— Наверное, можно было бы обойтись и меньшим числом выстрелов?
— Я не могу быть в этом уверен, поскольку до этого мне не доводилось отстреливать такие гранаты. Если бы речь шла о ядрах, хватило бы десятка для одной дистанции. Обычные гранаты непредсказуемы настолько, что не хватит и ста выстрелов.
— Настолько не предсказуемы?
— Да, мне доводилось ими стрелять. Многие лопаются при ударе о землю. Те, что взрываются, бывает, разлетаются на три четыре куска, не убивая никого. Удачно, если корпус разлетается на дюжину осколков. В них совершенно нельзя быть уверенным. В нашем же варианте, удара о землю не будет. Число осколков можно принять известным заблаговременно. Основной же вопрос насколько убойными они будут, особенно те, что направятся взрывом навстречу движению гранаты. И какое количество таких осколков будет. Поэтому мишени сделаны в виде многослойных щитов, чтобы не только выявить распределение осколков, но и их пробивную силу.
— Прекрасно. И во сколько вы собираетесь начать?
— Прошу вашего разрешения, в девять утра.
— Так рано? Полагаю, местные жители будут не в восторге.
— Думаю, стрельбы займут весь день. Сначала дадим первый залп. Затем надо выехать на место, осмотреть мишени. Всё сосчитать. Внести поправки. Это займёт много времени, может полчаса. Затем второй залп. Опять проверить. Затем третий. Снова убедиться. Четвёртый и пятый, потом проверить стабильность наводки. Затем дать ещё пять. Возможно, к полудню будет первый результат после десятка выстрелов. Затем можно разом выдать четыре десятка. Но это всё равно займёт часа четыре. Затем перевести стрельбу на другую дистанцию и после пары пробных выстрелов, положить туда пол ящика. Бог даст, к девяти вечера закончим. Откладывать же на другой день совершенно неразумно.
— Начните с восьми. Я предупрежу полицмейстера, — распорядился великий князь. — А там что?
— Там нарезают патчи, — пояснил Красновский, — в русской артиллерии их называют поддоны. Они нужны чтобы граната располагалась трубкой к пороховому заряду и при вылете граната не билась о стенки и не лопнула в стволе. Патчи необязательны, но у меня была возможность их сделать. Для неиспробованной ранее запальной втулке в виде улитки патч будет полезен.
— Вы правы, — задумчиво проговорил великий князь и улыбнулся, — А я про поддон совсем забыл. Будет у меня пара идей, но потом. Сейчас не время для этого.
4 августа 1828, Санкт-Петербург
* * *
Учитель закона божьего, отец Герасим, вздрагивал при каждом пушечном выстреле. Однако, урок необходимо было продолжать. Постоянно переезжающий с места на место наследник престола вынудил и своего духовника перейти на режим обучения в виде эссе по заданным библейским темам. Очевидно, Павскому это было не только непривычно, но и расходилось с первоначальными планами обучения, где основу должны были составлять задушевные беседы о сущности православной веры. Он бросил взгляд на листы, которые принёс с собой, и сказал:
— Что ж, милый друг, должен отметить, что ваш слог весьма не плох. Но те выводы, что вами были сделаны по некоторым притчам, оставляют меня в недоумении.
— Герасим Петрович, давайте будем откровенны и конкретны. Я получил задание, помимо прочего, разобраться и составить мнение по десятку притч из Евангелие. Я это сделал. Разумеется, я мог допустить ошибки. Мои эссе призваны послужить лишь поводом для нашей беседы. Сейчас на полигоне ведётся отстрел гранат сделанных по моей задумке, но весь сегодняшний день я намерен уделить исключительно нашим беседам. Мы можем поговорить обо всём. Этот день целиком наш с вами, но прошу не терять время на мягкости свойственные вам в общении с отроками. Я ошибся, укажите мне на это резко и уверенно. Я поспорю, и мы вместе убедимся в моей неправоте.
— Увы, — отец Герасим улыбнулся, — в вопросах веры, обычно не бывает людей правых или нет. Вера есть чувство. Разве можно быть неправым в чувстве или спорить о нём. Конечно, я спрошу вас по псалтырю и поговорим об истории, но это не является главным в ваших уроках. И если ранее я наказывал вам прочитать, запомнить, описать свои чувства, и вы весьма хорошо справлялись, то теперь...
— Я слушаю.
— Вам недостаёт образности мысли. Вы притчи, суть которых иносказательным образом донести мысль, воспринимаете слишком прямо. Я отобрал из них наиболее простые для понимания, но потерпел неудачу.
— Согласен, я молод и мог допустить ошибки. Давайте, посмотрим на притчу о работниках на винограднике как самую простую.
— Даже так, — широко улыбнулся Павский, — ну извольте. Вот ваше эссе. Прошу сразу открыть двадцатую главу от Матфея.
— Непременно, Герасим Петрович — улыбнулся в ответ великий князь, — скорее всего я действительно многого не понимаю, и вы поможете мне обрести истинное знание.
— Будем надеяться.
— Итак, от Матфея... — великий князь неспешно открыл нужную страницу Евангелие. — В простейшем смысле притча объясняет верующим, что царствие небесное доступно всем и тем, кто изначально верил в бога нашего, и тем, кто принял его в самый последний момент. И считая, что плата это есть восшествие в царствие небесное, те, кто перешли в истинную веру под вечер получат свою плату первыми. Всё так?
— Вы не точны. Надлежит обратить внимание на то, что первые могли быть уверены в том, что получат свою награду, она им твёрдо была обещана. Поздние же могли рассчитывать лишь на милость,— Павский поднял указательный палец в верх. -А в этом есть разница.
— Не уверен, что она достаточно большая, — почесал подбородок великий князь. — Хозяин и поздних обещал наградить за труд тем, чем следует. Таким образом, и им была обещана половинная, четвертная и подобная награда, в зависимости от времени. А вот то, что они получили по динарию, есть результат милости, которую хозяин проявил к поздним, но не пожелал оказать первым.
— Многие видят несправедливость в равном вознаграждении, но забывают о его свойстве. Под наградой понимается принятие в царствие небесное и даётся она милостью божьей всякому пришедшему к нему. Это единая награда, которая по сути своей не может быть ни уменьшена, ни увеличена. Люди же привычно воспринимают динарий как денежную плату, читая притчу буквально.
— Возможно. Притча есть способ иносказанием донести нужную мысль. Её рассказывал Иисус, а потому мы должны признать, что он подобрал лучшие слова из возможных, чтобы отразить потребную мысль. Стало быть, господь наш Иисус понимал все разночтения, которые возможны и каждое из них богоугодно. В силу прямого указания сад уподоблен царствию небесному, а хозяин его бог. Пришедшие в сад к вечеру не только уподоблены пришедшим с утра, но и награждены прежде их. Этим прямо указано, что люди принявшие веру изначально менее желанны для господа, нежели люди принявшие веру в последний момент. Что есть прямое потворство небрежности к вере. Ибо вполне достаточно грешить, и лишь при смерти покаяться и уверовать и прежде прочих попадёшь в царствие небесное. Вы не согласны с этим?
— Несомненно хозяин есть бог, — улыбнулся Павский, — но люди искренни пред ним. Они не таились от приглашения на работу, не отлынивали от неё. Просто так получилось, что хозяин позвал их позже. Откликнувшись на призвание своё, получили полную милость от бога нашего, ибо не по делам судит нас господь, а по вере нашей. И сила той веры не зависит от труда, а лишь от открытости сердца.
— Посему выходит благость, и соответственно принятие в царствие небесное, оказываются независимы от труда и времени исповедания истинной веры. По всему получается, приверженность праведной веры не только не поощряется, а наоборот новообращённые при любом исходе принимаются в царство Божие первыми, принижая тем самым усердность работы в саду.
— Ха-ха, — немного наиграно рассмеялся отец Герасим, — эта притча не об усердии верующих. Необходимо понимать, что всякое нравоучение имеет своей целью пояснить лишь нужное. Так о чём же притча? Многие неверующие сравнивают себя с праведными и сомневаются: "Если праведные столь долго и упорно молятся и заслуживают царствия, то мы только что пришедшие к богу разве можем рассчитывать на тоже." И это сомнение отворачивает их от истинной веры. Иисус же говорит нам: "Да, можете". В притче все работники усердны, и потому Иисус не полагает нужным считать их другими. Искренность верующих пришедших в веру вечером считается истиной, что не может указывать нам на таковое в нашей жизни. Но то есть притча. Всякий же познавший истинного бога, но отсрочивший принятие веры, есть притворный христианин и кара ему по вере его наступит непременно.
— Пусть в божьем деле время исполнения труда и откровенность его есть дело для бога не важное. И добрые христиане, следующие писанию должны признать, что всякий труд может иметь любую оплату, по желанию платящего за него.
— И что здесь не так? — улыбнулся отец Герасим, — господь впрямую указывает, что плата каждому, есть милость его, и не должно иметь зависти к плате другого.
— В притче речь идёт о вере и деле господне, о принятии душ в царствие небесное, но в жизни есть дело барское в принятии труда крестьянского. Сиречь, и пожин десятины может быть зачтён, по усмотрению барина?
— Сие есть не дело Церкви, И в этом я вижу большинство ошибок. За делами господними вы пытаетесь узреть дела господские. Святое же писание есть учебник духа, а не хозяйствования. То, что в притче упомянут виноградный сад и работники, вовсе не делает её прямым указанием, что так следует вести дела виноградарям. Начётничество, столь почитаемое многими христианами старого обряда, не позволяет за этими внешними символами постичь духа писания. Притча означает всего две вещи. Первая, что всякий искренне пришедший в истинную веру обретёт спасение. Вторая: что люди запоздало пришедшие в веру милее господу, как и раскаявшиеся грешники милее праведников. Ибо изначально верующие или праведные уже принадлежат Господу, другие же обретаются им и потому доставляют большую радость. Все же прочие смыслы, что люди пытаются найти, вычитывая слова, как то сделали вы, мой милый друг, есть умствования и попытка понять писание и применять его буквально.
— Пожалуй, вы правы, но почему начётниками вы полагаете старообрядцев, неужели наша церковь не имеет их?
— Всё дело в том, что при расколе выпав из лона церкви и оставшись без благ её, раскольники лишились истинной образованности. Хотя, среди них остались люди желающие постичь писание, но они не могли получить полноценное богословское образование, помогающего постичь суть веры, происходящей из духа писание, а не только из слова его. Сам раскол во многом был вызван правкой церковных книг. Цепляясь за устаревшие слова, раскольники не видели их истинного смысла, но буквы почитали священными и неприкасаемыми.
— И что же, они навсегда останутся такими?
— Отчего же. Со времён Алексея Михайловича часть православных выпала из лона церкви и лишилась не только благости, но и истинного познания веры. А суть в том, что при всём прочем разница между обрядами незначительна и зиждется лишь на человеческой упёртости. Упрямство исходящее из прямого, как у вас мой милый друг, толкования слов писания, принесло немало горя России. Мудростью же монаршей обряды давно объединены. Хоть и не всеми единоверие принимается...
— Единоверие, — великий князь почесал лоб, — это как?
— Полагаю, полезным быть вам завтра на службу в церковь Пресвятой Богородицы. Пока же откроем Матфея глава тринадцатая и обсудим притчу о плевелах.
— Подождите, — великий князь протестующее поднял руку. — Если Сад есть царствие небесное, хозяин уподоблен господу. И нанимая на труд в саду, бог приглашает к вере и обещает награду. Ведь так иносказательно должны мы воспринимать эту притчу. Но почему хозяин сада не нанял сразу всех работников ещё утром?
5 августа 1828, Санкт-Петербург
* * *
Великий князь в сопровождении Юрьевича и отца Герасима вышел из Церкви Благовещения Пресвятой Богородицы обернулся на парадный вход и трижды перекрестился троеперстием, как его всегда учили.
— Что скажете, Александр Николаевич, — поинтересовался Павский. — много ли эта православная служба отличается от привычной.
— По мне, так разница не велика.
— А за неё люди себя и семьи свои сжигали. И сейчас упорствуют. Бунтарствуют.
Они направились к возкам, и заметили графа Несельроде.
— Здравствуйте, ваше высочество! Здравствуйте, господа! — граф Несельроде стоял возле своего экипажа и внимательно следил за великим князем, — надеюсь, я не помешаю вам.
— Здравствуйте, Карл Васильевич, наоборот ваше присутствие может оказаться полезным. Но что привело вас сюда?
— У меня есть для вас новости, по моей слушбе.
— Я рад вас видеть, хоть я и удивлён тем, что вы решили встретить меня здесь, — великий князь оглянулся на церковь.
— Я посчитал, что могу ещё в дороге развлечь вас беседой, если вы согласитесь проехать в моём экипаже.
— Вот как, крайне интересно. Герасим Петрович, я надеюсь, вы дадите мне возможность посвятить остальное время другим занятиям. Я постараюсь к концу следующей недели переделать свои эссе с учётом ваших замечаний.
— Конечно, мой милый друг, я не буду задерживать вас.
Они распрощались, великий князь и Юрьевич в ландо министра направились в Ракетное заведение, а Павский в экипаже великого князя поехал к Зимнему.
— Коротко суть мошно высказать так, — Несельроде демонстративно похлопал по папке с бумагами, — Испанский посол передал нам из Мадрида депешу. Испанская корона не утратила своего влияния на мексиканской земле. Многих не устраивают эти новые порядки и они если не штыком, то словом готовы поддершать испанскую корону...
— Вы так витиевато пытаетесь обозначить шпионов, сообщающих о происходящем в Мексике? — усмехнулся великий князь, — не удивлюсь, если половина из них католические священники. Я слышал, едва придя к власти, республиканские вожаки поспешили наложить руку на церковное имущество.
— Вы правы, Александр Николаевич. Так вот, через этих людей Мадрид получил известие о том, что наши войска высадились на поберешье почти одновременно в девяти местах.
— Успешно?
— Да, мексиканские власти не смогли организовать отпор. Малочисленные гарнизоны сдавались по ходу двишения наших войск. Однако, нушно понимать, что это испанские новости. Я полагаю, что только донесения в нашу канселярию позволят делать какие-то выводы.
— Окончательные выводы можно будет сделать примерно через пару лет после окончания войны, — махнул рукой великий князь. — А вот быстро получать новости это полезно. Известны ли подробности? когда высадились? Где? Куда направились?
Несельроде открыл папку.
— Двадсать второго мая эскадра высадила десант возле Сан-Франсиско и сходу взяла город. Оставив гарнизон, она двадсать пятого таким ше способом взяла Санта-Барбару. Двадсать седьмого Сан-Мигель. Тридсать первого небольшой десант высашенный на океанское поберешье занял Ла-Пас. Второго июня был взят Масатлан. И возле него разбит основной лагерь. Третьего десант взял Акапонету. Четвёртого штурмом взята Синалоа. И в тот ше день наши войска заняли Компостелу. Шестого десант почти в тысячу штыков и при пушках занял Гуаймас при поддершке эскадры с моря. На этом высадки завершились. Оставленные гарнизоны принялись захватывать близлежащие городки. Двадсать шестого мая взяли Сан-Карлос, Давдсать девятого Сан-Педро, Тридсатого Сан-Луис и Сан-Томас. Что касается войск возле Гуаймаса, то на момент известий есть лишь недостоверные слухи, что они двинулись к Масатлану частью вдоль горных хребтов, а частью морем. Войска из под Масатлана очевидно намериваются идти к Гвадалахаре.
