— Отец! — внезапно прорвало Артёма. — Зачем ты это сделал?
Арсений взглянул на стенные часы и качнул головой.
— Долго же ты возился, — насмешливо заметил он и строго добавил: — Отдыхайте! Утром вам предстоит чинить лодку!
Глава 13.
Прозрение.
Тихая, безмятежная гладь озера переливалась и искрилась, хотя небо целиком и полностью находилось во власти туч. Тишина, ни единой живой души вокруг.
— Ну, где же ты, олень? — в отчаянии позвала Хранительница, но ответом было молчание.
Минуты то тянулись, как патока, то летели со скоростью света, а женщина всё стояла у самой воды и ждала, толком не представляя, чего именно.
Неожиданно откуда-то сбоку послышался шорох. Стася резко обернулась, открыла глаза и с недоумением вытаращилась на миловидную девушку в тёмном платье и белоснежном накрахмаленном переднике. Короткие светлые волосы, открытое простецкое лицо, россыпи веснушек на пухлых щеках. Девушка заискивающе улыбнулась и присела в лёгком реверансе:
— Доброе утро, Ваше высочество.
— Доброе, — пробормотала Хранительница, откинула одеяло и с удивлением обнаружила, что облачена в тончайшую шелковую рубашку, хотя она отчётливо помнила, что уснула не раздеваясь. "Узнаю, кто меня трогал — руки поотрываю!"
— Мы к Вашим услугам, принцесса.
Горничная вновь присела в реверансе, на этот раз более глубоком и церемонном, и только теперь Стася сообразила, что в спальне полно народу: две служанки держали в руках роскошное бледно-зелёное платье, ещё одна стояла у туалетного столика с расчёской наготове, а возле дверей топтались четыре пожилых дамы в пышных нарядах, которые, казалось, полностью состояли из рюшечек, кружев и оборок.
Хранительнице стало не по себе от пристальных и подобострастных взглядов. "Как в кино. Вот бы ещё припомнить, как положено вести себя принцессе? Интересно, если я их сейчас прогоню, они уйдут? — рассеяно подумала она, но проверить на практике своё предположение не решилась. — Эх, в кои веки выпало стать принцессой. Была не была!" — И Стася слезла с кровати.
Едва её ноги коснулись пола, в спальне поднялась суета. В мгновение ока со Станиславы стянули ночную рубашку, отёрли тело и лицо мокрыми полотенцами, облачили в платье и усадили на мягкий пуфик перед огромным зеркалом. Четыре пожилые дамы подобрались поближе и, заявив, что король назначил их фрейлинами принцессы, принялись сыпать комплименты, превознося её красоту, ум и грацию. "Стукнуть бы их чем-нибудь тяжёлым!" — в сердцах подумала Хранительница и даже поискала глазами что-нибудь увесистое, но, к своему глубокому сожалению, ничего не нашла.
Тем временем горничная заплела длинные рыжие волосы в косу и возложила на голову принцессы серебряный обруч с изумрудом. "Как у Алинор", — подумала та и поморщилась: перед глазами возникло искажённое злобой лицо матери...
— Король ожидает Вас к завтраку, — раздался звонкий голос горничной, и Стася вздрогнула.
— Извините, что Вы сказали?
Глаза служанки распахнулись от ужаса, по опыту она знала: чем ласковее обращение, тем суровее наказание.
— Король ожидает Вас к завтраку, — дрожа, как осиновый лист, повторила она и низко поклонилась.
— Спасибо, — улыбнулась Стася, и служанка в полуобморочном состоянии попятилась к стене.
Горничные, присутствующие на церемонии утреннего туалета принцессы Инмара и Годара, с нескрываемым сочувствием посмотрели на несчастную. Однако взрыва не случилось. Как ни в чём не бывало, Хранительница поднялась и вопросительно посмотрела на фрейлин, но те благоразумно молчали. Немного помешкав, Стася поняла, что от неё чего-то ждут, и, состроив исполненную достоинства физиономию, громко сказала:
— Моё высочество хочет есть. Где столовая?
Дамы недоумённо переглянулись и поспешили распахнуть двери. Беспрерывно щебеча и улыбаясь, они повели принцессу по полутёмным и почти пустым коридорам замка. Станислава недовольно морщилась, глядя на радостно-подобострастные лица фрейлин, а те, словно не замечая её раздражения, продолжали угодливо лопотать комплименты. Перед резными дубовыми дверями трапезного зала дамы присели в низких реверансах и, к великому облегчению Хранительницы, удалились. Так что в зал она вошла в гордом одиночестве.
Сквозь тяжёлые, неплотно задёрнутые шторы пробивались лучи яркого утреннего солнца. Они падали на каменные стены, ласкали дорогую мебель и плясали на громадном столе, уставленном невероятным количеством еды. Обычно Стасин завтрак состоял из стакана сока или чашки кофе с бутербродом, и при виде такого обилия блюд, ей тут же расхотелось есть. Оторвав взгляд от подноса с сиреневатой птицей, чьё оперение отдалённо напоминало павлинье, и мельком взглянув на Диму, Хранительница во все глаза уставилась на короля. Сегодня Олефир был одет по-домашнему: простая батистовая рубашка и тёмная накидка без рукавов. Ни мантии, ни янтарной короны. "Завтрак в кругу семьи", — мысленно улыбнулась принцесса и плавной походкой приблизилась к столу.
— Доброе утро, дитя моё, — мягко произнёс Олефир и, поднявшись, поцеловал её руку.
Стася зарделась, покосилась на Дмитрия и вежливо ответила:
— Доброе утро, Ваше величество.
Король благосклонно кивнул и усадил принцессу напротив воспитанника.
— Здравствуй, Дима.
Молодой маг молча приложил руку к груди и церемонно склонил голову, приведя Станиславу в замешательство. Она не поняла, чем вызвана его холодность, а спросить ничего не успела, поскольку к ней обратился король:
— Ты хорошо спала, Марго?
— Да, спасибо, — пробормотала принцесса, продолжая смотреть на Диму, который сегодня выглядел ещё более мрачным, чем накануне.
— Надеюсь, нам удалось угодить тебе, принцесса. Если что-то не так, скажи мне.
Слова Олефира сочились мёдом. И, возможно, Стася приняла бы их за чистую монету, если б не вчерашняя стычка с Алинор и разговор с Димой. Теперь она не испытывала иллюзий — Керонский замок был насквозь пропитан ложью.
— Спасибо, я всем довольна.
Стася скромно улыбнулась королю и вздохнула: на самом деле, ей хотелось вместе с Димой перенестись в Москву, в свою маленькую уютную квартиру, где они могли бы быть счастливы... Но возлюбленный не хотел уходить из Керона. "Ничего, я подожду! Он обязательно поймёт, что со мной ему будет лучше! И тогда мы уйдём!"
"Вот нахалка!" — зло подумал Олефир, внимательно наблюдая за Хранительницей.
Маг-путешественник привык контролировать ситуацию. В любое время. При любых обстоятельствах. Но рыжая пигалица, ничего толком не предприняв, сумела расстроить его далекоидущие планы. И особенно скверным было то, что маг не мог остановить катастрофический процесс распада семьи. Дмитрий и Алинор словно обезумели. Один от любви, другая — от нестерпимой жажды мести. Вчера, после стычки с дочерью, Алинор, аристократка до кончиков ногтей, в бешенстве ворвалась в его кабинет и закатила тошнотворную плебейскую истерику, а всегда сдержанный Дима, пообщавшись со Стасей, устроил в своих покоях погром. И ни одному из них так и не удалось до конца взять себя в руки. От королевы Олефир избавился, спровадив в Инмар с длительной дипломатической миссией, а вот с воспитанником надо было что-то решать, и решать быстро...
Маг-путешественник смотрел на Хранительницу, которая не сводила глаз с Димы, и думал о том, что самый простой выход из ситуации — убить мерзавку — совершенно не подходит ему. Дима ни за что не простит смерти возлюбленной и всю оставшуюся жизнь будет думать, что хозяин разбил его счастье. "Нужно чтобы он сам отказался от неё, — продолжая елейно улыбаться, думал Олефир. — Он должен понять, что его драгоценная возлюбленная вовсе не так хороша, как кажется. А для начала нужно снять с неё Ключ! Посмотрим, способна ли она сделать хоть что-то не хватаясь за спасительный кристалл. Глядишь, и у Димы в голове проясниться! Тогда-то, оказавшись целиком и полностью в моей власти, она расплатится сполна! Мерзавка!" — мысленно прорычал Олефир и состроил участливое лицо:
— Я понимаю, что сейчас огорчу тебя, дочка. Только вчера ты обрела маму, а сегодня она вновь вдали от тебя. Прости, но дела королевства не могут ждать. В Инмаре требуется присутствие Алинор. От имени Годара она будет поддерживать притязания гномов. Этот гордый народ должен иметь собственное государство.
— Алинор уехала? — удивилась Стася и подумала: "Как быстро здесь всё происходит!"
Она бросила взгляд на Дмитрия, не понимая, почему возлюбленный расстроен и подавлен, если его мучительницы нет в замке, и вновь посмотрела на короля: "Или Алинор не единственная, кто обижает тебя?"
— Королева покинула Керон на рассвете. Ты должна знать, принцесса: правителю приходится жертвовать личными чувствами, во имя благополучия родной страны.
— Я понимаю, — быстро вставила Стася. Разговор о матери был ей неприятен.
— Но не расстраивайся, Марго, мама скоро вернётся. К тому же, сейчас ты не одна. Дима — мой приёмный сын, ты — приёмная дочь, значит, вы — брат и сестра, и должны заботиться друг о друге.
Лицо Дмитрия приобрело землистый оттенок. Он стиснул зубы и уткнулся в тарелку, а Стася недоверчиво посмотрела на Олефира.
— Да, да, дитя моё, именно так. Не знаю, что наговорили тебе Артём и Ричард, но Дмитрий — мой любимый сын и ученик. Моя надежда и опора. Когда я увидел его среди грязных и оборванных крестьянских детей, моё сердце едва не разорвалось от боли. Я узрел в нём яркую искру магического таланта и взял в Керон. Я сделал всё, чтобы он забыл о своём несчастном детстве и стал истинным наследником годарского престола.
Король тепло посмотрел на воспитанника, и тот сжался под его взглядом. Сокрушённо качнув головой, Олефир положил руку на его плечо и виновато добавил:
— Прости, что напоминаю тебе о прошлом, мой мальчик.
Стася нахмурилась: чем ласковее был король, тем хуже становилось его наследнику. Она чувствовала, что Дима готов вскочить и убежать. "Господи, ну, что его удерживает?"
"Долг, моя дорогая, но тебе этого не понять!" Олефир оставил ученика в покое и обратился к Хранительнице:
— Почему ты ничего не ешь, детка? А, понимаю, ты пока не привыкла к нашей еде. — Он улыбнулся, и перед Стасей появился бокал сока и бутерброд с сыром: — Приятного аппетита.
— Спасибо.
Хранительница пригубила сок, надеясь, что этого будет достаточно, но под неотрывным взглядом Олефира стушевалась и была вынуждена до капли выпить сок и съесть бутерброд. Как только тарелка принцессы опустела, король поднялся из-за стола:
— Молодой девушке не пристало сидеть в четырёх стенах. Пойдём, я покажу тебе парк.
Идти куда бы то ни было Стасе не хотелось, но король стоял над ней с протянутой рукой и, бросив на возлюбленного беспомощный взгляд, она вложила пальцы в его ладонь...
Дмитрий остался один. Он смотрел в тарелку, яростно сжимая в руке хрустальный бокал, и думал: "Олефир загнал меня в угол! Он ненавидит мою девочку! Он надругается над ней, а потом заставит меня медленно убивать её". Раздался хруст. Маг разжал кулак и уставился на осколки бокала и многочисленные порезы на ладони. Не чувствуя боли, он отстранёно наблюдал, как на белоснежную скатерть падают капли крови, а в голубых глазах разгоралось холодное белое пламя...
Тем временем Олефир вёл Стасю по тенистой аллее парка. Под ногами тихо шуршал гравий. По обеим сторонам дорожки топорщилась низкая жесткая трава. Её сочный зелёный цвет красиво оттенял тёмно-коричневые, почти чёрные стволы стройных лип с густыми ветвями, усыпанными мелкими пушистыми шариками на ножках. Ветви тянулись друг к другу, создавая над дорожкой тенистые арки и наполняя воздух сладким ароматом, от которого слегка кружилась голова. Путешественник с затаённой ухмылкой поглядывал на Хранительницу и вспоминал, каким был Керон четверть века назад, когда здесь жил Легенда Лайфгарма.
На Острове Синих Скал Фёдор выстроил дворец для любимой женщины. Он создал величественную, устремлённую ввысь обитель страсти, над которой витал волшебный дух любви. Белые каменные стены, островерхие золотые башни, большие окна с лёгкими ажурными решётками и замысловатыми витражами. Огромный живописный сад с диковинными деревьями, зелёными лужайками, мраморными статуями и бесчисленным количеством изящных фонтанчиков. Керонский художественный ансамбль был общепризнанным архитектурным шедевром Лайфгарма.
Воцарившись в Кероне, Олефир в пику своему предшественнику превратил дворец в замок. Появились мрачные крепостные стены и глубокий ров, наполненный тёмной водой. Золотые башни приобрели багровый оттенок. Цветные витражи исчезли, а изящные решётки преобразились в тяжёлые ставни. Сад потерял своё очарование, лишившись прекрасных статуй и забавных фонтанчиков, и стал строгим, хорошо ухоженным парком с аккуратно подстриженными газонами... И лишь одна деталь осталась неизменной — в воздухе по-прежнему витал аромат любви. Олефир сохранил его для Алинор, а сейчас, прохаживаясь под руку с её дочерью, с удовлетворением наблюдал тлетворно-сладкое влияние волшебного запаха. С начала прогулки прошло всего несколько минут, а Стася уже "поплыла". Зелёные глаза затуманились, рот приоткрылся в блаженно-мечтательной улыбке, на щеках появился нежный розовый румянец. Ощутив расслабленное состояние Хранительницы, Олефир приобнял её за плечи и заговорил низким, елейно-сладким голосом:
— Ты красавица, Маргарет. Ты прекраснее и умнее матери, а твоя скромность достойна восхищения.
Он медленно и осторожно оплетал женщину заклинанием покорности, но когда ему оставалось лишь стянуть в узел многочисленные нити магических слов, заклятье рассыпалось. А ведь Стася не сделала ни единой попытки противостоять его магии. Она вообще не понимала, что происходит, однако заклинание растаяло, как дым. Олефир сосредоточился и почувствовал мысленное присутствие Дмитрия. "Подглядываешь, щенок? А ну, отвернись!" И, списав неудачу на вмешательство ученика, вновь стал накладывать чары. Но ситуация повторилась — волшебство не сработало. "Ключ! Подсознательно она всё же использует его силу!" Олефир чертыхнулся и вкрадчиво произнёс:
— Какое интересное украшение. Сними его, дитя, я хочу получше рассмотреть твоё сокровище.
Дима смотрел на возлюбленную, затаив дыхание: Хранительница медленно потянулась к Ключу, собираясь снять его...
— Нет! Не снимай!
Стася услышала его крик и, встряхнув волосами, взяла амулет в руку. Тёплый родной камушек моментально прогнал сонливость и вернул мыслям ясность. Не снимая Ключ с шеи, она поднесла его к лицу Олефира. Глаза мага метали молнии, лицо искажала злоба: если бы не вмешательство ученика, Ключ уже был бы у него в руках.
— Что со мной случилось? — спросила Хранительница и с подозрением взглянула на короля.
С трудом подавив ярость, Олефир улыбнулся и картинно вздохнул:
— Как же ты испугала меня, милая: внезапно побледнела и едва не упала в обморок. Пожалуй, нам следует прервать прогулку.
И, дождавшись кивка, маг перенёс принцессу в её покои и оставил на попечение пожилых фрейлин.
Дамы усадили Станиславу в мягкое кресло, сунули в руки изящные серебряные пяльцы, а на колени поставили корзиночку с разноцветными клубками. Одна из фрейлин опустилась на подушку у ног принцессы и ноющим голосом принялась читать нудный слезливый роман о любви бедного инмарского рыцаря к лирийской пастушке. Стася пришла в ужас. Она держала в руках пяльцы, не зная, что с ними делать, а от возвышенных причитаний керонки самой захотелось завыть. "Не могу!" Хранительница резко встала, и клубки рассыпались по полу.
