— Я не позволю тебе воевать с Артёмом, побратим, — прошептал он, и в голубых глазах заплясали языки белого пламени: Смерть поднимал голову, требуя решительно и кардинально разобраться со всем и вся, устранить причины беспокойства и обрести ясность мышления.
Но Дима не стал слушать свою вторую ипостась, затолкал её поглубже в сознание и, кроша пальцами наполовину скуренную сигарету, уставился на простирающийся вдалеке Керон. Он смотрел на залитые огнями улицы, на крохотные фигурки людей, спешащих по своим делам, и чувствовал вину: и перед керонцами, и перед остальными лайфгармцами, и перед друзьями. Но это продолжалось лишь несколько мгновений, а потом вину заглушили страх и отвращение: "Какой же я к чёрту боевой маг, если сижу и слёзы роняю! Какой позор!" Дима стряхнул с ладони крошки табака, с яростью треснул кулаком по оконной раме и вдруг почувствовал, что с сестрой что-то происходит. "И она меня тоже достала!" — мелькнуло в сознании, и маг растерянно замер, пытаясь осознать, что же с ним творится. Но клокочущее внутри раздражение мешало сосредоточиться, и, рыкнув от досады, Дмитрий посмотрел на Землю.
Стася сладко спала, выпив бокал шампанского со снотворным, а её женишок пробирался к выходу, прижимая к груди сумку с деньгами господина Травкина. Маг презрительно рассмеялся, подслушав мысли своего двойника: "Чёртов гипнотизёр! Втянул в авантюру! На кой ляд мне красавица, которую демоны опекают?! Один плюс — новое лицо. Теперь Травкин меня не достанет. Уеду в Штаты, пусть сами разбираются!" Немного подумав, Дмитрий сотворил новую сигарету, глубоко затянулся и, с садистским удовлетворением радуясь предстоящему скандалу, разбудил сестру.
Костров был в шаге от вожделенной двери, когда за его спиной раздался удивлённый голос Стаси:
— Что случилось, Дима? Куда ты собрался?
— Я... я... — замямлил Сергей, не решаясь повернуться к невесте.
— Что происходит, любимый? Скажи, и я улажу твои проблемы.
Костров нервно хихикнул и крепче прижал к себе сумку.
— Всё в порядке, дорогая. Я собирался поехать в город, чтобы купить для тебя подарок.
Стася положила руки на плечи жениха, прижалась к его спине и потёрлась щекой о мягкую кожу куртки.
— Мне не нужно никаких подарков, Дима, я не хочу расставаться с тобой.
Костров стиснул пальцами сумку и с тоской посмотрел на ставшую вдруг такой далёкой дверь.
— Может, я всё-таки съезжу?.. Я быстро.
— Пойдём наверх, — с придыханием шепнула Хранительница, и, резко развернувшись, Сергей рухнул перед ней на колени.
— Отпусти меня! Пожалуйста!
Стася оторопело уставилась на жениха:
— Немедленно встань, Дима!
— Отпусти меня! — Костров вцепился в руку невесты и стал лихорадочно тыкаться в неё сухими губами: — Я так больше не могу! Я боюсь! Они убьют меня!
— Кто?
— Твои знакомые.
Станислава нахмурилась, осмыслила его слова и заорала:
— Дима! Иди сюда!
В холле появился король Годара.
— Как ты...
— А что я?! — перебил её маг, и Хранительница застыла с открытым ртом: никогда ещё брат не повышал на неё голос. — Ты сама притащила это убожество в свой дом! В свою постель! Даже не задумавшись, откуда он взялся! Считаешь, что мои двойники по Земле толпами шляются?! — Дмитрий махнул рукой в сторону Кострова, возвращая ему истинный облик, и прорычал: — Убирайся в свои Штаты!
Стася вытаращилась на незнакомого жениха, а тот вскочил и опрометью бросился прочь. Хлопнула дверь, и брат с сестрой остались одни. Дима глубоко вздохнул, пытаясь справиться с распоясавшимися эмоциями, но не смог и заговорил, срываясь на крик:
— Ты любишь не его — меня! Так почему ты трусишь? Вот он я — настоящий, не подделка! Идём со мной!
Маг приглашающе протянул руку, и Станислава отпрянула:
— Ты мой брат!
— Надоело! Знаешь что, Стася — живи, как хочешь! Спи, с кем хочешь! У меня и без тебя полно забот!
— Не кричи на сестру! — Фёдор как чёртик из табакерки возник рядом с дочерью. — Она не виновата в твоих бедах! Она страдает по твоей вине!
— Вот и утешай её! Твою ненависть она ценит больше, чем мою любовь! — с презрением процедил Дмитрий и исчез, а Стася упала в объятья отца и разрыдалась:
— Он врал мне! Так не любят! Он использовал меня!
— Я давно говорил тебе это, дочка, — внутренне ликуя, проговорил высший маг: он, наконец, дождался своего шанса. — Смерть не способен любить. Ему было забавно спать с родной сестрой, вот и всё!
— Ненавижу!!! — заорала Хранительница. — Мразь!!! Он специально подсунул мне своего двойника, чтобы я не смогла забыть его!
— Конечно, дорогая, — сочувственно вздохнул Фёдор и погладил дочь по голове.
Время поджимало, и действовать нужно было наверняка. Экспериментатор осторожно коснулся Стасиного сознания и, не встретив сопротивления, ловко вложил ей в голову нужные мысли:
— Дима такой же подлец, как и Олефир. Ты больше не хочешь слышать о нём.
— Не желаю слышать о нём! — эхом повторила Стася и утёрла слёзы. — Пусть сидит в своём треклятом Лайфгарме и не лезет в мои дела! Я прекрасно проживу без него! — выпалила она и бросилась на второй этаж.
— Скоро Лайфгарм будет моим! — глядя вслед дочери, злорадно произнёс высший маг. — И тогда я избавлюсь от вас обоих, дети!..
Дмитрий обессилено рухнул в кресло и посмотрел на Артёма: Смерть не спеша ехал в Илис. Он наслаждался весёлой поездкой и мысленно благодарил магистра за доставленное удовольствие. Аромат безумия тяжёлым облаком окутывал его.
"Останови его, дядя!"
"Возвращайся ко мне, и он перестанет убивать".
— Не могу... — простонал Дима и подрагивающими пальцами выудил из воздуха сигарету.
На следующее утро Хранительница проснулась с опухшими от слёз глазами и больной головой, но валяться в постели не стала. Приняла контрастный душ, оделась, позавтракала вместе с отцом и поехала в офис. Она была полна решимости доказать брату, что он не нуждается в опеке, и с порога развернула бурную деятельность: собрала менеджеров на совещание и с остервенелым злорадством принялась распекать их, обвиняя в тупости и непрофессионализме. Стоя у окна, Маруся с изумлением смотрела на подругу — такой Стаси она ещё не видела. Девушка очень надеялась, что, выплеснув гнев на сотрудников, Хранительница успокоится, но та словно с цепи сорвалась. Когда совещание закончилось и опешившие от незаслуженной головомойки сотрудники разошлись по своим рабочим местам, она плюхнулась в кресло и нажала кнопку селектора:
— Чаю!
Почти сразу дверь распахнулась, и в кабинет вошла Лиза, хрупкое юное существо, лишь неделю назад принятое на службу. Она поставила перед Станиславой поднос с дымящейся чашкой и блюдечком с кружочками лимона и хотела выйти, но недовольный голос начальницы пригвоздил её к месту:
— Ты уволена!
— Почему?
Лиза растерянно захлопала длинными, кукольными ресницами.
— Чай слишком горячий!
И Хранительница с такой яростью посмотрела на несчастную секретаршу, что Маруся не выдержала.
— Не бери в голову, Лиза. — Она обняла покрасневшую от обиды девушку, вывела её за дверь и требовательно посмотрела на подругу: — Прекрати беситься и расскажи, что случилось!
— Дима оказался подделкой! Мой брат прислал его специально, чтобы поиздеваться надо мной!
Станислава рыкнула и запустила чашку в стену.
— Сбрендила? — Маруся покрутила пальцем у виска. — Зачем ему это? Судя по твоим рассказам, он умный и порядочный человек.
— Как же! Да он только и думает о том, как бы меня в постель затащить!
— А что здесь плохого? Он же любит тебя! Лично я такую любовь лишь в кино видела.
— Я бы тоже предпочла её в кино видеть! Как ты не понимаешь, Маша?! Он. Мой. Брат.
— Жаль, что у меня нет такого брата! Я бы ни секунды не сомневалась!
Лицо Стаси перекосила брезгливая гримаса:
— У тебя нет ничего святого!
— А у тебя есть? — в сердцах огрызнулась Маруся. — Ты живёшь с отцом, которого ненавидишь, и отталкиваешь человека, готового положить к твоим ногам целый мир. Дура!
— Ты уволена! Пошла вон!
— Дважды дура! С кем ты останешься, принцесса?
Маруся криво усмехнулась и вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.
— Чёрт! — Станислава смахнула со стола поднос и понеслась следом за подругой: — Подожди! Я погорячилась.
Маша остановилась. На секунду прикрыв глаза, а потом обернулась и примирительно улыбнулась:
— Мы обе погорячились, Стася. Пойдём-ка для успокоения коньячку тяпнем.
— Пойдём, — с готовностью кивнула Хранительница и мёртвой хваткой вцепилась в подругу, словно та собиралась исчезнуть.
Глава 9.
Путешествие инмарского короля.
Приподнявшись в седле, Смерть смотрел на небольшой городок Рэймис, и предвкушающая улыбка сияла на его правильных, чуть припухлых губах. Он уже посетил несколько деревень, оставив после себя лишь обугленные остовы домов и пепел десятков замученных жертв, но по сравнению с предстоящим "пиршеством" это были мелочи. В Реймисе его ждали более двух тысяч лирийцев: ещё будучи в дне пути от цели, маг позаботился о том, чтобы "игрушки" не разбежались, накрыв обреченный городок мощным прозрачным куполом.
Смерть тронул поводья, и его белоснежный конь вступил на деревянные доски подвесного моста. В ту же минуту из-за городских стен донёсся истошный многоголосый вой.
— Я тоже рад встретиться с вами, друзья! — воскликнул Смерть и, откинув голову, истерично расхохотался. И, словно вступив в резонанс с хохотом мага, кованные городские ворота треснули и разлетелись на куски, похоронив под обломками стражников и бедолаг, чьё любопытство стоило им жизни.
Впрочем, они ненадолго опередили своих земляков: Смерть вступил в город, и головы реймисцев полетели одна за другой.
Дмитрий, вот уже несколько часов неотрывно наблюдавший за другом, почувствовал как в венах закипает кровь, а из глубин сознания стремительно нарастает жгучее чувство голода. Взмахом руки он намертво запечатал двери в свои покои и прислонился лицом к оконному стеклу, с затаённой болью наблюдая, как по гладкой прозрачной поверхности скатываются прозрачные равнодушные капли — в Кероне второй день шёл дождь.
— Останови его, дядя.
"Вернись ко мне, и Артём перестанет убивать", — холодно ответил Олефир, и его голос что-то надорвал в душе мага.
Дима посмотрел на бьющийся в агонии Реймис, втянул ноздрями воздух, словно желая ощутить ароматы смерти, и треснул кулаком по стеклу.
— Не могу!!!
Острые осколки впились в кожу. Маг поднёс окровавленную руку к лицу, заворожено уставился на тонкие бурые ручейки, разбегающиеся по ладони, и вздрогнул, услышав громкий и требовательный стук.
— Прочь!!! — гаркнул он, слизнул кровавый подтёк и взревел, как голодный волк, не в силах подавить рвущийся из глазниц холодный белый свет.
Стук прекратился, но через минуту повторился с новой силой.
— Сами напросились! — Смерть переместился к дверям, распахнул их и холодными белыми глазами уставился на Веренику: — Чего тебе?
— Привет, Дима! Как дела?
Маг уже готов был растерзать наглую девчонку, но, вспомнив, что обещал не причинять ей вреда, адским усилием вернул глазам голубой цвет. Затем отступил, пропуская жену в гостиную и, стараясь говорить спокойно, поинтересовался:
— Что-то случилось?
— Конечно. Ты, например, выглядишь ужасно! — беззастенчиво заявила девочка, рассматривая осунувшееся, небритое лицо мужа.
— Это не важно. Говори, что тебе нужно, и уходи!
Дима повернул голову и застыл, не мигая, глядя на рот Вереники: в голове звучали предсмертные крики реймисцев, и маг жаждал, чтобы картиной к ним послужила тёплая, ароматная кровь, бесконечным потоком текущая с губ жены.
Девочка нахмурилась, уловив странное выражение в глазах мужа, но тут же встряхнула белокурыми кудряшками и как ни в чём не бывало уселась на стул. Закинула ногу на ногу, обхватив ладошками коленку, затянутую в серую кожу, и с упрёком сообщила:
— Твоя мама плачет, Дима. Она говорит, что тебе плохо, но идти сюда почему-то боится, так что я пришла помочь. Рассказывай, что с тобой происходит.
— Уходи, иначе я убью тебя... — хрипло прошептал Дмитрий, и глаза его начали стремительно белеть: Артём снёс последнюю баррикаду реймисцев, ворвался на центральную площадь города и устроил "шоу горящих факелов", заставив несчастных лирийцев медленно, но неотвратимо сгорать в огне.
Дикий нечеловеческий вой ударил по барабанным перепонкам, перед глазами поплыла маняще-сладкая багровая пелена, и белые аристократические пальцы вцепились в ворот рубашки, будто маг хотел придушить сам себя:
— Уходи, Ника! Сейчас же!
Но девочка лишь фыркнула и настырно повторила:
— Ни за что!
— Вон!!! — прогремел Смерть, и Вереника вместе со стулом оказалась в коридоре.
Двери покоев с треском захлопнулись. Послышался треск ломающейся мебели, звон бьющегося стекла, протяжный стон, и наступила тишина.
— Но я хочу помочь! — упрямо повторила юная волшебница, попыталась перенестись в покои мужа, но магический щит отбросил её назад.
Обиженно поджав губы, девочка бросилась к Алинор, а Дмитрий невидящим взглядом обвёл разгромленную гостиную, уселся на подоконник, подставив лицо прохладным каплям и хлёсткому ветру, и закурил: ему пришлось на время оставить Артёма без присмотра, ибо слишком велика была вероятность, что он не справится с собой и устроит в Кероне кровавую баню.
Маг курил сигарету за сигаретой и смотрел на побратима, который во главе маленького отряда мчался на север Инмара, в глупой надежде сплотить людей перед нашествием Смерти...
Светлые сосновые леса сменялись зелёными пятнами ухоженных полей, дубовыми рощами или густыми зарослями орешника, бузины и жимолости. Пустынная дорога то петляла по редколесью, то уводила отряд вглубь леса, в мрачную тишину, нарушаемую лишь топотом копыт да фырчаньем коней, то струной рассекала редкие луга с сочной высокой травой.
В отличие от солнечной, равнинной Лирии, Инмар был страной мрачных гор, непроходимых лесов. И храмом воинского искусства. Каждый инмарец, каждая инмарка чуть ли не с рождения учились владеть холодным оружием. Не все они становились воинами, но в случае опасности под флаги короля вставала вся страна, и сияние тысяч и тысяч клинков затмевало оранжевое солнце Лайфгарма. И даже в мирной жизни инмарцы оставались воинами. Их дома походили на фортификационные сооружения с крепкими стенами и глубокими рвами. И чем богаче был владелец, тем выше и мощнее были стены, шире и глубже рвы...
Хертисс, Шорда, Краст... За спиной отряда осталось уже около десятка городов и фортов, но инмарский король не собирался останавливаться. Он, как одержимый, летел по стране, пытаясь внушить (и скорее себе, чем подданным) мысль, что сумеет отстоять родной Инмар.
Солнце почти скрылось за макушками деревьев, и пришло время очередной ночёвки. Ричард придержал коня и стал высматривать место для лагеря. Его внимание привлекла поляна с невысокой мягкой травой, со всех сторон окруженная молодыми берёзками. Недолго думая, инмарец развернул коня, съехал с дороги и, промчавшись между деревьями, остановился:
