Каторга.

Девочка с голубым ирокезом внезапно умолкла, ощутив на себе испепеляющий взгляд Марго, на которую страшно было смотреть. Неимоверные переживания сквозили в каждом ее жесте, в каждом взоре. Девушка сжалась подобно пружине, готовая в любой момент выплеснуть накопившуюся в ней энергию. Багира в других условиях обязательно бы обратила внимание на столь неадекватное поведение своей подруги, но в этот раз она сама была полностью поглощена созерцанием кровавой сечи. И когда на экране появился катающийся по земле безрукий О'Нилл, главная амазонка охнула, порывисто закрыла лицо ладонями и выбежала прочь.

— У нашей черной пантеры, оказывается, тоже есть сердце, — сделала вывод все подмечающая Клео, глядя вслед убегающей Багире, слывшей среди своих подчиненных собакой на сене.

— Я вот в толк никак не возьму, — продолжила тему Гарпия. — По кому сейчас у нее сердце болит? По начальнику охраны или печальному французу?

— Какая разница. Они оба в настоящий момент калеки, — ответила Клео.

Клео была права лишь отчасти, ибо Жересса называть калекой пока еще не следовало. Хотя он уже четвертые сутки не приходил в себя, пребывая в коме.

Его напарник очнулся сразу по выходу судна в море, и обнаружил, что его правое плечо вместе с шеей скованы гипсом, грудь туго перебинтована, а оставшееся непокрытым туловище утыкано древними датчиками и трубками. Мучительно болела голова, перед глазами все плыло, тело сотрясалось в лихорадке.

— У вас сломана ключица и три ребра, — радостно сообщил доктор Анри, заливая в капельницу какой-то раствор. — Интоксикация, переохлаждение, множественные ушибы и сотрясение головного мозга. Благо, что помощь пришла вовремя. Вам, голубчик, успели сделать искусственную вентиляцию легких и ввели антидот, иначе сейчас мы бы уже не беседовали.

— Кто делал вентиляцию? — еле слышно спросил Ник.

— Ваш покорный слуга, — с гордостью ответил Анри. — Подходящих приспособлений под рукой не оказалось, так что пришлось использовать классический метод — изо рта в рот.

Юноша не стал боле ничего спрашивать, лишь досадно засопел.

К моменту потери связи с 'Медузой' Ник уже чувствовал себя гораздо лучше, чему способствовала не только индивидуальная программа реабилитации, составленная Анри, но также неустанная забота, проявленная Варварой Алексеевной, которая разрывалась между ребенком и своим новым возлюбленным.

Герцогиня как раз сидела в удобном кресле — качалке подле Ника, когда в госпитале появилась бледная Багира, только что сбежавшая с мостика, так и не досмотрев до конца переданную с орбиты запись боя.

Не проронив ни слова, она бросила взгляд в сторону находящегося в забытье Жересса, что лежал на соседней койке. Осмотрела кардиограф, индикатор мозговой деятельности и другие приборы, тянущиеся своими кабелями к неподвижному телу израненного мужчины. Не найдя в показаниях датчиков никаких позитивных улучшений, так же молча покинула лазарет, оставив после себя довольно неприятный осадок.

Почувствовав неладное, Варвара Алексеевна мягко поднялась со своего кресла и, попросив прощение у молодого человека, последовала за Багирой, которую нашла на юте. Главная амазонка одиноко стояла на корме, облокотившись о релинги, и, не моргая, смотрела вниз — на бурлящую кильватерную струю, что расходилась за кораблем, оставляя на морской глади широкую дорожку.

Варя молча подошла к своей верной телохранительнице и встала рядом.

На пенящуюся за кормой воду можно было смотреть вечно, так же как на пляшущий огонь или мерцающие звезды. Особенно в такой замечательный, по-летнему теплый день, заставляющий жмурится от яркого солнца, подставлять под его теплые лучи бледное тело.

— Надо бы вынести Алешу наружу, — нарушила молчание герцогиня. — Пусть подышит морским воздухом, да и ультрафиолет ему пойдет на пользу.

— Да, конечно! Я распоряжусь, — засуетилась Багира, вызывая по радио дежурившую няньку.

После того, как все необходимые приказания были отданы, Варвара Алексеевна спросила:

— Что с тобой происходит, Алина? Последнее время я перестала тебя узнавать.

— Я сама себя перестала узнавать, — усмехнулась Багира.

— А причина? Хочешь поговорить об этом?

— Я не люблю, когда мне лезут в душу, герцогиня. И не собираюсь жаловаться на судьбу.

— Не жалуйся, не надо! — нахмурилась Варвара. — И в душу, которая у тебя, оказывается, есть, я лезть боле не буду. Тем не менее, хотелось бы высказать все, что думаю.

— Откровенность всегда считалась для меня высшей добродетелью, — в который раз усмехнулась амазонка.— И только вам, герцогиня, дано право проявлять сию добродетель по отношению ко мне.

— Очень витиевато сказано. Это не твой стиль.

— Я знаю. — Багира посмотрела прямо в зеленые глаза своей хозяйки, а та приняла вызов и даже не думала отводить взгляд.

— Итак, ты, Алина Чащина — женщина-воин, бездушная машина войны, которой претит всякое проявление чувств. Ты не можешь позволить возобладать эмоциям и фантазиям над холодным расчетливым разумом амазонки. Имидж бесстрастной кошки, смотрящей на людей с презрением, помогал тебе справляться со всяким проявлением ненужных сантиментов. Однако поддерживать сей имидж удается все труднее, ибо наступает понимание того, что лучшие годы жизни проходят, а впереди тебя ждет одиночество.

— Не драматизируй. На Земле одиночество мне не грозит, — Багира первой отвела глаза, тем самым, признав правоту своей собеседницы.

— Я говорю об одиночестве иного рода, — победная улыбка чуть тронула губы герцогине. — И ты меня прекрасно поняла.

— Ты умна, и проницательна, Варя. Я всегда это знала!— сказала Багира, наблюдая, как палубой выше нянька копалась в колыбельке малыша.

— Спасибо за комплимент! — герцогиня проследила за направлением взгляда Алины. — Я знаю, что тебе нужно! Но пусть это останется нашей тайной.

Глава 6.

Дикий Циклоп, Грач Задира и Ван Гуллит держали совет, сидя на озерном берегу у костра. Вечер выдался на удивление теплым, и даже дым не спасал от назойливого гнуса, летящего со стороны воды. Бартон на сходку не пошел, хотя его звали. Он вместе с несколькими каторжанами занимался ранеными. При чем уже заранее знал, с какими ранеными стоит возиться, а с какими — только время терять. Правда были и такие коматозники, что не поддавались его новой экстрасенсорной способности, позволяющей определять состояние человека. О'Нилл как раз к таковым и относился. Бартон чувствовал, как организм Кельвина борется за жизнь, но исход схватки определить пока было невозможно. Средств первой медицинской помощи хватало на всех. Их было даже слишком много, если учесть, что добрая сотня индивидуальных аптечек осталась от убиенных поселенцев. Тем не менее, никакие сильнодействующие препараты не могли помочь Кельвину, находящемуся у последней черты. Конечно госпитализация, переливание крови, регенерация тканей, несомненно, спасли бы беднягу. Но где ж тот госпиталь взять?

О'Нилл метался в бреду и Бартон оттащил его подальше от посторонних глаз. Присел рядом в глубокой задумчивости, концентрируя в себе энергию, а потом, ощутив тепло исходившее из ладоней, направил его в определенные, выбранные по внутренним токам, точки на теле раненого. Занимаясь неведанным доселе энергетическим восстановлением, Билл переусердствовал, выжал себя и, не желая того, забылся тяжелым сном. Но его старания все же оказались не напрасны, костлявая отступила от Кельвина: пульс его участился, опасность заражения миновала.

Через какое-то время Бартона разбудил Циклоп, пустившийся на поиски пропавшего друга, коего обнаружил спящим рядом с его пациентом. Экстрасенс был разбит и подавлен, он еле открыл глаза, чувствуя неимоверную слабость во всем теле. Ничего не понимающий Циклоп стащил обоих страдальцев на захваченное у викингов судно, готовое в любой момент отчалить и уйти подальше от берега. Помимо раненых, каторжане грузили на дракары скудный скарб и провизию, ожидая прихода каких-то гномов, что со слов одного из пленников должны были прилететь на платформе с запада. Естественно в такую небылицу сложно было поверить, тем не менее, Циклоп, полагавшийся на предчувствие Бартона, убедил других вождей в необходимости готовиться к отступлению. Задира, взявший на себя командование оставшейся дружиной, выслал в указанном направлении дозор, снабдив его сигнальными ракетами.

Оставалась проблема этического характера, связанная с павшими в последнем бою воинами, за чьими телами и должны были прийти те самые гномы. Посовещавшись, решили придать погибших огню, дабы не позволить никаким тварям глумиться над убиенными людьми. Для этих целей требовалось натаскать достаточно много дров, ибо погребальный костер должен был быть воистину огромный.

Но начатое дело до конца довести не удалось. Под утро в нескольких километрах от лагеря в небо взметнули три красные сигнальные ракеты, предупреждающие о приближении серьезно вооруженного неприятеля. Задира дал команду грузиться на суда и отчаливать. Однако Циклоп взял острозаточенный нож, засунул за пазуху увесистый топорик и направился в заросли прибрежного камыша, где намеревался схорониться от непрошенных гостей и понаблюдать за их поведением.

— Чем черт не шутит, может оружием удастся поживиться, — сказал гигант Ван Гуллиту и Задире, когда накануне они обсуждали план отступления. — Этот кретин Гаррисон утверждает, что воды те твари бояться. Я в плавунах спрячусь, а дальше уже посмотрю по обстановке.

Дракары успели отойти от берега на приличное расстояние, когда появилась низколетящая над лесом платформа. Прятавшемуся за прибрежным пригорком Циклопу она напоминала баржу с низкими бортами, закрывающими неглубокий, освещенный изнутри искусственным светом трюм. На носу платформы был установлен генератор неизвестного излучения, снабженный многочленистым шарнирным штативом, позволяющим направлять оружие в любую плоскость, даже свешивать за борт. Маленькая тварь, управляющая этим излучателем, восседала в высоком кресле и палила разрядами, напоминающими грозовую молнию по мелькающим среди деревьев обитателям леса, чьи трупы поднимала на борт смонтированная на корме длинная рука гидрозахвата.

Когда летательный объект снизился над недавним полем боя и почти коснулся земли, его бортовой люк откинулся, и из него резво повыскакивали низкорослые существа, действительно напоминающие гномов. Издали твари походили на людей, если смотреть с точки зрения геометрического строения тела: все то же самое — туловище, голова, две руки, две ноги. Только их рост достигал лишь пояса среднего человека, а у Циклопа гном запросто мог уместиться между раздвинутых на уровень плеч ног. Половую принадлежность коротышек определить не имелось возможности, ибо твари прятались за легкими балахонистыми скафандрами, что покрывали их миниатюрные тела с головы до ног и были изготовлены из прочного серебристого материала. Кроме того, одеяние гномов имело темный гладкий овал, напоминающий маску аквалангиста с встроенными по бокам фильтрующими или же регенерационными элементами.

Циклоп не имел достаточно времени, чтобы получше рассмотреть тварей. Боясь быть обнаруженным, он ретировался в воду. И весьма своевременно, ибо дальнейшие действия коротышек оказались расчетливы и грамотны с военной точки зрения. Полдюжины гномов с гладкими трубками наперевес, разбежалась по периметру, а остальные принялись грузить на платформу трупы людей, проявляя при этом не дюжую для их размера силу.

Сколько всего тварей прилетело на барже для сидевшего по уши в воде Циклопа оставалось загадкой: пригорок, который еще несколько минут назад служил одноглазому гиганту укрытием, теперь загораживал обзор. А на его вершине маячил вооруженный гном.

Голова Циклопа, торчащая среди озерных кувшинок, была сплошь покрыта тиной и спрятана от глаз дозорного густыми зарослями камыша. Но коротышка явно заподозрил что-то неладное и всматривался в сторону таившегося человека через свою темную маску, держа оружие на изготовку. Яркие лучи восходящего солнца били прямо в глаза гнома, мешали смотреть, и, в конце концов, заставили спуститься вниз ближе к воде, стать невидимым для своих собратьев из-за пригорка.

Циклоп сидевший под водой на согнутых ногах, превратился в неподвижное изваяние, что давалось совсем не легко, ибо десятки пиявок вцепились в его огромное тело, а слепни и овода, облепили пошедшую волдырями от их укусов голову. Гигант сжимал в правой руке топор и ждал лишь подходящего момента для броска. На его счастье такой момент не заставил себя долго ждать: Гном отвлекся на неожиданно взметнувшуюся из зарослей утку, которая своим внезапным криком испугала его, заставила повернуть голову, дернуться. Он даже не успел толком успокоиться, как из воды взметнулась громадина одноглазого монстра и точно метнула топор в повернутую боком голову коротышки. А та раскололась как спелый арбуз, но осталась внутри немного видоизменившегося костюма, который даже не порвался, хотя маска дала трещину. В несколько прыжков Циклоп очутился у поверженной твари, вырвал из ее коротких рук гладкую трубку, быстро осмотрел, попробовал подрегулировать лимбы, снабженные неизвестными обозначениями, подергал храповик маленького рычажка, нажал пару клавиш, и, убедившись, что не может быстро овладеть неизвестным оружием, ринулся обратно в озеро. Он успел преодолеть заросли камыша и уже намеревался нырнуть с головой, как сильный разряд электрического тока потряс его мощное тело до основания. Рассудок покинул Дикого Циклопа. Широко раскинув руки, он шлепнулся навзничь, подняв вокруг себя целый фонтан воды.

Грач Задира наблюдал за последними минутами жизни гиганта в бинокль с одной из лежащих в дрейфе дракар, что держались от берега на расстоянии двух миль. Он явственно видел, как поднятый вынырнувшим из воды Циклопом шум привлек стоявших с оружием наготове тварей, и они довольно резво для своего роста засеменили к пригорку. Достигнув вершины, коротышки пустили в дело трубки, из которых в сторону убегающего человека молниеносно протянулись ломаные нити электрических разрядов.

— Что там с Циклопом? — Почувствовавший неладное Бартон, подполз к Задире и дернул за штанину.

— Погиб Циклоп, — констатировал Грач.

— Он не погиб, — заявил Билл, к которому уже начали возвращаться силы. — Я чувствую его все еще живую матрицу.

— Что ты еще чувствуешь? — Во взгляде Задиры читалось явное сомнение.

— Три застарелых осколка в твоей заднице и отсутствие двух нижних ребер. Могу еще сказать, или не стоит?

— Не стоит! — произнес Задира, протягивая Бартону свой бинокль.

Между тем гномы споро грузили трупы людей на ленту транспортера, который перебрасывал груз в утробу платформы. На все про все у них ушло чуть более часа. Когда погрузка закончилась, платформа воспарила над поверхностью и полетела в сторону озера, где плавало тело Циклопа.

Бартон хорошо видел, как его друга подняла из воды четырехпалая много -членистая рука установленного на корме гидрозахвата и бросила в трюм.

Платформа была явно перегружена и долго не могла набрать высоты, что позволила бы ей беспрепятственно лететь над лесом. Тем не менее, она все же воспарила поверх макушек вековых сосен и, тяжело разогнавшись, понеслась в западном направлении.