— Девчонка? Да кого эта малявка может остановить?
'Ах, ты, мерзавец!'
— Я тоже так думал...
'И ты тоже мерзавец!'
— ...но собственными глазами видел, как Людвиг после ужина из столовой выбегал. Выглядел он, я тебе скажу! И как у него только глаза наружу не вывалились. И вся рука у него в крови была.
— А с рукой-то что?
Голоса стали отдаляться, охранники продолжали говорить уже на ходу.
— Да не знаю я. Может, она ему кинжалом полоснула или вилочкой приголубила, но вот только сразу после того, как руку ему перемотали, он тут же Ролана отправил за магом.
— А маг ему на кой черт?
— Не знаю, может, рука...
— Но ведь ты сам сказал, что не сильно. А инары со всех подряд три шкуры дерут.
— Да не докладывал он мне! Единственное, велел у комнаты девчонки охрану выставить и никуда ее не...
Охранники ушли. Прежде чем спускаться, Алиса решила некоторое время выждать.
Значит, маг... Внезапно ее сердце замерло. Алиса вспомнила о существовании в Термилионе запрета на практику магии без предварительного получения специальной лицензии. Конечно, она даже и не помышляла о нарушении каких-либо запретов, и вообще даже не знала — было ли то, что случилось сегодня, магией, но, тем не менее, мысль о возможности преследования Орденом была ей неприятна, и очень. О жестокости инаров Ордена вообще, а к нарушителям запретов в частности, в Термилионе, да и не только в нем, ходили легенды.
Хотя поблизости квалифицированного мага найти у Людвига не получится, уж это-то Алиса и сама знала. А до Туалона еще нужно добраться. Да и маги — они ведь народ занятой, важный. Конечно, за магом можно послать и в Лиг, там они тоже есть, но и там посреди ночи с пастели никого поднять не удастся. Разумеется, за отдельную плату маг не то что посреди ночи встанет, а сможет вовсе несколько суток подряд не смыкать глаз, но ведь отчим за лишний медяк удавится. Так что раньше завтрашнего утра мага здесь не будет... А что потом? Алиса почувствовала, как у нее слабеют ноги. Она неуклюже покачнулась, еле-еле успевая покрепче вцепиться в дерево руками. Наверное, на эту тему лучше пока не думать, особенно в таком травмаопасном положении...
Остаток пути она преодолела очень быстро. Легко спустившись по дереву, добежала до забора и, одновременно опираясь и на ветки, и на каменную стену, поднялась до уровня стены. Повиснув на кончиках пальцев, Алиса спрыгнула вниз.
Что ж, первую часть своей задумки она выполнила. Главная проблема заключалась в том, что второй части у нее не было и в помине.
Расправив плащ, Алиса взяла узелок с одеждой в руку. Уныло отвернувшись от забора, она обреченно побрела куда-то.
Глава 2
1115 г. Термилион. На границе Проклятого Леса.
2 день 2-го месяца.
Похмелье
Жутко болела голова. Мы скакали три ночи и три дня с короткими перерывами на сон. За это время мы успели преодолеть и границу Термилиона, в виде не очень качественно сделанной засечной полосы, и внушительный отрезок расстояния внутри страны.
Вообще за трое суток, если бы скакали по прямой, мы бы еще вчера вечером добрались до Лига, но по пути было препятствие, которое пришлось обходить кружной дорогой. Наверное, именно этим объяснялось отсутствие здесь дозорных башен. И в Трихре, и в Термилионе этот район пользовался дурной славой. Его предпочитали обходить стороной и термилионцы, и кочевники.
Здесь — формально эта территория принадлежала Термилиону — располагался один лес. Причем лес был не сплошной, а с многочисленными проплешинами в виде болот, по которым нельзя было передвигаться.
Именно из этого места происходило самое внушительное число выдуманных историй об оборотнях, леших, кикиморах, подниздунах и прочей разумной нечисти. Впрочем, я во все в это не особо верил: никаких намеков на присутствие здесь чего-либо подобного нами замечено не было. Даже волки не выли.
А голова у меня, как это ни странно, болела с похмелья. Почему странно? Потому что в последнее время голова у меня болела по другим, гораздо меньше зависящим от меня самого, причинам.
Еще сутки назад у нас закончилась еда, да и вода уже подходила к концу. Так что, когда вчера вечером мы остановились для ночлега, из съедобного у нас оставалась только конфискованная у кочевников бутылка. Потому мы и решили... отметить. А что именно? За неимением лучшего повода — благополучное преодоление территорий Проклятого леса, как его называли жители прилегающих деревень. То есть от леса мы еще не успели отойти, ночевали как раз на его окраине, но наш дальнейший путь рядом с его границами уже не лежал.
Решили — и отметили. Не имею никакого понятия, что именно было внутри бутылки, но по мозгам ударило крепко. Уж не знаю, за кем или от кого весь вечер бегал Мик, но мне тоже постоянно виделось в темноте что-то несуразное. И лошади всю ночь ржали. Может, они тоже чего-то лишнего на грудь приняли?
— Ми-и-ик! — протянул я, пока не рискуя открывать глаз. — Ты живой?!
— Сгинь, нечистый, — прозвучало спустя некоторое время, — ты мне снишься.
— Что с нами было? — спросил я, открывая глаза. — У меня такое ощущение, что, если я шевельнусь, тут же рассыплюсь на части.
— Тебе еще повезло: мне-то кажется, что я уже труп.
Я снова закрыл глаза: отчего-то показалось, что так будет легче встать. Так или иначе, но минут через пять я уже относительно твердо стоял на ногах. Мик тоже стал подниматься. И выглядел он совсем не как труп, и взгляд у него был почти осмысленным.
— Кай, а у нас там воды не осталось? — спросил он.
— Кажется, было еще немного, — неуверенно ответил я. — Ты ведь бурдюки с лошадей не снимал?
В пределах моей видимости на земле были только пара плащей, которые мы использовали вместо одеял, и отнятое у кочевников оружие.
— Откуда я помню? Может, и не снимал.
— А где эти лошади?
Лошадей поблизости действительно видно не было.
— Без лошадей плохо, — выдал гениальную мысль Мик.
— Это ты сам догадался?
— Сам, — честно ответил он. — Может, поищем?
— Поищем, — согласился я.
Искали мы недолго. И нашли.
— Может, это не наши? — с сомнением сказал Мик.
— Как будто они здесь табунами ходят, — ответил я, разглядывая то, что осталось от пары великолепных скакунов. А осталось, надо признать, немного. Кости — и те были погрызенные. Видимо, мы и вправду забыли вчера привязать лошадей, из-за чего они зачем-то поперлись в лес.
— Может, они просто очень сильно похудели за ночь.
— Или их кто-то... очень сильно похудел.
— А почему тогда и нас заодно не того... не похудели?
— Наверное, меня они просто испугались. Почувствовали мою скрытую силу и решили не связываться, — предположил я.
— Скорее уж они сочли тебя несъедобным, — опустил меня на землю Мик.
— Знаешь, мне в голову внезапно пришла мысль, что тот, кто это сделал, до сих пор может находиться где-то поблизости.
— Это плохо, — в очередной раз продемонстрировал чудеса сообразительности Мик.
Собрались мы быстро. Впрочем, вещей у нас было немного, особенно теперь. Накинули плащи — хоть зима и перешла уже свой экватор, но, тем не менее, в это время года в Термилионе было довольно прохладно. Пристегнули оружие. Мы успели сделать несколько шагов, как вдруг Мик зачем-то придержал меня за плечо.
— Кай, смотри, какая чебурашка, — сказал он, указывая куда-то в сторону леса.
Что такое чебурашка, я не знал, поэтому тоже решил посмотреть. Развернувшись и проследив за взглядом Мика, на самом краю лесной чащи я заметил лежащий в траве комок шерсти — размерами чуть меньше колеса от крестьянской телеги, только если бы колесо было не круглое, а шарообразное.
Сначала я не понял, почему Мик решил, что это, чем бы оно ни являлось, живое. Но, повнимательней приглядевшись, я сумел различить маленькие черные глазки и совсем малюсенькие ручки и ножки, хотя скорее все четыре конечности следовало называть ручками — ни одним из них существо не пользовалось, чтобы опираться о землю. А еще мгновением спустя я заметил...
— Мама моя родная! — реакция Мика полностью выражала и мои чувства.
Чем бы ни являлось наблюдаемое нами создание, оно ненадолго открыло рот — как будто бы зевнуло. И я бы не взялся ответить с точностью, что именно напугало Мика: размеры самого рта — практически все тело этого существа — или количество желтых зубов, непонятно как помещающихся в таком небольшом чудище.
— Теперь я, кажется, знаю, кто сожрал наш транспорт, — проговорил я, — хорошо хоть, что оно одно.
Как будто наказывая меня за длинный язык, рядом с первым головастиком — очень подходящее название — появился второй.
— Кай, я только что вспомнил, что у меня назначена одна очень важная встреча, и, кажется, я уже начинаю на нее опаздывать...
Мы сорвались на бег.
Минут через пять Мик рискнул бросить взгляд за спину.
— Мама моя родная!!! — уже привычно выразив свои чувства, заорал Мик, резко ускоряя темп бега.
В свою очередь посмотрев назад, я моментально нагнал уже успевшего вырваться вперед друга. Нас преследовали уже не два, а целых пять головастиков. Несмотря на очень причудливый способ передвижения — перекат длиной в пару метров, а потом резкий прыжок метра на три, потом опять перекат, — двигались головастики удивительно быстро. Несмотря на всю нашу тренированность, расстояние до головастиков, изначально составлявшее не менее двух десятков метров, успело сократиться вдвое.
— Лезем на то дерево, — крикнул я Мику, указывая на высокую сосну в десятке метров впереди нас..
Уговаривать парня не пришлось: до дерева он добежал быстрее меня. Уцепившись за ветку, я едва успел дернуть вверх ноги: несмотря на малый рост, прыгали головастики очень хорошо.
— Мик! — крикнул я, напрягая связки. — Вряд ли эти твари умеют лазить по деревьям.
— Ты уверен?! — раздалось откуда-то сверху. Добрался ли Мик до верхушки, я точно сказать не могу — обзор закрывали ветки, — но расслышал я его с трудом.
— Уверен! Хотя... — Головастики не оставляли попыток подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы суметь отхватить от меня лакомый кусочек. Надо признать, прыгали они с каждым разом все выше и выше. Или мне это со страху казалось?
— Да невкусный я, невкусный, — попытался я разуверить маленьких тварей.
Судя по всему, они мне не поверили, хотя прыгать, как ни странно, перестали. Вместо этого уселись под деревом и стали смотреть на меня, как на... в общем, я так смотрю на свиные отбивные, хотя все же надеюсь, что вид у меня при этом не такой кровожадный.
— Я лучше пока здесь посижу! — раздалось сверху.
Посидит он. Как бы нам здесь ночевать не пришлось. Дерево, на котором мы сидели, находилось в середине небольшого луга, разделяющего окраину Проклятого леса и небольшую рощицу. Между деревьями виднелись просветы, так что вряд ли в ней было больше двух-трех десятков метров ширины. В стоящем с другой стороны Проклятом лесу никаких просветов не наблюдалось.
От нечего делать я решил навестить Мика. Может быть, потеряв нас из виду, головастики решат, что мы им померещились, и спокойно покатятся домой?.. Я решил понадеяться на это.
Когда я долез до места, где устроился Мик, я передумал называть его трусом. На мой взгляд, даже для недолгого пребывания на такой высоте требовалось куда больше мужества, чем для близкого знакомства с полдесятком пусть и страшненьких, но миниатюрных чудищ. А ведь мы даже до середины дерева не долезли.
Видно было очень далеко, и первым, что мне попалось на глаза, была дорога, проходящая с юга-запада на северо-восток, сильно заброшенная, но все еще отчетливо видная в сравнении с окружающим пейзажем, особенно с такого ракурса. Дорога проходила сразу за небольшой рощицей, лежащей в пятидесяти метрах восточнее нас. Все мое восхищение 'храбростью' Мика резко отошло на второй план.
— Ты почему не сказал мне, что отсюда дорогу видно? — с оскорбленным видом спросил я.
— Какую еще дорогу? — он не понял.
— Ту, — махнул я рукой в сторону предмета нашего разговора.
— Действительно дорога, — согласился он. — А мы что, искали дорогу?
— А ты что думал, мы с тобой направление пути все время наугад выбираем? — саркастически осведомился я.
Я думал, он скажет что-нибудь вроде 'нет, конечно', но вместо этого Мик немного смутился:
— Вообще-то да, — признался он.
У меня возникло труднопреодолимое желание дать ему в лоб, но, приняв во внимание, что мы сидим на одной ветке, я все же сдержался.
— Давай сюда оружие, — сказал я.
— Ты мне больше не доверяешь? — Он совсем расстроился.
— Ну, и дурак же ты. — Я немного помолчал, чтобы он получше обдумал сказанное. — Там снизу голодают пять головастиков, а у нас с тобой есть четыре единицы оружия. Трех уговорим с расстояния, оставшихся двух — с земли.
— С земли? Ты видел, какие у них зубы?
— Да не бойся ты, саблей я буду махать сам.
— Хоть что-то хорошее. А я что буду делать?
— Практически ничего, — ответил я. И, дождавшись его облегченного вздоха, быстро добавил: — Ты будешь приманкой.
— Что?!!
Кажется, я оглох на одно ухо. Мы слезли на нижние ветки. Головастики все еще сидели снизу, при нашем появлении в их рядах наметилось некоторое оживление. Я, конечно, могу ошибаться, но, судя по всему, эти твари смеялись.
Пасти были чуть приоткрыты. Из них вырывался ритмичный каркающий звук.
— Они что, смеются? — спросил Мик.
Я где-то слышал, что в умные головы мысли приходят одновременно. Или это про глупые головы?
— Так, на — подержи пока, — я отдал Мику свою саблю, оставив себе только кинжал. Поскольку у меня будет только одна попытка, нельзя, чтобы что-нибудь мне помешало.
Судя по их виду, головастики ничего не заподозрили, только продолжали скалиться, сволочи. Хорошенько прицелившись, я что было силы метнул кинжал в ближайшее чудище.
— Э-э... — Мне приходила в голову мысль, что я могу промахнуться, теоретически, или что может увернуться сам головастик, но до того, что эта тварь сможет так запросто перехватить кинжал своею пастью — я кидал со всей силы! — а потом еще и перекусить его надвое, я додуматься не мог. Но сделала она именно это.
— П-при-и-иманкой? — что-то раньше я за Миком не замечал заикания.
На этот раз первым наверх залез я. Только когда расстояние между мною и головастиками увеличилось с двух метров до четырех, я задышал немного спокойней.
— На, — протянул саблю ни на мгновение не отставший от меня Мик, — теперь можешь с земли попробовать.
Пробовать я благоразумно не стал. Вместо этого начиная понемногу свыкаться с мыслью, что на ближайшее время дерево, на котором я сижу, станет для меня домом.
Это еще хорошо, что ствол дерева имеет около полутора метров в диаметре: будь он хотя бы раза в два тоньше... звон ломающейся стали до сих пор стоял у меня в ушах. А этих тварей целых шесть, уж дерево они бы запросто перегрызли. Кстати, а почему собственно шесть, ведь раньше их было... по крайней мере, на одного меньше.
— А почему их уже шесть? — спросил я у Мика. — Раньше ведь было только пять?
