— Тебе было хорошо с отцом? — спросила она, внимательно наблюдая за выражением лица дочери.
— Папа заботился обо мне.
— Он учил тебя магии?
— Магии? Конечно, нет. Там, где мы жили, магию не изучают. Папа научил меня гадать и разбираться в травах.
— Странно... — протянула Алинор и забарабанила пальцами по подлокотнику кресла. — Он маг.
— Я не знала, что он маг.
— Это немыслимо! Фёдор не мог молчать об этом. Он всегда любил славу!
— На Земле он был скромным травником.
— Травником?! — презрительно скривилась королева, и Стася сжала губы, не позволив грубым словам вырваться наружу. — А чем занималась на Земле ты? — невозмутимо продолжила Алинор, словно не замечая метаморфоз, происходящих с лицом дочери.
— Я работала переводчицей, а потом организовала магический салон.
— Работала? Какой ужас! Но не волнуйся, Маргарет, здесь, в Лайфгарме, тебе не придётся работать. Мы найдём тебе достойного супруга и...
— Нет уж! Такого счастья мне не надо! Я была замужем. Хватит!
— Неужели Фёдор позволил... — вспыхнула Алинор, но осеклась и напряжённо поинтересовалась: — У тебя есть дети?
— Нет.
Королева облегчённо выдохнула и поспешила сменить тему:
— Почему ты не отправилась в Лайфгарм с Димой?
— Я решила вернуться самостоятельно, чтобы ни от кого не зависеть, — резко ответила Станислава и с досадой вспомнила, что забыла Валечку в лагере гномов. "А... Не пропадёт!"
— А тебе не кажется, что Дмитрий очень милый мальчик, — с лукавой улыбкой проронила Алинор, не отводя взгляда от лица дочери. — Разве он не понравился тебе? Керонские дамы утверждают, что в постели он великолепен.
— Мой бывший муж тоже был очень милым мальчиком и в постели хорош, однако для замужества этого мало!
— Дима сделал тебе предложение?
— Нет, но...
Стася замолчала, подбирая слова, и Алинор участливо спросила:
— Вы были близки? Не стесняйся, девочка. Я твоя мама, и ты можешь быть откровенной со мной.
— Нет, конечно! Мы знакомы всего четыре дня. Это слишком мало, чтобы...
— Что ж, я рада. Ты разумная девочка. И, сказать честно, Дима тебе не пара. Ты принцесса, а он — плебей, выбившийся в люди благодаря моему мужу, — беззаботно проворковала королева и неожиданно спросила: — Если ты не собираешься замуж, значит, у тебя какие-то другие планы, Марго?
— Я хочу найти отца.
— Зачем?
— Он мой отец, и я люблю его.
Услышав признание дочери, Алинор с трудом подавила гневный крик.
— Тебе не следует искать его, дочка! — строго и властно сказала она. — Ты только что пришла в наш мир, и много не понимаешь. Отец, которого ты знала, остался в твоём детстве. Здесь, в Лайфгарме, нет твоего доброго папочки. Есть грозный и опасный маг Фёдор. Он любит только себя, власть и славу! Поверь, я знаю, что говорю! Фёдор обманом заставил меня передать тебе Ключ и сбежал, оставив меня в замке, захваченном врагом! К счастью, Олефир оказался куда более порядочным и добрым человеком, чем твой отец. Он помог мне пережить потерю ребёнка. Ведь Фёдор бросил меня беременной!
Стася оттолкнула парикмахера, вскочила и полными ярости глазами впилась в лицо матери:
— Ложь!
— Ложь? — Алинор нервно расхохоталась. — Спроси Олефира, и он расскажет тебе, как я страдала! Я едва не умерла при родах! Ребёнок родился мёртвым, а меня Фира спас чудом! Фёдор — убийца! Это он убил моего ребёнка!
Станислава почувствовала, как пол уходит у неё из-под ног.
— Ты врёшь... — еле слышно произнесла она и опустилась на услужливо пододвинутый пуфик.
— Ты маг, и знаешь, что я говорю правду, Марго, а уж принимать её или нет — дело твоё! Жду тебя в карете!
Алинор встала и стремительно покинула комнату, а Хранительница застыла, словно статуя, не обращая внимания на суетящихся вокруг людей. Парикмахер что-то делал с волосами, служанки поправляли платье и щёлкали замочками украшений, но ей было всё равно. Стася считала отца олицетворением доброты и порядочности, и сейчас пыталась убедить себя в том, что мать солгала, но сердце подсказывало, что она говорила правду...
Горничные проводили расстроенную, безразличную ко всему принцессу до кареты, усадили на мягкий бархатный диван, и Алинор как ни в чём не бывало поинтересовалась:
— Тебе нравится платье?
Гордая и выдержанная королева сорвалась и теперь злилась на всех: на Дмитрия, который оказался прав, назвав Стасю обыкновенной; на новоявленную принцессу, так горячо любящую Фёдора; на себя, за то, что искала в дочери то, чего в ней нет; на проклятое пророчество, карликов, слуг и прочее, прочее, прочее... Но Алинор ни на миг не забывала о том, что она королева, и не позволила себе выказать слабость. С абсолютно прямой спиной она восседала на диване, излучая радость и счастье от долгожданной встречи с дочерью.
— Я никогда не носила таких платьев, — выдавила Хранительница и опустила глаза: ей было стыдно за отца...
Алинор кивнула, заодно отметив, что Станислава абсолютно не умеет держать себя в руках и все её эмоции крупными буквами написаны на лице. "Происхождение — царское, манеры плебейские", — подвела итог королева и устремила взгляд в окно: мнение о дочери сложилось, а значит, продолжать с ней беседу не было нужды да, впрочем, и не хотелось. Стася тоже не горела желанием разговаривать с женщиной, чьи слова заляпали светлый лик человека, которого она любила, почти обожествляла, и доверяла ему, как никому другому.
Имение королевы Годара располагалось в трёх часах пути от столицы, но за всё это время мать и дочь больше не обмолвились ни словом. Алинор обдумывала свои дальнейшие действия, а Стася вспоминала счастливое детство с отцом, беззаботную юность, прошедшую под его мудрым руководством, и старательно убеждала себя в том, что столь замечательный и добрый человек не мог быть таким, каким описывала его мать. "Обязательно найду его и всё выясню", — решила Станислава, подняла голову и отодвинула занавеску на окне кареты. И, как выяснилось, сделала это совершенно не вовремя: королевский экипаж въехал в Керон. Приветственные крики собравшихся у городских ворот людей оглушили и испугали новоявленную принцессу. Под тысячами взглядов она почувствовала себя то ли выставленным на всеобщее обозрение экспонатом, то ли преступником, которого везут к месту казни. Последняя ассоциация особенно не понравилась ей и, покраснев как рак, Стася задёрнула занавеску и вжалась в мягкую спинку дивана. Сквозь маленькую щёлочку между занавесками она смотрела, как горожане осыпают карету цветами, бросают их под ноги лошадям, а от громких приветственных криков, едва ли уши не закладывало. Умом Стася понимала, что должна последовать примеру королевы — Алинор, полностью раздвинув занавески, с материнской улыбкой взирала на подданных и приветливо махала им рукой — но как она ни уговаривала себя, показаться на глаза ликующей толпе так и не смогла.
Алинор же, не переставая улыбаться керонцам, с горечью думала: "И всё-таки она простушка... От неё так и несёт подворотней! Чтобы превратить девчонку в принцессу, нужно потратить массу сил и времени. И, если Фира думает, что я буду заниматься её воспитанием, он глубоко ошибается!"
Карета прокатилась по подвесному мосту, миновала приветливо распахнутые ворота и остановилась возле парадного входа. Слуги распахнули дверцы, и сердце Стаси едва не выпрыгнуло из груди — на нижней ступени широкой каменной лестницы в окружении толпы разряженных женщин и мужчин стоял Дима. Он выглядел ещё прекраснее, чем на Земле. Высокие кожаные сапоги с карминовыми отворотами, узкие чёрные брюки, белая шёлковая рубашка с пышными воротником и манжетами, длинный чёрный плащ с тёмно-красным подбоем. Своим присутствием Дмитрий словно прогнал страхи, и, не обращая внимания на предупреждающий окрик Алинор и пристальные взгляды керонской знати, Стася выскочила из кареты и бросилась ему на шею:
— Дима!
Чувства возлюбленной захлестнули мага. Он прижал к себе хрупкую и нежную Хранительницу, и все его клятвы растворились в волнующем трепете её тела: он любил эту женщину больше жизни и готов был заплатить за свою любовь любую цену.
— Я пришла к тебе, Дима, — прошептала Стася и доверчиво посмотрела в ярко-голубые глаза.
— Мы поговорим позже, — тихо отозвался маг, неимоверным усилием воли взял себя в руки и, бережно отстранив Хранительницу, церемонно произнёс: — Добро пожаловать домой, Маргарет.
— Спасибо, — хрипло сказала Станислава и мысленно добавила: "Я с тобой!"
Дима порывисто сжал её ладонь и поднёс к губам: "Мы будем вместе, во что бы то ни стало!"
— Димочка, мальчик мой, я понимаю, что Марго поразила твоё воображение, но может быть, ты поможешь мне?
Хрустальный голос грозовым раскатом пронёсся над толпой притихших керонцев, и маг очнулся. Он выпустил пальцы принцессы, шагнул к карете и с поклоном подал руку Алинор:
— Всегда к Вашим услугам, повелительница.
Королева ступила на каменные плиты двора, выверенным движением расправила юбки и, окинув придворных благожелательным взглядом, проворковала:
— Знаю, что вам хочется поболтать, дети мои, однако нас ждёт король. Но не огорчайтесь! Теперь, когда Маргарет вернулась домой, у вас будет много времени для бесед.
Она похлопала Диму по плечу, взяла Стасю под руку и повела в замок. Королева не умолкала ни на минуту. Перескакивая с одного на другое, она рассказывала о залах и галереях, через которые они проходили, попутно обещала свозить дочь то в Илис, где ткали лучшие в Лайфгарме ковры, то в Герминдам, самый необычный город мира, то в Рогул, где добывали самые большие и чистые изумруды. За Алинор и Стасей следовала молчаливая толпа придворных, во главе которой шагал мрачный, как осенняя туча, Дмитрий. Керонцы не смели даже перешёптываться: в королевском семействе назревал скандал, и они боялись попасть под горячую руку власть имущих. Воспитанник короля и принцесса Маргарет явно симпатизировали друг другу, и даже больше — в их взглядах пылала любовь. Но весь замок знал, что Алинор выбрала в жёны Дмитрию Дарину Лорнийскую, показав тем самым, что не желает отдавать дочь безродному ученику мужа, и керонцы гадали, чью сторону в назревающем конфликте примет Олефир. В отличие от придворных, Дима не сомневался в его выборе: хозяин обожал жену и потакал всем её капризам.
Стася громко рассмеялась, и Алинор ласково погладила её по щеке:
— Какая же ты у меня красавица! Я рада, что ты вернулась, Марго. Мне так не хватало тебя! Теперь нас никто не разлучит, доченька.
Дима зло посмотрел на королеву: "Что ты задумала, стерва? Решила, что нашла себе новую игрушку? Не позволю!" Сгорая от ярости, маг вошёл в тронный зал вслед за дамами и занял обычное место — слева и чуть позади хозяина. "Притухни! — прозвучал в его голове сердитый голос Олефира. — Ты зарвался! После приёма будешь сопровождать Алинор, и только попробуй выказать ей непочтение. А когда я закончу дела, мы поговорим".
Король Годара по-отечески обнял Хранительницу, усадил в кресло рядом с собой, и толпа высокородных гостей и придворных разразилась ликующими криками. Дождавшись тишины, Олефир ударил резным посохом об пол, торжественно объявил Маргарет принцессой Инмара и Годара, и длинная очередь аристократов потянулась к принцессе, дабы засвидетельствовать ей своё почтение.
Пышный приём, бесконечная череда склоняющихся перед ней людей, огромный зал, утопающий в роскоши смутили Стасю, не меньше чем ликующие толпы керонцев. К тому же здесь нельзя было задёрнуть шторки и спрятаться в спасительном полумраке кареты. Щёки Хранительницы порозовели, глаза расширились и лихорадочно заблестели. Она сидела в кресле с напряжённо прямой спиной и несмело улыбалась, принимая поклоны годарской знати.
"Бедная моя девочка... Такая растерянная и трогательно красивая, — подумал Дмитрий и скрипнул зубами. — Тебе предстоит многому научиться, чтобы выжить в Керонском замке".
К принцессе подходили всё новые и новые люди, и, вскоре, у неё закружилась голова от количества имён, титулов и званий. Лица мужчин и женщин сливались, и Стася тоскливо смотрела на них, чувствуя, что силы покидают её. Алинор покосилась на дочь и что-то тихо шепнула мужу. "Наконец-то, сообразила, что бедняжка вот-вот упадёт в обморок", — мысленно выругался Дмитрий, из последних сил сохраняя спокойствие.
"Уймись, щенок!" — одёрнул его Олефир, встал и ударил посохом об пол:
— Церемония окончена!
Придворные и гости моментально покинули тронный зал, и Стася, с облегчением вздохнув, обернулась к Диме:
— Теперь мы можем поговорить?
— Позже! — отрезал король, схватил её за руку и перенёс в свой кабинет.
Едва они исчезли, улыбка сползла с лица Алинор. Медленно, словно просыпающийся вулкан, она поднялась с трона, повернулась к Дмитрию, и клокочущий бешенством взгляд вонзился в ненавистные голубые глаза.
— Метишь на престол, ублюдок?! Думаешь: "Охмурю неразумную девочку, и дело в шляпе"? Ошибаешься! Я напомню, где твоё место, плебей! Следуй за мной!
"Началось", — мрачно констатировал Дмитрий и поплёлся за королевой.
Кабинет Олефира был прост и изыскан. Одну стену целиком занимали книжные полки, у другой возвышался громадный шкаф, сквозь стеклянные дверцы которого виднелись аккуратно сложенные старинные свитки. Возле окна, занавешенного тяжёлыми, бордово-красными шторами, стоял массивный стол из полированного чёрного дерева, рядом — два больших кожаных кресла. Не дожидаясь приглашения, Стася уселась в одно из них и уныло подумала: "Хоть бы поесть предложили, с утра маковой росинки во рту не было. Еще чуть-чуть, и со мной голодный обморок случится".
Прочитав её мысли, Олефир расплылся в радушной улыбке:
— Пока мы беседуем, в твоих покоях накрывают стол.
— Спасибо, — вежливо кивнула Хранительница и замолчала, рассматривая Диминого учителя.
На вид ему было не больше сорока, но в пронзительных голубых глазах светились опыт и мудрость веков. "Сколько же тебе на самом деле?" — оторопело подумала Стася, и маг усмехнулся.
— Наконец-то ты заняла место, предназначенное тебе по праву, принцесса, — тоном доброго дядюшки произнёс он. — Сейчас ты растерянна и утомлена, но со временем, ты привыкнешь к своему новому положению и по достоинству оценишь его. Керонский замок станет тебе родным домом.
— Я в этом не уверена, — осторожно возразила Хранительница.
— Ты просто устала, детка. Скоро ты поймёшь: мы — одна большая, дружная семья, мы любим тебя, и готовы оберегать и защищать от любой напасти.
"Все хотят меня защищать. От кого? Друг от друга?.. Никому нельзя верить!" — раздражённо подумала Стася, и Олефир улыбнулся ещё шире.
"Думай о собственной значимости, сколько влезет, дорогая. Маг ты никакой, а как женщина наивна до предела. Ни амбиций, ни чётких целей. Тебе никогда не стать величайшей из Хранительниц, как кричит на всех углах твой разлюбезный папаша. Обывательница-магичка — не более того! Но раз уж ты здесь, поиграем". Олефир встал, подошёл к принцессе и галантно подал руку.
— Мы побеседуем завтра, красавица моя, — многозначительно произнёс он и, склонившись к её запястью, чуть коснулся губами бархатной нежной кожи.
