— Хорошо, согласен. Иван Сергеевич, ты свободен. А с Суманеевым мы еще некоторые региональные вопросы обсудим. Домой, Иван Сергеевич, не придется заехать, у вас опять ЧП. На аэродроме уже Синицин ждет, там тебе все расскажет. А Суманеев тебя догонит, не переживай.
ХХIХ глава
— Послушай, Коленька, а почему мы с тобой в лесу никогда не гуляли? Какой воздух, сосны — просто прелесть, как хорошо! И никого нет, мы с тобой вдвоем.
Ирина опередила его на полшага и повернулась, заглядывая в глаза.
— Да, родная, вдвоем чудесно. Мне тоже надоели чужие люди. — Он притянул ее к себе, прижал, ощущая запах родных волос. — Хочется выйти во двор и никого. Заведем собачку, она тоже будет членом семьи. Ты какую породу хочешь?
— Не знаю, только не этих мордатых и злобных.
— А давай заведем двух. Кеесхонда, например, и Мясоеда.
— Ой, я таких и названий не слышала. Зачем нам что-то импортное?
— Импортное, говоришь, — Николай рассмеялся. — Это шпицы и даже чем-то похожи друг на друга. Средних размеров, очень пушистые, добрые, отзывчивые и игривые. Кеесхонды обычно серого окраса, а самоеды более белого. Это собака северных народов. Уверяю тебя, милая, тебе очень понравятся такие псы.
Ирина взяла мужа под руку, и они продолжили путь.
— Хорошо, Коля, тебе я верю. А когда заведем?
— Поищем, где можно купить и возьмем. Может, ты что-то другое посоветуешь. Посмотри в интернете породы собак и определись.
Они шли тихонько вдвоем, наслаждаясь тишиной, вбирая в легкие запах леса.
— Наверное, мы уедем отсюда скоро. Скорее всего к Новому Году.
— Как уедем, в другой город? — не дала ему договорить Ирина.
— Нет, в другой лесок, даже поближе к городу. Будем строить свой собственный коттедж, без присутствия посторонних лиц.
— Как здорово, Коленька, хорошо.
— И ты мне честно скажи — каким бы хотела видеть свой дом. Больше, меньше сегодняшнего по размерам, в какой планировке, какие пристройки во дворе — банька, беседка, может быть сад, огород? Деньги есть, хватит на любой домик с пристройками.
— Ты меня так озадачил, но я подумаю. Свой дом — это же здорово!
— А ты начни думать вслух.
— Думать вслух... попробую думать вслух, — она улыбнулась. — Наш, конечно, большой сейчас, можно немного меньше. Зачем столько квадратов?
— А дети появятся?
— А ты хочешь, Коленька?
— Что за глупости, конечно хочу.
— Так есть, наверное, уже, — она погладила живот.
— Что же ты молчишь, Ирина? — обрадовался Николай. — Милая моя девочка. — Он схватил ее на руки, закружил в объятиях. — И когда?
Она пожала плечами.
— В январе, скорее всего.
Михайлов опустил Ирину на землю, расправил растрепавшиеся волосы, поцеловал в щеку, прижимая к себе.
— Да, дом надо строить и быстро, чтобы ребенок уже в новый вошел. Интересно, кто там зародился — мальчик или девочка? Но кто родится, того и примем с радостью. А дом я представляю себе следующим образом. Некая территория, окруженная забором, чтобы сторонние не подглядывали и не лезли. Полянка для прогулок, игровая площадка для детей, обязательно летняя беседка, где можно посидеть в теньке, чай попить, гостей принять. Банька с небольшим бассейном — попариться и поплавать. Сам коттедж таких же размеров, как и этот. Чуть в сторонке домик поменьше, но уютный, просторный и теплый. Около него небольшое поле для огорода, где можно редис выращивать, огурцы, например, и все, что душе захочется. Этот домик, как бы чуть в стороне, отдельно, но вся площадь окружена единым забором. Вокруг сосновый бор и рядом залив, где можно и рыбку половить. Вот, примерно так, моя радость. Что ты скажешь, что хочешь изменить, добавить?
— Что скажу? — Ирина улыбнулась. — Скажу, что повезло мне. И сама не сглупила, не отшила тебя тогда там, на остановке, при первом знакомстве. До сих пор не пойму — как ты меня уговорил? Наверное, своим необычным, не стандартным подходом. — Ирина говорила медленно, подбирая слова. — Солидностью своей, с мальчишкой бы говорить не стала, и, может быть, усталостью — устала от одиночества, от пошлости предложений. Душа к тебе потянулась и не ошиблась. Я так люблю тебя, Коленька, а сейчас еще больше. — Ирина приложила ладонь к его губам, не давая ответить. — Больше потому, что ты зародил во мне новую жизнь, жизнь нашего сына или дочери. И я стану мамой — это так прекрасно: быть мамой. — Она помолчала немного, уткнувшись лицом в его грудь. — Скажи, Коля, а зачем нам второй домик?
— Второй домик? Да, он будет небольшим, как четырехкомнатная квартира, примерно. Хотел предложить его твоим родителям. И не вместе, и рядом. А эту квартиру пусть сдают — к пенсии прибавка. Про огород только не знаю — будут возиться или нет. Не будут — можно лужайку сделать, цветы посадить, пусть сами решают. Отец может рыбачить, катер купим, чтобы всей семьей поплавать можно было.
— Разве папа с мамой могли об этом мечтать? Мама давно хотела с грядками повозиться, но денег на дачу не было. А отец, если залив будет рядом, его оттуда ничем не выманишь. Какое счастье, что ты у меня есть, милый.
Они погуляли еще полчаса и вернулись в дом. Там их уже поджидал Фролов.
— Не ждал тебя так рано, Иван Сергеевич, думал, недельку в Москве побудешь, с семьей пообщаешься. Что-то случилось?
— Для нас с вами ничего особенного. — Фролов посмотрел на Ирину.
— Хорошо, пойдем ко мне в кабинет. Кофе, чай, голоден? — осведомился Михайлов.
— Спасибо, Шеф, ничего не буду, — они уединились в кабинете. — На авиазаводе ситуация непонятная, директор Синицина сюда направил разбираться. — Фролов изложил ситуацию в общих чертах. — А с остальными вопросами все в порядке. Связистов переведут обратно, а вам срочно место подбираем под строительство коттеджа.
Михайлов изложил свое видение вопроса строительства, добавил:
— Ты позвони Синицину, пусть время для меня выкроит, подъедет. Может, подскажу что, посоветую. Полагаю — очень непростая ситуация вырисовывается, на большой верх ниточки тянутся, не по зубам полковнику, первых лиц подключать придется. Сегодня он освоится, информацию соберет, систематизирует, что-то выяснит новое, а послезавтра пусть ко мне подъедет и не артачится, так и передай.
ХХХ глава
— Да, мужики, классно у вас здесь, экзотика! Такая махина в воздухе и красота... чудо просто! Я впервые в кабине, вид изумительный! А приборов сколько... Командир, неужели ты их все знаешь!?
Командир хмыкнул, покрутил ус и ничего не ответил. Второй пилот улыбнулся, но тоже ничего не сказал по этому поводу. Однако заметил:
— Жаль, что не в Дели сядем, а на военном аэродроме. Так бы потусовались немного.
— Потусовался бы он, ишь ты — кто тебя выпустит, даже из Дели. — Возразил командир. — В город документы нужны, а у нас пшик, разгрузимся и обратно. Это гражданские могут шастать, пока стоят, а мы — дело военное, мы никак. Бамбук курить будем, пока разгружаемся, а вот он, — командир показал на особиста, капитана Муравьева, — пусть суетится. Его с грузом отправили — он его и пусть сдает.
— А почему я, вы всегда груз сдавали? — неуверенно возразил Муравьев.
— Так тогда и сопровождающих не было. Чего суетиться было, вылетать раньше времени, особый отдел подключать? Словно мы груз по дороге пропьем или загоним тут, на третьей тучке справа. — Командир засмеялся. — Нам по барабану — секретный груз, не секретный, что там, лишь бы документы были в порядке. Сдал-принял-отвалил, вот и вся схема.
— А все-таки хорошо у вас тут, красиво в полете, — вернулся к своему Муравьев.
— Кто что хотел, то и получил. Я с детства хотел летчиком стать — стал и командиром стал. Второй пилот мой тоже скоро в другой экипаж командиром уйдет, а я новую зелень учить буду. А ты, капитан, наверное, шпионов в детстве ловить хотел — вот и стал особистом. Только шпионов не ловишь, а штаны протираешь, да мозги личному составу паришь. Кто бы, где бы, как бы Родину не продал. Не обижайся, капитан, не надо пафоса, смотри лучше на горизонт или иди, посиди, отдохни, покурить можешь, в кабине я не разрешаю, а там можешь.
— Тоже мне — борец за Родину нашелся, — усмехнулся Муравьев. — Что-то вы к контрразведке не ровно дышите, не натворили ли чего, господа летчики?
— Да пошел ты, капитан, куда подальше, — огрызнулся командир экипажа.
— О-о-о, — поднял палец вверх Муравьев, — уже грубите. А если бы мы не проверяли вас постоянно, образно говоря, на хвосте не висели, то неизвестно что вы бы натворить могли. А так — и хотели бы, да побоитесь. Значит, и от нас польза есть в предотвращении утечки за границу информации или материалов.
— Это раньше за 'бы' садили, а сейчас, слава Богу, не то время. — Снова ощерился командир с нескрываемой неприязнью. — Вам дай волю и за мысли посадите. Шел бы ты из кабины... Отправили сопровождающим, вот и иди, груз карауль, а то сопрут ангелы по дороге. Они же рядом здесь, на небесах.
Командир понимал, что с особым отделом лучше не ссориться, всегда найдут способ и время ножку подставить, нагадить исподтишка. И не только ему — всему экипажу. Но поделать с собой ничего не мог, не хотел — очень уж ему не нравился Муравьев, подленькая душонка.
— Нет, ребята, из кабины я никуда не уйду. А вдруг вы вместо Индии в Китае сядете. Присмотрю за вами, чтоб ничего не случилось.
— Ты посмотри на него, — обратился ко второму пилоту командир и откровенно выругался отборным матом. — Присмотрит он за нами... Понимал бы хоть что-то в этом. Да мы хоть в Турции сядем, а он увидит пальму и все — Индия.
Пилоты откровенно захохотали. Муравьев попытался что-то сказать, напыжился, но не знал что. 'Ничего, — подумал он про себя, — границу скоро перелетим, а там нас сопровождать будут. Хрен вам с маслом ребята и я вам еще устрою, вы у меня попляшете. Слезой ссать будете, кровью какать.
'Борт 1576, борт 1576, ответьте Планете', — раздался голос в наушниках.
— На связи борт 1576.
'Доложите обстановку, борт 1576'
— Планета, я борт 1576, обстановка штатная, экипаж в полном составе, один сопровождающий особист, самочувствие хорошее.
'Борт 1576, я Планета, впереди грозовой фронт, потреплет вас ребята неплохо. Пристегнитесь, а то наверняка без ремней сидите'.
— Понял вас, Планета, выполняем. — Командир переключился на внутреннюю связь. — Толя, сходи, пристегни капитана, а то начнет геройствовать, шишек себе понабивает в болтанке, это черт с ним — приборы побить может.
— Есть, командир, — ответил второй пилот.
— А что — сильно болтать будет? — обеспокоился Муравьев.
— Грозовой фронт — штука непредсказуемая. Кидать начнет из стороны в сторону, вверх, вниз, может и вообще самолет в землю вогнать. Да не ссы ты, капитан, — ухмыльнулся командир, заметив, как побелел Муравьев, — прорвемся, не в первой. Главное пристегнись покрепче и сиди, помолиться можешь — помогает.
Второй пилот с капитаном ушли в салон. Командир задумался — что-то не то было в словах с земли, что-то хотела сказать Планета, но не сказала. Никогда о ремнях не говорили — это само собой. Командир переключился на запасную волну.
— Планета, я борт 1576, как слышите меня, прием?
'Я Планета, особист где'?
— Я борт 1576, особист пристегивается в салоне, разговор не слышит, прием.
'Молодец, борт 1576, я был уверен, что догадаешься. Слушай приказ — особиста вырубить, потом связать и заклеить рот. Повторяю, обездвижить ударом, одним ударом, второй он вам нанести не даст, потом связать и заклеить рот. После этого сразу на обратный курс, границу не пересекать, по основной связи приказы не выполнять. Ждем вас домой, ребята. С особистом осторожно, возможно ампула с ядом вшита у него в воротник, обыскивать его тоже нельзя. Выполняйте приказ, борт 1576'.
— Планета, я борт 1576, есть выполнять приказ.
Вернулся второй пилот, доложил:
— Все, пристегнул капитана, боязливый какой-то он, бледный весь, аж потом покрылся.
— Хорошо, бери штурвал, Толя, я в салон схожу, груз посмотрю.
— Есть взять штурвал.
Командир вышел из кабины в салон, глянул на Муравьева, поморщился. Показался он ему гадким, жалким ничтожеством. Хотелось просто задушить эту сволочь.
— На вот пакет тебе, начнет трясти — заблюешь весь салон. Положи в уголок себе.
— Спасибо, командир, обойдусь.
— Ты не пререкайся, никто за тобой блевотину убирать не будет. Не потребуется — хорошо, а на всякий случай возьми, там у стены кармашек есть, туда и положи.
Капитан взял пакет, повернулся к стенке, ища несуществующий кармашек. Сильный удар по шее прервал сознание. Командир отстегнул привязной ремень, наклонил туловище вперед, связывая руки брючным ремнем сзади. Выпрямил туловище, снова пристегивая к креслу, и обмотал скотчем рот.
— Вот теперь обойдешься, сволочь, — он еще раз замахнулся рукой, но не ударил, — так бы и зашиб тебя, гада.
Вернулся в кабину, заблокировав ее.
— Экипаж, слушай мой приказ: ложимся на обратный курс, из кабины не выходить, штурману проложить курс домой.
— Есть домой, — ответил второй пилот.
— Есть проложить курс, — ответил штурман.
Минуту молчали все.
— Есть курс домой, — обратился штурман.
— А с особистом что — ломиться же в кабину начнет? — неуверенно спросил второй пилот.
— Не начнет, — усмехнулся командир, — я его вырубил и связал. Это приказ с земли. Так что домой ребята и без вопросов.
Он переключился на запасную волну.
— Планета, я борт 1576, как слышите меня, прием?
'Я Планета, слышу вас хорошо, докладывай'.
— Борт 1576 приказ выполнил, иду домой.
'Молодец, борт 1576, встречаем'.
Ни командир, ни его экипаж не знали, что произошло. И гадали о случившемся каждый по-своему. Но были довольны все. Во-первых — шли домой, а во-вторых, что нейтрализовать пришлось Муравьева. Очень уж досаждал он всем своим недоверием и подозрительностью, строчил необоснованные доносы, по которым проводились проверки, не выявляющие изложенных, якобы, фактов. А он все равно выводил и выводил 'всех на чистую воду'.
Самолет приземлился, подрулил к стоянке.
— Да, мужики, встречают нас по-праздничному, видимо, серьезное что-то случилось. Генерал даже прибыл с кучкой полковников.
Экипаж видел, как солдаты взяли самолет в кольцо. Двигатели остановились.
— Так, братцы, всем оставаться на месте — пойду докладывать.
Командир одел фуражку, к переднему люку подкатил трап.
— Товарищ генерал, борт 1576 совершал полет на военный аэродром в Индии. По приказу с земли перед государственной границей Российской...
— Подожди, майор, не до рапортов. Муравьев где?
— В салоне, товарищ генерал, я его связал, так и сидит там.
— Документы на груз где?
— У капитана Муравьева, товарищ генерал.
— Почему не у вас?
— Он груз готовил и сопровождал, полковник Луговой приказал.
— Что за груз?
— Не могу знать, товарищ генерал, все готовил Муравьев по приказу полковника Лугового. Мой командир был в курсе, приказал не спорить с особым отделом.
— Приказал или попросил?
