— Я тогда поставлю плетение для вашего лечения?
— Да ставьте...
— И я еще зайду, завтра утром, принесу шкатулку и еще одно установлю, для большего эффекта. И я буду присылать вам амулеты с этим лечебным плетением, ваш дворецкий, судя по всему, сможет на вас его поставить. Да?
— Да, с этим Отиз справится...
— Тогда позвольте, я поставлю лечебное плетение, и мы пойдем...
Выйдя от мэтра, мы с Одриком прошлись по городу, покормили с набережной хлебом голодных чаек. У меня с души упал такой груз, что захотелось напиться или еще что-нибудь сделать... Эх, жалко полковник сейчас в Караваче...
Одрик был задумчив, как и все последнее время, что-то его беспокоит.
— Одрик, задумчивый мой, что тебя беспокоит?
— Да я вот думаю.... о смысле всего этого...правильно ли ЭТО?
— О, тяжелый случай... И что с ним не так?
— С кем?
— С ЭТИМ?
— Да, я вот все думаю...
— Думай, это полезно. Думательный аппарат нуждается в ежедневной и постоянно тренировке.
— Да не сбивай меня. — Молчу и жду продолжения. — Вот ты все суетишься, бегаешь, ездишь, то в топи, то сюда в Ерт, а какой во всем этом смысл? Зачем вся эта суета? Какие глубинные цели ты преследуешь? Какие цели у меня? То, что со мной происходит, должно же иметь какой-то смысл. Высший смысл!
— Слушь, хозяйка, о чем это он? — Как всегда влезла в наш разговор Мара.
— А он интересуется смыслом жизни, твоей и моей... Вот какой, Марусь, у тебя смыл в жизни?
— А до обеда или после? — Уточнила Мара.
— А что есть разница? — Спросил у Мары Одрик.
— Конечно... До обеда смысл — пообедать, после — поспать...
— Ага, и желательно не одной... — Добавила я.
— Да, если зимой, то одной будет холодно. — Согласилась Мара.
— Вот! Вот всегда ты, и твой демон, все сводите к еде и постели! А я совсем о другом с тобой хотел поговорить... — Не на шутку разобиделся женишок...
— А! Ну, то есть, не о желудке и не о прочих плотских наслаждениях? О том, что конкретно выше пояса? Давай! Давай о высоком. Смыл в жизни — просто жить. И жить так, чтобы пока живешь было что есть, пить и где спать, а уже потом в старости не было за это все стыдно. Смысл моей жизни — выполнять слой долг, заботиться о детях и подданных, помогать людям, если они об этом попросят....
— У тебя же, вроде, нет детей?
— Это ты верно заметил, собственных действительно нет. Ничего, детки подождут. Нам с тобой повезло, нас время не поджимает, торопиться некуда... Или ты уже поторопился? Как, кстати, дела с горничной? — Одрик от напоминания вздрогнул и как-то потускнел.
— Там кроме меня претендентов достаточно.
— Это кто же? — Полковник ведь божился, что чист как стеклышко.
— Кто, кто...Берни.
Вот об этом варианте я не подумала, как же я упустила Берни. А девица-то не промах, полковник ей не по зубам, это вполне вероятно, а молодой денщик самое то. Парень перспективный, его уже в адъютанты перевели, почти офицерская должность. Чем не выгодная партия для горничной. Однако я готова поклясться, что ее ребеночек — ведьмачек. Хотя какое мне дело, что-то с воза — кому-то легче.
— Он тебе это сам сказал?
— Сам.... Просил не вмешиваться.
— Ну и замечательно, всех им благ. А ты сначала разреши свои высшие вопросы, а то с детками о них уже не подумаешь, там надо о насущном думать. Вот я думаю о насущных проблемах пусть не детей, но своих подданных. И здесь я выполню все свои обязательства. Или ты считаешь, что этого мало? Для этого я готова убрать все препятствия. Вот такой у меня получается смысл.
— А если в выполнение этого смысла тебе придется кого-нибудь убить?
— Убью..., и совесть меня мучить не будет. Если ты про это...
— А если надо будет убить ребенка?
— Какого возраста?
— А что есть разница?
— Разница есть, если до десяти лет, то возможно убивать не буду, а постараюсь, найти ему другую семью, чтобы его перевоспитали, а если старше, то...
— А почему до десяти лет так, а потом иначе? Почему именно этот возраст?
— А что ты, мудрейший мой, знаешь о халифских мальчиках?
— Ну..., они маги и наемные убийцы. Но ты не переводи разговор на другую тему!
— А я и не перевожу... Так вот, свое первое убийство, причем жестокое и кровавое, будущий "мальчик" совершает именно в десять лет. Примерно в это время у детей формируется характер, и после этого возраста переделать привычки и повлиять на характер ребенка почти невозможно.
— То есть, ты хочешь сказать, что все дети старше этого возраста перевоспитанию не поддаются?
— Это все зависит от многих обстоятельств... Но, если будет надо выбирать между моей жизнью или жизнью моих близких и жизнью какого-то абстрактного ребенка, то я долго думать не буду, и тебе не советую...
— А как же...
— Что "как же"?
— Нельзя убивать детей, это уже за границами добра и зла. У тебя что, вообще никаких принципов, кроме собственноручно установленных?
— Ты о морали и нравственности? Ну, ты загнул... Одрик, где я и где эти моральные принципы? Ты их в своей жизни много видел? Ты посмотри по сторонам... Больше всего про эти твои "принципы" кричат ханжи, сами не на что не способные, и которым в глубине души, на эти "ценности" глубоко плевать. Для них это просто способ привлечь к себе внимание и выглядеть при этом чистенькими и беленькими. Все хватит философствовать, я есть хочу... Пошли в трактир.
— Нет, я, пожалуй, еще погуляю...
— Ну, гуляй, гуляй... философ. Действительно, подыши морским воздухом, проветри мозги, может поможет.
Он прерывисто вздохнул и стал спускаться к полосе прибоя. Мара озадачено посмотрела Одрику в след, подняла лапу, чтобы почесать за ухом, но раздумала:
— Чё за фигня с ним? Часом не приболел, не мог он у мэтра что-то подцепить?
— Да...— машу рукой, — не забивай голову ерундой. Если бы здесь была Торкана, здоровая и адекватная, то у него и аппетит никуда бы не пропадал, и цвет лица был свежее, и пафос другим местом выходил.
— Так мы не на необитаемом острове, девицы вон косяками ходят, есть с кем душу отвести.
— Тут рыжих почти нет, а на других он не ведется. Эстет, елки-палки.
— Ты его не позовешь?
— Еще чего! Пусть попоститься малость, говорят полезно.
— А мы?
— А мы пойдем, оскоромимся.
Ужин я все же решила немного отложить, не смотря на ворчание Мары, надо было подготовить хотя бы еще одно лечебное плетение для мэтра, полежать в водичке и еще всячески привести себя любимую в порядок. Так что с Одриком мы встретились внизу за столом. Я спустилась вниз, а он уже сидел за столом в обществе абсолютно пьяной полненькой разбитной блондинки. Она обнимала Одрика за плечи и громким пьяным голосом жаловалась ему на свою жизнь. Мара в облике наемницы, шедшая позади меня, при виде этой сцены захрюкала, пытаясь сдержать смех.
— Вот, а ты говорила — только на рыженьких.... И ничего подобного, и на блондинистых он тоже очень даже ведется...
Одрику к этому времени уже надоело общество девицы, он увидел меня с мрачной рожей, и быстренько, и с явным облегчением, выпроводил девицу от нашего стола.
— И чего она такого ценного рассказывала? — Мрачно поинтересовалась я, усаживаясь за стол.
— Ты знаешь, какая у нее тяжелая судьба?
— Догадываюсь...
— Она тут работает, чтобы накопить на учебу младшей сестры, она подает большие надежды как маг. И еще у нее престарелая мать. Их бабка оставила все имущество их тетке, а та выгнала их на улицу...
— Ага, а если бы бабка оставила все матери девицы, то на улице оказалась бы ее тетка со своими детьми....
— Ну, зачем ты так...
— Одрик, ты что ей поверил?
— Да, она совершенно не врала, это и Учитель подтвердил.
— Угу, а Учитель не рассказывал тебе о случаях, когда люди настолько верят в то, что говорят, что слова их в ауре выглядят, как чистая правда. — Одрик к чему-то прислушивается, и краснеет.
— Вот почему ты всегда думаешь о людях плохо?
— Почему всегда? Не всегда... Просто в то, что рассказывают пьяные девицы легкого поведения, я не верю НИКОГДА. И тебе не советую... Кстати, а чего это они сюда перебазировались?
До сегодняшнего вечера, девицы и юноши сидели в другом конце трактира, а теперь переместились за соседний столик, и мне это соседство совершенно не нравилось. Мало, того, что этот миловидный Альфонсик постоянно строил мне глазки, так они еще и вели себя шумно. А ведь и не прогонишь их отсюда, вон заступничек сидит, и сегодня в трактире на редкость много народа.
Одрик обиженно изучал содержимое тарелки, а меня больше интересовала публика. Я уже ела десерт, как на пороге нашего трактира появилась очень колоритная парочка. Крупная женщина с властными замашками и красавец мужчина. При взгляде на него у меня сразу потянуло внизу живота и стало мокро в штанах. Я так и застыла, не донеся до рта очередной пирожок. Высокий, под два метра ростом, фигура... Обалдеть... Широкие плечи, тонкая талия, правильные черты лица, усики и маленькая бородка как у мушкетеров, темные длинные волосы, заплетенные во множество косичек и голубые глаза.
— На кого ты так уставилась? — Поинтересовался женишок...
— Ты посмотри — какой красавец!
— Этот ветродуй что ли?
О так это маг, да за красивой внешностью и не заметила... Да какая разница, маг он или нет. Какой мужчина! Хочу!
Я положила пирожное на место и стала вставать...
— Ты куда? — Поинтересовались в один голос Мара и Одрик.
— Знакомиться, хотя можно и не знакомиться...
— Зачем? Тебе что сейна мало? — Удивился Одрик.
— Одрик, сейн там, а я здесь... И я хочу этого мужчину, здесь и сейчас.
— Что прямо совсем тут? — Одрик критически посмотрел на наш стол. — Тут тарелки мешать будут и людей много.
— Можно и тут, но боюсь, он не согласится.... Я пошла...
— Да что ты в нем нашла? — Женишок схватил меня за руку, удерживая на месте
— Красив как бог....
— А как же чувства и любовь?
— Да, пусти ты меня. Не успею, вон на него уже две девицы вешаются, счас выберет и уйдет.
— Да куда он уйдет? Он только что пришел, ему еще выпить и пообщаться надо.
— Может ты и прав....
Я вытащила трубочку и стала ее нервно набивать..., поглядывая время от времени на мужчину своей мечты.
Глава 24.
-...Если Вас чем-то обидели, если девушка чем-то не устраивает, так взгляните, у меня на любой вкус, — не отставала от Одрика белотелая блондинка с пышными формами.
— Все с ней нормально, ничем она меня не обидела. Я просто... НЕ НАДО НИЧЕГО МНЕ! — Одрик вручил "мамочке" золотую крону. — Это вам на чай...ну хорошо, на ром. И, ради Пресветлой, оставьте меня в покое!
Вот ни на минуту его оставить нельзя, и пока я думала вмешиваться или нет, Одрик выскочил из трактира быстрее своего обожаемого ветра. "Мамочка" на мгновение опешила, недоуменно глядя ему вслед. Этого мгновения мне хватило, чтобы перехватить загребущую мамочкину руку,
— Столько рома девушкам пить вредно. Цвет лица испортить можно.
Ох, и цапучие у "мамочки" пальчики, но мои не хуже. Мой братик-женишок тут в сердцах денежками разбрасывается, а она и рада. Не позволю семейную казну опустошать! Ишь, чего захотели! Ладно, если соответствующие услуги были оказаны, а за "просто так" из парня деньгу тянуть не позволю! Фигушки, я плотоядная! Почти профессионально выкручиваю ее кисть, монета выпадает и тут же отправляется в надлежащее ей место, в бездонную пасть Мары.
"Мамочка" от злости и бессилия хватает ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Нет, на самом деле она орет во все горло, но ее никто не слышит, я ей звук вырубила.
— Почтеннейшая смиз, — начинаю я издевательски, — и незачем так орать, желудок простудишь. А то местным властям будет сообщено о том, что вы тут занимаетесь вымогательством, и нарветесь на штраф. Если ваша "доченька" к юноше подлизалась, и он ее бокальчиком вина угостил, то это еще ничего не значит. Вы моего братика до нервного срыва довели, мне теперь его искать по всему берегу, ририка нанимать, ведь он быстрее меня бегает. Вообще надо думать, к кому подкатываете, у него, между прочим, оглашение с приличной девушкой из очень знатного Рода, у них любовь и все такое. И знаете ли, эта история весьма не понравится его будущей теще, ведьме весьма высокого уровня.
Хотя теща Одрику и не грозила, но это ему случайно повезло, а то бы кончилась увлекательная жизнь, как только он девушку благородных кровей за ручку взял. А сейчас я сама к нему и материнские, и тещинские чувства испытываю. А по отношению к Торкане тогда что, свекровины должна испытывать? М-да, редкостная ахинея.... Но жалко мне ребяток, молодые еще, наивные, а без мамки, без папки, кто их еще уму-разуму научит.
Мой взгляд скользнул по залу, мужчина моей мечты все еще распивал ром в компании других голубеньких магов. Правда, рядом с ним уже сидела какая-то наемница-блондинка, даже уже не сидела, а висела на нем. С этим надо что-то делать... причем срочно.
"Мамочка" все еще стояла возле меня и открывала и закрывала рот. Мимика лица у нее была абсолютно матерная, но слышно ничего не было. Достала из кошелька серебряную монетку, подумала и со вздохом заменила ее на золотую, и повертела перед носом "мамочки".
— Слушь ты, ошибка природы. Я тебе сейчас голос верну, и монетку, так и быть отдам, а ты применишь свои вокальные способности и расскажешь мне кое-что... Поняла?
Тетка замолчала и согласно кивает головой. Развязала синий узелок, связывающий ее голосовые связки. Я приветливо махнула ей рукой, предлагая присесть на место, освободившееся после бегства женишка.
— Садись, в ногах правды нет.
"Мамочка" неуверенно и бочком протиснулась и уселась за стол. Ее глаза ни на мгновение не выпускали из вида монетку в моих пальцах. Она рукой на ощупь схватила первый попавшийся на столе бокал, отпила и скривилась.
— Фу, компот...
— Не, компот, а сок. Ром в соседнем бокале.
— Так тебе чего от меня надо? Я никаких государственных тайн не знаю... А может ты юношу снимешь? У меня тут не плохой выбор есть. Вот Кнор тебе второй вечер глазки строит, хороший мальчик, ласковый
— Да, мне эти тайны до одного места, и мальчики пусть идут туда же... Вон того красавчика через три стола от нас видишь?
Тетка нехотя оглянулась и окинула быстрым взором сидящих мужчин.
— Которого именно? Там много симпатичных... — И мерзко так мне улыбнулась...
— Мне интересен тот брюнет, с бородкой и косичками...
— А этот маменькин сынок?
Я пожала плечами...
— Может он и чей-то сынок... Все мы чьи-то дети. Расскажи, что ты о нем знаешь?
"Мамочка" задумчиво посмотрела на меня... И раз уж выпустила из поля зрения монетку, решила посмотреть на содержимое бокалов и налить себе рома.
— Да, про него особенно много не известно. Зовут его Коллифин ап Сефари, маг ветра, красив и ветренен, в каждом порту у него новая девушка. Его мамаша Дрива ап Сефари известная личность. Ей в наследство достался лесовоз, вот она и гоняет его туда, сюда, лесом торгует. Живет там же на лесовозе, он сейчас стоит на внешнем рейде. Коллифин — ее единственный поздний ребенок. Она его от себя не отпускает, разве что с девицами ночь провести разрешает, а так, все остальное время он с ней, под ее присмотром. Все больше я ничего интересного не знаю...
