— Это вряд ли, — хмыкнул Артём и благоговейно взглянул на Олёфира: — Я счастлив видеть Вас живым, магистр!
Путешественник хотел что-то сказать, но его перебила Хранительница.
— Папа! Ты жив! — закричала она и повисла на шее отца, лихорадочно тычась в его шею и лицо губами. — Слава Богу! Обещаю, больше никто не посмеет тронуть тебя! — Стася стремительно развернулась к Олефиру, яростно сверкнула изумрудными глазами и неестественно низким голосом проревела: — Ключ!
Артефакт с такой силой рванулся к хозяйке, что едва не опрокинул мага на землю. Путешественник взмахнул руками, сохраняя равновесие, и сердито посмотрел на племянницу, точнее на Ключ, багровым заревом мерцающий у неё на груди. "Все напрасно. Что бы я ни делал — ничего не меняется!" — с досадой подумал маг и скрестил руки на груди, решив, что не будет вмешиваться, пока не поймёт, что собой представляет новое время.
А Станислава ликовала. Заклинание, наложенное отцом и "заботливо" перенесённое временным магом в новую реальность, буйным цветом цвело в её сознании, подогревая ненависть ко всем и вся, кроме обожаемого родителя.
— Я люблю тебя папа! — шептала Стася, прижимаясь к отцу и не обращая внимания ни на его удивлённо-ошеломлённое лицо, ни на расстроенные взгляды Ричарда и Дмитрия. — Теперь ты в безопасности, родной! Я сумею тебя защитить! Дима! — Внезапно, словно опомнившись, выкрикнула Хранительница и требовательно взглянула на брата: — Пойдёшь со мной!
— Зачем? — крепче прижимая к себе ослабевшего друга, мрачно спросил маг. — У тебя есть Ключ и любимый отец. К чему тебе брат, которого ты ненавидишь?
— Ты должен защищать нас от таких, как этот! — Станислава хищно оскалилась и указала на Олефира. — Убей Артёма, и марш домой! Мы будем жить на Земле!
Услышав заявление сестры, Дима опешил. Он пытался подобрать слова, чтобы достучаться до околдованной Хранительницы, но понимал, что это бесполезно. Фёдор ни за что не позволил бы разрушить своё заклятья без боя, а драться с измученным Артёмом на руках Дмитрий не рискнул. "Да ещё Валя..." — Маг украдкой покосился на землянина, висящего над острым лесом клинков, и нервно сглотнул: спасая его прошлый раз, Дима остановил Время, но как это получилось, он до сих пор не знал. А просить помощи у Артёма, когда тот и сам едва живой, казалось святотатством.
Молчание ученика рассердило Олефира, и он с досадой покачал головой:
— Ну, давай, убей Тёму и лижи руки этой дуре.
— Ты прекрасно видишь, дядя, что это говорит не она! — отчеканил Дмитрий, с ненавистью посмотрел на сияющего самодовольной улыбкой Фёдора, и в голубых глазах полыхнул холодный белый огонь.
— Чушь! Мой братец лишь вытащил дочернюю любовь на первый план и добавил глупой курице толику решительности, которая в её исполнении больше похожа на хамство!
— Заткнись, мразь! — рявкнула Стася.
— Я же говорил. Слышишь, Дима? Вот истинное лицо твоей дражайшей сестрицы! Пора признать, что образ наивной и беззащитной малышки существует лишь в твоей бестолковой голове!
— Можешь болтать, что хочешь, мразь, но Дима — мой! — Хранительница топнула ногой и обратила пылающий взор на брата: — Ты обещал защищать меня, и я предоставлю тебе такую возможность, Смерть. Отныне, ты у меня на службе!
— Нет, — покачал головой маг, до боли стискивая плечи друга.
Артём кривился, но молчал, понимая, что именно в эту минуту решается судьба нового времени. Больше всего он боялся отвлечь друга в самый неподходящий момент и очень надеялся, что разговор не затянется, и слабеющий рассудок позволит продержаться до его окончания.
А Дима смотрел на сестру, и его душа разрывалась от горя. Сердце кричало: "Борись! Не отпускай её!" А разум упрямо твердил, что борьба бесполезна, что нужно ждать, ибо сейчас у них нет шансов на победу. Решение далось с трудом, каждое слово казалось кусочком мозаики, из которой он собственными руками складывает надгробный памятник их любви, но в его объятьях умирал Тёма, над острыми пиками висел бесшабашный землянин, рядом стоял хмурый Ричард, а чуть поодаль — Олефир, ненавидимый и в тоже время любимый учитель. "Я не могу предать их", — мелькнула горькая, но правильная мысль, и, вскинув голову, Дима решительно произнёс:
— Я люблю тебя, Стася, но служить тебе не буду. Можешь идти на Землю, можешь остаться в Лайфгарме, но пока ты с Фёдором, на мою помощь не рассчитывай.
— Мерзавец! Ты пожалеешь! — взревела Станислава. — Идём, папа! Увидишь, он приползёт ко мне, и будет молить о прощении! А я не прощу!
— Правильно, дочка, — ухмыльнулся экспериментатор, многообещающе улыбнулся сыну и, обняв рычащую дочь за плечи, исчез.
— Хоть на это тебя хватило, племянничек, — раздражённо проворчал Олефир и приказал: — Ричард, сними Валентина!
Инмарец, всё это время стоявший тише мыши, метнулся к землянину, подхватил его на руки и поставил на каменные плиты.
— Спасибо, Ричи.
Валя нервно поёжился, переступил с ноги на ногу, разминая затёкшие мышцы, и с опаской взглянул на Олефира.
— Не трусь, шут! Ведь ты знаешь, убиваю я только ради дела.
Землянин неопределённо пожал плечами и придвинулся ближе к Ричарду, а тот, в свою очередь, вытащил меч из ножен.
— С вашей ненавистью мы разберёмся после, — сухо произнёс путешественник и направился к ученикам.
— Магистр... Мой магистр...
Артём всхлипнул, потянулся навстречу учителю и безжизненно обмяк в руках друга. Дмитрий бережно уложил временного мага на каменные плиты, с беспокойством вгляделся в мертвенно бледное лицо, и голубые глаза затопил холодный белый свет.
— Погоди, Дима!
— К чёрту разговоры!
Олефир, не раздумывая, накинул на Ричарда и Валечку защитное поле, и остров потонул в беспощадном, ослепительно-белом пламени...
Розалия Степановна на автомате чиркнула по пустому листу, выронила перо и испуганно подняла голову, вспомнив, как на неё рухнул потолок кабинета инмарского короля, и пришло забвение...
Несколько минут землянка смотрела вверх, точно ожидая, что потолок обрушится вновь, а потом решительно встала, вышла в коридор и направилась к тронному залу, не обращая внимания на удивлённые взгляды гвардейцев, слуг и придворных. "Я положу конец их дурацким играм! А временному магу голову оторву за его выходку!" Розалия Степановна так зыркнула на гвардейцев, нёсших караул у дверей тронного зала, что те не только не посмели остановить незнакомую даму, а, напротив, поспешно распахнули двери и отсалютовали ей, будто королеве. Землянка вступила в тронный зал, гордо прошествовала к возвышению и растерянно остановилась: на троне сидел крупный русоволосый мужчина в королевской мантии, а на его голове сияла золотая корона Инмара.
— Вы кто? И где Ричард? — требовательно спросила Розалия, проигнорировав возмущённые взгляды толпящихся около трона министров.
В первый момент Леонид Степенный оторопел от наглости незнакомки, и с заминкой ответил:
— Я король Инмара Леонид.
— Ясно. Где Ричард?
— Честно говоря, я бы тоже хотел знать, где носит моего наследника. Последний раз его видели в Лирии, он ехал на юг страны в компании Смерти и сына провидицы.
— Ну, Дима! — прошипела Розалия. — Доберусь я до вас!
Придворные настороженно переглянулись, а король недоверчиво поинтересовался:
— Вы знакомы с годарским принцем?
— Он друг моего сына, — кисло ответила землянка, раздумывая, как выйти из щекотливого положения: "Похоже, во всей Заре только я одна помню, как развлеклись чокнутые дружки Вали! Интересно, сколько лет стёр Артём?"
— А кто Ваш сын, мадам?
— Валентин.
— Солнечный Друг?! Как же я сразу не догадался! Ваш сын очень похож на Вас, мадам!
И, придя в восторженное состояние от знакомства с мамочкой легендарного землянина, Леонид поднялся с трона, подошёл к гостье и церемонно поклонился:
— Рад приветствовать Вас в Лайфгарме, мадам! Как давно Вы прибыли?
— Только что, — буркнула Розалия, продолжая мысленно ругать временного мага, который, никого не предупредив, повернул время вспять.
Придворные возбуждённо заговорили, обсуждая магические способности пришлой землянки, но король поднял руку, и в зале вновь воцарилась тишина:
— Как Вас зовут, мадам?
— Розалия.
— Будьте моей гостьей, мадам Розалия. — Леонид чуть качнул головой. — Я знаком с Вашим сыном, и он произвёл на меня очень благоприятное впечатление. Мы с женой будем рады оказать Вам гостеприимство.
— Спасибо, — без особой радости поблагодарила Розалия. — Но я бы хотела попасть на юг Лирии. Мне нужно срочно встретиться с сыном!
— Так Вы не маг? — недоумённо воскликнул король.
— Нет.
— Тогда как Вы попали в Лайфгарм?
— Мне помог Дима.
— А... Но почему он перенёс Вас в Зару?
— Именно это я и хочу у него спросить, — сухо произнесла землянка. — Так Вы поможете мне?
— Боюсь, что нет, мадам... В Заре сейчас нет магов, способных переместить Вас к Дмитрию и Вашему сыну.
— А если обратиться к высшим магам? Они, кстати, живы?
Инмарцы хором ахнули, и молчание в зале стало всепоглощающим. Леонид нервно кашлянул, и, вздрогнув от звука собственного голоса, с опаской переспросил:
— Что, значит, живы?
— Да, живы мы, живы, — прозвучал сварливый голос, и рядом с троном появился пожилой гном. — Моё почтение, мадам Розалия.
Розалия Степановна внимательно посмотрела на высшего мага и удовлетворённо сказала:
— Вы всё помните! Вы — Витус, так?
— Да, мадам, — кивнул целитель и с поклоном подал землянке руку. — Давайте поговорим в каком-нибудь другом месте. Не будем мешать королю вершить государственные дела.
Окинув гнома оценивающим взглядом, Розалия слегка улыбнулась и согласно кивнула...
В это же самое время принцесса Вереника бродила по своим покоям в Литтийском дворце и с раздражением пинала разбросанные по полу игрушки. "Что они натворили?! — с досадой думала девочка. — Я королева Годара! Я хочу править страной, а не играть в куклы! Дима, где ты? Забери меня в Керон!" Но Дмитрий не отвечал, и Вереника злилась всё больше и больше. Она испепелила плюшевого медведя, оторвала голову фарфоровой кукле и в бессильной ярости опустилась в кресло.
Дверь гостиной отворилась, и вошла Павлина. Вереника поморщилась, ощутив аромат сладких цветочных духов матери, и скрипнула зубами, не в силах выносить абсурдную ситуацию.
— Почему ты не вышла к завтраку, дорогая?
— Не хочу!
— Что с тобой?
Павлина подошла к дочери, хотела погладить её по волосам, но Вереника мотнула головой и волком зыркнула на мать:
— Оставь меня одну!
— Переживаешь, что Роксана вернула тебя домой?
— Нет. Мне нет дела до воительницы! Я звала Диму, но он не отвечает. Знаешь, где он?
— Дима? — Павлина огорошено захлопала ресницами. — Какой Дима?
— Мой жених! Мой муж! Король Годара!
Царица отпрянула от кричащей дочери и машинально "принюхалась", однако аромата безумия не почувствовала.
— Тебе приснился кошмар, Ника?
Поняв, что желанных ответов не будет, принцесса сжала губы, подавив раздражённый стон, и отвернулась от матери:
— Уходи!
Павлина испуганно посмотрела на дочь и исчезла, а Вереника откинулась на спинку кресла и горько усмехнулась: мать сочла её сумасшедшей и бросилась сообщать ужасную новость отцу. "Плевать! Вы всё равно покойники!" Девочка резко поднялась и шагнула к напольному зеркалу, решив, что к приходу Димы и Тёмы нужно приодеться, дабы выглядеть настоящей королевой.
Фёдор перенёс дочь в подмосковный особняк. Станислава горящими глазами оглядела роскошную гостиную и, схватив с рояля массивный подсвечник, шарахнула им по зеркальному столику.
— Ненавижу! Керонский ублюдок! Как я могла верить его лживым словам?! Мразь! Он использовал меня! Он позволил своему любимому хозяину издеваться надо мной! И это после всего, что я сделала для него! После всего, что я перенесла из-за него! Один Вилин чего стоит! Дима обязан мне по гроб жизни и должен служить мне!
— Правильно, детка!
Экспериментатор сиял, точно театральный прожектор, слушая, как дочь поносит Смерть. Когда-то он мечтал сделать сына рабом и с его помощью завоевать императорский трон Лайфгарма, однако мечта не сбылась. Дмитрий сумел справиться с заклятьем отца, выкинул его из сознания, а потом и вовсе запер на Земле. Это был самый тяжёлый период в жизни Фёдора, да и закончился он трагично — гибелью экспериментатора, и всё же проигравшим маг себя не считал. Благодаря ненавистному брату, который довёл Смерть до нервного срыва, экспериментатор заполучил Хранительницу, пусть не самого лучшего мага Лайфгарма, но, безусловно, фигуру, способную отобрать у Димы власть над миром. И передать любимому папочке.
Все эти мысли вихрем пронеслись в голове мага, и, взглянув на бесчинствующую посреди гостиной дочь, он сам вложил в её руку фарфоровую вазу, стоимостью равную новенькому элитному автомобилю. А когда поблёскивающие осколки рассыпались по полу, с довольным видом произнёс:
— Вот точно так же ты разрушишь и его жизнь!
— Именно! — Станислава повернулась к отцу, и изумрудные глаза полыхнули счастьем и обожанием: — Ты поможешь мне?
— Не сомневайся, родная.
— Стася?!
Экспериментатор и Хранительница обернулись и с недоумением уставились на Марусю. Ни тот, ни другая не думали, что в особняке находятся посторонние (охрана в счёт не шла, её высший маг обработал давно и основательно, отучив удивляться, волноваться и, находясь в особняке, думать о чём-либо, кроме работы).
— Что ты здесь делаешь, Маша? — первой опомнилась Станислава.
— Ну, Вы же пропали, должен же был кто-то присмотреть за фирмой и домом.
Маруся независимо повела плечами, однако в противовес мнимому равнодушию на щеках девушки горел румянец, а взволнованный взгляд серых, как волчья шкура глаз, раз за разом возвращался к лицу экспериментатора.
— Всё в порядке, Мария. Я Фёдор, брат покойного Михея. Мы близнецы. Долгое время я жил за границей, а теперь вот вернулся.
— Ага, — кивнула Маруся и поспешно отвела взгляд.
— Она всё знает, папа!
— Правда? А по ней не скажешь, — нахмурился экспериментатор. Он внимательнее пригляделся к девушке и с удивлением присвистнул: — Редкая штучка. Твоя подруга настолько закрытый человек, что до её мыслей докопаться непросто.
— Она мне не подруга! — рявкнул Хранительница, и Маруся отступила от неожиданности:
— Стася...
— Что Стася? Думаешь, я ничего не понимаю? Все твои слова о любви к брату, о человеке, который бы тебя защищал — ложь и лицемерие! Ты как поганая крыса пробралась на мою территорию! "Стань королевой, Стася! Сделай меня своей фрейлиной!" Ты такая же, как все! Не думаешь ни о ком, кроме себя!
Маруся растерянно посмотрела в пышущее злобой лицо начальницы и ужаснулась: Станислава жаждала крови, её крови. "За что? Что я тебе сделала?" — растерянно подумала девушка, а вслух произнесла:
— Можете меня уволить. После того, что Вы сказали, нам будет сложно работать вместе.
— Обязательно! Прямо сейчас!
