— Это понятно, — кивнул великий князь, — в этом году самое главное понять, что вообще не родит на этой земле, а с чем можно попытать удачу. И найти, какие корма для скота и птицы, эта земля может дать. Что по работам, освоили ли машины, готовы ли люди трудится?
— Машины я закрепил за Гордеем, — ответил управляющий, — он из деревенских подобрал трёх пареньков по сообразительней. А за людей путь Клим ответит.
— Кхе, — Клим усмехнулся, — я бы сказал пареньков по ленивей.
— Это не важно, был бы толк, — прервал его великий князь. — Так что люди думают, готовы на земле трудится по-артельному?
— Так от чего же нет, — усмехнулся Клим. — Только в артельном деле важно не то, кого на какую работу ставить, а то за какую работу какой пай дать.
— Ты старше, больше видел, — улыбнулся великий князь, — а только говоришь не верно. Главное чтобы дело ущерба не имело. А для того нужно на работу подходящих людей ставить. А пай нужно давать за добрую совесть. И в этом году на нас всех будет лежать большая забота, о том, чтобы каждый получил по своей старательности.
— Не выйдет так ничего, — мотнул головой Клим. — Один толковый, другой неумёха старательный.
— А это наша общая забота. Толкового приставить к делу сложному, неумёху научить, а лодыря заставить работать. Каждому бог даёт крест по его силам.
— Так то бог.
— Аа мы за ним следовать должны.
— Не-е-т, — задумчиво протянул Клим, — один накосил две скирды, другой еле одну смог. А поровну.
— Отчего-ж, — усмехнулся великий князь, — соберитесь миром и скажите второму, сдохни неумеха. Сгинь, не нужен ты нам. Пусть тело твоё под забором сгниёт, нам только умелые и работящие нужны. Так?
— К чему вы так? — переспросил Клим, — Я ведь не про это.
— Про это. Про стариков что немощны, про детей что неумелы, кто ещё две скирды собрать не может...про однорукого, про одноного.
— Это другое. Мир таких не может бросить, не по заповедям.
— Так если тот второй не ленился? Если он просто не может больше? Чем он от старика отличается? К нему иное отношение?
— Нет-нет. Не это, — Клим замотал головой, — но тот, кто умелый он же должен больший пай иметь. Зачем ему скирдовать вторую?
— Затем что бог ему такое умение дал. Кому бог больше даёт, с того больше спрашивается. И две скерды, это его крест. И если он одну сложит, то будет лодырем и хитрецом от креста своего отлынивая. Всякий должен работать из всех сил, что бог ему дал. И за труд свой он награждаться должен по старанию своему.
Клим замотал головой, но промолчал. Великий князь, улыбнулся и добавил:
— Но я не поп. Такие беседы вести. Тебе же главное надлежит запомнить. В работе надо подмечать старание людей и их способность учиться. И всё это немедля сообщать Эдварду Антоновичу, дабы он людей на дело ставил по их умениям. Кто-то будет жаткой в поле управлять, а кто-то дерьмо за коровами убирать. И та, и та работа сделана быть должна. А вот выбрать для неё подходящего человека, это наша общая забота.
10 апреля 1828, Гатчина
* * *
"...Девять вёрст неспешным шагом вполне можно проехать за три часа туда и обратно. А на возможные остановки положить час..."
Рассуждая так, великий князь, в сопровождении Юрьевича и конвоя, направился на конную прогулку, намереваясь ещё раз пройти по местам прокладки будущей дороги. Заодно, хотелось посмотреть начало работ. Он поехал в Мариенбург. Это было ближе, да и работы там уже велись вовсю. Расчистка земли возле фарфорового завода под конечную разгрузочную станцию и разворотное кольцо уже была окончена. Оставалось дождаться отхода влаги из недавно оттаявшей земли для уплотнения и выравнивания грунта. Начав прогулку с места будущей дворцовой станции, великий князь уже через десять минут достиг места работ.
Понаблюдав как более сотни пар рабочих рук толкутся и мешаются друг другу, он проговорил:
— Семён Алексеевич, надо будет в ближайшее время распределить людей по участкам. Не более пятидесяти на одном.
— Охраны потребуется больше, — отметил Юрьевич.
— Несомненно, но работа пойдёт живее. Впрочем, — великий князь заметил Мельникова и направил коня к нему, — узнаем мнение Павла Петровича.
Они подъехали к инженеру, что-то обсуждавшему c Евдокимовым.
— Добрый день, господа, — сразу за приветствием великий князь приступил к делу. — То как идут работы мне не нравится. Слишком много людей в одном месте. Они мешают друг другу.
— Вы правы, — кивнул Мельников, — но это беда начала работ. Люди должны привыкнуть. И сейчас их лучше держать кучей. Дня через два, я отправлю часть на постройку моста, часть на строительство со стороны торфяников, а ещё сколько-то в помощь Овцину. Сейчас на постройке предприятия работают наёмные, но дело идёт медленно. Они заняты исключительно печью. А предстоит расчистка, возведение бараков и цехов. Там понадобится много людей. Ещё бы сто или двести рабочих были бы кстати.
— Хе, через два дня вы до моста и так доберётесь, — усмехнулся Юрьевич
— Возможно, — кивнул инженер, — но люди быстро привыкают, учатся отлынивать, беречь себя. Неумёхи набьют себе кровавые мозоли. Появятся не только притворщики, но и настоящие заболевшие. И скорость работ упадёт. По первым дням никогда нельзя судить.
— Вы правы, — великий князь нахмурился, — основные трудности возникнут позже. Всегда так бывает. Любое дело к своей середине раскрывает свою настоящую сложность. А начало бывает разным и ни о чём не говорит. Не буду дольше отвлекать вас и поеду на торфяник. Посмотрю, как там идёт работа.
Через десять минут он были у речки, возле планируемого моста. Саша с удовлетворением взглянул на вешки отмечающие уровень и створ весеннего паводка. Желая поделиться хорошим настроением, он обратился к Юрьевичу:
— А вы заметили, как живописны буруны на весенней реке. Летом я помню её воды спокойными почти зеркальными. А сейчас она полна силы. И этот напоминающий рычание дикого зверя голос реки.
— Ха, — усмехнулся в ответ воспитатель, — всё же усилия Василия Андреевича не пропали даром, ему удалось заронить в ваше сердце поэтическое зерно. Осталось дождаться всходов. Вы правы, река действительно прекрасна, но вынуждает нас направиться в обход к переправе и мы потратим время.
— Не страшно, свежий воздух, апрельское солнце, щебет птиц и запах пробуждающейся природы. Почему бы и не насладиться возникшей необходимостью. Когда ещё случится такое.
— Да, последнее время вы не балуете себя развлечениями, это весьма необычно для вашего возраста. Всякому учению воспитатель норовит отвести время оставив для потехи лишь час, воспитанник же стремится оставить час ученью. С вами же, Александр Николаевич, учителям всё чаще приходится задумываться о недостатке ребяческих развлечений.
Они направились вдоль реки.
— Я не сильно расстраиваюсь от этого, — заявил великий князь. — Нахожу некое удовольствие в том, что я погружен в сложные дела и успех приносит мне наслаждение. Ребяческие же забавы мне кажутся слишком несложными, а потому не приносят удовольствия. Становится просто жалко тратить силы и время. Вот посмотрите, сколько я потратил на новые пули. А как был счастлив, когда государь оценил их. А сейчас, когда Чернышёв озабочен переделкой ружей под них. Как горд, что государь доверил мне участие в этом деле. И какое блаженство я испытаю, когда в том числе и благодаря мне, наши победоносные войска будут вооружены лучшее всех в мире. Сможет ли с этим сравниться победа в салочки или в бары. Чем значительнее и труднее дело, тем больше наслаждение при успехе.
— А при неуспехе?
— Всякая неудача есть не более чем повод задуматься о совершённых ошибках и достичь успеха в следующий раз. Я склонен любой исход считать лишь частью большого дела на пути исполнения которого я нахожусь...— Саша на секунду замер и скороговоркой, сдерживая дыхание, затрещал: — Новые пули. Затем ружья. Легион. Ракеты. Сахар. Крепостные ружья. Сталь, много стали. Новые пушки. С другой стороны. Торф. Железная дорога. Чугун. Паровая карета. Торфяной уголь. Пароходы. Сталь. Дорога через Сибирь. Тихоокеанский флот. Америка под русским флагом. С другой стороны. Скот. Картофель. Лён. Механизмы. Паровая машина для обмолота или пашни. Ткацкие машины. Сталь. С другой стороны, люди для всего этого. Воспитательный дом. Финский университет. Школа легиона. Новое крестьянское устройство....
Великий князь замолк, восстанавливая дыхание. Лицо его раскраснелось. Руки судорожно перебирали повод коня.
— ...Это... нити маленьких дел сплетающиеся в единый канат которым, я надеюсь, тянуть баржу под названием Россия. Разве ребяческие забавы могут сравниться с этим.
— Всякому человеку нужен отдых, — заметил Юрьевич.
— Несомненно, но дело отдыхать не может. И беда если человек один, но я ведь не один. Пока я не умею, но скоро научусь поручать свои дела знающим людям. Дайте срок.
— Непременно научитесь, — улыбнулся Юрьевич, и переспросил: — Новые пушки?
— Разумеется, — великий князь улыбнулся, — я не вижу большого прока в крепостных ружьях. Они лишь ступенька к пушкам, имеющим стальной нарезной ствол и стреляющим так далеко и метко как это и не представлялось ранее... Как винтовка с моими пулями вскорости заменит старые ружья, так и новые пушки... Это большая дальность стрельбы, иная меткость, а, следовательно, иной ход боя. Это иная армия. И когда новые пушки придут на флот, то это будет совсем другой флот.
— И когда это будет?
— Пушки? Лет через пять. До них ещё очень далеко. Сейчас надо крепостное ружьё доделать. Полагаю через пару дней вернуться для этого в столицу.
— Тогда, осмелюсь заручиться вашим согласием, чтобы сегодня отъехать в Петербург, оставив вас на попечение Абрама Петровича.
— Я не возражаю и прошу передать от меня письмо Шишкову. Я же буду у адмирала тринадцатого в шесть вечера, надеюсь он сможет оказать мне испрашиваемую услугу.
— Непременно. В тоже время, вам с Абрамом Петровичем предстоит серьёзно обдумать как быть с недостатком офицеров. В конце апреля ожидается ещё около тысячи рекрутов. А потом их будет ещё больше. Грядущая война сильно мешает в привлечении офицеров на службу.
— Вы полагаете, дворяне предпочтут отправиться на войну.
— Я думаю, те кто не захочет участвовать в боях, пусть даже имея в виду быстрейшее продвижение по службе, не сильно нужны вашему высочеству.
— Разумно. Но я не настолько рассудителен. В качестве дознавателей я готов брать даже цивильных, а на нижние командирские должности поднимать унтеров. Опыт и умения важнее. Потому, я полагаю брать любых людей, а уж дальше моя забота найти им дело. И я найду применение любому человеку. Не сгодится в легионе, будет землю выбирать на строительстве железной дороги.
Они подъехали к мосту и замолчали. Ехать по людным улицам через город, ведя разговоры, было неудобно. Коней пустили неспешной рысцой. За городом лошадям дали отдохнуть, двигаясь шагом по пустырю. От вешки к вешке, по месту будущего полотна дороги.
— Строительство началось весьма успешно, — сказал Юрьевич, показывая рукой на вешку. — Вы уверены в выгодности вашей задумки с дорогой?
— Отнюдь, будь я купцом, считал бы это предприятие убыточным. Меня привлекает другое. На этой маленькой дороге я хочу научиться. Но затраченные двести тысяч, я полагаю, не вернутся никогда. А ещё я ожидаю дополнительных затрат. Чугунные рельсы скорее всего будут часто ломаться. Паровую карету придётся чинить непрерывно. Не бывает так чтобы сделанное впервые работало долго и хорошо. За каждым первым шагом должно следовать падение, но, не сделав его, никогда не научишься бегать.
— Забавно, — воспитатель почесал подбородок, — Любое. И легион?
— Он тоже. Если вы заметили, постоянно проявляются мои упущения в его устройстве. Ни одно дело, с ним связанное, не дало полностью желаемого результата. Всюду приходится что-то придумывать на ходу и подправлять, подправлять, подправлять. Поэтому совершенно невозможно признать легион чем-то свершившимся. Ему не выпало ещё ни одного настоящего испытания, которое могло бы проверить на прочность мою задумку.
— Жалеете, что мы не успели к начинающейся войне.
— Нет. Я думал о том, чтобы направить часть легиона на Кавказ. Полагаю, там он был бы полезнее всего. Подумав спокойнее, понял, сейчас от этих недообченных рекрутов и офицеров толку меньше чем от мужиков ополченцев. Их время ещё не настало. Следующей весной они, пожалуй, уже будут готовы попробовать себя в деле. Впрочем, всё зависит от офицеров.
— Меня же больше смущает недостаток обозов, — покачал головой Юрьевич.
— Я полагаю, что и с ними я ошибся. И это ещё предстоит выявить и исправить. Сейчас же я лишь могу опасаться, видеть возможные трудности, но мне не хватает опыта и знаний быть уверенным в том, как надлежит поставить дело.
— А можно ли браться за дело, не имея должного знания?
— За дело нужно браться тогда, когда это необходимо. Если есть знания, они помогут. Если нет, их предстоит обрести. Вы опытный офицер, наши генералы тоже многое повидали. Можно было бы взять кого-нибудь из колонновожатых или из опытных снабженцев. Но кто из них знает, как нужно построить снабжение необходимым легиона разбросанного по всему княжеству мелкими кучками?
— Я бы поискал среди бывалых людей с Оренбургской черты, — пожал плечами Юрьевич, — среди казачьих офицеров... Впрочем, нет... с Кавказа....
— Сомневаюсь, — покачал головой великий князь.
— Почему?
— Давайте подождём летних манёвров. Мне кажется, тогда всё станет очевидно.
— Что ж, это лето обещает быть полным впечатлений.
— Вы правы. Война.
— Ах нет, я имел в виду только ваши планы.
— Мои... — великий князь задумался.
Он начал загибать пальцы. Затем бросил это. Некоторое время ехал молча. Почва под копытами коней из довольно плотного суглинка превратилась в рыхлый чавкающий под копытами коней пудинг. Но вскоре вода ушла ниже, вслед за глинистым дном края торфяника. Чавканье прекратилось, но копыта оставляли глубокие следы на буреющем от солнца грунте.
— Да, предстоит не мало, — заговорил великий князь, — Самое важное наверно те два полка легиона, что предстоит к осени собрать по плану Абрама Петровича. Самое красочное это паровая карета и дорога. Они в июне наглядно покажут людям возможности техники. Самым сложным будет открытие стараниями Александра Ивановича первой переделочной мастерской для ружей. Но, пожалуй самым многообещающим, будет изготовление стволов из стали. Чем я и намерен заняться в ближайшее время, чтобы первые стволы крепостных ружей получить к осени.
— А мне представляется более интересной та паровая машина, что строит Матвей Егорович. Жаль война может помешать ему, — Юрьевич вздохнул. — Такая машина, стоящая при заводе может избавить от зимнего простоя. Особенно если наладить её на торфе. Лес слишком дорог.
— На торф я возлагаю большие надежды, — кивнул великий князь и, посмотрев на появившиеся впереди очертания стройки, добавил: — И на печь Овцина. Если удастся получить торфяной уголь схожий с древесным, то заводы можно будет избавить от извечного попрошайничества лесной дачи от казны. А я не вижу, чем торфяной уголь может оказаться не годным.
