— Эй, опять в облаках витаешь, черныш? — его товарищ по дежурству, Ринс, ткнул его в бок.
— Уже в сотый раз повторяю — если я успел сильно загореть во время транспортировки на корабле, это ещё не значит, что я превратился в редгарда. Вам ещё не надоело всё время мусолить эту глупую шутку?
— Здесь и так немного развлечений, а постоянное доставание тебя подобными мелочами хоть как-то скрашивает наши серые будни, — усмехнулся он. — Можешь определить, сколько сейчас времени?
— Скоро смена придёт, если ты об этом. Надеюсь, Варгес не потерял свою колоду, иначе в скором времени я окончательно свихнусь со скуки в этой дыре!
— Привыкай — у новичков здесь не очень много прав. В понимании наших шишек две недели — не так уж и много для проверочного срока, и важного им ничего не дают. Потерпишь ещё столько же — полегче станет. А если, чем Талос не шутит, в шахты пошлют — вообще тебе жизнь мёдом будет. Там и кормят лучше, и с заключёнными иногда поразвлечься можно, а если имеешь что предложить — надзиратели тебе могут обеспечить "особые" услуги, если ты меня понимаешь, хе-хе.
— Не говори об этом таким тоном. Меня от него передёргивает.
— Какие мы нежные, — ухмыльнулся Ринс. — А вот я бы не отказался, деньги всё равно некуда девать. Если доживу до зимы, и меня отправят в длительный "отдых", тогда разве что зайду в таверну и буду пить до тех пор, пока передо мной все Девять богов не будут плясать ритуальные танцы хаджитов в брачный период.
— А разве у них существует подобное?
— Скамп его знает, но это не суть. Сам процесс — вот что важнее... Эй, а это случаем не господин Яйцеголовый идет? Чего он в шахтах забыл, интересно?
— Ну-ка... — Алиар приложил руку козырьком над глазами, вглядываясь в бесформенную фигуру, идущую с канцелярского района. — Ага, он самый. Хорошо, что он тебя не слышал, — Гил очень мстительный, и слух у него дай Стендар каждому.
— Угу... Но ты лучше ответь мне, как ты смог с ним подружиться в первые же две недели? Он у нас нечто вроде местной знаменитости — всеми презираемый и никем не уважаемый, как Гер любит выражаться, а ты вот так взял и приятельство с ним завязал.
— Не скажу, — довольно оскалился Алиар. — Теперь моя очередь доставать тебя. Заодно найдешь чем заняться, проводя бессонные ночи в бесплодных поисках ответа.
— Противный ты, — вздохнул Ринс. — Ну раз ты такой, ты к нему и приставай — он в шахтах не служит, так что вход ему заказан, хоть он и боевой маг.
— Кто тут из нас противный... Эй, Гиллиан! Какими судьбами? — окликнул он нескладно сложенного колдуна, когда тот прошёл мимо них.
Тот, кого назвали Гиллианом, резко остановился и медленно повернул голову к Алиару. Секунду помолчав, он заговорил глухим сиплым голосом:
— Мне нужно в шахты. Приказали следить за недавно доставленным заключённым, каторжником номер 427.
— Это тот, который недавно пытался сбежать? Не удивительно — за таким глаз да глаз нужен, особенно если учесть, что к нему никаких серьёзных мер нельзя выносить, — расслабленно присвистнул Ринс, чувствуя себя в безопасности от мстительного мага.
— Ага, прыткий был парень. Слышал бы ты, как ругались те хлааловцы из шахт, ковыляя к себе в бараки — слушаешь, не наслушаешься! Месячное жалование готов бы отдать, чтоб своими глазами увидеть эту эпопею побега! Кстати, Гил, у тебя, что ли голос как-то изменился, или мне показалось? — обеспокоенно покосился он на неподвижно стоящего волшебника.
— Застал двух солдат за расхищением имущества. Сорвал, — коротко ответил тот.
Знаем мы твоё расхищение... Небось Геру или братьям Дрейкам старые долги вспоминал, — язвительно подумал Ринс. Но в голос этого сказать не решился — Гиллиан Дард, поговаривают, изжил уже не одного врага за свой срок службы. А становиться одним из этих его врагов совершенно не хотелось.
— Раз так, то проходи. Эй, а может, возьмёшь меня с собой? Я в шахтах ещё ни разу не был, а ты скажешь, что ты меня конвоируешь или что-то в этом роде! Ринс меня отмажет, если что, не беспокойся.
— Алиар, ты бесшабашный человек, — вздохнул легионер.
— Пойдём, — колдун поманил пальцем Алиара и направился прямиком ко входу в Новую Шахту, куда поместили Амшегара, а легионер, скорчив рожу Ринсу, засеменил вслед за ним.
Ветер шевелил края покрывавших телеги накидок. Рабочие ещё не пришли разгружать их, что было достаточно странно, учитывая время, когда караван прибыл в колонию. Рядом с площадкой, которую окружали военный и административный районы, не было ни единого человека, кроме двух похожих на статуи легионеров, стоящих у подножья стрелковой башни. Лицо одного из них действительно можно было сравнить, скорее, с удачно выполненной скульптурой, до того неподвижно и бледно оно было. В его правой руке, вытянутой вперёд, словно он вот-вот собирался поднести её к губам, находилась бутылка из тёмного стекла. Второй выглядел, скорее, скучающе, то и дело переминаясь с ноги на ногу. Но оба они неотрывно смотрели на пятна оплавившегося песка, местами превратившегося в стекло.
— Эй, Тэнгар, долго ещё будем так стоять? — спросил он.
Его товарищ не шелохнулся. Он вообще не подавал признаков жизни.
— Молчишь? Даэдрот, ну и Гил, собака. И что это на него нашло, а? — зло спросил Гер, обращаясь к бутылке в свей руке. — Атронахов тут вызывает, угрожает честным людям... Нехороший человек, однако! — продолжал разглагольствовать он.
— Тогда сваливай, пока не вернулся, — подал признаки жизни Тэнгар, но всё равно не меняя позы.
— Э, ты ещё не знаешь этого упыря, во всех смыслах этого слова! Только покажется, что ты в безопасности и миновал его цепкие ручки, а он уже тут как тут. Пять дрейков готов поставить, что как только двинемся с места эта махина прыгнет нам на головы — а я слишком люблю свои прекрасные волосы, покоряющие сердца одиноких девушек, чтобы жертвовать ими таким глупым образом!
— Он внезапно завыл, прогудел что-то нечленораздельное, а потом исчез в вихре колдовской силы. Чисто моё мнение — так исчезают насовсем.
— И, тем не менее, я предпочитаю не рисковать. Этот жук на меня давно зуб имеет, ему только повод дай — не важно какой и кем придуманный. Лучше я здесь постою. Погодка неплохая, солнышко светит, наездники поют... — Гер покосился на почти полную бутылку в руках Тэнгара — Ты будешь допивать? Свою я доконал, а за новой бегать не очень-то...
— Знаешь что... Иди ты в скампову задницу, — сказал он, наглухо прикладываясь к горлышку.
Первые мостки, проложенные через несколько неглубоких оврагов, они миновали молча, не проронив ни единого слова. Патрули, на которые они то и дело натыкались, едва завидев покачивающийся шлем боевого мага Империи, спешили как можно быстрее ретироваться, если была такая возможность. Когда же они думали, что уже были замечены придирчивым колдуном, то у них появлялось забавное сходство со статуями: они не смели даже шевельнуться. В такой напряжённой атмосфере они достигли зёва Новой Шахты, из которой тянулись рельсы с вагонетками, наполненными недавно добытой рудой. Здесь царила очень оживлённая атмосфера — люди в свободных рубахах, вымазанных почти до черноты, разгружали всё прибывающие из недр земли порции руды. Складские помещения шахт нужно было освободить от набранного эбонита, чтобы рабочим было куда складывать добытую породу. Надзиратели-хлааловцы, бодрой руганью и не скупясь на оплеухи зазевавшимся рабочим, как могли, ускоряли весь этот процесс, однако главной их задачей было слежение за сохранностью руды. Разгружать вагонетки, по вполне понятным причинам, доверяли только наёмным рабочим, а они вполне могли припрятать несколько кусков хорошей породы, которые продавали в городе неким людям. Легионеры уже давно вели охоту за этим скупщиком, из-за которого производительность шахт стала несколько ниже допустимого, но пока что в этом деле они не преуспели. Миновав неподвижно застывших подле входа в штольню хлааловцев-охранников, присутствие которых здесь, рядом с самой большой стрелковой башней у шахт, было чистой данью принципам — мол, вот, мы не хуже имперских выскочек, — они начали спускаться вниз. Гиллиан, даже не взглянув в сторону ящика с факелами и стоящую рядом с ней жаровню, спокойно пошёл дальше по прямо идущему тоннелю, огибая рельсовые пути и снующих людей. То и дело на их пути встречались боковые проходы с массивными дверьми, большинство из которых были открыты. Раньше здесь находились боковые штольни, жилы в которых были исчерпаны, нынче переделанные в хранилища для руды. Не меняя ни походки, ни позы, колдун продолжал двигаться вперёд, словно выточенная из плоти и крови неестественная машина, преодолевая метр за метром. Когда "парадная" часть закончилась и факелы, висящие на стенах, пропали, он взмахнул руками — машинально, словно не заметив сделанного, — и пустил вверх маленький шарик света, который осветил мрачные своды тоннеля бледным светом. И в эти моменты Алиара начала терзать смутная тревога.
Для него Гиллиан, с которым он хоть и был знаком меньше недели, был неестественным. Да, он был молчалив — но не безмолвен. За то время, что легионер провёл с ним, он заметил, что Гил всегда первым начинал разговор, говоря при этом мало, но всегда по делу. Сейчас же он словно не замечал Алиара, хоть он и сам взял его с собой. К тому же, Гил говорил, что он хорош только в двух школах магии, но в остальных его можно было назвать полным профаном — сейчас же он явно использовал Свет, так любимый за удобство и простоту большинством волшебников Легиона, служащих здесь, и который, если ему не изменяла память, являлся заклинанием Иллюзий. Нет, конечно, он мог иметь в виду, что он не знает никакой серьёзной магии из остальных школ, а Свет он считал как само собой разумеющееся, но всё же... Хоть он и ходил в точности, как Гиллиан, и голос у него был похож, его фигура, в конце концов, была такой же, но они отличались. Словно он был Гилом и одновременно кем-то другим...
— Прости, если я кажусь тебе немного странным, Алиар, — внезапно сказал боевой маг так, что идущий за ним легионер дёрнулся. — Просто сегодня у кое-кого объявились очень большие проблемы, и это немного подавляет...
— П-правда? — слегка заикаясь от неожиданности, спросил имперец. — А я всё думал, что с тобой такое...
— Не беспокойся. Завтра ты увидишь меня уже совсем другим... Это сторожка, — он показал пальцем в сторону небольшой дверцы, которая находилась в одном из боковых углублений — попытка найти рудную жилу, не оправдавшая ожиданий и брошенная. — Дальше неё ты не пойдёшь — стражников и надзирателей в глубине шахт моим авторитетом не убедить.
— А..., а разве меня не нужно записывать? Ну, мол, был в шахте в такое-то время по официальному приказу. Просто если стражники снаружи спросят меня — что я здесь делал, и не найдут нигде записей, я могу поиметь большие проблемы. Ты же их знаешь — к тебе они не смогут пристать, а на мне отыграться — запросто. Если бы я был официально зачислен в состав шахты, то оно и неважно, а так...
— Хм... За мной, — коротко сказал он, после нескольких секунд молчания.
Толкнув двери в сторожку, они попали в достаточно небольшое, пять на шесть метров, помещение. Его пол был обильно засыпан сухой травой, прикрывающей камни. В одном его углу стояла грубо сколоченная кровать с тюфяком на ней — хотя были серьёзные подозрения, что это была обыкновенная тумба, покрытая подстилкой, — а рядом с ней — стойка с доспехом и коротконогий столик у кровати, на котором находился зажжённый фонарь. Дальнюю стену полностью занимали шкафы, забитые бумагами, на одном из которых висели ножны с мечом. Прямо перед входом, всего в метре от него, стоял стол, напоминающий канцелярский, только ниже и без верхних ящичков. Остальное убранство сторожки не представляло собой ничего интересного. Внутри никого, кроме них самих, не было.
— Наверное, он пошёл за своим пайком, — предположил Алиар. — В карты заигрался с кем-то, или ещё что-то. Будем ждать? Он должен скоро вернуться...
— Для меня дорога каждая минута. Его книга должна быть рядом — я сам запишу тебя.
— Ты не можешь... — попытался запротестовать имперец, но Гил взмахом руки его оборвал.
— Могу. Ты ещё не знаешь, на что способны имперские маги, сынок, — дружелюбным голосом ответил он, одновременно с этим увеличивая силу Света, который освещал сторожку куда лучше пары масляных ламп.
Услышав эти слова, Алиар просиял. Его опасения почти развеялись, и все прошлые мысли и сомнения сейчас казались редкостной глупостью, навеянной мрачными, несмотря на освещающую их магию, тоннелями Новой Шахты. Может быть, это от того, что он знал, насколько трудной и опасной была эта штольня и что некоторые рабочие сложили головы под этими тесными каменными сводами, а поскольку он был достаточно суеверен (хотя сам этого никогда не признавал), то потерял голову, оказавшись здесь. Нет, определенно, шахты были последним местом, куда он хотел отправиться. Вряд ли бы он долго выдержал в этой давящей атмосфере и мраке, разгоняемом только светом факелов и дефицитными фонарями. Хотя, если подумать, он мог и привыкнуть — есть же люди, которые здесь чуть ли не целый день проводят? Оно, конечно, от человека зависит, но всё же...
Переминаясь с ноги на ногу и не зная, чем помочь, он посмотрел на своего друга. Тот по-хозяйски рылся в бумагах и папках, лежащих на столе, не утруждая себя необходимостью обойти его и оставаясь к Алиару спиной. Гиллиан, всё-таки, хороший человек. Просто он долгое время был одинок, вот и стал таким злым... А, впрочем, может быть и наоборот — из-за того, что он долгое время был один, он стал немного мягче. Но важно ли это? И дело даже не в том, что он — один из магов Легиона, имеющих свой вес в делах колонии, но в том, что теперь он мог назвать себя частью чего-то. Ведь с ребятами по казарме он так и не сошёлся до конца — отношения у них были не более чем приятельские, и только. Но сейчас...
Сейчас его зоркий взгляд сыграл с ним злую шутку. Верно, Сангвин заполучил привычку недалеко отходить от своих предыдущих жертв, иначе чем ещё можно объяснить такое большое количество "удачных" стечений обстоятельств?
— Гил, где ты умудрился выпачкать мантию? — удивлённо спросил Алиар, подходя к магу.
— В смысле?
— У тебя тут какие-то пятна... Ближе к шее, такого буроватого цвета, — приглядываясь, продолжил он.
— В самом деле? — странным голосом сказал Гиллиан, говоря это, скорее, сам себе, чем легионеру.
В следующее мгновение Алиар почувствовал изменение в окружающей атмосфере. Чуть ли не физически он ощутил, как потяжелел и загустел воздух в сторожке, как затруднилось дыхание. Обмазанные глиной стены будто приблизились, сжавши окружающее пространство, нагоняя новые приступы клаустрофобии на рассудок. Казалось, что и сам маг, стоящий перед Алиаром, на одно единственное мгновение сжался, становясь ещё более сутулым и тонким. Но потом с ним будто произошла метаморфоза — его плечи распрямились, став чуть ли не вдвое шире, он стал выше на несколько сантиметров, а его спина перестала сутулиться. Он будто превратился в другого человека, и от прежнего Гиллиана остались только мантия и шлем. Вдруг все отточенные тренировками рефлексы Алиара, из-за которых его часто выделяли, и так часто помогавшие ему одержать верх в учебных поединках, словно закричали: "Уходи!"
