— Ирина Петровна, я назначил совещание на 14 часов, кто вам дал право отменять мои указания?
Ирина посмотрела на мужа и с материнской строгостью произнесла:
— Дима, после обеда у тебя сон-час и, естественно, никаких совещаний быть не может.
— Ирина Петровна...
— Стоп, стоп, стоп, — перебил всех Михайлов старший, — не надо из меня делать идиота. Я понимаю, Дима, что тебе спать не хочется и не терпится узнать первые результаты. Я понимаю маму, она печется о твоем здоровье. Но я не приветствую родительско-сыновьих отношений на работе. Впредь, Ирина Петровна, прошу согласовывать свои действия с руководством, убедить генерального конструктора перенести совещание, шлепнуть по заднице, если никто не видит, но решение он должен принять сам. А вам, Дмитрий Николаевич, должно быть стыдно и за необдуманно назначенное время, и за попытку обидеть маму своим тоном.
Михайлов старший повернулся и вышел.
Совещание проводили в 16 часов, докладывал Рябов Василий Николаевич, начальник 'ядерного' отдела.
— В соответствии с полученным заданием мы провели теоретические расчеты и начали собирать установку. По нашим расчетам...
— Почему мне не доложили, что расчеты готовы, и вы начали собирать установку? — перебил Рябова генеральный.
— Я доложил вашему заместителю Проничеву, — ответил начальник отдела.
— Эдуард Самуилович, в чем дело?
— Я посмотрел расчеты, Дмитрий Николаевич, они верные, приказал начать сбор реактора.
— Впредь, Эдуард Самуилович, конечные или промежуточные, но результаты, докладывать мне лично или первому заместителю, в крайнем случае. Продолжайте, Василий Николаевич, я бы хотел ознакомиться вначале с расчетами.
— Вот, пожалуйста, — Рябов протянул генеральному тонкую папку.
Дмитрий мельком пролистал страницы.
— Все свободны, остаются мои заместители и начальник отдела.
Когда сотрудники отдела ушли, Михайлов младший заговорил с возмущением:
— Эдуард Самуилович, это что за самодеятельность такая? Целый месяц отдел работал впустую. Вы что не поняли моего задания?
— Я понял, Дмитрий Николаевич, но еще ни один реактор в мире не работал и не будет работать без охладителя, поэтому посчитал, что вы ошиблись, вернее, оговорились, — начал оправдываться Проничев.
— То, что вы посчитали, меня не интересует. Впредь, если у вас есть свое мнение, а это, кстати, неплохо и приветствуется, прошу излагать его сразу, а не самовольничать. Еще раз случится подобное, я вас выгоню с треском. Вам все понятно, Эдуард Самуилович?
— Понятно, извините, Дмитрий Николаевич, но если реактор станет работать без охладителя, то температура внутри поднимется до трех тысяч градусов, а может быть, и больше. Такой температуры не выдержат никакие графитовые стержни, а отсутствие замедлителей реакции приведет к взрыву, к ядерному взрыву, позвольте заметить.
Михайлов младший слушал и как бы согласно кивал головой, что воодушевляло Проничева.
— Эдуард Самуилович, если вы считаете меня не достойным занимать это кресло, то хотя бы могли посоветоваться с Николаем Петровичем. Я знаю, что вы академик, но здесь вы не в академии наук, здесь вы всего лишь мой заместитель и не первый, позволю себе заметить. Из-за вас профессор Рябов и его отдел проработали месяц впустую. Кто вам сказал, что в реактор будут ставиться графитовые стержни в качестве замедлителей ядерной реакции, кто? Вы не знаете конечной цели и не должны ничего знать, кроме того, что я вам поручил. Вы не знаете и не будете знать, что мне поручено Президентом России. Не нравится — уходите сразу, но откровенного саботажа здесь я не позволю.
Слово саботаж произвело определенное впечатление, и Проничев понял, что запахло жареным, можно и в тюрьму угодить запросто. Этот Фролов, монстр безопасности, без церемоний упакует в камеру без суда и следствия.
— Извините, Дмитрий Николаевич, подобного больше не повторится.
— Хорошо, извинения приняты. Сроку вам — неделя, хоть ночами работайте, но неделя. Сбор реактора прекратить, расчеты через неделю мне на стол. Спасибо, все свободны.
Михайлов старший вышел в приемную и попросил Ирину зайти.
— Ты знаешь, Ира, как сейчас наш Дима отодрал этого Проничева! У того аж ручонки затряслись. Ну, молодец, не ожидал от сына такой эффективной прыти.
— Что стряслось-то?
— Проничев решил по-своему расчеты вести, не так, как было поручено. Ну и получил по полной программе. Дима его вообще уволить хотел, но он вовремя извинился.
— А ты что молчал?
— А я что, я не генеральный директор — сын по существу говорил и правильно. Молодец!
Профессора Рябова окружили его сотрудники с естественными вопросами: что, как и почему, не понимая своего удаления с рабочего совещания. А он налил себе в кружку чай и молчал, как рыба. Немного потянув время и заставив поволноваться коллег, заговорил с сожалением:
— Опростоволосились мы, братцы, по полной программе, генеральный расчеты не принял, сбор установки приказал прекратить.
— Почему? Проничев же все проверил и утвердил. И вы не мальчик в этих вопросах, Василий Николаевич.
— Вы эти подковырки бросьте, други милые. Оказывается, Проничев нам совсем не ту задачу поставил, Михайлов нас не ругал, а на него сильно сердился, даже уволить хотел. Заново станем все расчеты делать, и срок нам недельный дан. Нужно рассчитать параметры реактора без учета водяного охлаждения. Генеральный собирается ставить в реактор замедлители из другого материала, способного выдержать температуру три тысячи и более градусов.
— Взорвется же все...
— Не взорвется. Он же поставит в реактор замедлители цепной реакции, поэтому распад управляемый и не достигнет критического уровня.
— Но никакой материал не выдержит такой температуры.
— В том-то и вопрос весь, что Проничев посчитал также, за что и получил взбучку. Есть такой материал. Представляете, ребята, реактор без охладителя? — глаза профессора загорелись. — Это же многократно уменьшенный объем, увеличенная мощность и впереди никаких Чернобылей и Фукусим, никакой радиации и взрывов. Это мировое открытие, мужики. Все, хватит болтать, за работу, все за работу.
В приемной раздался звонок.
— Это дежурный оператор видеонаблюдения, наш КПП захвачен вооруженными людьми.
— Переключаю на Фролова, — мгновенно среагировала Ирина Петровна и побежала в кабинет Михайлова старшего.
— Коля, наш КПП захватили вооруженные бандиты, — взволнованно затараторила она.
— Фролов в курсе? — спокойно спросил Михайлов.
— Да, я переключила на него дежурного оператора.
— Тогда иди и спокойно работай, Фролов разберется, сил и средств у нас достаточно, чтобы нейтрализовать любого противника. Никому больше не сообщай, Диме тоже, пусть не волнуется по пустякам. Если кто-то станет спрашивать, объясняй спокойно — идут плановые учения по отражению возможного нападения.
Фролов поднял роту бойцов по тревоге. От КПП до корпусов объекта ровно километр и солдаты заняли подготовленные заранее позиции на половине пути, обходя противника по замаскированным траншеям с флангов.
Генерал оценил ситуацию, наблюдая, как короткими перебежками приближались до тридцати человек. Чувствовалась спецподготовка нападавших, действовали слаженно и уверенно, прикрывая друг друга. Он обратился к нападавшим по громкой связи:
— Граждане бандиты, вы вторглись на запретную территорию военного объекта. Предлагаю немедленно сложить оружие и сдаться. В случае движения в любую сторону будете немедленно уничтожены.
Бандиты среагировали ответным автоматным огнем и продолжали движение к рабочим корпусам. Фролов приказал открыть огонь на поражение. Крупнокалиберные пулеметы прошивали бронежилеты нападающих насквозь, и они залегли, не ожидавшие такого отпора.
— Граждане бандиты, — снова обратился к нападавшим Фролов, — последний раз предлагаю сдаться. Оружие оставляете на земле и встаете с поднятыми руками. Даю на раздумье десять секунд, после этого открываем огонь на поражение.
Нападавшие стали медленно вставать, поднимая руки. Солдаты их обыскивали и отводили в сторону. Подошел Фролов и первым делом спросил:
— Солдаты на КПП целы?
— Да, товарищ генерал, — доложил командир роты спецназа ФСБ, — все живы, только помяли их ОМОНовцы немного.
— Почему ты считаешь, что это ОМОН?
— Форма на них и удостоверения при каждом, — ответил офицер.
— Ведите их, каждого держите отдельно, не давайте общаться друг с другом.
Фролов выругался трехэтажным матом и отошел в сторону. Достал телефон.
— Савелий Федорович, здравствуйте, это Фролов беспокоит.
— Здравствуйте, я перезвоню вам.
— Нет...
Но губернатор уже не слышал Фролова, в трубке раздавались короткие гудки. Только с третьего раза губернатор взял телефон снова.
— Я же сказал вам, что перезвоню сам, что за спешка, у меня совещание и...
— Так прервите его, черт бы вас там всех подрал. ОМОН только что пытался захватить наш объект. Позвоните начальнику УВД и выясните: не отправил ли он еще кого-нибудь на подмогу. Сами вместе с начальником УВД приезжайте на н-ский километр немедленно. Вопрос серьезный, Савелий Федорович.
— Звоню и еду, — кратко ответил губернатор.
Он немедленно прервал совещание и позвонил начальнику УВД.
— Слушаю вас, Савелий Федорович.
— Ты что там, генерал, совсем охренел что ли? Твой ОМОН только что на воинскую часть напал. Позвони своим, может они еще кого-нибудь на подмогу отправили, пусть вернут, а сам немедленно выезжай на н-ский километр, там встретимся. Все.
На н-ском километре машины губернатора, начальника УВД и командира ОМОНа остановил военный патруль, проверил документы.
— Извините, придется подождать минутку, я доложу командиру.
Офицер действительно вернулся через минуту и приказал арестовать начальника УВД и командира ОМОНа.
— Господин губернатор, вы можете проехать, наш офицер вас проводит.
— Но они со мной приехали, я их сюда пригласил, — возразил губернатор, глядя, как солдаты бросили на капот машины и обыскивают генерала полиции с подполковником.
— Ничего не могу сделать, у меня приказ.
— Савелий Федорович, — начальник УВД повернул голову в сторону губернатора, — не спорьте с майором, у него приказ, приедете на место — переговорите с командиром, чтобы нас отпустили.
— Хорошо, — губернатор сел в машину, и она тронулась.
На КПП их встретил Фролов.
— Что случилось, Иван Сергеевич, почему задержаны начальник УВД с командиром ОМОНа — я их сюда пригласил. Прикажите отпустить.
— Отпустить или не отпустить — это решит следствие. Случилось вот что, — Фролов рассказал все в подробностях.
— И вы не знали, что это ОМОН?
— Нет, не знали. Но это ничего не меняет, никто не давал право полиции вторгаться на территорию военного объекта. В результате пятнадцать трупов, Савелий Федорович, и четырнадцать арестованных сотрудников.
— Что?
Да, Савелий Федорович, все происходящее зафиксировано видеокамерами, и никаких сомнений здесь быть не может. Сейчас будем выяснять — почему ОМОН пытался захватить нас, кто отдал приказ и многое другое. ОМОН — это не кучка бандитов и на захват, тем более вооруженный, просто так не пойдет.
— Я одного не пойму, Иван Сергеевич, каждый гражданский и то знает, что воинская часть — это закрытая территория даже для полиции. Зачем они сюда полезли?
— Вот это нам и предстоит выяснить. Ситуацию вы поняли, Савелий Федорович, вас проводят до машины, а мне, извините, работы во, — он провел ладошкой выше фуражки.
Губернатор ехал обратно и в его голове никак не укладывались произошедшие события. Он не понимал, почему ОМОН полез на этот объект. На каждом пролете забора, на шлагбауме КПП написано ясно и четко: 'Стой, запретная зона, военный объект'. Стоят солдаты.... Нет, это было выше его понимания. Он вздохнул, надо что-то делать с прессой, чтобы в СМИ не просочилась информация. Кошмар, просто кошмар.
Фролов решил первым допросить начальника УВД.
— Я генерал-лейтенант Фролов, начальник управления 'Д' центрального аппарата ФСБ России, — представился он. — Расскажите, генерал, что вы знаете о попытке захвата военного объекта вашими сотрудниками.
— Ничего не знаю. О попытке захвата я узнал от губернатора, он мне позвонил. Я перезвонил командиру ОМОНа, тот доложил мне, что действительно отправил группу захвата и отправил потом еще одну, так как с первого раза попытка не удалась. Я приказал вернуть вторую группу и выехал сюда вместе с командиром ОМОН.
— На каком основании командир ОМОНа отдал такой приказ?
— Я не знаю, со мной ничего не согласовывалось. Я действительно узнал о случившемся от губернатора. И уже позднее от командира ОМОН, что именно он такой приказ отдал. Почему, на каком основании — я это выяснить не успел.
— Хорошо, вы пока задержаны на 48 часов. Уведите.
Фролов пригласил к себе командира ОМОН, представился ему.
— Расскажите, подполковник, желательно в подробностях, что вы знаете о попытке захвата военного объекта вашим подразделением?
— Сегодня после обеда ко мне зашел командир второго взвода, старший лейтенант Игумнов. Рассказал, что получил оперативную информацию о производстве наркотиков. Наркотики производятся и фасуются на заводе за городом, именно здесь, где мы сейчас находимся. Наркобароны закамуфлировали завод под военный объект, сделали КПП и поставили своих людей под видом солдат. Естественно, что военный объект никто проверять не станет. Я отдал приказ Игумнову о захвате завода, и он со своим взводом выехал сюда. Спросите у Игумнова, он подтвердит. Все, больше я ничего не знаю.
— Как задокументирована эта оперативная информация, кому вы о ней доложили?
— Игумнов доложил мне устно, я не стал никому докладывать, так как информация серьезная и могла произойти утечка. Поэтому сразу отдал приказ о захвате.
— От какого источника Игумнов получил эту информацию? Вы, как командир, не могли не поинтересоваться надежностью информации и наверняка спросили у подчиненного: кто дал ему такие сведения?
— Я Игумнова давно знаю, парень надежный, поэтому не спросил, а поверил на слово. Вы у него сами спросите.
— Вы отправили сюда еще одну группу, но ваш генерал приказал вернуть ее. Почему вы приняли такое решение?
— Мне позвонил рядовой Сидоров, сказал, что ведут бой с наркоторговцами, поэтому я отправил еще одну группу, но по приказу генерала вернул назад.
— Почему позвонил рядовой Сидоров, а не командир взвода Игумнов?
— Этого я не знаю, у них спросите.
— Пожалуйста, повторите дословно, что вам сказал рядовой Сидоров по телефону?
— Рация разбита, ведем бой с наркоторговцами, просим помощи.
— Может, вы что-то забыли, упустили, вспомните еще раз хорошенько.
— Именно так все было сказано. Вспоминать нечего.
Фролов приказал увести подполковника и строго следить, чтобы он ни с кем не общался. Попросил привести к нему Сидорова, представился ему.
— Пока у меня к вам всего лишь один вопрос, Сидоров. Повторите дословно, что вы сказали командиру, когда звонили ему отсюда. Если звонили.
