Паук выбежал ближе к центру поляны, замер на месте и опустил свое покрытое густой красно-коричневой и очень длинной шерстью брюхо почти к самой земле. Головная часть паука, вместе с телом опустилась вниз, пушистые усики на голове, педипальпы, похожие на еще одну пару очень волосатых лап, зашевелились и на Одрика уставились многочисленные паучьи глаза. Они смотрели на Одрика, поворачивались в стороны, подмигивали ему и в них были разные эмоции и разум.
Торкана стояла, прижавшись к юноше всем телом и только слегка дрожала, но стояла уверенно. Было такое ощущение, что при виде пауков у нее открылось второе дыхание, и она забыла о большинстве своих страхов.
Вдруг прямо в головах юноши и девушки зазвучали голоса. Один явно мужской, низкий и басовитый, второй женский, нежный и обаятельно красивый.
— Смотри, дорогой, они пришли. — Женский голос.
— Смотри, дорогая, они пришли. — Мужской голос.
— Мы рады вас видеть. — Женский голос.
— Мы рады... — Мужской голос.
— Мы рады? — Женский голос.
— Мы рады, рады. — Мужской голос.
— Мы хотим вам помочь. — Женский голос.
— Помочь? — Мужской голос.
— Помочь, помочь... — Женский голос.
— Мы просим у девушки прощения. — Мужской голос.
— Прощения просим. — Женский голос.
— Просим? — Мужской голос.
— Просим, просим. — Женский голос.
Голоса переговаривались между собой, они успокаивали, они переливались, они завораживали, они словно плели паутину из слов... Но Одрик твердо решил, что он не даст себя обмануть и заворожить, у них этот фокус не получится. Он слегка встряхнул Торкану, она вздрогнула и ненадолго очнулась.
— Простите, — сказал Одрик, — Вы сейчас с девушкой разговариваете?
— Да, конечно, девушек надо пропускать вперед. — Женский голос.
— Да, надо пропускать, надо... — Мужской голос.
— Это будет вежливо.... — Женский голос.
— Ты согласен пропустить девушку вперед? — Мужской голос.
— Да, согласен... — Одрик.
— Вот и хорошо. — Женский голос.
— Хорошо? — Мужской голос.
— Хорошо, хорошо... — Женский голос.
— Так за что Вы просите прощения у девушки? Она не совсем хорошо себя чувствует...
— Наши слуги охотились. — Женский голос.
— Охотились? — Мужской голос.
— Охотились, охотились. — Женский голос.
— Она была рядом, ее приманили и поймали. — Мужской голос.
— Поймали, поймали. — Женский голос.
— Мы узнали, что девушка не добыча, когда было почти поздно.
— Почти поздно?
— Почти, почти....
— Мы сделали, что смогли...
— Что смогли?
— Что смогли... Что смогли...
— Мы ввели ей противоядие и дали Проводника.
— Дали Проводника?
— Дали Проводника... Дали Проводника...
— Проводник справился — девушка жива.
— Несомненно жива...
Одрик опять прервал переливы голосов:
— Но сейчас она опять чувствует себя плохо и Проводник не помогает.
— Проводник не помогает?
— Совсем не помогает?
— Совсем не помогает, не помогает...
— Ты хочешь его вернуть?
— Хочешь вернуть?
— Хочешь его вернуть?
Одрик опять встряхнул Торкану, лицо у нее приняло осмысленное выражение.
— Торкана, ты хочешь вернуть Проводника?
— Проводника? Какого проводника? — Торкана никак не может понять, о чем ее спрашивает Одрик, голоса опять начинают перекликаться и пояснять.
— У тебя на руке Проводник.
— На руке Проводник?
— На руке, на руке, мы его видим.
— Видим?
— Видим, видим...
Пока голоса уточняют, Одрик периодически встряхивает девушку, чтобы она не впадала в прострацию. Это помогло, она услышала голоса и смогла осмысленно ответить:
— А, это Дик... Я не хочу его возвращать. Можно я его оставлю? Я к нему привыкла, с ним не скучно...
— Ты слышишь? С ним ей не скучно!
— Не скучно?
— Не скучно... Не скучно...
— Она дала ему имя.
— Ему имя?
— Дала имя... Дала имя...
— Можешь оставить его себе.
— Можешь оставить, оставить... оставить...
— Мы даже можем вернуть ему некоторые способности.
— Вернуть способности?
— Хочешь? Хочешь?
— Я не знаю... — лепечет девушка... — Может быть у него спросить?
— Спросить у него?
— Спросить?
— У него?
— Давай спросим.
— Давай... давай... спрашивай.
Одрик уже привычно встряхивает девушку, но это было лишним, она еще не совсем отключилась.
— Он очень хочет, чтобы вы ему вернули воспоминания! — Торкана.
— Вернули воспоминания!
— Вернули воспоминания?
— Воспоминания ... воспоминания ...
— Воспоминания мы вернуть не можем.
— Не можем?
— Не можем... Никак не можем.
— У нас их нет.
— Нет?
— Нет... нет...
— Можем вернуть, что есть.
— Хочет?
— Спроси.... Спроси...
Торкана к чему-то прислушивается...
— Да, пусть ему вернут, все что есть. Все! Все что есть!
— Хорошо, вернем. Нам не жалко.
— Не жалко?
— Не жалко... Совсем не жалко...
— Протяни руку.
— Руку?
— Руку, руку...
Торкана:
— Куда? Куда протянуть?
— Сюда. Ты меня видишь? Видишь? — Мужской голос.
— Нет, не вижу. А вы где?
— Да тут же я смотри внимательно... Ну теперь видишь? — Мужской голос.
— Нет.
— Тогда подойди поближе к Хозяйке. Ближе, еще ближе, еще ближе. Подними руку с Проводником. Выше, выше, выше... Теперь видишь? — Мужской голос.
Одрик побоялся отпустить девушку одну и шел вместе с ней, завороженной голосами, к огромному пауку, готовый подхватить ее на руки в любой момент. Вот они приблизились к громадине вплотную, вот подошли еще ближе, пройдя мимо огромных волосатых ног. Еще немного и Торкана упрется лицом в голову паучихи. Она стоит или сидит, или лежит, и не двигается, только ее многочисленные глаза поворачиваются туда-сюда, да пядипальпы на голове немного подрагивают.
— Теперь видишь? — Два голоса вместе хором.
Одрик решил тоже, на всякий случай, присмотреться. На голове Хозяйки среди длинной шерсти что-то зашевелилось, заворочалось, и на поверхность вылез маленький, размером со сжатый кулак, розовый с сиреневыми лапками и с фиолетовыми подпалинами на брюшке, похожий на детскую игрушку, паучок. Торкана тоже его увидела, глаза ее широко распахнулись:
— Ой, какой хорошенький. — И она, совершенно забыв об огромным пауке, рядом с которым она стояла, смело протянула руку к маленькому паучку.
Паучок ловко вскочил к ней на руку, покрутился вокруг нитяного браслета на руке девушки и ловко перескочил обратно. Торкана поднесла руку с браслетом к глазам и стала его рассматривать.
— Больше не боишься? — Мужской голос.
— Нет.
И опять пошла перекличка голосов, мужского, принадлежащего этому маленькому паучку и женского, большой паучихи.
— Она больше нас не боится!
— Не боится?
— Не боится... Не боится...
— Мы еще должны дать тебе противоядие.
— Дать противоядие?
— Дать противоядие... дать...
— Чтобы ты выздоровела.
— А она больна?
— Она отравлена.
— Отравлена?
— Укушена слугами, они были голодны.
— Голодны?
— Голодны, были голодны...
— Протяни руку...
— Протяни...
-Не бойся...
— Не боишься?
— Не боюсь. — Весело ответила Торкана.
— Будет немного больно.
— Немного больно?
— Немного... Совсем немного...
Торкана еще раз, смело протянула руку к розовому паучку, он опять вскочил к ней на руку и по руке быстро вбежал на шею, помедлил мгновение. Девушка чуть вскрикнула, на ее шее появились капелька крови, а паучок уже успел убежать обратно, и зарылся в шерсть паучихи.
Девушка протянула руку к шее, но ее ноги ослабли, глаза закатились, и она обмякла на руках у Одрика.
— Что вы с ней сделали? — Одрик
— Мы ей помогли, мы ее вылечили.
— Ей надо поспать.
— Поспать?
— Поспать... поспать...
— Отнеси ее в гамак.
— Сможешь?
— Сможет... сможет...
— Она поспит и все пройдет.
— Пройдет?
— Пройдет... пройдет...
— А если не пройдет? — Сквозь зубы прошипел Одрик, укладывая магичку на кажущееся хрупким, ажурное ложе гамака.
— Дадим ей еще противоядия.
— Дадим еще?
— Дадим... Дадим, но позже.
— Если с ней что случится, я сюда приду и все лапы поотрываю, и не посмотрю, что у вас слуг много. — Одрик.
— Поотрывает?
— Поотрывает, он может.
— Он может?
— Может... может...
— Правда может?
— Правда...Правда...
— Ах, какой смелый юноша
— Смелый юноша?
— Смелый, смелый...
— А какая они вместе красивая пара.
— Красивая пара?
— Красивая... Красивая пара...
— А он любит рыженьких, и они его.
— Красивая...
— Красивая пара...
— А когда вылечится, станет сказочно хороша.
— Сказочно?
— Сказочно, сказочно хороша...
— Вы тут не наглейте, у меня невеста есть... — Возразил Одрик беспардонным восьминогим, которые пытались вмешаться в его личную жизнь. Он все еще пытался уложить Торкану в качающемся гамаке поудобнее.
— Она не твоя невеста, не быть вам вместе.
— Не быть им вместе?
— Не быть... Не быть...
— А с этой рыжей вы красивая пара...
— Красивая... Красивая пара...
— Вот пристали со своими рыжими...Хватит! Я сказал! — Одрик.
— Ладно, хватит.
— Хватит?
— Хватит...Хватит...
— Только мы не причем, тебе так на роду написано.
— Написано? На роду?
— Написано...Написано...
— Быть вместе с рыжей.
— С рыжей?
— С рыжей, с рыжей...
— Лучше скажите, зачем надо было меня сюда, в Топи, приглашать? Что Вам от меня надо? И перестаньте все время повторяться, на меня все эти ваши повторения не действуют.
— Не действуют?
— Не действуют...
— Совсем не действуют...
— Хорошо...
— И пусть говорит, кто-нибудь один. — Одрик
— Хорошо.
— Хорошо?
— Хорошо, хорошо...
— Ну вот, опять... — Возмутился Одрик.
— Мы исправимся.
— Мы постараемся, мы так привыкли...
— Так, вернемся к началу. Что вам от меня надо? — Одрик.
— Мы хотим помочь. — Мужской голос.
— И чем же?
— Научить. — Женский голос.
— Нет, дать учителя. — Мужской голос.
— Так научить или дать учителя? — Одрик.
— Дать учителя. Дать? Дать, дать... — Привычная перекличка голосов.
— А если я не хочу никакого учителя? Зачем он мне нужен?
— Ах, у юноши проблемы. Проблемы? Большие проблемы...
— Нет у меня проблем.
— Юноша страдает. Страдает? Страдает, страдает... Из-за многого страдает, давно страдает. Он никогда не видел своего отца. Не видел? Совсем не видел... Ах! бедный мальчик.... Бедный...бедный...
— А хочешь увидеть? Своих родителей? Вместе? Молодых и счастливых?
— И как Вы это сделаете? — Недоверчиво спрашивает Одрик.
— Если хочешь, мы покажем. Покажем? Покажем, покажем... Нам не трудно. Совсем не трудно. Тебе станет легче. Станет легче? Намного легче... намного. И ты примешь правильное решение. Правильное? Надеемся, надеемся...
— Все решения я принимаю САМ.
— Конечно же сам. Сам и только сам. Мы не вмешиваемся. Не вмешиваемся? Совсем не вмешиваемся. Человек должен сам отвечать за свои поступки. Сам отвечать? Сам и только сам. Так что, на папу смотреть будем?
Одрик задумался. Ну откуда эти пауки-переростки могут знать о его родителях? Так, что согласившись на это предложение, он ничем не рискует.
— Согласен, показывайте.
— Ложись в гамак. Он удобный. Удобный? Удобный, удобный... Лег?
Одрик, наконец, удобно устроился в соседнем с Торканой гамаке.
— Поверни лицо вверх. Повернул? Удобно?
— Да.
— Закрой глаза.
Юноша со вздохом закрыл глаза. На его лицо упала паутинная вуаль, Одрику нестерпимо захотелось снять ее с лица, но рука стала вдруг непослушной, перед глазами завертелись разноцветные круги и Одрик провалился во тьму.
Ему словно кто-то дал сонное плетение. Он не мог вмешиваться в этот сон, он смотрел со стороны, а мужской голос артистично читал "закадровый" текст.
* * *
**
"Она не спала, она ЕГО ждала. Уже несколько дней как ОН должен был вернуться, но дорога вещь непредсказуемая. Она ЕГО ждала. Алкена была готова ждать хоть всю жизнь...."
Рассказывал красивый мужской голос, а перед глазами мелькали сменяя друг друга картинки, и постепенно выстаивались в картину далекой жизни... Мы бы назвали, то что сейчас смотрит Одрик — кино.
"Что-то неладное творилось в роду Бакери.... Спокон веков основной цвет магии его представительниц был синий, но когда на синюю магию начались гонения, трое старейшин Бакери удалились в тайное место. Уж, что там происходило, какие молитвы они возносили, каких демонов призывали, какие искусные плетения вязали? Сие осталось неведомо, но у детей из рода Бакери, тех, что были наделены этим даром богини, почти в каждом поколении менялся цвет магии. Сначала родилось несколько фиолетовых магов, потом красных, и так далее.
Фиолетовая магия тяжела, отчасти опасна и весьма уважаема. Красные — одни из лучших боевых магов, всегда были особо почитаемы в войсках. Оранжевые, земляные маги, тоже были востребованы.
А вот дальше....
Желтые, те кто по зверюшкам специализируется. В армейских частях, конечно, было по одному ветеринару — строевых варгов пользовать, ну и еще кое-что, но это для особо талантливых. Чем в городе желтому заниматься? Зачем извозчикам у мага свою заезженную клячу лечить? Она все равно не помолодеет. Проще свеженькую купить. Деревенские и рады бы, да денег у них никогда не водилось.
С зелеными, с ботаниками, похожая история. Конечно, Великие Дома нанимали магов-садовников для своих парков. Одного на дом было более, чем достаточно. Зеленые выкручивались другим способом. Большинство из них становилось лекарями-травниками, ведь практически все лекарства были растительного происхождения. Они же держали аптеки. Зеленый маг-травник, по большей части терапевт, в отличие от синего, который скорее хирург. Но в отсутствии синих дела у травников шли неплохо, все зависело от знаний и умений в подборе сочетания трав. Некоторые умельцы, изучали не только исцеляющую сторону растений, но и их изнанку, специализируясь на ядах. А, если в настойку добавить нужное плетение, да ещё смешать с элементом алхимии, получились бы очень даже интересные зелья на любой житейский случай.
Кузина Алкены, асса Хеллана, с таким же зеленым патентом, не испытывала моральных страданий по поводу своей деятельности. И дела у нее продвигались весьма успешно. У Алкены не поднималась рука содрать втридорога с матери, надломленной болезнью своего ребенка. А, у ее двоюродной сестрички запросто получалось нажиться за счет отродья, собирающегося побыстрее отправить родителя на встречу с Двуликой, чтобы поделить наследство — легко использовалось все, что угодно.
Хеллана не раз предлагала кузине, молодому талантливому бакалавру, работать вместе, но у Алкены были принципы. И если не они, у Алкены не было вовсе проблем. Работала бы меньше, а доход имела больше, отдыхала и развлекалась, а не корпела за книгами, выискивая нужный рецепт. И не изнуряла себя в лаборатории приготовлением всяческих отваров. Видимо, вот там она, и подорвала собственное здоровье.
