— Я сомневаюсь, что три года достаточный срок действительной службы. Кроме того, сохранение рекрутчины пусть и ограничено может вызвать бунты. Владельческие крестьяне, будут сравнивать себя с государственными и находить своё положение всё более неприемлемым. Разверстание призыва на слои, до сих пор не обязанные службой, вызовет многие недовольства. Разверстание повинности на дворян и вовсе противоречит законам прежнего правления. Полки переменного состава могут оказаться беспомощными в некоторых областях, например на Кавказе. Само же ваше предложение сулит многие выгоды.
— Спасибо, — улыбнулся великий князь. — Возможно я не всё учёл и буду рад, если более опытные люди поправят меня. Что же касается ведения войны на Кавказе, то полагаю это делом не военных, а полиции, к силам которой отношу Легион. Основное отличие полицейских сил от военных заключается в значительном количестве людей, занятых дознанием среди местного населения. Именно дознание является ключом к замирению Кавказа, а отнюдь не грубая сила армейских полков. Теперь о пути перехода. Первый шаг я уже начал. И заключается он в том, что полки гвардии должны быть превращены в специализированные полки постоянного состава. Полки тяжёлой кавалерии я полагаю превратить в ударные. Их основные свойства подвижность, натиск и устойчивость. Полки гренадёрские превратить в штурмовые. Их свойство — натиск. Полки лёгкой кавалерии в поисковые. В те которые будут совершать поиск в тылах противника и уничтожать его обозы. Их свойство — подвижность. Остальные полки в упорные в обороне. Их свойство — устойчивость. Возможны и другие специализации у полков. Так, для крепостей связанная с артиллерией часть гарнизона должна иметь постоянный состав. Одновременно с этим следует начать учреждение депо. Только основав полки постоянного состава и депо, можно создавать выборные полки. Этому должно предшествовать обозначение для общества цели помощи государю в защите отечества. Поскольку цель таковую надлежит не только объявить, но обеспечить понимание обществом, нужно будет найти должное число писателей и мыслителей, которые могли бы распространять эту идею через журналы и в салонах. Эта подготовка вместе с привлечением разночинцев на командные должности, пусть и в резерв, поможет сгладить неприятие нововведения. При этом, начать надо с внутренних русских губерний. Затем в них начать призыв рядовых и только потом распространить на инородцев. Не на всех сразу, а только на тех, кого можно объявить достойными священной помощи государю в защите отечества. Полагаю, что в один год не более двух инородческих губерний за раз. За это время надлежит наладить производство оружия и амуниции, снабжение провиантом. Полки же нового вида создавать не на пустом месте, а переделывать в них существующие армейские полки. Что скажете?
— У-фф, — Жомини устало прикрыл глаза. — Я не готов заключить по этому поводу ничего определённого. Дайте мне время.
— Не утруждайте себя, — улыбаясь распорядился император. — Я благодарен вам за уделённое время. Но я полагаю предложение Александра Николаевича преждевременным и не заслуживающим сейчас серьёзных рассуждений.
5 апреля 1829, Гатчина
* * *
Не позволив себе отдохнуть после ночной дороги, великий князь устроил совещание для всех относящихся к предстоящей операции людей. Четыре человека, не считая Мердера, ждало его в столовой. Он энергично быстрым шагом подошёл к столу.
— Здравствуйте, господа, прошу садиться, — распорядился великий князь. — Времени мало, мне нужно понять, насколько мы готовы к захвату еретиков. Генрих Васильевич, прошу доложить по своей части. С места, но подробно. Кто? Сколько? Какое сопротивление ожидается? Прошу.
Прапорщик третьего ранга Клеймер, командир сводной группы дознания открыл принесённую с собой папку и начал доклад:
— Еретики относятся к так называемым Христам. Объединяются они в закрытые общины, называемые кораблями. В данной общине установлено восемнадцать человек мужского пола от семнадцати лет, двенадцать женского от семнадцати, двенадцать детей мужского пола и девятнадцать женского. За христа у них, Илья Харитонов. Сведения нам выдал крестьянин из Карпино, Фёдор Истелев. Все еретики установлены поимённо. Это крестьяне из Карпино, Туйпо, Бальща, Роц, Наргина и Талзимяки. Истелев указал, что в ночь с этой субботы на воскресенье они соберутся в Наргине в доме кормчего на радение. Оное начнётся с десяти вечера и продлиться до восхода солнца. Полагаю данное обстоятельство удобным, чтобы взять их всех за богомерзким шабашем. Это обеспечит также послужит доводом для земского суда.
— А вы выяснили, почему Истелев решил раскаяться?
— Из-за дочери. Он привёл семью к христам. А после радения случился свальный грех. Она на следующий день на себя руки и наложила.
— Месть. Это понятно. Надеюсь, у вас есть план как использовать его дальше. Ведь он не просто так к христам прибился, кто-то посоветовал ему обратиться к Харитонову. Значит есть места, где обретаются подобные люди, и он туда вхож.
— Да, мы уже кое-что выяснили у него, но пока не было времени проверить.
— Вам нужно больше людей?
— Нет, мы справимся сами.
— Хорошо. Готовы ли наши силы, Павел Афанасьевич?
— Да. Сегодня вечером приходит подменный взвод из столицы. И со своими двумя неполными взводами я в субботу утром направляюсь к Царскому селу. Следом выходит Рудов со своими молодцами. Задача оказаться возле Паргомяки ровно в десять вечера. Не раньше. Оттуда за двадцать минут дойду до Наргина и охвачу деревню полукольцом. Останется убедиться, что со стороны болота встали молодцы Грудова. К этому времени человек от Александра Петровича уже должен быть. После чего я вхожу в деревню с обыском.
— Дмитрий Пантелеймонович, у вас какой план?
— Также с утра неспешно выхожу на Царское. К девяти вечера дохожу до Лапина, но в самой деревне не появляюсь. Оттуда иду по краю болота мимо Карпино и распределяю бойцов между Наргина и болотом. Когда Павел Афанасьевич начинает входить в деревню, со своей стороны тоже подбираюсь к ней.
— Хорошо. Александр Петрович, всё ли вам понятно?
— В обед ко мне подъезжает Генрих Васильевич. Я даю ему двух человек, и они в коляске быстро добираются до места.
-Надеюсь не нужно предупреждать, что нижние чины не должны знать о сути операции до самого её начала. Также, обращаю внимание, что важно сохранить имущество арестованных. Оно всё должно быть выявлено и передано Льву Ефимовичу, — великий князь кивнул Вельяшеву. — Ваше дело сохранить его для передачи в казну. Генрих Васильевич, вам надлежит озаботиться чтобы земский суд принял решение о ссылке и полной конфискации имущества в казну. К сожалению, я не могу заранее предупредить судей, поскольку уверен, что еретики не могли здесь процветать без ведома здешних начальников.
Все головы моментально повернулись в сторону полицмейстера. А великий князь продолжил:
— В случае упорства судей, сразу дайте знать мне. Я этим же вечером возвращаюсь в Аничков дворец. Государь желал видеть такой приговор. Когда суд закончит дело, его решение доставить мне немедленно. Я намерен доложить о нём государю и возможно он проявит свою милость к осуждённым. В любом случае нам нужно сделать всё по воле его. Я надеюсь на вас, господа. Хотя о том, что вы к Пасхе собираетесь снова облавы делать, знают уже все. Полагаю, большого улова вы не добьётесь в этот раз, если не поменяете своих планов.
* * *
— Есть у меня к вам просьба, Густав Густавович, — великий князь поставил чашку с чаем на стол и улыбнулся директору воспитательного дома. — Не могли бы вы написать диссертацию о надлежащем воспитании в нашем доме. Успехи ваши я полагаю несомненными. Такая диссертация могла бы стать маяком для других воспитательных домов.
— Если вы полагаете это необходимым, я готов взяться.
— Прекрасно, а я готов вознаградить вас за это тысячью рублями.
— Благодарю, но это излишне, — Бример категорически замотал головой. — Достаточно будет вашей помощи в издании.
— Я смотрю на это иначе. Это труд. Он очень важен. Я не просто предлагаю вам написать то, что вы считаете нужным. Я являюсь заказчиком диссертации и готов принимать меры по её улучшению. В дополнение к уже выданным вам инструкциям я отдельно подготовил некоторые свои соображения. Прошу вас рассмотреть их и по возможности обсудить со мной, прежде чем вы решите учитывать их. Я же буду и вашим редактором, — великий князь обернулся к секретарю. — Харитина Герасимовна, подайте моё эссе об основах воспитания.
Рот директора непроизвольно открылся, но из него не донеслось ни звука. Он молча взял протянутые ему листы. Бегло посмотрел.
— Но это потом, — предупредил великий князь, — а пока вернёмся к заботам о нашем доме. Я уже уговорил Филиппа Филипповича, но он не может оставить госпиталь сейчас. В связи с эпидемиями на Балканах и нехваткой врачей Паукер выезжает туда, и в госпитале остаётся только один врач. Теперь мне осталось найти хорошую директрису и нянек.
— Кхм, — Бример кашлянул и тряхнул головой словно сбрасывал с себя наваждение. — Александр Николаевич, я осмелился без вашего ведома снестись с директрисой Павловского женского института Ставицкой. Она готова рекомендовать нам свою знакомую и дать в няньки несколько выпускниц этого года. Но, я считаю, что будет уважительно, если вы сами навестите её с подобной просьбой.
— Благодарю вас. Я непременно буду у неё по возвращении в столицу. Основание дома призрения не терпит отлагательств. Надеюсь, вы уже обдумали свою службу в новой системе воспитательных домов. Обстоятельства складываются таким образом, что первых крестьянских детей вам могут передать уже в конце апреля. Их скорее всего не будет много, но они совершенно безграмотны.
— Мне нужно больше времени. А сколько детей ожидается.
— Предполагаю, чуть больше десятка обоих полов.
— Я приготовлю места. Благо медицинская команда, ныне даже ночует в госпитале. Для них Филипп Филиппович отрядил две большие палаты.
— Я надеюсь они не забросили учёбу.
— Нет, на занятия они приходят сюда.
— Очевидно, при госпитале нужно построить отдельный дом для наших воспитанников. Платы надо бы оставить больным. Впрочем, я распоряжусь. Пусть это будет ещё одно здание воспитательного дома.
В кабинет вошёл учитель словесности и сообщил что господин Паукер пришёл на осмотр детей.
— Прекрасно, — отметил Бример, — Сообщите ему, что Его Императорское Высочество здесь.
— Но если работа не может подождать, то служба важнее бесед, — вмешался великий князь.
И всё-таки Паукер решил зайти. Его посадили за стол и налили чаю.
— Как же так, Август Андреевич, — нахмурился Бример, — почти через день у нас бываете, а я только от Александра Николаевича узнал, что вы на войну собрались.
— Виноват, Густав Густавович, не хотелось трепать понапрасну.
— Когда выезжаете? — поинтересовался великий князь.
— Двадцать четвёртого.
— Не уж-то без вас там не обойтись, — Бример чрезмерно высоко поднял брови, — Филипп Филиппович один на всю Гатчину остаётся. Как он без вас управится?
— Не скажите, Густав Густавович, — вмешался великий князь, — в армии весь прошлый год чума свирепствовала. Только с морозами всё поуспокоилось. Но весна снова болезнь пробудит. А врачей в армии почти не осталось. Болезнь ведь не только солдат, но и медиков не щадит. Вы, Август Андреевич, уж поберегите себя. Гатчина без вас пропадёт. Я ведь Филиппа Филипповича забрать хочу, другую службу ему дать. Вас уже определили на место?
— Нет, назначение я получу в Яссах.
— Будьте осторожны в дороге. Государь запретил снимать карантин в Бессарабии даже несмотря на то, что зимой болезнь стихла. Но больные замечены уже в Одессе. Карантин очевидно недостаточно строг. Болеют не только солдаты, но и местные обыватели. Будьте, настороже, устраиваясь на ночлег.
— Вы так хорошо знаете обстоятельства? — Поинтересовался Бример.
— Там воюют мои люди из легиона. Я почти каждый месяц получаю их отчёты.
— Неужели там совсем плохо? — Поинтересовался Паукер.
— Отнюдь. Мой врач Бланк наладил надлежащий карантин, в результате удалось почти полностью остановить болезнь ещё осенью. Я не могу научить вас лечить чуму, но послушайте моего совета. Нужен строгий, очень строгий карантин. Конечно, война и служебный долг заставят его нарушать. Это неизбежно, но всякие праздные шатания по лагерю нужно прекратить. Нужно добиться чтобы казаки, да и солдаты, не шарили по домам местных. Вы не сможете прекратить фуражировку, разведку и движение армейских обозов, но в ваших силах добиться от солдат и офицеров строгого следования принципам изоляции и постоянных санитарных проверок. Людей нужно заставлять постоянно мыться, нужно объявить настоящую войну блохам и вшам. Придётся стричь прекрасные казачьи чубы. И часто стирать одежду. Крайне желательно снабдить людей кипячёной водой и запретить пить сырую даже из колодцев. Нужно по возможности переселять людей из палаток в саманные избы. А сами избы выжигать от блох и клещей время от времени. И следует бороться с крысами...
— Александр Николаевич, я всего лишь младший штаб-лекарь и меня не ждут чины, в которых я мог бы диктовать генералам, как им устроить службу.
— Вы правы и не правы, одновременно. В шестом корпусе куда попал мой врач, были медики в более старших чинах. Они тоже полагали, что он излишне усердствует. И вот теперь они мертвы. Чума забрала их, и Бланк теперь старший медик. Вот что, к двадцать четвёртому я пришлю вам свои рекомендации, а уж следовать ли им выбирайте сами. И помните я всегда готов помочь вам в хорошем деле, даже если генералы будут против.
9 апреля 1829, Санкт-Петербург
* * *
Во дворе Аничкова дворца великий князь прохаживался вдоль строя.
— Господа, конвой Его Императорского Высочества Наследника Престола великого князя Александра Николаевича, — он картинно оттопыривал саблю и старался немного понизить голос, — двадцать четвёртого после молебна в Казанском, мы отправляемся в Варшаву. Там государь явит уважение польской конституционной хартии и коронуется королём Царства Польского. Поскольку дело предстоит важное, я намерен сейчас высказать вам некоторые пожелания. В соответствии с которыми офицеры конвоя определят место каждого. Начну с главного в путь отправляюсь я, госпожа Евагренкова, генерал-майор Мердер, мой товарищ Паткуль, мой конвой в полном составе, а также я беру с собой полевую кухню и девять поваров. Все мы поедем во втором отделении вместе с императрицей. Государь направится в первом отделении.
Великий князь остановился напротив Щербцова.
— Василий Константинович, я намерен дать следующие назначения. До встречи с государевым отделением отрядите трёх человек под командой Малышева, дабы те неотлучно охраняли императрицу, не мешая при этом конвою Её Величества. Следовать поодаль, но быть рядом. Чернявский на всё время при мне. Ильину неотступно охранять моего секретаря Евагренкову. В остальной части распорядитесь самостоятельно. Это понятно.
