На самом деле слабость Книл ощутил еще несколько минут назад, — сейчас же ему даже думать стало тяжело.
— Если говорить о том, в чем, собственно, заключается сам ритуал, — тем временем продолжал маг, — то он заключается в том, чтобы сначала с помощью нескольких нехитрых процедур лишить тело всех физических сил. Это существенно уменьшит потери энергии при преобразовании внутренних жизненных сил человека. Потом в организм испытуемого вводится некий препарат... открой ротик, вот так. Это зелье максимально уменьшает сопротивляемость организма чему-либо, одновременно максимально возбуждая жизненные силы, которые к данному моменту остаются в организме: обойтись без некоторых потерь при проведении ритуала невозможно. Кроме того ты уже наверняка заметил, что у тебя исчезли все до одной, даже самые незаметные, ранки на теле. Это тоже необходимое правило... После того как зелье на корню уничтожает иммунитет, оно начинает работать против так необходимой нам жизненной энергии, чего мы допустить никак не можем. И потому, для того чтобы оставшаяся энергия организм покинула, мы с помощью специально заговоренного лезвия делаем на пальце подопытного небольшой надрез... вот такой. В тех нескольких каплях крови, которые вытекут из разреза, и содержится все, что имел организм. Есть еще много разных нюансов, но так происходит стандартный ритуал. Остается только убрать тело.
Маг выпрямился. Первая пара кочевников дала ему очень немного: пожалуй, полученный концентрат не стоит того, что было заплачено за ингредиенты для ритуала.
Взяв со столика заранее приготовленную иголку с кусочком ватки на конце, маг опустил ее во флакон с кровью, касаясь концентрата только самым краешком ватки, заранее вымоченной в специальном зелье. Вытащив иголку из флакона, маг положил последний в карман, предварительно плотно закрыв его, а иголку поднес ко огню. Прошло несколько секунд, и кончик ватки, еще недавно имевший багрово-красную окраску, начал стремительно менять цвет. Сначала цвет пропал полностью, но вскоре ватка стала темнеть, в конце концов остановившись на плотном нежно-голубом цвете.
— Что ж, неплохо, — тихо проговорил маг.
Ватку он отправил в камин.
Надо было спешить. Как всегда, дел не становилось меньше.
Часть вторая
Поиски
Глава 1
1115 г. Термилион. Графство Верия.
1 день 2-го месяца.
Паника
Алиса торопилась. Солнце уже зашло, а она до сих пор не успела собраться. Собраться и, главное, понять, куда именно ей идти. А сбежать она решила твердо, у Алисы больше не осталось сил терпеть все это — особенно после того, что произошло сегодня.
Еще год назад дела были далеко не так плохи. Была жива мама, да и отчим казался человеком если не добрым, то, по крайней мере, не злым и даже по-своему справедливым. Но год назад мама умерла. Смешно говорить, но умерла потому, что у семьи не хватило денег на лечение. У нее была какая-то редкая болезнь, и, чтобы излечиться, простого врача было недостаточно: требовалась помощь мага. Не какого-нибудь шарлатана, а настоящего волшебника из столицы, специалиста в области медицины. И у семьи не хватило на него денег, не хватило денег на лечение графини, представительницы одного из древнейших родов королевства!
Алиса до сих пор не верила, что такое могло произойти. Неужели нельзя было как-то извернуться, взять кредит в банке, занять в долг у соседей, продать поместье, наконец? Все равно никакого дохода оно не приносило уже давно, а цена наверняка была бы высока, хотя бы из-за его размеров.
Ничего не было сделано — мама не позволила, не хотела, чтобы они пошли по миру, чтобы родовое имение попало в чужие руки. Алиса тогда подумала, что Людвиг — так звали отчима — не послушает ее и продаст поместье: ведь он, когда-то бывший бедным и безземельным, любил ее. Так Алиса думала год назад. Как же она ошибалась!
Мама умерла. Тихо, без страданий — просто однажды ночью легла спать, а утром не проснулась. Людвиг еще тогда так корил себя, что не успел вовремя найти покупателей на поместье, кажется, даже плакал...
Как же, как же ловко он притворялся! Алиса верила, что он переживает, что ему так же тяжело, как и ей, но все это была ложь, ложь — и ничего больше.
Вскоре после маминой смерти Людвиг унаследовал ее титул, — формально он должен был достаться Алисе, но ей было только тринадцать, и титул перешел к ее опекуну до того момента, пока Алиса не достигнет совершеннолетия. И она уже стала сомневаться, произойдет ли это вообще...
Поначалу Алиса не замечала в отчиме никаких перемен. Появившуюся небрежность, а иногда и грубость в отношении с прислугой и крестьянами она считала результатом тяжелой потери: ведь ей тоже тогда никого не хотелось видеть...
Алиса, бывало, целыми днями не выходила из своей комнаты, но это прошло, — а вот Людвиг продолжал меняться. И дело было не только в его поведении. Людвиг заменил почти всю прислугу, работавшую здесь долгие годы, завел личную охрану, которой в доме отродясь не было, до Алисы доходили слухи об увеличении налогов в деревнях, хотя она никогда этим не интересовалась. Перемены становились заметней с каждым днем: то необъяснимое чудесное тепло, которое некогда наполняло дом, исчезло. Дошло до того, что Людвиг отменил все уроки частных учителей, к которым Алиса привыкла с детства. Особенно было жалко старого юриста Тренигора, знавшего целую кучу интереснейших вещей. Он никогда не ограничивался рамками своего предмета, хотя и его умел подать так, что даже самые скучные, на первый взгляд, вещи заставляли Алису задумываться... К сожалению, теперь думать уже было поздно.
— Сейчас, у нас нет на это денег, на поместье уходит все до последнего сора, — коротко объяснил отчим свое решение и больше к этой теме возвращаться не позволил.
Алиса уже подумала, что удача окончательно отвернулась от нее, но пару месяцев назад отношение Людвига к ней внезапно переменилось. Совершенно неожиданно для Алисы он стал проявлять к ней куда больше отцовских чувств, нежели раньше. Обнимал ее при встрече, целовал на ночь, ни с того ни с сего заходил в ее комнату, даже стал дарить ей небольшие, но довольно дорогие подарки. Стал позволять ей выпить немного вина во время ужина, против чего мама раньше была категорически. Сначала Алисе все это даже нравилось, но вскоре она стала замечать, что отчим относится к ней... не совсем как к дочери, а точнее — совсем не как к дочери. Его прикосновения были... Алиса буквально переполнилась отвращением к нему. Внезапно ей стало понятно многое. Каким-то неясным, но совершенно отчетливым ощущением она догадалась, что и мама умерла не случайно...
Алиса стала избегать своего отчима. И очень бояться. Она буквально молилась на дверь у себя в комнате, запирающуюся изнутри. Но вечно девушка прятаться не могла, — одно понимание этого повергало ее в ужас. И сегодня вечером это, наконец, произошло...
Когда после ужина, на котором Алиса намеренно не выпила ни капли вина, она уже хотела было подняться к себе, отчим удержал ее. Не словом, а рукой, и притом весьма крепко. Он был красив, ее отчим — высокий, широкоплечий, с голубыми глазами и обворожительной улыбкой, но в данный момент для Алисы не было на свете человека страшнее. Алиса так долго и так сильно боялась, что это может случиться, что от малейшего намека ее обуял ужас. Он еще не успел ничего сделать, ничего сказать, а она уже всем сердцем ощутила и его желание, и, главное, — его решимость. Страх с такой силой давил на ее разум, что Алиса едва понимала, что происходит.
Отчим крепко держал ее за левую руку, и ей очень хотелось, чтоб он ее отпустил. Алиса чувствовала, что слабеет. Чтобы сделать хоть что-нибудь, она свободной рукой толкнула отчима в плечо...
Странно, но он тут же отпустил ее. Только несколько секунд спустя она поняла, что слышала его вскрик. Подняв глаза, Алиса увидела на плече Людвига кровь, которая уже успела покрыть всю руку. Но еще больше ее удивило то выражение лица, с которым Людвиг на нее смотрел. Он был не только удивлен, а, кажется, даже напуган.
Не понимая, что происходит, Алиса проследила за его взглядом. Отчим смотрел на ее правую руку. Взглянув туда же, Алиса подумала, что начинает терять рассудок. Ее рука... нет, это не могла быть ее рука. Аккуратное белое плечико с идеально гладкой кожей в локте переходило в гнусную, покрытую чем-то неравномерно черным костлявую лапу, заканчивающуюся несуразной клешней с тремя кривыми когтями на конце. Они были густо заляпаны кровью. Алиса почувствовала, что теряет сознание, — уж слишком много потрясений для одного дня. Наверное, она бы все-таки упала в обморок, но вдруг ей на глаза опять попалось лицо отчима. Теперь, когда первый испуг прошел, на нем отражался не только страх, но и ненависть: проступило его истинное лицо. К сожалению, Алисе потребовалось слишком много времени, чтобы осознать это.
Теперь Алиса не смогла бы с точностью вспомнить, как она добралась до своей комнаты, а ведь для этого требовалось не только подняться на второй этаж по крутой лестнице, но и пройти длинный коридор. Единственное, что отложилось в памяти, — это то, как она на ватных ногах буквально ввалилась в свою комнату. Последнее, что ей удалось сделать, — замкнуть за собой дверь. И только после этого она нашла в себе силы вновь взглянуть на свою правую руку. Рука выглядела совершенно нормальной, как и всегда прежде, — даже крови не было.
Очнулась Алиса уже в темноте. Она все так же лежала на полу, облокотившись спиной о закрытую дверь. В доме было на удивление тихо. Досчитав про себя до десяти, Алиса рискнула поднести к глазам руку — та была в полном порядке. На секунду Алисе даже показалось, что все произошедшее с ней на самом деле было просто страшным видением, навеянным переживаниями последних месяцев. Но нет: белое шелковое платье сохранило на себе несколько красных пятен. В тот самый момент Алиса и решила: больше в этом доме ей оставаться нельзя. Надо бежать, бежать, куда глаза глядят, и неважно, что с ней приключится в будущем, главное — уйти. Она стала собираться, чем в данный момент и занималась.
Только минимум вещей: пара костюмов для верховой езды, черный тонкий немного потертый плащ с капюшоном, — в нем она однажды упала с лошади, — и последнее — оставшиеся у нее семейные драгоценности.
Еще раз проверив, надежно ли заперта дверь, Алиса отошла в угол комнаты и, опустившись на корточки, подцепила тонкими ноготками одну из паркетных дощечек. Внутри лежало два предмета: небольшая, покрытая коричневой кожей коробочка и миниатюрный кинжал в дорогих золотых ножнах, украшенных парой драгоценных камней. Две вещи, которые остались Алисе от мамы. Отрыв коробочку, Алиса переложила ее содержимое — драгоценный гарнитур из четырех предметов — к себе в карман. Кинжал она засунула за пояс, так чтобы его под плащом не было видно. Коробочку Алиса с сожалением вернула обратно. Бережно поставив дощечку на место, девушка поднялась на ноги.
Алису сильно волновало одно обстоятельство: почему Людвиг до сих пор никак не отреагировал на произошедшее? Боится? Возможно. Хотя если подумать о том, как это выглядело с его стороны... то вполне вероятно, что отчим просто посчитает, что в данной конкретной ситуации он сам разобраться не сумеет. А если не сам, то кто? Может, городская стража... Хотя Алису-то как раз и не за что привлечь. Нет, она, конечно, ранила отчима, но, во-первых, не сильно, а во-вторых — ведь это он сам во всем виноват. Подонок.
Алиса уже направилась к окну, когда ей в голову пришла еще одна мысль, в отличие от всех предыдущих, чуть более приятная. Вернувшись к платяному шкафу, Алиса принялась не без доли мстительного удовольствия обдирать с плащей и платьев все предметы, содержащие в себе хоть какую-нибудь ценность. Всего через пару минут в ее руке уже лежала целая горсть из серебряных и даже пары золотых пряжек и пуговиц. Сунув добытое в карман, она подобрала свой узелок и подошла к окну. Теперь, в случае чего, ей будет чем заплатить за обед в какой-нибудь таверне, — лишь бы за воровку не приняли...
Еще раз взглянув на правую руку — за последние полчаса она делала это уже раз двадцать, — Алиса осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, открыла окно. Алиса была уверена, что сможет слезть вниз по растущему рядом дереву, главное — сделать это незаметно. Никого из прислуги ночью во дворе быть не должно, а вот два-три человека из охраны отчима — будут обязательно.
Алиса посмотрела вниз: охраны не видно. Нет, на этот счет она, может быть, зря беспокоилась. Даже если охранники и обходят время от времени поместье кругом, то вряд ли это происходит слишком часто — хотя бы из-за размеров дома. А для того чтобы спуститься по одному дереву, пробежать два десятка метров и подняться на еще одно, после чего миновать каменный забор, — больше нескольких минут потребоваться не должно.
Длинная крепкая ветка могучего старого дуба разве что не стучалась в оконное стекло — так близко она подобралась к комнате Алисы. Сверток с одеждой девушка завязала в полы плаща, так что ни то, ни другое не должно было помешать. Только бы не поскользнуться на гладкой коре. На ногах у Алисы были кожаные сапожки для верховой езды с каблуками намного меньшего размера, чем у большинства остальной обуви. Это, конечно, не бальные туфли, в которых и на плоской поверхности не каждый устоит, но все равно — требовалось сохранять максимальную осторожность.
Забравшись на подоконник, Алиса свесила ноги вниз, чего практически хватило, чтобы коснуться ветки. Придержавшись руками о подоконник, она опустилась на ветку полностью и медленно поползла вперед. Добравшись до ствола, поднялась на ноги и крепко обхватила руками дерево — все-таки высота была немалая, и спуститься вниз чересчур поспешно — просто свалиться — совсем не хотелось.
Алиса стала искать ногой следующую ветку. Сначала ничего нащупать не получалось, и тогда она постаралась поудобнее повернуть шею, чтобы посмотреть... Очень мешали листья — это был один из восьми растущих в усадьбе дубов. Особенных — не только не сбрасывавших листвы на зиму, но и вовсе никогда ее не менявших. Наконец извернувшись, Алиса углядела удобную нижнюю ветку и уже собиралась поставить на нее ногу, как замерла: где-то неподалеку послышались голоса.
— И чего это он сегодня такой нервный? Подумаешь, выпили чуток. Одна бутылка всего, это же не ведро, к сожалению...
— А ты что, разве не слышал?
— О чем?
— О том, как хозяин к девчонке подкатывался.
— Какой еще дев... а-а-а, к 'дочурке' своей? Ну, и как? — послышался мерзкий гогот.
В поле зрения Алисы появилась пара охранников — к счастью, они смотрели прямо перед собой и не могли ее заметить. Пройдя еще несколько шагов, они остановились. Прямо под тем местом, где сейчас находилась Алиса.
— Как-как... Отшила она его.
— Ну, про это-то я и сам догадался. Я имею в виду — раньше-то его это не останавливало... еще до того, как он графом заделался.
— Так, насколько я понял, он и не собирался останавливаться, его вроде как сама девчонка остановила.
