— Почему ты нервничаешь?
Дима смял сигарету в пепельнице:
— Я всё делаю не так...
— Что такого в обычном ужине? — прошептала Станислава и поцеловала бледные аристократические пальцы.
— Это не обычный ужин.
Дмитрий решительно освободил руку из хрупкого плена ладоней и сплёл пальцы в замок, словно удерживая себя от безрассудных действий — противиться желанию Станиславы обладать им становилось всё труднее. "Я не имею права любить", — попытался внушить себе маг, но ласковый и проникновенный голос уничтожил попытку самовнушения на корню.
— Что я делаю не так, Дима? Скажи! Я чем-то обидела тебя?
— Ты не можешь обидеть меня.
"Ему больно... Откуда такая боль?"
Мысль получилась такой громкой, что Дима услышал её, и в мгновение ока выстроил защиту. "У девочки огромный магический потенциал!" — раздражённо подумал он и выдернул из пачки новую сигарету.
— Почему отец не учил тебя магии?
— Учил! Я гадаю и хорошо разбираюсь в травах, — похвасталась Стася, довольная тем, что её угрюмый и неразговорчивый спутник, проявил интерес хоть к чему-то.
— Оригинально...
"Издевался он что ли? Гадать научил! О чём он думал? Наложил простенькое заклятье и удрал. Она же беспомощна, как младенец. С ней даже Артём справится. Да, что Артём! Любой лириец! Её единственная защита — амулет".
— Ни при каких обстоятельствах не снимай Ключ, кто бы тебя об этом не просил, даже отец, даже я! — выпалил маг и осёкся.
Стася испуганно уставилась на него:
— Что ты не договариваешь?
— Лучше бы ты сейчас ужинала с Артёмом или Ричардом. Они достойные люди, — в сердцах произнёс Дмитрий и подумал: "Я сейчас же должен уйти!"
— Пожалуйста, не уходи...
Дима вздрогнул: щит был на месте, но Хранительница каким-то образом услышала его мысль. "Как она сделала это? Что она такое?"
— Я не хочу, чтобы ты уходил. Мне хорошо с тобой. Ты самый лучший! — пылко сказала Стася, накрыв его руку ладонью.
— Ты не знаешь, какой я, — прошептал ученик Олефира, убрал руку и поспешно закурил.
— Так расскажи!
"Нет!" — вскричал про себя Дмитрий и, проходящий мимо официант, споткнулся на ровном месте, взмахнул рукой, пытаясь сохранить равновесие, и грохнулся на пол, выпустив из рук уставленный тарелками поднос. Описав дугу, поднос приземлился точно на грудь мага, заляпав элегантный костюм деликатесами.
Стася ойкнула, схватила салфетку и бросилась к Диме:
— Не расстраивайся! Сейчас я всё вытру!
— Нам лучше уехать, — сказал маг, равнодушно наблюдая за её тщетными попытками спасти его костюм.
Тем временем к столику подбежали официанты во главе с благообразным пожилым метрдотелем, который, растеряв всю свою значительность, суетливо забубнил:
— Наш ресторан приносит Вам глубочайшие извинения! Мы можем компенсировать...
Дмитрий проигнорировал льстивое бормотание, взял из рук Стаси салфетку, бросил её на стол и поднялся. Непререкаемым жестом заставив метрдотеля замолчать, маг галантно подал спутнице руку, и они быстро покинули ресторан.
— Жаль, вечер испорчен, — вздохнула Хранительница, оказавшись на улице.
— Я отвезу Вас домой, — ровным голосом произнёс Дима и распахнул перед Станиславой дверцу автомобиля. "Я должен всё исправить!" — приказал он себе, машинально привёл одежду в порядок и сел за руль.
Стася с удивлением уставилась на его совершенно чистый костюм.
— Как здорово у тебя получилось! Что ж, раз твоя одежда почищена, мы можем отправиться ко мне и спокойно попить чаю.
Маг послушно кивнул и ужаснулся собственной покорности: "Что она со мной делает?" Он нервно сглотнул, повернул ключ, и "Бентли" плавно тронулся с места...
Несмотря на поздний вечер, на скамейке возле Стасиного подъезда сидели три подруги-пенсионерки. Подвергнув внимательному изучению чёрный блестящий автомобиль, дочку Михея в неприлично открытом вечернем платье, её красавца-кавалера в дорогом костюме, они многозначительно переглянулись и нестройным трио пропели:
— Здравствуйте, Станислава Михеевна.
Хранительница натянуто улыбнулась, кивнула и юркнула в подъезд.
— Они думают о тебе гадости, — холодно сообщил ей Дмитрий.
— Оставь! Они обо всех так думают. С этой триадой...
О том, что с троицей местных сплетниц не связывается никто, маг не узнал — слова Стаси заглушил пьяный вопль:
— Как ты могла?!
С лестницы кубарем скатился взъерошенный Валечка. Его серый плащ был грязен и помят, а глаза полыхали праведным гневом. Театрально воздев руки к не очень чистому потолку подъезда, Валентин закатил глаза и возопил:
— Ты падшая женщина, Станислава! Ты изменила мне! Мои одежды промокли от слёз в ожидании тебя! Ты алчешь моей смерти?! — Он похлопал ладонями по грязному плащу и обвёл руками подъезд: — Я здесь! Одинокий! В тёмном подъезде! Где каждый, да, каждый, жаждет оскорбить и обидеть меня!
От бывшего мужа разило водкой, и от этого он выглядел ещё более жалким.
— Ты пьян! — недовольно произнесла Хранительница, отодвигаясь от наступавшего на неё Валентина.
— Я пьян от любви к тебе! Я исполнен страсти! Я полыхаю, как олимпийский факел, Станислава, а ты не желаешь этого признать!
— Я желаю, чтобы ты ушел! — выпалила Стася, и вдруг глаза Дмитрия сверкнули холодным белым огнём:
— Вон! — ледяным голосом приказал он.
Валечка открыл рот, чтобы возразить, но железная дверь подъезда с грохотом распахнулась, внутрь ворвался яростный шквал ветра, подхватил влюблённого пьяницу, словно тот ничего не весил, и вышвырнул на улицу.
— С... с... спасибо, — пролепетала Станислава и, подумав: "Хорошо, что он не убил его..." — застыла, насторожено глядя на мага.
— Я испугал тебя? Прости... Хочешь, я уйду?
— Ни за что! — Хранительница вцепилась в его руку. — Мы идём пить чай!
"Почему я ещё здесь?" — тоскливо подумал Дима и вошёл в лифт.
В родной квартире Станислава почувствовала себя увереннее. С удовольствием скинула туфли на высоком каблуке и, сунув ноги в мягкие тапочки, заспешила на кухню. Схватив чайник, она метнулась к раковине, резко крутанула вентиль, и струя холодной воды ударила ей в грудь.
— Это не я, — замотал головой ученик мага.
— Сейчас соседей зальём! — запаниковала Стася и, вместо того чтобы перекрыть воду в стояке, ринулась в ванну за тряпкой.
Сначала Дмитрий растерянно наблюдал, как Хранительница мечется между ванной и кухней, а потом приказал:
— Брось тряпки! Я всё исправлю.
Станислава остановилась и с недоверием посмотрела на его холёные руки:
— А ты умеешь?
— Да.
Женщина бросила мокрую тряпку на пол, выбежала в коридор и вернулась с небольшим чемоданчиком.
— Что это?
— Как что? Инструменты!
— А-а... — рассеяно протянул маг и раскрыл чемоданчик. — Знаешь... ты иди, переоденься, я тут сам разберусь.
Стася с сомнением взглянула на кавалера, на бьющую фонтаном струю и вышла из кухни, а Дмитрий вытащил из груды инструментов разводной ключ, с недоумением осмотрел его, кинул обратно и поднял глаза на сломанный кран. Струя воды тотчас исчезла, пол высох, а кран, на секунду растворившись в воздухе, появился вновь, сверкая хромированными деталями. Маг удовлетворённо улыбнулся, захлопнул чемоданчик и сел за стол. Выудил из воздуха дымящуюся сигарету, поискал глазами пепельницу. "На нет и суда нет" — и, падая, сигаретный пепел стал просто исчезать в воздухе...
Станислава влетела на кухню и остолбенела: кран и раковина выглядели так, словно их только что принесли из магазина и установили, пол был сухим и чистым, а на плите закипал чайник. Задумчиво покосившись на Диму, Хранительница заварила чай, поставила на стол чашки и корзиночку с печеньем и нервно хихикнула:
— Ну его этот Лайфгарм. Оставайся со мной, будешь народу краны чинить.
— У меня другое предназначение.
— Какое?
Стася напряглась, надеясь, что сейчас он приподнимет завесу таинственности, но Дмитрий отвёл взгляд и уставился в окно...
В стремлении не разочаровать учителя, Дима готов был горы свернуть. Он так живо постигал магическое искусство, что Олефир в нарушение всех правил начал заниматься с семилетним мальчиком боевой магией. Объяснив, как обучают боевых магов, он вызвал у мальчика неподдельный испуг, но желание угодить благодетелю помогло преодолеть страх. И Олефир стал учить его терпеть боль, сутками обходиться без еды и сна, поддерживая себя с помощью магии. Изнурительные уроки Дима переносил с недетской стойкостью, тем самым распаляя учителя ещё больше. В пылу вдохновенного азарта Олефир придумывал для ученика всё более сложные задания, и порой ему приходилось сдерживать себя, чтобы не перегнуть палку, и не свести Диму с ума.
Время шло, и воспитанник короля Годара менялся. Комната его по-прежнему была заполнена игрушками, но рядом с Дмитрием они казались неуместными. Глаза мальчика больше не смотрели на мир с любопытством и радостью, став холодными и внимательными. Слуги невольно содрогались, когда худощавый мальчишка бросал на них цепкий, пронзительный взгляд. Им чудилось, что ученик мага видит их насквозь, и они были недалеки от истины: Олефир вовсю обучал сына работать с сознанием человека. На первом уроке он, как обычно, прочёл вступительную лекцию, из которой Дима узнал, что учитель читал, читает и будет читать все его мысли. Мальчику потребовалось время, чтобы свыкнуться с ощущением абсолютной открытости перед учителем, но он справился и с этим. А, едва освоив азы новой магии, стал компенсировать зависимость от Олефира экспериментами над слугами, поначалу выбирая тех, кто не обладал магическим даром. Дима неумело забирался в их сознание, и у подопытных вдруг начинала жутко болеть голова, они бледнели и даже падали в обморок. Но вскоре странные припадки у слуг прошли — юный маг научился лёгким ветерком бродить по извилистым дорогам человеческого сознания. И тогда настала очередь магов.
Дмитрий ужасно волновался, проникая в сознание повара-лирийца, и тот, почувствовав робкое вторжение, неожиданно оказал такое яростное сопротивление, что "экспериментатор" полчаса не мог справиться с дикой головной болью. Это был первый значительный промах ученика, и Олефир не замедлил появиться в его покоях. Он сидел в кресле и молча смотрел, как Дима лежит на полу, обхватив голову руками. Когда же ученику удалось справиться с болью, сердито произнёс:
— Ты разочаровываешь меня, сынок. Моему ученику непозволительно допускать столь грубые ошибки.
И мальчик на неделю угодил в холодный сырой карцер. Учитель запретил ему спать, есть и использовать магию. Но ни голод с бессонницей стали на этот раз самыми трудными испытаниями: Олефир впервые приставил к нему стражников. Так Дмитрий познакомился с Киром и Изотом. За три года, проведённые в Керонском замке, он ни разу не подвергался такому унижению: два простых гвардейца целую неделю провели с ним в одной камере. Они жрали, пили, играли в кости и карты, травили байки, по очереди спали на деревянном топчане, а мальчик сидел на холодном каменном полу, глотая слюну и силясь удержать глаза открытыми, потому что, стоило опустить веки, гвардейцы грубо встряхивали его и одаривали подзатыльниками. Дима надеялся, что, покинув карцер, больше никогда не увидит ни Кира, ни Изота, но напрасно. Ошибка с поваром-лирийцем была первой, но далеко не последней, и за годы учёбы ему не раз пришлось побывать в руках ненавистных гвардейцев. Со временем воспоминание о первом опыте общения с Киром и Изотом стало вызывать у Димы саркастическую улыбку и желание отомстить. Юный маг грезил о том дне, когда Олефир разрешит ему убить их, однако в присутствии придворных или слуг всегда был вежлив и корректен со своими мучителями. Благо выдержки и актёрского мастерства у него имелось в избытке, ведь, после того, как учитель вплотную занялся его обучением, Диме пришлось вести двойную жизнь. Олефир воспитывал боевого мага — жестокого, бессердечного убийцу, но для керонцев Дмитрий оставался тщеславным и гордым воспитанником короля. То, что Олефир учил его магии, вопросов не вызывало: большинство жителей Лайфгарма обладали магическими способностями и в детстве тоже обучались магии в школах или у частных преподавателей. Пожалуй, большую зависть вызывало светское образование Димы. Для обучения безродного мальчишки в Кероне собрались лучшие учителя мира — ни один из них не посмел отказать королю Годара. Дмитрий изучал историю и литературу, военное дело и дипломатию, этикет и танцы, фехтование и множество других дисциплин.
Почти все преподаватели приехали в Керон с мыслью, что им предстоит возиться с капризным и избалованным ребёнком, однако после первых же уроков, поняли, что обучают маленького взрослого. В отличие от сверстников, Дима никогда не шалил, знал слово "надо" и всегда делал то, что ему говорили. К тому же, он был любознательным и умным. Более благодарного ученика трудно было представить, и учителя души в нём не чаяли. Но если б они узнали, чем Дмитрий занимается под руководством короля Годара, то все как один, отвернулись бы от него...
Накануне десятилетия воспитанника, Олефир поднял его среди ночи и перенёс на север Инмара, в маленькую горную деревушку. Он подвёл Диму к крайнему дому, вскинул руку, и соломенная крыша вспыхнула. Раздались испуганные крики, на улицу выскочили двое мужчин и женщина. С руки высшего мага сорвались три багровых шара, крестьяне превратились в живые факелы и с дикими воплями заметались по двору. Диму затошнило. Он попытался отвернуться, но учитель приказал: "Смотри!", и мальчик покорно уставился на сгорающих заживо людей.
Деревня проснулась. К горящему дому бежали крестьяне с баграми и вёдрами. Олефир взглянул на бледное лицо ученика и усмехнулся:
— Довольно, на первый раз.
Дмитрий с облегчением вздохнул, когда они, наконец, оказались в его спальне, и едва король отпустил его руку, рухнул на стул и в смятении уставился на благодетеля:
— Зачем Вы убили их?
— Ради тебя. Ты — боевой маг. Твоё дело убивать! Люди для тебя лишь мишени!
— Я не смогу...
— Но ты же мечтаешь убить Кира и Изота?
— Это другое. Те крестьяне мне ничего плохого не сделали...
— Изот и Кир тоже действуют не по своей инициативе.
Олефир усмехнулся, едва уловимо шевельнул рукой, и Диму охватило багровое пламя. Дико завыв, он свалился со стула и стал кататься по полу, пытаясь затушить огонь, а учитель тем временем размеренно говорил:
— У нас с тобой множество врагов, мой мальчик. Совет высших магов спит и видит, как бы избавиться от нас. Ты должен научиться убивать, ибо я не всегда буду рядом, чтобы защитить тебя. — Маг убрал пламя, и Дима замер у его ног, боясь пошевелиться — лицо и тело покрывали страшные ожоги, и малейшее движение причиняло боль. — С сегодняшней ночи наши отношения вступают в новую фазу, сынок. — Олефир глубоко вздохнул и твёрдо сказал: — Пришло время расставить точки над "i"! Ты не человек, Дима! Ты страшное и опасное оружие! Забрав тебя в Керон, я спас тебя от смерти. Мне чудом удалось опередить высших магов. Ты дорог мне, мальчик, и моё сердце обливается кровью, в преддверии того, что я должен сделать с тобой. Но, поверь, иного выхода нет! Ты сам не знаешь, на что способен. А когда начнёшь убивать, твой дар проявится в полную силу. Но ты будешь не в состоянии контролировать его сам. Твой дар — твоё проклятье, Дима! Но не страшись, я буду рядом. Я по-прежнему буду оберегать тебя, сынок, потому что, скоро тебя возненавидят не только высшие маги. Весь мир будет требовать твоей крови! И только я буду твоей единственной защитой! И твоим единственным хозяином! Ты всё понял?
