— Привет, мама. — Он кивнул кукле Алинор. — И папа, — подмигнул он Фёдору. — Почти вся семья в сборе. Выпьем за это!
Маг сделал глоток водки и виновато улыбнулся.
— Не хорошо получилось. Ты уж прости меня, мама. А ты, папа, сволочь. Тебя я тоже убью. Позже. А сейчас выпьем!
Новый глоток, и голубые глаза вспыхнули иронией.
— Я хочу попросить руки вашей дочери и моей сестры. Вы согласны? Я тоже нет. Выпьем за это!
Дима залпом допил водку и, прищурившись, сотворил третью бутылку. Пробка упала на пол, алкоголь привычно обжёг нутро, и маг блаженно зажмурился.
— Хорошо сидим, — сообщил он родителям, подперев голову кулаком. — Надеюсь, вы никуда не торопитесь? Я тоже. Да и куда нам спешить? Жизнь кончилась.
Хлопок, и посреди кухни возник серебристый Волк. Жадно втянув ноздрями воздух, зверь громко чихнул и заскулил.
— Привет, Тёма! — пьяно оскалился Дмитрий. — Присоединяйся! Это мои мама и папа. Ты знаком с ними? Да? Замечательно! Выпьем за это!
Дима сделал глоток, со стуком поставил бутылку на стол и благодушно взглянул на друга.
— Разоблачайся, приятель, отпразднуем мои поминки!
Волк подошёл к магу, поставил лапы ему на плечи и лизнул в лицо.
— Зачем? — болезненно поморщился Дмитрий — он был совершенно трезв и зол. — Кто тебя просил? Не порти праздник!
"Я хотел её убить, но не смог".
— Ну и ладно. Пусть живёт. — Маг приложился к бутылке и подмигнул другу: — Может, всё-таки присоединишься? Мама с папой будут рады!
Зверь бросил раздражённый взгляд на Алинор и Фёдора, и куклы исчезли.
— Гад ты, Тёма. Хорошая компания была. А теперь придётся одному.
"Хватит. Остановись!"
— Зачем? — Дима хлебнул водки, поморщился: — Какая гадость! — И посмотрел в глаза Волку: — Ты должен попробовать, Тёма. Смертельный напиток! Как раз для нас с тобой.
"Зачем ты позволил унижать себя?"
— Да ладно... Напьёмся и забудем. Правда, я думаю, что желательно больше не трезветь, чтобы не вспоминать. Слушай! А может, ты убьёшь меня? У тебя получится, Тёма. Ты замечательный маг! — Дмитрий взмахнул бутылкой и расхохотался: — Я здорово придумал! Действуй!
Волк попятился и протестующе замотал головой:
"Нет".
— Как же так? Ты мечтал услышать приказ от меня? Я приказал — ты не выполнил. Ай-ай-ай, чародей!
Дмитрий погрозил другу пальцем. Острые уши прижались к голове, шоколадные глаза полыхнули досадой и страхом, и Волк исчез.
— Никто меня не слушается. Никто не хочет со мной выпить. Все собутыльники разбежались, — пьяно развёл руками маг и смахнул бутылку со стола.
Раздался глухой стук, прозрачная жидкость растеклась по линолеуму.
— Так не пойдёт. Иди сюда!
Дима поманил осколки, бутылка собралась и прыгнула в руки.
— Моя хорошая. Ты одна меня понимаешь, — доверительно сообщил ей маг и залпом допил водку. — Хорошо пошла! — крякнул он, подражая Валентину, и сотворил очередную поллитровку.
Привычным движением свинтив пробку, Дмитрий жадно припал губами к горлышку и закашлялся — на кухне появились друзья. Сочувственные взгляды разрушили "идиллию", и маг отставил бутылку. Сейчас он меньше всего на свете хотел, чтобы его жалели — и на тебе. И почему-то особенно тяжело было видеть сострадание в глазах Маруси. Серые глаза землянки излучали обжигающее участие, и Дмитрия передёрнуло от презрения к самому себе: "Я разочаровал тебя, милая? Что ж, ты не одинока. Я сам разочарован. Не боевой маг — тряпка!.."
Дима скользнул взглядом по заплаканному лицу сестры, с усилием выдавил улыбку и, сотворив ящик водки и стаканы, провозгласил:
— Прошу к столу! Выпьем, мои дорогие! Стася, не хмурься. Всё нормально.
Хранительница вытерла слёзы и умоляюще посмотрела на временного мага. Волк раздражённо тявкнул на женщину, распластался у ног Дмитрия и положил голову на скрещенные лапы. Покусав губы, Стася покосилась на Ричарда и Марусю, исподлобья взглянула на угрюмого Валентина, обнимающего за плечи Веренику, и неуверенно пролепетала:
— Дима, не надо пить.
Солнечный Друг чертыхнулся, с опаской взглянул на Дмитрия, но тот, казалось, не обратил внимания на слова сестры: откупорил бутылку, разлил водку по стаканам и воскликнул:
— Ричи! Валечка! Идите сюда! Будем пить и веселиться! Жизнь прекрасна!
Волк недовольно зарычал.
— Уймись, Тёма! Сам пить не хочешь — другим не мешай! Стася, тебе налить?
— Спасибо, не надо, — тихо ответила Хранительница и обхватила плечи руками: на собственной кухне она чувствовала себя гостьей.
— Как хочешь, — покладисто кивнул Дима. — Твоё здоровье!
Маг шумно выдохнул, опрокинул в рот водку и с улыбкой взглянул на сестру.
— Почему ты грустишь, принцесса? Успокойся. Я не обиделся. Я не умею обижаться на тебя. Ты сказала: "Уйди" — я ушёл. Скажешь: "Вернись" — вернусь. Ты всё для меня, Стася. И это не пустые слова. Скажи, чего ты хочешь? Хочешь, стану твоим слугой? Или твоей личной Смертью? Я готов быть твоим верным псом, любимая. А может, сделать тебя королевой Лайфгарма? Я могу. Только скажи: чего ты хочешь?
Дмитрий поднялся, обошёл Волка и нетвёрдой походкой приблизился к сестре.
— Одно слово, и я стану тем, кем ты захочешь!
Хранительница вздрогнула и обвела испуганным взглядом друзей, которые напряжённо замерли в ожидании её ответа. "Будь, что будет", — отчаянно подумала Стася и прошептала:
— Я хочу, чтобы ты стал моим мужем.
Маг отпрянул, словно получив пощёчину, и недоверчиво посмотрел на сестру:
— Мне твердили, что я не человек, и я перестал им быть. Я — Смерть, и мне давно наплевать на кровные узы, связывающие нас, но для тебя это было важно, и я смирился с твоим решением. Теперь же ты говоришь, что готова стать моей женой. Это скверная шутка, Стася.
Хранительница лихорадочно всхлипнула, и слова полились сами собой:
— Я больше не в силах бороться с любовью к тебе. Ты можешь быть кем угодно — я приму тебя любым, Дима. Прости. Ты всё для меня!
Станислава пронзительно взглянула на брата, и Дмитрий, задрожав, как в ознобе, с силой сжал её в объятьях.
— Я люблю тебя, — прошептал маг и страстно приник к губам возлюбленной.
Маруся, не отрываясь, смотрела на Станиславу, всем сердцем желая оказаться на её месте, а Валечка отвернулся: Хранительница и Смерть воссоединились, но землянина не покидало ощущение, что для всех было бы лучше, если б этого не произошло. "Бедный Дима, твои мучения только начинаются. Уж я-то знаю мерзкий норов твоей сестрицы, — кисло подумал Валя и ощутил нестерпимую жажду. — А почему нет?" Убрав руку с плеча Вереники, он подошёл к столу, плеснул себе водки и, продемонстрировав сердито заворчавшему Волку язык, одним махом опустошил стакан.
Зверь угрожающе рыкнул, и девочка, сев на пол, ласково погладила серебристую морду:
— Не злись, Тёма, пусть Валя выпьет, ведь всё закончилось, да?
Слова Ники вывели Ричарда из задумчивости. Он с тревогой взглянул на Марусю, обвил рукой тонкую талию, точно стремясь оградить девушку от всего и вся, и пробормотал:
— Закончится всё в Лайфгарме.
Дмитрий с сожалением разжал объятья:
— Ты прав, побратим.
Маг с любовью взглянул на раскрасневшуюся Стасю, взял её за руку и повернулся к Артёму, который, скинув обличье зверя, сидел за столом и морщился, нюхая водку.
— Как ты это пил, дружище? — весело поинтересовался временной маг и сунул бутылку в карман. — Поднесу Фёдору напоследок.
— Фёдор... — скрипнул зубами Дмитрий. — Где эта вшивая Легенда?
— Не знаю. — Артём нахмурился. — Я не чувствую его. А ты?
— Тоже. — Маг обвёл белеющим взглядом друзей и скомандовал: — В Лирию, чародей!
— Как прикажешь, магистр, — рассмеялся временной маг, вскочил, и Стасина квартира пропала.
Друзья стояли на руинах Литтийского дворца. Серо-голубое небо. Низкие грязно-серые облака. Измождённые солнечные лучи тонут в бледном тумане, не достигая земли. Ветер гуляет по развалинам древнейшего города Лайфгарма. Литты больше нет: брошенные дома, разбитые фонтаны, лужи грязной воды. Раздался визгливый писк, и под обломки беседки шмыгнула жирная бурая крыса.
— Не может быть... Я не верю... — сквозь зубы процедил временной маг. — Фёдор! Сволочь!
— Я не чувствую высших магов. Никого, кроме Арсения, — тихо произнёс Дмитрий, прижал к себе сестру и посмотрел на Ричарда. — Не переживай, Зара цела.
— Отец! — крикнул Артём, и вот, ступая по осколкам стекла и обломкам мебели, к ним идёт наблюдатель: на красивом благородном лице — глубокие морщины, на висках — рваные ниточки седины.
Дима хотел спросить: почему маг не подправил внешность, но не успел. Арсений поднял на него глубоко запавшие глаза, и стало ясно: наблюдателю довелось пережить немало суровых дней. "Слишком много шрамов на душе, чтобы думать о внешности", — подумал Дмитрий, и сердце тревожно забилось.
— Вы пришли, — устало произнёс Арсений, присел на покорёженный бортик фонтана и тяжело вздохнул. — Не думал, что дождусь.
— Что здесь произошло, папа?
— Фёдор стал кровавой Легендой Лайфгарма. Когда вы ушли, он перебрался в Керон и провозгласил его столицей нового мира. Твои родители мертвы, Ричи, а Марфа в Керонском замке. Фёдор забрал её, как и остальных высших магов.
Артём с подозрением смотрел на отца:
— А ты?
— Я открыто заявил, что Фёдор — узурпатор. Я говорил людям, гномам и магам, что Лайфгарм вотчина Смерти, и никто этого не изменит. Император попытался захватить меня, но я ранил Корнея и Роксану, и он отступил. Фёдор трус. Вместо того чтобы вступить в поединок, он объявил меня вне закона. Я изгой в родном Мире! Меня боятся и избегают. За пару слов с магом-наблюдателем лайфгармцев ждёт лютая казнь. Мир живёт в страхе, Дима. За время вашего отсутствия, никто не посмел выступить против Федора. Никто, кроме меня. Но что может сделать обычный, пусть и высший маг, если на троне сидит обласканный миром император?
— Мы отправляемся в Керон! — холодно заявил Дмитрий, но Арсений остановил его, подняв руку:
— Не спеши, мальчик. Фёдор лишь половина наших бед. Полгода назад пришли вилины...
— Нет! — вскрикнула Стася и испуганно вцепилась в плечо брата.
— Да, Хранительница. — Арсений с жалостью посмотрел на женщину и продолжил: — Вилины замедлили Время и, в ожидании вашего возвращения, устроили пир. А грозный император... — Наблюдатель презрительно усмехнулся. — Он закрыл Керон магическим полем. Вилины свободно разгуливают по Лайфгарму, а Фёдор, как крыса, сидит в своей норе и трясётся от ужаса, не предпринимая ничего для спасения любимого мира. А ведь жертвы вилинов уже исчисляются сотнями.
Маг замолчал, угрюмо рассматривая ботинки, а Артём покаянно вымолвил:
— Это я виноват! Это я вернул Вилину Время, и вампиры...
— Сначала Фёдор! — оборвал его Дмитрий. — Вилины — потом! А когда разберёмся с делами — займёшься самобичеванием! Ждите здесь! Идём, Тёма!
— Нет! — твёрдо сказал Ричард и сжал запястье побратима. — Я хочу увидеть, как он умрёт!
— И я! — громко крикнула Вереника. — Из-за него погибли и мои родители!
— Мы все пойдём в Керон! — подвела итог Маруся, а Валечка исподлобья взглянул на высшего мага и спросил:
— Ты с нами, Арсений?
— Да, — кивнул наблюдатель и, опершись на руку сына, поднялся. — Два долгих года я мечтал увидеть Лайфгарм свободным. И вот время пришло!
В тронном зале Керонского замка начинался обычный утренний приём. Придворные и маги усиленно делали вид, что в мире ничего особенного не происходит. В ожидании императора люди, маги и гномы тихо переговаривались о повседневных делах, словно не было в Лайфгарме захватчиков, словно не лилась по земле кровь.
Отворились позолоченные двери, и в зал вступил Фёдор. Тяжёлый наряд, усыпанный бесчисленным количеством драгоценных камней, сверкал и переливался в свете магических факелов. Янтарная корона горела огнём. Император медленно прошествовал сквозь расступившуюся толпу, взошёл на помост и опустился на высокий резной трон. Унизанные перстнями руки легли на массивные подлокотники, острый жестокий взгляд впился в подобострастные лица.
Придворные, как по команде, склонились в почтительном поклоне, а высшие маги бесшумно поднялись по ступеням и расположились по обе стороны от императора.
— Доброе утро, друзья мои!
Фёдор пытался выглядеть спокойным, но пальцы, сжимавшие подлокотники трона, предательски подрагивали. Маг чувствовал это и злился неимоверно, однако продолжал говорить спокойно и уверенно:
— Керон в безопасности, господа. Под моим защитным куполом, нам ничто не грозит. Никаким кровопийцам не прорваться в город! А мои придворные маги денно и нощно ищут способ остановить вилинов! И найдут его. Иначе...
Фёдор красноречиво посмотрел на коллег, и Михаил склонился до пола:
— Мы справимся, император.
Корней поджал губы, Роксана и Марфа тревожно взглянули на Фёдора и переглянулись. Император ядовито улыбнулся магичкам и вновь обратился к придворным:
— Займёмся текущими вопросами.
— С удовольствием! — прозвучал радостный голос Артёма.
Временной маг взмахнул полами разноцветного плаща и церемонно раскланялся:
— Рад приветствовать почтенное собрание! Обожаю, когда зрителей много!
Лицо Фёдора вытянулось.
— Но как?.. — прошептал он, с испугом глядя то на Артёма, то на сына, обнимающего Хранительницу. — Вы не могли...
— Не переживай, Федя. Твой щит на месте, — хихикнул временной маг и участливо посмотрел на провидицу: — Здравствуй, мама. Мы вернулись.
— Я ждала вас, дети мои, — сквозь набежавшие слёзы улыбнулась Марфа. — Я знала, что вы придёте.
— Мы поговорим позже, мама, а сейчас отпразднуем наше возвращение в Керон! Не так ли, император?
Фёдор заскрежетал зубами и метнул в сына фиолетовую молнию.
— И только?
Дима играючи поймал смертоносный снаряд, вмиг превратившийся в сухую крашеную палку, разломил надвое и бросил обломки к ногам отца.
— Это всё, чему ты научился за время моего отсутствия? Не впечатляет!
Кровь отхлынула от лица императора, а глаза сузились в бессильной злобе. С огромным трудом маг заставил себя усидеть на месте и спокойным тоном произнести:
— Здравствуй, сынок. Пришёл убивать родного папу?
— Да.
— И всё из-за того, что ты оказался её братом?
— Это уже не важно.
Дмитрий поцеловал бледную, подавленную Хранительницу в щёку, ободряюще посмотрел ей в глаза и усмехнулся в лицо императору:
— Нам хорошо вместе.
— Она твоя родная сестра! Вы не можете быть мужем и женой!
Дима обвёл зал насмешливым взглядом:
— Кто-то возражает? Ты слышишь протесты, папа?
— Вот прибьём тебя и сыграем свадьбу! — весело заявил Артём и подмигнул императору. — Я говорил, что поквитаюсь с тобой, а ты не верил. Бестолочь!
— Я сам! — твёрдо сказал Дмитрий, и голубые глаза вспыхнули холодным белым светом.
Временной маг кокетливо поморщился:
— Убивать папу? Фи!
— А что такого? У меня есть опыт.
Артём показал другу язык:
— Вот им и ограничься!
