— Так точно, товарищ подполковник, дословно, можно по записи перепроверить.
— Хорошо, спасибо.
Подполковник потянулся к трубке. 'Стоп, коллеги с завода не звонят. Если это правда — не знать они не могут. А если не правда? — задумался подполковник, — то телефон дежурного ФСБ не 02, не каждый знает его номер. Захотели пошутить — не думаю. Это или отвлекающий маневр, отвлечь от чего-то основного, или правда в чистом виде. С завода не звонят... Что там сообщил аноним? Нападение на караул, попытка нелегального вывоза в Антее. Значит, если ЧП было, то было на аэродроме'. Подполковник вызвал дежурную машину.
На аэродром добрался быстро. Рассвело, тишина, никаких Антеев на стоянке. 'Странно', — подумал офицер и двинулся к караульному помещению.
— Стой, кто идет? — окрикнул часовой.
— Подполковник Брунов, позови начальника караула.
Часовой достал свисток, засвистел. 'Как в кино', — усмехнулся про себя подполковник.
— Прапорщик Иваненко, — представился вышедший из караулки.
— Подполковник Брунов, ответственный по управлению ФСБ области. — Он протянул удостоверение.
— Извините, товарищ подполковник, приказано ни с кем не общаться, прибывших задерживать. Прошу сдать оружие.
— Кем приказано, товарищ прапорщик?
— Не положено отвечать, сдайте оружие подполковник.
— Дурдом какой-то... Кем приказано?
— Не положено. Часовой,— крикнул прапорщик.
Солдат передернул затвор автомата, посылая патрон в патронник.
— Подожди, прапорщик, не кипятись, нет у меня оружия. Я ответственный по управлению, а это значит, что приказать мне может только один человек — начальник управления генерал-лейтенант Суманеев. Всем остальным приказываю я. Это понятно, прапорщик?
— Так ваш особист и приказал, полковник Луговой. Вот пусть сам он и разбирается. А пока извините, товарищ подполковник, до выяснения прошу пройти в караулку.
Солдат подтолкнул его стволом автомата, Брунов чертыхнулся, но пошел — не драку же устраивать с караулом, так и застрелить запросто могут.
— Ты вот что, Иваненко, сделай. У тебя ротный прямой начальник, вот ему и доложи немедленно. А Луговому не звони, это приказ. Путаешься в начальниках — у тебя есть один непосредственный — командир роты. По его приказу и будешь действовать в дальнейшем. Это хоть понятно, прапорщик Иваненко?
Брунов злился, старался не показывать вида, но это не особо у него получалось. Наберут тупоголовых — вот и поработай с ними. А время, время уходит. Выяснить то пару вопросов, а этот, сволочь безграмотная, уперся — не положено.
Злился и Иваненко. Понаедут тут всякие — кто их разберет, кто старше, ответственный подполковник или начальник особого отдела, полковник? В армии проще, тут ему все понятно. 'Никому звонить не буду, пока сигарету не выкурю', — твердо решил он всем назло.
— Прапорщик Иваненко,— наконец дозвонился он до ротного. — Я вот че звоню...
— Иваненко, семь утра, ты что до восьми подождать не мог? — перебил его ротный.
— Так в карауле я, товарищ старший лейтенант.
— В каком карауле, сегодня же Травкин в наряде?
— Так... Луговой поменял, вроде бы чего-то съел Травкин, отравился, в санчасть его увезли.
— Иваненко, у тебя кто командир — я или Луговой, как ты мог без приказа в караул заступить, охренел что ли совсем?
— Так Луговой сказал, что вы приказали.
— Сказал, сказал... У самого-то башка должна быть. Ладно, приду — разберусь.
— Товарищ старший лейтенант, я че звоню-то.
— Ну, что тебе, Иваненко, еще, сказал же — приду, разберусь.
— Так я тут подполковника одного задержал, а он шумит, права качает.
— Кто такой?
— Говорит, что подполковник Брунов, ответственный по управлению ФСБ.
— Хорошо, пусть у тебя до моего приезда побудет. Нет документов — нет разговора, правильно, что задержал. Все, Иваненко, не задерживай, не звони больше.
— Товарищ старший лейтенант...
— Ну что, Иваненко, что еще?
— Так у него документы в порядке.
— Почему задержал тогда?
— Так Луговой приказал всех задерживать.
Прапорщик слышал, как матерится в трубку ротный.
— Иваненко, свалился ты на мою голову, ответственный по управлению во время дежурства выше солнца, тем более Лугового. Отпусти немедленно и извинись, моли Бога, чтобы погоны он тебе не оторвал. А лучше бы оторвал, — уже добавил про себя последнее ротный.
Иваненко положил трубку, повернулся к Брунову.
— Извините товарищ подполковник, ошибка вышла.
— Про ошибку потом, докладывай, как ночь прошла?
— Так мы всем нарядом недавно заступили, минут за десять до вашего приезда.
— А старый наряд где?
— Луговой сказал, что съели что-то, отравились, в санчасть их всех увезли.
— Ты сам лично их видел?
— Нет, товарищ подполковник, не видел. Луговой позвонил, я своих бойцов поднял. Он попросил не афишировать, всякое бывает, зачем поваров под монастырь подводить, если ничего серьезного нет. Промоют кишки ребятам — часа через два назад вернуться.
— А самолет, большой самолет, Антей, стоял здесь?
— Вчера грузился, завтра, вернее уже сегодня в одиннадцать улететь должен был.
— И где он, до одиннадцати еще четыре часа?
— Нету, улетел, значит, раньше. Я, когда заступил в караул, видел, как он взлетал.
— А еще что ты видел, кто, кроме Лугового, в караулке или рядом находился?
— Никого не было, товарищ подполковник, один Луговой был. Правда, машина, видел, как отошла.
— Что за машина?
— Не знаю, только уходящие габаритные огни заметил, темно было. Но по звуку вроде бы ГАЗ-66 был. Луговой сказал, что как раз бойцы в санчасть поехали.
— Эх, Иваненко, Иваненко, наворотил ты дров... Соедини меня срочно с ротным.
— Ругаться будет старший лейтенант...
— Ничего, ты соедини, разговаривать я сам буду.
Прапорщик пожал плечами, неохотно подошел к телефону, набрал номер.
— Как ротного зовут?
— Степанов Андрей Васильевич, старший лейтенант
Голос в трубке ответил.
— Андрей Васильевич? Это подполковник Брунов, ответственный по управлению ФСБ. Слушай меня внимательно, Андрей Васильевич, надо немедленно, мгновенно поднять роту, оцепить весь периметр аэродрома, чтобы никто не вошел и не вышел. Все пропуска на вход-выход отменяются независимо от должностей и званий. Особо это касается полковника Лугового. Это приказ, старший лейтенант. Поднимайте роту, тихо поднимайте, никому не докладывая, ставьте бойцам задачу и ко мне сюда, в караулку.
— Но что случилось, товарищ подполковник, вы же сами понимаете, что приказ по телефону неустановленным лицом...
— Понимаю, старлей, понимаю. Нет времени на разговоры и объяснения. У тебя личный состав всего караула пропал с боевого поста, это не шутки. Поднимай роту, ставь задачу и ко мне.
— Извините, товарищ подполковник, караул в санчасти...
— В жопу ты себе эту санчасть засунь, в жопу. — Сорвался на крик Брунов. — Мертвые все. Приказываю поднять роту, оцепить аэродром, самому прибыть ко мне. Понятно?
— Есть товарищ...
Брунов бросил трубку, не дослушав. 'Все у нас через жопу — так никто ничего не понимает', — ругался подполковник.
Он понимал, что блефует и нет уверенности в смерти солдат, одни предположения. Но в данной ситуации лучше перебдеть.
— Иваненко, — окликнул он прапорщика.
— Слушаю, товарищ подполковник.
— Сколько времени до санчасти добираться?
— На машине минут пятнадцать, товарищ подполковник, пешком часа три, чуть меньше.
— Слушай боевой приказ, прапорщик, берешь мою машину и дуй в санчасть. Разузнай там о ребятах, перед местными особистами не светись, не показывайся. Мне нужно знать одно — живы они или нет. Сразу же мне на сотовый позвонишь, вот номер. — Брунов записал на листочке и протянул его прапорщику. — Хоть умри, но узнай и отзвонись. Понятно?
— Так точно, понятно товарищ подполковник.
— Выполняй.
— Есть выполнять.
Иваненко выскочил из караулки.
Очень важен был доклад прапорщика о солдатах, очень важен. Брунов пока еще о случившемся никому не докладывал, ждал результата. Пятнадцать минут он подождать мог, прикидывал пока план действий. Время не тянулось, оно элементарно стояло. Если солдаты мертвы — надо возвращать самолет назад, на это полномочий у него не было.
Истекли, наконец-то, пятнадцать минут, звонка не было. Прошло еще десять минут. Брунов волновался, ходил туда-сюда по караулке.
— Товарищ подполковник, — обратился к нему один из солдат. — Вы позвоните прапорщику, я его номер знаю.
— Говори. — Брунов набрал номер. — Иваненко?
— Че надо кому?
— Это Брунов, что с солдатами?
— А, товарищ подполковник, все отравились, мертвые все.
— Сколько?
— Все, товарищ подполковник, одиннадцать солдат и прапорщик Травкин. Доктор сказал, что сильное пищевое отравление, съели чего-то, выяснять будут. Сейчас их в машину грузят, на вскрытие повезут.
— Почему сразу не доложили?
— Так подумал, что погрузят, отъедут и я отзвонюсь.
'Идиот', — проскрежетал зубами Брунов, спросил в трубку:
— Луговой там?
— Здесь, товарищ подполковник, но меня он не видел.
— Это хорошо, Иваненко. Слушай меня внимательно. Солдаты не отравились, их убили. Твоя задача — незаметно проколоть автомобилю все шины и исчезнуть. Их не на вскрытие повезут, а закапают где-нибудь, чтобы не нашли. Проколоть все шины и исчезнуть. На машину и сюда, приказ ясен?
— Ясно, товарищ подполковник, сделаем. Колоть не строить.
Брунов не мог дальше говорить — внутри у него все кипело. Как этот замороженный дебил в армии служит?
Скрип тормозов — подъехала машина.
— Командир роты старший лейтенант Степанов, — представился вышедший офицер.
— Подполковник Брунов. Оцепление выставил?
— Так точно, выставил. Поясните подробнее — что случилось?
— Все твои одиннадцать солдат, Степанов, и прапорщик Травкин убиты. Весь караул до единого. Луговой их увез отсюда в санчасть, пытается выдать убийство за пищевое отравление, вывезти и уничтожить трупы. Я отправил туда прапорщика Иваненко, он подтвердил по телефону факт смерти и что Луговой пытается увезти мертвых. Приказал ему проколоть все шины на труповозке и вернуться сюда. Твоя задача, Степанов — не дать никому зайти-выйти с аэродрома, блокировать трупы в санчасти и задержать Лугового. Справишься или помощь потребуется?
— Справлюсь, товарищ подполковник, Лугового лично на портянки порву.
— Нет, старлей, его надо тихонько, без шума задержать и ко мне сюда привезти. Бери солдат и дуй, караул у мертвых поставишь, потом наши их заберут, выяснят, что за яд применили. А я с начальством свяжусь, много народа понаедет скоро. И еще, Лугового аккуратно бери, яд у него, живых солдат не потрави. Яд может быть контактного действия — пожал руку и все. Лучше его вырубить неожиданно, обязательно наручники одеть сзади, на воротник внимание обрати, туда часто яд вшивают. Сам его не обыскивай, здесь особый спец нужен. Давай, старлей, удачи тебе.
Брунов остался с одним солдатом в караулке, присел на табурет, закурил. Пора наступила и начальству доложить. Он достал сотовый. Внезапно вернулся Степанов.
— Товарищ подполковник, сколько солдат вы сказали в санчасти?
— Одиннадцать и прапорщик Травкин.
— В карауле двенадцать было, значит одного солдата нет.
— Да-а, дела. — Брунов задумался. — Здесь солдата с того караула тоже нет, Луговой с ним на контакт не пойдет, не тот уровень. И автоматы все, — рассуждал подполковник. — Полагаю здесь возможны два варианта — Иваненко обсчитался в санчасти или он в улетевшем Антее.
— Почему в Антее?
— Не знаю. Что гадать — отзвонишься из санчасти. Езжай уже — время идет.
Брунов вздохнул и набрал номер своего начальника.
ХХVIII глава
Фролов с Суманеевым сидели в приемной.
— Скажи, Иван Сергеевич, зачем я директору понадобился. Знаю — ты сам напросился.
Фролов чувствовал себя увереннее, свободнее как бы, все-таки выходец из этих стен.
— Я, когда звонил директору, просил о встрече, он быстро согласился. Сказал, что как раз хотел тебя пригласить. Значит, темы разные, но вместе обсудим, если на одно время вызвали. Извини, Петр Степанович, больше ничего не подскажу, сам не знаю.
Обычно директор не держал долго сотрудников в приемной, не имел такой привычки и считал подобное недопустимым. 'Работать надо, а не в приемных околачиваться', говорил иногда сам.
Вскоре их пригласили. После стандартных приветствий заговорил Бортовой.
— Давай, Иван Сергеевич, с тебя начнем. Петру Степановичу тоже интересно послушать, может, посоветует что-то дельное в процессе. Начни с того, как работается с Посланником, с личных ощущений — мы же его так мало знаем.
'Сегодня директор не экономит на нас время, серьезно относится к проблеме', — подумал Фролов.
— Работается с ним хорошо, — начал Фролов, — обычный человек, внешне не выделяющийся, не амбициозный, не кичится своим положением. Цепкий, хваткий ум, я бы подчеркнул — с необычно развитой логикой. Иногда задаешь себе вопрос — мысли он что ли читать умеет? Способен принимать правильные, не стандартные решения. Как, например, с Загурским, он попросил его выпороть.
— Не понял — что сделать? — удивился директор.
Фролов заволновался.
— Вы знаете, Александр Васильевич, Загурский, конечно, голова. Но с подчиненными груб, амбициозен, не корректен, ни во что их не ставит. Он так и к Посланнику отнесся, определив место шестерки и слушать даже ничего не хотел. Посланник ему говорит, а он просто не слушает. Как же это снизойти, чтобы кого-то неизвестного слушать. Потом извинился, естественно, когда все понял.
— И как понял?
— Так выполнили мы просьбу — выпороли.
— Это как?
— Сняли штаны и ремешком солдатским по попке.
Бортовой откровенно расхохотался.
— И что?
— Пришлось выслушать, а извинился уже самостоятельно. Сказал, что и отношение к подчиненным изменит, просил не рассказывать никому.
— Так ты уж, Иван Сергеевич, не рассказывай больше никому, — сквозь смех попросил директор. — Да-а, такого я еще не слышал, чтобы генерального конструктора ремешком учили. Вот, оказывается, жизнь-то, какая бывает. Хорошо, давай предложения по существу.
Фролов собрался с мыслями.
— По существу два предложения, товарищ генерал-полковник. Первое — вернуть войсковую часть связистов на место прежней дислокации. Второе — место жительства Посланнику сменить, построить коттедж в другом месте. Есть в пригороде элитные поселки, там сами бизнесмены охрану держат, посторонних на территорию не пускают. Аргументы следующие.
— Подожди. Что ты, Петр Степанович, по этому поводу думаешь?
— Думаю, что предложение дельное. Со связистами понятно — еще одна капля на нашу игру с ЦРУ. Они успокоятся на первое время, но, как только появится информация о самолетах и подлодках Посланника, а она появится, они просто взбесятся в поиске. А на прежнем месте ничего нет, с нуля все начинать надо. Только я бы не строил коттедж в элитном поселке, подобраться там легче к Посланнику. Лучше отдельный домик на краюшке какого-нибудь лесочка. Образно говоря — в степи всегда виднее, чем в тайге.
