой конец!" — возмущённо думал он, разглядывая парадный зал, в котором собрались, наверное, больше тысячи лайфгармцев. Здесь присутствовали лирийцы — маги в скромных золотисто-зелёных балахонах УЛИТа и расфуфыренные "по средневековым" меркам придворные Геласия; инмарцы — воины в кожаных костюмах разной степени украшенности и их женщины в строгих закрытых платьях "конца девятнадцатого века"; гномы в сверкающих доспехах, шлемах и с разнообразным холодным оружием в богато инкрустированных ножнах; годарцы — своеобразная смесь лирийцев и инмарцев, натуральных тканей и кожи. Отдельно от прочих стояла кучка высших магов, среди которых Валя узнал пожилого гнома, вылечившего Диму в Белолесье, мага-учителя, до отвала накормившего их в своей загородной резиденции, и предателя-миротворца с окладистой бородой и бегающими глазками. Оставшихся двоих землянин не знал, хотя мужчина смутно напоминал кого-то знакомого, а женщина с надменным, грубоватым лицом, судя по характерному инмарскому костюму, была воительницей.

Валентин прислонился спиной к бархатному креслу, приготовленному для Хранительницы, задумчиво щёлкнул по правому колокольчику и стал вспоминать всё, что слышал о Совете во время суточного запоя с керонцами. "Высших магов в Лайфгарме восемь, и большинство я знаю. Итак, в наличии мы имеем: учителя, миротворца, целителя и воительницу. И путешественника Фиру, помоги ему Боже свернуть шею на лестнице! Наблюдатель и провидица, как я понимаю, сию церемонию не посетят. Ещё бы! Смерть их сына прихлопнул, что ж им на коронацию, или чёрт его знает, как тут это называется, смотреть? Остаётся... — Валя встрепенулся, поднял голову и оторопело уставился на Стасиного отца. — Вот это да! Явился на безумную дочь полюбоваться? Мило! И почему я его не узнаю? Словно... Что-то я такое в книжках читал. Ага, магия отвода глаз называется. Не хочешь, чтобы лайфгармцы знали, что ты жив-здоров? Что ж, понимаю, я тоже люблю быть серым кардиналом!" У Солнечного Друга скопилось множество претензий, которые он с удовольствием бы высказал Фёдору-Михею не только мысленно, но и в лицо, однако бичевание экспериментатора пришлось отложить. Взревели невидимые трубы, возвестив о начале церемонии, и в зал вступили король и королева Годара. Чёрные, парадные одежды Олефира отливали золотом, на тёмно-русых волосах сияла янтарная корона, на плечах покоилась длинная горностаевая мантия. Парчовое бело-золотое платье Алинор искрилось, точно снег под ярким солнцем, а прозрачная накидка из бледно-алого шифона, скреплённая золотой брошью с гербом Годара, напоминала лёгкую закатную дымку, предвестницу ветреного дня. Голову королевы венчал золотой венец, усыпанный рубинами.

За королевской четой, беспрестанно вертя головой, шагала принцесса Маргарет: Олефир счёл необходимым выставить сумасшедшую Хранительницу на всеобщее обозрение. Её нарядили в тёмно-зелёное шёлковое платье с высоким воротом и пышными рукавами, рыжие волосы уложили в сложную причёску и закрепили тяжёлой серебряной диадемой. Стася смотрела в зал, приоткрыв рот, и была счастлива пристальным вниманием толпы.

Олефир и Алинор взошли на возвышение, опустились на троны, и гости склонились перед ними в почтительном поклоне. "Ну уж нет! — с мстительной бравадой подумал шут и развалился перед креслом принцессы, как на диване. Подпёр голову кулаком и снизу вверх посмотрел на бывшую жену:

— Клёво здесь, правда?

— Ага, вот бы Дима посмотрел.

— Сейчас придёт и посмотрит.

Их голоса в абсолютной тишине были слышны в самых дальних уголках зала и вызвали взволнованные шепотки, шелестом листвы разнёсшиеся над толпой. Олефир нахмурился:

— Закрой рот, шут! Твоя работа начнётся на балу!

— Умолкаю, умолкаю, умолкаю, — тоненьким голоском проворковал Валентин и застыл с видом нахального кота, таки добравшегося до хозяйской сметаны.

Король с подозрением покосился на него и устремил взор на парадные двери, а Валентин торжествующе улыбнулся, празднуя маленькую победу над работодателем, но тут высокие бело-золотые створы отворились, явив лайфгармцам наследника годарского престола, и улыбка шута мгновенно исчезла. С пугающей, откровенной ясностью Олефир демонстрировал миру опасную сущность своего боевого мага. Обычная одежда некоронованного принца была словно вывернута наизнанку. Кроваво-красный плащ с чёрным подбоем, бордовые брюки, карминовые сапоги с тёмными отворотами. Казалось, маг только что искупался в крови, и лишь батистовая рубашка молочным пятном выделялась на фоне убийственного кровавого пожара. Тишину, вмиг охватившую зал, можно было сравнить с бессильным, потерянным безмолвием, что охватывает людей, которые первыми оказались на месте страшной, чудовищной катастрофы, когда глаза уже видят, а мозг ещё сопротивляется, не желая осознавать её страшные последствия....

Смерть шагал через расступившуюся толпу, и, единожды взглянув на него, хотелось отвернуться, спрятаться, но холодный белый свет в глазах лишал воли, зачаровывал, вынуждал любоваться будущим королём Годара всех — и людей, и гномов, и магов. Взойдя на возвышение, где незыблемыми глыбами стояли троны царствующих монархов, кресло Хранительницы и возлежал шут, Смерть смиренно опустился на колено перед хозяином. Затаив дыхание, Валентин проследил, как Олефир медленно поднялся с трона и в его руках появился серебреный венец, украшенный прозрачной янтарной слезой.

— Да будет свидетелем мир, что я, повелитель Годара и высший маг Олефир, возлагая сей венец на голову своего воспитанника Дмитрия, объявляю его принцем Годара, защитником и наследником моего трона!

Король сделал паузу, точно предлагая гостям озвучить возражения, если таковые имеются, и опустил венец на голову Смерти.

В толпе прозвучали первые робкие хлопки, а через минуту воздух сотрясался от громких оваций и восторженных, порой экзальтированных криков. И только высшие маги молчаливым, угрюмым островком стояли среди ликующих гостей. То, что сейчас сделал маг-путешественник, выглядело как перчатка, брошенная в лицо Совету. Когда более четверти века назад Олефир пришёл к власти, то не устраивал церемоний. Надел корону тихо, "за закрытыми дверьми", позволив коллегам сделать хорошую мину при плохой игре. Но сейчас, в этом зале, он словно утверждал право магов царствовать над людьми. Да ещё и с одобрения лайфгармцев.

Олефир усмехнулся, прочитав смятение и ужас на лицах коллег, поднял с колен Смерть и взмахнул посохом, возникшим в его руке. С глухим стуком посох ударился об пол, и гости замолчали. Озарив лицо широкой улыбкой, король хотел объявить бал, но тут, нарушая церемониал, вперёд выступил инмарский маршал Жеврон. Он слегка поклонился властителю Годара и резким тоном заявил:

— Инмар обвиняет принца Дмитрия в убийстве принца Ричарда и требует его немедленной выдачи!

Олефир замер, подавляя желание испепелить наглеца, и ледяным тоном осведомился:

— Готов ли Инмар представить доказательства вины моего сына?

Жеврон с вызовом посмотрел на короля Годара. Его послали умереть за Инмар, и он готовился отдать жизнь за Родину.

— У нас есть очевидцы! Ваш сын убил принца Ричарда и мага Артёма. И приказ об их уничтожении отдали Вы!

Заявление инмарского маршала произвело фурор. Лайфгармцы дружно ахнули, высшие маги заулыбались, а Валечка плюхнулся на спину и прикрыл глаза, моля всех богов, удержать Олефира от кровавой бани. Но землянин недооценил выдержку мага-путешественника. Ни один мускул не дрогнул на его лице, а голос остался спокойным и властным.

— Не думал, что Леонид настолько глуп, чтобы верить досужим сплетникам. Но раз уж обвинение предъявлено, отвечу: Дмитрий действительно убил инмарского принца и сына провидицы, являвшегося временным магом. Но это была вынужденная мера. Артём затащил моего наследника, вашего принца и Хранительницу в Безвременье! И мир без времени свёл их с ума. Всех, кроме Дмитрия! Магия Смерти позволила ему вытащить спутников из Безвременья, но последствия страшного путешествия оказались катастрофическими! Инмарский принц и временной маг попытались устроить в моём замке резню, и Дима убил их, спасая жизни ни в чём неповинных женщин, детей и стариков! Так что, пусть Леонид Степенный предъявляет претензии Совету! Именно Совет позволил временному магу почти тридцать лет прожить в Лайфгарме и лишил Инмар наследника!

— Но вы тоже высший маг, Ваше величество, — скептически заметил Жеврон.

— Да. И только я был против того, чтобы оставить Артёма в живых! И пусть хоть кто-то из моих коллег попробует оспорить этот факт! На их совести не только смерть Ричарда, но и безумие Хранительницы, не способной теперь оберегать Источник!

Инмарский маршал растерянно взглянул на Корнея:

— Это правда, учитель?

— Совет не обязан отчитываться перед Вами, господин Жеврон! Что же касается путешественника, то за разглашение секретов высших магов вопрос о его членстве в Совете будет поднят в ближайшее время!

— Великолепно! Вы исключили Арсения, теперь взялись за меня? Удачи!

Одарив Олефира злобными взглядами, Фёдор, Корней, Михаил и Роксана исчезли, а маршал Жеврон неуверенно произнёс:

— Я передам Ваши слова Леониду Степенному, Ваше величество. Надеюсь, нам удастся избежать войны между нашими странами!

— Удастся, — кивнул путешественник и ударил посохом об пол: — Бал!

Придворные и гости подались к стенам, освобождая центр зала. Олефир уселся на трон и благосклонно кивнул наследнику. Смерть подал руку сестре, и та радостно шагнула к нему, едва не наступив на распластавшегося возле её кресла шута. Вложив изящные пальчики в тёплую сильную ладонь, Хранительница с любовью посмотрела в искрящиеся, словно снег под солнцем глаза, и счастливо улыбнулась. В тот же миг грянула музыка. Под восторженные, хвалебные возгласы Смерть вывел принцессу на середину зала и закружил в танце. Немного полюбовавшись детьми, король опустил голову и посмотрел на шута, всё ещё лежавшего с закрытыми глазами.

— Просыпайся, придурок! Никто никого не тронет. Я миролюбивый правитель.

Он небрежно пнул шута ногой в бок, и Валя, осторожно приподняв веки, с сомнением посмотрел на работодателя.

— Не веришь? Ай-ай-ай. Ладно, иди, напейся. Сегодня твои услуги вряд ли понадобятся, настроение не то. Так что, кыш!

И пока король не передумал, Валечка шустро вскочил на ноги и бросился в свою комнату, мечтая приникнуть к фляге самогона, припрятанной на чёрный день. "Выпить и подумать!" — мысленно припечатал он и нырнул в ближайший потайной ход.

Как и предсказывал Олефир, войны с Инмаром не случилось. Выслушав отчёт маршала Жеврона, Леонид Степенный отказался от обвинений в адрес принца Годара и попытался призвать к ответу Совет. Однако высшие маги проигнорировали его заявление. И тогда король Инмара во всеуслышание объявил, что отныне его страна не намерена поддерживать решения Совета. Высшие маги хотели было поставить на место взбунтовавшегося короля, но внезапно выяснилось, что у них появились более серьёзные проблемы — лайфгармцы поговаривали о том, чтобы распустить Совет, который не выполнил своей главной функции: не уберёг Хранительницу.

"Что будет с Источником? Отдаст ли Олефир Ключ новой Хранительнице, если принцесса Маргарет всё же родит дочь? А вдруг он подложит принцессу под Смерть? Что за ребёнок у них родится?" — шептались лайфгармцы и проклинали высших магов за то, что они поставили мир на грань катастрофы.

Авторитет высших магов таял как лёд на весенних реках, и им никак не удавалось развернуть ситуацию в свою пользу. По всему Лайфгарму труппы бродячих актёров разыгрывали нравоучительные пьесы, клеймя глупость и самоуверенность членов проштрафившегося Совета. Менестрели слагали и распевали сатирические куплеты на площадях и улицах городов и сёл, а в кабаках и трактирах люди, маги и гномы рассказывали друг другу анекдоты, где главными действующими лицами были Корней и Михаил, Роксана и Марфа, Фёдор и Арсений. Весь мир проклинал высших магов, потешался над ними, и они ничего не могли с этим поделать. Лайфгармцы не верили оптимистичным заявлениям — всё устроиться. Их не успокаивало даже то, что, после исключения Арсения, магов в Совете стало семь, как и требовал древний закон.

В конце концов, Совет опустил руки и решил переждать волну народного порицания. Легенда Лайфгарма тихо сидел в Вирэли, учитель не высовывал носа из УЛИТа, а воительница и миротворец перебрались в Лирию и поселились в загородном доме мага-учителя. И только Витус, как ни в чём не бывало, странствовал по миру: ни один лайфгармец не смел осуждать целителя или хихикать над ним...

Лайфгарм кипел, с ужасом ожидая зловещих событий, а в Керонском замке царили мир и покой. Единственным недовольным керонцем был любимый шут Олефира. Выполняя свои обязанности, он изо дня в день прославлял ненавистного короля и пил, пил, пил. И всё потому, что очнувшийся Дима не искал выхода из тупикового положения, а продолжал изображать Смерть. Валечка проклинал нерешительность друга и, чтобы заглушить отчаяние, пил со всеми подряд. Теперь шута знали не только в замке, но и в городе, где он стал завсегдатаем кабачков, трактиров и прочих питейных и увеселительных заведений. Валентин старался как можно больше времени проводить вне мрачных стен замка: ему претило смотреть, как Смерть нянчится с безумной Хранительницей, вместо того, чтобы вылечить её. А встречи с Ричардом и Артёмом нервировали, поскольку он не мог рассказать им о пробуждении Димы. Лже-гвардейцы подозревали, что шут что-то скрывает, и однажды инмарец прямо спросил об этом, но Валя сделал вид, что не понимает, о чём идёт речь. Ричард почувствовал ложь и обиделся. И друзья стали встречаться ещё реже. Впрочем, так было даже лучше, ибо все мысли землянина занимал Дима. Однако шут, сколько ни ломал голову, так и смог понять, почему маг медлит. "Я же не прошу его убить своего драгоценного хозяина! Мы могли бы просто уйти!" — думал он, и от грустных мыслей становилось так тошно, что Валя в доску напивался с первым попавшимся собутыльником...

В пьяном угаре шут не заметил, как пролетели осень и зима. Но однажды, когда после трёхдневного кутежа в притонах Керона, гвардейцы по приказу короля отыскали его и, вырвав из объятий смазливой проститутки, повели в замок, Валечка осоловелыми глазами посмотрел по сторонам и вдруг осознал, что в Лайфгарме бушует весна. Он вдохнул свежий прохладный воздух и решил, что больше не будет ждать манны небесной, а возьмёт дело в свои руки. С блеском отшутив королевский ужин и отклонив несколько приглашений "зайти на рюмочку", Валентин отправился бродить вокруг замка. Думал он долго и основательно, но составить более-менее сносный план не сумел. В конце концов, разочарованный и обиженный на всех и вся он оказался на конюшне, где и начал заливать горе. К утру Солнечный Друг ничего не соображал, но собутыльники-конюхи напомнили ему о долге перед королём, и мрачный, измученный чрезмерным употреблением алкоголя землянин отправился на работу.

Разговоры за столом смолкли, когда одна из боковых панелей отъехала в сторону и из потайного хода, о котором знала только королевская чета, в зал ввалился грязный и пьяный в дугу шут. За ним тянулся стойкий шлейф перегара и конского навоза.

— Пошёл вон! — рявкнул Олефир, но Валечка не обратил внимания на его рык.

Он прошлёпал к столу, плюхнулся на обитый парчой стул и схватил с блюда жареную курицу.

— Вышвырните его! — взвизгнула Алинор, зажимая нос.

— Не орите, Ваше величество, я и так Вас прекрасно слышу! Вот сожру сейчас этого цыплёнка и буду Вас веселить! — заплетающимся языком произнёс Валентин и, заметив спешащих к нему гвардейцев, возмутился: — Не дам, одному мало!

Солдаты схватили шута под руки и попытались выдернуть из-за стола, но Валя намертво вцепился руками в скатерть, а зубами — в курицу. На пол посыпались тарелки с едой, кувшины с вином, бокалы, ножи, вилки, ложки, и Стася весело захлопала в ладоши.

— Прекратить! — затопала ногами Алинор.

Гвардейцы тотчас отпустили шута, и тот, вытащив изо рта курицу, неуклюже поклонился:

— Спасибо, королева! Вы не дали умереть от голода несчастному паяцу!

— Уберите же его, наконец! — простонал Олефир, не зная, плакать или смеяться.

Стражники попытались вновь схватить Валентина, но тот с неожиданной для пьяного ловкостью увернулся и ужом юркнул под стол.

— Не хочу уходить! Хочу шутить! — Он выглянул из-под спущенной до пола скатерти и со словами: "За Родину! Смерть захватчикам!", метко швырнул осколок тарелки в ближайшего гвардейца, на миг исчез под столом и появился вновь уже немного левее, чтобы продолжить "бой".

Стася хохотала как бешеная и хлопала в ладоши, Алинор брезгливо морщилась и недовольно поглядывала на мужа, с философским видом наблюдавшего за битвой. Шут, словно электрический заяц, метался под столом, обстреливая "врагов", а те никак не могли изловчиться и выудить его из "укрытия". На пол летели тарелки и бокалы, кувшины и блюда с кушаньями, вилки, ножи, ложки... Завтрак давно превратился в шоу одного актёра, но король не спешил наводить порядок. Он даже соизволил улыбнуться, когда запустив в гвардейца очередной "снаряд" шут проорал: "За свободную Африку!".

Возможно, и эта выходка сошла бы Солнечному Другу с рук, но, увы, фортуна отвернулась от своего любимца. Один из гвардейцев решил "зайти с тыла". Он стал обегать стол за спинами королевской четы, и в этот момент шут "выстрелил". Острый черепок от салатницы обязательно бы поразил цель, не попадись ему на пути янтарная корона Олефира...

— Идиот! — рявкнул король Годара, вскочил и вскинул руку, чтобы убить шута, но Смерть успел раньше.

Повинуясь его магии, Валя выехал из-под стола как горшок каши из печи, и багровая молния, пробив дыру в столешнице, ударилась в пустое место. Маг схватил друга за шкирку, поставил на ноги и сурово полыхнул белыми глазами, в тайне надеясь, что это остудит пьянчужку.

— Скотина ты, Дима! — с чувством сказал протрезвлённый Валечка, виновато посмотрел на разъярённого работодателя и, пробормотав: "Издержки производства, бывает!", закрутил головой в поисках выпивки.

От такой наглости Олефир потерял дар речи. Он смотрел на землянина, приоткрыв рот, а в глазах клокотал гнев. Сообразив, что жизнь землянина повисла на волоске, Смерть хорошенько встряхнул его и рявкнул:

— Ты ничего не хочешь нам сказать?

Солнечный Друг посмотрел в белые сверкающие глаза и, проворчав: "Я бы тебе сказал", повернулся к Олефиру:

— Простите, Ваше величество, я вёл себя, как последний идиот, но что с меня, дурака, возьмёшь! Все мы шуты такие!

Смерть толкнул его в спину, и Солнечный Друг шлёпнулся на колени.

— Правильно, так меня! Только ногами не бей!

— Хватит паясничать! — рявкнул король Годара, не сводя сердитых глаз с наследника.

— Не могу! — простонал Валечка. — Я — паяц! — Он картинно заломил руки и завыл: — Да, я шут, я паяц, так что же?! Пусть меня так зовут вельможи!..

— Заткнись!

Олефир в мановение ока оказался рядом с шутом и врезал ему по губам. Валечка завалился на бок, ощупал разбитый рот и злобно взглянул в глаза Смерти:

— Доволен? Может, треснешь друга за компанию с хозяином?

Пожав плечами, Смерть отвернулся, а король сердито взглянул на гвардейцев:

— Шута в его комнату, под замок! Позже я решу, что с ним делать! — И напустился на наследника: — С какой стати ты бросился защищать его?

Смерть покосился на стражников, которые проворно волокли Валентина к дверям, и со вздохом ответил:

— Не знаю.

— Завтрак окончен!

Олефир схватил наследника за руку и перенёсся в кабинет.

— Ты нарушил приказ, Дима. Я запретил тебе думать и задавать вопросы.

— Я честно пытался выполнять его, папа.

— Но не получается, правда?

— Да.

Смерть покаянно опустил голову. Олефир же смотрел на ученика, гадая, когда Смерть вернул Диму, и досадуя, что упустил этот судьбоносный момент.

— Так почему ты заступился за шута?

— Не знаю.

Ответ разочаровал Олефира, и, подталкивая воспитанника к признанию, он продолжил задавать наводящие вопросы:

— Что ты чувствуешь?

— Сожаление, — неохотно признался Смерть. — Я не должен был вмешиваться без Вашего приказа.

Король Годара опустился в кресло, скептически оглядел склонившегося перед ним принца и начал перекладывать бумаги на столе, размышляя, как поступить с зарвавшимся наследником. Добровольно признаваться в том, что ипостась Димы вернулась, воспитанник явно не собирался, а попытка выбить из него правду казалась бессмысленной, тем более что палачи... Олефир едва заметно улыбнулся и строго спросил:

— Тебя задели слова шута о дружбе?

— Я думал о них, папа.

— Понятно. — Олефир смял в руке какой-то листок и поднял на ученика страдальческий взгляд: — Ну, почему с тобой так трудно, Дима? Поверь, я хотел бы доверять тебе, но разве я могу?..— В кабинете появились заспанные Кир и Изот. — Господа! Я назначаю вас личными телохранителями принца Годара. Вы будете тенью следовать за ним и докладывать мне о малейших изменениях в его настроении и поведении. Забудьте о казарме! С сегодняшнего дня вы живёте в покоях принца. — Гвардейцы поклонились, встали по обе стороны от Смерти, и, благосклонно кивнув им, Олефир пристально посмотрел на ученика: — Можешь идти. Увидимся за обедом.

Смерть поклонился и поспешил убраться с глаз хозяина. Оказавшись в своих покоях, маг плюхнулся на постель, выудил из воздуха сигарету и выпустил в потолок струю дыма. "Хозяин всё знает! И знал с самого начала! — с горечью и раздражением думал он. — И что теперь? Продолжать притворяться?.. Или рассказать правду? — Маг внимательно взглянул на своих телохранителей, которые стояли у дверей, переминаясь с ноги на ногу. — Чего он хочет? Не понимаю!" Смерть уничтожил сигарету и бесстрастно предложил:

— Садитесь, господа.

Гвардейцы неуверенно посмотрели на стулья, но маг лениво щёлкнул пальцами, и возле его постели появились два бархатных кресла. Кир и Изот опасливо переглянулись и сели.

— Не бойтесь, я не держу на вас зла. Работа у вас такая.

Изот нервно заёрзал в кресле, Кир схватился за рукоять меча, а Смерть моргнул, и глаза его стали голубыми.

— Дима!!! — заорал Артём, запрыгнул на кровать и разрыдался на груди друга.

Дмитрий обнял временного мага и потрепал его по непривычно тёмным волосам:

— Я с тобой, Тёма, и никто не посмеет обидеть тебя.

— И давно ты очнулся? — строго поинтересовался Ричард.

— В ночь перед коронацией. Мне пришло в голову навестить шута, и этот прохвост уговорил Смерть на минутку вернуть Диму.

— И ты полгода молчал?

— Я молчал бы и дальше, если б Олефир не приставил ко мне Кира и Изота! Он сделал мне воистину царский подарок, но...

— Какая у тебя мягкая кровать, не то, что моя койка! — перебил друга Артём, утёр слёзы и, попрыгав на упругом матрасе, завистливо вздохнул.

— Замолчи! — прикрикнул на него Ричард и напустился на побратима: — Какого чёрта мы здесь торчим? Мои родители сходят с ума, оплакивая сына, а я, как дурак, таскаюсь за Олефиром!

— Вы сами пришли в Керон, Ричи.

— Да, но...

— Никаких но! Нам некуда идти. Только здесь, под носом у Олефира, мы в безопасности. Особенно Артём!

— Я не хочу всю жизнь провести в обличие годарского гвардейца! Мы должны что-то сделать...

— Что?

Ричард потупился:

— Убить Олефира.

— Ну, почему, почему все считают, что смерть короля Годара — решение всех проблем? — нервно расхохотался Дмитрий.

— А разве нет? Если он откроет Источник...

— Да с чего ты решил, что он стремится к Источнику? — раздражённо выпалил маг. — Его вполне устраивает корона Годара, а разговоры об империи — красная тряпка для Совета! Олефиру нравится дразнить коллег. Они представляются ему куклами, впрочем, как и остальные лайфгармцы! Он бы и вас не убил, останьтесь вы в Белолесье!

— Я видел, что делал с тобой этот замечательный человек! — зло прорычал инмарец.

— И я, — всхлипнул Артём и заревел: — Прости, Дима! Я не хотел!

— Я знаю, Тёма.

Дмитрий протянул ему длинную коричневую сигарету и бокал вина. Слёзы мгновенно высохли, временной маг сел верхом на подушку, глотнул вина и глубоко затянулся. Ученик Олефира вздохнул, с сожалением глядя на круглое усатое лицо Изота. Ему невыносимо хотелось увидеть настоящего Тёму, его задорную улыбку и лучистые карие глаза, но это было невозможно, и, переведя взгляд на Ричарда, он напряжённо произнёс:

— Спасибо, что научил Артёма держать меч.

— Я надеялся на большее, — буркнул инмарец. — Никогда не встречал более... э... нерадивого ученика.

— Береги его, Ричи. Если я не найду выхода, придётся уходить по Времени, туда, где никто не знает, что Тёма — временной маг.

— Значит, в Зару я не попаду...

— Пока нет, а там посмотрим.

— А что со Стасей?

Щека Дмитрия дёрнулась:

— Я боюсь лечить её. Она не умеет притворяться. — В пальцах мага задымилась очередная сигарета. — И ещё... Прежде чем уйти, я хочу убедиться, что хозяину ничего не угрожает.

Ричард скрипнул зубами:

— Ты необычайно добр к нему! Я бы никогда не простил ему Стасю!

— Ты всю жизнь прожил с любящими родителями, Ричи, а я — подкидыш. Если бы Олефир не забрал меня в Керон, я попал бы в руки Совета и мы с Артёмом давно были бы мертвы!

— Он не похож на благодетеля.

— Я тоже не совсем обычный ученик, — пожал плечами Дмитрий. — Я опасное оружие, которому нужен хозяин. Когда я становлюсь Смертью, меня необходимо контролировать. Ты же видел меня в Маре, Ричи.

— А, по-моему, твой ненаглядный хозяин просто внушил тебе эту бредятину! Я несколько месяцев наблюдал за Смертью. Ты не нуждаешься ни в чьём руководстве!

— Ты ошибаешься, Ричи. Олефир — лучший из лайфгармских магов! Он гениальный учитель. Никто из высших магов не сравнится с ним!

— Он изнасиловал Стасю!

— И поэтому я уйду от него, — тихо, но твёрдо сказал Дима. — Но убивать не буду! — Он взглянул на довольного Тёму и улыбнулся: — Мы найдём хорошее Время, где сможем жить так, как захотим.

— И кто будет хозяином Смерти?

— Не знаю. — Дмитрий насмешливо посмотрел на инмарца. — Может, ты?

— Не надейся! — Ричард показал побратиму кулак. — И Тёме не позволю!

— Остаётся Солнечный Друг.

— Уж лучше Хранительница.

— Тогда Смерть не будет убивать.

— Прекрасно!

Внезапно маг перестал улыбаться, взмахнул рукой, и лишённый вина и сигареты Тёма оказался в кресле.

— Что... — начал было он, но Дмитрий перебил его:

— Олефир. — И его глаза затопил холодный белый свет.

Гвардейцы выпрямились, а Смерть вскочил и склонился перед хозяином.

— Почему ты не следишь за своей полоумной сестрой?! Знаешь, что она натворила? Чуть не покалечила Алинор! Марш к Хранительнице! Если через пять минут она не успокоится, клянусь, я прибью её!

— Я понял, папа.

Смерть коротко поклонился и вместе с гвардейцами перенёсся в покои возлюбленной. Станислава сидела на полу и рыдала белугой, прижимая к груди какую-то зелёную тряпку. Увидев брата, она простёрла к нему руки и завопила:

— Я убью эту гадину! Она порвала платье, которое ты мне подарил! Она называла тебя выродком и помойной крысой! Тебя! Моего любимого принца!

Отбросив бывшее платье в сторону, Хранительница вскочила, пылко обняла брата и капризно потребовала:

— Убей её, Дима, а потом поиграем!

— Я не могу убить королеву Годара.

— Тогда давай играть! — Принцесса вытерла слёзы, посмотрела на гвардейцев и счастливо улыбнулась: — Вы тоже будете играть с нами?

— Будут, — кивнул Смерть, расстроено глядя на хаос, царящий в сознании возлюбленной. — Ты спрячешься, а мы втроём будем тебя искать.

Стася наморщила лоб:

— Это какие-то неправильные прятки.

— Это керонские прятки!

Хранительница покорно кивнула и бросилась к дверям:

— Считайте до ста!

— Один, два, три... — начал Смерть, сгорая от ярости: своей выходкой Алинор нарушила хрупкое равновесие в сознании дочери, и теперь там жили и девочка, и подросток, а, значит, лечение нужно было начинать заново.

— Исцели её, — тихо взмолился Артём.

— Позже.

— Как ты можешь?

— Могу!

Смерть холодно посмотрел на временного мага и продолжил считать...

Через две недели Олефир освободил шута из-под домашнего ареста, и Валя прямиком отправился в казармы. Он был зол на весь свет, и жаждал утопить своё зло в чаше крепкого вина, а заодно рассказать Ричарду и Артёму о том, что Дима давным-давно проснулся и усердно водит их за нос. Каково же было его удивление, когда выяснилось, что Кир и Изот больше не живут в казарме.

— Король повысил своих любимцев, — ехидно сообщил капитан гвардейцев Донат. — Теперь они личные телохранители наследника и живут в его покоях.

Несколько минут Солнечный Друг переваривал шокирующую информацию, а потом решительно развернулся и зашагал к замку, бурча:

— Всё пропустил из-за этого самодура! — Он поднялся по широкой винтовой лестнице на третий этаж, прошёл по коридору и остановился перед кабинетом годарского принца. — Ну, я им покажу! — прошипел он, толкнул ногой дверь и огляделся.

Смерть сидел за столом и разбирал бумаги, а Кир и Изот со скучающим видом стояли у него за спиной.

— Привет! — громко воскликнул землянин и, не дожидаясь приглашения, уселся в кресло. — Значит, вы уже спелись? И про меня, конечно, не вспомнили! Сиди, Валя, в застенках, страдай от одиночества и жажды!

— Вон отсюда!

— Ах, так?! — Валентин вскочил и навис над столом. — Больше я молчать не собираюсь! Забирай Хранительницу и пошли! — Кир и Изот подхватили шута и поволокли к дверям. — Я буду жаловаться Его величеству!

— Тогда тебя четвертуют на главной площади Керона.

— Вместе с вами!

— Возможно, — не стал спорить принц.

Гвардейцы вышвырнули Валентина в коридор и захлопнули двери.

— От меня так просто не избавишься! — заявил он дверям и вальяжной походкой направился к лестнице.

Минут пять спустя шут вошёл в кабинет через потайную дверь, о которой знали только король и наследник, и Смерть потерял дар речи. Валечка же, отвесив чинный поклон, вновь устроился в кресле:

— Ладно, забудем об отъезде, но поговорить-то по-дружески мы можем?

— Вон!

— Вот заладил одно и то же! — всплеснул руками землянин и вызывающе посмотрел на приближающихся гвардейцев: — Предупреждаю: я знаю ещё пару тайных ходов, так что выкидывать меня бесполезно! — Он взглянул в белые глаза Смерти и нагло улыбнулся: — Не выделывайся! Фира за нами не наблюдает!

— Ты не маг!

— Я Солнечный Друг, а это круче! — с гордостью заявил шут и насмешливо скривился. — Глазки-то погаси, радость моя, и послушай умного дядю. Нам в Кероне делать нечего. Нужно уходить.

— Куда, дядюшка? — сверкнул голубыми глазами Дима.

— На Землю, племянничек! Затеряемся где-нибудь в Гималаях или в джунглях Африки!

— Я знаю только одно место, где Олефир нас не найдёт, — саркастически улыбнулся Дмитрий.

— Какое?

— Вилин! Поехали?

Артём приглушённо вскрикнул. Солнечный Друг с жалостью посмотрел на него и обиженно поджал губы:

— Всегда ты так, Дима. Любую идею опошлишь!

— Хочешь, я отправлю тебя домой?

— Что б я пропустил самое интересное?

— Боюсь, в ближайшее время, самым интересным зрелищем в Кероне будет казнь шута, — язвительно улыбнулся маг.

— Даже не надейся! У тебя очень отходчивый хозяин. Кстати, тебе не сильно досталось за заступничество?

— Нет, но теперь, благодаря тебе, Олефир догадывается, что Дима вернулся. Он даже приставил ко мне Кира и Изота.

— Ну и замечательно!

— Согласен, — кивнул Дмитрий, и перед Валечкой появился бокал вина. — Пей, ты же за этим пришёл.

— Я пришёл, потому что ты — мой друг! — Землянин с оскорблённым видом отодвинул бокал. — Я не алкоголик, чтобы пить в одиночестве!

— Понятно. — Маг сотворил ещё три бокала и махнул гвардейцам: — Присаживайтесь.

— Я есть хочу, — рухнув на стул, заныл Артём.

— Ты завтракал полчаса назад! — осадил его Ричард.

— Я хочу чего-нибудь вкусненького, зануда!

— Кушай, Тёма.

Дима ласково потрепал его по плечу и щёлкнул пальцами. Увидев перед собой большую вазочку с мороженым, временной маг закатил глаза от удовольствия, а потом слизнул верхушку сладкого домика и промурлыкал:

— Мне нравится в Кероне.

Ричард посмотрел на Валентина и с досадой сообщил:

— Наш душка Тёма вторую неделю спит в постели принца, а несчастный наследник годарского престола ютиться на диване в гостиной. И этот зарвавшийся гвардеец ещё жалуется, что постельное бельё у него не того цвета.

— Дима! Ты обязан незамедлительно предоставить Тёме нужное бельё! — захохотал Солнечный Друг. — Пододеяльники какого цвета ты предпочитаешь, Тёма?

Временной маг обиженно покосился на Диму:

— Розовые, с зелёными листочками. А на подушке я хотел бы видеть портрет Вереники. — Он мечтательно причмокнул и воткнул ложку в мороженое. — И ещё неплохо бы иметь шёлковую пижаму и мягкие тапочки. А перед сном я люблю пить тёплый ромашковый чай.

Землянин заржал, как бешеный, и подмигнул годарскому принцу:

— Ты знаешь, что такое раскладушка?

— Да.

— Вот и гони на неё наглого узурпатора, а то через неделю он у тебя Керон потребует.

— Керон не мой.

— Это его не остановит. Смотри!

И шут стремительно окунул палец в вазочку с мороженым.

— Моё! — завопил временной маг и треснул его ложкой по лбу.

Валечка достал из кармана платок, вытер со лба сладкие капли и серьёзно посмотрел на Диму:

— Не слишком ли ты разбаловал Тёму? Похоже, он забыл, что одной ногой стоит в могиле.

— Пока я рядом, с ним ничего не случится! От тебя, между прочим, гораздо больше шума.

— Да, устал я, — безнадёжно махнул рукой Валечка. — В Кероне всё осточертело, за его стенами пасутся высшие маги, а уйти в другой мир мы не можем, потому что твой хозяин — маг-путешественник! Что с нами будет, Дима?

— Учись терпению, Валя. Главное, все живы! Мы обязательно что-нибудь придумаем.

— И сколько мне ждать?

— Может год, может два. Не знаю.

Валентин залпом выпил вино.

— Вот утешил, так утешил... — протянул он и, набрав в грудь воздуха, начал: — Мне грустно смотреть на вас, друзья мои! Вы опустили руки! Вы не стремитесь освободиться от власти ненавистного Олефира!..

— Ты закончил? — перебил его Дима.

— Тюфяки! — с чувством сказал Валентин и встал: — Пойду, навещу принцессу. Бедняжка бьётся в своём безумии, как птичка в клетке и... — Он осёкся, увидев, как белеют глаза друга, и проворно шмыгнул в потайной ход.

Смерть болезненно поморщился, уничтожил бокалы, пустую вазочку и склонился над бумагами. Гвардейцы вытянулись за его спиной.

Любимый шут короля Годара проник в покои принцессы через маленькую дверь в углу гостиной и наткнулся на взволнованную горничную.

— Ты не видел Маргарет, Валя? Мы почти час ищем её по всему замку.

— Как же вы её прозевали?

Горничная удручённо вздохнула:

— Принцесса хитра, как лисица. Она прикидывается тихой и послушной, мы невольно ослабляем бдительность и плутовка сбегает либо к матери, либо к брату. Покои королевы мы осмотрели, но войти в покои принца... — Девушка красноречиво посмотрела на шута. — Может, ты поможешь?

— Ну, если прекрасная Катерина подарит несчастному шуту поцелуй, он рискнёт своей головой и проберётся в логово Смерти.

Девушка кокетливо улыбнулась и обвила его шею руками:

— Ты прелесть, Валя.

Землянин подмигнул ей и приник к нежным пухленьким губкам.

— Навестишь меня вечерком?

— Если найдёшь принцессу.

— Ради твоих прекрасных глаз, я готов найти кого угодно. Жду тебя в одиннадцать, моя козочка.

— Жди.

Девушка послала ему воздушный поцелуй, и, нырнув в потайную дверь, шут отправился в покои принца.

Стася сидела на кровати возлюбленного и грызла орешки.

— Привет, — сказала она, сплюнув скорлупу на шёлковое покрывало. — Где Дима?

— В кабинете, — ответил Валентин и сел рядом.

— Пойду к нему!

Принцесса хотела встать, но шут удержал её за руку:

— Диме нельзя мешать. Он занимается важными государственными делами.

— Но мне скучно!

— Знаю, радость моя. Хочешь, я развлеку тебя?

— Ты почитаешь мне?

— Конечно, принцесса, но сначала вернёмся в твои покои.

Стася вскочила, рассыпав орешки по полу, и потянула шута за руку:

— Бежим скорее!

Покинув покои принца, они торопливо пошли по коридору. Глаза Хранительницы маниакально блестели, складывалось впечатление, что она изнемогает без чтения так же, как заядлый наркоман без очередной дозы. Валечка с недоумением взглянул на неё и растерянно поинтересовался:

— Ты настолько любишь любовные романы?

— Очень! Мне нравится представлять себя благородной дамой в объятьях Димы. Он самый красивый, самый умный, самый... — Стася мечтательно улыбнулась и вдруг заорала: — Мама! — И бросилась за Алинор, мелькнувшей в конце коридора.

Догнав мать, она растолкала фрейлин, упёрла руки в бока и зло спросила:

— Почему ты порвала моё любимое платье, мама?

— Какое платье? — опешила королева.

— Зелёное! Которое Дима подарил! Ты испортила его! Дрянь!

— Пошла вон, дура!

— Сама такая!

— Хватит, Маргарет! Это было давно! — Валечка встал между женщинами и строго посмотрел в лицо принцессе: — Твоя мама не хотела обидеть тебя. Она подарит тебя другое платье.

Глаза Алинор злорадно блеснули, и она ласково улыбнулась:

— Шут прав, девочка моя. Идём со мной, я подарю тебе много новых нарядов.

— Не хочу!

Но королева не отступила. Она обошла шута, положила руки на плечи дочери и доброжелательно посмотрела в наивные изумрудные глаза:

— Ты любишь Диму?

— Да.

— Тогда пойдём со мной. Я научу тебя, как завоевать его сердце.

— Правда? — Стася схватила королеву за руку. — Идём скорее, мамочка!

Алинор бросила насмешливый взгляд на шута и повела дочь в свои покои. Фрейлины шелестящей толпой двинулись за ними, а Валентин огляделся, скользнул за гобелен и скрылся в глубине ниши.

Пробежав по тёмному туннелю, он вынырнул из-за портьеры в кабинете принца Годара и скромно пристроился в углу на стуле.

— Чем обязан? — сверкнул белыми глазами Смерть.

— Ты работай, работай, — замахал руками Валечка. — Я мешать не буду, просто тихонько посижу.

— Что ты опять задумал?

— Я? Ничего. Дай, думаю, посижу со старыми друзьями.

— Ну, сиди, — настороженно кивнул Смерть и снова углубился в чтение.

Несколько минут в кабинете стояла тишина, нарушаемая лишь редким шелестом бумаги, а потом двери распахнулись и на пороге появились Алинор и Стася. Позади них, сверкая любопытными взглядами, толпились фрейлины.

Смерть поднял голову и невозмутимо посмотрел на непрошенных гостей.

— Иди!

Королева ободряюще улыбнулась дочери и подтолкнула её к столу. Принцесса вперила влюблённый взгляд в лицо брата, танцующей походкой приблизилась к нему и распахнула длинный шёлковый плащ. Кир и Изот мгновенно опустили головы, а Валечка уставился в потолок, насвистывая себе под нос. Выдержав короткую паузу, Стася сбросила плащ на пол и медленно провела руками по обнажённому бедру:

— Я тебе нравлюсь?

— Да, — холодно кивнул Смерть и перевёл взгляд на довольную собой королеву. — Зачем?

Алинор презрительно фыркнула, а Стася, ободренная признанием брата, взобралась на стол и уселась прямо на деловые бумаги.

— Докажи, что я тебе нравлюсь? — томно произнесла она, накручивая на палец рыжий локон.

Смерть щёлкнул пальцами, и на возлюбленной появилось закрытое атласное платье.

— Принцессе не пристало вести себя, как уличной девке.

Маг снял сестру со стола, развернул лицом к дверям и, опустившись в кресло, разгладил помятые бумаги.

— Мразь! — опомнившись, прошипела Стася и бросилась в раскрытые объятья Алинор: — Ты была права, мамочка! Он не любит меня! Он никого не любит!

— Не печалься, родная, — не сводя ядовитого взгляда со Смерти, проворковала королева. — Зачем тебе бездушный принц? Я найду тебе красивого, любящего мужа, и ты будешь очень-очень счастлива с ним.

— Да! Я выйду замуж, и он пожалеет, что не любил меня.

— Конечно, дитя.

Королева обняла дочь и увлекла её за собой. Фрейлины закрыли двери, и, почувствовав на себе взгляд Олефира, маг склонился над бумагами. Он ждал, что хозяин появится, но тот лишь усмехнулся и перестал смотреть на своё оружие. "Чего он добивается? Не понимаю..." Смерть смотрел на ровные строчки и не мог сосредоточиться, чтобы прочесть их. Скомкав бумагу, он бросил её на пол, и холодный белый свет в его глазах погас.

— Ждите здесь!

Дима резко встал и перенёсся в покои хозяина. Отложив книгу, Олефир выжидающе уставился на него, и ученик не выдержал:

— Почему Вы молчите?

— Мне было интересно, как далеко ты зайдёшь в своём предательстве.

— Когда Вы поняли, что Ричард и Артём живы?

— Сразу. Магией ты защитил их идеально, но Тёма, даже в личине гвардейца, остаётся Тёмой. — Олефир встал и пронзительно посмотрел в привычные голубые глаза: — Я ответил на твой вопрос, хотя и не должен был. Теперь признайся, как давно Смерть вернул Диму?

— Я снял заклятье через два дня.

— Подлец! — довольно ухмыльнулся путешественник. — Зачем ты пришёл?

— Отпустите их, и я буду служить Вам, хозяин.

— Очередная клятва верности...

— Я больше никогда ни о чём не попрошу Вас.

— Хорошо, — бесстрастно кивнул Олефир. — Отправим Хранительницу и шута на Землю, Ричарда вернём Инмару, но что делать с временным магом, Дима? Вышвырнем его в Белолесье?

— Да.

— Хочешь обречь друга на вечное заточение? Не лучше ли сделать его полноценным магом? Из Тёмы получится вполне приличный Смерть.

Дима почувствовал дурноту, а пол закачался, словно превратился в палубу корабля.

— Нет! Пусть останется светлым и чистым.

— И погибнет от рук Совета.

— Белолесье защитит его!

Олефир поднялся, подошёл к столу и наполнил бокал вином:

— Не хочешь поинтересоваться мнением Тёмы?

— Он захочет стать Смертью, потому что мечтает быть таким, как я. Он не понимает, что его ждёт.

— А что его ждёт? Разве я плохо обращался с тобой?

— Он не выдержит обучения.

— Ты плохо знаешь своего дружка

— Я не хочу, чтобы Тёма убивал! — Дмитрий поднял голову и твёрдо посмотрел в глаза хозяину. — И он не будет убивать!

— Здесь решаю я!

— Я не отдам Тёму!

Глаза принца вспыхнули холодным белым светом, и Олефир презрительно скривился:

— Глупец! У временного мага есть только один путь, чтобы выжить, и ты его знаешь! Почему ты не хочешь, чтобы он учился?

— Только не у тебя! Я сам могу обучать его!

— Ты слишком балуешь Тёму, чтобы быть его учителем. Лишь я могу сделать его таким же хорошим магом, как ты! И сделаю!

— Я не позволю!

Смерть начал нерешительно поднимать руку, и, глядя на него, Олефир сокрушённо качнул головой:

— Ради Тёмы ты готов убить меня...

На пальцах Смерти дрожали снежно-белые искры, однако он медлил, ибо всё внутри замирало при мысли, что он собирается напасть на своего благодетеля. Олефир до последней секунды не верил, что ученик посягнёт на его жизнь, а когда с руки Смерти всё же сорвался тусклый белый диск, с досадой подумал: "Идиот! Ты убиваешь всех нас!" И осознав, что, несмотря на все усилия, глупый мальчишка так ничего и не понял, маг впал в слепую, неудержимую ярость. Одним движением он уничтожил смертоносный диск и шагнул к ученику:

— Ты променял меня на улыбку временного мага! Твой смертельный диск — ничто! Ты убил меня своим предательством! Двадцать лет я защищал тебя от Совета! Двадцать лет я учил тебя! Я сделал тебя лучшим магом Лайфгарма! Я сделал тебя Смертью! И я уничтожу неблагодарную Смерть! — Олефир сбил ошеломлённого наследника с ног и навис над ним: — Я убью тебя, Дима! Я знаю, что с последним твоим вздохом высшие маги, как стервятники, слетятся в Керон и разорвут меня! Но я готов умереть, потому что не в силах жить с мыслью, что так ничему тебя и не научил!

— Пощадите, и я буду защищать Вас...

— Тебе плевать на меня! Ты скулишь, потому что после меня, высшие маги растерзают твоего драгоценного Тёму! — презрительно выплюнул Олефир и ударил его сапогом в живот. — Ты плохой сын и плохой друг! Ты обрёк на гибель всех нас!

— Я могу защитить...

— Я больше не верю тебе! Раньше я прощал тебя, надеясь, что ты поумнеешь, но, увы!

Маг-путешественник плюнул в лицо ученику и начал колдовать. Дима не сопротивлялся: "Хозяин прав... Я ничтожество, я не достоин жить..."

Стася блаженствовала, примеряя старые наряды Алинор. Она с удовольствием крутилась перед зеркалом, рассматривая рюшечки и оборочки, поясочки и брошки, а королева с надменной улыбкой следила за дочерью и прикидывала, чтобы ещё сделать такого, чтобы муж наконец-то сдался и убил эту идиотку.

— Какая прелесть! — в очередной раз воскликнула Хранительница и вдруг, схватившись за живот, согнулась пополам: — Больно!

— В чём дело, детка?

Алинор поднялась из кресла и хотела подойти к дочери, но отпрянула, натолкнувшись на осмысленный взгляд.

— Дима...

Хранительница обвела глазами будуар, настороженные лица фрейлин и бросилась к дверям.

— Куда ты? — растерялась королева, но дочь не услышала.

Она опрометью вылетела в коридор и понеслась к кабинету принца. Распахнув двери, Стася по инерции сделала несколько шагов и заорала:

— Дима умирает!

Сражённые шокирующей вестью, гвардейцы выронили пики, а Валечка сорвался со стула и ринулся к потайной двери:

— За мной! Скорее!

Друзья вихрем пронеслись по тёмным, запутанным переходам, не раздумывая, ворвались в покои короля и замерли у стены. В комнате не было ни одного целого предмета. На стенах темнели бурые пятна, а на полу среди обломков мебели в луже крови лежал Дима. Олефир стоял над ним и тщательно вытирал окровавленные руки белоснежным платком.

В первую секунду друзья решили, что Дмитрий мёртв. "Мы опоздали!" — одновременно подумали они.

— Что вы! Вы как раз вовремя. — Высший маг подмигнул гвардейцам и улыбнулся Стасе: — Вижу, ты излечилась, детка.

— Дима!

Хранительница подбежала к бездыханному возлюбленному, упала на колени и застыла, не смея коснуться его.

— Ты не нужна ему!

Олефир махнул рукой, словно прогоняя назойливое насекомое, и Стася пропала. Отбросив испачканный платок, маг пристально посмотрел на гвардейцев:

— Продолжайте выполнять свои обязанности, господа! Сейчас я поужинаю, а потом вернусь и расскажу, как мы будем жить дальше.

Он посмотрел на ученика, нахмурился, точно ему не понравилась пришедшая мысль, и быстрым шагом покинул кабинет. Хлопок двери вывел друзей из заторможенного состояния, и они кинулись к Диме. Ричард осторожно склонился над побратимом и прислушался:

— Кажется, он не дышит.

Но в противовес его словам маг застонал и открыл глаза:

— Тёма...

— Я здесь.

Временной маг плюхнулся на колени в лужу крови.

— Ближе, — прохрипел Дима, и на его губах запузырилась кровавая пена.

— Я слышу тебя.

— Найди её... Ты можешь... Время...

— Вилин?

— Нет... Между мирами... Руку... На лоб...

Содрогнувшись, Артём положил ладонь на окровавленный лоб и почувствовал, как магия друга разрушает все наложенные на него заклятья.

— Уходите...

И было в словах мага что-то такое, что друзья не посмели ослушаться. Артём взял Ричарда и Валечку за руки, и они оказались... нигде. Густой бесцветный туман окутывал с ног до головы, они плыли по нему, дышали им и видели только его. Валечка и Ричард не чувствовали ни низа, ни верха, ни права, ни лева и не понимали, движутся они или стоят, летят или висят. Но Артём, казалось, видел цель и уверенно приближался к ней. Инмарский принц и Солнечный Друг не поняли, как они столкнулись с принцессой. Она просто оказалась рядом, и Ричард схватил её за руку.

— Домой! — нервно выпалил временной маг, и туман рассеялся.

Стася билась в руках "гвардейца". Артём сжимал запястье Валечки. Друзья стояли в светлой просторной комнате. Это был дом Марфы. Это было Белолесье.

Глава 24.

"Д".

Из последних сил поддерживая иллюзию присутствия гвардейцев и шута в королевских покоях, Дима скользил прощальным взглядом по Лайфгарму. Белоснежные шапки инмарских гор, обрамляющие величественную котловину Герминдама, бескрайние поля и буйно цветущие лирийские сады, золотая гладь годарских степей, бирюзовые воды Зеркального пролива... Пейзажи и панорамы родного мира проносились перед глазами бесконечной красочной лентой, даря умирающему возможность насладиться последними, самыми сладкими мгновениями жизни. Диме казалось, что он слышит рокот горных рек, шелест деревьев и трав, гудение трудолюбивых пчёл, деловито перелетающих с цветка на цветок, и трели носящихся в поднебесье птиц. Маг почти целиком отдался чарующей музыке мира, но тут в гармоничное звучание вплелось какое-то назойливое, нудное жужжание. И как надоедливая муха будит задремавшего после обеда человека, так режущий слух звук вырвал Дмитрия из чарующих предсмертных грёз. Он моргнул, постарался сосредоточиться и тут же обнаружил, что на него, затаив дыхание, смотрит Совет в полном составе. Правда, как совершенно отчётливо видел Дима, отношение магов к его состоянию, было отнюдь не одинаковым. Фёдор гадал, сможет ли Смерть победить смерть. Корней и Михаил предвкушали скорый конец керонского выродка и расправу над Олефиром и временным магом. Витус с профессиональным интересом рассматривал изувеченное тело, обдумывая, может ли он исцелить полумёртвого Смерть. Марфу переполняла жалость. А Роксана и Арсений просто смотрели на него, и, казалось, не испытывали никаких чувств, разве что некоторое сожаление...

Дмитрий попытался понять, почему хозяин позволил коллегам заглянуть в Керон, но мысли разбегались, рассеивались, терялись... Маг почти не чувствовал тела, словно оно уже умерло, разум угасал, и перед глазами вновь поплыли беспорядочные, призрачные картины. Однако теперь, это были не прекрасные, умиротворяющие пейзажи, а зарисовки из будущей жизни близких ему людей. Он видел, как Артём потеряно бродит по Белолесью, как Стася беспомощно мечется по убогой запущенной квартирке и зовёт его, как спившийся Валентин бродит по московским улицам, а потерявший друзей Ричард ищет смерти в бою. Он увидел, как высшие маги со злобными, торжествующими улыбками окружают Олефира и закусил губу: "Какой же я кретин! Хозяин говорил об этом, а я не услышал и поднял на него руку! Я поступил, как последний мерзавец! Но зачем было убивать меня? Ведь пока я был жив, я мог всё исправить! А теперь и он, и все мои друзья — все погибнут! — Дмитрий скрипнул зубами. — И виноват в этом ты, хозяин! Решил покончить с собой, а, заодно, и со всеми нами?.. Хочешь умереть — умирай! Но друзей я тебе не отдам!"

Маг сосредоточился и, превозмогая боль, попытался поднять руку. На лбу выступили капельки пота, но рука не шелохнулась. Зато иллюзорные гвардейцы и шут пропали. Дима слабо улыбнулся, увидев, как заволновались высшие маги. Но улыбка тут же сползла с его лица: "Если я не справлюсь, они убью Тёму и остальных!" И он попробовал пошевелить пальцами.

— Я смогу... Я должен справиться... — шептал маг, но тело отказывалось повиноваться. "Ты оставил меня умирать! Высшие маги смотрят на меня и радуются моей беспомощности! — с тихой яростью подумал Дмитрий. — Ты говорил, что любишь меня, хозяин, и бросил! Ты отказался от меня! — В угасающих глазах мелькнула белая искра. — Это ты никогда не слышал меня! Я всегда был предан тебе! За тебя я был готов убить любого! Я готов был положить к твоим ногам Лайфгарм! А ты не смог простить мне маленькой слабости! Чем тебя задела моя дружба с Тёмой? Ты мог бы получить временного мага! А Стася? У тебя же есть Алинор! Неужели я не достоин хоть какой-то награды за свою службу? И чем тебе помешал инмарский принц?.. Ты всё сломал, хозяин!"

И тут в Белолесье появились друзья. Высшие маги отвлеклись от Керона и голодными глазами уставились на временного мага.

— Почему ты не ушёл по Времени, Тёма?!.. Я идиот! Я должен был объяснить тебе! Приказать!

Дмитрий взвыл от бешенства, и в угасающих голубых глазах запылал холодный белый свет. Он вырвался из глазниц, сияющим коконом окутал мага, и сломанные кости стали медленно срастаться, а жуткие раны — затягиваться.

Почувствовав возрождение Смерти, высшие маги забыли об Артёме и обратили свои взоры в Керон. Федор хищно вытянул шею. Корней и Михаил побледнели. Витус стал что-то быстро записывать в маленький потёртый блокнот. Марфа улыбнулась, а малая толика сожаления Арсения и Роксаны сменилась сдержанным удивлением.

Губы Смерти растянулись в холодной улыбке, а снежно-белые глаза заскользили по испачканным кровью стенам. Миг — и маг уже стоит на ногах, разглядывая тёмную лужу под ногами и свою рваную, заляпанную одежду. Крылья правильного носа затрепетали, и высшие маги невольно вздрогнули — Смерть был голоден. Подобный голод преследовал его в Маре, но тогда он не справился с ним и убивал всех подряд, пока Олефир не остановил Смерть. Однако сейчас он полностью контролировал себя: "Мне не нужен хозяин!" Маг сел прямо в кровавую лужу и уставился на дверь, терпеливо ожидая возвращения теперь уже бывшего хозяина.

В коридоре послышались шаги, дверь королевских покоев отворилась, и Смерть моментально оказался на ногах. Он широко улыбнулся и раскрыл объятья:

— Рад видеть вас, мама и папа. А вы?

Олефир улыбнулся в ответ:

— Молодец. Остался последний шаг — убей меня!

Улыбка сползла с губ Смерти, и он в ужасе уставился на учителя:

— Очередная проверка?

— Убей меня, иначе твоё обучение так и останется незаконченным!

— Не смей мне приказывать!

Смерть тихо рыкнул, и Алинор испуганно вскрикнула. "Бежать!" — пронеслось в голове, но королева не тронулась с места, продолжая оторопело смотреть то на приёмного сына, то на мужа.

— Почему ты медлишь, мальчик мой? Не хочешь становиться свободным?

— Я уже свободен. Твоя смерть ничего не изменит!

— Ты так ничего и не понял.

Олефир с досадой качнул головой, одарил ученика насмешливой улыбкой и исчез. Смерть и Алинор остались одни. Лицо королевы исказило отчаяние. В своей жизни она любила дважды, и оба возлюбленных предали её. Ради Фёдора она пожертвовала инмарским престолом, а Олефиру почти тридцать лет была верной женой, закрывая глаза на его частые исчезновения неизвестно куда и многочисленные интрижки. Алинор любила и мечтала быть любимой. До сегодняшнего дня она верила, что, несмотря ни на что, Олефир любит её, а он бросил жену на растерзание Смерти.

— Как Вам не повезло, моя королева! — с напускным сочувствием произнёс Смерть и дико расхохотался.

В пылу ярости маг не понял, что Олефир специально оставил ему жену, и, убивая Алинор, он выполняет приказ хозяина. Смерть смотрел на приёмную мать, втягивал ноздрями аромат её духов, страха и упивался предвкушением убийственного действа.

— Ублюдок! — крикнула королева и бросилась прочь.

Смерть пошёл за ней. Словно играя, он метал огненные шары и молнии. Под ноги летели камни. На стенах вспыхивали картины и гобелены. Жалобно хлопали обуглившиеся двери. Алинор едва держалась на ногах, но продолжала идти, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь. Слуги разбегались, завидев ошалевшую королеву и невменяемого наследника, и крыло замка, по которому они шли, быстро пустело.

Едва последний керонец покинул опасное место, Смерть остановился, и резким взмахом руки обрушил на голову Алинор каменную плиту. Время замедлило ход — маг видел каждую трещинку в плавно опускающейся глыбе, а когда она почти коснулась волос королевы, безразлично произнёс:

— Прощай, мама!

Холодный белый свет в глазах Смерти угас. Дима почувствовал предсмертную агонию матери, понял, что натворил, и ужаснулся:

— Прости...

Маг стоял возле каменной плиты, ставшей надгробьем Алинор, и горькие слёзы текли по его щекам. Он больше не чувствовал радости от свободы...

Артём и Валечка облегчённо выдохнули, а Ричард отпустил Стасю, и она забилась в угол, затравленно глядя на "гвардейца".

— Тёма! — Провидица бросилась к сыну и порывисто обняла его. — Мальчик мой! Ты вернулся!

— Здравствуй, — прошептал временной маг, обнял мать и взглянул на появившегося в комнате отца. — Привет, па.

Арсений улыбнулся сыну, подошёл к инмарскому принцу и крепко пожал ему руку:

— Я счастлив, что вы с нами. И спасибо тебе за Тёму!

— Дима умирает в Кероне! — встрепенулся временной маг, но отец лёгким магическим воздействием успокоил его и заверил: — Он не умрёт, сынок.

Артём покладисто кивнул, а Ричард озабоченно потёр лоб, размышляя, доверять словам высшего мага или нет, и склонился над Хранительницей:

— Не бойся, Стася. Мы в Белолесье. Вставай.

Но женщина лишь сильнее вжалась в стену и завизжала:

— Не трогай меня! Не надо!

— Отойди, Ричард! — крикнула Марфа. — Отойди, — чуть мягче повторила она, опустилась на пол и осторожно обняла дрожащую как в лихорадке принцессу.

Стася прижалась к провидице, уткнулась в её плечо и замерла, подрагивая всем телом, а Валечка с горечью посмотрел на бывшую жену и ринулся к буфету. Распахнув резные дверцы, он схватил первую попавшуюся бутылку и жадно приник к горлышку: шут короля Олефира хотел забыть свою службу в Кероне и знал, что не забудет её никогда.

Ричард устало опустился в кресло: он прекрасно понимал, чем вызвана истерика Хранительницы, и если б в этот момент ему подвернулся Олефир, то убил бы его не раздумывая, или, по крайней мере, попытался. Мрачный как ноябрьский дуб, инмарец сидел в кресле и буравил глазами Арсения — он хотел попросить помощи у высшего мага, но почему-то медлил. Артём же тянуть не стал, сглотнул подступившие к горлу слёзы и жалобно протянул:

— Помоги ей, папа, пожалуйста...

Марфа гладила Хранительницу по волосам, шептала на ухо слова утешения и тоже смотрела на Арсения: "Она безумна. Она не понимает, где находится. Она всё ещё там".

— Надо звать Витуса, — вздохнул наблюдатель, и в комнату тотчас вошёл пожилой гном, словно всё это время он стоял за дверью и ждал приглашения.

— Поспешим. Смерть скоро придёт. Нужно привести Хранительницу в чувство, чтобы она могла остановить его.

Витус начал шептать заклинание, но прикосновение магии привело Станиславу в ярость.

— Нет! — заорала она, оттолкнула Марфу и, вскочив, выставила перед собой руки, создавая щит из собственного безумия.

Огромный костёр объял Хранительницу. Прозрачные языки пламени лизали одежду, а бесцветные искры разлетались по комнате, точно отыскивая себе жертв. Высшие маги попятились и тревожно переглянулись — прикосновение к щиту несло сумасшествие и смерть.

— Но как? — ошеломлённо выдавил Арсений. — Он ничему не учил её!

— Артём! Ричард! Марш отсюда! — приказал Витус, но инмарец упрямо покачал головой:

— Нет!

— Здесь опасно! Вам нужно уйти. Вы не сможете себя защитить.

— Я не оставлю её!

— И я! — пискнул Артём, прячась за кресло, в котором сидел друг.

— Как хотите! — безразлично пожал плечами гном и повернулся к Хранительнице.

В его руках появился посох, и, взмахнув им, Витус громко произнёс магические слова. Прогремел гром. Щит остался на месте. Гном побледнел. Он вновь взмахнул посохом, и на этот раз голос его прозвучал вкрадчиво. Стены содрогнулись. Щит не шелохнулся.

Валечка мутным взглядом посмотрел на бывшую жену и вытащил из буфета следующую бутылку. Артём в ужасе вжался в стену, а Ричард выхватил из ножен меч и положил его на колени.

— Пусти нас, девочка, мы поможем тебе, — шептала Марфа, но Стася ничего и никого не слышала: после пережитого в Керонском замке маги казались ей воплощением зла, а магия мерзким, дьявольским инструментом, разрушающим людские судьбы. И Хранительница твёрдо решила, что не даст этой мерзости приблизится к себе.

Витус что-то тихо сказал Арсению, и, подняв руки вверх, они одновременно попытались потушить призрачный костёр. Щит выстоял. В глазах целителя мелькнуло удивление.

— Все сюда! Быстро! — решительно произнёс он, и в комнате появились остальные высшие маги.

Соединив усилия, они попытались погасить костёр безумия. Шесть высших магов и Арсений силились пробить оборону Хранительницы, но щит держался. Тогда маги опустили руки и стали ждать. Было тихо, лишь Валечка, время от времени, звенел стеклом о стекло.

Вспышка ослепила усталые лица магов. Дмитрий шальным взглядом обвёл комнату, ринулся сквозь призрачное пламя, и едва он обнял Станиславу, щит исчез.

— Дима...

— Я здесь, девочка моя, — тихо произнёс маг и зашептал заклинание, исцеляя возлюбленную.

— Невероятно... — выдохнул Арсений.

— Если он может такое сейчас, что же будет, если...

Михаил осёкся и задрожал. Высшие маги опасливо переглянулись, прикидывая — бежать или не бежать, и только Ричард и Артём не сводили глаз с Димы. Рваная одежда друга была в пыли и крови, на лице отчётливо проступали следы слёз, но голубые глаза с любовью и состраданием взирали на Хранительницу. Инмарец отвёл взгляд, а временной маг вдруг поймал себя на мысли, что не согласен делить друга ни с кем. Правда, за эгоистичные мысли тут же стало стыдно, и Тёма постарался задавить их на корню, но не особо успешно. Уныло вздохнув, он подошёл к Валентину, взял из его рук бутылку и припал к горлышку...

— Дима...

— Я здесь, девочка моя.

— Ты пришёл...

— Ты всё, что у меня есть.

Дмитрий слабо улыбнулся и коснулся губами её виска. Стася склонила голову на плечо возлюбленного, и затуманенный счастьем взгляд бессмысленно заскользил по комнате.

— Папа?!!

Хранительница кинулась к нему, но экспериментатор не выказал радости от встречи: поморщился, отшатнулся, и Станислава обняла руками воздух. Она растерянно посмотрела на то место, где секунду назад стоял отец, обернулась и с недоумением уставилась на Дмитрия:

— Почему он ушёл?

Маг с грустью смотрел на возлюбленную: она не помнила Совета в Белолесье, на котором Легенда Лайфгарма предложил убить дочь, и Фёдор всё ещё оставался для неё заботливым и любящим отцом.

— Он такой же, как все высшие маги, — хмуро произнёс Дима, обнял Стасю за плечи и усадил в кресло: — Мы ещё встретимся с ним, и ты поймёшь.

Хранительница оторопело кивнула, а Дмитрий повернулся к членам Совета и с ненавистью всмотрелся в их непроницаемые лица:

— Я не убью вас только потому, что не хочу марать руки вашей ядовитой кровью! Но я никогда — слышите?! — никогда не прощу вам того, что вы сделали с Артёмом! Зарубите себе на носу: временной маг под моей защитой! И остальные тоже! Только попробуйте прикоснуться к ним! Вы знаете, на что я способен!.. И не ждите, что я убью Олефира! Не дождётесь!

— Ты не можешь отступить! — вскричал Корней. — Вспомни, как он обошёлся с Хранительницей! Он должен умереть!

Дмитрий пожал плечами, повернулся к высшим магам спиной и с отчаянием взглянул в глаза Станиславы:

— Я убил Алинор.

— Я рада, что этой стервы больше нет! — Изумрудные глаза полыхнули удовлетворением. — Остался Олефир!

— Ты не слышишь? Я не убью его! Нужно бросить всё и уйти... Пока не поздно!

— Нет! Он должен умереть! Я не могу простить! Я сама убью его!

— Послушай меня... Поверь... Месть не так сладка, как кажется...

— Мне всё равно!

— А мне нет! Я не хочу, чтобы ты страдала!

— Ты не понимаешь! Я чувствую себя грязной! И эту грязь я смою кровью Олефира!

— Кажется, мы остались одни, — громко произнёс Ричард.

Дима обернулся. В комнате никого не было, а на столе одиноко блестел серебряный перстень. Маг надел его на палец и задумчиво посмотрел на алую букву "Д", светящуюся в глубине молочно-белого камня.

— У них были очень довольные лица... — пьяно пробормотал Валентин. Он стоял в обнимку с Артёмом, и кто кого поддерживал, было непонятно — раскачивались оба.

— Совет продолжает надеяться, что я убью Олефира, — пробормотал Дмитрий, повернулся к Ричарду и, наконец, избавил его от личины гвардейца.

— Эй, господин Смерть, ты ведёшь себя странно! — развязно крикнул Артём.

Дима вздрогнул и настороженно посмотрел на него:

— О чём ты?

— Перестань лить слёзы, Смерть! Разве ты не понимаешь? Олефир ни за что не оставит нас в покое! Так иди и убей его!

— Ты пьян, Тёма.

— Да, я пьян, — мотнул головой временной маг, — но даже пьяный, я соображаю лучше тебя! Олефир должен умереть!

— Ты не понимаешь...

— Это ты не понимаешь! Пока твой хозяин жив, мы со Стасей не сможем спать спокойно! Убей его! Я видел, как он обращался с тобой! Если бы я мог, я бы сам убил его! Но ты не хочешь научить меня! А ведь ты обещал!

— Я обещал научить тебя защищаться. Но я не хочу, чтобы ты убивал.

— Какая трогательная забота! Ты всю жизнь собираешься водить меня за руку? — ядовито расхохотался временной маг. — Ты, также как Совет, хочешь, чтобы я продолжал играть и веселиться? Ты не знаешь, каково это — смеяться и бояться одновременно! Уж лучше стать Смертью!

— А ты не знаешь, каково быть Смертью, — хладнокровно произнёс Дмитрий и тихо добавил: — И лучше б тебе не знать этого никогда.

— Значит, ты не будешь меня учить? Хорошо! Тогда я сам! — Артём вытянул руку, и на его ладони появился ежедневник Фёдора. — Надеюсь, здесь есть все необходимые заклинания! Итак...

Дима метнулся к другу и выхватил из его рук блокнот:

— Сначала проспись!

— Ну, вот, я лишился единственного учебника магии. Теперь меня точно убьют! — нервно расхохотался временной маг и повис на шее Валентина: — Давай хоть выпьем напоследок!

Солнечный друг согласно угукнул, потянул друга к буфету и, опасно раскачиваясь, сдёрнул с полки бутылку.

— Как дети, — пробормотал Дима, открыл блокнот и уставился на дарственную надпись, которую не видели ни Артём, ни Стася, потому что эти слова предназначались лично ему...

— Что с тобой? — испуганно спросила Хранительница, глядя, как бледнеет лицо возлюбленного.

— Нам всем нужно отдохнуть, — устало произнёс Дима, захлопнул тетрадь и сунул её подмышку.

— А как же Олефир? — встрял временной маг.

— Я решу эту проблему, Тёма. Хочешь увидеть смерть Олефира? Она перед тобой! — не глядя на друга, выдавил Дмитрий и побрёл к дверям.

Ричард неодобрительно покачал головой:

— Зря ты так, побратим, мы не собираемся заставлять тебя убивать учителя.

Маг резко обернулся, и принца ошарашил его мертвенный взгляд. Ричард открыл рот, чтобы задать вопрос, но, пробормотав: "Мне надо отдохнуть", Дмитрий исчез.

— Дима... — разочарованно протянула Хранительница, и её голос заставил инмарца очнуться.

Он глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок, и успокаивающе погладил принцессу по плечу:

— Дай ему прийти в себя, Стася. Он отдохнёт и вернётся к тебе. Пойдём, я провожу тебя. Ты тоже должна поспать. — Он укоризненно посмотрел на Артёма и Валечку: — Сейчас не время напиваться!

— Отстань, зануда! — фыркнул временной маг и демонстративно хлебнул вина из бутылки. — Мы больше не в Кероне, Ричи! Я уволился со службы и могу делать всё, что захочу!

Спорить не хотелось, и, поджав губы, Ричард подал руку Хранительнице:

— Идём.

Всё ещё пребывая в растерянности, Станислава кивнула, встала и вместе с принцем покинула комнату.

— Наконец-то эти зануды убрались! За свободу! — провозгласил Солнечный Друг, заговорщицки улыбнулся собутыльнику и выудил из недр буфета здоровенный пузырь мутноватой браги...

Глава 25.

В путь.

Голова нещадно трещала, а временной маг никак не мог вспомнить, если в его арсенале заклинание, избавляющее от похмелья. Так и лежал в постели, старательно прикрываясь одеялом от яркого утреннего солнца, которое наглым образом заползало в комнату, норовя лизнуть лицо горячими лучами. Артём был недоволен: кровать казалась слишком жёсткой, подушка — слишком мягкой, стены — слишком пёстрыми, да ещё за окном истошно вопили птицы. И, самое ужасное, нестерпимо хотелось пить. С трудом повернув голову, временной маг тоскливо уставился на столик в дальнем углу комнаты, где сверкал глазированным боком кувшин с водой, и сухими губами зашептал заклинание. Вожделенный сосуд оторвался от столешницы и рывками, словно голубь с подбитым крылом, поплыл к кровати. Артём судорожно сглотнул, уже представляя, как в рот течёт живительная влага, запнулся, и кувшин рухнул на пол. Во все стороны брызнули осколки, а на ковре образовалось тёмное пятно. Разозлившись, маг попробовал восстановить "объект страсти", однако с похмелья перепутал заклинания, и вместо того, чтобы собраться вместе, черепки взмыли в воздух. Стукнулись о потолок и осыпались на кровать траурно-чёрным конфетти.

Решив, что это знак, поданный судьбой, Артём всхлипнул, сложил руки на груди и начал прощаться с жизнью: голова гудела, как набатный колокол, и, похоже, собиралась взорваться.

— Пить... — жалобно протянул он и закрыл глаза.

— Сейчас, — раздался с порога голос Димы.

Артём, мигом забыв о боли, юркнул под одеяло — ему было ужасно стыдно за вчерашние слова. Вздохнув, ученик Олефира подошёл к кровати, провёл над ней рукой, и временной маг замер, как пойманный с поличным воришка: похмелье исчезло, но он не спешил высовываться наружу.

— Вылезай, — страдальчески вздохнул Дима.

— Не-а. Мне плохо, я умираю.

— Не ври. Вылезай, Тёма, нам нужно поговорить.

— О чём? — раздалось из "кокона". — Я ничего не помню.

Дмитрий невольно улыбнулся:

— Да, вылезай же.

Он осторожно потянул одеяло на себя, но Артём мёртвой хваткой вцепился в пододеяльник:

— Нет!

Временной маг готов был провалиться сквозь землю, лишь бы не смотреть в глаза другу. Ситуация становилась идиотской, и, вздохнув, Дмитрий разжал пальцы и сел на край постели:

— Если ты хочешь, я убью Олефира. Но прежде сделай одолжение — возьми Стасю себе.

Столь неожиданное предложение огорошило Артёма. Высунув голову из-под одеяла, он уставился на друга так, будто у того вдруг выросли рога или он внезапно спятил.

— Ты не ослышался. Я отказываюсь от неё, — повторил Дмитрий, глядя в растерянные шоколадные глаза.

— Почему?

— Я убийца. Я Смерть. Всё, к чему я прикасаюсь, гибнет. На моём счету множество покалеченных жизней и разбитых судеб. Я не имею права на счастье. Я принесу ей лишь боль. — Дима отвернулся, уставился в стену и монотонно продолжил: — Ты лёгкий, почти воздушный. Твоя магия — магия созидания. Ты играешь с ней, как ребёнок, и мне это нравится. Я так не умею и никогда не научусь. Ты должен быть счастлив, Тёма. Тебе должно принадлежать всё самое лучшее. Это будет правильно. А я... Я отойду в сторону. Она всё, что у меня есть, и я хочу, чтобы она стала твоей. Ты дашь ей ту любовь, которую она заслуживает.

Временной маг открыл рот, но не нашёл, что сказать. А Дима, приняв молчание за согласие, потрепал его по всклокоченным пшеничным волосам, встал и направился к двери.

— Подожди! — Артём спрыгнул с кровати. — Стася нравится мне, но я не люблю её! Она мой друг! Почему ты решил, что не подходишь ей?! Ты же любишь её! И она любит тебя!

— Меня нельзя любить. Я — Смерть! — не оборачиваясь, произнёс маг и быстро вышел из комнаты.

В коридоре Дмитрий столкнулся с Ричардом. Взглянув на бледного, осунувшегося побратима, инмарец нахмурился:

— Что с тобой? Ты не спал?

— Я подарил Стасю Артёму.

— Что ты сделал? С какой стати ты распоряжаешься ею? Она что, вещь? — в сердцах рявкнул Ричард и наградил друга подзатыльником. — Приди в себя!

Глаза Димы побелели, а голос стал тихим и каким-то казённым:

— Артём согласился. Не вмешивайся, Ричи!

— Ага! Как же! — Инмарец скрипнул зубами, схватил Смерть за руку и втащил в комнату временного мага. — Что здесь произошло, Тёма?

— Я не хотел, — пролепетал Артём, с ужасом глядя на друзей. — Не знаю, что на него нашло! Я сказал ему... А он всё равно...

— Не ной! — рявкнул принц и повернулся к побратиму: — Объясни, что с тобой происходит?

— Стася должна быть с Тёмой.

— А её ты спросил? Она не кукла, чтобы передавать её из рук в руки?

— Я — Смерть, и...

— И что? Стася любит тебя! А Тёма мне все уши прожужжал, расписывая прелести Вереники.

— Меня нельзя любить, — упрямо произнёс Смерть, и Ричард взорвался от негодования:

— Да, что ты говоришь?! Это почему же? Ты кривой, косой или горбатый? Хотя с головой у тебя явно проблемы! Я говорю тебе, что Тёма обожает Веренику, а ты суёшь ему Стасю. — Смерть открыл рот, но принц не дал ему высказаться: — Значит так, Смертушка, кончай дурить! Я прошёл с тобой огонь и воду, и, если ты будешь вести себя, как слюнтяй — рожу расквашу! Не забывай, ты названный брат инмарского принца! Ты — наследник годарского престола! Так что, изволь вести себя достойно!

— Я не могу быть...

— Заткнись! Ты достоин и дружбы, и любви!

— Я не знаю, что делать...

— Просто живи. Почувствуй себя свободным! А ты, алкоголик, — инмарец повернулся к Артёму и подбоченился, — увижу в руках рюмку — зашибу!

— Я, правда, не хотел...

Временной маг попятился, наткнулся на кровать и полетел на спину, болтая ногами в воздух. Ричард невольно рассмеялся, а Смерть резко обернулся к двери — в комнату влетела Стася.

— Валечка исчез! Мы готовили завтрак, и вдруг он пропал!

"Не волнуйся, сынок. Солнечный Друг со мной. Можешь убедиться", — услышал маг голос Олефира, и перед его глазами возник кабинет — точная копия керонского. Маг-путешественник сидел за столом, а перед ним стоял испуганный Валентин. Смерть пытался понять, где они находятся, но странный мир ускользал, словно был иллюзией.

"Не мучайся понапрасну, мальчик мой. Камия тебе он не по зубам! Ты, конечно, велик и могуч, но и я кое-что умею... Ты прост и прямолинеен, Дима, а путешествия по мирам требуют изворотливости и умения плести интриги против всех, включая сами миры..."

"Хватит! Чего ты хочешь?"

"Ты всегда был умным мальчиком. Может, сам догадаешься?"

"Источник?! Но зачем?"

"Поговорим на острове, Смерть. И не вздумай перемещаться! Поедешь верхом! Как обычный человек, к жизни которого ты так стремился. В пути вас ждёт встреча. Я хочу посмотреть, чем она закончится!" — приказным тоном сообщил Олефир, и голос его смолк.

— Ты слышал нашу беседу, Тёма?

Временной маг кивнул.

— Можешь найти их?

— Я пытался. Но этот мир ускользает и от меня. Камия не хочет, чтобы чужаки тревожили её.

— В таком случае, я отправляюсь к Источнику! — твёрдо сказал Смерть.

— Опять? — возмутился Ричард. — Мы отправляемся! Солнечный Друг дорог не только тебе!

— Хорошо, — кивнул маг и вдруг покачнулся: белоснежные глаза стали голубыми, а потом потемнели до иссиней черноты, словно в них поселились годарские скалы, и застыли, как у слепого — впервые в жизни Диму посетило видение.

— Не ходи к Источнику, Тёма! — Марфа появилась перед сыном и умоляюще посмотрела на него: — Останься в Белолесье! Прошу!

— Почему? — растерялся Артём. — Я не брошу друзей. Мы все вместе пойдём спасать Солнечного Друга. Он не должен погибнуть! Если б не он, я бы до сих пор жил в Кероне, а, возможно, был бы мёртв.

— Останься! Я не могу пересказать видение, от этого будет только хуже. Просто останься в Белолесье! — жалобно попросила Марфа, и временному магу стало страшно: мать никогда не паниковала зря.

Несколько секунд Артём пристально смотрел в лицо провидицы, а потом отрицательно мотнул головой и решительно заявил:

— Я не брошу друзей, мама! Я пойду к Источнику!

Марфа судорожно всхлипнула и с мольбой посмотрела на Дмитрия:

— Прикажи ему остаться.

— Здесь он точно погибнет. Там у него есть шанс. Я вижу, чего ты боишься, провидица, и постараюсь не допустить этого... — тихо произнёс маг, взял Стасю за руку и вышел из комнаты, бросив на ходу: — Собирайтесь. Мы уезжаем!..

На поляне перед крыльцом их ждали осёдланные кони — подарок Олефира, и, вскочив в сёдла, друзья помчались через волшебный лес по едва заметным тропам, которые безошибочно отыскивал временной маг.

Уже через несколько минут Дима подсчитал, что путешествие до Илиса займёт не меньше месяца, ведь в отличие от магических, кони из плоти и крови нуждались в отдыхе и еде, да и скакать галопом могли не слишком долго. "Придётся переходить на шаг, делать привалы. И ночёвки! А в Илисе нужно будет нанять корабль и плыть к Источнику..."

Дмитрию очень хотелось воздействовать магией и на коней, и на спутников, но ослушаться Олефира он не посмел, опасаясь, что пострадает Солнечный Друг, и, стиснув зубы, ехал позади побратима, уговаривал себя потерпеть. Получалось плохо, и ровно до тех пор, когда Ричард остановил коня и скомандовал:

— Будем ночевать здесь!

— Но мы даже Белолесья не покинули! — вырвалось у Димы.

— Волшебный лес мы покинем дня через три-четыре, — невозмутимо заметил принц, и, мысленно застонав, маг спрыгнул на землю.

С ненавистью взглянув на своего коня, он взмахнул рукой, и на поляне загорелся костёр, а рядом появился накрытый к ужину стол и лавки.

— Ты, пожалуйста, поосторожнее, — попросил друга Артём. — Белолесье и так нервничает из-за твоего присутствия, так что, колдуй поменьше, ладно?

— И ты туда же?!

— Успокойся, Дима.

Стася подошла к возлюбленному, взяла его под руку, и, взглянув в прекрасные изумрудные глаза, маг оттаял. Мирно поужинал с друзьями (даже беседу поддержать умудрился), помог им разместиться на ночлег в небольшой деревянной беседке, которую чертыхаясь и кривясь, соорудил Артём, но уснуть так и не смог. Мысль о том, что Олефир издевается над ним, наказывая за бегство, не давала покоя до самого утра. А ещё Дима гадал, что за встреча им предстоит...

Следующие четыре дня оказались похожими друг на друга как близнецы-братья. Галоп, шаг, галоп, шаг, привал... Дмитрий чувствовал, как с каждым часом, каждой минутой внутри нарастает напряжение, и на исходе четвёртых суток даже ласковые взгляды Хранительницы не помогали расслабиться. Друзья видели, что он на грани срыва, но причину столь сильной нервозности не понимали, а спросить не решались — плотно сжатые губы и лихорадочно блестящие глаза отбивали всякую охоту к общению. И решив, что Диме просто нужно время, чтобы принять себя таким, как есть, молчали, наслаждаясь поездкой по волшебному лесу. На губах Артёма застыла блаженная улыбка, а Ричард и Станислава любовались снежно-ствольными деревьями, диковинными зверями и птицами, попадавшимися на пути.

Дмитрия же чудеса и красоты Белолесья волновали мало. Впервые за всё время общения с Ричардом и Артёмом, Стасей и Валечкой, маг осознал, насколько он отличается от них. И больше всего его задела правота учителя, который ещё год назад говорил, что Смерти не прижиться в убогой трёхкомнатной квартирке. А Дима понял эту простую истину только сейчас, и, невзирая на безграничную любовь к Станиславе, решил, что ни за что не согласится жить в её мире, потому что сущность боевого мага не смирится с обыденностью никогда! Олефир вырастил его магом-воином, и душа Димы требовала схватки, пусть даже с хозяином и благодетелем...

В полдень пятого дня волшебные деревья расступились, открывая глазам путешественников широкий, укатанный тракт. И одинокую фигуру, тёмной скалой возвышающуюся посреди дороги — Легенда Лайфгарма грыз семечки, смачно сплёвывая шелуху в пыль.

— Папа!

Дмитрий поднял руку, и Стася замолчала, переводя растерянный взгляд с отца на возлюбленного. Ричард и Артём подъехали к Хранительнице и замерли рядом с ней молчаливыми стражами, а ученик Олефира направил коня к высшему магу.

— Рад видеть вашу дружную компанию, — весело сказал Фёдор. — Жаль не в полном составе!

Дима остановился перед экспериментатором. Несмотря ни на что, ощущал он себя великолепно. "Наконец-то хоть что-то происходит! Пусть только рыпнется, и..." Голубые глаза вспыхнули белым светом, и, склонив голову к плечу, маг усмехнулся:

— Что тебе надо, Федя?

— Пришёл посмотреть на Смерть, отказавшегося убивать.

— И как тебе?

— Неубедительно. В твоих глазах жажда крови, мальчик. — Экспериментатор прищурился: — Тебе понравился мой учебник?

— Я в восторге! Подумываю убить тебя одним из твоих заклинаний.

— Может, всё-таки начнёшь с Олефира? Он тоже знал...

— Я сам решу, с кого начать!

Хранительница, открыв рот, смотрела на отца. Сейчас Фёдор не походил на Михея, хотя одет был в земную одежду. Длинный плащ окутывал высокую стройную фигуру, словно тёмное облако. Из-под плаща выглядывала серая рубашка и чёрные брюки, заправленные в начищенные до блеска сапоги. Смоляные волосы, зачёсанные назад, открывали благородный лоб и внимательные бирюзовые глаза. Тонкие губы кривились в ироничной улыбке. Отец выглядел чужим, но Стася всё ещё любила его.

— Почему ты так разговариваешь с моим отцом, Дима?

— Он опасен для нас, — спокойно ответил Смерть, не сводя белых глаз с Фёдора.

— Разве? — Высший маг улыбнулся и протянул руки к дочери: — Иди сюда, детка, я скучал по тебе!

Стася выехала вперёд, спрыгнула с лошади и бросилась в объятья отца.

— Я искала тебя, папа, — со слезами на глазах прошептала она. — Ты нужен мне!

— Мы снова вместе, моя радость, и я больше не оставлю тебя, если, конечно, Дима не возражает.

Фёдор подмигнул Смерти, и тот стиснул пальцами повод, мечтая об одном: вырвать наглые глаза высшего мага.

— Он не будет возражать! Ты же мой папа! — пылко воскликнула Стася, счастливо посмотрела на возлюбленного, и Смерть поспешно отвёл взгляд.

— Так ты не против моей компании, Дима? — нарочито любезно поинтересовался экспериментатор.

"Я убью тебя!"

"На глазах у моей бедной дочурки?"

Невероятным усилием, Дмитрий загнал Смерть в глубины сознания и сухо скомандовал:

— Поехали!

Фёдор залихватски свистнул, и перед ним возник вороной жеребец с белым пятном на лбу. Высший маг вскочил в седло, пришпорил коня и понёсся к темнеющей на горизонте полоске леса. Четверо всадников последовали за ним...

Сначала местность выглядела пустынной, сплошные луга да перелески, но через пару часов стали попадаться возделанные поля, где, как муравьи, копошились трудолюбивые лирийцы. Заслышав стук копыт, крестьяне поднимали головы и с интересом смотрели вслед богато одетым всадникам, гадая, что за нужда привела знатных господ в их захолустные места. Они не узнавали ни Смерть, ни ученика Корнея, ни инмарского принца, ни Хранительницу — Дима позаботился о спокойствии лирийского народа.

Путники миновали несколько деревень с аккуратными, казавшимися игрушечными домиками и цветущими фруктовыми садами, потом долго ехали через луга со стадами тучных коров и пугливых овец и наконец въехали в редкий смешанный лес. Едва за их спинами сомкнулись деревья, Дмитрий остановил коня:

— Привал!

Маг-экспериментатор недовольно поморщился, но возражать не стал. Всадники спешились. Дима взмахнул рукой, и на обочине дороги запылал костёр. Рядом появился плотный шерстяной ковёр, на котором были расставлены тарелки с едой и кувшины с вином. Путники молча расседлали и стреножили коней, расселись вокруг импровизированного стола и принялись за еду.

— Мне было очень трудно без тебя, папа, — нарушила тишину Стася и с нежностью посмотрела на отца.

— Ничего, родная, теперь мы вместе. Я помогу вам вырвать Солнечного Друга из лап Олефира и скрыться от него в другом мире, — проникновенно сказал Фёдор, и его слова тронули Хранительницу до глубины души.

Как давно мечтала она о том, чтобы вот так посидеть рядом с отцом, вновь ощутить, что у неё есть семья, есть о ком заботиться и кого любить.

— Папа! — всхлипнула она. — Где же ты был так долго, папа?

Экспериментатор удручённо вздохнул:

— Олефир заманил меня в ловушку, дочка. Он заставил Диму наслать на меня безумие, и два года я бесцельно бродил по Лайфгарму, не зная, кто я и откуда. Лишь несколько дней назад я встретил Витуса, и он исцелили меня. Я тотчас же бросился на Землю, но тебя там не было.

Услышав столь откровенную ложь, Дмитрий отставил тарелку и иронично уставился на высшего мага:

— Какой кошмар! Ох уж этот злодей Олефир. Как жестоко он обошёлся с тобой. Самые ужасные страдания меркнут на фоне твоих несчастий, Фёдор!

— Спасибо за сочувствие, мальчик, — мягко улыбнулся экспериментатор, словно не замечая злой иронии. — Ты не представляешь, как тяжело мне пришлось.

— Не представляю! Стараюсь представить, и не могу. Такой кошмар невозможно вообразить. — Дима громко шмыгнул носом и смахнул несуществующую слезу. — Какая страшная участь!

Стася задохнулась от возмущения, а Ричард и Артём уткнулись в тарелки, не мешая другу "разбираться" с высшим магом. Дмитрий и Фёдор вели какую-то игру, и они с тревогой ждали развязки.

— Я знаю, что и тебе пришлось нелегко, мальчик мой, — с деланным сочувствием произнёс экспериментатор. — Как же ты страдал, столько лет живя рядом с Алинор и Олефиром. Я хорошо знаю их. Жестокосердные, бесчеловечные твари! А каким ужасным учителем был маг-путешественник! Наверное, ты всегда мечтал найти своих настоящих родителей? Они бы никогда не стали мучить тебя и заставлять убивать...

— Хватит! — оборвал его Дима, и в голубых глазах заплясало белое пламя.

— Хватит, так хватит!

И Фёдор в мановение ока накинул магическую сеть на спутников Смерти, связал их жизни воедино и замкнул на себе. Стася и Ричард ничего не почувствовал, а временной маг встрепенулся, но Смерть взглядом заставил его молчать.

— Вот теперь мы поговорим на равных, щенок!

— Похоже, высшие маги могут разговаривать со мной на равных, только держа нож у горла моих друзей, — раздражённо усмехнулся Смерть. — Зачем совершать столько лишних телодвижений, Федя? Скажи уж прямо, что хочешь сделать меня своим рабом!

— Что ж, не буду лукавить, я хочу именно этого. Я долго наблюдал за тобой, мальчик, и видел, как действовал Олефир. Он был слишком мягок с тобой. Смерть заслуживает иного обращения!

— Что ты несёшь, папа? — испуганно вскрикнула Хранительница.

Смерть бросил на неё сочувственный взгляд и снова повернулся к Фёдору:

— Скажи, наконец, дочери, что происходит!

— Не хочу объясняться с этой дурой! Она вела себя, как идиотка! Она должна была натравить тебя на Олефира, а вместо этого утащила из Керона!

— Папа... Что ты говоришь, папа?..

— Заткнись, я сказал!

Хранительница беспомощно посмотрела на возлюбленного, но тот сидел с непроницаемым лицом, не сводя холодных белых глаз с высшего мага. Не найдя поддержки, Стася заплакала и уткнулась в плечо Ричарда.

— Как представляются тебе наши дальнейшие отношения, Федя?

— Я буду контролировать тебя.

— Опасное это занятие — копаться в голове Смерти.

— Я рискну.

Смерть лениво потянулся, и в его руке появилась дымящаяся сигарета:

— Что-то мне не хочется быть рабом, Федя. Может, договоримся? У тебя же мои друзья. Хочешь, я убью Олефира? А ты освободишь их.

— Я не позволю тебе диктовать условия! — проревел экспериментатор. — Ты откроешь сознание, и ментальная связь между нами будет постоянной. Я ни на секунду не ослаблю надзор за твоими мыслями. Я буду отдавать приказы, а, если ты откажешься выполнять их — убью. Я не Олефир. Я лично прослежу за твоим последним вздохом!

— Звучит заманчиво, но, пожалуй, я откажусь. Ты не симпатичен мне, Федя, — бесстрастно проговорил Смерть, пуская дым колечками.

— Торга не будет! Я получу, что хочу! Я предупреждал тебя: убийца не должен иметь слабых мест, но ты не слушал! Твои друзья сгубили тебя! Ты уязвим! — Фёдор поднялся и схватил дочь за руку: — Иди к папочке! Будем развлекаться! Дима хочет посмотреть, как ты ублажаешь мужчин! А то прошлый раз он многое пропустил!

— Отпусти её, — мёртвым голосом произнёс Смерть и отбросил сигарету. — Я согласен.

— Ты забыл добавить "господин"!

— Я согласен, господин.

— Так-то лучше, — фыркнул высший маг и оттолкнул дочь.

— Освободи их.

— Конечно, неужели ты думаешь, что я собираюсь с ними нянчиться? Но сначала — ты! — Смерть кивнул, распахнул сознание, и Фёдор ликующе улыбнулся: — Наконец-то, ты мой!

"Отпусти их".

Голос Смерти прозвучал в голове экспериментатора, как раскат грома.

"Сначала убей Олефира, раб!"

"Нет. Ты можешь свести меня с ума, но я не сдвинусь с места, пока ты не отпустишь моих друзей".

"Хорошо, но учти, они тебе больше не друзья!"

"Отпускай".

Легенда Лайфгарма снял магическую сеть и счастливо расхохотался. Бросив ошарашенный взгляд на отца, Хранительница метнулась к возлюбленному:

— Что он сделал с тобой?

Смерть поднял руку и показал ей свой перстень — в агатовой глубине камня полыхала лиловая буква "Ф". Маг с грустью взглянул на Стасю и мягко подтолкнул её к Артёму:

— Уходите. Тёма! Уведи их в другое Время!

— Нет, Дима, я не брошу тебя!

— Уходите.

— Очень трогательно! — хмыкнул Фёдор и грозно взглянул на временного мага: — Попрощались? Пошли вон!

— Не ори!

У костра появился Арсений. При виде коллеги щека экспериментатора дёрнулась, и он придвинулся ближе к Смерти:

— А ты что припёрся? Сопли сыночку утереть?

— Отпусти Диму!

— Зачем? Он единственный, кто может убить Олефира! Мы же этого хотели, не так ли, Сеня?

— Отпусти его!

— Не вмешивайся! Это моя партия, и я доведу её до конца!

— Это меня и пугает!

— С чего это? Ты же сам припёрся ко мне на Землю и агитировал вернуться! И вот я здесь!

— Но Дима...

— Мой приз! Я двадцать пять лет мечтал навести в Лайфгарме порядок, потому что я единственный из Совета, для кого звание высшего мага не пустой звук! Вы спокойно наблюдали, как наш мир катится к гибели, и не сделали ни единой попытки предотвратить катастрофу! Это я ушёл на Землю и забрал Ключ, чтобы Олефир не добрался до Источника! Я сделал так, чтобы высших магов вновь стало семь! А вы держались за тёплые, насиженные места и тряслись от страха, глядя как Фира стравливает Лирию и Инмар и воспитывает Смерть! Вы безоговорочно признали Годар государством, хотя маги не должны править людьми!

— Мы хотели...

— Знаю, чего вы хотели: дождаться Федю, который всё исправит! И дождались! Правда, вы не ожидали, что я осмелюсь явиться в Керон и объявить войну путешественнику. Вы сочли это глупостью с моей стороны, но это не так! Я хорошо подготовился к встрече со Смертью! Так же, как вы, я годами наблюдал за ним, отыскивая слабые места в его подготовке. И нашёл! Смерть слишком прямолинеен, и я дважды сумел воспользоваться этим!..

— Тогда почему ты не захватил его ещё тогда, три года назад?

— Потому что мне нужно было поближе с ним познакомиться, — ухмыльнулся экспериментатор. — И пошатнуть его преданность Олефиру. Для этого я использовал заклятье-пророчество и Хранительницу. Я видел, какими глазами Дима смотрит на Фиру и Алинор, и подарил Смерти его собственную королеву — Станислава ведь до безумия похожа на мать. Правда, лишь внешне, а жаль. Но, так или иначе, она привела ко мне Смерть. И теперь он мой!

— А дальше?

— Не делай вид, что не понимаешь, Сеня! Конечно же, я убью Олефира, потому что он заслужил смерть, а потом объединю Лайфгарм и стану императором. Я...

— А Дима? Сделаешь его своим палачом?

— Скорее защитником. Я выстрою идеальное общество, в котором не будет места высшим магам! Так что, пока есть шанс, забирай своего временного выродка и беги!

— Нет!

— Как хочешь. Дима, убей наблюдателя!

— Приоритеты расставлены. Сначала — Олефир!

— Ах ты, скотина! — рассвирепел Фёдор, и Смерть упал на землю, корчась от боли.

Стася зарыдала, Артём закусил губу и вытаращился на бьющегося, как в припадке, друга, а Ричард выхватил меч и бросился на Легенду Лайфгарма. Ядовито усмехнувшись, Фёдор метнул грязно-зелёную молнию. Инмарец поднял меч, чтобы отразить удар, но молния вдруг развернулась и врезалась в грудь наблюдателя.

— Папа! — заорал Артём и упал на колени рядом с отцом.

— Уходи... — прохрипел Арсений. — Мне уже не помочь...

— Нет! — Временной маг вскочил и безумными глазами уставился на Фёдора: — Я убью тебя прямо сейчас!

Артём не вскидывал рук, не метал смертельных шаров и молний. Он не сделал ни единой видимой попытки напасть на экспериментатора, но его жизненная сила стала стремительно таять. Время для Фёдора понеслось стрелой. Он понимал, что вот-вот умрёт, и ему нечего было противопоставить временной магии.

— Не хочу умирать! — белугой завопил Легенда Лайфгарма и, собрав последние силы, исчез.

Дима затих, а временной маг опустился на траву рядом с отцом и, покачиваясь, простонал:

— Мама... Кто-нибудь... Помогите...

И почти сразу на поляне появились Марфа и Витус. Гном склонился над Арсением, прошептал заклинание, и наблюдатель открыл глаза:

— Где Фёдор?

— Ушёл.

— Он нарушил закон! Он напал на меня!

— Ерунда. Ты больше не высший маг. Совет лишил тебя звания, — невозмутимо сказал гном и растворился в воздухе.

— Мерзавцы! — выпалила провидица.

— Не надо, Марфа, — покачал головой Арсений. — Они мне осточертели. Слишком долго я терпел их выходки. Мне давно следовало выйти из Совета. Как только родился Артём!

Убедившись, что с отцом всё в порядке, временной маг бросился к Диме. Смерть уже не лежал, а сидел на земле, обхватив голову руками. Боль притупилась, но не ушла. Фёдор как клещ присосался к его сознанию и без конца повторял: "Убей их всех!" Артём положил руку на плечо друга, но Смерть оттолкнул его:

— Уходи. Уходите все! Я опасен! Я могу сорваться и убить вас! Высшие маги не нападут на тебя, Тёма. Они видели, что ты сделал с Фёдором. Они боятся тебя.

— Я не уйду!

— Мы все пойдём за тобой, — подхватил Ричард, и Хранительница разрыдалась ещё горше: она уже потеряла отца и теперь теряла возлюбленного.

Опираясь на руку провидицы, наблюдатель подошёл к Смерти и с горечью посмотрел в его белые, подёрнутые коралловой пеленой глаза:

— Прости нас, мальчик. Мы все виноваты перед тобой.

— Мне нужно идти, — кусая губы, выговорил маг, поднялся и, тяжело ступая, направился к лошади.

"Куда ты? Убей их!" — истерично заорал Фёдор.

"Сначала Олефир!"

"Ты должен выполнять приказы, Смерть!"

"Я выполню приказ. Я убью Олефира".

"Убей временного мага! Олефир подождёт!"

"Приоритеты расставлены. Сначала — Олефир. Так будет правильно".

"Что правильно, решаю я!"

"Ты отдаёшь приказ. Как лучше выполнить его, решаю я".

"Я не уберу боль, и ты сойдёшь с ума!"

"Значит, я не выполню твой приказ"...

Глава 26.

Дорога к Источнику.

Всадники мчались по Лирии. Впереди, точно гончая, взявшая след, летел Смерть. Боль разрывала его голову, а настырный, несмолкающий голос Фёдора, требующий убить друзей, не позволял остановиться и сосредоточиться. И Смерть мчался вперёд, не давая отдохнуть ни людям, ни лошадям. Он поддерживал несчастных животных магией, и к началу второго дня те были мертвы, но всё ещё продолжали двигаться. Изредка маг позволял себе оглянуться на друзей и с сожалением отмечал, что их лица походят на лунные тени. Без еды и воды они не могли продержаться долго, но Смерть не мог проявить жалости. Он слабел с каждым часом и вероятность того, что, поддавшись приказу Фёдора, он нападёт на друзей, возрастала.

Утро третьего дня выдалось ветреным и дождливым. Маг был благодарен холодным, хлёстким каплям: они остужали пылающее лицо, принося хоть какое-то облегчение, однако прояснить сознание, замутнённое нескончаемым потоком боли, не могли.

На четвёртый день Смерть уже боялся обернуться. С трудом осознавая, кто он и что он, он пришпоривал мёртвого коня с такой силой, что каблуки оставляли на боках животного рваные раны. Фёдор выл в голове, обещая лютые пытки за неповиновение, но маг, ведомый страхом за жизнь друзей, упорно игнорировал его слова. Постепенно боль начинала становиться чем-то неотвратимо привычным, и Смерть мысленно возблагодарил Олефира, научившего его почти безграничному терпению. Экспериментатор взревел от гнева, услышав хвалы раба бывшему хозяину, и Смерть дико расхохотался, до ужаса напугав друзей. В следующий момент оглушающая вспышка боли пронзила его мозг, а потом... боль ушла.

От неожиданности маг натянул повод, и его мёртвый конь, покачнувшись, рухнул на землю мешком с костями.

— Спешиться!

Ричард спрыгнул с падающего коня и сорвал с седла замешкавшуюся Хранительницу. Усадив полумёртвую от голода и жажды женщину на траву, инмарец обернулся к Артёму и облегчённо выдохнул — несмотря на дикую усталость, временной маг успел соскочить с коня, не позволив придавить себе ноги.

Между тем Смерть одним ударом скинул с себя мёртвое животное и сел, с недоумением оглядываясь по сторонам.

— Что происходит? — едва слышно спросил он и тупо посмотрел на Ричарда.

— Ты упал.

Инмарец осторожно приблизился к побратиму и остановился в шаге от него.

— Где мы?

— Полагаю, в нескольких километрах от Илиса.

Маг потряс головой, пытаясь привести мысли в порядок, и глухо выдавил:

— Мне надо идти.

— Может, отдохнём немного? — взмолился временной маг.

— Отдыхай, — кивнул Смерть и встал: — Мне надо идти.

Артём мученически застонал, а Станислава всхлипнула и медленно поднялась на ноги. Ричард обнял Хранительницу за талию, и они побрели по тракту вслед за другом. Временной маг тащился последним.

— Артём! Ты должен быть готов переместить их! — внезапно произнёс Смерть и с силой надавил на виски: в голове вновь зазвучал голос Легенды Лайфгарма.

"Убей их!"

"Этот приказ я уже слышал. Сначала Олефир".

"Тебе всё равно придётся убить их! К чему оттягивать сей трогательный момент?"

"Сначала Олефир!"

"Но они ближе!"

"Смерть не отвлекается по пустякам".

"Ты забыл добавить "господин"!"

"Ты влез в моё сознание, но ты не будешь хозяином Смерти. Я справлюсь с тобой".

"Ты мой! Другого хозяина у тебя не будет!"

"Друзья идут за мной. Если я проиграю — они умрут. Я не хочу, чтобы они погибли. Я избавлюсь от твоей власти".

"Скорее ты сдохнешь!"

"Посмотрим. — Смерть брёл по дороге, и каждый шаг пронизывающей болью отдавался в его голове. Но битва с хозяином не прекращалась ни на минуту. Он не мог отступить. — Я справлюсь! Смерть не будет рабом!"

Маг чувствовал, что находится в шаге от сумасшествия, однако когда оно почти захлёстывало его, Фёдор приглушал боль, безумие отступало, и всё начиналось сначала. Смерть почти ничего не видел, но упорно продвигался вперёд, не замечая ни всадников, ни повозок, громыхающих по мощёной дороге. Лошади в страхе шарахались от него, и возчики едва справлялись с взбесившимися животными. Люди открывали рты, чтобы отругать безумца, лезущего под копыта, но, увидев холодные белые глаза, замирали. Они осторожно объезжали Смерть, а потом останавливались и долго смотрели ему вслед. "Смерть вернулся. Не к добру", — перешёптывались лирийцы и вновь замирали, напуганные собственными словами.

Стражники у городских ворот Илиса издали заметили странную фигуру и предусмотрительно сдвинули пики. Смерть наткнулся на препятствие, встал, как вкопанный, и голос Фёдора стих.

"Учитель! Помоги!" — в отчаянии воззвал маг, чувствуя, что ещё немного, и он сорвётся.

"Ты отрёкся от меня, Дима, — мрачно отозвался Олефир. — Ты свободен, так что, защищай себя сам!"

"Я остался один, — отрешённо подумал Смерть, спиной ощущая пристальные взгляды друзей. — Они погибнут, если останутся со мной, Я должен уйти. — Он сфокусировал взгляд на стражниках: — Вот и решение. Я же в Лирии".

— Я пришёл умереть, — устало сказал маг и начал поднимать руки, желая показать, что сдаётся, но илисцы совсем иначе восприняли этот жест, и их захлестнула паника. Бросив пики, стражники рванули в город, вопя во всю мощь лёгких:

— Смерть! Смерть напал на Илис!

— Жаль, — обронил маг, опустил руки и побрёл вперёд, каждую секунду ожидая нового приступа боли...

Илис, самый большой порт Лирии, был пропитан морем, его запахами, лёгким шепотком волн и мягким зелёно-голубым светом, пролившимся на здания. Здесь присутствовали все оттенки морской волны: сине-серые стены домов и особняков, зеленоватая булыжная мостовая узких улочек и проспектов, напоенных свежестью вольных просторов.

"Море — великий фетиш Илиса", — говорили в Лайфгарме. И проявлялось это даже в мелочах: каждый кабачок, таверна, лавочка, магазин содержали в своём названии что-то связанное с морем, будь то название рыбы, упоминание знаменитых кораблей или банальное — "звезда морей", "королева ветров", "жемчужина глубин"...

Илисцы слыли важными, заносчивыми и в тоже время несколько суетливыми людьми, а их вошедшая в поговорки расчётливость, необъяснимым образом уживалась с авантюризмом. Когда почти двадцать лет назад в Лайфгарме началась война, именно уроженцы Илиса бросились первыми записываться в ополчение — жажда приключений толкала их на подвиги. И в то время как весь остальной мир считал десятилетнюю бойню фатальной ошибкой, илисцы гордились военным прошлым и создавали музеи, панорамы и монументы, посвящённые инмаро-лирийской войне.

Но всё это была не более чем игра, которая скрашивала трудовые будни и давала лишний повод собраться вместе друзьям, соседям, родственникам. Судьба хранила город: во время войны здесь не проходило военных действий, не лилась кровь, ни один камень не упал со стен. И вот теперь, словно компенсируя спокойные, мирный годы, в Илис пришёл Смерть — безжалостное кровожадное чудовище с горящими глазами, а за ним, словно свидетели наступившего конца света, шагали сумасшедшая Хранительница и давно оплаканные лайфгармцами инмарский принц и сын провидицы.

Паника смыла спокойствие с Илиса, как ливень смывает грим с лица комедианта. Воздух наполнили истеричные вопли, люди метались, хватая лишь самое необходимое и спеша убраться из обреченного, по их мнению, города. Но, в противовес всеобщему хаосу, улицы, по которым шагал Смерть были мертвенно пусты. Правда, будь они до краёв заполнены людьми, маг вряд ли бы это заметил — в его сознании вновь разгорелась борьба.

"Чего ты добиваешься, Смерть? — орал Фёдор. — Хочешь сдохнуть?"

"Нет, я справлюсь. Я буду свободен!"

"Ты мой раб и должен выполнять приказы! Убей временного мага!"

"Нет! Я поклялся, что не трону его! И потом, у меня уже есть приказ — убить Олефира!"

"Идиот! Ты должен идти один! Не хочешь убивать — брось этих недотёп в Илисе!"

"Я предлагал им уйти! Они остались! Они помогут мне справиться с тобой!"

"Не помогут! Я с тобой навсегда! И на твоём месте, я бы пожалел ребятишек и прибил их сам, не оставив на растерзание высшим магам!"

"Ты не знаешь их! Они сильные!"

"Глупец! Они обречены!"

"Нет! Я вырвусь и сумею их защитить! Твоя власть не будет вечной, Фёдор! Клянусь!"

"Ты..."

Голос экспериментатора неожиданно смолк. Смерть прислушался к себе и посмотрел на перстень: буква "Ф" потеряла наконец чёткость очертаний. Маг обернулся, посмотрел на друзей, и те ответили ему бесконечно усталыми взглядами.

— Держитесь... — прошептал Смерть и схватился за голову: в сознании кузнечным молотом загрохотал ненавистный голос:

"Я — твой господин! Ты никогда не освободишься от моей власти!"

"Освобожусь", — упрямо повторил маг, отвернулся и зашагал дальше, время от времени поглядывая на перстень.

Сколько продолжалась "прогулка" по городу Смерть не знал, но в какой-то момент дома остались позади, и кроваво-белым глазам открылась огромная, безлюдная гавань: брошенные товары, рассыпанный багаж, сиротливо качающиеся на волнах корабли. У одного из причала била копытом серая лошадь, запряжённая в лёгкую коляску. Она прядала ушами и недоумённо фыркала, не понимая, куда подевался её возница...

Булыжная мостовая закончилась, под ногами заскрипел деревянный настил пирса. Смерть дошёл до самого конца, остановился, посмотрел на расстилающееся перед ним море и сел, словно поставив точку в их путешествии.

Артём, Ричард и Стася буквально повалились на пирс в нескольких метрах от друга, и временной маг с надеждой посмотрел по сторонам: вдруг кто-то обронил фляжку или оставил в спешке корзинку с едой.

— Терпи, Тёма, — тихо сказал инмарец.

— Я терплю.

Временной маг перевернулся на спину и уставился в синее, безоблачное небо, а принц скинул плащ, свернул его в трубочку и бережно подложил под голову задремавшей Хранительнице.

"Вставай и иди!" — завопил Фёдор, срываясь на визг от бессилия.

"Я не пойду по воде! Подожду, пока илисцы придут в себя, и зафрахтую корабль".

"К чёрту корабль! Перенесись на остров и убей Олефира!

"Не могу. Я устал. Да и на острове пусто. Хозяин ещё..."

"Я твой хозяин!"

"Нет! Ты захватчик, шантажом пробравшийся в моё сознание! И я не смирюсь..."

"Тогда ты сдохнешь!"

"Возможно. Но, так или иначе, я освобожусь от тебя", — бесстрастно сказал Смерть и опустил взгляд на перстень: "Ф" дрожала и извивалась, как пойманная за хвост змея...

Прохладный утренний ветерок скользнул по лицу, попытался забраться за ворот рубашки, и временной маг плотнее закутался в одеяло. Спать уже не хотелось, но как же приятно было чувствовать мягкий шёлк под щекой и уютное тепло нагретой за ночь постели. Артёму даже мурлыкнуть захотелось, но он не успел: ноздри уловили сказочный, божественный аромат жареного мяса.

— Еда... — заворожено прошептал маг, открыл глаза и едва не разрыдался от счастья: прямо перед ним в воздухе застыла большая, глубокая тарелка жаркого.

Артём поднял голову, наткнулся на ласковый и чуть-чуть насмешливый взгляд голубых глаз и... вспомнил. Фёдор, раненный отец, страшное и бесконечное путешествие в Илис и этот чёртов пирс, на котором им пришлось ночевать, пока Смерть разбирался с экспериментатором...

Временной маг, вскочил и ни слова не говоря, бросился в объятия друга.

— Всё хорошо, Тёма.

— Дима?!

Хранительница отпихнула Артёма, прижалась к Дмитрию и осыпала его лицо поцелуями. Обиженно вздохнув, временной маг схватил покачивающуюся в воздухе тарелку, устроился на своей импровизированной кровати, с удовольствием отметив, что шёлк пододеяльника заткан розочками и зелёными листочками, а на подушке красуется портрет Вереники, и отправил кусок мяса в рот.

— Я так боялась тебя потерять, — шептала Станислава, всем телом вжимаясь в возлюбленного.

— Ты всё для меня.

Маг улыбнулся, нежно погладил рыжие шелковистые волосы и подумал о том, что не представляет, как будет жить без неё. Они были неразрывно связанны, дышали в едином ритме, жили друг другом. И должны были расстаться.

Тёплые волны с тихим плеском накатывали на пирс. Чайки пронзительно кричали над водой. Море дышало спокойствием и безмятежностью. Жизнь почему-то продолжалась...

Дмитрий прижал возлюбленную к груди и посмотрел на инмарского принца, который задумчиво поглаживал рукоять меча.

— Всё в порядке, Ричи, я справился. И со всем остальным как-нибудь разберусь.

— Знаю.

Инмарец кивнул на перстень мага. Дима перехватил его взгляд, и побратимы улыбнулись друг другу — "Д" в синей глубине камня сияла пронзительно-зелёным светом.

— Снимаю шляпу! — раздался над ними громкий голос Легенды Лайфгарма.

Артём хотел вскочить, но Дмитрий схватил его за руку.

— Не вмешивайся, Тёма. — Маг посмотрел на Фёдора и ровным тоном сообщил: — Хорошо, что ты пришёл, я убью тебя прямо сейчас.

Стася всхлипнула, отстранилась и скомкала пальцами мягкую ткань платья: что возразить она не знала, но Фёдор оставался её отцом и смотреть на то, как Дима расправляется с ним, было выше всяких сил.

Экспериментатор кинул насмешливый взгляд на дочь и вновь посмотрел на своего несостоявшегося раба:

— Не спеши. Ваш Солнечный Дружок совсем плох. Идём к Источнику, нас ждут.

— Пойдём, — безразлично кивнул Дима. — И я узнаю, кто из вас больший мерзавец. — Он поднялся и в упор взглянул на высшего мага: — Зачем?

— Я люблю свой мир.

— Чушь! Ты просто мстил. Алинор полюбила другого, и ты не простил. Ни ей, ни ему. Лайфгарм здесь ни при чём.

— Прямолинеен, как всегда. Ты ничему не учишься, Смерть.

— Юлить — прерогатива Совета.

— Ах да, ты же у нас супер боевой маг! Зачем тебе интриги и... мозги?! Кулак всегда прав? Теперь я вижу, что Ричи не зря выбрал тебя побратимом. Ладно, оставим беседы на потом, пора спасать вашего друга-алкоголика. Ты готов, Смерть?

— Да.

— Мы готовы! — твёрдо сказал Артём, поднимаясь на ноги.

— Конечно, Тёма, куда мы без тебя, — рассмеялся Фёдор, взмахнул рукой, и на секунду мир померк.

— Наконец-то! Привет, брат! — весело воскликнул Олефир.

— Здравствуй, братик, — усмехнулся Фёдор. — Давненько не виделись.

— Даже так?! Как мило! Какие высокие родственные отношения! — презрительно произнёс Дима и огляделся.

На площадке, выложенной красными плитами, пламенела массивная купель, инкрустированная крупными, идеально-круглыми рубинами, а из её нутра, переливаясь всеми оттенками красного, бил фонтан. Казалось, посреди чаши вздымается факел, но вместо огня в нём пылала вода. Рядом с Источником, прямо из плит росли мечи, над которыми, почти касаясь острых кончиков, висел Валечка. Он с тоской посмотрел на друзей, и сердце мага болезненно сжалось: малейшее магическое воздействие, и Солнечный Друг упадёт на клинки. Дмитрий мог просто подойти и снять друга, но путь преграждал Олефир, и ему хватило бы сотой доли секунды, чтобы убить землянина.

"Ничего не бойся, Валя. Я помогу", — сказал Дима и скрестил руки на груди.

Стася, Ричард и Артём ошеломлено смотрели то на Валечку, то на скалившихся друг другу высших магов.

— Убей Олефира, Смерть! — приказал Легенда Лайфгарма.

— Нет!

— Ты должен сделать это! Не распускай нюни! Убей его!

— Какой практичный отец! — зло расхохотался путешественник. — Как ты заботишься о том, чтобы дети не сидели без дела! Отличная идея — сделать их рабами, во имя великой любви к Лайфгарму! Или это любовь к себе? Так или иначе, ты принёс в жертву дочь и отрёкся от сына!

Дмитрий опустил глаза, и его плотно сжатые губы побелели от напряжения. Олефир посмотрел на него и сокрушённо покачал головой:

— Не переживай так, мальчик. Тебе повезло гораздо больше, чем сестре. Твоим воспитанием занимался я. Представляешь, что было бы, если б за дело взялся любящий папаша?!

— Ты мой родной брат... — запоздало выдохнула Стася, с ужасом глядя на возлюбленного.

— А ну, домой! Быстро! — гаркнул Фёдор, и Хранительница исчезла.

Дима невольно подался вперёд:

— Стася... — И голубые глаза затопил холодный белый свет.

Артём тотчас придвинулся ближе к Смерти, а Ричард выхватил меч и прорычал:

— Уроды! Вы заигрались! Один издевался, другой — смотрел. Вам обоим было хорошо, потому что ему было плохо! Забирай Валечку, побратим, и прочь отсюда! Пусть сами разгребают своё дерьмо!

— Стоять! — проревел Фёдор, и дикая злоба исказила его красивое лицо. — Смерть должен убить Олефира!

— Он никому ничего не должен, особенно тебе!

— Он мой сын!

— Ну, ты даёшь! — Олефир постучал пальцем по виску. — Как у тебя язык-то повернулся назвать его сыном? Ты бросил его на произвол судьбы! Я вырастил его. Дима — мой сын!

— Заткнись, Фира!

— Почему? Я сказал что-то не так?

— Он должен был стать рабом, а ты воспитал его принцем!

— Хорошо говоришь, Федя!

— Да! Он — оружие! И я воспользуюсь им, чтобы избавить мой любимый мир от тебя!

— Ах, да! — Олефир картинно хлопнул себя по лбу: — Совсем забыл! Ты же пламенный защитник Лайфгарма! — Лицо путешественника стало серьёзным, а голос зазвенел сталью. — Я не прощу тебе Алинор! Ты подослал в Керон свою тупую дочь, и моя жена сошла с ума! Мне пришлось убить её!..

— Переживёшь! Я пережил, и ты переживёшь.

— Ты не пережил. Ты до сих пор мстишь мне. Алинор полюбила меня, потому что поняла, какой ты трус и подлец! Ты же никогда не любил её! Ты просто решил заполучить самую красивую женщину Лайфгарма и наложил на неё заклятье!

— А сам-то?! Ты воспользовался этим заклятьем, чтобы отобрать у меня мою женщину!

— Я сделал это открыто! И ты даже не попытался противостоять мне! Ты трусливо бежал на Землю, украв Ключ и девочку, которая могла его носить! Ты сломал жизнь сначала матери, а потом дочери! И ради чего, Федя?

— Можно подумать, ты ангел! Ты внушил Алинор, что она потеряла ребёнка! Бедная мать! Она не помнила родов и не знала, что сына жив! Она унижала его, думая, что плебей занимает место её сына! А Дима? Он считал тебя своим благодетелем, не подозревая, что крестьянская семья, которую он помнит — всего лишь иллюзия, подаренная любящим дядюшкой! — Экспериментатор посмотрел на Дмитрия и язвительно сообщил: — Ты родился в Керонском замке и никогда не покидал его! А, знаешь, для чего Фире понадобилась комедия с крестьянской семьёй? Он хотел, чтобы ты был вечно благодарен ему и лизал руки, не думая о том, что он лепит из тебя. А лепил он бессловесную тварь, покорно выполняющую приказы! Уж не знаю, что за бешеная муха его укусила, когда он вдруг возвысил тебя!.. — Фёдор снова посмотрел на брата и в бешенстве заорал: — Ты всегда завидовал мне! Мышь серая! Посредственность! Ты стал высшим магом только потому, что этот уродский мир позволил тебе!

— Ты слышишь, Лайфгарм?! Тебе не надоело терпеть эту вшивую Легенду? — Олефир бросил короткий взгляд на Артёма и шагнул к племяннику: — Я воспитал тебя, как надо, мальчик мой! Чтобы ни говорил Фёдор, я любил и люблю тебя! Мне жаль, что ты не смог поставить точку в наших отношениях! Но, возможно, ещё не время! — Он сделал паузу. — До свидания, сынок. Пошли, Тёма!

Путешественник схватил временного мага за руку, и они исчезли.

— Артём! — Дмитрий и Ричард в отчаянии бросился вперёд, но было поздно.

И тут вскрикнул Валентин: его грудь коснулась острых клинков, и клетчатая рубашка обагрилась кровью.

— Нет! — закричал Смерть.

Белое пламя в его глазах ослепительно вспыхнуло, и... Время остановилось. Маг растерянно смотрел на Валентина, боясь пошевелиться. Он не понял, как остановил Время, но "картинка" замерла.

— Ричард, сними его!

Инмарец метнулся к Солнечному Другу, подхватил его на руки и бережно поставил на красные плиты.

— Спасибо, — дрожащим голосом вымолвил Валечка. — Я знал, что вы придёте.

Фёдор с яростью взглянул на своего необыкновенного сына:

— Это ты виноват, что Олефир забрал временного мага! Ты должен был убить его, а ты не смог. Тряпка! Ты никогда не увидишь Артёма и не получишь Стасю. Она — твоя сестра, и вам не быть вместе! Она забудет тебя и будет счастлива со мной. Прощай, щенок!

Высший маг одарил Смерть вызывающе насмешливой улыбкой и исчез, а Ричард тяжело вздохнул и положил руку на плечо побратима:

— Они всё равно проиграли, Дима, ты вырвался на свободу!

— Они отняли у меня всё... — машинально исцелив Солнечного Друга, прошептал маг, и глаза его вновь стали голубыми. — Меня больше нет. Зачем мне жить?

— Не смей отчаиваться! Пока ты жив, всё можно исправить! Ты найдёшь Артёма и вырвешь его из лап Олефира!

— Я найду его... — эхом отозвался Дмитрий. — Он не должен пройти через это...

— Источник... — Валечка медленно подошёл к чаше и опустил руки в воду. Он поднёс ладони к лицу, но те были сухими. — Здорово... — заворожено протянул землянин и вновь опустил руки в чашу. Он чувствовал воду, но зачерпнуть её не мог.

Дима посмотрел в глаза Ричарду и едва слышно прошептал:

— Она моя сестра... — Маг опустил голову и уставился на свой перстень. В глубине камня поселилась иссиня-чёрная пустота. — Вот и всё, — отрешённо произнёс он и шагнул к Источнику.

Ричард напряжённо смотрел ему вслед, а Валечка перестал играться с водой и уверено произнёс:

— Раз уж мы здесь, открой Источник! Ты можешь, ты её брат!

Дмитрий согласно кивнул, провёл рукой над красноватой бурлящей водой, и она успокоилась, став прозрачной и чистой. Маг опустил руки в чашу, поднёс волшебную воду к губам и замер. Вода манила и звала, но... "Я Смерть", — равнодушно подумал Дима, разомкнул ладони, и переливающаяся струйка упала в чашу.

— Я не играю в эти игры, Лайфгарм. Пусть твои высшие маги упиваются иллюзией могущества. У меня другой путь!

Часть вторая.

Глава 1.

Новый король Годара.

Дмитрий отошёл от Источника и повернулся к друзьям:

— Я скоро.

Маг исчез, а Ричард и Валечка уселись на красные плиты.

— Стася не вернётся, Ричи.

— Дима уговорит её.

— Нет. Она выросла на Земле, и едва ли сможет преступить общепринятые моральные нормы...

Хранительница стояла на кухне своей московской квартиры и отрешённо смотрела на засохшую герань в расписном глиняном горшке. Наконец, она решительно шагнула к окну, взяла погибший цветок и выбросила в помойное ведро. Затем помыла руки, поставила чайник на плиту и достала из шкафчика железную банку с чаем. Вода закипела. Стася заварила чай, налила его в чашку и устало опустилась на табурет. Подперев подбородок рукой, она задумчиво провела пальцем по золотому ободку чашки:

— Дима...

— Мне очень жаль, детка, — мягко произнёс Фёдор. Он возник из воздуха прямо перед дочерью и по-хозяйски расположился за столом.

Стася бросила на него равнодушный взгляд.

— Не утруждай себя сочувствием. Я насмотрелась спектаклей в Керонском замке и не желаю видеть их в собственном доме.

— Налей мне, пожалуйста, чая, — как ни в чём не бывало, попросил экспериментатор.

— Обойдёшься!

Фёдор пожал плечами, и на столе появилась ещё одна чашка. Обхватив её длинными ухоженными пальцами, маг вдохнул густой аромат лесных трав и проникновенно заговорил:

— Смерть не нужен тебе, девочка. Зачем возится с моральным уродом? Он не способен жить нормальной жизнью, и не достоин твоей любви.

— Теперь я тоже не смогу жить нормально! Ты бросил меня в ад, но я благодарна за урок, великий лгун Лайфгарма! Я прощаю тебе всё, что пережила по твоей вине, но то, что ты скрыл от меня, что Дима мой брат — не прощу никогда!

— Но...

— Я хочу остаться одна! Я жду брата.

— Он не придёт.

Хранительница взглянула за спину отца и печально улыбнулась. Внутренне холодея, Фёдор обернулся и остолбенел: перед ним стоял сын.

Дмитрий оглядел экспериментатора с ног до головы и хищно оскалился.

— Не убивай его, — попросила Стася, — пусть живёт.

— Зачем?

Смерть сверкнул белыми глазами.

— Всё-таки он наш папа, — горько усмехнулась Хранительница и приказала: — Оставь нас, Фёдор!

Высший маг демонстративно фыркнул и поудобнее устроился на стуле.

— Тебе помочь? — холодно поинтересовался Смерть.

От взгляда сына мурашки побежали по спине экспериментатора. Ему очень хотелось послушать беседу детей, но перечить Смерти он не решился. "Главное сейчас — выжить", — сказал себе Фёдор и встал:

— Что ж, не буду вам мешать. — Он шагнул к двери и, не удержавшись, язвительно добавил: — Не треплите друг другу нервы. Вам всё равно не быть вместе.

— Его нужно убить, — настойчиво произнёс Дима, когда они остались одни.

— Садись пить чай.

Хранительница достала из шкафчика чашку и поставила перед братом. Маг опустился на стул и, не глядя в глаза возлюбленной, безнадёжно прошептал:

— Пойдём со мной.

— Ты был прав: мне не стоило возвращаться в Лайфгарм. Моё место здесь, на Земле.

— Я не могу без тебя.

— Ты справишься. Ты сильный. Я никогда не встречала таких, как ты. Ты лучший... и ты мой брат! — с отчаянием произнесла Хранительница, и губы её задрожали.

— Пойдём со мной! Зачем тебе оставаться с ним? Фёдор опасен. Я не верю, что он откажется от власти. Его не удовлетворит роль простого смертного. Он — высший маг, и привык к славе и почестям. Он захочет вернуться и отомстить: тебе, мне и всему нашему миру. Зачем давать ему шанс? Позволь мне убить его!

— Пусть живёт и помнит о том, что натворил. Он не достоин смерти.

— Это опасная игра, Стася. Мне страшно за тебя. Пойдём со мной. Я сумею защитить тебя.

— Я не вернусь. Я не могу быть рядом с тобой и называть тебя братом, — прошептала Стася и опустила голову, не в силах смотреть ему в глаза. — Мы должны расстаться.

— Я не смогу забыть тебя!

Дима накрыл её запястье ладонью, и Хранительница в ужасе отдёрнула руку:

— Уходи! Пожалуйста, уходи!

— Хорошо. — Маг поднялся, лицо его стало непроницаемым: — Я сделаю, как ты хочешь, но помни: я всегда рядом. Позови и я приду.

Брат исчез, а Стася покачнулась, до боли закусила губу и разрыдалась, отчаянно и безысходно.

— Он ушёл?

Хранительница вскинула голову и со злостью взглянула на отца:

— Всё кончено! Не желаю слышать ни о Лайфгарме, ни о магии! Ничего не было! Ты — травник Михей! Собирай цветочки-лепесточки и не вмешивайся в мои дела! Отныне я буду жить так, как сочту нужным!

— Ты забываешь, кто перед тобой! Я — Легенда Лайфгарма! Я — высший маг! Я научу тебя уважать отца!

"Начинай! Я жду", — прозвучал в голове вкрадчивый голос сына, и Фёдор растерянно замер: он не чувствовал мысленного присутствия Димы:

"Да, кто ты такой, чёрт возьми?"

"Твоя смерть. Один неловкий жест, и ты мой".

— Хорошо, дочка, — нервно откашлявшись, произнёс экспериментатор, — делай, что хочешь. Мне всё равно.

— Вот и договорились, — ровным голосом сказала Стася и вылила остывший чай в раковину.

Ричард и Валечка посмотрели в бело-голубые глаза друга, и их обдало холодом.

— Куда теперь? — осторожно поинтересовался инмарский принц.

— В Керон. Это мой дом.

Дима говорил, глядя сквозь друзей, его мысли были далеко.

— А как же Артём? — тихо спросил Валечка.

— Он в Камии. Я сделаю всё возможное, чтобы прорваться в ускользающий мир. Тёма не должен стать Смертью.

Ричард нахмурился:

— А Стася?

— Она отказалась идти со мной. Я её брат. Мы не можем быть вместе. Пусть спокойно живёт там, с отцом.

— С отцом?! Почему ты не убил его, Дима?

— Мы отправляемся в Керон! — отрезал маг, и лёгкий ветер лизнул лица.

Друзья стояли в тронном зале мрачного Керонского замка. Дмитрий, прямой, как стальной прут, поднялся на возвышение и устало опустился на трон. С минуту он о чём-то размышлял, потом оглядел себя и щёлкнул пальцами. Ричард и Валечка почувствовали, как завибрировал воздух, и с удивлением уставились на друга: чёрная с кроваво-красным подбоем мантия, белая батистовая рубашка под горло, чёрные брюки, чёрные ботфорты с красными отворотами, на голове — янтарная корона. Лицо нового короля Годара было хмурым и безжизненным, лишь в глазах горели решимость и боль.

— Что ты делаешь? — сердито спросил Ричард. — Зачем тебе это?

— Это мой замок. Я буду жить здесь. У меня больше ничего нет. — Голос Дмитрия звучал мёртвенно глухо. — Оставайтесь со мной, друзья.

— Нет, — покачал головой инмарец. — Мы не нужны тебе, сейчас тебе никто не нужен. Отправь меня в Инмар.

Дима безразлично кивнул, перевёл бесстрастный взгляд на Валечку, и землянин поёжился:

— Я, пожалуй, с Ричардом пойду.

— Ты не хочешь вернуться в свой мир?

— Нет, там Фёдор. Я боюсь его. Я хочу в Инмар.

— Да будет так. — Глаза Димы побелели...

Ричард и Валечка исчезли, а Смерть ещё долго сидел на троне с каменным лицом. Он остался один. "Стася... Тёма..." Маг тяжело поднялся и пошёл по своему замку — чёрная мантия развивалась за спиной, делая его похожим на ворона. "Они хотели, чтобы я убивал. Я не буду убивать. Они хотели, чтобы я разрушал — я буду созидать!" Смерть шёл к разрушенному крылу замка, и слуги прятались от нового правителя Годара.

Маг остановился. Он смотрел на руины и вспоминал. Боли не было, холод сковал его сердце. Смерть вскинул руки и начал восстанавливать знакомые стены. Он созидал и не ничего чувствовал: ни горечи, ни радости. Ничего!

Когда новый король вернулся в тронный зал, придворные встретили его восторженными криками. Равнодушным взглядом Смерть обвёл их испуганно-подобострастные лица и объявил:

— Король Олефир отрёкся от престола. Я его наследник и взойду на трон. Оповестите правителей Лирии, Инмара и главного гнома. Коронация завтра в шесть!

Маг снял с головы янтарную корону, положил её на трон и исчез.

Секунду в зале стояла тишина, а потом придворные разом зашумели, наперебой обсуждая неожиданное отречение высшего мага.

Где всю ночь и весь день пропадал принц, керонцы не знали, но, памятуя о его пунктуальности и обязательности, в назначенный час для проведения церемонии всё было готово. Ровно в шесть вечера Дмитрий возник на троне, удовлетворённым взглядом обвёл зал, разодетых в пух и прах гостей и поманил к себе друзей. Инмарский принц и землянин поднялись на возвышение и встали по обе стороны от Димы. В ту же минуту торжественно пропели трубы, на середину зала выбежал мальчишка-герольд и звонким голосом провозгласил:

— Принц Дмитрий по праву, данному ему королём Олефиром, готов стать повелителем Годара! Говорите, кому есть, что сказать, или запечатайте уста навечно!

Лайфгармцы благоразумно промолчали, и маг-миротворец на ватных ногах побрёл к трону. В дрожащих руках он нёс красную бархатную подушку, на которой возлежала янтарная корона Годара. Дмитрий насмешливо посмотрел в глаза Михаилу, и, потупив взгляд, высший маг водрузил корону на голову керонского выродка.

— Свершилось! — объявил герольд и первым поклонился королю Годара.

— Благодарю вас, господа, — скучным голосом сказал Дима, кивнул церемониймейстеру, и тот ударил посохом об пол:

— Бал!

Грянула музыка, но никто из гостей не двинулся с места. Церемониймейстер смутился и, склонившись к новоиспечённому монарху, робко прошептал:

— Вы должны соблюдать традиции, государь. Первый танец Ваш.

Дмитрий пожал плечами, легко поднялся и направился прямо к лирийской принцессе. Он галантно подал девочке руку, вывел на середину зала и с улыбкой взглянул в испуганное личико:

— Я не кусаюсь. — В глазах Вереники заблестели слёзы, и маг осуждающе покачал головой: — Успокойтесь, Ваше высочество, я не обижу вас.

— Но все говорят...

— Мало ли что говорят. Я, например, слышал, что Вы ученица Роксаны, но в Керон Вы пришли как принцесса Лирии.

— Я хотела стать высшим магом, но Совет отослал меня домой.

— Какой нехороший Совет, — иронично улыбнулся Дима и серьёзно добавил: — Зря они так. У тебя хороший магический потенциал, Ника.

— Правда? — обрадовалась девочка, и страх в больших синих глазах сменился любопытством: — Вы точно уверены?

— Клянусь!

Лирийская принцесса счастливо улыбнулась:

— Вот и Тёма так говорил, а я всё сомневалась.

— Старшим иногда можно верить, — рассмеялся Дима и закружил Веренику по залу.

— Вы не такой, как говорят.

— Никому не рассказывайте об этом, принцесса, иначе, меня засмеют.

— Никто не посмеет смеяться над Вами!

— Почему?

— Ну... Вы...

— Потому что, я — Смерть?

— Да.

Вереника отвела взгляд.

— Вы боитесь меня?

— Не знаю. Вы странный...

— Вы тоже, — задумчиво проронил Дима.

Музыка смолкла. Король Годара проводил лирийскую принцессу к родителям, с чувством выполненного долга, уселся на трон, и едва не подпрыгнул от прозвучавшего над ухом рыка:

— Что ты натворил?!

Дима удивлённо посмотрел на побратима:

— А что я сделал?

— Смотри сам. Бедная принцесса!

Маг взглянул на Веренику и скрипнул зубами. Девочка потеряно стояла у стены рядом с родителями, а вокруг было пусто. Лайфгармцы старательно обходили королевское семейство стороной, словно его поразила чума.

— Почему, Ричи? Мы всего лишь танцевали!

— Ты не можешь всего лишь танцевать. Ты смеялся и разговаривал с ней. Теперь все считают, что она принадлежит Смерти. А, значит, и Лирия тоже.

— Бред!

— Может и бред, но высшим магам Ника не нужна, да и в Лирии у неё теперь будут проблемы: кто возьмёт её замуж?

— Я.

— Ты?! Но Нику любит Тёма! Да и Стася...

— Стася моя сестра, — прошептал Дима и решительно встал.

Весь вечер он танцевал с Вереникой.

К утру гости разъехались, и друзья наконец остались одни. Полупьяный Валечка развалился на ступенях перед троном и лукаво посмотрел на Диму:

— Женишься?

— Да. И хочу, чтобы вы сопровождали меня в Литту.

— Когда? — хмуро поинтересовался Ричард.

— Сегодня.

Солнечный Друг наполнил чашу вином и скорбно вздохнул:

— Эх, Ричи, теряем мы друга.

— Почему?

— Тёма его прибьёт.

Дмитрий помрачнел:

— Я отдам Нику Тёме, как только он вернётся.

— Тогда зачем жениться? — изумился Валечка. — Что-то ты мудришь, дружище.

— Помолвка не свадьба. Я просто возьму Нику под свою защиту, — сухо сказал Дима, протрезвил Солнечного Друга и вместе с ним и Ричардом перенёсся в тронный зал литтийского дворца. Маг прошептал несколько слов, и перед ним появился личный секретарь Геласия.

— Господин Силан, доложите Его величеству, что в Лирию с официальным визитом прибыл король Годара.

Секретарь поклонился и исчез, а Дима посмотрел на угрюмого, как сыч, Ричарда:

— Тебе что-то не нравится?

— Моё мнение ничего не изменит.

— Я подумал о последствиях, Ричи.

Инмарский принц хотел возразить, но в этот момент двери распахнулись, и в тронный зал вступили царь и царица Лирии. За ними бодро шагала Вереника. Король Годара дождался пока Геласий сядет на трон и, слегка поклонившись, произнёс:

— Я прошу руки Вашей дочери.

Павлина прижала Веренику к себе и испуганно посмотрела на мужа, а Геласий, собрав в кулак всё своё мужество, ответил:

— Это невозможно. Нике всего девять лет, ей рано думать о замужестве.

— Согласен, — кивнул Дима, — но мы можем обручиться, а со свадьбой подождём до совершеннолетия принцессы.

Геласий покосился на жену, и та быстро кивнула.

— Хорошо, — вздохнул царь. — На том и порешим. Вереника! Подойди к своему жениху!

Павлина разжала объятья. Принцесса подбежала к Диме, взяла его за руку и радостно улыбнулась:

— Пока нет Тёмы, я с удовольствием побуду твоей невестой, Смерть.

Царица закатила глаза и в ужасе схватилась за сердце, а Геласий вскочил:

— Слышать не хочу об этом охламоне! Думать о нём забудь! Я не отдам дочь непутёвому мальчишке, будь он хоть трижды временной маг!

— Я люблю Тёму! — топнула ногой Вереника. — Он вернётся и женится на мне!

Геласий заискивающе посмотрел на короля Годара:

— Она ещё дитя и не понимает...

— Не важно, — перебил его Дима и позвал: — Михаил!

Миротворец появился мгновенно. Не скрывая ехидства, он поклонился обоим монархам и гордо произнёс:

— Совет готов засвидетельствовать помолвку, если Вереника не против.

Принцесса возмущённо посмотрела на высшего мага:

— Конечно, я не против!

Ричард вытаращился на девочку, как на сумасшедшую, а Валечка громко расхохотался. Дима бросил на него предупреждающий взгляд, и землянин закусил рукав балахона, продолжая давиться от смеха.

Зато лицо миротворца стало кислым.

— Приступим! — сквозь зубы процедил он и громко объявил: — Лайфгарм свидетельствует обручение короля Годара и принцессы Лирии.

Вереника счастливо посмотрела на жениха:

— Где кольцо?

Дмитрий поцеловал её маленькую ручку, и на безымянном пальце принцессы засияло широкое золотое кольцо с чёрной жемчужиной. Девочка придирчиво рассмотрела его и благосклонно кивнула:

— Сойдёт. Главное, теперь весь Лайфгарм узнает, что меня любит Смерть! Как же здорово! Лика и Тересса удавятся от зависти, а...

Дмитрий нервно кашлянул, чмокнул невесту в щёку и шепнул:

— В комнате тебя ждёт подарок.

Вереника довольно хихикнула и исчезла, а маг глубоко вздохнул, мысленно делая пометку, что лирийскую принцессу нужно внимательнейшим образом изучить, и обратился к Геласию:

— Не корите себя, Ваше величество. Вы заключили отличный союз, он упрочит мир в Лайфгарме. И не бойтесь за дочь. Я никогда не обижу её.

— Ходят слухи, что вы с Артёмом друзья, — неожиданно сказала Павлина. — Это правда?

— Да. Но это не должно вас тревожить. С Вереникой всё будет хорошо. Обещаю.

— Конечно, — растерянно произнесла царица, взволнованно посмотрела на мужа, и, пресекая дальнейшие вопросы, король Годара поспешил проститься:

— Мне пора. До встречи, Ваши величества.

Он поклонился и вместе с друзьями вернулся в Керон.

— Это все развлечения на сегодня? — ворчливо поинтересовался Ричард.

— Отстань от него, — вмешался Валечка. — Пусть делает, что хочет.

— А что будет, когда Артём вернётся, а Стася одумается?!

— Ничего, — пожал плечами Дима.

— Артём женится на Веренике, а Стася не одумается! — категорично сказал Солнечный Друг, устраиваясь на ступенях перед троном. — Я хорошо её знаю.

Дмитрий внимательно посмотрел на Валентина:

— Почему вы развелись?

— Почему, почему... — Солнечный Друг взял недопитую чашу и залпом опрокинул вино в рот. — Характерами не сошлись.

— А если честно?

— Ну что ты пристал, Дима. Давно это было!

— И всё-таки? — усмехнулся инмарец.

— Вот зануды... Работать она меня заставляла. Ясно?!

— Работать? — в один голос воскликнули побратимы. — А ты не работал?

— Работал. В меру своих слабых сил. А основное время я посвящал творчеству!

— И что ты творил?

— Я задумал написать гениальный роман о нашем времени.

— Написал? — скептически поинтересовался Дима.

— Нет. Я только начал обдумывать основную интригу, как эта курица со мной развелась! Со мной! Величайшим писателем современности! — взорвался Валентин и вскочил. — Я почти начал писать первую главу, и вдруг такой удар! До творчества ли тут?! Я пытался объяснить ей, кого она теряет, но разве способна женщина понять своим скудным умишком, что такое настоящая литература!

Король Годара сотворил кувшин вина и сунул его в руки друга:

— Лучше пей.

Валечка заглянул в кувшин, перевёл взгляд на Диму и скривился:

— Понимаю, тебе неприятно слышать мои слова, но твоя сестра — глупая курица! И она лишний раз подтвердила это, оставшись на Земле! Она хочет, чтобы в её жизни всё было, как у людей: дачка, тачка, тишь да гладь. Я не смог дать ей этого, потому что грядки и тряпки меня раздражают, я не хочу горбатиться ради лишней пары туфель или машины лучшей, чем у соседа. Ты — другое дело. Ты можешь обеспечить ей такую жизнь, как она мечтает. Уверен, ты даже попробовал бы жить такой жизнью, как она хочет, но на сколько бы тебя хватило? Фира, конечно, научил тебя терпению, однако руку даю на отсечение, больше года ты бы не выдержал.

— Это уже не важно: нам не суждено быть вместе. Но я всё равно люблю Стасю. Такой, какая она есть.

— Тогда, ты — совершенство, — язвительно усмехнулся Солнечный Друг и с грустью добавил: — Правда, она этого не оценит.

— Закрой, наконец, рот! — прорычал Ричард и посмотрел на побратима: — Отправь нас в Инмар, Дима, пока этот балабол не получил по морде.

Маг кивнул и перенёс друзей в Зару, а, оставшись один, поднял со ступеней чашу Валентина, наполнил её вином и сел на трон.

— Мне всё равно, Валя. Она всё для меня... — прошептал Смерть и кораллово-белыми глазами взглянул на сестру.

Глава 2.

Станислава.

Яркий солнечный луч упал на лицо Хранительницы, и, открыв глаза, она с тихой грустью уставилась на белёный потолок. До боли знакомая, родная квартира, привычные запахи горячих бутербродов и кофе. И щемящая боль в сердце, точно расставание с возлюбленным братом насквозь пронзило его.

— Доброе утро, дочка, завтрак готов.

Стася взглянула на отца в спортивном костюме и фартуке и нервно расхохоталась:

— С чего такая забота? Или ты добавил в кофе мышьяк?!

Фёдор невозмутимо пожал плечами, вышел, а сгорающая от ненависти Хранительница вскочила, накинула халат и бросилась за ним. Влетела на кухню, упёрла руки в бока и заорала, как собака, которой придавили хвост:

— Значит так, папа! Я больше не желаю жить, как нищенка! Ты показал мне другую жизнь, так что делай, что хочешь, но через неделю я должна жить в особняке!

— Без проблем! — самодовольно ухмыльнулся Фёдор. — Хоть в замке. Не забывай, твой отец — великий маг. Хочешь богатства? Понимаю тебя, девочка.

— Это не всё! Я отсутствовала на Земле больше года. Я потеряла свой салон. Ты дашь мне денег на новую фирму.

— Зачем тебе работать? Я легко обеспечу нам безбедное существование.

— Конечно, обеспечишь. Что тебе остаётся!

— Как ты разговариваешь с отцом?!

— Ты сломал мне жизнь, и будешь вечно замаливать этот грех! Ты получил приказ, маг. Исполняй! Что делать дальше, скажу позднее!

— Я не слуга! Я твой отец!

— Мой отец — Михей! Он умер три года назад! А ты живёшь из милости. Я не позволила брату убить тебя, и теперь твоя жизнь принадлежит мне!

— Ты много себе позволяешь, дрянь! Я скорее убью тебя, чем буду выполнять приказы!

— Убей! Сделай одолжение! Избавь от бессмысленного существования! — с вызовом заявила Стася и вплотную подошла к отцу. — Начинай! Я жду!

— С удовольствием! — сверкнул глазами экспериментатор.

"Угомонись. Ты сдохнешь раньше, чем поднимешь руку. Твоя смерть рядом", — услышал он холодный голос сына и отступил. Фёдор побагровел, побледнел и, смахнув со лба капельки пота, с ненавистью посмотрел на дочь:

— Через неделю у тебя будет особняк, а это — деньги на фирму.

На столе появились ровные стопки бледно-зелёных купюр, но Стася не обратила на них внимания. Она пристально вгляделась в лицо отца, прикрыла глаза и прошептала:

— Зачем ты вмешался, Дима?

"Я люблю тебя".

— Я не буду завтракать.

Хранительница выбежала из кухни, ворвалась в спальню и, распахнув шкаф, схватила первые попавшиеся джинсы. Слёзы застилали глаза, и Стася никак не могла засунуть ногу в узкую штанину.

"Я помогу", — прошептал Дмитрий, и джинсы сами налезли на ноги. Из шкафа вынырнула водолазка и, на секунду растворившись в воздухе, оказалась на Хранительнице, а на постель упала раскрытая сумочка, из которой торчала пухлая пачка тысячных купюр. Стася посмотрела на деньги и взвыла:

— Оставь меня в покое! Я должна забыть тебя! Ты мой брат!

И, схватив сумочку, кинулась вон из квартиры.

— Куда ты? — крикнул ей вслед отец.

— Не твоё дело

Стася с грохотом захлопнула дверь, подскочила к лифту, нажала на кнопку, но ждать, пока неторопливая кабина доберётся до четвёртого этажа, не было сил, и, махнув рукой, она понеслась вниз по ступенькам.

На скамейке у подъезда сидела всё та же троица пенсионерок, за прошедший год они ничуть не изменились. "Всевидящие очи двора" разом впились в дочку Михея, а одна из бабулек даже всплеснула руками, привлекая внимание всклокоченной и явно чем-то недовольной женщины:

— Стасенька?! Где ж ты пропадала?

— Не ваше дело! — огрызнулась Хранительница и ринулась в арку.

— Грубиянка!

— А ты вспомни, с кем она водилась.

— Да уж... С кем поведёшься...

— Где ж она всё-таки шлялась целый год?..

— А ведь и бывший её тоже пропал. Помните, что Розалия Степановна говорила? Уехал за ней на дачу и не вернулся.

— Ага, как же! Милиция приезжала, всё осмотрела. Не было их на даче!

— Так, где ж они были? Может, снова сошлись и вместе уехали?

— Чтобы этот нытик мамочку не предупредил? Он же шагу без неё ступить не мог. Всё мамочка, мамочка. Мамочка сказала, мамочка велела...

— Ой, а кто в окне-то?

Триада дружно задрала головы, но Фёдор уже отступил в глубину комнаты.

— Михей... Ей Богу, Михей... — перекрестилась одна из пенсионерок. — Вернулся-таки!.. Что же это делается?!..

— О! Смотрите-ка! Верка из тридцать пятой шлёпает! Слыхали?! От неё на днях мужик ушёл.

— Да что ты? — всплеснули руками товарки и, забыв о Михее и его дочери, принялись обсуждать личную жизнь несчастной Верки...

Тем временем Стася выскочила на проспект, остановила первую попавшуюся машину и, назвав адрес, уселась на переднее сидение. Автомобиль рванул с места, а Хранительница вновь напустилась на брата: "Оставь меня в покое, Дима! Я не нуждаюсь в твоей опеке!"

"Мне приятно помогать тебе".

"Ненавижу тебя!"

"Не злись, я люблю тебя".

Стася закрыла лицо руками:

"Когда это кончится?"

"Возвращайся в Лайфгарм и просто живи рядом со мной".

"Ты мой брат!"

"Да. Хочешь, я сделаю тебя королевой Годара?"

"Я ничего не хочу! Лучше бы мы никогда не встретились!"

Машина остановилась. Стася, не глядя, бросила водителю несколько купюр, выскочила на улицу и понеслась к кирпичной девятиэтажке в глубине двора. Домофон пискнул, дверь услужливо распахнулась, и заплаканная Хранительница вбежала в подъезд.

— Если ты не отстанешь, я покончу с собой! — вскрикнула она, колотя ладонью по кнопке лифта.

"Успокойся".

— Отстань! — Стася сжала кулаки. — Я приказываю тебе, Смерть!

"Хорошо, — грустно отозвался Дима. — Я постараюсь не вмешиваться в твою жизнь".

Хранительница вошла в лифт и надавила на кнопку с цифрой "восемь". Двери закрылись, и, прижавшись к ним пылающей щекой, Стася прошептала:

— Я тоже люблю тебя, Дима. Если б ты не был моим братом...

У дверей квартиры Станиславе пришла запоздалая мысль, что Маруси может не оказаться дома. "Надо было сначала позвонить", — вздохнула она и нажала на звонок.

В прихожей раздались торопливые шаги, дверь распахнулась.

— Станислава Михеевна?! — Секретарша растерянно хлопала длинными ресницами и улыбалась. — Откуда Вы? — И, опомнившись, засуетилась: — Проходите. Сейчас я кофе сварю.

— Спасибо, — всхлипнула Хранительница, скинула кроссовки и прошла на кухню.

Заправив кофеварку, Маруся села рядом с бывшей начальницей и осторожно спросила:

— Почему Вы плачете? Что с Вами случилось?

— Так вышло, что ты моя единственная подруга, Маша, — нервно теребя сумочку, произнесла Стася. — Я расскажу тебе, как провела этот год, только, ради Бога, не думай, что я сошла с ума.

Маруся разлила кофе по чашкам, подперла подбородок рукой и выжидающе посмотрела на гостью. Глубоко вздохнув, Хранительница обхватила горячую чашку ладонями и начала:

— Я была в Лайфгарме...

— Как я Вам завидую... — мечтательно протянула девушка, когда бывшая начальница закончила свой рассказ. — Я бы тоже хотела побывать в другом мире. Может, Вам всё же вернуться к брату? Вы станете королевой, а я — Вашей фрейлиной. У меня никого нет на Земле, да и у Вас тоже. Что нам здесь делать?

Хранительница ошарашено уставилась на секретаршу:

— Не думала, что ты мне поверишь...

— А что здесь такого? Помните: вы рассказывали мне о трёх незнакомцах, друг за другом появлявшихся на пороге Вашей квартиры? Я ещё тогда говорила Вам, что с владелицей магического салона просто обязаны случаться чудеса. Вы разбираетесь в травах, умеете гадать на картах. Почему бы, однажды, Вам не отправиться в другой мир?

Стася глотнула холодного кофе:

— Я не вернусь к нему. Он мой брат.

— Да, конечно, но ведь так здорово, когда есть человек, который о тебе заботиться.

— Он мой брат! Ты не понимаешь, какой шок я испытала, узнав, что спала с родным братом!

Маруся равнодушно пожала плечами, посмотрела в окно и преувеличено бодро спросила:

— Чем мы будем заниматься на Земле?

— Туристическим бизнесом.

— А как же магия?

— Слышать о ней не желаю! Я открою агентство, стану директором, а ты будешь моим заместителем. Согласна?

— Конечно. Мне нравилось работать с Вами.

— Тогда перейдём на ты. Мы же подруги.

Маруся улыбнулась, кивнула и вновь заправила кофеварку, а Стася достала косметичку, вытерла слёзы, подкрасила глаза и поинтересовалась:

— У тебя есть интернет?

— Да.

— Отлично. Сейчас будем искать помещение для офиса, тем более что в средствах мы не стеснены. Кстати... — Хранительница вытащила из сумочки пачку купюр и положила на стол: — Это аванс, Маша...

Ближе к вечеру Станислава уехала, а Маруся понеслась в магазин. Остановилась у рыбного отдела и хищным взглядом впилась в жирный блестящий кусок осетрины.

— Только что привезли, — доверительно сообщила продавщица. — Сколько Вам отрезать?

— Зачем резать? Я возьму весь кусок, — сглотнув слюну, ответила девушка.

Продавщица взвесила осетрину и ловко завернула её в бумагу:

— Что-нибудь ещё?

Маруся жадным взглядом обвела витрину:

— Чёрной икры. Полкило. И килограмм, нет, два — тигровых креветок. И вон того омара. — Она заворожено указала на громадного красного монстра.

Улыбка продавщицы достигла запредельных размеров. Женщина стремительно упаковывала продукты, приговаривая:

— Мы будем рады видеть Вас снова. — Она сложила покупки в пакет и назвала сумму, от которой ещё вчера у Маруси случился бы инфаркт. Сегодня же девушка спокойно достала из сумочки кошелёк и с непринуждённым видом расплатилась.

Вернувшись домой, будущая заместитель директора аккуратно разложила деликатесы на кухонном столе, села на табурет и задумчиво уставилась на них: внезапно оказаться богатой было приятно, но нелёгкий жизненный путь за спиной научил Марусю одной простой, но неоспоримой истине — бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

— Интересно, какова окажется цена? — вздохнула она, и аппетит пропал...

Зарегистрировать фирму, найти офис и нанять в штат профессионалов, имея за спиной лучших магов Лайфгарма, оказалось делом нескольких дней, и вскоре на одной из центральных улиц столицы загорелась броская вывеска "Путешествуем по миру", да и с особняком дело не затянулось: Фёдор приобрёл огромный трёхэтажный дом всего в двадцати минутах от МКАД. Так что, с очередного понедельника Хранительница начала по-настоящему новую жизнь. Словно изголодавшийся хищник, она вгрызлась в работу, и Маруся обнаружила глобальные перемены в характере подруги: если хозяйка "Пифии" была наивной, немного застенчивой и очень доброй женщиной, то директор "Путешествуем по миру" оказалась её полной противоположностью. Станислава никому не доверяла, могла высказать в лицо не самые приятные вещи и частенько, без видимой причины, впадала в состояние озлобленности. Марусе оставалось лишь удивляться, почему не разбегаются сотрудники фирмы и не хлопают дверями клиенты. "Магия... Точно магия", — говорила себе девушка, продолжая с удивлением наблюдать за подругой.

В рабочем угаре миновал последний весенний месяц, промелькнуло лето, и как-то незаметно подкралась осень. Зарядили дожди, небо над Москвой всё чаще становилось хмурым и серым, словно город примерял на себя одеяло перед зимней спячкой. Но работники Стасиного агентства вряд ли замечали перемены в погоде. С утра до вечера они принимали и принимали россиян, горящих желанием путешествовать по миру. Правда, и зарплаты за свой титанический труд получали немаленькие. Особенно Маруся. Меньше чем за полгода девушка полностью обновила квартиру, купила роскошный автомобиль. Теперь она могла зайти в любой магазин и купить любую вещь, даже не взглянув на ценник. И всё же какое-то странное чувство иллюзорности происходящего незримо и постоянно присутствовало на краю сознания. Маруся точно попала в однообразный, затянувшийся спектакль, и постоянно ждала, что занавес вот-вот опустится, и чья-то невидимая рука разорвёт контракты актёров на мелкие, никому не нужные клочки...

Заканчивался октябрь, когда привычный ритм Марусиной жизни нарушил звонок Розалии Степановны. Было почти десять вечера, и девушка, недавно приехавшая с работы, как раз стояла перед открытым холодильником и, глядя на заставленные продуктами полки, решала, что бы съесть на ужин. Сегодня она как-то особенно вымоталась: две встречи, нудная поездка в банк, проверка квартального отчёта. "Надеюсь, просто ошиблись номером", — мысленно проворчала она и взяла телефонную трубку.

— Добрый вечер, Маша. Извини за беспокойство, но я хотела бы спросить, есть ли какие-то новости?

Её голос девушка узнала бы из тысячи. Розалию Степановну она видела всего один раз в жизни, и эта встреча произвела на неё неизгладимое впечатление. После пропажи Станиславы прошла уже неделя, однако Маруся продолжала ходить в салон, в тайне надеясь, что хозяйка вот-вот появится, но появилась не она...

Когда звякнул колокольчик и хромированная, стеклянная дверь отворилась, секретарша оторвала взгляд от книги и обалдела. Она всегда считала, что дамы в возрасте ходят на десятисантиметровых каблуках только в кино и сериалах, но стоящая перед ней женщина камня на камне не оставила от её представлений об обычных россиянках. Розалия Степановна выглядела так, словно заглянула в магический салон сразу после светского приёма: тёмные, без единой седой пряди волосы уложены в строгую причёску, стройную фигуру облегал элегантный классический костюм, на ногах — жутко дорогие туфли. Но особенно Марусе запомнились холёные руки и массивный золотой перстень с рубином на указательном пальце.

Розалия Степановна подошла к столу, кинула оценивающий взгляд на раскрытую книгу в руках секретарши и властно произнесла:

— Здравствуйте, Вы Мария?..

Так девушка познакомилась с мамочкой рыжеволосого нытика Валентина. Ей очень хотелось чем-то помочь этой стойкой женщине, сохраняющей неколебимое спокойствие, несмотря на пропажу единственного сына, но рассказать тогда было особо нечего...

И вот теперь, услышав голос Розалии вновь, Маруся несколько растерялась. Она-то думала, что, вернувшись на Землю, Станислава давным-давно связалась с бывшей свекровью. Хотя бы для того, чтобы сказать, что её сын жив и здоров...

— Стася вернулась, — пролепетала Маруся и покраснела, словно это она утаивала правду от несчастной матери.

— Когда?

— В мае. Розалия Степановна, простите меня, я думала, что она...

— Стася говорила о Вале?

— Да, он жив. Но подробности знает лишь она...

— Ты знаешь, куда она переехала?

— Конечно, записывайте адрес...

Явление бывшей свекрови стало для Хранительницы ударом под дых. Что сказала Розалия охранникам на въезде в посёлок, а потом на воротах особняка, Стася не представляла, но они пропустили её, несмотря на категоричный приказ не беспокоить хозяев. И теперь мать Валентина стояла в дверях столовой, и её спокойный, выжидающий взгляд заставлял Станиславу то краснеть, то бледнеть.

— Розалия Степановна...

— Где Валя?

Хранительница нервно кашлянула, потёрла влажные ладони о неприлично дорогую юбку и, запинаясь, произнесла:

— Валя... э... в другом мире.

Тонкие, изящно очерченные брови на мгновение приподнялись, но голос Розалии остался ровным и бесстрастным:

— Рассказывай.

Мать Валентина подошла к столу, села напротив Станиславы и сплела пальцы перед собой. Хранительница прерывисто выдохнула, потупила взгляд и, чувствуя себя школьницей, вызванной на ковёр к директору, начала:

— Полтора года назад ко мне пришли три странных молодых человека...

Надо отдать должное Розалии, она не перебивала бывшую невестку, не задавала вопросов, а терпеливо слушала, позволяя Стасе выговориться. Хранительница же, ощущая вину перед мамой Валентина, наступила на горло собственной гордости и изо всех сил старалась выставить писклю и пропойцу храбрым и разумным человеком.

Станислава пересказала примерно половину своих приключений, когда в столовую ворвался высший маг. Он одарил женщин разъярённым взглядом и с пеной у рта заорал:

— Какого чёрта ты болтаешь о Лайфгарме с первой встречной?!

— Это мать Валентина, — на автомате ответила Стася, но тут же спохватилась и завопила не хуже отца: — А тебе какое дело? Не смей вмешиваться в мои дела!

Глаза Розалии Степановны чуть прищурились, но она не сделала ни единого движения, чтобы остановить назревающий скандал, прекрасно зная, что из словесных перепалок можно почерпнуть гораздо больше информации, чем из обычного разговора.

— А то что? — взревел тем временем высший маг. — Братца позовёшь?

— Позову!

— Конечно, сама-то ты ничего не стоишь! Весь твой бизнес держится на Смерти!

— Враньё!

— Тупая безмозглая курица! У тебя на побегушках уникальный боевой маг, а ты протираешь штаны в дурацком офисе, вместо того, чтобы править Лайфгармом. Дура!

— Хорош высший маг! — зло рассмеялась Хранительница. — Обвиняешь меня в разбалтывании секретов, а сам?

— Я сотру ей память!

— Только попробуй! Я запрещаю тебе колдовать! Ты живёшь из милости, а моё терпение не безгранично. Запомни!

— Дима распустил тебя!

— Заткнись! Не смей произносить его имя!

— А то убьёшь? Я уже это слышал! И ничуть не удивлюсь, если ты действительно прикончишь меня! Но кто ещё скажет тебе правду? Ты оставила наш мир в руках Смерти! А он — раскисшая тряпка, слепо потакающая твоим капризам! Он погубит Лайфгарм! Он и его придурковатые дружки — тупоголовый солдафон и алкоголик-землянин! А всё из-за того, что Дима — твой брат? Лицемерка! Думаешь, если спишь с ним в мыслях, это не грех?..

— Убирайся в свой флигель!

— С превеликим удовольствием!

Высший маг исчез, а Хранительница, тяжело дыша, посмотрела на бывшую свекровь:

— Извините нас.

— Ничего страшного, Стася. К тому же, мне уже пора. Было приятно повидаться.

С этими словами Розалия Степановна встала и, цокая высоченными каблуками, покинула особняк. Теперь она была относительно спокойна: её сын дружил с первыми лицами Лайфгарма, а, значит, он в кои веки прилично устроился. "Жаль не могу проинспектировать", — усмехнулась землянка и, кивнув охранникам как старым добрым знакомым, покинула резиденцию Хранительницы.

Глава 3.

Камия.

Пронзительное голубое небо без единого облачка казалось бездонным. Ослепительно-белое солнце сверкало, как огромный бриллиант, заливая незнакомый мир чистым бездушным светом. До самого горизонта простирались невысокие округлые холмы, поросшие медно-ствольными, пушистыми соснами, а под ногами, словно газон, стелилась сине-зелёная трава с ярко-жёлтыми крапинками цветов.

Восхитительный умиротворяющий пейзаж заворожил Артёма. Он замер, пытаясь охватить взглядом величественную панораму чужого мира и совершенно забыв о маге-путешественнике, утащившим его из Лайфгарма. Не воспользоваться столь удачно сложившейся ситуацией Олефир не мог. Ехидно усмехнувшись, он впечатал кулак в висок временного мага, и тот как подкошенный рухнул на траву.

— Эх, Тёма, Тёма. Лопух ты, а не гроза Вселенной!

Маг вытащил из кармана полоску ларнита, нацепил на шею Артёму и провёл рукой по пшеничным волосам. Шоколадные глаза распахнулись — в них плескались отчаяние и страх.

— Правильно боишься, мальчик, я поймал тебя.

Олефир многозначительно погладил себя по шее, и временной маг побледнел. Он обеими руками схватился за ошейник, дёрнул, пытаясь сорвать его, и путешественник расхохотался:

— Дима не счёл нужным научить тебя пользоваться ларнитом. Он такой же, как высшие маги. Он не захотел обучать тебя, а вот я готов попробовать. Я сделаю тебя настоящим, полноценным магом, Тёма. Я очень хорошо умею учить.

Беспомощно посмотрев по сторонам, Артём вдохнул пропитанный запахом смолы и хвои воздух и стал медленно оседать на траву, но Олефир не позволил ему отключиться — схватил за шкирку, встряхнул и поставил на ноги.

— Успокойся, мальчик, я не сделаю тебе ничего плохого.

— Мы в Камии?..

— Да, Тёма. Камия — прелестнейший уголок и целиком принадлежит мне. Этот мир блуждает по Вселенной, не подпуская к себе чужаков. Однако я сумел приручить его. Я стал повелителем Камии, и долгое время жил здесь...

— Хочу в Лайфгарм... — всхлипнул временной маг и с бесконечной мольбой посмотрел на Олефира. Однако его жалостливый взгляд не произвёл должного впечатления.

— Не грусти, малыш, тебе будет хорошо в Камии. Я позабочусь о тебе. Ты нравишься мне, Тёма, поэтому я возьму тебя в ученики. Хороший мальчик.

Маг небрежно потрепал его по щеке, и Артём, взвыв от унижения, бросился на мучителя с кулаками. За время службы в Керонском замке Ричард многому научил его, но приёмы рукопашного боя не помогли: Олефир щёлкнул пальцами, и временной маг шлёпнулся на землю.

— Ты набрался плохих манер, дружок, болтаясь со всякой швалью по Лайфгарму, но это исправимо. Я научу тебя относиться к учителю с почтением.

— Зачем я тебе? Отпусти! Я ничего не умею!

Артём жалобно всхлипнул и разревелся.

— Да, к сожалению, ты никогда не станешь таким магом, как я, но не всё потеряно, Тёма. Я постараюсь вложить в тебя хоть что-то. — Олефир бросил ему платок. — Утрись! Не выношу слёз! — Он дождался, пока новый ученик успокоится, и скомандовал: — Вставай и пошли!

Временной маг покорно поднялся и поплёлся за учителем. Олефир уверено шёл по извилистой тропинке, вьющейся лентой меж холмов, а ученик понуро брёл следом. Он догадывался, что ждёт впереди, и отказывался верить в это. Вскидывал голову, оглядывался по сторонам, каждую секунду ожидая появления друзей, но ничего не происходило — кошмар не заканчивался...

Вдалеке показался замок. Он возвышался над холмами угрюмой неприступной скалой, словно был воздвигнут в насмешку над природой, пропитанной гармонией и безмятежностью.

— Это Ёсс, резиденция повелителя Камии и твой новый дом, мальчик.

Олефир остановился, похлопал Артёма по щеке, и они оказались перед гостеприимно распахнутыми воротами.

"Дима! Ричард! Вытащите меня отсюда! — взмолился временной маг, глядя на белое камийское солнце. — Я хочу домой! Папа! Где ты? Помоги!"

Олефир усмехнулся, услышав мысли ученика, и подтолкнул его в спину. Артём всхлипнул, шагнул под тёмную арку ворот, и тяжёлые кованые створы медленно сомкнулись за ним, отрезая прошлое...

Путешественник торжественно и властно шагал по коридорам Ёсского замка, и, завидев его, слуги простирались ниц, а придворные останавливались и утыкались взглядами в пол: Олефир потерял корону Годара, но здесь, в Камии, он по-прежнему был полновластным правителем. На красивом, властном лице сияла блаженная улыбка — путешественник предвкушал удовольствие от обучения временного мага, ведь мало кто во Вселенной мог позволить себе держать в учениках столь опасное и непредсказуемое существо.

Слуги отворили бело-золотые двери, и следом за повелителем Камии Артём робко переступил порог кабинета и словно оказался в Керонском замке: такой же массивный стол, такие же кожаные кресла, полки, шкафы...

— Располагайся, — снисходительно улыбнулся Олефир.

Временной маг осторожно присел на краешек кресла и с опаской посмотрел на учителя.

— Я хочу, чтобы ты усвоил: главный здесь я! Я — хозяин. Ты — слуга.

— Нет, — замотал головой Артём.

— Твоего мнения я не спрашивал!

Не выдержав напряжения, временной маг вскочил и надрывно закричал:

— Я не слуга! И не буду твоим учеником!

— Всё сказал? — спокойно осведомился Олефир. Он смотрел на Артёма и презрительно улыбался. — Говори, пока разрешаю.

— Мне не нужно ничьё разрешение! Я сам себе хозяин! Я лучше умру, чем буду подчиняться такому уроду, как ты!

— Как скажешь, — не переставая улыбаться, кивнул повелитель Камии, и Артём замер с открытым ртом. С издёвкой глядя ему в глаза, маг негромко позвал: — Стража.

— Не надо...

Олефир хмыкнул, посмотрел на вошедших гвардейцев и с расстановкой отдал приказ:

— Отведите мальчика в подвал и посадите в яму. Он решил умереть. Я выполню его желание...

Семь дней Артём провёл в грязной, сырой яме. Семь дней он ждал, что друзья придут за ним. Он звал Диму. Он звал отца. Никто не услышал. Никто не пришёл. Временами маг впадал в забытьё, и стражники пинками будили его. Пленнику не давали спать. И почти не кормили: раз в день ему приносили кувшин воды и кусок чёрствого хлеба.

На восьмой день, Артёма вытащили из ямы и приволокли в кабинет.

— Дима не придёт, — равнодушно сообщил Олефир. — Он забыл о тебе. Ты не нужен ему. Ты нужен мне. Смирись, и я сделаю тебя настоящим магом.

— Я не верю, — еле слышно прошептал Артём. От голода и усталости он едва держался на ногах.

— Ты всё ещё хочешь умереть, Тёма?

— Да.

— Как скажешь. — Одним движением Олефир вернул ему силы, и временной маг растерялся: пытка начиналась заново. — До встречи, — насмешливо бросил повелитель Камии, махнул гвардейцам, и те потащили пленника к дверям.

Артём опять оказался в яме. Он ждал и надеялся. Он продолжал держаться и терпеть. Теперь ему приносили только воду и по-прежнему не давали спать. К концу недели он мог думать только о еде и сне.

Утром восьмого дня временного мага вновь втащили в кабинет. Олефир завтракал.

— Дима не придёт, — уверено сказал он, с улыбкой глядя на дрожащего пленника. — Он забыл тебя. Ты не нужен ему. Ты нужен мне. Смирись, и я сделаю тебя настоящим магом.

Повелитель Камии с удовольствием вгрызся в сочное мясо, и золотистый ароматный сок потёк по его подбородку.

— Я не жду, — всхлипнул Артём, не сводя глаз с мяса. — Я хочу умереть.

— Как скажешь, — облизываясь, согласился Олефир. Он неторопливо закончил завтрак, и отправил пленника в яму...

Ещё семь дней. Артём больше не ждал. Теперь он звал смерть, но она тоже не приходила. Всё чаще он пребывал в полузабытьи. Он перестал понимать, что происходит.

Очнулся временной маг в знакомом кабинете.

— Неужели, ты до сих пор не сообразил? — нависнув над ним, спросил повелитель Камии. — Ты будешь умирать вечно! Но я могу прекратить твои мучения. Смирись, и я сделаю тебя настоящим магом. — Артём заплакал от бессилия, а путешественник сухо предложил: — Выбирай: гнить в яме или стать моим учеником. Что выбираешь?

— Смерть.

— Глупый мальчишка, — усмехнулся Олефир. — Урок не идёт впрок. Что ж, продолжим. Нам некуда спешить.

Маг вернул пленнику силы и отдал в руки солдат...

Дни тянулись неотличимые друг от друга. Время от времени Артём приходил в себя и видел склонившегося над ним Олефира. "Что ты выбираешь?" — спрашивал тот. "Смерть", — отвечал Артём и вновь оказывался в яме. Он не знал, сколько прошло времени, но, в конце концов, понял, что высший маг не лжёт, говоря, что будет держать его на грани смерти вечно. И когда, в очередной раз, очнулся в кабинете, покорно произнёс:

— Я согласен. Я буду Вашим учеником.

— Наконец-то, — хмыкнул Олефир и усадил Артёма в кресло. — Ты сделал правильный выбор, мальчик. Жаль, что ты такой слабый маг, но я постараюсь вложить в тебя хоть какие-то знания.

— Что я должен делать?

— Для начала, я научу тебя подчиняться.

— Я готов подчиняться, учитель.

— Ошибаешься. Ты не умеешь подчиняться, — ехидно улыбнулся Олефир. — Твой первый урок: не смей говорить, пока я не прикажу тебе. Усвоил?

— Да.

— Разве я разрешал тебе говорить, Тёма? — Маг сдёрнул ученика с кресла и бросил на пол: — Стража!

Артём с ужасом взглянул на солдат и зажмурился: "Я слаб, но я попытаюсь. Я выдержу. Я смогу. Дима смог, и я смогу. Я вырвусь"...

С этого дня Олефир не расставался с временным магом ни на минуту. Учитель восседал на троне — ученик сидел у его ног. Учитель обедал — ученик стоял перед ним. Учитель спал — ученик лежал на полу у его кровати. Олефир добивался беспрекословного повиновения и не прощал ошибок. Любое отклонение от установленных им правил, и высший маг начинал изощрённо убивать ученика, и лишь в последний момент, когда Артёму казалось, что всё кончено, прекращал пытки и лечил его.

Вскоре временной маг стал бояться, не только сделать что-то не так, но и подумать что-то не то. Он тупо повторял себе: "Я слаб, но я выдержу. Я буду терпеть. Дима смог, и я смогу!" — и постоянно чувствовал изматывающий утробный страх. Артём боялся громко вздохнуть, не вовремя повернуть голову, сделать лишнее движение, но Олефир всё равно находил к чему придраться.

Однажды учитель привёл его в роскошно обставленные покои и ушёл. Он не сказал, что делать, и временной маг почти двое суток, не шевелясь, простоял посреди комнаты, пока не упал от усталости. И тут же почувствовал ласковое прикосновение хозяина.

— Проснись, мой мальчик.

Артём открыл глаза и вскочил. Руки его безвольно повисли, плечи опустились, взгляд устремился в пол: "Терпеть. Пусть я слаб, но я попытаюсь. Дима смог, и я смогу".

— Молодец. — Олефир потрепал ученика по щеке. — Хороший мальчик. Прости, что был жесток с тобой, но главное в ученике — покорность. Высшие маги распустили тебя донельзя, Тёма. Дима впитал покорность с детства, а в тебя пришлось её вбивать. Но теперь ты готов учиться. Приступим сейчас же...

Маг сорвал с шеи Артёма ошейник и с любопытством уставился в тусклые шоколадные глаза: "Интересно, что ты сделаешь?"

Временной маг встрепенулся, неуверенно поднял руку, и на его ладони засверкал ослепительно-голубой диск. Артём тупо вытаращился на диск, словно тот появился сам по себе, но что делать дальше не знал: измождённый рассудок отказывался работать. И всё же на краю сознания ещё теплилось желание убить пленившего его мага.

"Замечательно! — благодушно улыбнулся Олефир. — Переместиться в Лайфгарм и мысли не возникло. Хочешь убить учителя и не можешь ударить без команды? Хороший мальчик! Мой мальчик!"

— Бей, Тёма!

Диск сорвался с подрагивающих пальцев и устремился к Олефиру, но Тёмин снаряд был слишком слаб, чтобы нанести хотя бы маломальский урон, и высший маг играючи уничтожил его.

— Продолжай!

Артём продолжил. Он очень старался убить учителя, но тот отмахивался от дисков, шаров и молний, как от назойливых мух.

— Хватит! — прервал "бой" Олефир, и ученик сейчас же опустил руки. — Я говорил, что ты слаб. — Он вмиг оказался рядом с Артёмом и залепил ему пощёчину. — Это второй урок: учитель сильнее тебя! За свой проступок ты будешь наказан! Стража!

В комнате появились солдаты. Временной маг тихо заскулил, опустился на пол, поджал ноги и закрыл голову руками. "Как Дима, — подумал Олефир. — Но в отличие от него, ты свихнулся, Тёма". Повелитель Камии хмыкнул и жестом отпустил стражников: в истязаниях больше не было нужды — Артём и так готов был сделать всё, что он прикажет.

События развивались именно так, как и ожидал путешественник. Ещё забирая временного мага в Камию, он знал, что капризный сын провидицы не выдержит обучения и сойдёт с ума, но не думал, что это произойдёт настолько быстро. Первый раз рассудок Артёма помутился в тот день, когда он согласился стать его учеником, и с тех пор медленно, но верно, скользил в пучину безумия, а, значит, необходимо было спешить и вложить во временного мага преданность и знания, до того, как сумасшествие целиком поглотит его сознание. "Я сделаю тебя магом, Тёма, и ты будешь до конца дней своих благодарить меня за это! Ты будешь опасен, как никто! А твоё безумие станет исступлением Смерти!"

Повелитель Камии присел на корточки и заглянул в затуманенные страхом шоколадные глаза:

— Вставай, мой мальчик! Продолжим учиться...

И с этой минуты Артём с головой окунулся в учёбу. Олефир превратил его жизнь в бесконечный урок боевой магии, где наградой за успехи были короткие часы сна. Но даже во сне временной маг повторял слова заклинаний, самозабвенно, без остатка отдавая себя магии. С азами (набором стандартных знаний и умений для выпускника УЛИТа) он разобрался за пару недель, и пришла очередь боевой магии. Начали они с теории. До поры до времени Олефир не позволял ученику убивать — он сам убивал и пытал несчастных на глазах ученика. Когда же высшему магу нужно было отлучиться, он оставлял Артёма на попечение харшидских палачей, и тот часами наблюдал за их кровавой работой. На первых порах временной маг беззвучно плакал, сострадая жертвам, однако продолжалось это недолго. Вскоре он привык к насилию и жестокости и стал воспринимать пытки и убийства неотъемлемой частью своего существования. Люди стали казаться Артёму куклами. Он смотрел на камийцев с полным осознанием того, что может сделать с ними всё, что захочет.

Радостный и доверчивый взгляд стал жестким и равнодушным, любимый лирийский костюм превратился в мрачные чёрные одежды. Чёрный — стал цветом, сутью, визитной карточкой временного мага. И хотя Артём никого не убивал, в Ёсском замке его боялись не меньше, чем Олефира. Камийцы видели страшную, разрушительную силу, таящуюся в бездушных шоколадных глазах, и с содроганием ждали, когда повелитель позволит ей вырваться наружу...

Вытянувшись струной, Артём стоял перед учителем и с трепетом внимал его словам.

— Ты многому научился, мальчик, хотя я рассчитывал на большее, — говорил повелитель Камии, укоризненно глядя на ученика. — Пришла пора сдавать экзамен, Тёма. Ты переместишься в будущее, в момент, когда Корней будет умирать, накинешь на него магическую сеть и вытащишь сюда. Действуй!

Временной маг облегчённо вздохнул: задание было простым. И через минуту до дрожи перепуганный маг-учитель стоял перед Олефиром.

— Что это значит, Фира?

— Во-первых, здравствуй, — усмехнулся путешественник и потрепал Артёма по щеке. — Молодец, хороший мальчик.

Ученик широко улыбнулся, с обожанием посмотрел на хозяина, и Корней ужаснулся: рядом с ним стоял оживший кошмар Вселенной — обученный временной маг, готовый убивать и повелевать Временем, перекраивая прошлое, будущее и настоящее так, как захочет хозяин.

— Как же так... — только и смог выдавить Корней, осознав, что сейчас ему предстоит умереть.

— Чему ты удивляешься? Мой ученик вытащил тебя за секунду до смерти. Поблагодари его, он подарил тебе лишних пять минут жизни.

— Я же вырастил тебя, Тёма... Пощади... — пролепетал маг-учитель, но Артём остался безучастен к его словам.

— Ты искалечил ему жизнь, Корней! Тебе нужен был клоун! А я сделал мальчика настоящим магом!

— Ты попрал все законы Вселенной! Мы совершили глупость, оставив временного мага в живых! Но пока Артём не знал о своём даре, пока он был безалаберным мальчишкой, он был безопасен! Его можно было убить! Ты же совершил преступление, равного которому не знает Вселенная! Ты сделал временного мага Смертью! Теперь Вселенной конец! Твоё создание уничтожит всё живое! Убей его, пока он не вышел из-под контроля! Он должен умереть!

— В самом деле? — Олефир посмотрел на ученика: — Слышишь, Тёма? Теперь ты понимаешь, что я сделал для тебя?

Временной маг с безграничной благодарностью воззрился на хозяина.

— Ты моя умница! — торжествующе расхохотался путешественник и, снова взглянув на коллегу, самодовольно заявил: — Я воспитал мага, который положит Вселенную к моим ногам!

— Ты пожалеешь... — сквозь зубы процедил Корней, силясь освободиться из магической сети бывшего ученика.

— Не думаю. Артём, он твой!

Временной маг растерялся и умоляюще посмотрел на хозяина, не смея задать вопрос.

— Хороший мальчик... Спроси.

— Что мне с ним делать, повелитель?

— Убей!

Олефир протянул ученику кинжал, и тот с благоговением принял оружие.

— Я знал, что тебе понравится мой подарок, Тёма!

Артём, не целясь, метнул кинжал, и клинок вошёл точно в кадык Корнея.

— В яблочко! Ты сдал экзамен, мальчик. Свой первый и главный экзамен. Дальше будет легче.

А временной маг смотрел на труп Корнея и счастливо улыбался: "Мой повелитель доволен!"

— И всё-таки ты далёк от совершенства, — притворно тяжело вздохнул Олефир и тут же приободрил ученика: — Но я сделаю тебя идеальным — ты станешь Смертью.

Временной маг обернулся и заинтересованно посмотрел на хозяина. Ему понравилось отнимать жизнь, и он жаждал продолжения.

— Сейчас ты выйдешь из кабинета, и будешь убивать всех, кто попадётся на твоём пути. Иди!

С пальцев Артёма посыпались чёрные искры. Низко поклонившись хозяину, он вышел в коридор, и его первыми жертвами стали гвардейцы у дверей кабинета. Потом слуги, натиравшие пол, придворный, не вовремя выглянувший из библиотеки, прачка с корзиной свежего белья...

А Олефир шёл за учеником и внимательно прислушивался к его ощущениям. На десятой жертве безумие поглотило временного мага, но учитель не остановил его. Артём топил Ёсс в крови, и счастливые шоколадные глаза светлели — в глубине зрачков разгоралось ледяное серебряное пламя. Оно полыхало всё ярче и ярче, пока не заполонило глазницы, и тогда Олефир скомандовал:

— Хватит!

Смерть опустил руки, повернулся к хозяину и лучезарно улыбнулся.

— Спасибо, учитель! Я счастлив, как никогда! — восторженно произнёс он и, откинув голову, дико расхохотался.

Олефир с удовлетворением смотрел на своё творение.

— Завтра я объявлю тебя принцем Камии, и блуждающий мир примет тебя с распростёртыми объятьями, Смерть, ибо я сделал тебя олицетворением силы!..

Временной маг утопил Ёсский замок в крови, но следующим вечером камийцы бурно рукоплескали ему. Безжалостный и холодный принц Артём стал живым воплощением силы — единственной добродетели, которую признавали в Камии. А когда Олефир объявил, что собирает свиту для сына, в Ёсс съехались представители всех знатных семей мира. И прежде чем свита принца сложилась, были пролиты реки крови: аристократы травили и убивали друг друга за право служить Артёму. Выжившим повелитель даровал роскошные покои в Ёсском замке, титулы, земли и рабов. К услугам свиты принца был весь мир, а требовалось от них лишь одно — "веселиться" вместе со Смертью. И они рьяно выполняли свою работу.

Вскоре на лицо временного мага вернулась располагающая улыбка, он словно стал прежним, весёлым и беззаботным. Но его магия больше не была чистой и светлой. Шарики, конфеты и котята остались в Лайфгарме. В Камии Артём забавлялся иначе: он заставлял окружающих захлёбываться кровавыми слезами и любовался дикими муками своих жертв. Смерть считал человеком только учителя. С остальными он играл — изощрённо, жестоко и беспощадно.

Артём убивал и получал от этого ни с чем не сравнимое удовольствие...

Глава 4.

Король Инмара.

С каждым днём Дима всё острее чувствовал вину перед Тёмой. Он до дрожи боялся представить его Смертью и до изнеможения гонялся за проклятой Камией, но та ускользала, и шансы друга остаться самим собой стремительно таяли. Раз за разом Смерть проигрывал сражение с блуждающим миром и впадал в отчаяние. Он запирался в своих покоях, садился на диван и курил сигарету за сигаретой, тупо глядя в потолок. Пытаясь отвлечься от грустных мыслей о Тёме, он смотрел на сестру, но становилось лишь хуже: Стася, назло ему, напропалую флиртовала с мужчинами. Дима бесился, закатывал роскошные балы, перераставшие в неистовые, разнузданные оргии, но, несмотря на старания придворных дам, которые из кожи вон лезли, стремясь угодить своему королю, Дмитрий не мог забыть ни о любовных похождениях сестры, ни о страданиях друга.

И, выскользнув из объятий керонских дам, он загружал себя государственными делами. Собственноручно проверял многочисленные счета, изучал доносы и жалобы, а раз в неделю собирал министров, выслушивал их отчёты и раздавал указания. Однажды, во время доклада военного министра, Дима вдруг вспомнил, с каким презрением Ричард отзывался о керонских гвардейцах, и, прервав Виннера на полуслове, спросил:

— Сколько продержится наша армия без магической поддержки?

Маршал смутился:

— Но Вы же...

— А если меня не будет в Лайфгарме? Сколько времени потребуется инмарским войскам, чтобы захватить Годар?

— Ваш отец...

— Сколько?!!

— Максимум — месяц, Ваше величество, — мужественно признался маршал.

— Даю Вам полгода, чтобы сделать армию боеспособной! Иначе, я распущу её, а Вас отправлю на эшафот!

Маршал побледнел, поклонился и исчез, а Дима отпустил остальных министров и сосредоточился на поисках блуждающего мира...

Прошло полгода, и маршал Виннер доложил королю, что теперь армия Годара способна противостоять объединённым армиям Инмара и Лирии.

— Даже без Вашей поддержки, мы сможем отразить вторжение! — закончил свой отчёт маршал.

Виннер говорил правду, и Дмитрий, не раздумывая, даровал ему титул графа, замок на севере Острова Синих Скал и потерял интерес к годарской армии. Да и прочими государственными делами он занимался всё меньше: министры настолько боялись Смерти, что были готовы в лепёшку разбиться, лишь бы их ведомства работали, как часы, и не привлекали к себе внимания. И Дима целыми днями смотрел на Землю и ловил Камию. Он почти не покидал Керонский замок. Единственный официальный визит король Годара нанёс в Герминдам, заставив Лайфгарм признать Содружество гномов суверенным государством, как планировал Олефир. Совет высших магов и монархи Лирии и Инмара безропотно приняли независимость Содружества — они не хотели ссориться со Смертью, тем более что в Годаре полным ходом продолжалась модернизация армии. Маршал Виннер, как и прочие министры, панически боялся, что король снова заинтересуется армейскими делами.

Зара и Литта пристально наблюдали за превращением парадных годарских войск в боевые единицы, но если лирийцев несколько успокаивала помолвка Смерти с их принцессой, то инмарцы всё чаще поговаривали о войне с Годаром. И эти разговоры были, по большей части, заслугой мага-миротворца. Вернувшись в Зару после коронации Дмитрия и снова став советником короля, Михаил начал распускать слухи о том, что новый правитель Годара, как и его предшественник, планирует захватить власть в Лайфгарме. День за днём Михаил внушал Леониду Степенному, что именно с этой целью Смерть обручился с лирийской принцессой, а теперь готовит армию для захвата Инмара. Ричард пытался разубедить отца. "Дима мой побратим и никогда не нападёт на Инмар! Нужно опасаться не его, а Олефира, который похитил временного мага. Когда они вернутся, только Дима сможет противостоять им!" — говорил принц, но речи Михаила казались Леониду правдоподобнее, чем слова сына, кроме того, они подтверждались военной политикой Годара. К словам же Ричарда Леонид не мог относиться серьёзно. Воскреснув из небытия, принц словно забыл о долге перед страной. Большую часть времени он проводил с Валентином: друзья целыми днями пьянствовали, охотились и распутничали. Сначала Леонид сквозь пальцы смотрел на бессмысленное времяпрепровождение сына, надеясь, что тот образумится, но время шло, а принц и не думал прекращать пьянки-гулянки. И тогда король обратился к своему советнику-магу. Он предложил миротворцу взять под опеку разболтавшегося наследника, и тот с воодушевлением принял его предложение. Таким образом Ричард с Валентином оказались под домашним арестом, а Инмар начал готовиться к войне...

Появление в Кероне маршала Жеврона с ультиматумом короля Леонида, стало для Дмитрия громом среди ясного неба. Инмар требовал возвращения своих исконных территорий, упразднения государства гномов и расторжения его помолвки с лирийской принцессой. "Кретины!" — раздражённо подумал маг и, оставив Жеврона в тронном зале Керонского замка, перенёсся в Инмар.

В углу парадного зала Зарийского дворца тихо напивался Валечка. Он отсалютовал другу бокалом, и Дима на секунду замер, недоумевая, как землянин сумел разглядеть его сквозь заклинание невидимости. "Потом разберусь", — решил маг и с интересом прислушался к разговору Леонида, Михаила и Ричарда.

— Он опасен! Его надо раздавить, как паршивую гадину! — визжал миротворец. — Он женится на Веренике и, объединившись с Лирией, нападёт на Инмар! Мы должны выступить немедленно и избавить Лайфгарм от этой падали!

— Нет! — отрезал Ричард. — Он — мой побратим! Инмар не выступит против Годара!

— Михаил прав! — напустился на сына Леонид. — Дмитрий опасен. Он создал боеспособную армию. Зачем?

— Он один стоит всей своей армии, папа! Если бы Дима хотел Лайфгарм, он уже получил бы его!

— Мы видим, что он творит! — затопал ногами Михаил. — Он устроил в Годаре диктат! Он терроризирует жителей! Он устраивает оргии! Он погряз в жестокости и разврате!

— Не тебе судить его, маг! Он — король Годара, и годарцы любят его!

— Любят? Боятся, как бешеного зверя!

— Это ты боишься его!

— Он — Смерть! Он — проклятье нашего мира! Он должен умереть!

— Так пойди и убей его, миротворец! Или духу не хватает?.. Пошлёшь на смерть наших солдат, а сам отсидишься в какой-нибудь норе?!

— Я против войны! Ты же знаешь, принц, мы отправили в Годар послов. Если твой побратим выполнит наши требования, войны не будет! Кстати, не так уж много мы просим. Лично я считаю, что керонский выродок должен отречься от престола, который он занял, не посоветовавшись с высшими магами! Он, как и Олефир, нарушил закон — маг не может править людьми!

— Ты сам возложил на него корону Годара! — ухмыльнулся Ричард. — Дмитрий — официальный наследник Олефира, и занял престол по праву!

— Твои слова равносильны измене! Хочешь погубить собственную страну ради дружбы с кровожадным шакалом?! Он околдовал тебя, принц! Ты невменяем!

— Молчать! — рявкнул Леонид и сурово посмотрел на сына: — Ты действительно ведёшь себя неразумно, Ричард. Война с Годаром дело решённое, если конечно твой названный брат не выполнит наши требования. Мы не можем допустить, чтобы он захватил Лайфгарм.

— Отец...

— Значит так. Вернулась Роксана, ты поступаешь в её распоряжения. Вы вместе отправитесь в Краст! Тебе нечего делать в Заре. Твои слова вносят смуту. Я помню, что король Годара твой побратим, но это ничего не меняет! Если сегодня наши требования не будут выполнены, завтра армия выступит в поход!

— Прелесть какая! — Дмитрия "проявился" и насмешливо посмотрел на высшего мага и короля: — Сам миротворец организует моё убийство! А, заодно, уложит в могилу пару тысяч ни в чём неповинных солдат. Мелочь, а приятно. — Он подмигнул Михаилу и кивнул принцу: — Здравствуй, Ричи.

— Привет, Дима. Наконец-то, ты решил навестить друзей. Тебе стало лучше?

— Ещё бы, — хмыкнул маг, — мне не дают скучать. Вот, войну затеяли.

— И давно ты здесь?

— Не очень, но услышал всё, что нужно. — Дима вздохнул и посмотрел на короля Инмара: — Плохой у вас советник, Леонид. Трус и предатель.

— Ты много себе позволяешь!

— Неужели? Пока я ничего себе не позволил. Я лишь зашёл сказать, что войну вы проиграли. Давайте обсудим условия капитуляции.

Леонид беспомощно уставился на Михаила.

— Это произвол! — завопил высший маг. — Я не позволю!

— Что ж, вызови меня на поединок, — равнодушно пожал плечами Дмитрий. — Хочешь, пообещаю, не сражаться в полную силу?

Миротворец побледнел, как полотно, и, взмахнув руками, исчез.

— Он ничуть не изменился, — констатировал Дима и взглянул на Леонида: — Мне очень жаль, но Вы больше не король Инмара.

— Не надо, Дима! — поспешно вмешался Ричард.

— У нас нет выбора, Ричи. Войны не будет! Ты станешь хорошим королём, побратим, я уверен.

— Как ты смеешь распоряжаться в моей стране?! — возмутился Леонид.

Дмитрий нахмурился, и взгляд его стал тяжёлым.

— Неужели Вы не понимаете, что обречены? Я смету Вашу армию одним ударом... — Голубые глаза полыхнули белым огнём. — Годар не будет воевать с Инмаром. Я не допущу ненужных смертей! Ричард станет королём, и наши страны будут жить в мире.

Несколько секунд Леонид пристально разглядывал мага, а потом решительно встал, снял с головы корону и положил её на трон.

— Что ж, я уйду. Наверное, ты прав, Дима. У меня был плохой советник. Не расстраивайся, Ричи, у тебя всё получится. А я возвращаюсь в свою усадьбу. — Неожиданно Леонид улыбнулся: — Я заслужил право на отдых. Прощайте! — И лёгкой пружинистой походкой он вышел из зала. Казалось, Леонид помолодел, сбросив груз королевской власти.

Ричард растерянно смотрел вслед отцу.

— Он счастлив, Ричи. Я даже завидую ему...

— Хорошую же свинью ты мне подложил, братишка. Ты же знал, что я не хочу власти...

Дмитрий взял корону Инмара и возложил её на голову друга:

— Теперь ты король, Ричи.

Уныло вздохнув, Ричард уселся на трон и с кислой физиономией оглядел пустой зал.

— Такое важное и ответственное событие нужно обмыть, — заявил Валечка и, покачиваясь, подошёл к друзьям.

— Привет, Солнечный Друг, — улыбнулся Дима.

— Привет, повелитель Лайфгарма! Надеюсь, ты не объявишь сухой закон, и сегодня мы наконец напьёмся.

— Наливай, — безнадёжно махнул рукой Ричард и сполз с трона. — Присоединяйся, Дима, и не вздумай отказываться, ведь именно ты обеспечил нам повод для пьянки.

— Но...

— Никаких но! Садись! — новоявленный король Инмара похлопал рукой по ступеням, и, немного поколебавшись, Дмитрий сел рядом с ним.

Землянин тотчас наполнил невесть откуда взявшиеся бокалы и провозгласил:

— За встречу!

Ричард и Валя мгновенно выпили, а Дима всё сомневался.

— Давай, не тормози, — прикрикнул на него Солнечный Друг, и безнадёжно усмехнувшись, маг выпил вино до дна.

— Между первой и второй — перерывчик небольшой! — со знанием дела, сообщил землянин и вновь наполнил бокалы.

Со следующими порциями Дима справлялся куда быстрее. Ричард и Валечка, открыв рты, смотрели, как напивается Смерть: в голубых глазах мага заплясали белые искры, а губы растянулись в бессмысленную улыбку.

— Знал бы, давно тебя споил, — добродушно усмехнулся инмарец и хлопнул побратима по спине.

— Какие вы замечательные, — обнимая друзей за плечи, сообщил Смерть.

— Больше ему не наливай.

Король Инмара погрозил пальцем Солнечному Другу.

— Без вопросов! — ответил тот, приложив руку к груди, и наполнил три бокала.

— Я тебе что сказал?! — возмутился Ричард, но Смерть, не дожидаясь тоста, расправился со своей порцией, протянул пустой бокал Валечке и хихикнул:

— Став королём, Ричи превратился в зануду!

— Не обращай внимания.

Солнечный Друг налил Смерти вина.

— Ты поишь мага, Валентин! — строго предупредил Ричард.

— Волков бояться — в лес не ходить! А, вообще, он добрый. — Валя ласково потрепал мага по плечу. — Ты добрый?

— Добрый, — послушно кивнул Смерть.

— Вот видишь, Ричи, какая замечательная у нас компания. Все на редкость добрые и милые люди. Загляденье, — говорил землянин, подливая и подливая вино в бокал Смерти. — Ты пей, пей, не стесняйся, Дима. Мало будет, король нам ещё бочонок выделит. Ты же не жадный, Ричи?

— Похоже, вместо одного алкоголика в моём замке будет два, — проворчал инмарец.

— Я не могу без неё, — неожиданно для себя сказал Смерть, и белый свет в его глазах потух. — Она всё для меня, и я потерял её. — Он смотрел в наполненный бокал и тихо бормотал: — Она моя сестра... Глупость какая-то! Она не может быть моей сестрой. Я люблю её! Я могу справиться со всем, но что делать с этим? Я хочу, чтобы она была со мной, но она отвергла меня... Почему она моя сестра? Лучше бы её совсем не было! Лучше бы я никогда не знал её! Я хотел любить. Но не знал, что это так больно.

Ричард и Валечка замерли. Ради друга они были готовы умереть, но их смерть ничего не изменила бы. Им оставалось лишь слушать.

— Я плохой маг. Я ничего не могу. Я потерял Стасю. Я два года пытаюсь поймать Камию. Артём там. Я знаю, как ему плохо. Вокруг него боль и кровь... — Дима с отчаяньем посмотрел в глаза Ричарда. — Он надеялся на меня, а я подвёл его.

— Ты справишься, я уверен.

— Поздно... — Маг замолчал, и его глаза стали иссиня-чёрными: он увидел, каким стал Артём. — Тёма...

Видение стало последней каплей, и Дима сорвался. Он сотворил кувшин вина и залпом опустошил его. В голове зашумело, а лица друзей стали мутными и расплывчатыми.

— До чего мы докатились, — глядя на него, вздохнул Валечка. — Выпить и то нормально не можем. Хватит киснуть. Мне тоже несладко!

Дмитрий встряхнул волосами и, с трудом сфокусировав взгляд на Солнечном Друге, спросил:

— А... с тобой-то... что... не так?

— Как что? Я боюсь Фёдора, и не могу вернуться домой. А там моя мамочка! Меня нет уже три года! Она, наверное, с ума сходит! Как представлю, что она думает — жить не хочется! Она у меня такая ласковая, такая добрая, такая заботливая. Всегда так за меня переживает! А как она готовит! Какой борщ варит! Какие блинчики жарит! Какие пироги печёт!

Дмитрий и Ричард огорошено переглянулись.

— Мамочка, где ты?! — возведя руки к сводам тронного зала, запричитал Солнечный Друг: — Как я по тебе скучаю! Как я хочу тебя увидеть!

— Ты бы помог ему, Дима. Вишь, как убивается.

Ричард пьяно икнул и привалился плечом к трону.

— One moment, — заплетающимся языком проговорил маг и развалился на ступенях. — Говори адрес... Тьфу... — махнул он рукой. — Сейчас... — Он попытался встать, но ноги не держали. — А... так... — Дима потряс головой и лукаво посмотрел на Валечку: — Крибле-крабле-бумс!.. Господи, о чём ты думаешь, Валя?.. Думай о маме.

Валечка хлебнул вина, прижал бутылку к груди и преданно уставился на друга.

— Валентин! Ты пьёшь?! — раздался рядом строгий женский голос.

— Мамочка!

Валечка вскочил и... упал.

— Здрасте... мадам, — мотнул головой Ричард. — Привет..ствую Вас здесь!

— Как Вам не стыдно спаивать моего сына?!

— Мама...

Валечка попытался подняться, но не смог. Спасая ситуацию, Дима хотел протрезвить друга, вскинул руку и что-то пробормотал, однако заплетающийся язык дал сбой, и на голове у землянина выросла алая роза.

— Хулиганы!

— Они хорошие, мама. — Валечка провёл рукой по волосам, сорвал цветок и протянул его матери. — Они мои друзья.

— Вижу, — язвительно произнесла Розалия. — Алкаши проклятые! Так вот, чем ты занимался три года, Валентин!

— Мамочка...

— Молчи уж! — Землянка повернулась к Ричарду и в упор спросила: — Ты кто?

— Принц, ...то есть уже король.

— Король чего?

— Король Инмара Ричард, — на одном дыхании выдал инмарец.

— Понятно! А ты?

Розалия ткнула пальцем в Диму.

— Я — Смерть, — сказал маг и поспешно добавил: — Добрый день.

— Дима? — уточнила землянка.

Король Годара кивнул. Розалия с любопытством оглядела пьяного мага, а потом подошла к сыну и взяла его за шиворот.

— Вставай, забулдыга! Мы отправляемся на Землю!

— Я не могу, там Фёдор.

— Ну и что?

— Я его боюсь!

— Он не опасен! — категорично заявила Розалия.

— Знаете... Вы это... сами... — Дима встал — сначала на четвереньки, потом с трудом выпрямился. — Ричи... ты это... больше не наливай... ему... У тебя... того... гости... я туда... в ... домой... Пока...

Маг взмахнул руками, не удержал равновесие и... рухнул на пол своего кабинета. Полежав минуту-другую, он поднялся на четвереньки, дополз до стола и опрокинул на себя кувшин воды. Стало легче. Дмитрий сосредоточился и протрезвел.

— Больше никогда... — прошептал он, перенёсся в спальню и, рухнув на кровать, заснул беспокойным, тревожным сном.

Глава 5.

Стасина любовь.

В комнате было холодно и сыро, но топить покосившуюся, щербатую печку Сергей не решился. Поставил литровую бутылку водки на стол, разложил на газете неровно нарезанные куски колбасы, солёные огурцы и полбуханки чёрного хлеба, уселся на колченогий стул и привалился спиной к тёмным, местами вздувшимся обоям. Последние три недели выдались жутко нервными и суматошными, и так приятно было оказаться в тишине, далеко от клокочущего в вечном оргазме мегаполиса. Однако бывший бизнесмен и хакер-любитель Сергей Костров не испытывал иллюзий — жить ему осталось от силы день-два. Все друзья-подельники уже пребывали в лучшем из миров, а его, хранителя украденной суммы, оставили на сладкое. Сергей понимал это, но бороться и скрываться не осталось сил. И, забравшись в старый тёткин дом в глухой умирающей деревушке, Костров ждал, когда за ним приедут.

Услышав далёкий шум мотора, он влил в себя стакан водки, закурил и вышел на крыльцо. Из-за поворота выполз тяжёлый чёрный джип с тонированными стёклами. "Вот и всё!" — Сергей отбросил сигарету и приготовился умереть. Он ждал, что боковое стекло опустится и из окна высунется дуло автомата, но вместо этого распахнулась дверца, и из машины вышел молодой светловолосый мужчина. Тёмный длинный плащ, дорогой костюм, руки затянуты в тонкие кожаные перчатки. "Пижон, а не киллер", — растерянно подумал Костров и скрестил руки на груди, подсознательно ожидая какого-то подвоха.

Тем временем незнакомец брезгливо посмотрел на грязь под ногами, на покосившийся дом и вперил в Сергея неожиданно холодный и цепкий взгляд:

— Здравствуйте, господин Костров.

— Не тяни, сволочь! Стреляй или катись к дьяволу!

Светловолосый мужчина красиво изогнул бровь, выражая недоумение, а потом широко улыбнулся и представился:

— Артём.

Костров стушевался и машинально пожал протянутую ему руку, с удивлением ощутив ледяной холод, исходящий от перчатки незнакомца:

— Сергей.

— Вот и познакомились! Может, в гости пригласишь, Сергей?

— Заходи.

Артём толкнул дверь острым мыском сапога, прошёл через сени и остановился на пороге комнаты.

— Свинарник... — с отвращением прошипел он, и Сергей едва не свалился в обморок, глядя, как убогая тёткина кухня преображается в роскошную гостиную. Зеркала, канделябры, хрустальная люстра, изящная, позолоченная мебель. Артём удовлетворённо кивнул, прошёлся по пушистому белоснежному ковру и устроился в кресле у камина. — А Вы что стоите, Сергей? — не оборачиваясь, спросил он, и дрова в камине вспыхнули.

Костров взглянул на свои грязные кирзовые сапоги, разулся и прошлёпал к креслу. Едва он сел, между креслами появился низкий столик, а на нём — пузатая бутылка французского коньяка, блюдечко с тонкими ломтиками лимона и широкие рюмки. Артём стянул перчатки, небрежно кинул их на столик и плеснул в рюмки коньяка:

— Угощайтесь, Сергей.

— Вы гипнотизёр?

— Я маг.

— Значит, гипнотизёр.

Артём насмешливо прищурился:

— Ну, раз Вам так привычнее, пусть будет гипнотизёр. Пейте коньяк, Сергей.

Костров взял рюмку, с опаской глотнул ароматный напиток, оказавшийся божественно вкусным, и уже более спокойно поинтересовался:

— Что Вам надо?

— Хочу предложить Вам работу.

Сергей нервно рассмеялся:

— Вы опоздали. Я уже недели три, как покойник. Недобитый пока.

— Если Вы согласитесь работать на меня, то доживёте до глубокой старости.

— Кто Вы?

— Маг.

— А серьёзно?

— Вы утомляете меня, Сергей, — недовольно произнёс Артём, и в его пальцах задымилась длинная коричневая сигарета. — Мне плевать, кем Вы будете меня считать, но если Вы откажетесь на меня работать, через пару часов здесь будет господин Травкин со товарищами. Он хочет лично задушить последнего авантюриста из Вашей дружной компании. Не обидно умирать из-за жалких ста тысяч баксов? Ведь так и останутся гнить под половицей.

Временной маг щёлкнул пальцами, и на его коленях появился белый полиэтиленовый пакет, перетянутый скотчем. Костров жадно потянулся за деньгами.

— Да, пожалуйста, — ухмыльнулся Артём и бросил ему пакет. — Собираешься умереть с ними в обнимку?

Сергей налил себе полную рюмку коньяка, выпил её и хрипло спросил:

— Что я должен сделать?

— Жениться.

— Что?

— Вы прекрасно слышали.

— На какой-нибудь старухе? Или сумасшедшей?

Временной маг деланно оскорбился:

— Что Вы! Стал бы я предлагать залежалый товар! Она умница и красавица.

— Тогда женитесь на ней сами!

— Не могу, — развёл руками маг. — Она отказала мне. Вообще-то она любила моего друга, и мне пришлось устранить его, но она всё равно отказала мне.

— А мне она не откажет? — ехидно спросил Костров.

— Конечно, нет. Вы станете его двойником.

— Стану?

— Ну да, пара пластических операций и дело в шляпе. — Артём понюхал коньяк, сделал маленький глоток и взял с блюдечка кружок лимона. — Не понимаю, зачем закусывать коньяк лимоном?.. Так Вы согласны? — Он взглянул на часы. — Скоро они будут здесь.

— Сколько?

Артём восторженно посмотрел на собеседника:

— Браво! Вы стоите одной ногой в могиле, и, тем не менее, торгуетесь? Вы настоящий мерзавец!

— Насколько я понимаю, я идеально подхожу на роль Вашего покойного друга. Так сколько Вы готовы выложить за осуществление своей мести?

— Вы нравитесь мне всё больше и больше, Сергей! И я заплачу вам столько, сколько Вы попросите.

— А...

— Всего лишь миллион? По рукам!

Костров испуганно вцепился в пакет с деньгами: стены тёткиного дома пропали, и он оказался в просторной светлой комнате. За окном шумело море, пенные волны лизали золотистый песок, стремясь добраться до коричневых пальм с разлапистыми листьями-перьями.

— Где я? — хрипло спросил Сергей.

— На курорте, господин Ковров, на курорте. — Артём насмешливо взглянул на бледного от ужаса землянина и бросил ему на колени фотографию: — Так Вы будете выглядеть, а пока отдыхайте, набирайтесь сил. И не робейте, я всегда держу слово!

Утро выдалось жарким и душным, но, благодаря кондиционеру, в салоне автомобиля было прохладно. Тихо напевая себе под нос, Станислава постукивала ноготками по кожаной обшивке руля и нетерпеливо поглядывала то на тусклый кружок светофора, ожидая, когда он загорится зелёным, то на Марусю, которая сосредоточенно просматривала бумаги. Женщины спешили на встречу в медиа-агенство, взглянуть на отснятый рекламный ролик. Режиссёр обещал нечто особенное, и Стася надеялась, что это не пустые слова. Сейчас, когда она собиралась вывести фирму на международный уровень, хорошая реклама была жизненно необходима.

Красный кружок потух, и, едва загорелся жёлтый, Станислава вдавила педаль газа в пол. Хранительница не утруждала себя заботой о безопасности. Зная, что рядом всегда незримо присутствует брат, она водила машину, как хотела, не опасаясь погибнуть. "Тойота" плавно вписалась в поворот и выскочила на проспект, на удивление, оказавшийся свободным. Справа пристроился красный спортивный автомобиль, и, забыв о бумагах, Маруся уставилась в окно:

— Ух, ты! Никогда такого не видела.

Станислава повернула голову и натолкнулась на злорадный взгляд шоколадных глаз.

— Артём?

Неприкрытая ненависть, с которой временной маг смотрел на неё, так поразили Хранительницу, что она ударила по тормозам. Машину тряхнуло, но женщин лишь слегка качнуло вперёд: магия Смерти надёжно оберегала их жизни. Стася проводила взглядом красный спортивный автомобиль, чертыхнулась и вылезла из машины. Позади "Тойоты" стоял чёрный "Опель" с помятым бампером. "Это дело для адвоката!" — подумала Станислава и полезла было в сумочку за телефоном, но тут дверь "Опеля" распахнулась, и она увидела Диму.

— Ты?

— Вы слишком резко затормозили. Я не успел...

Станислава зачаровано смотрела на незнакомца. Она уже поняла, что это не Дима, но сходство было поразительным: высокая худощавая фигура, тёмные волосы до плеч, внимательные голубые глаза, длинные тонкие пальцы... Мужчина что-то говорил ей, но Стася не слышала слов.

— Кто Вы? — невпопад спросила она.

Водитель "Опеля" замолчал и, помедлив, ответил:

— Дмитрий.

— Дима...

— С Вами всё в порядке?

— Да. Просто странно. Вы — Дима, — пролепетала Хранительница, пожирая глазами любимый облик.

Маруся посмотрела на часы и выбралась из "Тойоты":

— Нас ждут, Станислава Михеевна.

— Подождут!

Сергей Костров с интересом посмотрел на взволнованную женщину и вежливо осведомился:

— Могу я пригласить Вас на обед? Мне бы хотелось загладить этот неприятный инцидент.

— И немедленно! — категорично заявила Станислава и обернулась к подруге: — Поезжай одна, Маша, ты знаешь, что делать!

Маруся с сомнением оглядела темноволосого красавца и, сев на водительское сидение, помчалась на встречу с рекламщиками. Сергей и Стася остались одни. Несколько секунд Хранительница смотрела в щемяще знакомые глаза, а потом взяла "возлюбленного" за руку и твёрдо сказала:

— Ты станешь моим мужем! Я больше ни на минуту не расстанусь с тобой!

— Вы удивительная женщина, — мягко произнёс Сергей, привлёк Станиславу к груди и поцеловал в губы...

— Откуда он взялся? — Король Годара скрипнул зубами, и глаза его захлестнуло холодное белое пламя. — Убью... — Смерть встал и... сел. На лице сестры сияла счастливая улыбка. Она давно так не улыбалась, и маг не посмел вмешаться. Он заглянул в сознание своего двойника, пытаясь найти в нём магию или следы магического воздействия, и дрожащей рукой провёл по лбу: — Тёма...

Сергей и Стася целовались возле разбитого "Опеля", а мимо пролетали машины. Водители сигналили влюблённым, что-то кричали из окон, но Хранительница ничего не замечала, ей казалось, что она стоит на аллее керонского парка и вдыхает пьянящий аромат любви.

— Поедем ко мне, Дима...

Они поймали такси и поехали в особняк. Всю дорогу Сергей и Стася целовались, а, войдя в дом, стали срывать друг с друга одежду. Краем сознания Хранительница понимала, что причиняет брату боль, но ей невыносимо хотелось смотреть в пронзительно голубые глаза, касаться тёмных, чуть вьющихся волос и шептать любимое имя...

Смерть смотрел, как сестра с блаженной улыбкой отдаётся его двойнику, и сгорал от ревности. Лёгким движением пальцев он мог бы стереть соперника в порошок, но держался: Стася остервенело цеплялась за своё суррогатное счастье.

Маг выудил из воздуха дымящуюся сигарету, затянулся и посмотрел на дверь.

— Заходи, дядя, — тихо сказал он, и белыми, как снег, глазами уставился на Олефира.

— Здравствуй, мой мальчик.

— А Тёму за дверью оставишь?

— Артём! — позвал Олефир и уселся в кресло.

В кабинет заглянул временной маг:

— Привет, дружище! А ты неплохо устроился. — Он подмигнул королю Годара, переместился в кресло и закинул ногу на ногу: — Что же ты не здороваешься? Это невежливо.

— Здравствуй, Тёма, — мрачно сказал Смерть, вдыхая едва уловимый аромат безумия.

Помешательство лёгким саваном окутывало Артёма — на Лайфгарм пришёл сумасшедший временной маг.

— Что за похоронный вид, Дима? Кто-то умер?

— Ты хорошо выглядишь, Тёма, — невозмутимо заметил Смерть, и глаза его стали пронзительно голубыми.

— Ещё бы! Магистр прекрасно заботится обо мне! Я многому научился, приятель, а для тебя настало время платить по счетам.

Олефир сложил руки на животе, благодушно взирая на своих учеников.

— Чего ты хочешь, Тёма? — тяжело вздохнул Дмитрий.

— Немного. Ты отдашь мне Лирию!

— Решил стать царём?

— Не-а, зачем? Хочу отблагодарить магистра за обучение. Он позаботился обо мне, когда вы меня бросили, — презрительно улыбнулся временной маг.

— Я искал тебя...

— Да, что теперь об этом говорить! Всё сложилось лучше некуда! Я стал магом, как ты и хотел. Теперь я хочу Лирию!

Дмитрий перевёл взгляд на дядю и выплюнул:

— Сволочь!

— Почему? Я сделал его магом, настоящим магом, как ты и мечтал, Дима. Тебя что-то не устраивает?

— Убью... — прошипел Дима, и глаза его вновь полыхнули холодным белым светом.

— Но-но! — Артём сверкнул ледяными серебряными глазами. — Не делай резких движений! Хочешь подраться — только скажи, я с удовольствием приму вызов. Кстати, у меня припасена пара таких штучек — закачаешься!

— Я не буду драться с тобой, Тёма! Ты — мой друг.

— И ты туда же! Какая жалость! Никто не хочет играть со мной! — капризно насупился временной маг. — Все меня боятся. Как это банально и скучно!

Дима с угрозой взглянул на Олефира:

— Чего ты хочешь на самом деле?

— Мира.

— Мира?

— Да, мира. Я вернулся за своей долей Лайфгарма, Дима! Давай договоримся по-родственному.

Олефир испытывающе посмотрел в глаза племяннику, но ответный взгляд был непроницаем.

— Хорошо, путешественник. Забирай Лирию, но Годар и Инмар — мои!

— Ха! Ты многому научился за два года, мальчик! Ты стал таким, как я мечтал. Почти.

— Лирия твоя. Убирайся!

Высший маг поднялся и направился к двери. Артём же остался сидеть. Он улыбнулся Диме, вытянул руку, и на раскрытой ладони появился миниатюрный Источник, переливающийся всеми оттенками красного. Дмитрия захлестнуло чувство вины, и он поспешно отвернулся от друга, а Олефир остановился на пороге, обернулся и победно посмотрел на племянника.

— Артём — моё лучшее творение! Искусный чародей, идеальный убийца. Если бы ты знал, сколько он убивал. Он по колено... нет, по шею в крови. И, в отличие от тебя, Тёма получает удовольствие, лишая людей жизни. А как он умеет веселиться, наблюдая за последними вздохами своих жертв! Ты никогда не мог так развлекать меня, Дима, хотя... и у тебя неплохо получалось. Я не верю, что ты всё забыл. Наверняка, тебя подмывает бросить королевские заботы и пройтись по Лайфгарму Смертью. Так не лишай себя наслаждения — составь нам компанию.

— Спасибо за приглашение. Я подумаю.

— Мы бы здорово сработались, сынок. Ты — истинная Смерть, Артём тоже, к тому же, он — временной маг. Я уже использовал его способности.

— И как тебе игры со Временем?

— Забавно. Сегодня знаменательный день. Корней снова умрёт: в тот же час, но в другом месте, — хохотнул Олефир, и Артём радостно закивал:

— Ох, и позабавлюсь я. Приходи посмотреть, Дима, тебе понравится!

— Уходи, Тёма.

— Что ты заладил: уходи да уходи! — обиженно оскалился Артем. — Я тебя сто лет не видел. Посидели бы, поговорили, выпили, а ты меня гонишь. Какой ты после этого друг?

Дима молчал. Олефир снисходительно улыбнулся ему и скомандовал:

— Чародей! В Литту!

— Пока.

Временной маг вскочил, взмахнул рукой и исчез вместе со своим магистром, а Дмитрий раздражённо посмотрел на сияющую модель Источника, оставленную Артёмом на его столе, и достал из воздуха сигарету: "Великий учитель! Сволочь! Тебе не жить!"

Глава 6.

Магистр и чародей.

Цветущая лилия, так называли столицу Лирии в Лайфгарме. И действительно, если взлететь над городом (а некоторым лирийцам этот фокус был по плечу) и посмотреть вниз, то Литта походила на огромный белоснежный цветок, неожиданно распустившийся на ровном ярко-зелёном газоне. Столицу окружали огромные луга, на которых весной и летом проходили массовые народные гуляния.

Когда-то Литта слыла открытым городом, но в начале последней войны, по приказу царя Геласия, вокруг столицы возвели белоснежную каменную стену, усиленную десятками, если не сотнями охранных заклинаний. С четырёх сторон света в стене были сделаны ворота с чугунными литыми створами, сработанными гномами. Со дня капитуляции городские ворота не закрывались ни разу. Во-первых, потому, что Геласий хотел, чтобы лирийцы помнили о том, что войну они проиграли и "дом их разграблен" (при подписании договора Лирия потеряла более трети своей территории), а во вторых, царь считал распахнутые настежь двери столицы символом искренности и мирных чаяний его народа...

Часы на главной башне южных ворот начали отбивать шесть часов вечера, когда перед гостеприимно раскрытыми створами появились Олефир и Артём. Беспрепятственно миновав стражников, маги вступили на белую брусчатку широкой столичной улицы и прогулочным шагом направились к дворцу. Временной маг скользил взглядом по аккуратным невысоким домам, окружённым яркими пятнами цветочных клумб, весёлыми фонтанчиками и мохнатыми тёмно-зелёными деревьями. Когда-то Артём восхищался живописной Литтой. В той жизни. В этой, он равнодушно взирал на красавицу-столицу, где прошли его беззаботные детство и юность, и не чувствовал ничего, кроме скуки и желания поиграть — перекрасить белоснежный город в свой любимый цвет — чёрный, и, желательно, чтобы "малярные работы" сопровождались истошными воплями горожан.

Олефир покосился на ученика и усмехнулся его мыслям: "А ведь всё это заслуга Совета, за что ему огромное спасибо!" Путешественник не лукавил: Совет всегда потворствовал неуёмному желанию временного мага играть со всем, что попадалось под руку, и Артём привык получать от жизни максимум удовольствия. Олефир же превратил шального мальчишку в умелого мага, научил играть в жестокие взрослые игры, и поощряемый учителем Смерть развлекался, наслаждаясь чужими страданиями. Его жизнь превратилась в преданное служение великому магистру и бесконечную череду кровавых забав.

Повелитель Камии привёл в Лайфгарм блаженно-страшную Смерть, игривую как котёнок и безжалостную, как стихийное бедствие. Теперь он уверено шёл к дворцу царя Геласия, по-хозяйски осматриваясь вокруг и прикидывая, как лучше обойтись со своей новой вотчиной: что убрать, что оставить, что снести, что построить. "Светлая прекрасная страна! Чудесный город! Отличное место, чтобы начать новую игру!" — благодушно думал маг, с отеческой улыбкой поглядывая на Артёма

Путешественник, как всегда, не спешил. Он смиренно испросил аудиенции у царя и терпеливо дождался ответа. Геласий принял его на закате. Олефир вошёл в тронный зал, где собрались придворные и ближайшие советники монарха, остановился перед венценосной четой и низко поклонился:

— Спасибо, что согласились выслушать меня, Ваше величество. Обещаю, я не отниму у вас много времени.

— Я удивлён твоим появлением, высший маг, — насторожено произнёс Геласий. — Ходили слухи, что ты покинул Лайфгарм навсегда.

Олефир невозмутимо пожал плечами и улыбнулся:

— Я решил вернуться на Родину. Я же лириец. Надеюсь, гостеприимная Литта не откажет мне в приюте.

— А как же Годар?

— Я признал права своего сына. Теперь он — законный король Годара.

— Мы уважаем твоё решение.

— Так вот, — продолжил Олефир. — Я остался без крыши над головой и вспомнил о Лирии. Здесь мне нравится больше, чем в Годаре.

— Хорошо... Ты можешь жить в Лирии.

— В Литте?

— В Литте.

— В твоём дворце? — лукаво усмехнулся Олефир, и Геласий побледнел:

— Может, подберёшь себе другой дом?

— Нет! Я буду жить здесь. Артём!

Перед правителями Лирии возник временной маг и, отвесив им шутовской поклон, посмотрел на хозяина.

— Я хочу сесть на трон, чародей!

— Без проблем, магистр!

Временной маг улыбнулся, хлопнул в ладоши, и раскат грома сотряс зал. Лирийцы оцепенели, с ужасом глядя на изувеченные тела царя и царицы, а Олефир скинул трупы предшественников на ступени и развалился на троне Геласия. Артём поспешно уничтожил кресло Павлины, плюхнулся у ног хозяина на заляпанный кровью ковёр и ледяными серебряными глазами обвёл придворных.

— Продолжай, Тёма.

Смерть благодарно мурлыкнул, потёрся щекой о колено учителя и вскочил. Взглянув на его лицо, озарившееся бешеной улыбкой, лирийцы содрогнулись и попятились, а маг-путешественник закинул ногу на ногу и стал с умилением наблюдать за учеником.

— Магистр будет вашим царём, друзья мои! Коронацию устроим утром, а сейчас решим несколько насущных вопросов! — Смерть, поманил к себе Корнея, но бледный, как привидение, учитель не двинулся с места. — Как хочешь, Кори. Слушай оттуда. УЛИТ закрыт, — хрустальным голосом прощебетал Артём и помахал рукой бывшему учителю.

— Зачем тебе это, Тёма?

— В Лирии достаточно магов. Новые нам не нужны. Хватит магистра и меня, — скромно потупился Смерть, опустился на колени и прижался щекой к ноге хозяина.

— Ты преступил грань! — с ужасом взглянув на Олефира, завопил Корней. — Совет постановил убить временного мага! Ты не должен был обучать его! Ты погубишь Лайфгарм!

— Вон! Иди и забейся в какую-нибудь щель, учитель. Авось отсидишься! — злорадно рассмеялся Олефир, и Корней исчез.

Артём поднял голову, заискивающе посмотрел на хозяина, и тот благосклонно улыбнулся:

— Тебя перебили, чародей, извини. Можешь продолжать.

— С удовольствием, магистр, — выдохнул Смерть, поднялся на ноги и горящими глазами уставился на министров. — Царь Олефир — сама доброта! Он позволит вам жить, как раньше! Но если ему что-то не понравится — будете иметь дело со мной! — Маг одарил придворных хищной улыбкой: — Возражения есть?

— Простите, господин, — осторожно произнёс пожилой мужчина в синем, отделанном золотом мундире. — А как же законная наследница? Что будет с принцессой Вереникой?

— Она ещё дитя, — благожелательно произнёс Смерть. — Зачем ей престол?

— Одиннадцать лет — вполне подходящий возраст для королевы. Совет министров будет помогать ей править страной до совершеннолетия...

— Довольно!

Временной маг в одно мгновение оказался перед не в меру разговорившимся придворным и щелкнул его по носу. Изо рта лирийца хлынула кровь, и, забившись в агонии, он рухнул под ноги Смерти.

— Наконец-то заткнулся! — Маг фыркнул, перешагнул через умирающего министра и бодро поинтересовался: — Есть ещё желающие высказаться?

Ответом ему было дружное молчание.

— Я так и думал! — хихикнул Смерть и уселся на ступени между трупами Геласия и Павлины. — Ваши подданные довольны и счастливы, магистр!

Олефир потрепал непокорные пшеничные волосы ученика и задушевным голосом обратился к придворным:

— Запомните, мои дорогие: этот Смерть, в отличие от предыдущего, страшнее и изощрённей. Ему нравится убивать. Он получает от этого ни с чем не сравнимое наслаждение. Так, Артём?

— О, да, магистр!

Придворные скорбно молчали. Артёма в Лирии знали и любили. Никто не предполагал, что из весёлого, солнечного и немного блаженного мальчика получится циничный убийца, обожающий своё ремесло. И сердца лирийцев заполонил животный страх: они смотрели в ледяные серебряные глаза Смерти и понимали, что их смерть лишь дело времени.

Меж тем Олефир обвёл взглядом испуганные лица и удовлетворенно хмыкнул:

— Пошли вон! Коронация завтра, в десять! Готовьтесь! — Придворные разом исчезли, а маг-путешественник погладил Смерть по щеке, и серебряные глаза стали шоколадными. — Ты был великолепен, чародей.

— Мне и самому понравилось, магистр. Жаль, всё быстро закончилось.

— Ничего подобного! На очереди лирийская принцесса.

— Вереника? Замечательная девочка! Женитесь на ней, магистр.

— У меня другие планы.

— Тогда убейте её, — беззаботно пожал плечами Артём. — Кому она нужна?

— Когда-то она нравилась тебе, чародей. Возьми её себе.

— Зачем? Играть в дочки-матери?

— Ты же любишь играть, Тёма. А Ника уже большая девочка, к тому же красивая. Убить всегда успеешь.

Олефир заговорщицки подмигнул ученику, и тот похотливо оскалился:

— Почему бы нет.

— Иди. Я подожду тебя в кабинете.

— Для меня есть работа?!

— Сначала игра. Работа подождёт.

И путешественник вновь потрепал ученика по щеке. Прикрыв глаза, Артём мурлыкнул от удовольствия и исчез.

Вереника в одиночестве сидела в своей спальне: узнав о гибели Геласия и Павлины, фрейлины и служанки разбежались, считая, что принцесса обречена. Но девочка не верила, что умрёт. Она с надеждой смотрела на дверь, прижимая к груди куклу, и ждала Артёма, но вместо него появился король Годара.

— Зачем ты пришёл, Дима?

Вереника с недоумением взглянула на жениха.

— Твои родители погибли. Лирия в руках Олефира. Я забираю тебя в Керон, там ты будешь в безопасности.

— Но Артём вернулся! Зачем мне идти с тобой?

— У нас нет времени на разговоры, Ника.

— А я и не собираюсь болтать. Я остаюсь! Я хочу увидеть Тёму!

— Тёмы больше нет. — Дима болезненно поморщился. — Он стал Смертью.

— Ну и что? Ты тоже Смерть!

— Да, но...

— Ты, как всегда, неподражаема, Ника! Смутила самого Смерть! — раздался с порога ехидный голос Артёма. — Иди ко мне, крошка!

На ладони мага появилась большая конфета в яркой обёртке, и, отбросив куклу, Вереника бросилась к приятелю:

— Тёма! Я так скучала! Как хорошо, что ты пришёл!

— Я тоже скучал, мой ангел, — медовым голосом произнёс временной маг, придирчиво оглядывая принцессу с головы до ног. — Ты выросла, моя сладкая, и стала настоящей красавицей, — заключил он и сжал девочку в объятьях.

— Оставь её, Тёма!

Артём обернулся и, поглаживая Веренику по спине, зло посмотрел на друга:

— Почему это?

— Она моя невеста!

— Это правда, Ника? — деланно расстроился временной маг и, отстранив девочку, утёр не пролившуюся слезу. — Какой кошмар! Как ты могла забыть меня? Мы же любили друг друга!

Вереника виновато опустила глаза:

— Мои родители согласились на помолвку, потому что боялись его! — Она ткнула пальцем в сторону Димы. — Но они погибли, и я опять свободна!

— Какое счастье! — завопил Артём и закружил принцессу по комнате. — Я люблю тебя! — Он поставил девочку на пол и с ядовитой насмешкой взглянул на друга: — Слышал? Убирайся! Ты не получишь мою Нику!

— Отпусти её!

— Я хочу остаться с Артёмом! Уходи, Дима!

— Послушай меня, девочка, он не такой, как раньше. Он убьёт тебя.

— Он любит меня! Он вернулся ко мне! Я остаюсь в Литте!

— Как хочешь, — с досадой прошептал Дмитрий и исчез.

Артём с восхищением посмотрел на Веренику:

— Какая ты у меня смелая! Так прогнать Смерть! Здорово! Мы славно проведём время, детка!

Принцесса со счастливой улыбкой прижалась к нему:

— Я люблю тебя, Тёма.

Временной маг отвёл белокурые волосы от её прелестного лица и приник к нежным, по-детски пухленьким губкам. Девочка затрепетала в объятьях мага и крепче прижалась к его груди.

— Ты, правда, любишь меня, Ника?

— Люблю, — заворожено глядя в серебряные глаза Смерти, пролепетала она.

— Тогда я научу тебя, как доставить мне удовольствие! — издёвательски усмехнулся маг и швырнул добычу на кровать.

— Что ты делаешь? — испуганно взвизгнула Вереника.

— Собираюсь позабавиться! — хихикнул Смерть и начал сдирать с неё платье.

— Так нельзя! Пусти!

— Не ломайся. Ты говорила, что любишь меня — так люби!

Временной маг рванул шёлковый лиф, всем телом навалился на девочку, и она истошно завизжала:

— Не надо, Тёма! Пожалуйста! Остановись!

— Какие мы нежные!

Принцесса собралась с силами и оттолкнула Смерть.

— Ах, ты дрянь, — сквозь зубы процедил маг и наотмашь ударил девочку по щеке. Вереника задрожала, как осиновый лист, а Артём весело рассмеялся. — Мне нравится твой страх! — заявил он и снова хлестнул её по лицу.

Ника вскрикнула и сломанной куклой упала на подушки.

— Тьфу! Перестарался. — Смерть почесал затылок и нежно погладил принцессу по волосам: — Очнись, моя радость. Я хочу играть с тобой.

— Хватит! — Дима появился рядом с другом и оттащил от девочки. — Хочешь играть, я к твоим услугам!

— Какие мы сердитые! Ну, почему ты всегда всё портишь, Дима?

— Я беру Нику себе! Она — моя! Ясно?!

Вереника сползла с кровати, прижалась к ногам жениха и, еле шевеля разбитыми губами, попросила:

— Уведи меня отсюда.

Оттолкнув Артёма, Дима поднял девочку на руки и перенёс её в тронный зал Керонского замка.

— Куда? А играть? — капризно завопил временной маг и бросился в Годар.

— На твоём месте, я не стал бы отлучаться надолго, Тёма. — Дмитрий усадил заплаканную принцессу на трон и повернулся к другу: — Что тебе надо?

— Её! Это моя игрушка!

— Она моя невеста!

— Глупости! Ты же не будешь подбирать мои объедки, Дима?

— Я женюсь на ней! Немедленно! Не думаю, что ты посмеешь играть с королевой Годара!

— Зачем Смерти жениться? — искренне удивился Артём. — Хочешь её — возьми! Я всегда так делаю. Женитьба — для простых смертных!

Дмитрий шагнул к другу и язвительно улыбнулся:

— Считаешь, что стал Смертью? Ошибаешься! Ты — шут!

— Я — Смерть, — прошипел временной маг. Он сложил пальцы щепотью, и из-под ногтей вырвалось ослепительно-чёрное пламя.

Дмитрий загасил его взмахом руки. Артём заскрипел зубами, и пол зала угрожающе задрожал. Пискнув от страха, Вереника вцепилась в подлокотники кресла, но Дима топнул ногой, и каменные плиты успокоились.

— Прекрати паясничать, Тёма! Убирайся!

Временной маг открыл рот, чтобы продолжил перепалку, но холодный вихрь, сорвавшийся с руки друга, закружил его и выбросил в Литту. Дмитрий тяжело вздохнул и повернулся к принцессе:

— У нас мало времени, Ника! — Он залечил разбитые губы невесты и одел её в розовое шёлковое платье. — Лирия будет требовать твоей выдачи. Законная наследница престола не нужна Олефиру, поэтому ты станешь моей женой и королевой Годара. — Принцесса молча смотрела в пол. Дима прочёл её мысли и поморщился: — Я не потащу тебя в постель, девочка. Я лишь хочу защитить тебя.

Вереника с недоверием взглянула в голубые глаза короля:

— Я боюсь. Я больше не знаю, кому верить. Ты не обманешь меня?

— Нет. — Дмитрий погладил принцессу по голове: — Ты станешь моей женой, Ника?

— Да, — вдохнула девочка и отвела взгляд.

Король Годара церемонно поцеловал её руку и позвал высших магов. Явились четверо — Корней, Михаил, Витус и Роксана.

— Простите, что потревожил ваш покой, господа, но я решил жениться, и вы засвидетельствуете мой брак с наследницей лирийского престола.

— Собрался развязать войну с Олефиром? — хмуро поинтересовался Корней.

— Войны не будет. Вереника откажется от прав на Лирию и станет королевой Годара.

— Значит, ты позволишь временному магу бесчинствовать в Лирии? — с вызовом спросила Роксана.

— Я подарил Лирию ему. Пусть делает там, что хочет. Я не буду вмешиваться в дела временного мага. Хотите — разбирайтесь с ним сами!

— Ёрничай, сколько влезет, выродок, но я видел Артёма и знаю: он не остановится на Лирии! Скоро он потребует Инмар, а потом и весь Лайфгарм! — зло прокричал Корней.

— Это будет потом! Сейчас — моя свадьба!

Маг-миротворец пожал плечами:

— Если Вереника не против, мы признаем ваш брак законным.

— Я согласна, — тихо сказала девочка.

— Да будет так! — провозгласил Михаил, и высшие маги пропали.

Дима задумчиво уставился в пол: позволив Олефиру занять лирийский престол, он фактически отдал страну на растерзание Смерти. Маг чувствовал вину и за те смерти, что уже случились, и за те, которым ещё суждено случиться, но это было меньшее из зол...

Напуганная его молчанием Вереника поёрзала на троне и осторожно спросила:

— Что теперь?

Дмитрий обернулся:

— Тебе приготовят покои, и ты ляжешь спать.

— Я есть хочу, — робко произнесла принцесса.

— Ой, прости, я не подумал!

И в замке начался переполох. Слуги бросились обустраивать покои для новой королевы, а бывшие фрейлины и горничные Алинор окружили уставшую девочку назойливой заботой. Пока в трапезном зале накрывали ужин, Веренику вымыли и переодели, а потом она наконец-то поела. Правда, чуть-чуть: еда разморила девочку, и она заснула прямо за столом.

Дмитрий поднял жену на руки, перенёс в её покои и, бережно уложив в постель, отправился в кабинет. Ему нужно было подумать...

Артём влетел в покои царя Лирии и с порога заорал:

— Он отнял мою игрушку!

— Подойди ко мне, мальчик.

Олефир сладко улыбнулся, и временной маг задрожал, как в ознобе.

— Дима оскорбил меня. Я вызову его на поединок, — неуверенно произнёс он, приближаясь к хозяину.

— Скажи-ка мне, Тёма, разве я разрешал тебе покидать Литту?

— Но он...

Артём не успел договорить: кулак учителя врезался ему в лицо. Визгливо вскрикнув, временной маг упал на колени и, схватившись за сапог хозяина, залопотал:

— Я больше не буду! Я Ваш самый преданный слуга, магистр. Я сделаю всё, что Вы пожелаете.

— Встань, щенок! Сейчас мы отправимся в Камию, в гости к харшидским палачам. У них ещё найдётся пара-тройка славных развлечений, о которых они забыли рассказать тебе в прошлый раз. А когда мы вернёмся, ты сможешь продемонстрировать эти забавы лайфгармцам.

Лицо Артёма исказил животный ужас, и вместо того, чтобы подняться, он распластался перед хозяином, уткнулся лицом в голенища его сапог и, обливаясь кровью и слезами, простонал:

— Как пожелаете, магистр. Моя жизнь принадлежит Вам.

Олефир нагнулся, схватил ученик за волосы и поставил на ноги.

— Тупая скотина! Я приказал тебе встать!

Временной маг побледнел, как полотно, попытался что-то сказать, но его трясло так, что он не смог выговорить ни слова. Олефир разжал пальцы, и, рухнув на пол, Артём забился в истерике. Поморщившись от ударившего в ноздри запаха безумия, путешественник присел на корточки и несколько раз провёл ладонью вдоль позвоночника ученика. Плач стих. Временной маг поднял голову и умоляюще посмотрел на хозяина:

— Моя жизнь принадлежит Вам, магистр. — Он вытер лицо рукавом и поднялся: — Перенести нас в Харшид?

— Не сегодня, — накидывая плащ, ответил Олефир. — А что касается Димы... Он нарушил главное правило Смерти — оброс друзьями, жёнами и любовницами. У него полно слабых мест, так что, отомстить ему будет просто.

— Вы как всегда правы, магистр.

— И не смей распускать нюни! Подумаешь, девчонку отобрали! Рано или поздно она будет твоей! Пошли, Тёма, поиграем в другую игру. Тебе понравится.

Временной маг лучезарно улыбнулся. Предвкушение новой забавы захлестнуло его и, забыв о Нике, он с обожанием посмотрел на хозяина:

— Я готов играть, как Вы скажете, когда Вы скажете и сколько Вы скажете! Я жизнь отдам, лишь бы не разочаровать Вас, магистр!

— Вот слова истинного принца Камии! Идём, сынок!

Олефир ласково потрепал ученика по щеке, и кабинет царя Лирии опустел.

Из Керона высшие маги перенеслись в загородный дом Корнея. Они молча расселись за столом и уставились друг на друга: им не верилось, что Дима и Артём договорятся, а поединок Смертей грозил миру колоссальными разрушениями. И тогда Совет уж точно не обретёт былой власти никогда...

Тягостное молчание нарушил Корней, предложив позвать на встречу родителей временного мага, чтобы обязать их убить сына или хотя бы повлиять на него. Это был единственный способ переложить ответственность на чужие плечи, и высшие маги поддержали учителя и послали зов в Белолесье. Как ни странно, Арсений и Марфа приняли приглашение. Опальные маги сели за стол напротив бывших коллег и приготовились слушать.

Михаил начал издалека:

— Я требовал встречи два дня назад, когда керонский ублюдок сверг короля Леонида и посадил на трон Ричарда! Совет обязан вмешаться! Мы не можем допустить, чтобы Инмаром правили безмозглый солдафон и шут Олефира. Мы должны поставить зарвавшихся юнцов на место!

— С Ричардом разберёмся позже. Он не так опасен, как временной маг. — Корней раздражённо посмотрел на Арсения. — Ты знаешь, что Олефир вернулся, и Артём служит ему? Твой сын стал убийцей, почище керонского выродка!

Прерывисто всхлипнув, Марфа закрыла лицо руками. Наблюдатель обнял её за плечи и обвёл бывший коллег яростным взглядом:

— Дима спасёт моего сына.

— Ты не представляешь, каким стал Артём! Он с обожанием смотрит на Олефира и с радостью убивает...

— Я видел и коронацию Ричарда, и появление Олефира в Кероне, и убийства в Литте. Я маг-наблюдатель, если ты помнишь. Я видел своего сына и знаю, каким он стал. Я вытащу его, а Дима поможет мне. Он его друг!

— Зачем мы собрались? — устало спросил Витус. — Давайте оставим всё, как есть! Пусть творения Олефира передерутся и погибнут, а с путешественником разберёмся позже.

— Они не подерутся! Они — друзья! Ненавистный вам король Годара спасёт Лайфгарм и воскресит моего сына! — взорвался Арсений.

— Мы все погибнем! — заголосил Михаил. — И в этом виноваты Марфа и Сеня! Как они могли допустить рождение временного мага?! Они поставили под удар существование Совета!

— Высшие маги — элита Лайфгарма! — поддержал его Корней. — Мы не будем вмешиваться! Пусть ответственность за судьбу мира ляжет на плечи провидицы и наблюдателя!

— Высшие маги больше не контролируют ситуацию на Лайфгарме. Вы — пустое место! — презрительно заявил Арсений. — Единственное разумное решение, которое ещё может принять Совет — убить Олефира!

— Так пойди и убей его! — ехидно предложил Витус.

— Ты говоришь так, потому что твой сын ест из его рук! — одновременно с ним взвизгнул Михаил.

— Заткнитесь! — угрожающе рыкнул наблюдатель.

— Прекратите! — выкрикнула Роксана. — Мы не на базаре. Хватит взаимных обвинений! Нужно решать, что делать дальше!

— Давайте подождём, — нервно произнёс Корней. — Посмотрим, как поведут себя Олефир, Дмитрий, Артём...

— Правильно! Мы не готовы выступить против Олефира, пока рядом с ним обученный временной маг! — подхватил Михаил.

— Это ваш последний шанс! — внезапно сказала Марфа. — Нет... поздно. — Она обернулась — в комнате появились Олефир и Артём.

— Доброй ночи, коллеги, — хищно улыбнулся маг-путешественник, сотворил себе стул и подсел к столу, а временной маг вытянулся за спиной хозяина и с плотоядной улыбкой воззрился на собравшихся.

— Тебя никто не приглашал, Фира! — выпалил Корней.

— Меня всегда забывали пригласить. Каждый раз приходится напоминать вам, что я тоже высший маг, — театрально развёл руками Олефир. — Но я не гордый.

— Ты нарушил постановление Совета! Ты должен был убить временного мага!

— Слышал, чародей? Эти злые люди хотят твоей смерти.

— Они хотят Смерти? Они её получат!

Артём сделал едва уловимый жест, и высших магов накрыла магическая сеть. Маги дёрнулись, но сеть Смерти была им не по зубам. Олефир обвёл коллег снисходительным взглядом и сложил руки на животе:

— Дети, вы просто дети, друзья мои. Я рад, что вы собрались вместе и мне не пришлось отлавливать вас поодиночке. Что ж, не будем тянуть. Вы не зря стремились убить временного мага. Начинай игру, Тёма!

Смерть вытянул руки, и над распахнутыми ладонями закружились разноцветные шарики. Несколько мгновений маг следил за ними ледяными серебряными глазами, и вдруг вырвал из хоровода чёрный шар и запустил в дальний угол комнаты.

Олефир усмехнулся:

— Доброй ночи, племянничек. Не смог пропустить представление? Кстати, поздравляю с законным браком. Быстро же ты забыл Хранительницу.

Выступив из темноты, Дмитрий пару раз подбросил на ладони чёрный шар, словно это был безобидный детский мячик, а потом перекинул его временному магу, и шар занял место в разноцветном круговороте.

Смерти сдержанными кивками поприветствовали друг друга, и Дима перевёл белёсые глаза на Олефира:

— Не помешаю?

— Что ты, племянничек, присоединяйся.

— Я, пожалуй, просто посмотрю.

— Смотри, смотри. — Олефир беззаботно пожал плечами и скомандовал: — Артём! Высшие маги заждались!

Изумрудный шар выскользнул из радужного хоровода и поплыл к Корнею, разгораясь ярче и ярче. Учитель заорал так, будто перед ним разверзлась огненная бездна, и обмяк — в его горле торчал кинжал.

Путешественник весело подмигнул временному магу:

— Ему повезло больше других, правда, чародей?

— Правда, магистр. Он ненавидел меня сильнее остальных, а умер первым. Парадокс. Наверное, стоило оставить его на сладкое.

— Спи спокойно, великий учитель. Хотя, куда тебе до меня?! — Олефир отечески посмотрел на Смерть: — Корней столько лет хотел убить тебя, сынок, да всё никак не мог решиться. Ты успел раньше. Ты доволен, чародей?

— Я счастлив, магистр!

— Тогда продолжай.

В тот же миг шар, висевший над трупом Корнея, взорвался и разлетелся по комнате сотнями изумрудных бабочек. Смерть самодовольно рассмеялся, многозначительно посмотрел на мага-миротворца, и, тонко взвизгнув, Михаил забился в магической сети. Но ярко-розовый взрыв успокоил его. Миротворец покачнулся, уткнулся лицом в стол, и высохший на глазах труп осыпали лепестки роз.

— Я сегодня в ударе! Хотя, чему удивляться, я ждал этого момента два года. Спасибо, магистр!

— Какая трагедия! — деланно всхлипнул Олефир. — Как Лайфгарм будет жить без миротворца? Мы погрязнем в войнах. Но не будем сильно расстраиваться, друзья мои. Жизнь продолжается! Дима, ты доволен? Предатель наказан.

— Я счастлив. Ты угодил мне, дядя.

— Хам!

Олефир недовольно фыркнул и приказал Артёму продолжать. Голубой шар взвился под потолок и, превратившись в тучу крохотных синих стрел, обрушился на Роксану. Смерть захлопал в ладоши:

— Красиво! Жаль, что высших магов так мало, магистр.

— Я найду для тебя другие забавы, чародей. — Олефир взглянул на утыканное стрелами тело и хмыкнул. — И зачем нам Воительница? Мы ведь не собираемся воевать, не так ли, племянничек?

— Я подумаю.

— Это ты мастер. Мыслитель! — презрительно рассмеялся путешественник и улыбнулся Артёму: — Прошу!

Коричневый шар сорвался с ладони, медленно подплыл к Витусу и огромным, тяжёлым молотом опустился на его голову. Словно горячий нож сквозь масло, молот прошёл сквозь тело пожилого гнома и вернулся к Смерти маленькой летучей мышью.

— Смотри, чародей! Вот это воистину горе! Мой бедный учитель. Я любил его. Он был ужасно безобидным. Лайфгарму будет не хватать целителя.

Олефир громко шмыгнул носом, и Смерть с угодливой улыбкой предложил:

— Давайте я сделаю из него чучело и поставлю в Вашем кабинете, магистр.

— Чтобы он мне глаза мозолил? Нет уж, увольте, — отмахнулся путешественник и насмешливо посмотрел на Марфу и Арсения: — Начинается самое интересное! Может, остановишься, чародей?

— Почему? — искренне расстроился Смерть.

— Это твои родители.

— Ну и что? Они бросили меня. Никто не помог мне, кроме Вас, магистр.

— Твоё право, чародей, — развёл руками Олефир и с сочувствием посмотрел на провидицу и наблюдателя: — Здесь решаю не я.

— Ты сдохнешь от руки чудовища, которое сотворил! — прошипела Марфа.

— Спасибо за предупреждение, — на миг помрачнел путешественник и скомандовал: — Не тяни, чародей! Пора закругляться!

Из цветной круговерти вырвался фиолетовый шар, завис над столом, и Арсений умоляюще взглянул на Диму, но тот остался глух к его молчаливой просьбе. Дмитрий пристально всматривался в лицо друга, стараясь уловить хотя бы искру человечности. Олефир тоже следил за учеником и загадочно улыбался.

Фиолетовый шар качнулся и неторопливо поплыл к Марфе. Провидица приглушённо вскрикнула, зажмурилась, и в ледяных серебряных глазах мелькнули шоколадные точки. Шар едва заметно дрогнул, но продолжил смертоносный полёт.

Увидев то, что хотел, Дима резко выбросил руку вперёд и скомандовал:

— Стоп!

Шар пропал, а Смерть раздражённо ощерился:

— Ты опять испортил мне игру, Дима. Не прощу!

— Не кипятись, Тёма! — осадил его Олефир и хмуро взглянул на племянника: — Ты стал чересчур сентиментальным, мальчик. Это не вяжется с образом Смерти.

— На сегодня хватит, магистр! Я не позволю Артёму убить собственных родителей!

— И это говоришь ты? А как же Алинор? Со своей мамочкой ты не церемонился!

— Не смей!

Глаза Дмитрия блеснули холодным белым светом, и Артём, мгновенно вскинув руку, запустил в друга кроваво-красный шар. Но снаряд не достиг цели: Дима гневно взглянул на него, и шар растворился в воздухе.

— Ах ты, гад! — завопил временной маг и сотворил новый шар, слепяще-алого цвета.

— Знакомые штучки, — заметил Дмитрий и угрожающе улыбнулся Олефиру: — Останови его, иначе, я остановлю вас обоих!

— Достаточно, чародей! — приказал путешественник и притворно-ласково обратился к племяннику: — Прости моего ученика, племянничек, он не понимает, с кем имеет дело. Вот что, Дима, я хочу загладить это недоразумение. Приходи завтра утром в Литту. Мне будет приятно увидеть родное лицо на коронации. Обещаю, ты будешь в восторге!

"У тебя на роже написано, что в восторге я не буду", — зло подумал Дмитрий, а вслух произнёс:

— Я приду, дядя.

— В десять. И прихвати с собой короля Инмара, — улыбнулся путешественник и исчез вместе с Артёмом.

— Я убью его, — прошептала провидица. — Мальчик мой, что он с тобой сделал?

— Ты что-нибудь видишь? — осторожно спросил наблюдатель.

— Да, но... Какая-то путаница...

— Пойдём! Тебе нужно отдохнуть.

— Мой мальчик...

Король Годара с сочувствием смотрел на родителей Артёма и молчал.

— Мы возвращаемся в Белолесье, — сказал ему Арсений.

— Нет. Белолесье на стороне временного мага, — покачал головой Дмитрий. — Олефир не успокоится, пока не убьёт вас, потому что Смерть не должен иметь слабых мест. Вы будете жить в Керонском замке. Там я смогу защитить вас.

— Защитить от собственного сына! — ужаснулась провидица.

Арсений обнял возлюбленную и твёрдо посмотрел в глаза Диме:

— Мы доверяем тебе и сделаем так, как ты хочешь. Потому что, только ты можешь спасти нашего сына!..

Дмитрий явился в Зару глубокой ночью. Но будить друзей не пришлось: король Инмара сидел на ступеньках перед троном и мутным взглядом таращился на Солнечного Друга, а тот, размахивая руками, громко, темпераментно и бессвязно вещал какую-то историю из своего многочисленного арсенала. Оба собутыльника были пьяны вусмерть, и не сразу заметили мага, а когда Дима подошёл поближе, засияли, как два начищенных медных чайника.

— Присоединяйся, дружище! — завопил Ричард. — Мы празднуем моё восхождение на престол! Правда, король я липовый. В Инмаре правит мама Солнечного Друга. Представляешь, её зовут Розалия. Ну и женщина! Она поставила на уши весь мой двор. Ей всё не так! Оказывается, в покоях Валентина гуляют сквозняки. Как она с ними боролась!.. А когда победила, принялась за нас. Ну, ты и учудил, побратим! Смотри, Валечка до сих пор в шоке — то ли от счастья, то ли от горя!

Маг накрыл зал защитным полем, щёлкнул пальцами, и Ричард с Валечкой протрезвели.

— Какого чёрта, Ричи? Ты в своём уме? Ты — король, а ведёшь себя, как мальчишка! Ты должен заботиться о своём народе, а не хлестать вино. Алкоголик! Ты позволяешь иноземной женщине править страной, вместо того, чтобы самому заниматься делами! Прости, Валентин, но твоя мать не должна вмешиваться в дела Инмара!

— Я ей об этом говорил, но она слушает, — горестно вздохнул Солнечный Друг.

— Что вы творите? — Дмитрий схватился за голову. — Кому я доверил страну!

— Я, между прочим, не хотел быть королём, — напомнил ему Ричард.

— А что было делать? Воевать? Ричи, возьми себя в руки и правь! Я не могу уследить за всем, что происходит в Лайфгарме!

Инмарец внимательно посмотрел на побратима и нахмурился:

— А ну выкладывай: что случилось?

— Тёма вернулся.

Король Инмара вскочил:

— Где он?

— В Литте. Он стал Смертью и служит Олефиру. Я не могу помочь ему. Пока. — Дима отвёл глаза. — Я отдал Артёму Лирию!

— Ты рехнулся? — Ричард смотрел на друга, как на прокажённого. — Ты понимаешь, что наделал?

— Лучше, чем кто-либо, Ричи. Геласий и Павлина убиты. Мне пришлось жениться на Веренике, чтобы спасти ей жизнь. Совет высших магов прекратил своё существование. И это только начало!.. Я могу убить Артёма, но не буду этого делать. Пока он жив, у него есть шанс...

Ричард тяжело опустился на ступени и обхватил голову руками:

— Только не Тёма...

— Я помогу ему, но нужно время.

— А пока он будет убивать лирийцев?

— Пусть делает, что хочет! — отрезал Дима, и глаза его сверкнули холодным белым светом.

— Погибнут люди... — прошептал Валечка.

— Мне всё равно. Я Смерть.

— Ты — великий обманщик! — выпалил Солнечный Друг. — Ты уже отдал Лирию. Скоро Артём попросит Инмар, а потом и Годар. И ты отдашь их ему! До сих пор ты заботился о годарцах, а теперь готов принести их в жертву Олефиру, чтобы угодить Тёме? Не слишком ли велика цена за жизнь временного мага?

— По-твоему, я должен убить его? Да как ты можешь, Валя?! Он же и твой друг!

Землянин опустил голову и уставился в пустой бокал:

— Я не знаю. Я люблю Тёму, но это... неправильно.

— А если я скажу, что он готов очнуться и нужно лишь немного подождать? — шёпотом произнёс маг.

— Ты уверен? — вскинул голову Ричард, но Дима оставил его вопрос без ответа.

— Завтра коронация Олефира. Я зайду за вами около десяти, — сообщил он и исчез.

— Дима прав, — вздохнул инмарец. — Мы должны дать Артёму шанс.

— А как же люди?

— А что люди? Им безразлично, что станет с Артёмом. Так почему нам должно быть не всё равно, что станет с ними?

— Неужели люди ничего не значат для вас?

— Почему? Мне жаль их, но друг дороже! Когда Тёма очнётся, и я, и Дима вновь будем заботиться о наших подданных, но сейчас главное — Артём.

Землянин выудил из-под трона пыльную бутылку, вытер её рукавом и, ловко выбив пробку, разлил вино по бокалам:

— Тогда выпьем за то, чтобы жертв нашей дружбы было как можно меньше.

— Выпьем, — кивнул король Инмара и потянулся за бокалом.

Глава 7.

Королевские забавы.

Временной маг ужасно волновался, всё-таки задание было не шуточным. Он ещё никогда не изменял прошлого, точнее не продлевал жизнь человека, минуя его смерть. Но хозяин ждал, и, сосредоточившись, Артём взялся за дело. Скользнув по Времени, он отыскал обрыв в судьбе Алинор, нырнул под плиту и вытянул женщину в Литту. И едва не оглох, ибо ожившая королева взвыла, как стая пещерных львов:

— Мерзавец! Как ты посмел сбежать? Он почти убил меня!

Сжав кулаки, Алинор бросилась на мужа, но Олефир перехватил её руки и спокойно сообщил:

— Дима убил тебя, дорогая.

— Я живая!

— Только благодаря мне! Но если ты не уймёшься, я прикажу чародею вернуть тебя обратно! Хочешь, чтобы твоё холёное тело жрали черви?

Алинор замерла, растерянно хлопая глазами. Лохматая, в грязном рваном платье, с ободранными локтями и коленями, она выглядела побирушкой, но Олефира это не волновало. Он извлёк жену из небытия не ради её прелестей. "Хотя, отдать должное этим прелестям..." Высший маг отпустил руки Алинор, привёл в порядок её тело и одежду и мягко спросил:

— Так что ты предпочитаешь, дорогая, смерть или корону Лирии?

— Лирии? А Годар?

— Годар достался нашему сыну.

— Этот ублюдок — король?

— Чему ты удивляешься? — картинно изумился Олефир. — Был принцем — стал королём. Логично.

— Почему ты позволил ему?

— В отличие от тебя, я люблю Диму! И хватит об этом! Поговорим о тебе, радость моя. Что ты выбираешь?

Алинор поджала губы: что-что, а умирать она точно не собиралась.

— Я буду твоей царицей!

— Вот и славно. — Олефир схватил жену за руку, перенёсся в спальню и подтолкнул к постели: — Раздевайся!

— А он?

Алинор указала на Артёма. Путешественник посмотрел на скучающего у стены ученика и хотел отправить его восвояси, но передумал.

— Тёма нам не помешает. Пока ты была мертва, он стал моим верным слугой, так что, привыкай, он всё время будет рядом, — сладкозвучным голосом произнёс маг, и платье королевы пропало.

Алинор вскрикнула, проворно юркнула в постель и натянула на себя одеяло:

— Зачем ты унижаешь меня, Фира? Я же любила тебя!

— Я тоже, — пожал плечами Олефир, не спеша снимая одежду. — Но за последний год жизни ты основательно достала меня своими плебейскими истериками. А уж когда ты свихнулась на мести собственным детям...

— Тогда зачем ты вытащил меня?

— Хочу порадовать Диму. Всё-таки ты его мать. Он даже плакал над твоей могилой.

— Слышать не хочу об этом выродке!

— Как же я понимаю Смерть. Я бы тоже прибил такую мамашку. — Путешественник сдёрнул с жены одеяло и глумливо рассмеялся: — Ну, раз уж ты здесь, грех не потискать тебя, дорогая. Артём! Смотри внимательно! Перед тобой самая красивая женщина Лайфгарма! Тебе нравится её тело?

— Оно совершенно, магистр, — встрепенулся временной маг и с затаённой надеждой взглянул на хозяина.

Алинор закрыла глаза и закусила губу, чувствуя себя продажной девкой.

— Тебе стоит гордиться собой, родная. Ни одной проститутке не предлагали за услуги корону Лирии! — расхохотался Олефира и стиснул жену в объятьях.

Артём с интересом и лёгким сожалением следил за совокуплением супругов. Он и сам был не прочь проиграться с красивым ухоженным телом будущей царицы. Ему грезились восхитительные кровавые струйки, стекающие по её нежной белой коже, затуманенный от боли взгляд, умоляющий о пощаде, искривлённый мукой чувственный рот. Шоколадные глаза подёрнулись ледяной серебряной дымкой, на губах заиграла плотоядная улыбка. Временной маг уже ощущал вкус крови прекрасной Алинор, когда раздался сладострастный крик хозяина.

Олефир оторвался от жены и насмешливо посмотрел на Артёма:

— Возможно, когда-нибудь твои мечты станут явью, чародей. — Он откинулся на подушки и, лениво лаская грудь жены, стал с упоением расхваливать нового ученика: — Посмотри на него, дорогая. Он идеален. Всего за два года я сделал из неумёхи и разгильдяя Смерть, и теперь он предан мне, как пёс, ибо я научил его всему, что он знает. Друзья и родители бросили Тёму, Совет вынес смертный приговор, а я спас его и помог отомстить. На сегодняшний день почти все его обидчики мертвы. А с оставшимися мы очень скоро разберёмся, правда, чародей?

— Правда, магистр, — ответил временной маг, с восхищением и преданностью глядя на хозяина.

Алинор поспешно оторвала взгляд от подёрнутых инеем шоколадных глаз и уткнулась в плечо мужа. Олефир ласкал её нагое тело, ничуть не смущаясь присутствием ученика, однако королева более ни единым жестом не выказала протеста. Но она точно знала, что отомстит и убьёт оскорбивших её магов — жестоко и очень медленно...

Пол тронного зала Литтийского дворца устилали лепестки багровых роз. На возвышении, под тяжёлым тёмно-зелёным балдахином, стояли два белых резных трона, и, глядя на них, разодетые в пух и прах лайфгармцы тихо перешёптывались, гадая, кто же станет царицей Лирии. Но ещё больше их волновал вопрос: какая роль в предстоящем действе отведена странной четвёрке, мрачно застывшей неподалёку от возвышения: королям-побратимам, беглой лирийской принцессе в серебряном венце королевы Алинор и рыжеволосому Солнечному Другу без полагающейся ему Хранительницы.

И вот, под торжественный рёв труб, на возвышении появился Олефир.

— Рад приветствовать Вас, король Годара (кивок Диме), король Инмара (улыбка Ричарду) и Вас, уважаемый Вин ван Гоген. — Путешественник махнул рукой главному гному. — Доброе утро, мои дорогие гости и подданные. Вы постарались на славу. Я доволен. Смерть сегодня отдыхает. Мне не к чему придраться. — Маг расправил складки золотых одежд и сел на трон. — Приступайте!.. Ах, да... Моя царица! — Он насмешливо взглянул в глаза племяннику.

Высокие золочёные двери распахнулись, и, опираясь на руку временного мага, в зал вступила Алинор. Живая, здоровая, с гордо поднятой головой.

— Даже так... — глухо пробормотал Дима и скрипнул зубами.

— Для короля ты слишком эмоционален, — шепнул ему Валечка.

— Это переходит все границы.

— Наплюй. Главное — Тёма. Ты же сам говорил!

— Да, — кивнул Дима и бережно погладил руку дрожащей Вереники: "Не бойся. Я рядом. Не позволяй им думать, что они победили".

Юная королева Годара благодарно улыбнулась мужу, расправила плечи и свысока посмотрела на временного мага. "Ты прелесть, малышка!" — проходя мимо, мысленно сообщил ей Артём и лукаво подмигнул, но сразу отвернулся, с важным видом провёл Алинор на возвышение, усадил в кресло и, раскинув руки, провозгласил:

— Повелитель Камии, по праву, данному ему королём Годара, готов стать царём Лирии. Говорите, кому есть что сказать!

— Давай, Ника!

Дмитрий осторожно сжал пальчики Вереники, и она выступила вперёд.

— Я, королева Годара, принцесса Лирии отказываюсь от своих прав на лирийский престол в пользу повелителя Камии!

— Браво!

Артём послал девочке воздушный поцелуй. Вереника благосклонно кивнула ему, отступила, и Дима, склонившись, поцеловал её руку.

— Ты восхитительна, моя королева, — церемонно произнёс он и повернулся к временному магу: — Что дальше, чародей?

— Совет высших магов прекратил своё существование, и я, будучи церемониймейстером сегодняшнего праздника, заявляю: честь венчать на царство правителя Камии и его прекрасную супругу предоставляется королю Годара!

— Фарс, — одними губами прошептал Ричард.

Дмитрий бросил на инмарца предостерегающий взгляд, подошёл к Артёму и дружески похлопал его по плечу:

— Отличный выбор, Тёма. Давай короны.

Временной маг широко улыбнулся, и в его руках появились венки из золотых листьев — символ богатства и плодородия лирийских земель. Дима взял один из них, возложил на голову Олефира и, склонившись к его уху, шепнул:

— Береги себя, дядя.

— Не дождёшься, племянничек!

Алинор же с плохо скрываемой ненавистью смотрела на сына. Дмитрий опустил венок на её роскошные рыжие волосы и печально улыбнулся:

— С воскрешением, мама. Поверь, твоя смерть не доставила мне удовольствия. Я...

— Свершилось! — отодвинув друга в сторону, ликующе завопил Артём и пал на колени перед царём и царицей Лирии.

Дмитрий скептически оглядел временного мага, перевёл взгляд на Олефира и, бросив: "Твой чародей переигрывает!", вернулся к Веренике.

— Не обращай внимания, Тёма, — беспечно заявил новоиспечённый царь, потрепал обиженно сопящего ученика по щеке и поднялся: — Бал!!!

Грянула музыка, и, по древнему обычаю Лайфгарма, Олефир и Алинор рука об руку спустились в зал и закружились в танце. Маг-путешественник ощущал на себе восхищённо-завистливые взгляды лайфгармцев и мысленно соглашался с ними: новая царица Лирии была прекрасна, многие мужчины отдали бы жизнь за право обладать ею. Но Олефира присутствие жены лишь угнетало. Он обнимал тонкую талию, сжимал изящное запястье и раздражённо думал о неприятностях, которые ещё доставит ему эта женщина. Он уже жалел, что, желая вывести Диму из равновесия, оживил её...

Музыка смолкла, заиграла вновь, и Артём подскочил к Веренике.

— Потанцуйте со старым другом, королева!

Девочка посмотрела на Диму, и тот ободряюще кивнул:

— Не отказывай любимой игрушке царя Лирии, дорогая, она слишком обидчива.

Глаза Артёма сверкнули серебром, но он сдержался, и, подав Веренике руку, увлёк её на середину зала и закружил в танце.

— Неужели он лучше меня, Ника? — сжимая подружку в объятьях, шептал временной маг. — Ты очень плохая девочка. Ты изменила мне. Клялась, что любишь, но это была ложь! Ты бросила меня, и я отомщу! И тебе, и твоему прекрасному мужу!

— Ты был моим другом, Тёма, и любил меня. Но теперь ты разучился любить, — тихо ответила Вереника.

— Ошибаешься, детка. Я прежний, только слегка улучшенный вариант Тёмы! Мы могли бы чудно повеселиться в Литте, однако ты выбрала корону Годара и мужа, который не любит тебя. Весь Лайфгарм знает, что Дима помешан на Хранительнице. Она, кстати, его родная сестра. Забавно, не правда ли?

— Врёшь!

— А ты спроси! Посмотрим, что он ответит.

— Дима всё равно в сто раз лучше, чем ты!

— Глупышка. Он такой же Смерть, как я, только маскируется под добрячка. Видела бы ты, с каким удовлетворением он наблюдал, как я убиваю высших магов! Так что, мне жаль тебя, детка. Постарайся получше ублажать своего мужа, не то он с лёгкостью избавиться от ленивой жены.

И, словно ставя точку в их разговоре, музыка смолкла. Временной маг выпустил Нику из объятий, церемонно подал ей руку и подвёл к мужу. Бросил короткий взгляд на друга и, не удержавшись, едко произнёс:

— Сладкого вам медового месяца, голубки!

Артём отправился восвояси, а Дмитрий с беспокойством смотрел на жену: Вереника переминалась с ноги на ногу, не смея поднять глаз.

— Не обращай внимания, дорогая. Тёма просто злиться.

— Так он соврал?

— Нет, но она моя сестра, — хрипло выдавил Дима, и, почувствовав боль в словах мужа, Ника прижалась к нему.

— Спасибо.

Маг погладил жену по голове, грустно улыбнулся и поискал глазами побратима.

Ричард стоял в кольце знатных лирийских дам, которые наперебой приглашали его потанцевать. Инмарец со злобно-тоскливой улыбкой смотрел на них и молчал: он уже натанцевался на год вперёд и напряжённо обдумывал, как бы, не нарушая этикета, разогнать этих охотниц за короной Инмара. Четверть часа на балу в Литтийском дворце утомила его сильнее, чем месяц военных учений в горах, и Ричард с гордостью подумал о своей стране, где такие важные события, как коронация, сопровождались не глупыми танцульками, а солидным пиром. "Выпить бы сейчас кружку доброго креплёного вина!" Король огляделся в поисках собутыльника, но Валечки нигде не было, и он со вздохом подал руку ближайшей лирийской даме. Девушка зарделась от гордости и что-то жеманно замурлыкала, но инмарец не стал вслушиваться. С каменным лицом он закружил партнёршу по залу, с завистью поглядывая на Артёма, который наслаждался балом на всю катушку: фонтанировал шутками, остротами, комплиментами и менял партнёрш, как перчатки. Но прямодушный Ричард не замечал, что их улыбки натянуты, а в глазах плещется страх — ни одна из дам не отважилась отказать чародею...

Солнечный Друг тоже наблюдал за Артёмом. Он стоял за колонной с бокалом вина в руке и пытался понять, каким стал его друг, но, кроме вспыхивающих серебром глаз, других перемен не заметил. Временной маг всегда любил повеселиться и сейчас выглядел вполне естественно, так что, опустошив бокал, Валечка решил, что им пора пообщаться. Землянину в голову не пришло, что Тёма может быть опасен. Держа в руке пустой бокал, он пересёк зал, остановился перед другом и заявил:

— Привет, Тёма, слушай, пособи: так выпить хочется, а у вас не наливают!

Артём выпустил руку придворной дамы, и та быстро растворилась в толпе гостей. Проводив её насмешливым взглядом, маг сосредоточил внимание на Солнечном Друге:

— Ты помешал мне.

— Я всегда всем мешаю, — расстроено вздохнул Валентин. — Судьба у меня такая.

— Что тебе надо?

— Хотел извиниться.

— Извиниться?

— Ну да. Это из-за меня ты попал в Камию!

— Почему ты так решил? Ты — никто: не маг, не воин. Пустое место!

Валечка грустно кивнул:

— Это точно. Я и в Лайфгарме-то оказался случайно. Не понимаю, зачем я здесь? Пил бы себе на Земле. По большому счёту, без разницы в каком мире напиваться, результат всегда один — головная боль. На Земле из-за меня страдала бы только мамочка, а здесь я приношу несчастья всем своим друзьям. И тебе больше всех!

— А ты забавный, — хихикнул Артём. — Неужели ты на самом деле считаешь, что способен на что-то повлиять?

— Лучше б я ошибался! Но тогда, у Источника, Дима бросился ко мне, именно потому, что я не маг и не воин. Я самое уязвимое существо в Лайфгарме. А ты — маг! Ты мог, по крайней мере, выжить, и Дима пожертвовал тобой, чтобы спасти мою никчёмную шкуру. Прости меня, Тёма!

Временной маг склонил голову к плечу, с любопытством посмотрел на скорбное лицо Солнечного Друга и вдруг искренне улыбнулся:

— Спасибо.

Валя удивлённо уставился на него:

— За что?

— Так ведь получается, что только благодаря тебе я обрёл истинного учителя и заботливого отца. Меня все бросили, а он сделал настоящим магом!

— Ну, если ты так считаешь...

— Пойдём, я налью тебе лучшего лирийского вина.

Артём приобнял землянина за плечи, подтащил к возвышению, усадил на ступеньки у ног Олефира и шлёпнулся рядом.

— Пожалуй, я ошибся, назвав тебя пустым местом, — дружелюбно произнёс он, протягивая Солнечному Другу бокал с вином. — Ты очень интересный малый. И, в награду за твоё благодеяние у Источника, я буду присматривать за тобой, дружок. Не хочу, чтобы ты влип в какую-нибудь плохую историю.

Валя залпом выпил вино и с опаской покосился на царя.

— А что? — Олефир благодушно улыбнулся своему бывшему шуту. — Оставайся в Литте, Солнечный Дружок! Твоя должность свободна.

— Спасибо, товарищ царь, но моей мамочке это не понравится. — Валя отсалютовал магу бокалом и залпом выпил вино.

— Мамочке? — переспросил путешественник и расхохотался: — Ну, раз мамочка против — живи в Инмаре.

Он повернулся к Алинор, Артём же сотворил кувшин вина, наполнил бокалы и похлопал землянина по плечу:

— Всё нормально, Валя. Ты под моей защитой, и я никому не дам тебя в обиду.

— Ты странный, Тёма. Вроде ведёшь себя, как прежде, а глаза холодные.

— Не так уж сильно я изменился, дружок, — коварно улыбнулся временной маг, и глаза его сверкнули ледяным серебряным светом. — Я просто стал чародеем! Я живу во имя благополучия и процветания великого магистра, как и положено истинному принцу Камии!

Валечка скривился, словно у него заболели все зубы разом, поспешно отвёл взгляд и поставил бокал на ступени:

— Удачи тебе, Тёма.... Хотя... мне страшно за тебя... друг.

— Не бойся! Я не пропаду! — добродушно усмехнулся временной маг, и Дмитрий успокаивающе кивнул Ричарду, который, соляным столбом застыв у колонны, напряжённо наблюдал за беседой Валечки и Артёма.

— Может, хватит на сегодня? — одними губами прошептал инмарец, зная, что побратим услышит его, где бы он ни был.

"Вполне", — отозвался маг, и делегации Годара и Инмара, не прощаясь, покинули Литту.

В Кероне Дима передал жену на руки фрейлинам и продолжил наблюдать за неугомонным родственничком. Правда, наблюдать, как выяснилось, особо не за чем: после его ухода Олефир потерял интерес к балу, и вскоре веселье начало затухать. К полудню гости и придворные разошлись, в тронном зале остались лишь венценосные супруги и Смерть.

Царь закинул ногу на ногу и кисло посмотрел на жену:

— Твои мысли о мести звучат, как набат, дорогая. Скоро весь дворец будет судачить о твоей "негасимой" любви ко мне. Зачем мне такая царица? Я надеялся, что твоё воскрешение обрадует Диму, но...

— Оно обрадовало меня, дядя.

Перед троном возник король Годара.

— Я знал, что ты придёшь, сынок.

— Я тебе не сын! — выпалил Дмитрий.

Камень в его перстне зиял иссиня-чёрной пустотой, но маг по-прежнему чувствовал зависимость от Олефира. "Ты презираешь меня, за то, что я не смог убить тебя! — раздражённо подумал он. — Но я не хочу свободы такой ценой!"

"Это единственный путь! — твёрдо ответил путешественник. — И ты сделаешь это, потому что ты — мой сын!"

— Я тебе не сын!

— Я вырастил тебя!

— Ты растил раба!

— Ты рос принцем!

— Ложь! Я был твоим оружием!

— Я всего лишь приучал тебя к дисциплине, ибо стоило чуть ослабить контроль, ты начинал делать глупости! Вспомни, как Белолесье едва не убило тебя!

— Тогда меня спас Артём, а не ты!

Олефир с досадой покачал головой: ученик по-прежнему не слышал его. "Как же до тебя достучаться, мальчик?" Путешественник перевёл взгляд на временного мага и поманил его к себе.

— Посмотри на него, Дима. Тёма всегда нравился тебе. Ты хотел иметь друга? И я воспитал друга, достойного тебя.

Глаза короля Годара побелели от гнева:

— Ты свёл его с ума! Этого я тебе никогда не прощу!

— Ну, конечно! Обидели Тёмочку — мага из него сделали! Опомнись, Дима! Если бы он остался с тобой, сейчас бы по Лайфгарму разгуливал капризный, неуправляемый и безалаберный временной маг. А ты бы потакал ему во всём! Разве ты не понимаешь, насколько это опасно?

— Его магия была светлой, а теперь...

— Он Смерть, такой же, как ты!

— Я не сумасшедший!

— Ну, это как посмотреть, Дима, — ухмыльнулся Олефир. — Ты с маниакальным упорством собираешь вокруг себя никчемных людишек и старательно заботишься о них. Ты совершаешь неоправданно глупые поступки. Зачем ты женился? Я не тронул бы Веренику, если бы ты просто попросил об этом! А Хранительница? Ты смотришь на неё и скулишь, как щенок, вместо того, чтобы поставить эту безмозглую дрянь на место! Стукни кулаком по столу, и она прибежит в Керон и будет обожать тебя! Ты же видишь, как она стелется перед твоей копией!

— Замолчи! Не смей говорить о моей сестре плохо!

— Не нравится слышать правду? — Олефир вскочил. — Ты носишься с сестрицей, как с писаной торбой, а эта трусиха с лёгкостью променяла тебя на суррогат! Лишь бы братом не был! Ханжа!

— Заткнись! — полыхая белыми глазами, взревел Смерть и шагнул было к Олефиру, но между ними встал временной маг:

— Сначала я!

— Отойди, чародей! — рявкнул Олефир, и Артём неохотно отступил.

— Я не прощу тебе, Дима, если ты поднимешь руку на моего магистра, — тихо произнёс он, и холодный белый свет в глазах короля Годара потух.

Усмехнувшись, путешественник сел на трон и с невозмутимым видом продолжил:

— Я единственный, кто относится к тебе, как к человеку, Дима. Оставайся со мной, и я позволю тебе излечить безумие Артёма. Вы оба будете моими сыновьями.

— И не мечтай! Я не вернусь, потому что все твои слова — ложь! Может, сначала ты и приласкаешь меня, но потом всё равно попытаешься сделать рабом! А Тёму будешь использовать для шантажа!

— Кретин! Если б я хотел тебя шантажировать, я бы сделал это, как только вернулся в Лайфгарм!

— Тогда чего ты добиваешься?

— Хочу, чтобы ты понял — я тебе не враг!

— И для этого, ты сделал Тёму Смертью, а Стасе подсунул моего двойника?!

— Да! Потому что она тебе не нужна! И не только она! Ты должен жить среди равных!

— И под твоим чутким руководством!

— Да, чёрт возьми! — Олефир снова вскочил. — Что ты ломаешься, Дима? Ты хотел Тёму — вот он! Или ты вновь откажешься от друга из-за алкоголика-землянина и тупицы-солдафона? Если так, то ты — идиот! Я ожидал большего от запретного сына Хранительницы!

Алинор вскрикнула и зажала рот ладонью, а Дмитрий пронзительно посмотрел на Артёма:

— Ты веришь ему?

— Да, — плотоядно оскалился временной маг. — Ты бросил меня ради Солнечного Друга, и он это подтвердил. Я мечтаю убить тебя, Дима, и сделаю это, как только магистр отдаст приказ, потому что сейчас ты опять отказываешься от меня!

— Я не отказываюсь от тебя, Тёма, но я не могу оставить наших друзей без защиты! Что, если твой хозяин прикажет убить их?

— Вечно ты так! Только говоришь о дружбе, а на деле — эти убогие людишки тебе дороже, чем я! — всхлипнул временной маг и тут же широко улыбнулся: — Я убью тебя, Дима, а потом будут играть с нашими друзьями в кошки-мышки!

— Сынок!!! Ты жив!!! — раздался мучительный крик Алинор, и гордая королева Годара упала в ноги Дмитрию. — Мой мальчик! Мне нет прощения!!!

— Дура... — бешено прошипел Олефир. — Я столько раз говорил, что он твой сын, но ты отказывалась верить.

— Ты сказал, что я потеряла ребёнка, и я поверила тебе! — Алинор обернулась и с ненавистью взглянула на мужа: — А ты швырнул его в хлев к грязным крестьянам! Ты лишил его матери! Ты отобрал у него имя!

— Я не лгал тебе! У тебя родилась двойня! Один из мальчиков действительно умер. Именно его тело я представил Совету, чтобы они оставили нас в покое. Я не мог допустить, чтобы запретный сын Хранительницы оказался в руках высших магов. Они убили бы его, не задумываясь! И я сделал Диму своим учеником.

— Ты заставил меня ненавидеть родного сына! Подлец!

Царица хотела броситься на мужа, но Дима удержал её:

— Не надо. Ты была мне хорошей матерью, Алинор.

— Я должна была догадаться... — Бывшая королева Годара прижалась к сыну и зарыдала. — Ты безумно похож на отца! Почему я раньше не замечала этого? Как же ты должен ненавидеть меня!

— Я давно простил тебя, мама, — тихо сказал маг и неловко погладил её густые рыжие волосы.

Олефир презрительно сплюнул:

— Тьфу! Ещё папу пожалей! Бедный Федя, изгнанный мной из Лайфгарма! — Он посмотрел на временного мага: — Верни её, откуда взял!

— Я не хочу! Я согласна сделать всё, что ты скажешь, только не убивай меня теперь, когда я обрела сына! — Алинор вырвалась из рук Димы и упала на колени перед мужем. — Пощади!!!

— И что мне с ней делать, племянничек?

— Я могу забрать её в Керон.

— Царице Лирии полагается жить в Литте!

Алинор умоляюще посмотрела на сына:

— Забери меня с собой.

— Либо ты умрёшь, либо останешься в Лирии! — твёрдо сказал Олефир. — Артём! Приготовься!

— Не дождёшься! — рявкнул Дима и исчез вместе с матерью.

— Разрешите мне пойти за ним, магистр! Я верну Алинор под плиту!

Но Олефир лишь махнул рукой и, откинувшись на спинку трона, расхохотался.

— Остынь. Он поступает так, как я задумал. Тебе пора перестать его ненавидеть, Тёма. Он скоро вернётся к нам. У меня большие планы на вас обоих, чародей!

Алинор с грустью смотрела на сына:

— Олефир не оставит тебя в покое. Он привык получать то, что хочет.

— На этот раз у него ничего не выйдет! Я не вернусь к нему!

— Но твой друг...

Царица не договорила. Двери распахнулись, и в покои короля влетела Вереника:

— Дима! Я волновалась за тебя! Почему ты не взял меня с собой? Я бы им показала! — Она взглянула на Алинор и капризно поджала губки: — Зачем она здесь?

— Это моя мать.

— Да? — Девочка радостно улыбнулась, расправила складки пышного платья и церемонно присела: — Рада приветствовать Вас в Кероне, дорогая свекровь. — И посчитав, что этикет соблюдён, подбежала к Диме, обняла его и, задрав голову, сказала: — Мадам Катрин говорит, что много сладкого есть вредно. Вырви ей язык, пожалуйста.

— Я поговорю с ней дорогая, — ошарашено проговорил Дима и покосился на мать.

— У тебя прелестная жена, но она ещё совсем дитя.

— У нас фиктивный брак, — беззаботно заявила Вереника. — Когда Тёма выздоровеет, я стану его женой. Мы с ним любим друг друга, правда, Дима?

— Да, моя радость, — мягко сказал король и протянул девочке плитку шоколада.

— Ты замечательный муж!

Ника развернула обёртку и впилась в плитку зубами, а Дмитрий повернулся к Алинор и развёл руками:

— Вот так мы и живём, мама. И сразу предупрежу: помимо Ники, в замке живут Арсений и Марфа. Остальные высшие маги мертвы.

— И Витус?

— Все.

— Поверить не могу, что Фира убил его. Он любил своего учителя.

— Он и тебя любил, мама, — прошептал Дима и погладил Веренику по голове: — Распорядись, чтобы подавали обед, милая.

Девочка поспешно запихнула остатки шоколада в рот.

— Ой, забыла. Я как раз пришла пригласить вас к столу! — Она липкими пальцами схватила мужа за рукав и потянула к двери. — Пошли скорее, всё остынет!

Это выглядело так по-домашнему уютно, что Алинор невольно рассмеялась, шагнула к невестке и обняла её за плечи:

— Ты прелесть, маленькая королева Годара.

— Я боевой маг! — гордо заявила Вереника и посмотрела на Диму: — Кстати, почему ты не учишь меня боевым заклинаниям?

— Да как-то не подумал. — Маг покусал губы и предложил: — Давай обратимся к Арсению, он с удовольствием будет учить тебя.

— Не хочу Арсения! Он всего лишь наблюдатель. Хочу учиться у Смерти!

— Не капризничайте, Ваше величество. Диме некогда...

— Из-за Стаси?

— Пойдём обедать, Ника, — решительно произнёс Дмитрий, и они оказались в трапезном зале.

Алинор села рядом с сыном и, помолчав, тихо спросила:

— Хочешь, я поговорю с ней?

— Она выходит замуж, — деревянным голосом ответил маг.

— За кого? — Глаза Алинор округлились.

— За меня, — одними губами произнёс король Годара и нервно расхохотался: Сергей Костров и Стася отправились за родительским благословением к Фёдору.

Глава 8.

Распри.

Почти сутки Стася и псевдо-Дима провели в спальне. Бедняга Костров за это время даже особняк разглядеть не сумел — дальше ванной комнаты его не выпускали, поэтому, стоило любовнице заговорить о свадьбе, он выказал просто поразительную для особи мужского пола горячность:

— Прекрасная идея! Гениальная! Я счастлив как никогда, любимая! Мы немедленно отправляемся к твоим родителям!

— Никуда отправляться не надо, — вздохнула Хранительница. — Моя мать умерла, а отец живёт здесь. Правда, мы с ним не слишком ладим...

— Родители — это святое! — категорично заявил Костров и вылез из постели. — Вам обязательно нужно помириться. Ты не можешь выйти замуж без родительского благословления.

Он натянул трусы, джинсы с рубашкой и с обожанием посмотрел на женщину. Покорно кивнув, Стася оделась, и любовники рука об руку отправились во флигель, где в трёхкомнатных апартаментах, отдалённо напоминающих его московскую квартиру, жил Фёдор.

— Здравствуй, папа, — входя в небольшую прихожую, скованно произнесла Хранительница и, теребя край лёгкой шелковой кофточки, продолжила: — Я хочу познакомить тебя со своим женихом.

Экспериментатор взглянул в лицо будущего зятя и расплылся в радушной улыбке:

— Проходите, дети. — Он протянул землянину руку: — Фёдор.

— Дмитрий.

Костров ответил на рукопожатие, и поспешно опустил глаза. Взгляд Стасиного отца, чем-то напомнил взгляд его необычного работодателя: та же сосредоточенность, острота и пронзительность.

— Очень приятно. Думаю, моя дочь сделала правильный выбор. — Станислава поморщилась и, почувствовав её стремление уйти от разговора, Фёдор попросил:— Организуй-ка нам чайку, дочка. А мы с Димой пока побеседуем.

Хранительница послушно скрылась на маленькой кухоньке и загремела чайником, а Фёдор и Сергей прошли в гостиную и устроились в креслах, напротив друг друга. Теперь между ними находился журнальный столик, и Костров почувствовал себя увереннее. Правда ненадолго: будущий тесть взмахнул рукой, и на полированной столешнице появилась бутылка коньяка и закуски.

— И Вы тоже? — не смог сдержаться Сергей.

— Да.

— А она?

— С ней проблем не будет. Стася не умеет пользоваться даром.

Фёдор на мгновенье прикрыл глаза и попытался определить, смотрит ли на него сын, но, как обычно, не смог и, мысленно чертыхнувшись, решил действовать на свой страх и риск, очень надеясь, что в присутствие дочери Смерть не посмеет поднять на него руку. Для начала экспериментатор дотянулся до Станиславы и "привязал" её к плите, заставив вылить заваренный чай в раковину и начать по новой. "Благо заварки у меня немерено", — ухмыльнулся маг и обратил взор на будущего зятя. Копия Смерти выглядела идеально и вместе с тем у человека, хорошо знавшего оригинал, сомнений в том, что перед ним подделка, не возникало. И все-таки лже-Дима мгновенно завоевал расположение Хранительницы. Однако ни это было главным: в сознании Сергея Кострова ярко пылала печать временного мага — собственническое клеймо, поставленное специально для друга.

"Значит, Фира собирается столкнуть мальчишек. Замечательно! Обожаю, когда разные придурки начинают воплощать свои идиотские идейки в жизнь. Именно тогда умные дяди срывают куш! Что ж, остаётся либо подождать, либо ускорить события". Экспериментатор задумчиво оглядел Кострова, разлил по рюмкам коньяк и громко провозгласил:

— Выпьем за удачное предприятие, Дима! Надеюсь, ты поспособствуешь моему примирению с дочуркой.

— Зачем?

— Чтобы её убить, естественно.

Сергей ошарашено захлопал глазами:

— Убить? Но что она Вам сделала?

— Это длинная и некрасивая история, которую Вам, молодой человек, знать совершенно не обязательно.

— Но...

Костров опасливо покосился на дверь, и Фёдор пренебрежительно улыбнулся:

— Не трусь, зятёк, она нас не слышит. Давай-ка лучше договоримся.

— О чём?

Экспериментатор закину ногу на ногу, глотнул коньяка и, грея широкую рюмку в ладонях, благодушно заговорил:

— Одну, надо сказать, очень выгодную сделку ты уже заключил... Нет-нет, не дёргайся, я ничего не имею против. Более того, хочу предложить ещё одну. И тоже крайне выгодную.

— Слушаю. — Костров опрокинул коньяк в рот, крякнул, шумно выдохнул и посмотрел на мага: — Но ничего не могу обещать.

Услышав последнюю фразу, Фёдор пренебрежительно хмыкнул и заговорил так, словно сделка уже состоялась:

— Ты женишься на моей дочери, заделаешь ей ребёнка, а после родов убьёшь жену и вали на все четыре стороны. Не нищим, конечно. Два миллиона долларов хорошая цена?

— Я не знаю...

Незадачливый жених вытаращился на мага, приоткрыв рот. Он нервно вертел в руках рюмку и мелко тряс головой, словно не мог решить, как кивнуть — утвердительно или отрицательно...

— И виллу в Малибу, — тоном искусителя добавил высший маг, внутренне хохоча как бешеный: наблюдать борьбу алчности и чувства самосохранения было весьма забавно.

— А почему не место на кладбище?! Это было бы так по-семейному, папа!

Сергей икнул от страха, повернул голову и оторопело уставился на своего двойника: белая рубашка, тёмные брюки и плащ, высокие сапоги, как у какого-нибудь киношного графа. Настоящий денди, вальяжно развалившийся на диване и взиравший на окружающих так, точно ему все должны.

— Но гипнотизёр говорил, что Вы умерли...

— Я воскрес, — хмуро бросил Дмитрий и взглянул на отца: — Не смей плести заговор против дочери!

— Ты по-прежнему наблюдаешь за ней?! Извращенец! — презрительно фыркнул Фёдор, но Дима не обратил внимания на его слова, он пристально смотрел на Кострова.

— А Вам, Сергей, лучше оставить мою сестру, иначе тратить миллион будет некому. Вы связались с опасными людьми, куда более опасными, чем господин Травкин. У Вас нет шансов выжить. — Костров нервно сглотнул, и маг услужливо протянул ему дымящуюся сигарету: — Если Вы прямо сейчас встанете и уйдёте, обещаю, Вы доживёте до глубокой старости.

— Это моя игра!

В комнате появился разъярённый Артём, и Фёдор мысленно зааплодировал: "Давайте, ребятки, прибейте друг дружку, и мне даже мстить не придётся!" Дмитрий бросил на отца раздражённый взгляд и тут же вновь посмотрел на временного мага:

— Я не позволю тебе играть жизнью моей сестры, Тёма!

— Потому что она всё для тебя? А я? Она — пустоголовая кукла, Дима, а я Смерть. Такой же, как ты! Почему ты не хочешь дружить со мной?

— Опомнись! Час назад ты хотел меня убить! Что, получил другой приказ? Будешь дружить со мной из-под палки? Твоя ненависть выглядела куда естественнее, Тёма!

Неожиданно лицо временного мага разгладилось. Он с невозмутимым видом подошёл к столику, сотворил пузатые рюмки, наполнил их коньяком и уселся рядом с другом.

— Неужели, тебе трудно сделать мне приятное? Брось их всех. Пошли со мной! Мы славно поиграем вместе.

Костров вжал голову в плечи и с беспокойством посмотрел на Фёдора, но лицо будущего тестя было непроницаемым. Лишь синие глаза хищно пожирали беседующих магов.

— Зачем ты пришёл? — глотнув коньяка, спросил Дима. — Боишься, что я пристукну твоего протеже и заберу Хранительницу в Керон?

— Магистр на это рассчитывал! — выпалил Артём и осёкся. Дрожащей рукой он поднёс рюмку ко рту, залпом выпил коньяк и заискивающе посмотрел на друга: — Идём со мной, пожалуйста. Ты должен вернуться к магистру. Мы будем вместе, а они пусть живут, как хотят.

Костров поднялся и дрожащим голосом произнёс:

— Я, пожалуй, пойду.

— Сидеть! Иди! — в один голос рявкнули Смерти.

Сергей взглянул в их пылающие демоническим огнём глаза, без сил рухнул в кресло и зажмурился.

— Я же говорил, что ты продешевил, — улыбнулся ему Артём и повернулся к Диме: — Ты пойдёшь со мной?

— Нет. Я не буду служить твоему магистру. Лучше пойдём в Керон. Ты уже научился всему, что нужно. Зачем тебе хозяин, Тёма?

— Я не раб! Я принц Камии! Великий Олефир — мой отец, и я не покину его! Никогда!

— Как хочешь, — не стал спорить Дмитрий. — Передай своему великому Олефиру, что я не буду вмешиваться в жизнь Хранительницы. Пусть выходит замуж, нянькается с отцом — мне всё равно! — Он повернулся к Фёдору и прорычал: — Но это не значит, что я перестану наблюдать за ней. Стася должна быть счастлива, и вы с господином Костровым отвечаете за это головой!

— Не уходи! — Артём испуганно вцепился в руку друга. — Хозяин накажет меня, если я вернусь один! Друг ты мне или нет?

Щека Димы болезненно дёрнулась, но голос прозвучал твёрдо:

— Пойдём со мной, Тёма, и никто не посмеет обидеть тебя.

— Ты не понимаешь! — Временной маг отпустил его руку и заплакал: — Он... — Глаза Артёма наполнились ужасом: — Иду, магистр, — бледными губами пролепетал он и исчез.

Дмитрий поставил бокал на столик, хотел встать, но его остановил насмешливый голос Фёдора:

— Ты запутался, сынок, а ведь когда-то я предупреждал: Смерть не должен иметь слабых мест.

— Если б я тебя послушал — ты был бы мёртв.

— Возможно, но факт остаётся фактом. Ты похож на курицу-наседку!

Дима выудил из воздуха сигарету, затянулся и, взглянув на отца, с любопытством спросил:

— Зачем ты живёшь, папа? Неужели, всё ещё надеешься прибрать к рукам Лайфгарм?

— Почему нет? У меня полно времени. Рано или поздно вы с Тёмой передерётесь, и я получу власть над миром, тем более что с Советом уже покончено.

— Мечтатель, — покачал головой Дмитрий и исчез, а Фёдор с ухмылкой потряс будущего зятя за плечо:

— Очнись, трусишка, они ушли.

Костров открыл глаза и затравленно огляделся:

— Они убьют меня...

— Не хнычь. Я помогу тебе.

— Вы видели их глаза?

— Страшилка для детишек, — отмахнулся маг. — Фокусы для простачков вроде тебя. Перестань трястись и отправляйся к невесте! Скажи, что я вас благословляю. Да, и со свадьбой не тяни. Чем скорее ты наденешь на её палец кольцо, тем целее будешь.

Костров послушно кивнул и бросился на кухню. "Ну уж нет! Жениться я не согласен! Подавитесь своими деньгами! Мне жизнь дороже! Бежать! Выждать удобный момент — и бежать без оглядки, на другой конец света. В джунгли или индийские трущобы! Должно же быть место, где эти твари меня не достанут! Должно!"

Дмитрий рухнул на постель, прямо на белоснежное покрывало, и поднёс сигарету к губам. События неслись с головокружительной быстротой, нужно было остановиться и всё обдумать, но не получалось. Да и о какой рассудительности, о каком анализе могла идти речь, если он, боевой маг, всё чаще и чаще ощущал себя слабым и беспомощным. "Я пешка в игре Олефира и мне не изменить этого до тех пор, пока я не пойму, чего он добивается! Но как понять? Он действует по всем направлениям, не сосредотачиваясь на чём-то одном, словно всё это затеяно с одной целью — довести меня до белого каления, заставить сорваться... И схлестнуться с Артёмом? Нет, слишком просто, да и схватки как таковой не получится. И Олефир это знает... Тогда что?.. Не верю, что он действительно хочет вернуть меня на службу! Зачем ему безынициативное, непокорное оружие, которое нужно всё время шантажировать?.."

Маг уничтожил окурок, закурил новую сигарету и вздрогнул, ощутив на себе взгляд бывшего хозяина.

— Чего тебе?

"Как грубо! Может, заглянешь на чай, поговорим?"

— Ноги моей в Литте не будет!

"Тёма расстроится... — ехидно протянул Олефир и добавил: — Когда вернётся".

— Где он? Опять кого-то убивает?

"Не в этот раз. Мой чародей отбывает наказание в Камии. Знаешь, это удивительный мир. И я построил его на свой вкус. Помнишь пытку Витуса, что я продемонстрировал тебе в Кероне, так вот, мои харшидские палачи усовершенствовали её, и в эту самую минуту Артём..."

— Не боишься оставаться один, дядя?

"Ничуть. Он же временной маг, и не допустит, чтобы ты покалечил любимого магистра".

— Гордишься собой? — прорычал Дмитрий и сел, сминая в кулаке сигарету. Уголёк обжёг ладонь, и маг оскалился в улыбке: ему хотелось боли, много-много и самой разной. Сейчас он, не раздумывая, поменялся бы местами с Артёмом.

"Пожалуй, я перестарался с твоим воспитанием, племянничек. Ты получился законченным мазохистом".

— Заткнись!

"Это ты закрой рот и послушай! Не смей разговаривать со мной в таком тоне, щенок! Я твой учитель! И хозяин, хоть ты от этого и открещиваешься! Так вот, я хочу, чтобы ты прекратил заниматься самоистязанием и подумал!"

— О чём?

"О том, что тебе нужно сделать".

— Я не понимаю...

"Я жду от тебя определённых действий".

— И что?

"Думай! Я хочу, чтобы ты увидел картину целиком!"

— Зачем?

"Просто сделай, как говорю!"

— Я не могу думать, зная, что Тёма...

"Не разочаровывай меня, Дима, тем более что дальше уже некуда!" — раздражённо воскликнул Олефир, и Литту закрыл мощный, непроницаемый щит.

— Абсурд... — прошептал маг, откидываясь на подушки.

Он нервно провёл ладонью по лбу, запустил пальцы в волосы и с силой дёрнул их. И вновь закурил, чувствуя себя обманутым и загнанным в ловушку...

Сквозь кровавую пелену Артём умоляюще смотрел на хозяина, а харшидские палачи стояли над ним, ожидая команды продолжить пытки. Временной маг чувствовал их тяжёлое дыхание, и, испуганно поскуливая, вглядывался в лицо Олефира, пытаясь угадать, что нужно сделать, чтобы мучения прекратились.

— Ты запомнил урок, чародей?

— Да, магистр...

Путешественник внимательно осмотрел истерзанного ученика и, выдержав паузу, обратился к палачам:

— Молодцы, ребята! Хорошо поработали. Отдыхайте! — Камийцы исчезли, а Олефир опустился на стул и скомандовал: — Встать!

Артём облегчённо вздохнул и завозился на полу, силясь подняться и раз за разом падая в лужу собственной крови. Какое-то время повелитель Камии наблюдал за ним, а потом проворчал: "Слабак!" и вылечил. Временной маг тотчас вскочил, но лишь для того, чтобы смиренно пасть на колени.

— Я потрясён твоей глупостью, чародей. Как тебя угораздило проболтаться Диме о моих планах?! Он был на волосок от того, чтобы убить Кострова и забрать Хранительницу. Если б не твой болтливый язык, она бы уже скандалила в Кероне. А теперь придётся ждать! — Олефир на секунду задумался, а потом лицо его прояснилось: — Хотя зачем ждать? Мы и без Хранительницы устроим Диме весёлую жизнь. Ты же хотел отомстить, чародей?

— Да, магистр, — с собачьей преданностью глядя на хозяина, ответил Артём.

— Твой дружок кричал, что не будет убивать, значит, убивать будешь ты.

— Я готов, магистр. — Глаза временного мага тут же вспыхнули ледяным серебряным светом. — С кого начать?

— Инмар и Годар мы оставим на сладкое. Начнёшь с Лирии. Будешь убивать до тех пор, пока Дима не приползёт ко мне! Бери коня и отправляйся в Илис!

— Верхом?

— Конечно, — злорадно улыбнулся Олефир. — Выедешь за ворота Литты и станешь убивать всех, кто встретится на пути. Вперёд, чародей!

— Счастлив служить Вам, магистр, — низко поклонился Смерть и перенёсся на конюшню.

Он оседлал белоснежного коня, облачился в тёмные одежды, чёрный, расшитый серебром плащ и прямо из Камии переместился на главную улицу Литты. Приветственно взмахнул рукой, с умилением проследил, как кинулись врассыпную горожане, и, пришпорив коня, поехал к южным воротам. А несчастные лирийцы, забившись в дома и трактиры, будто тараканы в щели, с ужасом смотрели ему вслед и шептали:

— Смерть собрался на охоту.

По стремительно пустеющей улице Артём доехал до ворот, равнодушно кивнул бледным, как мел стражникам, и его белоснежный тонконогий конь ступил на широкий, запруженный телегами и повозками тракт. Обворожительно улыбнувшись, Смерть приподнялся на стременах и вскинул руку, намереваясь нанести первый удар, но внезапно путь ему преградил всадник. Словно подчёркивая разницу между ними, он восседал на могучем вороном жеребце и тёплыми голубыми глазами смотрел на друга.

— Здравствуй, Тёма.

— Привет, привет, — оскалился временной маг. — Пришёл посмотреть на дело рук своих? Только не хнычь, я давно уже не жалкий недотёпа, а боевой маг! И парой дней в компании харшидцев меня не напугать!

— И всё равно, я чувствую свою вину.

— Хочешь поговорить об этом?

Дмитрий кивнул, подъехал вплотную к другу, загораживая собой людей, и стражники понимающе переглянулись. Побросав алебарды, они кинулись спасать горожан, и вскоре площадь перед воротами опустела — несколько магов УЛИТа, оказавшиеся поблизости, присоединились к стражникам и постарались переместить в безопасные места как можно больше народа.

А Дима смотрел в ледяные серебряные глаза Артёма и проникновенно шептал:

— Что бы ты ни говорил, что бы ни делал — я чувствую твою боль, Тёма. Она живёт внутри тебя, и я не знаю, как избавить...

— Что за ерунду ты несёшь?

— Ты всегда ненавидел одиночество, Тёма.

— Я изменился!

— Вряд ли. В душе ты всё ещё светлый и добрый мальчишка, который игрался с магией, как никто!

— Он умер.

— Чушь! За два года нельзя стать полноценной Смертью. Тебе ещё учиться и учиться.

— Я боевой маг!

Артём вновь вскинул руку, но Дмитрий перехватил её, и сплетённые пальцы магов вспыхнули и запламенели, как белоснежный факел. Кони всхрапнули от испуга, забили копытами, но магия не позволила им разойтись.

— Я не хочу, чтобы ты убивал, Тёма!

— Хорошо, — насмешливо отозвался Смерть. — Пойдём со мной к Олефиру, и крови не будет.

— Я не буду служить твоему магистру.

— Тогда прочь с дороги! Я еду в Илис!

— Хочешь сравнять город с землёй?

— Мелко берёшь, Дима. Я вырежу всю страну! Убью всякое живое существо, что встречу на пути!

— Зачем?

— Это наш тебе подарок, дружище!

Дмитрий вздрогнул, отшатнулся, и руки расцепились, осыпав шкуры коней серебристо-белыми искрами.

— Как же ты ненавидишь меня, Тёма...

— Ошибаешься! Ты для меня самое дорогое существо во Вселенной, Дима. После магистра, разумеется.

— Тогда послушай меня: не убивай! Тот кровавый поход, что навязывает тебе Олефир — окончательно сведёт тебя с ума!

— Я не сумасшедший!

— Правда?

— Да! Я боевой маг! Смерть! Мне положено убивать! Слышишь?! И убирайся с дороги, иначе я начну не с Лирии, а с Годара!

— Как скажешь, Тёма.

Дмитрий исчез, и, осознав этот факт, временной маг заорал, как раненный зверь:

— Ты снова бросил меня!!! Ну, почему ты всё время уходишь, Дима?!!

Тяжело дыша, он утёр слёзы рукавом чёрного плаща и, сжав зубы, пришпорил коня. Смерть ехал по пустому тракту, ледяными глазами оглядываясь вокруг, пока не сообразил, что лирийцы попрятались.

— Не выйдет! — прошипел разъярённый маг, перенёсся в ближайшую деревню, и благословенная земля Лирии обагрилась кровью его первых жертв.

Буквально через пару часов весть об уничтожении деревушки Фонтель облетела весь Лайфгарм. На улицах и площадях, в трактирах и ресторанах шумно и взволнованно обсуждали кровавый поход Смерти и его катастрофические последствия для мира. Лирийцы поспешно паковали чемоданы, намереваясь бежать из страны, инмарцы укрепляли дома, словно это могло защитить их от сумасшедшего временного мага, а годарцы обращали полные надежды взгляды на своего короля, который, как-никак, сам был Смертью. Все лайфгармцы надеялись на чудо, и только два человека пребывали в сладком неведении о том, что творится в мире: вернувшись с коронации Олефира, Ричард и Валентин заперлись в тронном зале и ударились в запой прямо на ступенях перед инмарским престолом. Запасов креплёного вина и долгоиграющей закуси, типа солонины, копчёной рыбы и сухофруктов, у землянина оказалось немерено. Распиханы они были по всему зарийскому дворцу, но благодаря пронырливости и почти профессиональному отыскиванию потайных ходов, столкновения с зарийцами, а также с мамочкой Валя успешно избегал.

А тем временем по королевскому дворцу ядовитым туманом расползались слухи: "Новый король обезумел..." Конечно, в свете дружбы Ричарда с обоими Смертями, речи о заговорах и покушениях не шло, но постепенно людей охватывала паника, а это могло оказаться куда более страшным бедствием, чем поход временного мага по Лирии. И так как единственным трезвомыслящим человеком в Зарийском дворце оказалась Розалия, то, само собой разумеется, она и решила навести порядок. В конце концов, ей, заведующей огромного кардиологического отделения, ни раз приходилось разруливать самые разные и непредсказуемые ситуации.

Для начала Розалия Степановна посетила дворцовую библиотеку, внимательно осмотрела схемы-планы и через потайной ход отправилась в тронный зал. Её появление застало собутыльников врасплох. Ричард застыл с поднесённым ко рту кубком, а Валя смущённо хихикнул и сложил руки на коленях, выплеснув вино на сапоги.

— Мамочка! Ты сегодня отлично выглядишь!

Розалия Степановна с презрением фыркнула, машинально поправила пышный рукав длинного тёмно-синего платья и, тряхнув медными кудряшками, замысловато уложенными на её голове придворным парикмахером, поинтересовалась:

— Как долго это будет продолжаться, молодые люди?

— У нас горе, мамочка! — Валечка всхлипнул и утёр глаза рукавом светлой шёлковой рубашки. — Наш друг в руках врага!

— И вы это празднуете?! Как не стыдно?! Друзьям надо помогать, а не распускать нюни над бутылкой!

Ричард поднял голову: в его глазах плескался гнев, но землянка лишь хмыкнула и категорично сказала:

— Ты — король, Ричи, и должен быть примером для своих подданных! А ты раскис, как мальчишка! Позор!

Король Инмара опешил: так его отчитывали только в детстве. Он встал и угрожающе шагнул к Розалии, но женщина не двинулась с места.

— Ты король, Ричи, так будь любезен соответствовать своему положению!

Инмарец остановился и в замешательстве уставился на дерзкую землянку. Если бы она не была матерью его друга, он задушил бы её голыми руками. Валя покосился на полыхающего от еле сдерживаемой ярости воина и попытался воззвать к здравому смыслу матери:

— Мамочка, так нельзя разговаривать с королём!

— Хорош король! Знаешь, что говорят о нём придворные? Они считают его сбрендившим алкоголиком!

— Спасибо за информацию, — пробурчал Ричард.

— И не только! Я уже решила за тебя кое-какие текущие дела, но что дальше? Я чужая в Лайфгарме. Мне нужно время, чтобы разобраться в ситуации, а инмарцам — чтобы привыкнуть ко мне.

— Я могу сам управлять своей страной!

— Тогда какого чёрта ты пьёшь, как сапожник?

— Что хочу, то и делаю! На то я и король!

— У тебя извращённые представления об обязанностях монарха, Ричи! Власть — это, прежде всего, ответственность! А ты бросил страну на произвол судьбы! Олефир не ограничится захватом Лирии! Инмар на грани войны! О чём ты думаешь, Ричи? О чём думает ваш замечательный дружок, король Годара? Он тоже пьёт возле годарского трона?

— Мама, не вмешивайся, хотя бы в дела Годара! — возопил Валечка. — Дима сам разберётся! Он маг! Я так ждал тебя, мама, я так надеялся, что ты сваришь мне борщ, испечёшь пироги...

— Ты в своём уме, Валентин?! Какие пироги, когда речь идёт о судьбе целой страны?! Хватит пьянствовать, Ричи! В кабинете тебя ждёт ворох бумаг. Ты давно должен был разобраться с ними!

— Вот и займитесь крючкотворством, — кисло проворчал Ричард и плюхнулся на ступени.

— А вы будете пить?! — взорвалась Розалия. — Когда это кончится?

— Я сам решу, когда остановиться!

— А как же твой Инмар?

— Мне кажется, Вы прекрасно справитесь с обязанностями моей наместницы, мадам, — ехидно заметил Ричард и рявкнул: — Писаря ко мне!

Из боковой двери в зал влетел запыхавшийся секретарь и испуганно склонился перед королём, чуть не выронив из трясущихся рук кипу бумаги и письменные принадлежности.

— Пиши! Я, король Инмара Ричард, объявляю мадам Розалию, мать легендарного Солнечного Друга, своей наместницей и поручаю ей заботу о моём королевстве! Всё! — Ричард подмахнул документ, вручил его землянке и указал на дверь: — Идите, мадам, спасайте страну!

— Хорошо, можешь продолжать пить. Тряпка!

Розалия отвернулась и, гордо вскинув голову, покинула тронный зал.

— Прости, — сконфузился Валечка, — я, честное слово, не знал, что она станет такой. На Земле это была милейшая женщина.

— Чего уж там, — махнул рукой инмарец, — пусть правит. Всё равно в Лайфгарме бардак!

— Тогда, может быть, выпьем, пока она работает?

— Давай, только влетит нам потом от твоей милейшей мамочки.

— Ну и пусть! — храбро воскликнул землянин и выудил из-под трона очередной бурдюк.

Но едва первая капля упала на дно кубка, в зале появился Дмитрий. Бледный, с тёмными кругами под глазами, маг выглядел тенью самого себя.

— Олефир послал Артёма в Илис! — с надрывом произнёс он и шумно выдохнул. — Смерть идёт по Лирии! Следующим будет Инмар!

Ричард выронил кубок, и тот с глухим звоном покатился по ступеням, разбрызгивая вино.

— Какой ужас... — простонал Валентин, и, бросив на него мрачный тяжёлый взгляд, инмарец поднялся на ноги.

Расправил плечи, упёрся правой рукой в бедро и громко, словно пред ним стояли все его подданные, заявил:

— Инмар готов к войне!

Дмитрий взглянул на побратима, как на сумасшедшего:

— Если Артём придёт в Инмар — армия не поможет, Ричи! Вы не справитесь с временным магом!

— И что ты предлагаешь? Отдать ему мой Инмар?

— Зара падёт, это лишь дело времени.

— Значит, подаришь Лайфгарм Фире? Даже без боя? — проревел Ричард, но Дима не ответил. — Что ты молчишь, побратим? Я прав?

— Я не хочу потерять ни тебя, ни Артёма! Вы оба дороги мне! А ещё я верю, что Артём уйдёт от Олефира, и...

— Я не отдам Инмар! Пусть лучше Тёма убьёт меня!

— Не вынуждай меня драться с Артёмом, Ричи, — хрипло попросил Дима.

— Я сам буду драться с ним!

— Решил покончить жизнь самоубийством?

Инмарец исподлобья взглянул на побратима и замогильным голосом поинтересовался:

— Есть альтернатива?

— Ждать.

— Ты говоришь, как высший маг.

— Возможно, но я прошу лишь об одном: не начинай войну первым. Я попробую всё уладить, — безнадёжно произнёс Дмитрий и исчез.

Ричард моргнул, провёл ладонью по лицу, будто смывая тяжёлый осадок от разговора, и посмотрел на Валечку:

— Тебе лучше уйти в Керон.

— Пешком? — нервно хихикнул Солнечный Друг.

— Дима заберёт вас с Розалией.

— Я останусь с тобой, Ричи. Что бы ни случилось, Артём не тронет меня!

— Уверен?

— На все сто!

Инмарец пожал плечами:

— Делай, как знаешь, Валя, но с выпивкой мы завязываем!

Землянин покладисто кивнул и затолкал початый бурдюк под трон.

— Я не могу сидеть и ждать, — минуту спустя проворчал Ричард. — Вставай! Мы уезжаем! Надо поддержать боевой дух инмарских воинов! Всё же со Смертью им придётся столкнуться впервые!..

— Мне доложили, что вы собираетесь уехать. Вы сошли с ума?! — сердито сказала Розалия, неожиданно появившись на пороге конюшни. — В Инмаре неспокойно. Король не может позволить себе путешествовать без охраны!

Ричард замер с седлом в руках, но подавил гнев, и на лице его появилось благодушное выражение:

— Хорошо, мадам, я возьму с собой несколько гвардейцев. Я собираюсь быстро проехать по стране и вернуться в Зару.

— Что ж, езжайте спокойно, — вздохнула Розалия, чувствуя, что Ричарда не остановить. — О Заре я позабочусь.

Она поцеловала Валечку в щёку и величественно удалилась, а через час король Инмара и Солнечный Друг в сопровождении четверых гвардейцев покинули столицу и по широкой мощёной дороге направились в Хертисс.

Дмитрий сидел на подоконнике, курил, стряхивая пепел в сумеречную мглу, клубящуюся у подножья Керонского замка, и с досадой смотрел на Ричарда и Валентина, которые во весь опор скакали на запад.

— Я не позволю тебе воевать с Артёмом, побратим, — прошептал он, и в голубых глазах заплясали языки белого пламени: Смерть поднимал голову, требуя решительно и кардинально разобраться со всем и вся, устранить причины беспокойства и обрести ясность мышления.

Но Дима не стал слушать свою вторую ипостась, затолкал её поглубже в сознание и, кроша пальцами наполовину скуренную сигарету, уставился на простирающийся вдалеке Керон. Он смотрел на залитые огнями улицы, на крохотные фигурки людей, спешащих по своим делам, и чувствовал вину: и перед керонцами, и перед остальными лайфгармцами, и перед друзьями. Но это продолжалось лишь несколько мгновений, а потом вину заглушили страх и отвращение: "Какой же я к чёрту боевой маг, если сижу и слёзы роняю! Какой позор!" Дима стряхнул с ладони крошки табака, с яростью треснул кулаком по оконной раме и вдруг почувствовал, что с сестрой что-то происходит. "И она меня тоже достала!" — мелькнуло в сознании, и маг растерянно замер, пытаясь осознать, что же с ним творится. Но клокочущее внутри раздражение мешало сосредоточиться, и, рыкнув от досады, Дмитрий посмотрел на Землю.

Стася сладко спала, выпив бокал шампанского со снотворным, а её женишок пробирался к выходу, прижимая к груди сумку с деньгами господина Травкина. Маг презрительно рассмеялся, подслушав мысли своего двойника: "Чёртов гипнотизёр! Втянул в авантюру! На кой ляд мне красавица, которую демоны опекают?! Один плюс — новое лицо. Теперь Травкин меня не достанет. Уеду в Штаты, пусть сами разбираются!" Немного подумав, Дмитрий сотворил новую сигарету, глубоко затянулся и, с садистским удовлетворением радуясь предстоящему скандалу, разбудил сестру.

Костров был в шаге от вожделенной двери, когда за его спиной раздался удивлённый голос Стаси:

— Что случилось, Дима? Куда ты собрался?

— Я... я... — замямлил Сергей, не решаясь повернуться к невесте.

— Что происходит, любимый? Скажи, и я улажу твои проблемы.

Костров нервно хихикнул и крепче прижал к себе сумку.

— Всё в порядке, дорогая. Я собирался поехать в город, чтобы купить для тебя подарок.

Стася положила руки на плечи жениха, прижалась к его спине и потёрлась щекой о мягкую кожу куртки.

— Мне не нужно никаких подарков, Дима, я не хочу расставаться с тобой.

Костров стиснул пальцами сумку и с тоской посмотрел на ставшую вдруг такой далёкой дверь.

— Может, я всё-таки съезжу?.. Я быстро.

— Пойдём наверх, — с придыханием шепнула Хранительница, и, резко развернувшись, Сергей рухнул перед ней на колени.

— Отпусти меня! Пожалуйста!

Стася оторопело уставилась на жениха:

— Немедленно встань, Дима!

— Отпусти меня! — Костров вцепился в руку невесты и стал лихорадочно тыкаться в неё сухими губами: — Я так больше не могу! Я боюсь! Они убьют меня!

— Кто?

— Твои знакомые.

Станислава нахмурилась, осмыслила его слова и заорала:

— Дима! Иди сюда!

В холле появился король Годара.

— Как ты...

— А что я?! — перебил её маг, и Хранительница застыла с открытым ртом: никогда ещё брат не повышал на неё голос. — Ты сама притащила это убожество в свой дом! В свою постель! Даже не задумавшись, откуда он взялся! Считаешь, что мои двойники по Земле толпами шляются?! — Дмитрий махнул рукой в сторону Кострова, возвращая ему истинный облик, и прорычал: — Убирайся в свои Штаты!

Стася вытаращилась на незнакомого жениха, а тот вскочил и опрометью бросился прочь. Хлопнула дверь, и брат с сестрой остались одни. Дима глубоко вздохнул, пытаясь справиться с распоясавшимися эмоциями, но не смог и заговорил, срываясь на крик:

— Ты любишь не его — меня! Так почему ты трусишь? Вот он я — настоящий, не подделка! Идём со мной!

Маг приглашающе протянул руку, и Станислава отпрянула:

— Ты мой брат!

— Надоело! Знаешь что, Стася — живи, как хочешь! Спи, с кем хочешь! У меня и без тебя полно забот!

— Не кричи на сестру! — Фёдор как чёртик из табакерки возник рядом с дочерью. — Она не виновата в твоих бедах! Она страдает по твоей вине!

— Вот и утешай её! Твою ненависть она ценит больше, чем мою любовь! — с презрением процедил Дмитрий и исчез, а Стася упала в объятья отца и разрыдалась:

— Он врал мне! Так не любят! Он использовал меня!

— Я давно говорил тебе это, дочка, — внутренне ликуя, проговорил высший маг: он, наконец, дождался своего шанса. — Смерть не способен любить. Ему было забавно спать с родной сестрой, вот и всё!

— Ненавижу!!! — заорала Хранительница. — Мразь!!! Он специально подсунул мне своего двойника, чтобы я не смогла забыть его!

— Конечно, дорогая, — сочувственно вздохнул Фёдор и погладил дочь по голове.

Время поджимало, и действовать нужно было наверняка. Экспериментатор осторожно коснулся Стасиного сознания и, не встретив сопротивления, ловко вложил ей в голову нужные мысли:

— Дима такой же подлец, как и Олефир. Ты больше не хочешь слышать о нём.

— Не желаю слышать о нём! — эхом повторила Стася и утёрла слёзы. — Пусть сидит в своём треклятом Лайфгарме и не лезет в мои дела! Я прекрасно проживу без него! — выпалила она и бросилась на второй этаж.

— Скоро Лайфгарм будет моим! — глядя вслед дочери, злорадно произнёс высший маг. — И тогда я избавлюсь от вас обоих, дети!..

Дмитрий обессилено рухнул в кресло и посмотрел на Артёма: Смерть не спеша ехал в Илис. Он наслаждался весёлой поездкой и мысленно благодарил магистра за доставленное удовольствие. Аромат безумия тяжёлым облаком окутывал его.

"Останови его, дядя!"

"Возвращайся ко мне, и он перестанет убивать".

— Не могу... — простонал Дима и подрагивающими пальцами выудил из воздуха сигарету.

На следующее утро Хранительница проснулась с опухшими от слёз глазами и больной головой, но валяться в постели не стала. Приняла контрастный душ, оделась, позавтракала вместе с отцом и поехала в офис. Она была полна решимости доказать брату, что он не нуждается в опеке, и с порога развернула бурную деятельность: собрала менеджеров на совещание и с остервенелым злорадством принялась распекать их, обвиняя в тупости и непрофессионализме. Стоя у окна, Маруся с изумлением смотрела на подругу — такой Стаси она ещё не видела. Девушка очень надеялась, что, выплеснув гнев на сотрудников, Хранительница успокоится, но та словно с цепи сорвалась. Когда совещание закончилось и опешившие от незаслуженной головомойки сотрудники разошлись по своим рабочим местам, она плюхнулась в кресло и нажала кнопку селектора:

— Чаю!

Почти сразу дверь распахнулась, и в кабинет вошла Лиза, хрупкое юное существо, лишь неделю назад принятое на службу. Она поставила перед Станиславой поднос с дымящейся чашкой и блюдечком с кружочками лимона и хотела выйти, но недовольный голос начальницы пригвоздил её к месту:

— Ты уволена!

— Почему?

Лиза растерянно захлопала длинными, кукольными ресницами.

— Чай слишком горячий!

И Хранительница с такой яростью посмотрела на несчастную секретаршу, что Маруся не выдержала.

— Не бери в голову, Лиза. — Она обняла покрасневшую от обиды девушку, вывела её за дверь и требовательно посмотрела на подругу: — Прекрати беситься и расскажи, что случилось!

— Дима оказался подделкой! Мой брат прислал его специально, чтобы поиздеваться надо мной!

Станислава рыкнула и запустила чашку в стену.

— Сбрендила? — Маруся покрутила пальцем у виска. — Зачем ему это? Судя по твоим рассказам, он умный и порядочный человек.

— Как же! Да он только и думает о том, как бы меня в постель затащить!

— А что здесь плохого? Он же любит тебя! Лично я такую любовь лишь в кино видела.

— Я бы тоже предпочла её в кино видеть! Как ты не понимаешь, Маша?! Он. Мой. Брат.

— Жаль, что у меня нет такого брата! Я бы ни секунды не сомневалась!

Лицо Стаси перекосила брезгливая гримаса:

— У тебя нет ничего святого!

— А у тебя есть? — в сердцах огрызнулась Маруся. — Ты живёшь с отцом, которого ненавидишь, и отталкиваешь человека, готового положить к твоим ногам целый мир. Дура!

— Ты уволена! Пошла вон!

— Дважды дура! С кем ты останешься, принцесса?

Маруся криво усмехнулась и вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.

— Чёрт! — Станислава смахнула со стола поднос и понеслась следом за подругой: — Подожди! Я погорячилась.

Маша остановилась. На секунду прикрыв глаза, а потом обернулась и примирительно улыбнулась:

— Мы обе погорячились, Стася. Пойдём-ка для успокоения коньячку тяпнем.

— Пойдём, — с готовностью кивнула Хранительница и мёртвой хваткой вцепилась в подругу, словно та собиралась исчезнуть.

Глава 9.

Путешествие инмарского короля.

Приподнявшись в седле, Смерть смотрел на небольшой городок Рэймис, и предвкушающая улыбка сияла на его правильных, чуть припухлых губах. Он уже посетил несколько деревень, оставив после себя лишь обугленные остовы домов и пепел десятков замученных жертв, но по сравнению с предстоящим "пиршеством" это были мелочи. В Реймисе его ждали более двух тысяч лирийцев: ещё будучи в дне пути от цели, маг позаботился о том, чтобы "игрушки" не разбежались, накрыв обреченный городок мощным прозрачным куполом.

Смерть тронул поводья, и его белоснежный конь вступил на деревянные доски подвесного моста. В ту же минуту из-за городских стен донёсся истошный многоголосый вой.

— Я тоже рад встретиться с вами, друзья! — воскликнул Смерть и, откинув голову, истерично расхохотался. И, словно вступив в резонанс с хохотом мага, кованные городские ворота треснули и разлетелись на куски, похоронив под обломками стражников и бедолаг, чьё любопытство стоило им жизни.

Впрочем, они ненадолго опередили своих земляков: Смерть вступил в город, и головы реймисцев полетели одна за другой.

Дмитрий, вот уже несколько часов неотрывно наблюдавший за другом, почувствовал как в венах закипает кровь, а из глубин сознания стремительно нарастает жгучее чувство голода. Взмахом руки он намертво запечатал двери в свои покои и прислонился лицом к оконному стеклу, с затаённой болью наблюдая, как по гладкой прозрачной поверхности скатываются прозрачные равнодушные капли — в Кероне второй день шёл дождь.

— Останови его, дядя.

"Вернись ко мне, и Артём перестанет убивать", — холодно ответил Олефир, и его голос что-то надорвал в душе мага.

Дима посмотрел на бьющийся в агонии Реймис, втянул ноздрями воздух, словно желая ощутить ароматы смерти, и треснул кулаком по стеклу.

— Не могу!!!

Острые осколки впились в кожу. Маг поднёс окровавленную руку к лицу, заворожено уставился на тонкие бурые ручейки, разбегающиеся по ладони, и вздрогнул, услышав громкий и требовательный стук.

— Прочь!!! — гаркнул он, слизнул кровавый подтёк и взревел, как голодный волк, не в силах подавить рвущийся из глазниц холодный белый свет.

Стук прекратился, но через минуту повторился с новой силой.

— Сами напросились! — Смерть переместился к дверям, распахнул их и холодными белыми глазами уставился на Веренику: — Чего тебе?

— Привет, Дима! Как дела?

Маг уже готов был растерзать наглую девчонку, но, вспомнив, что обещал не причинять ей вреда, адским усилием вернул глазам голубой цвет. Затем отступил, пропуская жену в гостиную и, стараясь говорить спокойно, поинтересовался:

— Что-то случилось?

— Конечно. Ты, например, выглядишь ужасно! — беззастенчиво заявила девочка, рассматривая осунувшееся, небритое лицо мужа.

— Это не важно. Говори, что тебе нужно, и уходи!

Дима повернул голову и застыл, не мигая, глядя на рот Вереники: в голове звучали предсмертные крики реймисцев, и маг жаждал, чтобы картиной к ним послужила тёплая, ароматная кровь, бесконечным потоком текущая с губ жены.

Девочка нахмурилась, уловив странное выражение в глазах мужа, но тут же встряхнула белокурыми кудряшками и как ни в чём не бывало уселась на стул. Закинула ногу на ногу, обхватив ладошками коленку, затянутую в серую кожу, и с упрёком сообщила:

— Твоя мама плачет, Дима. Она говорит, что тебе плохо, но идти сюда почему-то боится, так что я пришла помочь. Рассказывай, что с тобой происходит.

— Уходи, иначе я убью тебя... — хрипло прошептал Дмитрий, и глаза его начали стремительно белеть: Артём снёс последнюю баррикаду реймисцев, ворвался на центральную площадь города и устроил "шоу горящих факелов", заставив несчастных лирийцев медленно, но неотвратимо сгорать в огне.

Дикий нечеловеческий вой ударил по барабанным перепонкам, перед глазами поплыла маняще-сладкая багровая пелена, и белые аристократические пальцы вцепились в ворот рубашки, будто маг хотел придушить сам себя:

— Уходи, Ника! Сейчас же!

Но девочка лишь фыркнула и настырно повторила:

— Ни за что!

— Вон!!! — прогремел Смерть, и Вереника вместе со стулом оказалась в коридоре.

Двери покоев с треском захлопнулись. Послышался треск ломающейся мебели, звон бьющегося стекла, протяжный стон, и наступила тишина.

— Но я хочу помочь! — упрямо повторила юная волшебница, попыталась перенестись в покои мужа, но магический щит отбросил её назад.

Обиженно поджав губы, девочка бросилась к Алинор, а Дмитрий невидящим взглядом обвёл разгромленную гостиную, уселся на подоконник, подставив лицо прохладным каплям и хлёсткому ветру, и закурил: ему пришлось на время оставить Артёма без присмотра, ибо слишком велика была вероятность, что он не справится с собой и устроит в Кероне кровавую баню.

Маг курил сигарету за сигаретой и смотрел на побратима, который во главе маленького отряда мчался на север Инмара, в глупой надежде сплотить людей перед нашествием Смерти...

Светлые сосновые леса сменялись зелёными пятнами ухоженных полей, дубовыми рощами или густыми зарослями орешника, бузины и жимолости. Пустынная дорога то петляла по редколесью, то уводила отряд вглубь леса, в мрачную тишину, нарушаемую лишь топотом копыт да фырчаньем коней, то струной рассекала редкие луга с сочной высокой травой.

В отличие от солнечной, равнинной Лирии, Инмар был страной мрачных гор, непроходимых лесов. И храмом воинского искусства. Каждый инмарец, каждая инмарка чуть ли не с рождения учились владеть холодным оружием. Не все они становились воинами, но в случае опасности под флаги короля вставала вся страна, и сияние тысяч и тысяч клинков затмевало оранжевое солнце Лайфгарма. И даже в мирной жизни инмарцы оставались воинами. Их дома походили на фортификационные сооружения с крепкими стенами и глубокими рвами. И чем богаче был владелец, тем выше и мощнее были стены, шире и глубже рвы...

Хертисс, Шорда, Краст... За спиной отряда осталось уже около десятка городов и фортов, но инмарский король не собирался останавливаться. Он, как одержимый, летел по стране, пытаясь внушить (и скорее себе, чем подданным) мысль, что сумеет отстоять родной Инмар.

Солнце почти скрылось за макушками деревьев, и пришло время очередной ночёвки. Ричард придержал коня и стал высматривать место для лагеря. Его внимание привлекла поляна с невысокой мягкой травой, со всех сторон окруженная молодыми берёзками. Недолго думая, инмарец развернул коня, съехал с дороги и, промчавшись между деревьями, остановился:

— Привал.

Всадники спешились, и закипела работа. Гвардейцы, тихонько переговариваясь, развели костёр и установили палатки, Валечка "колдовал" над котелком, а Ричард расседлал коней и, внимательно осмотрев поляну, сел возле огня:

— И что у нас на ужин?

— Мясо с перловкой, — отозвался землянин, сосредоточенно помешивая кипящее варево. — Давай в следующем городе... Как его там?

— Варлит.

— Вот-вот. Может, в этом Варлите пива в дорогу прикупим?

— Валя!

— А что Валя? Надоел мне чай! Хоть бы кофе для разнообразия...

— На кофе я согласен, — усмехнулся инмарец и замер: чуткое ухо воина уловило тихий хруст.

Валя с тревогой смотрел на друга. Он знал этот взгляд, видел его в Вилине перед тем, как стаи грязно-серых рубах...

— Прячься, Валя!

Ричард вскочил, выхватил меч, и в тот же миг, оглашая округу дикими криками, на поляну выскочили грязные, оборванные люди с дубинами, вилами и цепами в руках. Гвардейцы попытались сплотиться вокруг короля, но нападавших было слишком много, и они легко разметали солдат.

Вой, крики, стук, лязг — всё смешалось в ужасающей какофонии. Ричард запихнул землянина себе за спину, отчаянно пытаясь не подпустить к нему разбойников, но защитить от всех сразу не мог: раз за разом бандиты прорывались, и Валечке приходилось отбиваться от них руками и ногами, пока меч короля не успокаивал атакующих навсегда. Но толку от землянина было мало. И Ричард с горечью понимал, что не сможет вытащить друга из заварушки: слишком плотным оказалось кольцо разбойников. "Значит, умрём в бою", — отрешённо подумал он, и зарычал от раздражения: Валечка зацепился ногой за валяющуюся на земле хворостину, упал и, видимо, осознавая, что его сейчас затопчут, заорал как резанный.

— Валя!

Крутанувшись волчком и отбросив волну нападавших, король склонился над другом, намереваясь поставить на ноги, и вдруг сам оказался на земле — кто-то навалился на него, прижимая к траве. Инмарец дёрнулся, пытаясь скинуть наглеца, но, услышав голос побратима: "Лежи!" — замер.

И точно короткий залп орудий, над поляной грянул многоголосый вопль ужаса, а за ним накатила тишина. Почувствовав, что побратим ослабил хватку, Ричард осторожно поднял голову и обомлел: среди растерзанных, будто изжёванных гигантским монстром, трупов, широко расставив ноги, стоял Артём. Он лучезарно улыбался, а с его пальцев и чёрно-серебряных одежд капала кровь.

— Тёма...

Дмитрий поднялся на ноги, шагнул к другу, но тот остановил его презрительным, ледяным взглядом:

— Стой, где стоишь! Я пришёл не к тебе!

Временной маг перевёл взгляд, ставший вдруг насмешливым и ироничным, на инмарского короля, фыркнул и направился к землянину.

— Вставай, дружок. Я обещал заботиться о тебе, и держу слово!

Артём протянул руку, и Солнечный Друг схватился за его грязные пальцы. Поднявшись на ноги, Валя оглядел поляну и ужаснулся:

— Ты убил их всех, Тёма? Зачем?

— Они собирались убить тебя и поплатились за это!

Валентин потеряно смотрел на мёртвых гвардейцев.

— А их-то за что? — прошептал он и вырвал ладонь из руки временного мага.

— За компанию!

Ричард осторожно поднялся на ноги и, стараясь не шуметь, приблизился к побратиму:

— Ты понимаешь, что происходит?

— Тёма нарушил приказ Олефира. Ради спасения Валечки он прекратил убивать.

— И что?

— Значит, власть магистра не так уж сильна и мы сможем вернуть Тёму?

— Когда?

— Скоро.

— Надеюсь до того, как Лайфгарм вымрет, — проворчал инмарец и посмотрел на друзей.

Тем временем Валечка вплотную подошёл к временному магу и храбро заглянул в его ледяные серебряные глаза.

— Ты убил их просто так?!

— Да, — довольно закивал Смерть. — Только тебе-то какая разница? Ты жив, вот и радуйся!

— Чему?! — выпалил Солнечный Друг и схватил друга за грудки. — Чему я должен радоваться? Да, лучше бы меня убили! Что ты натворил, Тёма?!

Смерть обескуражено уставился на Валентина:

— Я помог тебе или нет?

— Это, по-твоему, помощь? Ты маг! Почему ты просто не разогнал их?! Зачем было убивать?

— Не понимаю, чем ты не доволен, — зло оскалился Смерть, и, разжав пальцы, Валечка отступил:

— Ты бестолковый мальчишка, Тёма! Ты стал магом, но перестал быть человеком! Ты забыл о сострадании, о боли! Я любил тебя, Тёма. Ты был самым светлым из нас...

Землянин всхлипнул, тяжело опустился на колени и стал руками рыть землю. Несколько секунд Смерть внимательно следил за его странными действиями, а потом не выдержал:

— Что ты делаешь?

— Хочу похоронить их... — еле слышно произнёс Валентин и горько заплакал.

Он разгребал твёрдую землю, сдирая кожу и ломая ногти, а Смерть стоял над ним и, не отрываясь, следил за его грязными, окровавленными пальцами. Внезапно маг почувствовал, как саднят его собственные руки, словно это он разгребает глинистую землю, и истерично взвизгнул:

— Перестань! Я боюсь!

— Уходи, Тёма! Ты уже сделал всё, что мог!

Слова землянина потушили ледяной серебряный свет. Артём схватил Валю за плечи и рывком поставил на ноги:

— Прекрати! Это не правильно! Мне больно!

— Им тоже было больно, Тёма! Но тебе наплевать! Тебе ни до кого нет дела, потому что ты разучился чувствовать!

— Это не так!

— Тогда докажи!

— Хорошо... Я помогу тебе...

Временной маг оттолкнул землянина, обвёл поляну угрюмым, враждебным взглядом и тряхнул пшеничными волосами, точно отгоняя неприятные мысли. Потом сложил ладони и резко развёл их в стороны. Земля под ногами друзей дрогнула, колыхнулась, как разбуженная трясина, и в центре поляны разверзлась глубокая яма. Останки разбойников и гвардейцев взмыли в воздух и с противным хлюпающим звуком осыпались в могилу, после чего Артём вновь сложил ладони, и над могилой вырос остроконечный курган, сверху донизу покрытый нежными, белоснежными цветами.

— Я похоронил их, как ты хотел, Валентин... И всё равно не понимаю... — еле слышно вымолвил временной маг, удручённо качнул головой и пропал.

— Ты совершил невозможное, Солнечный Друг! — воскликнул Дмитрий, с искренней благодарностью глядя на землянина. — Ты заставил Смерть почувствовать чужую боль! Теперь я точно знаю: Тёма уйдёт от Олефира!

Сжав окровавленные пальцы в кулаки, Валечка резко обернулся:

— Не велика ли цена за возрождение нашего друга, Дима?

Но маг не ответил. Он невидящим взглядом смотрел вдаль и улыбался:

— Невероятно! Артём перестал убивать!

Ричард облегчённо вздохнул и, подойдя к землянину, дружески обнял его за плечи:

— Я горжусь тобой, Валя! Вернёмся в Зару — с меня винный погреб!

— Ага, — буркнул Валечка и отвернулся — друзья не услышали его...

Смерть не вернулся в Реймис. Мысль о кровавой игре с лирийцами больше не приносила радости, но и ослушаться приказа магистра он не мог. В голове всё смешалось и перепуталось, желание закончить путешествие нарастало с каждой минутой, и, сам не заметив как, маг оказался перед воротами Илиса. Он сидел в седле, смотрел на застывшую от ужаса городскую стражу и тихо бормотал:

— Не хочу, не понимаю, не хочу...

Смерть жаждал убивать и не мог поднять руку, ибо до зубовного скрежета боялся испытать чужую боль вновь.

"Немедленно возвращайся!" — раздался грозный голос Олефира, и маг очнулся. Он растерянно похлопал длинными ресницами, огляделся, недоумевая, почему оказался в Илисе, и перенёсся к хозяину, бросив белоснежного жеребца посреди дороги. Бедное животное так и осталось стоять перед распахнутыми воротами, потому что никто из илисцев не посмел приблизиться к коню Смерти...

— Что с тобой? — гневно спросил путешественник, когда всклокоченный и оторопелый Артём склонился перед ним в почтительном поклоне. — Почему ты прервал путешествие? Зачем попёрся в Илис? А уж если пришёл, почему не вошёл? Тебе наскучило убивать?

Временной маг молчал, опустив голову: он и сам не знал, почему не выполнил приказ любимого магистра.

— Отвечай, Тёма!

— Не знаю...

— Ты устал играть?

— Не знаю.

— А зачем ты спас короля Инмара и его собутыльника?

— Я обещал Солнечному Другу присматривать за ним, — робко ответил временной маг и задрожал, ужаснувшись собственным словам.

— Ты посмел втайне от меня завести приятеля?

— Он не приятель, я просто присматриваю за ним.

— С какой стати? Ты мой телохранитель, а не его!

Артём поднял голову, заискивающе посмотрел на хозяина и трясущимися губами сообщил:

— Солнечный Друг сказал, что именно благодаря ему, я стал Вашим учеником.

— Я запрещаю тебе заботиться о нём!

— Почему? — машинально спросил временной маг, и Олефир наотмашь ударил его по лицу:

— Заткнись! Неважно, помог он тебе или нет! Ты — Смерть, и должен убивать, а не рассуждать о хитросплетениях судьбы! Ты не должен чувствовать, чародей! Оставь эти глупости своим жертвам!

— И всё-таки я не понимаю...

— Я не разрешал тебе открывать рот! — рявкнул путешественник и снова ударил ученика.

Артём замолчал и, закусив разбитую губу, покорно опустил голову, а магистр уселся в кресло и, хмуря брови, стал пристально разглядывать его: ради спасения алкоголика-землянина, Смерть прервал кровавую забаву, а потом и вовсе перестал убивать. "Всё-таки я поспешил... Два года слишком короткий срок. Эх, Дима, Дима, если бы не твоё упрямство, я мог бы воспитать временного мага куда более ответственным и, несмотря на безумие, разумным Смертью. Ты почти созрел для предательства, Тёма. Но я не отдам тебя. По крайней мере, сейчас!" — подумал Олефир и с издёвкой заметил:

— Харшидские палачи мечтают о встрече с тобой, чародей.

В шоколадных глазах сверкнул дикий, животный ужас, и временной маг рухнул в ноги хозяина:

— Позвольте мне загладить вину! Я сделаю всё, что Вы скажете, только не отправляйте меня в Бэрис!

Олефир выдержал паузу, позволяя ужасу глубже проникнуть в разум ученика, и снисходительно произнёс:

— Хорошо, я дам тебе шанс. Отправляйся к Диме и потребуй Инмар. Но если ты и на этот раз вернёшься ни с чем — будешь гостить в Бэрисе неделю!

Артём вздрогнул, вспомнив фанатичные лица Махмуда и Али, и срывающимся голосом выговорил:

— Вы получите Инмар, хозяин.

— Тогда чего ты ждёшь? Марш в Керон!

Повинуясь приказу, временной маг переместился в кабинет короля Годара, обессилено рухнул в кресло и умоляюще уставился на друга.

— Магистр убьёт меня, если ты не отдашь ему Инмар.

— Оставайся в Кероне, — бесстрастно предложил Дима.

— Ты знаешь, я не могу...

— Потому что ты не чародей. Ты — раб, влюблённый в своего господина, и тебе нравится раз за разом получать по морде.

— Знаешь, как поступит магистр, если ты откажешь мне? — Артём перешёл на шёпот, и в шоколадных глазах заблестели слёзы. — Он снова посадит меня в яму и будет морить голодом, а потом прикажет солдатам бить меня... Отдай Инмар, Дима, прошу тебя!

— Не ломай комедию!

— Комедию?! Смотри!!!

Временной маг подался вперёд, распахнул сознание, и Дима закусил губу, сдерживая крик. Он смотрел, как харшидские палачи пытают Артёма, при этом подробно, менторским тоном объясняя каждое своё действие, и задыхался от ненависти и ярости. Голубые глаза затопил холодный белый свет, и Смерть вырвался из сознания друга.

— Понравилось? — с нервным смешком поинтересовался временной маг.

— Я убью твоего магистра!

— Сначала убей меня!

— Как ты можешь защищать его после всего, что он с тобой делал?

— Он сделал меня настоящим магом! — с гордостью произнёс Артём, и Смерть ужаснулся, увидев безграничное счастье на его разбитом лице. — Я принц Камии и моя жизнь принадлежит моему повелителю!

— Ты болен...

— Заткнись! — Временной маг вскочил, но тут же сел, и на окровавленных губах появилась молящая улыбка: — Отдай ему Инмар, прошу тебя, Дима. Ради нашей дружбы!

— Посылая тебя в Керон, Олефир прекрасно знал, что я не отдам Инмар!..

— Ну, пожалуйста!

— Нет!

— Ты обрекаешь меня на муки. Ты хочешь, чтобы я страдал!

Из глаз временного мага покатились слёзы. Он сполз на пол, встал на колени, и Дмитрий отвёл взгляд. Но голос его остался твёрдым:

— Уходи, Тёма. Инмар и Годар мои. Так и передай любимому магистру.

Слёзы пропали, и Артём вскочил с перекошенным ненавистью лицом.

— Ты обманывал меня! Ты мне не друг! Ты променял меня на инмарского солдафона и алкоголика-землянина! Но ты пожалеешь! Ты, как и я, будешь плакать кровавыми слезами и молить моего магистра о пощаде! Я заберу твою Стасю в Камию, и повелитель сделает её своей рабыней! А они у него долго не живут! — со змеиной улыбкой прошипел он и исчез.

Дима ринулся следом, но временной маг перехитрил друга: он не просто переместился в особняк Хранительницы, а скользнул по Времени и оказался у дверей Стасиной спальни на десять минут раньше. Лёгким движением сменил чёрные одежды Смерти на скромный лирийский наряд, залечил разбитые губы, взлохматил волосы и распахнул двери.

— Стася! — заорал он, простирая руки к Хранительнице. — Твой брат совсем обезумел! Он творит страшные вещи!

Станислава подскочила на постели, растеряно посмотрела на временного мага, а когда до неё дошло, что именно выкрикнул нежданный гость, откинула одеяло и вскочила:

— Что случилось, Тёма? Что с ним?

Артём прижался к хрупкой женщине, уткнулся лицом в её шею, с удовольствием вдыхая аромат страха, и с надрывом произнёс:

— Если бы ты знала, каким он стал! Настоящим извергом! Он изнасиловал лирийскую принцессу и заточил её в своём мрачном замке! Несчастная Вереника! Ей всего одиннадцать! А Ричард и Валечка не могут покинуть Зару! Он не позволяет им! Он пытался убить и меня! — Временной маг сделал трагическую паузу и, шмыгнув носом, продолжил: — Мне чудом удалось спастись, Стася, и я решил предупредить тебя. Ты — его следующая жертва! Ему наплевать, что вы брат и сестра!

В этот момент в спальню осторожно заглянула Маруся. Вчера она весь день не находила себе места от необъяснимой тревоги и напросилась к Стасе ночевать. Каково же было её удивление, когда с утра пораньше особняк огласили чьи-то истеричные вопли. Не мешкая ни секунды, девушка накинула халат, ринулась в спальню подруги и отшатнулась, увидев её в объятьях временного мага.

— Что ты здесь делаешь, Маша? Иди к себе! — прозвучал за спиной голос Стасиного отца.

Маруся кивнула, однако не тронулась с места. Тогда экспериментатор просто отодвинул девушку в сторону, шагнул в спальню дочери и едва не задохнулся от ударившего в ноздри аромата безумия. Он взглянул на совершенно невменяемого Артёма, как дитя рыдающего на груди Станиславы, и ужаснулся. Временного мага Фёдор боялся больше, чем сына. Почти не дыша, он стал отступать к дверям, и забился в путах мощной магической сети.

Стася же не чувствовала ни колдовства, ни тяжёлого запаха сумасшествия, заполнившего комнату. Она ласково перебирала непослушные пшеничные волосы мага и, всем сердцем желая успокоить светлого, наивного сына провидицы, шептала:

— Не бойся, Тёмочка. Я не позволю ему убить тебя.

Временной маг едва сдерживал победный смех, чувствуя, как в душе Хранительницы всё ярче и ярче разгорается пламя ненависти к брату. "Лучше бы он оставался в Керонском замке с Алинор и Олефиром. Там ему самое место! — с яростью думала Стася. — Он умеет только разрушать! Мразь!"

И тут Артём почувствовал приближение Димы.

— Твой брат идёт! Спасайся! — завопил он и юркнул за спину Хранительницы.

Его крик ещё не смолк, как раздался приглушённый хлопок, и в комнате появился король Годара.

— Смотри! Он убил твоего отца! — мастерски изображая истерику, простонал временной маг и, выглянув из-за плеча Стаси, ехидно подмигнул другу.

Хранительница ошеломлённо уставилась на труп отца, а Маруся вжалась в стену, мечтая раствориться в ней: сквозь щель в двери она видела, как с пальцев Артёма скользнул полупрозрачный шар и ударил в грудь Фёдора. "Стася не поверит... Похоже, она так же невменяема, как и временной маг. И что делать? Бежать или остаться?"

— Как ты мог, Дима? — очнувшись, заорала Хранительница. — Ты же обещал не убивать его!

— Это не я! Отойди от Тёмы! Он опасен!

— Хочешь его убить?! Я запрещаю!

Станислава загородила собой Артёма и с вызовом посмотрела на брата, а временной маг, выглянув из-за плеча своей защитницы, игриво показал Диме язык:

"Тебе не переиграть меня. Я знаю все твои слабые места, керонский выродок!"

"Зачем она тебе?"

"Чтобы тебе тоже было больно, Дима! Ты не отдал Инмар, и Олефир жестоко накажет меня. Но когда я буду корчиться в руках палачей, мне будет приятно знать, что и ты плачешь кровавыми слезами!"

"Не делай этого, Тёма".

"Не называй меня так! Я — Смерть! Я — принц Камии! Я — чародей великого Олефира!"

"Я предупредил тебя".

Дмитрий оторвал взгляд от перекошенного ненавистью лица друга и с болью посмотрел на Хранительницу:

— Не знаю, что Тёма наговорил тебе, но он врёт.

— У Артёма нет причин врать! Мы друзья! А вот ты отнял у меня жениха и отца! Мерзавец! Я никогда не буду твоей! Убирайся! Не желаю тебя видеть!

— Выслушай меня...

— Выслушать? С удовольствием! А ну-ка поведай мне о Веренике! Насилуешь детей, мразь?! Если б я могла, то задушила бы тебя, подонок!

— Опомнись, Стася! Я не трогал Нику! Я...

— Врёшь! Ненавижу! — пронзительно закричала Хранительница и, схватив услужливо поданный Артёмом нож, кинулась к брату.

— Ты не слышишь меня!

Дмитрий раздражённо скривился и исчез, а Стася опустила руку с ножом и обернулась к временному магу:

— Ну вот, теперь ты в безопасности.

— Прекрасно! Чудесная сцена! — радостно зааплодировал Артём, преображаясь на глазах изумлённой женщины.

Лирийский костюм потемнел, став матово-чёрным, кожаная жилетка превратилась в роскошный, затканный серебром плащ. Наивные шоколадные глаза посветлели и вспыхнули ледяным серебряным светом, совсем как у Димы...

— Тёма? — пролепетала Хранительница, медленно отступая к дверям.

Смерть картинным движением расправил плащ, вскинул голову и оскалился в высокомерной улыбке:

— Тёма умер два года назад. Перед тобой могучий и бесподобный принц Камии!

— Что это значит?

— Скоро узнаешь! Пошли, подружка, мой магистр заждался.

И, обняв Хранительницу, Смерть ринулся сквозь Время.

Глава 10.

Великий учитель.

— ...Я заберу твою Стасю в Камию, и повелитель сделает её своей рабыней! А у него они долго не живут! — Услышал Олефир и вскочил, но Артём, а за ним и Дима уже исчезли.

Путешественник рухнул обратно в кресло, тихо выругался и поднял испепеляющий взгляд на временного мага, который возник перед ним, держа в объятьях Хранительницу:

— Кретин! Кто позволил тебе идти на Землю?!

Артём нервно сглотнул, разжал руки, и Стася моментально отскочила в сторону. Испуганный взгляд девушки, словно пойманный в ловушку зверь, заметался по громадному кабинету с красивой, изящной мебелью, лёгкими занавесками на окнах, пышными фикусами в блестящих керамических горшках и остановился на ненавистном родственнике.

— Снова ты?! Мразь! Какого чёрта ты приволок меня сюда, Тёма?

Хранительница резко повернулась к магу и обомлела: Артём стоял, опустив плечи, руки его безвольно висели вдоль тела, а взгляд был устремлён в пол. Выглядел он так жалко, что Стасино сердце на миг сжалось от боли и взорвалось бешенством.

— Негодяй! Что ты сделал с ним? — заорала она и бросилась на Олефира.

Путешественник перехватил её руки, заломил за спину и сурово взглянул на временного мага:

— Разве я приказывал тебе трогать Хранительницу, щенок?! За самодеятельность, я поселю тебя в Бэрисе и сделаю харшидских палачей твоей семьёй!

Но против обыкновения слова учителя не испугали Артёма. Он вскинул голову и бешено улыбнулся:

— Как скажете, магистр! Главное, Дима тоже будет плакать кровавыми слезами!

— Мразь! — дёрнулась Стася.

— Уймись, дура! — рявкнул Олефир, дёрнул пленницу за волосы, заставив вскрикнуть от боли, и снова посмотрел на ученика: — Немедленно верни её на Землю! Пусть Дима...

— Не-е-ет!!!

Артём взмахнул руками, и Станислава исчезла.

— Ты совсем свихнулся? Зачем ты выкинул её в Камию?!

Олефир быстро взглянул на Землю: загораживая собой временного мага, Хранительница кричала на брата.

— Сейчас Дима будет здесь, — услужливо сообщил Артём и захихикал, истерично хлопая в ладоши. — Я победил! Я выиграл! Я лишил его всего!

— Ты всё испортил, чародей! Ты забрал Хранительницу раньше времени и она не успела довести братца до ручки! Дима должен был возненавидеть её! Но тебе нет дела до моих планов, так?! — Олефир залепил Артёму пощёчину: — Инициатива наказуема, мой мальчик. Теперь договаривайся с Димой сам! И постарайся остаться в живых!

Маг-путешественник вытащил из серебряной шкатулки, одиноко стоящей на письменном столе, Ключ, сунул его в карман и, махнув ученику рукой, шагнул в Камию.

— И как я должен договариваться? — всхлипнул временной маг, потёр горящую щеку и с содроганием посмотрел на появившегося перед ним друга.

— Где Стася?!

— Там, куда тебе не добраться! — Артём ощетинился, а его губы сложились в злорадную улыбку. — Я обещал, что ты потеряешь всё, и сдержал слово! Наконец-то она сдохнет и ты перестанешь держаться за её юбку!

— Ты заигрался, Тёма! — в бешенстве рявкнул Дима и, схватив друга за шиворот, перенёсся в Золотые степи. — Ты хотел подраться? Я к твоим услугам!

— В кои веки у меня появился достойный противник!

— Рад за тебя!

— Я убью тебя, Дима!

— Попробуй, — равнодушно ответил маг, и глаза его затопил холодный белый свет...

Оказавшись в каминном зале Ёсского замка, Олефир уселся в кресло и насмешливо посмотрел на озирающуюся по сторонам Хранительницу:

— Интересно, зачем ты мне?

— Иди к чёрту!

— Какая невоспитанная девочка!

— Ты — покойник! Дима не простит моего похищения!

— Десять минут назад ты отказалась от него! — сухо заметил Олефир. — Он Смерть! Он лучший маг Лайфгарма! А ты обращаешься с ним, как с мальчиком на побегушках!

— Дима мой брат! Он любит меня, и делает так, как я прошу!

— Мнишь себя хозяйкой Смерти?

Путешественник сжал подлокотники и с ненавистью уставился на Хранительницу: сознание женщины полыхало любовью к отцу. Она жаждала отомстить за его гибель, а объектом мести был брат...

— Ты ещё большая дура, чем я думал! — с отвращением произнёс маг. — Стоило Диме отвернуться, ты позволила отцу, который тебя предал (и не раз!), манипулировать своим сознанием!

— Я люблю папу! И Дима ответит за его смерть! — Щёки Станиславы запылали, а в глазах появился маниакальный блеск. — Я прикажу, и он убьёт тебя, гнида! И временного мага! Любого, кто посмеет стать у меня на пути! Я захвачу Лайфгарм, как мечтал отец, и стану его единоличной правительницей! А брат будет служить мне, как служил бы моему отцу! Ключ! — зашлась в истеричном крике Хранительница, и, выскочив из кармана Олефира, амулет прыгнул ей на шею.

— Дешёвка!

Маг запустил в Станиславу багровую, почти чёрную молнию, но Ключ вспыхнул, и молния поблекла, превратившись в тонкую ломаную линию, почти не видимую в воздухе. Впрочем, путешественник и не рассчитывал убить Хранительницу, пока на её шее висит амулет. Сейчас ему было важно обездвижить пленницу, и "похудевшая" молния успешно справилась с этой задачей: ударила Станиславу в грудь и женщина без чувств упала на ковёр.

— С Ключом или без него — тебе не видать моих мальчиков! Очнёшься — получишь добавку!

Олефир окутал Хранительницу сонным заклятьем, откинулся на спинку кресла и стал с интересом наблюдать за разворачивающейся в Лайфгарме битвой.

Золотые степи Годара тонули в ультрамариновых вспышках, и каждый раз казалось, что неестественный, густой, как патока, свет поглотит их навсегда. Однако корчащаяся в судорогах земля неизменно вбирала пронзительно синее пламя, которое проникнув в глубины, недоступные даже гномам, возвращаясь на поверхность разрушительными землетрясениями и смертоносными цунами. В перерывах между вспышками глазам открывалось грязно-оранжевое небо в обрывках клокастых черных туч, рыдающих ядовитым смоляным дождём, тлетворным для всего живого. Время от времени степь сотрясали гулкие, трескучие раскаты грома, а ультрамариновые вспышки сменяли гигантские серебристо-белые молнии: точно исполинские стрелы они вонзались в тело мира, превращая в пепел лимонно-желтую траву и хрупкие тельца радужных бабочек.

Золотые степи, а вместе с ними и весь мир, дрожали, стонали и рушились под напором разгулявшихся стихий. Растревоженные небывалым по силе выбросом магической энергии Воздух и Огонь, Вода и Земля взбесились и перемешались, точно варево в котле неумелого алхимика: над Лайфгармом проносились волны снежных бурь и огненных смерчей, песчаных ураганов и беспощадных штормов. В Инмарских горах и на лирийских равнинах, на хуторах и в больших городах люди трепетали от охватившего их животного ужаса, от предчувствия неминуемой гибели родного мира.

Виновники же опасно приблизившегося к Лайфгарму конца света, продолжали сражаться. Окруженные сверхмощными щитами и недосягаемые ни для разгулявшихся стихий, ни для взаимных атак, маги творили смертоносные заклятия, безуспешно пытаясь пробить оборону друг друга. Мир сопротивлялся из последних сил, но с каждой минутой надежда выжить становилась всё слабее и слабее: рубины в чаше Источника посветлели, а волшебная вода покрылась тонкой корочкой льда. И вдруг, словно радужное крылышко степной бабочки, сверкнула надежда — временной маг устал, занервничал и, больше не в силах стоять на месте, начал наступать на друга. Дима сделал вид, что поддаётся. Медленно, шаг за шагом, он "сдавал" позиции, позволяя противнику приблизиться, а когда Артём подступил почти вплотную, и его лицо осветилось предвкушением скорой победы, резким движением метнул огромный серебряный диск. Пробив щит, диск прошёл сквозь тело временного мага и взорвался, врезавшись в землю.

— Ты обманул...

Артём обиженно взглянул на Дмитрия и, покачнувшись, рухнул на спину.

— Тёма...

Упав на колени, маг внимательно осмотрел друга, прислушался к тихому, прерывистому дыханию, облегчённо вздохнул и, прикрыв глаза, нараспев зашептал древние магические слова. Временной маг оживал на глазах: на лицо вернулся румянец, губы порозовели, дыхание стало ровным и глубоким. И вот уже Артёма окутывает не предсмертный обморок, а крепкий, здоровый сон. Дмитрий удовлетворённо кивнул, чуть заметно улыбнулся, устроил друга поудобнее и, задумчиво поглаживая спутанные пшеничные волосы, стал ждать его пробуждения...

"Мы почти дошли до конца игры, мальчики", — преисполнившись гордости, подумал Олефир. Так или иначе, он сумел воспитать великолепных боевых магов, ответственных и принципиальных, гордых и смелых, умелых и беспощадных. "Осталось правильно разыграть финал. Ты готов убить меня, Дима! Сделай это, и обретёшь свободу! Не ту, что ты выдумал, а настоящую, полноценную свободу мага! Один удар — и больше никто не сможет подчинить себе Смерть! — Олефир взглянул на бездыханную Хранительницу и брезгливо поморщился: — Но я не могу умереть, пока она жива. Эта стерва, как никто, опасна для тебя, сынок! Несмотря на чудовищную силу, в душе ты по-прежнему ребёнок, Дима. Ты таешь от ласкового слова. И твоя сестрица, если не остановить её, воспользуется этим! Напоит лайфгармской водичкой, и... Не допущу!"

Олефир прошептал заклинание, и перед ним появилась Алинор.

— Пора тебе вспомнить о любимом супруге, дорогая, — ехидно-ласково сказал маг и указал на соседнее кресло.

Алинор с опаской покосилась на тело дочери и села, настороженно глядя на мужа:

— Что тебе надо?

— Помнишь, ты обещала сделать всё, что я скажу, если я оставлю тебя в живых?

— Я не сделаю ничего, что может навредить Диме!

— Что ты, дорогая, напротив. Я хочу, чтобы ты помогла нашему сыну. Ему грозит беда, по сравнению с которой наше с ним противостояние — детская шалость.

— Ты серьёзно?

— Более чем, душа моя. — Олефир протянул жене бокал вина. — Выпей.

Немного помедлив, Алинор сделала глоток и тотчас почувствовала, как нервозность уходит, мышцы расслабляются. Женщина глубоко вздохнула и благодушно посмотрела на мужа:

— Продолжай.

— Ты знаешь, что наш сын влюблен в Хранительницу. Это роковая любовь, но не потому, что они брат и сестра. Дело в самой Станиславе. — Маг помолчал, подбирая слова: — Ключ позволяет Хранительнице влиять на ситуацию, и, боюсь, кое-кто подскажет ей, что Диме было бы неплохо напиться из Источника. Смерть исполнит её прихоть и...

— Пусть, — пожала плечами Алинор. — Он станет сильнее.

— Диме не нужна лайфгармская водичка! Для него она — яд! Не забывай, он запретный сын Хранительницы, а, значит, сильнее других реагирует на магию мира. Он может открыть Источник без Ключа, но и Источник может поработить его, стоит Диме сделать глоток его воды! Она привяжет мальчика к нашему миру, лишив возможности путешествовать. И он фактически окажется в рабстве у Лайфгарма!

— Это твои фантазии.

— А как ты думаешь, почему я отказался напиться из Источника, когда ты предлагала мне?

— Испугался!

— Чушь! Я маг-путешественник и не могу быть связанным ни с одним миром. Наш мальчик такой же! Когда-нибудь Дима захочет посмотреть иные миры. Некоторые я уже показал ему, но, знаю, он захочет большего, потому что в нём есть задатки путешественника. — Олефир глотнул вина. — А Стася со своей волшебной водичкой свяжет его по рукам и ногам. Да и вообще, сказать по чести: твоя дочь — ленивое, самовлюблённое существо, да к тому же, легко поддаётся чужому влиянию. Поэтому, пока она рядом, Дима всегда будет в опасности!

— Ты собираешься убить мою дочь?

— Я должен обезопасить нашего сына!

— Он не простит!

— Простит. Он получит Тёму и будет занят его лечением. У Димы не останется времени для скорби! Так что, тебе нечего бояться, дорогая.

— Мне? — ужаснулась Алинор и расширенными глазами посмотрела на мужа: — Ты хочешь, чтобы я убила дочь?

— Да.

Супруги замолчали. Олефир задумчиво гладил подлокотник кресла, Алинор вертела в руках бокал.

— Почему ты сам не убьёшь её, Фира?

— Ключ не подпустит меня. А тебя, свою бывшую хозяйку — без проблем... Лайфгарму не нужны Хранительницы, а, значит, Маргарет должна умереть с Ключом на шее! — Олефир помолчал, а потом сухо осведомился: — Ты сделаешь это ради нашего сына?

— Не знаю.

— Я верил, что у тебя больше решимости, дорогая. Что ж, я помогу, — мягко произнёс маг и посмотрел на жену.

Алинор попыталась отвести взгляд, но заклинание вмиг опутало её сознание, и прекрасное лицо бывшей Хранительницы приобрело решимость:

— Я убью её!

— Действуй, любимая.

Олефир вложил в руки жены кинжал, и она подошла к распростёртой на полу дочери. Опустилась на колени, вскинула руку и вонзила клинок в грудь Станиславы. Ключ вспыхнул, на мгновение обе Хранительницы исчезли в ярко-алом зареве, а когда оно померкло, Алинор сняла мёртвый амулет с шеи дочери и, равнодушно взглянув на него, передала мужу.

— Спасибо. — Олефир поцеловал руку жены и убрал Ключ в карман. — Сейчас ты похожа на ту Алинор, что я встретил тридцать лет назад. Жаль, что потом ты изменилась. Мне было хорошо с тобой. Я ведь действительно любил тебя, родная.

— Любил...

— И люблю, — улыбнулся путешественник, нежно целуя её запястье. — Но ничто не вечно, дорогая. И эта ночь коротка. Оставим разговоры, поцелуй меня, как прежде, Алинор. Я хочу запомнить твои ласки навсегда.

Олефир с нежностью посмотрел в блестящие изумрудно-зелёные глаза, и супруги оказались в спальне...

Оранжевые лучи коснулись истерзанной, осыпанной пеплом земли, пробежались по жухлой тёмно-жёлтой траве, и над степью неуверенно и робко, словно впервые, воспарили остатки разноцветных бабочек. Их заторможенный полёт напоминал сейчас не восхитительный танец, а ломкие, неверные движения внезапно ослепшего человека.

Дмитрий смотрел на изуродованную степь, и его сердце сжималось от боли и щемящего чувства вины за свои необдуманные действия, бессмысленную драку с другом, стоившую жизни тысячам легкокрылых созданий. Он, правитель Годара, хозяин этих некогда прекрасных земель, едва не погубил их. Маг опустил голову, машинально погладил пшеничные волосы друга и... наткнулся на яростный шоколадный взгляд.

— Почему ты не убил меня, Дима?

— Я люблю тебя, Тёма. Я виноват перед тобой, и не могу позволить тебе умереть.

Артём отстранился и сел, исподлобья разглядывая друга:

— Ты сильнее меня. Ты должен был убить меня!

— Зачем? Ты — мой друг.

— У Смерти не может быть друзей!

— У Смерти не может быть хозяина. Ты свободен, Тёма. Пойми это, наконец!

— Нет! — Артём вскочил, и его лицо осветила сумасшедшая улыбка. — Я должен служить магистру. Вы все бросили меня, а он защитил и сделал настоящим магом. Я вернусь к нему!

— Никто тебя не бросал! — в отчаяние крикнул Дима и, мигом оказавшись на ногах, вцепился в плечи друга. — Вспомни: Олефир захватил тебя, воспользовавшись беспомощностью Солнечного Друга. Мне пришлось выбирать — ты или он. Я выбрал слабейшего! Прости.

Временной маг ужом выскользнул из рук друга, отскочил и нахмурился. Но уже в следующий миг его лицо разгладилось, подбородок взлетел вверх, а взгляд сделался презрительным и надменным.

— Да, Солнечный Друг помог мне обрести учителя. В благодарность я и дальше буду присматривать за ним.

Дмитрий лишь безнадёжно вздохнул:

— Олефир обманул тебя, Тёма. Но, боюсь, когда ты поймёшь это, будет поздно. Я мало чем смогу помочь тебе в Камии.

— Мне не нужна твоя помощь. Я выполнил задание, и магистр простит меня.

— Значит, продолжишь служить магу, который слабее тебя?

— Магистр лучший маг Лайфгарма и Камии! Он такой же сильный, как ты!

— Поступай, как знаешь, Тёма, но верни мне сестру. Прошу.

Артём сдвинул брови, о чём-то напряжённо размышляя, а потом слегка поклонился другу и с пафосом произнёс:

— Не я решаю её судьбу, Смерть! Но ты не убил меня, и я постараюсь позаботиться о принцессе.

— Стася и ты — всё, что у меня есть.

— Я знаю, — прошептал временной маг и исчез, а Дима отыскал побратима и землянина и шагнул к ним...

Повелитель Камии с супругой завтракали в оранжерее. Сидя в плетёных креслах под разлапистыми ветвями южно-камийского папоротника, они наслаждались прохладой и тишиной раннего утра, вдыхали мягкие, чуть терпкие ароматы цветов и молчали, размышляя каждый о своём. Олефир любил этот уютный уголок Ёсского замка, напоминающий кусочек тропического леса, посаженный в стеклянный аквариум. Стволы деревьев были увиты лианами и покрыты малахитовым ковром мха с яркими пятнами разноцветных орхидей. Ветви тесно переплетались под стеклянным потолком, создавая живой купол, сквозь который почти не проникал солнечный свет. В любимой оранжерее правителя Камии всегда царил зеленоватый полумрак.

Звякнула чашка, и Алинор оторвалась от размышлений. Вздохнула, подняла голову и с удивлением обнаружила, что в двух шагах от столика стоит временной маг. Выглядел он потерянным и каким-то виноватым, и совсем не походил на самодовольного наглеца, каким запомнила его женщина.

— Он что-то натворил?

Олефир не ответил. Поставил чашку на низкий мраморный столик и, скрестив руки на груди, стал внимательно рассматривать окружающее Артёма заклинание, которое Дмитрий плёл почти всю ночь.

"Думаешь, подстраховался? Ошибаешься! Ты должен был прийти сам, племянничек! И придёшь! Я знаю тебя, как облупленного! И не позволю разрушить всё, чего я с таким трудом добился! Что бы ты себе ни возомнил, в итоге сделаешь так, как я запланировал!" И, поднявшись, маг сурово взглянул на ученика...

Дима появился в офицерской столовой крепости Верлит в разгар завтрака. Прошёл между столами, не обращая внимания на встревоженные взгляды инмарцев, и остановился перед побратимом.

— Артём жив? — взволнованно спросил Ричард.

— Доброе утро, Ваше величество. — Дмитрий слегка поклонился и сел рядом с другом. — Можете возвращаться в Зару. Войны не будет. Олефир ушёл в Камию.

— А Тёма? — с опаской спросил Валентин.

— Вернулся к любимому магистру.

— И что теперь?

— Посмотрим, — пожал плечами маг и сотворил себе чашку кофе...

Несколько долгих минут Олефир молчал, заставляя ученика нервничать и трусливо переступать с ноги на ногу, а потом заговорил, властно и напористо, отчего у временного мага задрожали поджилки.

— Я видел, кто победил в схватке. Почему Дима не убил тебя? Отвечай!

— Дима сказал, что я его друг, — еле слышно отозвался Артём и вжал голову в плечи, мечтая стать маленьким и незаметным.

— А что ответил ты, чародей?

— Я сказал, что у Смерти не может быть друзей.

— Если б ты ещё и делал так, как говоришь, — проворчал Олефир. — О чём вы беседовали?

— Он просил меня остаться.

— Очень трогательно! И почему ты отказался?

— Я должен был вернуться к Вам, магистр.

— Считаешь, что выполнил задание?

— Да.

— Нет!

Артём вздрогнул и поднял голову:

— Вы приказали мне выжить. Я выжил.

— Решил поспорить с учителем?

— Нет, магистр. Но я выполнил приказ!

Временной маг всхлипнул и задрожал, беспомощно глядя на хозяина.

— Сам-то понял, что сказал? Видно с головой у тебя совсем плохо, чародей. Значит, будем лечить!

И с этими словами Олефир резко ударил ученика в живот. Артём со свистом выдохнул, согнулся пополам, и удивлённо захлопал глаза: он не защищался, однако неведомая сила ослабила удар. А путешественник жёстко усмехнулся, увидев, что Дима взял на себя львиную долю боли друга, и выхватил из воздуха плеть. "Не позволю загребать жар чужими руками, племянничек! Не стоило тебе уподобляться высшим магам! Ты должен придти и убить меня сам!" — громко подумал маг и стал с остервенением хлестать ученика.

Алинор поморщилась и отвернулась, не желая наблюдать, как чёрные одежды временного мага превращаются в клочья, а кожа покрывается уродливыми кроваво-красными полосами...

Дмитрий знал, что боль неизбежна, но она всё равно застала его врасплох. Дыхание перехватило, сердце зашлось в неистовой дроби, и чашка с кофе полетела на пол. Следом упал маг. Лицо его исказила гримаса ярости, на висках вздулись тёмные вены, а из горла вырвался неистовый крик, до колик напугавший инмарских офицеров:

— Нет!!! Не дождёшься!!! Тебя убьёт Артём!!!

Люди растерянно таращились на бьющегося в странном припадке короля Годара, и только Валечка не поддался всеобщему оцепенению. Он соскочил с лавки, плюхнулся на колени рядом с другом и схватил его за руку:

— Что происходит, Дима? Скажи, чем тебе помочь?

Внезапно одежда мага задымилась, расползлась уродливыми клочьями, и на бледной коже вздулись жирные багровые полосы.

— Оставь его, дядя!!! — с надрывом выкрикнул Дмитрий и закусил губу, подавляя мученический стон.

Валечка беспомощно посмотрел на Ричарда, и они одновременно выдохнули:

— Олефир...

Повелитель Камии отшвырнул плеть и метнул ядовито-желтую нить, которая змеёй обвилась вокруг шеи ученика. Отчаянно ловя ртом воздух, Артём рухнул на колени, и на его губах выступила пена.

"Я убил твою Стасю! Пришла очередь Тёмы! Будешь смотреть, как он умирает, племянничек? Или всё же придёшь?"

Дмитрий захрипел и схватился за шею. Взгляд его стекленел.

— Прекрати... дядя... — одними губами прошептал он и перестал дышать.

— Нет! — заорал Ричард, схватил со стола графин и выплеснул воду в лицо побратиму. — Лекаря!..

"Вот упрямый осёл! Неужели так трудно было хоть немного подумать и понять, что всё это для твоего блага!"— зло подумал Олефир, пнул Артёма ногой и повернулся к жене:

— Идём, любовь моя. Завтрак окончен.

Очаровательно улыбнувшись, Алинор поднялась из кресла, переступила через окровавленное тело и подала руку мужу:

— Я люблю тебя, Фира.

Супруги слились в поцелуе и исчезли, а полумёртвый временной маг остался лежать на каменном полу оранжереи под изумрудной сенью лиан с весёлыми огоньками экзотических, похожих на лайфгармских бабочек цветов...

Инмарские лекари оттеснили Валечку от Димы и беспомощно уставились на безжизненное тело: их король требовал невозможного, ибо оживлять мёртвых они не умели. Солнечный Друг сумасшедшим взглядом обвёл столпившихся вокруг мага инмарцев.

— Идиоты!

Он растолкал лекарей, вновь плюхнулся на колени и приник к губам друга, лихорадочно вспоминая мамочкины уроки. Розалия Степановна считала, что делать искусственное дыхание должен уметь каждый порядочный человек.

Лекари скептически заворчали, но, к их удивлению, через несколько минут Дима очнулся. Он открыл глаза, жадно вдохнул и сел.

— Как я люблю мамочку! — воскликнул Солнечный Друг и вытер потный лоб.

— Ты гений, Валя. — Ричард похлопал землянина по плечу, присел на корточки и требовательно посмотрел в глаза побратима: — Рассказывай, что случилось!

Но Дмитрий не ответил: едва придя в себя, он потянулся в Камию, чтобы помочь Артёму...

Временной маг дёрнулся и закашлялся. Перевалившись на бок, он сплюнул кровь и уставился на ярко-оранжевую орхидею: "Спасибо, но мне не нужна помощь, Дима. Моя жизнь принадлежит магистру, он может распоряжаться ею, как пожелает".

"Ты выполнил приказ, а он едва не убил тебя. Разве это справедливо?"

"Так захотел магистр".

"Подумай!"

"Отстань! Мне не нужны советы предателя!"

"Да, опомнись же, Тёма! Я никогда не бросал и не брошу тебя. Хранительница умерла. У меня остался только ты. Возвращайся в Лайфгарм!"

— Хорошо, я подумаю, — сдался Артём и устало закрыл глаза...

Дима посмотрел на друзей и слабо улыбнулся:

— Он вернётся.

— Надеюсь, ты прав, — проворчал Ричард, помогая другу подняться и сесть за стол, а Валечка наполнил высокий бокал крепким лирийским вином и с категоричной миной вручил магу:

— Пей!

Дима не стал спорить. Он жадно выпил вино и потребовал:

— Ещё!

Землянин расцвёл, как девушка, получившая долгожданное предложение руки и сердца, мигом долил Димин бокал, а потом требовательно посмотрел на топчущихся рядом лекарей и рявкнул:

— А ну браги несите! И побольше! Его величеству лечиться надо!

Инмарцы растерянно переглянулись, но спорить со знаменитым Солнечным Другом не рискнули, и вскоре на столе перед друзьями стояли три прозрачные бутыли с лучшим верлитским самогоном, стаканы и тарелки с закусками.

Ричард ухмыльнулся, жестом отослал офицеров и лекарей восвояси и, взяв заботливо наполненный Валечкой стакан, провозгласил:

— За Тёму!..

Дима кивнул, выпил, и землянин вновь схватился за бутылку...

Маг пил стакан за стаканом, смотрел на счастливые лица друзей, и у него язык не поворачивался сказать им, что Стаси больше нет. "Потом", — решил он и, запретив себе думать о сестре, улыбнулся...

Поздно вечером Дмитрий перенёс Ричарда и Валентина в Зару, а сам отправился в Литтийский дворец. Каким бы мертвецки пьяным маг ни был, он чётко помнил, что оставлять государство без присмотра — непозволительно. Ногой распахнув двери тронного зала, Дмитрий громко приказал придворным собраться, уселся на белый резной трон и закурил, лениво наблюдая, как зал наполняется взволнованными лирийцами. Бедняги ещё не опомнились после ночного землетрясения, разрушившего половину зданий в городе, а один из Смертей уже вновь пожаловал в Литту. Люди и маги со страхом смотрели на самого сильного мага Лайфгарма и ждали новой беды.

"Ну, уж утешать я вас точно не собираюсь", — мысленно хмыкнул Дмитрий, обвёл лирийцев мутным взглядом и решительно произнёс:

— Мой дядя, царь Лирии Олефир, безвременно покинул нас. Я его единственный наследник и муж принцессы Вереники. Властью, данной мне... — Дима затянулся и, выпустив ароматный дым, продолжил: — ...самим собой, объявляю: Лирия становится частью Годара. Есть желание — перебирайтесь в столицу, господа. Надеюсь, вы в курсе, где находится Керон. — Рассеянный взгляд мага упал на пожилого лирийца в роскошном мундире: — Ты кто?

— Командующий Лирийской Армией, маршал Крейн! — отрапортовал придворный.

— Будешь моим наместником в Литте. Перемещаться умеешь?

— Да.

— Отлично. Утром жду с докладом, — распорядился Дима и перенёсся в Керонский замок, к покоям жены.

Приоткрыв дверь, маг заглянул в спальню и с умилением улыбнулся: Вереника в белоснежной кружевной рубашке лежала в постели, подперев щёку ладошкой, и с горящими глазами слушала сказку, которую читала ей фрейлина.

— Дима?!

Девочка соскочила с кровати, стрелой пронеслась по комнате и повисла на шее мужа, едва не повалив его на пол.

— Я на минутку. — Маг ухватился за дверной косяк, силясь удержать равновесие, и чмокнул Нику в кудрявую макушку. — Зашёл спросить: не хочешь ли ты стать царицей Лирии?

— Не-а, — замотала головой Вереника. — Мне нравится в Годаре.

— Тогда спокойной ночи. — Дима поставил девочку на пол, подтолкнул её к кровати и подмигнул фрейлине. — Извините, что прервал Вас, мадам.

С этими словами король Годара вывалился в коридор и, насвистывая бравурный мотивчик, зашагал к своему кабинету...

Олефир явился в оранжерею около полудня. Пнул ученика ногой и приказал:

— Вставай!

Тяжело дыша, Артём поднялся и смиренно склонился перед хозяином. Он не понимал, почему магистр до сих пор злится на него, но с обречённой безропотностью ждал наказания. А безумие разрушительной волной раз за разом накатывало на мага.

Путешественник хмуро оглядел рваную одежду ученика, вздувшиеся, гноящиеся раны на лице и теле и вытащил из кармана ларнитовую полоску:

— Что ж, раз ты не умер, продолжим наши игры.

Артём не шелохнулся. Олефир защёлкнул ошейник на его шее, взял за руку, и они оказались в уютном каминном зале. Белые стены, лёгкие гипюровые занавеси на окнах, мягкая мебель пастельных тонов. И огромный, сложенный из розовато-коричневого мрамора камин.

Временной маг равнодушно взглянул на бывшую королеву Годара, восседающую в низком бархатном кресле, на четырёх офицеров вытянувшихся в струну у дверей и уткнулся взглядом в терракотовый ковёр под ногами. Артёму было всё равно, что будет дальше. Он потерял расположение любимого магистра, а, значит, жизнь лишилась смысла. "Остаётся лишь умереть", — тоскливо подумал временной маг, и, прочитав его мысли, Олефир раздражённо хмыкнул, но утешать ученика не стал. Уселся в кресло, напротив жены, побарабанил пальцами по подлокотнику и, прикрыв глаза, позвал:

"Дима!"

"Что?"

"Иди сюда!"

"Не дождёшься! Что бы ты ни делал, я не буду убивать тебя, дядя!"

"Неужели ты простил мне смерть Хранительницы?"

"Нет. Но убивать всё равно не буду!"

"Посмотрим!"

Олефир взглянул на гвардейцев:

— Вы знаете, что делать! — И перевёл глаза на Артёма: — Твой выход, чародей!

Временной маг всхлипнул, переступил с ноги на ногу и, зажмурившись, шагнул вперёд. Солдаты тотчас швырнули его на пол и, стараясь угодить повелителю, рьяно заработали ногами.

"Смотри, Дима. И не смей отворачиваться! Это ты избиваешь друга!"

"Чего ты ждёшь, Тёма? — закричал Дмитрий. — Ты — великолепный маг. Ты — Смерть. Ты сильнее магистра. Сними ошейник и иди ко мне!"

— Не могу! — завыл временной маг, силясь закрыться от яростных ударов.

"Сними ошейник, Тёма! Ты — Смерть! Тебе не нужен хозяин! Иди ко мне!"

"Он не придёт, — зло усмехнулся Олефир. — Он умрёт здесь и сейчас, если ты не выполнишь мой последний приказ. Убей меня!"

"Нет! — рявкнул Дима и вновь обратился к другу: — Сними ларнит! Смотри, как это делается!"

Он распахнул сознание, и Артём увидел, как Дмитрий снимает ларнит. И не только это! Сознания магов сплелись, и они ощутили чувства друг друга, как свои собственные. И безумный сын провидицы наконец узнал, кто все эти годы скрывался за маской надменного годарского принца и сколько мук причинял он Диме своими нападками и оскорблениями. Артём забыл о боли и гвардейцах, терзающих его плоть. Все его мысли и чаяния сосредоточились на маге, который любил и оберегал его более пятнадцати лет.

— Прости, я...

"Ты понял, как снять "кошмар магов"?" — взволнованно перебил его Дмитрий.

— Понял, — хрипло ответил временной маг, и Олефир схватился за голову:

"Дима! Зачем?!"

Вспышка оглушающей боли пронзила гвардейцев, изломала тела, под неестественными углами вывернула руки и ноги. Но сегодня кровожадный принц Камии не стал затягивать игру, и его мучители умерли за мгновение до того, как их обезображенные тела коснулись каменного пола. Даже не взглянув на трупы, Артём переместился к хозяину и абсолютно сумасшедшими глазами уставился ему в лицо:

— Ты солгал! Дима не бросал меня. Он любит меня. Он и тебя любит, магистр, поэтому не может убить. Но тебе зачем-то нужно умереть. И я выполню твой приказ. За Диму!

Временной маг дико расхохотался, обдав Олефира смрадом безумия, расправил плечи, и "кошмар магов" разлетелся по залу белыми брызгами осколков.

"Ты совершил самую большую ошибку в своей жизни, Дима. Ты не внял моей просьбе, и теперь вы обречены! И ты, и Тёма, и все ваши друзья! Но это твой выбор, мальчик, и я вынужден смириться с ним. Что ж, жребий брошен, и теперь ничего не изменить. Слушай мой последний приказ, Смерть: ни при каких обстоятельствах не пей из Источника! И не позволяй Артёму играть со Временем, пока он безумен! А теперь не мешай. Я хочу поговорить со своим чародеем! Камия!"

Блуждающий мир в мановение ока разорвал связь между учениками и исчез.

"Учитель..." — Дима бессильно откинулся в кресле и прикрыл ладонью глаза: он чувствовал, что сейчас Олефир был искренним, как никогда, но понять, что изменилось бы, явись он в Камию лично, не мог...

Бросив предупреждающий взгляд на бледную, как полотно, жену, Олефир откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе:

— Начинай, Тёма. Я жду.

Глаза временного мага сейчас же вспыхнули ледяным серебряным светом, словно только и ждали приказа магистра, а губы растянулись в игривой, радостной улыбке, при виде которой Алинор вжалась в кресло. Почти не дыша, женщина переводила испуганные глаза с мужа на его ученика и отказывалась верить в то, что станет свидетелем убийства.

А сумасшедший Смерть уже чувствовал себя на сцене: притопнул каблуками, как заправский танцор, взмахнул полами чёрного плаща и истерично хихикнул:

— Я вспомнил, каким был! Как тебе не стыдно, магистр? Ты убил светлого мальчика Тёму!

— Я сделал его Смертью. И ему понравилось! — Олефир широко улыбнулся. — А сейчас я преподам тебе последний урок, чародей. Ты вспомнил, каким был? Я покажу, каким ты стал! — И, вперив взгляд в ледяные серебряные глаза, маг, не торопясь, по ниточке, стал рвать связь "учитель-ученик".

Магические нити лопались, Смерть видел лица, искажённые ужасом и болью, чувствовал тёплую кровь на руках, а в ушах звучали дикие крики. Он шёл по трупам, и трупы всё не кончались и не кончались. Артём тонул в крови, захлёбывался ею. Его мутило. Только сейчас он до конца осознал, кем стал. Маг вскинул голову, убийственно спокойными глазами посмотрел на учителя и слегка поклонился:

— Спасибо за урок, магистр. Я — Смерть.

Артём плавно поднял руку, и над его ладонью закружился разноцветный шар. Олефир стиснул подлокотники кресла, подался вперёд и невероятно ласково произнёс:

— Играй, мой мальчик.

И Смерть повиновался: на правильных губах расцвела блаженная улыбка, искрящейся шар превратился в маленькую, сияющую всеми цветами радуги птичку, потом — в забавную серенькую мышку, умильно водящую носиком, затем — в пушистого котёнка, который, умывая мордочку лапкой, искоса поглядывал на Олефира.

— Я был одним, стал другим, но всё вместе гораздо потешнее. Ты не находишь, магистр? — лукаво промурлыкал Артём, но, в противовес весёлому голосу, ледяные глаза мага с благоговением и обожанием взирали на учителя.

— Ты замечательный Смерть, Тёма. Мне нравятся твои зверушки.

— И какая из них тебе нравится больше?

— Они все прекрасны. Заканчивай, чародей!

— Фас! — зажмурившись, пискнул Смерть, и по его щекам потекли хрустальные горькие слёзы.

Он не видел, как магические зверушки ринулись к лицу Олефира, как их маленькие коготки впились в кожу, и не слышал, как магистр скрипнул зубами, подавляя болезненный стон. Смерть очнулся лишь тогда, когда тишину каминного зала сотряс истошный крик Алинор. Открыв глаза, маг взглянул на бьющуюся в истерике женщину, перевёл взгляд на умирающего учителя и прерывисто прошептал:

— Ты права... Я увлёкся...

И тут Артёма затрясло. Он зашатался, как пьяный, то вскидывая, то опуская руку, и никак не мог решить, что делать: остановить убийство или довести его до конца. Да ещё душераздирающие крики Алинор беспрестанно сбивали с мысли.

— Заткнись!!!

Но женщина продолжала кричать, неотрывно глядя на кровавое месиво, в которое превращалось лицо её мужа — высшего мага, бывшего короля Годара, бывшего царя Лирии и нынешнего повелителя Камии.

"Прекрати истерику, Артём! — прозвучал в голове Смерти суровый голос Олефира. — Играй! А потом отправишь Алинор обратно под плиту! В Лайфгарме не должно остаться Хранительниц! Это важно, мальчик! От этого зависит жизнь Димы!"

— Да, магистр! Я выполню Ваш приказ! — в бездумном экстазе воскликнул Смерть, рухнул на колени, и безумие затопило каминный зал Ёсского замка. — Я счастлив служить Вам, мой господин!

Временной маг ликующе взвизгнул, растянулся на каменных плитах, кончиками пальцев коснулся сапог учителя, и Олефир умер.

— Олефир умер... — прошептал Дмитрий, и почувствовал, как внутри что-то оборвалось.

Из всей семьи в живых остались лишь он и Алинор, но маг откуда-то знал, что и мать не задержится в его жизни надолго. "Впрочем, какая разница?" — отрешённо подумал он и перенёсся в Зару. Опустился на ступени перед инмарским престолом, "выдернул", усадил рядом Ричарда с Валечкой и хмурым голосом сообщил:

— Сейчас придёт Тёма.

Друзья не успели ни о чём спросить: золочёные двери распахнулись, и в тронный зал вступил временной маг под руку с серой, как покойница, Алинор. Он подтащил безвольную женщину к возвышению, разжал пальцы и отвесил комичный поклон:

— Рад приветствовать вас, господа!

Ричард и Валечка встревожено переглянулись, а Дмитрий до боли сжал кулаки.

— Почему вы такие мрачные? Я же вернулся! — Временной маг поднялся на две ступени и, склонив голову к плечу, подмигнул землянину: — Выпьем за встречу?

Солнечный Друг побледнел, ощутив удушающий смрад безумия, нетвёрдой рукой вытащил из-под трона бурдюк с вином и рассеянно заозирался, силясь вспомнить, куда спрятал бокалы и кубки. Дмитрий бросил на Валю сочувственный взгляд и встал:

— Прекрати дурачиться, Тёма.

— Прости. — Временной маг отвёл взгляд: — Я люблю тебя, Дима.

— Я тоже люблю тебя.

Дмитрий шагнул к другу, обнял его, и Артём уткнулся лицом ему в плечо.

— Нам придётся расстаться.

— Не говори ерунды, Тёма!

Дима погладил спутанные пшеничные волосы, стремясь передать другу частичку своего спокойствия, но временной маг отстранился и протестующе замотал головой:

— Я убил магистра, и его смерть всегда будет стоять между нами...

— Ты ошибаешься.

— Нет! — Артём неожиданно исчез и возник рядом с Алинор. — Прощайте!

— Тёма!!! Нет!!!! — иступлёно заорал Дмитрий и, не задумываясь, ринулся за другом.

— Дима! — вскрикнули Валечка и Ричард, но их крик потонул в пустоте...

Артём, Алинор и Дмитрий стояли в разрушенном крыле Керонского замка, а над их головами нависала каменная плита. Словно отзвуки кошмара до Димы донеслись его собственные слова: "Прощай, мама", и, вздрогнув, он протянул руку к другу.

— Уходи, сын! — взвизгнула Алинор, мёртвой хваткой вцепившись в Артёма. — Он убил моего мужа и умрёт вместе со мной!

— Отпусти его, мама!

— Я не хочу твоей смерти, сынок, — сквозь слёзы простонала бывшая королева, — но убийца твоего учителя должен умереть!

— Дима! Уходи! Я не смогу долго удерживать Время!

Всеми силами Артём тормозил неумолимое движение плиты, давая другу возможность спастись.

— Слышал? Уходи, сын!

— Нет! — отрезал Дмитрий и попытался вырвать друга из железных объятий матери, но та лишь сильнее прижала к себе Артёма:

— Значит, ты умрёшь с нами!

— Только не это... — прошептал временной маг, умоляюще взглянул в глаза другу и вдруг обмяк, безвольно уронив голову на плечо королевы.

— Тёма!!!

Лишившись поддержки, плита начала медленно опускаться, и Дмитрий вскинул руку вверх, удерживая её.

— Отпусти его, мама! Пожалуйста!

— Ни за что!

Алинор рухнула на камни, увлекая временного мага за собой, вцепилась руками в его шею и стала душить, словно подозревала, что проклятый безумец уйдёт от возмездия, обманув и её, и смерть.

— Тёма!!!

Дмитрий в панике метнулся к другу, и гранитная плита снова устремилась вниз. Она почти коснулась тёмных волос, когда маг вырвал Артёма из рук матери и, прижав к себе, ринулся сквозь Время. Страх невосполнимой потери затмил разум, и Смерть не рассчитал сил — чудовищная ударная волна потрясла Зару, в секунду превратив столицу Инмара в руины...

Артём очнулся и вскочил, растеряно озираясь по сторонам. Над головой ярко светило оранжевое солнце, кругом, до самого горизонта, простирались руины, а среди них лежали трупы. Тысячи изувеченных, мёртвых тел. Стон горя и ужаса сорвался с губ кровожадного принца Камии: Дмитрий положил к его ногам не только свою жизнь, но и жизни Ричарда, Валечки и всех обитателей инмарской столицы.

— Зачем, Дима? Почему?

Артём, не мигая, смотрел на изуродованные тела, страшась узнать в одном из них друга. Время остановилось. Руины подёрнулись серым налётом, трупы скрыл ковёр мохнатого пепла, к оранжевому солнцу потянулась стальная пелена густых, беспросветных туч.

— Тёма! Почему, Тёма?

Временной маг обернулся и ошалело уставился на Солнечного Друга:

— Ты?

— Не сейчас, Тёма! — Валя схватил друга за плечи, встряхнул и, как в бреду, проговорил: — Я же люблю их! И ты! Мы не можем оставить всё, как есть!

— Ты жив? — ошеломлённо прошептал временной маг, не слишком вслушиваясь в слова землянина. — Но ведь Дима... Этого не может быть... Ты...

— Исправь всё, Тёма! Ты знаешь как. Ты можешь... — Валентин отпустил друга, отступил и продолжил повторять, раскачиваясь, как тонкое дерево под порывами ветра: — Исправь всё, Тёма. Ты знаешь как. Ты можешь...

Голос землянина обволакивал, ласкал, настаивал, в нём сквозила магия, неизвестная временному магу. И, сам не зная почему, Артём подчинился.

— Хорошо. Я сделаю, как ты хочешь.

Он поднял глаза к небу, резко вскинул руки, и Время двинулось вспять... Маг стирал день за днём, вбирая в себя Время, и бережно, словно великую драгоценность, нёс в памяти образы своих друзей. Артём желал увидеть их такими, какими запомнил: со всеми причудами и недостатками, мыслями и чаяниями. Временной поток бурлил и прогибался по воле мага, а Тёма, сияя сумасшедшей улыбкой и не особо задумываясь над последствиями, возвращался к Источнику, к тому моменту, когда все они последний раз были вместе. Он ступил на красные плиты, остановился перед рубиновой чашей, и, словно снятый с паузы кадр, в небо взметнулся факел красной воды...

Часть третья.

Глава 1.

Новое время.

— Наконец-то. Привет, брат, — машинально произнёс Олефир.

— Здравствуй, братик, — пробормотал Фёдор, и высшие маги отпрянули друг от друга, словно опасаясь подцепить заразу.

Мгновение над красными плитами висела тишина, ибо каждый из присутствующих пытался связать воедино два неоспоримых факта: они снова живы и всё помнят, несмотря на то, что от последних прожитых лет не осталось и следа.

— Я вернул тебя... — прошептал Артём и обессилено привалился к другу. — Я вернул всё, даже твою треклятую сестру, и теперь ты можешь построить своё будущее заново.

Дмитрий обнял временного мага, погладил спутанные пшеничные волосы и тихо шепнул:

— Только не бросай меня снова, Тёма. Я хочу, чтобы в моём будущем был ты.

— Это вряд ли, — хмыкнул Артём и благоговейно взглянул на Олёфира: — Я счастлив видеть Вас живым, магистр!

Путешественник хотел что-то сказать, но его перебила Хранительница.

— Папа! Ты жив! — закричала она и повисла на шее отца, лихорадочно тычась в его шею и лицо губами. — Слава Богу! Обещаю, больше никто не посмеет тронуть тебя! — Стася стремительно развернулась к Олефиру, яростно сверкнула изумрудными глазами и неестественно низким голосом проревела: — Ключ!

Артефакт с такой силой рванулся к хозяйке, что едва не опрокинул мага на землю. Путешественник взмахнул руками, сохраняя равновесие, и сердито посмотрел на племянницу, точнее на Ключ, багровым заревом мерцающий у неё на груди. "Все напрасно. Что бы я ни делал — ничего не меняется!" — с досадой подумал маг и скрестил руки на груди, решив, что не будет вмешиваться, пока не поймёт, что собой представляет новое время.

А Станислава ликовала. Заклинание, наложенное отцом и "заботливо" перенесённое временным магом в новую реальность, буйным цветом цвело в её сознании, подогревая ненависть ко всем и вся, кроме обожаемого родителя.

— Я люблю тебя папа! — шептала Стася, прижимаясь к отцу и не обращая внимания ни на его удивлённо-ошеломлённое лицо, ни на расстроенные взгляды Ричарда и Дмитрия. — Теперь ты в безопасности, родной! Я сумею тебя защитить! Дима! — Внезапно, словно опомнившись, выкрикнула Хранительница и требовательно взглянула на брата: — Пойдёшь со мной!

— Зачем? — крепче прижимая к себе ослабевшего друга, мрачно спросил маг. — У тебя есть Ключ и любимый отец. К чему тебе брат, которого ты ненавидишь?

— Ты должен защищать нас от таких, как этот! — Станислава хищно оскалилась и указала на Олефира. — Убей Артёма, и марш домой! Мы будем жить на Земле!

Услышав заявление сестры, Дима опешил. Он пытался подобрать слова, чтобы достучаться до околдованной Хранительницы, но понимал, что это бесполезно. Фёдор ни за что не позволил бы разрушить своё заклятья без боя, а драться с измученным Артёмом на руках Дмитрий не рискнул. "Да ещё Валя..." — Маг украдкой покосился на землянина, висящего над острым лесом клинков, и нервно сглотнул: спасая его прошлый раз, Дима остановил Время, но как это получилось, он до сих пор не знал. А просить помощи у Артёма, когда тот и сам едва живой, казалось святотатством.

Молчание ученика рассердило Олефира, и он с досадой покачал головой:

— Ну, давай, убей Тёму и лижи руки этой дуре.

— Ты прекрасно видишь, дядя, что это говорит не она! — отчеканил Дмитрий, с ненавистью посмотрел на сияющего самодовольной улыбкой Фёдора, и в голубых глазах полыхнул холодный белый огонь.

— Чушь! Мой братец лишь вытащил дочернюю любовь на первый план и добавил глупой курице толику решительности, которая в её исполнении больше похожа на хамство!

— Заткнись, мразь! — рявкнула Стася.

— Я же говорил. Слышишь, Дима? Вот истинное лицо твоей дражайшей сестрицы! Пора признать, что образ наивной и беззащитной малышки существует лишь в твоей бестолковой голове!

— Можешь болтать, что хочешь, мразь, но Дима — мой! — Хранительница топнула ногой и обратила пылающий взор на брата: — Ты обещал защищать меня, и я предоставлю тебе такую возможность, Смерть. Отныне, ты у меня на службе!

— Нет, — покачал головой маг, до боли стискивая плечи друга.

Артём кривился, но молчал, понимая, что именно в эту минуту решается судьба нового времени. Больше всего он боялся отвлечь друга в самый неподходящий момент и очень надеялся, что разговор не затянется, и слабеющий рассудок позволит продержаться до его окончания.

А Дима смотрел на сестру, и его душа разрывалась от горя. Сердце кричало: "Борись! Не отпускай её!" А разум упрямо твердил, что борьба бесполезна, что нужно ждать, ибо сейчас у них нет шансов на победу. Решение далось с трудом, каждое слово казалось кусочком мозаики, из которой он собственными руками складывает надгробный памятник их любви, но в его объятьях умирал Тёма, над острыми пиками висел бесшабашный землянин, рядом стоял хмурый Ричард, а чуть поодаль — Олефир, ненавидимый и в тоже время любимый учитель. "Я не могу предать их", — мелькнула горькая, но правильная мысль, и, вскинув голову, Дима решительно произнёс:

— Я люблю тебя, Стася, но служить тебе не буду. Можешь идти на Землю, можешь остаться в Лайфгарме, но пока ты с Фёдором, на мою помощь не рассчитывай.

— Мерзавец! Ты пожалеешь! — взревела Станислава. — Идём, папа! Увидишь, он приползёт ко мне, и будет молить о прощении! А я не прощу!

— Правильно, дочка, — ухмыльнулся экспериментатор, многообещающе улыбнулся сыну и, обняв рычащую дочь за плечи, исчез.

— Хоть на это тебя хватило, племянничек, — раздражённо проворчал Олефир и приказал: — Ричард, сними Валентина!

Инмарец, всё это время стоявший тише мыши, метнулся к землянину, подхватил его на руки и поставил на каменные плиты.

— Спасибо, Ричи.

Валя нервно поёжился, переступил с ноги на ногу, разминая затёкшие мышцы, и с опаской взглянул на Олефира.

— Не трусь, шут! Ведь ты знаешь, убиваю я только ради дела.

Землянин неопределённо пожал плечами и придвинулся ближе к Ричарду, а тот, в свою очередь, вытащил меч из ножен.

— С вашей ненавистью мы разберёмся после, — сухо произнёс путешественник и направился к ученикам.

— Магистр... Мой магистр...

Артём всхлипнул, потянулся навстречу учителю и безжизненно обмяк в руках друга. Дмитрий бережно уложил временного мага на каменные плиты, с беспокойством вгляделся в мертвенно бледное лицо, и голубые глаза затопил холодный белый свет.

— Погоди, Дима!

— К чёрту разговоры!

Олефир, не раздумывая, накинул на Ричарда и Валечку защитное поле, и остров потонул в беспощадном, ослепительно-белом пламени...

Розалия Степановна на автомате чиркнула по пустому листу, выронила перо и испуганно подняла голову, вспомнив, как на неё рухнул потолок кабинета инмарского короля, и пришло забвение...

Несколько минут землянка смотрела вверх, точно ожидая, что потолок обрушится вновь, а потом решительно встала, вышла в коридор и направилась к тронному залу, не обращая внимания на удивлённые взгляды гвардейцев, слуг и придворных. "Я положу конец их дурацким играм! А временному магу голову оторву за его выходку!" Розалия Степановна так зыркнула на гвардейцев, нёсших караул у дверей тронного зала, что те не только не посмели остановить незнакомую даму, а, напротив, поспешно распахнули двери и отсалютовали ей, будто королеве. Землянка вступила в тронный зал, гордо прошествовала к возвышению и растерянно остановилась: на троне сидел крупный русоволосый мужчина в королевской мантии, а на его голове сияла золотая корона Инмара.

— Вы кто? И где Ричард? — требовательно спросила Розалия, проигнорировав возмущённые взгляды толпящихся около трона министров.

В первый момент Леонид Степенный оторопел от наглости незнакомки, и с заминкой ответил:

— Я король Инмара Леонид.

— Ясно. Где Ричард?

— Честно говоря, я бы тоже хотел знать, где носит моего наследника. Последний раз его видели в Лирии, он ехал на юг страны в компании Смерти и сына провидицы.

— Ну, Дима! — прошипела Розалия. — Доберусь я до вас!

Придворные настороженно переглянулись, а король недоверчиво поинтересовался:

— Вы знакомы с годарским принцем?

— Он друг моего сына, — кисло ответила землянка, раздумывая, как выйти из щекотливого положения: "Похоже, во всей Заре только я одна помню, как развлеклись чокнутые дружки Вали! Интересно, сколько лет стёр Артём?"

— А кто Ваш сын, мадам?

— Валентин.

— Солнечный Друг?! Как же я сразу не догадался! Ваш сын очень похож на Вас, мадам!

И, придя в восторженное состояние от знакомства с мамочкой легендарного землянина, Леонид поднялся с трона, подошёл к гостье и церемонно поклонился:

— Рад приветствовать Вас в Лайфгарме, мадам! Как давно Вы прибыли?

— Только что, — буркнула Розалия, продолжая мысленно ругать временного мага, который, никого не предупредив, повернул время вспять.

Придворные возбуждённо заговорили, обсуждая магические способности пришлой землянки, но король поднял руку, и в зале вновь воцарилась тишина:

— Как Вас зовут, мадам?

— Розалия.

— Будьте моей гостьей, мадам Розалия. — Леонид чуть качнул головой. — Я знаком с Вашим сыном, и он произвёл на меня очень благоприятное впечатление. Мы с женой будем рады оказать Вам гостеприимство.

— Спасибо, — без особой радости поблагодарила Розалия. — Но я бы хотела попасть на юг Лирии. Мне нужно срочно встретиться с сыном!

— Так Вы не маг? — недоумённо воскликнул король.

— Нет.

— Тогда как Вы попали в Лайфгарм?

— Мне помог Дима.

— А... Но почему он перенёс Вас в Зару?

— Именно это я и хочу у него спросить, — сухо произнесла землянка. — Так Вы поможете мне?

— Боюсь, что нет, мадам... В Заре сейчас нет магов, способных переместить Вас к Дмитрию и Вашему сыну.

— А если обратиться к высшим магам? Они, кстати, живы?

Инмарцы хором ахнули, и молчание в зале стало всепоглощающим. Леонид нервно кашлянул, и, вздрогнув от звука собственного голоса, с опаской переспросил:

— Что, значит, живы?

— Да, живы мы, живы, — прозвучал сварливый голос, и рядом с троном появился пожилой гном. — Моё почтение, мадам Розалия.

Розалия Степановна внимательно посмотрела на высшего мага и удовлетворённо сказала:

— Вы всё помните! Вы — Витус, так?

— Да, мадам, — кивнул целитель и с поклоном подал землянке руку. — Давайте поговорим в каком-нибудь другом месте. Не будем мешать королю вершить государственные дела.

Окинув гнома оценивающим взглядом, Розалия слегка улыбнулась и согласно кивнула...

В это же самое время принцесса Вереника бродила по своим покоям в Литтийском дворце и с раздражением пинала разбросанные по полу игрушки. "Что они натворили?! — с досадой думала девочка. — Я королева Годара! Я хочу править страной, а не играть в куклы! Дима, где ты? Забери меня в Керон!" Но Дмитрий не отвечал, и Вереника злилась всё больше и больше. Она испепелила плюшевого медведя, оторвала голову фарфоровой кукле и в бессильной ярости опустилась в кресло.

Дверь гостиной отворилась, и вошла Павлина. Вереника поморщилась, ощутив аромат сладких цветочных духов матери, и скрипнула зубами, не в силах выносить абсурдную ситуацию.

— Почему ты не вышла к завтраку, дорогая?

— Не хочу!

— Что с тобой?

Павлина подошла к дочери, хотела погладить её по волосам, но Вереника мотнула головой и волком зыркнула на мать:

— Оставь меня одну!

— Переживаешь, что Роксана вернула тебя домой?

— Нет. Мне нет дела до воительницы! Я звала Диму, но он не отвечает. Знаешь, где он?

— Дима? — Павлина огорошено захлопала ресницами. — Какой Дима?

— Мой жених! Мой муж! Король Годара!

Царица отпрянула от кричащей дочери и машинально "принюхалась", однако аромата безумия не почувствовала.

— Тебе приснился кошмар, Ника?

Поняв, что желанных ответов не будет, принцесса сжала губы, подавив раздражённый стон, и отвернулась от матери:

— Уходи!

Павлина испуганно посмотрела на дочь и исчезла, а Вереника откинулась на спинку кресла и горько усмехнулась: мать сочла её сумасшедшей и бросилась сообщать ужасную новость отцу. "Плевать! Вы всё равно покойники!" Девочка резко поднялась и шагнула к напольному зеркалу, решив, что к приходу Димы и Тёмы нужно приодеться, дабы выглядеть настоящей королевой.

Фёдор перенёс дочь в подмосковный особняк. Станислава горящими глазами оглядела роскошную гостиную и, схватив с рояля массивный подсвечник, шарахнула им по зеркальному столику.

— Ненавижу! Керонский ублюдок! Как я могла верить его лживым словам?! Мразь! Он использовал меня! Он позволил своему любимому хозяину издеваться надо мной! И это после всего, что я сделала для него! После всего, что я перенесла из-за него! Один Вилин чего стоит! Дима обязан мне по гроб жизни и должен служить мне!

— Правильно, детка!

Экспериментатор сиял, точно театральный прожектор, слушая, как дочь поносит Смерть. Когда-то он мечтал сделать сына рабом и с его помощью завоевать императорский трон Лайфгарма, однако мечта не сбылась. Дмитрий сумел справиться с заклятьем отца, выкинул его из сознания, а потом и вовсе запер на Земле. Это был самый тяжёлый период в жизни Фёдора, да и закончился он трагично — гибелью экспериментатора, и всё же проигравшим маг себя не считал. Благодаря ненавистному брату, который довёл Смерть до нервного срыва, экспериментатор заполучил Хранительницу, пусть не самого лучшего мага Лайфгарма, но, безусловно, фигуру, способную отобрать у Димы власть над миром. И передать любимому папочке.

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове мага, и, взглянув на бесчинствующую посреди гостиной дочь, он сам вложил в её руку фарфоровую вазу, стоимостью равную новенькому элитному автомобилю. А когда поблёскивающие осколки рассыпались по полу, с довольным видом произнёс:

— Вот точно так же ты разрушишь и его жизнь!

— Именно! — Станислава повернулась к отцу, и изумрудные глаза полыхнули счастьем и обожанием: — Ты поможешь мне?

— Не сомневайся, родная.

— Стася?!

Экспериментатор и Хранительница обернулись и с недоумением уставились на Марусю. Ни тот, ни другая не думали, что в особняке находятся посторонние (охрана в счёт не шла, её высший маг обработал давно и основательно, отучив удивляться, волноваться и, находясь в особняке, думать о чём-либо, кроме работы).

— Что ты здесь делаешь, Маша? — первой опомнилась Станислава.

— Ну, Вы же пропали, должен же был кто-то присмотреть за фирмой и домом.

Маруся независимо повела плечами, однако в противовес мнимому равнодушию на щеках девушки горел румянец, а взволнованный взгляд серых, как волчья шкура глаз, раз за разом возвращался к лицу экспериментатора.

— Всё в порядке, Мария. Я Фёдор, брат покойного Михея. Мы близнецы. Долгое время я жил за границей, а теперь вот вернулся.

— Ага, — кивнула Маруся и поспешно отвела взгляд.

— Она всё знает, папа!

— Правда? А по ней не скажешь, — нахмурился экспериментатор. Он внимательнее пригляделся к девушке и с удивлением присвистнул: — Редкая штучка. Твоя подруга настолько закрытый человек, что до её мыслей докопаться непросто.

— Она мне не подруга! — рявкнул Хранительница, и Маруся отступила от неожиданности:

— Стася...

— Что Стася? Думаешь, я ничего не понимаю? Все твои слова о любви к брату, о человеке, который бы тебя защищал — ложь и лицемерие! Ты как поганая крыса пробралась на мою территорию! "Стань королевой, Стася! Сделай меня своей фрейлиной!" Ты такая же, как все! Не думаешь ни о ком, кроме себя!

Маруся растерянно посмотрела в пышущее злобой лицо начальницы и ужаснулась: Станислава жаждала крови, её крови. "За что? Что я тебе сделала?" — растерянно подумала девушка, а вслух произнесла:

— Можете меня уволить. После того, что Вы сказали, нам будет сложно работать вместе.

— Обязательно! Прямо сейчас!

— Отлично.

Девушка отвернулась и на негнущихся ногах побрела к дверям, чувствуя себя раздавленной и оплёванной. Ей хотелось задать Стасе множество вопросов, чтобы понять, почему она пришла в столь озлобленное состояние, но разговаривать сейчас было бесполезно.

— Стоять! — неожиданно проревела Хранительница, и Маруся подпрыгнула на месте.

По спине пробежали мурашки, под ложечкой неприятно засосало — интуиция сигнализировала об опасности, однако девушка заставила себя обернуться и посмотреть в лицо разъярённой начальнице.

— Ты встречалась с моим братом, Маша?

— Нет.

— А если честно?

— Нет. Да и зачем мне, то есть ему?..

Станислава прищурилась, настороженно оглядела Марусю с головы до ног и погрозила ей пальцем:

— Я знаю, почему ты твердила о том, чтобы я вернулась к брату! Вы в сговоре! Что он пообещал тебе за содействие, тварь?

Фёдор с изумлением посмотрел на дочь и на всякий случай принюхался. Запаха безумия не ощущалось, и всё же дочь явно была не в себе. "Побочный эффект заклинания? Или она потихоньку сходит с ума? Пожалуй, стоит поторопиться". Экспериментатор недовольно повёл бровями и посмотрел на смущённую Марусю: девушку явно озадачило заявление Станиславы, и она тщетно пыталась подобрать слова для ответа.

— Какая разница, что их связывает, дочка?

Хранительница обернулась и возмущённо взглянула на отца:

— По-твоему, я должна простить предательство?

— Как ты можешь так говорить? — возмутилась Маруся. — Я была тебе верной подругой. Мы столько сделали вместе.

— Заткнись!

Станислава развернулась и вскинула кулак, словно намереваясь ударить подругу, но не ударила. Покраснела, наклонилась вперёд, будто собралась бодаться и обвиняюще наставила палец на Марусю:

— Ты — двуличная дрянь! Сама — мышь-тихоня, даже любовника нет, а меня в постель к брату толкала! Как же я сразу не поняла?! Вы всё спланировали! — Стася шагнула к подруге и вцепилась в отвороты её пиджака. — Что он тебе обещал? Деньги? Власть?

— Ни-че-го. Я не знакома с твоим братом.

— Врёшь!

Хранительница позеленела от ярости и наотмашь ударила девушке по лицу. Маруся покачнулась, но Стася удержала её от падения, а потом с силой толкнула в руки отца:

— Я хочу, чтобы она заплатила за предательство!

— Хочешь, чтобы я убил её? — обескуражено вскрикнул высший маг, прижимая Марусю к себе. — Но я же не убийца!

— Плевать! Она должна заплатить за предательство! Все наши враги должны быть мертвы! И эта будет первой!

Экспериментатор нервно сглотнул, покосился на удивительно спокойную девушку и вновь посмотрел на дочь:

— Хорошо.

— Действуй, папа!

Хранительница машинально потянулась к Ключу, и Фёдор быстро зашептал заклинание, опасаясь, что магия артефакта заставит его убивать. "Я ещё не готов!" — истерично подумал маг, оттолкнул от себя Марусю, и она исчезла.

— Слава Богу! — тотчас расслабилась Стася. — Надеюсь, мало ей не покажется.

— Однозначно. — Экспериментатор выдавил доброжелательную улыбку и, пользуясь тем, что дочь перестала изрыгать яд, обнял её за плечи. — У тебя был тяжёлый день, дорогая. Воскрешение, поворот Времени, предательство брата, да ещё эта чертовка-секретарша.... Тебе надо отдохнуть.

Высший маг, будто вор, прокрался в сознание дочери и потянул за нити своего заклинания. Станислава вздрогнула, но тут же обняла отца за талию и умиротворённо улыбнулась:

— Ты прав, папа, отдохнуть мне не помешает.

Фёдор взмахом руки вернул гостиной первозданный вид, перенёс дочь в спальню и подтолкнул к кровати. Безропотно растянувшись на покрывале, Хранительница закрыла глаза и моментально уснула, а экспериментатор развалился в кресле, как по заказу возникшем у него за спиной, и, скрестив руки на груди, уставился на Лайфгарм: ему было важно понять, что за реальность сотворил временной маг и как действовать дальше.

Маруся стояла в огромном пустом зале: плотно задрапированные окна, на мрачных каменных стенах тускло пылают факелы, а прямо перед ней, на застланном коврами возвышении — высокий янтарный трон. "Керон..." — зачарованно подумала девушка и, сглотнув сухой комок, осторожно приблизилась к возвышению. Холодная, суровая атмосфера зала подавляла, заставляла трепетать и чувствовать собственную уязвимость. И, глядя на пустой трон, Маруся словно видела на нём грозного короля, спрашивающего, зачем она явилась. "И что я отвечу?.."

Тем временем лёгкий, но гулкий стук каблучков привлёк внимание гвардейцев, скучавших у дверей тронного зала. Бесшумно приоткрыв золочёную створу, они выпучили глаза на незнакомку, точнее, на её коленки, выглядывающие из-под бесстыдно короткой юбки. Несколько минут керонцы таращились на стройные икры, на изящный изгиб стопы, охваченный невообразимыми туфлями на высоких, тонких каблуках, на которых не то что ходить, стоять было сложно, а потом прикрыли дверь и переглянулись.

— Не похоже, что она званая гостья.

— И не маг!

— Тогда чего мы ждём?

Один из гвардейцев развернулся лицом к дверям и наставил на них копьё, а другой опрометью кинулся в караулку. Вскоре в коридоре появился капитан замковой стражи Донат в сопровождении отряда гвардейцев. Он велел караульному отойти, решительно распахнул двери тронного зала и, печатая шаг, направился к незнакомке.

Маруся обернулась и напряжённо уставилась на приближающихся солдат: орать, кричать и возмущаться было бессмысленно, и девушка решила вести себя тихо, надеясь, что постепенно всё как-нибудь утрясётся. "Может, Стася остынет, и скажет брату, что я не враг?.. Хотя, вряд ли..." Меж тем гвардейцы окружили иномирянку плотным кольцом, и капитан сурово поинтересовался:

— Кто Вы, мадам?

— Меня зовут Мария.

— Что Вы делаете в тронном зале Керонского замка, мадам Мария?

— Я... — замялась девушка. — Жду аудиенции.

— Короля Олефира?

— Наверное...

— Как Вы оказались в тронном зале, мадам?

— Меня перенёс сюда Фёдор.

— Маг-экспериментатор? — нахмурился Донат. — В Годаре не любят высших магов, мадам. Так что, Вы выбрали неудачного покровителя.

Капитан подал гвардейцам знак, и они наставили пики на Марусю.

— Это ошибка! Я оказалась в Кероне случайно!

— Именем короля Годара Вы арестованы!

— За что?

— За шпионаж!

— Я не шпионка! Позвольте мне поговорить с Дмитрием, и всё прояснится. Клянусь!

Донат окинул девушку насмешливым взглядом:

— Что-что, а встречу со Смертью я Вам гарантирую, мадам. Уверен, Его высочество захочет лично разобраться с протеже экспериментатора.

— Я не протеже!

Но Донат не стал слушать оправдания иномирянки.

— Ведите её тоннелями, господа. Не будем нервировать керонцев столь вызывающим, откровенным нарядом.

Гвардейцы подвели пленницу к огромному гобелену, приподняли его, и Маруся увидела маленькую нишу, в которой темнела железная дверь. Капитан надавил на едва заметный выступ в стене и, толкнув дверь, скользнул в узкий проём:

— Следуйте за мной, мадам!

"Спокойно, Маша. Так или иначе, Диму ты увидишь!" — сказала себе девушка и шагнула во мрак потайного хода.

Оранжевое солнце медленно сползало за горизонт, и когда последний луч канул в сине-зелёные воды Южного моря, вместе с ним погасло холодное белое пламя Смерти. В мягком сумраке, словно вымытые, замерцали красные плиты, вспыхнула и погасла рубиновая чаша, и призрачный фонтан волшебной воды устремился к ночному небу, точно пытаясь коснуться просыпающихся звёзд.

Дмитрий опустился на колени рядом с другом, с удивительной нежностью коснулся пшеничных волос и позвал:

— Тёма.

— Спасибо, — хрипло выдохнул временной маг.

Шоколадные глаза распахнулись, и с Диминых губ сорвался горестный стон: друг смотрел не на него, а на своего любимого магистра. "Сейчас не время для разборок! — твёрдо сказал себе маг и тоже взглянул на Олефира. — Нужно понять, что натворил Артём, и только тогда решать, как себя вести и что делать!"

— Магистр... — Артём плавно поднялся на ноги и опустился на колени перед хозяином: — Я Ваш, магистр. Я буду служить Вам вечно.

— Молчи, чародей! — отмахнулся Олефир и поднял тяжёлый взгляд на племянника: — Как ты мог позволить безумному временному магу играть со Временем? Ты соображаешь, что он натворил? Он напрочь стёр два года в Лайфгарме! Он изменил реальность! Я старался обезопасить вас, а он одним взмахом перечеркнул все мои труды! Фёдор жив! Хранительница вернула Ключ и горит желанием мстить всем и вся! Высшие маги вернулись, и всё помнят! И я...

— Я тоже умер, — попытался оправдаться Дима. — Артём остался один, и...

— Значит, стоило мне уйти, ты погиб? Я так и знал! Ты не готов действовать самостоятельно, Дима! Слишком рано Хранительница рассорила нас.

— При чём здесь она? Это Фёдор...

— Да, плевать мне на них обоих! — выпалил путешественник, подошёл к сидящему на земле племяннику и требовательно посмотрел ему в глаза: — Значит, так: с этой минуты ты снова становишься моим учеником. Будешь им до тех пор, пока не убьёшь меня. Ясно?

— Какого чёрта?! — заорал Ричард. — Дима! Почему ты позволяешь ему так разговаривать с тобой?

— Подожди, Ричи. Я хочу понять...

— Да что тут понимать? Он снова хочет сделать тебя рабом!

— Мне кажется, ты не прав, Ричи... — начал землянин, но инмарец оборвал его:

— Не лезь, Валя! Так что, Дима, вернёшься к хозяину?

Дмитрий растерянно посмотрел на замершего в радостном предвкушении Артёма. "Мы будем вместе служить магистру!" — мысленно ликовал временной маг, ни на йоту не сомневаясь, какое решение примет друг.

— Прислушайся к Тёме, племянничек. Он хоть и не в себе, но порой мыслит очень здраво!

Дима оторвал взгляд от пшеничной макушки друга и посмотрел на Олефира:

— Сначала объясни, почему я должен убить тебя, дядя?

— Чтобы вы остались в живых, идиот! Твоё упрямство всем выйдет боком, Дима. Почему ты не можешь довериться мне и сделать так, как я прошу?

— А мои друзья? — Дмитрий указал на Ричарда и Валечку. — И Стася... Заклинание Фёдора растворилось в её сознании. Я должен что-то предпринять, иначе она всегда будет ненавидеть меня.

— Ты должен убить меня! Отправимся в Ёсс и там...

— Нет... Пока не пойму, в чём подвох.

— Сделай это! Только так ты изменишь будущее! Если ты действительно хочешь сохранить жизнь себе и друзьям, то...

Путешественник не договорил: рубиновая чаша полыхнула кроваво-красным огнём, и на мага обрушился поток волшебной воды.

— Не я твой враг, Дима... — простонал Олефир и растворился в рубиновом пламени.

— Магистр!!! — завизжал временной маг.

— Учитель!!! — одновременно с ним заорал Дима, и две чёрные молнии врезались в рубиновую чашу.

Оглушительный вой сотряс мир. Валечка и Ричард упали на стремительно темнеющие плиты и закрыли головы руками, а Смерти, не в силах успокоиться, продолжали осыпать Источник чёрными молниями. Рубиновая чаша треснула и развалилась на две половины. Кроваво-красный фонтан взметнулся в небо, фейерверком взорвался среди серых туч, и на мир пала тишина.

Опустив руки, Смерти молча уставились на разрушенный Источник. Ричард вскинул голову, взглянул на расколотую чашу и тихонько присвистнул:

— Ну и дела...

— Как сажа бела, — буркнул Валечка, поднимаясь на ноги. — Что делать-то будем?

Он ещё не договорил, а временной маг взвыл, рухнул на колени и стал биться головой о плиты:

— Магистр! Магистр! Магистр!

Дима попытался успокоить друга с помощью магии, но Артём защищался от неё как одержимый. И, опасаясь, что в запале временной маг начнёт сражаться в полную силу, Дмитрий рявкнул:

— Встать!

Маг знал, что это сработает, и, когда Артём вскочил и преданно уставился на него, ожидая приказа, болезненно скривился.

— Всё кончено. Магистр ушёл. Ты свободен, Тёма.

Временной маг с неестественным спокойствием выслушал друга и кивнул:

— Ты прав. Лайфгарм умер. Мы отомстили за смерть великого Олефира! Теперь мы свободны от скорбного долга, и будем жить, согласно заветам нашего учителя.

Ричард и Валечка непонимающе переглянулись, а Дима горестно взглянул на расколотую чашу и прошептал:

— Конечно, Тёма. И для начала вернёмся в Керон.

— Керон! Нас ждут великие дела! — исступлённо заорал Артём, взмахнул полами чёрного с серебром плаща, и лица друзей лизнул прохладный ночной ветер...

Глава 2.

Скорбь Смерти.

"Я дома", — подумал Дима, и сердце болезненно сжалось. Маг потеряно опустился на ступени перед троном, взмахом руки запечатал двери зала, чтобы керонцы не мешали скорбеть по безвременно ушедшему учителю, и посмотрел на друзей. Инмарец и землянин, чувствуя его траурное настроение, угрюмо молчали, зато временной маг, который дважды за день потерял любимого магистра, буквально захлёбывался удушающим смрадом безумия и готов был впасть в неистово-весёлое буйство. "Пусть", — угрюмо подумал маг, и в ту же секунду Артём истерично воскликнул:

— Сядь куда положено, Дима! Король ты или нет?

— Ты переигрываешь, Тёма.

— Да что ты понимаешь?! Умирая, магистр приказал мне играть. И я буду играть, как он завещал! А кто не хочет развлекаться со мной — не надо! И вообще, после временного скачка вы стали буками! — Артём повернулся к друзьям спиной и демонстративно направился к дверям: — Пойду, развеюсь. Давно мечтал заняться строительством и реконструкцией замков! Сейчас быстренько восстановлю то крыло, что ты разрушил, Дима, и сотворю в нём замечательный интерьерчик. Заодно и старушку Алинор, проведаю!

Дмитрий скрипнул зубами, переместился к другу и с размаха залепил ему пощёчину:

— Забудь о самоубийстве! Ты будешь жить!

— А я и не собирался умирать! — ощетинился временной маг. — Я только хотел посмотреть, что осталось от Алинор!

— Оставь мёртвых в покое!

— Почему?

— Я запрещаю!

— Да кто ты такой, чтобы запрещать мне?! — Артём преобразился: лицо его стало каменным, глаза — ледяными. — Хочешь стать хозяином Смерти? Не выйдет! У меня уже есть хозяин — великий магистр!

Взгляды магов скрестились, и воздух между ними завибрировал.

— Уймись, чародей!

Губы Артёма дрогнули, точно собираясь растянуться в улыбке, и он поспешно опустил глаза. Дима кисло оглядел поникшую фигуру друга, вернулся к трону и, сев на ступени, проворчал:

— Можешь не извиняться, Тёма.

Зло фыркнув, временной маг переместился в угол зала, шлёпнулся на возникший позади него стул и стал издали наблюдать за друзьями.

— Ему плохо, — прошептал Ричард, устраиваясь рядом с побратимом.

— Он справится. — Дима посмотрел на топчущегося у ступеней землянина и приглашающе махнул рукой: — Присоединяйся к нам, Солнечный Друг.

— Ох, ребята, как всё не просто, — вздохнул Валентин. — Что теперь будет?

— Теперь... — начал было маг и замолчал — в тронном зале появились Марфа и Арсений.

Увидев родителей, Артём аж подпрыгнул от радости.

— Привет! Вы как раз вовремя! А то с этими кислоидами, я чуть не умер от скуки! — прокричал он и расплылся в иступлённой улыбке. — Давайте веселиться!

— Артём!

Марфа бросилась к сыну, чтобы обнять, но тот исчез и возник в противоположном углу зала:

— Ку-ку! Я здесь!

— Прекрати! — громко сказал Дмитрий.

— А что ты сделаешь? Драться будешь? Ай-ай-ай, как не красиво! Драться это плохо! — погрозил пальцем временной маг. — Правда, папа? — Он уже стоял перед Арсением. — Что ты молчишь? Сядешь рядом с этими занудами и станешь обдумывать, как помочь мне? А не хочешь спросить, нужна ли мне помощь? Не нужна! Ясно?! Мне плевать на Вас всех! У меня есть приказ магистра, и я буду выполнять его, пока не умру!

На непроницаемом лице наблюдателя не дрогнул ни один мускул. Он демонстративно повернулся к сыну спиной и посмотрел на Диму:

— Ты можешь вылечить его?

— Я постараюсь.

— Спасибо. Мы в вечном долгу перед тобой.

— Тёма мой друг, и...

— Хватит говорить обо мне, словно меня нет! Это, конечно, приятно, но невежливо. Правда, мама?

Марфа молчала, глядя на сына блестящими от слёз глазами. Она едва сдерживала рыдания, однако Артём делал вид, что ничего не замечает. Более того, ему хотелось, чтобы мать поскорее заплакала. И он решил поторопить события. Перенёсся к провидице, ласково посмотрел ей в глаза и доверительно прошептал:

— Мне нравится убивать, мама. Особенно приятно было убить Олефира. Дима так хотел этого! — Артём дико расхохотался, но вдруг оборвал смех, повернулся к Дмитрию и хищно оскалился: — Никогда не забуду, что ты заставил меня убить магистра! — И в тот же миг шоколадные глаза потеплели, губы озарила нежная улыбка, голос понизился до сладострастного шёпота: — Я люблю тебя, Дима. — А в следующую секунду маг кровожадно смотрел на мать: — Если бы ты только видела эту красоту! Мои маленькие зверушки в кровь раздирали лицо великого Олефира. Кровь была повсюду... Горячая, сладкая...

— Заткнись! — заорал Дмитрий, чувствуя, как жадно внимает словам Артёма Смерть.

— А что я такого сказал? Я не так малодушен, как ты, и не боюсь убивать своих учителей. Я их всех убил! А Корнея — дважды! — гордо заявил временной маг и тоненьким голоском пропищал: — Я больше не буду... — Он хохотнул и подмигнул матери: — ...учиться!

Не в силах сдерживаться, Марфа зарыдала в голос, и Артём радостно захлопал в ладоши:

— Получилось! Получилось!

Арсений бросил печальный взгляд на сына и подошёл к провидице:

— Не плачь, дорогая, Тёма поправится...

— Не порти веселье, Сеня! Не смей успокаивать её! Пусть ревёт! — истерично проорал Артём, и с его пальцев посыпались разноцветные искры.

— Ты так и нарываешься на драку. — Дмитрий мгновенно оказался рядом с другом и гневно взглянул в сияющие ледяные глаза: — Начнём?! У нас здорово получается!

— Ты... ты...

Временной маг подобрался, стал отступать, и с каждым шагом злость уступала место веселью. Он наклонял голову то к правому, то к левому плечу, щурил глаза и вдруг рассмеялся, прижал руки к груди и стал кланяться, как китайский болванчик.

— Я не буду драться с тобой, о, могучий маг! Я не могу пулять в тебя шарами и молниями, ведь ты тоже Смерть.

— Ты прав, чародей. Мы не будем драться. Потому что я не люблю убивать шутов.

— Это ещё вопрос — кто кого! — Артём метнулся к другу и, оскалившись, вьюном завертелся вокруг него: — Вот скольких ты убил, Дима, а? Может, сядем и посчитаем, кто больше?

Дмитрий растянул губы в жесткой улыбке и плотоядно сверкнул бело-голубыми глазами:

— А может, всё же подерёмся?

Артём остановился, и Смерти уставились друг на друга, как в зеркало. За плечами обоих была школа великого учителя Олефира, навсегда сроднившая их. Горечь утраты захлестнула магов, и слёзы потушили холодное пламя в их глазах. На этот раз Дмитрий отвернулся первым. Он добрёл до трона и бессильно опустился на него, а временной маг растерянно моргнул и, зарыдав в голос, исчез.

— Зачем ты отпустил его, Дима? — вскричала провидица.

— Он вернётся. — Дмитрий прикрыл глаза рукой. — Я мог бы удержать его, но к чему?.. Он озлобился бы ещё сильнее. Тёма в Белолесье. Не ходите туда. Он должен побыть один. — Маг опустил руку и посмотрел на землянина: — Пожалуй, я не откажусь от бокала вина...

Артём нёсся по волшебному лесу, не разбирая дороги. Ветки больно хлестали по лицу. Птицы с испуганными криками взмывали в небо. Мелкие зверушки в ужасе прятались в норы. Но временной маг ничего не замечал. Вылетел на поляну, упал на мягкую изумрудную траву и кубарем покатился по ней, крича:

— Помоги мне, Белолесье! Я больше не могу! Помоги!

Волшебный лес напряжённо замер, точно собираясь с мыслями, а потом из глубины чащи вырвался рёв и могучей волной покатился между деревьями. Артём зажмурился, распахнул сознание навстречу спасительной боли, и из его груди вырвался звериный вой.

"Я хочу стать прежним, лес!"

"Ты никогда не станешь прежним, Тёма. Но я люблю тебя и таким".

"Я не хочу быть Смертью!"

"Ты уже Смерть".

"Я помню, каким был! Я знаю, каким стал! Но я не знаю, кто я?"

"Я покажу" — прошелестело Белолесье, и мага поглотила изумрудно-чёрная тишина...

Весть о том, что в Керон вернулся Дмитрий, мгновенно облетела замок, и, несмотря на поздний вечер, придворные толпились у дверей тронного зала, ожидая, что принц выйдет к ним и объяснит, что произошло и как им жить дальше. Но золочёные двери оставались закрытыми. Сначала из-за них доносились крики и чей-то истеричный смех, а потом и вовсе наступила тишина. Не зная, что и подумать, взволнованные керонцы в полголоса перешёптывались и ждали, сами не понимая чего.

Около полуночи в коридоре появился капитан замковой стражи, и придворные с надеждой воззрились на него. Донат с интересом оглядел пёструю взбудораженную толпу, подошёл к караульным и что-то шепнул им. Гвардейцы закивали, и офицер нахмурился, что привело керонцев в ещё большее замешательство. И тогда маршал Виннер, на правах старшего по званию, решил прояснить непростую ситуацию. Он кашлянул, привлекая внимание подчинённого и строго потребовал:

— Доложите обстановку, капитан Донат!

— Мы задержали шпионку высшего мага, господин маршал.

— Шпионку? — Лицо Виннера просветлело: — В таком случае, капитан, у Вас есть прекрасный повод войти в тронный зал. Действуйте!

Офицер щёлкнул каблуками, подошёл к дверям и громко постучал.

— Войдите! — раздался голос принца, и позолоченные створки приоткрылись.

"Иди!" — мысленно пнул себя Донат и шмыгнул в зал. Придворные встали на цыпочки, пытаясь высмотреть, чем же занимается наследник Олефира, но двери захлопнулись, и магический щит вернулся на место.

Капитан скользнул взглядом по пьяным лицам принцев и любимого шута Олефира и, стараясь не выдать изумления, приблизился к трону.

— В чём дело? — с трудом ворочая языком, поинтересовался Дима. — Какого чёрта ты припёрся, Донат? Не мог подождать до утра?

— Простите, Ваше высочество...

— Величество, — строго поправил его Валечка. — Король умер! Да здравствует король! — провозгласил он, отсалютовал другу и, выпив вино, разбил бокал о ступени.

Лицо капитана вытянулось, и он вопросительно взглянул в глаза годарскому принцу.

— Олефир умер, — хрипло произнёс Дмитрий, залпом опустошил бокал и мрачно повторил: — Так какого чёрта ты припёрся, Донат?

— Мы... — Капитан сглотнул подступивший к горлу комок и громко доложил: — Мы задержали приспешницу высшего мага Фёдора, ...Ваше величество.

Глаза Дмитрия полыхнули холодным белым светом:

— Где она?

— В Северной башне, Ваше... — начал капитан, но короля уже не было.

— Ты пришёл вовремя, Дон, — пьяно ухмыльнулся Ричард. — Сейчас моему побратиму жизненно необходимо кого-нибудь прибить. Не завидую я этой дамочке.

— И я, — хихикнул Валечка, наполнил оставленный Димой бокал вином и протянул его капитану: — Выпей за нового короля Годара, служивый!

Донат благоговейно принял бокал короля и пригубил вино.

— До дна!

Капитан повиновался. А потом вернул опустевший бокал шуту, поклонился и попятился к двери:

— Простите, господа, меня ждёт служба.

— Солдат пьёт — служба идёт! — хихикнул Солнечный Друг и вновь наполнил бокалы. — Или ты хочешь умереть, проходя сквозь щит Смерти?

Донат поёжился: он не был магом, и шут фактически спас ему жизнь, предупредив об опасности. "Но, что будет, когда вернётся король?" — испуганно подумал капитан, поднося ко рту королевский бокал с терпким лирийским вином...

Прислонившись спиной к прохладной стене, Маруся сидела на деревянных нарах и беспомощно вглядывалась в темноту, ожидая скрипа двери и появления гвардейцев, которые отведут её к Дмитрию. Минуты, казавшиеся бесконечными и вязкими, медленно ползли в небытие, но ничего не менялось. Тишина, мрак и редкие приглушённые шорохи, скорее всего, возня каких-то грызунов. Маша очень надеялась, что это не крысы. "Мыши, мыши, мыши", — как молитву повторяла она и тщетно вглядывалась в кромешную тьму.

Внезапно перед лицом полыхнули два белых огонька, и какая-то сила сдёрнула девушку с нар и швырнула на каменный пол. Раздался неприятный хруст, адская боль пронзила правое плечо, и Маша закричала. В ответ на её крик камеру огласил безудержный хохот. Не понимая, что происходит, девушка попыталась встать, и всё та же неведомая сила "помогла" пленнице — приподняла над полом и впечатала в стену. Маруся охнула от резкой боли в пояснице, сползла на пол и с ужасом осознала, что не чувствует ног.

— Это только начало, — любезно сообщил хриплый мужской баритон.

— Кто Вы?

— Смерть.

Невидимый вихрь приподнял пленницу и стал швырять от стены к стене, словно мячик. В ушах стоял хруст собственных костей. Маруся выла от боли, но сознание почему-то не теряла. Неожиданно вихрь распластал её на стене и исчез, а из непроглядной тьмы приблизились два белых огня. Смерть подошёл вплотную к девушке и погладил её по щеке:

— Ты хорошо держишься, деточка. Я буду долго веселиться с тобой.

— Я... подруга... Стаси... — срывающимся от боли голосом прохрипела Маруся, понимая, что-то вот-вот перестанет соображать.

— Стася... — Смерть задумчиво водил рукой по щеке девушки, вспоминая сестру. — Рыжие волосы... Зелёные глаза... Нежное тело... — Рука мага скользнула по шее пленницы, ключицам и замерла на груди. — Я помню Стасю. Она моя сестра. А ты?

— Я... её... подруга... — Прикосновения Смерти причиняли жуткую боль, каждое слово давалось с трудом, но Маруся упрямо продолжала: — Помогите ей... Фёдор... околдовал её...

Неожиданно пленница закашлялась, и изо рта хлынула кровь. Нахмурившись, Смерть шевельнул рукой, и кровотечение прекратилось.

— Продолжай!

Девушку мутило от стального привкуса во рту, в голове шумело, но она не могла позволить себе потерять сознание:

— Фёдор... выкинул меня...

— Странно. Чем ты могла помешать высшему магу? — ухмыльнулся Смерть и легонько надавил на грудь пленницы, заставив взвыть от боли. — Ты обычная. Не маг, не воин... Ты — никто!

"Стася победила! Дима убьёт меня, как она и хотела!" — подумал Маруся, и её сознание стало угасать.

Но когда могильный холод, казалось, полностью затопил тело, сильные, обжигающе горячие руки вырвали девушку из-за грани, и она почувствовала, что куда-то летит.

— Я сестре не слуга! Ты будешь жить! — прозвучал твёрдый мужской голос, и боль исчезла...

Маруся открыла глаза и зажмурилась от яркого света магических факелов. Она потёрла руками слезящиеся глаза, снова открыла их и обнаружила, что лежит на широкой кровати, задрапированной розоватым газовым балдахином. К телу приятно льнула тонкая шёлковая сорочка, волосы были чисто вымыты. Девушка чувствовала себя так, словно только что приняла ароматную ванну. "Кто меня искупал? Неужели Смерть?" Раздался тихий смешок. Маруся повернула голову: рядом, опираясь на локоть, лежал Дмитрий. Он был полностью одет: чёрный плащ с багровым подбоем, белая батистовая рубашка, чёрные брюки... Девушка растерянно уставилась на высокие чёрные сапоги, но, спохватившись, перевела взгляд на лицо мага. Дима насмешливо улыбался, и глаза его были голубыми, как весеннее небо.

— Ты будешь жить, Маша. Ты рада?

Маруся поспешно кивнула и подумала: "Какой же он сильный и красивый... Ну и что, что брат! Я бы ни секунды не сомневалась..."

— В самом деле? — усмехнулся маг, и девушка покраснела. — Ты странная, Маша. — Дмитрий протянул руку и погладил короткие тёмно-русые волосы. — Я почти убил тебя, а ты восхищаешься мной и хочешь...

Он чуть помедлил, а потом склонился к девушке и нежно поцеловал в губы. Маруся затрепетала, но поцелуй оказался мимолётным. Дмитрий отстранился и с затаённой грустью посмотрел в серые, как буланая сталь, глаза:

— Ты не испугалась Смерти. Ты боролась до конца. И поэтому, я позволю тебе то, чего не позволял ни одной из своих любовниц: ты можешь отказать Смерти в близости.

— Я не отказываюсь от подарков судьбы, — тихо сказала Маша и улыбнулась.

— Я принимаю твоё решение.

Дмитрий накрыл комнату щитом, сорвал с девушки одеяло, притянул к себе и впился в губы долгим страстным поцелуем. Вихрь наслаждения закружил Марусю, наполняя каждую клеточку тела невероятной лёгкостью и абсолютным счастьем, и в блаженной истоме она подумала: "Смерть любит так же идеально, как и убивает..."

На рассвете Дмитрий вернулся в тронный зал и с сытой улыбкой взглянул на осоловелых от пьянки друзей и капитана Доната.

— Где ты шлялся всю ночь? — придирчиво поинтересовался Валентин. Голова землянина болталась, как на шарнирах, но он старался выглядеть трезвым и грозным. — Хоть бы шит убрал! Несчастный Дон бросил своих гвардейцев на произвол судьбы! Из-за тебя он не вышел на работу! Кто будет отвечать за его прогул?

— Ты убил её? — икнув, поинтересовался Ричард. — Тебе полегчало?

— Мне полегчало, — кивнул маг, продолжая улыбаться, и убрал щит. — А вам троим не мешало бы проспаться.

— Сам спи! — огрызнулся Валя. — Я никуда не пойду, пока ты не увеличишь жалование Донату. Хотя бы на двести процентов! Он обязан получить материальную компенсацию. А в качестве моральной — вынесешь ему благодарность и дашь майора!

— В Годаре нет такого звания.

— Тогда генерала!

— Вот-вот, — поддакнул Ричард и удобно устроил голову на плече вусмерть пьяного капитана.

— Можете идти, Донат, — доброжелательно произнёс Дима и, протрезвив офицера, вручил ему увесистый кошель. — Надеюсь, Вы умный человек и не станете распространяться о моральном облике принца Инмара.

— Буду нем, как рыба!

Донат осторожно уложил Ричарда на ступени, отсалютовал королю и вышел из зала, а Валя возмущённо посмотрел на Дмитрия:

— А моральная компенсация?!

— Спать! — шикнул на него маг, и землянин исчез.

Взглянув на мирно посапывающего инмарца, Дима хихикнул и перенёс его в покои для гостей. Уложил друга в постель, заботливо укрыл одеялом и отправился к себе. Он чертовски устал, но чувствовал себя гораздо лучше, чем накануне: странная земная девушка приглушила скорбь Смерти.

Оказавшись в спальне, Дмитрий скинул на пол одежду, нырнул под одеяло и с интересом посмотрел на любовницу: Маруся крепко спала и видела его во сне. Это выглядело непривычно и... правильно. "И что мне со всем этим делать? Я совершенно не готов к новым серьёзным отношениям. Да и какие могут быть отношения? Я люблю Стасю!"

— Вот чёрт! Было бы проще, если бы ты отказала мне, Маша... — прошептал маг и уснул...

А Фёдор смотрел на Лайфгарм и не верил своим глазам. Он думал, что будет дожидаться благоприятного момента для захвата мира годами, а момент наступил через считанные часы после его возвращения к жизни. Гибель Олефира подкосила Смертей, и они махнули рукой на Лайфгарм, а высшие маги, как обычно, сидели в своих норах и терпеливо ждали, что будет дальше.

"Они преподносят мне мир на блюдечке, и я не собираюсь отказываться!" — злорадно подумал экспериментатор, перенёсся к дочери и потряс её за плечо.

— Ты готова мстить брату, Стася?

Изумрудные глаза фанатично сверкнули:

— Да.

— Тогда не будем медлить!

Фёдор подал руку дочери, и они оказались на площадке из красных плит. Увидев расколотую рубиновую чашу, Станислава вздрогнула и чужим голосом спросила:

— Кто это сделал?

— Твой брат.

— Он ответит за святотатство!

Ключ вспыхнул. Хранительница сняла его с шеи, приложила к запястью, и на осколки чаши упали тёмные капли крови. Мир застонал, скидывая могильные цепи, и, улыбнувшись, Станислава бросила окровавленный Ключ на плиты. Рубиновая чаша мгновенно собралась воедино. Раздалось шипение, и, словно огненная лава, из жерла Источника вырвался водяной фонтан. Переливаясь всеми оттенками красного, он устремился в небо, озаряя его багровыми всполохами.

Стася подняла Ключ, повесила его на шею, шагнула к чаше и коснулась огненных струй. Фонтан рухнул вниз, и в рубиновой чаше заблестела хрустально-чистая вода.

— Пей, папа!

Глаза Хранительницы горели ненавистью и предвкушением мести, а на губах трепетала злая ухмылка. Фёдор широко улыбнулся дочери, подошёл к Источнику и стал горстями черпать волшебную воду. Маг жадно глотал и глотал её, не замечая, что вода стекает по шее и груди кровавыми ручейками.

"Ты — мой император!" — внезапно услышал он торжественный голос Лайфгарма и, ликующе расхохотавшись, повернулся к Стасе:

— Я — император! Наша месть благословлена самим миром, дочь моя!

Глава 3.

Легенда Лайфгарма вступает в игру.

Дмитрий проспал не больше часа, когда почувствовал, что Артём вернулся. Он открыл глаза, взмахом руки зажёг магические светильники и настороженно взглянул на тёмное облако, парящее в полуметре от кровати.

— Хватит прятаться, Тёма.

Смоляная мгла дрогнула, пошла рябью, и на ковёр мягко спрыгнул огромный серебристый Волк. Густая длинная шерсть дыбом стояла на загривке, а пронзительные шоколадные глаза смотрели холодно и угрюмо.

— Рад, что ты вернулся, Тёма, — бесстрастно произнёс Дмитрий и похлопал ладонью по простыне.

Облако рассеялось. Волк запрыгнул на кровать и, лизнув друга в щёку, улёгся рядом. Дима обхватил руками сильную, лохматую шею и заглянул в шоколадные глаза:

— Лес подсказал ответ. Тебе стало легче?

"Молчи! Не хочу думать и решать. Ты самый сильный в Лайфгарме, и я буду служить тебе, хозяин!"

— Хватит, Тёма! Сейчас я верну тебе человеческий облик, и мы поговорим!

"Не хочу. Если ты сделаешь это, мы будем драться, и ты убьёшь меня, хозяин".

— Ладно, продолжай свои игры, Тёма. Но запомни: я тебе не хозяин! Хочешь быть волком — пожалуйста! Хочешь служить — вперёд! Но ты не услышишь от меня ни единого приказа, не надейся!

Зверь оскалился и снова лизнул мага в щёку. Дима открыл рот, чтобы отчитать друга, но тут же закрыл: любое слетевшее с губ слово Артём мог воспринять как приказ.

— Не дождёшься!

Дмитрий выудил из воздуха сигарету и закурил, а Волк пристроил голову на груди мага и преданно уставился ему в глаза.

— Лебезишь?! Я тебе, гадёнышу, потом припомню. Стыдно будет!

Зверь утробно заурчал, потёрся носом о плечо мага и снова уставился в голубые глаза.

— Смотри-смотри, так выглядят нормальные люди! — фыркнул Дима, не в силах злиться на безумного друга.

"Ты великолепен, мой хозяин!"

— Льстец!

"Да! — радостно согласился Волк. — Ты восхитителен, мой повелитель! Ты самый прекрасный и могучий из всех магов Вселенной! И я готов прославлять тебя вечно, о, мой любимый, любимый хозяин!"

— Ах, ты...

Маг не договорил: в спальне появился взволнованный Корней. Волк мигом спрыгнул на пол и ощетинился, а Дмитрий сел и, сгорая от возмущения, заорал:

— Какого чёрта ты врываешься в мои покои?

— Чем вы тут занимаетесь? — одновременно с ним воскликнул учитель, и оба мага замолчали.

— Беседуем, — после небольшой паузы произнёс годарский принц, похлопал по кровати, и Волк послушно лёг рядом с ним. Дима глубоко затянулся, выпустил в потолок струю терпкого дыма и ехидно добавил: — Только ближе не подходи, не ровён час, укусит.

— Болваны! — в сердцах рявкнул Корней. — В Лайфгарме переворот, а вы развлекаетесь!

— Ну, я бы так не сказал... — задумчиво гладя Волка по серебристой спине, пробормотал Дмитрий, и тут до него дошло, что за новость принёс высший маг. — Какой переворот? Кто посмел?..

— Ты совершенно не следишь за тем, что творится в твоём мире! — запальчиво рявкнул Корней и осёкся.

Сам того не желая, он произнёс вслух то, о чём думал последние часы: несмотря на многочисленные "но", Дмитрий подходил на роль императора куда больше Фёдора. Учитель с тревогой посмотрел на керонского выродка, но тот, хвала всему сущему, пропустил оговорку мимо ушей.

— Ничего себе денёк начинается, — проворчал Дима. — Если будет как вчера — можно вешаться.

— Вчера?! А что особенного случилось вчера? От твоего дружка и не такого ожидать можно! Подумаешь, Время стёр! Так на то он и временной маг!

С удивлением посмотрев на разгорячившегося учителя, годарский принц уничтожил сигарету, откинулся на подушку, подпёр голову рукой и вздохнул:

— Значит, по Вашему мнению, ничего из ряда вон выходящего не случилось? Возможно... Если, конечно, не считать, что сначала я умер, потом воскрес, потом долго лечил Артёма, потом выслушивал его глупости, а потом Ваш бывший ученик устал быть человеком, превратился в Волка и сегодня спозаранку явился ко мне на службу. По-моему, этого достаточно, чтобы я мог позволить себе что-то пропустить, например, переворот.

Корней взглянул на Дмитрия, как на ученика, который, вместо того чтобы отвечать заданный урок, спел похабную частушку, и, раздраженно махнув рукой, продолжил:

— Ты безответственный молодой человек! Пока ты здесь чёрте чем занимался, вернулся Фёдор! Он напился из Источника, убил Геласия и Павлину и провозгласил себя императором Лайфгарма! Он объявил Литту столицей Мира! И они с Хранительницей...

— Стася в Лайфгарме?! — Дмитрий вихрем слетел с кровати. — Я не почувствовал её появления... — прошептал маг, щёлкнул пальцами, облачаясь в королевские одежды, и исчез.

Волк пропал вместе с ним...

Золотой венец опустился на голову Фёдора.

— Да здравствует император Лайфгарма! — торжественно провозгласил маг-миротворец.

— Ура! Да здравствует император! — дружно заорали придворные, и под их приветственные вопли в зале появились Дмитрий и Волк.

Крики оборвались. Лирийцы с ужасом смотрели на Смерть и его хищного спутника. И только Фёдор остался спокоен. Уверенным жестом поправил венец, закинул ногу на ногу и с издёвкой произнёс:

— Какая честь. Сам принц Годара почтил присутствием мою коронацию. Император в восторге!

— Ты жив только потому, что когда-то я пообещал сестре не убивать тебя, — холодно отчеканил Дима, однако слова эти были ложью.

Сейчас мага не остановило бы обещание, данное сестре. Он не мог убить Легенду Лайфгарма по другой причине: жаждущая мести Станислава собственной кровью возродила Источник и вернула миру возможность влиять на ситуацию. И он повлиял — защитил себя и своего нового императора жизнью Хранительницы. "Знает, дрянь, что я не подниму руку на сестру! Стася ни в чём не виновата и не должна отвечать за грехи отца, а тем более мира", — с горечью подумал Дима и взглянул в горящие ненавистью изумрудные глаза:

— Над твоим сознанием хорошо поработали, Стася. Но я найду способ помочь тебе, обещаю.

Хранительница презрительно скривилась, а экспериментатор насмешливо произнёс:

— Ищи! А пока будем жить в мире и согласии. Ты пришёл вовремя, Дима. Я как раз собирался позвать тебя, чтобы сообщить о новом статусе Годара. Отныне твоя страна — одна из провинций империи. Титул принца я тебе, так и быть, оставлю. Будешь моим наместником в Годаре. Каждое утро ты обязан приходить в Литту и докладывать о состоянии дел. А теперь я готов принять твою присягу!

Маг замолчал, выжидающе глядя на сына. Дмитрий не шелохнулся, зато Волк грозно рыкнул и стал медленно наступать на императора.

— Здравствуй, Тёма. Всё развлекаешься? Смотри, убьёшь меня, Дима плакать будет.

Фёдор погрозил зверю пальцем и покосился на дочь — Станислава не сводила торжествующих глаз с брата. Тем временем Волк мягко запрыгнул на ступеньки трона, и Дмитрий открыл рот, чтобы остановить друга, но тут вмешалась Стася.

— Придержи свою шавку, Дима!

— Простите, принцесса, — с каменным лицом произнёс маг и положил ладонь на загривок Волка.

— Я жду, сынок! Присягай, или я объявляю Годару войну!

В тронном зале повисла напряжённая тишина: лирийцы с трепетом ждали, чем закончится противостояние Смерти и императора. Но судьба сыграла злую шутку с обоими магами. Дмитрий не желал рисковать сестрой и другом, Фёдор — императорской короной. К тому же, новоявленный правитель мира до одури боялся сумасшедшего временного мага, который сидел у ног сына, как дрессированный цепной пёс, признающий лишь одного хозяина.

"Придётся подождать!" — одновременно подумали маги, и, успокаивающе потрепав Волка по загривку, Дима опустился на колено:

— Я признаю тебя императором Лайфгарма, Фёдор.

Лирийцы и высшие маги приглушённо ахнули. Они ожидали ругани, взаимных обвинений и само собой разумеющегося финала — смертельного поединка, но Смерть почему-то отдал Лайфгарм без боя.

— Я принимаю твою присягу, принц! — с пафосом возвестил Фёдор и благосклонно кивнул сыну.

Конечно, император предпочёл бы услышать другие слова, более раболепные и заискивающие, но пока был согласен и на эти. А Дмитрий поднялся, отряхнул и без того чистые одежды и, нацепив на лицо бесстрастную маску, поинтересовался:

— Я могу идти?

— Нет! Ты останешься в Литте и будешь вместе со всеми прославлять меня на пиру! — высокомерно заявил Фёдор и со злостью подумал: "Ты отказался служить мне, родному отцу — я не прощу. Ты сдохнешь от любви к сестре, уж об этом я позабочусь!"

"Я найду способ убить тебя!" — мысленно пообещал ему Дима и широко улыбнулся:

— С удовольствием, Ваше императорское величество, но я не один.

— Я прикажу поставить рядом с твоим стулом миску!

Волк зарычал и подался вперёд, но Дмитрий удержал его, обняв за шею: "Видишь, что происходит, Тёма? Не позволяй издеваться над нами. Помоги! Мне нужен друг, а не слуга". Зверь пристально посмотрел в глаза мага, задрал морду к потолку и завыл — тоскливо и протяжно. Император потерял дар речи, а лирийцы отпрянули к стенам, с ужасом наблюдая, как под замогильный вой вокруг Волка сгущается тёмное, точно беспросветный мрак, облако. Дима разжал объятья, отошёл в сторону, и зверь поднялся на лапы. Оборвал вой, прыгнул в антрацитовую мглу и из чёрной вспышки явился лирийцам в истинном обличье, вызвав испуганные, недоумённые крики. В тронном зале Литтийского дворца стоял живой и здоровый сын провидицы, только вот на доброго и наивного Тёму он совсем не походил. Чёрные, как безлунная ночь, одежды, переливающийся всеми цветами радуги плащ, ледяные серебряные искры в глазах — Артём выглядел под стать Смерти Олефира. И лирийцы устремили непонимающие, растерянные взоры на суровых и внешне безразличных ко всему высших магов, безмолвно требуя объяснений, однако члены Совета, как обычно, предпочли промолчать.

А временной маг лучезарно улыбнулся, взмахнул полами радужного плаща и отвесил императору глумливый поклон:

— А вот и я, Федя! Привет!

Дмитрий скорбно вздохнул: глаза друга остались глазами зверя, он лишь принял человеческий облик, не более того...

— Я счастлив видеть Легенду Лайфгарма! Наши встречи всегда так волнительны, Федя! Взять хотя бы предпоследнюю... — Артём мечтательно закатил глаза: — Это было великолепно! Я наслаждался видом Вашего трупа, Ваше императорское величество.

— Рад, что доставил тебе удовольствие, — язвительно скривился Фёдор.

— Да-да, доставили! — Временной маг закивал и закланялся, приложив руку к груди: — Спасибо, император! Надеюсь, Вы доставите мне подобное наслаждение ещё раз.

— Заткнись!

Фёдор приподнялся на троне, и Дмитрий поспешно шагнул к Артёму. Он крепко обнял друга за плечи, шепнул: "Уймись!" — и громко произнёс:

— Не нервируй императора, Тёма. Нас пригласили на пир, так что веди себя прилично.

"Как тебе не стыдно, Дима! Я почти достал его!"

"Ты нужен мне живым. А будешь нарываться, я тебя сам прибью!"

"Вредина!"

Артём довольно фыркнул и, выбравшись из объятий друга, обратился к придворным:

— Итак, господа! — Он посмотрел на высших магов, которые сникли под его сумасшедшим взглядом, и дико расхохотался: — Я снова с вами! А значит, всё будет хо-ро-шо!

— Придержи своего зверёныша, принц! — сердито потребовал Фёдор. — Я не потерплю, чтобы он превратил церемонию в балаган!

— Папа, пора приглашать гостей к столу! — неожиданно сказала Стася.

— Не вмешивайся!

Император резко обернулся, но, натолкнувшись на многозначительный взгляд дочери, смягчился:

— Да, принцесса, ты, как всегда, права. — Фёдор поднялся с трона и взмахнул жезлом: — Пир!

— Пожуём! — хихикнул Артём и обнял друга за талию...

Трапезный зал Литтийского дворца напоминал огромную лесную поляну. Пол — зелёный травяной ковёр. Потолок — раскидистые кроны деревьев. Сквозь белоснежные стены-стволы — дань уважения Белолесью — пробивались оранжевые лучи, освещая круглые столы с изящными, увитыми плющом ножками. Кипенные льняные скатерти цвели розами, маргаритками и фиалками. В центре зала — овальное озеро с прозрачной хрустально-чистой водой, сквозь которую виднелось дно — радуга разноцветной гальки.

— Красиво, — одобрил Артём и щекой потёрся о Димино плечо. — Давай устроим в Кероне что-нибудь подобное!

— Посмотрим, — буркнул принц, равнодушно созерцая великолепие парадного зала.

Фёдор и Станислава прошествовали к главному столу. Церемониймейстер дождался, пока император и принцесса устроятся в массивных деревянных креслах с высокими спинками, взмахнул тонкой витой палочкой, и гости ринулись занимать места.

Артём подёргал друга за рукав:

— А мы чего стоим?

— Ждём, когда нам укажут место, — усмехнулся Дима и вперил холодный взгляд в лицо Фёдора.

Император глумливо улыбнулся, кивнул церемониймейстеру, и тот громко объявил:

— Принцесса Лирии Вереника!

Дима виновато посмотрел на Артёма:

— Прости, я забыл о ней.

— Да я чего-то тоже...

Временной маг почесал затылок и скривился, наблюдая, как подружка, путаясь в складках длинного и тяжёлого парчового платья, приближается к императору. Фёдор придирчиво оглядел девочку с ног до головы, ущипнул за нежную щечку и сально хмыкнул:

— Садись, моя прелестная невестушка.

Маг хлопнул принцессу по попе, подтолкнул к стулу, и, одарив узурпатора ненавидящим взглядом, Вереника плюхнулась на стул. Гордо выпрямила спину, обвела презрительным взглядом гостей и просияла, увидев Диму и Артёма. Она хотела броситься к ним, но, повинуясь молчаливому приказу мужа, осталась сидеть на месте.

Артём же толкнул друга в бок.

— Я больше не могу ждать! Они всё съедят, и нам ничего не достанется, — громко шепнул он и направился к императорскому столу. — Кыш! — шикнул он на Михаила, и миротворец проворно вскочил, освободив временному магу место рядом с Вереникой.

Взглянув на единственный пустой стул, Дмитрий тяжело вздохнул, но выбирать не приходилось, и маг заставил себя сесть рядом с сестрой. Артём посмотрел на друга, церемонно поклонился ему и на весь зал объявил:

— Теперь можно начинать!

"Ах ты щенок!" — сгорая от унижения, мысленно проревел Фёдор, однако тут же взял себя в руки: устраивать склоку с сумасшедшим временным магом было ниже достоинства повелителя мира, и, конечно, небезопасно. Надменно скривив губы, экспериментатор с деланным пренебрежением посмотрел на Артёма, затем поднял чашу и радушно улыбнулся гостям, разрешая приступить к трапезе.

По залу разлилась тихая приятная музыка, зазвучали тосты во славу императора. Прямо на зеркальной поверхности озера появились шуты и шутихи, жонглёры и акробаты. Они разыгрывали фривольные сценки под громкий хохот придворных и гостей. Слуги сновали между столами, едва успевая подносить гостям закуски и разливать вино в кубки, чаши и бокалы.

Временной маг, отмахнувшись от слуг, навалил в тарелку гору разнообразной еды, облизнулся и, склонившись к Веренике, заговорщически прошептал:

— Подожди минутку, королева, сейчас я всё это съем и буду ухаживать за тобой.

Девочка благосклонно кивнула: её замечательный и опасный муж сидел неподалеку, и она больше ничего и никого не боялась. Артём же накинулся на еду, как голодный зверь. Он в мановение ока смёл всё, что лежало на тарелке, вытер губы рукавом и сыто рыгнул. Схватил бокал вина, в один присест отхлебнул почти половину и повернулся к подружке. С минуту маг разглядывал девочку, словно только что заметил её рядом с собой, а потом хихикнул и хрустальный бокал превратился в дивную голубую розу.

— Какая прелесть! — воскликнула Вереника и потянулась к цветку, но тот пропал, чтобы секундой позже появиться в её пышных светлых волосах.

— Ты прекрасна, Ника, — с искренним восхищением произнёс временной маг, и на его ладони затрепетала маленькая разноцветная пташка.

Принцесса улыбнулась, но тут же поджала губы — в круглых, выпученных глазах птички горел ледяной свет Смерти. С трудом подавив желание отодвинуться, девочка подняла голову и настороженно посмотрела в лицо временного мага:

— Ты ведь не обидишь меня, как прошлый раз?

— Я больше никогда не обижу тебя, Ника. Клянусь!

Вереника кивнула и робко улыбнулась:

— Ты стал другим, Тёма...

— Я прошёл хорошую школу.

Артём отвёл взгляд, еле слышно хмыкнул, и птичка превратилась в маленькую серую мышку. Принцесса с восхищением наблюдала, как мышонок, стоя на задних лапках, потешно шмыгает носиком. Но вот мышка пропала, и на ладони мага появился пушистый котёнок, который умильно лизал лапку розовым язычком, искоса поглядывая на девочку.

— Какая прелесть! — воскликнула Ника и хотела погладить котика, но Артём жестом фокусника спрятал зверька в кулаке:

— А-ап! Не дам! Моё!

Вереника разочарованно скривила губки:

— Ты стал жадным!

— Я?! Жадный? О, как ты ошибаешься! — И временной маг принялся вытаскивать из карманов разноцветные шарики, игрушки и конфеты. — Поиграй! — предложил он ошарашенной девочке и обратился к императору: — Поболтаем? О жизни, о смерти...

— Прекрати свои глупые шутки!

— Ой, молчу-молчу.

Артём картинно прикрыл рот рукой и покосился на друга. В руке Дмитрия дымилась сигарета. Он курил и с непроницаемым лицом слушал пышущую злобой Хранительницу.

— Ты предал меня, братец! Из-за тебя я пришла в Лайфгарм. Рискуя жизнью, я вырвала тебя из лап Олефира. Благодаря мне, ты стал свободным. Я прошла Вилин. Из-за тебя я сошла с ума в Кероне. А ты оказался служить мне! Я буду мстить тебе до последнего вздоха!

Над залом поплыла витиеватая мелодия, зазвучала баллада о великой любви Легенды Лайфгарма к родному миру, и Дима не выдержал. Он резко поднялся и, перекрывая голос певца, скомандовал:

— Артём! Уходим!

Певец растерянно замолчал, а временной маг вскочил и начал отвешивать поклоны императору:

— Простите, Ваше величество, мы, и в правду, что-то засиделись. А у нас дела, знаете ли.

— До завтра, наместник, — хмуро проворчал Фёдор.

Дима смерил отца презрительным взглядом: "Бедная Лирия! Сначала я, потом Олефир с Артёмом, теперь ты, вшивая легенда!"

— Так его! — расхохотался Артём. Он исчез и появился на столе прямо перед императором: — Да здравствует Лайфгарм! Пока ребята! — заорал он и посмотрел в глаза Фёдору: — Я вернусь за тобой. А сейчас — домой! В Керон! — Маг спрыгнул на пол, упал на колено и протянул руку Веренике: — Идёмте, моя королева! Ваш дом — Годар! — Артём сжал маленькую детскую ладошку, посмотрел на Диму, и они исчезли.

Новоиспечённый император заскрежетал зубами: он напился из Источника, магическая сила переполняла его, едва не выплёскиваясь наружу, но, в отличие от сына и временного мага, Фёдор никогда не убивал. А поединок со Смертью был неизбежен. "Что ж, придётся подготовиться", — с яростью подумал маг и перенёсся в городскую тюрьму — ему нужна была практика...

— Ты очумел, Тёма? — раздражённо произнёс Дмитрий, когда друзья оказались в тронном зале Керонского замка. — Фёдор мог убить тебя!

— Ну и что? Зато было весело!

Едва сдерживая гнев, Дима повернулся к Артёму спиной и мягко произнёс:

— Ты дома, Ника. — Маг щелкнул пальцами, и тяжёлое царское одеяние девочки превратилось в лёгкое шёлковое платье. — Иди в свои покои, милая, и отдохни. Нам с Тёмой нужно поговорить. — Вереника кивнула и исчезла, а Дмитрий вновь посмотрел на друга: — Ты опять переигрываешь, Тёма! Зачем ты дразнил Фёдора?

— Мне было интересно, попытается он убить меня или нет. Он оказался трусом!

— Он — трус, ты — идиот! Я не хочу потерять ещё и тебя! Я устал! Сколько можно?!

На нервно подрагивающих пальцах задрожали яркие искры. Дима взмахнул руками, и огненный дождь смыл со стен картины и гобелены.

— Зачем она здесь?! — закричал маг, и по залу заметались молнии. — Фёдор, сволочь, что ты творишь?! Ты же отомстил! Ты получил Лайфгарм! Чего ты хочешь ещё? Я не стану служить тебе, пусть даже мне придётся убить Стасю!

— Не мели ерунды! Ты её не убьёшь! — усмехнулся Артём.

Дмитрий крушил тронный зал, но тот, как заговорённый, возвращался в первоначальный вид.

— Чего ты добиваешься, Тёма?

— Ничего, просто прибираюсь за тобой, хозяин.

— Хозяин?! — Дима схватился за голову. — Это переходит все границы! Сначала она, теперь ты! Последний раз спрашиваю: чего ты добиваешься, Тёма? Хочешь умереть? С Фёдором не вышло — ко мне подбираешься?! Не дождёшься! — заорал он и вцепился в разноцветный плащ друга. — Убью!

— Ты чего? — опешил временной маг.

— Говори! Что ты ко всем цепляешься?

— Пусти!

— Ну, уж нет! Сейчас ты у меня попляшешь! Хочешь сдохнуть? Я помогу! Начинай! — Дмитрий оттолкнул друга. — Начинай! — угрожающе повторил он. — А не то, я сам!

— Как скажешь, хозяин, — нервно усмехнулся временной маг и запустил в него маленького розового слоника.

Остервенело рыкнув, Дима треснул слоника кулаком, и розовые ошмётки разлетелись по всему залу.

— Здорово! Твоя очередь, хозяин. Не стесняйся.

Дмитрий поджал губы, сосредоточился, и к Артёму устремилась огромная чёрная птица с загнутым серпом клювом. Глаза временного мага загорелись азартом. Он сложил ладони лодочкой, и из них вылетела фарфоровая супница полная кипящей воды. Чёрная птица визгливо крякнула, рухнула в кипяток, и по залу разнёсся аромат куриного супа.

— Шутки прочь!

— Как скажешь, хозяин.

— Ещё раз назовёшь меня хозяином — убью!

— Сначала догони! — хихикнул временной маг и исчез. — Привет, хозяин! — отсалютовал он из противоположного угла зала.

— Гад!

— Рад? — Артём приложил ладонь к уху. — Когда хозяин счастлив, это здорово! — добавил он и снова исчез.

— Убью! — прошипел Дмитрий, и глаза его затопил холодный белый свет.

Ни секунды ни раздумывая, Смерть накинул на тронный зал магическую сеть и, появившись, временной маг оказался в ловушке.

— Доигрался?

— Так не честно! — пискнул Артём и, словно бабочка в сачке, забился в невидимых путах, но чем сильнее он дёргался, тем прочнее становилась сеть.

— Хочешь умереть? Я помогу, — вкрадчиво произнёс Смерть, наступая на друга. — Я убью тебя, Тёма.

"Пощады не будет", — тоскливо подумал временной маг и, взглянув в белые холодные глаза друга, с отчаянием прошептал:

— Я не хотел...

— Чего не хотел?

— Не хотел обидеть тебя.

— Да, что ты говоришь?! — нервно расхохотался Смерть. — Тогда, чего же ты хотел, Тёма?

На глазах временного мага заблестели слёзы.

— Играть... — еле слышно выдавил он, и Смерть недоверчиво покачал головой:

— Ты смеёшься надо мной? — Маг перешёл на шепот. — Ты всё время звал меня, Тёма. Зачем?

— Только играя, я чувствую себя живым, — жалобно проскулил Артём, опустился на пол и закрыл лицо руками. — Я хочу жить...

Холодный белый свет потух. Дима убрал сеть, уселся на каменные плиты, и временной маг уткнулся в его плечо. Артём плакал навзрыд, а Дмитрий гладил спутанные пшеничные волосы и ждал, когда вместе со слезами уйдёт боль.

— Мне очень плохо, Дима. Я не могу без моего любимого магистра. Почему он погиб?.. — всхлипнул временной маг, утирая слёзы. — Я так любил его!..

— Я знаю, Тёма. Прости...

— Я чувствую себя бесполезным! Я не могу убить Фёдора! И у меня нет сил играть, как приказал магистр! Я...

Временной маг неожиданно выскользнул из объятий друга и исчез в тёмном облаке, мгновенно сгустившемся вокруг него.

— Тёма... — Дмитрий поднялся и растерянно оглядел тронный зал. — Тёма... — чуть слышно повторил он и переместился в покои Маруси.

Девушка сладко спала, свернувшись клубочком. Чуть приоткрытые губы подрагивали от вожделения, а тонкие пальцы поглаживали шёлковую наволочку, словно щёку возлюбленного — в грёзах Маруси царил Смерть.

Маг приглушённо рыкнул, сдёрнул с любовницы одеяло и рванул тонкую сорочку. Маруся подскочила:

— Что?..

Девушка осеклась: бледно-голубые глаза источали боль — и без дальнейших слов обняла возлюбленного.

— Ты нужна мне... — прошептал Смерть, и они упали на шёлковые простыни...

Дмитрий расслабленно улыбался, поглаживая бедро любовницы, и Маруся счастливо подумала: "Как бы то ни было, он всё же пришёл ко мне". Услышав мысли девушки, маг усмехнулся, приподнялся на локте и стал с удовольствием разглядывать её нагое тело: изящная линия шеи, покатые плечи, точёные острые груди, завораживающий изгиб талии, округлые бёдра, стройные длинные ноги с узкими ступнями и ухоженными пальчиками.

С ленивым наслаждением осмотрев тело любовницы, Дмитрий перевёл взгляд на её лицо: в серых, как пепел, глазах, обрамлённых пушистыми тёмными ресницами, искрилось обожание, щёки полыхали жарким румянцем, а истерзанные поцелуями губы молили о продолжении. "Какая же она красавица... И почему я раньше этого не замечал? — мысленно вздохнул маг. — Как только она покинет мою спальню, у неё отбоя от мужчин не будет... Чёрта с два! Пока я не готов делить её ни с кем!"

— Я не готов расстаться с тобой сейчас! Будешь жить здесь! А потом... — Дима осёкся и задумался. Он не хотел обижать любовницу, но и лгать не желал. — Стася вернётся ко мне, и ты... Я что-нибудь придумаю.

Маг впился в манящие губы, и девушка страстно ответила на поцелуй.

"Жаль, что он не любит меня... — с горечью подумала она и тотчас осадила себя: — Ты знала, на что шла, Маша! Так что, не ной!"

Дверь спальни скрипнула, болью отозвавшись в пустой голове, и инмарец застонал.

— Я лекарство принёс! — весело сказал землянин. Он уже похмелился и выглядел довольным и счастливым. — Вставай, лежебока, бражка киснет!

Ричард, кряхтя, как старый прожжённый ветеран, сел в постели, и Валечка протянул ему кувшин. Крепкая, шипучая брага пролилась в желудок, успокоила тошноту и прояснила мысли.

— Который час?

Инмарский принц вернул другу кувшин, потянулся и удобнее устроился на подушках, словно собирался провести в постели весь день.

— А кто его знает? Часов пять, наверное. — Валентин присел на кровать, заглянул в кувшин и задумчиво поморщился, прикидывая, не допить ли остатки. — Чего зря добру пропадать? — наконец сказал он, прикончил бражку, вытер рот рукавом и вдруг хлопнул себя по лбу: — Кстати, на кухне сказали, что в Лайфгарме переворот.

— Да, что ты? — От изумления инмарец даже подпрыгнул: — Не врёшь?

— Не-а! — замотал головой Солнечный Друг. — Фёдор восстановил Источник и стал императором! А ты больше не принц, а сын наместника.

— Что? — взревел инмарец, выхватил из рук Валентина кувшин и, сообразив, что тот пуст, швырнул его об пол. — Где Дима? Куда он смотрит?

— Вереника вернулась, — невозмутимо продолжил Валентин. — Она сказала, что Дима присягнул Фёдору, и тот назначил его наместником Годара.

— Не может быть! — Ричард отбросил одеяло и, едва не уронив землянина, вскочил. — Сейчас я ему задам! — В минуту натянув чёрный кожаный костюм, заботливо разложенный на стуле возле кровати, инмарец пристегнул меч и воинственно посмотрел на Солнечного Друга: — Так где Дима?

— А кто ж его знает? Говорят, они с Тёмой были в тронном зале, но сейчас там пусто. Пойдём лучше поедим. Дима никуда не денется!

— Как ты можешь думать о еде, когда в Лайфгарме — хаос?

— Да ладно тебе. Что ж теперь не есть и не пить? Или ты решил объявить голодовку? Фёдор будет только рад, если ты помрёшь голодной смертью.

— Шут!

— Сын наместника! — не остался в долгу Валечка, запрыгнул на кровать и, соскочив с другой стороны, подбежал к двери. — Грызи свой меч, а я пойду есть мясо!

Он помахал рукой и выскользнул из спальни, а Ричард задумчиво погладил себя по животу. Весть о перевороте и присяге Димы ошеломила его, но голод не утолила. Желудок требовательно урчал, будто сговорился с землянином не пускать хозяина в бой без обеда, и, вздохнув, инмарец последовал за Валентином, который, покинув покои принца, уже весело болтал с миленькой, пухленькой служанкой.

— Пошли, — буркнул Ричард и зашагал по коридору, глядя прямо перед собой.

Валентин чмокнул девушку в румяную щёчку и, нагнав друга, пошёл рядом. В Керонском замке землянин чувствовал себя как дома и, как ни странно, керонцы тоже считали его своим. А вот с инмарским принцем дело обстояло иначе. Чёрный боевой костюм вкупе с мрачным взглядом и недовольно поджатыми губами выделял его из толпы керонских придворных, как чёрное оперение выделяет ворона из стаи разноцветных попугаев. Завидев Ричарда и Валечку, придворные оживлялись — приятели Дмитрия были кладезю новостей. Однако хмурое лицо инмарского принца не располагало к общению, и вельможи ограничились приветственными поклонами и кивками, которые Ричард не замечал. А Валя, хоть и отвечал на приветствия, в разговоры не вступал, лишь кивал на угрюмого спутника и разводил руками.

В трапезном зале, за огромным столом, сидела Вереника и за обе щёки уплетала пирожные. Её хорошенькое, перемазанное кремом и шоколадом личико сияло таким бурным восторгом, что Ричард невольно улыбнулся.

— Здравствуйте, Ваше величество, — церемонно раскланялся он.

— Приятного аппетита, Ника! — Солнечный Друг уселся рядом с девочкой и приказал слуге подать вина и жареного мяса. — И сыну наместника того же! — добавил он и язвительно улыбнулся инмарцу.

Упоминание нового статуса вновь разозлило принца. Сумрачный, как ненастный осенний день, он сел напротив Валентина, показал ему кулак и обратился к Веренике:

— Где Дима?

Девочка беззаботно пожала плечами:

— Да, мало ли дел у короля Годара!

— Он больше не король.

— Дима всегда король, а я его королева! — категорично заявила Вереника, слизнула с пирожного кремовую розочку, бросила быстрый взгляд на пустое блюдо и капризно приказала: — Ещё пирожных!

— Как угодно, Вашему величеству.

Слуга поклонился и стрелой бросился выполнять приказ, а юная правительница Годара повернулась к Солнечному Другу:

— Ты случайно не видел Тёму?

— Я и Диму не видел.

— Думаешь, они ушли вместе?

— Ты же маг, Ника, найди их! — вмешался Ричард.

— Маг, — кивнула девочка, — но не такой, как Смерть. — Вереника положила недоеденное пирожное на тарелку и грустно добавила: — Я не могу их найти.

— Я здесь, дорогая.

Дмитрий возник за стулом жены, легко коснулся губами светлой макушки и опустился на стул рядом с Ричардом, выудив из воздуха чашку горячего, дымящегося кофе.

— Это правда, что ты... — начал инмарец.

— Да! — перебил его маг. — Какое-то время нам придётся мириться с властью Фёдора.

— И как долго?

— Пока я не придумаю, как убить его, не причинив вреда Стасе.

— Думай быстрее, — проворчал Ричард и с силой воткнул вилку в сочный ростбиф, будто тот был его личным врагом.

Солнечный Друг хлебнул вина и обиженно посмотрел на Диму:

— Мог бы взять нас на пир. Наверняка, в Литте было ужасно интересно!

— В другой раз, Валя.

— А будет другой раз? Думаешь, Тёма опять Время повернёт? Пусть тогда проинформирует меня, когда соберётся. Дам ему несколько ценных советов.

— Балабол! — фыркнул Ричард, а Дима с интересом взглянул на землянина:

— И каких, если не секрет?

— Во-первых, вернуть Ричи Инмар, а то на нём лица нет! Всю дорогу в Вилине он орал, что не хочет быть принцем, а как только перестал им быть, раскудахтался: "Где мой Инмар? Где мой титул? Где Дима?"

— Трепло!

Ричард привычно погрозил землянину кулаком, но Валя демонстративно этого не заметил.

— Во-вторых, я бы попросил Артёма промыть Стаське мозги, чтобы она перестала изводить тебя...

— Она не виновата. Это заклятье Фёдора!

— Вздор! Если бы Стаська осталась с тобой, а не с папашей, всё было бы иначе! Пусть бы она не спала с тобой, но хотя бы была рядом! Она предала тебя, Дима!

Ричард и Вереника испуганно посмотрели на Смерть, а Валентин, как ни в чём не бывало, пригубил вино.

— Если ты убьёшь меня, Дима, будешь не прав, — выдержав паузу, спокойно заявил он, глядя в холодные белые глаза Смерти. — Я лишь озвучил то, что думают все твои друзья.

Смерть перевёл взгляд на Ричарда, потом на Веренику, и глаза его стали голубыми.

— Не скажу, что полностью согласен с Валентином, но в чём-то он прав, — неохотно произнёс инмарец, и маг уныло вздохнул:

— И всё же я люблю её. Она не предавала меня, вы просто не понимаете...

Валечка фыркнул и наполнил бокал вином:

— Мочи мочало, начинай сначала.

— Я не знаю, как объяснить вам!..

Дима не договорил — в нескольких метрах от стола тускло замерцало угольно-чёрное облако.

— Тёма! — заорала Вереника и, сорвавшись со стула, запрыгала вокруг облака. — Ну, давай же, вылезай скорее! Я хочу обнять тебя!

Артём ступил на серые плиты трапезного зала, стряхнул с радужного плаща травинки и листья и картинно поводил носом:

— Привет! Чем тут у вас кормят?

Вереника с разбега прыгнула на временного мага, и он подхватил её на руки.

— Так чем вас кормит король Годара? Я голоден, как волк!

Усмехнувшись, Дима щелкнул пальцами, и на столе появилась большая тарелка мяса.

— С кровью! Как я люблю!

Артём усадил Веренику себе на колени и набросился на еду. Мясной сок сочился по пальцам, капал на белоснежную скатерть, и Ника капризно фыркнула:

— Ты испортишь мне платье! — Девочка спрыгнула с колен мага и пересела на соседний стул. — Будешь ухаживать за мной, когда поешь.

— Как прикажете, королева, — с набитым ртом закивал временной маг и, прожевав мясо, повернулся к Диме: — Как дела в Лайфгарме?

— Достали!

Дмитрий хлопнул ладонями по столу.

— Какой-то ты нервный сегодня. — Артём отложил вилку, внимательно присмотрелся к другу, и в шоколадных глазах вспыхнуло удивление. — Как интересно...

"Только попробуй рот раскрыть!"

"Как прикажете, хозяин!"

"Убью!"

— Так вот, Дима. Я пришёл к выводу, что Фёдора надо убить! — лукаво заявил временной маг. — Пошли?

— Сидеть! Будешь делать то, что скажу! — выпалил Дмитрий и застыл с открытым ртом.

— Наконец-то! Приказывай, хозяин!

— Хозяин?

Ричард недоумённо посмотрел на побратима, и тот нехотя пояснил:

— Тёма решил, что теперь его магистр — я.

Временной маг энергично закивал:

— Ты самый сильный маг в Лайфгарме, Дима, и я буду служить тебе!

— Приехали... — с досадой протянул Валечка и крикнул: — Вина!

— Делай, что хочешь, Тёма, — Дмитрий покосился на присосавшегося к бокалу землянина и устало потёр виски, — только Фёдора не трогай. С ним я разберусь сам.

— Как прикажешь, магистр.

Артём хихикнул и исчез.

— Вот, гад!.. — простонал маг и следом за другом ринулся в покои любовницы.

Маруся в длинном бархатном халате сидела за столом и маленьким серебряным ножом чистила апельсин. Мысли девушки витали вокруг последней встречи с Димой, и появление Артёма застало её врасплох. Нож и апельсин упали на кружевную скатерть. Маша вскочила и со страхом уставилась на временного мага, считая удары своего сердца: ей казалось, что напротив стоит смерть, её смерть.

— Привет, красотка! — промурлыкал Тёма и с интересом уставился на землянку.

— Перестань! Ты напугал её! — Дима положил ладонь на плечо друга и настойчиво попросил: — Пойдём!

— Нет уж! — Временной маг скинул его руку. — Я желаю поговорить с ней! Кто она? Хочу знать, с кем ты спишь!

Дмитрий обречённо вздохнул:

— Это Мария.

— Я знаю, как её зовут! Я хочу знать, кто она такая!

— Никто, — хрипло выговорила Маруся. Появление возлюбленного немного успокоило её, и хотя временной маг по-прежнему казался опасным, девушка решилась вступить в разговор. — Я ни на что не претендую.

— Не верю!

Маша беспомощно взглянула на Дмитрия, но маг стоял, опустив голову, и молчал, словно отдал разговор на откуп другу. И временной маг категорично продолжил:

— Ты любишь его! Значит, на что-то претендуешь!

— Дима любит Стасю. — Слова давались Марусе с трудом. — Я лишь его очередная любовница.

— Это так?

Артём испытывающее взглянул на друга.

— Да, Тёма, — кивнул Дмитрий, продолжая разглядывать белоснежный шерстяной ковёр под ногами.

Какое-то время в гостиной стояла мучительная тишина, а потом временной маг переместился к Марусе и ласково потрепал её по щеке:

— Хорошенько ублажай моего хозяина, детка. Если он останется недоволен, с тобой буду играть я!

Артём отступил, пробежал многообещающим взглядом по фигуре девушки и исчез. Но Дмитрий так и не шелохнулся. Сгорая от стыда, он молча смотрел в пол.

— Всё в порядке, Дима.

Маруся опустилась на стул и взяла из вазы грушу.

— Не понимаю. — Маг поднял голову и пристально взглянул на любовницу. — Ты снова повела себя необычно. Кто ты?

— Я сирота. У меня никогда не было настоящего дома. И никто не стоял за моей спиной. Я привыкла сама принимать решения и нести за них ответственность. Я знала на что шла, соглашаясь стать твоей любовницей, и ни о чём не жалею, Дима. Я влюбилась в тебя, ещё на Земле, когда Стася рассказала мне о своём путешествии в Лайфгарм. А когда увидела твоего двойника, поняла, что ни в чём не смогу отказать тебе. И не потому, что ты Смерть.

— И всё равно я не понимаю, кто ты, — покачал головой маг и исчез.

— Я уже и сама не знаю, кто я... — прошептала Маруся, положила грушу обратно в вазу и закрыла лицо руками...

Вернувшись в трапезный зал, Дмитрий залпом допил остывший кофе и закурил. Немного понаблюдал за Артёмом, который, высунув от напряжения язык, заплетал Веренике косу, взглянул на мрачного Ричарда и скучающего Валентина, и подумал, что зря ушёл от Маруси. Маг уже хотел вернуться в покои любовницы, но тут Солнечный Друг выудил из кармана потёртую колоду карт:

— А не расписать ли нам пульку, господа?

— Что такое пулька? — мигом заинтересовался Артём, махнул рукой, и волосы Вереники сами собой заплелись в косу.

Валечка приосанился и, помешивая колоду, с достоинством начал:

— Это такая игра, Тёма...

— Игра? — обрадовался временной маг, и его глаза блеснули льдом. — Сейчас же научи меня!

— Уж не знаю... Может, лучше с "Дурачка" начать?

— Хочу пульку! — капризно потребовал Артём и посмотрел на Диму: — Скажи ему!

— Пульку, так пульку, — покладисто кивнул Дмитрий. — Раздавай, Валентин!

— Подлец! — с чувством проговорил землянин, взглянув на ехидные улыбки друзей: благодаря Диме, все они (даже малышка Ника) уже знали правила преферанса.

Годарский принц подмигнул Солнечному Другу, и в его руке появилась шариковая ручка, а на столе — расчерченный лист бумаги:

— Я сам буду вести подсчёты.

— Обложили гады! — с наигранной злостью проворчал Валя и стал проворно раздавать карты...

Рано утром император Лайфгарма собрал высших магов в малом кабинете Литтийского дворца. Роксана, Михаил, Корней и Витус с каменными лицами стояли перед Легендой Лайфгарма, терпеливо ожидая его объяснений, а Фёдор, развалившись в кресле, придирчиво изучал бывших коллег.

— Итак, господа. Подведём итоги. Арсений струсил и сидит в Белолесье. Марфа, конечно, при нём, впрочем, она мне и даром не нужна. Вас же всего четверо. Так что, Совет упраздняется. Он больше не нужен народам Лайфгарма! Будете моими придворными магами!..

— Да здравствует император! — прервал его речь жизнерадостный голос, и в кабинете появились Дмитрий и Артём.

Годарский принц держал в руках большой кожаный мешок, а временной маг — увесистую пачку бумаг. От обоих за версту разило перегаром. Ухнув мешок на стол, Дима взял бумаги из рук друга и протянул их императору.

— Вот! — сообщил он, покачнулся и, выронив документы, схватился за плечо Артёма. — В Годаре всё спокойно! Тишь да гладь — Божья благодать! — Он икнул и продекламировал: — Нет повести печальней в мире, чем козыри — четыре на четыре! Кто играет шесть бубён, тот бывает... озадачен!

Витус громко хихикнул, и Фёдор взорвался:

— Что ты себе позволяешь?! Как ты посмел явиться к императору в таком виде?!

— В каком? — Дмитрий мутным взглядом обвёл свою помятую одежду. — Нормальный рабочий вид.

— Федя прав, — мотнул головой Артём. — Ты должен был погладить плащ и почистить сапоги! Щёткой!

— Главное, бумаги, Тёма! — назидательно произнёс Дима и обратился к императору: — Всё тютелька в тютельку! По рублю за вист!

Пожилой гном расхохотался, а Фёдор с подозрением посмотрел на сына и развязал мешок: внутри лежали скомканные российские купюры.

— Что это?

— Чёрт. — Дмитрий хмыкнул, махнул рукой, и купюры превратились в золотые слитки. — Так лучше?

— Издеваешься?

— Ни в коем случае! Служу отечеству, как могу! И своему императору тоже!

— И я! — вставил Артём и заискивающе улыбнулся Фёдору: — Когда ты будешь нас благодарить? Дарить нам титулы, земли, наложниц...

— Пошли вон!

— А дальнейшие указания? — возмутился принц. — Как мне управлять провинцией без Ваших мудрых советов?

Покраснев, как перезрелый помидор, Фёдор вскочил, но сделать ничего не успел — дверь отворилась, и в кабинет вплыла Станислава с большим блюдом в руках. Тёма принюхался и радостно завопил:

— Ура! Пирожки! Это лучше, чем земли и титулы! — Он рванулся к блюду, но споткнулся и упал под ноги Витусу. Цепляясь за балахон гнома, временной маг поднялся и умоляюще прошептал: — Помоги мне добраться до них, друг.

На ладони Фёдора появился багровый шар. Артём подмигнул гному, развернулся и ледяными серебряными глазами уставился на императора.

— Поиграем? — будничным и совершенно трезвым голосом спросил он и поманил багровый шар к себе.

Шар послушно перелетел в ладонь Смерти, и Фёдор испуганно посмотрел на сына. Дима сидел на краешке стола и курил, холодными белыми глазами наблюдая за другом. Император и высшие маги замерли, не зная, чего ждать от Смертей, и лишь Хранительница осталась спокойной и невозмутимой. Поставила блюдо с пирогами на стол и презрительно посмотрела на брата:

— Паяц! Убирайся вон!

— До завтра, император, — бросив унылый взгляд на сестру, произнёс Дмитрий и исчез.

Артём изловчился, схватил пирожок и последовал за другом. Поморщившись, Стася взяла блюдо и протянула его отцу:

— Это твои любимые, папа. Я сама испекла их.

— Спасибо, детка. — Фёдор несколько раз глубоко вздохнул, взял пирог, погладил дочь по голове и с резиновой улыбкой на губах обратился к высшим магам: — Угощайтесь, господа!

Корней, Михаил и Роксана послушно взяли по пирогу, а Витус скривился:

— Пожалуй, я пойду.

— Куда?

— Домой. Совет распущен, и теперь я свободен. А в твоём дворце мне сидеть недосуг! В Лайфгарме масса людей, нуждающихся в моей помощи. С какой стати мне бросать их и становиться придворным лекарем? Но, если что, обращайся!

Витус слегка поклонился и исчез.

— Предатель! Ты поплатишься! — Фёдор снова глубоко вздохнул и грозно посмотрел на оставшихся высших магов: — Не советую уподобляться целителю! Дима, Артём и Витус подписали себе смертный приговор! Очень скоро я разделаюсь с ними, и Лайфгарм станет по-настоящему единым! — Император покосился на дочь и приказал Михаилу: — Отправляйся в Инмар и сообщи наместнику Леониду, что его сын Ричард и моя дочь, принцесса Маргарет, помолвлены!

— Мудрое решение, мой император, — низко поклонился миротворец и переместился в Инмар.

— Остальные свободны! Идите, и не попадайтесь на глаза, пока не позову!

Корней и Роксана испарились, а Стася недовольно заметила:

— Ты должен был предупредить меня о своих намерениях, папа!

— Прости, дочка, но что может быть больнее для Димы, чем брак возлюбленной с лучшим другом? — желчно усмехнулся Легенда Лайфгарма, и Хранительница расплылась в широчайшей улыбке:

— Ты гений, папа! Это будет восхитительная месть!

Фёдор поцеловал дочь в щёку, надкусил пирог и перенёсся в тюрьму. Накануне он осознал, в чём его истинное призвание, и алкал крови...

В камине тихо потрескивали дрова. Розалия сидела в низком мягком кресле и задумчиво смотрела на огонь. В руке она держала фарфоровый бокал с остывшим травяным чаем — с тех пор, как Витус ушёл в Литту, землянка не сделала ни глотка. За окном тихо накрапывал дождик. Женщина слушала, как капли стучат по карнизу, и думала, что теперь к бесконечной тревоге за непутёвого сына, как-то сама собой прибавилась тревога за Витуса.

Когда два дня назад гном привёл её в свой дом в Северных горах Инмара, Розалия была настроена весьма решительно. Землянка рвалась в Керон, чтобы повлиять на сына и его безответственных друзей и направить их деятельность в нужное русло, однако Витус сумел убедить её не вмешиваться. Он без утайки рассказал, что на самом деле происходит в Лайфгарме, и женщина признала, что лучше ей оставаться в Северных горах. Розалия бы с радостью забрала сюда и Валентина, но, зная, что её упрямый сын ни за что не бросит друзей, даже пытаться не стала...

Гном тихо подошёл к землянке и положил сильную, сухую ладонь на её плечо:

— Всё идёт так, как я предсказывал.

— Хорошо, что ты пришёл, — улыбнулась Розалия. — Я хочу посмотреть, как там Валя.

Витус согласно кивнул, вытащил из кармана пучок трав и бросил их в огонь. Пламя застыло, приобрело тёмно-серый цвет, расплылось, и перед землянкой, словно на экране телевизора, возник Валентин. Помахивая бокалом, он что-то самозабвенно вещал Ричарду.

— Убила бы! — простонала Роза и горько вздохнула. — Ну, в кого он пошёл?! Алкоголик проклятый!

— Да, не переживай ты так. — Витус легонько сжал руку гостьи. — Я же сказал: алкоголизм не самое страшное, что может случиться с твоим сыном. Тем более что эту болезнь я лечить умею...

Глава 4.

Керонский дворец.

Тёплое летнее утро. Окна трапезного зала распахнуты настежь. Лёгкий ветерок путается в тяжёлых гардинах. Солнечные лучи скользят по угрюмым стенам и растворяются в полумраке зала.

Вереника счастлива. Юная волшебница сидит за столом, уставленным сладостями и фруктами. Милая детская мордашка перемазана шоколадом. Ника жмурится от удовольствия: вокруг, как это теперь случается каждое утро, суетятся король Годара, принц Инмара, легендарный Солнечный Друг. Вереника переводит взгляд с одного именитого кавалера на другого и блаженно улыбается — она словно оказалась в лучшем из своих снов...

Девочка развернула очередную конфету и сунула её в рот.

— Ты делаешь удивительно вкусные сладости, Дима. В жизни таких не пробовала! — с набитым ртом произнесла она, восторженно глядя на мужа. — Все твердят, что ты Смерть. Врут! Смерть не может делать таких конфет.

Маг поперхнулся кофе, и Ричард заботливо похлопал его по спине.

— Я всегда говорил, что лирийцы несколько преувеличивают, — иронично заметил он, и Валечка расхохотался.

— Ты добрый, Димочка, — не унималась Вереника. — Вы с Тёмой обязательно научите меня делать сладости!

Маг продолжал кашлять.

— Видишь ли, Ника, — с трудом подавив смех, произнёс Ричард. — Моему побратиму тяжело даются эксперименты в области кондитерского искусства. Он специалист по другой части.

Дмитрий покраснел.

— По какой? — бесхитростно улыбнувшись, полюбопытствовала девочка, и к горе разноцветных фантиков прибавился ещё один.

Ричард задумчиво потёр подбородок.

— Маньяк он бывший, — прихлёбывая вино, заявил Солнечный Друг и тут же получил от инмарца подзатыльник.

— Не слушай, он мелет, не зная что!

— Он алкоголик, да?

Вереника сочувственно взглянула на землянина, и Валя подавился вином.

— Я? — откашлявшись, вознегодовал он. — Ах ты, противная девчонка, я тебя отшлёпаю!

— Не советую, — хитро прищурилась королева. — Ты не маг!

Девочка закинула конфету в рот и зажмурилась от удовольствия, а Валечка поджал губы и мстительно произнёс:

— В моём мире детям не дают столько сладкого. От конфет у тебя заболит живот!

— Димочка меня вылечит, — промурлыкала Вереника, с восхищением посмотрела на мужа, и тот согласно кивнул. — Вот видишь?! — Ника показала Валентину коричневый язык. — Ничего со мной не случится, пока Дима и Тёма рядом!

Отведя взгляд от перепачканного шоколадом лица, Дмитрий глотнул вина и растерянно подумал: "У девочки стальные нервы. Не прошло и недели, после того как она второй раз потеряла родителей, а уже веселится, как ни в чём не бывало. Потрясающая способность принимать всё, как есть, и идти вперёд. Понятно, почему именно Роксана стала её наставницей. Нужно срочно продолжить обучение Ники, иначе..."

Мысли Димы прервало появление временного мага. Артём, по уже заведённой традиции, выпрыгнул из густого тёмного облака, стряхнул с одежды траву и росу и, усевшись за стол, весело произнёс:

— Всем привет!

— Нагулялся?

— Ещё как! Обожаю Белолесье. Это мой лес. — Артём схватил пустую чашку, плеснул в неё кофе и добавил: — Есть не буду, позавтракал у мамы.

— Смотри, — улыбнулась Вереника и протянула приятелю конфету в красочной обёртке, — Дима сделал её для меня!

Временной маг мигом сорвал фантик, откусил половину конфеты и закатил глаза к потолку, словно пытался мысленно разложить сладость на ингредиенты. Прожевал, глотнул кофе и с важным видом заявил:

— Очень даже ничего. Правда, до меня тебе, Дима, далеко! — Артём выудил из кармана горсть разноцветных леденцов и высыпал их на скатерть. — Угощайся, Ника!

Хихикнув, королева Годара положила за щёку карамельку и повернулась к мужу:

— Знаешь, Димочка, мы тут с Ричи гуляли по замку, и вот, что я тебе скажу: здесь темно и скучно. Почему ты не перестроишь наш дом? Стены можно сделать светлей, а в парке поставить фонтаны и разбить цветочные клумбы. Замок должен быть красивым, разве не так?

Дмитрий посмотрел по сторонам и неопределённо пожал плечами:

— Замок, как замок, что тебе не нравится?

— Но так нельзя! — Вереника жеманно всплеснула руками. — Мы сидим, как в темнице. Кругом всё угрюмое и громоздкое. Иногда мне кажется, что стены вот-вот раздавят нас!

— Не расстраивайся. Вот позавтракаем, и приведём наш дом в порядок! — ухмыльнулся Артём, и Дима с подозрением взглянул на друга:

— Что ты собрался сделать с моим замком?

— Ты же слышал! Стены побелим, цветочков насажаем, фонтанчики поставим!

— Может, вы отложите издевательство над моим домом до лучших времён?

— Да, не волнуйся ты, — беспечно отмахнулся временной маг, — отдыхай. Мы сами справимся. Правда, Ника? Я с радостью научу тебя обустраивать жилище. Поработаем над интерьером, над ландшафтом. Будет не замок — конфетка! Ты останешься доволен, мой король!

— Здорово! — захлопала в ладоши Вереника, и, взглянув на счастливую жену, Дмитрий обречённо вздохнул:

— Делайте, что хотите, только не лишайте нас крыши над головой.

Получив разрешение мужа, Ника выскочила из-за стола и потянула Артёма за собой:

— Идём скорее, мне не терпится начать!

Дима погрозил другу пальцем, но временной маг лишь широко улыбнулся и, обняв девочку за плечи, исчез.

— Вот и пришёл конец Керонскому замку... — язвительно протянул Валечка.

— Мне пора. Присмотрите за детьми.

Дима встал, и у него подмышкой появилась кипа бумаг.

— Мазохист, — брюзгливо заметил землянин, а Ричард осуждающе покачал головой:

— Долго ты собираешься издеваться над собой? Эти идиотские доклады тебя доконают. Каждый раз ты возвращаешься из Литты сам не свой и до вечера не высовываешь носа из своих покоев.

— Ты же знаешь, Ричи, я не могу убить Фёдора сейчас. Я пытаюсь подобраться к нему так, чтобы Хранительница не пострадала.

— Уж больно долго ты думаешь. Сам же говорил, что с каждым днём изменения, происходящие со Стасей, становятся глубже, и у нас всё меньше шансов увидеть её прежней!

— Я боюсь тронуть заклинание. Она может умереть...

— Она и без того не жилец! Фёдор попользуется и выбросит дочь как ненужный хлам. То есть прибьёт! А если заклинание станет необратимым, она и помощи твоей не примет!

— Я ещё не готов... — еле слышно вымолвил Дмитрий и исчез.

— Не готов он! — Инмарец хрястнул кулаком по столу и раздражённо взглянул на Солнечного Друга: — А ты что молчал?!

— Я полностью с тобой солидарен, Ричи, — натянуто улыбнулся Валечка. — Но Дима действительно не готов, у него это на лбу написано.

— Тогда чего я в Кероне сижу? Я надеялся, что он всё исправит, и мы заживём как прежде! Но если Дима будет топтаться на месте, мне лучше вернуться в Зару!

— Конечно, возвращайся, если понадобится, Дима тебя с того света вытащит.

— Типун тебе на язык!

— Не злись, Ричи. Хочешь навестить родителей — ради Бога. Лично я от мамочки отдыхаю! — Валя блаженно улыбнулся, обласкал взглядом пузатую бутыль и хлебнул вина. — Будь она в Лайфгарме, фиг бы я так жил!

— Ладно, дождусь Диму — и домой, — ворчливо произнёс инмарец и ухмыльнулся: — Пойду, гляну, чем там детки занимаются.

— Я с тобой!

Валентин вскочил и схватил со стола бутыль...

В кабинете императора Диму ждала Станислава. Она с деловым видом сидела за столом и лениво перебирала какие-то бумаги. Выглядела Хранительница типичной канцелярской крысой: серое платье с плотными нарукавниками, волосы, собранные в пучок, хмурое недовольное лицо.

— Ты опоздал!

— Император опять занят? — равнодушно поинтересовался Дмитрий.

— Не твоё дело! — Хранительница откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. — Ты слишком мелкая сошка для него. Докладывай!

Маг положил кипу бумаг на стол, отступил на шаг и ровным тоном произнёс:

— В Годаре всё в порядке.

— И это всё, что ты можешь сказать? Хорош наместник!

— А что ты хотела услышать?

— Отчёт! — Стася схватила бумаги и швырнула их под ноги брату. — Меня не интересуют колдовские бумажки! Я хочу знать истинное положение дел в Годаре!

Почти незаметным движением пальцев маг уничтожил бумаги, взглянул в лицо сестры и, чеканя каждое слово, произнёс:

— Моя страна живёт так же хорошо, как и до воцарения Фёдора. Олефир и я позаботились о своих подданных. Чтобы ни случилось в Лайфгарме, Годар будет процветать! Что ещё тебя интересует?

Принцесса в бессильной ярости сжала кулаки:

— Сегодня ты не отделаешься общими фразами!

— Тебя интересует урожайность пшеницы и прирост поголовья скота? — бесстрастно осведомился Дмитрий. — Или хочешь знать, как живу без тебя я?

Станислава задохнулась от гнева:

— Да что ты себе вообразил, мразь? Мне нет до тебя дела!

— Тогда зачем ты мне мстишь?

— Я тебя ненавижу!

— Так же страстно, как любила когда-то?

— Да!

— Что ж, тогда тебе будет приятно услышать, что мне плохо без тебя, — грустно усмехнулся Дима. — Ты всё для меня, Стася, и я, как бы ни старался, не в силах забыть тебя.

— Я рада! Надеюсь, ты всю жизнь будешь мучиться от любви ко мне, а я назло тебе выйду замуж, нарожаю детей и буду счастлива! Даже на свадьбу тебя приглашу, чтобы смотреть на твоё несчастное лицо и наслаждаться местью!

Принцесса продолжала шипеть и плеваться ядом, но Дима уже привык к желчным, бессмысленным речам и пропускал их мимо ушей. Гораздо больше его волновало заклятье Фёдора. Маг отчаянно искал лазейку в искусно сплетённом колдовстве, но, увы, тщетно. Заклинание, наложенное заботливым папашей, пережило временной коллапс и полностью растворилось в сознании сестры. Станислава всеми фибрами души ненавидела брата. Дмитрий солгал Ричарду. Ещё с момента появления сестры в Лайфгарме, он знал, что не сможет снять заклятье экспериментатора, поскольку мир тоже приложил к нему руку. И если бы маг посмел коснуться крепких, плотно свитых тенет, Лайфгарм тотчас же убил бы Хранительницу так же, как убил его учителя. Оставалось лишь ждать... "Чего? — с тоской подумал Дима. — Рано или поздно, мир поставит меня перед выбором. А я не хочу выбирать!.. Хорошо, что Тёма до сир пор ничего не пронюхал. Он и так недолюбливает Стасю, и не станет держать язык за зубами. Не желаю, чтобы все вокруг твердили, что я должен убить сестру!"

Маг слегка поклонился принцессе и вежливо произнёс:

— Я твой брат, и обязательно приду к тебе на свадьбу, Стася.

— Ты мне не брат! Ты ублюдок! Ты вообще не должен был родиться! Алинор следовало убить тебя ещё в утробе!

— Сейчас я тоже сожалею об этом, — сквозь зубы процедил Дима и, чувствуя, что ещё немного, и он потеряет над собой контроль, поспешил исчезнуть.

— Я не отпускала тебя! — сердито крикнула Стася, но брат не вернулся. — Ну и ладно! Продолжим завтра, керонский выродок!..

Перемещаясь в Керон, маг рассчитывал оказаться в тронном зале, а угодил в цветочную клумбу, поскольку "дизайнеры-архитекторы" передвинули его замок чуть южнее. Дмитрий оглядел поломанные гладиолусы, поднял голову и скрипнул зубами: посреди столицы Годара, точно гигантский айсберг, возвышался ослепительно белый, утопающий в зелени дворец. "Ни на минуту нельзя оставить! — Маг отряхнулся и отправился на поиски "реформаторов". — Спасибо, что хоть в стену не врезался!" — ругался он, шагая по дорожке, усыпанной мелкими разноцветными камушками.

Стараниями Артёма и Вереники, строгий парк превратился в радужный волшебный сад. Над головой Дмитрия весело щебетали нарядные, сладкоголосые птицы, по лужайкам разгуливали чудесные животные, в затейливых фонтанчиках, хаотично разбросанных по саду, мелодично звенела и искрилась вода. А маг угрюмо шагал сквозь буйное великолепие красок, не замечая, что ворчит вслух:

— Раньше всё было ясно, понятно, строго и правильно, а теперь — сплошной кавардак. Глазам больно. Не замок — ярмарочный балаган!

Дима обошёл высокие кусты, усеянные розовыми цветочками, и замер с открытым ртом: прямо перед ним раскинулась уютная пальмовая роща, с огромным бирюзовым бассейном. У воды блаженствовали Тёма, Ника, Ричи и Валечка. На мужчинах красовались весёленькие пёстренькие плавки, а на королеве Годара — розовое бикини. Компания полулежала в шезлонгах под яркими зонтиками и через трубочки потягивала разноцветный ледяной сок.

— Артём!!!

Временной маг приподнял тёмные очки и лучезарно улыбнулся:

— Слушаю, мой король.

— Что это?

Не в силах подобрать слов, Дмитрий раскинул руки.

— Здорово, правда?! Присоединяйся!

Артём протянул другу высокий стакан с соком. Дима по инерции принял стакан, попытался сделать глоток, но помешала соломинка. Маг выдернул её и швырнул в воду.

— Не сори!

Тёма уничтожил соломинку, а Дмитрий в два глотка опустошил стакан и заорал:

— Что ты наделал?! Это был мой дом! Мне нравилось жить в нём! — Маг плюхнулся в появившийся рядом шезлонг и напустился на побратима: — Я же просил присмотреть за ними!

— Просить-то просил, но как ты себе это представлял? Они же маги, — ухмыльнулся Ричард и с умилением посмотрел на Веренику. — К тому же, королеве понравилось быть дизайнером.

— У них получился замечательный дворец! — согласно закивал Валечка. — Настоящее жилище для короля, а не то чудовищное строение, которое существовало здесь раньше!

— Мне почему-то не хочется заходить внутрь... — вяло протянул Дима.

— Почему? — искренне удивилась Вереника. — Там тоже красиво. Мы с Артёмом очень-очень старались сделать тебе приятное.

— Этого-то я и боюсь...

— А ты не бойся, — хихикнул временной маг и подмигнул другу: — Всё на месте.

— Откуда ты взялся на мою голову?! — простонал Дима, поставил бокал на землю и с убийственной лаской добавил: — Ладно, потерплю, но пообещай мне, Тёма, что оставшуюся часть Годара ты не тронешь!

— Ты бы переоделся, — ехидно заметил временной маг, не обратив внимания на прозвучавшую в словах друга угрозу. — Твой траурный костюмчик не соответствует образу владельца этого прекрасного дома!

Артём поднял руку, но Дмитрий перехватил её:

— Нет! Я сам!

— Что ты орёшь? Сам так сам.

Дима переоделся в лирийский костюм, но без кожаной жилетки, растянулся в шезлонге и закурил.

— Как Стася? — минуту спустя поинтересовался Ричард.

— Без изменений.

Маг резко поднялся: он не хотел говорить о сестре.

— Что-то не так? — прищурился Артём.

— Всё нормально, Тёма, — улыбнулся ему Дмитрий и зашагал к дворцу.

— Нормально? — нахмурился временной маг и, прикрыв глаза, посмотрел на Стасю. — Значит, это, по-твоему, нормально... — пробормотал он и лучезарно улыбнулся Веренике: — Искупаемся?

— Конечно, Тёма! — Девочка вскочила и с разбега прыгнула в воду. — Иди сюда! Все идите!

Ричард и Артём нырнули в бассейн, а Валечка потёрся носом о край бокала и пробурчал:

— Развели тут тайны Керонского двора. Не нравится мне всё это...

Маруся полулежала на изящной кушетке с витыми, изогнутыми ножками и с растерянной улыбкой созерцала огромную круглую кровать и зеркальный потолок над ней. В тот момент, когда Артём и Вереника приступили к перестройке замка, девушка завтракала. Она помнила, что сделала глоток кофе, поставила чашку на блюдце... и всё вокруг изменилось. Строгая спальня преобразилась в роскошный будуар. Стены затянул нежный шёлк голубоватых пастельных тонов, массивная мебель стала изысканно-лёгкой, а на полу появился бледно-серый пушистый ковёр. И море цветов в чудесных вазах. Цветы стояли всюду: на полках и подоконниках, на столиках и вокруг кровати.

Марусин бархатный халат, единственная одежда, которую сделал для неё любовник, сменился длинным платьем из флёра, в котором девушка чувствовала себя раздетой. "Это не Дима, — подумала она и усмехнулась. — Любопытное ты создание, временной маг. И опасное... Хорошо, что ты не видишь во мне соперницы. Иначе... Даже страшно представить, что бы ты сделал со мной. И, как ни печально это признавать, Дима простил бы тебе мою смерть... Интересно, как ты относишься к Стасе? Тоже считаешь её игрушкой?.."

— Так и знал, что Тёма не преминет сделать мне приятное, — вздохнул маг, оглядывая будуар и прозрачное платье любовницы,

— У него очень хороший вкус, — осторожно заметила Маруся. — Он обустраивал эти покои с любовью.

— Вижу. — Дима притянул девушку к себе и с удовольствием погладил едва прикрытое тонкой, невесомой тканью бедро. — Я соскучился. — Он потёрся носом о висок любовницы. — С тобой мне спокойно, Маша. Временами, я даже забываю, что я Смерть.

Маруся приподнялась на цыпочки и нежно коснулась губами его губ. Дмитрий стиснул девушку в объятиях, превратив лёгкое прикосновение в долгий поцелуй, а потом прошептал:

— Мне будет тяжело расстаться с тобой...

Прозрачное платье исчезло.

— Ты справишься, — сквозь слёзы улыбнулась Маруся.

— Как всегда, — кивнул маг, и они оказались в постели...

Глава 5.

Порочный круг.

Михаил провалил задание императора: Леонид Степенный наотрез отказался женить сына на принцессе Маргарет, мотивируя своё решение тем, что по обычаям Инмара наследник престола сам выбирает себе спутницу жизни. Целую неделю миротворец пытался уломать наместника, но тот остался непреклонен:

— Пусть я больше не король, но законы Инмара никто не отменял!

— В Лайфгарме теперь единые законы! — возражал Михаил, и они пускались в бесконечные правовые диспуты: в отличие от сына, Леонид был искусным дипломатом и оратором, и как ни старался высший маг, ему не удалось переубедить бывшего короля Инмара.

В конце концов, миротворец сдался. Злясь и трепеща от ужаса, он явился в Литту, передал отказ наместника императору, но Фёдор лишь рассмеялся и, отправив Михаила отдыхать, перенёсся в покои дочери, где его глазам предстала уже привычная идиллическая картина: принцесса, сверкая горящими глазами, азартно живописала придворным дамам процесс приготовления утки с мандаринами. Скользнув по мыслям аристократок, маг хихикнул: лирийки с ужасом ждали, когда принцесса закончит рассказ, и они все вместе отправятся в душную, жаркую кухню готовить эту треклятую птицу.

"Я спасу вас, девочки!" — весело подумал император и громко произнёс:

— Оставьте нас!

Лириек как ветром сдуло, и Фёдор расхохотался.

— Почему ты смеёшься, папа? Ты прервал нас на самом ответственном месте!

— Ничего, дорогая, у тебя ещё будет время познакомить лирийских дам с земной кухней. Да и не только лирийских.

Фёдор лукаво подмигнул дочери, и Стася радостно взвизгнула:

— Уже? Михаил договорился с Леонидом?

— Миротворец глуп. Я сосватаю тебя сам. — Император протянул дочери руку. — Идём, родная. Познакомишься с новыми родственниками!

Маг крепко сжал Стасину ладонь, и они оказались в трапезном зале Зарийского дворца. Леонид и Прасковья обедали. Пахло кислыми щами и горячими пирогами. Массивный дубовый стол покрывала белая льняная скатерть, расшитая красными петухами и ёлочками. В центре, точно судно, попавшее в штиль, замерла расписная овальная супница с половником-мачтой, а вокруг — деревянные миски-баркасы с квашеной капустой, пирогами, солёными грибами и огурцами. Серебряная тарелка с тонко нарезанным варёным мясом и кровяной колбасой да золотой кувшин с вином выглядели на их фоне изящными каравеллами, занесёнными штормом в гущу рыбацких судов.

— Приятного аппетита, — благодушно произнёс Фёдор, а про себя подумал: "Был ты Лёня фермером — фермером и помрёшь!"

Маг усадил дочь за стол и широко улыбнулся, ожидая ответа, но наместники Инмара молчали: визит императора не сулил ничего хорошего, и любезничать с ним ни Леониду, ни Прасковье не хотелось.

— Добрый день, Ваше величество. Прошу к столу, — после неприлично долгой паузы произнёс Леонид и кивком отправил слугу за тарелками для нежданных гостей.

Фёдор уселся на монументальный деревянный стул, бесцеремонно взял пирог, надкусил его и, прожевав, рассыпался в комплиментах:

— Упоительный вкус и аромат! Божественно! Вы, Прасковья, виртуоз в кулинарном искусстве. У вас будет, о чём поговорить со снохой! — С блаженным выражением лица маг доел пирог и объявил: — Свадьба наших детей завтра!

— Сначала нужно получить согласие Ричарда, — нахмурился Леонид, — а его нет в Заре.

— Я в курсе. Но что мешает позвать его? — Фёдор подмигнул Прасковье, махнул рукой, и в зале появился Ричард. — А вот и жених! Выбирай, сынок: свадьба с принцессой Лайфгарма или гражданская война?

— Война? — ужаснулся Леонид. — Мы не будем воевать с Вами!

— Значит, породнимся!

— Нет! — гаркнул Ричард и, выхватив меч, шагнул к Фёдору.

В то же мгновение в трапезном зале возник Дмитрий. Стася с жестокой, ехидной ухмылкой уставилась на брата, но он даже не взглянул в её сторону.

— Стой, Ричи!

Инмарец посмотрел на побратима, нехотя убрал меч в ножны и скрестил руки на груди, а Дима подошёл к столу и хмуро взглянул на отца:

— Пытаешься играть за моей спиной? Не советую.

— Что ты, что ты, сынок! — В притворном негодовании Фёдор замотал головой. — Какие могут быть игры?! У меня очень серьёзные намерения. Я выдаю дочь замуж. Как тебе мой выбор? — Маг указал на Ричарда. — С ним она будет счастлива.

— Дима, не соглашайся! Лучше — воевать!

— Войны не будет! Нам надо поговорить, Ричи! — Дмитрий шагнул к побратиму, хлопнул его по плечу, и они оказались в Керонском замке.

Накрыв тронный зал щитом, маг опустился на ступени перед троном и закурил. Ричард же, закусив губу от досады, потоптался на месте, а потом пристроился рядом с другом и спросил:

— Почему ты сдаёшься, Дима? Зачем тебе этот нелепый брак?

— Заклятие Фёдора растворилось в сознании моей сестры. Теперь она всегда будет ненавидеть меня, Ричи. Я знаю, как развернуть заклятье и заставить Стасю полюбить меня вновь, но проблема в том, что любое прикосновение к заклятью принесёт ей смерть. Лайфгарм убьёт мою сестру... — Маг помолчал и понуро продолжил: — Но даже если я найду способ обмануть Лайфгарм, я всю жизнь буду сомневаться в истинности её любви... Ты — другое дело. Стася всегда нравилась тебе. Ты добьёшься её любви, и вы будете счастливы. Без всякой магии! Женись на ней, Ричи! Скажу больше, этим браком ты спасёшь моей сестре жизнь!

— Почему бы тебе просто не убить Фёдора?

— Лайфгарм контролирует и Фёдора, и Стасю. Мир намертво связал их жизни. Я не знаю, как разорвать эту связь, а помощи просить не у кого.

— Значит, Фёдор будет править вечно?

— Он не бессмертен.

— Но маги живут долго. Будешь ждать, пока наш драгоценный император умрёт своей смертью?

— Я ищу выход, Ричи. Поверь мне, ищу! — Дмитрий положил руку на плечо побратима и настойчиво произнёс: — Женись, на ней!

Инмарец помолчал и, скрепя сердце, вымолвил:

— Я сделаю, как ты просишь, Дима. Я женюсь на Стасе, но, клянусь, спать с ней не буду! Она твоя!

— Не надо клятв, Ричи. Действуй по обстоятельствам. Пошли!

Дмитрий сжал плечо друга и вернулся в Зару.

— Как прошли переговоры?

Фёдор вытер рот белоснежной льняной салфеткой и подмигнул лучащейся самодовольством дочери.

— Я согласен! — громко объявил Ричард и, не удержавшись, с обидой покосился на побратима.

Дима отвернулся, и его опасно посветлевшие глаза впились в Легенду Лайфгарма. Несколько секунд отец и сын смотрели друг на друга, и эти секунды показались Ричарду часами. У него даже мелькнула отчаянная мысль, что Дмитрий нашёл выход, но, увы...

— Я буду присматривать за тобой, Федя, — тихо произнёс побратим и исчез.

— Да ради Бога. — Император равнодушно пожал плечами, поднялся и взял дочь за руку: — Пора!

Мгновенье, и Леонид с Прасковьей остались одни...

Из трапезного зала Зарийского дворца Дмитрий перенёсся в покои любовницы. Он молча обнял Марусю и замер, наслаждаясь теплом её тела.

— Ты пришёл прощаться, — едва слышно прошептала девушка и уткнулась в грудь возлюбленного.

— Так надо, Маша. Я не хочу рисковать тобой.

Прозрачное платье лёгким облачком стекло на пол, и руки мага заскользили по гладкой атласной коже... Любовники опустились на бледно-серый ковёр и сплелись в сладострастных объятьях. Они неистово любили друг друга среди цветов, заботливо расставленных временным магом, стараясь навечно запомнить каждое прикосновение, каждый стон, каждый поцелуй.

Усталые и изнеможённые они замерли в нежных объятьях, оттягивая момент расставания. Сердца бешено колотились, отсчитывая последние мгновения счастья, и вдруг Дима понял: ещё миг, и он не сможет отпустить её.

— Пора, — прошептал маг и отстранился от любовницы.

На глаза девушки навернулись слёзы. Она медленно поднялась, потянулась к прозрачному платью, но Дмитрий щёлкнул пальцами, и на Марусе появилась земная одежда: водолазка, джинсы, кроссовки.

— Ты особенная, Маша, и я поступлю с тобой по-особенному.

Маг вскочил, оделся, схватил любовницу за руку, и они оказались в подмосковном особняке Хранительницы. Маруся безразлично оглядела знакомый кабинет, уже зная, что сделает возлюбленный.

Дима на мгновение прикрыл глаза, а потом заговорил:

— Особняк и фирма твои, Маша. Документы и деньги в сейфе. Комбинацию ты уже знаешь. Вопросов не возникнет. Ни у кого. Ты свободна, Маша!

— Я всегда буду любить тебя...

— Нет.

— Только не так! Пожалуйста, Дима! Забери всё, но оставь воспоминания!

В безнадёжном, молящем порыве Маруся протянула руки к возлюбленному, но маг лишь покачал головой.

— Не могу... — прошептал он и туманной утренней дымкой растворился в воздухе.

Девушка пошатнулась и, чувствуя, как подкашиваются ноги, рухнула на широкий кожаный диван. Потухший, бессмысленный взгляд скользнул по светлым стенам, чёрному письменному столу и наткнулся на спикерфон. В голове что-то щёлкнуло, и сознание прояснилось.

— Что-то я совсем заработалась. — Маруся тяжело поднялась, добрела до стола и нажала кнопку спикерфона: — Костя, принеси мне крепкого чая с лимоном...

Дмитрий не понимал, что с ним происходит. Разум твердил, что, отправив Машу на Землю, он поступил правильно, а душа требовала вернуть девушку обратно.

— Я должен забыть!

Маг бросился в покои любовницы, намереваясь уничтожить следы её пребывания в Керонском замке, и растерянно застыл в дверях: на кровати, среди шёлковых одеял и подушек, возлежал временной маг. Он манерным жестом подносил к губам длинную коричневую сигарету, самозабвенно любуясь собой в зеркальном потолке.

— Зачем ты отослал её, Дима? — не отрывая взгляда от своего отражения, насмешливо поинтересовался Артём. — Кто теперь будет успокаивать тебя? Я? — Он повернул голову и, сложив губы в похотливо-игривую улыбку, мурлыкнул: — Я готов, мой милый хозяин.

— У меня другое задание для тебя, Тёма!

Коричневая сигарета пропала, кровать опустела — Артём навытяжку стоял перед другом и напряжённо смотрел ему в глаза:

— Приказывай, магистр!..

Дом Витуса в Северных горах, уютное логово старого холостяка, ожил, когда в нём поселилась Розалия. Мама Валечки обладала удивительным свойством: появляясь в том или ином месте, она мгновенно становилась его хозяйкой. И, что особенно интересно, возражений ни у кого не возникало. Впрочем, в данном случае, возражать было некому. Кроме Витуса в доме никто не жил. А гости... Совершив небольшую прогулку, землянка обнаружила, что убежище целителя прекрасно защищено от неожиданных визитёров: с одной стороны — отвесными скалами, с другой — глубоким каньоном. Магической защиты Розалия не видела, но интуитивно чувствовала, что она есть. "Хорошо бы забрать сюда Валю", — наверное, в сотый раз подумала женщина и с досадой поморщилась: всякий раз, когда Витус создавал "экран", сын неизменно возникал с бокалом в руке. И, чтобы не думать о спивающемся отпрыске, Розалия занялась холостяцким домом целителя и маленьким, давным-давно заброшенным садом камней.

Сначала Витус с сомнением отнёсся к хозяйственной деятельности землянки, но когда та сунула ему в руки влажную тряпку и красноречивым кивком указала на пыльные статуэтки, украшающие камин, понял: дело пахнет керосином. Гном с минуту пристально смотрел на Розалию, надеясь, что выразительный, строгий взгляд заставит гостью одуматься и избавить его, высшего мага, от мелких хозяйственных дел, но зря старался. Вместо того чтобы образумиться, Розалия гордо вскинула голову и подробно описала, как должен выглядеть дом медицинского работника. Когда женщина замолчала, потрясённый до глубины души гном шагнул к камину и начал тщательно тереть статуэтку. Тряпка сейчас же обросла слоем пыли, Витус машинально уничтожил серые разводы, протянул руку к следующей фигурке и замер.

— Роза! — воскликнул он и повернулся к землянке. — Я же маг, Роза!

— Конечно, маг. — Женщина полюбовалась до блеска вычищенным серебряным ножом и пожала плечами. — Разве я спорю?

— Так что же я с тряпками-то вожусь!?

Гном прикрыл глаза, сосредоточился, вспоминая требования гостьи, и в голове само собой сложилось заклинание.

— Прекрасно! Давно бы так!

Голос землянки был довольным, и Витус открыл глаза. Гостиная сияла чистотой, каждая вещь стояла или лежала на своём месте, а в центре овального стола из чёрного морёного дерева сверкала хрустальная ваза с букетом алых роз. Всё ещё держа в руках тряпку, гном подошёл к Розалии.

— Я... — начал было он, но внезапно осёкся, подскочил к камину, швырнул на едва тлеющие поленья тряпку, и Розалия услышала:

— Я согласен.

На магическом экране появился инмарский принц. Лицо — решительное и несчастное, в глазах — тоска, губы сжаты в тонкую, упрямую полоску. Ричард повернул голову, и его взгляд, словно превратившись в волшебную камеру, отразил на экране Смерть и императора.

Витус и Розалия застыли в ожидании поединка, но Дима обманул их надежды...

— Присматривать он будет! — возмутился гном и развалился в кресле перед камином. — Присоединяйся, Роза. Кино будем смотреть. Трагикомедию!

— Он не должен был отдавать сестру Ричарду.

Розалия уселась в соседнее кресло, и рядом с ней тотчас возник миниатюрный деревянный столик. На сияющей лаком поверхности белела тонкая фарфоровая чашка с блюдцем, сахарница, молочник, покоился пузатый, как откормленный щенок, чайник, а также вазочки с вишнёвым вареньем, конфетами и печеньем. В руке у гнома появилась чёрная чаша с тягучим фиолетовым напитком.

— Это хноц, — пояснил маг, заметив недоумение в глазах Розалии.

— Ликёр?

— Строго, говоря, нет. — Витус хлебнул вязкого напитка и блаженно зажмурился. — Это... э... выражаясь земным языком, пищевая добавка.

Розалия Степановна собралась уточнить состав странного питья, но в этот момент экран погас, и гном недовольно хмыкнул.

— Похоже, наш Смерть ушёл из Лайфгарма.

— Неужели окончательно струсил?

— Не думаю. Скорее всего, он что-то замышляет, и, боюсь, я знаю что.

— То есть, совершив одну глупость, он уже обдумывает другую? Что он, по-твоему, собирается сделать, Витус?

Маг сделал ещё один глоток хноца, облизал губы и задумчиво протянул:

— Увидишь...

По лицу Розалии пробежала тень недовольства, и Витус с неохотой проговорил:

— Некоторые вещи опасно произносить вслух, Роза. Слова, изречённые магом, могут стать роковыми. Скажу только, что маленькая надежда на благоразумие Смерти у нас всё ещё остаётся. Слишком далеко зашёл Фёдор! Мне очень хочется верить, что Дима наконец-то найдёт в себе силы и убьёт его.

— Вряд ли. Дима не допустит смерти сестры. Как уж на сковородке крутиться будет, но Стасю пальцем не тронет, да и другим не позволит.

— Тогда, будь готова ко всему, Роза. Возможно, очень скоро нам придётся забрать Валентина и бежать с Лайфгарма...

Шоколадные глаза Тёмы отливали серебром, на щеках играл лёгкий румянец, а чуть приоткрытые губы едва заметно подрагивали. Артём ждал приказа убить Фёдора, и Дима с трудом сдержался, чтобы не отдать такой приказ. Вместо этого он с нажимом произнёс:

— Сегодня у Ричарда последний холостяцкий вечер. А в Инмаре принято проводить его с близкими друзьями. Я, как ты понимаешь, не могу пойти в Литту, а вот ты — запросто.

Временной маг моргнул, серебряные блики в глазах исчезли, уголки губ опустились, точно он собирался заплакать. Несколько секунд Артём молчал, вглядываясь в чересчур безмятежное лицо друга, а потом хмуро спросил:

— Ты на самом деле собираешься выдать Стасю замуж? Ты уже разлюбил её? Или сыновние чувства проснулись? С какой стати ты жалеешь Фёдора? Убей его! А Стасю я тебе верну. Только прикажи!

— Нет! — Голос Димы обрушился на временного мага, как молот на наковальню. — Ты сейчас же отправишься в Литту и организуешь Ричарду вечеринку. Я разрешаю, нет, я приказываю тебе, играть! Можешь поставить на уши весь дворец, да хоть весь город, Тёма, но коснуться Времени, я тебе не позволю!

— Почему это? — сверкая ледяными глазами, осведомился Смерть. — Я и Время...

— Молчать!

Смерть невольно съёжился и сдавлено вскрикнул — Дмитрий ворвался в его сознание. Перед глазами возникло гневное лицо магистра, а в ушах прозвучало: "Как ты мог позволить безумному временному магу играть со Временем?.." К небу взметнулись языки рубинового пламени, магистр исчез, и Смерть заплакал. Слёзы затушили ледяной пожар в глазах, Артём сник, став похожим на побитую бездомную собаку.

— Мой магистр... — прошептал он, и Дима не выдержал: обнял друга и прижал к себе.

— Учитель умер, потому что хотел, чтобы мы жили, Тёма.

Но хриплый от подступивших к горлу слёз голос, лишь подлил масла в огонь: Артём истерично всхлипнул и зарыдал, как рыдает жена по любимому, внезапно умершему мужу. Однако Дмитрий не позволил скорби поглотить друга: разжал объятья, глубоко вздохнул, и в уши временного мага ударил голос Олефира:

— В Литту, чародей! Ричард ждёт!

Плач стих. Артём вытер слезы кулаком. Одежда его потемнела, став антрацитово-черной, на плечи лёг радужный плащ.

— Как скажете, магистр, — глядя в глаза другу, произнёс он и переместился в Лирию.

В покоях остался витать удушливый аромат безумия. Дмитрий с тоской осмотрел пустую спальню, точно надеясь увидеть Марусю, которая, как никто, умела успокоить его, и без сил опустился на кровать. В дрожащих пальцах задымилась сигарета. "Куда ни кинь — всюду клин", — всплыла в голове одна из Валечкиных поговорок, и маг горько усмехнулся.

— Точнее не скажешь. Спасая Стасю, я теряю Тёму, а спасая Тёму — Стасю. Но, в любом случае, Артёму нельзя использовать свои способности. Олефир прав: сумасшедший временной маг запросто уничтожит и себя, и мир... — Дима содрогнулся. — А он должен жить, и Стася тоже! Тогда почему же мне кажется, что, как бы я сейчас ни поступил — всё равно проиграю?!

Дмитрий уничтожил потухшую сигарету и взглянул на друга: Артём старательно выполнял задание. "Пусть играет!" Маг махнул рукой и снова закурил. Тонкая струйка дыма обвила горделивую орхидею в высокой стеклянной вазе, и Диме вдруг подумалось: "А если оставить всё как есть? Отдать Стасю Ричарду, вернуть Марусю и... Нет!" Он стремительно поднялся и шагнул на красные каменные плиты...

Ричард сидел в кресле и с кислым видом рассматривал затейливую роспись на потолке: на голубом фоне в застывшем танце сплетались зелёно-золотые ветви. Взгляд инмарца скользил по запутанным линиям, замирал на рифлёных листьях и вновь пускался в путь, словно отыскивая выход из древесного лабиринта.

Сидевшая в соседнем кресле Хранительница недовольно поглядывала на жениха. Она помнила, какими глазами смотрел на неё инмарский принц на Земле, и могла дать руку на отсечение, что Ричард мечтал о близости с ней. Да и потом, в Лайфгарме, Станислава нет-нет, да и ловила на себе его восхищённые взгляды. "Это всё ты, Дима! — мысленно шипела Хранительница, а в душе клокотала ядовитая ненависть. — Ты целью задался отравить моё существование! Не позволю! Я буду счастлива, чёрт тебя раздери! А ты... ты... Если б я могла, я бы день за днём убивала тебя! И я смогу!" На губах Станиславы расцвела мечтательная улыбка, а большие зелёные глаза, устремлённые на инмарца, потеплели.

— Смогу, — прошептала она и, гордо встряхнув волосами, перевела взгляд на отца, который вот уже битый час обсуждал её свадьбу с Роксаной, Михаилом и Корнем. — Папа!

Фёдор обернулся:

— Не сейчас, дорогая.

— Но уже поздно, папа. Нужно распорядиться насчёт ужина.

— Так распорядись.

Экспериментатор вновь повернулся к коллегам, а Хранительница поднялась из кресла и направилась к дверям: она предпочитала лично убедиться, что на кухне всё в порядке, а не устраивать разборки с поварами в трапезном зале. Стася была в нескольких шагах от дверей, когда яркая вспышка заставила её остановиться.

— Э-ге-ге-гей! — раздался жизнерадостный голос.

Хранительница проморгалась и вперила недовольный взгляд в Артёма:

— Чего тебе?

Взмахнув полами радужно-чёрного плаща, временной маг церемонно раскланялся, выудил из воздуха кроваво-красную розу и протянул Станиславе.

— Мои поздравления, принцесса.

— Оставь их при себе и убирайся к хозяину!

— Как грубо, мадам, — скривился маг, и роза пропала. — Впрочем, какая разница. Вы собирались куда-то идти? Не смею Вас задерживать! — Артём с любезной улыбкой распахнул двери перед Хранительницей и направился к инмарцу: — Ричи! Здорово! Хватит таращиться на потолок! Ты же не сумасшедший, право слово!

— Не уверен, — буркнул Ричард и посмотрел на друга: — Гуляешь?

Артём не успел ответить. Император, ошеломлённый бесцеремонным явлением временного мага, очнулся и взревел, как боевой слон:

— Ты что себе позволяешь, кретин?!

Корней, Роксана и Михаил поспешно отступили к стене, всем своим видом показывая, что они здесь ни при чём, а временной маг развернулся на каблуках и обиженно сдвинул брови:

— В Литте теперь мода такая — гостей оскорблять?

— Ты не гость!

Артём набычился, и на его щеках заходили желваки:

— Это почему же?

— Я тебя не приглашал! — рявкнул Фёдор, а Стася поспешно захлопнула двери: назревал скандал, и знать об этом всем и каждому во дворце не следовало.

Между тем временной маг обдумал слова экспериментатора и согласно кивнул:

— Верно, Ваше императорство. Но я здесь, и тут уж ничего не попишешь. — Артём расправил плечи, улыбнулся, и в шоколадных глазах заплясали насмешливые искорки. — Сегодня большой день, Федя. Мы, видишь ли, друга женим.

— Спасибо, что сообщил. Только ты ошибся — большой день у Ричарда завтра.

— Ой, как ты не прав, Ваше императорство. — Артём переместился за спину инмарца и положил руки на спинку кресла. — Завтра у Ричи свадьба, так? А для мужчины свадьба — катастрофа. Добровольное водружение ярма на шею! — Временной маг сдвинулся в сторону, изогнулся и заглянул другу в лицо: — Бедный, бедный Ричи. В твоём распоряжении остался последний вечер свободы. И этот вечер ты должен провести так, чтобы было о чём вспомнить нудными семейными вечерами.

— Мерзавец! — прорычала Хранительница. — Немедленно убирайся прочь!

— Суровыми семейными вечерами, — поправился временной маг, сочувственно глядя на Ричарда, и обернулся: — Ты куда-то шла, принцесса? Так иди. Не лезь в мужской разговор! Кстати, разве тебе не положено вертеться у зеркала в свадебном платье?

Станислава злобно рыкнула и посмотрела на отца:

— Папа! Почему ты позволяешь ему так себя вести?!

— Потому что он прав, дочка, — неожиданно улыбнулся Фёдор. — Жениху полагается холостяцкая вечеринка. Мы не вправе отказывать ему. Ты же хочешь немного повеселиться с друзьями, Ричи?

— Хочет, хочет! — закивал Артём и показал инмарцу кулак: — Не смей лишать меня развлечения, слышишь?

Ричард хмуро кивнул:

— Не буду.

— Вот и отлично! — Временной маг притопнул каблуками. — Дамы — на выход!

Если б Станислава могла, то испепелила бы нахала взглядом. "Ничего! Ты у меня ещё наплачешься, Тёма! Обещаю!"

"Я уже плачу, разве не видишь?" — ехидно отозвался Артём.

— Паяц! — выплюнула Хранительница и, надменно вскинув голову, оставила гостиную.

— Ты тоже иди, Роксана, — буркнул Фёдор.

Воительница поклонилась и исчезла, а император вместе с Корнеем и Михаилом приблизился к временному магу.

Усталое оранжевое солнце медленно опускалось в величаво-спокойное Южное море. Тонкие, ослабевшие за день лучи проползали по каменным плитам цвета свежей крови, соскальзывали в воду и неслись к горизонту, точно боясь опоздать ко сну. Ветер, весь день усердно гонявшийся за сине-зелёными волнами, выбился из сил, и поверхность моря разгладилась, став похожей на отутюженное полотно. По неподвижной, блестящей глади к острову подобрался холодный колючий сумрак. Прижавшись к рубиновой чаше, он замер, ожидая, когда мир поглотит ночь и настанет его время, его короткая тёмная эпоха.

Дима вдохнул свежий морской воздух, подошёл к Источнику и застыл, вглядываясь в толщу хрустально-чистой воды. "Ну, почему я не временной маг?" — мысленно простонал он, и в потемневшее небо ударил бурный, пенистый фонтан.

"Не желаю видеть тебя, Смерть! — раздался в голове мрачный, глухой голос. — Зачем ты побеспокоил меня?"

— Пришёл заключать сделку, Лайфгарм.

Фонтан рванулся вверх бурной струёй, опал и снова взмыл в небо, будто желая коснуться бледных, едва проснувшихся звёзд.

"Ты разрушил мой Источник, маг, а теперь пришёл договариваться? Думаешь, я буду слушать тебя?"

— Я предлагаю тебе Смерть, Лайфгарм. Взамен ты освободишь Хранительницу и убьёшь Фёдора.

"Смотрите-ка! Он ещё и торгуется! — Пенные струи запылали алым огнём, а в голове Димы насмешливо зазвенело: — Хочешь стать высшим магом — пожалуйста! Глоток моей воды, и готово!"

Фонтан исчез, словно его и не было — вода в рубиновой чаше застыла серебряным зеркалом.

"Пей!"

— Сначала договоримся. Ты избавляешь Хранительницу от заклятия и убиваешь Фёдора, а я присягаю тебе на верность.

"А не слишком ли много ты хочешь? За один глоток — целых две услуги!"

— Так и быть — выпью два.

Над островом разлилась тишина. Ни плеска рыб, ни шуршания волн, ни малейшего движения воздуха. Море и ветер замерли, словно боялись пропустить ответ мира.

"Согласен! — после долгого ожидания прогрохотало в голове мага. — Пей!"

И Дмитрий опустил руки в Источник...

— Ну что, начнём? — потирая руки, сказал временной маг. — Вино, девочки, азартные игры? Ричи, что ты предпочитаешь? Только не говори, что яд — не получишь. Жить тебе ещё долго и счастливо.

— Погоди! — нахмурился Фёдор. — Если Ричи устраивает холостяцкую вечеринку, нужно позвать всех его друзей.

Артём беззаботно улыбнулся, присел на подлокотник кресла и поднёс к губам длинную коричневую сигарету.

— Зачем? Одного меня для веселья вполне достаточно!

— Позови Дмитрия и Валентина!

— Соскучился, да? Понимаю. Но, увы, не получится. Дима готовит утренний доклад, а Валя убаюкивает Веренику. И то, и другое, крайне важно для спокойствия Лайфгарма, ты не находишь?

— Бедняжка Ричи! — желчно оскалился император. — Последний холостяцкий вечер ты проведёшь в обществе полудурка.

Инмарец оторвался от созерцания потолка и красными от гнева глазами взглянул на императора:

— Не смейте оскорблять Тёму!

— Вот-вот! — поддакнул временной маг. — Лучше выпьем и повеселимся. Девочек приглашать? Или Корней с Михаилом нам сами станцуют?

Ричард хмыкнул:

— Пожалуй, это слишком!

Высшие маги наградили инмарца благодарными взглядами, а Тёма пожал плечами и хлопнул в ладоши. Посреди гостиной появились семь юных смуглокожих красавиц в блестящих полупрозрачных одеяниях. При виде Артёма глаза девушек округлились.

— Ваше высочество, — нестройным хором пискнули они, попадали на колени и простёрли к принцу руки, унизанные золотыми браслетами.

— Танцуйте! — приказал временной маг, и в гостиной зазвучала бойкая зажигательная мелодия.

Девушки мигом оказались на ногах. Колыхнулись невесомые одежды, мелодично звякнули бесчисленные украшения. Стройные изящные тела изогнулись, застыли на мгновение, позволив зрителям полюбоваться их совершенством, и вдруг стремительно закружились, подхваченные хлёстким, задорным ритмом.

Артём лукаво взглянул на раскрасневшегося друга:

— Нравится?

— Откуда они? — хрипло произнёс инмарец, не в силах оторваться от эротичного зрелища.

— Из Камии. Там таких пруд пруди. Хочешь, подарю?

— Не стоит.

— Понимаю, жена, — хихикнул Артём, сотворил бокал вина и протянул его Ричарду. — Выпей и расслабься. Свадьба только завтра.

— Ага.

Инмарец махом выпил вино. Временной маг довольно кивнул, вновь наполнил бокал друга и посмотрел на Корнея, Михаила и Фёдора. Маги пожирали иноземных красоток горящими от вожделения глазами. Хихикнув, Артём чуть шевельнул пальцами, и полупрозрачные одежды танцовщиц упали на пол. Однако нагота не смутила девушек, они продолжали самозабвенно танцевать, ибо в их жизни не было ничего важнее, чем угодить принцу Камии.

Напряжение среди зрителей возрастало. Император подался вперёд, жадно разглядывая обнажённые девичьи тела:

— О-ё...

— Все хороши... — протянул Михаил и нервно облизал губы.

— Как одна... — эхом отозвался Корней.

— Какие же вы, лайфгармцы, закомплексованные! Нравятся девочки, так берите! Они не против! Вперёд! — крикнул Артём, расхохотался, и высшие маги не выдержали.

Издав не то рык, не то хрип, они ринулись к камийкам. Как обезумевшие, они хватали хохочущих девушек, тискали их, но взгляды падали на оставшихся без внимания наложниц, и маги кидались к ним, не в силах сделать выбор. Музыка продолжала играть, но вместо прекрасного танца в центре гостиной царил бедлам.

Ричард хлебнул вина и посмотрел на друга:

— В Камии все женщины такие?

— Ага, — сквозь смех ответил временной маг. — Покорность у камиек в крови. Не хочешь присоединиться к императору?

— Нет, увольте.

— Как знаешь. — Артём перестал смеяться. Он повернулся к камийкам спиной и отсалютовал другу бокалом вина. — За тебя, Ричи. Желаю тебе выдержки. Стася та ещё штучка!

— Как Дима?

— Великолепно! Исполнен праведного мазохизма! Сидит и обдумывает, как ещё усложнить себе жизнь. А, заодно, и всем нам! — раздражённо произнёс маг и сердито посмотрел на Ричарда: — Зачем ты его послушался?

— По-твоему, война лучше?

— Конечно! — Артём ткнул пальцем себе за спину. — Посмотри на них, Ричи! Разве можно позволять им править Лайфгармом? Смотри, что они делают с моими наложницами! А скоро на месте этих девок окажемся все мы! — Глаза мага сверкнули льдом, и музыка зазвучала громче, заглушая игривые повизгивания и похотливые стоны. — Не желаю служить Фёдору!

— Так скажи об этом Диме! Я-то что могу?

Лёд в глазах растворился в густом шоколаде, и Артём улыбнулся:

— Ты прав, Ричи. Но сначала выпьем. Я ещё недостаточно набрался для столь глобального разговора.

Маг залпом выпил вино, критически оглядел свой бокал и увеличил его в размерах.

— Мне кажется, глобальные разговоры лучше вести на трезвую голову, Тёма.

— Не зуди, Ричи. У меня задание — вечеринка. А кто приходит с вечеринки трезвым?

— Так это Димина затея? Вот подлец!

— Не то слово, — согласно кивнул Артём, поднёс к губам бокал и замер, глядя на хрустально-чистые капли, дрожащие на пальцах. — Зачем?.. Дима!.. Не-е-ет!!! — завизжал временной маг и ринулся к Источнику.

— Тёма, куда ты? Что происходит? — запоздало воскликнул инмарец и, отбросив бокал, метнулся к дверям.

— Стоять!

Полуголый Фёдор отпихнул от себя камийку, взмахнул рукой, обездвиживая будущего зятя, и устремил полный ужаса взгляд на крохотный островок в Южном море.

Дмитрий поднёс ладони к губам. Волшебная вода поблёскивала и дрожала, точно предвкушая первый глоток мага.

"Всё решено. Хватит трусить!" — укорил себя Дима и едва не упал: со скоростью выпущенного из катапульты камня в него врезался временной маг.

— Не смей!!!

— Тёма...

— Не смей!!! — прорыдал Артём, оттолкнул друга от рубиновой чаши и заорал так, что у Дмитрия уши заложило: — Ты не получишь его, Лайфгарм! Никогда! Я выполню завет любимого магистра! Я спасу моего хозяина! А если ты хоть дыхнёшь в его сторону, я... я... Я сделаю так, чтобы тебя не было вовсе! Слышишь, Лайфгарм? — Временной маг хрястнул кулаком по хрустальной глади, развернулся к другу и зарыдал пуще прежнего: — Неужели она тебе дороже, чем я?.. Пусть так... Пусть!.. Но я же говорил... Я могу... Почему, Дима?.. И что стало бы со мной?

— Тёма, я...

— Ты снова хотел бросить меня, да?.. Предатель!.. — Артём осёкся, испуганно посмотрел на друга и рухнул на колени. — Прости! Прости! Прости, хозяин! — запричитал он, цепляясь за чёрный плащ. — Я сделаю всё, что скажешь!.. Только не бросай меня снова, Дима!.. Мой магистр! Я буду служить тебе вечно!.. Клянусь!

— Хватит, Тёма!

Маг бросил тоскливый взгляд на Источник, обнял друга, и они оказались в покоях Маруси. Дмитрий усадил Артёма на кровать и провёл ладонью по растрепавшимся пшеничным волосам. Но временной маг уже и сам успокоился: вдали от Источника его хозяин был в безопасности. Слёзы высохли, заплаканное лицо разгладилось. Губы ещё слегка подрагивали, но голос прозвучал ровно, хоть и с обидой.

— Как ты мог, Дима?

— Я хотел, как лучше... — Маг отвёл взгляд. — Другого выхода нет, понимаешь?

— Лайфгармская водичка тоже не вариант!

— И что по этому поводу говорил магистр?

Временной маг сжал пальцами колени:

— Он сказал, что в Лайфгарме не должно остаться Хранительниц.

— Поэтому ты хочешь, чтобы я убил Стасю?

— Да. Я верю магистру. Он никогда и ничего не делал просто так, Дима. Если он сказал, что Хранительница опасна для тебя, значит, так оно и есть. — Артём поднял голову и умоляюще посмотрел на друга: — Обещай, что не станешь пить из Источника. Пожалуйста!

Лицо временного мага жалобно сморщилось, шоколадные глаза наполнились слезами, и Дмитрий поспешно сказал:

— Обещаю.

И вдруг магу стало так легко, точно он сбросил с плеч тяжёлый мешок: "Всё правильно. Олефир предупреждал, чтобы я не пил лайфгармскую водичку. С какой стати я отправился на остров?" Но вслед за волной облегчения накатила тоска. Всё вернулось на круги своя, и Дмитрий вновь оказался у жертвенного алтаря, на котором лежала Стася: "Не могу... Она всё для меня".

Временной маг поджал губы и отвернулся. Молчание затягивалось. Артём угрюмо ковырял брюки на коленях, а Дима задумчиво смотрел на одинокую орхидею, медленно умирающую в стеклянной вазе.

— Возвращайся в Литту, Тёма. Ричарду нужна поддержка.

— Он спрашивал о тебе.

— Скажи, что со мной всё в порядке.

— Ричи не идиот. Он не поверит. Пойдём со мной!

— Нет. Я встречусь с ним... как-нибудь... потом. Иди, Тёма!

— Как прикажешь, хозяин.

Временной маг исчез, а Дмитрий растянулся на кровати, поднёс к губам сигарету и, с горечью прошептав: "Хозяин", глубоко затянулся.

Артём ворвался на вечеринку подобно искрящемуся смерчу.

— Вот и я! — проорал он, и под расписным потолком закружились голые крылатые младенцы с луками в руках.

Амурчики натянули тетиву, выпустили стрелы, и те, взорвавшись в воздухе, осыпали магов и Ричарда розовыми шёлковыми сердечками.

— Наш волчонок вернулся! — сияя, как новенькая монета, воскликнул Фёдор и шаловливо пощекотал камийку, которая сидела у него на коленях.

Девушка довольно захихикала, прижалась к магу и зазывно взглянула ему в глаза.

— Чуть позже, милая. — Экспериментатор ущипнул красотку за щечку и обратился к временному магу: — Похоже, я должен сказать тебе спасибо, мальчик.

Артём безразлично пожал плечами, а Ричард раздражённо стряхнул с волос россыпь сердечек и потребовал:

— Рассказывай, что произошло, Тёма!

— А разве что-то произошло? — Временной маг наивно, точь-в-точь как Вереника, похлопал глазками и смущённо улыбнулся: — А... Ты о моём поспешном исчезновении? Так я погорячился.

— Тёма!

— А что Тёма? — Маг поманил к себе скучающую наложницу, и та с радостью скользнула в его объятья. Отведя густые чёрные волосы, Артём поцеловал девушку в шею, посмотрел на Ричарда и улыбнулся: — К чему столько вопросов, дружище? У тебя завтра свадьба, так что, расслабься и получай удовольствие. Пока можешь.

Инмарец скрестил руки на груди и исподлобья уставился на друга. Артём чертыхнулся, поморщился, и шоколадные глаза сверкнули ледяным серебром:

— Не нравятся банальные развлечения? Хочешь чего-то покруче, Ричи?

Корней и Михаил с опаской уставились на временного мага, а Фёдор, напротив, развеселился.

— Давай, Тёма, покажи, чему научил тебя покойный магистр!

Шоколадные глаза запылали серебристым огнём, губы зажглись лучезарной улыбкой.

— Почему бы и нет, император, — промурлыкал Смерть и дёрнул камийку за волосы.

Девушка вскрикнула, изогнулась дугой, но не сделала попытки вырваться. Маг приложил ладонь к её груди, чуть сжал пальцы, и на смуглой коже заблестели капельки крови.

— Прекрати! — взревел Ричард и в два прыжка оказался возле друга.

Фёдор, Корней и Михаил застыли, когда Смерть, оттолкнув жертву, повернулся к инмарцу и уставился на него полыхающими льдом глазами. На секунду высшим магам показалось, что ничто не спасёт Ричарда, но серебряное пламя погасло, и Артём взглянул на друга грустными шоколадными глазами.

— Я предпочитаю банальное веселье, Тёма!

Временной маг медленно кивнул, и в его руках появились хрустальные бокалы с вином. Ричард взял один из них:

— Как же я рад, что ты пришёл на мою холостяцкую вечеринку, Тёма.

Артём стиснул в руках бокал и вдруг улыбнулся — бешено и отчаянно. Он тряхнул волосами, бросил короткий взгляд на притихших магов и воскликнул:

— К чёрту проблемы, Ричи! Сейчас мы покажем Литте, что значит настоящее веселье!

Грянула музыка. Камийские наложницы закружились в быстром танце. По воздуху поплыли подносы с закусками и винами. Толстощёкие младенцы снова выстрелили из луков, и тёмный дубовый паркет украсился шёлковыми сердечками и цветами.

Фёдор, Корней и Михаил помимо воли вперили взгляды в танцующих красавиц, а временной маг шагнул к Ричарду и шепнул:

— Принц Камии впервые облажался, Ричи. Вряд ли магистра порадовала бы столь бездарная игра. Слишком я мягок и податлив сегодня. Надеюсь, ты не злоупотребишь моей добротой?

— Ни в коем случае, — серьёзно кивнул инмарец.

— Отлично! Тогда пора!

Артём взмахнул рукой, и среди хоровода наложниц возник Валентин с верным бурдюком под мышкой.

— Вот теперь веселье пойдёт, как надо! — уверено заявил временной маг и, размахивая пустым бокалом, бросился к землянину. — Наливай, Валя!

Глава 6.

Бездействие.

В мире господствовала предрассветная тревожная тишина. Замерла листва, умолкли цикады и ночные птицы, и даже говорливые ручьи и речушки, казалось, присмирели, приглушив своё вечное бормотание. Но вот робкие, красноватые всполохи лизнули тёмное небо, заставив звёзды угаснуть, а деревья и травы заплакать росой. И, словно разом выпущенные из ночного плена, сотни звуков взорвали и заполонили мир, вознося хвалу и здравицу оранжевому солнцу, что величественно и важно поднималось из-за горизонта. Бархатные лучи обласкали широкие улицы Керона, затейливые фонтанчики и цветущие кусты волшебного парка, добрались до белоснежной глыбы дворца и юркнули в распахнутые настежь окна, с твёрдым намерением разогнать людские сны и вдохнуть тепло в холодные каменные стены.

Особо смелый и проворный луч проник в спальню годарского наместника, скользнул по широкой кровати, пробежался по ещё сонному лицу мага и быстренько скрылся за плотными шторами, точно испугавшись его гнева. Недовольно скривившись, Дмитрий взмахом руки задёрнул шторы, пресекая наглые попытки апельсиновых лучей пробраться внутрь, и достал из воздуха дымящуюся сигарету. День обещал быть ясным и тёплым, а ему хотелось сумрака и дождя. Конечно, можно было устроить в Кероне ливень, а то и бурю, но это ничего не изменило бы, и маг не двинулся с места. Он лежал в постели и курил, выпуская изо рта серебристые струйки дыма. Рука подрагивала от напряжения, губы плотно сжимались, едва он отводил от них сигарету. "Нужно просто переждать. Я справлюсь. Я найду выход", — повторял и повторял Дима и не верил собственным словам...

Часы на стене пробили полдень, и маг заставил себя посмотреть в Литту. В то же мгновение, словно в лирийской столице только и ждали невидимого гостя, трубы возвестили о начале свадебной церемонии. В небо взметнулись яркие красочные стяги, сотни белых птиц закружились над центральной площадью, и на открытый балкон выступил император Фёдор. За ним, рука об руку, шли Стася и Ричард. Дима взглянул на счастливое лицо сестры и скрипнул зубами: он знал, что смотреть на церемонию будет тошно, но не ожидал, что настолько.

— Не могу...

Дмитрий вскочил с кровати и бросился к друзьям. Валечка, Артём и Вереника сидели на усыпанной цветами лужайке. Временной маг что-то терпеливо объяснял девочке, а Солнечный Друг с благодушной улыбкой взирал на них и потягивал вино.

— Чем занимаетесь? — как можно беззаботнее спросил Дима и уселся на траву.

— Воздушные шары делаем, — ответил Артём, подмигнув насупившейся Веренике.

— Не расстраивайся, Ника. Я тоже не умею делать шары. Давай учиться вместе!

Маг вскинул руки, и в воздух взмыли десятки разноцветных шариков. Сбились в весёлую стайку, закружились над лужайкой, и, радостно взвизгнув, юная королева Годара захлопала в ладоши.

— Вот он — твой истинный талант! — хлопнув друга по плечу, торжественно заявил Артём.

Дмитрий машинально кивнул и вновь поднял руки. Воздух над поляной замерцал, сгустился мохнатым разноцветным облаком, и на траву пролился пёстрый конфетный дождь.

— Вот это да!

Вереника запрыгала от восторга, а Валентин и Артём встревожено переглянулись.

— Что с тобой, Дима? — рискнул спросить Солнечный Друг, но его вопрос остался без ответа.

Облако превратилось в огромную белую птицу. На длинной, изогнутой шее сидел смешной человечек и звонко трубил в золотой рожок. Громко хлопнув крыльями, птица описала круг над поляной и подлетела к хохочущей Веренике. Человечек опустил рожок, сорвал с головы шляпу и, отсалютовав девочке, исчез вместе со своим крылатым конём.

— Ещё! Ещё! — заверещала Ника, с восхищением взирая на мужа.

Временной маг шикнул на подружку, положил ладонь на Димино плечо и с нажимом произнёс:

— Уймись.

— Отстань!

Маг дёрнул плечом, сбросив руку друга, и продолжил колдовать. В полуденном небе замерцали красно-чёрные звёзды, и Ника поморщилась: колдовство мужа словно заляпало высокое лазоревое небо. Но тут звёзды взорвались жидким золотом, и небо полыхнуло оранжево-алыми языками пламени, точно сгорая в неистовом гигантском костре.

Прижав руки к груди и затаив дыхание, Вереника смотрела фантастическое представление и была его единственным зрителем: Солнечный Друг угрюмо изучал вино в бокале, а временной маг с сосредоточенным видом обрывал цветочные головки.

— Церемония закончилась, — внезапно произнёс Артём и поднял глаза.

Дмитрий вздрогнул, обернулся и, наткнувшись на сочувственный шоколадный взгляд, потрясённо замер — друг всем сердцем желал взять его боль себе. Маг отрицательно покачал головой и бесцветным голосом сказал:

— Учитесь без меня.

— Что это с ним? — спросила Вереника, растерянно глядя на примятую траву, где только что сидел муж.

— Ничего, совсем ничего. — Артём растянул губы в широкую улыбку и протянул девочке красный воздушный шарик. — У короля дела, милая, а мы, его верные подданные, будем выполнять приказ — учиться, учиться и учиться! — Временной маг легко поднялся, вскинул руки и объявил: — Для начала затушим небесный пожар!..

Свадебный пир был в разгаре, когда император объявил, что молодым пора "лучше узнать друг друга". И под пьяный рёв придворных, в котором слились пожелания счастья и щедрые советы, как обустроить семейную жизнь, Ричарда и Станиславу вывели из трапезного зала. В окружении шумной толпы новобрачные дошли до своих покоев. Перед дверями, увитыми живыми цветами, особо рьяные лирийцы разбили несколько десятков глиняных горшков. Взглянув на черепки, инмарец скептически хмыкнул: примета обещала скорое и обильное пополнение в императорском семействе, а у него был свой взгляд на дальнейшие отношения с супругой. Стасе же смысл битья керамической посуды объяснить никто не додумался, и она, хоть и сообразила, что это какая-то примета, тоже недовольно скривила губы — грязи на полу, пусть и ритуальной, женщина не терпела.

Новоявленные супруги вошли в покои, и Станислава тотчас упорхнула в ванную комнату, а Ричард налил себе вина, сел в кресло, закинув ногу на ногу, и стал мысленно проговаривать заранее приготовленную речь. Инмарец надеялся, что, прояснив свои отношения с Хранительницей, заглушит гнетущую вину перед побратимом, но тут дверь ванной приоткрылась, и в спальню вплыла новобрачная. Рыжие волосы каскадом струились по хрупким плечам, зелёные глаза горели желанием, чувственные губы призывно блестели. Взгляд Ричарда упёрся в пышную грудь, едва прикрытую невесомым кружевным пеньюаром, и умная, тщательнейшим образом обдуманная речь вылетела из головы.

Инмарец поёрзал в кресле и неуверенно произнёс:

— Мне жаль, что так вышло, принцесса, но наш брак — фикция. Я не люблю Вас, Маргарет.

— Глупости! — отрезала Хранительница и скинула пеньюар, оставшись в короткой бледно-зелёной сорочке. — Обними меня, муж мой!

Ричард не шелохнулся. Станислава пожала плечами и, недолго думая, уселась к нему на колени.

— Не надо! — запротестовал ошарашенный её настойчивостью супруг и вжался в спинку кресла. — Остановись, Стася!

— Я твоя жена, Ричи! Мужчина ты, в конце концов, или нет?! — Принцесса выпятила грудь и похотливо оскалилась: — Я знаю, что нравлюсь тебе. Ты тоже всегда нравился мне.

— Я... — протянул Ричард, не сводя глаз с пышных, аппетитных грудей, и осёкся, ибо тело, в пику разуму, требовало удовольствия.

Руки сами собой потянулись к вожделенным прелестям, но, когда ладони почти коснулись белоснежной холёной кожи, перед глазами мелькнуло искажённое мукой лицо побратима.

— Нет!

Ричард спихнул жену с колен, но Станислава, предполагавшая такую реакцию, ловко вскочила на ноги и упёрла руки в бока:

— Ты ведёшь себя как идиот!

— Я не могу!

Инмарец схватил бокал, залпом выпил вино и прижал ко лбу холодный ребристый хрусталь. Широкоплечий, могучий воин выглядел сейчас беспомощным, как ребёнок, что от души позабавило принцессу. "Обломать тебя — легче лёгкого!" — подумала она и, положив руку на плечо мужа, с преувеличенной заботой поинтересовалась:

— У тебя проблемы, дорогой? Давай позовём Витуса!

Лицо инмарца стало пунцовым.

— Не надо, — пробормотал он и, повертев бокал в руках, пристроил на край стола.

— Тогда выполняй супружеский долг!

Станислава скинула сорочку, шагнула к мужу и с вызовом посмотрела в стальные глаза. Ричард сглотнул — тело Хранительницы притягивало его, как огонь мотылька — и упрямо повторил:

— Наш брак — фикция! Я не буду спать с тобой!

— Хорошо, — сухо кивнула Стася, подняла с пола пеньюар и, накинув его на плечи, позвала: — Папа!

Фёдор не заставил себя ждать. С плохо скрытым презрением маг взглянул на зятя, подошёл к дочери и ласково поинтересовался:

— Что случилось, деточка?

— Он пренебрёг мною, папа!

— Не может быть! Такой женщиной пренебречь нельзя! Разве что... — Император сочувственно посмотрел на принца: — Такой молодой и уже проблемы?! Подойди, сынок, я вылечу тебя.

— Не надо. Я здоров.

— Тогда в чём дело? Может, проблемы с головой? Их я тоже умею лечить.

— Не надо, — повторил инмарец, чувствуя себя попавшим в ловушку зверем.

"Действуй по ситуации!" — всплыли в памяти слова Димы, и Ричард горько усмехнулся: побратим знал, что от близости с женой ему не отвертеться. "Разберусь с тобой позже, дипломат хренов!" — сердито подумал он, повернулся к молодой супруге и широко развёл руки:

— Прости меня, Стася! Я вёл себя непростительно глупо! Иди ко мне, дорогая! Обещаю, тебе понравится!

Хранительница обворожительно улыбнулась и скользнула в его объятья.

— Вот и славно. Наслаждайтесь, голубки!

Фёдор сально усмехнулся и исчез, а Ричард подхватил жену на руки и потащил к кровати...

Мерно потрескивали дрова в камине. Лёгкий дымок витал над чашками с горячим чаем. Мрачная, гнетущая тишина поглотила гостиную целиком, без остатка. Витус и Розалия вот уже несколько часов неотрывно наблюдали за Дмитрием, а тот всё лежал на кровати и курил одну сигарету за другой.

— И чего мы ждём? — не выдержал гном. — Ясно же, если уж Артём не смог до него достучаться, на это не способен никто. А вероятность того, что Дима быстро примет верное решение — ничтожно мала!

— Я понимаю.

— Хорошо уже то, что он не напился из Источника, — обрадованный тем, что землянка поддержала разговор, продолжил Витус.

— Наверное, — пробормотала Розалия Степановна, схватила кочергу и воткнула её в угли.

Сапфирово-красный рой взметнулся над горящими дровами, разлетелся в стороны и исчез, не коснувшись пола. Густые брови Витуса сползлись к переносице: впервые со времени их знакомства землянке изменила выдержка. Маг понимал и разделял беспокойство Розалии, и на его лице проступило сочувствие.

— Не смотри на меня так! — сухо сказала Роза, не отрывая взгляда от огня. — Сочувствием делу не поможешь. — Женщина осторожно поправила откатившееся полено, с выверенной аккуратностью повесила кочергу на стойку, рядом с совком и метёлкой, и повернулась к гному. — Зря я послушалась тебя, Витус. Нельзя было отсиживаться в горах. Дима слишком наивен и прямолинеен. От него трудно ожидать неординарных решений. Он привык действовать по указке Олефира.

— Вряд ли бы он нас послушал. Да и что мы могли ему предложить?

— Для начала — отложить свадьбу Стаси и Ричарда. Тянуть, юлить, затягивать приготовления — дать Диме то время, в котором он так нуждался. — Розалия хлопнула ладонями по подлокотникам кресла. — Да, что теперь говорить! — Землянка посмотрела в глаза магу и нервно улыбнулась: — Считаешь, раз Дима не напился из Источника, самое страшное позади? Ошибаешься! Я не провидица, Витус, но вижу, к чему всё идёт. Стася, Ричард, Валя и эта сиротка-Ника — мы потеряем всех, если Смерти и Фёдор столкнуться! И больше не заикайся об уходе! Мы с тобой, не меньше Димы, виноваты в том, что происходит! И мы не имеем права отмахиваться от лайфгармских проблем!

— Предлагаешь пойти в Керон?

— Да!

— Иди, но без меня! Я по-прежнему буду соблюдать нейтралитет.

— ..?

Гном пожевал губы и неохотно пояснил:

— Я не собираюсь облегчать Диме жизнь, Роза. И подтирать ему сопли не стану! Он должен научиться самостоятельно принимать решения, только тогда его можно будет считать полноценным магом. — Витус помолчал и добавил: — Это касается и всех остальных.

— Но они не маги! То есть, Ника, конечно, маг, но начинающий...

— Это их мир, Роза! Это им жить в Лайфгарме, договариваться с ним и выстраивать свои судьбы. Мы не должны мешать! Но, что бы ни произошло, обещаю: я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы Валя остался жив. Не ходи в Керон, Роза! Останься со мной.

Розалия несколько долгих минут рассматривала цветной узор под ногами, а потом кивнула.

— Хорошо. — И вышла из гостиной.

Витус горько усмехнулся: судя по всему, их вновь ждало длительное молчание и бесконечное созерцание пьющего Валентина и страдающего Дмитрия. Гном прикрыл глаза, взглянул на мечущегося по Белолесью Волка и кисло протянул:

— А ещё ты, полусумасшедший временной дружок... Долго ли ты сможешь держать себя в руках? Вот ведь вопрос...

Фёдор придирчиво оглядел сервированный к завтраку стол и отпустил слуг. Маг не хотел, чтобы кто-либо отвлекал его от созерцания собственного триумфа. Смерть подыхал от тоски в Кероне, новобрачные предавались разврату в спальне, и настроение у императора было отменным. "Идея поженить Ричарда и Стасю — гениальна!" Маг мысленно пропел себе осанну, потер руки, уселся за стол и... выругался — посреди столовой сгустилось тёмное облако.

С досадой проследив, как из антрацитовой черноты появляется огромный серебристый Волк, Фёдор скривился и забарабанил пальцами по столешнице:

— Каким ветром тебя надуло, Артём?

Волк потянулся, подошёл к столу, оставляя на белоснежном мраморе глубокие царапины от когтей, перекинулся в человека и схватил тарелку с мясным ассорти. Жадно оглядев тонко нарезанные ломтики ветчины, колбасы и буженины, Артём подцепил сразу несколько кусочков и отправил их в рот.

— Вкусно. Кстати, доброго утречка, Ваше императорство, — самодовольно улыбаясь, воскликнул он, стряхнул с радужного плаща мокрые травинки и вновь потянулся к мясу.

— Я, кажется, спросил: что ты здесь делаешь?

Фёдор не собирался любезничать с временным магом. "Сейчас же забирай своего питомца домой, Дима!" — мысленно прокричал маг, но ответа не получил и, прикрыв глаза, заглянул в Керон. Покои сына закрывал мощный непроницаемый щит. Осознав, что Смерть оставил дружка без присмотра, император едва не задохнулся от возмущения: "Вот идиот! Надо же уродиться таким разгильдяем!.. Спокойно, Федя. Ничего он тебе не сделает. Тебя оберегает заклятье. И мир на твоей стороне!" Немного успокоив себя, император сердито посмотрел на временного мага и недовольным тоном сообщил:

— Можешь кривляться сколько влезет, Тёма. Меня этим не проймёшь!

— В самом деле? — вскинул брови Артём. — Жаль. Жаль, — повторил он и поставил тарелку на стол. — В общем, так: нравится тебе или нет, я пришёл навестить друга. Вчера он женился, и я должен убедиться, что молодая жена не прибила любимого супруга в первую брачную ночь. Стася ведь может, ты в курсе — отец, как-никак.

— Ричард полностью оправдал чаяния моей малышки. Так и передай Диме.

— Обязательно!

— Немедленно!

— Не смей мне приказывать! — прошипел временной маг, и его глаза опасно засеребрились.

Но Фёдор лишь улыбнулся:

— Смелее, Тёма! Убей меня, и хозяин никогда не простит тебе смерти Хранительницы!

Артём остановился, глухо рыкнул и с ненавистью уставился на императора:

— Всё равно я раздавлю тебя, жалкая трусливая гадина!

— У тебя не будет шанса, Тёма. — Фёдор закинул ногу на ногу и расслабленно откинулся на спинку стула. — Пока ты окончательно не спятил от ярости, отправляйся в Керон и передай Диме, что я жду его с утренним докладом. Свадьба принцессы Лайфгарма не повод отлынивать от службы! Пусть явится в мой кабинет через час! Запомнил?

— О, да, — зло отозвался временной маг, мысленно рисуя картины зверской расправы над императором. Вот он медленно, растягивая наслаждение, отрезает палец за пальцем, потом прижигает раны раскаленным прутом, чтобы жертва не умерла от кровопотери. Потом осторожно начинает снимать кожу с обнажённой груди...

— Да, ты фантазёр, малыш. Что ж, помечтал, а теперь за дело! Убирайся с моих глаз, пока я не придумал для тебя занятие менее приятное.

Артём сжался в пружину, став похожим на готового к прыжку хищника:

— Например?

— Чистить конюшню или мыть ночные горшки!

— И как ты меня заставишь?

— Заставлю? Ни в коем случае. Ты же сделаешь всё, лишь бы твой хозяин не страдал? Поверь, я могу сделать Димину жизнь невыносимой. Куда хуже, чем сейчас. Хочешь убедиться?

Временной маг отступил и качнул головой:

— Нет.

— Тогда выполняй приказ!

— Ты мертвец, — прошептал Артём и исчез.

Фёдор довольно крякнул, восстановил сервировку стола и налил себе чаю. Он разобрался с временным магом как раз вовремя: Стася уже закончила утренний туалет и вместе с мужем направлялась в столовую.

Император встретил молодожёнов насмешливой ухмылкой. Проследил за тем, как заботливо Ричард усаживает жену за стол, как мило улыбается мужу Стася, и с ехидцей заметил:

— Вижу, вы поладили, дети. Надеюсь, Ричи, ты по достоинству оценил мою дочь?

— Ещё бы, она великолепна.

— Вот и славно. С остальными проблемами я справлюсь сам!

Ричард устроился рядом с женой, положил на тарелку немного салата и мяса и замер с вилкой в руке, увидев на снежном мраморном полу следы когтей и несколько изумрудно-зелёных травинок. "Тёма..." И словно ножом по сердцу полоснуло. Инмарец почувствовал, как краска стыда заливает лицо: предавшись постельным утехам, он совершенно забыл о друзьях. Ричард покосился на улыбающуюся жену, и ему стало невыносимо тошно от сознания того, что он поддался зову плоти и отнял у побратима самое дорогое в жизни.

— Не привык я целыми днями в постели валяться, — сухо проворчал принц и уткнулся в тарелку. — Поручите мне какое-то дело. Я мог бы вести переговоры с... кем-нибудь или проверить состояние лирийских войск.

— У тебя медовый месяц, мой дорогой зятёк, — всё так же насмешливо возразил Фёдор. — Упивайся прелестями молодой жены, а политику оставь старым мудрым дядям.

— Папа прав, милый, — очаровательно улыбнулась Стася и погладила мужа по руке.

— Видишь, какая она умница, Ричи? Тебе досталась воистину лучшая женщина Лайфгарма. Куда лучше, чем её мать.

— Я оценил, — расстроено кивнул инмарец, покосился на Станиславу и с ужасом понял, что в нём опять просыпается желание: он жаждал оказаться в постели с сестрой побратима.

Фёдор прочитал мысли зятя и довольно расхохотался:

— Я распоряжусь, чтобы еду вам приносили прямо в спальню, голубки. Идите, милуйтесь на здоровье!

Станислава с благодарностью взглянула на отца:

— Ты выбрал мне замечательного мужа, папа!

Император выжидающе посмотрел на принца.

— А мне замечательную жену, — выдавил тот, и супруги оказались в спальне.

Хранительница с любовью посмотрела в глаза инмарцу, кокетливо повела плечами, и он сдался. "Ты сам отдал её мне, Дима!" — решительно и отчаянно подумал Ричард и, сорвав с жены лёгкое шёлковое платье, повалил на кровать.

Забавы ради, Фёдор немного понаблюдал за молодожёнами и переместился в кабинет. Предвкушая очередное развлечение, император удобно устроился за столом и сотворил себе бокал вина. "Только попробуй, не явись, сынуля, тогда ты у меня попляшешь! Я твой распрекрасный Годар..."

Маг не успел решить судьбу ненавистной провинции — перед его столом появился Дмитрий.

— Доброе утро, — ровным тоном произнёс наместник и, не дожидаясь ответного приветствия, начал: — За минувшие сутки в Годаре не произошло никаких заслуживающих внимания событий. Однако некоторые моменты...

— Стоп-стоп-стоп! — Фёдор замахал рукой. — Почему ты всегда такой официальный, Дима? Разве мы не одна семья? Давай-ка, немного разрядим обстановку! Присаживайся, сынок, в ногах правды нет!

Голос императора сочился ядовитым мёдом, но Дмитрий не стал противиться и послушно опустился на стул. Экспериментатор удовлетворённо хмыкнул, сотворил бокал вина и протянул его наместнику.

— Выпей, сынок, за здоровье молодых! Стася и Ричи просто созданы друг для друга. Моя девочка прямо-таки расцвела, когда рядом с ней появился Ричард. Если б ты знал, с какой нежностью и обожанием Стасенька взирает на него! Да и Ричи глаз с жены не сводит — влюблён, как мальчишка. Я даже немного завидую ему...

Император мечтательно вздохнул, возрождая в памяти свои встречи с юной, прекрасной Алинор. Он намеренно не закрывал сознание, и Дима стал вынужденным зрителем его любовных воспоминаний. Аромат любви Керонского сада... Алинор, стройная и свежая, как молодая берёзка в весеннем лесу... Мать и дочь были похожи, словно капли росы... Во рту пересохло, к горлу подступил комок... "Стася... Моя Стася..." — мысленно простонал Дмитрий, глотнул вина и безжизненным голосом произнёс:

— Я перестроил Керонский замок и парк...

— Это была прекрасная идея, сынок! — Фёдор закрыл сознание, допил вино, и его взгляд вновь затуманился. — Вижу, словно наяву, как по цветным дорожкам топают маленькие ножки моих внуков. Думаю, они будут частыми гостями любимого дядюшки. Девочки — копии мамочки, а мальчишки — маленькие Ричарды... Представляю, как эти шустрые проказники бегают среди фонтанчиков, собирают цветы на лужайках, и девчонки, вместе с мамочкой, плетут венки. Идиллия!

В ожидании ответа император посмотрел на бледного, как полотно, сына, и тот механическим голосом сообщил:

— На материковых территориях Годара расплодилась чёрная мышь-сладкоежка. Тридцать процентов молодых посевов было уничтожено. Проведённое расследование показало: внезапный приплод мыши обусловлен необдуманными экспериментами группы природных магов. Лидер группы казнён, а его сообщники направлены на борьбу с вредителем. На данный момент численность мыши-сладкоежки снижена до нормы, посевы восстановлены.

— Стасенька будет рада получить в подарок от любимого брата манто из чёрной мыши. Их мех весьма труден для обработки, но, насколько мне известно, годарским скорнякам нет равных в выделке мышиных шкурок. Представляю, как моя девочка обрадуется! Ричи обожает чёрный цвет, а Стасенька старается одеваться так, чтобы всегда радовать глаза любимого мужа. Их трепетные, нежные отношения бальзамом льются на мою душу. — Император томно вздохнул и вновь наполнил бокал вином. — А ты что не пьёшь, сынок? Неужели счастливый брак родной сестры не веселит твоё сердце?!

По губам Фёдора скользнула ехидная улыбка — Дима держался изо всех сил, но глухое, безысходное отчаяние выплёскивалось из него, точно вода из переполненной бочки.

— Обильное цветение высокогорного винограда обещает небывалый урожай, — убитым голосом сообщил он. — По оценкам экспертов производство вина в этом году возрастёт в полтора раза, а...

— Замечательно! Осенью я планирую женить тебя на Веренике. Нужно же узаконить ваши отношения в этом времени! Так что на свадебном пиру мы вдоволь напьёмся сладкого, игристого вина, такого же весёлого и живого, как твоя Ника! И я лично прослежу, чтобы на этот раз твоя женитьба не оставалась фикцией!

Дмитрий поднял на отца бледные голубые глаза:

— Вереника ещё ребёнок...

— Ерунда! Наложницы, любезно подаренные мне Тёмой, рассказали, что в Камии не особо обращают внимания на возраст девушки. Ника вполне готова к браку, и тянуть не имеет смысла! Я бы взял её себе, но ради тебя...

— Хватит! — Дима вскочил, сверкая холодными, как снег, глазами. — Хватит издеваться! Доклад закончен!

Маг швырнул на стол папку и исчез, а император громогласно расхохотался.

— То ли ещё будет, сынок!

Дима с размаха упал на кровать в покоях Маруси и уткнулся лицом в подушку. Тонкая наволочка ещё хранила запах любовницы. "Ну, зачем я отослал её?" — нервно комкая шёлковую простыню, думал маг. — Пусть бы жила в Кероне! До сих пор никто не узнал о ней. И дальше бы не узнали!.."

— И я о том же! — Артём присел на кровать, в его ухоженных пальцах дымилась длинная коричневая сигарета. — Прикажешь вернуть её, хозяин? Я мигом!

— Нет... — простонал Дима и перевернулся на спину. — Не надо, Тёма. Я отпустил её на свободу, и не хочу снова заключать в клетку. Она ведь жила в Кероне на положении узницы. А на Земле Маша обзаведётся друзьями, любовником... — Маг сморщил нос. — Короче, я должен забыть её.

— Ну-ну...

Артём испепелил сигарету и скрестил руки на груди, выжидающе глядя на друга.

— И Стасю тоже, — добавил Дмитрий. — Ей хорошо с Ричардом. Пусть живут. Детишки пойдут, девочки, мальчики...

— Точно-точно, хозяин! Особенно интересно про мальчишек. Пара-тройка запретных сыновей Хранительницы, и Лайфгарму конец. Я знал, что ты неспроста отдал Стасю Ричарду! У тебя были далеко идущие планы на этот брак, хозяин. Гениальные планы! Мне, простому камийскому чародею, не понять... — Артём сплюнул и зло добавил: — Магистр в гробу перевернулся, слушая тебя, Дима. Знаешь, что он сказал бы?

Дмитрий утвердительно кивнул и с досадой закусил губу, поскольку его кивок не удовлетворил Артёма. Глаза временного мага вспыхнули льдом, а голос зазвучал твёрдо и повелительно:

— Тряпка! Сопливый щенок! Трус! Твои проблемы — яйца выеденного не стоят! Ты самый сильный маг в Лайфгарме! И у тебя есть я! Ты должен быть повелителем мира, а не служить какой-то вшивой Легенде! Убей Фёдора! Всё лучшее должно принадлежать тебе! Нравится Маруся — бери! И Хранительницу — тоже! Женись на обеих, а соответствующий закончик я тебе в секунду состряпаю! Сделай это, Дима, и магистр будет гордиться тобой!

— Но мир убьёт Стасю...

— Значит, туда ей и дорога! — рявкнул Смерть и осёкся. Серебряные глаза потемнели, голос задрожал. — Прости... — заскулил временной маг, бухнулся на колени и сквозь слёзы забормотал: — Прости, хозяин... Я больше не буду...

Артём уткнулся лицом в край кровати. Плечи его дрожали, из горла вырывались непонятные булькающие звуки, хрип...

— Тёма! — Дмитрий валиком скатился с постели, поднял друга с колен и прижал к себе. — Не надо, Тёма! Ты ни в чём не виноват! Пожалуйста, успокойся! Хочешь я...

— Я хочу, чтобы ты перестал хандрить... Пусть ты не будешь повелителем Лайфгарма, но зачем же хоронить себя в четырёх стенах? Давай устроим вечеринку, — причитал Артём, шмыгая носом. — В карты поиграем, я наложниц притащу...

Дима усадил друга на кровать, сел рядом и тихо заговорил:

— У меня нет никого ближе тебя, Тёма. Твоя жизнь мне дороже жизней всех лайфгармцев. Прекрати думать о новом повороте Времени! Пусть всё идёт, как идёт! Потому что, коснувшись Времени, ты можешь умереть, а этой потери, я уж точно не переживу. — Маг замолчал, ласково погладил друга по растрёпанным пшеничным волосам и заглянул в мокрые шоколадные глаза. — Потерпи немного, Тёма. Я разберусь, обязательно разберусь: и с Фёдором, и с миром, и с женитьбой. — Артём судорожно всхлипнул, и Дима с жаром продолжил: — Если тебе хочется, я стану повелителем Лайфгарма! Только не плачь, прошу тебя! — Маг сотворил белый носовой платок и бережно вытер слёзы друга: — В конце концов, кому, как не запретному сыну Хранительницы, править Лайфгармом? Тем более, такое уже было, а история, как говорят, развивается по спирали... Мне нужно успокоиться, всё обдумать...

— Думай, — неожиданно резко произнёс временной маг. — Только не долго. Иначе, я сам завоюю Лайфгарм и положу его к твоим ногам, хозяин.

Артём отобрал у друга платок, шумно высморкался и исчез.

— А он ведь может, — пробормотал Дмитрий, перенёсся в свои покои и подошёл к окну.

Апельсиновое солнце стояло в зените, щедро даря миру тепло. И ему, похоже, было наплевать, кто будет править Лайфгармом: запретный сын Хранительницы или маг-экспериментатор. Оранжевый раскалённый шар просто делал свою работу и беспокоился лишь о том, чтобы её не лишиться.

Глава 7.

Чужая жизнь и первая охота.

Пузырьки жались к хрустальным стенкам, словно пытаясь вырваться на свободу, и Маруся подумала: "Совсем, как я. Только... — Девушка шевельнула бокал, пузырьки выпрыгнули на поверхность и лопнули. — Что будет со мной, когда я узнаю правду?"

Вот уже несколько дней хозяйка успешного туристического агентства "Путешествуем по миру" чувствовала себя, что называется, не в своей тарелке, а, точнее, не в своей шкуре. Марусе казалось, что она по ошибке заняла чужое место и живёт чужой жизнью. "Каким образом у меня появилась собственная фирма и роскошный особняк?" — спрашивала себя девушка, но ответа не находила. Память упорно отказывалась предоставить хозяйке нужную информацию, а если Маруся упорствовала, заставляя себя вспоминать, у неё начиналась дикая головная боль. Так и сейчас, задумавшись о своём туманном прошлом, и не менее туманном будущем, девушка ощутила надвигающийся приступ мигрени. "Ой, не надо!" — мысленно воскликнула она, сосредоточилась и, как выяснилось, вовремя.

— ... sont prêts à signer le contrat à long terme (готовы подписать долгосрочный контракт), — донёсся до слуха приятный, чуть рокочущий голос.

Хозяйка компании "Путешествуем по миру" обворожительно улыбнулась собеседнику, чуть заметно кивнула, и импозантный мужчина с лёгкой проседью в чёрных, как смоль, волосах с воодушевлением продолжил:

— Et moi, en dépit du bon sens, on vous voulait communiquer sur cela non dans l'atmosphère ennuyeuse officielle, mais ici, par le restaurant confortable et calme. Parce que vous êtes charmants, Maria! (И мне, вопреки здравому смыслу, хотелось сообщить Вам об этом не в скучной официальной атмосфере, а здесь, в уютном и тихом ресторанчике. Потому что Вы обворожительны, Мария!)

Блеск светло-зелёных глаз будущего партнёра напомнил Марусе взгляд охотящегося за воробьями кота, и она едва не рассмеялась — очередная деловая встреча превращалась в любовное свидание.

— Merci pour la confiance, Philippe. J'espère, la coopération de nos compagnies sera féconde et profitable (Спасибо за доверие, Филипп. Надеюсь, сотрудничество наших компаний будет плодотворным и прибыльным). — Маруся подняла бокал. — Pour le succès! (За успех!)

— Sur, oui! (О, да!) — восторженно отозвался партнёр, выпил вино и махнул рукой. — Du champagne! Le meilleur! (Шампанского! Лучшего!)

Молодой, элегантный официант поклонился и бросился было выполнять заказ, но Филипп остановил его, поманил к себе и что-то зашептал на ухо.

— Sera exécuté, monsieur! (Будет исполнено, месье!) — понимающе кивнул официант и умчался, успев, однако, бросить на Марусю восхищённо-удивлённый взгляд.

"Н-да... От этого, пожалуй, будет не просто отделаться!" — подумала про себя девушка, продолжая обворожительно улыбаться не в меру разгорячившемуся партнёру.

Немолодой солидный мужчина с юношеским пылом сыпал комплиментами в её адрес, а уж смотрел так, что у любой другой женщины сердце непременно растаяло бы. Но не у Маруси. И это было странно: до недавнего времени её тоже радовали и восхищённые мужские взгляды, и комплименты, а теперь хвалебные слова как будто бы исчезали в зияющей пустоте. Девушка опустила взгляд в бокал с шампанским, представляя, как некто в чёрном вырезает ей сердце и аккуратно помещает в банку с формалином, чтобы сохранить в качестве экспоната своей коллекции. Живое воображение тут же дорисовало огромную холодную комнату со множеством стеллажей, на которых громоздились литровые банки с сердцами... Бр-р. По лицу Маруси скользнула тень недовольства, и Филипп отреагировал мгновенно.

— Ce n'est pas cela, Maria? (Что-то не так, Мария?)

— Est absent-est absent ... Ici un peu froidement, il ne vous semble pas? (Нет-нет... Здесь немного прохладно, Вам не кажется?) — Плавным движение девушка накинула на обнажённые плечи невесомое серебристо-белое манто и, мило улыбнувшись, подняла бокал. — Nous boirons? (Выпьем?)

— Pour vous, en lavant l'associée charmante! (За Вас, моя обворожительная компаньонка!)

Маруся сделала несколько глотков вина, обдумывая вежливый и тактичный способ расстановки точек над "i", но тут возле столика, как по волшебству, возник официант с небольшим серебряным подносом, на котором стояла тонкая ваза с дивной орхидеей. Нежные восковые лепестки пламенели оранжево-алыми прожилками, и, казалось, что на ветке горят маленькие живые огни... Девушка заворожено смотрела на чудесный цветок, и вдруг из глубин памяти, как пузырёк воздуха со дна бокала, стремительно вспорхнуло воспоминание. Предвкушая сладостный миг раскрытия тайны, Маруся замерла, но бархатный голос Филиппа, вмиг ставший неприятным и резким, пророкотал: "Acceptez cette image de mien негасимой de l'amour de vous, Maria! (Примите этот образ моей негасимой любви к Вам, Мария!)", и пузырёк-воспоминание лопнул, не достигнув поверхности. Лицо девушки побледнело, глаза стали отрешёнными и больными, а изящные пальцы сжали бокал так, словно хотели раздавить.

— Merci, Philippe, (Спасибо, Филипп), — едва шевеля губами, произнесла Маруся, аккуратно поставила бокал на стол и замерла, глядя прямо перед собой.

— Il vous est mauvais? (Вам плохо?) — забеспокоился незадачливый поклонник. — Appeler le médecin? (Позвать врача?)

— Oui. Non (Да. Нет). — Голос девушки был тих и бесцветен, губы дрожали. — Philipppe me faut à la maison (Мне нужно домой, Филипп).

— Certes-certes (Конечно-конечно).

Филипп выскочил из-за стола, метнулся к девушке, помог ей подняться и, бережно поддерживая под локоток, повёл к выходу. Свежий ночной воздух немного взбодрил Марусю. Она глубоко вздохнула, слабо улыбнулась французу и тихо произнесла:

— Pardonnez qu'a abîmé à vous le soir... (Простите, что испортила Вам вечер...)

— À une belle femme il faut être énigmatique (Красивой женщине положено быть загадочной), — галантно отозвался её кавалер и с любовью заглянул в серые больные глаза: — Mais, probablement, demain ...(Но, возможно, завтра...)

— Probablement (Возможно), — эхом отозвалась Маруся и облегчённо выдохнула: её верный секретарь и шофёр Костик заметил хозяйку, и к дверям ресторана подкатил белый "Лексус".

Филипп проводил девушку до машины, нежно коснулся губами её руки и прошептал:

— Je vivrai avec la rencontre avec vous, Maria (Я буду жить встречей с Вами, Мария).

Дверца тихо хлопнула, мотор заурчал. Белый автомобиль рванул с места и через минуту скрылся с глаз, а растерянный и огорчённый Филипп всё стоял у порога ресторана, размышляя о таинственных русских женщинах...

Всю ночь Марусе снились сны: чёрно-белые и цветные, мучительные и сладкие, жестокие и нежные... Она, как зритель в кинотеатре, смотрела фильм с собой в главной роли. "Наконец-то! — ликовала во сне девушка. — Наконец-то я узнала правду! И пусть всё сложилось не так, как хотелось, но теперь я помню!.."

Назойливое пение будильника ворвалось в драгоценный сон в самый неподходящий момент.

— Ещё чуть-чуть, — шептала Маша, шаря рукой по тумбочке, но безжалостный механический губитель грёз ни в какую не желал находиться. — Чтоб тебя разодрало! — выругалась девушка, открыла глаза и с силой нажала на кнопку. — Заткнись же, чёрт тебя дери!

Будильник покорно замолчал, а Маруся откинулась на подушки и прикрыла глаза. Минут десять она безуспешно пыталась вернуться в чудесный кинозал, а потом вдруг поняла, что не помнит ни единого кадра из захватывающей "документальной ленты". Эмоции, правда, остались — боль и наслаждение, страх и отчаянная решимость, печаль и радость...

— Только пользы от них никакой! Одно расстройство! — Маруся отбросила одеяло, села по-турецки и задумалась. — По крайней мере, теперь я точно знаю, что у меня в голове образовались какие-то склеротические дыры! А, значит, есть смысл искать, вспоминать и бороться за свою память!

Знакомая по "фильму" отчаянная решимость окатила ледяной волной, по телу прошла дрожь, руки невольно сжались в кулаки. "В бой!" Девушка по-кошачьи мягко спрыгнула с кровати и отправилась душ. Придирчиво оглядев себя в зеркальной стене ванной комнаты, Маруся осталась довольна фигурой, а вот лицо заставило тяжело вздохнуть: "Нелегко мне далась эта ночка... Но... Женщина я или нет?" Она показала отражению язык и приступила к утреннему туалету.

Когда девушка появилась в столовой, Костик со столь откровенным восхищением уставился на неё, что едва не выронил из рук поднос с кофе и бутербродами. "Красота — страшная сила", — мысленно прокомментировала его поведение Маруся, прошествовала к столу и указала секретарю место напротив:

— Садись, Константин, нам предстоит серьёзный разговор.

— Ага, — совершенно по-детски хлопнув глазами, отозвался мужчина, поставил перед хозяйкой поднос, уселся на стул и замер.

"Кажется, я перестаралась", — с досадой подумала девушка и доверительно начала:

— Ты очень ценный работник, Костя. Ты работаешь со мной уже...

— Почти год, точнее одиннадцать месяцев, — подсказал секретарь. — Меня ещё отец Станиславы Михеевны на работу принимал. Шофёром и охранником, а потом, когда они агентство Вам передали, Вы меня ещё и секретарём сделали...

— Правильно, — кивнула Маруся, сохраняя на губах доброжелательную улыбку. "Так вот откуда у меня фирма! Ещё бы узнать, куда делись Стася и Михей..." — А как думаешь, почему я повысила тебя в должности?

Константин покраснел, озабоченно потёр виски и со вздохом ответил:

— Вы анкету мою прочитали...

"Точно! — вспомнила Маруся. — Экономическое образование. Владеет иностранными языками (французским и испанским), холост... И как его в охранники занесло с таким-то образованием?"

Хозяйка с интересом рассматривала секретаря, и тот решил, что должен добавить что-то ещё:

— Сказали, что с таким образованием надо карьеру делать, а не штаны за баранкой протирать...

— Отлично! С сегодняшнего дня назначаю тебя директором агентства.

— Что?!

— Карьеру будешь делать!

— Э...

— Выезжаем через пятнадцать минут. Ровно в полдень ты подпишешь свой первый контракт в роли директора.

— А Вы? — оторопело поинтересовался Константин.

— По дороге поговорим, — отрезала Маруся, и неожиданно возвысившийся секретарь, бросился прочь из столовой. "У тебя всё получится, Костя. А нет, — девушка криво усмехнулась, — на нет, и суда нет"...

Представление нового директора прошло на редкость успешно. Маруся ожидала косых взглядов, быстро смолкающего шепотка за спиной и даже недоумённых вопросов, но её сотрудники словно ждали назначения Константина Игоревича. Ещё вчера Маша порадовалась бы столь благоприятной, деловой атмосфере в агентстве, но сегодня это показалось странным. "Складывается впечатление, что, если я станцую на столе голой, мои сотруднички радостно поаплодируют и продолжат спокойно работать!" — с раздражением подумала девушка, но проверять смелое предположение не стала. И, оставив Костю разбираться с текучкой, поехала по своим делам. Ещё утром она решила проверить старый адрес Станиславы, тем более что нужная связка ключей хранилась в сейфе загородного дома. Что она надеялась найти в Стасиной квартире, Маруся и сама не знала. Однако тянуло её туда, как магнитом.

Припарковав машину на крохотном пятачке перед подъездом, девушка огляделась. В разгар рабочего дня двор был почти пуст, лишь на детской площадке играли трое малышей под бдительным присмотром двух мам и одной бабушки. Неожиданно запищал домофон, тяжелая железная дверь отворилась и из подъезда выплыла старушка в старомодном кримпленовом жакете и темной шерстяной юбке. Окинув Марусю цепким взглядом, она с хозяйским видом уселась на скамейку, а девушка, воспользовавшись моментом, юркнула в полутёмный подъезд. Лифт был занят, и Маша не стала ждать, пока он освободится — поднялась на четвёртый этаж пешком. У дверей Стасиной квартиры она немного замешкалась, разыскивая в сумке ключи, а потом подбирая нужный. Но вот обитая дерматином дверь распахнулась, и, чувствуя себя начинающим вором-домушником, девушка шагнула в прихожую. Аккуратно закрыла за собой дверь, перевела дыхание, по привычке поискала глазами тапочки, и, не обнаружив, прямо в туфлях прошла на кухню. Стук каблучков по паркету прозвучал гулкой барабанной дробью, и Марусе тут же привиделось, как бдительные соседи звонят в милицию и на место происшествия выезжает группа захвата. "Трусиха!" — мысленно прикрикнула на себя девушка, уселась на табуретку и, осмотрев тщательно прибранную кухню, пробормотала:

— Не похоже, чтобы она уезжала в спешке... Посмотрим, что в других комнатах.

Обследовав квартиру полностью, Маша окончательно убедилась, что хозяева покинули жилище вполне сознательно, причём явно знали, что уезжают надолго — холодильник был вымыт и выключен, газ и вода — перекрыты. "Куда же они делись? — задала себе вопрос девушка, и тут взгляд упал на телефон. — Только бы работал! — с отчаянной надеждой подумала Маруся и ринулась в гостиную, где на журнальном столике лежала телефонная книжка. — Номер Валентина там точно есть! Как я могла забыть? Если не он, то его мамочка уж точно что-нибудь знает!"

В записной книжке оказался не только номер телефона, но и адрес Розалии Степановны. "Сначала позвоню", — решила Маруся, набрала семь цифр и, затаив дыхание, прижала трубку к уху. Длинный гудок. Один... Второй... Третий... На пятнадцатом девушка сдалась. Положила трубку, уселась в кресло и в задумчивости уставилась на светлые, почти белые обои гостиной. Мысли копошились в голове, словно муравьи в муравейнике, но, в отличие от деловитой суеты умных насекомых, их суета была бессмысленной и беспорядочной. Единственная ясная мысль — найти бывшую хозяйку агентства — вязла и путалась в болоте бесконечных вопросов. Куда уехала Стася? Почему оставила фирму, да и остальное своё имущество ей, Марусе? Почему никто ничего не помнит о самом отъезде? И откуда, в конце концов, я знаю французский язык? В голове вертелись и менее существенные вопросы, например, о странном поведении служащих, которые "на ура" воспринимали любое распоряжение и не задавали никаких вопросов о Станиславе, словно начисто забыли о бывшей хозяйке...

Неизвестно, сколько бы ещё Маруся просидела в кресле, но вдруг тишину гостиной разорвал телефонный звонок. Вздрогнув от неожиданности, девушка несколько секунд таращилась на дзынькающую трубку, а потом нажала кнопку:

— Слушаю Вас.

В тайне Маруся надеялась на чудо — вдруг это Станислава? — однако размеренный голос, забубнивший о просроченной оплате за услуги связи, убил надежду наповал. Дослушав сообщение до конца, девушка отключила телефон и поднялась:

— Что я сижу? К Розалии ехать надо!

И Маруся торопливо покинула Стасину квартиру.

На скамейке у подъезда уже сидели не одна, а три пенсионерки. Машинально кивнув им, девушка направилась к машине, но вкрадчивый, настойчивый окрик: "Маша!" заставил её остановиться. Маруся нервно сглотнула и повернулась к пенсионеркам. Женщины довольно заулыбались, словно выиграли в лотерею, и обладательница кримпленового жакета начала:

— Ты ведь, деточка, к Стасе приходила?

— Да.

В сердце опять затеплилась искорка надежды: осведомлённость местных бабулек могла прийтись как нельзя кстати. Но, видимо, сегодня Марусино везение устроило себе выходной. Пенсионерки заговорщицки переглянулись, и на девушку посыпались вопросы:

— Ну и как Стасеньке на новом месте?

— Как здоровьице Михея?

— А замуж-то она вышла?

Маруся глубоко вздохнула и ответила всем сразу:

— У Стаси и Михея всё хорошо, а вот замуж...

Девушка запнулась, и во взглядах пенсионерок мелькнуло подозрение.

— Ты её подруга! — припечатала одна из старушек. — Ты обязана знать — вышла Стася замуж или нет!

У подъезда, точно холодом повеяло. Три пары настороженных глаз пристально изучали Марусю, и она покраснела.

— Ты точно Маша? — с интонацией опытного дознавателя уточнила кримпленовая. — А то ведь и милицию недолго вызвать! — Старушка с превосходством взглянула на подруг и достала из кармана сотовый телефон. — Мне зять всё объяснил!

— Что Вы! — Маруся с досадой махнула рукой. — Просто Стася не велела распространяться о её делах. Ну да ладно, вам скажу: замуж она вышла и уехала в круиз вокруг света. Так что, вернётся не скоро.

— Вот так новость! А мы-то думаем: куда она запропастилась?

— Даже беспокоиться начали: не случилось ли что? Участковому собирались сказать. Но теперь-то всё ясно!

— А ты, детка, стало быть, будешь в Стасиной квартире жить? — с любезной улыбкой поинтересовалась обладательница сотового телефона.

— Ага, — неожиданно для себя подтвердила её догадку Маруся. — Стася сама меня просила. Вот и ключи оставила.

Пенсионерки слаженно закивали головами, и, поняв, что аудиенция окончена, Маша направилась к машине. Её путь лежал в Ясенево. Ключей от квартиры Валентина у девушки, конечно, не было, однако, после беседы со словоохотливыми пенсионерками, она не без оснований рассчитывала на помощь любопытных соседей. Примерно так и произошло. Потоптавшись на площадке возле двери Валиной квартиры, Маруся привлекла внимание соседей, и говорливый мужичок в тренировочных штанах с пузырями на коленках и линялой футболке с радостью сообщил, что "Валька ещё пару лет назад смылся за границу, а Розалия переехала к любовнику, а тот какая-то шишка в правительстве, и ясеневская квартира теперь никому на фиг не нужна".

Круг замкнулся. Вопросы так и остались без ответов. И более того, к пропавшей подруге добавились Розалия, Валентин и Михей, которого Стася, как смутно помнилось Марусе, когда-то уже искала и вроде бы нашла или он вернулся сам — память молчала, как партизан на допросе.

"Что ж, — выезжая на проспект, подумала девушка, — как бы то ни было, события вертятся вокруг Станиславы, и если что-то и случится, то, скорее всего, на её старой квартире. Буду ждать там!"

Маруся надавила на педаль газа и помчалась в особняк, за вещами...

По Белолесью сияющей кометой мчался Волк. Густая шерсть отливала серебром, шоколадные глаза блестели, заострённые уши жались к голове. Снежноствольные деревья сплетали гибкие ветви, оберегая своего любимца от жаркого полуденного солнца, а точёные изумрудные листья взволнованно шелестели. Почуяв приближение Волка, лесные зверушки освобождали тропу, но не убегали: за всю жизнь, кем бы Артём ни был, он не пролил ни капли крови обитателей Белолесья.

Чуткий нос уловил запахи пищи, едва различимый дух камина, и зверь припустил ещё быстрее. Родители завтракали поздно, и он надеялся застать их за столом.

— Привет! — громко крикнул маг, ворвавшись в гостиную. — Я как раз вовремя! Вы ведь только начали, правда?

Артём по-волчьи встряхнулся, сбросил радужный плащ и, не обращая внимания на укоризненный взгляд отца и печальный вздох матери, подошёл к столу. Коротко чмокнув Марфу в щёку, он обезоруживающе улыбнулся Арсению: "Я такой, какой есть, папа, и с этим ничего не поделаешь!"

"Понимаю".

Наблюдатель кивнул сыну и уже вслух спросил:

— Как дела в Кероне?

— А то ты не заешь, — отмахнулся Артём и надкусил тёплую сдобную булочку. — В Годаре всё спокойно. По мне, так слишком спокойно.

— Дима по-прежнему бездействует?

— Сегодня день глупых вопросов, папа? — Глаза временного мага блеснули серебром. — Лучше скажи, что бы сделал ты, оказавшись на его месте?

— Ну... — протянул Арсений, продумывая ответ: злить сына не хотелось, но, кроме навязшего в зубах совета убить императора, предложить было нечего. — Я бы подождал дальнейшего развития событий, всё взвесил и...

Наблюдатель запнулся — в глазах Артёма бушевало серебряное пламя.

— И ещё подождал бы! — закончил за отца Смерть и язвительно добавил: — Вдруг само рассосётся?

Арсений болезненно скривил губы, нахмурился, но промолчал. Честно говоря, он, как и все высшие маги, надеялся, что Дима не позволит Фёдору занять императорский престол. Однако тот даже не попытался убить самозванца, напротив, присягнул ему да ещё отдал Стасе Ричарда или Ричарду Стасю. Это как посмотреть... "И чего он боится? — размышлял наблюдатель. — Убил бы Федю, а Хранительницу Тёма ему вытащит..."

— Нет, — замотал головой временной маг. — Мой любимый магистр и Дима запретили мне играть со Временем!

При упоминании "любимого магистра" глаза Марфы наполнились слезами. У неё в голове не укладывалось, как можно боготворить мага, который... "Лучше не думать об этом!" Провидица сглотнула подступивший к горлу комок и заговорила мягко, но уверенно:

— Мой дар почти покинул меня, Тёма. И всё-таки изредка видения приходят... Я вижу разрушенную Литту, гибнущие в огне города и деревни, обугленные белоснежные стволы и кровь... Много крови... А за всем этим стоит тёмная фигура мага. Думаю, это Фёдор. — Провидица замолчала, вглядываясь в серебристые глаза сына, и хриплым от волнения голосом произнесла: — Дима должен убить его!

— Вот, значит, как вы заговорили... — Взгляд Смерти метался между лицами родителей. — Высшие маги! Ничтожества! Мой магистр не зря презирал ваш жалкий Совет! Опять пытаетесь загребать жар чужими руками? Обойдётесь! Дима убьёт императора, с ним — Хранительницу, а потом сойдёт с ума. И по Лайфгарму будет разгуливать парочка сумасшедших Смертей! — Ледяной взгляд остановился на лице Марфы. — Не их ли прогулки ты зришь, мама? — Смерть моргнул, и в лицо провидицы посмотрели беззаботные шоколадные глаза. — Впрочем, не пугайся! Это не про нас! — Артём лучезарно улыбнулся и с беспечным смешком проговорил: — После прогулки сумасшедших Смертей не остаётся ничего, даже пепла. — Он поднялся и шутовски поклонился родителям. — Прощайте, дорогие мои высшие маги!

Вспышка серебряного света заставила Марфу и Арсения зажмурится, а, когда они вновь открыли глаза, сына уже не было.

— Куда он пошёл?

Руки провидицы дрожали, голос срывался.

— Не знаю, — облизнув сухие губы, ответил Арсений. — Наш мальчик умеет прятаться. — Он помолчал и раздражённо добавил: — Даже от меня...

В Лайфгарме вовсю хозяйничало лето, но здесь, на Небесном пике, лежал снег, холодный и колючий, как взгляд Смерти. Он жёг лапы и таял, обиженный тем, что не сумел добраться и поразить ледяной стрелой волчье сердце. Серебристый Волк едва заметно шевельнулся, втянул ноздрями жидкий горный воздух и завыл, глядя на оранжевое солнце. Тоскливый, отчаянный вой прокатился по отвесным склонам и бездонным ущельям, достиг густых хвойных лесов на границе снегов и умер, пронзённый миллионами острых, зелёных игл. Несколько хвоинок опустились на морду годовалого оленя. Лесной красавец тревожно вскинул голову и как бешеный сорвался с места, краем глаза уловив блеск серой лоснящейся шкуры. Как он мог так близко подпустить к себе хищника? Или человека? Донёсшийся до оленя запах, странный и резкий, не был похож ни на звериный, ни на человечий, скорее напоминал... Сердце животного едва не разорвалось — по пятам следовал дух смерти...

Погоня. Широкие лапы едва касаются мохового ковра. Упоительно громадные прыжки через поваленные деревья, пни, овраги, ручьи... Погоня. За оленем тянется ароматный шлейф первобытного страха, мокрой шерсти и обречённости. И охотник, и жертва знают, кто победит, но всё же...

На последнем дыхании олень перелетает бурливый горный поток, и едва копыта касаются гладких, обласканных ветрами и водами камней, на шее смыкаются могучие волчьи челюсти. Последний удар загнанного сердца, и нить жизни обрывается. Мохнатая, коричневая туша валится на каменистый берег. Волк вгрызается в мёртвую шею, бешено рвёт её на куски. По серебристой морде течёт кровь, глаза хищника горят яростным ледяным пламенем. "Я охотник... Я Смерть... Смерть... Смерть..." Волны безумия несутся над клокочущей, пенной водой, бьются о скалы, сотрясают вековые сосны и ели. Разодрав оленье брюхо, Волк пожирает внутренности, катается в крови, но внезапно останавливается, поднимает окровавленную морду, и по предгорьям вновь разносится вой. Протяжный и безнадёжный.

Россыпь мелких камушков скатывается с ближайшей скалы, но Волк, душой и телом отдавшись тоскливой безрадостной песне, ничего не замечает. Витус брезгливо морщится, бросает на Артёма укоризненно сочувственный взгляд и исчезает. Ему не под силу исцелить безумие временного мага, и гном спешит домой, где возле пылающего камина его ждёт Розалия, мудрая загадочная землянка. Он обязательно расскажет ей о первой охоте временного мага, охоте, которую не видел никто на Лайфгарме...

Первое утро на новом месте Маруся решила начать с уборки. Всё-таки в доме давно не жили, и вездесущая пыль расползлась по полкам, подоконникам, столам. Да и ковры не мешало бы пропылесосить. Сказано — сделано. Маша на скорую руку позавтракала и принялась за работу. Мурлыча под нос песенку, девушка прошлась с влажной тряпкой по квартире, а потом взялась за пылесос. Розетка в Стасиной спальне располагалась весьма неудобно, в самом углу комнаты, за спинкой кровати. Проклиная всех и вся, Маруся заползла под кровать, сунула штепсель в розетку и вдруг заметила, что за неплотно прилегающим к стене плинтусом что-то блестит.

"Какая-нибудь Стасина безделушка! Доставать или нет? Ладно, достану, а то потом хватятся, подумают, что я украла!" Маруся сунула пальцы в щель, но проклятая безделушка намертво застряла между стеной и плинтусом. "Нет, уж! От меня так просто не отделаешься!" Девушка выбралась из-под кровати, сходила в прихожую и вернулась в спальню с длинной тонкой отвёрткой. Кровать пришлось отодвинуть, однако выудить кольцо всё равно получилось не сразу. Прошло почти полчаса, прежде чем упрямая вещица оказалась в руках у Маруси.

— Вот это да! — воскликнула она, рассматривая дивной красоты перстень: тонюсенькие золотые нити, причудливо переплетаясь между собой, обвивали гладкий жёлтый камень, словно светящийся изнутри. — Какая красота!

Маруся надела перстень на средний палец левой руки и вновь залюбовалась теплым сияющим камнем. Внутри неизвестного самоцвета играли блики живого света, и отвести от него взгляд было также трудно, как от огня или воды. Но Маша справилась с собой, накрыла чудесный перстень ладонью, потом попыталась снять, да не тут-то было! Кольцо свободно вертелось на пальце, однако покидать его не желало. Что только Маруся не делала! Отчаявшись, даже напильником по нему поводила, но на проклятом перстне ни царапины не осталось! И девушке пришлось признать поражение.

— Фиг с тобой! Сиди! — сообщила она перстню и взялась, наконец, за пылесос.

Закончив уборку, Маруся сварила кофе и достала из сумочки початую пачку сигарет. Вообще-то Маша не курила, но, иногда, ей ужасно хотелось вдохнуть крепкий ароматный дым. Устроившись за столом на кухне и приспособив под пепельницу чайное блюдце, девушка отпила глоток кофе, затянулась и задумчиво посмотрела на злополучный перстень. На задворках памяти копошилось какое-то воспоминание, связанное с этим чудным кольцом, но Маруся никак не могла поймать его. "Может, Стася показывала? Ведь мы, кажется, были подругами. — Девушка прислушалась к себе, но воспоминание, мелькнув серебряной рыбкой, ускользнуло в глубины памяти. — И всё равно! Я правильно сделала, поселившись в этой квартире. Нужно лишь немного подождать".

Остаток дня Маруся читала, смотрела телевизор, приготовила обед на завтра и рано легла спать. Сначала она долго ворочалась в постели, а затем, как-то незаметно, уснула. Сон, приснившийся девушке, походил на сон позапрошлой ночи: то же ощущение уютного кинозала, такие же яркие, сочные кадры, но вот содержание... Марусе снилась жестокая и кровавая охота. В роли главного и единственного охотника выступал огромный серебристый Волк с ледяными глазами, а на роли жертв "пригласили" жителей маленькой горной деревушки...

Маша проснулась в холодном поту. Всеми силами она старалась забыть привидевшийся кошмар, но тщетно. Перед глазами стояли разорванные тела, в ушах звенели полные ужаса крики и предсмертные стоны. Девушка почти наяву чувствовала запах крови и чего-то ещё... Однажды ей пришлось побывать в клинике для душевнобольных, так вот там пахло именно так. "Я схожу с ума?" — испугалась Маруся, непослушными руками нашарила халат и поплелась в ванную.

Зеркало отразило серые испуганные глаза, дрожащие губы и бледные, как после тяжёлой болезни, щёки.

— Да... — протянула девушка, скинула халат и встала под душ. — Если я каждую ночь буду смотреть такие "фильмы", точно с катушек съеду...

Тёплые, упругие струи смыли остатки ночного кошмара, и Маша успокоилась. Выйдя на кухню, она взглянула на часы, потрясла головой и снова подняла удивлённый взгляд на циферблат.

— Первый час дня? Я проспала пятнадцать часов? С ума сойти! — И, озабоченно потерев лоб, девушка включила чайник и принялась готовить завтрак...

Весь день она бродила по квартире, как варёная муха, а вечером, прежде чем лечь в постель, приняла снотворное. Не помогло. Серебристый Волк снова явился в её сон, подмигнул ледяным глазом и приступил к кровавой расправе над караваном маленьких бородатых... гномов? Маруся плакала, тщетно умоляя невидимого киномеханика прервать "сеанс", а Волка — расправу, но её слёзы лишь подливали масла в огонь. Зверь повеселился на славу. И если вчера кое-кому из деревенских жителей удалось спастись, гномам совсем не повезло: Волк не оставил в живых ни одного караванщика. Напоследок он посмотрел в глаза единственной зрительнице, оскалился (улыбнулся?) и растаял в воздухе под тоскливый, заунывный вой.

Маруся подняла опухшие от слёз веки, посмотрела на часы — три минуты первого — и сдёрнула со стула халат.

— Кто бы ты ни был, ты не сведёшь меня с ума! — твёрдо сказала девушка и решительно направилась в душ.

В этот день Маша не стала сидеть дома: съездила в агентство, прогулялась по парку, зашла в несколько магазинов. Домой, то есть к Стасе, она вернулась настроенная весьма решительно. Поужинав, легла в постель, и, едва в сон ворвался Волк, произнесла:

— Развлекайся, как хочешь, Серый — меня не проймёшь!

В ледяных глазах мелькнуло нечто, похожее на удивление. Некоторое время Волк с интересом рассматривал девушку, а потом фыркнул и понёсся сквозь заросли высокой жёлтой травы, к пыльной дороге, по которой в сопровождении пяти всадников медленно ехали три крытые повозки.

Глава 8.

Ссоры да розни, свары да козни.

Маленький караван, три фургона и пятеро верховых, считая хозяина, лирийского купца Пафнутия, неспешно продвигался по Золотым степям Годара. Мощные волы с трудом тащили небольшие на вид повозки, и намётанный глаз мага или разбойника, мгновенно определил бы, что за груз скрывается за холщёвыми стенками.

Пафнутий был крупнейшим в Лайфгарме торговцем магическими артефактами. Он принимал заказы на любые диковинки, и ещё ни один клиент не ушёл от него разочарованным. Вот и сейчас торговец вёз несколько весьма ценных и громоздких вещиц богатому инмарскому вельможе. Владения инмарца граничили с Годаром, и Пафнутий, убеждённый, что на территории Смерти ему ничего не угрожает, не стал нанимать для охраны каравана отряд боевых магов, ограничившись всего четырьмя. Кроме того, он и сам закончил УЛИТ с отличием, да и погонщики волов могли за себя постоять.

Беззаботные танцы пёстрых бабочек, волны желтой густой травы, трели жаворонков. Вот уже из густой травы стали подниматься кусты и низкорослые деревья...

— К вечеру доедем, — лениво заметил один из магов.

Пафнутий укоризненно взглянул на охранника:

— Терпеть не могу таких разговоров! По опыту знаю, стоит только сказать, что через пару часов доберёмся, тут же что-нибудь происходит.

Торговец пристально вгляделся в горизонт, повертел головой, словно разыскивая кого-то, и вдруг поднял руку. Фургоны остановились, а Пафнутий в сердцах плюнул в дорожную пыль.

— Ну, вот, накаркал! Опасность чуете?

— Нет, господин, — отрицательно замотал головой маг, рассчитывавший к вечеру добраться до замка. — Вроде бы всё спокойно.

Остальные маги закивали, соглашаясь с товарищем, зато возницы, как один, полезли за голенища сапог, где хранили заговорённые кинжалы: в отличие от охранников, они не первый раз имели дело с Пафнутием.

— Сзади! — внезапно заорал торговец.

На ходу сплетая боевые заклинания, маги обернулись, но успели лишь взглянуть в ледяные глаза Волка, который, вынырнув из высокой травы, летел на них серебряным тараном. Три молнии и один огненный шар взорвались в руках хозяев, и крупы коней покрылись липким чёрным пеплом.

— Смерть, — прошептал Пафнутий, с ужасом понимая, что тело больше не повинуется ему: минута, и посреди дороги высился каменный монумент "Всадник".

Огромный Волк приземлился возле окаменевшего торговца, ликующе взвыл и перекинулся в человека. Радужно-чёрный плащ, спутанные пшеничные волосы и тяжёлый, точно аромат вриэльской фиалки, запах безумия. Оставшиеся в живых возницы ахнули. К высшим слоям лирийского общества они не принадлежали, но в Лайфгарме только немой не говорил о сумасшедшем временном маге. И самое страшное — Артём был один, без Дмитрия, единственного мага, способного остановить безумца. Зачарованные кинжалы выпали из ослабевших рук, ноги подогнулись, и возницы разом рухнули на дорогу, распластавшись в серой пыли.

— Прямо бальзам на душу, — сквозь пелену животного страха донёсся до них весёлый голос. — Встаньте!

Едва соображая, что происходит, возницы поднялись, но взглянуть на сумасшедшего мага так и не посмели.

— Из вас получились бы славные рабы, ребята! — продолжал веселиться Артём. — Давайте-ка поиграем! Кто быстрее разгрузит повозку, тот и выживет, а остальные... — Временной маг вскинул голову и дико расхохотался. — Начинаем на счёт "три". Раз. Два. Три!

На миг возницы замерли, а потом кинулись к фургонам. Холстины первой, второй, третьей повозки взметнулись ввысь, и глазам предстали магические скульптуры.

— Это же живые статуи! — восторженно завопил Артём. — Осторожнее, ребята! Повредите хоть одну — прибью на месте!

От слов временного мага самый старший возница вздрогнул, и алая рыбка, которую он как раз вынимал из фургона, выскользнула из рук и грохнулась на дорогу. Раздался хрустальный звон, пышный рыбий хвост откололся, и скульптура истаяла в воздухе, словно была соткана из тумана.

— Такую красоту загубил. — Артём достал из рукава белый носовой платок, промокнул сухие глаз и вперил ледяной взгляд в дрожащего, как осиновый лист, мужчину. — Прощай, неумёха!

С ладони мага слетел прозрачный, похожий на мыльный пузырь, шар и медленно поплыл к вознице, непрерывно увеличиваясь в размерах.

— Ба-бах! — крикнул Артём, и мыльный пузырь, заглотнув несчастного, лопнул вместе с ним. — Продолжаем работать, господа!

Маг хлопнул в ладоши, и двое бледных, как парафин, возниц, повернулись к фургонам. Вынимая из повозки скульптуры, бедняги старались действовать предельно осторожно, но откуда им было знать, что живые скульптуры не терпят прикосновений живых существ? Как снег под жарким солнцем, испарились фигурка прекрасного юноши с крыльями за спиной и голова женщины с яркими малахитовыми змейками вместо волос.

— Отправляйтесь за своим приятелем! Невежды! — разозлился временной маг, и возниц поглотило чёрное пламя. — Вот и всё. Быстро и неинтересно. Попробуем развлечься в другом месте.

И, крутанувшись на каблуках, Артём исчез, оставив после себя сноп весёлых радужных искорок...

Апельсиновое солнце скрылось за горизонтом, отдохнуло, вновь поползло ввысь, и с первыми рассветными лучами каменный всадник шевельнулся, застонал и сполз с холодного лошадиного крупа. Первым делом он достал из-за пазухи витую цепочку с золотой монетой, исчерченной загадочными знаками, поцеловал её, торжественно произнёс: "Спасибо!" — и бережно спрятал обратно. Закончив ритуал, Пафнутий оглядел чёрные крупы пасшихся неподалёку коней, подобрал с земли три магических кинжала и покачал головой:

— Неправильно всё это, хоть убей, неправильно! — Торговец накрыл повозки холстом, распряг волов, расседлал лошадей и достал из-за пазухи свёрнутый в трубочку лист с печатью. — Вот так-то, Пафнутий! Не ожидал, что погибнешь в родном мире? — ядовито спросил он себя, бросил завещание на козлы первой повозки и, скорбно подумав, что жизнь пролетела неожиданно быстро, растворился в воздухе.

Две недели пролетели для Ричарда как одно мгновенье. Две недели почти непрерывного наслаждения. Никогда ещё инмарец не позволял себе расслабиться так надолго. Отец с детства внушал ему, что человек, облачённый властью, должен постоянно держать руку на пульсе, и принц, насколько позволяли неугомонный характер и страсть к путешествиям, старался следовать этому правилу. И хотя Ричард не желал власти, она у него была, а "власть это, прежде всего, обязательства, а не привилегии" твердил ему отец, и чтобы с ним ни случалось, принц всегда чувствовал себя ответственным за судьбу Инмара.

Но красота и темперамент молодой жены затмили мудрые наставления Леонида Степенного, и инмарец забыл о родной стране. Станислава понравилась Ричарду ещё на Земле, было в ней что-то уютное, домашнее, а уж трепетной любовью к стряпне она, как никто, напоминала Прасковью. Ещё тогда инмарец хотел поухаживать за прекрасной Хранительницей, но она выбрала Диму, и принц отступил в сторону. Однако судьба заложила крутой вираж, и Ричард всё-таки получил Стасю.

До того, как молодая жена бросилась к нему в объятья, инмарцу было ужасно стыдно перед побратимом, но вскоре забыл и о нём. Две недели, днём и ночью, Ричард упивался прелестями Хранительницы, не вспоминая о прошлом и не думая о будущем, пока сегодня в сладостный сон о том, как они со Стасей выбирают имя для новорожденной дочери, ворвался временной маг. Принц никогда не видел Артёма таким: порванный радужный плащ, сапоги, заляпанные бурой глиной, перепачканное кровью лицо. И слёзы, горькие и отчаянные, как у обиженного ребёнка. Ричард хотел успокоить друга, но проснулся.

В спальне было темно. Рядом мирно посапывала Станислава.

— Пустое, — пробормотал инмарец, но образ Артёма не отпускал.

Слишком глубоко запал ему в душу безалаберный временной маг. Сильный, опасный и беззащитный как дитя. Ричард и сам не знал, когда Тёма стал для него кем-то вроде младшего братишки. Может, в Кероне, когда они служили в гвардии Олефира, или ещё раньше, в Вилине, когда Артём умирал на руках Димы.

Ричард сел, потёр заспанное лицо, потом осторожно, чтобы не разбудить Стасю, выбрался из постели и оделся. Устроился в кресле, возле потухшего камина, сжал голову ладонями, и мрачные мысли хлынули в сознание. Боль и стыд охватили новоявленного принца Лайфгарма, и он ничего не мог сказать в своё оправдание. Женившись на Станиславе, Ричард ни разу не поинтересовался, что стало с друзьями. А ведь от Фёдора можно было ожидать любой каверзы. "Я должен всё исправить", — подумал инмарец, встал и на цыпочках покинул спальню. Впервые за четырнадцать дней.

Литтийский дворец только начинал просыпаться. В пустынных коридорах слуги поспешно натирали дубовый паркет, а молоденькие горничные с лейками в руках сновали между кадками и вазонами. Стася обожала комнатные растения, и её стараниями дворец буквально расцвёл. Большие и маленькие, узколистные и широколистные, с цветами и без — растения были повсюду. Десятки горничных ежедневно суетились вокруг нововведения принцессы: поливали, рыхлили землю, протирали листья влажными тряпочками. "Всё-таки моя жена на редкость хозяйственная женщина, — довольно отметил Ричард. — А как готовит..." Он вспомнил божественно вкусную утку с апельсинами, и рот мгновенно наполнился слюной. Но вслед за уткой перед мысленным взором возникло потерянное и несчастное лицо Артёма, и, тихо выругавшись, зашагал быстрее. Коридоры сменялись галереями, мраморные и деревянные лестницы то уводили инмарца вглубь здания, то выносили к входным дверям. Ричард не знал, куда и зачем идёт, но вернуться к жене сейчас, когда в сердце бушевала тревога за друзей, не мог. Станислава тотчас уловила бы беспокойство и начала задавать вопросы. И что бы он ответил? Ричард примерно представлял, как отреагирует Стася, стоит упомянуть Артёма или Дмитрия. А скандалить и ругаться не хотелось. Не любил он ссор и считал, что в семейной жизни их нужно избегать. Вот и бродил по Литтийскому дворцу, точно заплутавший в лесу путник, в тайне надеясь, что судьба сама даст ответ, что делать и как быть.

В крыле для прислуги Ричард задержался. Вокруг царили гомон, шум и веселье. Все куда-то спешили: кто с ворохом белья, кто с тряпками и вёдрами, кто с подносами и кувшинами. На принца смотрели хоть и насторожено, но дружелюбно. Кивали, кланялись, желали здоровья и процветания. Инмарец сначала отвечал любезностью на любезность, а потом сбежал. Нырнул в приоткрытую дверь и оказался во дворе. Тут народу было поменьше, зато грязи больше, а под ногами крутились куры и утки. Мысленно чертыхаясь, Ричард распихал птиц ногами и, перепрыгивая через вонючие лужи, направился к конюшне. "Достало всё!" — подумал он, ворвавшись в полутёмное, пропахшее конским потом помещение. При его появлении магические лампы засветились ярче, и Ричард с интересом огляделся. Геласий любил лошадей, и литтийские конюшни по праву считались лучшими в Лайфгарме. Ходили слухи, что многие из рысаков лирийского царя доставлены из других миров. Так это или нет, Ричард не знал, но лошади, мирно прогуливающиеся по просторным, выскобленным добела стойлам, завораживали грацией и красотой.

Из-за перегородки высунулась бело-серая морда и умными, внимательными глазами уставилась на инмарца, словно спрашивая: "Зачем пожаловал, принц?" Ричард подошёл к коню и положил сильную широкую ладонь между подрагивающими острыми ушами.

— Привет.

— Удрать решил?

Инмарец вздрогнул от неожиданности, а конь громко фыркнул и отошёл от двери, будто хотел спрятаться от императора.

— Просто гуляю, — с запозданием ответил Ричард и обернулся.

Несмотря на ранний час, Фёдор был облачён в золотые парадные одежды. Вальяжной походкой он приблизился к зятю и остановился, укоризненно глядя в стальные глаза.

— Да что такого я сделал? — вспылил принц. — Или ты посадил меня под домашний арест?

— Ты оставил жену.

— На пару часов!

— Стася скоро проснётся и будет крайне огорчена, не обнаружив рядом любимого мужа. А ведь твоя задача, Ричи, делать мою дочь счастливой.

— И что, я теперь всё время должен держаться за юбку? Я воин, а не подкаблучник!

— Хочешь повоевать со мной, зятёк? — ухмыльнулся император, и над его раскрытой ладонью сгустилось миниатюрное грозовое облако.

Крошечные молнии вспыхивали на тёмном фоне, скрещиваясь и сплетаясь, ломаясь под разными углами, а Ричард хмуро взирал на демонстрацию силы и молчал. Сладкий налёт супружества смыла волна неприязни к тестю. "Не стоило забывать, что я здесь только потому, что Фёдор грозил Инмару войной. Ненавижу!"

— Это ты зря. Мы в одной упряжке, зятёк, и тебе не мешало бы прислушиваться к моим советам.

— Женившись на Стасе, я выполнил Ваше требование. Ни о чём другом мы не договаривались!

— Ты вошёл в нашу семью...

— Дима тоже наша семья!

— О, нет. Мой сын — ходячее недоразумение. Существо, которое, по законам Лайфгарма, нужно было умертвить ещё в утробе!

— Он Ваш сын!

— Он отродье, не принадлежащее никому, кроме смерти! Если бы я мог, придушил бы его собственными руками!

И тут Ричард расхохотался.

— Я понял, — отсмеявшись, зло заявил он. — Всё дело в трусости! Тебе не хватает смелости сразиться со Смертью, и ты бьёшь по его слабым местам — возлюбленной, друзьям. Ну, и подлая у тебя душонка, Федя!

— Ты зарываешься, щенок! — взревел император, но инмарец и глазом не моргнул.

— Пусть, поддавшись шантажу, я женился на Стасе, но измывательств над побратимом больше не потерплю!

— Хочешь развестись? Вперёд! Только учти — я сотру твой Инмар в порошок!

Ричард криво улыбнулся:

— Кто говорит о разводе? Стася останется моей женой. Но я открою ей глаза на твою подлую сущность, Федя!

— Она не станет слушать!

— Я заставлю! И не стоит рассчитывать на магию. Инмарцы умеют бороться с ней даже голыми руками!

Ричард развернулся и вышел из конюшни, оставив тестя шипеть от ярости. Назад, в спальню, он почти бежал. Придворные и слуги провожали принца недоумёнными взглядами. Гневное, воинственное лицо инмарца выглядело неуместным на фоне уютных вазонов с цветами, лёгких, воздушных гобеленов и натюрмортов, украшающих стены залов, галерей и коридоров. От Ричарда за версту веяло опасностью, а, памятуя о том, кто числился у него в друзьях, бедные лирийцы терялись в догадках, чем грозит им хмурый вид принца Лайфгарма. Инмарца же взгляды и мысли лирийцев не волновали, в мыслях он уже беседовал с женой — уговаривал, кричал, ругался... Он всем сердцем желал, чтобы их компания вновь объединилась, а Хранительница была неотъемлемой частью этой компании. Значит, во что бы то ни стало, следовало вразумить жену, и тогда, по мнению Ричарда, всё стало бы на свои места...

Тронный зал Керонского замка был пуст, если, конечно, не считать пьяного в дым Валентина и Вереники, до ушей перемазанной шоколадным кремом. Землянин и лирийская принцесса с грустными лицами сидели на ступеньках перед троном и молчали, вернее, отдыхали после жаркой перепалки. С тех пор как Стася и Ричард поженились, а Дима захандрил, или, как выражался сам маг — размышлял, чтобы принять верное решение, Валентин, Вереника и Артём оказались предоставлены сами себе. Как и весь Годар. Но если временной маг предпочёл день-деньской носиться невесть где, а Валя — пить, Ника, упирая на то, что она супруга Дмитрия и королева Годара, занялась насущными проблемами. Годарские министры пришли в ужас, когда юная волшебница объявила им, что отныне станет вершить судьбу государства. Министры даже набрались смелости и попытались обратиться к Смерти, но попасть в его покои не смогли — магический щит полностью отрезал от них правителя.

А Вереника тем временем разошлась не на шутку. В зале для аудиенций она принимала годарцев, разбирала земельные споры и торговые претензии. Девочка не знала законов, мало что понимала в жизни, и её приговоры часто ставили в тупик и истцов, и ответчиков. Но Дима ни разу не появился, чтобы отменить вердикты малолетней правительницы, и годарцам приходилось мириться, как с принятыми ею решениями, так и с присутствием на аудиенциях вечно пьяного землянина, который едко и злорадно комментировал происходящее. Вереника пыталась не обращать внимания на слова Валентина, а пару раз даже выставляла его из зала, но, едва вырвавшись из рук гвардейцев, землянин находил лазейку и вновь появлялся возле трона. И, забыв о пришедших за помощью годарцах, Ника и Валечка начинали скандалить. Долго и с удовольствием.

К радости министров и судей, простые граждане быстро разобрались в ситуации и перестали подавать прошения королю. Поток посетителей иссяк, и у Вали с Никой вроде бы исчезли поводы для склок, но, от нечего делать, они продолжали спорить и ругаться целыми днями. И ночами. Сегодня, например, они грызлись до самого утра. Вереника настаивала на визите в наглухо запечатанные покои Дмитрия, предлагая воспользоваться заклинаниями тарана и разрезания материи, а Валентин с жаром отговаривал девочку от опрометчивого поступка, язвительно предрекая знакомство с ремнём. К рассвету грызня достигла апогея. Вереника на нервной почве объелась шоколадными пирожными и теперь с ненавистью смотрела на пустое блюдо у своих ног, а у Солнечного Друга от выпитого вина кружилась голова.

Землянин со злостью пнул выжатый досуха бурдюк и скривился от боли:

— Что за дурацкое утро! Даже напиться нормально не получилось!

— Ага.

Впервые за сутки королева Годара согласилась с Солнечным Другом и, скопировав его движения, пнула ногой фарфоровое блюдо. Осколки разлетелись по полу, Вереника облегчённо выдохнула и повернулась к Валентину:

— И всё же мы должны пойти к Диме!

— Не начинай, — состроив страдальческое лицо, отозвался землянин. — Пойдём-ка лучше баиньки.

— Не разговаривай со мной, как... — раздражённо начала девочка, но вдруг широко улыбнулась, а секунду спустя перед троном возник мужчина средних лет в пыльном дорожном плаще. — Доброго Вам утречка, господин Пафнутий!

— Моё почтение, принцесса!

Торговец низко поклонился, а Вереника сморщила хорошенький носик.

— Королева! — капризно поправила она лирийца, и в ответ на недоумённый взгляд, пояснила: — Дмитрий — король Годара. Я его жена, значит, королева.

— Но как же...

— А вот так! — Ника гордо вскинула голову, встала со ступенек и вольготно устроилась на троне. — Скоро Дима убьёт Фёдора, и всё станет на свои места!

— А... — протянул торговец, не зная как перейти к делу, но Вереника ему помогла:

— Вы привезли нам что-нибудь интересненькое, господин Пафнутий?

— Нет. У меня другое дело. Понимаете... — Торговец запнулся и твердо продолжил: — Могу я изложить просьбу непосредственно э... Вашему супругу?

— Не-а. У Димы хандра, и, пока она не закончится, неотложными вопросами занимаюсь я. Так что, не стесняйтесь, господин Пафнутий, излагайте Ваше дело.

Лириец с сомнением взглянул на перемазанную кремом мордашку, но другого выхода не было, и он начал:

— В Золотых степях на мой караван напали...

Валентин и Вереника молча выслушали рассказ, а когда Пафнутий замолчал, землянин с удивительной для пьяного резвостью подскочил к девочке и успел зажать ей рот ладонью.

— Тихо! Сначала отпустим Пафнутия.

— Но он нужен нам, как свидетель! — отпихнув его руку, возмутилась Ника.

— Вот именно, как свидетель, а не как труп, — ехидно уточнил Солнечный Друг и обратился к торговцу: — Тебе сейчас лучше спрятаться где-нибудь, дружище. Подальше от Тёмы. Вот только где?

Валентин в задумчивости почесал кончик носа.

— У тебя, Валя, — встряла королева. — Тёма очень трепетно относится к тебе, и не будет убивать твоего приятеля!

— Верно! Перенеси его, Ника.

Вереника мигом отправила Пафнутия в покои Валентина и во всю мощь лёгких заорала:

— Тёма-а-а!!!

В ту же секунду временной маг возник на ступенях перед троном.

— Что случилось, дорогая? — развязано поинтересовался он, вытер окровавленные губы, привёл в порядок грязный, местами порванный плащ и лучезарно улыбнулся.

— Это правда, Тёма? Ты снова начал убивать?

— А что здесь такого? Убийство — моя суть! Я же Смерть! Не забыла?! — Шоколадные глаза вспыхнули ледяным серебряным светом. Артём взмахнул рукой, и в потолок тронного зала ударил сноп фиолетовых молний. — Красиво?

— Прекрати! — хором крикнули Валентин и Вереника.

— А что вы сделаете? Нотации читать будете? Делать мне больше нечего, кроме как слушать малолетнюю девчонку и пропойцу-человека! Я — принц Камии, а вы — пыль под моими ногами! Раздавлю — не замечу!

— Так вот, как ты заговорил? — раздался за его спиной голос Димы, и Смерть обернулся:

— О, какая встреча! Великий и могучий повелитель Лайфгарма покинул свою берлогу! Не иначе ради встречи с принцем Камии.

— Конечно, Ваше камийское высочество! — Смерть оскалился и церемонно качнул головой. — Давно мечтал познакомиться!

Валентин схватил Нику за руку и потащил к потайному выходу из зала. Сначала девочка сопротивлялась, но землянин что-то шепнул ей на ухо, и, ойкнув, Вереника рванула к двери быстрее Солнечного Друга.

Сверкающие глаза Смертей проводили нежелательных свидетелей и скрестились в молчаливой схватке.

— Ты мне больше не хозяин! — отчеканил временной маг. — Теперь ты сам будешь моим слугой! Потому что я — самый сильный в Лайфгарме. Мир должен принадлежать мне. И ты тоже!

— Даже так? Нарываешься на поединок, чародей?

— Да!

— Тогда начнём!

Смерти вскинули руки, и стены Керонского замка дрогнули от магического всплеска...

Пол под ногами заходил ходуном, и землянин едва не упал. С трудом сохраняя равновесие, он обернулся к Веренике и крикнул:

— Перенеси нас ко мне!

Присевшая на корточки девочка кивнула, и они оказались в просторной гостиной. Торговец Пафнутий как раз пытался налить себе вина, но началось землетрясение, и бедняга так и замер, балансируя с кувшином в руках. Валентин с ловкостью эквилибриста пробежался по шатающемуся полу, перехватил драгоценный сосуд и, лихо наполнив покачивающиеся на столе бокалы, сообщил:

— Схлестнулись-таки, бесценные наши. Как бы замок к чёртовой матери не разнесли!

— Керон выстоит, это ж целиком магический замок, — с дрожью в голосе заметил Пафнутий, — а вот если дойдёт до Литты и Зары...

— Тоже выстоят, не в первой! Да и Дима не станет разрушать родной дом побратима, а в Лирии — Стаська! Он с неё пылинки сдувает. Дурак!

— Вы отважный человек, Валентин. Обозвать Смерть дураком — не каждый осмелится, даже за глаза.

Вереника язвительно хихикнула и плюхнулась на диван:

— Он просто пьян, поэтому смел! А пьян он всегда!

— Молчи, Ника, а то фрейлинам сдам, — лениво отозвался Валя и шепнул торговцу: — Воспитания ей не хватает. Твёрдой женской руки, такой, как у моей мамочки!

Со стороны дивана донёсся сдавленный стон. Солнечный Друг победно улыбнулся и подмигнул Пафнутию:

— А что? Идея! Пока в Лайфгарме жарко, отправим Нику на Землю, под крыло моей мамочки. Она из неё настоящую королеву сделает!

— Ваша мама такой сильный маг? — изумился торговец.

— Боже упаси! Будь она ещё и магом, мне б вообще житья не было, и не только мне! Даже сумасшедшие Смерти у неё бы строем ходили! Но не будем о грустном, дружище. Лучше выпьем!

Пол под ногами вновь задрожал, и Валентин тут же добавил:

— За удачный исход поединка!

Пафнутий пригубил вина, задумчиво потёр ладонью подбородок и полюбопытствовал:

— А какой исход, по-вашему, удачный?

— Да, собственно говоря, любой. Главное, чтобы Дима с депрессией разобрался. Ну и Лайфгарм желательно сохранить. А, иначе, где мы жить будем?

— Но Ваш родной мир Земля! Неужели Вы не скучаете?

— Только по маме! — Солнечный Друг мечтательно улыбнулся. — Когда Дима разберётся с Федей, тут же мамочку в Лайфгарм перевезу. Что ей одной на Земле куковать?

— Ну да, ну да... — задумчиво покивал Пафнутий и сделал большой глоток: чем дольше он общался с близкими друзьями Смерти, тем меньше понимал...

Вбежав в спальню, Ричард направился прямиком к столику, налил в бокал вина, опрокинул его в рот и шумно выдохнул, чувствуя, что храбрости заметно прибавилось. Потом уселся на край постели и легонько коснулся оголённого плеча жены.

— Стася.

— Мм... — томно протянула Хранительница, открыла глаза и улыбнулась. — Привет, милый. А почему ты одет?

— Нужно поговорить.

Ричард убрал руку и пересел в кресло, подальше от искушения. В изумрудных глазах мелькнуло настороженное удивление. Хранительница села, подоткнула под ноги одеяло и выжидающе посмотрела на мужа.

— Обещай, что выслушаешь меня, любимая.

— Что происходит, Ричи?

— Сначала пообещай!

Станислава поджала губы и забарабанила пальцами по простыне:

— Хорошо.

— Речь о твоём отце и... брате.

— Ах, вот оно что! — Хранительница зло прищурилась. — Что ещё натворил этот выродок?

Щека инмарца болезненно дёрнулась, но он упрямо продолжил:

— Откуда такая ненависть, Стася? Разве мы не можем жить в мире? Ведь, что бы ты себе не придумывала, мы одна семья.

— Моя семья — ты и отец! — рявкнула Станислава, сминая пальцами шёлковую простыню. — А Дима безродная тварь! Они с Олефиром стоили друг друга! Одна мразь вырастила другую!..

— Не ври хотя бы себе! Ты по-прежнему любишь его! Едва я заговорил о Диме, ты накинулась на меня, как разъярённая тигрица. А ведь я лишь сказал, что Дима — твой брат. Неужели тебя до сих пор мучает именно это, Стася?! Причём мучает так, что ты готова разорвать его на куски? Тебе было бы легче, если б он умер?

— Да! Я день и ночь об этом мечтаю!

Ричард отвернулся, не в силах видеть лютую ненависть, бушующую в изумрудно-зелёных глазах, слишком уж напоминала она отчаяние обманутой женщины. Инмарец стиснул подлокотники и вдруг подумал: "А была ли она моей? Неужели страстные объятья и поцелуи лишь месть брату за то, что он — брат? Вот идиот!"

Хранительница продолжала что-то пылко говорить, но Ричард не слушал. Он чувствовал себя предателем и мерзавцем, и не знал, что сделать, чтобы хоть как-то оправдаться перед побратимом. Дима ни словом не упрекнул бы его, Ричи был в этом уверен, но как жить с совестью, настойчиво шепчущей о предательстве? А ещё инмарец вдруг осознал, что как бы ни нравилась ему Стася, он больше не сможет прикоснуться к ней. Пара фраз о Дмитрии — и их брак потерпел фиаско.

"Интересно, долго мне осталось небо коптить?" — кисло подумал принц, посмотрел на замолчавшую жену и ласково улыбнулся:

— Прости, Стася. Не стоило мне затевать этот разговор. Давай лучше позавтракаем, идёт?

— Идёт, — кивнула Хранительница, кожей ощущая, что теряет мужа.

"Не может быть! Будь что-то не так, отец бы предупредил", — подумала она и, отринув дурные предчувствия, потянулась за пеньюаром...

Фёдор ждал появления новобрачных в трапезном зале. Первым делом маг внимательно посмотрел на дочь, но ничего особенного не заметил. Заклятие сидело на месте, и ненависть к брату по-прежнему цвела в Стасином сознании буйным цветом. "Вечно инмарцы только болтают..." — усмехнулся маг и широко улыбнулся зятю.

Император, как и все лайфгармцы, с детства наслушался преданий о том, как столетия назад, во времена воцарения запретного сына Хранительницы, инмарские воины сражались с лирийскими магами мечами. Именно на Инмар опирался проклятый маг, когда семимильными шагами шёл к мировой власти. После братания Димы и Ричарда, высшие маги даже поговаривали, что сын Алинор идёт по стопам далёкого предка. Но Дмитрий, в отличие от первого императора Лайфгарма, не обладал великодержавными амбициями. Что же касается соотечественников Ричарда, то истории о победах воинов над магами оставались историями. С годами они, как и положено, обрастали новыми и новыми подробностями, однако дыма без огня не бывает, и когда зять уверенно заявил, что справится с его заклятием, Фёдор занервничал — слишком свежи были воспоминания о последней войне между Лирией и Инмаром. Но у Ричарда ничего не вышло, и император окончательно уверился, что предания лгут, и стародавняя победа Инмара — следствие помощи запретного сына Хранительницы, а уж про последнюю войну и говорить нечего. Без помощи Олефира Инмар бы капитулировал.

Однако за наглость зятя следовало наказать. "Только спешить не стоит", — с садистским наслаждением подумал Фёдор и расплылся в доброжелательной улыбке.

— Что, голубки, подустали? Бывает. Может, устроим приём или охоту? Ты же заядлый охотник, Ричи, не так ли?

— Не сегодня, — покачал головой инмарец и глотнул чая.

— Жаль... Утром мне доложили, что к северу от Илиса видели огромного секача. Давай, по-семейному, вдвоём, оседлаем коней и в погоню! Представь: ветер в лицо, схватка, тёплая кровь, бьющая из колотой раны.

Глаза императора затуманились, как у влюблённого, и Ричарда передёрнуло от отвращения. На секунду перед глазами мелькнула оскалившая кабанья морда, а потом он увидел Артёма. Временной маг укоризненно покачал головой, отвернулся и пошёл прочь. "Стой!" — мысленно прокричал Ричард, но друг не обернулся. Он уходил, а вокруг клубилась и разрасталась тёмная, безнадёжная мгла.

— Я хочу навестить друзей!

Стася скривилась, точно надкусила незрелую сливу:

— Зачем?

— Они мои друзья! — Ричард с вызовом посмотрел на императора: — Или в Литте я узник?

— Ну, что ты, дорогой зятёк. Ты полноправный член нашей семьи. Именно поэтому я не могу отпустить тебя в Керон. Не сейчас, по крайней мере. Подданные не поймут, если принц Лайфгарма сбежит от своей принцессы через пару дней после свадьбы.

— А зачем им знать? Отправьте меня с помощью магии и все дела!

— Это для инмарского принца сходить в гости было пустячным делом, — возразил Фёдор, тщательно размазывая по хлебу паштет, — а для принца Лайфгарма такой визит может иметь нежелательные последствия.

— Это какие же?

— Крайне негативные. Например, наместник Инмара может подумать, что мы ставим годарского наместника выше него.

— Инмарский наместник — мой отец! Он всё поймёт правильно!

— Отец отцом, но когда начинается политика... Нет, рисковать нельзя, — замотал головой император и впился зубами в бутерброд.

На щеках Ричарда заходили желваки:

— Ты тоже так считаешь, Стася?

— Конечно, милый. Я думаю, что такие друзья, как Дима, Артём и тем более Валентин вредят имиджу принца Лайфгарма!

— Ну, знаешь!..

Инмарец задохнулся от возмущения. Он готов был разразиться праведным негодованием и высказать жене всё, что накопилось в душе за утро, однако, взглянув на императора, захлопнул рот. Фёдор расширенными от ужаса глазами таращился прямо перед собой. Одна рука его сжимала столовый нож, другая, с надкушенным бутербродом, застыла в нескольких сантиметрах от губ. "В Кероне что-то произошло", — догадался Ричард, и его обдало холодной волной ярости.

— Прекрати на них пялиться! — заорал инмарец, вскакивая из-за стола.

Фёдор вздрогнул, положил бутерброд на тарелку и непонимающе уставился на зятя.

— Прекрати подглядывать!

— Не лезь не в своё дело, Ричи, — проворчал император, но голос его прозвучал тускло и неуверенно.

Фёдор с минуту рассматривал столовый нож в своей руке, а потом бросил его на скатерть и поднялся:

— Поговорим позже, зятёк. Сейчас у меня важная встреча.

И, недобро зыркнув на инмарца, исчез.

— Встреча, говоришь? Я тоже хочу на ней поприсутствовать! — прошипел Ричард и бросился к дверям трапезного зала.

— Куда ты, милый?

Принц не ответил. Ударом ладони распахнул двери и помчался по коридору так, словно за ним гнался бешеный секач.

Глава 9.

Императорский гамбит.

Фёдор сидел за столом, вертел в руках императорскую печать и размышлял — сбежать или не сбежать. Схватка со Смертью страшила мага. Он научился убивать, но убийства узников в городской тюрьме не вселили в душу мужества. Да и можно ли сравнить расправу над беспомощными заключёнными и битву с лучшим боевым магом Лайфгарма? Фёдор наконец-то признал, что подаренная миром сила, хоть и вознесла его на недосягаемую высоту, но Смертью не сделала. Правление экспериментатора оставалось зыбким и обманчивым. А маг мечтал о безоговорочной и долгой власти, чтобы одно только имя "Фёдор" вызывало благоговейную дрожь в сердцах лайфгармцев. Но сын, его собственный сын, стоял на пути к абсолютному господству над миром!

"Нельзя было оставлять тварёныша в живых. Я должен был наплевать на Алинор! — Легенда Лайфгарма вспомнил, как жена с волнением и трепетом сообщила ему о своей беременности. — И ведь знала, зараза, что нарушает все писаные и неписаные законы, но от сына не отказалась!" Император положил печать на стол, легонько толкнул и равнодушно проследил, как она откатилась к стопке кожаных папок. — Хорошо, что выжил только один. Два Хранителя развалили бы мой мир ещё в детстве. Хотя... умершего младенца с успехом заменил временной маг!"

Уныние, словно вязкое смоляное болото, всё глубже и глубже затягивало мага. Он не видел иного выхода из закулисного противостояния со Смертью, кроме поединка, а его-то как раз и не хотелось. До сегодняшнего утра Фёдор верил, что в запасе у него ещё много времени. Стася была идеальным прикрытием, и её брак с Ричардом, казалось, упрочил положение императора...

Но стараниями временного мага идеально спланированная комбинация развалилась, как карточный домик. "Должен быть выход, — в который раз угрюмо повторил Фёдор. — Я должен избавиться от них всех. Раз и навсегда! Или хотя бы на время. Точно! Мне нужно время, чтобы найти того, кто сможет одолеть Смерть. Двух Смертей! Обязательно должно быть во Вселенной такое существо — не верю, что эти ублюдки всесильны!"

Пафнутий и Валентин не сразу заметили, что замок перестало трясти, поскольку, одолев пару бокалов вина, торговец магическими артефактами расслабился, и у него развязался язык. Солнечный Друг не стал останавливать изнервничавшегося за день мага, напротив, он с удовольствием слушал болтовню собутыльника и узнал немало интересного. Тем более рассказчиком Пафнутий оказался замечательным. Землянин с замиранием сердца внимал историям о разных мирах, редких артефактах и о приключениях самого торговца. Он даже не стал прогонять тихо подкравшуюся к столу Веренику, которой не мешало бы поспать после бессонной ночи. Именно Ника и заметила, что в Кероне снова царят тишь да гладь.

— Чудненько! — Валентин разлил по бокалам остатки вина. — За удачный исход поединка!

— Ты знаешь, кто победил? — изумился Пафнутий.

— Нет, конечно! — Солнечный Друг рассмеялся и подмигнул собутыльнику. — Можешь отправляться к своим драгоценным фургонам!

— Ты уверен? Почему ты думаешь, что мне больше ничего не грозит?

Вереника снисходительно взглянула на лирийца:

— При Вашей опасной и насыщенной жизни, Вы удивительно простодушны! Валя отправил Вас в свои покои вовсе не с целью защитить от Тёмы. Этот хитрюга вмиг просчитал, как будут развиваться события, и на время поединка решил обзавестись интересным собеседником, а заодно и собутыльником.

— Ни-и-ка-а! Ника!

— А разве не так? Ты же сам сказал, что у сумасшедшего принца Камии нет друзей, что он убьёт любого, даже нас с тобой?! А значит, твои покои — весьма сомнительная защита для господина Пафнутия. Если бы Тёма захотел его убить, то нашел бы везде: и в твоей гостиной, и в других мирах!

Мгновенно протрезвевший торговец вытер дрожащей рукой потный лоб:

— Так, значит, я покойник?

— Не... — замотала головой девочка. — Вам удалось выжить. Дима намылил Тёме шею — Волк больше не выйдет на охоту.

— А, учитывая нестабильное состояние и лёгкий характер, Артём о тебе уже думать забыл, — добавил Валентин и похлопал опешившего мага по плечу. — Живи спокойно, Пафнутий! Торгуй, путешествуй. А семьям погибших сам поможешь. Это не самая большая плата за жизнь, согласен?

— Ага.

Торговец поклонился и переместился к брошенным фургонам. Сев на облучок, он достал из кармана трубку, тщательно набил чашку табаком, раскурил и с первым облачком дыма выдохнул:

— Не хотел бы я быть другом Смерти.

На широкой кровати в покоях Дмитрия неподвижно лежал временной маг. В мягком рассеянном свете магических ламп его лицо, бледное и заострившееся, походило на лицо мертвеца. С момента, когда белый парализующий диск сразил принца Камии, прошло почти четверть часа. Диме ничего не стоило привести друга в чувство, но он медлил, прекрасно зная, что, очнувшись, тот снова ринется в бой. До драки дело, может, и не дойдёт, а вот что сказать Артём найдёт. "И будет прав... — тоскливо подумал маг и провёл ладонью по вечно спутанным пшеничным волосам. — Что ты наделал, Тёма? Зачем эти бессмысленные убийства? Это моя вина. Я опять бросил тебя... А ведь ты единственный, кто у меня остался. — Дима тяжело вздохнул: даже сейчас, несмотря на то, что друг был без сознания, в спальне ощущался слабый аромат безумия. — Что бы с тобой стало, не явись в Керон этот храбрец Пафнутий? Нельзя было так надолго оставлять тебя без присмотра".

Дмитрий обхватил голову руками, закусил губу и прикрыл глаза. Некоторое время он сидел неподвижно, а потом тряхнул волосами, точно сбрасывая оцепенение, и положил руку на холодный лоб друга:

— Очнись!

Бледные веки дрогнули, щёки подёрнулись румянцем, губы шевельнулись:

— Ты опять не убил меня. — Артём несмело улыбнулся, и в шоколадных глазах блеснули слёзы. — Прости...

— Я больше ни на шаг не отпущу тебя, Тёма, — резко перебил его Дмитрий. — Будешь ходить за мной, как привязанный.

— Как скажешь, хозяин, — обиженно буркнул временной маг, отвернулся и уставился на задёрнутое плотными шторами окно.

Дима потерянно замер. Он ждал упрёков, криков и даже рыданий, но друг молчал, и это молчание оказалось хуже слёз, от которых маг всегда терялся. Какое-то время в спальне стояла беспомощная тишина, а потом Дмитрий со вздохом произнёс:

— Я убью Фёдора.

Временной маг не шевельнулся, продолжая разглядывать шторы.

— Пожалуйста, дай мне ещё два дня и, клянусь, я убью его, чего бы мне это ни стоило!

— Зачем ждать? Почему не убить Фёдора прямо сейчас? — Голос Артёма звучал глухо и расстроено. — Ты достаточно долго сидел взаперти и мог придумать ни один десяток планов! И наверняка придумал! Или два дня нужны тебе, чтобы собраться с духом?

Дима отвёл глаза:

— Ну...

— Не юли! — Артём подполз к другу и поймал его взгляд. — Опять трусишь, да?

— Да! — рявкнул маг, вскочил и заметался по спальне, точно загнанный в ловушку зверь. — Как ты не понимаешь, Тёма! Я не хочу терять ни тебя, ни Стасю!

— А... — Шоколадные глаза опасно блеснули, а запах безумия сгустился. — Тогда два дня раздумий ничего не изменят!

Артём вынул из воздуха длинную коричневую сигарету, глубоко затянулся и со злой ухмылкой посмотрел на замершего посреди комнаты друга:

— Ты в любом случае решил принести меня в жертву. Что ж, твоё право, хозяин! За пару дней я окончательно свихнусь, и тебе придётся убить меня. Потому что на третий раз я не буду миндальничать. Я коснусь Времени, и наш поединок закончится, не успев начаться. Ты умрёшь, а я уйду следом, ибо никто, кроме тебя, не держит меня в этом поганом мире. Хранительница будет счастлива, ведь она грезит о твоей смерти. Сделаем её счастливой, Дима? Пусть они с Ричи радуются жизни под бдительным оком императора. Пусть! Совершим этот благороднейший поступок?!

Временной маг отбросил сигарету, вскочил с кровати и приблизился к другу:

— Идём! Золотые степи ждут! — Он схватил Диму за руку, и под ногами зашелестели жёлтые травы, а в ясном, лазоревом небе разлилась утренняя песнь жаворонка. — Начинаем?

— Нет!

Отдёрнув руку, Дмитрий опустился на траву, запрокинул голову и устремил взгляд в светлую бездонную высь. Временной маг вздохнул, сел рядом и привалился к плечу друга. Не отрывая от высокого, безмятежного неба голубых, словно незабудки глаз, маг обнял Артёма, и они застыли, как живые изваяния.

— Я убью его, и будь, что будет, — после долгого молчания прошептал Дима. — Но сначала нам надо обезопасить Ричарда, Нику и Валентина... Неизвестно, как поведёт себя Лайфгарм, лишившись своего ставленника.

— Хорошо. Где мы их спрячем?

— На Земле, наверное. — Дмитрий взглянул на солнце. — А сейчас нам пора в Литту. Фёдор ждёт наместника Годара, и я не обману его ожиданий. Последний раз. — Маг поднялся, подмышкой появилась кожаная папка. — Идём, Артём! Сегодня у нас много дел!

Временной маг встал, посмотрел в полные скорби глаза друга и проворчал:

— В Литту, так в Литту.

Маги исчезли, и лишь примятая золотая трава да лёгкий флёр безумия, говорили о том, что Золотые степи удостоились визита Смертей.

В отличие от покойного брата, Федор путешествовал по мирам немного. Тем не менее кое-какие связи у него имелись. Нужно было лишь напомнить о себе и сделать заказ, благо в распоряжении императора находилось всё золото мира. Экспериментатор потёр переносицу, усердно перебирая в уме имена ушлых и пронырливых магов, зарабатывающих добычей информации и сомнительными, рискованными предприятиями, но на пятом имени его размышления прервали — в кабинете появились Дима и Артём.

Временной маг выглядел на редкость тихим и кротким: оседлал стул у окна, опёрся локтями на подоконник и стал рассматривать дворцовый парк. Императора он будто бы и не заметил.

Фёдор мысленно выругался и перевёл взгляд на сына. Дмитрий стоял перед столом, вызывающе скрестив руки на груди, и, что самое ужасное, в голубых глазах больше не было ни боли, ни отчаяния. Взгляд наместника горел упрямством и... скорбью. "Он решился убить Хранительницу! Времени нет, совсем нет! Он вот-вот нанесёт удар!"

С трудом сдерживая панику, Фёдор нацепил на лицо непроницаемую маску и заговорил:

— Сегодня Вы с Артёмом немного пошумели в моём мире, но, учитывая психическое состояние временного мага — я вас прощаю.

— Спасибо, — холодно усмехнулся Дмитрий и поинтересовался: — Так что ты хотел услышать, император? Величину гардийского улова за последние сутки или состояние молочного скота в северных посёлках Острова Синих Скал? А, может, поведать о рейде крысоловов по амбарам и складам Керона? Очень многотрупный отчёт. Начинать?

— Не стоит. — Фёдор сокрушённо качнул головой и проникновенно взглянул на сына. — У тебя выдался нелёгкий день, наместник. Пожалуй, отложим твой доклад, скажем, до следующей недели.

— С чего такая забота, Ваше императорское величество? Пытаешься задобрить Смерть? Не выйдет! Вдвоём нам не ужиться в Лайфгарме, не так ли?

Фёдор внутренне сжался. Он уже видел, как ему в грудь летит смертоносный шар, и инстинктивно собирал силы, чтобы выстроить защиту. Но Дмитрий неожиданно улыбнулся.

— Ты не умрёшь сегодня, папуля. Но это произойдёт скоро, так что, готовься. Завещание составь, последние указания раздай, в общем, насладись властью напоследок. Артём!

— Подожди! — теряя остатки самообладания, воскликнул Фёдор. — Зачем тебе моя смерть, Дима? Уходи из Лайфгарма! Вы с Тёмой комфортно устроитесь в любом мире. Неужели тебе так необходимо становиться отцеубийцей?

Глаза Дмитрий наполнились недоумением:

— Ты соображаешь, что говоришь, император? Ты почти труп, а у тебя хватает наглости гнать меня из Лайфгарма? Я бы понял, если б ты пообещал за свою жизнь отпустить Ричарда и снять заклятие со Стаси...

— Это невозможно! Моё заклятие необратимо...

— Как и твоя смерть! — ледяным тоном заявил Дмитрий и исчез вместе с временным магом, а Фёдор вытащил из кармана тонкий батистовый платок и промокнул мокрое от пота лицо.

Императору мерещилось, как беспощадная смерть сжимает пальцы на его шее. "Нет! Не хочу! — истерично подумал маг и вцепился в край стола. — Ты не победишь, Дима! Ты уже проиграл! Тебе нужно было убить меня прямо сейчас! А ты отложил мою казнь, и я сумею воспользоваться отсрочкой! Я уничтожу, раздавлю тебя!" Фёдор скомкал платок и хищно улыбнулся. Он не зря был магом-экспериментатором и прозвище Легенда Лайфгарма не за красивые глазки получил. Самобытный, изворотливый ум, преодолев ужас и гнев, заработал, просчитывая новые и новые комбинации, и император понял, что нужно делать.

Платок полетел на пол, глаза зажглись мстительным коварством. Фёдор начинал опасную игру — на кону стояла его жизнь — и надеялся, что эта партия останется за ним.

Ричард промчался по коридору, стрелой взлетел по лестнице и остановился. Он бывал на официальных мероприятиях в Литтийском дворце, однако ни разу не удостаивался личной аудиенции Геласия, тем более в его кабинете.

— А ну, стой! — рявкнул инмарец и схватил за шкирку слугу, спешащего куда-то с гружёным снедью подносом.

Тарелки и бокалы посыпались на пол, но принц не обратил на это внимания. Рванув лирийца на себя, он грозно взглянул в перекошенное от страха лицо и рявкнул:

— Где кабинет императора?

Слуга испуганно моргнул:

— Там.

— Где?

— Н-на втором этаже, — заикаясь, ответил лириец, и глаза его медленно закатились.

Ричард выругался, подтащил обмякшее тело к стене и усадил на пол. Потом развернулся к ошеломлённо замершим у кадки с фикусом горничным, хотел что-то сказать, но передумал и ринулся обратно к лестнице. Время катастрофически утекало, и, впервые в жизни, инмарец пожалел, что не родился магом: "Переместился бы сейчас прямо к императору и всё выяснил!"

Принц чуть ли не кубарем скатился на второй этаж, посмотрел по сторонам и, выбрав направление наугад, понёсся по коридору. Галереи, залы, переходы... Ричард уже собирался повернуть назад, но за очередным поворотом его поджидала удача — полукруглые резные двери с изображением золотого венца, символа лирийского престола. Возле кабинета императора несли караул четверо рослых гвардейцев в зелёно-белых мундирах, но инмарец, не иже сомневаясь, ринулся к вожделенным дверям. И наткнулся на скрещенные алебарды.

— Не велено пускать! — пробасил рослый детина с тонкой ниточкой чёрных усов над верхней губой. — До особого распоряжения!

Ричард открыл рот, чтобы возразить гвардейцу, но сегодня с красноречием у него было особенно туго, и раздражённо буркнув: "Как меня всё достало!", резко оттолкнул от себя алебарды и впечатал кулак в доброжелательное усатое лицо. Затем, не останавливаясь, крутанулся и сбил с ног ещё одного гвардейца. Двое оставшихся опустили алебарды и опрометью кинулись прочь, решив, что вступать в схватку с принцем Лайфгарма чревато разного рода неприятностями — от увечий до плахи, в зависимости от настроения императора и самого принца.

Инмарец же зло сплюнул себе под ноги, толкнул резные двери и, надеясь, что кабинет императора не закрыт магическим щитом, шагнул вперёд.

Сидя перед волшебным экраном, Розалия смотрела, как Ричард мечется по коридорам и галереям Литтийского дворца, и неодобрительно качала головой.

— Хоть бы он заблудился! — в сердцах проговорила землянка. — Витус, да где же ты?!

Минуту спустя гном материализовался в соседнем кресле, бросил сердитый взгляд на инмарца и тоже неодобрительно мотнул головой:

— Жить ему, что ли, надоело?

— Похоже, — вздохнула Розалия и строго взглянула на целителя: — Опять скажешь, что они должны сами...

— Нет, Роза, здесь иной случай. Ричард не Дима и не Тёма. Против Фёдора ему не выстоять, так что, придётся вмешаться.

Гном взглянул на принца, бушующего у кабинета императора, и забормотал заклинание. От волнения Розалия сжала кулаки, но пока ничего не происходило. Инмарец разбросал гвардейцев и ворвался в кабинет с криком:

— Что происходит?

Фёдор повернул голову, свирепо сверкнул глазами и прошипел:

— А... Это ты, зятёк? Права качать пришёл? Сейчас я...

И осёкся — инмарец исчез. В глазах мага мелькнуло недоумение, а потом они наполнились ярой безудержной злобой:

— Остальных я тебе спасти не позволю! Выродок поганый!

Витус брезгливо поморщился:

— Надо было не пускать его в кабинет, уж больно Федя рассвирепел — сейчас глупостей наделает.

— Как пить дать, — поддержала гнома Розалия и вперила взгляд в экран...

Секунду назад Ричард смотрел на разъярённого тестя, и вдруг перед ним возникла обитая дерматином дверь.

— Кто? — прошептал инмарец и огляделся.

Лестничная площадка выглядела точь-в-точь, как три года назад. Или полтора? "Изменилось ли время на Земле? Или Тёма стёр время только в Лайфгарме?.. Не о том думаешь, воин!" Ричард с подозрением покосился на соседние двери и вновь уставился на Стасину. Дверь казалась хлипкой на вид, но ломать её принцу не хотелось, как-никак имущество жены, пусть и почти бывшей. Но и торчать на лестничной площадке в инмарском костюме да ещё с мечом за спиной было неразумно.

"Кстати, откуда костюм и меч?" — подумал инмарец, и мысли окончательно смешались. Что произошло в Кероне? Что теперь станет с Инмаром? Где Дима? Почему во сне Тёма выглядел таким несчастным? И кто, чёрт возьми, выкинул его на Землю?

Ричард бесшумно обнажил меч и застыл, растерянно глядя, то на тёмную дверь Стасиной квартиры, то на блестящее отполированное лезвие...

— Остальных я тебе спасти не позволю! Выродок поганый! — взвыл император, тщетно пытаясь отыскать исчезнувшего зятя. — Ах ты!..

В бессильной ярости Фёдор вскочил на ноги и рухнул обратно в кресло: он фатально проигрывал Смерти. "Броситься в бой и умереть сражаясь?! Хорош конец для правителя мира!" Император в ярости сжал кулаки: Ричард ускользнул от расправы, но остались Стася, Ника и Валентин.

"Пусть я умру, но и эти в живых не останутся!" — мстительно подумал он, и в голове моментально сложился план. Однако воплотить его в жизнь без помощи других высших магов экспериментатору было не по силам.

— Корней! Михаил! Роксана! — брызжа слюной и подпрыгивая на месте от нетерпения, крикнул Фёдор и, мазнув хищным взглядом по лицам появившихся перед ним коллег, рявкнул: — Вы поможете мне отомстить!

— Предлагаешь вступить в противостояние со Смертью? — раздражённо фыркнул Корней. — Я не забыл, каково это — умереть. А ты, похоже, запамятовал!

— Откажетесь — до конца дней своих будете жить под властью керонского выродка! Неужели, вы, высшие маги, к слову которых прислушивался целый мир, готовы целовать сапоги этому выскочке?!

— А ты-то чем лучше? — усмехнулась воительница. — Ты упразднил Совет и сделал нас придворными лизоблюдами!

— Роксана права, — закивал миротворец, — я тоже не вижу смысла вмешиваться в твои разборки со Смертью, Федя.

— Эти разборки никогда не были только моими! И чем дольше мы пререкаемся, тем ближе воцарение керонского выродка! Я, конечно, могу заставить вас помогать мне силой, но из уважения к нашему общему прошлому...

— Лицемер! — взвилась Роксана.

Корней сжал плечо воительницы, призывая не горячиться, и рассудительно произнёс:

— Фёдор прав в одном: Лайфгарму не нужен запретный сын Хранительницы. Он несёт разрушение и смерть. И, если ты знаешь, как избавить мир от отпрыска Алинор, мы выслушаем тебя, экспериментатор.

Император мысленно дал учителю в зубы и, сгорая от досады, широко улыбнулся:

— Мы выставим Смерть из Лайфгарма. Обоих Смертей!

После того как Дмитрий вынес Фёдору приговор, высшие маги воспарили духом. Они забыли о почтении, отринули раболепство и смотрели на него, повелителя мира, как на равного. С каким бы удовольствием император испепелил наглую троицу! "Нет, они не умрут. Как только Смерти уйдут, я покажу, кто тут хозяин! Но сначала дело!" И Фёдор кратко объяснил бывшим коллегам, что от них требуется. Согласно кивнув, Корней, Михаил и Роксана встали посреди кабинета, образовав круг, и забормотали заклинание. Воздух в комнате загустел, словно превратившись в прозрачное желе, и распался на тонкие, прочные нити. Нити зазмеились, задрожали, выискивая цель, и ринулись в разные стороны.

Стася обернулась, почувствовав чьё-то невидимое присутствие. Непонимающе завертела головой Вереника. "Что за хрень?" — проворчал Солнечный Друг, интуитивно ощущая направленную на него магию.

Колдовство оплело жертв плотными коконами, лишило воли и потащило за собой, прочь из Лайфгарма. Фёдор, Корней, Михаил и Роксана поднатужились, пробиваясь в Безвременье, и вдруг испуганно вскрикнули: неведомая магия вырвала Валентина из кокона и укрыла от их проницательных взоров.

— Ну и шут с ним! — истерично заорал император. — Девок не упустите!

Последний рывок, и маги обессилено сползли на пол.

— Нельзя расслабляться. Прячемся, — еле слышно простонала воительница, и бывшие члены Совета, не вставая с пола, покинули Литтийский дворец...

Валечка резко вдохнул, и из глаз брызнули слёзы. Ощущение было такое, словно невидимая рука сорвала его с вершины колеса обозрения, рывком протащила вниз, но в последний момент остановилась и мягко поставила на землю.

— А ты что здесь делаешь? — прозвучал рядом знакомый голос, и, проморгавшись, Валентин увидел Ричарда. А потом и дверь Стасиной квартиры.

— Вот дьявольщина! Земля!

— Я спросил: что ты здесь делаешь? — не унимался инмарец. — Это Дима дурит? Или ты сам домой попросился?

— Ага, как же! Давно на работу не ходил. — Валя огляделся и кивнул на меч в руках друга. — Что стоишь? Дверь ломай. У меня ключей нет, мы ж с твоей женой в разводе.

— Но...

— Потом, Ричи. Сейчас кто-нибудь появится, и мы прямиком в дурдом загремим. Круши замок, только тихо, а то не санитары, а менты загребут. Тоже приятного мало.

Из речи Валентина инмарец понял далеко не всё, но спорить не стал: аккуратно просунул меч в щель между дверью и косяком и чуть надавил. С тихим щелчком дверь отворилась, и друзья юркнули в квартиру. Землянин пошарил по стене, нащупал выключатель, и прихожая озарилась мягким желтоватым светом.

— Обойдёмся без тапок, думаю, — сварливо произнёс Солнечный Друг и отправился на кухню. — И как мы теперь в Лайфгарм вернёмся? Лично у меня на Земле дел никаких. А у тебя?

— Хватит болтать! — Ричард втиснулся за стол, осторожно прислонил меч к батарее и поинтересовался: — Кофе варить умеешь?

— Ещё как!

Валя распахнул шкафчик, достал турку и засуетился у плиты.

— Ты ведь любил Стасю. Почему вы расстались?

— Ты уже спрашивал однажды, Ричи. Видишь ли, сначала я думал... — Землянин осёкся, машинально поставил турку на огонь и обернулся к другу. — Погоди! Вспомнил: прежде чем я попал на Землю, меня куда-то тащили. Куда-то... в Безвременье!

— Тёма совсем свихнулся?..

— Постой... Я был не один... О, нет!

— Да говори, не тяни!

Валентин поднял на принца испуганные глаза:

— Стася и Ника... Они в Вилине, Ричи!

— Не может быть! Дима не позволил бы...

— Их сожрут.

— Заткнись! — рявкнул инмарец и шарахнул кулаком по столу.

Солнечный Друг инстинктивно отшатнулся, задел турку, и она завалилась на бок. Раздалось шипение, синий газовый цветок увял, и мужчины растерянно уставились на расплывающееся вокруг конфорки пятно. Ричард и Валентин не были магами и повлиять на ситуацию не могли, им оставалось ждать и надеяться, что Смерти не забудут о друзьях и придут за ними.

Дмитрий устало опустился на стул. День едва перевалил за полдень, а маг уже чувствовал себя так, словно провёл без сна и отдыха неделю. Взглянув на друга, Артём осуждающе покачал головой, но ничего не сказал. Устроился рядом за столом, придвинул к себе фарфоровую чашку с чаем и насыпал в неё три ложки сахара.

— Ну, не могу я так, сразу, — тихо сказал Дима и прикрыл глаза. — Она счастлива, Тёма. Да и Ричи влюблён. Каково ему будет потерять жену?

— Для спасения Инмара Ричи не только женой пожертвует. Так воспитан, — пожал плечами временной маг, глотнул чая и блаженно улыбнулся. — Хватит лгать себе, Смерть! Дело не в Ричарде. Ты не можешь убить сестру и точка!

В руке Дмитрия задымилась сигарета. Он глубоко затянулся и открыл глаза:

— Завтра. Я сделаю это завтра!

— Ещё день счастья для молодожёнов? Как трогательно!

— Не ёрничай.

— Что ты, что ты, — усмехнулся временной маг. — Только объясни: почему ты всё должен делать сам? У тебя же есть я! Я могу...

— Это не обсуждается, Тёма! — категорично отрезал Дмитрий и вдруг вскочил: — Стася!

— Что ещё? — проворчал Артём, прикрыл глаза и аж подпрыгнул: — Ника! Она пропала! И Валя! И Ричард! Ну, что, хозяин, допрыгался? Говорил же: нельзя оставлять Федю в живых!

Дмитрий вздохнул: друг был прав, но с другой стороны, убей он императора — Стася сейчас была бы мертва.

— Их нигде нет! — истерично кричал временной маг. — Нигде! Ни Стаси, ни Вереники! Куда он их дел? Ну, ничего, я из него всю душу вытрясу! Он мне скажет...

— Вилин.

Артём замер. Губы его дрогнули, зрачки расширились от ужасных воспоминаний.

— Он бы не смог! Наверняка, просто прикрыл их заклинанием, поэтому мы...

— Это единственное разумное объяснение, Тёма.

Временной маг нервно передёрнул плечами, глухо рыкнул, и в шоколадных глазах засветилась решимость. Расширенные зрачки затопил ледяной серебряный свет, и вот уже на мир взирает Смерть, жестко и весело.

— Давай наконец убьём Федю, хозяин!

— Позже, — равнодушно отозвался Дмитрий, и холодными белыми глазами посмотрел на друга. — Ричард зовёт нас.

— Слышу. Так куда мы пойдём — на Землю или в Вилин?

— Ричи не простит, если путешествие в Безвременье пройдёт без него, — улыбнулся Смерть, и глаза его потеплели, став бело-голубыми: в квартире сестры был ещё один, дорогой его сердцу человечек.

— Я понял, хозяин. На Землю, так на Землю! — рассмеялся Артём и подмигнул другу...

Мужские голоса разбудили Марусю. "Я была права, если что-то и произойдёт, то только здесь", — радостно думала девушка, поспешно натягивая джинсы и водолазку. Отчего-то она была уверена, что в квартиру проникли не обычные воры, а люди, каким-то образом связанные с исчезновением Станиславы. Маруся на цыпочках подошла к двери и прислушалась. Голоса смолкли. Чертыхнувшись, девушка юркнула в гостиную, прокралась в коридор и почувствовала у горла холодную сталь.

Среагировала Маша мгновенно: инмарец даже не понял, как оказался на полу, а его собственный меч упирался в его же горло.

— Что случилось, Ричи?

Из кухни вышел Валентин и щёлкнул выключателем. От яркого света Маруся на секунду зажмурилась, и, воспользовавшись моментом, принц вскочил и точным ударом под дых отправил противницу в нокаут.

— Фу ты, шустрая какая, — одобрительно проворчал он, подхватил девушку на руки и понёс в гостиную.

— Что ты с ней сделал? — ужаснулся Валечка, семеня следом за другом.

— Ничего особенного — Ричард усадил землянку в кресло: — Свет включи! И воды принеси, видишь, она в обмороке.

Солнечный Друг стремглав бросился на кухню и вернулся со стаканом. Инмарец, невесомо коснулся щеки незнакомки, и, прошептав: "Красавица...", плеснул воду ей в лицо. Девушка вздрогнула и открыла глаза.

— Только не деритесь, пожалуйста, мадам, — вежливо попросил принц и расцвёл в доброжелательной улыбке.

Маруся неотрывно смотрела на Ричарда, соображая, как себя вести, а инмарец восхищённо таращился то на густые тёмно-русые волосы, то на манящие алые губы, то на высокую грудь, обтянутую нежно-голубой водолазкой, и только что слюну не пускал.

Пауза затягивалась.

— Кто Вы? — наконец решилась спросить Маша.

— Он принц, — ответил Валечка и ехидно хмыкнул: друг только вылез из одной постели, и уже изготовился нырнуть в другую.

— Принц... — ошарашено повторила девушка, и в её глазах вспыхнул интерес: — И что Вы здесь делаете, Ваше высочество?

— Ждём, — честно ответил инмарец, уселся на пол у ног землянки и восторженно сжал большими крепкими ладонями её ухоженную руку.

— Стасю?

— Нет. Друзей.

— А где Станислава? — насупилась Маруся, и Ричард мысленно застонал: даже хмурой девушка была удивительно хороша.

— Стася в Вилине, — вновь ответил за друга Валентин и сник.

— Вилин... — Девушка задумчиво посмотрела на принца. — Это где-то в Европе?

— Что такое Европа?

В серых глазах мелькнула насмешка:

— Где вы учились, Ваше высочество?

— В Инмаре.

— Сразу видно! — Маша отдернула руку и строго посмотрела на Валентина: — Где твоя бывшая жена, Валя? Она пропала, и я не могу её найти. Кстати, Розалии Степановны тоже нет дома.

— Мадам Розалии? — обрадовался Ричард, услышав знакомое имя.

— Вы её знаете? — Девушка подозрительно взглянула на затянутого в чёрную кожу визитёра. — Между прочим, Вы принц какой страны?

— Инмара.

— Понятно...

— Мы нормальные! — быстро вставил Валечка.

— Конечно, конечно.

Маруся поискала глазами телефон, но, не обнаружив трубки на месте, осторожно поднялась, попятилась к дверям и... угодила в объятья Артёма.

— Привет! Как дела?

— Вы кто? — вскрикнула девушка, повернулась и обомлела: перед ней стоял человек, но льдистые глаза выдавали в нём зверя, которого Маша видела во сне.

— Я — Смерть, — насмешливо сообщил временной маг и получил подзатыльник от Димы. — Чего дерёшься? Ладно, так и быть, скажу Вам правду, мадам. Он тоже Смерть.

— Зашибу, — с убийственной лаской произнёс Дмитрий и виновато улыбнулся Марусе.

— Я же говорил! — восторжествовал Артём. — Смерть, он и есть Смерть.

Маруся взглянула на темноволосого молодого мужчину с пронзительными голубыми глазами, и комната вдруг поплыла и зашаталась. Странные, невероятные картины замелькали в сознании девушки: утопающая в цветах комната, круглая кровать, зеркальный потолок. Сильные нежные руки, распаляющие её тело, тёплые властные губы. И любимые глаза, так близко, что хочется кричать, ликующе и счастливо... "Не может быть... Но ведь было. Было! Дима!!!"

Дмитрий грозно взглянул на временного мага.

"Прости, прости, я всё исправлю!" — ехидно хихикнул Артём, и Маруся, ойкнув, обмякла в его руках.

— Какая она чувствительная, — мечтательно вздохнул Ричард.

Дима покосился на побратима, и брови его на мгновение сдвинулись к переносице. "Ты уж определись, чего хочешь, хозяин!" — снова захихикал временной маг, усадил девушку в кресло и с удивлением посмотрел на землянина, протягивающего ему стакан с холодной водой.

— Зачем?

— Ах, да! — спохватился Валентин и залпом выпил воду. Он не понимал, что происходит, но спинным мозгом чувствовал — дело не чисто.

Между тем временной маг с видом заправского доктора двумя пальцами взял запястье Маруси и громким голосом объявил:

— На ней заклятье, господа!

Дима едва не задохнулся от возмущения, но заставил себя произнести:

— Вижу.

— Не повезло девушке, — продолжал изгаляться Артём, — сильный маг постарался. Думаю...

Договорить он не успел. Маша открыла глаза и, растерянно взглянув на явившегося из снов человека-Волка, простонала:

— Кто вы?

— Если отвечу, Вы опять упадёте в обморок, мадам, — хитро улыбнулся временной маг, и девушка заторможено кивнула:

— Тогда молчите.

В голове Маруси неприятно шумело, а мысли метались, пытаясь сложиться в стройное, логичное умозаключение. И тут зарождающуюся тишину нарушил требовательный голос инмарца:

— Расколдуйте её! Немедленно! И ещё: хотелось бы знать, какая сволочь...

— Да, пожалуйста! — перебил побратима Дмитрий и жёстко провёл ладонью по волосам девушки, укрепляя собственное заклятие.

Маруся дёрнулась, словно хотела убежать, но временной маг удержал её за плечи.

— Без паники! Работает профессионал! — провозгласил он и мысленно добавил: "Ну, и дурак ты, хозяин!"

— Уймись, Тёма, — дружелюбно попросил Ричард. — Ты и так напугал бедняжку до смерти.

Артём открыл рот, чтобы возмутиться, но инмарец рявкнул: "Молчать!", и маг обиженно захлопнул рот.

— Мы отправляемся в Вилин? — подал голос Валечка.

Дмитрий и Артём одновременно обернулись к нему:

— Ты знаешь?

— Я тоже должен был там оказаться. Но мне кто-то помог. Я думал, вы.

"На Солнечном Друге отпечаток какой-то странной магии", — заметил Артём.

— После разберёмся. Пора! — Дима посмотрел на Ричарда: — Ты с нами?

— Да.

— И я! — решительно заявил Валентин.

— Хорошо, — не стал спорить маг. — Артём! Круг!

Ричард с сожалением посмотрел на Марусю и галантно поклонился:

— Простите, мадам, но нам придётся покинуть Вас.

Дмитрий отвернулся, а временной маг лукаво подмигнул девушке, едва заметно кивнул и взмахнул руками. "Правильно! Без меня вы не уйдёте! Я тоже хочу найти Стасю!" — отчаянно подумала Маша, метнулась к Артёму и вцепилась в край чёрного с серебром плаща...

Витус бросил в камин горсть травы, и экран исчез.

— Дальше ничего интересного не будет. Пока Дима и Тёма не вернутся. А их экспедиция может затянуться на годы.

— Так долго? — удивилась Розалия. — Но ты говорил, что во Вселенной не так много существ, способных задержать Дмитрия, а уж временного мага и подавно!

— Вилин, как раз то место, где и Диме, и, особенно, Тёме придётся несладко. Это же Безвременье. Прошлый раз они вернулись едва живые. Но, думаю, ребята справятся.

— Что значит "думаю"? — возмутилась женщина и вскинула на гнома обжигающе тёмные глаза. — С ними ушёл Валентин, а ты утверждал, что с моим сыном всё будет в порядке!

— Говорю же, им нужно время! — начал закипать маг, но, встретившись с гневным взглядом землянки, сник. — Валя вернётся, Роза. Живой и невредимый.

Витус сотворил чашку душистого травяного чая и протянул гостье.

— Спасибо, — напряженно произнесла Розалия, понюхала напиток и недовольно спросила: — Зачем ты добавил валериану? С Валентином пока всё в порядке, и мне рано нервничать. Лучше восстанови экран и покажи мне тот замечательно красивый мир с разумными ящерами.

— Конечно, Роза! Мы даже можем отправиться туда. Позагорать, искупаться... Всё равно Вилин я показать не смогу, а на Лайфгарме...

— Ты уже говорил, — перебила его Розалия и незлобиво добавила. — Раз уж мы опять вынуждены ждать, путешествия по мирам помогут скоротать время.

Гном улыбнулся, шагнул к землянке и взял её за руку:

— Обещаю, Роза, для тебя дни ожидания пролетят, как одно мгновение!

Глава 10.

Слёзы Солнечного Друга.

Сумерки. Серое небо. Вдали — тёмно-серая стена леса. Под ногами — бледно-серая, почти бесцветная трава.

— Где мы? — тихо спросила Вереника, и её голос эхом покатился по миру.

— Вилин, — прошептала Станислава, сжала пальцами Ключ и, ужаснувшись его мертвенной хладности, на миг прикрыла глаза: — Мы попали в ад.

— Что такое ад?

— Это страшное место. Это Вилин. — Хранительница взяла девочку за руку и зашагала к лесу: — Нужно спрятаться, если нас найдут — мы погибнем.

Вереника молча семенила рядом со Стасей, она боялась спросить об аде что-нибудь ещё. Под ногами хрустела и рассыпалась в пыль сухая трава. Сверху равнодушно взирало тусклое бессолнечное небо. Нудный, однообразный пейзаж, от которого хотелось выть...

Путницы шли и шли, а пыльное серое поле всё не кончалось. И вдруг впереди, точно полоска стали, блеснула вода.

— Пить хочу, — прошептала Ника.

— Я тоже, — слабым голосом отозвалась Стася.

Они добрели до маленького озера и с наслаждением напились безвкусной стоячей воды.

— Я помню тебя, — опустившись на траву, грустно сказала девочка. — Ты сестра Димы.

— А ты его жена, — присев рядом, прошептала Хранительница.

— И ученица временного мага! Знаешь, мы с Артёмом перестроили Керонский замок. Он стал необычайно красивым. Сначала Дима был недоволен, а потом стал делать для меня конфеты и шарики. Он добрый и заботится обо мне. Не понимаю: почему люди называют его Смертью?

Стася безучастно слушала девочку — глаза слипались.

— Дима... Это ты во всём виноват... — устало протянула она и уснула.

Прижавшись к Хранительнице, Ника тоже задремала. Но их сон оказался недолгим. В оцепенелом воздухе прозвучала зловещая дробь копыт, и Станислава вскочила:

— Бежим!

Женщины мчались, не разбирая дороги, однако всадники неумолимо приближались. Стася на бегу обернулась и сдавленно вскрикнула, узнав Стиллу Ам и Корина Ора.

— Быстрее, Ника!

Но девочка уже задыхалась. Хранительница из последних сил тащила её, причитая:

— Быстрее, пожалуйста, быстрее!

— Не могу больше!

Юная волшебница вырвала руку и остановилась. Нервно всхлипнув, Станислава прижала Нику к себе и зло посмотрела на приближающихся вилинов. Белоснежные кони замерли в шаге от беглянок. Стилла и Корин спешились и с неподдельным интересом стали рассматривать добычу.

— Очаровательно! Какие же они хорошенькие. Правда, Корин? Какие волосы, глаза, кожа.

— Пошла прочь! — срывающимся голосом выпалила Хранительница.

— Не кричи, дитя моё. Мы не обидим вас. Мы любим вас. Мы позаботимся о вас, — напевно проговорила Стилла, и Вереника зачаровано уставилась на неё.

— Не слушай!

Хранительница встряхнула девочку, но та уже попала во власть вилинов.

— Здравствуйте, — вежливо сказала Вереника, улыбнулась и, оттолкнув Стасю, шагнула к черноволосой красавице.

— Здравствуй, детка. Иди ко мне. Ты нравишься мне. Я люблю тебя, — пропела Стилла и облизнулась.

Ника рванулась было к вилине, но Станислава вцепилась в её плечо:

— Стой! Они опасны! Они пьют кровь!

— Я не верю. Она красивая и добрая! — капризно заявила девочка, вырвалась и подбежала к Стилле.

Вилина обняла Веренику, холодной ладонью провела по длинным белокурым волосам и красными, как кровь, губами коснулась нежного гладкого лба.

— Она моя, Корин. Займись второй!

Стася с ужасом посмотрела на молодого вилина.

— Вот мы и снова встретились, сладкая моя. Жаль, что ты не можешь убивать, как твои друзья, зато ты доставишь мне иное удовольствие, — мелодично произнёс Ор и облизнулся. — Ты очаровательна, твоя кожа нежная и тонкая, твои губы сочные и терпкие...

Вилин старался изо всех сил, но заклинание отца, растворившееся в сознании Хранительницы, надёжно защищало от восхитительно-опасных речей.

— Заткнись, мразь!

— Ты грубая и неуравновешенная, детка, — сладострастно улыбнулся Корин, — но мне это даже нравится. Мы весело проведём время.

Вилин шагнул к женщине и схватил её за руку. Стася вскрикнула, попыталась вырваться, но холодные пальцы вилина клещами сжимали запястье. Обречённо взглянув на счастливое личико Вереники, Хранительница скрипнула зубами от бессилия и перестала сопротивляться.

Корин усадил пленницу на коня, и всадники поскакали по пустынному безжизненному полю. Одной рукой вилин держал поводья, а другой нежно обнимал Стасю за талию, с наслаждением вдыхая аромат шелковистой кожи. Хранительница сидела, как каменная: холодные губы то и дело касались шеи, и женщине казалось, что вампир вот-вот укусит её.

— Не бойся, детка.

— Я убью тебя, урод.

— Ты восхитительна! А насчёт "убью", это правда? От рук такой красавицы, я ещё никогда не умирал, — усмехнулся Корин и, склонив голову на плечо женщины, мечтательно замолчал.

Всадники выехали на свинцово-серый тракт и пустили коней галопом. Прямая, как струна, дорога рассекла поле, лес и врезалась в высокие деревянные ворота. Серые людишки гурьбой навалились на створы, и кони вступили во двор усадьбы. Корин мечтательно улыбнулся, последний раз коснулся губами нежной кожи, спешился и галантно подал пленнице руку:

— Добро пожаловать домой, сладкая моя!

Проигнорировав вилина, Хранительница сама спрыгнула с лошади и осмотрелась. Огромный двор казался стерильно чистым. Впечатление, правда, портили унылые фигуры в мешковатых серых хламидах, ветхих и неопрятных.

Корин махнул рукой, и безликие слуги кинулись на зов вилина, подхватили коней под уздцы и повели к конюшне. Стася с отвращением смотрела им вслед: жалкие серые людишки напоминали крыс в человечьем обличье. К горлу подкатила тошнота. Хранительница поспешно отвернулась, и взгляд наткнулся на счастливое личико Вереники, которая прижималась к Стилле Ам, точно к родной матери. Ненависть захлестнула Станиславу, в лицо ударила краска, и Корин расхохотался.

— Ты бесподобна, сладкая моя! Сколько эмоций! Сколько страсти!

— Заткнись, мразь!

Хранительница замахнулась, но вилин ловко перехватил её руку и потащил к крыльцу. Стилла и Вереника двинулись следом. Взбежав по деревянным ступеням, Корин хотел толкнуть входную дверь, но она распахнулась сама, и из полумрака прихожей выступил высокий импозантный вилин в роскошном красно-белом камзоле, из-под манжет и ворота которого струились кружевные водопады.

— Привет, Морин Мор! — беззаботно воскликнула Стилла. — Смотри: наша гостья вернулась! И подружку с собой захватила!

Морин подошёл к Станиславе и с любопытством взглянул в перекошенное ненавистью лицо.

— Чего вылупился, урод!

— В чём дело?

Мор отпрянул от женщины, недоумённо приподнял брови и с нескрываемым недовольством посмотрел на сородичей.

— Нашу гостью зачаровал кто-то другой. — Стилла хихикнула, скользнула к Морину и положила холёные ладони на его плечи. — Но так даже забавнее, не находишь?

— Конечно, дорогая, — прошептал Мор, обнял вилину и припал к карминово-красным губам.

Страстный поцелуй вампиров заставил Хранительницу вспомнить Ричарда и счастливый медовый месяц в Литтийском дворце. Глаза защипало, но женщина не позволила себе разреветься: "Нужно быть сильной, чтобы дожить до прихода Димы!" То, что брат придёт в Вилин, Стася не сомневалась, и мысленно взывала к нему, требуя, чтобы он поторопился.

Меж тем Морин оторвался от губ вилины и повернул голову к блаженно улыбающейся Веренике:

— Какая милая девочка. Настоящее чудо! Ты сделала мне царский подарок, любимая.

— Почему тебе? — капризно поджала губы Стилла, и Мор поспешил исправиться:

— Прости, конечно же нам!

Морин распахнул дверь и, взяв пленниц за руки, повёл их по длинному коридору с мышастыми пустыми стенами. Голо и уныло. Ни единого украшения. Зато, когда вилин распахнул двери одной из комнат, Стася и Ника зажмурились от пронзительно ярких цветов: алые диваны и кресла, пурпурные обои, тёмно-вишнёвые ковры, тяжёлые багряные гардины. По стенам, оплетая мебель и окна, змеились толстые лианы с глянцевыми ядовито-зелёными листьями.

От беспощадной агрессии красного у Стаси заслезились глаза, а вот Вереника восхищённо ахнула: околдованная девочка воспринимала на ура всё, что исходило от вилинов.

— Здесь вы будете жить, сладенькие мои. Мы не станем разлучать вас. Мы будем заботиться о вас.

Морин хлопнул в ладоши, и из боковых дверей в комнату вошли горничные в коротких гранатовых платьях. Хранительница даже моргнула от удивления: белокожие, стройные девушки совершенно не походили на убогих людишек-крыс, копошившихся во дворе усадьбы. Правда, всмотревшись в лица служанок, Стася обнаружила, что их глаза так же пусты и равнодушны. "Те же куклы, только повыше качеством", — со вздохом констатировала она и нервно сглотнула, представив себя марионеткой в руках вампиров.

— Переоденьте и накормите их. Я хочу, чтобы наши гостьи выглядели аппетитно, — между тем распорядился Мор и облизнулся.

Вилины покинули комнату, а безмолвные горничные занялись пленницами. Стасю и Веренику накормили, вымыли, одели в тяжёлые бархатные платья цвета переспелой малины и подвели к напольному зеркалу. Хранительница с содроганием взглянула на своё отражение: талию стягивал тугой корсет, оставляя плечи и руки открытыми. Рыжие волосы уложены в высокую причёску — ни один локон не падал на белоснежную шею. И мёртвый Ключ на тонкой цепочке как символ беспомощности и неизбежного конца.

— Нравится? — раздался вкрадчивый голос Корина, и Станислава, задрожав, словно загнанная на край пропасти олениха, шарахнулась в сторону, но вилин скользнул следом и прижал пленницу к стене. Холодные изящные пальцы пробежались по бледной щеке, точёной шее, оголённому плечу... и Хранительница в бессилии простонала:

— Пусти...

— Не бойся. Тебе будет хорошо. Ты будешь умирать долго.

— Отпустите хотя бы девочку...

— Зачем? Она тоже вкусная. Возможно, вкуснее, чем ты.

— Тогда сожри меня и покончим с этим!

— Что ты! Я не могу лишить себя удовольствия видеть, как ты умираешь. Я хочу, чтобы ты продержалась, как можно дольше. — Корин отступил, галантно поцеловал руку Станиславы и улыбнулся Веренике. — До скорой встречи, милая крошка.

Ор похлопал девочку по румяной щёчке и неспешной походкой покинул комнату, а Хранительница до боли закусила губу: Ника не сводила восхищённых глаз с двери, в которую вышел вилин.

— Какой он красивый...

Всхлипнув, Стася порывисто обняла Веренику и встряхнула:

— Очнись! Тебя зачаровали! Они же вампиры!

— Вампиры... Дивное слово. Я люблю вампиров.

Хранительница разжала объятья, бессильно опустилась в алое кресло и закрыла лицо руками:

— Наверное, даже хорошо, что ты ничего не понимаешь, Ника. Ты умрёшь счастливой в отличие от меня... Это всё из-за тебя, Дима! Зачем ты мучаешь меня? Лучше приди и убей! — в отчаяние воскликнула женщина, но Смерть не пришёл.

Пришёл Морин Мор. Вилин придирчиво осмотрел обеих пленниц, отпустил застывших у окна горничных и взял Стасю за руку.

— Не отставай, сладенькая, — мягко сказал он девочке и вывел Хранительницу в мрачный серый коридор.

Морин провёл пленниц на второй этаж, распахнул невзрачные дымчатые двери, и глазам Станиславы открылся громадный, словно охваченный огнём зал. На белоснежных стенах бесновались алые языки пламени, арочный потолок полыхал чешуйками красного золота. В центре, на белоснежном возвышении, застланном буро-красными шкурами неизвестных Хранительнице животных, красовался овальный стол, покрытый бордовой скатертью. Сервировка — три изящных хрустальных бокала на высоких ножках да серебряный поднос с отполированными до блеска ножами. И последний завершающий штрих — довольные лица Стиллы и Корина.

— Не бойтесь, — промурлыкала вилина и поспешила навстречу пленницам.

Стасю, как и ожидалось, усадили рядом с Корином, а Веренику — между Морином и Стиллой. Взглянув на острые лезвия, женщина шумно вздохнула и застыла с закрытыми глазами: липкий, опустошающий страх обездвижил её.

— Открой глазки, дорогая, — настойчиво произнёс Корин, но Хранительница зажмурилась сильнее и вдруг задрожала от прикосновения к уху обжигающе холодных губ: — Открой глаза, сладкая моя, иначе твоей подружке будет очень больно.

Бархатный голос леденящей волной прошелся вдоль позвоночника, и Стася повиновалась.

— Молодец. — Вилин расцвёл в улыбке, взял руку пленницы и с видом опытного медбрата начал разминать тонкое запястье. — Какая нежная тонкая кожа, видна каждая венка! Как мило!

"Дима!!!" — мысленно выкрикнула Станислава, с губ же сорвался то ли стон, то ли всхлип, и Корин рассмеялся:

— Не волнуйся, любовь моя, тебе будет хорошо, обещаю.

Вилин взял с подноса нож, быстрым точным движением сделал маленький аккуратный надрез на запястье пленницы, и подставил бокал. Кровь тонкой струйкой потекла по хрустальной стенке, и Хранительницу замутило. Едва сдерживая тошноту, она смотрела на собственную кровь в хрустальном бокале и звала Смерть. Но брат оставался глух к её мольбам.

Наконец бокал наполнился почти до краёв, и Корин, с любовью взглянув в изумрудные глаза, удовлетворено произнёс:

— Молодец.

Вилин поднёс Стасину руку к губам, лизнул ранку, отчего она покрылась блеклой желтоватой плёнкой, и, бросив: "Ты объеденье, детка!", приступил к трапезе.

— Подонок... — прошептала Хранительница и посмотрела на Веренику — на бледном лице девочки сияла одухотворённая улыбка...

— Жуть, — вздохнул Валечка, с тоской глядя на блеклый, унылый пейзаж.

Друзья стояли на той самой поляне, где закончилось прошлое путешествие по Вилину.

— Я не чувствую их, — мрачно произнёс Дмитрий, повернулся к Артёму и увидел Марусю: — А ты как сюда попала?!

— Я с принцем!

"Безбилетница" отпустила плащ временного мага, и Ричард, густо покраснев, взял её за руку и с виноватой улыбкой посмотрел на побратима.

— С возвращением, ребята! — хихикнул Артём, напряжённо озираясь по сторонам: вечные сумерки Вилина подавляли, заставляя принца Камии нервничать, а Смерть злобно шипеть.

— Где мы? — спросила Маруся, с удивлением разглядывая серые, словно украденные из театра теней деревья, безжизненную, жёсткую траву и бездушное унылое небо. На голубоглазого маг, донельзя рассерженного выходкой приятеля, девушка старалась не смотреть, интуитивно чувствуя, что если тот захочет, то в мановение ока отправит её обратно на Землю. И ему ничто и никто не помешает.

— Вам не понравится, — буркнул Артём и вкрадчивым шепотом добавил: — Это Вилин. Безвременье.

— То есть, здесь я не буду стареть?

— Если выживите. — Временной маг повернулся к другу, который всё ещё пожирал его негодующим взглядом, и деловито осведомился: — Что будем делать?

— Искать!

Дмитрий покосился на Марусю с Ричардом и поморщился: ему нестерпимо захотелось вернуть девушку в Москву, наглухо, с помощью магии и банальных замков, запереть её в квартире сестры, а потом... "А потом я найду Стасю, уничтожу заклятье Фёдора, а когда она вновь полюбит меня, я женюсь на ней, а Маша станет... Нет, вряд ли Стася захочет делить меня с кем-нибудь ещё..."

— Тогда пошли. А то Вилин хочет меня... — Артём прищурился, подмигнул Марусе и выпалил: — ...съесть! Ему не нравится моё присутствие. Вилин! Ку-ку! — задрав голову, проорал он и истерично расхохотался.

В ноздри ударил тяжелый запах безумия, и, тотчас забыв о любовницах и женах, Дима шагнул к хохочущему другу и обнял за плечи:

— Я помогу. Но будь осторожен, Тёма. Если с тобой что-то случится, мы не выберемся.

Временной маг оборвал смех, серьёзно кивнул, а Ричард, всё это время с любовью глазевший на землянку, наконец опомнился и выдал:

— Вам стоит вернуться! В Вилине крайне опасно!

Услышав сиё весьма своевременное заявление, Валечка захохотал, не хуже сумасшедшего Тёмы, и, гневно зыркнув на него, Маруся воскликнула:

— Ни за что! Я останусь с Вами, Ричи! Я обожаю путешествовать! К тому же, вы ещё не рассказали мне о своём королевстве, а я хочу знать, какой он этот...

— Инмар.

— Вот-вот. Мы могли бы прогуляться по этому странному серому лесу и побеседовать. Кто знает, может, мы сумеем понять друг друга, — лукаво улыбнулась девушка, выплёскивая на кавалера весь арсенал своего очарования.

— Правильно, Ричард! Нужно отправить её обратно! — Дмитрий шагнул к побратиму и категорично добавил: — Ты ведь понимаешь, что здесь ей не место?

Принц пробормотал что-то нечленораздельное, а Маруся, крепко стиснув его руку, вперила возмущённый взгляд в черноволосого мага и гневно заявила:

— Не вмешивайтесь! Не видите, люди разговаривают!

— Ричи! — с нажимом повторил Дима.

Инмарец понимал, что побратим прав, но расставаться с прекрасной, чувствительной землянкой ужасно не хотелось, и, отвернувшись от мага, он смущённо поинтересовался:

— Как Вас зовут, мадам?

— Мария, но можно просто Маруся, — кокетливо опустив глазки, ответила девушка.

— Ричи! Немедленно прекрати!

Ричард повернул голову и благодушно взглянул на побратима:

— Напомнишь о Стасе — прибью. — И снова влюблённо уставился на землянку: — Давайте погуляем, Мария!

— Ты рехнулся? — не помня себя от ярости и ревности, завопил маг, и глаза его полыхнули холодным белым светом. — Она же не понимает, во что влипла!

— Замолчи! Я не позволю тебе довести её до могилы страшилками о Вилине! — огрызнулся инмарец и взял Марусю под руку. — Ничего не бойтесь, мадам, я рядом.

— Я предупредил, — хмуро сказал маг, и Валентин успокаивающе похлопал его по плечу:

— Брось дергаться! Наш Ричи влюбился, разве ты не понял? А значит, Маше ничего не угрожает, лучший лайфгармский воин защитит её от кого угодно. Лучше определись, куда идти, не стоять же здесь вечно.

— Я не знаю, куда идти! — раздражённо выпалил Дмитрий и с тревогой посмотрел на Тёму: временной маг топтался на месте, отбиваясь от серо-зелёной травы, которая так и норовила обвиться вокруг его сапог.

— Она хочет меня укусить, Дима! Фу! — Артём топнул ногой и сконфужено взглянул на друга: — Я тоже не знаю, где они.

— Что ж, будем искать, — подытожил Валечка и первым зашагал к лесу.

Но едва друзья ступили под кроны сухих, серых деревьев, временной маг с криком отпрыгнул назад — первая же ветка попыталась хлестнуть его по лицу.

— Скверно, — прошептал Дмитрий.

— Мне не выбраться с этой поляны, Дима. Одна маленькая царапинка и... ну, ты помнишь.

— Здесь почти не работает магия, но я всё же попробую окружить тебя щитом. — Дима положил руки на плечи друга и тихо скомандовал: — Давай вместе!

Артём молча кивнул и закрыл глаза, впуская мага в сознание...

Станислава сидела в глубоком алом кресле и с ужасом смотрела на свою руку. После "обеда" Стилла наложила поверх плёнки из слюны Корина клейкую мазь и с мечтательно-заботливой улыбкой проговорила:

— Ни одна капля не должна пропасть зря. Ты изыскано сладкая девочка, Стася. Мы будем долго наслаждаться тобой...

Прозрачная плёнка стянула края раны, но порез по-прежнему выглядел свежим. "Фетиш у них такой? Любоваться будут? Мерзость!" Хранительница встала, уложила счастливую Веренику в постель и легла рядом. С каким бы удовольствием женщина заснула, чтобы хоть ненадолго сбежать от непереносимой, отвратительной реальности, но страх разогнал сон, и, ворочаясь с боку на бок, Стася таращилась на багрово-красный балдахин и перебирала в уме события последних дней: "Почему я здесь? Кто посмел послать меня на верную смерть? И почему отец не защитил меня?" Вопросы кружились в голове, как назойливые мухи, и ни на один из них Станислава не находила ответа.

Хранительница повернула голову и взглянула на Веренику: девочка давно спала, но даже во сне с её губ не сходила счастливая улыбка. Горько вздохнув, Стася поправила сползшее одеяло, зевнула, и сон наконец-то смилостивился над ней. Женщина сомкнула веки, и последней мыслью, на грани яви и сна, стала: "Во всех моих бедах виноват Дима..."

С той же мыслью она и проснулась. "Может, братец сам и засунул меня сюда? А Веренику для отвода глаз прихватил или для того, чтобы она следила за мной!" Станислава неприязненно посмотрела в счастливые глаза девочки и отвернулась. Впрочем, Ника никак не отреагировала на её недобрый взгляд — юная волшебница с нетерпением смотрела на дверь, ожидая появления любимых вампиров. Однако вместо вилинов в комнату вошли горничные. Они тотчас окружили пленниц ревностным вниманием: умыли, одели, причесали, накормили, и Стася подумала, что пробуждение в Вилине мало чем отличается от утра в Литте. Вот только принцессой она себя не чувствовала — истовая забота вилинов напомнила заботу рачительного крестьянина о любовно откармливаемом к празднику поросёнке. Мысль о предназначенной на убой скотине заставила женщину побледнеть, и вошедший в комнату Морин Мор с тревогой поинтересовался:

— Что с тобой, детка?

Станислава не ответила, и вилин, бросив взгляд на стол, где стояли неубранные после завтрака тарелки, подошёл к пленнице вплотную, вгляделся в изумрудные глаза и широко улыбнулся.

— Слава всем богам, с тобой всё в порядке! А страх... Пусть он будет пикантной приправой к нашему пиру.

Бессильная, клокочущая ярость захватила Хранительницу. К щекам прилила кровь, руки задрожали, и Морин удовлетворённо кивнул:

— Так-то лучше, детка. А то мои гости подумают, что я пригласил их на рядовой завтрак, а не экзотическое пиршество.

Агатовые глаза насмешливо блеснули, вилин отвернулся от Стаси, на миг утратившей дар речи, и поманил к себе Веренику. Ликующе взвизгнув, девочка бросилась к вампиру, схватила его за руки и с бесконечным обожанием уставилась в ехидное лицо. Мор по-хозяйски погладил Нику по плечу и облизнулся:

— Мы любим вас. Ты самая лучшая девочка на свете. Я без ума от тебя, дитя моё

— Прекрати! — словно разъярённая змея, прошипела Стася, и Морин с удивлением обернулся:

— Я сказал что-то обидное? Твоя подружка на самом деле лучшее лакомство из моих запасов.

— Вы убиваете её! — Станислава подалась вперёд: изумрудный взгляд полыхнул ненавистью, губы задрожали. — Она — ребёнок, и не заслужила этого кошмара!

— Кошмара? Посмотри, она счастлива!

И, словно подтверждая слова Морина, Вереника блаженно улыбнулась и доверчиво прижалась к вилину.

— Это всё ваша магия! Она не понимает, что вы убиваете её!

— А надо, чтоб понимала? Думаешь, следует расколдовать её? А что, это идея. Попробуем?

Морин погладил белокурые волосы пленницы, склонился к её уху и начал что-то нашёптывать.

— Нет! — испуганно закричала Стася, бросилась к вилину и вцепилась в рукав красно-белого камзола. — Не надо!

— Вот ты и ответила на все вопросы. — Хранительница затравлено смолкла, а Морин Мор выпрямился и задушевно произнёс: — Мы любим вас и не хотим обидеть. Вы обе дороги мне, и я буду неустанно заботиться о вас, девочки. Я постараюсь продлить ваши жизни настолько, насколько возможно, а потом подарю лёгкую и приятную смерть... А теперь нам пора. У нас гости, сладкие мои. И они жаждут познакомиться с жемчужинами моей коллекции.

Морин галантно подал руку, и огорошенная прямотой вилина Хранительница послушно вложила пальцы в холодную узкую ладонь и позволила вывести себя из комнаты. Вереника охотно пошла за ними. По дороге на "пир" Стася лихорадочно обдумывала способы борьбы с захватчиками, но ничего умного в голову не пришло. "Вечером. Я подумаю об этом вечером", — решила она, переступив порог громадного зала.

С потолка на длинных серебряных цепях свисали снежно-белые шары, источавшие яркий, но безжизненный свет. Стылые безучастные лучи падали на красные наряды вилинов, преломляясь в драгоценных камнях диадем, ожерелий и перстней, отражаясь от блестящих, идеально-белых стен. Стася остановилась, пораженная утопической красотой открывшейся картины: красно-чёрные вилины, белый зал и мертвенный свет — завораживали и пугали.

— Прошу внимания, господа! Наши гостьи!

Зычный голос Морина прокатился по залу, затушив очаги бесед и костерки смеха. Вилины замерли, сотни острых смоляных взглядов пронзили пленниц. Мор гордо вскинул голову и сквозь застывшую толпу повёл Станиславу к пьедесталу у дальней стены, где стояли два высоких резных кресла. У возвышения пленниц встретили Стилла Ам и Корин Ор. Стилла взяла на руки светящуюся от удовольствия Нику, усадила её в кресло и отступила, а Корин, сияя иезуитской улыбкой, помог Станиславе взойти на помост. Опустившись в кресло, женщина обвела растерянным взглядом вилинов и со страхом подумала: "Они решили убить нас сегодня! Если каждый выпьет по глотку, то..." И разум заполонил животный ужас — Стася застыла, словно покойница, лишь расширенные зёлёные глаза ещё жили на побледневшем лице, следя за молчаливыми красными фигурами, бесшумно окружающими пьедестал. Точно сквозь густой туман на Хранительницу смотрели красивые лица фарфоровых кукол, и одно чувство роднило их всех — вожделение. "Бежать! Мне нужно немедленно бежать!" — пробилась сквозь удушливый страх простая, но неосуществимая мысль, и Станислава в отчаянии закрыла глаза, чтобы тут же услышать ядовито-ласковый шепот Корина:

— Открой глазки, сладкая моя. Сегодня ты не умрёшь.

"Не умрёшь", — эхом отозвалось в голове.

— Не умру, — одними губами проговорила Хранительница, разомкнула веки, и взгляд натолкнулся на одетого в белое слугу. Молодой мужчина со светлыми, коротко стрижеными волосами протягивал Морину алую подушечку, на которой покоился тонкий, острый нож. Вилин взял клинок и провозгласил:

— Пир!

Лезвие обожгло кожу. Стася дёрнулась и закричала, увидев капельки крови на плече. Вилины зааплодировали, а Морин, облизнувшись, приложил губы к порезу. Сделал глоток и приглашающе взмахнул рукой:

— Прошу, господа!

Вилины один за другим входили на возвышение, "целовали" плечо жертвы, и вскоре Хранительница начала слабеть. Тело сделалось тяжёлым и безвольным, к горлу подступила тошнота, веки налились свинцом, так и норовя сомкнуться. "Я не должна закрывать глаза, иначе умру", — отстранённо подумала Стася и вытаращилась на очередного вампира — молодую женщину с гривой чёрных, вьющихся волос.

Корин довольно улыбнулся и шепнул:

— Молодец, сладость моя.

Станислава хотела огрызнуться, но сил хватало лишь на то, чтобы держать веки открытыми. К счастью, кудрявая вилина оказалась последней, и церемония закончилась. Но женщина напрасно надеялась сейчас же оказаться в алой комнате — вилины желали хотя бы смотреть на деликатесы.

— Желание гостей — закон! — с улыбкой возвестил Морин Мор, и пленницы остались сидеть в креслах.

Перед глазами плавал красновато-серый туман, в ушах звенело. Хранительница безучастно наблюдала, как прекрасные пары кружатся по залу в замысловатом танце, слушала странную музыку, механически качала головой в такт мелодии и, не отдавая себе отчёта в том, что говорит, шептала:

— Смерть... Приди ко мне... Смерть...

— Они на самом деле маги, Ваше высочество? — шёпотом спросила Маруся, покосившись на Дмитрия и Артёма, и Ричард утвердительно кивнул:

— Они лучшие маги Лайфгарма.

— Удивительно...

Девушка посмотрела на принца и улыбнулась как можно искреннее, что далось нелегко: мысленно Маша изо всех сил старалась выстроить разрозненные воспоминания. Обрывки снов, эмоций, вкрадчивый шёпот интуиции. И ничего конкретного. Однако Марусе не давало покоя странное ощущение: ей казалось, что всё происходит не так, как надо. Что и говорить, внимание инмарца было приятно девушке, но взгляд, помимо воли, тянулся к Дмитрию. Тёмные волосы, умные внимательные глаза и стройная фигура притягивали Марусю, как лес волка. А это было неправильно — голубоглазый маг принадлежал Хранительнице!

Мало-помалу, Маша вспомнила, как познакомилась со Стасей, как подруга исчезла на целый год, а потом пришла к ней в растрёпанных чувствах и поведала о путешествии в Лайфгарм. И вновь, как и тогда, девушка почувствовала зависть. Дима казался ей самым красивым и благородным, самым умным и верным. Не то что инмарский принц: его брак со Стасей коробил чувства девушки, хотя Ричард и говорил, что женился в результате шантажа, и что уже через пару недель отказался от навязанной ему принцессы.

Но Дима оставался недосягаем, а инмарец жаждал Марусиного внимания. Связь с Ричардом была единственным шансом влиться в компанию Смерти. В противном случае, девушка могла в любой момент оказаться на Земле. "Ни за что!" — подумала она, и, состроив заинтересованное лицо, проворковала:

— Мне не терпится посмотреть на Зару!

— Как только закончим дела в Безвременье, сразу вернёмся в Лайфгарм, и я познакомлю тебя с родителями, — покраснев, как рак, сказал принц.

Как же ему хотелось оказаться наедине с прекрасной землянкой. Где-нибудь в глубине зарийского сада, в маленькой уютной беседке, инмарец давно бы перешёл к активным действиям, а, здесь, в Вилине, приходилось полагаться лишь на слова. Говорить же складно у Ричарда получалось далеко не всегда, тем более на глазах друзей да ещё под язвительные замечания временного мага... Инмарец покраснел ещё сильнее и, не зная, что сказать, повторил:

— Я обязательно познакомлю тебя с родителями, Мария.

"Родители — это серьёзно", — мысленно вздохнула девушка, но не отступила: крепче прижалась к инмарцу, с любовью взглянула ему в глаза и, чувствуя себя полной идиоткой, прощебетала:

— Мне понравится Инмар, я уверена. — Прозвучало банально и даже глупо, и Маруся поспешила сменить тему на более волнующую: — Если твои друзья маги, почему они не колдуют?

Принц покосился на Тёму: временной маг шёл, насвистывая бравурный мотивчик, а жадные ветви деревьев тянулись к нему и гибли, едва коснувшись защитного поля.

— Они колдуют, неужели, ты не видишь?

Артём широко улыбнулся землянке, и Ричард ревниво насупился. "Вот ведь засада, и поговорить-то нормально невозможно, — с досадой подумала Маруся. — Ладно, захомутаю инмарского принца, и будь, что будет". Она взглянула на временного мага, похлопала длинными ресницами и расстроено покачала головой:

— Нет, не вижу. — Перевела взгляд на инмарца и с придыханием добавила: — Но это не важно. Мне нет дела до магии. Главное, что рядом ты. Ты замечательный, Ричи!

Принц задохнулся от восхищения. Он едва сдержался, чтобы не сграбастать девушку в объятья. В распалённом сознании замелькали совершенно непристойные картины, от которых Ричарда бросило в пот, и временной маг звонко расхохотался:

— Не забудь на свадьбу пригласить, Ричи! Мы с Валечкой обязательно напьёмся по этому случаю. Свадьба, это здорово! Поедим, повеселимся!

Инмарец нервно закашлялся, и Маша заботливо похлопала его по спине.

— Всё в порядке, Ваше высочество?

— Д-да, — выдавил Ричард, бросил кислый взгляд на Тёму и вздохнул.

Маруся тоже взглянула на временного мага и поняла, что ёрничать тот не прекратит. "И остановить его никто не посмеет. Вот гадство!" Девушке стало обидно за принца, который и без того захлёбывался в эмоциях, и она, поражаясь собственной смелости, ринулась на его защиту.

— Вы, молодой человек, ведёте себя отвратительно! Не язык — помело! Вы хам и убийца! А Ваш перстень едва не довёл меня до инфаркта!

Дмитрий изумлённо обернулся к землянке, а Артём остановился и с интересом взглянул на желтоглазое кольцо, украшавшее руку Маруси:

— И что он такого сделал?

— Сначала прыгал, как бешеный лягушонок, а теперь отказывается покидать мой палец!

— Сами виноваты. — Артём слегка прищурился и склонил голову на бок. — Нечего трогать чужие вещи!

— Чужие? — Девушка отпустила руку инмарца и, шагнув к временному магу, словно шпагой, ткнула в его сторону указательным пальцем. — Вы сами сказали: это оплата за сеанс гадания!

— Но гадали-то не вы!

— И что?

— С какой стати ты отправился гадать, Тёма? — озадаченно поинтересовался Дмитрий. — К матери обратиться не мог?

— То мать, а то профессиональная гадалка! — Артём обернулся и подмигнул другу. — И, вообще, должен же я был поближе познакомиться с Хранительницей!

— И что она тебе нагадала? — полюбопытствовал Валечка.

— Она не гадала, а пыталась выяснить, кто я и зачем пришёл. — Временной маг язвительно улыбнулся Марусе и показал кончик языка. — А я, между прочим, расплатился. Должок!

Землянка яростно стиснула губы, схватилась за перстень и с силой дёрнула. Жёлтый камень мигнул, и кольцо совершенно свободно соскользнуло с пальца.

— Ура! — воскликнула Маша и швырнула перстень хозяину.

Артём ловко поймал его, надел на мизинец и вытянул руку, любуясь переливающимся камнем, а девушка злорадно улыбнулась:

— Кольцо у Вас, значит, никакого долга нет!

— Вы истинное чудо, Маша! — умилился временной маг. — Хотите, я подарю Вам этот перстень, в знак дружбы?

— Нет уж! — Маруся демонстративно прижалась к инмарцу. — У меня есть Ричард, и чужих подарков мне не надо!

— Может, пойдём дальше? Или будете вечно препираться? — выпалил Дмитрий.

— Не бухти, Смерть, видишь, какая парочка складывается — загляденье!

Дима одарил Валентина свирепым взглядом, отвернулся и зашагал вперёд.

"Если бы не поход за Хранительницей, я бы сказал, что он ревнует", — растерянно подумал Солнечный Друг, глядя, как маг крушит ногами жухлую вилинскую траву. Валя с недоумением посмотрел на любезничающую с инмарцем Марусю, потом снова на Диму, и вздрогнул — гробовую тишину Безвременья нарушил дробный топот копыт.

Друзья помрачнели и напряжённо переглянулись, лишь землянка осталась беззаботной:

— Здесь есть лошади? Обожаю верховую езду!

— Как и прошлый раз, — кисло пробормотал Артём, придвигаясь ближе к Диме. — Вилины узнали, что я здесь, и пришли.

Валечка опасливо поёжился:

— Снова охотиться будут.

— Нет! — отрезал Дмитрий. — На этот раз, охотиться будем мы!

Кони приближались. Дробный топот становился всё громче, но внезапно смолк, и лес вновь поглотила тишина. Маруся с недоумением оглядела решительные лица мужчин, однако спрашивать ни о чём не стала: сама поняла — приближается что-то нехорошее и опасное. Ричард с видимым сожалением отпустил руку девушки, снял с пояса кинжал и протянул Солнечному Другу:

— Просто убивай и ни о чём не думай.

Валечка понуро кивнул, и Маруся с жалостью посмотрела на него. Беспечный и хрупкий Валентин выглядел с кинжалом в руке, как балерина с рогаткой — нелепо и неправильно. Девушка хотела сказать, что Ричард совершает ошибку, но так и осталась стоять с открытым ртом: Дмитрий, всё это время старательно избегавший общения с ней, неожиданно оказался рядом. Цепкие голубые глаза впились в лицо Маруси, окончательно лишив её воли.

— Держитесь ближе к Артёму, мадам, — с чопорной вежливостью произнёс маг, и из его ладони начал расти меч.

Девушка заворожено посмотрела на пылающее белым огнём лезвие и медленно попятилась к временному магу — у неё мысли ни возникло ослушаться Дмитрия. "Да что же это со мной? Я ж не кисейная барышня! У меня, в конце концов, разряд по каратэ. Почему я позволяю ему командовать?"

— Ап!

Артём сжал Марусю в объятьях.

— Ай! — вскрикнула девушка, развернулась и возмущённо посмотрела в подёрнутые льдом шоколадные глаза.

— Не бузи, Тёма! — вмешался Ричард, радуясь, что в преддверии схватки, любовная лихорадка немного спала и дар речи вернулся. — Оставь мою даму в покое!

— Ой, прости, — шутовски раскланялся Артём и, состроив испуганное лицо, молитвенно сложил руки на груди. — Я больше не буду, Ричи! Только не сердись.

— Ловлю на слове!

Ричард сердито хмыкнул, его взгляд скользнул по пепельно-серым стволам деревьев, и пальцы привычно стиснули рукоять меча: в глубине леса замелькали неясные тени.

— Началось, — скорбно прошептал Валентин, и через несколько ударов сердца из-за деревьев выступила шеренга грязно-серых рубах.

Одинаковые, словно склеенные из кусочков коры лица, скрюченные пальцы, шарящие в воздухе в поисках жертвы, пустые ржавые глаза. Маруся посмотрела на безликих людей и шёпотом спросила:

— Кто это?

— Скот! — презрительно выплюнул временной маг и дико загоготал, наблюдая, как Ричард, Дмитрий и Валентин врезаются в серую массу.

Слажено взвились в воздух мечи, отчаянно взмахнул кинжалом Солнечный Друг, и сухая безжизненная трава приобрела бурый оттенок. Маруся невольно подалась вперёд, а временной маг оборвал смех и завистливо произнёс:

— Я — Смерть, я — принц Камий, и я не могу помочь.

— Зато я могу!

И Маша ринулась вперёд.

— Стой! — заорал Артём, но девушка уже подскочила к безликим людишкам и точным ударом ногой в лицо уложила одного из них на траву.

Временной маг замер от восхищения: Маруся раздавала удары направо и налево, и ни один серый боец не мог приблизиться к ней. "Я говорил, что ты дурак, хозяин. И я повторю это тысячу раз! Вот настоящая подруга для Смерти!" Артём жадно ловил предсмертные хрипы, вдыхал аромат свежепролитой крови, а в шоколадных глазах вспыхивали и меркли ледяные искры.

Бой закончился так же быстро, как и начался. Слишком быстро, по мнению временного мага. Смерть в глубине его сознания требовал "продолжения банкета" и принц Камии полностью с ним соглашался. Тёма мысленно показал язык обоим, и направился к Диме, перешагивая через изуродованные серые трупы. Под ногами приятно хлюпала кровь, в голове слегка шумело, как после двух-трёх бокалов молодого вина, и Безвременье больше не казалось таким уж гадким. "Во всём есть свои прелести", — благодушно сказал себе Артём и улыбнулся другу.

Стойкий запах безумия ударил в ноздри Дмитрия, и голубые глаза на миг болезненно прикрылись. "Нужно спешить", — мысленно простонал маг и заставил себя улыбнуться. Артём укоризненно посмотрел на друга, но тут же отвлёкся: Маруся с криком: "С тобой всё в порядке, Ричи?! Я так переживала за тебя!" — бросилась к инмарцу. Шоколадные глаза затопило ехидство, и временной маг звучно расхохотался:

— И ты говорил, что она чувствительная?! Ричи, очнись! Ты видел, как она расправлялась с вилинскими крысами?!

— Видел, — довольно улыбнулся инмарец и с нежностью обнял землянку. — Ты молодчина, Маша!

Голос принца источал неподдельный восторг и любовь, и Маруся просияла. Она не видела ни крови, ни трупов. Она забыла о странных и опасных магах, стоящих неподалёку. Девушка смотрела на инмарского принца и торжествующе улыбалась: "Полная и чистая победа! Я остаюсь!"

Дмитрий почувствовал укол ревности, и тут же отругал себя: "Ты не какой-нибудь придворный ловелас, чтобы менять женщин, как перчатки. Ты любишь Стасю!" Мысль о сестре вернула магу решимость. Рыжеволосая Хранительница нуждалась в его помощи, а он нуждался в ней. Это было правильно и понятно. Дмитрий посмотрел на Марусю и Ричарда и вздохнул: "А ведь они действительно подходят друг другу. И он, и она — воины". Тряхнув тёмными волосами, маг приложил руку к груди, слегка поклонился землянке и громко сказал:

— Прости, побратим. Беру свои слова назад. Похоже, мы нашли достойную спутницу.

— На Вашем месте, я бы тотчас возгордился, мадам! — зло усмехнулся Валечка. — Сам король Годара склонил голову перед Вами.

Дмитрий вздрогнул и обернулся, а Маруся удивлённо приподняла брови.

— Твои спутники — хамы, Мария! До сего момента, ни один из них не соблаговолил представиться по-человечески. Интересно, если бы ты не прихлопнула десяток-другой вилинских рабов, когда бы они заметили тебя? — спросил Валя и сам же ответил: — Не знаю. Они зазнались, Маша, и не видят никого, кроме себя!.. Что ж, придётся мне. Я не гордый. — Солнечный Друг строго посмотрел на Диму. — Начнём с тебя. — Он отвесил другу ёрнический поклон и ехидно сообщил: — Дмитрий — король Годара, Смерть, негласный правитель Лайфгарма и просто величайший маг.

Валя повернулся к Тёме и хмыкнул:

— С этим проще. Артём, принц Камии, тоже Смерть и лучший маг Лайфгарма. Весёлый временной маг, единственный в своём роде. Заядлый игрун. Тёмочка привык играться со всем, что попадается ему под руку: и со Временем, и с людьми.

— Убью, — бледнея, прошептал Артём.

— Не обращай внимания, Маруся. Он снова шутит, — отмахнулся землянин и злорадно продолжил: — Тёма обожает шутить, так?!

— Хватит!

— Хватит? Да я только начал, — язвительно возразил Валентин. — Давай посмеёмся вместе, Тёма. Самое время! — Артём насупился, и землянин пожал плечами: — Как хочешь. — Он с горечью посмотрел на Марусю: — Вот такие у тебя спутники, Маша, а у меня друзья.

Солнечный Друг опустился на окровавленную траву и, закрыв лицо руками, заплакал. Артём выругался себе под нос, с огорчением посмотрел на Диму и опустился на мокрую траву. Трава завыла и зашипела, превращаясь в прах, а временной маг обнял Валентина за плечи и прошептал:

— Прости.

— Прости, — эхом отозвался Дмитрий. Он сел с другой стороны от землянина, положил руку ему на плечо и покаянно вымолвил: — Мы забылись, Валя. Мы вручили тебе кинжал и отправили убивать, не подумав о том, что ты никогда этого не делал. Мы с Тёмой убийцы, Ричард — воин. А ты — другой... Ты — Солнечный Друг... Мы не имели права втягивать тебя в наши игры.

— Я ни о чём не жалею, — сквозь слёзы прошептал Валентин. — Я пошёл за вами, потому что кроме вас у меня никого нет. Я люблю вас всех, вы мои друзья, но я хочу, чтобы вы хоть немного оставались людьми...

Глава 11.

Ультиматум Смерти.

Полулёжа в глубоком алом кресле, Станислава с содроганием наблюдала за Вереникой: девочка сидела за столом и за обе щёки уплетала пшеничную кашу, политую медовым сиропом. Юное личико сияло блаженством, бледно-синие глаза лихорадочно блестели и с надеждой поглядывали на дверь — Нике не терпелось встретиться с любимыми вилинами и доставить им и себе сладостное, пьянящее удовольствие. Хранительнице претила восторженная покорность девочки: "Лучше смерть, чем безропотное подчинение! Всё равно моя жизнь кончена, так пусть я умру сразу, чем по каплям буду отдавать жизнь поганым кровопийцам!" Станислава с деланным равнодушием посмотрела на свою порцию каши и сглотнула слюну, ибо есть хотелось страшно. Но женщина решила быть сильной.

— Пусть Морин разозлится и убьёт меня! А не убьёт — уморю себя голодом!

Вереника доела кашу, залпом выпила сладкий травяной настой, влюблёнными глазами уставилась на дверь, и та, словно смилостивившись, отворилась. Морин, как обычно подтянутый и элегантный, прошёлся по комнате, ласково улыбнулся замершей от счастья девочке и перевёл глаза на Станиславу:

— Что опять не так, дорогая? Почему ты не ешь? Тебе нужны силы.

Хранительница молчала, зная, что переговоры ни к чему не приведут. Не дождавшись ответа, вилин пожал плечами и с ласковой укоризной продолжил:

— Так нельзя, милая. Мы любим тебя. Мы заботимся о тебе. Мы хотим, чтобы ты жила долго. Поешь!

Плотно сжав губы, Стася смотрела на Морина полными ненависти глазами.

— Это глупо, детка, — терпеливо продолжил вилин, поняв, что пленнице снова вздумалось побунтовать. — Ты хочешь умереть? Но смерть безобразна: твоё тело будет гнить в земле, от красоты не останется следа. Неужели ты хочешь этого?

Представив жуткую картину с развороченной могилой и собственным разлагающимся трупом в центре, Станислава всхлипнула, но губ не разомкнула.

— Не упорствуй, родная. Хочешь, тебе принесут другую еду? Только скажи, чего ты хочешь, и я исполню любую твою прихоть!

Губы Хранительницы превратились в тонкую, бледную полоску, обжигающий взгляд изумрудных глаз устремился в стену, и вилин тяжело вздохнул:

— Не вынуждай меня применять силу, любовь моя. Поешь, иначе твоей маленькой подружке придётся не сладко. Ты желаешь ей зла?

Стася не шелохнулась, и Морин с улыбкой заметил:

— Что ж, раз судьба прелестной малышки больше не волнует тебя, применим другие методы!

Вилин шагнул к креслу и коршуном навис над женщиной. Станислава хотела отвернуться, но не успела и точно провалилась в бездонные смоляные колодцы. Безудержный страх сменился покоем и безразличием, пленница окунулась в тёплое ласковое море забвения и поплыла...

Сияя довольной улыбкой, маг выпрямился и весело подмигнул Веренике:

— Твоя подружка заболела. Сейчас я вылечу её.

— И она тоже полюбит вас?

— Скорее возненавидит ещё больше, — криво ухмыльнулся Морин. — Но это не важно. Нам достаточно твоей любви, детка. А Хранительница будет любить того, кого предала.

— Диму?

— Да, деточка, — согласно кивнул Мор и стал с любопытством исследовать Стасино сознание. — Оригинальное заклятие, однако, я уже видел нечто подобное и знаю, как с ним бороться. — Вилин наклонился к впавшей в транс пленнице, язвительным жестом щёлкнул её по носу и заявил: — Я уготовил тебе главную роль в захватывающем спектакле, капризуля. Так что, смотри, не подведи. Если тебе удастся развеять нашу скуку, я, так и быть, убью тебя быстро и безболезненно.

Несмотря на то, что Морин говорил легко и беззаботно, когда он, сосредоточившись, начал колдовать, на лбу выступил пот, красивое лицо рассекли морщины, однако маг не отступил:

— Ты станешь прежней, Хранительница!

Вереника смотрела, как вилин уничтожает липкие магические нити и едва не пищала от восторга. И хотя девочка радовалась любым действиям своих любимых хозяев, Морину было приятно сознавать, что за его отнюдь не лёгкой работой наблюдают, да ещё с восхищением. Но вот сознание пленницы очистилось, и вилин, сделав последнее, почти на грани возможностей, усилие, наложил собственное заклятие, а потом без сил упал в алое кресло, прикрыл глаза и поманил к себе Нику:

— Подойди, деточка. Я заслужил глоток твоей восхитительной крови.

Мор усадил Веренику к себе на колени, поднёс к губам узкое запястье и со стоном приник к незаживающей ранке.

— Ты увлёкся, Мори! — В комнату вошла Стилла. — Не забывай, девочка принадлежит всем нам.

Морин неохотно отпустил запястье пленницы, виновато улыбнулся, но извиняться не стал.

— Всё идёт по плану, — деловым тоном сообщил он, аккуратно снял Веренику с колен и указал на кровать. — Поспи, деточка, пришла Стасина очередь развлекать нас.

Счастливо улыбнувшись, Ника забралась в постель, свернулась калачиком и мгновенно уснула, а Стилла подошла ближе к Мору и хищно облизнулась:

— Приступим?

Вилин согласно кивнул, поднялся и, шагнув к Хранительнице, ласково похлопал её по щеке:

— Вставай, сладкая! У нас для тебя сюрприз.

— Что? — Станислава открыла глаза и непонимающе уставилась на вилинов: мысли расползались, как разлитое по столу варенье, и женщина никак не могла сообразить, где находится: — Кто вы? — заторможено спросила она и вскрикнула: перед мысленным взором возникли лица: удручённое — Димы и злобно-счастливое — отца.

А затем в бешеном темпе в сознании завертелись кадры. Голубоглазый красавец на лестничной клетке. Окровавленные губы, шепчущие: "Ты всё для меня". Сплетённые в порыве страсти нагие тела. Молящее: "Пойдём со мной" и безжалостное: "Уходи". Нескончаемый поток машин и фигуры, слившиеся в долгом поцелуе, а в итоге: ненависть — месть — ненависть.

— Нет! — вскричала Хранительница, по привычке хватаясь за мёртвый Ключ. — Нет! Я не могла вести себя так... по-скотски! Дима! Прости!

— Он не слышит, — спокойно проговорила Стилла. — Твой брат великий маг, но в Вилине другие законы.

— Чужая магия здесь бессильна, — ехидно уточнил Морин.

— Дима самый сильный в Лайфгарме — Вилин ему нипочём! — Стася с ненавистью посмотрела на вампиров. — Прошлый раз он вырвался! И в этот сумеет! Он придёт за мной, и от вашей клоаки камня на камне не останется!

— Мы учли старые ошибки, милая. Твоему миру придётся довольствоваться Фёдором. Диму мы убьём. И всех его спутников тоже. Корин! Давай сюда пленника!

Только сейчас до Станиславы стал доходить смысл затеянного вилинами разговора.

— Дима пришёл за мной. — Женщина вцепилась в подлокотники кресла, едва сдерживая рвущиеся из глаз слёзы. — Он по-прежнему любит меня...

— Конечно, милая, — кивнула Стилла. — Мы не звери. Мы позволим вам встретиться перед смертью. Лишить возлюбленных прощального поцелуя — жестоко, а мы любим вас...

— За-а-аткнись! — взревела Стася, вскочила с кресла и понеслась к выходу из комнаты.

Она не добежала: дверь отворилась, и на пороге возник Валентин в чёрном балахоне, расшитом золотыми солнышками. Балахон бы порван, заляпан серой грязью и кровью. Станислава споткнулась, замерла, а потом закрыла лицо руками и расплакалась.

— Стасенька! — Валя обнял бывшую жену, погладил по голове и зашептал в ухо: — Держись, Стася! Дима уже рядом! Он любит тебя и обязательно спасёт! Ты же видела, как он владеет мечом! К тому же с ним Ричард!

— А Тёма? Он тоже здесь?

— Конечно! Временной маг ни за что не оставит друга! Он привёл нас в Вилин и... — Валентин замолчал, облизнул губы и скорбно добавил: — Артёма ранили в первом бою... Одна лёгкая рана, но... Тёма умирает...

— Довольно! — Морин подошел к бывшим супругам, грубо схватил Солнечного Друга за руку, развернул к себе и певуче заговорил: — Ты в Вилине, лучшем из миров. Мы любим тебя и никогда не отпустим. Ты навеки останешься в нашем прекрасном мире...

Землянин сник, покорно внимая вилину, но уже на второй фразе поднял голову, и Стася застонала — в глазах бывшего мужа появилось точь-в-точь такое же выражение, как у Вереники. Стася повернулась к двери спиной, на ватных, непослушных ногах добрела до кресла, рухнула в него и беззвучно зарыдала.

Скользнув по Хранительнице оценивающим взглядом, Стилла довольно улыбнулась, подошла к Солнечному Другу, и в её руке блеснул кинжал.

— Давай съедим его, Морин!

— Почему бы нет?

Вилин покосился на замершую от ужаса пленницу, взял кинжал и с размаху воткнул его в шею жертве.

— Нет!

Стася простёрла руки к бывшему мужу, а тот покачнулся и стал медленно оседать на пол.

— В столовую! — скомандовала Стилла, и, подхватив умирающего землянина, вилины исчезли.

Хранительница в изнеможении уронила руки и сквозь слёзы посмотрела на красный ковёр, где темнели следы от грязных сапог — всё, что осталось от бедного Валечки.

— Почему он? На его месте должна быть я... Я заслужилась смерть!..

Маленький отряд с боем продвигался по Вилину — хозяева мира посылали навстречу пришельцам новые и новые орды серых рабов. Безликие людишки гибли десятками, и отряд шёл по миру, отмечая путь изувеченными телами и лужами крови. Друзья не знали, сколько прошло времени: не было ни дня, ни ночи, ни солнца, ни луны. Только серые, унылые сумерки, и почти не прекращающийся бой, больше похожий на кровавую баню. Слуги вилинов не носили оружия, но стоило подпустить их поближе, и скрюченные пальцы пытались разорвать врага, располосовать острыми, как лезвия, ногтями.

Валя привык убивать и успокоился, зато Тёма всё больше и больше заводился: стоять в стороне, когда кругом льётся кровь, было невыносимо, и Дима с ужасом осознавал, что вынужденное бездействие неумолимо погружает друга в пучину безумия. В краткие минуты отдыха, когда Валентин, Ричард и Маруся валились с ног и засыпали, Дмитрий садился рядом с временным магом и слушал бесконечные истории о любимом магистре и жестоких развлечениях принца Камии — это было единственное, чем маг мог помочь другу. Да и спать, по чести говоря, Дима не мог — стоило закрыть глаза, перед внутренним взором вставали окровавленные тела Стаси и Вереники...

Однако бездействие временного мага не могло длиться вечно. И когда отряд наткнулся на вилинскую усадьбу, и Дмитрий тремя взмахами магического меча прорубил в деревянных воротах проход, а Ричард первым проскочил во двор и рубанул наотмашь, обагрив безупречно чистые плиты кровью, Артём не сдержался: меч в его руке вырос так стремительно, что Дима не успел остановить друга. Временной маг издал ликующий вопль, врезался в безликую толпу, и серебристый клинок замелькал так, что глазом не уследишь — принц Камии дорвался до убийств и получил, наконец, долгожданное удовольствие.

Понимая, что остановить друга невозможно, Дмитрий зарычал, как разъярённый хищник, и ринулся в бой, уповая на то, что впятером они справиться с вилинскими слугами быстрее, и Тёма вновь окажется в относительной безопасности. Маг не ошибся: его отряд довольно быстро очистили усадьбу от серых людишек. Артём с удовлетворением прижал к груди окровавленный меч и улыбнулся Диме, а инмарец первым делом ринулся в конюшню.

— Пусто, — сообщил он, вернувшись, и смачно выругался: пешее путешествие по Вилину могло затянуться на годы, если, конечно, в Безвременье можно было говорить о годах.

Расстроенные путешественники развели посреди двора костёр и перекусили грубым безвкусным хлебом, который Валечка отыскал в одном из деревянных бараков, где, по всей вероятности, жили слуги вилинов.

— И что дальше? — угрюмо поинтересовался инмарец. — Мы можем бродить по Вилину вечность, да так и не отыскать Стасю и Нику.

Артём проглотил последний кусок хлеба, вытер губы рукавом и вновь прижал меч к груди:

— Нужно сменить тактику! Поймаем одного из кровососов и вытрясем нужную информацию. В Харшиде я научился паре трюков — у любого язык развяжется.

— И как ты поймаешь всадника? — усмехнулся Ричард. — Бегом побежишь?

— Зачем бегом? Выманим их. Наживку подкинем. — Временной маг беззаботно улыбнулся. — На меня любой вилин клюнет!

— Даже не думай! — отрезал Дмитрий. — Ты наш единственный шанс вернуться в Лайфгарм!

— А я и не собираюсь умирать.

— Смотрите! — неожиданно вскрикнула Маруся, и друзья разом обернулись.

Изуродованные ворота бесшумно отворились, и во двор въехали три красно-белых всадника. Красивые надменные лица, пышные охотничьи костюмы. Вилины огляделись, и благородные жемчужно-белые кони, изящно перебирая тонкими стройными ногами, приблизились к костру. Всадники остановились, приподняли шляпы, приветствуя иномирян, и расплылись в благожелательных сладких улыбках.

Дима посмотрел на побратима. Понимающе кивнув, Ричард вытащил меч из ножен, воткнул его в землю перед собой и со злой насмешкой поинтересовался:

— Зачем пожаловали?

— Поговорить, — промурлыкал один из вилинов. — Я — Дорин Ар. Это моя усадьба.

— И что? — Инмарец скрестил руки на груди и вызывающе уставился на вилина. — Претензии высказывать явились?

— Что ты. — Дорин протестующе замахал руками. — Какие претензии? Мы пришли объяснить правила.

— Правила?

— Конечно. Вилин — цивилизованный мир и травля в наших владениях ведётся по строгой схеме: вы — дичь, мы — охотники. Так заведено, пришелец. Вы должны понять и принять этот принцип. Мы нежные охотники. Мы любим вас, и готовы травить вас вечно. — Ар плотоядно улыбнулся и закатил глаза от восторга. — Это необычайно забавно!

"Давай захватим их, хозяин, и вытрясем информацию!" — настойчиво проговорил Артём.

"Не сейчас!" — твёрдо сказал Дмитрий и поднялся на ноги:

— Слушай и запоминай, вилин: правил больше нет! Вы захватили моих жену и сестру, и отныне я — охотник, а вы — дичь!

Дорин переглянулся с товарищами и с интересом посмотрел на дерзкого пришельца.

— Ты всё перепутал, маг. Мы — охотники, ты — дичь, — медленно и с расстановкой произнёс вилин, словно разговаривал с несмышлёным ребёнком. — Запомни это и проживёшь долго.

Инмарец положил ладонь на рукоять меча. Валечка и Маруся обнажили кинжалы. Лишь Артём вальяжно развалился на гладких серых плитах и расслабленно улыбнулся, но Дима чувствовал, что друг готов взорваться в любую минуту — аромат безумия стал колючим и терпким. Дмитрий предупреждающе взглянул на временного мага и вновь повернулся к вилинам:

— Где мои жена и сестра?

Друзья изумлённо переглянулись: на пальцах Димы появились слабые искры — магия Смерти искала выход.

— Жена? Какая из двух? — В глазах Дорина появилось любопытство: — Наверное, та, что слаще.

Вилин прикрыл глаза, восторженно облизнулся, и маг не выдержал:

— Сволочь! — проревел он, и пронзительно-белая молния ударила всадника в грудь.

— Как мило, — блаженно прошептал Дорин и рухнул на плиты.

На лицах Ричарда и Валентина засветилась надежда, а временной маг сел и подмигнул Марусе:

— Дима такой. Обожает совершать невозможное. Хорош, правда?

Девушка сделала вид, что не понимает, о чём речь, и придвинулась ближе к инмарцу. "И ты тоже дура!" — фыркнул временной маг, осуждающе покачал головой и перевёл взгляд на вилинов, завистливо рассматривающих мёртвого родича.

— Я тоже так хочу! — требовательно заявил один из них, и смоляные глаза с любовью воззрились на Дмитрия. — Меня зовут Римон Бо, и я имею право на свою порцию наслаждения.

Маг скривился от отвращения:

— Где моя сестра?

— Рыжая или блондинка?

— Мне нужны обе!

— Так в чём проблема? Пойди и забери их.

— Где они?

— В усадьбе Морина, прямо по дороге. — Римон махнул рукой себе за спину и с вожделением посмотрел на иномирца. — А теперь убей меня!

— С удовольствием, — холодно кивнул маг, и молния вышибла вилина из седла.

Дмитрий подхватил снежно-белого коня под уздцы и бросил пренебрежительный взгляд на третьего вилина:

— Тебя тоже убить?

— Да, — вдохновенно закивал тот. — Меня зовут...

— Мне это безразлично! — оборвал его маг, и мёртвый вилин скатился на землю.

Дима обвёл друзей ободряющим взглядом, вскочил в седло и протянул руку Валентину:

— Поедешь со мной.

Землянин не стал возражать: легко запрыгнул на коня позади мага и посмотрел на остальных. Сунув меч подмышку, Артём с по-детски радостной улыбкой гладил снежного красавца-коня, а Ричард и Маруся тихо спорили, кто поедет впереди.

— Вы скоро? — сухо спросил Дмитрий, и девушка покраснела.

Воспользовавшись моментом, инмарец подхватил землянку и усадил в седло, а сам устроился позади, нежно обнимая её за талию.

"Что за прелесть будущая королева Инмара, — ехидно промурлыкал временной маг. — Ты понимаешь, что если ничего не сделаешь, она станет матерью маленьких Ричардов?"

"Плевать!" — рявкнул Дима и, резко вонзив каблуки в бока коня, понёсся к воротам.

Смерть Валентина потрясла Хранительницу настолько, что она впала в прострацию. Женщина покорно ела и пила, безучастно смотрела, как вилины убивают по-прежнему счастливую Веренику, и безропотно подставляла руки, плечи, шею под нож. Но унылая Станислава вскоре надоела вилинам, и они решили встряхнуть её. К тому же, в сторону усадьбы Морина, медленно, но неумолимо двигался маленький отряд Дмитрия, и с пленницами пора было прощаться...

В то утро Станислава, как обычно, проснулась от мягких прикосновений безмолвных горничных и хотела разбудить Веренику, но миловидная девушка в гранатовом платье прижала палец к губам и отрицательно покачала головой. Оставив Нику досыпать, Хранительница выбралась из постели и позволила горничным умыть себя и расчесать волосы. Когда утренние процедуры закончились, женщина повернулась к креслу, на котором вчера вечером разложила своё платье и с удивлением обнаружила вместо него карминовый топ, малиновые лосины и мягкие кожаные сапоги. Неожиданная смена имиджа выбила Стасю из состояния отрешённого безразличия, но задавать вопросы она не стала, да и спрашивать что-либо у немых горничных было бессмысленно, и, быстро одевшись, Хранительница уселась за стол. Впрочем, и тут Стасю ждал сюрприз: рядом с тарелкой каши стоял стакан с неизвестной жидкостью, буро-серого цвета.

"Надеюсь, это отрава!" — со злорадным отчаянием подумала женщина, залпом выпила напиток, оказавшийся тягуче-густым и горьким на вкус, и застыла в ожидании спазмов и рвоты. Однако мерзкое питьё оказалось не ядом, а чем-то вроде стимулятора. Мысли Хранительницы прояснились, тело наполнилось бодростью и силой, зато под ложечкой засосало от дурных предчувствий, а сердце сжала ледяная рука страха: "Они что-то задумали! Точно! Неужели им мало моих страданий?!"

Тем временем горничные, собрав грязную посуду, удалились, и, едва за ними закрылась дверь, в комнате возник Морин Мор. Вилин оглядел пленницу с ног до головы, довольно хмыкнул и подал ей руку.

— Прошу, сладкая моя. Сегодня мы устраиваем небольшой пикничок.

Губы скривились в презрительной улыбке — горькое питьё вернуло Стасе как физические, так и душевные силы, и она исполнилась решимостью дать отпор мучителям. Смерть Валечки отступила на задний план, и Хранительница, наконец, осознала, что Дима в Вилине и обязательно вырвет её из жадных лап вампиров.

— Никуда я не пойду!

Женщина гордо вскинула голову, одарила Морина пренебрежительным взглядом и скрестила руки на груди. Неизвестно, какой реакции ожидала от вилина Стася, но чего она не ожидала точно, так это восхищённой, лучезарной улыбки. С неподдельным восторгом Мор смотрел на пленницу, и Хранительнице показалось, что в комнате вот-вот раздадутся аплодисменты. Рукоплесканий, однако, не последовало. Сияющее лицо вилина немного притухло, улыбка спряталась в уголках губ, а смоляные глаза хищно сверкнули:

— Жаль. Я думал, ты хочешь увидеть брата, но хозяин, как говорится, барин. Придётся сказать ему, что любимая сестра отказалась от прощального поцелуя.

Морин подошёл к двери, взялся за ручку, и Стася вскочила.

— Вы захватили Диму? Не верю! Дима не мог...

— Вот, именно! Твой брат не сумел справиться с нашей магией. Мы великие чародеи, девочка. А уж наш многовековой опыт... Лайфгармский юнец — посрамлён и захвачен в плен, а его драгоценные дружки... — Морин вернулся и протянул Стасе руку: — Идём, сама увидишь!

Едва огорошенная страшным известием Хранительница вложила дрожащие пальцы в холодную ладонь вилина, пол ушёл из-под ног, и они оказались во дворе усадьбы. От красно-белых фигур привычно зарябило в глазах, а в барабанные перепонки ударил гром аплодисментов. Вилины рукоплескали, словно перед ними появилась примадонна модного театра. "Абсурд какой-то!" — со злостью подумала Станислава и до боли сжала кулаки — больше всего на свете хотелось броситься на вилинов и голыми руками разодрать их в клочья, но, увы, справиться с таким количеством вампиров не смог даже её могущественный брат. Мысль о Диме прогнала злость, и на смену ей пришли горечь и отчаяние. Изумрудные глаза затуманились, по щекам потекли слёзы.

— Не надо, плакать, сладкая! Ты обязательно попрощаешься с братом.

Морин подсадил рыдающую пленницу на коня и запрыгнул следом. Холодная рука обвилась вокруг талии, стылые губы коснулись шеи, но Стасе было всё равно — душу поглотила чёрная безысходная тоска.

Красно-белая кавалькада миновала ворота, и копыта снежных коней застучали по мощёной дороге. Вилины переговаривались между собой, громко смеялись, а Станислава, понурив голову, бездумно смотрела на жемчужную гриву коня — поражение Димы не укладывалось в голове. Женщина не заметила, как всадники въехали в лес, и очнулась лишь тогда, когда конь остановился.

— Приехали! — раздался весёлый голос Морина.

Властные пальцы сдавили виски пленницы, заставляя поднять голову, и Станислава вскрикнула — перед ней стоял Дима. Бледное лицо с обескровленными губами и синими кругами под глазами, несчастное и мрачное. У ног мага валялся зазубренный меч, плащ темнел разводами крови и грязи.

— Дима... — Стася сползла с коня и повисла на шее брата. — Я люблю тебя, Дима.

Маг бережно обнял сестру, поцеловал в губы. Хранительница надеялась на долгий, глубокий поцелуй, но Дмитрий почти сразу отстранился.

— Прости. Не сейчас, — хрипло прошептал он и посмотрел куда-то в сторону.

Станислава проследила за его взглядом и закрыла рот ладонью: в серой траве, раскинув руки, лежал Тёма. Из груди временного мага торчал меч, на рукояти которого светилась золотая башня — герб Инмара. Над безжизненным телом на коленях стоял Ричард. Плечи воина подрагивали от беззвучных рыданий, а ладони беспорядочно теребили мокрые пшеничные волосы.

— Тёма... Ричи... Как же так? — простонала Хранительница и горько заплакала. — Почему он убил его?

Стася подняла на Диму растерянный взгляд, но маг молчал.

— Временной маг — зло. Такие, как он, не должны появляться на свет! — отчеканил Морин Мор, схватил пленницу за руку и оттащил от брата. — Ты получила свой прощальный поцелуй, сладкая. А теперь — стой и смотри!

Вилин шагнул к Дмитрию и, глядя ему в глаза, заунывно начал:

— Ты в Вилине, лучшем из миров. Вилин прекрасен...

— Не надо! — заорала Станислава, метнулась к брату и вцепилась в рукав чёрного плаща. — Давай уйдём отсюда! Зачем мы здесь? Ты же сильный Дима! Ты можешь вырваться!

— Нет, — качнул головой маг. — Артём умер, а без него нам не покинуть Вилин. Мы проиграли, Стася.

— Но ты сам говорил, что, пока мы живы — жива надежда!

— О чём ты, любовь моя? Думаешь, они так просто отступят?

Дмитрий обвёл рукой красно-белые фигуры и печально улыбнулся. Скорбно взглянув в стеклянные, безжизненные глаза мага, Хранительница всхлипнула:

— Неужели это конец? Ты же Смерть! Перед тобой трепетал целый мир!

— Магия Смерти больше не подвластна мне, сестричка. В Вилине я стал обычным человеком. — Дима порывисто обнял Стасю и прошептал: — Ты всё для меня, девочка... Но, на этот раз, я не смогу защитить тебя.

Женщина всем телом прижалась к возлюбленному:

— Значит, мы умрём вместе...

— Браво!

Морин хлопнул в ладоши, давая сигнал родичам, и поляна утонула в овациях. Громовые рукоплескания вывели Ричарда из ступора. Он обвёл глазами красно-белую толпу, дико вскрикнул, вырвал из груди Артёма меч и остриём вверх вдавил в рыхлую землю. Стася ахнула, рванулась к инмарцу, но Дима удержал её:

— Так будет лучше. И для него и для нас.

Станислава застонала и спрятала лицо на груди брата — у неё не было сил смотреть на самоубийство несгибаемого инмарского принца. Сердце колотилось, как бешеное, из горла рвались рыдания. Дима ласково гладил сестру по спине и с улыбкой смотрел на Морина Мора — спектакль удался на славу.

Восторженные вопли и шквальные аплодисменты, наконец, смолкли, и, подмигнув Диме, Мор произнёс:

— Теперь ты!

Хранительница вздрогнула, подняла заплаканное лицо на вилина:

— Я? Наконец-то...

— Твой брат! — ядовито ухмыльнулся Морин, и за спиной Дмитрия возникла Стилла с кинжалом в руке.

— Прощай, любовь моя, — мягко проговорил маг, разомкнул объятья, и Станислава медленно сползла на серую жухлую траву.

— Не надо, прошу, не надо его убивать. Я сделаю всё, что скажете, только пощадите его! Он всё для меня...

Придав лицам выражения глубокой задумчивости, Стилла и Морин переглянулись, будто решая, как поступить. Выдержав паузу, вилина улыбнулась и милостиво кивнула пленнице:

— Ты развлекла нас, сладкая. И, в благодарность за это, мы оставим твоему возлюбленному жизнь. Но имей в виду — одна ошибка и...

Стилла прижала кинжал к шее Димы.

— Я не подведу, — дрожащим голосом промолвила Хранительница, не сводя глаз с острого блестящего лезвия.

— Как мило, — проворковала вилина и протянула женщине кинжал. — Мы пригласили на пикник гостей, девочка. Не жадничай, угости каждого из них.

Стася вскочила, схватила кинжал и, полоснув запястье, протянула руку хозяйке. Стилла приникла губами к ране и глотнула крови, бурлящей отчаянной решимостью.

— Ты прелесть. — Вилина облизнула губы и подтолкнула пленницу к гостям. — Иди, сладкая, тебя ждут.

Вампиры покинули сёдла белоснежных коней и окружили Стасю. Хранительница подошла к первому из них и подала ему руку... Потом был второй... пятый... седьмой...

Станислава упала. Дима подскочил к сестре, помог подняться и с жаром произнёс:

— Вставай! Не сдавайся, иначе они убьют меня!

Хранительница, пошатываясь, пошла дальше, и вилины снова восторженно зааплодировали. Стася падала, но вставала и продолжала идти. Перед глазами плыл розовато-серый туман, в ушах звенело, каждый следующий шаг давался всё с большим трудом. Но женщина не сдавалась, она переходила от вилина к вилину и шептала:

— Ты всё для меня.

А хозяева Безвременья довольно улыбались, покровительственно трепали пленницу по щеке и даже поддерживали, заботясь о том, чтобы каждый из них глотнул изыскано-вкусной крови. Стаси хватило на всех — она упала в глубокий обморок, лишь напоив последнего вилина.

Дима облизнул губы, привычным движением прижал Хранительницу к себе и, шепнув: "Ты всё для меня", уложил бесчувственное тело на траву.

— Ты бесподобен, Корин! — воскликнула Стилла, подойдя к родичу. — Никак не думала, что ты обладаешь столь мощным актёрским талантом!

Корин Ор развеял личину и, самодовольно улыбнувшись, поцеловал руку вилины:

— Всегда рад доставить тебе удовольствие, сестричка.

Над поляной заиграла музыка, и ослепительно прекрасные пары грациозно закружились в вальсе вокруг бездыханного тела Хранительницы...

После пикника Стася так и не пришла в себя окончательно, несмотря на то, что вилины как бы забыли о ней. Почти всё время женщина лежала в постели и рассматривала свои руки — они больше не были белыми. Кроваво-красные раны сплошь покрывали кожу, и руки терялись на фоне тёмно-бордового покрывала.

Станислава утратила ощущение реальности и жила мыслью, что спасла Диме жизнь. Брат иногда заходил к ней вместе со Стиллой, но мерзкая вилина не позволяла влюблённым разговаривать. Они довольствовались долгими чувственными взглядами и вновь расставались. Стася плакала и, невзирая на то, что вилины больше "не ели" её, таяла, как снег под весенним солнцем.

А тем временем, хозяева медленно и со вкусом убивали Веренику. С ней было не так интересно, как со Станиславой, но кровь юной волшебницы была более утончённым лакомством, и властители мира растягивали удовольствие, зная: одна лишняя капля, и деликатес умрёт, лишив их наслаждения. Вилины любили Нику, и девочка отвечала им взаимностью. Она с восхищением смотрела на своих мучителей, и улыбка на безжизненном детском личике медленно превращалась в предсмертный оскал.

Три лунно-белых коня бешеным вихрем мчались по серой пыльной дороге. Безжизненные поля и редкие перелески, сонные речки и мутные озёра проносились мимо с ужасающей скоростью — Дмитрий и Артём подгоняли лошадей магией. Ричард крепко прижимал к себе Марусю, мысленно отчитывая друзей за легкомыслие. Кони мчались со скоростью его земного джипа, и, пав на ходу, могли погубить седоков. Но кричать об опасности не имело смысла — ветер, бьющий в лицо, заглушал звуки. А кричать хотелось: слишком часто и громко билось Марусино сердце. Инмарец думал, что землянка боится, и уверенным голосом шептал ей на ухо:

— Всё будет хорошо. Мы доберёмся живыми и здоровыми.

Маша кивала, не сводя глаз с Дмитрия. Девушке было наплевать на нереально быструю скачку, ей нестерпимо хотелось увидеть лицо мага. Маруся была убеждена, что Димины глаза сейчас полыхают, как лезвие магического меча, хоть и не понимала, откуда ей это известно. А ещё хотелось знать: почему временной маг всё время подталкивает её к Дмитрию. "У меня нет шансов, это очевидно... Почему же Тёма считает иначе?"

Додумать девушка не успела. Артём махнул рукой, указывая, вперёд, и Маруся увидела деревянный частокол. Возле массивных ворот копошились десятка два людишек в грязно-серых рубахах. Повинуясь чьему-то окрику, они навалились на створы, развели их в стороны и вновь занялись непонятной работой — то ли что-то выискивали, то ли просто землю ковыряли.

Всадники на полном скаку влетели на чисто вымытый двор и оказались в плотном кольце вилинов. Прекрасных хозяев Безвременья было несколько сотен, и все они с доброжелательным интересом взирали на иномирян. Маруся поёжилась и вздрогнула: тяжёлые ворота с грохотом захлопнулись, отрезая путь к отступлению.

— Ловушка... — сквозь зубы процедил Ричард и выхватил меч, но Дмитрий остановил побратима:

— Не будем доставлять им радость, Ричи.

Маг спрыгнул с коня, упёр остриё меча в серое, похожее на асфальт, покрытие и угрожающим взглядом обвёл расфуфыренных, как на балу, врагов:

— Где мои жена и сестра?

Разодетая толпа загудела, как пчелиный рой, и вперёд выступил высокий узколицый мужчина в широкополой шляпе с длинными перьями, переливающимися всеми оттенками красного. Вилин церемонно поклонился и ровным голосом произнёс:

— Меня зовут Вирин Цап. Мы соблаговолили встретиться с вами, пришельцы, чтобы раз и навсегда объяснить, что в Вилине строгие правила: вы — дичь, мы — охотники. Неужели так трудно запомнить?

— Где мои жена и сестра? — бесстрастно повторил маг и, взглянув в возмущённый смоляные глаза, добавил: — Я говорил вашему парламентёру: правил больше нет! И не вынуждайте меня начинать охоту — для вас она плохо закончится!

Вилины загудели громче, и Вирину Цапу пришлось повысить голос:

— Твои речи ублажают наш слух, маг. Ты забавный. Мы видим, что ты действительно способен воевать с нами. Но зачем? Вилин благословенный, тихий мир. Мы не хотим войны. Мы даже готовы завершить охоту, если её правила тебе не по нраву. Оставайся с нами, и мы научим тебя, как доставить нам удовольствие. Мы будем любить тебя.

Вирин улыбнулся и дружелюбно раскинул руки, словно приглашая Дмитрия в свои объятья, и взгляд голубых глаз стал тяжёлым и угрожающим.

-Ты глухой?! Верните мне жену и сестру, и я уйду, не тронув вас. В противном случае...

— Мы любим твоих жену и сестру! — перебил его вилин, опустил руки, и красивое лицо исказила недовольная гримаса. — Нам жаль расставаться с ними, но мы можем договориться.

Вирин обернулся к родичам, словно испрашивая их согласия, а потом вновь посмотрел на мага и решительно заявил:

— Возьми своих женщин, но отдай нам его! — Он указал на Артёма. — Мы ненавидим его. Он — зло!

— Нет! — отрезал Дмитрий и, усмехнувшись, добавил: — Я люблю его и оставлю себе!

Вирин Цап опешил.

— Ты говоришь, как мы. — Вилин попятился к родичам и вдруг церемонно поклонился: — Хочешь стать одним из нас, маг?

— Зачем мне это? — оскалился Дима, и зрачки его замерцали холодным белым светом. — Я умею убивать лучше вас. Я — Смерть!

Вилины ахнули, и из толпы прозвучал возмущённый голос:

— Ты врёшь, маг! Мы победили смерть!

— Глупости! — Временной маг хихикнул, подъехал к вилинам вплотную и, свесившись с седла, заглянул в лицо Вирина Цапа. — Смерть перед вами. Не дразните меня. Я сам люблю пошутить, но ваша шутка затянулась. Отдайте то, что принадлежит нам, или я разрушу Вилин.

Шоколадные глаза игриво блеснули серебром. Артём потянулся ко Времени, и вилины застыли от ужаса.

— Не надо, господин временной маг, — жалобно пролепетал Вирин. — Наш мир прекрасен. Мы не хотели обидеть тебя, о, всемогущий. Забирай своих дам и уходи!

— Где они? — сухо спросил Дмитрий и взял под уздцы коня Артёма.

— В усадьбе Морина! Мы покажем вам! Только обещайте, что уйдёте, не причинив вреда Вилину!

— Я, — маг иронично улыбнулся, — обещаю.

Артём выпрямился в седле и звонко расхохотался:

"Наконец-то я вновь узнаю тебя, хозяин!"

"Это хорошо, что ты вспомнил, кто здесь главный, Тёма! Ещё раз потянешься ко Времени — руки поотрываю!"

Маг запрыгнул в седло, и Солнечный Друг поёрзал за его спиной, устраиваясь поудобнее.

— Осталось немного, Валя. Скоро всё закончится.

— Главное, чтобы закончилось, как следует, — вздохнул Валентин и посмотрел на разъезжающиеся створы ворот. — Слишком уж всё гладко выходит.

— Мне тоже это не нравится, — прошептал Дмитрий и покосился на Артёма.

Временной маг мстительно смотрел в мрачное серое небо, поглаживал коня по шее и что-то неразборчиво бормотал себе под нос. Сердце болезненно сжалось: от друга веяло яростной решимостью. "Он на грани. — Маг сжал губы. — Нужно спешить! Если Тёма сорвётся, мы можем не успеть уйти..."

Тем временем безликие людишки подвели к господам лошадей и опустились на колени. Воспользовавшись рабами, как ступеньками, вилины вскочили в сёдла, и красно-белая процессия устремилась прочь из усадьбы...

Вереника умирала. Лицо девочки заострилось и посерело, как вечные сумерки Вилина, обескровленные губы потрескались, золотистые волосы поблекли, став похожими на комок пакли. Среди алых простыней и подушек Ника выглядела, точно кусок парафина, тающий в пламени, и Стася захлёбывалась от жалости и отчаяния. Она то прижимала девочку к себе, то укладывала обратно на подушки и, поглаживая узкую безвольную руку, тихо шептала:

— Всё хорошо, милая. Всё хорошо. Ты уснёшь, и они больше не будут мучить тебя.

Слёз не было. Да и не могла Стася плакать: смерть освобождала малышку от издевательств.

— Я с тобой, Ника, — монотонно повторяла женщина и раскачивалась, точно стрелка метронома. — Мы будем вместе до конца. Я не оставлю тебя...

Дверь бесшумно отворилась, и в комнату вступили вилины. Скользящей походкой приблизились к кровати, и Морин Мор с грустью произнёс:

— Мы пришли попрощаться, сладкая.

Хранительница медленно обернулась, и ненавидящий взгляд мазнул по фарфоровым лицам:

— Убирайтесь. Дайте нам умереть спокойно.

— Как мило, — промурлыкала Стилла, смахивая слезу. — Два прелестных ангелочка. Как я люблю вас обеих. Мне так жаль расставаться с вами.

Корин утешающее погладил сестру по плечу, а потом склонился над Стасей и коснулся губами лба.

— Прощай, дорогая, — мелодично прошелестел вилин и с сожалением отступил. — Нам было хорошо вместе.

Хранительница загородила собой Веренику и, собрав остатки сил, прошипела:

— Прочь!

Презрительно скривившись, Морин отвернулся от кровати:

— Она ничего не соображает. Идёмте, здесь больше нечего делать.

Стилла и Корин согласно кивнули, и вилины, бросив последний взгляд на умирающих пленниц, покинули спальню.

— Вот и всё, Ника, — погладив девочку по сухим ломким волосам, устало сказала Хранительница. — Закрой глаза и спи. Смерть совсем рядом. Она заберёт нас в лучший мир, где не будет ни горя, ни ужаса.

Станислава вытянулась на постели рядом с Вереникой и замерла.

Когда на горизонте появилась усадьба Морина, красно-белая процессия остановилась.

— Мы не будем мешать твоей встрече с женой и сестрой, маг, — торжественно сообщил Вирин Цап и, с тревогой покосившись на Артёма, добавил: — Помни о своём обещании.

Вилины, как один, приподнялись в сёдлах, поклонились и, пришпорив коней, унеслись прочь, а Солнечный Друг посмотрел на распахнутые деревянные ворота и пробормотал:

— Что-то не верится мне в добрую волю вампиров.

— И мне, — согласился с другом инмарец.

— Да что гадать? — весело воскликнул временной маг. — Сейчас сами увидим!

Артём похлопал снежного коня по шее, и тот, радостно фыркнув, рванул к воротам. Всадники спешились у крыльца, ворвались в особняк и растерянно остановились: из огромного холла в разные стороны вели два десятка одинаковых серых коридоров.

— Куда? — невольно вырвалось у Маруси.

Дмитрий посмотрел по сторонам, прислушался к своим ощущениям, и на краю сознания уловил слабое сердцебиение Хранительницы. В голубых глазах полыхнул белый холодный свет.

— За мной! — скомандовал маг и рванул через холл.

Друзья пронеслись по длинному бесцветному коридору и оказались перед высокими дверями. Дима на секунду замер, а затем толкнул створы и шагнул в увитую лианами комнату.

— Нет...

Маг смотрел на Стасю и Нику и не узнавал их — на кровати лежали бледные, обезображенные изваяния. Маруся прерывисто всхлипнула и прижалась к инмарцу, Валентин прислонился к косяку и прикрыл глаза, не в силах видеть страшную, чудовищную картину, а временной маг визгливо хихикнул, попятился в коридор и закрыл лицо руками: его весёлая озорная Ника походила на безжалостно сломанную куклу:

— Почему?

"Потому что я опоздал", — отрешённо ответил Дмитрий, но тут Хранительница подняла голову, и подёрнутые смертной пеленой глаза уставились магу в лицо.

— Тише, она почти умерла, — заторможено произнесла Стася и, бережно уложив Веренику на подушки, медленно поднялась. — Они не убьют тебя, любимый, — с ужасающей решимостью вымолвила она. — Я смогу. Я сделаю, как ты хочешь. — Женщина покачнулась, но удержалась на ногах. — Видишь, я сильная. Я спасу тебя.

— Стася! — Дима подбежал к сестре и обнял её. — Я пришёл за тобой.

Хранительница безумным взглядом посмотрела на брата, счастливо улыбнулась и прошептала:

— Смерть, ты пришёл. Я знала. Я ждала. Забери...

— Я люблю тебя! — прижимая к груди бездыханное тело сестры, закричал Дмитрий, и Артём словно очнулся: метнулся к кровати, упал на колени и, осыпав поцелуями безжизненную детскую руку, прорыдал:

— Не оставляй меня, Ника, прошу! Очнись, девочка! Пожалуйста!

— Поганые вилины! — в сердцах проревел инмарец. — Будьте вы прокляты!

Услышав слова друга, Артём вскочил на ноги и громовым голосом возвестил:

— Смерть вам, ублюдки! Проснись, Вилин! Время пришло!!!

Маг раскинул руки, поднялся над полом, и сквозь его тело хлынул временной поток. Пронзительные серебряные лучи вырвались из ладоней и глаз, пробили крышу и устремились ввысь, к пленённому солнцу Вилина. Серая пелена треснула, растворилась в безоблачной истомлённой синеве. Сотни красок и звуков взорвали Сумерки. Ожили деревья и травы, реки и озёра. Радужное буйство охватило Вилин.

Шторы и тусклые оконные стёкла рассыпалась в прах, и в комнату ворвался живительный солнечный свет. Стены и мебель выцвели на глазах, лианы пожухли. Ласковые лучи коснулись временного мага, и серебряный свет погас. Артём выпрямился, повернулся к друзьям, словно не висел в воздухе, а стоял на ровной земле, и лучезарно улыбнулся:

— Правда, красиво?

И, закрыв глаза, рухнул на пол. В ту же секунду стены комнаты качнулись и стали осыпаться, как истлевший бумажный лист.

— Уходим! — заорал Дмитрий.

Валечка метнулся к Веренике, а Дима, толкнув сестру в руки Ричарда, кинулся к Артёму. Друзья опрометью выскочили из особняка, и дом осыпался за их спинами серой кучей пепла.

Стасю, Веренику и Артёма отнесли в тень могучего раскидистого дуба и уложили на мягкую сочную траву. Порезы на руках пленниц заживали на глазах, кожа вновь становилась белой, на щеках проступал румянец. Лишь в лице временного мага по-прежнему не было ни кровинки.

— Проснись, — склонившись над другом, настойчиво произнёс Дмитрий и тихо добавил: — Это приказ!

Артём тотчас открыл глаза. Бледное лицо озарилось счастливой улыбкой, а шоколадные глаза ликующе блеснули.

— У меня получилось!

Дима бережно погладил спутанные пшеничные волосы.

— По-моему, это твоя лучшая шутка, Тёма, — дрогнувшим голосом произнёс маг, сел на траву и уронил руки на колени: коснувшись Времени, Артём остался жив, но теперь аромат безумия, стойкий и жгучий, невидимым плотным саваном окружал временного мага, и надежда на то, что друг когда-нибудь придёт в себя, безвозвратно угасла.

Ричард, Маруся и Валечка не почувствовали изменений, произошедших с Артёмом, но им передалось отчаяние Смерти. Друзья стояли чуть в стороне от Димы и Тёмы и хмуро молчали: случилось нечто непоправимое, однако спросить, что именно, они не решались — расставаться с мыслью о том, что путешествие в Вилин закончилось благополучно, не хотелось до зубовного скрежета.

А временной маг сел, с недоумением оглядел кислые лица друзей и пожал плечами: "Хотят рыдать — пусть рыдают. Вольному воля!" Артём повернулся к бесчувственной Веренике и широко улыбнулся: он победил вилинов, разбудил мир и жаждал награды.

— Ника!

Девочка моментально очнулась и, ни секунды не раздумывая, прыгнула на временного мага и повалила его на траву:

— Тёма!

— Привет, — счастливо мурлыкнул Артём и чмокнул подружку в нос. — Сейчас мы вернёмся домой, и я сделаю для тебя тысячу шариков и конфет, потому что ты — самая лучшая ученица в мире!

Вереника блаженно улыбнулась и прижалась щекой к его груди:

— Я люблю тебя, Тёма!

Артём звонко рассмеялся, стиснул девочку в объятьях и восторженно уставился в чистое голубое небо, а Дмитрий тяжело вздохнул, оторвал взгляд от безмятежно-счастливого лица друга и посмотрел на сестру. Стася лежала на траве с закрытыми глазами, но вот-вот должна была очнуться, и маг поспешно юркнул в её сознание. Да так и замер — заклинание исчезло. Разум женщины опутывало совершенно другое заклятье: вилины сделали то, что Смерть побоялся — заставили Хранительницу полюбить его, преданно и беззаветно.

Дима смотрел на заклинание вилинов, чувствуя предательское желание оставить всё, как есть. Маг мечтал, чтобы Стася любила его, как прежде, чтобы смотрела с той же страстью и желанием, как на Земле, в Кероне, Заре... Но с горечью понимал, что никогда не поверит в искренность этого взгляда. "Ты должен снять заклятье!" — приказал себе он и осторожно распутал искусно сплетённый узор.

Едва последняя нить истончилась и пропала, Хранительница открыла глаза:

— Как ты мог?

— Прости...

— Бесчувственная скотина! — Станислава оттолкнула брата и, вскочив на ноги, заорала: — Ты ныл о любви ко мне, а сам позволил отцу вышвырнуть меня в Безвременье! Лицемер! Твоя любовь яйца выеденного не стоит! Ты бросил нас с Вереникой на съедение вилинам! Ладно я, но чем провинилась девочка? Как ты, вообще, допустил, чтобы нас пытали и унижали? А раньше? Почему ты позволил Фёдору околдовать меня? Тебе было приятно видеть, как я исхожу злобой? Не верю, что ты не мог всё это остановить! Мог! Но ты предпочёл бездействовать! И подсунул меня Ричарду! Хотел посмотреть, как мы кувыркаемся в постели? Понравилось?

— Я...

— Молчи! Я любила тебя! А ты предал меня! Ты предал всех нас!

Дмитрий опустил голову и уставился себе под ноги.

— Почему ты не вмешался? Трус! Мне претит иметь дело со Смертью! Ты мразь и убийца! Не вилины — ты едва не убил нас!

— Прекрати! — не выдержал Ричард. — Ты не права, Стася! Дима...

— Тоже мне, защитник выискался! Ты сам по уши в дерьме, Ричи! Ты, как дурак, пошёл на поводу у моего трусливого братца и женился! Почему ты позволил ему распоряжаться нашими судьбами? Пойми, Ричи, он думает только о себе! — Хранительница зло усмехнулась и добавила: — Хотя, чего можно ждать от Смерти?!

— Станислава! — неожиданно грозно рыкнул Валентин. — Ты ведёшь себя, как базарная баба! Немедленно извинись! Нам всем пришлось нелегко! Дима любит тебя и...

— Заткнись! Я ненавижу и презираю его! Он такой же эгоист, как наш отец! Убирайся, Дима! Не желаю видеть твою лживую рожу!

Дмитрий вздрогнул, поднял голову и пустыми глазами обвёл друзей. "Она всё для меня, но она никогда не смирится с тем, что мы брат и сестра", — подумал маг, и его силуэт начал медленно таять.

— Дима, не надо! — истошно закричал временной маг, оттолкнул Веренику и одним махом взлетел на ноги. — Не уходи! Не оставляй меня одного!

Артём бросился к другу и хотел вцепиться в его плащ, но пальцы поймали воздух. Издав звериный рык, маг развернулся и с лютой ненавистью воззрился на Хранительницу:

— Глупая мелочная дрянь! Ты сама отвергла любовь Смерти, а теперь, когда он тебя спас, вместо спасибо, обвинила в предательстве?! Стерва! Я никому не позволю обидеть Диму! — Артём задрожал от ярости и стал угрожающе наступать на Станиславу. — Он умолял тебя вернуться! И, если б ты послушалась, многих бед не случилось бы! Ты сама отказалась от счастья! Вместо благородного, верного брата ты выбрала паскудного папашу! Кретинка! Ты называешь Диму убийцей, но и твои холёные ручки по локоть в крови! На твоей совести смерть Геласия и Павлины! И Ника попала в Вилин из-за тебя! Всё, что случилось с нами, произошло из-за твоей тупости! Ты — пустышка! А он — Смерть! Он — правитель Лайфгарма! Он — мой друг!

Временной маг остановился перед Хранительницей, и глаза его вспыхнули ледяным серебряным светом.

— Самовлюблённая дура! Ты не знаешь, как ему было больно! А я знаю! Я знаю, через что он прошёл! Человек не может пройти через это. Он смог! Ты была соломинкой, за которую он ухватился. Ты всё для него, и ты его сестра. Он пережил всё, кроме этого! Он готов пройти этот путь снова, чтобы в конце ты оказалась не его сестрой! А ты издевалась над ним похлеще, чем прочие родственнички! Дрянь! Ненавижу!

Смерть медленно поднял руку:

— Я убью тебя!..

Внезапно он осёкся и посмотрел на свою ладонь: рыжий котёнок изогнул спинку, вздыбленная шерсть искрилась и переливалась. Истерично хихикнув, Смерть сжал кулак и завыл, тоскливо и безнадёжно. Воздух сгустился, и тёмное, как ночь, облако поглотило мага.

— Тёма! Не уходи! — в отчаяние закричал Ричард.

Из облака выпрыгнул огромный серебристый Волк и стальным взглядом посмотрел на друзей. Инмарец рухнул на колени, обхватил руками могучую шею зверя и прижался щекой к влажной мохнатой шкуре.

— Зачем, Тёма?

Волк виновато заскулил и исчез.

— Тёма! — жалобно всхлипнула Вереника и заплакала, размазывая ладошками слёзы.

Валечка с брезгливым презрением взглянул на Стасю, подошёл к девочке и обнял её за плечи:

— Тёма вернётся, родная. Успокоится, и сразу вспомнит о нас, ты же знаешь. Он никогда не бросит нас, Ника.

Плюхнувшись на мягкую душистую траву, Ричард обхватил голову руками и прошептал:

— Всё не так...

Маруся присела рядом и молча уткнулась в плечо инмарца, чувствуя, как разрывается от боли и сострадания сердце. Девушка отдала бы жизнь, лишь бы сильные, благородные люди, окружавшие её, были счастливы. "Но, увы... Это не поможет, — сокрушённо подумала она и резко сжала кулаки. — Как Стася может с ним так..." Маша подняла глаза на Хранительницу, и, не выдержав осуждающего взгляда серых глаз, Станислава разрыдалась.

— Вы ничего не понимаете! — прокричала она и ничком упала на землю. — Я хочу умереть! Почему вилины не убили меня? Я проклята! Я люблю родного брата!

Глава 12.

Партия!

Дмитрий стоял перед дверью Стасиной квартиры. Сестра прогнала его, и маг никак не мог понять, как жить дальше. "Всё верно... Я предал её. Отдал другу, а сам завёл любовницу. Я изменил ей. И себе. Вот и расплата". Маг ласково провёл ладонью по тёмной дерматиновой обивке, словно по щеке возлюбленной, опустил голову и уставился на рифлёный резиновый коврик: как же хотелось, чтобы время повернулось вспять. Дима представил, что сейчас позвонит, и сестра откроет дверь. Тонкий шёлковый халат, шлёпанцы, густые рыжие волосы, рассыпанные по плечам волнительным, дивным водопадом.

Рука сама потянулась к звонку, палец вдавил упругую кнопку. Раздалось хриплое кукареканье, но никто не отозвался. "Глупо надеяться", — вяло подумал маг и кивнул, соглашаясь с самим собой. Дмитрий хотел уйти, но внезапно передумал и, пройдя сквозь дверь, направился на кухню. Сел за стол, сотворил чашку чая и корзиночку с печеньем. Откусил кусочек сладкого рассыпчатого теста, тщательно разжевал и не почувствовал вкуса. Чашка врезалась в стену. По обоям расползлось мокрое пятно, пол усеяли мелкие осколки. Маг испепелил корзинку с печеньем, встал и, прошептав заклинание, распахнул холодильник. Заглянул в морозильную камеру, внимательно изучил заполненные свежими продуктами полки и остановил выбор на бутылке водки, жавшейся к пакету с кефиром. Свинтив пробку, Дима поднёс бутылку к носу, брезгливо поморщился: "Как можно пить эту гадость?" — и сделал большой глоток. Напиток обжёг горло, но маг не остановился. Он старательно глотал противную жидкость, чувствуя, как по телу разливается тепло. Бутылка опустела. Дмитрий аккуратно поставил её на пол, захлопнул холодильник и, пошатываясь, вернулся за стол. В голове приятно шумело, боль, терзающая сердце, притупилась, став обыденной и привычной, словно, пока маг пил, минула не одна сотня веков.

Дима закурил, глядя в окно, а потом решительным взмахом руки сотворил новую бутылку. Взглянул на красно-белую этикетку, и вдруг осознал, что делает что-то не так. "Эту дрянь нужно чем-то заедать", — после недолгих размышлений, сообразил маг, наколдовал блюда с закусками и приник к горлышку. Теперь Дмитрий пил медленно, заставляя себя прочувствовать жгучий горьковатый вкус. Бутылка опустела наполовину, и маг поставил её на стол. Подцепил с тарелки ломтик ветчины, скривился и бросил обратно. Душе чего-то отчаянно не хватало. "Компании!.. Валечка говорил, что соображать надо на троих. Так и поступим!" Дима посмотрел на пустые табуреты, и за столом появились Фёдор и Алинор. Роскошные золотые наряды, янтарные венцы на головах. Правда, желтоватые лица родителей делали их похожими на восковые фигуры, но мага это не смутило.

— Привет, мама. — Он кивнул кукле Алинор. — И папа, — подмигнул он Фёдору. — Почти вся семья в сборе. Выпьем за это!

Маг сделал глоток водки и виновато улыбнулся.

— Не хорошо получилось. Ты уж прости меня, мама. А ты, папа, сволочь. Тебя я тоже убью. Позже. А сейчас выпьем!

Новый глоток, и голубые глаза вспыхнули иронией.

— Я хочу попросить руки вашей дочери и моей сестры. Вы согласны? Я тоже нет. Выпьем за это!

Дима залпом допил водку и, прищурившись, сотворил третью бутылку. Пробка упала на пол, алкоголь привычно обжёг нутро, и маг блаженно зажмурился.

— Хорошо сидим, — сообщил он родителям, подперев голову кулаком. — Надеюсь, вы никуда не торопитесь? Я тоже. Да и куда нам спешить? Жизнь кончилась.

Хлопок, и посреди кухни возник серебристый Волк. Жадно втянув ноздрями воздух, зверь громко чихнул и заскулил.

— Привет, Тёма! — пьяно оскалился Дмитрий. — Присоединяйся! Это мои мама и папа. Ты знаком с ними? Да? Замечательно! Выпьем за это!

Дима сделал глоток, со стуком поставил бутылку на стол и благодушно взглянул на друга.

— Разоблачайся, приятель, отпразднуем мои поминки!

Волк подошёл к магу, поставил лапы ему на плечи и лизнул в лицо.

— Зачем? — болезненно поморщился Дмитрий — он был совершенно трезв и зол. — Кто тебя просил? Не порти праздник!

"Я хотел её убить, но не смог".

— Ну и ладно. Пусть живёт. — Маг приложился к бутылке и подмигнул другу: — Может, всё-таки присоединишься? Мама с папой будут рады!

Зверь бросил раздражённый взгляд на Алинор и Фёдора, и куклы исчезли.

— Гад ты, Тёма. Хорошая компания была. А теперь придётся одному.

"Хватит. Остановись!"

— Зачем? — Дима хлебнул водки, поморщился: — Какая гадость! — И посмотрел в глаза Волку: — Ты должен попробовать, Тёма. Смертельный напиток! Как раз для нас с тобой.

"Зачем ты позволил унижать себя?"

— Да ладно... Напьёмся и забудем. Правда, я думаю, что желательно больше не трезветь, чтобы не вспоминать. Слушай! А может, ты убьёшь меня? У тебя получится, Тёма. Ты замечательный маг! — Дмитрий взмахнул бутылкой и расхохотался: — Я здорово придумал! Действуй!

Волк попятился и протестующе замотал головой:

"Нет".

— Как же так? Ты мечтал услышать приказ от меня? Я приказал — ты не выполнил. Ай-ай-ай, чародей!

Дмитрий погрозил другу пальцем. Острые уши прижались к голове, шоколадные глаза полыхнули досадой и страхом, и Волк исчез.

— Никто меня не слушается. Никто не хочет со мной выпить. Все собутыльники разбежались, — пьяно развёл руками маг и смахнул бутылку со стола.

Раздался глухой стук, прозрачная жидкость растеклась по линолеуму.

— Так не пойдёт. Иди сюда!

Дима поманил осколки, бутылка собралась и прыгнула в руки.

— Моя хорошая. Ты одна меня понимаешь, — доверительно сообщил ей маг и залпом допил водку. — Хорошо пошла! — крякнул он, подражая Валентину, и сотворил очередную поллитровку.

Привычным движением свинтив пробку, Дмитрий жадно припал губами к горлышку и закашлялся — на кухне появились друзья. Сочувственные взгляды разрушили "идиллию", и маг отставил бутылку. Сейчас он меньше всего на свете хотел, чтобы его жалели — и на тебе. И почему-то особенно тяжело было видеть сострадание в глазах Маруси. Серые глаза землянки излучали обжигающее участие, и Дмитрия передёрнуло от презрения к самому себе: "Я разочаровал тебя, милая? Что ж, ты не одинока. Я сам разочарован. Не боевой маг — тряпка!.."

Дима скользнул взглядом по заплаканному лицу сестры, с усилием выдавил улыбку и, сотворив ящик водки и стаканы, провозгласил:

— Прошу к столу! Выпьем, мои дорогие! Стася, не хмурься. Всё нормально.

Хранительница вытерла слёзы и умоляюще посмотрела на временного мага. Волк раздражённо тявкнул на женщину, распластался у ног Дмитрия и положил голову на скрещенные лапы. Покусав губы, Стася покосилась на Ричарда и Марусю, исподлобья взглянула на угрюмого Валентина, обнимающего за плечи Веренику, и неуверенно пролепетала:

— Дима, не надо пить.

Солнечный Друг чертыхнулся, с опаской взглянул на Дмитрия, но тот, казалось, не обратил внимания на слова сестры: откупорил бутылку, разлил водку по стаканам и воскликнул:

— Ричи! Валечка! Идите сюда! Будем пить и веселиться! Жизнь прекрасна!

Волк недовольно зарычал.

— Уймись, Тёма! Сам пить не хочешь — другим не мешай! Стася, тебе налить?

— Спасибо, не надо, — тихо ответила Хранительница и обхватила плечи руками: на собственной кухне она чувствовала себя гостьей.

— Как хочешь, — покладисто кивнул Дима. — Твоё здоровье!

Маг шумно выдохнул, опрокинул в рот водку и с улыбкой взглянул на сестру.

— Почему ты грустишь, принцесса? Успокойся. Я не обиделся. Я не умею обижаться на тебя. Ты сказала: "Уйди" — я ушёл. Скажешь: "Вернись" — вернусь. Ты всё для меня, Стася. И это не пустые слова. Скажи, чего ты хочешь? Хочешь, стану твоим слугой? Или твоей личной Смертью? Я готов быть твоим верным псом, любимая. А может, сделать тебя королевой Лайфгарма? Я могу. Только скажи: чего ты хочешь?

Дмитрий поднялся, обошёл Волка и нетвёрдой походкой приблизился к сестре.

— Одно слово, и я стану тем, кем ты захочешь!

Хранительница вздрогнула и обвела испуганным взглядом друзей, которые напряжённо замерли в ожидании её ответа. "Будь, что будет", — отчаянно подумала Стася и прошептала:

— Я хочу, чтобы ты стал моим мужем.

Маг отпрянул, словно получив пощёчину, и недоверчиво посмотрел на сестру:

— Мне твердили, что я не человек, и я перестал им быть. Я — Смерть, и мне давно наплевать на кровные узы, связывающие нас, но для тебя это было важно, и я смирился с твоим решением. Теперь же ты говоришь, что готова стать моей женой. Это скверная шутка, Стася.

Хранительница лихорадочно всхлипнула, и слова полились сами собой:

— Я больше не в силах бороться с любовью к тебе. Ты можешь быть кем угодно — я приму тебя любым, Дима. Прости. Ты всё для меня!

Станислава пронзительно взглянула на брата, и Дмитрий, задрожав, как в ознобе, с силой сжал её в объятьях.

— Я люблю тебя, — прошептал маг и страстно приник к губам возлюбленной.

Маруся, не отрываясь, смотрела на Станиславу, всем сердцем желая оказаться на её месте, а Валечка отвернулся: Хранительница и Смерть воссоединились, но землянина не покидало ощущение, что для всех было бы лучше, если б этого не произошло. "Бедный Дима, твои мучения только начинаются. Уж я-то знаю мерзкий норов твоей сестрицы, — кисло подумал Валя и ощутил нестерпимую жажду. — А почему нет?" Убрав руку с плеча Вереники, он подошёл к столу, плеснул себе водки и, продемонстрировав сердито заворчавшему Волку язык, одним махом опустошил стакан.

Зверь угрожающе рыкнул, и девочка, сев на пол, ласково погладила серебристую морду:

— Не злись, Тёма, пусть Валя выпьет, ведь всё закончилось, да?

Слова Ники вывели Ричарда из задумчивости. Он с тревогой взглянул на Марусю, обвил рукой тонкую талию, точно стремясь оградить девушку от всего и вся, и пробормотал:

— Закончится всё в Лайфгарме.

Дмитрий с сожалением разжал объятья:

— Ты прав, побратим.

Маг с любовью взглянул на раскрасневшуюся Стасю, взял её за руку и повернулся к Артёму, который, скинув обличье зверя, сидел за столом и морщился, нюхая водку.

— Как ты это пил, дружище? — весело поинтересовался временной маг и сунул бутылку в карман. — Поднесу Фёдору напоследок.

— Фёдор... — скрипнул зубами Дмитрий. — Где эта вшивая Легенда?

— Не знаю. — Артём нахмурился. — Я не чувствую его. А ты?

— Тоже. — Маг обвёл белеющим взглядом друзей и скомандовал: — В Лирию, чародей!

— Как прикажешь, магистр, — рассмеялся временной маг, вскочил, и Стасина квартира пропала.

Друзья стояли на руинах Литтийского дворца. Серо-голубое небо. Низкие грязно-серые облака. Измождённые солнечные лучи тонут в бледном тумане, не достигая земли. Ветер гуляет по развалинам древнейшего города Лайфгарма. Литты больше нет: брошенные дома, разбитые фонтаны, лужи грязной воды. Раздался визгливый писк, и под обломки беседки шмыгнула жирная бурая крыса.

— Не может быть... Я не верю... — сквозь зубы процедил временной маг. — Фёдор! Сволочь!

— Я не чувствую высших магов. Никого, кроме Арсения, — тихо произнёс Дмитрий, прижал к себе сестру и посмотрел на Ричарда. — Не переживай, Зара цела.

— Отец! — крикнул Артём, и вот, ступая по осколкам стекла и обломкам мебели, к ним идёт наблюдатель: на красивом благородном лице — глубокие морщины, на висках — рваные ниточки седины.

Дима хотел спросить: почему маг не подправил внешность, но не успел. Арсений поднял на него глубоко запавшие глаза, и стало ясно: наблюдателю довелось пережить немало суровых дней. "Слишком много шрамов на душе, чтобы думать о внешности", — подумал Дмитрий, и сердце тревожно забилось.

— Вы пришли, — устало произнёс Арсений, присел на покорёженный бортик фонтана и тяжело вздохнул. — Не думал, что дождусь.

— Что здесь произошло, папа?

— Фёдор стал кровавой Легендой Лайфгарма. Когда вы ушли, он перебрался в Керон и провозгласил его столицей нового мира. Твои родители мертвы, Ричи, а Марфа в Керонском замке. Фёдор забрал её, как и остальных высших магов.

Артём с подозрением смотрел на отца:

— А ты?

— Я открыто заявил, что Фёдор — узурпатор. Я говорил людям, гномам и магам, что Лайфгарм вотчина Смерти, и никто этого не изменит. Император попытался захватить меня, но я ранил Корнея и Роксану, и он отступил. Фёдор трус. Вместо того чтобы вступить в поединок, он объявил меня вне закона. Я изгой в родном Мире! Меня боятся и избегают. За пару слов с магом-наблюдателем лайфгармцев ждёт лютая казнь. Мир живёт в страхе, Дима. За время вашего отсутствия, никто не посмел выступить против Федора. Никто, кроме меня. Но что может сделать обычный, пусть и высший маг, если на троне сидит обласканный миром император?

— Мы отправляемся в Керон! — холодно заявил Дмитрий, но Арсений остановил его, подняв руку:

— Не спеши, мальчик. Фёдор лишь половина наших бед. Полгода назад пришли вилины...

— Нет! — вскрикнула Стася и испуганно вцепилась в плечо брата.

— Да, Хранительница. — Арсений с жалостью посмотрел на женщину и продолжил: — Вилины замедлили Время и, в ожидании вашего возвращения, устроили пир. А грозный император... — Наблюдатель презрительно усмехнулся. — Он закрыл Керон магическим полем. Вилины свободно разгуливают по Лайфгарму, а Фёдор, как крыса, сидит в своей норе и трясётся от ужаса, не предпринимая ничего для спасения любимого мира. А ведь жертвы вилинов уже исчисляются сотнями.

Маг замолчал, угрюмо рассматривая ботинки, а Артём покаянно вымолвил:

— Это я виноват! Это я вернул Вилину Время, и вампиры...

— Сначала Фёдор! — оборвал его Дмитрий. — Вилины — потом! А когда разберёмся с делами — займёшься самобичеванием! Ждите здесь! Идём, Тёма!

— Нет! — твёрдо сказал Ричард и сжал запястье побратима. — Я хочу увидеть, как он умрёт!

— И я! — громко крикнула Вереника. — Из-за него погибли и мои родители!

— Мы все пойдём в Керон! — подвела итог Маруся, а Валечка исподлобья взглянул на высшего мага и спросил:

— Ты с нами, Арсений?

— Да, — кивнул наблюдатель и, опершись на руку сына, поднялся. — Два долгих года я мечтал увидеть Лайфгарм свободным. И вот время пришло!

В тронном зале Керонского замка начинался обычный утренний приём. Придворные и маги усиленно делали вид, что в мире ничего особенного не происходит. В ожидании императора люди, маги и гномы тихо переговаривались о повседневных делах, словно не было в Лайфгарме захватчиков, словно не лилась по земле кровь.

Отворились позолоченные двери, и в зал вступил Фёдор. Тяжёлый наряд, усыпанный бесчисленным количеством драгоценных камней, сверкал и переливался в свете магических факелов. Янтарная корона горела огнём. Император медленно прошествовал сквозь расступившуюся толпу, взошёл на помост и опустился на высокий резной трон. Унизанные перстнями руки легли на массивные подлокотники, острый жестокий взгляд впился в подобострастные лица.

Придворные, как по команде, склонились в почтительном поклоне, а высшие маги бесшумно поднялись по ступеням и расположились по обе стороны от императора.

— Доброе утро, друзья мои!

Фёдор пытался выглядеть спокойным, но пальцы, сжимавшие подлокотники трона, предательски подрагивали. Маг чувствовал это и злился неимоверно, однако продолжал говорить спокойно и уверенно:

— Керон в безопасности, господа. Под моим защитным куполом, нам ничто не грозит. Никаким кровопийцам не прорваться в город! А мои придворные маги денно и нощно ищут способ остановить вилинов! И найдут его. Иначе...

Фёдор красноречиво посмотрел на коллег, и Михаил склонился до пола:

— Мы справимся, император.

Корней поджал губы, Роксана и Марфа тревожно взглянули на Фёдора и переглянулись. Император ядовито улыбнулся магичкам и вновь обратился к придворным:

— Займёмся текущими вопросами.

— С удовольствием! — прозвучал радостный голос Артёма.

Временной маг взмахнул полами разноцветного плаща и церемонно раскланялся:

— Рад приветствовать почтенное собрание! Обожаю, когда зрителей много!

Лицо Фёдора вытянулось.

— Но как?.. — прошептал он, с испугом глядя то на Артёма, то на сына, обнимающего Хранительницу. — Вы не могли...

— Не переживай, Федя. Твой щит на месте, — хихикнул временной маг и участливо посмотрел на провидицу: — Здравствуй, мама. Мы вернулись.

— Я ждала вас, дети мои, — сквозь набежавшие слёзы улыбнулась Марфа. — Я знала, что вы придёте.

— Мы поговорим позже, мама, а сейчас отпразднуем наше возвращение в Керон! Не так ли, император?

Фёдор заскрежетал зубами и метнул в сына фиолетовую молнию.

— И только?

Дима играючи поймал смертоносный снаряд, вмиг превратившийся в сухую крашеную палку, разломил надвое и бросил обломки к ногам отца.

— Это всё, чему ты научился за время моего отсутствия? Не впечатляет!

Кровь отхлынула от лица императора, а глаза сузились в бессильной злобе. С огромным трудом маг заставил себя усидеть на месте и спокойным тоном произнести:

— Здравствуй, сынок. Пришёл убивать родного папу?

— Да.

— И всё из-за того, что ты оказался её братом?

— Это уже не важно.

Дмитрий поцеловал бледную, подавленную Хранительницу в щёку, ободряюще посмотрел ей в глаза и усмехнулся в лицо императору:

— Нам хорошо вместе.

— Она твоя родная сестра! Вы не можете быть мужем и женой!

Дима обвёл зал насмешливым взглядом:

— Кто-то возражает? Ты слышишь протесты, папа?

— Вот прибьём тебя и сыграем свадьбу! — весело заявил Артём и подмигнул императору. — Я говорил, что поквитаюсь с тобой, а ты не верил. Бестолочь!

— Я сам! — твёрдо сказал Дмитрий, и голубые глаза вспыхнули холодным белым светом.

Временной маг кокетливо поморщился:

— Убивать папу? Фи!

— А что такого? У меня есть опыт.

Артём показал другу язык:

— Вот им и ограничься!

— Не вмешивайся, это семейные дела!

— Ай-ай-ай, как не хорошо. Тебе жалко, да? Жалко? Так и скажи!

— Ты уже убивал его, Тёма. Теперь моя очередь.

— Не-е, прошлый раз это было быстро и неинтересно. Я не получил удовольствия, — запротестовал временной маг и лучезарно улыбнулся: — Сегодня я убью Федю красиво!

Смерть усмехнулся, и белые глаза вновь стали голубыми:

— Обещаешь?

— Конечно, Олефир учил меня, что работа должна доставлять наслаждение!

— Ладно, играй. Не могу же я лишить друга наслаждения.

— Спасибо! — с чувством воскликнул Артём, и шоколадные глаза загорелись серебряным льдом. — Я никогда этого не забуду! Век буду благодарен!

— Начинай, зрители ждут!

Дмитрий шагнул в сторону и уселся на выросший за спиной трон. Стася присела на подлокотник, Вереника забралась на колени к мужу, а Ричард, Маруся и Валечка встали за Диминой спиной. И лишь наблюдатель не остался со Смертью. Бросив настороженный взгляд на императора, он быстро пересёк зал и обнял Марфу:

— Не переживай. Всё не так плохо.

Провидица кивнула, не сводя глаз с сына. Она не узнавала его: Артём словно стал другим человеком, или перестал им быть...

— Представление начинается! — провозгласил временной маг, взбежал по ступеням и ехидно взглянул в глаза экспериментатору. — Ты стремился стать Смертью, а стал банальным убийцей.

Он исчез и возник посреди зала:

— Ты готов подраться, Федя?

Фёдор вскочил, и молнии одна за другой устремились к Смерти.

— Здорово! — заорал Артём, и молнии взмыли к потолку разноцветными воздушными шарами. — Знаешь, Федя, всё должно быть красиво!

Смерть взмахнул руками, и стены зала засветились тысячами пёстрых огней.

— Больше жизни! — вскричал маг, и на придворных посыпались розовые конфеты. — Тебе нравится, Федя? Вереника обожает сладкое. Посмотри на неё! Посмотри на эту маленькую девочку, которую ты отправил умирать. Ника прошла через ад! Вилины пили её кровь, а я буду по капле выдавливать твою! — с вожделением глядя на императора, сообщил Артём и расхохотался.

Легенда Лайфгарма бессильно опустился на трон — сила, данная Источником, была ничто в сравнении с магией Смерти. Он взглянул на ступени и вскрикнул от ужаса: по красно-золотой ковровой дорожке ползла огромная белоснежная змея. Фёдор инстинктивно поджал ноги, и временной маг хихикнул:

— Не бойся. Она не кусается. Она ласковая и красивая.

Змея стремительно обвилась вокруг императора, сжала кольца, и маг истошно заорал.

— Стоп! — крикнул Смерть, и змея замерла. — Прости, чуть не забыл! — Артём вытащил из кармана бутылку водки, подбежал к трону и воодушевлённо произнёс: — Вот, привёз с Земли, специально для тебя! Дима говорит, что это смертельный напиток. Выпей, повод подходящий!

Артём приложил к губам Фёдора бутылку и заставил глотнуть.

— Вкусно? Знаю, что вкусно. Извини, сам не буду, Ричи запретил.

Смерть отступил, а змея изогнулась, заглянула в лицо императора, и он дёрнулся: глаза змеи были глазами её создателя.

— Поцелуй его! — скомандовал Артём, и раздвоенный язык лизнул Фёдора в нос. — Прелестно! Тебе нравится, магистр?

— Я наслаждаюсь, — бесстрастно кивнул Дмитрий, а Вереника захлопала в ладоши.

— Продолжим!

Артём крутанулся на каблуках, и змея начала сжимать кольца. По белоснежной суховатой коже потекли тонкие струйки крови, а император застонал, но не от боли, а от осознания собственных роковых ошибок. Только сейчас он понял, что должен был действовать сам, а не ждать у моря погоды, как любили высшие маги. Ему нужно было убить Олефира тогда, когда брат вернулся в Лайфгарм и явился в Керонский дворец. Эту партию он проиграл не вчера и не сегодня, а тогда, когда оставил сына в руках Олефира. Он знал, каким родиться этот мальчик, но поленился (или погнушался?) лично обучать его, планируя воспользоваться готовым убийцей. Не удивительно, что сын возненавидел отца. Возненавидел и победил!

"И всё-таки мои мечты сбылись. Я получил и Лайфгарм, и сына-убийцу!" — задыхаясь, подумал Фёдор, и Дима услышал его. "Я прощаю тебя", — мысленно произнёс он, бережно снял Нику с колен и встал:

— Заканчивай, Тёма. Я доволен.

— Всегда рад услужить Вам, Ваше величество, — наигранно подобострастно раскланялся Смерть.

— Нам пора, друг мой. Нас ждут вилины.

— Ах, да, десерт! — Смерть облизнулся и томно пропел: — Убивать бессмертных! Как мило! — Артём хохотнул, подмигнул другу и лукаво поинтересовался: — Я правильно выдерживаю интонацию, Ваше величество?

— Ты — прирождённый вилин, Тёма! — невольно рассмеялся Дмитрий, но его смех перекрыл громкий голос Михаила.

— Император умер!

— А ты думал! Работа мастера! — самодовольно фыркнул Смерть и раскинул руки, отчего разноцветный плащ замерцал и засиял, ослепляя придворных и магов. — Ну, не будем вам мешать, дорогие подданные. Мы торопимся, так что говорю всё сразу: Годар снова государство, у нас с Вашим величеством — дела, а вы тут решайте текущие вопросы, как и планировали. Я правильно говорю, мой король?

— Правильно. В тебе кладезь талантов, Смерть!

— Хорошо повеселились! — промурлыкал Артём, вмиг оказавшись рядом с другом: — Я знаю, как убить вилинов.

Улыбка покинула губы, а взгляд голубых глаз вновь затопил холодный белый свет.

— Я помогу тебе, — бесстрастно произнёс Дима, и Смерти уставились друг на друга как в зеркало.

— Нам понадобиться всё, без остатка.

— Знаю.

— Ты можешь отказаться. Тебе есть, что терять.

— Тебе тоже.

— Так ты со мной, Смерть?

— Я с тобой, Смерть.

— Пошли.

— Стойте! — возмущённо закричал Валечка. — Не смейте бросать нас! Мы пойдём с вами до конца!

Смерти удивлённо обернулись.

— Не надо, — почти хором сказали они, но Солнечный Друг упрямо мотнул головой:

— Вы не посмеете умереть вдвоём!

— Умереть? — растерялась Стася и непонимающе взглянула на брата.

— А ты как думала?! — всплеснул руками землянин. — Не слышала, что они говорили?!

— Дима, это правда? — прорычал инмарец. — Почему?

Смерть молчал.

— Я иду с тобой!

— Нет!

— Я и спрашивать не буду!

— Я тоже, — твёрдо сказала Маруся и встала с Ричардом плечом к плечу.

— В общем, решили, — подытожил Валечка, взяв за руку Веренику. — Пошли.

Смерти переглянулись.

— Мы не остановим их, это не вилины, — счастливо усмехнулся Артём.

— Да уж, — проворчал Дмитрий. — Идёмте!..

Розалия отвела взгляд от экрана, взглянула на гнома и тоном, не терпящим возражений, заявила:

— Ты должен немедленно забрать Валентина! Я не допущу, чтобы мой единственный сын погиб в схватке с вилинами!

— Роза! — Витус укоризненно покачал головой. — Почему ты решила, что он погибнет? Уверяю, Валентину ничего не угрожает. Если кому и грозит смерть, так это Тёме и Диме. А Валя будет обычным зрителем, таким, как мы с тобой.

— Мы сидим в твоём доме, как в крепости, Витус. Сюда не то, что вилин — комар без твоего ведома не пролетит!

Гном польщено улыбнулся, но Розалия уже закончила говорить комплименты и начала задавать вопросы, на которые магу было сложно ответить.

— Что если Смерти проиграют, и Валечка окажется в плену сотен злобных, кровожадных магов? Если они знали, как уничтожить вампиров, почему не сделали этого в Вилине? Почему пустили кровопийц в Лайфгарм? Неужели трудно было предположить, куда направятся разъярённые маги?

Гном потёр морщинистый лоб, сделал большой глоток хноца и обстоятельно начал:

— Артём — временной маг. Вилины же позволили себе непростительную дерзость: тронули его любимую игрушку — Время. Первый раз он попал в Вилин раненым, и не успел ничего осмыслить, а сейчас...

— Не заговаривай мне зубы! — вспылила Розалия. — Просто пообещай, что вытащишь Валю, если ему будет угрожать реальная опасность. Смотри, они уже в Золотых степях!

— Обещаю, — твёрдо произнёс Витус, сжал руку землянки и посмотрел на экран.

В мутном, серо-голубом небе висело тусклое оранжевое солнце. Мерклым лучам словно перестало хватать сил, и они с трудом пробивались сквозь мутное марево, окутавшее Золотые степи. Под ногами шуршала сухая, жёлтая трава, и в неестественной полуденной тишине, лёгкий хруст казался зловещим. Стася вцепилась в руку брата и с опаской огляделась — прекрасные годарские степи сейчас неуловимо напоминали Вилин.

— Где бабочки? — растерянно спросил Валечка, поднял голову и посмотрел в выцветшее небо. — И птиц не видно...

— И трава мёртвая.

Вереника сорвала сухой стебелёк, и он рассыпался в пыль у неё на ладони.

— Тёма разбудил Вилин. Вампиры лишились дома и теперь строят новый, — мрачно заметил Ричард, обнимая Марусю.

Девушка с готовностью прижалась к принцу, однако взгляд серых глаз то и дело цеплялся за Дмитрия — Смерть сжимал руку Хранительницы, лицо его было бледным и решительным.

— Вилинам не жить в моём мире.

Артём довольно улыбнулся другу, подмигнул Марусе и скомандовал:

— Ричи! Нож!

В другое время Ричард обязательно поинтересовался бы, зачем Тёме нож, но не сегодня — инмарец молча достал из-за голенища кинжал и протянул временному магу.

— Спасибо!

Артём театрально поклонился, рывком разорвал рубаху и полоснул себя по груди.

— Зачем? — с ужасом спросила Маруся.

— Сейчас увидишь, — мрачно ответил Ричард. — Мог бы не рисоваться, Тёма, здесь все свои. Думаю, вилинам хватило бы капли твоей крови.

Однако временной маг не обратил внимания на его слова.

— Я покидаю вас, навеки, друзья мои, — трагическим голосом возвестил он и стал наигранно красиво оседать на траву. — Прощайте!

Немного поёрзав, Артём замер в позе умирающего лебедя и громким шепотом продолжил:

— Садитесь ближе, друзья! Я всегда мечтал умереть в постели, в кругу близких, родных людей.

Временной маг смежил веки и затих, а Дима печально улыбнулся, сел рядом с другом, положил руку ему на спину и кивнул остальным:

— Тёма прав: вы должны держаться как можно ближе к нам.

Друзья послушно придвинулись к магам.

— К чему этот балаган? Нельзя было просто сказать? — проворчал Ричард, усаживаясь возле побратима и как можно удобнее устраивая Марусю.

— Нельзя, — подал голос Артём. — Вилины должны поверить в то, что я умираю!

— По-твоему, они идиоты? Только дурак купится на твой дешёвый спектакль!

Временной маг поднял голову и обиженно уставился на инмарца:

— Я плохо играю?

— Замечательно, Тёма, просто замечательно. — Дима кинул укоризненный взгляд на побратима и ласково потрепал пшеничные волосы друга. — Вампирам понравилось, они сейчас придут.

— Понял? — хихикнул Артём, показал инмарцу язык и снова уронил голову...

Запах крови временного мага разнёсся по миру, и вилины встрепенулись, жадно втягивая ноздрями воздух. Несчастные жертвы были забыты — маги Безвременья переместились в степь и окружили Артёма и его друзей плотным кольцом. Бывшие хозяева Вилина облизывались, предвкушая сладкую месть, и Станислава закрыла лицо руками, чтобы не видеть бездонных смоляных глаз и хищных оскалов, а Вереника до боли сжала пальцы Солнечного Друга, однако взгляда не отвела. Напротив, девочка, не мигая, смотрела на своих мучителей, и восхищённая её смелостью Маруся тоже уставилась на вампиров.

Ричард обнажил меч, Дима поднялся на ноги, и в тот же миг красное кольцо дрогнуло и стало сжиматься. Шаг за шагом вилины приближались, а когда оказались в пяти-шести шагах от "добычи", Артём вскочил и издевательски улыбнулся.

— Бесконечно рад, господа, что вы откликнулись на мой зов! Вижу, собрались все. Я приготовил для вас подарок. — Временной маг на секунду замолк и шёпотом произнёс: — Живите.

Воздух сотряс единый вздох ужаса, кольцо распалось, но не один из вилинов не успел уйти — Временной поток накрыл их с головой. Маги Безвременья заорали от боли, и Тёма заорал вместе с ними: сознание захлестнула волна воспоминаний — своих, вилинов и всех погибших от их рук существ. Бурные потоки чужой памяти подхватили временного мага и понесли за грань. "Не успею!" — с досадой подумал Артём, и в тот же миг холодное белое облако подхватило его, удерживая на плаву и не давая захлебнуться. Помощь друга словно открыла второе дыхание, и временной маг с удвоенной силой продолжил дарить вилинам жизнь, где были и Время, и Боль, и Смерть. Прекрасные лица старели, кожа расползалась, обнажая мышцы и сухожилия. Черепа и кости сверкнули белизной, пожелтели, подёрнулись мелкой сеткой трещин. Порыв ветра — и скелеты рассыпались в прах...

Высоко в небе разлилась хрустальная трель жаворонка. Сквозь серый пепел прямо на глазах проросли нежные золотые стебельки, а над головами закружился хоровод разноцветных бабочек.

— Бабочка...

Артём улыбнулся и трупом повалился на землю.

-Тёма... Нет... — прошептал Дмитрий и рухнул на друга.

— Димочка! — заорала Станислава, упала на колени возле бездыханного тела брата и вцепилась в его плечи: — Очнись! Не умирай! Я хочу, чтобы ты жил!

Рубиновым пламенем вспыхнул Ключ, и Хранительница вскрикнула от боли, а потом, сообразив, что от неё требуется, во всю мощь лёгких заорала:

— Лайфгарм! Помоги!

В чистом голубом небе прогремел чудовищный по силе раскат грома. Степи содрогнулись, и миллионы радужных бабочек взметнулись ввысь, затмив оранжевое солнце. Мгновение беспросветной тьмы, и вот уже под ногами не мягкая степная трава, а холодные твёрдые плиты. Валентин взглянул на рубиновую чашу с хрустальной водой, и ему невыносимо захотелось взять друзей и убраться прочь с волшебного острова. Но Хранительница уже горстями черпала из чаши воду и лила её на лица Димы и Артёма. "Поздно!" — обречённо подумал землянин, и в тот же миг маги открыли глаза. Однако Станислава, словно заводная кукла, продолжала черпать волшебную воду. Валечка сорвался с места, подбежал к женщине и, схватив её за руку, преградил путь к чаше:

— Довольно, они очнулись!

Но Стася не услышала. С неженской силой она толкнула взявшееся из ниоткуда препятствие и, перекувырнувшись через бортик, Солнечный Друг шлёпнулся в Источник.

— Спасите! Тону! — завопил он, беспорядочно молотя руками по воде и отфыркиваясь.

— Он плавать не умет!

Маруся пихнула в бок опешившего от невиданного святотатства Ричарда, и тот бросился к чаше. Схватив непутёвого друга за шиворот, инмарец рывком вытащил его из воды, поставил на ноги и ехидно осведомился:

— Ну и как водичка, дорогой маг?

— Маг? — ужаснулся землянин и протестующе замотал головой. — Я не собираюсь колдовать!

— А придётся, — хихикнул Артём, поднимаясь на ноги. — Ты, Валя, всех переплюнул! Люди готовы платить немыслимые деньги за глоток лайфгармской водички. И глотка, кстати, вполне достаточно, чтобы обрести магическую силу. А ты ухитрился искупаться в Источнике, да ещё бесплатно! Несправедливо!

— Почему это?! Хранительница лично отправила меня в Источник. Благословила, так сказать!

— Ничего подобного она не делала! Она просто толкнула тебя!

— Мне кажется, Тёма прав... — начала Ника, но Солнечный Друг бесцеремонно её перебил:

— Тёма ничего не видел!

Дима не стал ввязываться в бессмысленный спор, тем более что от перебранки обе стороны получали удовольствие. Поднявшись с красных плит, маг шагнул к Стасе, замершей у бортика рубиновой чаши, и прижал её к себе:

— Всё хорошо, сестричка. Я жив.

Станислава судорожно всхлипнула и расплакалась на груди возлюбленного:

— Я так испугалась. Ты был, словно мёртвый! Если б Лайфгарм не помог, ты бы умер...

— Молодец. — Дима ласково погладил сестру по спине. — Ты настоящая Хранительница.

— Правда? Я всё правильно сделала?

— Конечно, — уверенно кивнул маг, и до его слуха донёсся раздражённый голос инмарца:

— Послушать тебя, Валя, так получается, что все наши беды и приключения имели под собой только одну великую цель — искупать тебя в Источнике. Остальное — значения не имеет!

Маруся прыснула, а землянин приосанился и с апломбом заявил:

— Разве нам, простым смертным, ведомы тайные пути судьбы? Разве можно постичь все крутые виражи и хитросплетения жизни? Кто знает, к чему в конечном итоге желает привести нас рок? Ибо все мы не более чем песчинки в его затейливой, хитромудрой игре!

Валентин сделал многозначительную паузу, победно оглядел притихших слушателей, и в этот момент раздался громкий шепот Маруси.

— Остапа несло...

Взрыв хохота положил конец высокопарной речи Валентина, а заодно и дурацкому спору. "Ни за что не поверю, что все они читали Ильфа и Петрова, — думала Маша, весело глядя на Ричарда, который хохотал, схватившись за живот. — Двусмысленно получилось..."

— Я хочу есть! — отсмеявшись, заявил Артём. — Пошли в Керон! Надеюсь, там уже подготовились к торжественной встрече своего короля.

— К тому же, надо обмыть вступление Валечки в ряды магов, — усмехнулся Ричард и похлопал Солнечного Друга по плечу. — Уж кому-кому, а тебе точно понравится быть магом!

— Не сомневаюсь! — радостно воскликнул землянин, но вдруг нахмурился, и взгляд его сделался несчастным и даже жалким.

— Что случилось, Валя? — забеспокоился временной маг. — А, понимаю, ты расстроился, что у тебя не будет величайшего из учителей, моего любимого магистра! — Артём скорбно вздохнул, а потом выпалил: — Придумал! Мы с Димой сами обучим тебя!

— Олефир меня не волнует, а вот мамочка... Что она скажет, узнав, что я перестал быть человеком?! А тут ещё Смерти в учителя набиваются! Мамочка этого не переживёт. — Землянин воздел руки к небу и завопил: — Мама! Прости, я не хотел! Мама!

Воздух перед Валентином сгустился, задрожал, и у Источника появилась Розалия Степановна.

— Мама! — воскликнул Солнечный Друг и бросился ей на шею. — Мама! Я маг!

— В самом деле? — Роза принюхалась и, не уловив запаха спиртного, строго сказала: — Ты никогда не врал мне, Валентин. Надеюсь, что и сейчас ты говоришь правду. А раз так, тебе нужно срочно найти подходящего учителя, поскольку иметь дар и не пользоваться им — преступление! Пожалуй, я сама займусь этим.

Землянка обвела оценивающим взглядом Дмитрия, Артёма и отрицательно покачала головой.

— Смерти не подойдут — слишком молоды, беспечны, педагогического опыта не имеют, а одному из них скоро будет не до учеников! — Розалия лукаво подмигнула Станиславе: — Рада видеть тебя, дорогая. Вместе, мы, наконец, покончим с их беспробудным пьянством!

Хранительница с подозрением посмотрела на брата:

— О чём это она?

— Это было один раз! — заверил Дима, растерянно хлопая глазами — мадам Розалия явно помнила время, которое стёр Артём.

— Рад познакомиться с Вами, мадам Розалия. — Временной маг учтиво поклонился землянке. — До Вас только одной женщине удалось удивить Смерть. Так что, примите мои поздравления.

— Спасибо, — невозмутимо поблагодарила Роза и повернулась к Ричарду и Марии: — Здравствуйте, молодые люди! Судя по всему, мы будем гулять на двух свадьбах.

Ричи покраснел, а Маруся смущённо улыбнулась и робко произнесла:

— Здравствуйте, Розалия Степановна. Ричи ещё не сделал мне предложения, так что, говорить о двух свадьбах рано...

Землянка бросила на инмарца строгий взгляд, укоризненно покачала головой, но промолчала.

— Мама! — Валечка, наконец, решился вмешаться. — Мы все очень устали, мама, и хотели бы поесть, отдохнуть...

— И то верно, — согласно кивнула Розалия и посмотрела на Диму. — На этот раз мы будем гостями короля Годара, не так ли?

— Так, — покорно ответил маг и, поймав сочувственный взгляд Ричарда, со вздохом произнёс: — Домой! — И красные плиты затерянного в Южном море островка сменились паркетом обеденного зала.

* * *

Рубиновая чаша засверкала, будто на неё упали яркие оранжевые лучи. В темноту беспроглядной ночи взметнулась и рухнула мощная струя волшебной воды, и над островом вновь воцарилась тьма. Но ненадолго: по каменным плитам простучали каблуки, и раздался недовольный голос временного мага:

— Чего он хочет, Дима?

— Не знаю, — грустно вздохнул маг, подошёл к рубиновой чаше и положил ладони на холодный, гладкий бортик. — Но мы обязаны откликнуться на зов.

— Почему?

— Воды Источника — сильнейший наркотик, Тёма. Достаточно проглотить всего каплю, и маг, погнавшийся за силой мира, навеки станет его безвольной игрушкой. Истинная плата за силу мира — свобода, а никак не деньги, драгоценности и прочая ерунда. Хранительница плескала воду нам в лицо, и этого оказалось достаточно. Теперь мы зависим от Лайфгарма.

— Хочешь сказать, мы его рабы? — возмутился Артём, мысленно осыпая сестру друга всеми известными ругательствами.

— Сейчас проверим, — горько усмехнулся Дима и открыл Источник.

"Я рад, что вы пришли. Вы хорошо играли. Мне понравилось. И в награду, я позволю вам отдохнуть. Радуйтесь и наслаждайтесь жизнью, пока я не призову вас снова".

— Играли? — проревел Артём. — Ты называешь это игрой?

"Я вечен. — Бесстрастный голос мира разливался в сознании магов спокойной, могучей рекой. — Веками наблюдать за благополучным существованием людей и магов скучно, и я решил развлечься. Олефир начал игру. Я дал ему замечательного ученика. Он — великий учитель, Дима! Он сумел сделать Смертью тебя, а потом и твоего друга. Вы прекрасная пара. А я — единственный во Вселенной мир, имеющий собственного временного мага! Я — совершенство! — Воды Источника взметнулись ввысь радужным фонтаном, обдав магов призрачными брызгами волшебной воды. — Ты правильно угадал цену моей силы, Дима. Высшие маги — послушные марионетки в моих руках! И только у вас всегда будет выбор. Но и вы мои фишки, не забывайте об этом!"

В головах магов зазвенел переливчатый смех.

— Ты использовал нас! Ты убил моего магистра! — прошипел Артём, сверкнув ледяными глазами, а Дима с угрозой произнёс:

— Ты сделал нас сильными, Лайфгарм. Очень сильными! И я изменю правила твоей дурацкой игры! Мы будем жить дальше, а тебе придётся поскучать! Иначе ты перестанешь быть вечным!

"Вы сильны, но молоды, и ещё многого не понимаете... Но я готов поскучать, ожидая вашего взросления. Однажды, вам станет скучно, как мне, как вилинам, и вы сами придёте ко мне, чтобы начать новую партию!"

— Никогда! — хором воскликнули маги.

"У нас в запасе Вечность, — прошелестел вкрадчивый голос. — Мы..."

— Заткнись! — нервно перебил его Дмитрий и закрыл Источник. — Идём, Артём. Завтра, моя свадьба.

Москва, май — сентябрь 2003 г.

Москва — Бобровец, январь — июнь 2009 г.

Москва, сентябрь-октябрь 2010 г.