— Благодарю вас. Непременно, поужинаем. А что много ли больных?
— Ни одного, слава богу.
— Значит, лазарет пуст?
— Пуст, Ваше Императорское Высочество.
— Прекрасно, тогда ночевать я буду в лазарете, за одно посмотрю, как поставлено дело у фельдшера. А сейчас я готов ужинать.
Поев, Великий князь отправился отдыхать. Завтра предстоял путь в Вильманстранд, нужно было хорошо выспаться.
Видимо постель в лазарете оказалась слишком жёсткой, и около полуночи Саша встал не в силах более ворочаться. Он наскоро оделся и вышел в крепостной дворик подышать свежим ночным воздухом. Почти сразу до него донёсся странный шум от караульной у ворот. Стараясь не шуметь, Саша подкрался и прислушался к разговору. Кто-то слегка хрипловатым и приглушенным голосом рассказывал:
— ... И когда стало понятно, что долее русскую осаду не выдержать, Шведы решили прорваться к своим. они собрали всех могущих идти. После чего Магнуссон обратился к своим солдатам: "Мы храбро дрались. Многие годы мы защищали нашу землю от русских. И мы исполнили свой долг до конца. Теперь нам надлежит сохранить свои жизни, чтобы примкнуть к армии короля и прогнать ненавистных захватчиков с нашей земли. Все к оружию! Нас ждёт бой". Все, даже раненные вооружились. Троих же, что были измождены ранами чрезмерно и не могли идти в бой, положили возле главных ворот. Магнуссон подошёл к лежащим, попросил у них прощения и, сотворив молитву, умертвил их. Шведы ринулись в атаку через крепостные ворота. Тела их товарищей так и остались лежать возле ворот и пробегая мимо каждый швед клялся не пожалеть своей жизни в бою. А чтобы не искушать воинов возможностью вернуться, Магнуссон, шедший последним, поджог за собой крепость. Среди ночи на фоне пылающей крепости шведы как львы бросились с холма через русский лагерь. Наши дрались отчаянно, но нападение шведов оказалось неожиданным. Защитникам крепости удалось прорваться, и они устремились к Выборгу. Боярин Палецкий, который после второго неудачного штурма клялся не выпустить живым ни одного шведа , сумел собрать своих послужильцев и они верхом бросились догонять уходящих в темноту ночи шведов. Возле посёлка они нагнали их. Завязался бой. Тогда, чтобы отвлечь русских, Магнуссон распорядился поджечь деревню. Палецкий был ранен и не смог сдержать своей клятвы. Его воины не решились продолжать бой без своего боярина. Так осыпаемые проклятьями шведы ушли в темноту ночи, а наши воины одержали победу, но их призом стало пепелище и обугленные трупы. Говорят, что с тех пор, каждую полную луну. Ровно в полночь. Неуспокоенные души трёх защитников Кивенеба, добитых своими же товарищами у главных ворот, обходят холм, стараясь защитить его от русских...
— Дядечка, так ведь полная луна через две недели, — отозвался молодой голос
— То-то и оно. Вот хочешь верь, а хочешь, нет, — отозвался рассказчик, — а когда девятнадцатого я стоял возле калитки, то видел, как три серые тени ползали по склону за валом. И слышал их стенания на непонятном языке. Но я не испугался...
— Да брось ты, — прервал его ещё один более грубый голос, — я бы умер от страха.
— Так знай, что сюда им хода нет. Ибо крепость наша освящена. Батюшка обошёл её по кругу, пропел господни слова и окропил вал святою водою. Потому я не боялся. Перекрестясь и прочитав "Отче" я вскинул винтовку и крикнул: "Стой кто идёт!". Тени растаяли в темноте, будто и не было никого. Здесь мы надёжно защищены, а вот ежели выйдешь за вал в полночь, тут-то не упокоенные шведы и разорвут тебя на части.
Саша усмехнулся и тихонько, чтобы не потревожить отдыхающих караульных, вернулся в лазарет. Разделся, лёг и на удивление быстро заснул успев подумать, что надо перед отъездом поговорить с дознавателем.
6 сентября 1828, Вильманстранд
* * *
Из кабинета видна была площадка для обучения стрелков. Оттуда до уха великого князя то и дело доносилось: "Прикладывай!", "Отставить!", "На колено!", "Огнём вперёд!" и другие команды унтеров школы, безжалостно измывающихся над рекрутами, волею проведения попавших сюда.
— Ваше Императорское Высочество, — голос Давыдова оторвал от написания очередного эссе, — дозвольте отвлечь вас, весьма занимательным разговором.
— Я с удовольствием вас послушаю, — поднял голову великий князь, оглядывая совершенно потерявшегося молодого прапорщика третьего рана, слегка смущённого Давыдова и улыбающегося Юрьевича. — Прошу присаживаться, господа.
Произошла небольшая заминка, в связи с тем, что стулья для гостей стояли вдоль стены, а наследник престола предложил присесть непосредственно возле стола. В результате Юрьевич был вынужден принести стул молодому прапорщику и поставить его возле стола великого князя. Находчивый генерал Давыдов быстро занял единственный стул, уже стоящий в нужном месте.
— Я внимательно слушаю, — пригласил к беседе великий князь.
— Ваше Императорское Высочество, разрешите отрекомендовать вам прапорщика третьего ранга Троелюбского.
— Я вас помню, — улыбнулся великий князь. — Итак, господа, ближе к делу. Что вас привело сюда.
— Хм, Александр Николаевич, — Давыдов был, очевидно, немного смущён, — зная вашу заботу о точности стрелкового боя, я обращаю на него существенное внимание. Так вот, винтовки нашей школу послужили обучению уже более чем пяти тысяч рекрутов. Пожалуй, из каждой было сделано под тысячу выстрелов. И последнее время точность изрядно упала. Очевидно, это стало результатом износа стволов. Я поручил прапорщику третьего ранга Троелюбскому, который сейчас проходит обучение в офицерской школе, изучить возникшие нестроения и сделать обстоятельный доклад. И теперь он готов рапортовать Вашему Императорскому Высочеству.
— Прекрасно, я в нетерпении. Начинайте, прапорщик.
— Ваше Императорское Высочество, — вскочил со своего места Троелюбский, но великий князь жестом остановил его.
— Вы, несомненно, можете рапортовать стоя, но возможно правильнее будет вам присесть и, спокойно и обстоятельно всё рассказать. А рапорт или ваш доклад я с удовольствием прочитаю позже, с должным вниманием. Присядете?
Кхм, — Троелюбский сел, — Ваше Императорское Высочество, как было отмечено точность стрельбы изрядно упала. И если в самом начале на семистах шагах можно было поражать ростовой щит четырьмя пулями из десяти, то сейчас такая точность уже на шестистах шагах. А у некоторых винтовок на пятистах. Полагаю, что при дальнейшем использовании точность упадёт сильнее. Желая понять, что происходит с пулями я, памятуя ваши гатчинские опыты, произвёл отстрел в воду. В результате стало очевидно, что пули существенно повреждаются при выстреле. Юбочная часть многих из них оказывается либо порвана, либо раздута. Некоторые пули имели крайне нечёткие следы нарезов, будто были срезаны. Я сделал вывод, что в результате износа ствола увеличился зазор, и пуля стала деформироваться либо в силу не полного вжатия в нарезы, либо в силу утончения юбки при чрезмерном расширении. Я попробовал изготовить пули чуть большего размера и точность возросла. Я понимал, что невозможно изготавливать пулелейку индивидуально под каждый ствол в зависимости от его износа. Тогда я попробовал утолщать юбку при отливке, точность возросла не сильно. Отстрел в воду показал чрезмерно слабые следы от нарезов на пуле. Тогда мне в голову пришла мысль, и...
Троелюбский положил на стол перед великим князем пулю и, улыбаясь, сообщил:
— Вот. Дабы газы не разрывали истончённую юбку, я вставил в неё деревянный клин. Он не позволяет газам прорываться, при этом сам как поршень вдавливает свинец в нарезы. Точность выросла настолько, что винтовки дают до четырёх попаданий на восьмистах шагов.
— Это понятно, — кивнул великий князь, — примерно такого я и ожидал ещё на стрельбах в Гатчине. Однако понадеялся, что это не понадобиться мне в скором времени. Ну, вот оно и настало. Однако, вашу работу нельзя считать законченной. Что за дерево вы использовали?
— Ясень.
— Почему?
— Мне нужно было достаточно твёрдое дерево. При этом не сильно дорогое. Кроме того сам клин мне представляется должен быть достаточно лёгким чтобы газы без затруднений двигали его. Конечно, мне пришлось немного переделать выемку, чтобы она была конической, а не скруглённой.
Великий князь взял пулю со стола и принялся внимательно её разглядывать. И чуть помедлив сказал:
— Тем не менее, я вижу в вашем предложении и недостаток, — он сильно ударил кулаком по столу держа пулю пальцами. Клин немедленно выпал на стол. — Совершенно очевидно, что никаким способом надёжно вмять клин в мягкий свинец не представляется возможным. Солдат, извлекая пулю из патрона вполне может потерять этот клин. Или же он выпадет при досылании пули. С этим необходимо что-то сделать. У вас есть предложения?
— Э-э, я пока затрудняюсь.
— Хорошо, какие ещё недостатки вы заметили при стрельбе из винтовок?
— Свинцовый облой, Ваше Императорское Высочество. Пуля, проходя по нарезам, оставляет его. Особенно это заметно на разношенных стволах, когда пуля неплотно входит в нарезы и её срывает. Но и по этому поводу я пока не думал.
— Вы хотели бы и дальше заниматься изучением стрельбы из винтовок?
— Я был бы рад.
— А вы, что скажете, Денис Васильевич, хотели бы вы оставить его у себя в школе?
— Хотел бы, Ваше Императорское Высочество.
— Быть так. Пусть прапорщик третьего ранга Троелюбский будет в школе преподавать искусство точной стрельбы. А вам прапорщик от меня задание.
Великий князь поднял со стола выпавший клин и вставил его в пулю. Затем аккуратно оторвал от листа бумаги полоску и обернул ею пулю. Внимательно посмотрел на Троелюбского и, выдержав паузу, сказал:
— Вот так, заряжать прямо в бумаге. И клин не выпадет, и облой не будет оседать в нарезах. Но есть и сложности. Осалку теперь бумагой закрыли, надо придумать, как её поверх накладывать. Далее снизу бумагу надо как-то связать или склеить. А ещё при вылете пули из ствола бумага должна с пули сняться. Вот такие сложности. И вам их предстоит решить. Кроме того, следует заменить дерево на обожжённую глину или что-то подобное. Полагаю, какому-нибудь полку в оренбургских степях сложно будет найти ясень. Вам понятно?
— Да.
— Шестого января я буду ждать от вас отчёта. Если сможете раньше, я буду крайне доволен. Ваш сегодняшний отчёт я посмотрю позже и выскажу своё суждение. Вы можете идти.
Великий князь жестом пригласил Давыдова и Троелюбского выйти.
— Честь имею, — простился прапорщик.
— А я, Александр Николаевич, хотел бы представить вам ещё двух офицеров, — сказал Давыдов.
— Извольте, я рад буду их выслушать.
— Прекрасно, — улыбнулся Давыдов, — прапорщик пригласите Красновского.
— Я его прекрасно помню, — улыбнулся великий князь и, после того как артиллерист вошёл и представился, пригласил его присесть. — Вы ещё здесь, господин Красновский. Мне казалось, ваша батарея должна уйти в Кюменгорд?
— К сожалению, Ваше Императорское Высочество, я пока ожидаю известий о готовности гарнизонного укрепления.
— Будем надеяться, вы его скоро получите. Что вас привело сюда?
— У меня есть незначительное усовершенствование для применяемых гранат. Поступившие ко мне припасы я неспешно переделаю, но хотел бы заручиться вашим благоволением и указанием изготавливать припас надлежаще.
— Слушаю, в чём суть?
— Надеюсь, Ваше Императорское Высочество помнит, что на манёврах я применял к гранатам специальные патчи. Тогда я их сделал сам как мог быстро. Но было бы хорошо если бы патчи или поддоны делали на заводе. Я же подготовил наставление по изготовлению их новым образом.
— Это как?
— Из опилок, замешанных с клеем. Такой патч лучше деревянного. Он мягче, может облегать гранату плотнее. Дозвольте, я прикажу внести образец.
— Это интересно, — кивнул великий князь, жестом давая указание артиллеристу.
Через некоторое время на столе красовалась граната от единорога, глубоко посаженная в поддон, сделанный из чего-то напоминавшего папье-маше или какой-то древесный волокнистый материал двадцать первого века.
— Готовая граната обёртывается бумажным листом, не позволяющим патчу прилипнуть к ней. После чего выставляется форма размером в калибр орудия. Разводится масса из опилок с клеем. и заполняется форма. Или можно слоями наклеивать обрезки бумаги. Когда масса застывает, форма снимается. У патча срезают кромку, чтобы удобнее вставлять в орудие. А также срезают всё лишнее: торчащую бумагу, наплывы. Таким образом, патч плотно облегает гранату. надёжно держит её в стволе заполняя зазор между его стенками и гранатой. При выстрели такой патч быстро тормозится воздухом и освобождает гранату. Опытные стрельбы я уже провёл. Результаты свёл в докладной записке для Вашего Императорского Высочества.
— Хорошая работа. А какой клей можно использовать?
— Основное требование к нему, чтобы он был достаточно мягок, когда застынет. Патч входит в ствол плотно, не только удерживая гранату, но и являясь пыжом. Соответственно с ним растёт и дальность выстрела.
— Что ж я изучу ваш доклад и приму решение. Это всё?
— Нет, есть ещё одно усовершенствование. Предлагаю добавлять в разрывной заряд пиротехнический состав окрашивающий дым. Лучшим полагаю красный цвет. Это позволит точнее определять на поле боя разрыв гранаты и вносить поправки при стрельбе.
— Вам известен такой состав.
— Да Ваше Императорское Высочество, но возможно есть более дешёвый. Свои соображения я изложил в докладной записке.
— Передавайте свои доклады мне, я изучу.
— Благодарю, Ваше Императорское Высочество.
— Вы можете идти.
— И так, Денис Васильевич, кто будет третьим?
— Я, — улыбнулся Давыдов, — и поручик второго ранга Колесов, Пётр Николаевич.
В кабинет вошёл невысокий полноватый поручик лет тридцати. Офицер принёс и положил на стол толстую пачку бумаг.
— Присаживайтесь, — распорядился великий князь и обратился к Давыдову: — Я слушаю Денис Васильевич.
— Александр Николаевич, если посмотреть Боевой устав легиона, то можно понять, что он настолько неподробен, что не даёт офицеру никакого представления о должном ведении боя. Мы с Петром Николаевичем составили своё предложение по уточнению устава, дабы придать ему необходимую однозначность в предписаниях.
— Что ж, я с удовольствием ознакомлюсь и приму решение по редактированию устава. Надеюсь, вы готовы продолжить работу по дополнению и других уставов.
— Хм, несомненно, — кивнул Давыдов.
-А не могли бы вы в общих словах описать, что вы включили в своё предложение?
— Оно во многом написано на основе моего боевого опыта, а также Пётр Николаевич как служивший ранее в егерском полку добавил свои соображения.
— Прекрасно, хочу напомнить, что устав есть документ указующий и в этой части он может быть дополнен с большой осторожностью. Уже сейчас устав даёт представление о наличии надлежаще изданных руководств по самым разным областям. По ведению ли боя, по организации ли обоза или по любому иному предмету. И если устав подлежит однозначному выполнению, то руководства служат обучению офицера, дают ему необходимые подсказки, но не указывают. Офицеру надлежит самому принимать решения исходя из наличных обстоятельств, а не следовать однажды изложенным умным мыслям. В подобных руководствах, дополняющих устав, я крайне нуждаюсь. Я рад, что вы, не ожидая моих поручений, сами взялись за написание их. Надеюсь, вы не оставите этого занятия. Особенно меня интересует обустройство обоза. Вот скажите, есть ли в вашем предложении способ организации защиты обоза при внезапной атаке на него?
