— Лейтенант, — заговорил Мик, — сегодня почти без мата обошелся. К чему бы это? Может, это из-за того, что Шестой Легион отправляют. Вдруг и нас скоро?
— Может быть...
Мысль о том, что придется куда-то там идти, да не просто так, а резать кочевников, была... в общем, она как-то не очень укладывалась у меня в голове. В конце концов, мне даже понемногу стали нравиться тренировки... Нельзя же теперь все бросить! Хотя я ведь теперь вроде как легионер, со всеми вытекающими отсюда обязанностями...
— Если честно, — произнес я, — не думаю, что нас могут послать в Данхару. Есть более опытные легионеры. Вряд ли для карательного рейда потребуется больше пары полков. Да и как за ними угонишься без лошадей?
— Сименс сказал...
— Ерепенится, — сказал я уверенным голосом, хотя сам был уверен не до конца. — Что ему еще делать?
Мик задумался... но только на секунду. Скоро его лицо просветлело.
— Тогда... тогда надо это отметить!
— Что?
— Ну, наше посвящение... э-э, то есть принятие... в общем, то, что мы стали легионерами. Это ведь хорошо, правда?
— Наверное...
— Тогда мы просто обязаны это отметить!
— Почему?
— Да потому что мы целую вечность ничего не отмечали! А если подумать... — он сделал напряженное лицо, — мы вообще ничего никогда не отмечали! Одни тренировки...
— Пить вредно, — наставительно заметил я.
— Глиман пьет.
— Потому и дерется хуже тебя.
— Э-эх, пролетит вот так молодость, а мы ни вина не попьем, ни по бабам не походим.
— Дурак ты, Мик. Вот смотри — сейчас тебе приходится во всем себе отказывать, упорно тренироваться каждый день и не знать никаких радостей. Ведь так?
— Так! Именно так! — с этим он был горячо согласен.
— Хорошо. Но представь себе: пройдут годы, ты станешь жутко крутым, и тогда... все до одной бабы твоими будут.
Последнюю фразу я постарался сказать максимально проникновенным голосом.
— Если меня раньше какой-нибудь кочевник не прирежет.
— Нет, ну что ты каркаешь? Если не будешь тренироваться, то этот кочевник тебя еще скорее прирежет.
— Вот я и говорю: надо отметить! Потом возможности не будет!
Глава 8
1114 г. Термилион. Алеман.
15 день 11-го месяца.
День отдыха
'Сегодня не произойдет ни-че-го, что заставило бы меня сдвинуться с места', — я лежал на кровати, и последняя мысль приятно грела душу. Один выходной в месяц, и потратить его нужно с пользой. Весь день спать, например.
Барак — какое грубое, некрасивое слово — пустой. Ведь никого так, как меня, Киото не гоняет, значит, все остальные используют увольнительную по назначению. И слишком уж сержант в последнее время усердствует. Вообще я очень четко понимал, насколько мне повезло. Получить такого наставника, не прилагая к этому никаких усилий и даже не давая согласия на ученичество, было громадной удачей.
В армии я был вот уже полгода. И если нужно было бы охарактеризовать этот отрезок одним предложением, оно было бы чем-то вроде: 'Насколько хорошо и полезно учиться келото, настолько же плохо и бесполезно служить в Легионе'. В этом отношении последний оказался совсем не таким, каким можно было его себе представить. Мне еще повезло, что я попал во взвод Киото.
К нам с Миком никто не лез — посмотрел бы я на них! — но ко всем другим, кто не был частью сильной компании, — неизменно. Я этого от легиона не ожидал. О какой сплоченной команде может идти речь, если большинство окружающих тебя людей тебе, мягко говоря, глубоко не симпатичны?
Правда, капралы не уставали напоминать, что по прошествии года обучения полк превратится в не более чем четыре роты регулярных войск. Все неподходящие должны будут отсеяться... Но все равно. Мнение мое уже было сформировано.
Еще больше мне не понравилось исполнять приказы. Я этого не ожидал, но так случилось. Я понимаю, когда это во время войны, только так войско может действовать четко, но сейчас... Наверное, по-другому добиться дисциплины невозможно...
Черт, видимо все это было просто не для меня. Однозначность — во всем и всегда. Правила ради правил. Выполнение приказов: не ради высшей цели, не для победы на врагом, а просто.
Наверное... наверное мне, как и многим, действительно хотелось не служить, а драться с кем-то и во имя чего-то. Наверное, это было чем-то детским, несбыточным. Армия оказалось предназначенной для чего-то другого.
В общем, не нравилось мне здесь. Если бы не келото...
В этот день я с радостью остался в одиночестве. Даже Мик унесся куда-то. После выходного сержант всегда увеличивал нагрузки, и я был очень доволен, что мне никто не сможет помешать...
— Кай!!! — меня слегка оглушило. — Быстрее! Вставай! Надо успеть первыми, пока никто не узнал!
— Я сплю...
— Да какой... какой сплю? — ему не хватило воздуха, и стало чуть тише. К сожалению, ненадолго. — Какой спать, когда бежать надо!
Спрятав голову под подушку, я твердо решил его игнорировать. Если бы это было что-то действительно серьезное, он объяснил бы сразу, а так... Рано или поздно его запал кончится, и, оставшись, наконец, в одиночестве, я смогу немного расслабиться...
Я полетел на пол. Реакция была запоздалой и позволила мне только не упасть на спину. Но ведь от друга-то я подвоха не ожидал!
— Ты обалдел?!
— Это ты обалдел! — крикнул в ответ Мик. — Если мы не воспользуемся такой возможностью, мы будем двумя худшими в мире идиотами!
Он выглядел очень решительно и возбужден был до крайности. Плакал мой отдых горючими слезами.
— Ну, чего ты от меня хочешь? — я вздохнул.
— Каркулта!!! — для большего эффекта он всплеснул руками.
Я был озадачен.
— Ну, и кто она?
— Кто? — по крайней мере, он перестал кричать.
— Каркулта твоя.
Он замотал головой. Н-да... волосы у него были даже чересчур золотыми.
— Сам ты 'она', — голос был немного обиженным. — Каркулта — это он. ТОТ САМЫЙ, — глаза у него были круглые, как щиты... ну или как что-то другое... тоже очень круглое. — Понимаешь?
— Нет.
— Ты никогда о нем не слышал?
В голосе было столько недоверия, что, казалось, он говорит, по меньшей мере, о знании и незнании своего собственного имени. Или воинского устава, как сказал бы наш ротный.
— Сказал же.
Недоверие в его взгляде не пропало, но объяснить он все-таки решил.
— Каркулта — это самый знаменитый, талантливый, непревзойденный предсказатель всего Термилиона. Нет, всей Такаронии. Не мог ты о нем не слышать. Он ведь... он... пронзит взгядом грядущее...
Не сдержавшись, я захохотал. Ну и вид же был у него!
— И ты веришь в этот бред? — спросил я. — В предсказания судьбы?
— А ты нет?
— Нисколько. Невозможно узнать, что случится в будущем, — уж в чем в чем, а в этом я был уверен.
— Да? А как же то, что ты сам говорил? Что можешь предугадать, какой противник нанесет следующий удар? Да я и сам видел...
— Это совершенно другое! Я не вижу будущего, даже самого близкого. Если бы ты слушал сержанта Киото, то знал бы, что келото позволяет ощутить только то, что существует на самом деле. Пусть это будет даже только тень мысли или намерение, или даже хлипкий пол в старом здании, но только что-то реальное.
— Я бы слушал его внимательнее, если бы после 'разминки' стук моего сердца не заглушал все в радиусе километра. Но ведь тогда тем более, — он не собирался сдаваться, — это и имеется в виду. Предсказание — это не магия и не что-либо подобное, это нечто принципиально иное. И Каркулта лучший в этом деле... — Он вдруг замолчал. На его лице появилось задумчивое выражение. — А знаешь что? Давай пари. Если предсказатель произведет на тебя впечатление, то я выиграл. Если нет, то... так уж и быть, неверие и скептицизм победили.
— Хорошо, — просто согласился я, — полузолотой. Согласен?
Мгновение он колебался, но скоро ударил меня по руке.
— Тогда бежим быстрее, — он вскочил в нетерпении, — к вечеру там будет очередь длиной в километр. Вряд ли он задержится здесь дольше, чем на пару недель.
Заплатив привычную, непомерно высокую пошлину на входе в Алеман, я сразу же вспомнил, что 'предсказатель' наверняка тоже не бессребреник. Я забеспокоился, что уплата пошлины покажется мне щедрым подаянием.
— Мик, а ты подумал о том, сколько эта благодать будет стоить? Тут парой медяков не отделаешься.
— За кого ты меня принимаешь? Все предусмотрено. Я нашел покупателей на те клинки. Ну, когда мы Леринга выручили. Так что сможем заплатить.
Мы делали уже четвертый или пятый поворот, и улицы были мне совсем не знакомы, но Мик шел быстро и уверенно, явно не в первый раз
— Если он такой 'великий прорицатель', то зачем сюда приехал? Может, ему приходится каждую неделю переезжать, потому что его за шарлатана считают?
— Дурак ты, Кай. Вот если бы он и вправду шарлатаном был, то тогда точно из столицы ни ногой. Предсказывал бы богатеньким дамочкам большую и красивую любовь в следующем месяце. А он вместо этого переезжает постоянно по всей Такаронии. Совершенствует свои умения с разными людьми.
— А как ты вообще узнал, что он сюда приехал? — спросил я. Все равно своей версии я доверял больше.
— Можешь считать это моей врожденной способностью, — туманно ответил он, — я вот тоже не понимаю, как ты...
Чего Мик не может понять, так и осталось для меня секретом. Я сделал два резких шага и прыгнул вправо, поперек дороги. Лошади и карета прошумели за спиной.
— Зря ты посреди дороги игра... — я замолчал.
Мальчишки, которого я только что вытащил из-под лошадиных копыт, уже не было рядом. Н-да, мог бы хоть спасибо сказать, прежде чем удирать.
— Вот же неблагодарный, — пробормотал я, когда подошел Мик.
— Я бы на твоем месте еще монеты по карманам проверил, — ухмыльнулся он.
— Скоро дойдем? — я решил сменить тему.
— Так вот она, башня, — Мик указал рукой на здание в двадцати метрах впереди. — Пойдем?
— Пошли, — проворчал я.
У меня и так-то настроение было не из лучших, а теперь и вовсе стало никакое. Сейчас посмотрим, кто кому нагадает.
Двери не было, только темный проем в каменной стене. Мы вошли.
— Оба? — вопрос послышался мгновенно. Только через десяток секунд удалось определить источник звука. Среднего возраста женщина сидела за единственным в помещении столом. На последнем лежала большая старая книга и горела одинокая свеча.
— Да, — первым опомнился Мик. Сказано было почти шепотом. Атмосфера здесь к этому располагала.
— Два полузолотых, — все так же ровно и бесстрастно. Наверняка часть антуража.
Мик отдал ей золотой. К моему глубокому удовлетворению, явно скрепя сердце.
— Второй этаж.
— По одному?
— Все равно.
Мы пошли вместе. Лестница была очень хорошая. Не скрипела и практически не отвечала стуком на шаги. Любой шорох одежды или громкий вздох казался чуждым этому месту, спокойному, тихому и самую малость таинственному.
Может, этот предсказатель и был шарлатан, но шарлатан явно профессиональный. Можно даже сказать, талантливый. Вроде бы ничего такого, а у кого-нибудь другого на моем месте наверняка бы уже мурашки по спине побежали.
Лестница упиралась в дверь. Мик постучал.
— Входите, — этот голос был более человеческим: с нотками чего-то похожего на ожидание и даже слегка певучий.
Мик толкнул дверь первым, я вошел за ним. Комнатка оказалось маленькой, всего три на четыре метра, но не лишенной некоторого уюта.
Тяжелый — мне показалось, что вовсе каменный — и низкий стол, кресло, стоявшее к нам боком впритык к задней стене, и прямо перед входом пара удобных стульев. О входе нужно сказать отдельно, потому что было их не один, как можно представить, а целых четыре — по одному в каждой стене. Освещение давал небольшой световой шар под самым потолком. Свет был почти по-домашнему приятен и казался очень теплым. Если бы не двери, уют был бы полным, а так — он оставался немного настораживающим.
— Садитесь.
Каркулта оказался значительно моложе, чем я мог предположить. Крепкая фигура, молодое лицо, даже красивое, одежда простая на вид, но явно тщательно подобранная. На взгляд я дал бы ему лет сорок или сорок пять. Он сидел в кресле лицом к нам, из-за этого ему, судя по всему, приходилось умещаться на его краешке, но самого предсказателя это, кажется, не волновало. На лице была легкая улыбка и предвкушение чего-то невыразимо занимательного. Несмотря на мое предвзятое отношение, личность, на первый взгляд, симпатичная.
Мы сели. Некоторое время он рассматривал нас, мы — его.
— Э-э... здрасьте, — первым не выдержал Мик.
Каркулта, улыбнувшись, кивнул.
— Насколько я понял, никаких секретов у вас друг от друга нет. Да и что я могу вам такого рассказать, чего бы вы о себе сами не знали, так ведь?
Вопрос хоть и был риторическим, но предназначался видимо мне. Хитринка в глазах предсказателя показалась мне чуть глубже, чем представлялось сначала. Хотя... любой шарлатан должен быть в первую очередь обаятельным.
— Думаю, — продолжал Каркулта, — ты, — он посмотрел на Мика. — Что бы ты хотел узнать?
— Я? Ну...
— Понятно. К сожалению, на этот вопрос редко удается ответить хоть сколько-нибудь точно...
Зря он надеется, что произвел на меня впечатление, я тоже понял, про что Мик хотел спросить.
— ...чаще дело решает случай, — хотя бы в самом начале. Твой случай еще не случился. Твоя дорога мелькает где-то далеко впереди, хотя направление уже выбрано, — он бросил хитрый взгляд в мою сторону. — Путь только начинает приобретать очертания, и кто-нибудь другой на моем месте только развел бы руками, но... На то я и сижу здесь, чтобы вопрос не остался без ответа.
Он опустил руку под стол, и через секунду на столе появилась колода карт с коричневыми рубашками. Немного потрепанных и чуть большего размера, чем те, которыми играют в 'очко'.
— Мы всегда можем спросить у карт. Банально, не правда ли?
Нет, что-то с ним все-таки не в порядке: то ли с голосом, то ли со взглядом. Заставляет он меня не то чтобы верить ему, а скорее верить в то, что он может оказаться прав. Мужик был явно талантлив. Что бы ни значило это его имя, оно ему шло.
Заданный вопрос не был конкретен, я решил пока молчать.
— Бери карту, — произнес Каркулта.
— А перемешать? — удивился Мик.
— Не беспокойся, я уже перемешал, — с каждой секундой он улыбался шире. — Бери.
Мик немного опешил от такого откровенного признания в подтасовке результатов, но руку к колоде протянул. Секунду помедлил и вытащил карту, вторую сверху. Каркулта перевернул ее.
— Дорога, — произнес он, но я и сам понял. Краски были по большей части выцветшие, но рисунок от этого казался только реальней. Не картинка, а маленькое окошко.
— И что это значит? — кажется, Мик был немного разочарован.
— Не спеши. Еще одну карту. Сдвинешь?
— Надо?
— Как хочешь.
Мик разделил колоду надвое и поменял половинки местами. Снова взял вторую сверху.
— Опять Дорога?
— Этих карт много в колоде.
— И что значат две подряд?
