— Это понятно, что за здания?
— Если въехать в ворота и повернуть налево, то здания, образующие внешнюю часть, располагаются в следующем порядке: казарма на три отделения, амуниционный и дровяной склады, отхожее место, хлев, фуражный склад, второй лазарет, комната для группы дознания, допросная, карцер, провиантский склад и ещё одна казарма на три отделения.
— Укрепление получается весьма небольшим, — заметил великий князь, — под стать гарнизону. Наверно... пятнадцать на пятнадцать саженей.
— Почти, сто на девяносто футов, — поручик вздохнул и стал говорить немного быстрее. — Но это по первым стенам. Здесь необходимо уточнить. Крыши всех зданий служат боевыми галереями, для чего первые наружные стены поднимаются дополнительно на сажень вверх и в них устраиваются амбразуры. Над воротным проездом кладётся помост и устраиваются бойницы для стрельбы вниз. На углах боевая галерея расширяется специальным балконом, позволяющем стрелять вдоль стены. Если есть возможность, то для защиты от малокалиберных пушек, кои могут оказаться у бунтовщиков, целесообразно окружить наружные стены вторым рядом. Если будет позволять место, то это вполне может быть обычный частокол. Промежутки между частоколом и первыми наружными стенами необходимо заполнить глиной или трамбованной землёй и закрыть сверху от намокания. Кроме того, при наличии возможности, укрепление надлежит окружить рогатками, которые можно было бы приподнимать по мере занесения снегом. К сожалению, создание заполненного водой рва затруднительно, но небольшая канава в весьма богатой на влагу Финляндии необходима. В неё будет отводиться излишняя дождевая вода из укрепления и есть надежда, что разбухшая от влаги земля затруднит возможный штурм.
— А теперь я хочу посмотреть чертежи, — заявил великий князь.
Биркин приподнял левую бровь и, сказав: "Извольте", разложил на столе листы. Саша сосредоточился на бумаге. Он долго изучал каждый лист, задавая однотипные вопросы, стремясь выяснить обстоятельность расчётов. Особенно много времени заняло обсуждения возможного вооружения укрепления. Великий князь, допуская возможность использования и пушек, и крепостных ружей, и дополнительных винтовок, тем не менее, настаивал, что укрепление должно иметь минимум дополнительного вооружения.
-... Надеюсь вы понимаете, если взвод будет направлен в поход, то в укреплении останется совершенно незначительное число людей. Тогда оставленное без должной охраны крепостное оружие может послужить приманкой для каких-нибудь бандитов. В остальном же проект хорош, — заключил великий князь. — Я хочу пригласить вас, Сергей Гаврилович на службу в легион. Мне необходим такой инженер. Надеюсь, вы согласны.
Биркин бросил короткий взгляд на Ратькова и вытянувшись смирно отрапортовал:
— Рад служить, Вашему Императорскому Высочеству!
— Прекрасно, тогда готовьтесь к созданию первого укрепления в Кивинеббе. А пока у меня для вас есть другое неотложное поручение. Авраам Петрович охарактеризовал вас как офицера увлечённого изготовлением различных механизмов и макетов, а потому способного быть полезным в этом деле. Мне необходимо изготовить ружья для обучения стрелков. Это должны быть ружья двух видов. Первый, — великий князь взял у Ратькова бумагу со своими рисунками и разложил её на столе, — под заглавием "У-один". Деревянная палка внешним видом отдалённо похожая на ружьё с примкнутым штыком. Размеры указаны. На конце закрепляется кожаный мешок набитый волосом. Второй, под заглавием "У-два". Деревянная ложа, на которой закреплён курок и полка. Их также можно сделать деревянными. На ложе устанавливается открытый с казённика ствол. Оный может быть деревянный или железный. Казённая часть закрывается легкосъёмной пробкой. На стволе устанавливается прицел. В ложе обычным образом вставляется шомпол. Допускаю, что для строительства ружья "У-два" можно выкупить негодные ружья с арсенала. Вам предстоит изучить такую возможность и доложить о её целесообразности. Всего мне нужно по сотне ружей каждого вида. Ещё необходимо построить возле казарм вот такие механические чучела по штуке каждого. На рисунках они обозначены "С-один", "С-два" и "С-три". Необходимые для работы средства сможете получить у Авраама Петровича. Вам всё понятно?
— Да, Ваше Императорское Высочество.
— Отлично, а ещё нам с вами необходимо продумать, как в феврале представить государю нашу роту, чтобы произвести на него должное впечатление. Понадобится сделать довольно сложные мишенные щиты и как-то выставлять их... Это, как мне представляется, достаточно трудная задача.
* * *
20 декабря 1827, Санкт-Петербург
Великий князь не спеша шёл вдоль Двенадцати коллегий наблюдая за жизнью некогда величественного административного здания. Людишки суетились возле сараев наспех встроенных в арки первого уровня. Вот, из одного вывели коня, а в раскрытых створках другого высовывали розовые рыла свиньи. Чуть дальше послышалось мычание. Саша невольно поморщился.
— Увы, Ваше Императорское Высочество, — заметил гримасу, прогуливающийся рядом, Мансветов, — как бы ни были высоки наши помыслы, бренное тело требует для своего существования подчас не самых приятных учреждений.
— Таким ли это видел Пётр? — скривив губу, проговорил Саша.
— Времена меняются. Впрочем, осталось не долго, уже утверждён проект нового здания Синода, а пока, вот в тех четырёх корпусах нынче размещены квартиры профессоров университета. Вот в том корпусе Римско-Католическая духовная коллегия. А я вас приглашаю сюда, в комнаты Святейшего Синода, здесь мы сможем поговорить без опаски, что нам помешают.
В кабинете обер-священника, с удобством расположившись в кресле, великий князь сразу поведал о своих опасениях:
— Видите ли, Григорий Иванович, в чём дело. Легион не похож на обычный армейский полк. Он разделён на множество мелких частей по пятьдесят или сто человек, разбросанных по всему Великому княжеству. Кроме того, я полагаю необходимым в каждый взвод прибирать финляндцев. Их должно быть около четверти от всего числа. Также я намерен брать и мусульман, и иудеев. По итогу может так получиться, что в одном взводе будет нести государеву службу множество людей самых разных конфессий. И долг мой повелевает блюсти не только беспорочность их службы, но и негреховность их мыслей. За слабостью веры солдата, ослабнет и сила данной им присяги, а этого допустить совершенно невозможно. Но как обеспечить всякой пастве должное внимание?
— Это не простое дело, — демонстративно развёл руками Мансветов. — Даже нынешнее полковое устройство порождает достаточно трудностей для военного священника. Армейский полк также не квартирует в одном месте. Как правило, роты его разбросаны по деревням одного или нескольких уездов, и священнику приходится объезжать их, либо доверять местным священникам, что многими осуждается.
— Осуждается? — переспросил великий князь.
— Да, и это можно понять. Полковой священник получает содержание из казны, пусть и не значительное. А потому передавая свои обязанности другим, он оказывается человеком, получающим оное не неся должной службы. Но Россия слишком велика, чтобы иметь одно единственное правило для всех. Если полк квартирует в Твери или под Тулой, такое осуждение обосновано. Но если роты полка разбросаны по крепостям Сибири, между которыми лежат многодневные переходы, то всё оказывается не так однозначно. Конечно, казна может позволить себе содержать и несколько священников в полку... — великий князь мотнул головой, и Мансветов осёкся, — но оказывается проще доверить паству местному священнику. Всё же, мы все служим одному богу. Но не всегда так получается. Местное население может исповедовать иную веру, и что остаётся тогда...
Великий князь пожал плечами и спросил:
— А как быть с иноверцами служащими в полку?
— Мусульмане служат, обычно в отдельных полках. Потому основную заботу вызывают лютеране, католики и иудеи, кои действительно могут нести службу бок о бок с православными. Казна не может позволить себе содержать нескольких священников, но полковое начальство обязано дать возможность солдатам отправлять обряды по своей вере. Более того, высочайшим рескриптом предписано уважать религиозные праздники и порядки иной веры и не понуждать к исполнению работ в соответствующие дни. Также им позволяется объединяться в общины для исполнения своих обрядов... — заметив, что великий князь вознамерился задать вопрос, обер-священик, кивнув головой, дополнил: — Полковое начальство намеренно разделяет иноверцев по разным ротам, дабы число их в каждой не было значительным, и их общины не были многочисленны в каждом месте квартирования.
Великий князь улыбнулся и кивнул.
— По важным праздникам и прочим необходимостям полковое начальство дозволяет общинам пригласить священников своей конфессии для отправления служб. При этом казна не обременяет себя излишними расходами.
— А кем определяется персона священника? — вставил вопрос великий князь.
— Община выбирает себе священника, но полковое начальство даёт своё одобрение этого выбора. Хотя мне не известны случаи отказа в таком одобрении. Как правило, община вовсе не имеет выбора в приглашении священника. Ведь количество оных во многом обусловлено размером паствы, потому за благо почитается, если пастырь из ближайшей церкви сможет отозваться на приглашение общины. При этом, высочайший рескрипт установляет нечинение препятствий в отправлении служб, а полковое начальство понимает, что другого священника просто нет поблизости. С другой стороны, общие солдатские обязанности не отменяются для иноверцев, и находясь в общем строю вопреки вере своей он должен и участвовать в крестном ходе, и слушать православного священника...
— А были ли случаи недовольства?
— Бывали. Здесь многое зависит от полкового начальства. Должен заметить, что в мирное время даже к православным службам оно относится весьма небрежно и во многом попускает иноверцам. Лишь во время войны, когда возможность внезапной смерти различается явственно, просыпается и рвение в вере.
— И что бы вы могли посоветовать мне, для легиона? При том, что я не исключаю возможности для службы в одном взводе и православных, и лютеран, и католиков, и мусульман и многих других. Более того, я готов предоставить службу даже различным сектантам. А между этими взводами будет по два дня пути.
— Я не готов вам, что-то посоветовать. Но могу предположить, что раз легион не полежит заботам управлений Главного штаба или армии и флота, то и относиться к нему нужно как к цивильному учреждению. Предоставьте каждому возможность самостоятельно исповедовать свою веру, ежели оное не нарушает существующих законоустановлений. А легионное начальство пусть само следит за надлежащим исполнением службы.
— Это слишком просто, чтобы быть правильным, — покачал головой великий князь.
— К сожалению, я не могу посоветовать ничего. Возможно, вам предстоит придумать что-то новое.
— Будет нужно, придумаю, — твёрдо заявил великий князь, — И всё же хотелось бы подробнее узнать, как справляются в других полках.
Мансветова великий князь покинул спустя два часа. Весьма недовольный итогом беседы он вышел на улицу и наткнулся на Шишкова. Старик в сопровождении худощавого брюнета лет сорока шёл вдоль Двенадцати коллегий.
— Здравствуйте, Ваше Императорское Высочество! — улыбаясь воскликнул Шишков, и в ответ на приветствие великого князя сказал: — позвольте представить Вам попечителя Санкт-Петербургского учебного округа Константина Матвеевича Бороздина.
— Рад приветствовать Вас, Ваше Императорское Высочество, — раскланялся брюнет.
— Здравствуйте, Константин Матвеевич, — наследник престола сделал небольшую паузу и обратился к Шишкову, — не ожидал вас встретить здесь, хотя давно собирался просить у вас помощи в одном деле.
— Я всегда готов помочь вам, — улыбнулся министр просвещения. — А здесь я по долгу службы. Мы с Константином Матвеевичем намерены инспектировать университетские помещения.
— В таком случае не буду вас отвлекать, но прошу найти для меня время. Возможно, вам будет удобно встретиться со мной после рождества.
* * *
21 декабря 1827, Санкт-Петербург
Наступил долгожданный момент. Потирая руки, быстрым шагом великий князь вышел из офицерского собрания навстречу обозу Поппе. Оружейник еле поспевал следом за шустрым мальчишкой.
— Ну, что ж Карл Иванович, — великий князь остановился и охватил взглядом две телеги. — Где? Показывайте.
Поппе подошёл к первой, сдвинул дерюгу, достал ружьё и протянул великому князю. Любовно погладив черный ствол, Саша вложил в плечо великоватый для него приклад. Удовлетворённо причмокнув, отнял ружьё от плеча и, опустившись в снег на одно колено, взял его на руку и внимательно осмотрел замок. Несколько раз пощёлкав курком, он встал и спросил:
— Готовые патроны к ним есть?
— Пять десятков, Ваше Императорское Высочество, — доложил Поппе.
— Прекрасно. Отделение стрелков сюда. Каждому раздать по четыре выстрела и ружья, — великий князь начал выбирать винтовки, лежащие в телегах, — Это, это, это...
* * *
25 декабря 1827, Санкт-Петербург
Уже в половине восьмого дети толпились у закрытых дверей Концертного зала. Невзирая на разницу в происхождении они толкались, норовя занять место возле самых дверей и первыми вбежать в зал, когда будет дозволено. Саша расположился несколько в стороне и погрузился в воспоминания, как на большой перемене он нёсся в столовую, норовя быть первым...
"... зачем-то. Можно подумать, что на всех не хватит. И это будущие князья и графини... Чего ломиться-то, дети во все времена дети...
А скоро двадцать седьмое. Папа будет у Кларка. Вот где место для переживаний. Как ему понравится моя трёхфутовая чугунка...
Три фута довольно много для узкоколейки, но представляется совершенно недостаточным для магистральных дорог. Но при всей неограниченности выбора у меня его фактически нет. Сразу делать широкую колею на пять или шесть футов как для полноценной магистрали не разумно. Моя дорога во многом игрушка, и инженеры должны ещё повзрослеть, с ней развлекаясь. Не я, а Мельников должен сказать, что между Питером и Москвой нужна более широкая колея... или не нужна. Вполне возможно, окажется целесообразным покрыть Россию сетью именно узкоколеек, проложив лишь главные магистрали широкой колеёй. В частности, построить узкоколейку Питер-Новгород-Москва, кривую, не скоростную, со многими остановками. А потом уже строить магистраль Питер-Москва прямую как стрела. Также, в начале можно подумать и об одноколенных дорогах. В таком варианте колея три фута вполне хороша. Если сразу протянуть прямую магистраль, то все оставшиеся в стороне провинциальные городки тут же захиреют. И будет на всю Россию два города Питер и Москва, а остальное "ля рус деревня, в которых живёт ля мужик"...
Да и альтернативы нет. Не могу же я строить двухфутовую дорогу. Интуитивно понятно, что это слишком узко. А для дробных чисел у меня нет никаких оснований...
