— Да.
Супруги замолчали. Олефир задумчиво гладил подлокотник кресла, Алинор вертела в руках бокал.
— Почему ты сам не убьёшь её, Фира?
— Ключ не подпустит меня. А тебя, свою бывшую хозяйку — без проблем... Лайфгарму не нужны Хранительницы, а, значит, Маргарет должна умереть с Ключом на шее! — Олефир помолчал, а потом сухо осведомился: — Ты сделаешь это ради нашего сына?
— Не знаю.
— Я верил, что у тебя больше решимости, дорогая. Что ж, я помогу, — мягко произнёс маг и посмотрел на жену.
Алинор попыталась отвести взгляд, но заклинание вмиг опутало её сознание, и прекрасное лицо бывшей Хранительницы приобрело решимость:
— Я убью её!
— Действуй, любимая.
Олефир вложил в руки жены кинжал, и она подошла к распростёртой на полу дочери. Опустилась на колени, вскинула руку и вонзила клинок в грудь Станиславы. Ключ вспыхнул, на мгновение обе Хранительницы исчезли в ярко-алом зареве, а когда оно померкло, Алинор сняла мёртвый амулет с шеи дочери и, равнодушно взглянув на него, передала мужу.
— Спасибо. — Олефир поцеловал руку жены и убрал Ключ в карман. — Сейчас ты похожа на ту Алинор, что я встретил тридцать лет назад. Жаль, что потом ты изменилась. Мне было хорошо с тобой. Я ведь действительно любил тебя, родная.
— Любил...
— И люблю, — улыбнулся путешественник, нежно целуя её запястье. — Но ничто не вечно, дорогая. И эта ночь коротка. Оставим разговоры, поцелуй меня, как прежде, Алинор. Я хочу запомнить твои ласки навсегда.
Олефир с нежностью посмотрел в блестящие изумрудно-зелёные глаза, и супруги оказались в спальне...
Оранжевые лучи коснулись истерзанной, осыпанной пеплом земли, пробежались по жухлой тёмно-жёлтой траве, и над степью неуверенно и робко, словно впервые, воспарили остатки разноцветных бабочек. Их заторможенный полёт напоминал сейчас не восхитительный танец, а ломкие, неверные движения внезапно ослепшего человека.
Дмитрий смотрел на изуродованную степь, и его сердце сжималось от боли и щемящего чувства вины за свои необдуманные действия, бессмысленную драку с другом, стоившую жизни тысячам легкокрылых созданий. Он, правитель Годара, хозяин этих некогда прекрасных земель, едва не погубил их. Маг опустил голову, машинально погладил пшеничные волосы друга и... наткнулся на яростный шоколадный взгляд.
— Почему ты не убил меня, Дима?
— Я люблю тебя, Тёма. Я виноват перед тобой, и не могу позволить тебе умереть.
Артём отстранился и сел, исподлобья разглядывая друга:
— Ты сильнее меня. Ты должен был убить меня!
— Зачем? Ты — мой друг.
— У Смерти не может быть друзей!
— У Смерти не может быть хозяина. Ты свободен, Тёма. Пойми это, наконец!
— Нет! — Артём вскочил, и его лицо осветила сумасшедшая улыбка. — Я должен служить магистру. Вы все бросили меня, а он защитил и сделал настоящим магом. Я вернусь к нему!
— Никто тебя не бросал! — в отчаяние крикнул Дима и, мигом оказавшись на ногах, вцепился в плечи друга. — Вспомни: Олефир захватил тебя, воспользовавшись беспомощностью Солнечного Друга. Мне пришлось выбирать — ты или он. Я выбрал слабейшего! Прости.
Временной маг ужом выскользнул из рук друга, отскочил и нахмурился. Но уже в следующий миг его лицо разгладилось, подбородок взлетел вверх, а взгляд сделался презрительным и надменным.
— Да, Солнечный Друг помог мне обрести учителя. В благодарность я и дальше буду присматривать за ним.
Дмитрий лишь безнадёжно вздохнул:
— Олефир обманул тебя, Тёма. Но, боюсь, когда ты поймёшь это, будет поздно. Я мало чем смогу помочь тебе в Камии.
— Мне не нужна твоя помощь. Я выполнил задание, и магистр простит меня.
— Значит, продолжишь служить магу, который слабее тебя?
— Магистр лучший маг Лайфгарма и Камии! Он такой же сильный, как ты!
— Поступай, как знаешь, Тёма, но верни мне сестру. Прошу.
Артём сдвинул брови, о чём-то напряжённо размышляя, а потом слегка поклонился другу и с пафосом произнёс:
— Не я решаю её судьбу, Смерть! Но ты не убил меня, и я постараюсь позаботиться о принцессе.
— Стася и ты — всё, что у меня есть.
— Я знаю, — прошептал временной маг и исчез, а Дима отыскал побратима и землянина и шагнул к ним...
Повелитель Камии с супругой завтракали в оранжерее. Сидя в плетёных креслах под разлапистыми ветвями южно-камийского папоротника, они наслаждались прохладой и тишиной раннего утра, вдыхали мягкие, чуть терпкие ароматы цветов и молчали, размышляя каждый о своём. Олефир любил этот уютный уголок Ёсского замка, напоминающий кусочек тропического леса, посаженный в стеклянный аквариум. Стволы деревьев были увиты лианами и покрыты малахитовым ковром мха с яркими пятнами разноцветных орхидей. Ветви тесно переплетались под стеклянным потолком, создавая живой купол, сквозь который почти не проникал солнечный свет. В любимой оранжерее правителя Камии всегда царил зеленоватый полумрак.
Звякнула чашка, и Алинор оторвалась от размышлений. Вздохнула, подняла голову и с удивлением обнаружила, что в двух шагах от столика стоит временной маг. Выглядел он потерянным и каким-то виноватым, и совсем не походил на самодовольного наглеца, каким запомнила его женщина.
— Он что-то натворил?
Олефир не ответил. Поставил чашку на низкий мраморный столик и, скрестив руки на груди, стал внимательно рассматривать окружающее Артёма заклинание, которое Дмитрий плёл почти всю ночь.
"Думаешь, подстраховался? Ошибаешься! Ты должен был прийти сам, племянничек! И придёшь! Я знаю тебя, как облупленного! И не позволю разрушить всё, чего я с таким трудом добился! Что бы ты себе ни возомнил, в итоге сделаешь так, как я запланировал!" И, поднявшись, маг сурово взглянул на ученика...
Дима появился в офицерской столовой крепости Верлит в разгар завтрака. Прошёл между столами, не обращая внимания на встревоженные взгляды инмарцев, и остановился перед побратимом.
— Артём жив? — взволнованно спросил Ричард.
— Доброе утро, Ваше величество. — Дмитрий слегка поклонился и сел рядом с другом. — Можете возвращаться в Зару. Войны не будет. Олефир ушёл в Камию.
— А Тёма? — с опаской спросил Валентин.
— Вернулся к любимому магистру.
— И что теперь?
— Посмотрим, — пожал плечами маг и сотворил себе чашку кофе...
Несколько долгих минут Олефир молчал, заставляя ученика нервничать и трусливо переступать с ноги на ногу, а потом заговорил, властно и напористо, отчего у временного мага задрожали поджилки.
— Я видел, кто победил в схватке. Почему Дима не убил тебя? Отвечай!
— Дима сказал, что я его друг, — еле слышно отозвался Артём и вжал голову в плечи, мечтая стать маленьким и незаметным.
— А что ответил ты, чародей?
— Я сказал, что у Смерти не может быть друзей.
— Если б ты ещё и делал так, как говоришь, — проворчал Олефир. — О чём вы беседовали?
— Он просил меня остаться.
— Очень трогательно! И почему ты отказался?
— Я должен был вернуться к Вам, магистр.
— Считаешь, что выполнил задание?
— Да.
— Нет!
Артём вздрогнул и поднял голову:
— Вы приказали мне выжить. Я выжил.
— Решил поспорить с учителем?
— Нет, магистр. Но я выполнил приказ!
Временной маг всхлипнул и задрожал, беспомощно глядя на хозяина.
— Сам-то понял, что сказал? Видно с головой у тебя совсем плохо, чародей. Значит, будем лечить!
И с этими словами Олефир резко ударил ученика в живот. Артём со свистом выдохнул, согнулся пополам, и удивлённо захлопал глаза: он не защищался, однако неведомая сила ослабила удар. А путешественник жёстко усмехнулся, увидев, что Дима взял на себя львиную долю боли друга, и выхватил из воздуха плеть. "Не позволю загребать жар чужими руками, племянничек! Не стоило тебе уподобляться высшим магам! Ты должен придти и убить меня сам!" — громко подумал маг и стал с остервенением хлестать ученика.
Алинор поморщилась и отвернулась, не желая наблюдать, как чёрные одежды временного мага превращаются в клочья, а кожа покрывается уродливыми кроваво-красными полосами...
Дмитрий знал, что боль неизбежна, но она всё равно застала его врасплох. Дыхание перехватило, сердце зашлось в неистовой дроби, и чашка с кофе полетела на пол. Следом упал маг. Лицо его исказила гримаса ярости, на висках вздулись тёмные вены, а из горла вырвался неистовый крик, до колик напугавший инмарских офицеров:
— Нет!!! Не дождёшься!!! Тебя убьёт Артём!!!
Люди растерянно таращились на бьющегося в странном припадке короля Годара, и только Валечка не поддался всеобщему оцепенению. Он соскочил с лавки, плюхнулся на колени рядом с другом и схватил его за руку:
— Что происходит, Дима? Скажи, чем тебе помочь?
Внезапно одежда мага задымилась, расползлась уродливыми клочьями, и на бледной коже вздулись жирные багровые полосы.
— Оставь его, дядя!!! — с надрывом выкрикнул Дмитрий и закусил губу, подавляя мученический стон.
Валечка беспомощно посмотрел на Ричарда, и они одновременно выдохнули:
— Олефир...
Повелитель Камии отшвырнул плеть и метнул ядовито-желтую нить, которая змеёй обвилась вокруг шеи ученика. Отчаянно ловя ртом воздух, Артём рухнул на колени, и на его губах выступила пена.
"Я убил твою Стасю! Пришла очередь Тёмы! Будешь смотреть, как он умирает, племянничек? Или всё же придёшь?"
Дмитрий захрипел и схватился за шею. Взгляд его стекленел.
— Прекрати... дядя... — одними губами прошептал он и перестал дышать.
— Нет! — заорал Ричард, схватил со стола графин и выплеснул воду в лицо побратиму. — Лекаря!..
"Вот упрямый осёл! Неужели так трудно было хоть немного подумать и понять, что всё это для твоего блага!"— зло подумал Олефир, пнул Артёма ногой и повернулся к жене:
— Идём, любовь моя. Завтрак окончен.
Очаровательно улыбнувшись, Алинор поднялась из кресла, переступила через окровавленное тело и подала руку мужу:
— Я люблю тебя, Фира.
Супруги слились в поцелуе и исчезли, а полумёртвый временной маг остался лежать на каменном полу оранжереи под изумрудной сенью лиан с весёлыми огоньками экзотических, похожих на лайфгармских бабочек цветов...
Инмарские лекари оттеснили Валечку от Димы и беспомощно уставились на безжизненное тело: их король требовал невозможного, ибо оживлять мёртвых они не умели. Солнечный Друг сумасшедшим взглядом обвёл столпившихся вокруг мага инмарцев.
— Идиоты!
Он растолкал лекарей, вновь плюхнулся на колени и приник к губам друга, лихорадочно вспоминая мамочкины уроки. Розалия Степановна считала, что делать искусственное дыхание должен уметь каждый порядочный человек.
Лекари скептически заворчали, но, к их удивлению, через несколько минут Дима очнулся. Он открыл глаза, жадно вдохнул и сел.
— Как я люблю мамочку! — воскликнул Солнечный Друг и вытер потный лоб.
— Ты гений, Валя. — Ричард похлопал землянина по плечу, присел на корточки и требовательно посмотрел в глаза побратима: — Рассказывай, что случилось!
Но Дмитрий не ответил: едва придя в себя, он потянулся в Камию, чтобы помочь Артёму...
Временной маг дёрнулся и закашлялся. Перевалившись на бок, он сплюнул кровь и уставился на ярко-оранжевую орхидею: "Спасибо, но мне не нужна помощь, Дима. Моя жизнь принадлежит магистру, он может распоряжаться ею, как пожелает".
"Ты выполнил приказ, а он едва не убил тебя. Разве это справедливо?"
"Так захотел магистр".
"Подумай!"
"Отстань! Мне не нужны советы предателя!"
"Да, опомнись же, Тёма! Я никогда не бросал и не брошу тебя. Хранительница умерла. У меня остался только ты. Возвращайся в Лайфгарм!"
— Хорошо, я подумаю, — сдался Артём и устало закрыл глаза...
Дима посмотрел на друзей и слабо улыбнулся:
— Он вернётся.
— Надеюсь, ты прав, — проворчал Ричард, помогая другу подняться и сесть за стол, а Валечка наполнил высокий бокал крепким лирийским вином и с категоричной миной вручил магу:
— Пей!
Дима не стал спорить. Он жадно выпил вино и потребовал:
— Ещё!
Землянин расцвёл, как девушка, получившая долгожданное предложение руки и сердца, мигом долил Димин бокал, а потом требовательно посмотрел на топчущихся рядом лекарей и рявкнул:
— А ну браги несите! И побольше! Его величеству лечиться надо!
Инмарцы растерянно переглянулись, но спорить со знаменитым Солнечным Другом не рискнули, и вскоре на столе перед друзьями стояли три прозрачные бутыли с лучшим верлитским самогоном, стаканы и тарелки с закусками.
Ричард ухмыльнулся, жестом отослал офицеров и лекарей восвояси и, взяв заботливо наполненный Валечкой стакан, провозгласил:
— За Тёму!..
Дима кивнул, выпил, и землянин вновь схватился за бутылку...
Маг пил стакан за стаканом, смотрел на счастливые лица друзей, и у него язык не поворачивался сказать им, что Стаси больше нет. "Потом", — решил он и, запретив себе думать о сестре, улыбнулся...
Поздно вечером Дмитрий перенёс Ричарда и Валентина в Зару, а сам отправился в Литтийский дворец. Каким бы мертвецки пьяным маг ни был, он чётко помнил, что оставлять государство без присмотра — непозволительно. Ногой распахнув двери тронного зала, Дмитрий громко приказал придворным собраться, уселся на белый резной трон и закурил, лениво наблюдая, как зал наполняется взволнованными лирийцами. Бедняги ещё не опомнились после ночного землетрясения, разрушившего половину зданий в городе, а один из Смертей уже вновь пожаловал в Литту. Люди и маги со страхом смотрели на самого сильного мага Лайфгарма и ждали новой беды.
"Ну, уж утешать я вас точно не собираюсь", — мысленно хмыкнул Дмитрий, обвёл лирийцев мутным взглядом и решительно произнёс:
— Мой дядя, царь Лирии Олефир, безвременно покинул нас. Я его единственный наследник и муж принцессы Вереники. Властью, данной мне... — Дима затянулся и, выпустив ароматный дым, продолжил: — ...самим собой, объявляю: Лирия становится частью Годара. Есть желание — перебирайтесь в столицу, господа. Надеюсь, вы в курсе, где находится Керон. — Рассеянный взгляд мага упал на пожилого лирийца в роскошном мундире: — Ты кто?
— Командующий Лирийской Армией, маршал Крейн! — отрапортовал придворный.
— Будешь моим наместником в Литте. Перемещаться умеешь?
— Да.
— Отлично. Утром жду с докладом, — распорядился Дима и перенёсся в Керонский замок, к покоям жены.
Приоткрыв дверь, маг заглянул в спальню и с умилением улыбнулся: Вереника в белоснежной кружевной рубашке лежала в постели, подперев щёку ладошкой, и с горящими глазами слушала сказку, которую читала ей фрейлина.
— Дима?!
Девочка соскочила с кровати, стрелой пронеслась по комнате и повисла на шее мужа, едва не повалив его на пол.
— Я на минутку. — Маг ухватился за дверной косяк, силясь удержать равновесие, и чмокнул Нику в кудрявую макушку. — Зашёл спросить: не хочешь ли ты стать царицей Лирии?
— Не-а, — замотала головой Вереника. — Мне нравится в Годаре.
— Тогда спокойной ночи. — Дима поставил девочку на пол, подтолкнул её к кровати и подмигнул фрейлине. — Извините, что прервал Вас, мадам.
