Самхейн. Алый Чертог

-Во славу великого императора! — хором повторили стоящие на коленях на голом каменном полу воспитанники положенную по регламенту фразу.

Затем Верховный наставник принялся по очереди называть имена. Тот воспитанник, чье имя звучало, подходил к трибуне, по такому случаю выставленной прямо во дворе школы и с почтительным поклоном принимал свернутый в трубку, белый бумажный свиток, бывший одновременно дипломом и верительной грамотой для работников того министерства, в которое направляли выпускника. Если в течение года новичок хорошо проявит себя на службе, то вместо белого свитка ему выдадут желтый, обозначающий его принадлежность к касте чиновников. Подобный документ выдавался на всю жизнь и являлся предметом величайшей гордости для обладателя. Потерять его считалось наитягчайшим позором, за подобный проступок могли даже изгнать из касты государственных служащих в низшую по рангу.

Линю, также бывшему среди выпускников, впрочем, было глубоко наплевать на все эти условности. Он не собирался становиться чиновником, это занятие было ему глубоко противно, хотя внешне он, конечно, никак не выказывал своих настоящих эмоций, заставляя себя улыбаться и почтительно кланяться в полном соответствии с принятым этикетом. Однако в душе его бушевала буря. Слишком долго он скрывал свои истинные чувства и стремления, и сейчас, когда долгожданная свобода была столь близка, он с трудом заставлял себя сдерживаться. Забавно, но у него, столь глубоко постигшего магию теней, даже начало слегка дергаться лицо словно у сопливого первокурсника, когда настал его черед получать грамоту. К счастью верховый наставник был далеко немолод и слегка подслеповат и оттого не заметил этой странности выпускника.

А после был традиционный пир по случаю выпуска. Хотя пиром это мог назвать лишь тот, кто провел пять долгих лет на одном рисе и воде. На этот раз наставники расщедрились и присовокупили к рису немного мяса и мутное саке, изготовляемое здесь же в подвале школы. По одной пиале на каждого выпускника. Чтобы те не забывали о скромности и умеренности, столь упорно прививаемой им все эти годы мастерами-наставниками. Младшим ученикам выпивки и мяса не полагалось, и они с завистью поглядывали на старших, мысленно представляя себя на их месте.

Затем, когда трапеза была завершена, ученики разбрелись по занятиям. Выпускников же предоставили самим себе, чтобы они могли попрощаться со школой и друзьями, а также подготовиться к путешествию по месту назначения. К завтрашнему утру они должны были покинуть эти стены чтобы никогда более сюда не вернуться. Линь привычно облюбовал уже ставшее практически родным место в саду и в полном одиночестве предавался размышлениям. Ему было не с кем прощаться. За все время пребывания в школе парень так и не завел себе друзей. Тихий замкнутый одиночка, он не пользовался популярностью у остальных ребят, хотя после смерти Ву никто более не пытался его задирать. Наверное, мальчишки, многие из которых как и сам Линь выросли в деревне, каким-то шестым чувство понимали, что ничем хорошим это для них не кончится. Впрочем, подобных чурающихся компании одиночек среди будущих тихих серых клерков было на самом деле отнюдь немало, и потому на эту странность подростка никто особо не обращал внимания.

А мысли самого Линя были куда как далеки от радужных. За прошедшие годы он ничего не забыл и не простил, и если все пройдет как надо, правящее здесь чванливое старичье навсегда запомнит его выпуск. Линь машинально смахнул запутавшийся в волосах одинокий лепесток отцветающей по осени сакуры. Его тронула мрачная усмешка. Совсем скоро они ответят за все. Он будет не он, если не явит жалким возомнившим о себе людишкам истинную силу теней.

* * *

Этой ночью мастер Тэй как обычно находился в своей комнате. Сон однако к нему отчего-то упорно не шел. Наставник ворочался с боку на бок в тщетных попытках забыться, но затем решил оставить это бесполезное занятие. В последнее время бессонница приходила к нему все чаще, и если бы не настои лекаря Сая, жизнь стареющего мастера каллиграфии и вовсе превратилась бы в сущий ад. Однако потянувшись к бутыли, Тэй с досадой обнаружил, что та пуста. Вполголоса выругавшись, мастер со вдохом поднялся с кровати. Теперь придется на ночь глядя переться к лекарю и выпрашивать у него очередную порцию.

Неожиданно комната качнулась, и мастер с трудом удержался на ногах. Приступ дурноты навалился с внезапной силой. Тэй кое-как доковылял до окна и распахнул окно. Прохладный воздух летней ночи хлынул в комнату, даруя облегчение. Мастер с наслаждением вдохнул его полной грудью, приходя в себя. Видно, все дело в треклятом выпуске. Тэй давно замечал что почти ненавидит этот день. Ненавидит выпускников, столь молодых и цветущих, младших воспитанников, что постоянно путаются под ногами, громко смеясь и гогоча, и даже своих коллег. Потому что они своими почтенными залысинами и сединами напоминали о том, что он давно уже и сам далеко немолод. И даже свой излюбленный шест с каждым годом пускать в ход становилось все тяжелее и тяжелее. Мастер завидовал силе и здоровью молодости и тому, что родился без Дара, коий при его то врожденном почти муравьином упорстве и трудолюбии позволил бы ему отсрочить собственную старость на неопределенно долгий срок.

Со вздохом отогнав прочь непрошенные тягостные мысли, Тэй медленно повернулся в сторону двери и буквально остолбенел. Прямо перед них колыхалась размытая серая тень, тем не менее довольно отчетливо видимая в свете луны. Тень имела человекоподобные очертания и, судя по движениям, явно принадлежала не ему. Тэй хотел было открыть рот чтобы позвать на помощь, но язык неожиданно примерз к гортани, отказываясь повиноваться. А затем тень коснулась его лба полупрозрачной рукой, и мастер потерял себя.

* * *

Сун, тяжело дыша, остановился подле простой деревянной двери. Все это время он бегом мчался по коридору, выполняя поручение одного из наставников. Все дело было в том, что мастер Тэй, всегда славившийся своей пунктуальностью не пришел вовремя на урок. Сперва ученик грешили на банальное опоздание, но когда прошло более получаса, решились доложить о произошедшем одному из наставников. Тот и послал Суна проверить, все ли у мастера в порядке.

Отдышавшись, парень некоторое время мялся у двери, из-за которой доносились какие-то невнятные звуки, похожие а чье-то бормотание. Он все не решался постучать, но затем в его голову закралась мысль, что Тэй мог уже и прийти в класс, и тогда объяснить свое отсутствие на занятии скорому на расправу мастеру будет довольно затруднительно. Набравшись духу, Су осторожно постучал. Никто не отозвался, хотя звуки вроде бы стали немного громче. Тогда, цепенея от собственной дерзости, он осторожно повернул ручку. Дверь оказалась не заперта.

-Мастер, вы здесь? — негромко позвал подросток.

В ответ раздался такой силы душераздирающий вопль, что испуганный ученик опрометью понесся прочь, не разбирая дороги. Более менее придя в себя в коридоре, он кинулся обратно в класс, и там сбивчиво рассказал о пережитом пославшему его наставнику. Тот, взяв на подмогу двоих крепких ребят из числа школьной охраны, пошел проверять рассказ ученика. Мастер Тэй обнаружился лежащим возле окна в собственной моче и фекалиях. Его тело мелко тряслось, а губы непрестанно шевелились, бормоча нечто невнятное. Но самое жуткое впечатление производили его глаза. Глаза, в которых не осталось ничего человеческого, были полны дикого невыразимого ужаса, который просто не в силах пережить никто из людей.

Послали за лекарем. Старик Сай долгое время пристально осматривал Тэя, а вернее то, во что он превратился, и под конец лишь печально покачал головой.

-Бедняга пережил сильнейшее потрясение и лишился рассудка. Боюсь, здесь я бессилен.

-Потрясение какого рода? — нахмурился верховный наставник, которому также доложили о произошедшем.

-Этого я знать не могу, но нечто подобное бывает у много поживших на свете стариков. Их разум постепенно гаснет, и они становятся подобно младенцам. Однако обычно это не происходит в один момент. Теперь место мастера Тэя в доме призрения вместе с другими такими же несчастными.

-Что же так помогло напугать бедолагу, что он напрочь потерял рассудок? — сочувственно протянул один из учителей. — И ведь не таким и старым он был...

-Меня больше волнует, где теперь найти нового мастера каллиграфии. — Ворчливо отозвался верховный наставник. — К тому же у Тэя не было родственников, а, значит, все расходы по его содержанию школе придется взять на собственные плечи. И это все в самом начале учебного года как раз накануне проверки из министерства!... Ладно, возьмите бедолагу, обмойте и положите на кровать. Его дальнейшей судьбой займемся завтра. Все остальные, возвращайтесь на занятия. Я же буду писать прошение в министерство, чтобы прислали нового учителя каллиграфии. Надеюсь, они не слишком затянут с этим.

* * *

Богато украшенная карета, груженая роскошным позолоченным паланкином, медленно катилась вперед. Всадники, сопровождавшие ее, изнемогали от жары в тяжелых доспехах. Они с большой радостью пустили бы лошадей в галоп чтобы ощутить блаженную прохладу бьющего в лицо ветра, но это было не в их власти. Ибо тот, кого они охраняли, спешки не любил, как и неизбежную тряску, которая возникнет, вздумай карета ускорить ход. Расположившийся внутри паланкина, тучный человек в одеждах из драгоценного менгирского шелка, также страдал от духоты то и дело обмахивался массивным веером и павлиньих перьев, чья ручка целиком была сработана из чистого серебра. Он был важным сановником приближенным к самому императору и в такую жару обычно предпочитал проводить время в своем роскошном особняке в окружении многочисленных наложниц и верных слуг. Однако сегодня был особый случай. Его изволил вызвать к себе его величество по крайне неотложному делу, и подобным приглашением вельможа по понятным причинам пренебречь никак не мог.

Люди, попадавшиеся процессии на широком столичном тракте, поспешно жались к обочине и почтительно кланялись. Всадники эскорта посматривали на прохожих с брезгливым превосходством и скрытым предостережением, хотя последнее являлось скорее данью привычки нежели насущной необходимостью, ибо напасть на столь важную персону здесь практически перед самым императорским дворцом решился бы разве что самоубийца.

Вельможа, вконец измученный духотой, меж тем, отложил в сторону веер лениво отхлебнул из резной фляги прохладного розового вина. На его полном одутловатом лице на миг отразилось облегчение, но уже в следующую секунду он нехорошо захрипел и рухнул с роскошного кресла лицом вниз. Карета содрогнулась от падения массивного тела. Командир стажи тотчас же дал приказ отряду остановиться.

-Господин, с вам все в порядке? — негромко произнес он, приблизившись к паланкину. Не дождавшись ответа, воин осторожно заглянул внутрь и тих выругался. Тот, кого ему было поручено охранять, лежал лицом вниз. Его глаза были широко распахнуты, а толстая шея вывернута под неестественным углом. Бывалый, не раз на своем веку видевший смерть вояка сразу понял, что произошло. — Скачи к императору. — Подозвал он к себе первого попавшегося под руку солдата. — Доложи, что господин Гуан Чи мертв. — И, дождавшись, когда исполнительный стражник умчится с поручением, тихо добавил. — Да поможет нам всем Великое Небо.

* * *

-Наш гость уже на подходе? — худощавый человек в дорогом домашнем халате рассеянно глядел на колышущуюся подле него серую тень без лица.

Безликий коротко кивнул.

-Покончи с ним, а заодно и с тем, кто послал его.

Тень вновь кивнула, почтительно склонившись, и в следующую секунду исчезла из комнаты чтобы возникнуть за спиной человека осторожно пробирающегося вверх по лестнице человека в глухой маске с повадками опытного убийцы. Впрочем, против потустороннего противника весь его опыт оказался бессилен. Тень просто обтекла человека со всех сторон и буквально через мгновение на его месте осталась лишь небольшая кучка сухого черного пепла.

Линь, видевший все глазами своего сумеречного миньона, удовлетворено кивнул. Осталось только разобраться с заказчиком, и проблема будет решена. А ведь он с самого начала подозревал, что наймодатель попытается его убить. Слишком уж непрост был его последний заказ. Линь аккуратно нацедил себе пиалу отборного саке из прозрачного хрустального графина и с удовольствием опрокинул в себя, закусив ломтиком дорогой белой рыбы. Что и говорить, не каждый день тебе выпадает шанс отправить на тот свет не много не мало министра, члена самого Императорского Совета.

Однако хитрый заказчик не учел всех невероятных возможностей нанятого убийцы. Для него Линь был темной лошадкой, он и знать не знал о том, что тот владеет смертоносной магией теней, да еще и на уровне, доступном разве что мастерам легендарной древности. А бывший несостоявшийся чиновник попросту послал свою тень в дом вельможи разведать что к чему так на всякий случай, и там тот подслушал один прелюбопытнейший разговор...

Да, много воды утекло с тех пор, как он оставил школу министерства в поисках лучшей доли. Уже в самом начале на пути к месту службы ему посчастливилось встретить средней руки торговца примерно его возраста по имени Юнь Ли. Тот с большой радостью посадил парня в свой воз и после много и с охотой рассказывал о себе, совершенно не ожидая подвоха от еще толком неоперившегося юнца. Ничтоже сумнящееся отправив молодого улыбчивого парня к праотцам, Линь завладел его документами, сменив имя и взамен подсунув мертвецу свою грамоту. Теперь Линь Хо для всех умер. У него же появилось новое имя. Правда в родном городе торговца его легко могли разоблачить, и потому осторожный мастер теней направился в совершенно другую часть империи на север, где подобная возможность исключалась, благо торговому сословию подобные передвижения отнюдь не возбранялись.

Он довольно долго скитался по городам империи, не посещая лишь тех мест, где родился Юнь Ли. Возможности, подаренные Сумраком, помогали ему избегать опасностей дороги и по ходу преумножать свое состояние. А после появились и многочисленные полезные связи. Среди знающих людей о нем пошла слава как о человеке, способном эффективно и быстро решать любые даже самые деликатные проблемы. Не бесплатно, разумеется. Притом будучи крайне осторожным и расчетливым, Линь всегда держал свою тайну при себе, никогда и никому не раскрывая свою истинную сущность. И всегда ему удавалось выходить сухим из воды. Вплоть до сегодняшнего дня.

* * *

В доме торговца по ночному времени было тихо. Стража вопреки запрету хозяина втихаря напузыривалась вином и дулась в кости прямо у самого входа. Линь спокойно прошел мимо увлеченных игрой стражников, даже не повернувших голов в его сторону. Впрочем, горе-вояки не заметили бы его даже будучи совершенно трезвыми. А если бы заметили, то не прожили бы долго. Ибо соприкосновение с силой первородного Сумрака губительно для всего живого. Не обращая на стражей никакого внимания Линь прошествовал в дом прямо сквозь стену.