| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Перед закатом вернулись довольные девочки. Мы со Змеей к этому времени уже привели себя в порядок и сидели в обнимку на ее кровати, заканчивая кувшин кисловатого вина.
— А почему не на моей, большой? — только и спросила Гоби.
Она казалась довольной вечером, и под глазами у нее появились круги. "Так-так, похоже, Ветка там времени не теряла" — подумал я, вспомнив кое-какие привычки нашей эльфийки.
— На твоей кровати надо белье менять, — смущенно сказала Змея. — Я хотела вам показать...
— Молодцы, — сказала всегда неунывающая, а сейчас еще и довольная вечером Ветка-Лиана. — Пробили нашу девочку. Уже можешь жить полноценной взрослой жизнью.
Девушки, не чинясь, содрали с постели простыню и замочили в тазу с водой.
— У тебя слуги — замечательные, — неожиданно сказала эльфийка, наливая остаток вина в кружку. — Накрыли на стол деликатесы из твоих запасов, поставили отличное вино из ваших погребов, а самих и видно не было. Гоби говорит, что за таким столом в жизни не сидела.
И Гоблинша, внимательно посмотрев на нас, молча кивнула головой.
Уже прошло двадцать дней с начала нашего со Змеей романа. И все это время я был счастлив так, как никогда не был, и получал такое сильное наслаждение от любви, какого не имел даже с Веткой до войны. Я даже начал задумываться, уж не применила ли эльфийка ко мне какое-нибудь приворотное средство из тех, что эльфийские женщины пускают в ход, чтобы женить на себе своих снобов эльфов. О любовной магии, впрочем, я не беспокоился — драконий амулет не позволил бы меня зачаровать, но вот эльфийский приворот...
Сама Ветка развила энергичную деятельность, решив женить меня, называя вещи своими именами, на своей любовнице. Сначала она допросила порознь меня и Змею о нашем первом свидании, и, убедившись в успехе, организовала дело так, что мы имели любовное свидание каждый третий вечер — чтобы не наступило преждевременного охлаждения, как она сразу сказала нам. Затем наша матушка-сводница при поддержке твердокаменной Гоби сообщила наемникам, что она решила выгодно сплавить замуж Змею за меня, дворянина, а кто будет мешать — она его со свету сживет. С угрозами малость ненормальной эльфессы наемники считались, к Змее относились хорошо, меня они уважали за воинское искусство, да и ругаться со мной, офицером, и со стервозной, по общему мнению, Змеей никто не собирался: спят вместе, так пусть и спят, а если удастся выдать замуж и сплавить из отряда маленькую наемницу с тяжелым характером, иногда прямо-таки бешеную — вот и славно. Так что вечера я проводил или за веселым ужином с офицерами полка пикейщиков, или в постели с любимой.
Также, за это время я успел пять раз сходить с девочками в разведку. Это оказалось неопасным, но не особенно приятным делом. Мы маскировались в колючих кустах, прятались в мутных болотцах. Каждый раз приходилось смывать с себя несколько фунтов вонючей грязи. Самое забавное было то, что мы и близко не видели противника — он затаился, боясь даже напомнить о себе. Да и вообще, дела у имперцев вдли невадно, и они все чаще отводили войска на юг, на защиту штурмуемой нами столицы.
Несколько раз мы встречали контрабандистов, и, выдав им хороших пинков и забрав товар, заворачивали их обратно безо всяких разговоров. Товар честно делился на весть отряд. Война должна кормить сама себя — старое правило предков!
Как-то вечером, один на один, в постели, я вернулся к старому разговору, и опять повторил Змее истинную правду — я уже не мог жить без нее.
— Ладно, оставим пока эти разговоры, — устало ответила Змея, завязывая простыню на груди и массируя мешки под глазами — следствие любовных усилий. — Ты же не знаешь, кто я.
— Догадываюсь, — прямо сказал я. — Видишь ли, твоя манера танцевать показывает, что ты — дворянка. Манера драться говорит о хорошей школе, скорее всего, имела домашнего учителя — мастера боя. У меня манера такая же, не считая общих приемов, изученных в офицерской школе и на войне. Ты из южных королевств, судя по внешности и акценту — он у тебя еще остался. Ты явно не в ладах со своим родом или королем, если воюешь здесь. Если бежала бы с кем-то из дома или была похищена, об этом говорило бы дворянство всего континента. Ты же знаешь, какие они сплетники.
— Ну еще бы! Конечно, знаю, — улыбнулась Змея, слушавшая с интересом.
— Значит, ты, то есть весь твой род, не в ладах с королем, что нечасто бывает. Я, как сын графа, хорошо знаю генеалогию дворянских семей континента...
— Я тоже, — прервала меня Змея, — и знаю твой род: Альберы.
— Именно, — сказал я. — И, перебирая историю континента последних двадцати лет... ты же явно не старше, чем двадцать два года... я могу найти только четыре случая настоящей войны дворян с королями и гибели рода, да еще с пропавшими юными дворянками твоего возраста. Две из них вроде бы уже замужем. Еще одна была захвачена пиратами и выкуплена другим королевством из политических соображений. И только одна из них считается пропавшей без вести: младшая дочь покойного Лораса, графа из королевства Тарония. Помнится, ее звали Калила. И знаешь, когда мы знакомились — несколько смешались мыслями и назвали друг другу свои настоящие имена. Ты представилась младшей леди Калилой.
Я смотрел на нее во время этих слов, и она так же нежно и внимательно смотрела на меня.
— Так вот, я хочу, чтобы пропавшая Калила Лорас из рода Лорасо стала младшей графиней Альбер. Рассматривай это как официальное предложение. Можешь думать над ответом сколько хочешь: это не династическое предложение. Это предложение по любви.
Она молчала, прикусив губу и со смятением глядя на меня. Я решил сказать еще кое-что.
— Кстати, ты знаешь, что наши семьи знакомы?
— Я слышала, но никогда не имела чести встретиться...
— Ты просто забыла, — ласково сказал я. — Я вчера получил с посыльным кое-что из дома.
Я вытащил из кармана мундира, висевшего на стуле, и оживил присланный папой и мамой амулет, настраивая изображения.
— Этим изображениям тринадцать лет — дружеская семейная встреча на морском отдыхе на нашем побережье. Вот это — десятилетний я. Это — мой младший брат Грегор. А кто вот эта пухленькая восьмилетняя девочка на песке рядом с нами, как ты думаешь?
Змея вздохнула.
— Думаю, я знаю, кто это, — медленно сказала она, с нарастающим опасением — страхом перед прошлым — глядя на меня. — Я и не знала, что тогда вы делали мое изображение.
— А вот старшие, в летних костюмах и за ликером. Вот это — мой папа.
Она закивала, вглядываясь, тем не менее, не в веселое лицо моего отца, а в лицо его соседа. Это был приятный на вид дворянин, загорелый, худой, подтянутый, несомненный бывший военный. Он был одет в светло-бежевый летний камзол и сидел за столом с полным бокалом вина в руке, дружески улыбаясь кому-то с амулетом. Помнится, в тот день амулет держал я.
Рядом с дворянином сидела обворожительная женщина — стройная, горбоносая, с черными волосами, собранными в хвост по тогдашней моде, в легком светло-желтом платье. Она смеялась, говоря что-то обернувшейся к ней красивой полной женщине в красном — моей матушке.
— Папа и мама, — прошептала Змея. — Я не успела захватить с собой семейные изображения, когда бежала из дома.
В её глазах появились слезы.
— Их изображения уже переведены на отдельный амулет, — сказал я. — Вот сюда. Он твой.
Я вытащил из кармана и отдал ей еще один маленький амулет образов на шнурке. Она прижала его к лицу.
Я подождал, пока Змея успокоится, и продолжил:
— Мои родители уже получили твои изображения и мое письмо о наших чувствах. Они прекрасно помнят тебя. Они согласны на наш брак.
Змея вытерла слезы и сжала руки.
— Ты знаешь, — со страхом в голосе сказала она, — я боюсь за тебя. Мне кажется, я проклята... И могу принести несчастье.
Я даже не успел сказать что-нибудь по этому поводу, как она задала мне неожиданный вопрос:
— Сколько ты еще будешь здесь, у наемников?
— Две луны, потом переведут на море. Говорят, на Черный флот — там не хватает офицеров, — ответил я.
— Если мы выживем с тобой эти две луны, тогда я дам ответ, — твердо сказала она.
Спорить было бесполезно.
— Хорошо, — сказал я.
Стычка
Я открыл глаза и удивился: обстановка вокруг была незнакомой. Во всяком случае, я был не в своей палатке.
Я с т рудом приподнял голову и огляделся. Меня окружали несколько кроватей со спящими и не спящими людьми, по виду больными. Было уже светло и тихо, вокруг пахло медикаментами и лечебными травами. Я с некоторым трудом сообразил, что лежу в госпитальной палате, по видимому, полка пикинеров.
Подташнивало, в тяжелой голове плавал туман. Левый бок болел так сильно, что я понял, что ранен. Все, что я помнил — это наши вчерашние или позавчерашние забавы с Калилой на широкой постели Гоблинши. Судя по чувству отупления, я каким-то образом попал в руки докторов, и меня угостили усыпляющим напитком.
'Нет, так не пойдет! ' — упрямо сказал я себе. Надо было собраться с силами и понять, что происходит. Для начала я с некоторым трудом вспомнил и применил укрепляющее память заклинание, выученное мною у нашего домашнего доктора много лет назад. Оно помогло: в голове прояснилось, и память вернулась ко мне. К тому же я неудачно повернулся и дернулся от усилившейся боли в боку, и от болевых ощущений сразу же вспомнил вчерашнюю битву.
— Как ты себя чувствуешь, милый? — спросила Змея, зевая и поднимаясь с твердого деревянного госпитального пола. Она лежала на каком-то старом одеяле рядом с моей кроватью и, как видно, заснула от усталости.
— Мне лучше, — слегка покривив душой, ответил я. — Сколько я уже лежу здесь?
— Сутки, — оглянувшись на подходящую из угла дежурную сестру-жрицу, шепнула девушка. — У тебя перерублены ребра слева. Ты помнишь?
— Вспомнил только сейчас, а так все забыл после их лекарств, — вздохнул я.— И только теперь понимаю, что вся вчерашняя баталия объясняется просто: мы попали в засаду, поскольку нас предали.
— Ты думаешь? — нахмурилась Змея.
— Теперь я абсолютно уверен, — сказал я. — Нас ждали. Но они не знали, что я умею разговаривать с лесом и почувствовал их, а затем нам повезло.
— И кто нас предал?
— А кто вчера толкал вас, именно вас, на выход в лес без меня?
— Понятно, — вздохнула Змея. — Надо бы допросить его.
— Если еще не сбежал, — угрюмо сказал я, вспоминая вчерашние приключения.
Рутинный патрульный обход леса начинался не вполне обычно. Лимар, в отсутствие Медведя направляя наших трех девушек на выход, вдруг вздумал указать мне, что я должен остаться в лагере.
— Кому это я должен? — с легким высокомерием спросил я, прилаживая оружие к лесной пластунской куртке, в которой я обычно ходил в лес. — Я здесь наблюдатель над вами. Кто там собрался мне приказывать?
— Я здесь руковожу патрулями... — начал Лимар, но я отрезал:
— Я хожу куда хочу и с кем хочу. Сейчас я иду с патрулем, проверяю, как они действуют в полевой разведке.
— Но вам пришло письмо из дивизии... — начал Лимар. Я небрежно ответил:
— Прочитаю потом.
Лимар сделал вид, что пожал плечами, и ушел с постным видом. Тем не менее я чувствовал, что он очень недоволен разговором. Стоявшая радом со мной Ветка проводила его странным взглядом и глянула на меня. Я задумался на минуту и спросил по внезапному наитию.
— Ты сможешь сейчас без шума вытащить Колючку с нами, так, чтобы Лимар не знал?
— Могу, он готов, — сразу ответила эльфийка. — Я уже сказала ему одеться.
— Что-то чувствуешь? — осторожно спросил я.
— Что-то — да, чувствую, — коротко сказала Ветка, — но не знаю что.
— Пусть выходит в тридцати шагах за нами и двигается скрытно, ожидая удара нам в спину, — поразмыслив, решил я. — Считай, что я отдал официальный приказ. На Лимара наплюем.
Тут эльфийка прокололась, то есть показала, что они с Колючкой здесь не случайно: она вытащила из-за пазухи маленький амулет, по виду дешевенький амулетик от сглаза и колдовства, и что-то шепнула в него.
Связные амулеты иметь солдатам и наемникам в строю и на фронте строго воспрещалось, они были только для господ офицеров и для сержантов. 'Так-так' — подумал я, и сделал вид, что ничего не вижу.
Наконец, мы вышли, то есть привычно помахали часовым и прошли спокойным шагом пятьсот шагов от лагеря до опушки леса и затем тысячу шагов до густого кустарника на поляне. Здесь уже начиналась нейтральная зона.
Мы встали в косую цепочку и медленно двинулись слева от тропинки — Гоби спереди и слева и с руками на мечах, затем Ветка со стрелой на луке, за ней Змея с одной рукой на кобуре с метательными ножами и с другой на кинжале и я с трехствольными пистолетами под руками. Нам надо было пройти три тысячи шагов до переднего наблюдательного пункта на болоте. Предыдущий патруль был уже в лагере — он ушел оттуда полчаса назад, чуть раньше смены, пинками конвоируя контрабандиста, пойманного с товаром. В результате граница между нами и имперцами была открыта.
Около получаса мы двигались почти без шума, медленно, молча. В действие вступило старое доброе правило лесной войны — 'кто тише, тот и выиграл'. До болота оставалось шагов триста, когда я поднял руку и сделал общий знак: замри!
Дисциплинированные наемницы мгновенно остановились и начали оглядываться. Никого не было ни видно, ни слышно, но я чувствовал — что-то здесь было не так. Почти сразу я понял, что происходит: мой драконий амулет легкой дрожью сообщил мне, что впереди работает еще один амулет. Перед нами в лесу кто-то был.
Я немедленно снял с шеи защитное изделие Альты и отдал Змее, и она, не споря, повесила его на себя. Ветка оглядывалась с легким недоумением: она не чувствовала никого впереди. Все смотрели на меня. Я прижал палец к губам и положил руку на ствол дерева, вопрошая лес. Затем шепнул:
— Спереди за малой полянкой, в ста шагах, в кустах — люди. Несколько, больше пяти. Ждут.
— Обойдем со сторон и атакуем сзади? — тихо спросила Гоби, командир патруля.
Я кивнул, сделал знак Колючке прикрывать нас сзади и мы медленно, бесшумно двинулись в стороны.
Если бы не нелепый случай, мы бы легко обошли засаду и взяли бы их тепленькими, но нам не повезло. К сожалению, они, как видно, не видя никого, устали ждать и сами выдвинулись вперед, и притом непрофесссионально — сразу всей группой. Между прочим, настоящие разведчики никогда бы не сделали этого. Мы не успели даже разойтись в стороны, как вышли друг на друга — семеро вооруженных мужиков в зеленых куртках против нас четверых и пятого Колючку с луком в нашем тылу.
Мгновение мы удивленно глядели друг на друга, как будто время остановилось. Затем оно бешено рванулось вперед, и мы бросились друг на друга.
Гоби среагировала первой — она зарычала и с мечами наголо бросилась на двоих, выскочивших прямо на нее. Сразу загремела сталь.
На меня с Веткой и Змеей вышли пять человек — трое спереди и двое немного сзади. У того, что был напротив Ветки, сразу выросла стрела во лбу, и он упал. Пустив стрелу, Ветка бросилась в сторону, уклоняясь от хлестнувших по ушам пистолетных выстрелов. Я уже держал в руках мои трехствольные, и нажал на курки. Снова хлопнули выстрелы, и противник передо мной выронил пистолет и упал. Второй необыкновенно быстро нагнулся, и пуля прошла над ним. Скорость его движений впечатлила меня, и я бросил правый пистолет Змее и выхватил саблю, но было поздно: пока я без размаха рубил нос третьему противнику, и тот, захлебываясь кровью, падал на землю, и на него падал четвертый — с метательным ножом Змеи в глазу — в этот момент уклонившийся второй изогнулся в мою сторону.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
