— Звонил. Я ему сказал, что п-ец, мы нарвались на настоящую воинскую часть, и половина ребят убиты, Игумнов тоже. Что делать?
— Что командир ответил?
— Ничего, он трубку бросил, я крикнул ребятам, что командир нас подставил, и мы стали сдаваться.
— Повторите еще раз, Сидоров, что вы сказали командиру по телефону, вы это хорошо помните?
— Прекрасно помню, сказал, что п-ец, мы нарвались на настоящую воинскую часть, и половина ребят убиты, Игумнов тоже. Что делать? Все — буква в букву помню.
— А кто отдал вам приказ о захвате?
— Не знаю. Взводный вышел от командира и сказал, что есть приказ о захвате наркобаронов, которые под видом воинской части наркоту изготавливают. Я сам не слышал, но выходит, что командир приказал. Может, и ему кто-то — не знаю.
— Чья это информация о наркобаронах?
— Не знаю. Я и другие ребята поняли, что командирская.
— Спасибо, Сидоров, пока идите.
Фролов приказал увезти Сидорова и привести подполковника.
— Значится так, подполковник. Вы отдали приказ о захвате секретного военного объекта. Если не станете говорить правду, то вам грозит пожизненный срок, вы это понимаете?
— Я отдал приказ о захвате наркобаронов, это все могут подтвердить. Не надо мне шить ничего лишнего.
— Все это как раз не подтверждают. А подтверждается то, что вы лжете. Вы знали, что Игумнов убит, но предлагали мне допросить его. Вам об этом Сидоров сказал, также он сказал, что это настоящая воинская часть, а вы новую группу отправили. И оперативная информация, которой вы пытаетесь здесь прикрыться, получена не от Игумнова, а от вас. Так утверждают ваши бойцы. И еще больше скажу вам, что Игумнов не убит, а ранен, пуля попала в бронежилет, пробила его и застряла в ребре, врачи утверждают, что выживет и скоро расскажет свою версию случившегося. Даю вам последнюю возможность, подполковник, облегчить свою участь чистосердечным признанием.
Командир обхватил голову руками и сидел минуту, не шевелясь, видимо, обдумывая новую версию, или решался на признание.
— Хорошо, это моя информация, не Игумнова. Мне даже заплатили, чтобы я не тянул время и разделался с наркобаронами. О том, что там настоящая воинская часть, я не знал.
— Кто дал информацию, кто заплатил?
— Подошел какой-то мужик на улице, кавказец, сунул мне бумажку и ушел. Я потом развернул, а там записка и деньги, десять тысяч рублей.
— Ты сам-то понял, что сейчас сказал? — уже с нескрываемой злостью произнес Фролов. — К тебе подходит кавказец, которых вы всегда шмонайте, кладете на пол и забирайте деньги, сует бумажку и уходит. А ты ее даже не смотришь, только потом, позже открываешь. Даже твои тупорылые подчиненные и то от смеха бы сейчас покатились. Так кто тебе дал информацию и еще заплатил за нее?
— Мужик на улице, я его не знаю.
— Видимо мужика этого ты боишься больше, чем пожизненного срока. Но и на зоне тебе не сладко придется — ОМОН там не жалуют.
Вошел Михайлов старший, Фролов встал.
— Николай Петрович, провожу допрос подозреваемого, это командир ОМОНа.
— И что, как результаты? — поинтересовался Михайлов.
— Нападение совершил второй взвод ОМОНа, приказал им командир, вот этот, — Фролов указал на задержанного, — он получил информацию от неустановленного лица, что здесь производят наркотики, и дал команду на захват. О том, что здесь военный объект — утверждает, что не знал. Врет, конечно, это уже доказано.
— Почему он врет, как ты считаешь? — спросил Михайлов.
— Боится он какого-то человека, боится больше пожизненного срока, — ответил Фролов.
Подполковник сидел на стуле, как бы с отрешенным взглядом, но чувствовалось, что он внимательно следит за разговором. Он не был искушенным в оперативных играх и воспринимал разговор за чистую монету.
— Нет, здесь немного не так, — возразил Михайлов, — его убедили, что если он сам не сознается, то следствие ничего не докажет. Разговор у них тэт а тэт происходил, значит, других доказательств, кроме признательных показаний, быть не может. Получена оперативная информация о производстве здесь наркотиков, дается команда на захват — все законно. Самое большее, что следствие может ему вменить — это халатность, недобросовестное отношение к своим служебным обязанностям. Он же не проверил информацию, не зафиксировал ее. Здесь не боязнь, Иван Сергеевич, здесь точный расчет. Уволят его из органов, дадут несколько лет условно и все. Заплатили ему не мало и есть, на что жить. Я только что говорил сейчас с одним человеком, он все это подтвердил. Так что оформляй протокол, как есть, не трать время зря, пусть получает пожизненный срок, если он полный дурак. А тот как раз не дурак, он первым признался, срок себе скостил. Хоть и главный виновник, а сидеть меньше этого дурака будет.
Михайлов вышел в коридор с одной мыслью — правильно он угадал расклад или нет, подействует разговор на задержанного или нет? Услышал, как за дверью возмущается задержанный, улыбнулся и пошел довольный — угадал.
— Вот сука, тварь поганая, сам же все заварил, а на меня свалить хочет. — Подполковник сжал кулаки. — Я его на зоне как последнюю сволочь оттрахаю, петушком побегает, покукарекает, гнида. Пиши, генерал — это начальник УВД приказал, он и деньги дал, пять миллионов рублей наличными.
Оставался самый сложный вопрос для следствия — кто вышел на генерала полиции и как он на такое решился. Хотя о сложности вопроса можно говорить только по окончанию следствия. В ходе расследования самым сложным является нераскрытый.
LХV глава
— Коля, скажи мне, — обратилась Ирина к мужу, — зачем ты катер купил? Чтобы он на причале стоял, и им можно было красоваться? Лето в разгаре, а мы никуда не выходили еще. Поэтому у меня предложения — давай, сплаваем на Байкал, возьмем мясо с собой, шашлыки пожарим, удочки — рыбку половим. Родителей с собой возьмем, пусть тоже отдохнут. Почему все время — работа, работа, работа? Я понимаю, что работа архиважная и нужная, но отдыхать тоже надо.
— Катер, Ирина, не плавает — он ходит, так моряки говорят.
Ирина махнула рукой и уселась в кресло с обиженным и надутым лицом, она не без оснований предположила, что если муж начал с отговорок, то и результата не будет. Подойдет, поцелует, извинится, сошлется на занятость и опять засядет в раздумьях, как там что-то сварганить невероятное, но очевидное.
Николай, естественно, понял, что жена сердится, и она права. В выходные дни надо хотя бы иногда отдыхать активно. Действительно, есть катер, капитан, который регулярно получает зарплату, а по сути остается безработным.
— Катера и корабли ходят, Ирина, — повторился Николай, — и мы пойдем.
Она сразу даже не поняла ответа, скорее не восприняла по привычке, что они всегда дома. Только через несколько секунд переспросила:
— Ты хочешь сказать, что мы сегодня отдыхаем на Байкале?
— Да, именно это я и сказал. Сообщи Диме и родителям, пусть собираются.
— Ура! — воскликнула довольная Ирина и убежала.
Солнце припекало по-летнему жарко. Но на быстром ходу даже в июле не посидишь на палубе в купальнике. Седой Байкал своим дыханием из глубин озера навевал прохладой, пришлось поставить прозрачный защитный экран спереди, специально изготовленный для таких случаев.
Дима рассматривал проплывающие сопки в бинокль, любовался красотой этого чудного и неповторимого озера-моря. Небольшая высота, а на вершинах снег. Все из-за Байкала. Относительно малая площадь и большая глубина не позволяли озеру прогреваться. Дима про себя усмехнулся — эта относительно малая площадь примерно равна Бельгии, Нидерландам или Дании.
Температура воды колебалась от восьми до одиннадцати градусов на поверхности, а в глубине находилась в практическом постоянстве: три градуса тепла зимой и летом.
Капитан причалил к одному из заливов. На берег сошли Ирина с Николаем и Ольга Федоровна, дедушка с внуком решили порыбачить и отошли от берега метров на двести.
— Деда, какую рыбу станем ловить? — спросил внук.
— Что за вопрос, Дима, какая клевать станет, ту и ловить будем.
— А все-таки, дедушка, какую бы ты поймать хотел? — настаивал внук.
— Ну, — дед подумал немного, — осетра, например, или тайменя.
— Не получится, в этом заливе их нет, надо тогда в другое место идти.
— Нет, мой хороший, никуда не пойдем. Поймаем, если поймаем, то, что есть.
— Обязательно поймаем, дедушка. Горячекопченые окуньки мне больше нравятся, чем омуль или хариус. Давай их ловить.
— Давай, — усмехнулся дед, — как ты их сортировать станешь, Дима?
— По крючкам, дедушка.
— В смысле?
— На этот крючок будет ловиться окунь, я беру его себе, а вот на этот щука — это тебе. Ты посильнее меня, я могу среднюю и не вытянуть.
— Так крючки же одинаковые, Дима. И потом щука на блесну ловится. На мелкий крючок-червячок она не клюет.
— На этот клюнет, не сомневайся.
Дедушка с внуком 'забросили спиннинги', сразу клев и улов у каждого. Через двадцать минут Дима попросил:
— Пойдем к берегу, достаточно. Куда потом рыбу девать станем: и так много уже. — Дмитрий протянул деду коробочку. — Это тебе мой подарок, дедушка. Там крючки с микрочипами и инструкция. На зеленое ушко щука ловится, на желтое: окунь, на серое: хариус и так далее, сам разберешься. Помнишь, я обещал тебе такие крючки сделать?
— Помню, милый мой, помню, — дед обнял внука. — Я сейчас уже ничему не удивляюсь. Конечно, если внук генеральный конструктор самого секретного предприятия в стране, чего уж тут крючкам с микрочипами удивляться.
Ольга Федоровна варила уху из свежей рыбы, Николай коптил окуней. Все-таки заливы на Ангаре и Байкале отличались друг от друга природой и воздухом, свежестью и запахом.
Дима подсел поближе к отцу с матерью.
— Папа, мы, как руководители, неправильно ведем себя на работе, не так нужно выстраивать отношения с людьми.
— Это почему же неправильно? — возмутилась Ирина.
— Мама, ты все делаешь правильно, а мы нет: засекретили все до ужаса. В этом вина не Фролова, а наша с тобой. Люди не знают, не понимают конечной цели и даже ближних задач. Делают расчеты, не зная зачем. Если им немного прояснить ситуацию, появится видимая цель, энтузиазм и увеличится КПД.
— Ты прав, Дима, необходимо приоткрыть завесу таинственности в разумных пределах. Это даст...
— Так, стоп, мужики, — вмешалась Ирина, — сегодня выходной день, мы отдыхаем и ничего о работе я слышать не хочу.
Николай заулыбался.
— Придется повиноваться, сынок. Мама дома — маршал, а маршалов даже генералы должны слушаться.
В понедельник Ирина Петровна пригласила в конференц-зал сотрудников трех ведущих отделов.
— Мы собрались вместе вот с какой целью, уважаемые коллеги, — начал Михайлов младший, — с целью повышения результативности совместного труда. Речь не пойдет о наказаниях и поощрениях, об увеличении рабочего времени. Все вы наверняка в свое время смотрели прекрасный фильм 'Укрощение огня'. О том, как советские люди, начинавшие с нуля, вывели в космическое пространство первый корабль, о том, как трудно им приходилось. Были ошибки, просчеты, изнуряющий труд и радость победы. И наша Родина шла впереди всей планеты по дороге в космос.
Коллеги, не знаю, что может быть интереснее движения к звездам, возможности побывать на других планетах, на планетах других галактик, где наверняка есть разумная жизнь. Да, мы вышли в космос, побывали на Луне, наши ракеты бороздят космическое пространство, в котором годами висят станции, принимая корабли и космонавтов. Это прекрасно и достижения вызывают чувство гордости на сегодняшний день.
А завтра? А завтра, вернее даже сегодня, наши ракетные двигатели исчерпали себя полностью. Мы не можем на них полететь к звездам, не можем покинуть солнечную систему и изучать другие миры. Не так давно человечество еще ездило на телегах с конной тягой, сейчас автомобили практически в каждой семье. Современные ракеты, уважаемые коллеги, это первые космические телеги и пора делать настоящие, прочные и быстрые космические автомобили. Отдел профессора Рябова уже добился некоторых успехов, но о результатах пока говорить еще рано. Там создается новый ядерный реактор малых размеров, большой мощности без возможных утечек радиации и ядерного взрыва. Этот реактор — бензин будущего двигателя нашего с вами космолета.
Отдел профессора Попова создает тот самый двигатель, который унесет нас к звездам. Сейчас в прессе широко муссируется предстоящий полет к Марсу, уже подбираются люди, готовые улететь туда и не вернуться назад. Путь в одну сторону в период противостояния планет, которые случаются раз в 15-17 лет, займет семь месяцев. Наш двигатель, над которым трудится коллектив Попова, доставит космолет к Марсу за три минуты.
Отдел профессора Смолякова работает над фюзеляжем корабля, он тоже необычной конструкции. Коллеги, много предстоит работы, очень много, но теперь вы знаете конечную цель, знаете зачем, для чего трудитесь. Тяжело, я знаю и понимаю, что тяжело всегда первым, но и радость первых безмерна и удивительна хороша. И я знаю, я верю, что наступит день нашей радости, когда космолет улетит утром, а к концу рабочего дня привезет кусочек марсианской земли. Кусочек нашей общей радости, кусочек гордости, кусочек сбывшейся мечты и веры. И я верю. Спасибо.
Михайлов младший вышел из конференц-зала, а люди еще долго обсуждали услышанное и уходили с верой в будущее, с верой в межпланетные полеты и с желанием работать, работать и работать.
Фролов вошел в приемную. Ирина Петровна сидела с красными глазами.
— Вас кто-то обидел? — с удивлением и огорчением спросил он.
— Нет, Иван Сергеевич, никто не обидел. Это я так, от радости всплакнула, от гордости за сына. Вы уж никому не говорите, хорошо?
— Конечно, Ирина Петровна, великий сын у вас растет. Я слушал его сегодня, и меня тоже гордость охватила за то, что имею честь охранять такого человека, быть рядом, общаться, говорить, а не прочитать где-то потом в газете или посмотреть по телевизору, что совершено нечто великое и могучее, прорыв в науке и практике, позволяющий достичь звезд. Старший у себя?
— Старший — это как? — переспросила Ирина Петровна.
Фролов усмехнулся.
— Младший — генеральный, но не старший.
— У себя. Доложить?
— А так не примет?
— Примет, но не положено. — Она нажала кнопку на телефоне. — К вам Фролов, Николай Петрович.
— Пусть войдет.
Фролов вошел в кабинет и, как старый товарищ, сел без приглашения.
— Зашел порадоваться за сына, Николай Петрович, и поговорить, конечно. Запросил в штат еще одну роту спецназа. После последних событий дали безоговорочно. Там такой переполох в Москве был, больше нашего, наверное.
— Что с этим полицейским генералом, признался?
— Признался, куда он денется. Но он тоже мелкая сошка, через крючок заставили. Вся сеть еще не отработана, но результаты уже есть. Работа ЦРУ. Видимо, серьезно они зацепились за вас, особенно после провала Акено Мураками. Задал мне твой сынок задачку, если раньше многие и не знали, чем 'кабы-дабы' занимается и рассказать, естественно, ничего не могли. То теперь надо всех отслеживать, проверять выборочно.
