— Да, пожалуйста.
— Строительство... беременность... мне бы хотелось немного уверенности, что будущей базой отдыха тоже буду я командовать. Естественно в тактических, не стратегических вопросах.
— Понимаю вас, Савелий Егорович, мне тоже не интересен директор-однодневка.
— Тогда будем считать, что договорились. Я принимаю ваше предложение, Ирина Петровна, через две недели могу приступить к работе.
— Отлично, вот вам моя визитка с номером телефона. Юрист фирмы подъедет к вам и введет в курс дела. Пока и повозит вас вместо шофера. Будут вопросы, предложения — звоните, не стесняйтесь. Офиса пока нет, и не считаю необходимым иметь его на этапе строительства. При запуске базы отдыха, естественно, будет и даже два — на самой базе и в городе. Как вы считаете?
— Считаю, что вполне рентабельно, офис сейчас не нужен.
— Тогда всего доброго, Савелий Егорович, завтра к вам юрист подъедет, и все вопросы с ним подробнее обсудите. До свидания.
— До свидания, Ирина Петровна.
Дома Ирина решила посоветоваться с мужем.
— Знаешь, Коля, сегодня на работу взяла директора, этого Тихонова. Вроде бы все хорошо, но не лежит к нему душа, не лежит. Наверное, ошибку все-таки сделала, не стоило брать его. Вспоминаю своего бывшего начальника — там все понятно. А здесь ничего не понятно, нет видимого повода, а душа не принимает и все тут.
— Милая ты моя, — он обнял жену, — ты же не замуж его взяла. Лежит душа, не лежит — пусть работает хорошо, а остальное все утрясется со временем. Человек в разведке работал, многое понимает и знает.
— Тем более, Коля, — возразила Ирина, — разведчик должен быть коммуникабельным, доверие вызывать.
— А у тебя не вызывает?
— Не вызывает, — нахмурилась Ирина.
— Так отмени предложение о работе, еще не поздно.
— Нет, Коля, здесь другое. Я понять хочу: почему настрой к нему такой у меня беспочвенный. Вот и хочу эту почву найти или зарыть ее вовсе.
— Понимаешь, Ирина, иногда невозможно постигнуть какие-то порывы души сразу, понимание приходит позже, со временем. Скорее всего, на твоем восприятии отразился тот негатив, который витал тогда в воздухе. Я имею в виду вашу первую встречу, когда районная администрация не подготовила документы вовремя, и тебе пришлось ждать два часа. Вот эта не ощутимая раздражительность и перекинулась на него невидимым одеялом.
— Да, наверное, ты прав, Коля. Даже как-то легче после твоих слов стало и беспокойство ушло. А как мне с ним вести себя — можно приглашать иногда домой по работе, говорить, что ты генерал?
— Приглашать домой по работе, — он поднял палец вверх, акцентируя внимание на последнем слове, и улыбнулся, — можно. А в форме он и сам меня увидит когда-нибудь. Так что веди с ним себя естественно, без показухи закрытости. Будет лишнее любопытство, подумаем, как с ним быть дальше. Мне бы тоже, например, было интересно на его месте, чем занимается генерал — дивизией командует, армией или вопросами науки в обороне. Такого ответа вполне достаточно для удовлетворения любопытства, свойственного человеку. Тем более, что он бывший разведчик, знает, что можно спросить, а что нет. Так что не напрягай себя раньше времени. Может, и это тоже подспудно сказалось на твоем отношении к нему.
— Ладно, Коля, хватит о нем. Ты лучше скажи — твое повышение отмечать будем?
— В семейном кругу отметим, папу с мамой пригласим, Фролова, естественно, Суманеева. Вот и все, в ближайшие выходные и соберемся. Родители еще не знают?
— Нет, не говорила, пусть сами увидят. Папа очень обрадуется — он тобой гордится.
— А ты?
— А ты на комплименты нарываешься, Коленька. Ничего не поделаешь — заслужил. Я? А что я? Я вообще на седьмом небе. Главное — ты со мной, а все остальное приложения. Но это, черт побери, приятные приложения, милый.
Она улыбнулась и поцеловала его. Немного помолчав, продолжила:
— Папа все не нарадуется, спрашивает часто — как мне с тобой, не генеральские ли погоны полюбила? Знает же хорошо, что я тогда и не знала про погоны. Твердит другое — тогда, может быть, его богатство? Домина-то у него — и не видывали таких, не бывали. На другого бы обиделась, на папу не могу, улыбаюсь только. Знаю, что хочет он нам лишь счастья, беспокоится, вот и задает глупые вопросы от радости. Увидит тебя в новой форме — совсем от счастья свихнется, напьется вдрызг. Ты уж не обижайся на него, Коля, отец ведь.
— Ты к чему это все, Ирина, умная женщина, а вздор несешь? — Николай покачал головой.
— Не вздор, Коля, не вздор — высказаться захотелось. Так иногда бывает, женщине нужно от счастья поплакать.
— А-а, ну тогда ладно, повздыхай немного.
В субботу приехал Суманеев в форме. Посланник сам попросил, дескать, приедет тесть с тещей, им так будет приятнее. Родителей Ирины привезли чуть позже. Пусть увидят всех при параде — посчитал хозяин дома. Ирина знакомила его с гостями. Собственно, с одним, Фролова он уже знал.
— Знакомься, папа, это Петр Степанович, начальник управления ФСБ.
— Малышев Петр Валерьевич, отец Ирины. Моя жена, Ольга Федоровна, мама.
Он немного растерялся — в гостиной сразу два генерала, а один вообще шишка. Шутка ли — начальник УФСБ. Фролова он знал уже и привык немного.
— А где Коля? — Спросил он у дочери.
— Сейчас, папа, он подойдет. Тоже форму одевает — торжество у нас небольшое.
— Почему заранее не сказали, — огорчился отец, — надо бы какой-то подарок привезти. Что за торжество?
— Сейчас сам с мамой увидишь. А подарок — вы и есть наш самый лучший подарок. Ты же знаешь, папа, у нас все есть.
— Глупая ты девчонка, — отмахнулся отец, — подарок не в цене, а во внимании, в уважении. Я, кстати, рыбки вяленой привез к пиву. Сам ловил, солил и вялил на балконе. Теперь с моторкой красота, в любом месте можно рыбу ловить. На нашем заливе, где Коля дом строит, вообще прелесть — других рыбаков в него не пускают. Объявили залив частной собственностью и закрытой зоной. Вы что с Колей, доченька, весь залив купили?
— Нет, Петр Валерьевич, залив они не купили. Мы решили объявить его закрытой зоной в целях безопасности вашего зятя и всей семьи, — пояснил Суманеев, — так нам спокойнее.
Вошел хозяин дома, Малышев оторопел немного.
— Это же надо, Оленька, зять-то какой у нас — герой, настоящий герой. И в звании повысили. Поздравляю, Коля, поздравляю! — Он пожал руку и обнял Николая. — Иди мать, обними зятя, такую награду зря не дают.
Пока жена обнимала и поздравляла зятя, Малышев разглядывал его и любовался. Потом спросил, словно отчитаться велел:
— Рассказывай за что героя дали?
— Так за геройство же дают, Петр Валерьевич, — решил отшутиться Николай.
— Какое геройство в мирное время, чай не на Кавказ ездил. Рассказывай, — настаивал тесть.
Суманеев с Фроловым замерли в ожидании — интересно, как выкрутится Посланник, что скажет? На помощь решила прийти Ирина, но потом поняла, что муж не одобрит ее вмешательства, да оно и не требуется.
— Петр Валерьевич, в указе Президента сказано просто — за проявленную инициативу, мужество и доблесть в деле обороноспособности России наградить и т.д..
— А-а, ну тогда понятно. Изобрел, наверное, чего-то такое, от чего у врага подштанники взмокли. Это хорошо, это правильно, за такое можно давать героя. А то у меня знакомый один есть, он в Чечню ездил, на складе там работал, тушенку бойцам выдавал, торговал направо и налево, живого духа в глаза не видел, но с орденом вернулся. А те, кто бои вели — с кукишем. Вот и верь в справедливость после этого. Я третьего дня от приятеля домой шел вечером, поздновато шел. Пивка немного выпили, нормально шел, не шатался, не падал и тут на тебе — наряд полицейский. Куда идешь, зачем, откуда... не стану долго рассказывать. Короче — раз выпил немного, плати пять тысяч и свободен. Денег у меня не было, а они твердят: достань или в камеру посадим. Обозлился я и сказал, что у дочери дома есть, съездить надо. И поехали сюда, а на КПП наряд задержали.
— Было дело, Николай Петрович, — вмешался в разговор Суманеев, — этот полицейский наряд к нам в управление доставили. Они с органов уже уволены. Не хотел говорить, чтобы вас не расстраивать.
— Но разве в этом дело — уволены, не уволены? — продолжал кипятиться Петр Валерьевич. — Приходил их начальник ко мне домой с извинениями. Извинился и стал оправдываться, что не знали они о моих больших связях. А если связей нет, то и деньги вымогать можно, в камеру садить. И не докажешь ничего, если вот этих самых связей нет. Разве это правильно?
— Конечно, не правильно, Петр Валерьевич, абсолютно не правильно. Начальника этого тоже уволили, чтоб неповадно другим было. Сейчас следствие идет, выявили еще полицейских, которые аналогичным способом и другими методами вымогали деньги. Скажу больше, Петр Валерьевич, полицейские не просто уволены, они арестованы и находятся в СИЗО. Суд определит им меру наказания. Такие люди не должны находиться на свободе, тем более в органах работать.
— Вот это правильно, гниды они.
— Петя, ну чего ты — праздник у Коли, а ты со своим разборками лезешь, — перебила его Ольга Федоровна. — К столу давайте, рассаживайтесь.
Вошел дежурный офицер охраны.
— Товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться к Ирине Петровне?
— Обращайтесь.
— Ирина Петровна, на КПП задержан автомобиль с гражданином Тихоновым. Утверждает, что он директор вашей фирмы, и вы его сюда пригласили.
— Есть у меня такой директор, но я его сюда не приглашала, — удивилась Ирина. — Хорошо, пропустите его.
— Есть пропустить, — дежурный козырнул и вышел.
— Вы пока действительно садитесь за стол, а я на минутку выйду. Есть еще один сюрприз сегодня, сейчас принесу. Садитесь, садитесь, — подтолкнул легонько Николай Суманеева с Фроловым.
Пока они рассаживались, Посланник спустился на первый этаж к смотровой комнате.
— Вам сюда нельзя, товарищ генерал-лейтенант, — закрыл собой дверь офицер охраны, — гражданин еще не досмотрен. Подождите, пожалуйста, немного.
— Наручники есть? — спросил Посланник.
— Есть, товарищ генерал-лейтенант.
— Давай и иди отсюда, погуляй пару минут
— Товарищ генерал, не положено, я не могу.
— Это приказ, выполняйте. Выполнять, я сказал, — прикрикнул генерал.
Офицер отошел от двери, и Посланник зашел внутрь.
— Ну, здравствуй, мил человек. Ты же ко мне шел — вот он я, говори.
— Товарищ генерал, я не к вам, я к своей хозяйке пришел.
Тихонов оглядел генерала — не соврали шефы. И звание, и звезда героя. Он еще не определился с ним и решил потянуть время. Можно, конечно, вырубить, но вывезти сложно будет, охраны слишком много.
— Брось воду мутить, мил человек, я прекрасно знаю, кто ты. И тебе не уйти отсюда. Сейчас охрана зайдет и все, твоя песенка спета, пойдешь в камеру. Сам знаешь — статья по высшей мере без амнистии. Так что говори, что хотел и руки вперед, — генерал покрутил наручниками.
Тихонов решил не рисковать дальше. Вывезти генерала не получится, но сам он уйти сможет, в боевых искусствах нет ему равных. Тогда нужно генерала убить. Резкий, быстрый и сильный удар ребром ладони по кадыку, удар, словно молния. Генерал едва успел поставить блок и Тихонов взвыл от боли. Его рука, наткнувшись в ударе на стальной блок генерала, практически переломилась пополам. Но он, превозмогая боль, решил применить еще один коронный и смертельный удар под ложечку двумя пальцами, разрывая диафрагму и поджелудочную железу. Резкий выпад и снова неимоверная боль от сломанных пальцев, которые натолкнулись на пресс живота, как на броню.
Генерал открыл дверь и позвал охрану.
— Наручники на него наденьте и отведите в мой кабинет. Вести его только вот таким образом, — генерал взял руку на прием через плечо, сгибая задержанного пополам, — если выпрямится — убьет вас ногами. Никаких туалетов и остановок в пути, может симулировать потерю сознания от боли, чтобы потом убить вас. При симуляции покрутите ему сломанную руку: сразу придет в себя. И самим его не тащить, это один из приемов вывернуться. Стукните по перелому и ноги побегут без всяких отказов. При любой нестандартной ситуации — охнет, пукнет, споткнется — бить по перелому без разговоров. Выполняйте.
Задержанного повели, генерал вздохнул и пошел за ними, все-таки не надеясь на охрану. На пролете меж этажами Тихонов засеменил ножками, потом споткнулся и повис у охранников на руках. Все произошло так естественно, что они и не подумали стукнуть его по сломанной руке. Опираясь плечами на руки охраны, Тихонов оттолкнулся от земли, нанося удар каблуками сразу по двум головам. И снова взвыл от боли, натолкнувшись на блок генерала. Ноги, правда, не сломал, но зашиб сильно, и идти сам уже не мог.
— Говоришь вам, говоришь — как в стену горохом, — начал журить охранников генерал, — лежали бы сейчас с проломленными черепами, — он указал на каблуки с выдвинутыми наружу железными шипами. — Сказал же конкретно: споткнется — бить по руке, а не держать за руки. Дети, ну прямо дети. Ладно, тащите теперь его волоком, сам уже не пойдет и драться не будет.
Николай вернулся к гостям и отвел Ирину в сторону, шепча на ушко:
— Этот Тихонов гнидой оказался, задержала его охрана и в мой кабинет отвела. Похитить меня приехал или убить, в крайнем случае. Мы с генералами поговорим с ним, а ты родителей займи, придумай что-нибудь подостовернее. Некрасиво все вышло, но что поделать, не зря твоя интуиция не хотела его принимать.
— Коленька, а ты заранее знал, что Тихонов плохой человек?
— Знал, Ирина, не скрою, но так надо было.
— А Фролов с Суманеевым знали?
— Нет, они не знали, но должны были знать, об этом мы еще поговорим. Все, милая, иди к родителям.
— Иду. На сердце тревога прошла, спокойно стало, его не обманешь, если оно любит.
Николай обнял жену, потом произнес уже громко:
— Господа генералы, есть срочное дело государственной важности, прошу в мой кабинет.
Фролов с Суманеевым встали, пожали плечами, глядя на родителей Ирины, и вышли.
— Что случилось, Николай Петрович? — тревожно спросил Фролов.
— Случилось то, что случилось, Иван Сергеевич. Твоя охрана обгадилась по-детски полностью. Иди, они тебе сами все расскажут. Завтра рукопашный бой лично у них принимать стану, как экзамен. А мы с Петром Степановичем у меня в кабинете будем, ему тоже блеснуть нечем, кроме детской неожиданности.
Генералы прошли в кабинет. Суманеев от неожиданности замер, увидев лежащего на полу незнакомца.
— Кто это и как он сюда попал?
Начальник УФСБ стал понимать теперь, почему Посланник отчитал Фролова.
— Кто он — надеюсь, сам расскажет, а попал сюда по своему заданию и по недосмотру охраны. Ваш прокол, генерал, сыграл большущую роль.
— Ничего не понимаю...
— Подожди, Петр Степанович, ты вызови лучше сюда своего следователя для оформления задержания и официального допроса. Я пока с задержанным побеседую, а ты сиди и слушай, в разговор не вмешивайся — сам скоро все уразумеешь.
Задержанный стал приходить в себя и прислонился спиной к стене.