— Я помню, — кивнул великий князь, — а бабы к делу приставлены?
— Они не пригодны к заводскому делу... — начал говорить Смит, но осёкся, указывая на рабочих.
Один из них приподнял конусную крышку прикрывающую горловину домны и в комнату ворвались удушливые газы. Другой проворно стал сбрасывать из корзин подготовленную шихту. В случае заминки крышка возвращалась на место. Всё дело заняло чуть более минуты. Саша наблюдал за рабочими, прищурившись от дыма и прикрывая нос платком, смоченным водой из фляжки. Другие господа также прикрывали свои чувствительные носы, только рабочим было не до этого.
— До каких годов у вас люди доживают? — тихо поинтересовался у Смита великий князь.
— Хм, — металлург задумался, — я боюсь оказаться не точным, нужно посмотреть учёты. Я готов сделать вам доклад позже.
— Не нужно. Лучше сделайте подробный доклад о строительстве и устройстве третьей домны и остальных печей, для передела чугуна в сталь.
— Вы об английских пудлинговых печах?
— Возможно, — Без малейшей паузы выпалил Саша, и лишь чуть позже добавил, — но я пока в раздумьях. Вы можете предложить что-то ещё?
— Нужно подумать.
— Хорошо, в любом случае, моё намерение получать сталь твёрдо. Я готов дать на это деньги и найти людей. Вас же прошу подготовить сначала общее описание, а затеем и подробный прожект. А пока проводите меня, я хочу посмотреть, как ваши рабочие вычерпывают руду со дна озера.
13 мая 1828, Лодейное поле
* * *
Саша стоял на носу парохода и, щурясь от полуденного солнца, смотрел на приближающуюся пристань Лодейнопольской верфи. Мысли его в это время блуждали между Лодейным полем и Кончезёрском:
" Пудлингование Смит знает и наладить сумеет. Он не так давно из Англии и приехал сюда уже металлургом с практикой. Он знает, как делают железо в Англии, можно не сомневаться. А вот получится ли у него здесь, это вопрос. Ясно одно, завод сейчас гниёт заживо. Толпа народа занята тем, чтобы черпаками со дна на плоты черпать породу. Добытой руды в упор хватает на две домны, которые работают даже не полное время из возможного. Потому начинать надо даже не со строительства домны, а с хорошей землечерпалки или нагнать толпу народа. Иначе выход руды не поднять. Арестантов конечно можно пристроить к делу, но их у меня не много. Надо бы всё же механизацию внедрять. Собственно, что нам стоит дом построить, нарисуем, будем жить.
Допустим, подняли добычу. Поставили третью домну. Увеличили выход чугуна. Что делать с примесями. Что там мешается? Фосфор? Сера? Наверняка можно как-то вывести из расплава в шлак. Вопрос только, что добавить в шихту и в каких режимах это заработает. Помимо всего прочего, температуру тут меряют на глаз, а о составе исходного материала судят умозрительно. И действуют методом проб и ошибок, зачастую не понимая причин успеха или неудачи. И ничего нового относительно этого метода мне не предложить. Нет ни химиков, ни материаловедов. И науки эти в зачатке. Смит плавит свой чугун для Приозерска, им довольны. И тут я с жаждой экспериментов. С предложениями добавлять в шихту куриный помёт или исполнять при засыпке ритуальный танец. Хотя первое, что надо попробовать, это добавлять известь или песок. Это конечно не помёт, но уровень обоснованности предложения тот же. Одно радует, что это не толчёный рог единорога и дефицитом не является. Но всё же, надо ставить эксперименты на другие рельсы. Нужно не просто смешивать всякое со всяким. Необходима программа, систематизация, выводы из результатов. И нужен химик и зеркальный микроскоп. Без последних вообще не знаю, что и делать. А по поводу Смита, надо будет с Кларком поговорить. Пусть поможет простимулировать своего товарища. Интересно, а насколько шотландская диаспора хуже староверов...
Ладно, получили чугун. Лить из него шпангоуты и каркас для машины, полагаю неразумно. Этим конструкциям вязкость нужна и даже некая упругость. Конечно, сталь нужна, пусть и низкоуглеродистая. Пудлинговое железо вполне должно сгодиться. Только вот этот процесс очень требователен к людям, а их нет. Может попробовать конвертер втолкнуть вперёд батьки. Подозреваю, что идея выжигать лишнее из чугуна, превращая его в сталь, не нова. Тот же пудлинговый процесс и есть это самое. То, что для выжигания нужна подача воздуха, тоже не удивит никого. Соответственно принцип конвертера на пальцах вполне будет понятен. А вот тонкости процесса это большой вопрос. Не просто будет уговорить Смита построить эту шляпу, а потом ещё год всё модернизировать. Притом, что это не его идея, и не факт, что он ею заболеет. Надо быть упертым как Бессемер. Бюджет ладно, это за мной и Кларком, но не я же буду долбиться башкой о футеровку. Нужно наверно не с этого начинать. Домну поставить с подогревом дутья. Это стильно, модно, молодёжно. И сразу выяснится металлург Смит или чиновник от металлургии. Видимый эффект получится сразу, и человека любознательного должны глаза загореться от ощущения прорыва.
При этом, пока мы со Смитом будем заниматься акробатикой с глубокими проникновениями. Верфь будет без шпангоутов. Эти танцы могут легко занять пяток лет и даже больше. Сейчас весна. Пока нарисуем, пока сделаем черпалку. К осени она выйдет на озёра. Освободятся люди для строительства. Допустим, успеем заложить фундамент по осени. Дадим ему осесть. На следующий год начнём домну. Людей мало. Если к осени закончат, будет хорошо. На третий год получим первый чугун, начнём опыты. Пусть повезёт и к концу года чугун станет the best. Значит, на четвёртый год будем ставить заблаговременно начерченный конвертер. Год уходит на строительство и эксперименты. При весьма удачном исходе верфь увидит нашу сталь через пять лет. И это ещё вопрос, сколько времени уйдёт на подбор режимов конвертера, чтобы эта сталь была годной. Нужно размещать заказы на железо в других заводах. На Кончезёрск надежды нет. А папочка так хотел, чтоб я отстал от других заводов со своим хотелками. Не выйдет.
Кстати, похожая ерунда будет и на питерском заводе. Там тоже всё в ноль убито. Пока всё развернётся пока мы там наладим выпуск паровиков. тоже лет пять пройдёт. Верфь, как бы жалко она не выглядела, сейчас единственное предприятие способное просто брать материал и делать из него кораблики. Пусть не быстро и просто, но на второй год мы катерок на воду спустим. Года полтора будем мучиться, за полгода доделаем, а потом сможем клепать по штуке в квартал. Осталось обеспечить верфь задачей и материалом. Помнится, Поппе как-то жаловался, что у них чуть ли не половина железа в отбраковку уходит. Там наверняка заложен гешефт директора, но уж с этим-то мы справимся. Денег дадим и дубиной погрозим. У них, на Сестрорецком, в основном железо полосовое. Нам оно вполне может подойти. Где-то усилим слоями. Выгнем в холодную. на клёпках или болтах соединим. А для подвоза на верфь пароход зафрахтуем. Найдётся выход..."
Приободрившись, Саша улыбнулся встречающему его Томякову. Тот вряд ли заметил улыбку наследника престола, потому что пароход был ещё достаточно далеко. Потому, спускаясь на берег, великий князь опять заулыбался. Он бодро ответил на приветствие товарища управляющего и сразу перешёл к делу:
— Времени у меня немного, как только пароход достаточно пополнится углём я отправлюсь дальше. Потому надеюсь Матвеич готов к разговору со мной.
— Он ожидает у меня.
— Тогда поторопимся, — не дожидаясь ответа, великий князь быстрым шагом направился к зданию управления верфи.
Матвеич встретил великого князя, стоя в одиночестве над разложенными эскизами.
— И так... Здравствуй... — с порога начал великий князь и, не давая ничего ответить, продолжил: — Садись. Посмотрел... Все садитесь. Я слушаю. Начни с катера.
— Кх-м, — немного стушевался старый мастер, — Так это... с чего начать-то.
— Начни с главного. Видишь ли ты пользу от железного набора корпуса?
— Ну-у... нет сомнений, что железный шпангоут будет крепче дубового той же толщины.
— Ха-ха! — громко рассмеялся великий князь. — Той же толщины. Кто бы сомневался. А того же веса?
— А это смотря, что за железо, — решительно выпятив бороду вперёд, ответил мастер.
-Вот, — демонстративно поднял палец вверх великий князь. — Теперь поговорим о деле. Ты видел какую форму я предлагаю для шпангоутов. Что скажешь?
— Пробовать надо.
— Это всё? А чуешь что? — заметив, что мастер начал рыскать глазами по комнате, великий князь поинтересовался: — Остальные корабелы где?
— Рядом, ожидают, — встрепенулся Томяков.
— Зови. Не сдал ты свой экзамен Матвеич, не выдержал ответ.
Мастер потупился в пол, но стоило войти остальным, как на него нашло озарение.
— А чую Ваше Императорское Высочество, что от баловства этого лишь ущерб казне будет и ничего боле.
— Понятно, — кивнул великий князь — за казну ещё один радетель объявился, так всё людей не доставало, теперь-то всё наладится. Ладно. Других давай послушаем. Что скажете мастера. Интересное дело будет?
Корабелы молчали. Тогда великий князь выбрал самого молодого на вид лет тридцати.
— Вот ты. Как зовут? Иди сюда, к столу.
— Алексей Толгинов, Ваше Императорское Высочество, — мастер подошёл.
— Что скажешь за форму шпангоута?
— Так дело известное, на ижорском подъёмные балки такие же. Вес экономится, а жёсткость держится. Не в этом беду вижу. Соединение этих железок не выглядит надёжным. С деревом всё ясно: в паз или под нагели. Дело привычное, способов много. Само железо если толщину подобрать не хуже дуба. Но вот соединять так... А если нет навыка, то что тут скажешь. Гадание одно.
— О, а скажи мне мастер. Вот сделали вы дубовый набор. Вы как прочность его проверяете, без обшивки чтоб. Как узнаёте, годно ли держат ваши нагели.
— Опытному глазу и так видно. А вы хотите сравнить прочность такого набора и дубового? — Алексей почесал подбородок. — Это не сложно.
— Отлично. Про станок под пушку, что скажешь?
— Хитро придумано, только не нашего ума такая работа. Тут механики дельные нужны. Мы такое не сделаем, и пробовать нечего.
— Это понятно, но сам поворотный круг и щит вам в набор вписать придётся.
— Это можно.
— Про обшивку что скажешь?
— Так доска, она и есть доска. Ничего особого. Тут, как и с парусами, дело привычное. А вот мачты...
— А есть по ним сомнения? — поинтересовался великий князь и, обратившись к остальным мастерам, указал: — Садитесь все за стол. Пусть каждый скажет.
15 мая 1828, Санкт-Петербург
* * *
— Александр Николаевич, получено письмо, — сообщил Юрьевич великому князю, наблюдавшему за учениями готовящейся к отправке команды.
— Вот как, от кого?
— От Лишеня.
— Давайте сюда.
Великий князь прочёл письмо, нахмурился, затем улыбнулся и перечитал ещё раз.
— Пойдёмте в мой кабинет, Семён Алексеевич, нам непременно надо будет написать ответ и скорейшим образом его отправить. Здесь я увидел что хотел, поспешим. Было бы хорошо успеть до ужина.
Войдя в кабинет, великий князь сел за стол и взялся за перо, но Юрьевич остановил его:
— Александр Николаевич, вы уверены, что на это письмо должен быть ответ.
— Не сомневаюсь. Оно может показаться достаточно грубым. Но это лишь беда Лишеня, не умеющего сообщать руководству неприятные вещи. В нём есть главное, подполковник переживает за вверенный ему полк и за предстоящую компанию. А это дело не личных амбиций, а беспокойство о пользе государю. Разве можно такое оставить без ответа. И ещё, я мог бы ему указать, но хочу убедить. Посему я своими словами напишу ему ответ, а потом мы вместе с вами подправим его. Мне не хотелось бы оскорбить боевого офицера. В тоже время я хотел бы донести до него свою мысль, а потому не могу целиком доверить написание ответа вам.
— Хорошо.
— Приступим.
" Любезн...Милост... Нет. Свободу советскому бюрократизму.
Уважаемый Пётр Степанович!
Хм... Радостно... С сердечной радостью прочёл я Ваше... Э-э-э... ваше письмо, и за скупыми строками увидел человека заботящегося о вверенном ему деле. Я... Мне... Государь вверил моим заботам тридцать второй егерский. Судьба полка и успех всей кампании теперь являются моим долгом перед императором. Я полон решимости исполнить свой долг надлежаще...
Государь выделил ваш полк из общего числа, и нам предоставлена особая честь. Нам предстоит испытать ряд новшеств, которые могут быть введены по всей армии. Для этого и направляется особая команда. Я ожидаю, что большинство новшеств будут способствовать успеху кампании, но не могу исключать и ошибок. Я уверен, что какие-то из них будут казаться ошибочными первое время, прошу вас быть внимательным и терпеливым. Надеюсь ваш опыт и наблюдательность поможет Государю отделить зёрна от плевел.
Несомненно, ваши заботы умножатся с прибытием моей команды. Я буду рад хоть в какой-то мере облегчить ваш труд. Старший по команде, поручик третьего ранга Григорьев предупреждён мной о необходимости подчинения вам в интересах успеха кампании, несмотря на то, что его основной целью является испытание новшеств... Хм, этого явно недостаточно. Что же добавить...Наверное так...
Особую надежду я возлагаю на полевые кухни и полковой госпиталь. Действия лекаря Бланка и поваров вызовут множество неудобств и открытое недовольство солдат и офицеров. Предвижу, что первый месяц всем будет казаться, что врачебный надзор не более чем глупость придуманная людьми далёкими от реальной войны, а централизованная раздача еды и воды и вовсе является происками врагов, но именно они позволят сохранить солдатские жизни на походе и в лагере. Пройдёт месяц, и вы сможете сравнить потери от болезней нашего полка и других, это наглядно покажет пользу от нововведений. Ведь как известно, удача на стороне больших батальонов... Похоже, что это перебор...
Также прошу вас использовать легионных стрелков для охоты за офицерами и артиллерийской прислугой, предоставляя им значительную свободу в действиях. Полагаю, что при осадах они смогут значительно влиять на боевой дух неприятеля. Их новое оружие даёт возможность использовать новые способы войны, которые необходимо опробовать. Государь ожидает от нас подробного отчёта о применении стрелков и гренадеров... Да, снова перебор...
От тридцать второго егерского и легиона зависит будущее всей армии. При всей трудности нашей миссии, я верю в будущие победы русского оружия. Нам предстоит долгий и ответственный труд на благо короны. И я рад, что воля Государя позволила мне обрести в вашем лице товарища в столь нелёгком деле...
Пора заканчивать... Пребываю вам благосклонный,... и подпись."
— Вот, Семён Алексеевич, — протянул письмо Юрьевичу великий князь, — Прошу отредактировать его, если посчитаете недопустимыми некоторые обороты. Я хотел бы видеть его в двух списках. Один отправим почтой, а другой вместе с командой. Я намерен подписать их сразу после ужина.
В офицерском собрании ракетного заведения, любезно приютившего легионную школу, собравшиеся на ужин были удивлены присутствием четырёх унтер-офицеров. Понимая, что присутствие нижних чинов за ужином входит в противоречие с более древней традицией, чем его привычка превращать ужин в совещание, великий князь решил обратить эту трансформацию в противоположенную сторону. Дождавшись появления всех важных для дела лиц, он немедленно приступил к делу:
