И они оба весело посмотрели на Одрика. А Одрику ужасно захотелось разреветься и как маленькому просить взрослых дяденек не обижать его и не выгонять из дома, под зиму на мороз. Видя его настроение, сейн решил выдвинуть последний аргумент.
— Одрик, в твоем возрасте почти все юноши мечтают сбежать из дома и по путешествовать, посмотреть мир, познакомиться с новыми городами и людьми. Я в твоем возрасте... Эх, да чего там... А тебя из дома не выгнать, сидишь в своей лавке, скоро грибы на тебе расти будут. Ты уже с собой справится не можешь, сам видишь, что тебе просто необходимо проветрится. Лотти, поговори с ним, я вижу, что ты девушка разумная, может он тебя послушает.
— Одрик... — начала было Лотти.
— Лотти, вот только ты не начинай, а? Я все понял... Только не ко времени все это как-то...
— А когда неприятности бывают ко времени?
— Хорошо! Я поеду. К гномам, они меня давно к себе приглашали, только я поеду один, без сопровождающих.
— Это не обсуждается, Антонин поедет с тобой. Ну, пойми же, ты нигде кроме Каравача не был, к дороге дальней совершенно не приспособлен, даже костра правильно развести не сможешь, а об уходе за варгами я вообще молчу.
— Пешком пойду.
— Пешком ты до гномов дойти не успеешь, далеко, утопнешь в снегах и поминай, как звали. Если пойдешь до гномов пешком, то можешь вообще оставаться в Караваче и молиться Пресветлой богине, чтоб она тебя оберегла от наемных убийц.
— Одрик. Тебе надо ехать. Решено, завтра утром направитесь к гномам. — Постановила Лотти. — Одрику ничего не оставалось, как смириться, и они уже втроем покинули казарму тайной стражи.
На выходе из казармы, мрачный Одрик снабдил навязанного ему слугу деньгами на покупку варгов и припасов, и в мрачнейшем расположении духа повел сестру домой, заходя по дороге в нужные по ее мнению лавки. Лотти тоже была расстроена, но пользуясь рассеянностью, Одрика больше покупала вещей ему в дорогу, чем себе. Она то может потом сходить в лавку в любой момент, а Одрику ехать далеко... Одрик пребывавший в мрачнейших раздумьях о превратностях своей горькой судьбы, не сразу заметил, что большинство покупок предназначено не для Лотти, а ему, но было уже поздно... Деньги, взятые с собой, почти закончились, осталась только мелочь — продукты закупить. Одрик помрачнел еще больше, теперь ему после обеда вместо того, чтобы греться дома у камина и собирать книги и вещи в дорогу придется топать в банк.
Готовить Лотти не умела, не учили ее этому, поэтому пришлось, занеся сумки домой, идти обедать в знакомое заведение. Лотти видя такое похоронное настроение братика, старалась его утешить и расшевелить, как могла. То ли ее усилия, то ли сытный, горячий обед из таких знакомых теплых рук Кайте, приправленный ее лучистыми взглядами, но после еды Одрик смотрел на перспективу поездки куда-то уже не так мрачно. Антонин с припасами еще не пришел и Одрик решил пройтись до банка. Ему только сейчас пришло в голову, что надо оставить там распоряжения по поводу Лотти, чтобы она могла пользоваться его счетом и не держать крупную сумму в доме, воры и в Караваче были.
В банк Одрику пришлось ходить аж два раза, там он узнал, что для передачи полномочий требуется сама Лотти, пришлось возвращаться домой и идти в банк еще раз вместе с сестрой. В банке выяснилось, что он уже получил доступ к деньгам, доставшимся по наследству, и если он хочет все оформить сегодня, то придется подождать. Лотти пошла домой готовить ужин, а Одрик сел в кресло в углу. Эльфы занимаясь посетителями никуда не торопились, Одрик успел даже подремать, пока его позвали подписать нужные бумаги, выдали наличность и сказали, что если ему больше ничего не надо, то он может идти домой, они и так из-за него задержались. Да действительно, на улице скоро должно было уже стемнеть, да и днем из-за дождя было темновато.
Надо было идти домой, собирать вещи и готовиться к поездке, но так не хотелось. Одрик привык к Каравачу, воспоминания о жизни в столице были смутными и далекими. А Каравач казался самым лучшим городом на Лари, и как же ему не хотелось никуда ехать. Дождь на время стих, Одрик стоял на одном из мостов и смотрел на мутные воды Несайи(64), смотрел на нагромождение ажурных мостиков, и на зажигающиеся на них, где масляные, а где и магические, фонарики. Пока он любовался на все это, совсем стемнело, и Одрик нехотя пошел к дому. Он твердо решил никуда не ехать, здесь, в ставшем за много лет, родном городе, он чувствовал себя в полной безопасности. А наемные убийцы, это все не серьезно, в Караваче такого просто быть не может, это же самый мирный город. Полковник Тайной стражи, наверное, ошибся. Ну кому нужна смерть Одрика, мелкого лавочника и еще более мелкого мага?
Решив все для себя молодой человек, быстрым шагом поспешил к себе домой. Дома его ждал ужин и сестренка...
Одрик шел по темной улице, фонари на ней почему-то не горели, до дома осталось всего рукой подать, и тут из темной подворотни к нему метнулась какая-то тень... Перед походом в банк, находясь под впечатлением от разговора с сейном Калларингом, Одрик нацепил на пояс кинжал, хотя пользоваться им толком не умел, но с кинжалом ему, почему-то было спокойнее. Тень подбежала к Одрику и защита, установленная еще после происшествия с портретом, начала рваться под умелыми ударами длинного кинжала. Юноша понял, что то, сказка о наемном убийце начинает сбываться, причем в не самом хорошем для него виде. Орудие убийства пока застревало в защите, еще пара ударов и она не выдержит, и тогда, все конец его жизни в Караваче... нет, не так конец ВСЕЙ его жизни. Одрику даже показалось, что он уже увидел впереди скрытый капюшоном темный образ двуликой богини. Это привело его в такой ужас, что он наконец-то предпринял какую-то попытку защитить свою никчемную, теперь он уже и сам понял, действительно никчемную жизнь. Он инстинктивно схватился за кинжал у пояса и даже вытащил его из ножен, но тут Одрик поскользнулся и стал падать. Чтобы не упасть лицом в грязь, он резко изогнулся и упал на спину, выставив перед собой руку с кинжалом. Защиты больше не было... Наемный убийца, занеся над головой кинжал, кинулся на него сверху, Одрик закрыл глаза и уже ждал, когда Лари повернется к нему темным ликом.... Сверху упало что-то тяжелое, на него хлынул поток горячей и липкой жидкости. Одрик почувствовал, что сейчас потеряет сознание.
Тяжесть надавившая ему на грудь вдруг куда-то делась... Перед ним появилось знакомое лицо:
— Жив, слава всем богам, жив... Ну, раз жив, то вставай нечего на мостовой валяться.
Антонин схватил его за руку и помог подняться. Стоять самостоятельно Одрик не мог, от пережитых волнений его сильно шатало, и он сразу прислонился к стене ближайшего дома. Постоять спокойно ему не дали. Антонин сразу стал ощупывать его, проверяя наличие ран.
— До чего же вы, господин хороший, везучи. Сами живы и наемника положили, это, правда, не легионер, от него бы вы со всей своей везучестью не ушли, но тоже нормальный специалист. Вон как хорошо замаскировался, что я его не заметил, когда возможные засады проверял. Ну что до дома самостоятельно дойдете?
Одрик прислушался к себе, его все еще колотила нервная дрожь, но кругов перед глазами больше не было, и стоял на ногах он твердо, голова тоже начала что-то соображать и он вспомнил, что является законопослушным горожанином:
— Надо вызвать стражу...
— Ага, и что ты им скажешь? Что так, ножичком помахал, и случайно кого-то зарезал? А потом тебя посадят "до выяснения" и твои хорошие отношения с тайной стражей тут не помогут, поскольку, здесь чистая уголовщина.
— А что же делать?
— Иди домой, а я тут приберусь... — Одрик решил в этом вопросе положиться на мнение Антонина, и нетвердой походкой пошел к дому, благо идти было действительно совсем недалеко.
— Ходют тут всякие малолетки, а ты за ними убирайся... Эх... — и Антонин легко взвалил на свои кажущие хрупкими плечи увесистого неудачливого убийцу и пошел к ближайшему каналу. Огляделся по сторонам и столкнул труп вниз. — И концы в воду ...
Когда Одрик весь в грязи и крови явился домой, Лотти пришла в ужас, хорошо, что она купила ему новую одежду, а то при том хозяйстве, что вел молодой человек, завтра в дорогу, да и просто переодеться, ему было не во что. После вечернего происшествия все сомнения Одрика о необходимости покинуть любимый Каравач куда-то убежали, и, поужинав, тем, что совместно приготовили Лотти и Антонин, он смиренно пошел собирать вещи в дорогу.
Утром следующего дня, когда местное светило еще только начало показываться из-за восточных отрогов гор, из Каравача в направлении восхода, выехало два путника. Один темноволосый, худощавый господин средних лет и его слуга совершенно неприметной наружности.
Всю дорогу до гномов Одрик пытался учился у Антонина, а поучиться было чему. Его слуга оказался опытным путешественником. Чем дальше они ехали, и чем больше узнавал Одрик об окружающем Каравач мире, тем большее уважение вызывал в нем его попутчик. Казалось, не было на свете того, чтобы не знал Антонин, а не было в освоенной части Лари мест, где бы он не побывал.
Особенно нравились Одрику долгие вечерние беседы, что вели путники у костра, а потом продолжили традицию вечерних посиделок у гномов. Чем чаще и чем дольше они разговаривали, тем более никчемной казалась Одрику жизнь, которую он вел в вольном городе. Когда он рассказал об этом Антонину, тот рассмеялся и сказал:
— Не бери в голову, когда ты остался один, практически без средств, то ты, по крайней мере, смог выжить и даже, сохранить семейное предприятие. Многие на твоем месте не могли бы даже этого. Да, больших успехов ты не достиг, но и полным неудачником назвать тебя нельзя. Просто ты еще не осознал свое место в мире, и обязанности, и не принял на себя обязательства, которое твое место на тебя налагает. Нельзя жить, не имея обязанностей, нельзя быть абсолютно свободным. Абсолютная свобода — это удел полных эгоистов. Если человек хочет быть кем-то, то он должен помнить, что любая стезя налагает обязанности, и чем значительнее место, для которого ты предназначен, или еже занимаемое тобой, тем больше обязанностей у тебя будет. А ты думаешь чему учат наследниц Великих Домов? Бальным танцам? Нет, их учат ПРАВИТЬ... Справляться с обязанностями налагаемым занимаемым местом в обществе. Во всяком случае, так должно быть и до недавнего времени было именно так. А сейчас...Эх! — И Антонин с досады пнул шпорой ни в чем не повинного варга. Тот всхрапнул, но седока не сбросил.
— ...Сейчас этот бардак может довести, Гаарх знает до чего. А у тебя раньше, да и сейчас, была одна обязанность — выжить, вырасти и хоть немного поумнеть. Со всеми этими задачами ты справился, ума, правда, не очень набрался, но у тебя еще все впереди, учитель тебе хороший нужен. Библиотека под рукой тоже нужна, попросился бы в ученики к какому магу... А то все стесняешься, как девственница перед брачной ночью. Но сейчас у тебя другие задачи. Теперь тебе нужно научиться постоять за себя, не плыть по течению, а попытаться самому построить свою судьбу. Найти свое место, понять, для чего же ты появился на свет. Нет, если ты, хочешь остаться мелким лавочником, тогда конечно, можешь сидеть на месте и ничего не делать. Нет, на хлеб и ром тебе, конечно, хватит, специальность у тебя непыльная, но ведь кто знает, может, ты годишься для чего-то большего.
— А может мне и так хорошо, может БОЛЬШЕГО мне и не надо.
— Да, сейчас ты плюешь на БОЛЬШЕЕ. Но речь не о том, нужно ли БОЛЬШЕЕ тебе, а о том, что БОЛЬШЕМУ, возможно, нужен именно ТЫ!
Тяжело вздохнув, как будто таща тяжелую ношу, Антонин вытер пот со лба. Вот упертый парень ему попался, что даже его не один десяток лет тренированного терпения уже не хватало, фу-у-у-у... И добавил:
— И брось эту мерзкую привычку пререкаться со старшими. Думаешь, Антонин всегда был таким? Я тоже был молодым и прекрасно понимаю, что с тобой твориться.
— Даже прекрасно, интересно откуда? Я сам не понимаю, что со мной твориться! — загримированный юноша сорвался на крик.
— Опять продолжаешь спорить с пожилым человеком?
— Я не спорю, я интересуюсь...Уже и спросить нельзя, — последнее он пробурчал себе под нос и надул губы.
Антонин увидев его выражение лица, закрылся рукавом и, делая вид, что закашлялся, покатывался со смеху. Они с Лотти выкрасили его почти в черный цвет, лучше бы легкую растительность на лице не трогали вообще. Наведенные морщины вокруг глаз и по-девчоночьи надутые губы с черным мальчишечьим пушком — внешность почти для клоуна из бродячего цирка. Справившись с приступом хохота и промокнув выступившие слезы платком, Антонин смог продолжить:
— Можешь, я здесь как раз для того, чтобы ты меня спрашивал.
— И могу надеяться на ответ?
— Конечно, я же КВЕСТОР. Только не спрашивай, где меня этому учили.
— Голодного гваррича мне на голову! Получил в попутчики гадалку.
— Ошибаетесь, господин хороший, сильно ошибаетесь. Гадалке задают вопрос: Если я выхожу из пункта А, то попаду ли живым в пункт Б? Гадалка отвечает: ДА, НЕТ, Не знаю.
Вопрос к квестору звучит так: Если я из пункта А хочу попасть в пункт Б, и желательно живым, то как мне прокладывать маршрут? Квестор не дает ответа ДА или НЕТ, он отвечает на вопрос КАК? И что надо, чтобы было ДА. Если понравишься, то в порядке бесплатного приложения еще объяснит и ПОЧЕМУ. Квестору не нужны кости, камни или кофейная гуща, его инструмент для гадания ты сам.
— Так в том и беда, что я-то не хочу в Б, я хочу остаться в А. Но оставаться там нет никакой возможности? Я не понимаю, что не так? И все, к кому я был привязан, кого бы я мог любить, на их обрушиваются несчастья, они умирают. Я иногда боюсь за моих друзей, как будто опасность во мне самом. Я боюсь даже..., — он резко замолчал, проглотив слова и слезы.
Старый холостяк Антонин хотя и понял, чего больше боится его подопечный, не смог сразу найти подходящие слова,
— А это ты зря... Это с тобой скверное что-то может сделаться.
Скверное... А оно и делалось, и не ускользало от прыткого на язык друга Рооринга, который для себя проблемы терзавшие Одрика уже давно решил, и позволял себе шуточки в адрес своего друга, примерно такие:
"А вот пошли мы как то с ребятами к веселым вдовушкам. И Одрика с собой взяли. Пришли выбрали, я тогда себе тогда двух таких цыпочек из новеньких взял... А к Одрику пристала какая-то толстуха, а он парень скромный, как от нее отделаться не знает. А девица наглая и потащила она его наверх в комнату. Я Одрику с собой бутылку вина дал. Проходит оплаченный час, уже уходить скоро пора, я заглядываю в комнату к толстушке, так чтобы они меня не заметили, и что я вижу... На кровати сидят почти голая толстушка, и полностью одетый Одрик, даже сапоги не снял и допивают очередную бутылку вина, а возле кровати их еще три пустых стоит. Тут толстушка обнимает Одрика и говорит:
— Мне больше вина не наливай, а то у меня с ногами что-то странное...
А он ей:
— Что подкашиваются? — а толстушка ему
