Внимание великого князя окончательно утратилось. Сообразив, что стал наследником Гатчины и Павловска, он весь погрузился в обдумывание предстоящих действий, отключившись от реальности, из которой продолжило доноситься:
— ... Моя корона принадлежит государю. Все же прочие бриллианты мои, жемчуга и драгоценные камни, подаренные мне покойной государыней и покойным императором Павлом, а равно и приобретённые мной лично, исключая тех, которые будут распределены мною по завещанию, должны быть в точности оценены по моей смерти, и затем разделены... Все то, что придется на долю моим внучатам, принцам Мекленбургским, Ольденбургским и Виртембергским, должно быть продано, а деньги... Я желала бы, чтобы император Николай и великий князь Михаил Павлович купили для своих супруг бриллианты... Так как возлюбленная дочь моя, великая княгиня Мария Павловна, далеко не так богата... Я вполне уверена, что император вверит управление общиной (Смольный монастырь) вместо меня любезной невестке моей, императрице Александре Федоровне... Надеюсь, что император пожелает также вверить попечению императрицы Александры Фёдоровны... Прошу императора отдать под покровительство императрицы...Тысячу раз повторяю здесь нашей достойной и дорогой княгине Ливен мою живейшую признательность за ее службу... Все портреты покойной подруги моей Бенкендорф прошу разделить между ее детьми... Мария. В Санкт-Петербурге, двадцать седьмого ноября одна тысяча восемьсот двадцать седьмого года. — закончил оглашение завещания протоирей и добавил: — Сделана приписка. Я желаю еще раз поблагодарить вас, любезные Николай и Александра, за вашу любовь и за ваши заботы обо мне. Уже год прошел с тех пор, как мною написано настоящее завещание и в этот год, каждый день я вновь благословляла вас. Да вознаградит вас Господь и даст он, чтобы дети ваши были для вас такой же отрадой и таким же утешением, как вы были для меня. Боже мой, яви Свое милосердие на моих возлюбленных детях, будь их заступником, ниспошли на них благодать святого Твоего духа. лагослови начинания возлюбленного императора нашего и помоги ему довести наше отечество до того благосостояния в каком он желал бы видеть его. Устрани всякое зло от его августейшей особы, продли его царствование, даруй ему благополучие, чтобы царствование его было эпохой благоденствия нашей России. Любезные дети, помолитесь за свою мать, которая молит Господа нашего Иисуса Христа о заступничестве и лобызает святой крест Его с верою, любовью и надеждою. Мария. Двадцать седьмого ноября одна тысяча восемьсот двадцать седьмого года.
Утомлённый монотонным чтением завещания великий князь направился в свои комнаты окончательно решив:
"Сейчас прогулка. Потом фехтование. И не о чём не думать до самого утра. Папа сообщит, что мне будет дозволено. А сейчас слишком рано. Впрочем, можно было бы навестить Кларка, он найдёт чем занять мою голову."
18 декабря 1828, Санкт-Петербург
* * *
Великий князь вертел в руках обычную чугунную гранату, дополненную новой ударной трубкой. Осторожно он вернул её мальчишке лет четырнадцати и поинтересовался у престарелого мастера:
— И на сколько сделан пороховой замедлитель?
— Кхе, от шести до десяти секунд, получается.
— Большой разброс.
— Точнее пока не получалось. Уменьшать боязно, может и в руках взорваться.
— Можно попробовать сделать трубку тоньше, — вставил слово Кларк, — и плотнее набивать пороховой мякотью, но это несколько хлопотнее. И, помимо прочего. само зажигание ударного пороха не совсем одинаково по времени. Потому возможно удастся снизить разницу до двух секунд, но на большее я предлагаю не рассчитывать.
— А сколько можете сделать?
— Мы с Гришей вдвоём работаем, — почесал седую бороду мастер, — за последние три дня сделали шесть, но руку малость набили. Сможем давать до десятка в день, если шары будут. Сейчас их у нас шесть дюжин.
— Хорошо. От шести до восьми секунд будет годно. Давайте проверим работу. Постойте...
Великий князь принюхался. Резкий, знакомый всякому жителю двадцатого века запах бензина щекотал его не привычный к такому нос.
— Что это за запах?
— Не понимаю, — сказал Кларк.
— Какой запах? — переспросил Юрьевич.
— Есть запах, — великий князь как ищейка начал вбирать носом воздух наконец определился и указал на мастера — от тебя чем-то пахнет.
— Я не пьян, Ваше Императорское Высочество!
— Нет, это другой запах, — великий князь приблизился в плотную. — Это может мазь какая-то?
— Ах это, — улыбнулся старик, — это компресс. Ревматические боли мучают меня. Вот и купил я у аптекаря пузырёк.
— Где пузырёк?
— Так, дома. Можно ещё купить у Берга. Гриша знает.
— Хорошо. Сейчас проверим гранаты, а после пойдём к аптекарю. У вас найдётся место для проверки?
— Найдётся, — ответил Кларк.
Они вышли на улицу, и заводчик повёл их к Неве. Там, между складом железа, кузнечным цехом и каким-то полуразрушенным зданием нашёлся небольшой квадратный дворик-закуток примерно пять на пять метров с достаточно узкой щелью для входа.
— Прекрасное место, — отметил Кларк. — Распахнём ворота цеха, и они перекроют и эту щель. А бросать можно будет из-за угла.
Так и поступили. Юрьевич намерился отмерять время по взятому у заводчика хронометру. Гриша приготовился забрасывать гранаты. Великий князь и Кларк стояли неподалёку у раскрытых цеховых ворот, на случай если кто из любопытствующих захочет приблизится. На четвёртой гранате великий князь остановил испытания:
— Достаточно. Что получилось по времени задержки?
— Гриша, ударял тыльником по бедру, прежде чем бросить, — пояснил Юрьевич, — с момента удара до взрыва я насчитал семь, десять, восемь и семь секунд.
20 декабря 1828, Санкт-Петербург
* * *
— Прошу садиться, господа, — великий князь подождал пока собравшиеся офицеры сядут и успокоятся. Он обвёл взглядом всех пятерых и продолжил: — Государь одобрил моё предложение направить на Балканы ещё одну легионную экспедицию. Все вы назначаетесь в этот отряд. Старшим государь определил флигель-адъютанта Юрьевича. Выступление с квартир Ракетного заведения назначаю на тридцатое января. К этому времени приготовления надлежит окончить. Теперь о назначении этой экспедиции. Основная цель — это дознание обстоятельств прорыва Карадженема-паши к осаждённой Силистрии. А если точнее, обстоятельства внезапности нападения на пикеты егерей. Необходимо понять, как ему это удалось и подробнейше доложить государю. Поскольку в ходе дознания могут вскрыться обстоятельства затрагивающие отношение к службе в русской армии, флигель-адъютант назначен представлять государя в этом деле и устранять возможные затруднения со стороны русских чинов. Отчёты о данном деле и мои умозаключения я передам старшему в группе дознания поручику третьего ранга Иванникову. Теперь о других задачах и особенностях предстоящего дела.
Велики князь посмотрел на дознавателя и обратился лично к нему:
— В группу вам отобрано ещё шесть обер-офицеров. Когда прибудете в шестой корпус, сейчас он под Шумлой, дозволяю привлечь к делу Григорьева, а также людей по его рекомендации. Учтите, дело может коснуться приказов командования, и излишние разговоры о нём крайне нежелательны. Для всех не имеющих прямого отношения к делу, оно должно выглядеть как проверка обстоятельств того боя в целях вручения Зимину награды. В ходе дознания вам может потребоваться допросить пленных. Это не только дозволено, и вы получите соответствующее разрешение, но и с этим будет привязано ещё две задачи. Первая. Допросы пленных следует применять весьма широко, помимо получения от них полезной для военных нужд информации необходимо выявить среди нижних чинов желающих поступить на службу в легион. Вторая. Допрашивая офицеров необходимо выделить среди них наиболее подходящих для особого рода работы. О сути её вы получите отдельные инструкции от Павла Петровича Липранди и в этой части будете исполнять его поручения. Он сейчас находится под Силистрией при третьем корпусе. Я рассчитываю, что вам удастся отобрать в легион до пяти сотен нижних чинов и выявить около сотни обер-офицеров. Допускаю что их число окажется иным, поскольку не могу оценить всех обстоятельств. Собрав пленных, вы передадите их под руку командира обоза вашей экспедиции поручика третьего ранга Ковалёва.
— Вам поручик, — обратился великий князь к Ковалёву, — предстоит не только доставить дополнительное снабжение и ракеты Григорьеву. Вашей заботой также станет возвращение. Когда будет отобрано достаточно пленных, вы сопроводите их до столицы. Вам предстоит заранее озаботится провиантом и повозками для обратной дороги. Для сопровождения экспедиции и конвоирования пленных в столицу вам к обозу придаётся взвод прапорщика третьего ранга Зейда.
— Прапорщик, — Великий князь переключился на командира стрелкового взвода, — ваша основная задача охрана экспедиции, пленных и обоза. Когда будете под Шумлой, дозволяю направлять людей в помощь Зимину, но не в ущерб вашей задаче. При этом, не рассчитывайте на помощь конных стрелков, они чаще всего будут слишком далеко от вас.
— А конным-стрелкам предстоит особая работа, — Великий князь посмотрел на поручика первого ранга Беловича. — Вы со своими стрелками, Болеслав Йозефович, хоть и приданы экспедиции, но сразу по отправлению вам предстоит уйти вперёд. Ожидать остальных вы будете уже под Силистрией. Впрочем, не исключаю, что обстоятельства изменятся, и вам придётся найти другое место рандеву. За время похода вам надлежит проверить способность конницы к долгому достаточно быстрому маршу. Предстоит определить наилучший темп, частоту отдыха и смены аллюров. Да, я знаю, что давно уже всё проверено. Но у меня есть сомнения. Вам надлежит всё опробовать ещё раз. Постарайтесь как можно быстрее добраться до Силистрии, но при этом сохранить всех лошадей и людей. В течении всего перехода вести подробнейшие записи. Внимательно наблюдать за лошадьми, особо отмечать готовность к кавалерийскому бою. Напоминаю, место конных стрелков на походе легиона, это идти впереди колонны, осуществляя постоянную разведку. Встречаясь с врагом, им первым предстоит вступить в авангардный бой. Из этого и нужно исходить. Вам предстоит проверить способность стрелков к такому маршу. Таким образом, провиант и фураж в значительном числе с собой не брать. Пополняться у местного населения. При недостатке денег совершать реквизиции с выдачей расписок о количестве изъятого. Всё подробнейше отмечать в отчётах. Это понятно?
— Понятно, — кивнул поручик.
— По вступлении на землю Дунайских княжеств или Турции. Вам предстоит дать лошадям отдохнуть и приступить к проверке возможностей длительных быстрых переходов по землям с отсутствующей русской администрацией. Вы должны не только присматриваться к способности лошадей, но и научиться получать информацию и фураж от местных жителей. Возможно, ваши перемещения окажутся бесцельными. Чтобы так не было, вы можете подвязаться в помощь генерал-майору Липранди Ивану Петровичу. Я дам рекомендательное письмо. Попробуйте ловить дезертиров и бандитов на земле дунайских княжеств, пока к Силистрии не прибудет экспедиция. После вы соединитесь и вместе пойдёте к Шумле. Там вы поступите под командование Григорьева. Основная ваша задача разведка о месте и числе турецких войск. Это станет вашим занятием до окончания кампании. Мои соображения по тактике разъездов я вам передам, но напоминаю: действуйте по обстановке. Любые изменения, несущие пользу делу, заранее одобряю. Ваша задача подготовить для конных стрелков наглядное пособие, как им следует вести разведку, осуществлять рейды и марши. Это понятно?
— Понятно, — кивнул поручик.
— Прекрасно, — улыбнулся великий князь, — теперь наметим всё на карте.
21 декабря 1828, Санкт-Петербург
* * *
— Проходи, садись, — Николай Павлович хмуро взглянул на наследника. — Дел с избытком, а поговорить надо.
— Я слушаю, — великий князь поспешил сесть на стул.
В этот раз, кабинет императора был освещён тускло. Стены утопали в темноте, и только стол, за которым император сосредоточено перебирал бумаги, выделялся ярким пятном. Они молчали чуть больше минуты. Наконец, Николай Павлович отложил бумаги, откинулся на спинку кресла и потёр двумя пальцами глаза.
— Дел много.
Он ещё помолчал и, наконец, спросил у сына:
— Ты понял, что тебе оставила бабушка?
— Павловск, Гатчину... — неуверенно начал перечислять Саша.
— Нет, — махнул рукой отец, — она оставила тебе свои заботы. Тебе и мне. Ты думал об этом?
— Да, и очень давно. Я готов.
— Давно?
— Ещё летом, когда я был у неё. Она просила, чтобы я взял её заботы на себя. Конечно, с твоей помощью.
— Не знал, что она тебе такое сказала, — Николай Павлович поднял левую бровь. — А ты знаешь почему?
— Она говорила, что решила это больше года назад. Когда я занялся железной дорогой. Она верила, что я многое смогу и нужно мне помочь, а ещё она боялась, что я могу слишком многое испортить. Мне нужно научиться отвечать за людей до того, как я смогу делать что-то всерьёз.
— Она права. Батово мало для тебя. А Вилламов за тобой присмотрит, — Николай Павлович о чём-то задумался, а затем как очнулся. — Так ты с лета знал. У тебя уже готов план?
— Да, его осталось поправить с учётом последних событий, но я готов.
— А если я тебе и её полки передам?
— Кирасир?
— И павловцев.
— На всё твоя воля, но мне было бы интересно это, только если дозволишь их переделать.
— Как?
— Хочу сделать штурмовой полк для кавказских крепостей из павловских гренадёр и конно-ударный из кирасир.
— Ударный, это про что?
— Надо будет кирасир немного переделать в драгун. Цель следующая. При наличии понимания о необходимости, срочно занять какое-нибудь место и удерживать его длительное время, стесняя тем самым противника и давая возможность основной армии развить свой успех.
— Учитывая драгунский опыт, противник всегда сможет уничтожить такой отряд.
— Несомненно, — кивнул Саша, — но на это потребуется время. А вся суть такого захвата в том, чтобы отвлечь противника от нашей армии. Он должен потерять время. В войне двенадцатого года этим был занят тридцать третий егерский под Малым Ярославцем или же отряд Горчакова на Шевардинском редуте. Они отвлекали на себя врага, пока армия собирала силы для большого сражения. Создание же специального полка может позволить нести меньшие потери, отвлекая на себя более значительные силы противника.
— Значит, ты хотел бы их переделать... — задумчиво проговорил Николай Павлович, — наверно винтовки им выдашь и гранатомёты?
— Гранатомёты несомненно, но винтовки не всем.
— Почему.
— Винтовка стреляет дальше и точнее, но при штурме важно также создать вблизи настоящий свинцовый шквал.
— И ты знаешь как?
— Предполагаю, но нужно проверить. Ружейная картечь потребна.
— Тогда и я не буду торопиться. Опиши мне свои намерения подробнее, и я подумаю. Пока же я хочу услышать, что ты намерен делать в поместьях и с богоугодными заведениями.
