Принцесса и Генерал

— Спасибо, — широко улыбнулся Ом.

— Господа, дамы, а теперь продолжим обсуждение нашей проблемы, — быстро вернул себе наставнический тон Зельдман. — Х'шан против популяризации синтеза локусов. Вне чрезвычайной ситуации с розовой бактерией, синтез локусов по-прежнему вне закона! Надеюсь с этим всем все ясно. Далее. На данный момент у нас есть самый вероятный способ защиты или профилактики, а может и лечения от вируса. Но вопрос по самой розовой остался открытым. У кого есть предложения? Идеи?

Башаров привычно оперся бедрами о стол, сложив руки на груди, и поморщился:

— В сущности, они весьма схожи — вирус и бактерия. Но я почти уверен: локус х'шанцев в случае с розовой не пройдет. Нам необходимо найти защиту от нее, причем и для неорганических материалов.

— Защита должна быть системной. Как от розовой, так и вируса, — согласился Зельдман.

— У меня есть идея... мысль, но не знаю, как вы ее воспримите, — неуверенно предложила я.

— С превеликим энтузиазмом и облегчением, — усмехнулся Башаров.

Я закусила губу, собираясь с мыслями, и начала, махнув себе за спину:

— Этот нанотон синтезирован из моей ДНК, граппских червей и нанороботов. Нанаты создают замкнутую систему энергетических связей, благодаря чему образуется локальное биополе без возможностей внедрения в него из внешней среды любого чужеродного элемента. И нанотон в принципе не способен создавать новые симбиотические связи.

— Ты хочешь сказать, что...

— Да, я хочу сказать, нет, считаю, что в некотором роде мой нанотон может быть использован в качестве защиты от розовой, — не дала я продолжить Башарову.

— Я не совсем понимаю, каким образом? — осторожно спросил Шитцини.

— Нам можно использовать систему его строения? — вклинился Кшеола.

— Нет, я уже говорила, нанотон — мой симбионт. Я о другом.

— Коллеги, давайте выслушаем нашего молодого специалиста биотехнолога до конца, — немного раздраженно призвал ученых к порядку Зельдман.

Я благодарно кивнула ему, продолжив:

— Граппский червь — единый организм, даже если его расчленить на мелкие кусочки, продолжает функционировать как одно целое, стремясь к объединению. И при этом части не теряют связи. Да, на больших расстояниях связь в конечном итоге нарушается, но эта способность уникальна. Они, по сути, генерируют общее информационное энергетическое поле.

Я встала, снимая сережку, и мысленно заставила нанотон выдвинуться вперед, поясняя по ходу дела.

— Это не бижутерия, а блокиратор связи между мной и ими. Даже не так, это управляющий модуль, блокирующий связи между мной и нанотоном, а главное — между нанатами. С помощью него я управляю ими, использую как автоморф и задаю различные функции. Я предлагаю следующее: провести исследования конкретно глушилки. Использовать именно блокирующий модуль для защиты от розовой.

Научные мужи молчали, задумчиво разглядывая меня.

— Идея потрясающая, но как осуществить?.. — Зельдман пожал плечами с надеждой глядя на меня.

— В каком смысле? Как? — не поняла я. — На корабле есть принтер, разве создать новый модуль — проблема.

— Я не знаю модификацию вашей глушилки, как вы ее назвали, Дарья Сергеевна. Но вы уверены, что именно она сможет защитить от розовой... наши корабли, костюмы?

— Нет. Не уверена, что именно этот блокиратор поможет. Но подобрать волновой диапазон, который оттолкнет розовую, можно, в чем я уверена на девяносто девять процентов. И можно создать сразу несколько...

— Это замечательно, но один процент неуверенности остается, — печально отметил Кшеола.

— При неудачных испытаниях от заражения розовой может защитить сам нанотон. — твердо и настойчиво заявила я.

— Каким образом, позвольте уточнить? — снова спросил Кшеола.

— Он станет внешней оболочкой 'выходного' костюма, — улыбнулась я.

Нанаты, следуя моему желанию, облепили тело будто второй кожей, прижав юбку к бедрам. Башаров рассматривал меня с нескрываемым мужским интересом и сразу же выразился:

— У вас восхитительно длинные ножки, Дарья Сергеевна. И верхняя часть стала еще более выразительной, аж руки зачесались...

— О переборки почешите, может полегчает, любезный вы наш, — отшила я.

Мужчины попытались скрыть усмешки, тем не менее, настроение у всех приподнялось. И в том, надо признаться, заслуга Ильи.

— Итак, профессор Кобург предлагает использовать нанатов в качестве защитной оболочки для высадки на планету и проведения испытаний, — подвел итог Зельдман. — Мне кажется, дельная мысль.

— Спасибо, — облегченно выдохнула я. — Часть из них создаст внутренний контур, а внешний — при возвращении может 'стряхивать' с себя все лишнее и наносное, вплоть до сохранения стерильности.

Я продемонстрировала каким образом: приказала нанатам приподнять меня над полом, отделила верхний слой и рассеяла их, затем снова собрала и влила в общую оболочку. Дальше меня поставили на ноги и, надев сережку, я отправила нанотон себе за спину.

Кшеола обвел послушную тень взглядом, прищурился и спросил:

— И на сколько человек его хватит?

— В каком смысле? — не поняла я в первый момент.

— Образцы вируса и бактерии можно взять только на Т-234, а там бунт. Значит, с учеными отправят группу сопровождения. И отсюда вытекает жизненно важный вопрос: на какое количество костюмов хватит этой, так называемой, защитной оболочки?

Весь мой энтузиазм и тайное довольство собой завяли на корню. Я судорожно облизала губы:

— На пятерых... если очень тонким слоем.

Мужчины посмотрели на меня с большим скепсисом.

— Зато х'шет Хеш'ар оценит нашу рачительность в отношении состава группы смертников, — насмешливо прокомментировал Башаров. — Чем меньше, тем лучше.

— Илья, ты не выносим! — зашипела я. — Есть идеи лучше?

— А если их количество увеличить? — спросил с надеждой Шитцини. — Это же возможно?

Предложение правильное и закономерное, если чего-то не хватает, но я, наверняка даже не покраснела, а стала малиновой от стыда и смущения.

— Это была моя курсовая работа, — приходилось подбирать слова, чтобы рассказать о собственной глупости, — я торопилась, все нюансы не учла, как и последствия. Использовала свою ДНК и замкнула весь симбионт на себя...

— Дарья Сергеевна, оставим реверансы и околичности на потом. Говорите конкретнее, — с веселым предвкушением неожиданно поторопил Зельдман.

— В общем, такой же искусственно синтезировать нельзя, вы создадите совершенно новый нанотон, но не увеличите количество нанатов, аналогичных этим. Я же поясняла: одна связь, одно биополе, один нанотон. И уж точно без наличия в нем моей ДНК, мне и этой тени хватает.

— В наших условиях и обстоятельствах это возможно?

— Нет, необходимы черви с Граппы. Из-за их особенности нужно выращивать нанаты — нельзя создать сразу... 'взрослых'

— Сколько времени? — уточнил Башаров.

— Для использования всех функций, установления биосвязей... месяц.

— Профессор, — Зельдман подался ко мне всем телом, сидя в кресле, — вы обмолвились, что именно этот искусственно нельзя. А как можно?

Да-а-а...с моей-то кожей, даже если мозги работают, проницательных профессоров за нос водить, что студенту-первокурснику на экзамене выкручиваться. Пожилого ученого не заговоришь. У него иммунитет. Одно слово — и он выстроит цепочку умозаключений. Скрипнула зубами, стыдясь своей ошибки, и хрипло выдавила:

— Они настроены на меня. Именно мой нанотон... он... размножится, если и я....

— Что и вы? — все четверо мужчин смотрели на меня с откровенным весельем. Гады!

— Если снять глушилку и тоже... и заняться... этим... ну размножением, — опять скрипнула зубами в конце, пылая лицом, шеей и ушами и, кажется, сгорая от стыда целиком.

Я вздрогнула, подняв взгляд на Башарова, который в своей манере хлопнул ладонями по бедрам, заявив:

— Я ученый, я врач и, наконец, я патриот нашей галактики!

— Это вы к чему? — Кшеола.

— Ой, только не вы... — Шитцини.

— Ну-ну, — уже Зельдман.

— Дарья Сергеевна, не примите на свой счет, я не назойливый, я патриотичный. И предлагаю свою кандидатуру вам... в качестве размножителя нанотона.

— Илья... вы...

— Я ж не дуриком, а науки ради, — потешался надо мной 'патриот' космического масштаба, широко разведя руки в стороны.

— Еще идеи есть? Желательно — разумные? — пытаясь вернуть себе деловой тон, спросил Зельдман, но ситуация его тоже забавляла.

— Профессор Кобург, вы рассказывали о вашем новом проекте — нанитах. Их можно привлечь к работе? — вмешался в научно-патриотический балаган серьезный цитранец.

Я послала ему эмоциональную волну благодарности. Хотя мой ответ не был радостным:

— В тех условиях и обстоятельствах необходим тотальный контроль над ситуацией и главное — защитой. Нанотон — часть меня, проверенная годами совместной работы. Блокиратор — тоже. А наниты — проект. Я только подала заявку на патент. Но он еще в стадии разработки и совершенствования управления. Бывает, сбой дает. Я не дам и десяти процентов гарантии, что он не распадется на отдельные элементы в самый неподходящий момент.

— И все-таки, сколько времени, вам потребовалось бы на доработку? — настаивал Шитцини.

— Не знаю, — тихо ответила я. — Может месяц, а может больше...

— У нас ограниченный срок поиска решения проблемы, — мрачно произнес Зельдман. — Так долго держать блокаду планеты? Там же не только заключенные, но и обычные... просто персонал.

— Может, сходим перекусим? — непривычно хмуро предложил Башаров. — На сытый желудок лично мне легче думается.

Остальные его поддержали, а я за компанию пить кофе — больше ничего не хотелось. Затем извинилась перед коллегами и ушла в каюту в одиночестве подумать, как обойтись без размножения нанотона. В мою лабораторию кто-то из них может нагрянуть, а в каюту вряд ли.

Неожиданно пиликнул сигнал у двери — кого-то все-таки принесло. Если с 'размножением' — прибью! Я разрешила войти, и в следующий миг на пороге увидела Лейса. Шагнув внутрь, он быстро оглядел каюту и подошел ко мне. Сидя в кресле, пришлось задрать голову, чтобы заглянуть в изумрудные сияющие глаза эльфу. Он ласково коснулся кончиками пальцев моего лба, скользнул к виску, потом еще чуть-чуть приподнял мое лицо за подбородок, погладил большим пальцем губы и хрипло, негромко произнес:

— Какие нежные...

Я потерлась щекой о его запястье, повторив привычный мамин жест:

— Надеюсь, ничего из ряда вон не случилось, и ты просто соскучился по мне?

— Пришел за тобой, — плутовато улыбнулся он, явно задумав что-то. — Хочу показать тебе звезды...

— О-о-о, ты приглашаешь меня на свидание? — изумленно выдохнула я в предвкушении.

— Можно сказать и так, — почему-то усмехнулся Лейс и, неожиданно подхватив меня под мышки, поднял с кресла.

Зарылся руками в мои волосы на затылке, помассировал кожу. От удовольствия я даже глаза прикрыла. Потом наклонился и мягко, почти невесомо коснулся моих губ своими, соединяя наше дыхание, легко касаясь, дразня меня и себя, конечно.

Положив ладони ему на грудь, я на цыпочках тянулась к его лицу.

— Ты сводишь меня с ума, родная, — прошептал он, лизнув мои губы. Томительно медленно переместил ладони мне на спину, прижимая к своему напряженному телу.

— Ты меня тоже, — я улыбнулась.

Мы еще минутку постояли, прижимаясь щеками и наслаждаясь невероятным ощущением единения, внутреннего покоя и комфорта.

— Ну что, на звезды пойдем смотреть? — с неприкрытой тоской спросил он.

— С тобой хоть на край света, мой генерал. Тем более, наше первое свидание... романтика.

Улыбка Лейса растаяла, показалось, он хотел что-то сказать, но вместо этого взял меня за руку и повел за собой. Нанотон остался в каюте.

* * *

Честно говоря, я не думала, что мне посчастливится попасть в рубку — святая святых, куда допускаются, наверное, только пилоты и навигаторы. Но через минуту-другую поняла, что мы с Лейсом идем в ее направлении.

Размечталась я о романтике, как скоро выяснилось, зря. А в первый момент удивилась, потому что в рубке собралось много народа: наш куратор из ОБОУЗ Гаю Меш'ар, все мои коллеги, Киш, беседующий с х'шанцами из медслужбы. Едва до меня дошло, на какое 'свидание' попала, выразительно посмотрела на своего недоэльфа. Вот точно не прекрасный сказочный персонаж, а... тролль.

Я заметила тень вины и грусти в его глазах, но сказал он явно не то, что чувствовал:

— Прекрасная возможность совместить приятное с полезным! — Наклонился к моему уху и, обдав горячим дыханием, добавил: — А в нашем случае — свидание с совещанием. Прости.

Мои коллеги уже разместились перед большим экраном, к которому подвели и меня. Башаров, обернулся, заметив нас первым, и сомкнутые руки тоже. Слегка нахмурил темные брови; на лбу залегла вертикальная морщинка. Злится Илья, не понятно только на кого.

— Господа ученые, — обозначил свое присутствие х'шет Хеш'ар, — Мы достигли звездной системы, в которой расположена Т-234.

— Об этом можно было по коммуникатору уведомить, — непривычно хмуро произнес Башаров.

— Уведомить — да, показать — нет, — ровно ответил Хеш'ар. — Ваш куратор Меш'ар доложит обстановку.

Гаю встал перед киберэкраном и, надев манипулятор, начал демонстрацию видов планеты-тюрьмы. Неприветливые серые краски, суровый климат, сплошные горные массивы. Небольшими городками выделяются тюремные комплексы и колонии-поселения. Затем разработки, где с помощью роботизированного оборудования и машин проводят добычу.

Затем картинка плавно сместилась, постепенно удаляясь от космопорта и 'цивилизации'. На экране застыла горная гряда и узкая долина, в которой ютится поселок: невысокие здания, коммуникации, стены. Снова неустанно и непрерывно работающие роботы, добывающие из-под земли полезные ископаемые.

Меня до глубины души поразил унылый и серый окружающий пейзаж. Ничего живого и светлого кругом. Если вообразить огненные вспышки, то именно так выглядел бы ад — средоточием бесконечной тоски и мертвой тусклой породы.

— Согласно плану, здесь находится зона смертников. И по тем данным, что нам успели передать до прекращения связи, бунт докатился и сюда.

— И чем это место нам должно быть интересно? — спокойно спросил Зельдман.

Меш'ар пошевелил пальцем и чуть сместил картинку в сторону. Снова роботы, кажется, я даже видела копошащихся там внизу людей, или нелюдей.

— Здесь проводят глубинные выработки, — он еще сместил обзор, буквально на сантиметр, хотя в реальности это может быть километр или больше, — а теперь посмотрите на недавно появившееся странное пятно.

Все уставились на цветное пятно в царстве серого.

— Розовая?! — выдохнули мы дружно.

— В таких ужасающих количествах... — изумился Кшеола.

— А есть топографические карты подземных источников? — встрепенулся Шитцини.

— Или шурфов? — помог ему Башаров. — У добывающих компаний обязаны быть. Важно знать, как близко другие шурфы проходят к месту выброса...

— Это один из новых выходов на поверхность, — продолжал пояснять Меш'ар. — Они все связаны тоннелями.