— Я хочу увидеть, как она умрёт.
— Само собой, — кивнул маг, обнимая жену, и приказал: — Тащи сюда Марианну, Дима.
Это был шанс услужить хозяину, и Дмитрий молниеносно выполнил приказ. Он вырвал фрейлину из рук служанок, которые переодевали её к ужину, и поставил перед Олефиром. Алинор хищно взглянула на полуодетую женщину, надменным жестом поправила сползшее с её плеча платье и, выскользнув из объятий мужа, удобно устроилась в кресле.
Марианна окинула тревожным взглядом королевскую чету, кокетливо улыбнулась Дмитрию и присела в глубоком реверансе, зная, что даже в неприбранном виде выглядит соблазнительно прекрасной.
— Ты действительно прекрасна, Мари.
Олефир сжал плечи девушки, поднял её и стал бесцеремонно рассматривать тонкую полногрудую фигуру. Откинув длинные пшеничные волосы, он пробежался пальцами по высокой шее, бархатной щёчке, обрисовал контур пухлых, нежно розовых губ и с сожалением посмотрел в тёмно-голубые глаза:
— Нам с Геласием будет не хватать тебя, детка.
Марианна покосилась на улыбающуюся Алинор и задрожала, поняв, что живой из кабинета не выйдет. Собрав остатки мужества, она выпрямилась и гордо вздёрнула подбородок:
— Я свободная женщина и приглашаю на своё ложе, кого захочу! Разве это преступление?
— Что ты, детка! — оскалился Олефир и крепко прижал к себе фрейлину. — Но ты обманула меня, дорогая, и я должен тебя наказать. — Он развернул Марианну лицом к Дмитрию. — Мой воспитанник давно положил на тебя глаз, но не решался перебежать мне дорожку. Теперь же, когда между нами всё кончено, ничто не мешает ему насладиться твоими прелестями.
Глаза фрейлины удивлённо распахнулись. Наказание слишком уж походило на награду: керонские дамы, удостоившиеся внимания Его высочества, с придыханием рассказывали о часах, проведённых в постели с ним.
Олефир легонько подтолкнул её в спину, и Марианна пошла к Дмитрию, заворожено глядя в его притягательно красивое лицо. Дима развёл руки, и фрейлина упала в его объятья, подставляя приоткрый рот для поцелуев. Краем сознания она ощущала презрение Алинор и непонятную сосредоточенность Олефира, но едва руки Димы заскользили по телу, освобождая его от одежды, девушке стало плевать, что за ней наблюдают. Она закрыла глаза и отдалась на волю неожиданного любовника, тая и растекаясь, как льдинка под лучами весеннего солнца. Кожа покрылась тёплым, липким потом, в ушах зазвенело, но Марианна продолжала извиваться в руках мага, истово отвечая на его ласки.
Алинор чувственно вздохнула. Олефир бросил быстрый взгляд на жену и вернулся к созерцанию казни: длинные аристократические пальцы Смерти медленно и тщательно размазывали кровь по изнывающему от желания телу девушки, и холодный белый свет в его глазах разгорался всё ярче. "Пусть почувствует боль", — мысленно приказал Олефир, и Марианна дико закричала.
Фрейлина распахнула глаза, и крик перерос в звериный вой: то, что она принимала за пот, оказалось её собственной кровью. Но стоило девушке взглянуть на Дмитрия, вой оборвался. У воспитанника короля не было лица, на его месте пылало холодное белое солнце. Это стало последним, что увидела Марианна. Холодное солнце выжгло ей глаза, и несчастная визгливо заскулила, моля палача прервать её муки. Смерть поднял голову и вопросительно посмотрел на хозяина.
— Продолжай.
Смерть поклонился и швырнул девушку на пол. Олефир с каменным лицом пронаблюдал, как его ученик извращённо и грубо изнасиловал полуживую фрейлину, а потом разрезал её на куски, тщательно следя за тем, чтобы она до последнего чувствовала боль. То, что осталось от девушки испустило последний вздох, и Смерть вытянулся перед хозяином. По его губам блуждала пьяная улыбка, а благодарные глаза сияли ярче прожекторов.
Олефир мысленно скривился: "Жаль, что ты не можешь остаться в таком состоянии навсегда. Твоя человеческая часть — твои оковы, Смерть". Высший маг позволил себе немного полюбоваться идеальным оружием, преданным ему до мозга костей, а потом тихо приказал:
— Прибери за собой, Дима.
Белый свет мгновенно погас, и взгляд холодных голубых глаз замер на кровоточащих кусках плоти. Дмитрий не испытывал ни сожаления, ни раскаяния в убийстве — в этом заключалась его служба, но при мысли о том, что Стася может увидеть Смерть за работой, мага прошиб ледяной пот: "Не хочу! Она не поймёт. Она возненавидит меня..."
"Если бы. Эта девчонка так же упряма, как её мать!" — раздражённо усмехнулся Олефир, подал руку жене, помогая подняться из кресла, и когда они оказались лицом к лицу, пристально взглянул ей в глаза. Алинор понимающе кивнула и сжала ладонь мужа.
А Дмитрий тем временем уничтожил останки фрейлины и с тихой завистью посмотрел на королевскую чету. Алинор и Олефир виделись ему единым целым. Казалось, супруги существуют один в другом, и никто не в силах разрушить их союз. Маг ощутил себя лишним, ибо в этой всепоглощающей любви не было места никому: люди, маги, гномы служили им лишь инструментами для достижения целей. "Стасе повезло, что она не жила с матерью, — тоскливо подумал он и опустил голову: — Стася..." На душе потеплело. Дмитрий вспомнил растерянное и, одновременно, восхищённое лицо возлюбленной, её изумрудные, полыхающие то гневом, то радостью глаза, сладкие губы...
— Хватит мечтать, болван!
Резкий окрик Алинор развеял восхитительно нежный образ. Дмитрий виновато покосился на хозяина и уткнулся взглядом в пол. Просить прощения не имело смысла...
Олефир посмотрел на ученика и прищурился, размышляя, можно ли заставить его забыть о любви или, что ещё лучше, превратить любовь в ненависть и каковы будут последствия вражды Хранительницы и Смерти, а Алинор сверлила Диму глазами, мечтая об одном — свернуть ему шею. "Если б только Фира не защищал тебя, ублюдок, я бы... Я бы..." Сгорая от жгучей ненависти, королева выхватила из рукава белоснежный платок и швырнула его в лицо воспитанника:
— Утри сопли, щенок! И запомни: Хранительница не для тебя! Она благородных кровей, а ты жалкий, ущербный приживала!
Тонкий батист скользнул по щеке и тихо опустился на пол. Дмитрий стоял, как вкопанный, а в его голове, как птица в силках, билась единственная мысль: "Убить!" Смерть требовал выпустить его наружу, и маг едва сдерживал холодный белый свет, рвущийся из глаз.
Олефир же по-прежнему молчал. Он был уверен, что сумеет остановить Смерть, прежде чем тот вырвет сердце у его жены. К тому же, магу было любопытно, сможет ли влюблённый Дима обуздать свою нечеловеческую половину.
Взгляд Алинор стал тяжёлым, и она ледяным голосом, почти по слогам, отчеканила:
— Подними платок, тварь!
Мысленно скрипнув зубами, Дмитрий покорно поднял платок и протянул его королеве. Его рука чуть дрогнула от дикого напряжения, но королева приняла эту дрожь за слабость и торжествующе воскликнула:
— Оставь себе, трусливый щенок! — Она гордо вскинула голову и, довольная собой, удалилась, а Дима сжал в руке платок, отчаянным усилием загнал Смерть в глубины сознания и замер, безропотно ожидая наказания.
Олефир скрестил руки на груди: "Наказать тебя болью слишком просто. Я хочу, чтобы ты каждой клеточкой мозга прочувствовал своё предательство. Твоё раскаяние должно быть полным и безоговорочным!" — Он отвернулся от ученика, сотворил бокал вина и сдержанно произнёс:
— Я не буду наказывать тебя, мальчик, потому что частично сам виноват в твоём провале. Алинор права: мне следовало лично пойти на Землю и забрать Хранительницу в Керон.
Лицо Дмитрия вытянулось. Он ждал жестоких пыток и даже смерти, и теперь не верил своим ушам — хозяин простил его. "Не понимаю... — растерянно подумал маг. — Я же предал его..." Он столбом стоял перед Олефиром, не зная, как вести себя. Но учитель не собирался облегчать ему жизнь и терпеливо ждал реакции ученика. Наконец, Дима взял себя в руки и хрипло выдавил:
— Я не заслуживаю Вашего снисхождения, хозяин.
Он поднял голову и со щенячьей преданностью взглянул в глаза Олефиру.
"Какая патетика, — улыбнулся про себя высший маг и глотнул вина. — И, самое смешное, ты искренен, мой мальчик. Но служить нам обоим не получится, на двух стульях не усидеть!" Он поставил бокал, присел на стол и буднично произнёс:
— За время твоего отсутствия, Дима, в Годаре накопилось множество дел, так что займись ими после ужина. — Маг резко выпрямился и скомандовал: — Пошли!
Дмитрий беззвучно щёлкнул пальцами, и вместо заляпанного кровью костюма на нём появились высокие ботфорты с золотыми пряжками, узкие чёрные брюки, белая шёлковая рубашка и иссиня-чёрный, как скалы Годара, плащ.
— Вот теперь ты похож на самого себя. С возвращением, мальчик, — усмехнулся Олефир, взмахом руки распахнул двери и вышел в коридор.
Стоящие на посту гвардейцы вытянулись в струну и отсалютовали королю Годара и его воспитаннику.
— Изот, сообщи министрам, что Дмитрий примет их в своём кабинете сразу после ужина.
Гвардеец поклонился и бросился выполнять приказ, а Олефир и Дима направились в обеденный зал. Придворные и слуги склонялись перед царственными особами почти до земли, но маги не обращали на них внимания. Воспользовавшись паузой, Олефир решил посветить ученика в текущие дела.
— Пока тебя не было, мальчик мой, Керон посетил Вин ван Гоген. Мы договорились, что Годар поддержит требование гномов о создании отдельного государства со столицей в Герминдаме.
— Король Инмара не отдаст Северные земли, — невозмутимо заметил Дмитрий.
— Знаю, поэтому я пообещал гномам военную помощь.
— Я поставлю маршала Виннера в известность, Ваше величество. Но нам придётся воевать на два фронта. В данном вопросе Лирия несомненно поддержит Инмар.
— Нам к этому не привыкать, — пожал плечами король и остановился, ожидая, когда слуги распахнут высокие тяжёлые двери обеденного зала.
Алинор расцвела, увидев мужа и его ученика, и, словно юная девушка, легко и грациозно вспорхнула со стула.
— Рада видеть тебя, мой дорогой мальчик, — прощебетала она и поцеловала Дмитрия в щёку. — Надеюсь, твоя поездка прошла удачно?
Маг широко улыбнулся королеве и склонился к её руке:
— Я скучал в разлуке с Вами, матушка.
Алинор усадила воспитанника рядом с собой и наполнила его бокал вином. Дима благодарно взглянул на неё, сделал глоток и счастливо вздохнул:
— Как хорошо вновь оказаться дома.
Олефир с отеческой улыбкой посмотрел на жену и ученика и приказал подавать ужин. Зазвучала тихая приятная музыка, двери зала открылись, и к столу потянулась вереница поварят. Огромные блюда со всевозможными кушаньями заполнили стол, и слуги в золотых ливреях заскользили вокруг королевского семейства, наполняя тарелки и бокалы.
Алинор прожевала кусочек оленины и ласково взглянула на Диму:
— Тебе уже двадцать пять, мой мальчик, пора подумать о семье. Пока тебя не было, я взяла на себя смелость присмотреть тебе невесту. — Она нежно коснулась руки воспитанника и загадочно улыбнулась: — Помнишь младшую дочь герцога Лорнийского Дарину? В следующем месяце ей исполниться шестнадцать. Она ещё ни разу не выезжала в свет. Мы могли бы отметить её шестнадцатилетие здесь, в Кероне.
Мысленно содрогнувшись, Дмитрий благодарно взглянул на королеву:
— Спасибо, матушка. Я и сам подумывал о женитьбе.
— В таком случае, Дарина приедет в Керон через две недели. На её дне рождения вы обручитесь, а через месяц сыграем свадьбу.
— Как будет угодно, моей королеве, — согласно улыбнулся маг и склонил голову, пряча от слуг белеющий взгляд.
А король Годара неторопливо ел и слушал мирную беседу Алинор и Димы. Его жена и ученик были великолепными актёрами, глядя на них, никому в голову не пришло бы, что ещё час назад они жаждали растерзать друг друга. "А что касается Дарины Лорнийской... — Олефир криво усмехнулся: — Она действительно хорошенькая!"
— Конечно, Дарина всего лишь герцогиня, — продолжала тем временем Алинор, — и ты, сынок, мог бы претендовать на большее, но судьба лирийской принцессы ещё не решена. Возможно, Вереника всё-таки станет высшим магом.
— Зачем нашему семейству ещё один высший маг? — хохотнул Олефир и серьёзно добавил: — Впрочем, если Дарина тебе не понравится, Дима, можешь не жениться, найдём другую. Но и тянуть не стоит, а то останешься, как Ричард, вечным холостяком.
— Прасковья за своими пирогами прозевала сына, — фыркнула королева. — Ричард — упёртый баран, никого не желает слушать. Он думает только о себе!
— Ну и пусть. Инмар останется без наследника, а, значит, рано или поздно, мы приберём его к рукам, — вскользь заметил Дима, и Олефир одобрительно хмыкнул:
— Геласий и Леонид недолго продержатся у власти. Скоро Лайфгарм будет наш.
— Выпьем за это! — улыбнулась мужу Алинор и подняла бокал.
Выпив вино, Дмитрий поднялся:
— С вашего разрешения, я займусь текущими делами.
— Конечно, мой мальчик. Завтра прибудет Хранительница, мы должны встретить её, как подобает, — мягко сказал Олефир, жестом подзывая к себе слугу, чтобы тот наполнил его бокал.
— Я распоряжусь, Ваше величество.
— Не засиживайся допоздна, сынок, — сладко проворковала Алинор, и, низко поклонившись королевской чете, Дима перенёсся в свой кабинет.
Свысока кивнул министрам, сел за стол и сплёл пальцы перед собой:
— Докладывайте!
Министры взволнованно переглянулись, чувствуя, что принц не в настроении, и маршал Виннер отрапортовал:
— Я отдал приказ о дополнительной мобилизации. Завтра утром, я отправляюсь с инспекцией по гарнизонам, а вечером буду у Вас с докладом, Ваше высочество.
— Следующий! — холодно произнёс маг, и к столу приблизился министр финансов.
Трясущимися от страха руками, он положил перед королевским воспитанником папку с бумагами и громко доложил:
— После Вашего отъезда лирийцы повысили цены на пшеницу, Ваше высочество.
— Мы не будем платить больше, чем было оговорено ранее! Мы и так делаем лирийцам одолжение, покупая их хлеб. — Он откинулся на спинку кресла, и в его руке задымилась сигарета.
Министры, один за другим, подходили к столу, и королевский воспитанник внимательно выслушивал их, изредка роняя комментарии или отдавая распоряжения. Когда же последний министр закончил доклад, Дмитрий встал:
— Завтра в Керон прибывает принцесса Маргарет. К полудню тронный зал должен сиять. Уведомите элиту Годара о торжественном событии и распорядитесь приготовить для Хранительницы покои. Свободны!
Он проводил министров глазами, а когда двери за ними сомкнулись, сел, подпёр голову руками и уставился в окно: "Стася... Керонские игры тебе не по зубам, моя трогательная и простодушная девочка. Я не хочу смотреть, как они будут приручать тебя. И участвовать в этом не хочу! — Маг встряхнул волосами, перенёсся в коридор и отправился в свои покои пешком. Он медленно шёл по мрачным залам и галереям Керонского замка, вспоминал короткое путешествие на Землю, и сердце его разрывалось боли. — Зачем она пришла? Я не смогу защитить её... Как бы я ни любил тебя, Стася, я больше ни за что не предам хозяина! Я обязан ему всем!"
