| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Все шло по плану. Я выслушал речи фронтовых товарищей и начальства, посвященные моим прорывам линии неприятеля. Поскольку мы побеждали почти всегда за последние полгода, сказанное было весьма близко к истине.
Полковник сообщил, что представил меня к медали за храбрость. Мы грянули 'Ура!' в мою честь, выпили по бокалу вина и сьели суп.
Перед жарким стало веселее. Теперь товарищи по оружию в своих речах вспомнили трофеи.
— В трех больших сражениях взвод лейтенанта Альбера захватил пять пушек и четыре телеги с пороховыми зарядами, — распинался мой ротмистр. — Притом он успевал поделиться трофеями с товарищами. Мы то знаем, сколько уже пропили на зимних квартирах — так вот, большая часть этих денег была получена от трофеев!
Товарищи по оружию снова грянули веселое 'Ура!', припомнив дележку трофеев.
После острого жаркого с овощами и разнообразных закусок вроде жареных зайцев, острых салатов и копченых рыб разного вида, еще поддавши вина, мы начали вспоминать всякие случаи. Товарищи заспорили, стоило ли нам с Гироном выкидывать пинками в снег шевалье Капро за недостойное поведение, и какого хрена он сбежал от дуэли с нами. Обсуждение сопровождалось всевозможными шуточками и хоровым исполнением веселых или неприличных песен. После долгой и горячей дискуссии, приправленной рассуждениями о традициях части, законах и правах дворян, сошлись на том, что Капро недостоин защиты. К этому времени половина господ офицеров выпила, пожалуй, бутылки по две вина и даже более, закрепив вино шоптовой водкой, и многие уже лыка не вязали.
Затем, обсудив всяких прекрасных пленниц, миленьких маркитанток и местных дворянок и актерок, мы закончили превосходный десерт, и, начав сладкое, начали томиться. Но наш наперсник разврата Гирон был начеку. Когда подали торты и кофей, он мигнул своему слуге, и внезапно в свободную сторону зала гусеницей осторожно, стараясь не задевать плечами пьяных офицеров, вползла линия прилично одетых людей с музыкальными инструментами в одной руке и стульями — в другой.
— Музыка, господа! — обьявил мой друг. Музыканты, под ободряющий рев пьяных офицеров, устроились поудобнее на стульях, проверили скрипки, кларнеты и барабаны, и грянули веселый танец.
— Нас посетили дамы! — еще громче заявил Гирон. Заранее привезенные из города девушки из самых лучших борделей для дворян, еще раз по приезде проверенные Гироном (как бы уродин не подсунули) и уже некоторое время ждавшие в другой комнате, скромно вошли в зал.
— Ура! — Снова грянули офицеры, энергично разбирая дам по столам. Еще бы — наш знаток красоты выбрал самых красивых женщин из самых шикарных "домов с женской прислугой" этого городишка! Таким образом, официальная часть и прощальный обед закончились, и начались развлечения.
Вот уже два часа мы веселились от души, невзирая на чины: танцевали, пили, снова закусывали. Пахло вкусной едой, цветами и ароматическими свечами. Мощные амулеты освежали воздух. Музыка гремела без остановки. В глазах большинства офицеров уже двоилось от выпитого, и дамы, расстегивая им помаленьку, уже прочно уселись на мужских коленях. Ах, как было весело, и я даже забывал иногда, что меня убирают из родного полка, где я пошел в свое первое сражение.
Пока что я почти не пил, будучи хозяином приема, и наш первый распорядитель пира Гирон, по моей просьбе, тоже оставался на всякий случай трезвым и весело поглаживал некую полураздетую малютку. И все же мы не ожидали вторжения непрошенных гостей.
— Прошу прощенья, полковник, за опоздание! — проревел высокий, широкоплечий и краснолицый генерал Леркон, командующий соседней дивизией.
Он был известен в армии не столько боевыми успехами, сколько тяжелым характером. У меня уже был с ним неприятный разговор в начале зимы — он желал забрать у меня моего эльфийца, хоть тресни! Когда он, за неимением других аргументов, заявил, что я недостоин такого прекрасного коня, у меня, помнится, голова помутилась от бешенства, и я, против устава, чуть не вызвал его на дуэль. К счастью, тогда полковник и я дали ему отпор, но, по словам полковника, генерал еще не угомонился.
Генерал ворвался в зал, полный веселья, света, цветов, музыки, дам и офицеров, безо всякого приглашения. За ним решительно шагали два здоровенных адьютанта. Я посмотрел на них и усмехнулся, находя, что рубил в капусту и не таких высоченных дубин. Кроме того, глядя на их мрачные физиономии, я заподозрил, что они уже обшарили без нас нашу конюшню и не нашли моего коня.
Мои гости были удивлены такой бесцеремонности, хоть бы и от генерала. Глотнув вина из свободного бокала, Леркон продолжил:
— Я не стал бы нарушать ваш праздник, полковник, если бы не маленький должок вашего отбывающего на другой фронт офицера. Он все еще держит у себя моего коня.
И, обернувшись ко мне, он громко спросил:
— А где же обещанный мне эльфиец?
Очевидно, генерал собирался ошеломить меня этой фразой.
— Со-жа-лею, ваше превосходительство! — бодро и четко ответил я. — Не имею чести знать о долгах и обещаниях, ибо в единственный раз, когда мы встречались — кстати, в присутствии господина полковника — я вам не имел счастья ничего обещать. Что же касается эльфийского скакуна, взятого моей семьей на время у Великой Владычицы эльфов, то на время зимнего затишья он отправлен к моему отцу с тем чтобы завести его обратно в Великий Лес на отдых. Поскольку я направлен на службу в тяжелую кавалерию, никакого легкого скакуна от эльфов для меня в дальнейшем не предусмотрено.
Глаза молодцеватого генерала выпучились от неприятной неожиданности. Он собрался действовать нахрапом, но вожделенный жеребец уже отбыл, и его невозможно забрать, хоть бы и силой!
— А ежели ваше превосходительство недовольно сказанным мною, то, как младший граф, я готов дать вам, как дворянин дворянину, любое удовлетворение, — закончил я твердым тоном. — Также и мой батюшка следит как за продвижением временного подарка Великой Владычицы, так и за моей и семейной честью!
После такого афронта у Леркона оставался только один метод — запугать меня, с тем чтобы я в присутствии свидетелей обещал написать отцу о передаче эльфийца в подарок. Разумеется, запугать криком.
— Никак обман?! Да я вам! Да я вас! — грозно загремел генерал, поднимая плеть, а его адъютанты схватились за сабли — но никто их, как ни странно, не испугался. Легкая кавалерия не из тех, кого можно запугать генеральским хамством! Я, как и всякий Альбер, естественно, не стал праздновать труса перед высокопоставленным хамом и тоже взялся за саблю, прикидывая, что лучше — разрубить плеть пополам или отрубить генералу кисть. Мой эльфийский клинок, легко рубящий металл, так и просился в дело. К счастью, тут в стычку вступил наш полковник.
— Господин генерал, — твердо сказал он. — Лейтенант граф Сергер Альбер — мой офицер, и я за него отвечаю. В своей дивизии можете оскорблять дворян как хотите, а здесь вы гость, и извольте вести себя как гость!
Одновременно мои боевые товарищи Гирон и Лоре пододвинулись с обеих сторон к адьютантам генерала, причем Лоре взялся за рукоять сабли одного из них, намертво зажав ему руку, а Гирон взял руку второго и слегка вывернул, и заодно совершенно случайно другой рукой ухватил со стола тяжелую бутылку — аргумент, серьезный не только для голов адьютантов, но и для их генералов. Остальные наши офицеры решительно встали за моей спиной. Сбоку пододвинулись гости-артиллеристы, моментально понявшие, что на нас наезжают. Они, кстати, тоже пришли с саблями.
— Да я честью клянусь...! — запальчиво начал генерал, но тут произошло для него нечто неожиданное. Полковник мигнул второму распорядителю ротмистру Гереку, и тот безапелляционно сказал:
— Благодарим за визит, а сейчас прощайте, господин генерал!
— Прощайте! — громко и решительно повторили уже достаточно настроенные против генерала остальные сорок пять офицеров.
— Да как вы...! — начал генерал, и снова все офицеры сказали хором:
— Прощайте!
Увы, по Уложению требование полкового офицерского собрания не может отменить никто, кроме командующего армией. Генерал покраснел так сильно, что я даже испугался, как бы его не хватил удар.
Мы уже приготовились получить дополнительное развлечение, то есть опозорить Леркона насильственным выводом из расположения полка по требованию офицеров, что серьезно подорвало бы его репутацию в армии. Но тут, к моему сожалению, в ресторанный зал через главные двери расслабленной походкой неожиданно вошел, как бы прогуливаясь по кабаку — вошел, я подозреваю, в момент, заранее согласованный с полковником — высокий и тонколицый красавец генерал Торелл, командующий нашей дивизией. За ним шагал адъютант — веселый капитан Меллор, хорошо нам знакомый по полковым пьянкам.
— Как, вы уже уезжаете, генерал Леркон? — задушевно спросил генерал Торелл. — Ну что ж, прощальный бокал, господа!
И он взял со стола нетронутый еще бокал темно красного вина высшей марки. Адьютант Меллор, весело улыбаясь, тоже вооружился бокалом, поспешно налитым ему расторопным Гироном.
Все несколько обалдели и замолчали, уставившись на высших чинов — даже женщины. Дело запахло серьезным инцидентом, и я начал лихорадочно вспоминать, в каком году в последний раз генерал нашей любимой родонийской армии получил по физиономии бокалом от другого генерала. Кажется, это случилось года за два до войны и привело к дуэли.
Наш генерал был в своем полном праве в нашей дивизии, и все это понимали. Наглые адьютанты Леркона чуть подались назад и даже, похоже, несколько протрезвели. Гирон и Лоре дружески обняли их за пояс, приготовившись то ли повалить на паркетный пол, то ли вышвырнуть в двери.
С минуту генералы смотрели друг на друга: наш, с тонким профилем и с ядовитой, но вежливой улыбкой, и Леркон с его круглым красным лицом — этот глядел на Торелла как бешеный бык. Затем сосед по линии фронта, не справившись с собой, хлестнул плетью по сапогу, прорычал что-то невнятное и выскочил из ресторана через главный вход. Адъютанты, отпущенные Гироном и Лоре, побежали за ним, чтобы успеть подать коня.
— Ну, наш бравый боевой товарищ, я вижу, уже достаточно повеселился и нашумел, как и всегда, — вежливо, но и с легким намеком сказал командир дивизии. — Впрочем, замнем пустяковые трения. Итак, граф, — ваше здоровье! Как жаль терять такого рубаку, как вы!
И он с удовольствием чокнулся со мной.
— Ваше здоровье, граф! Ваше здоровье, господин генерал! — весело грянули товарищи по оружию, поддержанные артиллеристами. Конфликт был окончен.
— У вас, однако, прекрасные гостьи, — осушив бокал до конца, весело сказал мне генерал, оглядывая опытным глазом дам полусвета, призванных из лучших борделей города увеселять нас.
— Вы позволите мне задержаться у вас? — спросил он, углядев одну из них, белокурую, с завитками у висков и оголенными белыми плечами.
— Счастливы будем, господин генерал! — гаркнул я, и офицеры радостно меня поддержали. Генерал поблагодарил за приглашение и подсел к белокурой даме. Мы тоже не стали стесняться и наполнили бокалы. Веселье продолжалось.
Разъехались мы с сигналом полуночной зори, прихватив с собой в палатки наших дам. Мне, как я и планировал, досталась широкоплечая брюнетка с меня ростом, даже не подозревавшая, как она похожа на незнакомую ей Альту.
Утром дама спросила меня, одеваясь:
— Скажите, граф, а что это вы все время ночью меня ящеркой называли?
Я, не смущаясь, ответил:
— Да ты на мою кузину похожа фигурой и цветом волос, у нее в семье прозвище 'ящерка'. Сама знаешь, какие у молодежи отношения с двоюродными и троюродными.
— Само собой, — хихикнула молодая женщина, завязывая шнурки на белье. — Их смолоду в постель укладывают, да и потом долго не бросают. Родня все-ж таки!
И, надев платье, пальто, шапку и сапожки, убежала в коляску, уходившую в город.
С утра я отправил с городскими экипажами всех остальных женщин по их веселым домам, и слуги закончили наши сборы. Уже в полдень я получил от полковника документы на отьезд и отметил место в обычном армейском ежедневном конвое, уходящем в столицу, для моих двух экипажей и шести слуг.
Мой взвод выстроился за спинами провожающих офицеров. Пожав товарищам руки, а Гирона и Лоре даже обняв на прощанье и шепнув: 'Напишу позднее!', я прошел к строю. Отведший отцу эльфийца и уже успевший вернуться Адабан в ливрее гордо шагал за мной и нес поднос с кошелями, и я лично раздал своим верным бойцам на память по пять золотых — для солдата огромная сумма, на которую можно купить участок или избу, завести приличное хозяйство. Вахмистру Наргону пришлось десять золотых в кошеле с моим гербом — за храбрость и поддержку. Кроме того, я лично пожал ему руку, отчего он чуть не прослезился — по всем понятиям, это была великая честь.
Не разводя лишней болтовни, я грустно сказал моим — впрочем, теперь уже не моим кавалеристам:
— Берегите себя, ребята. Славно повоевали вместе. Кстати, помните, я граф Альбер, и у нас в графстве всегда нужны верные люди. Рад буду после войны взять на службу своих старых, проверенных солдат — помните и об этом.
Затем громко добавил:
— Прощайте, молодцы! Благодарю за верную службу! Дай боги снова свидеться!
Внезапно слезы подступили мне к горлу. Я поскорее тронул коня и поскакал к трогающемуся конвою под прощальные крики.
НАЕМНИКИ
'Наемники — самые лучшие бандиты в действующей армии Родонии'. Слова Маршала Империи Дор Рока в речи для дворянства, объясняющей поражения на лесных фронтах.
— Я хочу задать тебе странный вопрос, — сказал я Горману, не поворачивая головы и внимательно следя за полевой дорогой.
— Слушаю вас, господин! — ответил слуга. Он ехал слегка позади меня, перед экипажами, и немедленно подтянулся поближе. Адаман, как и полагалось, сразу выдвинулся вперед, пока его господин занят разговором — и чтобы не слушать.
— Граф, мой отец, сообщил, что его торговые оппоненты не замешаны в моих переводах из конницы в пикинеры и из пикинеров в наемники. Кто-то давит на офицерское управление военного министерства, но это не интенданты. Генерал Меран, начальник управления, согласился, что то, что со мой творится — явление чрезвычайное, но обещает рассмотреть мои дела только через полгода — в связи с начавшимсмя наступлением на столицу Империи. Как точно установили друзья отца, генерал врет. Все удивлены такой пристрастностью Мерана, и после войны отец припомнит ему эту интригу. Но это делодругое, а я хочу спросить у тебя, Горман, поскольку очень уважаю твой опыт и чутье — какому идиоту понадобилось ломать мне военную карьеру? Ведь у отца нет настоящих противников при дворе.
— Км, — откашлялся старый солдат, удивленный вопросом из области политики. Я все больше обращался к нему за советом из военной области — Горман служил отцу всю прошлую войну с имперцами, перед этим десять лет тянул лямку в егерях и даже был женат первым браком на наемнице, оставившей яркие воспоминания о себе в нашей усадьбе. Более опытного советника в военном быте и в умении сохранит голову на войне трудно было представить. Но сейчас я обращался более к его необыкновенному чутью на опасность, скорее даже интуиции — особенно в странных происшествиях, в которых он был знаток.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
