10 марта 1829, Санкт-Петербург
*.*.*
Великий князь отложил перо и блаженно откинувшись на спинку стула отодвинул от себя бумагу.
— Никогда не думал об этом Карл Карлович, но постоянное рукописание начинает меня раздражать, — обратился он к Мердеру. — У меня такое ощущение, что я напрасно трачу своё время на эти эссе. Государь, движимый отцовской заботой, несомненно, читает их, но мне нужно большее.
— В ы закончили ваше эссе о стрелковой академии? — уточнил Мердер.
— Закончил, но не ожидаю от него никакого эффекта. Очевидно, после того как вы передадите его государю мне надлежит встретиться с ним и убедить в необходимости создания академии.
— Вы полагаете это настолько важным, что готовы злоупотребить своим положением сына и понудить государя думать об этом чуть более нежели как о всевозможных прожектах мечтателей, подающихся на высочайшее имя не иссякающим потоком.
— Есть дела, которые невозможно откладывать. Бывает, что новый плуг не важен. С новой винтовкой можно повременить тем более, но создание людей, годных для несения службы не может ждать, накопление знаний позволяющих нести службу надлежаще также ждать не может. Академия, это основа будущего исполнения службы, она ждать не может.
— Так ли это, — улыбнулся Мердер. — Созданная академия не даст на следующий день ожидаемого. Потребуется год, два или десяток. А раз так, то можно и повременить месяц или полгода с её учреждением?
— Нет, это невозможно. Действительно не следует ожидать от академии невообразимых улучшений в тот же год, но чем дольше российская корона затягивает с основанием этого учреждения, тем сильнее она отстанет от других государств в будущем. Каждый год, пропущенный сейчас, через десять лет обернётся двумя, двадцать — четырьмя, а через тридцать десятком лет отставания от соседей.
— Это возможно, — кивнул Мердер, — если подобная академия есть у всех других государей.
— Отнюдь, — великий князь протестующе махнул рукой, — В других государствах значимы иные обстоятельства. Например, во многих европейских государствах подобные изыскания могут производиться частной инициативой. Россия же не имеет подобной роскоши, и кроме воли императора ничто другое не способно к такому. Государь основа всем началам. Иного не дано... А что человек от Голенищева-Кутузова здесь? Время аудиенции близится.
— Уже десять минут как ожидает.
— Не нужно томить людей сверх необходимого. Я готов его принять. Распорядитесь.
Через пару минут в офицерское собрание ракетного заведения вошёл не высокий молодой человек с немного южно-славянскими чертами лица. Впрочем, его южность умело скрывалась кучерявой причёской с хохолком и баками, шёлковым галстуком и сюртуком английского сукна по последней моде. Однако фрикативное "Г" выдало малоросса сразу. Молодой человек изволил представиться:
— Ваше Императорское Величество, к вашим услугам, Гоголь, Николай Васильевич, дворянин Полтавской губернии.
— Вы ищете службу? — упростил ритуал великий князь.
— Да, Ваше Императорское Высочество. Почту за счастье служить вам...
— Не мне, а государю Российскому, — скоропалительно прервал его Великий князь. — Владеете ли грамотой? Какими ещё навыками могущими быть полезными для дела обладаете?
— Грамотен, — Кивнул молодой человек, — имею познания в географии, истории, литературе, философии, не чужд математики, физики,...
— Хорошо — прервал великий князь, — а в практических делах или ремёслах?
— Э-э-э, вполне сносно владею портняжным ремеслом
— В состоянии ли вы сшить мундир легионера Великого князя Финляндского?
— Я не знаком с ним, но полагаю, что это не вызовет затруднений.
— Допустим, а как в литературном деле? Готовы ли вы писать статьи для нужд журнала?
— Извините...
— Минутку, — великий князь мотнул головой. — Хочу, чтобы вы поняли сразу. Я намерен дать вам службу. Сейчас я имею потребность в учителе для детей и взрослых работников опытного завода. Сейчас нести эту службу некому. Но, помимо этого я имею ещё многие другие потребности. Мне необходимы литераторы для написания статей в Легионный листок, нужны портные и вообще толковые люди почти во всех областях. И чтобы дать вам надлежащую службу мне необходимо представлять ваши способности и наклонности наиболее полно. Так вы готовы проявить себя на литературном поприще?
— Я бы с радостью, но подозреваю, что вы не станете платить мне достаточно большого жалования за литературные труды.
— Если Вы готовы учить грамоте рабочих и детей моего опытного завода, то я готов положить вам жалование в четыреста рублей при полном пансионе. Это означает, что жить вам предлагается на квартире при школе и мундир и еда вам будет так же обеспечена. Так, что своё жалование вы сможете тратить на свои удовольствия. Если вы готовы писать для легионного листка, то я, прежде чем дать вам постоянное жалование, положу разовое вознаграждение за статьи. За первую сто рублей, за вторую, третью и четвёртую по пятьдесят. А далее оценив вашу работу, я смогу заключить о возможностях использовать вас как литератора. Впрочем, хлеб литератора труден.
— Но именно этим и прекрасен, — внезапно дополнил великого князя Гоголь.
— Вы правы. Если вы пойдёте по этому пути, вам придётся не мало попутешествовать, чтобы посмотреть на людей, прежде чем писать о них. А стало быть, вам не удастся совмещать это с учительством. Но для первых шагов я подберу вам вопросы, на которые вы сможете найти ответы поблизости.
— Я боюсь показаться непонятливым... — мотнул головой Гоголь.
— Мне не сложно пояснить. Ваши статьи я намерен публиковать в Легионном листке. Разумеется, для этого не сгодятся рассказы о деревенском быте. Но вполне уместны повествования о быте легионном. Для первой такой статьи я предлагаю вам посетить ракетное заведение и рекрутское депо легиона. Понаблюдать за здешней жизнью и живописать её. И такой рассказ вполне будет уместен в легионном листке. Вы ведь способны к наблюдениям за людьми и описанию их в литературном виде?
— Я готов попробовать, но затрудняюсь твёрдо обещать.
— Я так и думал, — великий князь улыбнулся, — потому и предлагаю вам должность учителя и предоставляю возможность попробовать себя в Легионном листке. А время покажет на что вы способны. Так вы согласны?
— Да.
— Прекрасно, тогда завтра к восьми часам вам предстоит явиться на опытный завод к господину Москвину. Он введёт вас в тонкости учительского дела. А я распоряжусь, чтобы вам подготовили квартиру. Думаю, завтра вы уже сможете переехать. Что же касается литературы, подождём, пока вы освоитесь на новом месте.
14 марта 1829, Гатчина
* * *
Съезжий дом располагался примерно в десяти минутах неспешной ходьбы от дворца. Достаточно было выйти из дворцового парка и пересечь Большой проспект. К одиннадцати великий князь навестил полицмейстера Гатчины.
— Здравия желаю, Ваше Императорское Высочество! — широко улыбаясь демонстративно вытянулся в струнку Петров.
— Здравствуйте Андрей Петрович. Вот решил навестить вас, справится как обстоят дела, послушать ваши жалобы.
— Никаких жалоб, Ваше Императорское Высочество.
— Вот как, мои комиссары не требуют вашего участия?
— От чего же, — Петров слегка покраснел, — требуют. За прошедший месяц двенадцать раз просили у меня людей. Я не отказывал, хотя испытываю большие затруднения в людях.
— Вот об этом я и хотел поговорить. Может, стоит изменить несение службы?
— В моём распоряжении два частных комиссара, на которых находится всё делопроизводство, и полицейская команда из вахмистра и трёх унтер-офицеров, в подчинении которых двенадцать рядовых. Они несут службу при четырёх будках. Это кроме пожарной команды.
— А какое жалование получают ваши полицейские?
— Рядовые по тридцать шесть рублей в год, унтера — пятьдесят семь, вахмистр — сто, частные комиссары — сто тридцать.
— Не много. Добавим, — уверенно кивнул великий князь, — но порядок службы необходимо поменять. Я озабочусь тем, чтобы вам поступили необходимые суммы, вы же будете воплощать мой план.
— Я слушаю.
— Нужно избавиться от будок. В городе около трёх тысяч жителей. Полагаю достаточным разделить его на три участка-околотка и назначить туда по околоточному надзирателю. Этот чин должен будет внимательно следить за жизнью околотка и знать о нуждах и наклонностях его обывателей. Для несения службы в каждом околотке необходимо построить для надзирателя квартиру. В ней же он будет принимать обывателей, обращающихся к полиции. Над тремя околоточными назначить участкового надзирателя. Остальных же служащих полиции распределим на околотки по всему гатчинскому уделу. Полагаю, таких получится около шести, над ними поставим два участковых. Остальные чины будут заниматься разбором жалоб, дознанием и сыском. Так же, для нужд объезда города и удела я введу конные разъезды, попросив участия в этом кирасирского полка. Тридцати всадников должно быть достаточно. Жалование полицейским чинам я подниму, ибо работа их требует внимания и житейской мудрости. Надеюсь, что моя щедрость отвратит их от поборов с обывателей. Вот так я вижу новый порядок.
— Хм, — Петров почесал подбородок, — не знаю даже за что взяться. Дело новое и сложное. Боюсь, как бы не пострадала служба...
— Мне это понятно. Для начала надо определить людей по их местам. Обращаю ваше внимание, что околоточный должен отмечать в бумагах всё важное, что происходит в околотке. Кто на ком женился, кто подался на заработки, кто вернулся, кто с кем блядует, кто чем торгует, всё. А стало быть, он должен владеть грамотой. Я понимаю, что ваши подчинённые не могут этим похвастать, но я распоряжусь, и учителя сиротского дома найдут время, чтобы обучить их. Но люди нужны толковые. Потом, вам следует разбить удел на участки, чтобы число обывателей было примерно одно, и жили они кучно. Возможно, для не городских околотков стоит больше обращать внимание на удалённость деревень. Ведь околоточному придётся обходить их не раз и не два и к делам каждого двора проявлять интерес. После этого, вам необходимо найти квартиры для поселения околоточных. Если это затруднительно, то нужно построить им дома. Деньги запросите у Штенгера, я оставлю распоряжение.
— Разрешите выполнять? — улыбнувшись, вытянулся смирно Петров.
— Выполняйте, — кивнул великий князь. — Я завтра в Павловск. Девятнадцатого жду от вас подробного отчёта о ходе переустройства полиции. В нём же можете отметить ожидающиеся сложности и убытки. А чтобы у вас было над чем подумать, ознакомьтесь с моим виденьем работы полиции.
Великий князь открыл принесённую с собой папку для бумаг и, немного поискав, отобрал с десяток исписанных листов и протянул Петрову, добавив:
— Надеюсь, это поможет вам понять мои ожидания. И ещё, Андрей Петрович, если вы будете иметь свои соображения, направленные на пользу делу, я буду вам признателен, если вы выскажете их. Даже если они будут несовместны с моим, ребяческим, представлением, что я изложил на этих листах. Я готов уступить, для пользы дела.
Оставив полицмейстера в очевидной растерянности, великий князь быстро вернулся в парк и вскоре вышел к кирасирским казармам, что стояли напротив дворца. Ему предстояло огорошить полковника Жадовского тем, что его кирасиры более не будут кирасирами. На удивление, полковник воспринял новости спокойно. Он взял предложенный к изучению проект и холодно спросил:
— Надеюсь Его Императорское Величество благосклонно отнесётся к моему прошению об отставке, если я не смогу осуществить требуемых изменений.
— Полагаю, он будет огорчён, — кивнул великий князь. — А я прямо сейчас прошу вас скрепить сердце, воспринять грядущее как благо и принять живейшее участие в его наступлении. Сейчас, когда в лице гатчинского и павловского полков зарождается новая лейб-гвардия, всякий дельный командир на особом счету. Вы мои потешные полки. И я не столько приказываю вам, сколько прошу помощи. Ваш опыт и знания необходимы мне. Я написал проект преобразований, но жду от вас не простого выполнения. Подскажите мне как лучше свершить задуманное. Помогите мне убрать из него невыполнимое или нежелательное. Встаньте рядом со мной перед лицом предстоящих трудностей.
— Хм, не могли бы вы, Ваше Императорское Высочество, пояснить, какой службы в ждёте от полка?
— Извольте. Полк должен стать боевым авангардом армии. Его основным делом должно стать занятие соответствующих его силам укреплений и городков и удержание их до прихода основных сил. Либо в качестве арьергарда, он должен удерживать противника.
— А в случае великой войны, когда авангард состоит из армейских корпусов и дивизий, — усмехнулся Жадовский, — быть авангардом авангарда?
— Именно так.
— Но не более ли это свойственно гусарам. Неужели вы побоялись тронуть красные доломаны?
— Я не имел возможности просить государя об этом. Но неужели вы хотели бы уступить им место в атаке впереди своего полка?
— Я прочитаю ваш проект и вынесу своё суждение, — улыбнулся полковник. — Однако если он будет вам не угодно, то я готов оставить полк.
— Прекрасно. В свою очередь я обещаю внимательно выслушать вас и принять то, что пойдёт на пользу службе.
15 марта 1829, Гатчина
* * *
По дороге в Павловск великий князь решил свернуть на торфопредприятие.
Пока земля ещё не очистилась от снега и льда в полной мере, основной работой для поредевшего числа заключённых было строительство складов, бараков и изготовление поддонов для торфяных брикетов. Великий князь наблюдал за неспешным копошением десяти рабочих на стройке, в ожидании реакции местного начальства. Первым, буквально спустя минуту, появился Грудов. Он, как начальник местной внутренней охраны, раньше всех узнал о приезде начальства. Сейчас, когда посты легионеров стояли скорее для порядка, Грудов, с отобранными под свою руку детинами, держал рабочих в полном повиновении. Минут десять потребовалось чтобы собрать возле себя остальных: управляющего предприятием Евдокимова, бухгалтера Бакера, командира стрелков Сурина. Последним появился Овцин. Мастер-самоучка выглядел трезвым.
— Господа, я заехал справиться о ваших планах. Весна уже пришла. Дмитрий Пантелеймонович? — великий князь приступил к вопросам.
— Ваше Императорское Высочество, — бодро начал Грудов, — Алексей Фёдорович поставил бараки для новых работников. А мы с Павлом Афанасьевичем уже решили как мы, на манер прошлого года, наберём бродяг на площадях Павловска и Гатчины. Требуется только лишь ваше одобрение и указание для полицмейстера.
— Одобряю. Но этих людей будет мало. Если у Павла Петровича всё получится с планом дороги до столицы, то в первых месяцах лета нужно будет начинать строительство. Оно потребует много людей. Подумайте, где их набрать. А ещё, Дмитрий Пантелеймонович, вам следует озаботиться и набрать себе больше молодцов.
— У меня есть мысль, Ваше Императорское Высочество, — тут же ответил Грудов, — дозвольте съездить в столицу, среди старых знакомцев я наберу достаточно людей. Если нужно, даже сотню наберу.
