Самхейн. Алый Чертог

Когда вампиресса закончила, возле ее ног валялся жалкий истекающий кровью обрубок, мало напоминающий человека, и тем более грозного владыку ночи. Но вопреки чудовищным увечьям Карс все еще оставался жив, глядя в лицо своей победительницы с бессильной ненавистью. Его губы что-то беззвучно шептали, сил на чтобы издать хотя бы малейший звук уже не осталось.

-Вот таким ты мне нравишься гораздо больше, милый. — Мелера издала короткий смешок. — Теперь ты знаешь, как выглядит ад. Но огорчу тебя, это лишь его преддверие. А само инферно... — Вампиресса направила второй сай рукоятью в лицо карсалонца, которое теперь было совершенно белым словно сама смерть. — Скоро испытаешь на своей шкуре.

В ночной тишине здания раздался оглушительный выстрел.

Финал

Глава четырнадцатая. Шутка бога.

Взгляды двоих воителей скрестились, и спустя пару мгновений вампиресса атаковала противника целым каскадом стремительных коротких зеленых молний, вырвавшихся из игольчатых клинков Мелеры. Двуручный меч воина в ответ на это полыхнул зловещим багровым пламенем, которое словно бы притянуло все гостинцы темной богини, без следа растворив их в себе. Впрочем, дитя ночи и не рассчитывало на быстрый исход. Не дав сопернику не секунды передышки, оно рванулось в ближний бой. За спиной девушки распахнулись смертоносные призрачные крылья, окутавшие темного воителя с головой. Первородная эссенция мрака, из коего они были сотканы, не должна была оставить от воина даже пепла, однако тот обладал поистине чудовищной мощью.

Полыхнула яркая рубиновая вспышка, и заклятье вампирессой оказалось разорвано силой, в которой изумленный, жадно следивший за поединком оборотень почувствовал родную для него энергию первичного хаоса. Мелере удалось ценой невероятных усилий разорвать дистанцию, однако ее соперник обладал какой-то странной магнетической силой, которая не только позволяла ему притягивать враждебную магию без видимого ущерба для себя, но и парализовывать пусть и не до конца волю даже таких могучих существ как богиня тьмы. Черный двуручный меч обрушился вниз страшным рубящим ударом. Иглы-саи поднялись для защиты, но слишком поздно и недостаточно уверенно, и оказались перерублены темным клинком вместе с телом своей хозяйки.

Оборотень стоял ни жив ни мертв, не в силах до конца поверить в произошедшее и стараясь не глядеть на жутко изуродованные останки вампирессы. Он хотя и осознавал всю колоссальную мощь темного воителя, отчего-то ни на секунду не сомневался в победе Мелеры. Невзирая на вампирскую природу она ему казалась... слишком живой чтобы погибнуть вот так глупо. С другой стороны смерть всегда глупа и нелепа и настигает тебя в тот момент, когда ее совсем не ждешь. В ней нет совершенно ничего прекрасного. Красу костлявой старухи воспевают либо законченные кровавые безумцы, либо слабосильные инфантильные трусливые щенки, (и не важно сколько им на самом деле лет), ни разу не покидавшие своих уютных и безопасных замков и келий, и никогда не пробовавшие на вкус настоящей жизни, но подспудно страстно мечтающие об оной...

Однако дурные мысли долой! Не ты ли сам не так давно говорил себе, что эта пташка для тебя лишь тлен? Главное что жив он сам, и плевать, насколько сильные и необоримые с виду враги стоят меж ним и его свободой. Неуязвимых, как известно, не бывает. А если даже сия сентенция ложна, он сам создаст для них эту неуязвимость. Придумает и воплотит в жизнь. Ведь в конце концов он же не простой ратник и даже не колдун. Он... впрочем, кто он есть, еще лишь предстоит выяснить, и не должно гибели какой-то взбалмошной девчонки, пусть даже красивой и бессмертной, омрачать его думы. Мало что ли он терял на своем пути и куда более близких друзей и соратников...

Оборотень настолько увлекся своими думами, что не заметил, как оказался в своих покоях. Кажется, после завершающего боя этот алый призрак-стратиг что-то говорил о финале и о пире, предшествующем ему... Бездна, однако же эта чертовка сумела крепко запасть ему в душу! А он и не подозревал что оказывается такой мягкотелый. Или это здешнее пространство так на него влияет? Вряд ли. Будем честны, Алому Чертогу совершенно невыгодны подобные эмоции участников. Скорее уж наоборот, он старался бы подавить подобные проявления, чтобы они не мешали боевым марионеткам поневоле доиграть свое "гениальное" представление до конца. Поскорее добраться бы тех, кто дергает их за ниточки...

После крепкого продолжительного сна оборотень вновь почувствовал себя бодрым и полным энергии. До начала пира оставалось еще прилично времени (наитие исправно работало, заменяя отсутствующие часы), и потому воин толком не знал, чем себя занять. А не заняться ли ему тренировками? Чертог щедро делился своей силой с избранниками, и потому шанс истощить себя был исключен. А вот новые способности открыться наверняка должны. В прошлый раз правда что-то не срослось, но это все наверняка из-за не вполне честного хода с алхимиком. Чертог скорее всего просто посчитал флакон с зельем вполне достаточным козырем, чтобы добавлять к этому еще что-то новое. Теперь же все явно будет иначе. По крайней мере оборотень надеялся на это.

Вновь уже знакомое кружение комнаты, и воин оказался в тренировочном зале. Вокруг были в изобилие установлены по виду деревянные круговые мишени. Можно конечно покромсать их клинком или когтями, но что-то не хочется. Оборотень ощутил вдруг странное покалывание в ладонях, сильнее всего проявляющееся на кончиках пальцев, и подчиняясь наитию, вскинул правую руку вперед, как бы выбрасывая вон излишек переполнявшей его силы. Эффект превзошел все его ожидания. Из ладони, шипя, вырвался массивный сгусток темной энергии размером с детский мяч, и врезавшись в ближайшую мишень, превратил ее в оплавленный бесформенный сгусток.

Оборотень подивился на подобный результат, обычное дерево скорее всего бы просто сгорело до углей, а металл... на металл это тоже было не слишком похоже. Впрочем, долго заморачиваться над всем этим воин не стал, вместо этого принявшись с воодушевлением расстреливать все находящиеся вокруг мишени. Когда с ними было покончено, и воин посчитал свою стрельбу достаточно меткой, он завершил тренировку. Внезапно в нем проснулся зверский голод, и потому, когда он вернулся в комнату, то заказал себе громадный истекающий кровью стейк и принялся с наслаждением его пожирать, раздирая горячее еще шкворчащее мясо прямо голыми руками. Пир там не пир, а сидеть в четырех стенах с пустым брюхом он был совершенно не намерен.

* * *

В этот раз необъятный пиршественный холл был весь залит бьющими прямо сверху полупрозрачными багровыми лучами, стены украсили тончайшие барельефы, инкрустированные драгоценным камнями и металлами, коими оказался вымощен даже пол, да и вообще во всей обстановке ощущалась некая величественная торжественность, едва ли не переходящая в откровенную помпезность. Столы, которых стало чуть ли не два раза больше, буквально ломились от яств и были забиты пирующими до отказа, притом что стол финалистов уже традиционно вновь укоротился вдвое. Подле стен застыли мощные фиолетовокожие воители со свирепым лицами и устрашающими гизармами наперевес. Оборотень буквально кожей ощутил исходящую от них враждебную задиристость и скрытый вызов. Они явно не питали добрых чувств к пирующим и были явно не прочь при иных обстоятельствах помериться с ними силой. Однако иная воля, куда как превосходящая их собственную, удерживала их от этого шага и заставляла гордых воителей стоять перед гостями навытяжку, не смея даже шелохнуться.

Внезапно багряный свет, бьющий казалось бы отовсюду, усилился, так что многим пришлось прикрыть веки, в центре зала прямо напротив стола участников турнира возникло восемь сотканных из алого огня фигур. Восемь Стратигов. Ровно по количеству дошедших до финала воинов. Вокруг разом воцарилась мертвая тишина. В этой тишине все восемь огненных фигур разом как по команде вскинули созданные все из того же алого огня кубки.

-За победителей и павших! — грянули под сводами зала органные нечеловеческие голоса.

-За победителей и павших! — тотчас же подхватили пирующие, разом опорожнив кубки.

Едва отзвучал перешедший в тризну триумф, огненные фигуры медленно растаяли в воздухе, и веселье закипело с новой силой. За столами зазвучали песни. Самые разные: от громких боевых до торжественно-печальных. Не было только сладкой лирики. Алый чертог в своей железной непреклонности признавал лишь суровый эпос и горькую драму. За соседним от оборотня столиком тоже затянули нечто сурово-торжественное. Прислушавшись, воитель даже сумел разобрать слова.

(Стихи автора).

Он был велик, великолепен.

Народы клал к своим ногам.

И царства обращал он в пепел.

Миры он мерил по шагам.

И тело твердо словно камень,

И кровь как пламень горяча.

И нити судеб все сходились

На острие его меча.

Владыка душ, владыка воли.

Он города стирал во прах.

Принес он океаны боли,

Когда его настигнул крах.

Империя ушла в забвенье.

Деяния стерлись в мгле веков.

Низверг в чертоги безвременья

Злой рок, узрев отчаянных зов...

Оборотень нахмурился. Отчего-то слова и мотив песни показались ему смутно знакомы. Но где и когда он мог ее слышать? Неужели очередной привет из прошлой, намертво благодаря магии Чертога позабытой жизни? Воин уже привычным усилием воли загнал эти мысли на самую периферию сознания, стараясь также не думать о том, что вон та юная воительница за одним из ближайших столиков подозрительно похожа на Мелеру, да будет легкой ее дорога в иных эмпиреях. Красотка задорно смеялась, то и дело с вызовом откидывая назад непослушную челку. У вампирессы не наблюдалось подобной привычки, но вот лицо...Бездна, как же они были похожи!

Настроение окончательно испортилось. Некоторое время он еще рассеянно жевал выставленные радушными хозяевами кулинарные изыски, а затем, плюнув на все, направился в свою комнату, мимоходом пожалев о своей о своей вечной неистребимой нелюбви к хмельным напиткам. Сейчас накануне решающих боев искусственное забвение и глубокий сон без тревожащих душу сновидений ему бы ох как пригодились.

* * *

Вступительная часть финала несколько отличалась от аналогичных действ прочих кругов. Восемь Стратигов совершенно безмолвно как и в прошлый раз возникли на арене, сделав знак участникам приблизиться. Каждый из воинов, повинуясь наитию, занял место напротив одного из Стратигов, а затем все восемь фигур синхронно вытянули руки, разом коснувшись голов финалистов. Оборотень почувствовал, будто его изнутри прошила молния. Потребовались вся его сила и выдержка чтобы устоять на ногах. Нечто похоже, он был уверен, ощутили и иные участники.

-Вы достойны! — традиционно хором грянули Стратиги. — Да начнется финал!

По всей видимости это была дополнительная проверка. О том, что случилось, если бы местные набольшие сочли его недостойным, оборотень постарался не думать. Когда алые призраки растаяли, пара фиолетовокожих воителей с гизармами из числа низшей стражи Чертога недвусмысленными жестами призвала финалистов покинуть арену. Волнение среди участников нарастало, но оборотень своим сверхъестественным звериным чутьем ощущал, что отнюдь не ему сегодня выпадет честь биться первым.

Так оно и вышло. "Счастливчиками" оказались неуязвимый худощавый обсидиановый голем с алебастровыми глазами и давешний паяц, сперва показавшийся оборотню совершенно несуразным. Вообще противники производили весьма колоритное впечатление, благо голем с его непропорционально длинными тонкими конечностями, костистым вытянутым лицом и жестким шипастым гребнем вместо волос казался искусно загримированным мимом, отчего у неискушенного зрителя могло сложиться впечатление, что все происходящее — лишь веселое цирковое представление, а отнюдь не бой не на жизнь, а насмерть. Впрочем, обоим противникам было глубоко наплевать на чье-либо мнение.

Шут, восходя на арену, лихо крутанул пару сальто, тут же раскланявшись почтенной публике так низко, что едва не переломился пополам. Его соперник в ответ пару раз с силой сжал кулаки, зловеще прошипев нечто себе под нос. Поединок вот-вот должен был начаться.

* * *

На рыночной площади стояла тяжелая изнуряющая жара. Кругом было попросту не продохнуть от людской и животной вони, а также вездесущей пыли, которая, казалось, и впрямь была повсюду. Толстый роскошно одетый купец томно вздохнул, устало откинувшись на плетеном сидении паланкина. Духота утомляла его мягкое, сдобное, раздобревшее от роскошной жизни тело, однако в этой части света подобная погода являлась вполне привычным делом. К тому же здесь на базаре находились несколько палаток негоцианта, торгующих бесценными пряностями, и хотя львиная толика заботы о них давно уже лежала на плечах нескольких не по годам хватких молодых приказчиков, купцу и самому требовалось хотя бы изредка наведываться на рынок и проверять, как идут дела.

Внезапно слух торговца привлек возбужденный гул впереди. Бедно одетая толпа простолюдин образовала круг, почти наглухо перегородив движение. Заинтересованный купец сделал знак рабам остановиться. Внутри импровизированной арены самозабвенно кривлялся шут, одетый в не слишком чистые лохмотья. В общем-то зрелище для базара более чем заурядное, бедолага явно пытался заработать себе на обед, ибо судя по внешнему виду, дела у него явно шли не очень. Купец уже хотел велеть своей охране расчистить путь, как вдруг шут внезапно пристально посмотрел на Имера, дюжего начальника стражи торговца пряностями, и в один миг... словно бы преобразился. Перед изумленным негоциантов неожиданно предстал... Имер. Непонятно куда вдруг исчезла нескладная худоба фигляра, развернулись грудь и плечи, и даже походка стала точь в точь как у бывшего десятника султанской гвардии.

Народ на площади восхищенно засвистел. Было видно, что ему по душе подобное представление, чего нельзя было сказать о самом Имере. Лицо стражника недовольно кривилось, и шут, чувствуя перемены в настроении воина, тотчас же их копировал, причем делал это настолько мастерски, что даже самому неискушенному зрителю становилось понятно — перед ним настоящий талант. Самородок, коему не зазорно было бы выступить и перед самим султаном. Фигляр же под одобрительные возгласы зевак все больше распоясывался, самозабвенно кривляясь уже перед самым носом багрового от злости Имера. Наконец он подошел настолько близко, что взбешенный страж схватился за меч. Шут тотчас же сделал ловкое "колесо", сразу оказавшись на приличном отдалении от воина, примиряюще поднял руки и, раскланявшись почтенной публике, проворно растворился в толпе.

Все произошло настолько быстро, что люди даже сперва не поняли, что шоу окончено. Раздались запоздалые разочарованные выкрики, и толпа принялась потихоньку расходиться.

-Однако ловко! — не удержался от реплики и купец, хотя обычно и не жаловавший "низменные зрелища", на которые были столь падки бедняки. — Признайся, Имер, лихо он тебя! И заметь, даже не потребовал платы за представление! Вот что значит работать на голом вдохновении. Правда, парень не слишком то умен, при таком таланте мог бы озолотиться, а он кривляется перед беднотой за гроши.