— В настоящий момент в этом районе есть Охотская и Новоархангельская верфи. Они не способны построить или принять на ремонт крупные корабли, но для небольших вполне пригодны. Кроме того, намечаю создание основной верфи флота в Сан-Франциско. Помимо этого полагаю необходимым иметь крупную базу флота в районе Санта Лосе де Пимас и портовые стоянки, у мыса Сан-Себастьян и в Петропавловске. Весьма удобно было бы иметь укреплённую стоянку на Гавайских островах и замкнуть северную область океана, но в настоящее время я не представляю себе возможностей для этого. Теперь флот?
— Если вам угодно, я готов послушать о кораблях, — вздохнув, кивнул Кроун.
— Задачи флота я разделяю на повседневные и боевые. В любое время флот должен иметь достаточно судов для перевозки грузов и людей между американскими землями, Камчаткой и Охотским краем. Также в ближайшем будущем необходимо устроить путь в Санкт-Петербург через Мексику и Атлантический океан. Для этого нужны суда большой вместимости.
— Суда... Вы хотели рассказать о кораблях, — адмирал дёрнул плечом.
— Хорошо. Для того чтобы защищать суда и берега от пиратов, а так же чтобы не позволять чужакам ловить рыбу и охотиться возле наших берегов необходимо большое количество малых кораблей. Они должны крейсировать вдоль берегов и по намеченным через океан направлениям, а потому обладать хорошим ходом и иметь достаточное число пушек, чтобы справляться с рыбаками и небольшими пиратскими судёнышками. Для вящей уверенности я полагаю, что эти корабли должны передвигаться парами. Помимо этого необходимы корабли на случай открытых военных действий. Они должны быть лучше вооружены, но не менее быстроходны...
— И какие же это должны быть корабли? — усмехнувшись, спросил Кроун.
— Я различаю три ранга таких крейсеров. Третьего ранга предназначен для крейсирования в паре вдоль берегов, посему должен обладать большой манёвренностью и малой осадкой. Выбирая из существующих кораблей, это бриг, осадкой в сажень и командой в сто человек. Второго ранга — для крейсирования в паре по океанским просторам и сопровождения грузовых судов. Это корвет или малый фрегат, осадкой в две сажени и командой в двести человек. Первого ранга для одиночного крейсирования в океане или сражения в составе флотилии. Это большой фрегат для экипажа в четыреста человек. Но я полагаю, что существующие корабли не вполне годны для обозначенных целей. Прежде всего, я хочу заменить пушки, — великий князь, немного замешкавшись, извлёк из стопки листов несколько эскизов. — Вот.
— И что это? — улыбнувшись, спросил адмирал. — Я вижу вы убрали всю бортовую артиллерию.
— Вы правы. Я оставил только бомбические пушки, по паре курсовых орудий и фальконеты. Бомбические пушки располагаются на поворотных платформах по линии киля. Для третьего ранга это два орудия, для второго — три, для первого пять...
— Бомбические пушки... Пексан... Хе! — усмехнулся Кроун.
— Они. Их бомбы должны быть главным оружием корабля. Курсовые пушки нужны лишь для подачи сигналов, да стрельбы книппелями. Фальконеты будут полезны при абордаже...
Адмирал. резко встал.
— А теперь, послушайте меня, молодой человек! — гаркнул он, взял со стола эскизы великого князя и несколькими резкими движениями превратил их в один большой бумажный комок. Мощным ударом он направил его куда-то прочь и продолжил греметь: — Флот, сударь, это не игра с солдатиками! Один единственный фрегат с бомбическими пушками будет стоить казне более полмиллиона! Он займёт верфь на три года! Ижорский завод на пару лет обеспечит заботами! В то время как сама возможность размещения сверхтяжёлых пушек на его верхней палубе сомнительна, а польза от сего корабля вряд ли будет настолько ощутима, чтобы идти на подобные эксперименты... Но сама идея не плоха.
Адмирал широко улыбнулся, оглядев растерянные лица присутствующих.
— Александр Андреевич, у меня к вам будет большая просьба. Покажите Его Императорскому Высочеству верфь. И дайте ему должные представления об устройстве корабля. Для чего прошу вас радушно принимать его в ближайшие две недели. И ещё покажите ему Михаила, я уверен Вениамин Фомич не будет возражать. А вас, молодой человек прошу быть у меня двадцать пятого. Будете держать экзамен по набору и обшивке, и первого по такелажу и рангоуту. А там я посмотрю, годны ли вы хотя бы юнгой. А всё это, — адмирал показал рукой на карту, — пустая трата времени.
Саша открыл рот, явно намереваясь что-то возразить, но встретившись взглядом с Кроуном, вытянулся по стойке смирно.
— Слушаюсь!
— Я буду рад быть вам полезным Роман Васильевич, если моя служба позволит это, — слегка растягивая слова, отозвался Попов.
— Позволит, — кивнул адмирал. — Я уж знаю это точно... Предлагаю закончить излишние разговоры.
— Слушаюсь, — ответил великий князь, а остальные просто промолчали.
— И да... — уже направляясь к двери, адмирал обернулся. — Все эти новейшие крейсера сойдут со стапелей не раньше тридцать пятого года. А корабли нужны будут уже этой весной. Посему предлагаю Его Императорскому Высочеству походатайствовать государю о переводе в Охотскую военную флотилию двух фрегатов типа Спешного, шесть бригов типа Гонец и десяток разных шлюпов. Этого должно хватить для охраны берегов на ближайшие пять или десять лет... Корабли можно было бы и купить... А где взять для них команду, подумайте сами. Честь имею, господа.
Старый адмирал вышел. Оставив присутствующих в некотором недоумении.
— Кхм, — первым пришёл в себя Юрьевич, — Александр Николаевич, зимой темнеет быстро, если вы намерены осмотреть верфь, нужно поспешить.
Через полчаса они стояли возле огромного здания парильни.
— Здесь доски обшивки, а это, как правило, дубовые доски толщиной от трёх до семи дюймов, в течении нескольких дней пропитываются паром. От этого они становятся гибкими. Их заправляют в гнутарный стан, — Попов показал рукой на огромную ферму. — направляющие стана повторяют требуемый изгиб обшивки. Разумеется, для каждой доски задаётся своя форма. Оная закрепляется в нужном положении и оставляется на медленную сушку, после которой уже навсегда сохраняет приданный изгиб.
— А как вы рассчитываете форму для каждой доски? — поинтересовался великий князь.
— Перед началом закладки корабля по предварительным чертежам строится его точная модель обычно в размерах один к десяти или двенадцати. Эта модель выполняет роль шаблона, все детали в реальном размере изготавливаются именно на основе деталей макета. С них же снимаются уточнённые чертежи для дальнейшего хранения. Пойдёмте, я покажу такую модель семидесяти четырёх пушечного Великого Князя Михаила. По ней сейчас выправляют чертежи.
* * *
6 января 1827, Санкт-Петербург
Уставший после долгого общения с Поповым Саша не испытывал большого желания встречаться с друзьями Жуковского. Но этот вечер был заранее оговорён, и отказаться не представлялось возможным. Всю дорогу до Миллионной Саша мысленно размещал по корпусу корабля бимсы, карлингсы, книсы и пиллерсы, постепенно приходя к осознанию, что, если ничего не менять, то бомбические пушки не могут стоять на малых фрегатах. И теперь, в гостиной, могущей служить небольшим танцевальным залом, он подсознательно желая потеряться выбрал кресло возле дальней от входа стены. До прихода других гостей ещё было достаточно времени, и он снова погрузился в океанскую пучину:
"...Вообще фигня получается. Нужны крейсера быстрого хода. Им в баталии вступать не следует. Их задача догонять или убегать. Соответственно нужны дальнобойные пушки на носу и на корме, по бортам не обязательны. Если произошло сближение, значит дело идёт к абордажу, фальконетами верхнюю палубу размять перед дракой и достаточно. Дальнобойные пушки должны выполнять две функции сбивать паруса и дистанционно дырявить борта. Выводим из рассмотрения вопрос прицеливания в качку, но с учётом того что под парусом ходят галсами, то пушки надо ставить на верхней палубе на поворотных платформах. Заодно будет возможность выставить их на борт. И тут всё стройно никакой Кроун не переубедит.
Проблема в пушках. Книпеля вдаль забрасывать сложно, но тут другого ничего не придумаешь. А вот ядра... Ядра на больших дистанциях будут просто вязнуть в бортах или отскакивать. Но это половина беды. Самая большая беда, что на носу мы можем поставить от силы пару пушек. Это уже не залп бортом, выкрашивающий корпус противника в дуршлаг, а, при самом лучшем попадании, пара дырочек в корме или носу, на которые заплатку наложить плёвое дело. Значит, нужно при единичном попадании корпус противнику разворотить так, чтобы он задумался и паруса приспустил.
Нужно доставить ему в корпус бомбу приличных размеров. Вариантов доставки три. Торпеда, этого я ещё не умею. Ракета, тут из пушки то попасть искусство, а низкоскоростной снаряд большого продольного сечения... Остаётся пушка, без вариантов.
Но какая? Навесом при качке стрелять, определяя расстояние на глаз, не вариант. Не попадёшь. Значит прямой наводкой. И собственно, что остаётся. На бриг поставить бомбическую пушку весом под три тонны, обслуживаемую двадцатью человеками и дающей отдачей в палубу не хуже вражеского ядра... Понято, что адмирал идею не оценил. И судя по всему, качественно усилить деревянный каркас корабля не получится. Видимо, нужен железный набор корпуса, для таких упражнений. А где я столько железа возьму? А правильней сказать стали... Нигде!..
... Пушку нужно облегчать, и ставить её на ферму распределяющую отдачу по всему корабельному каркасу. Облегчаем пушку — уменьшаем калибр. Бомбу по весу придётся сохранить, нужен продолговатый снаряд. Чтобы баллистику не убить, нужны нарезы... Как их сделают это отдельный вопрос. А вот как бомбу загонять в ствол. Корпус чугунный, даже если ободок свинцовый сделать его не разопрёт как у расширяемых пуль. Можно конечно какой-нибудь поддон придумать. А вообще, надо совать с казны...
... Это вам не нарезы..."
В гостиную вошёл Жуковский в сопровождении высокого черноволосого господина.
— Александр Николаевич, я рад представить вам, моего давнего друга Сергея Семёновича Уварова.
— Я рад с вами познакомиться, — поднявшись, ответил великий князь.
Жуковский оставил великого князя наедине с Уваровым, направившись встречать других. Они присели в кресла.
— Где изволите служить?
— Имею честь служить в Императорской Академии наук.
— Да, наукой и просвещением Россия обретёт своё величие, — слегка склонив голову влево и продемонстрировав поднятый вверх указательный палец, сообщил великий князь.
— Кхм, несомненно, — поискав что-то взглядом, ответил Уваров. — Василий Андреевич рассказал мне, что вы намерены обучать крестьянских детей в своём поместье.
— Да, — великий князь приподнял левую бровь, — умение читать, писать и считать необходимо каждому. Возможно, в привычной деревенской жизни отсутствие грамоты не делает крестьянина ущербным... Но, полагаю, Василий Андреевич также рассказал и о том, что я дерзким образом разрушаю привычный уклад.
— Да, разумеется, хоть я и не понял вашей задумки.
— Она достаточно проста. Я намерен превратить усадьбу в общее дело для всего деревенского мира, а для этого я намерен лишить крестьян возможности заниматься своим хозяйством.
— Хм, никто не будет ради общего дела работать лучше, чем для себя.
— А этого не требуется. Нужно, казалось бы, не так уж и много. Лишить возможности жить за иной счёт, нежели с общего дела, установить непосредственный мировой суд, дабы лишить трутня возможности жить за счёт других. И всё.
— Не уверен, что это есть благо. Любое единение влечёт за собой стремление противостоять тем, кто вне мира. А тут уже недалеко до бунта.
— Россия есть один мир, и нужен лишь суд, дабы избавиться от трутней. Не может это быть бунтом, поскольку государь есть самый первый труженик. А вот избавиться от людей живущих за счёт чужого труда и не исполняющих своей обязанности на благо России необходимо.
— Кхе, — Уваров почесал запястье и внимательно принялся разглядывать что-то на полу.
Повисла тишина. Саша уже собирался вернуться к своим размышлениям о кораблях, когда Уваров заговорил:
— Надеюсь, вашими заботами финляндский университет вскоре сравняется с московским.
— Не думаю. Это совершенно разные по замыслу своему учреждения.
— Как? — коротко спросил Уваров, замерев с наклонённой вправо головой.
— Императорский Московский университет служит цели просвещения молодёжи и становления её на службу российской науки. Помимо важных научных дисциплин вопросы нравственного воспитания в нём чрезвычайно важны. Этим определяется и особое отношение к богословию, философии и истории. Профессора стремятся научить студентов быть верными подданными короны живя в ладу с окружающим обществом и трудясь на благо России. Вы согласны со мной?
— В целом, да, но разве в других университетах не так?
— В связи с местными особенностями финляндцы не чувствуют себя подданными империи в должной степени. Потому студенты не получают воспитание в нужном для короны направлении. Это надлежит исправить. И этим финляндский университет отличен от других. В нём особое внимание необходимо уделить тому, чтобы молодые финляндцы чувствовали себя, прежде всего, подданными Российской империи. Основное число профессоров университета, администрации княжества и само общество бережёт традиции шведской государственности, потому это очень не простая задача, для столь неопытного человека как я.
— Ах, что вы... — Уваров осёкся и встал, приветствуя входящих, и достаточно громко произнёс: — а вот и товарищ самого Шишкова.
Жуковский ввёл мужчину лет сорока с жидкими курчавыми, уже проигрывающими бой лысине, волосами.
— Александр Николаевич, имею честь представить, Дмитрий Николаевич Блудов, — пояснил воспитаннику Жуковский.
— Рад...— кивнул великий князь, в это время в соседней комнате раздались голоса.
— Одно минуту, — Жуковский поспешил выйти.
— Что там? — Поинтересовался наследник у Блудова.
— Я уверен, что это тёзка, — улыбнулся тот и пояснил: — Дашков, Дмитрий Васильевич... предлагаю даже не садиться сейчас уже назначенное время, и старые приятели будут входить один за другим.
— Лишь Сверчок имеет скверную привычку опаздывать на пирушку, — дополнил Уваров
Блудов пристально посмотрел на него, поджал губы, но ничего не сказал.
— Мы с Сергеем Семёновичем обсуждали сложности университетского образования в Финляндии, — продекларировал великий князь продолжение прерванной беседы.
— Да, — кивнул Уваров, — я полагаю, что в любом образовании, а в финляндском университете особенно, надлежит внимательнейшим образом отнестись к преподаванию истории. Данный предмет изучения должен быть не только обязателен, но и даваться в строго определённом ключе, утверждая в мыслях студентов побуждения более любить свое отечество, веру и государя.
