Самхейн. Алый Чертог

* * *

Легкий серебристый парусник стремительно рассекал волны. Шут стоял, оперевшись на низкий борт, задумчиво глядя вдаль. Он размышлял о собственной нелегкой судьбе В последнее время магия и все то с ней связано стало неотъемлемой частью его жизни. Даже это его путешествие не обошлось без нее. Судно было совсем небольшим, всего три человека экипажа, но скорость развивало поистине фантастическую. Достигалось это за счет небольшого ледяного кристалла на длинном деревянном шесте, расположенном в самом центре палубы. Он вызывал попутный ветер, и помимо всего прочего концентрировал его силу, генерируя мощный воздушный поток прямиком в парусиновое полотнище.

Шуту никто этого не объяснял, он как-то сам все понял, используя свое новое чутье. Что до причин, толкнувших его дать белой волшебнице свое согласие, то здесь крылась загадка даже для него самого. Хозяйка остова был добра к нему, это так. К тому же в ней совершенно не ощущалось зла, лишь некая отстраненность от мира. Но разве этого достаточно, чтобы так отчаянно рисковать собственным бытием, а быть может, и посмертием, променяв их на спокойную жизнь на острове? Или всему виной прекрасные глаза цвета чистейшего горного льда, поймавшие в плен его сердце и душу и ни в какую не желающие выпускать обратно? Кто теперь разберет! Главное выбор был сделан, и назад дороги уже не было. Вряд ли управлявшие кораблем безмолвные снежные воины столь же суровые сколь и земля, породившая их, повезут его назад. Скорее уж проткнут ледяным клинком и выбросят тело за борт, чтобы труп презренного труса не осквернял их своей вонью.

Дорога до замка чародея заняла около недели. Судно не стало приставать к скалистому берегу, это было слишком опасно. Вместо этого Шуту пришлось преодолеть вплавь около мили, что для него впрочем не являлось большим испытанием, благо был он теперь намного сильнее и выносливее обычного смертного, да и вода здесь, в южных морях была теплой почти как парное молоко. Выбравшись на берег, перевертыш первым делом надежно припрятал зачарованную спицу в глухой расселине между скал. Ее время придет позже. А затем, шатаясь, походкой смертельного усталого человека медленно зашагал к замку.

Стояла глухая ночь, и оттого его обнаружили, лишь когда он приблизился к цитадели Номекрона почти вплотную. Сверху с грозным клекотом спикировали двое стражей рухов. С их спин сошли молчаливые слуги чародея в одинаковых темных балахонах. Они как обычно не выказали ровным счетом никаких эмоций. Вместо этого зачарованные равнодушно подхватили его под руки и, усадив на одного из крылатых хищников, доставили в замок.

Хозяин цитадели обнаружился в печально известной Шуту зеркальной зале, и он в отличие от своих миньонов выглядел весьма потрясенным, если не сказать, ошарашенным, хотя внешне старался и не выдать охвативших его эмоций.

-Ты выполнил порученное? — чародей тем не менее быстро овладел собой, и его голос звучал как обычно холодно и надменно.

-Да, господин. — Перевертыш склонился в почтительном поклоне. Он прекрасно ощущал весь противоречивый шквал чувств своего хозяина, но до поры до времени решил поиграть в невинность.

-Как тебе удалось выжить?

-Мне помогли снежные стражи. Они не любили белую ведьму, лишь боялись ее колдовства. Когда я убил ее, они оставили мне жизнь и даже помогли добраться сюда.

-Что ж, это... к лучшему. — Изрек Номекрон после непродолжительной паузы, во время которой у Шута едва не остановилось сердце.

Еще нелегкая жизнь в трущобах научила его, что лгать нужно как можно ближе к правде, если ты конечно хочешь, чтобы тебе поверили. И посему они заранее обсудили с Вендой, что именно он будет говорить. Однако несмотря на это все равно была велика вероятность, что хитрый и прожженный маг, всегда и везде привыкший видеть подвох, не поверит ему. Но к счастью, обошлось. Номекрон явно клюнул, и даже если у него и остались какие-то сомнения, проверить их чародей все равно никак не сможет.

-Я вижу, тебе хорошо досталось, — продолжил хозяин замка, выдернув Шута из его нелегких дум, — поэтому сейчас иди, выспись хорошенько, а после мы побеседуем с тобой о твоей дальнейшей судьбе.

* * *

Всю следующую седмицу Шут провел как на иголках. За это время Номекрон вызвал его лишь единожды, и долго с пафосом вещал о великом предназначении, о том, что перевертыш — орудие света и справедливости в его руках, и вместе они очистят этот мир от скверны. А под конец опустил восвояси, наказав тренироваться и развивать свои способности самостоятельно.

В день икс, дождавшись ночи, бывший бродяга вышел на смотровую площадку и позвал. Ждать пришлось недолго, вскоре на открытый всем ветрам каменный уступ спикировал один из рухов. Его наездник отчаянно пытался справиться со зверем, но силы были явно неравны. Один короткий приказ, и тело стражника с оторванной головой летит вниз. Все-таки не зря чародей обучил его заклятьям контроля над этими бестиями. Шут, не мешкая, вскочил на спину твари, заставив ее спикировать вниз. Туда, где он прятал свое оружие. Времени до начала оставалось совсем немного. У перевертыша не было часов, но внутренний метроном не мог лгать. Он прожил достаточно долго в замке и по воплям жертв прекрасно ориентировался во времени — распорядок в цитадели был крайне жестким.

Спица, завернутая в не очень чистую тряпицу, по счастью обнаружилась именно там, где он ее и оставил. Сейчас еще есть шанс все свернуть. Могучие крылья руха умчат его далеко отсюда, и пока еще маг сподобится снарядить погоню. Шут поспешно отогнал постыдные мысли. Нет, он обещал ЕЙ. А значит исполнит ее наказ, чего бы это не стоило... Приземлившись на площадку, перевертыш отдал руху новый приказ, и крылатый хищник полетел прочь, туда где в густой ночной мгле еле виднелся схожий крылатый силуэт. Через некоторе время оттуда раздались яростный клекот и шум боя. Еще один пункт плана выполнен. Кто бы ни победил в этой битве, он будет сильно изранен, а больше рухов в замке нет. И значит поднять тревогу будет попросту некому.

Тем не менее следовало поторопиться, и Шут бегом бежал по спирально уходящей на самый верх каменной лестнице. За прошедшую неделю он хорошо сподобился выучить расположение комнат и зал цитадели, благо хозяин стал доверять ему гораздо больше и уже не держал взаперти. Попадавшиеся на пути немногочисленные слуги и стражи не обращали на перевертыша никакого внимания, у них хватало иных забот.

Но возле самого заклинательного покоя бывший бродяга ушел в невидимость и стал действовать гораздо более осторожно. У массивных дверей застыло двое могучих гомункулов в глухих черных масках с алебардами наперевес. Выглядят грозно, но для него проблем не составят. Однако судя по истошным крикам, раздающимся изнутри, следовало спешить. Мгновение, и руки выше локтей превращаются в длинные костяные лезвия. Еще миг, и оба стража оседают на пол с пронзенными сердцами. Шуту и раньше доводилось убивать, но никогда раньше это не выходило столь легко, словно бы играючи.

Не ощутив к погибшим от его рук даже мимолетной жалости, он отодвинул тяжелый засов и распахнул двери. Внутри оказалась совсем небольшая комната, почти целиком занятая массивным каменным саркофагом. Крышка его была распахнута, и на ней прямо на глазах усыхала прикрученная цепями фигура полуголого мужчины, именно она издавала чудовищные вопли. Шут всем естеством ощутил ток энергии, бьющий от живой мумии к хозяину замка, который возлежал внутри саркофага и был также прикован цепями.

Еще двое молчаливых слуг, на сей раз далеко не столь монументальной комплекции, все поняли мгновенно и, обнажив короткие клинки, бросились на незваного гостя. Руки-лезвия порхнули им навстречу, но те оказались умелыми воинами и парировали его атаки, взяв метаморфа в полукольцо. Позади в цепях бесновался Номекрон, он не мог ни освободится без посторонней помощи, ни использовать магию, так как саркофаг напрочь гасил все его способности, пока он был внутри.

Стражи тем временем даже сумели немного потеснить перевертыша. Да, они были слабее, но их было двое, и как лучшие телохранители мага оттачивали навыки владения оружием многие годы в отличие от Шута, который целиком и полностью полагался на рефлексы. Ощутив неистовый гнев оттого, что жалкие людишки одолевают его, бывший бродяга резко ушел в невидимость. Его противники замешкались, чем сполна и воспользовался Шут, одним ударом отрубив голову одному из них. Второй в одиночку не мог долго сопротивляться метаморфу и вскоре последовал за своим товарищем.

Покончив со стражами, Шут с усмешкой приблизился к скованному магу. Лицо того искажала бессильная ненависть. Перевертыш медленно поднял спицу, наслаждаясь ужасом того, перед кем сам не так давно трепетал.

-Нет, сын мой, не надо... — Предпринял Номекрон последнюю отчаянную попытку уцелеть.

-Отправляйся в огонь, где тебе и место. — Выплюнул метаморф прямо в искаженное теперь уже откровенным ужасом лицо чародея и вонзил ему в шею его же собственное оружие.

Дикий нечеловеческий вопль сотряс стены замка. Спица осыпалась черной трухой, а шею колдуна начала заливать гибельная тьма. Он медленно расползалась по артерия и сосудам, и все это время маг не переставая орал как резанный. Наконец его глаза залило непроглядной чернотой, и он обмяк. Шут облегченно вздохнул, он до последнего не верил, что такого могучего чародея как Номекрон столь легко убить.

Впрочем, не стоило обольщаться. Если не расчленить и не сжечь тело, как наставляла госпожа Венда, это чудовище вновь восстанет, и месть его будет ужасна. Поэтому следовало поторопиться. Перевертыш уже поднял было увенчанную лезвием руку, намереваясь отсечь голову мага, но тут его пронзила новая мысль. Ведь в теле его создателя до сих пор бурлила могучая сила, которая со смертью отнюдь никуда не ушла. А значит, ее можно поглотить самому и стать еще сильнее! И тогда холодная красавица наверняка полюбит его. Его, а не потерявшего разум Номикора! И они будут вместе навеки.

Заглушив слабый голос совести, Шут принялся деловито освобождать тело колдуна от оков. Перенеся неожиданно тяжелый труп на крышку, бывший бродяга не без внутреннего трепета лег в саркофаг. Не беда, что он не знает слов заклятия. Метаморф чувствовал, его новая природа поможет обойтись и без подобных ухищрений. Будучи существом изначально магическим, он прекрасно ощущал все незримые потоки сил, пронзавших саркофаг. Колоссальная, исполинская мощь! Мощь, по сравнению с которой вся сила хозяина замка лишь капля в бушующем океане.

И тогда, подчиняясь безотчетному наитию, бывший бродяга принялся жадно пить эту силу, будто пьяница, дорвавшийся до бочки с вином. Он жадно хлестал ее всеми порами своего тела, не боясь захлебнуться, а затем его неожиданно пронзила... нет, даже не боль. Поток странных, пугающих видений властно вторгся в его разум, выворачивая и калеча его. Стихия, совершенно чуждая привычному миру, не терпела игр с собой, но с удовольствием играла с теми, у кого хватило духу коснуться ее.

Шут отчаянно закричал, стремясь вырваться, уйти из потока, но у него ничего не получалось. Его мотало словно щепку в водовороте и разрывало изнутри, а затем все внезапно стихло. Лишь сотканные из яркого голубого огня бабочки порхали пред его взором, даруя величайшие покой и наслаждение. Больше вокруг не было ничего. Он не видел, как истлело в пыль тело его бывшего хозяина, как пошел трещинами саркофаг, а затем пол и стены комнаты. Разрушения набирали оборот, сотрясая замок до основания. Пустыми мертвыми куклами лежали повсюду бывшие слуги цитадели, со смертью своего хозяина утратившие жалкое подобие жизни. Но бывшему бродяге было наплевать на это. Его целиком и полностью охватило безумье.

Основание замка сотряс особенно мощный удар, и с чудовищным грохотом скала и все, что на ней было, осыпалось вниз. Многотонная громада камней в одночасье похоронила под собой все, в том числе и келью вечно юного Номикора, так до последнего и не сумевшего выйти из своего колдовского полутранса. У самого побережья лежали две огромные пернатые туши, покрытые ужасными ранами. Силы могучих королей воздуха оказались равны. И над всем этим светопреставлением безмолвно парила мужская фигура в нелепом наряде мима. В ее совершенно безумных нечеловеческих глазах плясали голубые огненные бабочки.