2. Идеальное Дело (полный текст)

Как позже выяснилось — это были лишь первые ласточки будущей огромной черной стаи. Неделю после достопримечательной трансляции из монгольской степи я спасался только тем, что выключал мобильник, но при этом все равно умудрялся по десять раз на дню делать попытки сбыть средство для похудания желающим приобрести драконье седло. Что характерно — ни пылесосы, ни препараты для снижения веса так никто и не изъявил желания приобрести, я был каждый раз обруган, послан в подпространство и унижен прерыванием разговора — при этом количество звонков почему-то не сокращалось. Вот как такое происходит — ума ни приложу! Порой вкладываешь в рекламу массу средств, трудишься, не покладая рук — а результата нет, разве что бабулька какая-нибудь со скуки позвонит-поинтересуется. А порой стараешься максимально засекретить информацию, постоянно меняешь шифры, пароли и во всю используешь прочие конспираторские штучки — а мобильник при этом в буквальном смысле слова перегревается. Одним словом, бизнес и пиар-компании, если вежливо выражаться — это не мой конек.

Самый примечательный звонок случился примерно день на третий после событий, освещенных средствами массовой информации. Я как раз включил мобильник, намереваясь позвонить дочери — но меня опередили. Поинтересовавшись, кому это я там срочно понадобился, увидел на объемном экране мобильника лицо зулусского барона.

— Привет, Джон, — радостно сказал я, соединившись с Аурумом. — Рад вас видеть, а то жутко надоели за последнее время несерьезные люди с нелепыми просьбами.

— Добрый день, Тим, — с аристократическим полупоклоном ответил барон. — У меня к вам есть вопрос.

— Слушаю внимательно.

— Вы хорошо помните нашу последнюю встречу?

— Конечно, — улыбнулся я, вспоминая как Джона вытаскивали со дна кучи-малы. — А что вы хотели?

— Понимаете, я и мои чернокожие друзья-подданые увлекаемся гонками на носорогах. Это, конечно, не обычные дикие носороги, они неким образом гено-модифицированы, и не имеют такого уровня агрессии, как их вольные собратья, — чинно произнес зулусский барон, потом посмотрел прямо мне в глаза и выдал: — Во время последней "Кьючьямалья" вами был задействован некий предмет, который я бы хотел использовать в следующей гонке. Цена значения не имеет, как вы понимаете.

— Только не это, якорный батор...— непроизвольно вырвалось у меня.

Потом я стойко отказался от повторного визита в мир Ворк, в который пытался снарядить меня Джон. Хоть он и сулил неимоверные барыши — но еще не напечатано в подлунном мире такое количество денежных знаков, за которые я бы добровольно отправился к бабе Торе поинтересоваться, откуда у старушки появилось столь ценное седло, и нельзя ли достать где-нибудь второе такое же. Во-первых, бабка, скорее всего ничего уже и не помнит, хотя честно признаюсь — это я больше для самоуспокоения говорю. Ибо главное тут, во-вторых — если я заявлюсь к бабуле-хорошуле с разговорами о седле (от одной только мысли об этом меня всего передернуло!), то я столько нового и интересного узнаю о своей персоне, сколько мне знать точно без надобности!

— ...так что он был загрызен орками, потом упал со скалы и разбился насмерть, а останки были съедены лесными котами, — закончил я придуманную на ходу историю о человеке, который продал мне драконье седло в мире Ворк. — Как теперь добыть достоверные сведения о происхождении седла, я просто не представляю. Извините, Джон — но в этой ситуации я бессилен.

— Получается, что эта вещь уникальна? — с блеском в глазах тихо спросил зулусский барон, но я тот момент не придал никакого значения зловещим признакам, занятый одной мыслью — как бы отделаться от заказа.

— Да, — сказал я, и сам чуть не заплакал от безысходности (все-таки во мне умер великий актер!).

— Монголы говорите... — многозначительно протянул Джон.

— Да, — нажаловался я с интонациями детсадовского ябеды (а не надо было Едигею на меня не вовремя звонящих кретинов с седлами натравливать!).

— Спасибо, Тим. Я остался доволен работой с вами в прошлый раз, уж извините, что не поблагодарил тогда. Если созреет новое предложение — обязательно вам позвоню, до свидания, — попрощался Аурум, вежливо дождался моего ответного "пока-пока" и дал отбой.

О дальнейших событиях я узнавал, в основном, из Интернета, хотя кое о чем поведал Борис Кузнец, каждый раз делая зверское выражение лица и испуганно оглядываясь по сторонам. Сначала юристы Джона Аурума вышли на представителей хана Джамуха с деловыми предложениями. Сделки не состоялось, при этом стороны не пришли к взаимопониманию не только по вопросам бизнеса, но и по всем остальным вопросам. Вскоре в монгольских степях начали орудовать банды чернокожих ребят на носорогах, а в ответ по африканской саванне проскакали табуны огромных мохнатых коней с узкоглазыми наездниками на спинах. Южноафриканская республика и Монголия, до этого не замечавшие друг друга на протяжении всей истории человечества (как будто эти страны вообще находятся на разных планетах), впервые обменялись официальными нотами протеста, после чего разорвали дипломатические отношения. При этом боевые отряды на лошадях и носорогах продолжали вторгаться на чужие территории и иногда сталкивались между собой в жутких верховых схватках. Одно из таких боевых столкновений было заснято экстремальными операторами и ненадолго стало хитом недели во всех средствах массовой информации (что характерно — как носороги, так и огромные мохнатых лошади были оседланы одинаковыми предметами). Поговаривают, что напряженность между двумя странами достигла взрывоопасной ситуации и от партизанских диверсионных действий, которые сейчас проводят на степных и саванных просторах летучие боевые отряды на носорогах и гигантских конях, грозит перейти в небольшую локальную войну. Седло оказалось гораздо более опасным предметом, чем я решил поначалу, и боюсь, как бы оно не спровоцировало чего-нибудь и вовсе серьезного, несравнимого с войной двух небольших государств — вроде мирового апокалипсиса, падения гигантского метеорита, вспышек смертельных эпидемий или новую волну женского феминизма.

Меня, впрочем, война наездников практически никак не задела (седло, наверно, решило, что с меня пока хватит), хотя мобильник продолжает разрываться от желающих "оседлиться". Теперь на один звонок "слона", желающего приобрести "Камень света", приходится три "верблюда", которым позарез необходимо драконье седло. Впрочем, и те, и те по-прежнему не желают покупать пылесосы и плохо относятся к средствам для похудания, так что я до сих пор умудряюсь существовать, не меняя номера мобильника.

Работа 6. Заключительная

И вот, наконец, все кончено! В конце-то

концов, конечная, из конца-то в конец...

(объявление водителя троллейбуса

на последней остановке маршрута)

Последующие дни полетели мимо меня со свистом, как болты из арбалета Кузнеца при выстреле очередью. В один из обычных дней решил я потренироваться, зашел к сэнсэю и начал спокойно разминался на ринге, никого можно сказать не трогая. В углу зала Андрей беседовал со своей любимой ученицей — той самой блондинкой, которая сделала мне замечание во время последней тренировки. Потом я отправился в мир Ворк и забыл о девчонке — вспомнил о ней только сейчас. Сэнсэй смотрел на меня с обычной беззаботной улыбкой, а девушка хмурила бровки на обаятельном личике, грозно внимая словам Андрея.

— ...законченный бездельник, — услышал я слова сэнсэя, которые он, улыбаясь, произнес своей подружке.

— Надо больше тренироваться, — гнула свою линию девчушка.

Настроение у меня было подходящее, и я тоже решил поучаствовать в полемике.

— Да куда уж больше, — начал плакаться я, ехидно поглядывая на Андрея. — И так сам уже не тренирует, дал группу новичков, чтобы меня быстрее со свету сжить.

— Этот научит, — сердито буркнула девушка сэнсэю, неодобрительно глядя на меня.

"Что-то новая пассия Андрея много себе позволяет", — пронеслась в голове мысль, впоследствии лишний раз убедившая меня в том, что я не очень хорошо разбираюсь в людях.

— Ну, уж куда нам, — ехидно сказал я, заканчивая растяжку. — С моими почти ста килограммами.

— Не только в килограммах дело, — поучительно изрекла блондинистый профессор, вызвав у нас с учителем улыбки. Как позже выяснилось — улыбались мы совершенно по разным поводам.

— Чтобы лишнего не болтать — давайте-ка оба на ринг, — решительно прервал сэнсэй начинающийся конфликт, еще раз проявив себя великим учителем.

Не буду описывать этот бой, по причине мужской гордости. Когда через три минуты меня привели в чувство после нокаута, Андрей, по-прежнему весело улыбаясь, сказал мне, что я теперь могу гордиться, ибо побит самой "Лерой-ягуарой". Чемпион Москвы в "экстремальных безрежущих боях" стояла неподалеку и виновато смотрела на меня. Я вспомнил тот смертоносный вихрь каких-то необъяснимо острых и кусачих кулачков, в который безобидная блондиночка превратилась на ринге, и содрогнулся еще раз, представив, что на самом деле Лера-ягуара могла со мной сотворить, если бы дралась в полную силу. Значительно позже я порылся в Интернете и нашел массу интересных кадров, на которых эта маленькая белокурая бестия, закованная в шлем и облегающий костюм, с помощью небольшой крестообразной дубинки-кастета и маленького кистеня вырубала таких огромных ребят, мимо которых я бы лишний раз пройти не рискнул.

Пока я приходил в себя, меня решили порадовать редким зрелищем — спаррингом Андрея и Леры-ягуары. Надо сказать — я остался доволен. Если меня каждый день будут мутузить до беспамятства, но потом покажут что-нибудь подобное — то я согласен! На этот раз вихрь смерти в лице блондинки был разбит об утес мудрости великого лысоватого учителя. Буквально через пятьдесят секунд схватки Лера была поймана в примитивный захват, выполненный немного под необычным углом, после четко переведена на болевой прием, в результате чего ей пришлось три раза хлопнуть изящной ладошкой по мату. Потом сэнсэй и его ученица (без сомнения находящаяся на гораздо более высокой ступени ученичества, чем я), начали обсуждать схватку, и Андрей в своей обычной веселой манере принялся за разбор ошибок Леры. Я же тихонько ретировался, так как посчитал, что свою порцию тумаков на сегодня я уже получил с лихвой.

"Когда же я, наконец-то, научусь разбираться в людях?" — думал я по пути домой. Вот почему умному человеку достаточно бросить один беглый взгляд на кого-нибудь (например, на меня) — и ему все сразу становится ясно и понятно. Я же смотрю на людей и вижу только руки, ноги и изредка нос на лице. Что собой представляет тот или иной индивидуум — я понимаю только через определенное время, и часто за этот период успеваю больно получить по своей многострадальной голове. А если совместить мою общую непонятливость с собственной глупостью по поводу отношений с прекрасной половиной человечества — вообще хочется выть от разочарования в себе. Все ошибки, которые возможно сделать при общении с женщинами, я обычно с чувством глубокого удовлетворения совершаю. А уж если есть теоретический способ опозориться в глазах предмета моих воздыханий, то я обязательно воспользуюсь предоставленной возможностью — пример с Джиной лишний раз подтверждает это неправильное правило. Как с этим бороться — просто не представляю. Наверное, я думаю больше о себе и мало смотрю по сторонам, если преодолеть эту черту моего характера — все в жизни наладится.

"Надо больше уделять внимание тем дамам, которым нравлюсь я, а не тем, которые нравятся мне", — пришла в голову умная мысль,

В подъезде столкнулся с симпатичной соседкой — владелицей спаниельчика, который гордо шествовал рядом с хозяйкой. Песик при виде меня виновато вильнул хвостом, подошел и уткнулся лбом в ногу. Как только я перестал пахнуть, как хищник из мира Ворк, все собаки пришли в себя, а некоторые при этом начали испытывать передо мной что-то вроде легкого стыда — и вот так забавно извинялись. Я почесал песика между ушками, его хозяйка, участливо охая, оглядела мою несчастную физиономию, на которой светились не только глаза, но и свежие синяки, мы мило перекинулись парой слов, и я прошел мимо.

Дома, во время приема медицинских процедур, философские размышления снова посетили набитую, как боксерская груша, голову, в который раз подтвердив мою собственную теорию — хороший удар по голове придает ускорение нейронам мозга, и они начинают быстрее двигаться, вызывая небывалый приток умных мыслей. Кстати, эта гениальная идея меня посетила тоже после одного приличного хука, пропущенного во время спарринга с Андреем.

"В том ли мире мы живем?" — мысль, пришедшая после прошлого путешествия, в котором я познакомился с принцессой Цветой и воином Громом, периодически возвращалась, смущая покой. Но в этот раз удары по моей голове, нанесенные ловкой белокурой бестией, заставили шестеренки там крутиться чуть быстрее, и я успел завязнуть в размышлениях немного глубже.

А что мы делаем для того, чтобы тот мир, в котором мы живем, стал "нашим миром"? Как известно, раньше и деревья были выше, и люди лучше. Сейчас все уже совсем не так, и кстати — так считали, считают, и будут считать во все времена. Какой из этого следует сделать вывод? Я не знаю, но думаю — каждый из нас должен быть на своем месте. И когда ты делаешь что-то, что считаешь важным и нужным — только тогда ты живешь полной жизнью. Естественно, когда такой период проходит (на полном накале всю жизнь продержаться невозможно — сгоришь как свечка) — остальная жизнь кажется только отголоском той, былой вехи, полной великих дел и сильных поступков.

"А что делаю я для того, чтобы этот мир стал моим?" — пришла в голову странная мысль, и на этом месте я завис в своих размышлениях. Тут как раз медицинское кресло пикнуло, сигнализируя об окончании восстановительных процедур — я встал на ноги и подошел к окну. По заливу носились яхты парусных спортсменов, в воздухе летали разнообразные механизмы. По мосту вдалеке проносились болиды — Москва кипела своей обычной жизнью, я удостоверился в этом и продолжил размышления.

Я делаю свое дело, которое дано мне свыше. Можно назвать это свободным выбором, цепью случайностей, судьбой или божьей волей — суть от этого не изменится. Я делаю то, что умею делать лучше всего. В древности было проще — тот же Архимед сначала был чиновником, потом ученым, после этого снова работал для города-государства Сиракузы в качестве военного инженера, а затем опять начал заниматься исключительно наукой. Великие философы побеждали на Олимпийских играх (причем в кулачных боях), а сенаторы одновременно являлись гениальными полководцами. Человек, командовавший первым в истории многолетним рейдом на вражескую территорию, впоследствии придумал новый литературный жанр и написал художественно-исторический роман с самим собою в качестве главного героя. Развитие цивилизации такие возможности у отдельного человека отобрало. Теперь чтобы только достичь первой линии, например, в науке — надо треть жизни учить то, что успели за тысячелетия (или столетия, если это новые направления) наваять поколения людей, работающие в этой области до тебя. Следующую треть жизни ты учишься всем этим владеть в совершенстве, и только потом начинаешь что-то делать самостоятельно. Следующие за тобой в этой череде поколений плюс к этому будут изучать то, что успел наделать в этой области ты сам. Поэтому современный человек, в основном, обречен делать то, что умеет лучше всего, всю сознательную жизнь. Встречаются, конечно же, исключения, но опять же: во-первых, они только подтверждают правило, во-вторых, успешную смену деятельности возможно сделать максимум один раз — с многогранностью древности это сравнить невозможно.