Спорить не хотелось, и, поджав губы, Ричард подал руку Хранительнице:
— Идём.
Всё ещё пребывая в растерянности, Станислава кивнула, встала и вместе с принцем покинула комнату.
— Наконец-то эти зануды убрались! За свободу! — провозгласил Солнечный Друг, заговорщицки улыбнулся собутыльнику и выудил из недр буфета здоровенный пузырь мутноватой браги...
Глава 25.
В путь.
Голова нещадно трещала, а временной маг никак не мог вспомнить, если в его арсенале заклинание, избавляющее от похмелья. Так и лежал в постели, старательно прикрываясь одеялом от яркого утреннего солнца, которое наглым образом заползало в комнату, норовя лизнуть лицо горячими лучами. Артём был недоволен: кровать казалась слишком жёсткой, подушка — слишком мягкой, стены — слишком пёстрыми, да ещё за окном истошно вопили птицы. И, самое ужасное, нестерпимо хотелось пить. С трудом повернув голову, временной маг тоскливо уставился на столик в дальнем углу комнаты, где сверкал глазированным боком кувшин с водой, и сухими губами зашептал заклинание. Вожделенный сосуд оторвался от столешницы и рывками, словно голубь с подбитым крылом, поплыл к кровати. Артём судорожно сглотнул, уже представляя, как в рот течёт живительная влага, запнулся, и кувшин рухнул на пол. Во все стороны брызнули осколки, а на ковре образовалось тёмное пятно. Разозлившись, маг попробовал восстановить "объект страсти", однако с похмелья перепутал заклинания, и вместо того, чтобы собраться вместе, черепки взмыли в воздух. Стукнулись о потолок и осыпались на кровать траурно-чёрным конфетти.
Решив, что это знак, поданный судьбой, Артём всхлипнул, сложил руки на груди и начал прощаться с жизнью: голова гудела, как набатный колокол, и, похоже, собиралась взорваться.
— Пить... — жалобно протянул он и закрыл глаза.
— Сейчас, — раздался с порога голос Димы.
Артём, мигом забыв о боли, юркнул под одеяло — ему было ужасно стыдно за вчерашние слова. Вздохнув, ученик Олефира подошёл к кровати, провёл над ней рукой, и временной маг замер, как пойманный с поличным воришка: похмелье исчезло, но он не спешил высовываться наружу.
— Вылезай, — страдальчески вздохнул Дима.
— Не-а. Мне плохо, я умираю.
— Не ври. Вылезай, Тёма, нам нужно поговорить.
— О чём? — раздалось из "кокона". — Я ничего не помню.
Дмитрий невольно улыбнулся:
— Да, вылезай же.
Он осторожно потянул одеяло на себя, но Артём мёртвой хваткой вцепился в пододеяльник:
— Нет!
Временной маг готов был провалиться сквозь землю, лишь бы не смотреть в глаза другу. Ситуация становилась идиотской, и, вздохнув, Дмитрий разжал пальцы и сел на край постели:
— Если ты хочешь, я убью Олефира. Но прежде сделай одолжение — возьми Стасю себе.
Столь неожиданное предложение огорошило Артёма. Высунув голову из-под одеяла, он уставился на друга так, будто у того вдруг выросли рога или он внезапно спятил.
— Ты не ослышался. Я отказываюсь от неё, — повторил Дмитрий, глядя в растерянные шоколадные глаза.
— Почему?
— Я убийца. Я Смерть. Всё, к чему я прикасаюсь, гибнет. На моём счету множество покалеченных жизней и разбитых судеб. Я не имею права на счастье. Я принесу ей лишь боль. — Дима отвернулся, уставился в стену и монотонно продолжил: — Ты лёгкий, почти воздушный. Твоя магия — магия созидания. Ты играешь с ней, как ребёнок, и мне это нравится. Я так не умею и никогда не научусь. Ты должен быть счастлив, Тёма. Тебе должно принадлежать всё самое лучшее. Это будет правильно. А я... Я отойду в сторону. Она всё, что у меня есть, и я хочу, чтобы она стала твоей. Ты дашь ей ту любовь, которую она заслуживает.
Временной маг открыл рот, но не нашёл, что сказать. А Дима, приняв молчание за согласие, потрепал его по всклокоченным пшеничным волосам, встал и направился к двери.
— Подожди! — Артём спрыгнул с кровати. — Стася нравится мне, но я не люблю её! Она мой друг! Почему ты решил, что не подходишь ей?! Ты же любишь её! И она любит тебя!
— Меня нельзя любить. Я — Смерть! — не оборачиваясь, произнёс маг и быстро вышел из комнаты.
В коридоре Дмитрий столкнулся с Ричардом. Взглянув на бледного, осунувшегося побратима, инмарец нахмурился:
— Что с тобой? Ты не спал?
— Я подарил Стасю Артёму.
— Что ты сделал? С какой стати ты распоряжаешься ею? Она что, вещь? — в сердцах рявкнул Ричард и наградил друга подзатыльником. — Приди в себя!
Глаза Димы побелели, а голос стал тихим и каким-то казённым:
— Артём согласился. Не вмешивайся, Ричи!
— Ага! Как же! — Инмарец скрипнул зубами, схватил Смерть за руку и втащил в комнату временного мага. — Что здесь произошло, Тёма?
— Я не хотел, — пролепетал Артём, с ужасом глядя на друзей. — Не знаю, что на него нашло! Я сказал ему... А он всё равно...
— Не ной! — рявкнул принц и повернулся к побратиму: — Объясни, что с тобой происходит?
— Стася должна быть с Тёмой.
— А её ты спросил? Она не кукла, чтобы передавать её из рук в руки?
— Я — Смерть, и...
— И что? Стася любит тебя! А Тёма мне все уши прожужжал, расписывая прелести Вереники.
— Меня нельзя любить, — упрямо произнёс Смерть, и Ричард взорвался от негодования:
— Да, что ты говоришь?! Это почему же? Ты кривой, косой или горбатый? Хотя с головой у тебя явно проблемы! Я говорю тебе, что Тёма обожает Веренику, а ты суёшь ему Стасю. — Смерть открыл рот, но принц не дал ему высказаться: — Значит так, Смертушка, кончай дурить! Я прошёл с тобой огонь и воду, и, если ты будешь вести себя, как слюнтяй — рожу расквашу! Не забывай, ты названный брат инмарского принца! Ты — наследник годарского престола! Так что, изволь вести себя достойно!
— Я не могу быть...
— Заткнись! Ты достоин и дружбы, и любви!
— Я не знаю, что делать...
— Просто живи. Почувствуй себя свободным! А ты, алкоголик, — инмарец повернулся к Артёму и подбоченился, — увижу в руках рюмку — зашибу!
— Я, правда, не хотел...
Временной маг попятился, наткнулся на кровать и полетел на спину, болтая ногами в воздух. Ричард невольно рассмеялся, а Смерть резко обернулся к двери — в комнату влетела Стася.
— Валечка исчез! Мы готовили завтрак, и вдруг он пропал!
"Не волнуйся, сынок. Солнечный Друг со мной. Можешь убедиться", — услышал маг голос Олефира, и перед его глазами возник кабинет — точная копия керонского. Маг-путешественник сидел за столом, а перед ним стоял испуганный Валентин. Смерть пытался понять, где они находятся, но странный мир ускользал, словно был иллюзией.
"Не мучайся понапрасну, мальчик мой. Камия тебе он не по зубам! Ты, конечно, велик и могуч, но и я кое-что умею... Ты прост и прямолинеен, Дима, а путешествия по мирам требуют изворотливости и умения плести интриги против всех, включая сами миры..."
"Хватит! Чего ты хочешь?"
"Ты всегда был умным мальчиком. Может, сам догадаешься?"
"Источник?! Но зачем?"
"Поговорим на острове, Смерть. И не вздумай перемещаться! Поедешь верхом! Как обычный человек, к жизни которого ты так стремился. В пути вас ждёт встреча. Я хочу посмотреть, чем она закончится!" — приказным тоном сообщил Олефир, и голос его смолк.
— Ты слышал нашу беседу, Тёма?
Временной маг кивнул.
— Можешь найти их?
— Я пытался. Но этот мир ускользает и от меня. Камия не хочет, чтобы чужаки тревожили её.
— В таком случае, я отправляюсь к Источнику! — твёрдо сказал Смерть.
— Опять? — возмутился Ричард. — Мы отправляемся! Солнечный Друг дорог не только тебе!
— Хорошо, — кивнул маг и вдруг покачнулся: белоснежные глаза стали голубыми, а потом потемнели до иссиней черноты, словно в них поселились годарские скалы, и застыли, как у слепого — впервые в жизни Диму посетило видение.
— Не ходи к Источнику, Тёма! — Марфа появилась перед сыном и умоляюще посмотрела на него: — Останься в Белолесье! Прошу!
— Почему? — растерялся Артём. — Я не брошу друзей. Мы все вместе пойдём спасать Солнечного Друга. Он не должен погибнуть! Если б не он, я бы до сих пор жил в Кероне, а, возможно, был бы мёртв.
— Останься! Я не могу пересказать видение, от этого будет только хуже. Просто останься в Белолесье! — жалобно попросила Марфа, и временному магу стало страшно: мать никогда не паниковала зря.
Несколько секунд Артём пристально смотрел в лицо провидицы, а потом отрицательно мотнул головой и решительно заявил:
— Я не брошу друзей, мама! Я пойду к Источнику!
Марфа судорожно всхлипнула и с мольбой посмотрела на Дмитрия:
— Прикажи ему остаться.
— Здесь он точно погибнет. Там у него есть шанс. Я вижу, чего ты боишься, провидица, и постараюсь не допустить этого... — тихо произнёс маг, взял Стасю за руку и вышел из комнаты, бросив на ходу: — Собирайтесь. Мы уезжаем!..
На поляне перед крыльцом их ждали осёдланные кони — подарок Олефира, и, вскочив в сёдла, друзья помчались через волшебный лес по едва заметным тропам, которые безошибочно отыскивал временной маг.
Уже через несколько минут Дима подсчитал, что путешествие до Илиса займёт не меньше месяца, ведь в отличие от магических, кони из плоти и крови нуждались в отдыхе и еде, да и скакать галопом могли не слишком долго. "Придётся переходить на шаг, делать привалы. И ночёвки! А в Илисе нужно будет нанять корабль и плыть к Источнику..."
Дмитрию очень хотелось воздействовать магией и на коней, и на спутников, но ослушаться Олефира он не посмел, опасаясь, что пострадает Солнечный Друг, и, стиснув зубы, ехал позади побратима, уговаривал себя потерпеть. Получалось плохо, и ровно до тех пор, когда Ричард остановил коня и скомандовал:
— Будем ночевать здесь!
— Но мы даже Белолесья не покинули! — вырвалось у Димы.
— Волшебный лес мы покинем дня через три-четыре, — невозмутимо заметил принц, и, мысленно застонав, маг спрыгнул на землю.
С ненавистью взглянув на своего коня, он взмахнул рукой, и на поляне загорелся костёр, а рядом появился накрытый к ужину стол и лавки.
— Ты, пожалуйста, поосторожнее, — попросил друга Артём. — Белолесье и так нервничает из-за твоего присутствия, так что, колдуй поменьше, ладно?
— И ты туда же?!
— Успокойся, Дима.
Стася подошла к возлюбленному, взяла его под руку, и, взглянув в прекрасные изумрудные глаза, маг оттаял. Мирно поужинал с друзьями (даже беседу поддержать умудрился), помог им разместиться на ночлег в небольшой деревянной беседке, которую чертыхаясь и кривясь, соорудил Артём, но уснуть так и не смог. Мысль о том, что Олефир издевается над ним, наказывая за бегство, не давала покоя до самого утра. А ещё Дима гадал, что за встреча им предстоит...
Следующие четыре дня оказались похожими друг на друга как близнецы-братья. Галоп, шаг, галоп, шаг, привал... Дмитрий чувствовал, как с каждым часом, каждой минутой внутри нарастает напряжение, и на исходе четвёртых суток даже ласковые взгляды Хранительницы не помогали расслабиться. Друзья видели, что он на грани срыва, но причину столь сильной нервозности не понимали, а спросить не решались — плотно сжатые губы и лихорадочно блестящие глаза отбивали всякую охоту к общению. И решив, что Диме просто нужно время, чтобы принять себя таким, как есть, молчали, наслаждаясь поездкой по волшебному лесу. На губах Артёма застыла блаженная улыбка, а Ричард и Станислава любовались снежно-ствольными деревьями, диковинными зверями и птицами, попадавшимися на пути.
Дмитрия же чудеса и красоты Белолесья волновали мало. Впервые за всё время общения с Ричардом и Артёмом, Стасей и Валечкой, маг осознал, насколько он отличается от них. И больше всего его задела правота учителя, который ещё год назад говорил, что Смерти не прижиться в убогой трёхкомнатной квартирке. А Дима понял эту простую истину только сейчас, и, невзирая на безграничную любовь к Станиславе, решил, что ни за что не согласится жить в её мире, потому что сущность боевого мага не смирится с обыденностью никогда! Олефир вырастил его магом-воином, и душа Димы требовала схватки, пусть даже с хозяином и благодетелем...
В полдень пятого дня волшебные деревья расступились, открывая глазам путешественников широкий, укатанный тракт. И одинокую фигуру, тёмной скалой возвышающуюся посреди дороги — Легенда Лайфгарма грыз семечки, смачно сплёвывая шелуху в пыль.
— Папа!
Дмитрий поднял руку, и Стася замолчала, переводя растерянный взгляд с отца на возлюбленного. Ричард и Артём подъехали к Хранительнице и замерли рядом с ней молчаливыми стражами, а ученик Олефира направил коня к высшему магу.
— Рад видеть вашу дружную компанию, — весело сказал Фёдор. — Жаль не в полном составе!
Дима остановился перед экспериментатором. Несмотря ни на что, ощущал он себя великолепно. "Наконец-то хоть что-то происходит! Пусть только рыпнется, и..." Голубые глаза вспыхнули белым светом, и, склонив голову к плечу, маг усмехнулся:
— Что тебе надо, Федя?
— Пришёл посмотреть на Смерть, отказавшегося убивать.
— И как тебе?
— Неубедительно. В твоих глазах жажда крови, мальчик. — Экспериментатор прищурился: — Тебе понравился мой учебник?
— Я в восторге! Подумываю убить тебя одним из твоих заклинаний.
— Может, всё-таки начнёшь с Олефира? Он тоже знал...
— Я сам решу, с кого начать!
Хранительница, открыв рот, смотрела на отца. Сейчас Фёдор не походил на Михея, хотя одет был в земную одежду. Длинный плащ окутывал высокую стройную фигуру, словно тёмное облако. Из-под плаща выглядывала серая рубашка и чёрные брюки, заправленные в начищенные до блеска сапоги. Смоляные волосы, зачёсанные назад, открывали благородный лоб и внимательные бирюзовые глаза. Тонкие губы кривились в ироничной улыбке. Отец выглядел чужим, но Стася всё ещё любила его.
— Почему ты так разговариваешь с моим отцом, Дима?
— Он опасен для нас, — спокойно ответил Смерть, не сводя белых глаз с Фёдора.
— Разве? — Высший маг улыбнулся и протянул руки к дочери: — Иди сюда, детка, я скучал по тебе!
Стася выехала вперёд, спрыгнула с лошади и бросилась в объятья отца.
— Я искала тебя, папа, — со слезами на глазах прошептала она. — Ты нужен мне!
— Мы снова вместе, моя радость, и я больше не оставлю тебя, если, конечно, Дима не возражает.
Фёдор подмигнул Смерти, и тот стиснул пальцами повод, мечтая об одном: вырвать наглые глаза высшего мага.
— Он не будет возражать! Ты же мой папа! — пылко воскликнула Стася, счастливо посмотрела на возлюбленного, и Смерть поспешно отвёл взгляд.
— Так ты не против моей компании, Дима? — нарочито любезно поинтересовался экспериментатор.
"Я убью тебя!"
"На глазах у моей бедной дочурки?"
Невероятным усилием, Дмитрий загнал Смерть в глубины сознания и сухо скомандовал:
— Поехали!
Фёдор залихватски свистнул, и перед ним возник вороной жеребец с белым пятном на лбу. Высший маг вскочил в седло, пришпорил коня и понёсся к темнеющей на горизонте полоске леса. Четверо всадников последовали за ним...
Сначала местность выглядела пустынной, сплошные луга да перелески, но через пару часов стали попадаться возделанные поля, где, как муравьи, копошились трудолюбивые лирийцы. Заслышав стук копыт, крестьяне поднимали головы и с интересом смотрели вслед богато одетым всадникам, гадая, что за нужда привела знатных господ в их захолустные места. Они не узнавали ни Смерть, ни ученика Корнея, ни инмарского принца, ни Хранительницу — Дима позаботился о спокойствии лирийского народа.
