Самхейн. Алый Чертог

Каменный испещренный рунами посох и огненные клинки с ужасающей силой столкнулись. Во все стороны полетели искры, и вождь огнепоклонников отступил, отброшенный. Хранитель был ощутимо выше и мощнее в плечах и явно превосходил своего соперника в грубой силе. Избранник пламени однако ничуть не растерялся, принявшись вращать клинками, финтя и наскакивая на богатыря с разных сторон, подражая манере боя своих телохранителей. Эта тактика тотчас возымела успех, и на плече Хранителя вздулся широкий багровый рубец, оставленный мечом его врага. Вождь усилил натиск, развивая успех. Дагор едва успевал отражать сыплющиеся на него со всех сторон удары. В ловкости и быстроте преимущество в этом бою было явно не за ним.

За несколько следующих минут он получил еще две неглубокие раны, однако он упорно не желал сдаваться и выгадав момент, подловил противника на ошибке от души саданув его торцом посоха в ребра, отчего последний кубарем покатился по земле. Надо отдать ему должное, вождь практически мгновенно вскочил на ноги, разрывая дистанцию, но удар Дагора ощутимо встряхнул его, и теперь он уже не думал о нападении, уйдя в глухую оборону. Меж тем дети гор из последних сил отражали натиск напирающих на них со всех сторон опомнившихся огнепоклонников, к которым присоединялись все новые и новые воины.

Вождь, видя что победа близка, расхохотался, насмешливо погрозив Дагору пальцем. Его глаза вспыхнули словно раскаленные угли, и сын пламени прорычал слова древнего заклинания, вскинув руки вверх. Рисунок его татуировок полыхнул красным огнем, и от всех костров в лагере к его телу потянулись яркие рыжие щупальца. Пламя собралось в гигантский кокон, вобравший в себя своего избранника, и вождь, закрутив слепящий огненный вихрь, послал его в сторону Дагора. Тот инстинктивно припал на одно колено, воткнув посох в землю, за мгновение до того, как магическое пламя охватило его фигуру. Чудовищный жар пронзил его до костей, отозвавшись чудовищной болью во всем теле, но тут же могучий прохладный поток силы земной стихии хлынул в него, исцеляя и даруя защиту.

Когда все стихло, Хранитель с трудом поднялся, до сих пор ощущая отголос недавно пережитой жгучей боли и, открыв глаза, прямо перед собой увидел своего противника. Тот в свою очередь с изумлением глядел на Дагора, не понимая, каким образом тот смог выжить, столкнувшись с квинтэссенцией, с самой сутью Изначального пламени, но Хранитель не дал ему возможности прийти в себя. Рывком разорвав разделяющую их дистанцию, он с чудовищной силой ткнул в грудь вождя посохом словно копьем. Тот неверяще уставился на пронзивший его грудину шест, а Дагор, развивая успех поднял его тело в воздух и изо всех сил обрушил вниз, пригвоздив избранника пламени к земле.

Тот отчаянно закричал. Узоры живого огня, покрывающего его тело, судорожно корчились и извивались словно получившие смертельную рану диковинные змеи. Будучи существом подобным Хранителю, вождь оказался гораздо живучее обычного человека и отнюдь не желал умирать, однако он был молод в отличие от Дагора, пять веков копившего силу в самом сердце гор. К тому же сама земля помогала своему детищу, высасывая силы из порождения глубинного подземного огня, и в итоге предводитель племени равнин не сумел противостоять их совокупной мощи. Магические татуировки в последний раз вспыхнули, угаснув. Тело вождя, дернувшись, застыло, рассыпавшись сухим черным пеплом. Гордая и своенравная стихия отвернулась от своего избранника, покинув его физическую оболочку, и человеческая плоть не выдержала подобного испытания.

Дагор перевел дух, медленно оглядев поле битвы. Повсюду насколько хватало глаз валялись изуродованные обугленные тела. Выживших, впрочем, тоже хватало. Они боязливо жались к немногим уцелевшим шатрам, большинство из которых уничтожил огонь, глядя на Хранителя со смесью суеверного ужаса и изумления. Они до сих пор не могли поверить, что их вождя больше нет. Из отряда детей гор выжить не сумел никто. Совсем немного их было, всего около сотни, и последняя атака избранника пламени оказалась для них роковой, уничтожив их вместе со всеми наседавшими на них врагами, которые уже предвкушали близкую победу. Их обгоревшие словно головешки трупы лежали вокруг тел их бывших врагов, глядя в небеса застывшим взором. Смерть примирила всех, сполна взяв с людей причитающуюся ей плату.

Хранитель равнодушно отвернулся от разрушенного почти до основания стойбища и, сгорбившись словно древний старик, медленно побрел прочь, опираясь на посох. Ему тоже крепко досталось от магии предводителя огнепоклонников, но отчего то богатырь был уверен, что его поданные даже в подобном состоянии не посмеют его тронуть. Так оно и случилось. Некоторое время те безмолвно таращились на то что осталось от их лидера, а затем все от мала до велика бухнулись на колени, словно марионетки, нити которых обрезал невидимый кукловод. Окрестности стойбища прорезал протяжный заунывный вой, в котором не осталось ничего человеческого. Желтолицые сыны равнин с совершенно пустыми глазами, словно заводные куклы, не переставая тянули и тянули его на одной ноте, оплакивая смерть своего вождя, с исчезновением которого погибла гордость и душа их народа.

* * *

В селение он вошел, провожаемый настороженными взглядами людей, высыпавшими из своих шатров.

-Где остальные. — Старый шаман сурово глядел на возвышающего над ним подобно скале Хранителя.

-Мертвы. — Гулко проронил он.

-Что с вождем желтолицых? — взгляд шамана стал еще жестче, пристально буравя Дагора, но с тем же успехом можно было пытаться пронять каменную скалу.

-Убит. — Равнодушно пожал плечами исполин.

-Наши воины погибли как герои. Племя никогда не забудет их. Что до тебя, ты исполнил свою миссию. Можешь возвращаться в сердце гор.

-Моя суть велит мне иное. — Покачал головой колосс. — Я хочу повидать свет, познать этот мир,... себя.

-Ты не посмеешь! — глаза шамана наполнились гневом. — Четверо моих братьев погибли чтобы дать тебе жизнь! Племя лишилось лучших мужей! Так то ты хранишь порученное тебе!

-Я избавил вас от угрозы. Народ огня более не опасен. Со смертью лидера погиб и их воинственный дух.

-Твоя сила проистекает от этих мест. — С нажимом повторил шаман. — Ты обязан пребывать здесь до скончания времен. Иначе можешь и лишиться ее...

-Лишить меня силы не в твоей власти. — Каменное лицо древнего тронула легкая усмешка. — Даже духи гор на это не способны. Меня связывал с вами кровавый долг, который был выплачен со смертью сына пламени. Более меня здесь ничего не держит. Отныне я сам по себе. — Произнеся эти слова, исполин равнодушно отвернулся от беззвучно раскрывающего рот от возмущения старика и зашагал прочь. Его ждала новая жизнь.

Глава шестая. Неприкаянный.

Воин очнулся, тряхнув головой, и с усилием провел ладонью по лицу, приходя в себя после показанных ему видений.

-Что это было. — Выдохнул он, глядя на истаивающие на арене останки рептилоида. Магия Мелеры явила ему всю историю исполина с шестом от начала до конца, однако в реальном времени прошло меньше секунды.

-Я сделала то, что ты просил. — Пожала плечами вампиресса. — Дитя гор был слишком хорош для своего мира. Он словно ярчайший алмаз среди россыпи простых серых булыжников. Алый Чертог не мог упустить подобный дар.

-Да, я понимаю. — Усмехнулся воин, глядя на следующую пару единоборцев. — Интересно, чем отличились эти.

Огромный поперек себя шире древесный человекоподобный титан с торчавшими из его торса массивными толстыми сучьями возвышался напротив рыжебородого варвара, разодетого в красные меха, во всем облике которого отчетливо проглядывало нечто звериное. Однако оборотнем тот не был. Это воин мог определить наверняка даже теперь, лишившись львиной доли своих способностей. Также примечательным было то что несмотря на колоссальную разницу в весе и размерах не в его пользу варвар не держал на виду никакого оружия кроме широкого кривого кинжала за поясом.

-О, это крайне занятные персонажи. — Загадочно улыбнулась вампиресса. — Особенно вон тот, рыжий.

Меж тем поединок начался. Варвар тотчас выхватил кинжал и полоснул им себя по запястью, одновременно уворачиваясь от выстреливших в его сторону живых корней, вызванных титаном прямо из собственного тела.

-Что-то в этот раз слишком много адептов сил земли и природы и вообще гигантов. — Поморщилась Мелера. — А как же изящество и магическое искусство.

-Грубая мощь зачастую оказывается куда эффективнее. — Не согласился воин. — Ее гораздо проще применить. Думаю, Алый Чертог прекрасно это осознает.

-Однако пока что-то она не слишком ему помогает. — Скривилась вампиресса, глядя как вызванное варваром, к слову сказать, также обладавшим немалой комплекцией, кровавое облако превратило корни титана в безвредный пепел, высосав из них все жизненные соки. — Магия крови — страшное оружие. Особенно в умелых руках. Не удивлюсь, если рыжий выйдет из схватки победителем.

В итоге так оно и случилось. Титан был бесспорно могуч, но уж слишком прямолинеен и предсказуем. Все на что его хватало это раз за разом атаковать соперника одним и тем же приемом, изредка меняя лишь углы атаки. Его противник оказался гораздо более проворен и искусен в чародействе. К тому же он умел похищать чужую жизненную энергию, чего не мог адепт Жизни, и в итоге призванные варваром сотканные из крови щупальца словно в насмешку над излюбленным заклятьем титана оплели того со всех сторон, иссушив до тла и превратив в застывшую бесформенную корягу. До рукопашной в этой битве дело так и не дошло.

-Вот оно, истинное мастерство. — Одобрительно цокнула языком Мелера. — К чему пачкать руки, если при помощи магии все можно сделать гораздо изящнее и эффективнее.

-Адепты Жизни черпают силу в стихие природы. Если бы битва происходила в лесу или тому подобном месте, исход мог бы быть и иным. Однако что-то мне подсказывает, что и в доброй рубке этот парень далеко не новичок. — Прищурился воин, глядя на хищные звериные движения и мощную фигуру варвара, в которой не ощущалось и капли лишнего веса. Тот, словно почувствовав его взгляд, обернулся в сторону трибун и, проведя ладонью по горлу в излюбленном жесте всех воинов, издал леденящий душу вой...

* * *

В капище пахло застарелой кровью и страхом. Кейн вместе с другими мальчишками, допущенными до церемонии, широко раскрытыми глазами глядел на пленников, пару дней назад захваченных племенем. Их охраняли молчаливые воины с массивными секирами наперевес. Чужаки со связанными руками за спиной стояли на коленях, опустив головы, и были все как один облачены в странные длиннополые одежды, более подходящие жрецам, нежели воинам. Они были несколько мельче людей его народа, и сейчас выглядели откровенно жалко и напугано. А бояться им было чего. В капище Врогга, верховного бога племени, покровителя воинов и кровавых сеч, чужаки могли появиться только в одном случае. В качестве ритуальных жертв.

Долго ждать развязки не пришлось. Старый иссеченный шрамами жрец, взяв кривой нож с грубого каменного алтаря, сильной жилистой рукой рывком вздернул голову одного из пленников и одним движением перерезал горло. Кровь обильным потоком хлынула в загодя подставленную массивную чащу. При этом жрец пристально следил за реакцией мальчиков. Так готовили будущих воинов, сызмальства приучая их закаливать собственный характер. Кейн не отвел взгляда как и все остальные его погодки. Никому из них пока еще не доводилось забирать человеческую жизнь, но кровь предков, каждый из которых являлся истинным воином Врогга, уже сейчас проявляла себя, не давая не видевшим и десяти весен парням проявить постыдную слабость.

Жрец едва заметно одобрительно кивнул и перешел к следующей жертве. Когда с чужаками было покончено, старик поднес полную до краев чашу к губам, сделав добрый глоток, те протянул ее одному из воинов. Тот также отпил, передав ее следующему, при этом строго соблюдая порядок старшинства. Последними вкусить жертвенной крови должны были дети. Кейн, когда подошла его очередь, невольно поморщился от резкого специфического запаха, однако честно отхлебнул вязкой темно-бордовой жижи, не без труда заставив себя проглотить все до капли. Старшие воины лишь одобрительно посмеивались, глядя на трангов ( так именовались все без исключения подростки мужеского пола, еще не заслужившие права стать воинами). Когда-то они и сами были на их месте и потому прекрасно понимали, что сейчас чувствуют ребята. Однако это должно было сделать их сильнее и потому было правильно. Слабые же в племени не выживали. Их либо приносили в жертву Вроггу и другим подчиненным ему богам, либо съедали в голодное время, чтобы мясо не пропадало даром. Законами племени каннибализм вполне допускался, отнюдь не считаясь чем-то запретным и противоестественным.

Когда ритуал, наконец, был завершен, трупы чужаков выволокли из храма и, отнеся на окраину деревни, торжественно сожгли вместе со всем, что находилось при них, под суровые воинские песни. Такова была священная традиция. Тела и все принадлежащее "посвященным Вроггу" сжигалось до тла и как бы отправлялось в высший горний мир. Обитель Врогга и прочих небожителей. Последним, к слову сказать, также приносились кровавые жертвы, но тела вместе со всем имуществом в этом случае оставались за племенем. Иное дело Отец Воинов, как здесь величали Врогга. Никто из его народа даже в самом кошмарном сне не посмел бы претендовать на добычу верховного божества. Ибо Врогг был мстителен и мог жестоко покарать за подобное святотатство не только преступившего закон, но и все племя.

Кейн пел вместе со всеми, стараясь, чтобы его голос звучал также хрипло и грубо как голоса старших воинов. Сегодня он проявил себя истинным сыном народа волков и когда придет время его секира срубит много голов чужаков. Он станет самым могучим и известным собственного племени и, быть может, однажды даже займет место вождя. Окрыленный подобными мыслями, парень сам не заметил как добрался до простой соломенной подстилки, что служила ему постелью в общем жилище для таких же трангов как он, и забылся глубоким сном. До самого рассвета ему снились сирры, кровавые девы битв, своими сладостными голосами похожими на песнь боевого рога, зовущие в небесные чертоги Отца Воинов.

* * *

Довольно внушительный отряд всадников неспеша ехал по широкому лесному тракту. Кейн раздраженно махнул рукой, отгоняя крупных надоедливых мух, которых этим летом отчего-то было больше чем обычно. Впрочем, на самом деле загадки в этом никакой не было. Мухи падки на мертвечину. А уж ее в прилежащих окрестностях имелось в избытке.

Пятнадцать лет прошло с тех пор, как в их деревню пожаловали странные чужаки с еще более странным оружием и обычаями. Будучи довольно тщедушны телом, они носили знак плюща на шее и обладали сильной и пугающей магией. Длинные железные трубки, бывшие у каждого из них, извергали огонь и дым и несли в себе незримую погибель, мгновенно поражая насмерть даже самых могучих из сынов Врогга. Как оказалось, их было гораздо больше чем в том передовой отряд поголовно перебитом воинами племени. Раз за разом они приходили, упорно, не считаясь с потерями, пробивая себе дорогу все дальше на север с именем своего ни на кого не похожего бога-угодника на устах.