-Дозвольте, государь? — поинтересовался великий князь и тут же распорядился: — Семёнов, покажи.
Николай Павлович кивнул и встал, наблюдая как первый номер второго расчёта укладывает ружьё в плечо. Левая рука при этом поддерживала приклад в плече снизу, а правая легла на рукоятку возле спускового крючка. Такая прикладка к ружью была заимствована великим князем у противотанковых ружей двадцатого века, когда он, стремясь облегчить ружьё, отказался от традиционного деревянного ружейного ложа. Подпружиненный плечевой упор оказался единственной деревянной деталью ружья. Но вкладывать его в плечо стало непривычно для местных. Первые номера потратили не мало времени, привыкая к такой вкладке. Император попробовал повторить за Семёновым. Поморщился.
— Не удобно, — заключил он.
— Дело научения, — ответил великий князь. — Семёнов, что скажешь? Тебе удобно?
— Привык Ваше Императорское Высочество ! — гаркнул стрелок. — Первое время всем было не удобно. А сейчас, думаю, что лучше и быть не может.
— Заряжание покажи, — распорядился великий князь.
Сначала Семёнов правой взвёл рукой курок и затем ударом вверх по рукояти повернул затвор и дёрнул его на себя. "Патрон" — скомандовал он, и заряжающий поспешно уложил веретёнообразный патрон в затвор. Семёнов сдвинул рукоять вперёд и резким ударом загнал рукоять вниз. Он открыл полку для скорострельной трубочки, и получив её от заряжающего, уложил и закрыл полку.
— Готов, — отрапортовал Семёнов.
— Тогда начнём, — распорядился император.
Великий князь кивнул Дронту и тот дал команду "Заряжай". Когда все пять ружей были готовы к стрельбе, император махнул рукой, и раздался залп. Позиции на пару секунд заволокло дымом, но ветерок довольно быстро снёс облако. Император приказал доложить о попаданиях. Минут через пять прибыл адьютант:
— Ваше Императорское Величество, все пять щитов пробиты. На расстоянии четырёхсот шагов пули пробили двойной габион и щиты из дюймовых сосновых досок.
— Хорошо, — кивнул император, — Сколько выстрелов намечено?
— На эту дистанцию ещё по девятнадцать, Ваше Императорское Величество! — отрапортовал Дронт.
Ещё раз пронаблюдав за заряжанием ружей, государь направился к наблюдательному посту. Император безотрывно разглядывал в зрительную трубу действия стрелков, а когда намеченные двадцать залпов отгремели, затребовал результаты. В габион, имевший общую протяжённость около шести метров и высоту около полутора, попали все сто пуль. Пробило девяносто шесть. В Мишени попало и пробило восемьдесят четыре. При стрельбе на тысячу шагов государь наблюдал за тем как пули разрушают габион. Из ста пятидесяти пуль в габион попало сто двадцать четыре. Пробило сто двадцать. Поразило мишени семьдесят восемь. При стрельбе на полторы тысячи шагов государь уже не прибегал к помощи труб а просто задумчиво наблюдал за стрелками. Из двухсот пятидесяти пуль мишенную стенку поразили сто семьдесят две, но все они пробили три дюйма сосны насквозь..
— Что ж, Александр Николаевич, — позволил себе высказаться генерал Жомини, — Ружья весьма хороши, но дальше тысячи шагов я бы не взялся обстреливать из них крепость.
— Отчего же, — возразил великий князь, — по группе солдат на улицах вполне можно выстрелить и с версты. Убойность у пули очевидно сохраняется.
Государь, выслушав доклады, заключил:
— Я доволен. Александр, сделай мне подробный расчёт по стоимости.
4 февраля 1829, Павловск
* * *
Великий князь вошёл в Белую столовую и посмотрел на приветствовавших его комиссаров. Пятеро молодых людей стояли воле своих мест за большим обеденным столом.
— Здравствуйте, господа, — ответил он на их приветствие. — Присаживайтесь.
Великий князь сел и продолжил:
— Со вчерашнего дня Комиссия народного благоденствия уделов великого князя и наследника престола Александра Николаевича создана и вы, господа, утверждены на своих должностях. Ещё раз хочу поздравить Леонарда Тиса с должностью председателя комиссии. Я собрал всю комиссию здесь не только для торжественного объявления, но и, желая напутствовать вас. Прошу помнить, господа, что государь лично интересуется работой комиссии, и я обязан докладывать ему и об успехах и о неудачах. Для того чтобы исполнять свою службу надлежаще, вам следует усвоить и руководствоваться замыслом, положившим начало сему учреждению. А сейчас в честь основания этого учреждения я предлагаю поднять бокалы вина.
В столовую вошёл слуга с подносом и поставил перед каждым из присутствующих бокал. Великий князь встал, взял свой с вишнёвым соком, подождал пока поднимутся со своих мест комиссары и провозгласил:
— За то чтобы начатое дело было успешным во благо государя и вознаградило всех участвующих!
Пригубив сока, великий князь сел, откинулся на спинку стула и, покручивая в пальцах ножку бокала и любуясь плесканием жидкости, неспешно заговорил:
— В основании всеобщего благоденствия лежит труд простого народа. Труд крестьянина и мещанина. И пусть вклад каждого из них не велик, но их множество. В связи с этим, одной из главных забот владетеля должно быть попечение простого народа. И пусть это будет не забота о каждом, но такое правление, которое благостно влияло бы на множество. Для этой цели комиссии надлежит собирать все сообщения, как о притеснениях и несчастьях, так и благих обстоятельствах, анализировать, сводить их в отчёт и докладывать мне. Только поняв все обстоятельства, я смогу принять должные улучшения в управлении. Помимо этого комиссия должна не просто собирать жалобы, но и способствовать их разрешению благим для простого люда образом. Я допускаю, что не всегда это будет возможно, но именно комиссары должны быть ходатаями во всех инстанциях за интересы простого люда. Вам надлежит представлять дела жалобщиков в судах и в чиновничьих кабинетах. Быть на их стороне в торговых сделках и иным образом способствовать их благосостоянию. Вам предстоит заступаться за них даже перед казной государевой. Не бойтесь при этом гнева императора, надлежащее исполнение службы государственными чинами есть благо для короны. Все чиновники, зависящие от меня, будут определены вам в помощь. Все приходские священники в моих уделах помогут вам собирать жалобы от народа. В отдельных случаях вы сможете задействовать и полицию, которую я намерен существенно перестроить, в части зависящей от меня... Вы желаете что-то спросить? — прервал речь великий князь, заметив как Леонард Тис смущённо покачал головой. — Я буду рад любым вопросам и высказанным сомнениям. Знайте, наше дело общее, не нужно самообманываться и обманывать друг друга. Честность и открытость в суждениях, этого я буду требовать от вас.
— Ваше Императорское Высочество, — нерешительно растягивая слова начал председатель комиссии, — Я понимаю, что простые люди нуждаются в защите от произвола чиновников, от мошенничества, но какое касательство мы можем иметь к заключаемым ими торговым сделкам?
— О, хорошо, что вы спросили. Я, по причине своей несобранности, совсем упустил необходимость пояснить эти свои слова. Несомненно, комиссар не может и не должен вмешиваться в сделки, если они заключаются без всякого обмана. Но интерес к ним он проявлять должен. Я уверен в том, что среди жалоб будут и те, что расскажут нам о том, как крестьянин вынужден занимать под высокий процент или непомерную отработку. Или же о том, что скупщики, пользуясь нуждой крестьянской, берут за бесценок их зерно или иной продукт и сбывают его уже по цене нормальной. Если это делается без обмана, то не следует вмешиваться, но если такие случаи часты, то знать о них следует. Возможно, я смогу учредить ссудную кассу для крестьян или скупку продукта в магазины по справедливой цене. И тем самым я улучшу благосостояние крестьян, пусть даже мне не удастся защитить конкретного мужика уже взявшего в долг под немыслимый процент. Однако, не стоит исключать и благотворительности. Если в результате всех этих сделок мужик и его семья будет доведена до крайности, то вполне возможно и посредничество комиссара для получения им помощи. Его детей можно пристроить в благотворительный дом, а ему дать службу с жалованием. Можно придумать и иную помощь. Это понятно?
— Да, Ваше Императорское Высочество.
Великий князь взглянул на Тиса, слегка прищурившись:
— Что-то ещё вас беспокоит, говорите.
— Я полагаю, что впятером мы не справимся, слишком сложным представляется дело.
— Возможно, вы правы. Я допускаю, что комиссию придётся расширить. Также я уверен, что достойным результатом вашей работы до конца февраля будет утверждение в народе славы о комиссии как учреждении, в которое можно пожаловаться. А это означает, что в этом месяце значительного числа дел не будет. А в марте, поток жалоб будет казаться нескончаемым, но концу года благодаря вашей работе и моим усилиям, он должен спадать. Крайне велико ваше значение, как председателя. Нужно будет выделять дела, требующие непременного первоочередного вмешательства, а что-то возможно будет отложить на потом. Не исключаю, что некоторые жалобы и вовсе придётся игнорировать без разбирательства. Самое главное, чтобы все они учитывались в ваших отчётах. Вы согласны с моими предположениями?
Тис сначала пожал плечами, потом кивнул:
— Да, полагаю, вы правы Ваше Императорское Высочество. Очевидно, пока комиссия не начнёт работу, мы не узнаем всей сложности.
— Несомненно, — кивнул великий князь. — Пока же, на завтра я пригласил священников всех исповеданий из приходов, учреждённых в моих уделах. А на послезавтра здесь будет удельное, военное и полицейское начальство. Вам господин Тис, непременно нужно будет присутствовать. Остальным комиссарам дозволяю быть на ваше усмотрение.
8 февраля 1829, Гатчина
* *.*
С самого утра великий князь осматривал воспитательный дом и разговаривал с воспитанниками. Больше всего сил отнял просмотр личных дел. Устало отодвинув от себя бумаги, он вздохнул и посмотрел на управляющего домом, который с интересом наблюдал за высокородным шефом.
— Дела у вас, Густав Густавович, обстоят просто отлично. Я весьма доволен. Но здесь я не с целью инспекции. Мне ваша помощь нужна.
— И чем могу быть полезен? — Бример приподнял брови.
— Видите ли, теперь, когда я стал владетелем уделов и мне же поручена забота о богоугодных заведениях, пришло время изменить жизнь нашего воспитательного дома. Павловский и Гатчинский уделы создадут образец, который с благоволения государя будет распространён на все уезды. Для этого мне необходима ваша помощь.
— Я не совсем понимаю...
— Сейчас поясню. Государю нужны преданные, толковые и грамотные люди, которым он мог бы поручить ответственную службу. Для этой цели, я намерен создать единую систему призрения, воспитания и образования в своих уделах. И центральным учреждением в этом деле должен быть наш дом. А вас я прошу стать главным в этой системе. Несомненно, сначала необходимо пояснить, как эта система должна выглядеть. Тут следует разделить её на две связанные между собой части. Одна из них нацеленная на воспитание и обучение сирот и беспризорных детей, должна быть воплощена в самое ближайшее время. Для этого мною уже подготовлены средства для учреждения домов призрения для малолетних детей в Павловске и в Гатчине. Эти дома должны принимать детей от самого рождения до шести лет. Они должны принимать всех детей без исключения. Вполне достаточно, если от детей готовы отказаться родители или они не в состоянии их содержать надлежаще. Задача домов призрения вырастить детей до шести летнего возраста, наблюдать за ними, отделять ущербных, отмечать особо дельных. По достижению семи лет дети будут поступать в воспитательный дом. Сюда и такой же я открою в Павловске. Для детей ущербных придётся открыть отдельный дом призрения в Павловске, где они будут содержаться пожизненно. А воспитательные дома должны дать детям основы образования, найти среди них склонных к наукам, военной службе, ремёслам и в возрасте десяти лет передать их в учреждения в соответствии с их наклонностями. Временно, пока не все учреждения мною определены, старшие классы воспитательного дома будут преобразованы в пансионат. В нём дети старше десяти лет будут готовиться к намеченной для них службе. А в четырнадцать будут на эту службу поступать. Особо одарённых я направлю в университеты. Государю нужны учёные люди, и мы с вами должны их подготовить.
— Я рад видеть такую заботу о детях, но я должен предупредить вас о сложностях. Изначально наш дом предполагал приём детей от двух лет. Мнилось, что наши воспитатели смогут проявить должную заботу, но впоследствии наступило разочарование. Теперь в наш дом принимают детей от семи лет. Младенцы без матери и вовсе обречены. Все эти подкидыши неизменно умирают из-за отсутствия кормилиц, и я не вижу возможности это изменить.
— Согласен, это очень сложно, но другого выхода нет. Я же намерен на роль кормилиц брать матерей, чтобы они вскармливали детей за плату. Кроме того, полагаю необходимым завести при доме призрения коз, кобыл и даже ослиц. Полагаю, они хоть в какой-то степени могут помочь заменить кормилицу. В конце концов, допускаю возможность кормления младенцев смесью из разного молока, но это забота врача данного дома. И вот именно этого врача и предстоит найти, прежде чем браться за дело. Возможно, вы знаете такого человека?
— Я бы попросил об этом Филиппа Филипповича, .
— Фон Депп, — уточнил великий князь и почесал подбородок.
— Я слышал о желании покойной императрицы назначить его врачом в столичный воспитательный дом, возможно, он найдёт ваше предложение приемлемым.
— Что ж, я обращусь к нему. А кто же будет вместо него здесь? Наверное, Паукер?
— Больше некому, — согласно кивнул Бример. — А что вы понимали под второй частью системы?
— В ближайшее время я намерен учредить при каждом приходе школу для обучения детей крестьян и мещан от шести до двенадцати лет. Предстоит высматривать среди них способных и предлагать им продолжить обучение в нашем пансионе.
— Поспешу разочаровать вас. Полагаю что приходских священников уговорить не так сложно, но вот родители вряд ли захотят отпускать рабочие руки из хозяйства.
— Я догадывался об этом. И у меня уже готово решение. Я намерен награждать учеников деньгами и понуждать родителей силой полиции.
— Вы полагаете, у вас достанет сил?
— Я надеюсь и не ожидаю скорого результата. Поэтому вторая часть системы будет воплощаться после первой. И ещё, я полагаю необходимым попробовать, поскольку благо народного просвещения сложно переоценить.
— С последним невозможно не согласиться, — улыбнулся Бример.
— Тогда, давайте вместе подумаем с чего начать в организации домов призрения.
— Разумеется с главного: с воспитателей и кормилиц.
— Я полагаю начать с Павловска. Под дом призрения я намерен отвести правое крыло дворца. В качестве воспитательниц принимать вдов, кормилиц придётся искать везде, где это возможно. В частности я намерен платить матерям подкидышей, за то, что они будут кормилицами. Их можно брать на любой срок и платить от пяти рублей за месяц, обеспечивая полный пансион и обязательно наблюдение врача. При недостатке кормилиц, молоко полагаю возможным сцеживать и распределять на всех младенцев. Также докармливать детей козьим и кобыльим молоком.
