— Мэтью? Он же вроде бы не с Кларенсом. И вообще от него никогда никаких проблем не было... Он же на нас работает, за всю казну от Туалона вплоть до северной границы отвечает. Проверяли его несколько раз, ни медяка не украл ведь, — а потенциально и зять идеальный... Последнее Ролиан добавил уже про себя.
— Ты меня не совсем правильно понял. Литон не готовит заговора и не крадет денег, и я даже не предлагаю его оклеветать, чтобы забрать деньги. Дело в том, что он — шпион.
— Какой шпион?
— Самый обыкновенный. Уже несколько лет сливает информацию в Аан.
— Александру?
— Не напрямую, конечно, но можно не сомневаться — в конечном итоге все идет к нему.
— Почему?
— Не будь наивным, Ролиан. Думаю, он узнал. Другой причины я себе представить не могу. Надо было завершить все еще тогда. Нужно было сделать вторую попытку.
— Обстоятельства уже были другими. На тот момент мы все делали правильно.
— Да... Теперь он работает на Аан.
— И все это точно?
— Точно. Что именно он передает, я не знаю, но сам факт был зафиксирован несколько раз. Кроме того уже несколько лет он перевозит капиталы в Аан. Имение себе там купил и дом в столице. Так что его земли нам пригодятся.
— Он выкрутится. Пойдет на соглашение с Кларенсом, хоть тот его и не любит. В результате казнить мы его не сможем, а уволить с той работы, которую он выполняет великолепно, все равно придется.
— А я и не говорил, что мы будем его казнить. Мы обвиним его в измене уже после несчастного случая.
— Какого несчастного случая?
— Пока не знаю. Но это-то я организовать сумею. С лошади упадет, или ограбят его неудачно, а уж потом мы представим доказательства его связи с иностранными 'особыми' службами. А после, поскольку в роду Литон никого больше не останется, мы будем иметь все права, чтобы конфисковать его имущество в собственность Короны.
— Он отличный фехтовальщик — пятый ранг как-никак.
— С десятком моих людей даже он не справится. А может, — Хасат сделал паузу, — может, я вообще кого-нибудь со стороны привлеку. А потом на этого 'кого-то' сначала все повесим, а следом и зачистим.
— План хороший, но...
— Я уже говорил, что эта девчонка тебе не подходит, — в голосе Хасата появилось нетерпение. — И не смотри на меня так, будто я у тебя мысли читаю, — и без того все понятно. Литонская дочка — своевольное, взбалмошное дитя. Во-первых, ей едва шестнадцать исполнилось, во-вторых, той королевой, которая тебе нужна, ей никогда не стать.
— Но она...
— Мало ли красивых баб? Не веди себя как мальчишка: видел-то ее один раз, а она уже мешает тебе работать. По-моему, очень красноречивый симптом.
У Ролиана испортилось настроение — он действительно имел на эту девочку кое-какие виды, но Хасат, как всегда, был прав, уже в который раз.
— Могу рассказать тебе, что тогда случилось в Чайной.
— Неужели? Я думал, этого вообще никогда не произойдет: сколько времени прошло.
— А зачем торопиться-то? Ничего срочного там не было. А такие образцы для исследований мне не каждый день попадаются. Значит, так: мне удалось со стопроцентной точностью установить, что во время происшествия было использовано два четковыраженных вида магии. Магия накхов...
— Я же говорил!
— ...и магия демонов.
Ролиан выдохнул: этого он предположить не мог.
— Но откуда там взяться демону?
— Ты был абсолютно прав насчет того, что накхи задумали какой-то эксперимент. Только ошибся в том, что это эксперимент на людях. Уж не знаю, каким способом, но накхам, а точнее — накху удалось пленить одного демона, и не какого-нибудь, а, судя по всему, одного из сильнейших во всей Багровой Пустыне, — и накх, разумеется, тоже был не из последних. Пленив демона, 'черный' запихал его в клетку, подвесил на своего дракона, сел сверху сам и преспокойно полетел в сторону Черной Земли. По пути что-то пошло не так. Сначала по каким-то причинам перестало действовать что-то весьма похожее на заклинание невидимости, а затем клетка с демоном и вовсе свалилась на землю, прямо на Чайную. Накху это, конечно, не понравилось, и он тоже опустился вниз, потом спешился, и тут-то и началось самое интересное. Демон вылез из клетки, встал напротив него. После чего они ударили друг по другу самым сильным из того, что у них было. В итоге — ничего, кроме трупов, там не осталось. Даже клетка, оказавшись в пределах нашей видимости, сразу же испарилась.
— И тебе потребовалось столько времени, чтобы определить, что там одни трупы?
— Это я понял еще за полчаса до деревни, по запаху. Полгода мне потребовалось для тщательного изучения обнаруженных материалов. К моему величайшему сожалению, несмотря на всю уникальность нашей находки, никаких поражающих воображение открытий мне сделать не удалось. Зато, истратив большую часть тканей, я сумел на их основе создать нечто, что в будущем может оказаться очень и очень полезным. Когда накхи чистили территорию — как это ни удивительно, они схалтурили. Собрали не все останки. От демона и накха там, конечно, ничего не осталось, но вот от дракона... — он достал из кармана пузырек с зельем, к сосуду была прикреплена тонкая серебряная цепочка.
— А цепочка зачем? — спросил Ролиан.
— На шею вешать. И советую: если в нем не возникнет надобности, не снимать.
— А почему сразу не выпить? — спросил Ролиан, принимая из рук мага склянку.
— Если очень хочется, можешь, конечно, выпить или в суп по вкусу добавить, но я бы тебе не советовал. Это не для того.
— А для чего?
— Это... я смог сделать только два экземпляра... на основе кое-каких моих исследований... — вытащив из-за шиворота флакончик — точно такой же, как и тот, что был сейчас в руках у Ролиана, — Хасат расстегнул цепочку и продемонстрировал свой экземпляр зелья, — в общем, это для... — вместо объяснения, Хасат начал что-то бормотать себе под нос, воздух вокруг уплотнился. Ролиан попробовал проверить, что творится в астрале, но, к своему удивлению, не смог выпустить своего сознания за рамки обычного пространства.
— Можешь не напрягаться понапрасну: я окружил нас дополнительной защитой.
— Но 'астральный туман'...
— ...неплохая штука в обычных случаях. Дело в том, что все это время я не дурака валял, как ты думаешь, а создавал оружие.
— Оружие?
— Да, к сожалению, одноразовое, но оно стоит потраченного времени, и мы должны быть уверены, что кроме нас двоих о нем никто знать не будет.
Инар снял тугие колпачки с обеих склянок, сжал щепотью левой руки фалангу указательного пальца Ролиана и дотронулся до нее кончиком своего пальца. Едва заметно кольнуло, выступила капелька крови. Уронив по красной слезинке в каждый из флакончиков, Хасат вернул колпачки на свои места.
— Способ узнавания, — пояснил он свои действия, застегнув цепочку у себя на шее, Ролиан сразу же последовал его примеру, — моя кровь там уже есть.
— Ясно, а работает как?
— Просто разбей, можешь даже об голову.
— Противника?
— Разницы никакой, можно и о свою. Радиус поражения — сто метров. Поражает всех, кто владеет Даром, на мастеров келото — правда, начиная только ранга с шестого, тоже действует.
— 'Действует' — это в каком смысле?
— В том самом, — ответил Хасат. — И лучше на эту штуку не полагайся, пусть это будет самый последний, страховочный вариант...
Часть третья
Потери
Глава 1
1115 г. Термилион. Туалон. Верхний город.
11 день 2-го месяца.
Долгое утро
Вот уже целую вечность утро изо всех сил пыталось перейти в день, но, вместо того чтобы наконец сделать это, только тянулось, тянулось, тянулось... Время в очередной раз играло с ним злую шутку: замерев поздним вечером, оно подарило ему на раздумья, казалось, целую жизнь. Граф бросил взгляд на часы — до девяти оставалось не больше пяти минут. Ожидание все-таки подошло к концу. Пройдет еще каких-то два часа — Мэтью был абсолютно уверен, что вот это время пролетит для него как одно мгновение, — и ему придется все ей рассказать, своей дочери.
Мэтью тяжело вздохнул и в тысячный раз кинул взгляд на лежащую на столе бумагу. Как и ожидалось, ничего нового там не возникло:
'Нас раскрыли. Игра с самого начала была слишком опасна. Верховный маг медлить не будет. Я бы сказал, что у нас есть, по крайней мере, неделя, но не уверен даже в завтрашнем дне. Поиск исполнителей в любом случае займет какое-то время, но не в моем случае. Я слишком мелкая сошка, страховкой наверняка пренебрегут, по моему следу пойдут инары.
Как нас раскрыли, я не знаю. Да это и не важно: слежку я заметил по чистой случайности, два дня назад. А следят, я уверен, давно. Это письмо вполне могли проследить, но ничего нового оно ни для кого открыть не могло — слишком много времени потеряно.
Думаю, мы с вами больше не встретимся. Я уйду сегодня, если смогу.
Спасибо вам за все. Знайте, я ни в чем не сомневаюсь и ни о чем не жалею. Мы делали то, что должны были делать.
Простите за все.'
Да, это он писал — всегда был склонен к цветастым эпитетам. Последняя мысль вызвала мимолетную улыбку, однако новый взгляд на письмо вернул графа к реальности. Верить? Потребовалась целая ночь, чтобы понять, что это не имеет значения. Подобные письма просто так не приходят. Даже если его просто проверяют, пора уходить. Уже давно пора.
Бедный, бедный мальчик. Еще одна жизнь, еще одна смерть. Иллюзий Мэтью не питал: шансов у парня не было. У него нет способностей, чтобы сопротивляться поиску. Инары найдут его, и очень скоро. И лучше бы ему не попадаться живым...
Скомкав листок, Мэтью хотел отправить его в камин, но в последний момент передумал. Аккуратно расправив бумагу, граф сложил послание вчетверо и опустил в карман. Наверное, нужно переодеться — мысль промелькнула где-то на задворках уставшего сознания, — этот наряд он не снимал больше суток, что не могло положительно сказаться на его свежести. Нет. Сейчас ему на это сил не хватит. Их и так осталось немного, а впереди один очень тяжелый разговор.
— Тяжелый, — услышав свой голос, Мэтью невесело усмехнулся. Не должны быть тяжелыми разговоры с собственным ребенком. Не должны... Меньше надо было врать! Но правда... — тяжелая ноша, и дочери она ни к чему. Слишком мала она для этого.
Со стороны раскрытого окна послышался звон мечей. В очередной раз вздохнув, граф Литон поднялся из кресла. Сделав несколько шагов по высокому ласковому ворсу кимского ковра, он оперся руками о подоконник, подставляя лицо не по-зимнему ярким солнечным лучам. Еще одна злая шутка — в плохой день всегда отличная погода. Хотя это, наверное, справедливо: в счастливый день и пыльной буре радуешься. Глаза привыкли к яркому свету, Мэтью смотрел на покрытый белым песком квадрат внутреннего дворика, — именно туда выходило окно его рабочего кабинета.
В песке, утопая по щиколотку, стояли двое. Первый — немолодой, с белыми висками, среднего роста мужчина. Несмотря на морозную утреннюю свежесть, только в легких серых штанах и рубашке, в руке он держал длинный неширокий клинок. И его противник, а точнее противница — молоденькая девушка. Ей недавно исполнилось шестнадцать. В руке у нее был такой же меч, как у ее учителя. Внешне она расслаблена, но это лишь видимость. Огонь в глубине глаз не предвещает мастеру ничего хорошего.
Внезапно пригнувшись, девушка резко метнулась вперед. Обманное движение в ногу — в самый последний момент, когда сталь должна была встретиться со сталью, уходит вверх, в сторону левой руки... клинки все-таки встречаются друг с другом. Не забыв об обороне, девушка умело уклоняется от контратаки.
— В этот раз очень близко, — добродушно усмехается мужчина.
— Так нечестно! — возмущается в ответ она. — Я вас провела! Если бы не лучшая реакция, вы бы ни за что не достали!
— Так всегда бывает. Быстрее либо ты, либо противник. Ты ведь не ожидала, что я пропущу хоть один удар из тех, которые могу отбить. Особенно учитывая, что мечи боевые.
— Я бы успела его остановить, — немного успокоилась девушка, но меч так и не опустила. Предыдущие тренировки приучили ее ждать нападения в любой момент.
— Это мы безусловно проверим, но только когда твой удар достигнет цели.
— Не в этой жизни, — мрачно проговорила она.
— Ну, не надо столь категорично. Не забывай, что я намного старше, а кроме того — твоя атака вполне могла удаться, если бы ты сумела скрыть свои намерения. Я уже не раз говорил тебе: в бою руководят не эмоции, а хладнокровность и трезвый расчет.
— А если ты дерешься с врагом? — спросила она.
— Тогда тем более. На поле боя могут быть только противники, которых нужно поразить. Никаких эмоций — ни положительных, ни отрицательных. Понятно?
С последними утверждениями Литон не мог согласиться окончательно. Ненависть — великая сила. Возможно, даже величайшая. Единственная проблема — ее невозможно направить. Разгораясь, она сжигает все вокруг. Очень многим приходится познавать это на своей шкуре. Мэтью тешил себя надеждой, что его девочке не придется.
— Да...
— Тогда продолжим. Защищайся!
Следующие полтора часа Мэтью неотрывно наблюдал за своей дочерью — один из тех коротких моментов, когда он чувствовал себя по-настоящему счастливым.
Как же, как же она похожа на мать! Эмили умерла девять лет назад, и только стоило Мэтью смириться с ее потерей, как его старшая дочь начала превращаться в почти точную копию своей матери. Нет, характер у девушки был совершенно иной — этим она пошла в отца. В точности ответить, хорошо это или плохо для самой девочки, граф Литон не мог. Зато с некоторых пор ему стало очень хорошо известно, как влияют детская непоседливость и подростковая непокорность на родительское сердце. В молодости и ему самому нужен был весь мир: тогда Мэтью достаточно быстро понял, что мир может ответить взаимностью. К несчастью, это каждый должен осознавать самостоятельно...
Сердце вновь забилось быстрее положенного. Мэтью даже не мог представить, насколько это страшно и одновременно до бесконечности прекрасно — почувствовать себя отцом. На старости лет, совершенно неожиданно для себя, но оттого только более отчетливо...
Подняв голову, Кира посмотрела прямо на него. Улыбнувшись и насмешливо отсалютовав мечом, тяжело переставляя ноги, но неизменно улыбаясь, она направилась ко входу в дом.
Невольно Мэтью вздрогнул после этого взгляда. На какое-то мгновение ему показалось, что на него смотрит его жена. То же лицо, без малейшего изъяна, те же прямые черные волосы, спускающиеся до середины спины, та же вытянутая гибкая фигурка, еще не успевшая стать женственной, но обещающая сделать это в самом ближайшем будущем. Эмили была необычайно красива, и ее дочь в полной мере унаследовала эту красоту. Но кроме того Кира с девяти лет занималось келото, что придавало ее движениям особую неповторимую грацию, а еще — взгляд. Карие глаза Эмили светились добротой и участием, а зеленоглазый взгляд Киры источал огромную внутреннюю силу.
Граф до сих пор не перестал корить себя за то, что поддался на ее уговоры и взял ее с собой на один из королевских приемов несколько месяцев назад. У него каждый раз сердце кровью обливается, когда он вспоминает, как на нее смотрели все эти мерзкие похотливые хари... С другой стороны, рано или поздно это должно было произойти — не запрешь же ее навечно, с таким-то характером... И у него появился еще один повод порадоваться за свою девочку.
