От пустынных ящеров оборотни унаследовали почти полную магическую нечувствительность. Она характерна почти для всех ларийских животных, особенно хищных, не реагируют они на магию, она с них стекает, как дождевая вода. На мою синюю магию они, правда, отзываются, но не слишком сильно. Без линий контроля одной магией убить взрослого оборотня я бы, возможно, смогла, но с большим трудом, разве что в людской ипостаси. Кстати они ее, эту людскую часть очень и очень ценят. Она им дает цветное зрение и ... чувственную любовь — секс, в звериной ипостаси этого нет, там банальное спаривание.
А еще они могут очень быстро размножаться, одна самка может в год отложить 3-4 яйца. Это было сделано, чтобы быстро восполнять потери в войсках, и еще можно с помощью температуры управлять полом плода, пока яйцо месяц дозревает. Правда тут возникла одна проблема, растут оборотни примерно с такой же скоростью, как и люди и взрослыми становятся только годам к 15. Но если молодым ящерам не обращаться в людскую ипостась, то, при хорошей кормежке, они вырастают года за 3, но мозгов при этом у них почти нет. Откуда им взяться-то?
Вот десяток таких молодых и ранних под командованием взрослого ящера и навели в той войне паники. Эти недоделанные и потому плохо соображающие и еще более плохо управляемые оборотни, привели армии обоих воюющих сторон в такую панику, что забыть их не могут до сих пор. Поэтому их так боятся, а мелкие эльфо-ящеры, это была так — легкая разминка.
Для того чтобы иметь над этими ... "изделиями N2", как их называл в дневниках дядюшка, полный контроль, он, при их изготовлении, ввел им ген полного подчинения и завязал все это на родовой знак и кровь, в большей степени на знак. То есть контроль и управление моим подданным необходимы как воздух, и без него, если бы они не были заперты в топях, они могли такого наворотить. Правильно их все боятся, правильно.
Эльфов-ящеров дядюшка сюда в топи не привозил, они охраняли его основную лабораторию, и я так думаю, там все и погибли, долг не позволил им сбежать. И еще они абсолютно не ладили с моими подданными. Оддньюкары их крупнее и перебили бы всех эльфов-ящеров на раз. Конкурентов никто не любит.
Хозяин и Хозяйка — это тоже игрушки-зверюшки дядюшки. Сначала дядюшка пытался сделать просто пауков, чтобы делали ему шелк, но не получилось... Они все норовили сожрать друг друга. Тогда..., тут в записях, что-то такое наворочено, идут ссылки на другие дневники, кажется, паукам были добавлены гены муравьев и кого-то еще. В результате получилась Хозяйка, которая руководит всеми своими слугами — детьми, неполноценными самками. А про Хозяина, тут написано, что дядюшка, для придания шелку разных магических свойств, наделил магией Хозяина. И еще весьма интересная приписочка, это уже тут в Топях сделана. Магия пауков привязана к источнику, источник не стабилен и что из этого может тут получиться — он не знает. Экспериментатор хренов!
Одно хорошо, как я поняла, Хозяйка с Хозяином из Топей выходить вряд ли захотят. Они со своей магией намертво привязаны к источнику, а если учесть, сколько лет они тут живут, и сколько поколений уже сменилось, то... Пауки останутся тут, но в уходе своих невольных соседей и снятия защиты, они заинтересованы не меньше оддньюкаров. Живут они мирно, но предпочли бы жить по отдельности. Хищники...
Тут мое интересное чтение и не менее интересные рассуждения были прерваны явившимся женишком.
— Привет, Анна, печенюшками балуешься? — Я посмотрела на поднос, принесенный девушкой, от печенья и молока почти ничего не осталось, пока читала и думала, почти все съела и выпила.
— Да, вот, сижу, читаю.
— А чего читаешь-то? Интересно?
Протягивает руку и хватает один из дневников и тут же его бросает.
— Уй, жжется, предупреждать надо!
— А я не знала... Сильно жжется?
— А то ты не знаешь?
— Не знаю. Я их брала нормально, меня не жжет. А ты куда девушку дел? И как прошел визит к Хозяевам?
Одрик опасливо косится на тетрадки, я убираю их с пуфика, он садится на него, тянет руки к остаткам печенья и, запивая его молоком, начинает рассказ.
— Торкану я оставил там, в гамаке у Хозяев, она спит, и будет еще спать несколько дней. Они говорят, что вылечат ее, и она будет такой, как была осенью, до того как ее покусали.
— Ага, а еще что?
— Ты знала про Проводника у нее на руке?
— Знала, конечно, а что?
— А почему мне не сказала?
— А зачем тебе? Ну есть у нее на руке такая штука с мерзким характером, и что?
— Надо было сказать...
— Это дело Торканы, говорить тебе об этом или нет. Я о Дике узнала давно, когда девушка болела, и он просил о помощи, чтобы ее спасти. А рассказывать о нем тебе или нет, это уже ее решение.
— Ладно, а про это ты что скажешь? — И показывает мне нитяной браслет на руке, очень похожий на Дика, только пошире... А в магическом зрении это... это просто нитяной браслет.
— Красивое украшение.
— Чего? Эти мохнатые пауки переростки сказали, что это Учитель.
— Учитель? Может быть, но я этого не вижу. Да ты сам посмотри...
Одрик вместе со мной изучает браслет, и тоже ничего не видит, нитки как нитки, только шелковые и цветные. Юноша злится и пытается содрать с себя браслет, ничего не получается, нитки крепкие не рвутся, пытается схватиться за младшую сестру и получает от нее небольшой разряд током, и еще сильнее обижается.
— Вот, опять, твои вещи меня обижают.
— А ты не хватай их без спросу.
— Дай мне чего-нибудь, я попробую это срезать.
— Свои мечи я тебе для этого не дам, ищи что-нибудь в другом месте. Об эти нити можно не один нож сломать. Мне мои мечи жалко, затупишь... — Сестры соглашаются, они не хотят пилить паутинный шелк.
— Зачем? Ну скажи, зачем надо было это на меня одевать?
— Может быть, чтобы ты пришел к ним еще раз, с этим вопросом?
— Я же им говорил, что мне учитель не нужен, а они уговорили. Согласился, и получил это девчачье украшение.
— Да ладно тебе... Потом сходишь к ним еще и попросишь снять или разъяснить как работает. Мне к ним тоже наведаться не мешало бы.
— А еще печенья нет?
— Тут молока немного осталось... будешь?
— Ты еще спрашиваешь... Я из-за этих... без обеда остался.
— Не расстраивайся, обеда не было. Сегодня будет торжественный ужин, в мою честь, там и поедим.
— А я думаю, чего такая суета, столы ставят, илларей жарят, и по всему селению такие запахи. Слюни текут...
Тут мне пришло в голову, что надо бы приодеться, причесаться, речь приготовить. Высказала эти мысли Одрику. Он сказал, что пойдет в другую комнату и мешать мне не будет.
Пришлось искать в вещах единственное вечернее платье, взять которое меня уговорил Юммит. Как оказалось, он был прав и одно платье мне точно пригодится, а другого у меня с собой и нет. Пошла искать девушек, чтобы мне это платье погладили и помогли прическу сделать. Я тут госпожа или где?
Вассальную клятву от имени всех оддньюкаров мне принес старейшина. Очень торжественный ритуал — клятва на крови. Только немного не похож, на тот, о котором я читала, ну да это, наверное, местные особенности или они просто весь ритуал выдумали прямо здесь, для большей торжественности. Но как бы то ни было, Афари, которой приносится клятва на крови, ее приняла. Ох, не знала... Клятва, засвидетельствованная богиней — это серьезно, нарушать ее нельзя, худо будет.
Потом я толкнула небольшую речь, сводившуюся к благодарности за оказанное доверие и заверениям, что приложу все силы, дабы привести их к процветанию. То есть вывести из топей в вольные земли. Громкие аплодисменты, все довольны и рассаживаются за столы.
Тут собралась большая часть мужского населения Топей, около пятисот особей, все бы просто не поместились, и еды столько не сготовить, даже в человеческом облике едят они много, очень много. И как дядюшка собирался кормить армию ящеров? Хотя..., после боев должны оставаться трупы..., по крайней мере, варгов они съедят с удовольствием и даже сырыми, а при большой голодухе они и гварричей едят. По словам Мары гварричи на вкус хуже навоза хвачиков, верю, она и то и другое пробовала.
Оказалось, что мои подданные не пьют крепких напитков, хотя знают об их существовании, максимум, что они потребляют — пиво, не горькое и почти без градусов. Не переносят они алкоголь, плохо им от него.
А в остальном торжественный ужин прошел "на высоком уровне". После ужина был почти бал, я немного потанцевала с Юллитом и по-тихому пошла спать.
Где шлялся после ужина Одрик — не знаю. Утром он тихо-мирно спал в гостевой комнате. Отправила его после завтрака гулять, а сама села изучать тетрадочки.
В обед зашел старейшина и пригласил меня совершить "объезд владений". Прогулка займет пару дней. Согласилась, но послезавтра, заодно надо бы заехать к источнику и попытаться снять защиту, а вдруг да получится? И природный портал осмотреть не мешало бы.... Одрика придется оставить тут, на хозяйстве, к тому же надо присматривать за моей подружкой, курс лечения которой должен скоро закончиться.
— Госпожа, — позвал меня кто-то не решавшийся войти в мою резиденцию.
— Войдите, — пригласила я, нехотя оторвавшись от дядюшкиных посланий потомкам. Надо же подготовиться к завтрашней поездке...
В мои покои в глубоком поклоне вошли оборотни мужчина и женщина — семейная пара. У женщины на руках был сверток цветного полотна, в полотне кто-то живой, видимо ребенок оборотней.
— Нижайше просим прощения у госпожи за беспокойство. — И падают на колени.
Этого еще не хватало! "В моем доме не становитесь ни на какие колени!" — всплывает сцена в моем мозгу. На самом деле все не так комично, на глазах женщины слезы.
— Немедленно поднимитесь! Меня не интересуют ползающие подданные, меня больше нравятся красивые, сильные и быстрые.
— Вы как всегда правы, госпожа. В нашем роду все были очень быстрые, это я ВАС привез сюда. Меня зовут Аллиг Кром, мою жену Арнори. А вот у него, — несчастные родители развернули свое чадо, — до сих пор нет имени, а ему уже шесть дней!
— Так что вам мешает назвать его?
— Госпожа еще не знает? Мы появляемся на свет, вылупившись из яйца в виде ящера. — Ящер это громко сказано, передо мной что-то вроде живописно окрашенной игуаны, но уже с зубами. — Но на четвертый день малыш должен обернуться, и в день первого обращения он получает имя. Имя в этот день конечно традиция, но само первое обращение очень важно. Мы ведь выкарливаем наших детей молоком, а в человеческой форме это удобнее. Но не это самое главное, первое обращение — это как рождение еще раз. С каждым днем первообращение для него все труднее и труднее. Мы развиваемся гармонично, сочетая в себе обе формы. А в одной ему не достичь совершенства, он никогда не станет оддньюкаром, останется просто ньюком — болотной тварью, и будет изгнан...
Беру малыша-оборотня из дрожащих маминых рук. Он глядит на меня слезящимися глазками, вздрагивает, совсем по-человечески вхлипывает. Что же с ним не так? И чем я могу помочь, когда они так плохо воспринимают магию? Но попытаюсь. Разглядываю малыша в магическом диапазоне. Пара линий подчинения почему-то перехлестнулась, и образовался узел. Малыш видимо уже пытался обернуться, но линии должны вывернуться вместе с ним, а затянувшийся узел не позволил.
Надо бы развязать его, или просто обрезать линии, они потом сами отрастут. Но узел сидит глубоко в теле малыша, никак не добраться. С таким узлом он скоро перестанет расти, потому что на него будет давить образованная связанными линиями петля, это совсем безрадостно.
"Ты про нас совсем забыла, мы поможем. Нам жалко малыша, мы хотим его освободить."
"Спасибо, сестренки, но ящеренок не лежит смирно, постоянно крутится, как все дети", — озадачиваю я сестер, — "Так могут оказаться срезанными все нити, так тоже не годится. Может еще что-то придумать?"
"Зачем придумывать, мы можем стать любыми, гибкими, мягкими, мы можем принять любую форму, даже форму руки."
"А вы можете удлинить мои пальцы?"
"Конечно, можем, это же не надолго. Только найди источник, чтобы было, где черпать силу..."
Поднимаю глаза на родителей, они верят мне как богу, они согласны на все. Прошу их никаких посетителей ко мне не пускать, сама с "ребеночком" на руках выхожу в садик к бассейну. Он проточный, через него можно связаться с большой водой, если мне потребуются дополнительные силы.
"Ну, давайте, сестренки, не подведите". Кладу малыша на валяющееся тут же полотенце, а сама сажусь рядом.
Мои руки покрываются призрачным металлом, ногти на концах пальцев неимоверно вытягиваются. Ни фига себе маникюрчик!
"А малыша они не поранят?"
"Когда надо они будут совершенно гибкими, а в нужный момент очень твердыми".
Пытаюсь добраться до узла. А ящеренку очень интересны мои пальцы, он их ловит.
— Да не дрыгайся ты! Вот вертлявый, просто беда!
У входа слышится шум. Кто-то пришел.
— Кто там?
— Анна, это я пришел. — Раздается голос Одрика — А твоя охрана меня не пускает.
— Пропустите его, он мне нужен. Одрик, иди быстро ко мне!
Одрик быстро пробегает дом насквозь, а чего там бежать с его-то длинными ногами, и садится возле меня на траву.
— Ой! Ну и приспособления у тебя, — оценивает он деятельность сестер.
— Внимательный ты мой, ты всегда умел с детьми общий язык находить. Вот, уговори эту детку полежать спокойно хоть пару минут.
— Так я всегда с человеческими детками общался.
— Так этот тоже на половину человек. И привыкай, в жизни все пригодится.
— Ладно. Сейчас придумаю что-нибудь.
— Давай быстрее, эта конструкция на пальцах долго не продержится.
Одрик зачерпывает пригоршню воды, превращает ее в пар. Крошечное облачко подвешивает над малышом и быстро вплетает туда блестящую рыбку. Малыш переключается с моих пальцев на рыбку. Одрик придерживает его лапки, а другой рукой поглаживает его чешуйки под нижней челюстью. Ящеренок урчит от удовольствия, но с рыбки глаз не спускает. Охотничий инстинкт, так сказать, в действии...
Супер-ногтями дотягиваюсь до узла, но он туго затянут.
"Сестренки! Мне нужны крючки на указательных пальцах."
Сестры организуют мне крючки, не как рыболовные, а как на вязальных спицах. Подхватываю нити, тяну, они поддаются. Узел распутан, и обрезать ничего не пришлось. Укладываю нити в правильном направлении.... Призрачный металл с моих рук исчезает....
Интересный прием, но энергозатратный. Я иссякла, я обессилена и близость воды не помогла. В изнеможении валюсь на траву, Одрик отпускает лапки-ручки младенца и пытается одной рукой поймать меня.
Ящеренок, почувствовав свободу, подпрыгивает, и облачко с иллюзорной рыбкой исчезает в его младенческой пасти. Ничего, от проглоченного сновидения его желудок не пострадает. Я слышу, как он пару раз издает звук похожий на крик чайки, потом его учащающееся дыхание.
До меня долетает вздох изумления и ужаса от Одрика. Я приподнимаюсь на локте и вижу искаженное лицо юноши, обращение свершилось у него на руках. И сейчас он держит вполне обычного младенца. Правда, размером с полугодовалого по человеческим меркам, а этому еще недели нет. Обращение было тяжелее, чем обычно, на ребенке кое— где кровь. Руки Одрика тоже в крови.... Ничего, женишок, это тебе даже полезно, в жизни все пригодится.
