— Не бойся, Тёмочка. Я не позволю ему убить тебя.
Временной маг едва сдерживал победный смех, чувствуя, как в душе Хранительницы всё ярче и ярче разгорается пламя ненависти к брату. "Лучше бы он оставался в Керонском замке с Алинор и Олефиром. Там ему самое место! — с яростью думала Стася. — Он умеет только разрушать! Мразь!"
И тут Артём почувствовал приближение Димы.
— Твой брат идёт! Спасайся! — завопил он и юркнул за спину Хранительницы.
Его крик ещё не смолк, как раздался приглушённый хлопок, и в комнате появился король Годара.
— Смотри! Он убил твоего отца! — мастерски изображая истерику, простонал временной маг и, выглянув из-за плеча Стаси, ехидно подмигнул другу.
Хранительница ошеломлённо уставилась на труп отца, а Маруся вжалась в стену, мечтая раствориться в ней: сквозь щель в двери она видела, как с пальцев Артёма скользнул полупрозрачный шар и ударил в грудь Фёдора. "Стася не поверит... Похоже, она так же невменяема, как и временной маг. И что делать? Бежать или остаться?"
— Как ты мог, Дима? — очнувшись, заорала Хранительница. — Ты же обещал не убивать его!
— Это не я! Отойди от Тёмы! Он опасен!
— Хочешь его убить?! Я запрещаю!
Станислава загородила собой Артёма и с вызовом посмотрела на брата, а временной маг, выглянув из-за плеча своей защитницы, игриво показал Диме язык:
"Тебе не переиграть меня. Я знаю все твои слабые места, керонский выродок!"
"Зачем она тебе?"
"Чтобы тебе тоже было больно, Дима! Ты не отдал Инмар, и Олефир жестоко накажет меня. Но когда я буду корчиться в руках палачей, мне будет приятно знать, что и ты плачешь кровавыми слезами!"
"Не делай этого, Тёма".
"Не называй меня так! Я — Смерть! Я — принц Камии! Я — чародей великого Олефира!"
"Я предупредил тебя".
Дмитрий оторвал взгляд от перекошенного ненавистью лица друга и с болью посмотрел на Хранительницу:
— Не знаю, что Тёма наговорил тебе, но он врёт.
— У Артёма нет причин врать! Мы друзья! А вот ты отнял у меня жениха и отца! Мерзавец! Я никогда не буду твоей! Убирайся! Не желаю тебя видеть!
— Выслушай меня...
— Выслушать? С удовольствием! А ну-ка поведай мне о Веренике! Насилуешь детей, мразь?! Если б я могла, то задушила бы тебя, подонок!
— Опомнись, Стася! Я не трогал Нику! Я...
— Врёшь! Ненавижу! — пронзительно закричала Хранительница и, схватив услужливо поданный Артёмом нож, кинулась к брату.
— Ты не слышишь меня!
Дмитрий раздражённо скривился и исчез, а Стася опустила руку с ножом и обернулась к временному магу:
— Ну вот, теперь ты в безопасности.
— Прекрасно! Чудесная сцена! — радостно зааплодировал Артём, преображаясь на глазах изумлённой женщины.
Лирийский костюм потемнел, став матово-чёрным, кожаная жилетка превратилась в роскошный, затканный серебром плащ. Наивные шоколадные глаза посветлели и вспыхнули ледяным серебряным светом, совсем как у Димы...
— Тёма? — пролепетала Хранительница, медленно отступая к дверям.
Смерть картинным движением расправил плащ, вскинул голову и оскалился в высокомерной улыбке:
— Тёма умер два года назад. Перед тобой могучий и бесподобный принц Камии!
— Что это значит?
— Скоро узнаешь! Пошли, подружка, мой магистр заждался.
И, обняв Хранительницу, Смерть ринулся сквозь Время.
Глава 10.
Великий учитель.
— ...Я заберу твою Стасю в Камию, и повелитель сделает её своей рабыней! А у него они долго не живут! — Услышал Олефир и вскочил, но Артём, а за ним и Дима уже исчезли.
Путешественник рухнул обратно в кресло, тихо выругался и поднял испепеляющий взгляд на временного мага, который возник перед ним, держа в объятьях Хранительницу:
— Кретин! Кто позволил тебе идти на Землю?!
Артём нервно сглотнул, разжал руки, и Стася моментально отскочила в сторону. Испуганный взгляд девушки, словно пойманный в ловушку зверь, заметался по громадному кабинету с красивой, изящной мебелью, лёгкими занавесками на окнах, пышными фикусами в блестящих керамических горшках и остановился на ненавистном родственнике.
— Снова ты?! Мразь! Какого чёрта ты приволок меня сюда, Тёма?
Хранительница резко повернулась к магу и обомлела: Артём стоял, опустив плечи, руки его безвольно висели вдоль тела, а взгляд был устремлён в пол. Выглядел он так жалко, что Стасино сердце на миг сжалось от боли и взорвалось бешенством.
— Негодяй! Что ты сделал с ним? — заорала она и бросилась на Олефира.
Путешественник перехватил её руки, заломил за спину и сурово взглянул на временного мага:
— Разве я приказывал тебе трогать Хранительницу, щенок?! За самодеятельность, я поселю тебя в Бэрисе и сделаю харшидских палачей твоей семьёй!
Но против обыкновения слова учителя не испугали Артёма. Он вскинул голову и бешено улыбнулся:
— Как скажете, магистр! Главное, Дима тоже будет плакать кровавыми слезами!
— Мразь! — дёрнулась Стася.
— Уймись, дура! — рявкнул Олефир, дёрнул пленницу за волосы, заставив вскрикнуть от боли, и снова посмотрел на ученика: — Немедленно верни её на Землю! Пусть Дима...
— Не-е-ет!!!
Артём взмахнул руками, и Станислава исчезла.
— Ты совсем свихнулся? Зачем ты выкинул её в Камию?!
Олефир быстро взглянул на Землю: загораживая собой временного мага, Хранительница кричала на брата.
— Сейчас Дима будет здесь, — услужливо сообщил Артём и захихикал, истерично хлопая в ладоши. — Я победил! Я выиграл! Я лишил его всего!
— Ты всё испортил, чародей! Ты забрал Хранительницу раньше времени и она не успела довести братца до ручки! Дима должен был возненавидеть её! Но тебе нет дела до моих планов, так?! — Олефир залепил Артёму пощёчину: — Инициатива наказуема, мой мальчик. Теперь договаривайся с Димой сам! И постарайся остаться в живых!
Маг-путешественник вытащил из серебряной шкатулки, одиноко стоящей на письменном столе, Ключ, сунул его в карман и, махнув ученику рукой, шагнул в Камию.
— И как я должен договариваться? — всхлипнул временной маг, потёр горящую щеку и с содроганием посмотрел на появившегося перед ним друга.
— Где Стася?!
— Там, куда тебе не добраться! — Артём ощетинился, а его губы сложились в злорадную улыбку. — Я обещал, что ты потеряешь всё, и сдержал слово! Наконец-то она сдохнет и ты перестанешь держаться за её юбку!
— Ты заигрался, Тёма! — в бешенстве рявкнул Дима и, схватив друга за шиворот, перенёсся в Золотые степи. — Ты хотел подраться? Я к твоим услугам!
— В кои веки у меня появился достойный противник!
— Рад за тебя!
— Я убью тебя, Дима!
— Попробуй, — равнодушно ответил маг, и глаза его затопил холодный белый свет...
Оказавшись в каминном зале Ёсского замка, Олефир уселся в кресло и насмешливо посмотрел на озирающуюся по сторонам Хранительницу:
— Интересно, зачем ты мне?
— Иди к чёрту!
— Какая невоспитанная девочка!
— Ты — покойник! Дима не простит моего похищения!
— Десять минут назад ты отказалась от него! — сухо заметил Олефир. — Он Смерть! Он лучший маг Лайфгарма! А ты обращаешься с ним, как с мальчиком на побегушках!
— Дима мой брат! Он любит меня, и делает так, как я прошу!
— Мнишь себя хозяйкой Смерти?
Путешественник сжал подлокотники и с ненавистью уставился на Хранительницу: сознание женщины полыхало любовью к отцу. Она жаждала отомстить за его гибель, а объектом мести был брат...
— Ты ещё большая дура, чем я думал! — с отвращением произнёс маг. — Стоило Диме отвернуться, ты позволила отцу, который тебя предал (и не раз!), манипулировать своим сознанием!
— Я люблю папу! И Дима ответит за его смерть! — Щёки Станиславы запылали, а в глазах появился маниакальный блеск. — Я прикажу, и он убьёт тебя, гнида! И временного мага! Любого, кто посмеет стать у меня на пути! Я захвачу Лайфгарм, как мечтал отец, и стану его единоличной правительницей! А брат будет служить мне, как служил бы моему отцу! Ключ! — зашлась в истеричном крике Хранительница, и, выскочив из кармана Олефира, амулет прыгнул ей на шею.
— Дешёвка!
Маг запустил в Станиславу багровую, почти чёрную молнию, но Ключ вспыхнул, и молния поблекла, превратившись в тонкую ломаную линию, почти не видимую в воздухе. Впрочем, путешественник и не рассчитывал убить Хранительницу, пока на её шее висит амулет. Сейчас ему было важно обездвижить пленницу, и "похудевшая" молния успешно справилась с этой задачей: ударила Станиславу в грудь и женщина без чувств упала на ковёр.
— С Ключом или без него — тебе не видать моих мальчиков! Очнёшься — получишь добавку!
Олефир окутал Хранительницу сонным заклятьем, откинулся на спинку кресла и стал с интересом наблюдать за разворачивающейся в Лайфгарме битвой.
Золотые степи Годара тонули в ультрамариновых вспышках, и каждый раз казалось, что неестественный, густой, как патока, свет поглотит их навсегда. Однако корчащаяся в судорогах земля неизменно вбирала пронзительно синее пламя, которое проникнув в глубины, недоступные даже гномам, возвращаясь на поверхность разрушительными землетрясениями и смертоносными цунами. В перерывах между вспышками глазам открывалось грязно-оранжевое небо в обрывках клокастых черных туч, рыдающих ядовитым смоляным дождём, тлетворным для всего живого. Время от времени степь сотрясали гулкие, трескучие раскаты грома, а ультрамариновые вспышки сменяли гигантские серебристо-белые молнии: точно исполинские стрелы они вонзались в тело мира, превращая в пепел лимонно-желтую траву и хрупкие тельца радужных бабочек.
Золотые степи, а вместе с ними и весь мир, дрожали, стонали и рушились под напором разгулявшихся стихий. Растревоженные небывалым по силе выбросом магической энергии Воздух и Огонь, Вода и Земля взбесились и перемешались, точно варево в котле неумелого алхимика: над Лайфгармом проносились волны снежных бурь и огненных смерчей, песчаных ураганов и беспощадных штормов. В Инмарских горах и на лирийских равнинах, на хуторах и в больших городах люди трепетали от охватившего их животного ужаса, от предчувствия неминуемой гибели родного мира.
Виновники же опасно приблизившегося к Лайфгарму конца света, продолжали сражаться. Окруженные сверхмощными щитами и недосягаемые ни для разгулявшихся стихий, ни для взаимных атак, маги творили смертоносные заклятия, безуспешно пытаясь пробить оборону друг друга. Мир сопротивлялся из последних сил, но с каждой минутой надежда выжить становилась всё слабее и слабее: рубины в чаше Источника посветлели, а волшебная вода покрылась тонкой корочкой льда. И вдруг, словно радужное крылышко степной бабочки, сверкнула надежда — временной маг устал, занервничал и, больше не в силах стоять на месте, начал наступать на друга. Дима сделал вид, что поддаётся. Медленно, шаг за шагом, он "сдавал" позиции, позволяя противнику приблизиться, а когда Артём подступил почти вплотную, и его лицо осветилось предвкушением скорой победы, резким движением метнул огромный серебряный диск. Пробив щит, диск прошёл сквозь тело временного мага и взорвался, врезавшись в землю.
— Ты обманул...
Артём обиженно взглянул на Дмитрия и, покачнувшись, рухнул на спину.
— Тёма...
Упав на колени, маг внимательно осмотрел друга, прислушался к тихому, прерывистому дыханию, облегчённо вздохнул и, прикрыв глаза, нараспев зашептал древние магические слова. Временной маг оживал на глазах: на лицо вернулся румянец, губы порозовели, дыхание стало ровным и глубоким. И вот уже Артёма окутывает не предсмертный обморок, а крепкий, здоровый сон. Дмитрий удовлетворённо кивнул, чуть заметно улыбнулся, устроил друга поудобнее и, задумчиво поглаживая спутанные пшеничные волосы, стал ждать его пробуждения...
"Мы почти дошли до конца игры, мальчики", — преисполнившись гордости, подумал Олефир. Так или иначе, он сумел воспитать великолепных боевых магов, ответственных и принципиальных, гордых и смелых, умелых и беспощадных. "Осталось правильно разыграть финал. Ты готов убить меня, Дима! Сделай это, и обретёшь свободу! Не ту, что ты выдумал, а настоящую, полноценную свободу мага! Один удар — и больше никто не сможет подчинить себе Смерть! — Олефир взглянул на бездыханную Хранительницу и брезгливо поморщился: — Но я не могу умереть, пока она жива. Эта стерва, как никто, опасна для тебя, сынок! Несмотря на чудовищную силу, в душе ты по-прежнему ребёнок, Дима. Ты таешь от ласкового слова. И твоя сестрица, если не остановить её, воспользуется этим! Напоит лайфгармской водичкой, и... Не допущу!"
Олефир прошептал заклинание, и перед ним появилась Алинор.
— Пора тебе вспомнить о любимом супруге, дорогая, — ехидно-ласково сказал маг и указал на соседнее кресло.
Алинор с опаской покосилась на тело дочери и села, настороженно глядя на мужа:
— Что тебе надо?
— Помнишь, ты обещала сделать всё, что я скажу, если я оставлю тебя в живых?
— Я не сделаю ничего, что может навредить Диме!
— Что ты, дорогая, напротив. Я хочу, чтобы ты помогла нашему сыну. Ему грозит беда, по сравнению с которой наше с ним противостояние — детская шалость.
— Ты серьёзно?
— Более чем, душа моя. — Олефир протянул жене бокал вина. — Выпей.
Немного помедлив, Алинор сделала глоток и тотчас почувствовала, как нервозность уходит, мышцы расслабляются. Женщина глубоко вздохнула и благодушно посмотрела на мужа:
— Продолжай.
— Ты знаешь, что наш сын влюблен в Хранительницу. Это роковая любовь, но не потому, что они брат и сестра. Дело в самой Станиславе. — Маг помолчал, подбирая слова: — Ключ позволяет Хранительнице влиять на ситуацию, и, боюсь, кое-кто подскажет ей, что Диме было бы неплохо напиться из Источника. Смерть исполнит её прихоть и...
— Пусть, — пожала плечами Алинор. — Он станет сильнее.
— Диме не нужна лайфгармская водичка! Для него она — яд! Не забывай, он запретный сын Хранительницы, а, значит, сильнее других реагирует на магию мира. Он может открыть Источник без Ключа, но и Источник может поработить его, стоит Диме сделать глоток его воды! Она привяжет мальчика к нашему миру, лишив возможности путешествовать. И он фактически окажется в рабстве у Лайфгарма!
— Это твои фантазии.
— А как ты думаешь, почему я отказался напиться из Источника, когда ты предлагала мне?
— Испугался!
— Чушь! Я маг-путешественник и не могу быть связанным ни с одним миром. Наш мальчик такой же! Когда-нибудь Дима захочет посмотреть иные миры. Некоторые я уже показал ему, но, знаю, он захочет большего, потому что в нём есть задатки путешественника. — Олефир глотнул вина. — А Стася со своей волшебной водичкой свяжет его по рукам и ногам. Да и вообще, сказать по чести: твоя дочь — ленивое, самовлюблённое существо, да к тому же, легко поддаётся чужому влиянию. Поэтому, пока она рядом, Дима всегда будет в опасности!
— Ты собираешься убить мою дочь?
— Я должен обезопасить нашего сына!
— Он не простит!
— Простит. Он получит Тёму и будет занят его лечением. У Димы не останется времени для скорби! Так что, тебе нечего бояться, дорогая.
— Мне? — ужаснулась Алинор и расширенными глазами посмотрела на мужа: — Ты хочешь, чтобы я убила дочь?
