2. Идеальное Дело (полный текст)

— Так ты с Той Стороной дружишь, — удивился я.

— А чаво нам делить-та? Это молодежь пусть глотку друг дружке рвет, а мы отвоевались ужо, — ответила бабушка устало, и на меня пахнула вековая старина. Бабуля-хорошуля объяснила мне, как найти гоблина после полета на драконе, и после этого тяжело вздохнула.

— Извини баба Торя, если обидел чем случайно.

— Да не, повеселил ты меня, дурень. Ляти ужо давай — чета подустала я, пойду, прилягу.

Я подошел к дракону, весело косящему на меня глазом с вертикальным зрачком, и через секунду уже устроился в огромном седле. На сбруе имелись вставки, напоминающие ручки заднего сидения мотоцикла, упоры для ног, похожие на стремена, и сидеть было очень удобно. Рыжик подбежал и ловко взлетел на переднюю часть седла, обмотанную куском кожи. Крепко вцепившись когтями в кожу, кот застыл, в радостном предвкушении новых впечатлений, немного нервничая. Я тоже слегка побаивался предстоящего полета. Баба Торя подошла к морде дракона и что-то ему стала бормотать, по-видимому, давая координаты конечного пункта. После этого бабуля-хорошуля отошла от зверя и махнула рукой. Было очень похоже на отмашку судьи "на старт". Гоша развернул огромные крылья, которые я до этого момента принимал за костяные пластины на боках, и несколько раз махнул ими для разогрева. Меня обдала волна горячего воздуха, чем-то напоминающая воздушную волну от крыльев саламандры, но гораздо более прохладную. После этого дракон разбежался в сторону пропасти, по которой я карабкался на эту гору в первый раз. Над краем пропасти он подпрыгнул, сложил крылья под углом (став чем-то похож на дельтаплан) и уже через секунду мы полетели, быстро набирая скорость. Оглянувшись я увидел как баба Торя махнула нам рукой, потом сгорбилась и медленно пошла в свою избушку.

Дракон сделал плавный разворот в воздухе, взмахнул крыльями и стал набирать высоту. Полет на драконах не похож ни на что другое. Крыльями зверь машет очень редко и как он набирает при этом высоту — непонятно, не иначе использует магию Огня, насквозь пропитавшую его тело. Но если на саламандре могут летать только огненные маги, то на драконе есть возможность покататься всем желающим. Полет напоминает быструю езду по горной дороге. Сначала дракон резко набирает высоту (примерно метров сто над деревьями), а потом скользит по воздуху, постепенно снижаясь, и перед новым набором высоты его брюхо почти задевает ветви верхушек лесных гигантов. Ощущения седока сравнимы с тем, что испытывают любители американских горок. Мы с огромной скоростью неслись по воздушным волнам, периодически взмывая на стометровую высоту над зеленым ковром леса и снова спускаясь почти к самым кронам деревьев. Сначала я ужасно нервничал, в упор глядя на проносящиеся под ногами могучие ветви (находясь в нижней точке траектории полета), мысленно представляя себе последствия столкновения, но потом привык. Вот к постоянной качке привыкнуть было труднее, и примерно через час полета у меня началась морская болезнь, с которой я мужественно боролся. Рыжик никакого дискомфорта не испытывал и весело вертел головой, радуясь новым впечатлениям. Иногда мне очень хотелось сойти с летательного средства и идти пешком, наплевав на потерю времени, но пару раз мы пролетали над большими полянами — и дурные мысли мгновенно покидали мою глупую голову. Лес под нами кишел жизнью и, по-моему, — жизнью совсем не дружелюбной. Вернее, обитатели леса были бы мне конечно рады — но эта радость имела скорее гастрономический характер. На полянах бродили настоящие динозавры, некоторые из которых обладали зубами, которые я увидел, проносясь над ними с огромной скоростью. Самих-то зверей толком не разглядел — а вот их зубы очень даже успел рассмотреть. Имея такие челюсти, есть траву — просто кощунство.

Один раз наш дракон что-то почуял и начал набирать высоту гораздо раньше, чем обычно. Через некоторое время мы неслись уже очень высоко — и тут из леса вылетела туча каких-то тварей и устремилась к нам. Туча быстро догоняла дракона, и через минуту я уже видел наших преследователей. Нас догоняли маленькие дракончики, каждый размером не больше земной кошки, вот только их пастям с жуткими зубами мог бы позавидовать любой земной аллигатор. Первый дракончик в стае догнал Гошу и мгновенно вцепился в его хвост. Наш дракон издал от боли жуткий рев и прибавил скорость. Преследователи не отставали, а мелкий зубастик висел на драконьем хвосте, болтаясь как прищепка на бельевой веревке. Гоша бил хвостом, как пастух кнутом, но зубастая тварь держалась крепко, и нас уже стали настигать друзья зубастика. Я снял с плеча арбалет, перегнулся в седле и почти в упор всадил болт в голову дракончика. Тварь завизжала как бензопила, отпустила Гошин хвост и полетела вниз, похожая на кусок тряпки. Долго падать ей не дали — часть стаи прямо в воздухе набросилась на жертву и через долю секунды на ветру кружили только кожистые крылышки. Я, как стрелок-радист истребителя, сбил еще пару тварей, которых постигла та же участь от своих собратьев. Когда я сбил третьего дракончика, стая его быстренько растерзала и отстала от нас. Гоша скосил на меня глаз с вертикальным зрачком, рыкнул что-то вроде "спасибо" и мы полетели дальше.

Больше ничего интересного не происходило, и я задремал в седле, летя над лесом, хотя еще час назад мне казалось, что спать так невозможно. Человек — зверек неприхотливый, ко всему быстро привыкает. Проснулся я, когда Гоша начал торможение. Поинтересовавшись временем на табло трикета, я с удивлением понял — мы провели в полете около шести часов. Еще через десять минут дракон шумно захлопал крыльями, почти оглушив меня и Рыжика, и мы приземлились на большой поляне. Я неловко сполз со спины дракона на землю и стал разминаться — от неудобного сидения затекло все тело. Чувствовал я себя неважно — как после долгого аэровоздушного перелета. Кот весело прыгал рядом не испытывая ни малейшего дискомфорта.

— Спасибо тебе, Гоша, — сказал я, подошел к дракону и хлопнул его по боку, чем заслужил веселый взгляд могучего летуна.

"Дракон просит тебя снять седло. Спина у него чешется", — сказал мне рыжий переводчик.

Я обошел дракона и быстро отстегнул огромное седло, которое свалилось на траву. С участка драконьей шкуры, который был прикрыт седлом, пошел легкий пар, как от кружки горячего чая, и Гоша блаженно прикрыл глаза. Потом дракон лег на траву, перевернулся на спину, и стал чесаться, катаясь по земле и порыкивая от удовольствия. Рыжик убежал куда-то изучать окрестности, я тоже быстро привел себя в порядок и стал с удовольствием наблюдать за катающимся по траве драконом, который рычал все громче и громче, вовсе не собираясь прекращать свое приятное занятие. Дракон, по-моему, был еще очень молод. Больше всего он мне в тот момент напоминал веселого беспородного щенка, валяющегося в пыли.

Тут кусты затрещали и на поляну, скорее всего привлеченный драконьим рыком, вышел огромный зверь, ненамного меньше нашего дракона. Гоша сразу вскочил на ноги, с видом собаки на прогулке, неожиданно встретившую другую собаку, и с интересом уставился на зверя. Теперь на поляне находилось два дракона. Драконы одновременно встрепенулись и побежали друг к другу, подпрыгнули и сшиблись в воздухе. Через секунду посреди поляны катался шар, состоящий из двух драконов.

"Они убьют друг друга, а потом меня убьет баба Торя", — мелькнула в голове странная мысль. К бабуле-хорошуле я не собирался возвращаться, по идее-то.

Приглядевшись, я понял — драконы вовсе не дрались. Они играли, и второй зверь был явно драконицей. Шар из драконов распался, драконица лизнула Гошу в ухо, развернулась и побежала в лес. Гоша, больше не обращая ни на кого вокруг внимания, побежал за ней. Я постоял секунду, потом схватил седло и побежал за ними.

— Гоша стой! Бабкино седло забери! — орал я на бегу. Драконы полностью игнорировали мою персону и бежали впереди. Рядом весело скакал Рыжик.

"Он тебя слышит, но не слушает", — сказал догадливый Кот. Как будто я сам этого не понимал.

— Гоша стой! Баба Торя тебя убьет! Она и меня убьет! Стой, я сказал! — орал я, таща неудобное седло, в безнадежной погоне за все отрывающимися драконами. Потом драконы одновременно взмахнули огромными крыльями и взлетели. Я остановился, безнадежно глядя им вслед. Через десять секунд в синем небе на горизонте можно было с трудом разглядеть две точки, а потом и они скрылись с глаз.

На лесной поляне стоял ошарашенный джисталкер с большим седлом в руках. Он посмотрел на пустое небо, бросил свою неудобную ношу на траву, сплюнул в расстройстве, после чего с ненавистью уставился на седло. Рыжий Кот хитро смотрел на джисталкера, изредка передавая всему лесу образ зеленого оленя с седлом на голове. Одно радовало джисталкера — из-за огромного седла были не видны оленьи ветвистые рога.

Работа 6. Береговая

Переправа — не отрава.

(поговорка паромщика)

Внимательно осмотрев седло, я пришел к неутешительным выводам. Вещь была старая, я бы даже сказал — раритетная. На потертой коже можно было с трудом разглядеть рисунок дракона в полете, медные вставки позеленели, а в углу стояло клеймо мастера-изготовителя. Бросать ценный предмет в лесу не стоило, и я поднял седло с травы. До чего же оно было неудобным! Вернее, ехать в седле, когда оно было пристегнуто к драконьей спине, было очень удобно, а вот нести его в руках совсем даже наоборот. Во-первых, седло было большое, размером с домашнее кресло. Во-вторых, если нести его за ручки, то оно волочилось по земле, а если держать за ручку, взвалив на плечо — начинало больно бить по ногам при ходьбе. Возился я с седлом минут десять, пытаясь удобнее его перехватить, под конец мне все надоело, я водрузил седло на голову и, поддерживая его одной рукой, отправился искать гоблина. Рыжику оседланный джисталкер очень понравился, и он шел рядом, с удовольствием комментируя мой внешний вид. Я тоже в долгу не оставался, обещая надеть седло на пушистого умника, чтобы наконец-то, хоть один кот на свете понял, что означает служение высшему существу — человеку! Так, весело пикируясь, мы и дошли до жилища гоблина.

Хижина гоблина, стоящая прямо на брегу озера Глуб, напоминала индейский вигвам, вокруг которого был сооружен невысокий (примерно мне по пояс) забор из острых кольев. На заборе сушились шкуры и одежда, а сам гоблин, одетый в чистенький балахон мага Холода, ходил с двумя маленькими ведерками между озером и огромной бочкой, стоящей рядом с хижиной. От бочки к его вигваму вела большая медная труба. Увидев меня, гоблин остановился, поставил ведерки на пол и всплеснул ручками в воздухе.

— По лесу идет оседланный орк! — гоблин схватился руками за голову, потряс себя немного, успокоился и добавил: — Это невозможно — не смешите меня!

Говорил Трошка быстро и отчетливо, как опытный базарный торговец. Голос его, высокий и глухой одновременно, казалось, звучал около самого уха. После этой фразы гоблин поднял ведерки полные воды и спокойно прошествовал мимо, не обращая на меня никакого внимания. Мы с Рыжиком стояли и смотрели, ничего не понимая. Гоблин с ведерками поднялся по небольшой приставной лестнице к краю огромной бочки, выплеснул туда воду, аккуратненько спустился и прошел в шаге от нас, снова направляясь к воде. Своего водоносного занятия он прерывать не собирался.

— Извините, вы гоблин Трошка? Маг Воды? — спросил я, откашлявшись, когда гоблин с невозмутимым видом прошествовал мимо. Гоблин остановился рядом, повернулся ко мне и с интересом уставился на седло.

— Галлюцинация разговаривает. Интересно-интересно, — сказал задумчиво старичек-гоблин (при этом он ужасно грассировал, и последняя фраза звучала как "интегесно-интегесно"), и вдруг неожиданно кинул в меня пустое ведерко. Ведро попало в седло, и я потерял равновесие. Назад я его не уронил (удержал с большим трудом) но, возвращаясь в исходное положение как маятник, не рассчитал, и седло стало съезжать с головы вперед. Я растерялся и отпустил неудобную вещь. Через секунду на земле лежал кряхтящий оседланный гоблин.

— Извините, неловко получилось, — пробормотал я смущенно, освобождая гоблина из-под седла.

— Да, ты не галлюцинация, — деловито вынес свой вердикт гоблин, поднимаясь на ноги. — И кто же ты тогда?

— Мне баба Торя посоветовала к вам обратиться, — ответил я. — Нам надо на Остров.

— И после того как Торька тебе помогла, ты спер у нее седло? — восхищенно поинтересовался гоблин Трошка, растягивая свою сморщенную рожицу в радостной ухмылке.

— Ээээ... — протянул я. Такая постановка вопроса мне в голову почему-то не приходила. — Понимаете, это получилось совершенно случайно.

— Понимаю, — радостно кивнул головой гоблин. — Многие великие кражи, о которых потом слагали легенды, были сделаны совершенно случайно.

— Вы не правильно поняли... — совсем смутившись, промямлил я.

— Да ты не стесняйся, юноша! Сначала седло Торькино, потом меня обворуешь, а там глядишь — и прославишься на весь Ворк! — радостно закричал Трошка.

— Дело было так, — решительно начал я, и быстро рассказал историю с драконом и драконицей.

— Ну, это же совсем другое дело! — обрадовался гоблин. — Я думал простой вор пришел, а у меня в гостях, оказывается, драконий сводник! Ты попробуй поставить разведение драконов на коммерческую основу. Мысль дарю бесплатно.

Объяснять что-либо вредному старикашке, как я понял, было занятием безнадежным. Такие люди понимают только конкретные предложения, и если начинать с ними ни к чему не обязывающий разговор, то можно часами трепаться ни о чем, а мне надо на Остров.

— Трошка, а вы бы могли передать бабе Торе седло? — задал я первый конкретный вопрос.

— А зачем это мне? А вдруг ты его спер, и тогда Торька точно скажет — Трошка с ума сошел, послал орка седло у меня спереть, — не согласился гоблин. — Нет уж, сам спер — сам и возвращай, если хочешь. Меня в свой криминал не вмешивай.

— Да не крал я седло!

— А я разве говорю, что крал? Лежало седло никому не нужное, да я бы сам подобрал! Тебе просто повезло!

Спорить было бесполезно, и я решил сменить тему.

— Давайте забудем про седло.

— Да не видел я никакого седла! Что ты заладил, седло-седло, — сразу согласился улыбчивый гоблин. — Я сёдел не видел ни разу в жизни. Даже не представляю, как сёдла выглядят!

Мы посмотрели на друга пару секунд, и я продолжил:

— Мне баба Торя говорила...

— Ну, раз Торька сказала, значит, так оно и есть, ты не сомневайся, юноша. Торька лишний раз не соврет. Вот кто бы другой сказал — верить бы не посоветовал. А вот бабе Торе — доверие полное.

— ...что вы можете...

— О, я многое могу, юноша. Но многое — это не значит что все. Все, мой друг, не может никто на свете. И старый гоблин все не может. Немногое могу, но что конкретно — сам, знаешь ли, часто забываю. Старость не в радость, мой юный друг.

— ...помочь...

— Помогать — дело хорошее. Без помощи нет общества, а без общества — нет нас. Что мы без общества, так — букашки. А букашки никому не нужны, даже обществу, правильно я думаю?