— Ты кто? — спросил он секунд через десять, видимо, удостоверившись, что простым потиранием глаз от меня не избавиться.
Я счастливо улыбнулся, в последний момент 'предводитель быков' он, наверное, догадался, но шанса представиться еще разок я не упустил...
— Па-а-асуда-а-а!!! Деревя-а-анная, ме-э-эдная, стальна-а-ая. Вся деше-о-овая!.. — я сделал драматическую паузу. — Оптовым покупателем скидки...
— Барт, выкинь отсюда это чучело, — велел подручному 'предводитель'. Барт двинулся на меня — этот показался мне половчее тех, что сейчас лежали в коридоре, но... Н-да, а ведь с нервишками-то у бандитского бригадира откровенно не все в порядке, вон как глазки задергались.
Для порядка вытащив из комнаты и четвертого 'быка', того, которого нокаутировала дверь, я закрыл оную на засов и прислонился к стене спиной, притом изо всех сил стараясь не морщиться. Как я и думал, подвижность к поврежденной руке вернулась полностью, но теперь чувствовала она себя, по меньшей мере, обложенной только что сваренной картошкой, причем 'остывало' это блюдо, как назло, о-о-очень медленно, словно стараясь за компанию запечь немного меня.
— И где тебя носило все это время? — недовольно осведомился Мик, возвращая кинжал в ножны, — мы тут с Алисой волнуемся, места себе не находим...
— ...гостей принимаете сомнительных, выпиваете... — побрезговав одной слегка початой и двумя до краев наполненными кружками, я отхлебнул из стоявшего на столе кувшина. Я не бог весть какой знаток, но 'это', насколько я смог определить, вино было еще тем пойлом, — дрянь всякую. — Я засунул правую руку в кувшин... Нет, точно дрянь, даже жар не ослабляет.
— Ну, насчет вина... — Мик тоже попробовал — его лицо скривилось в гримасе, — ...ты, конечно, прав, — он пополоскал пальцы в стакане, видимо, решив, что это какой-то новый способ дегустации. В результате, как и я, остался недоволен. — Но вот на господина... э-э... Пьедромонта...
— Пироминда, — машинально поправил все еще не пришедший в себя бригадир.
— Я так и сказал, — недоуменно посмотрел на него Мик. — Мы тут вполне мило общались, пока ты не пришел.
— Ну, если вы не закончили, я вполне могу и за дверью подождать...
— Вообще-то Пьедромонт хотел именно с тобой поговорить. Так ведь, Пьерди?
— Э-э... чего?
— Сообщение передавай, родной, — подсказал бригадиру Мик.
— Сообщение? — опять не понял бандит. Что ж он так туго соображает, его-то я по голове не бил. — А-а... так этот милостивый господин — ваш друг...
— Раньше он таким вежливым не был... — тихо пробормотала себе под нос Алиса. Ничего, это ему еще аукнется.
— Надо же было сразу сказать: ведь моя миссия чрезвычайно важна. Я прибыл сюда по поручению самого, — он понизил голос, — господина Лето, чтобы со всем возможным почтением пригласить вас на дружескую встречу, где вам будет засвидетельствовано уважение и...
— Короче, — мне стало это надоедать.
— ...и предложить вам, — он смотрел на меня, — работу.
— Какую еще работу? — не совсем понял я.
— Почетную и высокооплачиваемую, — радостно объяснил окончательно пришедший в себя бригадир.
— А эти, — я кивнул в сторону двери, — зачем?
— Ну, вы же понимаете, — с улыбкой, которая начала меня раздражать, развел руки в стороны бандит, — я должен был собственными глазами оценить справедливость предоставленных нам рекомендаций. Должен был и оценил. Можете не сомневаться, господин Лето будет просто счастлив предоставить вам свое покровительство. А это, — он заговорщицки подмигнул, — поверьте мне, дорогого стоит.
— Знаешь что, приятель? Передай своему хозяину, что меня его предложение не интересует...
— Но... — бригадир открыл от удивления рот.
Быстро я вытолкал его за дверь — довольно бесцеремонно, — зато в наших отношениях не осталось недосказанности. Заодно пришлось еще раз успокоить пару очнувшихся 'быков', для разнообразия спустив их с лестницы. К этому моменту как раз подоспела официантка с заставленным кушаньями подносом. Брошенный на меня с ее стороны восхищенный взгляд был хоть и неожиданным, но, надо признать, довольно приятным. Заплатив за еду, я вернулся в комнату.
— Давно эти пришли? — спросил я, ставя поднос на стол.
— Минут за пять до тебя, — ответил Мик, — наверное, это из-за того жирдяя в гостинице на тракте.
— Скорее уж из-за его дружка Астерона, — у него явно связи покрепче.
— Разницы нет. Теперь, насколько я понял, дело придется иметь не с ними, а с самим, — он приподнял указательный палец, — господином Лето, кем бы он ни был. И лично меня гораздо больше интересует: чем нам это грозит?
Ясно чем. И что за напасть последнее время? Стоит сделать шаг, и ты уже наступаешь кому-нибудь на ногу, или тебе наступают, да так, что кости трещат, и если тотчас же не дашь сдачи, немедленно появится безрадостная перспектива отдать копыта. Причем самое интересное, что разницы между тем, случайно ли задели тебя или же оступился ты, нет абсолютно никакой. Виноват ты или нет, не важно. Правоту всегда приходится доказывать силой, если тебе, конечно, не хочется, чтобы ее доказали тебе и, разумеется, не словом, а кое-чем посущественней...
Странно это: жил ведь как-то раньше, ничего подобного не случалось... Хотя что могло произойти у нас в Чайной? До определенного — и очень памятного — момента — ничего. Или дело в чем-то другом? Помнится, старик Ирвин — надеюсь, Лед направил его в Белое царство, а не во Тьму, Бездну или куда там еще отправляют? — старик, надо признать, дедом был на редкость вредным, и если бы у Леда были на него свои планы, я бы ничуть не удивился, — очень любил потчевать меня разного рода жизненными законами, придуманными каким-то там древним мудрецом. Я-то был совершенно уверен, что Ирвин все это сам придумывал — это было бы вполне в его духе, — но сейчас одно из этих поучений мне очень точно вспомнилось: 'Чем больше содержат в себе люди и вещи, тем сильнее они друг к другу притягиваются'. В то время я на это не слишком обращал внимание, но сейчас... Хм, а может, у меня просто мания величия... э-э... прогрессирующая?
— Ясно чем, — произнес я вслух. — Этот чертов бандитский главарь заимеет на нас огромную обиду и пришлет кого-нибудь провести серьезную разъяснительную беседу на тему: 'Как нехорошо и насколько недопустимо отказывать таким большим, важным и авторитетным людям, как досточтимый господин Лето'.
— Или сам припрется, с ротой телохранителей — хмуро предположил Мик. — Чтоб показать, кто здесь самый крутой. — Он помолчал недолго. — Кай, а ты отказываешься чисто из вредности или потому что на бандитов работать не хочешь?
— Не знаю, — над этим я не задумывался: просто некоторые решения приходят как-то сами по себе — нет в голове других вариантов и все, — наверное, и то, и то.
— Я просто подумал: так мы все время будем попадать во всякие истории. Может, это из-за того, что у нас нет своего места? У тебя случайно никаких мыслей насчет того, чем мы могли бы заниматься в свободное от спасения себя... себяв... себяй... э-э... нас время? Если бы наша жизнь стала более размеренной...
— Знаешь, — сказал я, — об этом я тоже думал.
— И что надумал?
— Надумал, — я сделал паузу, — что рано пока об этом думать. Вот разберемся со всем...
— Состаримся быстрее.
— Скорее уж к Леду на свиданку, — 'обнадежил' я его. — Есть будете? — Я-то уж точно буду. Устроившись на стуле, я стал кинжалом нарезать мясо. Мик тут же присоединился ко мне, позабыв... ну, как минимум, о половине проблем.
— Кай, — произнесла Алиса — как и мы, разумеется, проголодавшаяся, но с едой во рту она не разговаривала — воспитание виновато, — так ты все-таки ходил в Верхний город? — ее голос был немного нервным.
— Ходить-то, ходил, — невесело начал я, — но, если честно, не очень удачно. Не считая встреч со всякими, э-э... — я хотел рассказать Мику про вампира — ему бы подобная байка точно понравилась, а вот Алисе... — ...нехорошими личностями, я узнал... э-э, то есть у меня создалось впечатление — правда, весьма отчетливое, что попасть туда шансов нет практически никаких. Стража там какая-то особенно крутая, да и инаров целых три штуки, причем маги не просто стоят, а каждого проверяют и обходятся без всяких пропусков: то ли всех в лицо знают, то ли еще что-то. Я уже начинаю жалеть, что мы не наведались в твое поместье, Алиса: ведь ты законная наследница...
— Только в теории, — неожиданно перебила она меня, — ведь у меня нет никаких влиятельных друзей или родственников, мои интересы некому представлять, а это означает, что на право обладания поместьем сразу же появится целая куча претендентов. Начиная с дружков отчима — и заканчивая Короной.
— Короной?
— Я в этом разбираюсь немного... Всех дворянских детей учат куче разных вещей. Так вот, около года назад король издал один закон, который очень легко позволяет Короне забирать оставшиеся бесхозными земли. Например, одна из статей этого закона гласит, что наследовать землю имеют право только прямые родственники: родители, дети, внуки и братья с сестрами. Двоюродный брат уже остался бы ни с чем.
— Но ведь ты-то прямая наследница! — заметил Мик.
— Я же говорю: этот закон специально создан, чтобы забирать землю. Туда намеренно натыкали множество мелких оговорок, позволяющих решить исход дела в пользу Короны практически в любой нестандартной ситуации. Там есть такой пункт, где говорится, что... — Алиса ненадолго замолчала, как будто подбирая подходящее слова. — В общем, сам пункт занимает несколько страниц мало чего значащих сложных предложений, но суть в том, что, если власть над поместьем передана опекуну, то в случае его смерти опекунство переходит государству. И, насколько я знаю, во всяком случае так говорил мой учитель, возврата земель достигшему совершеннолетия ребенку еще не было и в ближайшее время не предвидится. Правда, закон совсем не старый, но сути это не меняет.
— А ведь умный у нас, оказывается, король, — сказал Мик, — аж гордость за судьбу родины одолевает.
— Тогда, — я покачал головой: вдруг это ускорит ход мыслей? — тогда, наверное, стоит все-таки попытаться разузнать о графе Варибе, но охрана... обмануть ее вряд ли получится.
— Может, курьером прикинуться, — предложил Мик, — или еще лучше — действительно наняться: тогда появится повод.
— Теоретически возможно, — сказал я, — но, даже если повезет, времени уйдет очень много... Ладно, завтра над этим еще подумаем, а то уже спать хочется.
Глава 4
1115 г. Термилион. Туалон. Верхний город.
11 день 2-го месяца.
Инар
Иногда Хасат и сам себя корил за то, что не подготовил достаточно помощников, хотя самобичевание было и не в его правилах. Не сумел, не успел, не предвидел... Что толку оправдываться? Глупо себя обманывать, иначе в какой-то момент можно перестать доверять самому себе.
Да, это трудно. Нужно не только найти подходящего по характеру и по способностям человека, но и обучить его. Обучить, прежде всего, преданности, да и многим другим вещам, хотя и менее важным. Наделенные властью люди редко умеют доверять: планка опасности никогда не опускается ниже определенного уровня. Хасату хорошо было известно, что настоящей преданности без настоящего доверия быть не может. Но не так уж много людей на это способных, не так долго они живут...
Он умел доверять, и однажды это сыграло с ним злую шутку. Это было давно — порой казалось, что в прошлой жизни. Порой он даже верил, что того, кем он был тогда, больше не существует... Прошлое, а Хасат многое мог сказать о прошлом, — и ошибки. Ошибки — особенно...
Как обидно, как в высшей степени жестоко и неоспоримо справедливо — постигать прожитое. Ты благодаришь Мааса за спасение, не подозревая, что давно мертв. А осознав, наконец, — не слышишь ничего, кроме гнусного хихиканья Бездны у тебя за спиной: только тогда ты понимаешь, что она никогда не промахивается...
Частично был виноват сам, отчасти виновны были обстоятельства... Не располагала к этому жизнь, а он не прикладывал достаточных усилий, чтобы навязать ей свои условия. Горько об этом думать, но вполне вероятно, что потому он и дожил до своих лет. И не вернуть ушедшего. И ушедших.
Сегодня была другая жизнь.
В последнее время Хасат смотрел в будущее с оптимизмом. Это было особенно приятно, потому что он привык видеть вещи такими, какими они являются на самом деле. Ох, не зря, не зря кочевники говорят, что, если за всю жизнь ты не разу не был по-настоящему счастлив, это значит, что все это время ты стать счастливым готовился.
У Хасата было много секретов, в чем не может быть ничего удивительного: их много у каждого, кто живет достаточно долго. Вот и сегодня в подвале собственного дома — в кои-то веки удалось вырваться из дворца — он был один. И делал то, что, по идее, за него должны были сделать другие. Но... секреты. Хасат с радостью избавился бы от многих из них, до последнего времени это казалось невозможным. Сейчас забрезжил некоторый просвет, но о нем Хасат старался не вспоминать слишком часто. Он не был суеверен, однако — всему свое время.
О том, что находилось в подвале шикарного четырехэтажного дворца, располагавшегося в самом сердце Туалона и принадлежавшего Верховному Инару Ордена слухов ходило немало. Какие-то откровенно смешили, другие были недалеки от истины, ну, а некоторые поражали воображение даже самого инара. Это не имело никакого значения.
На самом деле здесь была обыкновенная лаборатория размерами пятнадцать метров в длину и шесть в ширину. Конечно, она никогда не показалась бы обыкновенной человеку, имеющему весьма отдаленное понятие об Искусстве, а вот люди знающие смогли бы по достоинству оценить удобство интерьера, в которым помимо четырех каменных стен, защищенных мощнейшими блокирующими, распознающими и выслеживающими заклятиями, таких же пола с потолком и двух дверей в дальней стене, сейчас закрытых, входили: два длинных и высоких, во всю стену, шкафа — один был заставлен книгами, второй — вещами, настолько мало похожими друг на друга, что подобрать для них единого названия было нельзя. По полу, густо испещренному мало кому понятными письменами — ими же были покрыты и потолок со стенами, — через всю комнату, за исключением метрового промежутка от левой стены и шестиметрового от правой, шел разделенный на четыре секции стол. Каждая из секций была сделана из разных материалов.
Первая — огнеупорная сталь, с максимально растянутым астральным телом, вторая — ускоряющее магические процессы Белое Дерево, завезенное из Хиама и стоящее одной заоблачной суммы и двух десятков перерезанных глоток посредников и исполнителей, третья — из того же камня, что и стены, при должной обработке не пропускающего энергию вовсе, напрочь замораживая движение Силы, четвертая — из костяной крошки одного из животных, обитающих в Проклятом лесу: этот стол начисто высасывал энергию из всего, что его касался.
Под потолком висели восемь мощнейших световых шаров — в данный момент светил только один, и в четверть силы к тому же, но порою разогнать тьму было тяжело даже задействованным на полную мощность восьми. От пола в правой, свободной от каких-либо предметов, части комнаты исходило тусклое синеватое свечение. 'Круг' — всегда требовал особого с собой обращения, никакими дополнительными мерами предосторожности пренебрегать не следовало.
